Любить, верить и надеяться... - Наталья Штупхорн - E-Book

Любить, верить и надеяться... E-Book

Наталья Штупхорн

0,0

Beschreibung

Роман "Любить, верить и надеяться..." повествует о жизни людей в Украине и в Германии во время Второй мировой войны. О том, как шестнадцатилетняя украинка Люба влюбилась в 1941 году в немецкого лейтенанта Томаса, о сложности их взаимоотношений. Не менее трагичной оказалась и судьба немецкой девушки Герды, полюбившей русского солдата Владимира. По воли случая обе девушки встретили молодых парней среди солдат неприятеля, которых полюбили душой и сердцем, не подчиняясь воле разума. Они любили, верили и надеялись... В 2001 году семья российских немцев находит в Берлине хорошую квартиру, которая достаётся им благодаря иронии судьбы. Более того, Вера Браун, рождённая в 1942 году в Украине, узнаёт о том, что она незаконнорожденная дочь немецкого офицера и ... хозяйка квартиры Герда Май - это её тётка...

Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:

Android
iOS
von Legimi
zertifizierten E-Readern

Seitenzahl: 169

Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:

Android
iOS
Bewertungen
0,0
0
0
0
0
0
Mehr Informationen
Mehr Informationen
Legimi prüft nicht, ob Rezensionen von Nutzern stammen, die den betreffenden Titel tatsächlich gekauft oder gelesen/gehört haben. Wir entfernen aber gefälschte Rezensionen.



Наталья Штупхорн

Любить, верить и надеяться...

Роман

с лирическими стихами поэтессы Нормы Эскобедо де Дривер и с иллюстрациями Натальи Штупхорн

Краткое содержание.

Роман «Любить, верить и надеяться...» повествует о жизни людей в Украине и в Германии во время Второй мировой войны.

О том, как шестнадцатилетняя украинка Люба влюбилась в 1941 году в немецкого лейтенанта Томаса, о сложности их взаимоотношений.

Не менее трагичной оказалась и судьба немецкой девушки Герды, полюбившей русского солдата Владимира.

По воли случая обе девушки встретили молодых парней среди солдат неприятеля, которых полюбили душой и сердцем, не подчиняясь воле разума.

Они любили, верили и надеялись...

Война для девушек не закончилась Победой в 1945 году. Общество и Государство осуждало их вплоть до наших дней.

В 2001 году семья российских немцев находит в Берлине хорошую квартиру, которая достаётся им благодаря иронии судьбы.

Более того, Вера Браун, рождённая в 1942 году в Украине, узнаёт о том, что она незаконнорожденная дочь немецкого офицера и ... хозяйка квартиры Герда Май - это её тётка...

В основу романа «Любить, верить и надеяться....» положены исторические события. Герои этого произведения вымышлены. Поэтому любое сходство изобра­жённых в романе ситуаций с жизнью реальных людей просим считать совпадением.

Оформлено к печати:

(c) 2014 Natalia Stuphorn Landsberger Allee 171c, 10369 Berlin, Germany

Лирическая стихи: Размышление о поэзии, Скорбь моих стихов, Любовный огонь и Сущность слова — это перевод автора книги Натальи Штупхорн с немецкого языка поэтессы Нормы Эскобедо де Дривер (Norma Escobedo de Driever) из книги «Mujer y Poesía/Frau und Poesie» Editionen Trilce, Berlin 2007. В романе «Любить, верить и надеяться...» стихи опубликованы с разрешения автора.

Издательство: epubli GmbH, Berlin, www.epubli.de

ISBN: 978-3-8442-9515-3

Содержание.

«1941. Про Любу...»
Пролог.
Детство.
Начало войны.
Встреча.
Дневник.
Немецкий гость.
Разговор с матерью и отцом.
Ода к радости.
Критическая ситуация.
Жизнь и смерть.
«2001. Герда...»
В поиске квартиры.
После переезда.
На кладбище.
Приглашение.
У Герды.
История Александра.
Надя.
Почта.
Дневник Любы.
Послесловие.
Благодарность автора.
Об авторе.

Часть 1

«1941. Про Любу...»

Элле Марии посвещается

Пролог.

Жизнь в твоих руках! Каждый человек свой путь выбирает. Сильные духом счастливо живут, А слабые погибают.

