Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: Machaon
- Kategorie: Für Kinder und Jugendliche
- Serie: Книги А.-К. Вестли. Папа, мама и другие
- Sprache: Russisch
Маме Авроры и Сократика предложили новую работу в городке Фабельвике, и вся семья отправляется в путешествие на север Норвегии. Сначала они едут на машине, потом – на поезде, потом на теплоходе и, наконец, на катере. Их ждут приключения и новые знакомства. Но особенно все обрадовались, когда к ним в гости приехали старые друзья вместе с бабушкой восьмерых внуков.
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 295
Veröffentlichungsjahr: 2022
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Anne-Cath. Vestly
AURORA PÅ HURTIGRUTEN, 1971
AURORA FRA FABELVIK, 1972
Вестли А.-К.
Аврора на теплоходе : повести / Анне-Кат. Вестли ; пер. с норв. Б. А. Ерхова ; ил. Е. Н. Белоусовой. – М. : Махаон, Азбука-Аттикус, 2016. – ил.
ISBN 978-5-389-13904-6
0+
Мари предложили должность помощницы судьи в Фабельвике, и семья Теге отправляется в путешествие на север Норвегии. Сначала они едут на машине, потом – на поезде, потом на теплоходе и, наконец, на катере. Как всегда, их ждут приключения, новые знакомства и неожиданные встречи со старыми друзьями.
Aurora på Hurtigruten and the following copyright notice:
Copyright © Gyldendal Norsk Forlag AS 1971
Aurora fra Fabelvik and the following copyright notice:
Copyright © Gyldendal Norsk Forlag AS 1972
© Ерхов Б. А., перевод на русский язык, 2016
© Белоусова Е. Н., иллюстрации, 2016
© Издание на русском языке. Оформление.ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2016Machaon®
Один-единственный корпус «Ц»
Корпуса зданий в Тириллтопене отличаются цветом. Белые, жёлтые и серые, они стоят на широких лужайках.
Среди них выделяется один. Он тоже стоит на лужайке, но на особенной. Она вся поросла кустами красной и чёрной смородины, сливами и яблонями. Деревца совсем молоденькие, они тянутся к небу и гордятся тем, что уже живут.
Случалось, люди останавливались перед корпусом «Ц». Наверное, удивлялись. Кое-кто радовался, указывая на него, говорил что-то соседу и кивал головой, но были и другие – они смотрели на здание с раздражением, потому что оно отличалось от других.
А вы знаете, каким образом корпус «Ц» обзавёлся деревьями и кустами?
Когда-то давным-давно Аврора увидела, как мама Нюсси готовила варенье на зиму. Тогда в кухне стоял такой аппетитный запах! Авроре, после того как мама Нюсси наполнила банки, разрешили пальчиком собирать варенье со стенок таза и тут же отправлять его в рот. Ещё она помогла относить банки в кладовку в подвале и ставить их на полку. В тот же день Аврора подошла к папе и строго спросила его, будут ли они запасаться вареньем на зиму или нет. Папа ответил, что идея варенья сама по себе очень хорошая, но уж больно дорого стоят ягоды и денег на них у него сейчас нет. Вот так. Ну и что? Папа с Авророй пошли в лес, собрали там малины и черники и сварили целую банку «чернично-малинового», как назвал его папа, варенья. Тут-то они и подумали о том, как было бы хорошо, если бы у их корпуса, на лужайке, росли ягодные кусты. Слово за слово, и папа нарисовал на бумаге план лужайки с растущими на ней кустами красной и чёрной смородины, сливовыми деревьями и яблонями. Рисунок получился такой красивый, что под щекой у Авроры тут же защипало, словно там была кислая ягодка.
Но папа не остановился на этом. Он взял с собой рисунок на общее собрание жильцов и выступил перед ними с такой зажигательной речью, что они его план одобрили. Конечно, некоторые заявили, что он говорит чепуху и ничего из задуманного не получится. Хулиганы погубят посадки – вот были их доводы. Но всё-таки большая часть жильцов посчитала его план заманчивым, и когда папа, мама, Аврора и Сократ вернулись из поездки в Голландию, первое, что бросилось им в глаза, были ягодные кусты и деревца на лужайке, а когда они пригляделись к ним внимательнее, то обнаружили, что каждый ребёнок в их корпусе получил свой ягодный куст или плодовое деревце.