Это впервые сочинила Люба на уроке литературы, когда проходили творчество и биографию А.С. Пушкина.

И так считала Люба всю свою жизнь.

Несмотря на свой принцип верить в себя, она где-то очень далеко, в глубине души верила в Бога.

Эту веру, точнее маленькую надежду на небесного Отца переняла Люба от бабушки. Когда девочка ещё не ходила в школу, бабушка брала Любоньку на службу в церковь.

Глава 1.

Детство.

Как казалось давно это было!..

После ночного ненастья воскресное утро было особенно праздничным. Ярко светило осеннее солнце, и в лужах на грунтовой дороге отражались его лучи. Девочка, годков так около трёх на вид, аккуратно обходила лужи, стараясь не испачкать свои ботиночки. На ней было надето красное пальтишко и вязанная шапочка в форме беретки. Рядом с ней шла женщина, лет сорока пяти, в сером пальто, голова её была покрыта шерстяным платком. Она со всеми проходящими приветливо здоровалась, и было видно, что нет человека, которого бы Агафья Петровна не знала. Так, не спеша, женщина и девочка добрались до белокаменной церкви с золотыми куполами в форме луковиц. Звон колоколов уже созывал прихожан, предвещая начало богослужения.

Агафья Петровна остановилась у входа в храм и стала осенять себя крестным знамением. Маленькая девочка рядом с ней повторяла в точности все её движения. Затем они поднялись по ступеням и вошли в церковь.

Как было красиво в храме! Горящие свечи, лампадки завораживали взгляд! Большие иконы в золоченных иконостасах искрились на свету, переливались огоньками, восхищая душу ребёнка! Носик вдыхал запах ладана, который запомнится на всю жизнь, а слух ласкали песнопения...

Молитвы она слушала, сидя на лавочке у стены, с удовольствием посасывая кусочки сахара, которыми угощали её соседки-старушки. Всю трёхчасовую службу Любонька простоять не могла, поэтому она живенько присаживалась на освободившееся местечко между стариками и беременными женщинами. И эти, казалось, столь далёкие детские воспоминания оставили неизгладимый след в памяти Любы.

* * *

Когда наступили тридцатые годы, Люба с родителями переехала жить в город, где вскоре начала учиться в школе. В сентябре 1939 года внезапно появилась Красная Армия и освободила Западную Украину от польских империалистов. А с ней пришла и новая Власть Советов.1

Любе исполнилось 14 лет. В школе говорили, что Бога нет, что религия - это «опиум для народа». Люди должны построить жизнь своими руками, а не надеяться на Небеса. С этими убеждениями Люба с гордостью повязала на шею пионерский галстук - кусочек красного кумача. Она носила галстук повсюду, вне школы, и была убеждена в своей правоте. Даже когда Люба поехала летом к бабушке, она повязала свой талисман под кружевной воротничок своего летнего платьица.

- Cлава Богу, что ты приехала! - с радостью заговорила бабушка при встрече. - Как доехала, Любонька?

- Хорошо, бабуля! А насчет Бога... Зачем Его славить? Бога же нет! Нас так в школе учат. Ты знаешь, что Человек произошел от обезьяны и надо верить в себя, - Люба глубоко вздохнула и с гордостью продолжала, - И в товарища Сталина, конечно! Я пионерка, и завтра, в воскресенье, с тобой в церковь не пойду, негоже мне...

Бабушка посмотрела на алый галстук и только сокрушительно покачала головой.

- Ах, Любонька, а церкви - то уж нету, - она тихо проговорила и махнула рукой в сторону, - Вот смотри!

Внучка глядела на церковь и сначала разницу не замечала, но потом вдруг сообразила, что нет на маковке креста...

- Сейчас там мельница, - прошептала Агафья Петровна.

И тогда Люба поняла, что у входа в церковь лежало большое количество мешков с зерном. Любопытство овладело ей, и она легко взбежала по ступенькам к открытым дверям. Внутри бывшего храма вся церковная утварь была убрана. Только со стен из под мучной пыли едва проявлялись лики святых. Любе захотелось подойти к углу, где когда-то стояла лавочка.

- Эй, пионерка, ты что тут делаешь? В гости к Петровне ничай приехала? - громко спросил высокий рябой мужик.

От неожиданности Люба вздрогнула и попятилась к стене. Нога наступила на небольшой кусочек холста. Быстро подняв его, девочка юркнула назад в открытую дверь. От бабушки она узнала, что это был дядя Богдан, председатель колхоза, и что бояться его не надо. Он хороший, чем может - поможет. Даже пытался объяснить городским, что иконы в музее пригодятся. Ан нет! Всё в костёр большой скидали! А батюшку отца Димитрия за околицей порешили...

Люба обтёрла кусочек холста.

С него смотрела девочка с большими бездонными глазами.

- Святая Вера! - прошептала Люба.

Это была её самая любимая икона, изображавшая Веру, Надежду, Любовь. Тогда, будучи маленькой, Люба очень гордилась, что на иконе в углу есть три красивые девочки, а самая прекрасная из них - это Любовь, но произнести имя ей было не под силу, и она, тыкая пальчиком говорила:

- Юба... Я Юба!

Но сейчас в руках она держала Веру... Веру в себя. Она же пионерка!Только какая-то тень сомнения промелькнула на миг в её душе, - Любе показалось, что возмездия с Небес за поруганную церковь не избежать...

1Сталин и Гитлер, несмотря на все различия идеологических убеждений и игнорирующие принципы международного права, согласовали между собой раздел Польши, а также центральной части Восточной Европы. В рамках заключения Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом от 23.8.1939 года, (а с ним и секретные дополнительные протоколы), и экономического Соглашения от 11.2.1940 года, было установлено Перераспределение в Восточной Европе, а также Договор о сотрудничестве. (Перевод автора с немецкого языка из книги «Воспоминания о войне» («Erinnerung an einen Krieg») Стр. 72 из музея Берлин-Карлхост)

Глава 2.

Начало войны.

Прошло два нелёгких года строительства социализма. Никто из простых граждан и представить себе не мог, что в ночь на воскресенье, 22 июня 1941 года, без объявления войны, крупные немецкие танковые соединения, пехота и артиллерия, при активной поддержке авиации, перейдут границу СССР. На отдельных приграничных участках бойцы Красной Армии пытались сдержать натиск врага, тем самым подписывая себе приговор: либо быть павшим в бою, либо попасть в окружение. Танки противника не вступали в бои за сильно укрепленные позиции, а стараясь их обойти, как можно быстрее прорывались в тыл. Они имели задачу захватить центры управления, нарушить связь и линию снабжения. Самолёты вражеской авиации уже активно бомбили Киев - «мать городов русских», а также крупные города стратегического назначения. Таким образом, части Красной Армии быстро утратили свою боеспособность.

* * *

Люба проснулась от непонятного гула. Где-то вдали грохотало. Девушка не могла понять, что случилось. С улицы доносился неясный шум... Уже рассвело, сквозь шторы пробивались лучи солнца, погода стояла отнюдь не дождливая. «Откуда гром?» - подумала Люба и выглянула в окно. На улице все люди очень спешили. Люба удивилась так же большому количеству солдат и офицеров. То и дело раздавались приказы военачальников. Создавалось впечатление, что Красная Армия отступает.

Мать Любы, вбежав в комнату, запричитала:

- Дочка, война! Немцы на нас напали!

Глазами, полными отчаяния, Нина смотрела на дочь. И, словно ища у неё поддержку, спросила:

- Что делать-то будем? Батька твой вчерась в Киев уехал. Хотел посмотреть на открытие нового стадиона, да за футбольную команду Киевского Динамо поболеть. Не мог он дома усидеть, - дескать, историческое событие футбола свершается! Команда из Москвы приезжает!.. А теперь непонятно: что с ним, что с нами будет!

Нина присела на край Любиной кровати, от страха у неё подкашивались ноги.

- Мама, ты не переживай. Всё будет хорошо. Может, и неплохие немцы эти. А батька вернётся, вот увидишь. Он нас не оставит, - Люба прижалась к матери.

Нина выглядела очень молодо. На ней было лёгкое шёлковое платье в мелкий горошек и тонкая кофточка, застёгнутая лишь на три пуговицы. Ей было тридцать пять лет, но со стороны мать и дочь выглядели, как сёстры. Внешне они были очень похожи. «Вылитая Нина в юности», - показывая на Любу, говорили знакомые. В отличие от дочери, у которой были длинные косы, у Нины была стрижка. Приехав жить в город, она остригла свои косы, желая больше походить на городскую жительницу. Работала Нина учительницей в начальной школе, но сейчас школьники были на летних каникулах.

Нина встала и подошла к окну:

- Видишь, Люба, Красная Армия уходит из города. Настолько поспешно, что офицерские семьи остаются здесь. На Советской улице, где они квартировали, я сама видела, как военные прощались с родными. Был слышен плачь их жён и детей... - Нина продолжала с грустью смотреть в окно, наблюдая за отъезжающими автомобилями.

Приграничная полоса, которая насчитывала несколько десяток деревень и городских районных центров, в одном из которых жила Люба с родителями, была оставлена ими без боя. Многие мужчины призывного возраста остались на попечение судьбы.

Уже на следующий день по городским мостовым проезжали мотоциклы и грузовые машины с солдатами немецкой армии. У Дома Советов, где только два года назад было водружено Красное знамя, с пересечёнными серпом и молотом золотого цвета, в левом верхнем углу, - на том же месте веялся на ветру красный флаг, в центре которого был изображён белый круг, со свастикой чёрного цвета...

В течение трёх месяцев установления нового режима, в городе творилась полная неразбериха. Одни постановления сменялись другими, полностью противоречащие первоначальным. Попытка украинских националистов пробиться к власти не увенчалaсь желаемым успехом. Люди уже не за спиной, а открыто делись по национальному признаку. «Шлях, жид и москали - твои враги!» - прочитала Люба как-то на плакате. «Чертовщина какая-то! Лех Красуцкий - поляк, Элла Кац - еврейка, а Нина Иванова - русская. Так что ж, они мне не друзья теперь что ли, а враги?» - Люба задумалась.

В житейских разговорах прочно внедрилось новое немецкое слово «блицкриг», что означало «молниеносная война». Через несколько недель немцы взяли Киев. Злые языки утверждали, что кара небесная накрыла страну, а немец до Москвы дошёл!

...В конце сентября, когда Нина и Люба почти потеряли надежду, в дверь постучал отец. Радость встречи была беспредельна! Измождённый после долгого скитания, находившийся в осаждённом Киеве, Степан сильно исхудал. Он рассказал, что футбольный матч отменили лишь за час до начала игры, хотя бомбы падали на Киев периодически с утра! Игру отложили до следующего дня, а потом до неопределенного времени - до победы. За исключением Степана, билеты в кассу почти никто не сдавал, надеясь, что это недоразумение, и война скоро закончится. Никто не мог себе и представить, насколько серьёзно коснётся это каждого! Степан узнал из сводки, что район, где осталась его семья, уже оккупирован. Вернуться домой не было никакой возможности! И только после захвата Киева немцами, Степан поставил перед собой цель: вернуться назад! Пробираясь назад пешком, он видел следы военных очагов и смерть не понаслышке...

Накрапывал и всё усиливался дождь. Степан увидел подбитый советский танк и решил в нём переночевать. Подходя к нему вплотную, он увидел свесившееся, наполовину обгоревшее тело танкиста. Забраться внутрь, где виднелись трупы остальных членов экипажа, ему расхотелось. Несмотря на дождь, который всё усиливался, Степан заполз под танк и уснул, чтобы набраться сил и продолжить свой путь.

Дорога домой была очень опасной. Через поля, либо он ехал на попутной телеге, либо пробирался ночью. Один пеший мужчина мог навлечь на себя внимание, и излишние расспросы местной полиции были ему ни к чему.

В прошлом тренер футбольной юношеской команды, последний год Степан Крайко работал участковым милиционером, а потому прекрасно знал, что могло его ожидать. Днём он себя уютнее чувствовал, проходя через лес, где за каждым деревом или кустом была возможность спрятаться, прикрываясь листвой. Пил из лесных ключей или небольших речушек, встречавшихся на пути. Гораздо сложнее было с едой. Но и тут сентябрь просто спасал одинокого путешественника. С отдельных участков полей урожай ещё не убрали, и этого вполне хватало перекусить одинокому путнику. Иногда удавалось что-то обменять на хлеб или другие продукты. Денег в кармане больше не было.

Однажды в поле Степан увидел страшное зрелище. Это были останки небольшого цыганского табора, уничтоженного фашистскими танками. Продукты и деньги Степан нашёл, осматривая кибитки и трупы. Совесть не позволяла присвоить всё вот так. Взяв лопату он похоронил мёртвых, бóльшую половину которых составляли дети...

Нина, слушая рассказ мужа, добавила:

- Да, Степан, у нас здесь евреев, а с ними и цыган, оседлых или кочевых, всех прав лишили. Погромы, обыски... Сарра Готлиб, жена твоего сослуживца, застрелила двух немцев и застрелилась сама. После этого всех арестованных коммунистов, евреев и цыган в тот же день за городом расстреляли.

Люба слушала отца невнимательно, стараясь при первой возможности что-то вставить:

- А вот у нас...

Но мать цыкала в её сторону, прикладывала палец к губам, не веля перебивать отца:

- Куда, поперёд батьки лезешь! Уймись! Слушай, что батька скажет! - и так ей пришлось повторить не раз.

Когда же Степан замолчал, Нина ему сообщила:

- Власть у нас новая. Администрация города состоит из немецкого коменданта и бургомистра. Украинские националисты, сидевшие в подполье, работают с немцами вместе. Хотя уже видно, что даже если сейчас между ними есть общие цели, то дороги у них разные... - помолчав немного, она добавила: - Твою должность уже занял один националист, бандеровец. Он часто о тебе спрашивал, и велел немедленно к нему явиться, когда ты дома будешь. Не стоит тебе, Степан, оставаться в городе. Кто знает, всё так неспокойно!

Степан опустил голову. Потом поднял взгляд на Любу и, не показывая волнения, стараясь быть весёлым, спросил:

- Ну, а ты, дочка, что новенького скажешь?

- Начальную школу открыли, мама ходит на работу. Из Польши священник приехал, церковь открыли, но туда одни старики ходят. В кино крутят немецкие фильмы, билеты туда дорогущие, в большинстве немцы туда и ходят. Ах да! Ещё и бордель для немцев открыли... Приглашали сто красивых девушек, так говорят, что триста желающих явилось!

Бывший участковый присвистнул:

- Да, этому не удивлюсь! - он усмехнулся и с иронией добавил, - Красивых баб у нас всегда хватало!

- А ещё у нас агитируют молодёжь в Неметчину на работу. Деньги сулят, карьеру. Тять, а в институт туда можно?

- В институт? И на кого бы ты хотела учиться?

- На переводчика. Я думаю, что сейчас это очень важно. Или преподавать немецкий язык в школе.

- А ты в школу-то ходишь?

- Пока нет, там временно госпиталь открыли. Я там, на кухне, посуду мою.

Так прошла неделя. Жизнь в городе постепенно ухудшалась. На бывшей работе Степану в должности отказали. Городская анонимность Нину теперь больше страшила, чем привлекала. Доносы соседей, если кому-то что-либо было подозрительным, стали обычным делом. Это вызывало страх и недоверие к окружающим. К тому же в городе всё чаще проводились штрафные акции.

Глава 3.

Встреча.

Теперь, два года спустя, осенью рокового 1941 года, Люба вновь, но уже вместе с родителями, приехала в деревню. Нелегко было решиться на переезд, зная о том, что деревня, насчитывающая триста жителей, была занята немцами. Но спасаясь от голода и холода, семья была вынуждена вернуться жить в сельскую местность.

На лесной дороге было небезопасно. В лесах всё ещё скрывались бойцы Красной Армии, попавшие в окружение, да сбежавшие от незавидной участи коммунисты и евреи. Все они стояли перед выбором жизни и смерти. Скрываясь в лесах, они были вынуждены добывать себе пищу и тёплую одежду. Поэтому, встречая в лесу немецких солдат, горожан или сельских крестьян, эти лесные жители, вооруженные - кто советским, а кто и немецким оружием, - много не церемонились. Так зарождалось народное ополчение без права выбора.

Лишь по чистой случайности семья Крайко доехала до деревни без приключений. А там, несмотря на сложное время, бабушка была рада, что дочь с зятем и внучкой снова с ней под одной крышей.

Семья Крайко была обязана явиться в комендатуру для предъявления удостоверения личности. Немецкий офицер, внимательно читая документы, написанные на немецком и украинском языках, пристально смотрел в лица людей, вновь прибывших из города. У него были ярко голубые большие глаза. Люба выдержала его ровный взгляд. Ничего злобного или надменного она в нём не почувствовала. Это была, скорее всего, его рутинная работа, к которой он старался привыкнуть. После проверки документов офицер дал распоряжение идти к старосте села.

Люба первая направилась к выходу. Она открыла дверь, и лучи заходящего солнца ослепили её. Прикрыв глаза рукой, она оступилась на одну ступеньку, но чьи-то сильные руки подхватили её и не дали упасть. Люба очень испугалась! На неё смотрели тёмно-карие, почти чёрные глаза. Затем девушка увидела козырек фуражки немецкого офицера. Он заметил её испуганное лицо, и его губы расплылись в усмешке. Молодой парень легко перенёс Любу на руках через три ступеньки, и поставил на ноги. Подождав, когда пройдут её родители, он быстро взбежал, не оборачиваясь, по ступеням вверх, и так же внезапно исчез, закрыв за собой дверь.

Направляясь к полицейскому участку, где находился староста села, мать обратилась к отцу:

- Степан, слышь, а Тарас-то... всё наверх поднимается, при каждой смене власти! Помнишь, как он на побегушках у хозяина кабака был? А какой жулик, свет не видывал! Как он мою мать со счётом после свадьбы обсчитал! Деньги он всегда любил, да всё в свою пользу. При советской власти бухгалтером в конторе был, при немцах, гляди же, - старостой стал. Вот так Тарас! Поучился бы ты у него, Степан.

- Ах, мать, полно тебе. Вот устроимся, а там и жить будем.

Пытаясь защитить свою семью, отец Любы нанялся в полицаи. Ничего плохого он в этом не видел. Порядок есть порядок, всё равно при какой власти - будь то Советы иль Немецкий Рейх. Семья превыше всего! Своей тёще, Петровне, он помог устроиться убирать комендатуру, - всё же легче, чем работать в поле.

Гораздо труднее было Любе. Ещё два года назад, девочка пользовалась популярностью среди подростков. Как же: городская, начитанная, модно одевается и может интересно рассказывать о жизни в городе! Девчата звали наперебой её к себе в гости, а мальчишки, чтобы скоротать вечерок, приходили к её лавочке. Конечно, девчата тоже не отставали. Так образовалось новое место встреч около дома, где на каникулах гостила Люба, по прозвищу «Городская».

Бывало, вечерком, Люба зачитывалась очередной книжкой или писала стихи в тетрадке, а друзья уже тут как тут:

- Выходи, Люба, идём гулять!

- Я сейчас, через пару минут выйду! - отвечала Люба.

С книжкой или с тетрадкой расставаться ей не хотелось. Но друзья есть друзья! Люба шла на улицу, и охотно делилась тем, что прочитала или написала.

А теперь всё было по-другому, ничего не вернуть, как и те летние вечера! Любе пришлось сторониться подруг, даже тех, у кого она часто бывала в гостях. С ней никто не хотел дружить, и семью считали фашистскими прихвостнями. Люба очень переживала и замыкалась в себе.

Сельчан не разделяли по национальному признаку, как городских. Куда проще! В деревне были люди «высшей» и «низшей» расы. Впервые Люба услышала слово «арийцы», - так именовали себя немцы.

Что это за название такое, Люба не совсем понимала. Но звучно, слово прямо как-то завораживало! Отец объяснил просто: «Арийцы - это неметчина, которая несёт культуру в нашу страну». Люба была рада такому ответу, потому что культуру она любила. Жаль только, что ответ порождал всё новые вопросы, а отвечать на них у отца не было ни желания, ни времени. Да и мог ли он сам на них ответить?

Как-то утром за отцом зашёл молодой полицай из местных, звали его Ян. Люба очень обрадовалась встрече, надеясь на общение с ним. Ещё до войны она обращала на него внимание: Ян так ловко ездил верхом на лошади!

И теперь, у себя дома, Люба смотрела на него во все глаза, стараясь привлечь его внимание, но всё безрезультатно! В отчаянии она подумала: «Да что ж за жизнь такая! Где свои, где чужие? Никому я не нужна, а мне почти 17 лет!»

Девушка редко выходила из дома, мать стала запрещать:

- Не смей на улицу бегать! Слышишь?.. Время лихое!