Общее дело объединило жильцов корпуса «Ц». Все ухаживали за посадками, а летом молодежь чуть ли не жалела, что уезжает из дома на каникулы, вместо того чтобы заботиться о своих собственных кустах и деревьях. Аврора и Сократ тоже ненадолго уезжали к папиной маме в Бесбю, но, когда вернулись домой, обнаружили на лужайке кусты с почти созревшей красной и чёрной смородиной.
– Может, соберём ягоды сразу же? – предложила Аврора.
– Нет, дадим им дозреть, – сказал папа. – Тогда они станут ещё вкуснее, к тому же я хочу, чтобы в сборе поучаствовала наша мама. В субботу у неё как раз короткий день на работе и она придёт из конторы пораньше.
Аврора свои ягодки ещё не собирала, но каждый день приходила на них смотреть. Нюсси делала то же самое. Она даже пересчитала ягоды на своём кусте и обнаружила, что их у неё больше, чем у Авроры, хотя у Авроры они были чуть крупнее, так что большой разницы между Нюссиными и Аврориными ягодами не было.
Аврора не брала с собой Сократа, когда навещала свой куст красной смородины. Он не понимал, что на лужайке растёт только один его собственный куст чёрной смородины, «Куст Сократа», и считал, что все остальные тоже принадлежат ему.
А из Кнута этим летом получился настоящий садовник. Он на каникулы не уезжал, потому что работал помощником сторожа, и чуть ли не поселился на лужайке. Кнут ухаживал за растениями и следил за тем, чтобы никто их не трогал. На его деревце появилось целых две сливы, и он ими очень гордился, потому что сливы обычно начинают плодоносить только через несколько лет, а не через год, как у него. Впрочем, охранять сад и ухаживать за ним этим летом было нетрудно – в Тириллтопене оставалось не много детей. Но ближе к осени они стали возвращаться, и подростки из других домов стали поглядывать на сад вокруг корпуса «Ц».
– Да у вас здесь целое поместье, – говорили одни.
– Ну и что? – отвечал Кнут. – За лето растения подросли.
– А почему только у вас растет сад? – говорили другие. – Вокруг других корпусов их нет.
– Это потому, что так решили люди, которые живут в нашем корпусе, – объяснял Кнут.
– И вы, значит, заимели настоящую виллу?
– Нет, у нас на лужайке стоит всего один дом, – отвечал Кнут, нагибаясь и выдёргивая сорняки из-под своего сливового деревца.
– И вы считаете себя лучше других, – сказал подросток из тех, что побольше.
– Совсем нет. Вы можете посадить точно такие же кусты.
– Ты дашь мне попробовать хоть одну ягодку? – спросила одна девочка.
– Они не мои. Как же я могу тебе её дать?
– В субботу мы соберём ягоды, – сказала Аврора. – И Нюсси свои тоже соберёт.
– А я соберу урожай нескоро, – вздохнул Кнут и взглянул на свои две сливы – маленькие, жёсткие и зелёные.
На лужайку вышел папа и ещё несколько взрослых, и подростки из других домов ничего больше не спрашивали.
Они только стояли неподалеку и глядели на кусты, а потом повернулись, заговорили о чём-то между собой и пошли восвояси. Но, отойдя на некоторое расстояние, обернулись.
– Хорошо, что Кнут присматривает за кустами, – сказала Аврора, – они глядят на наши ягоды неспроста.
– Да, – задумался папа. – Плохо, что их так много и на всех ягод не хватит. Если мы раздадим ягоды всем, кто живёт в Тириллтопене, на нашу долю не останется ни одной. А теперь, Аврора, иди и ложись спать.
– А можно мне ещё немножечко здесь побыть? – попросила Аврора. – Сейчас в потёмках стало так интересно.
– Только недолго, – разрешил папа и ушёл.
– Мы ведь уже большие, – сказала Нюсси. – И можем выходить из дома, даже когда темнеет.
– Ага, – согласилась Аврора и оглянулась. Было ещё не совсем темно, но и не светло, и всем маленьким детям пора было спать. Сократ, наверное, давно уже купается в ванне, а они с Нюсси ещё гуляют.
Кнут тоже собрался уходить, хотя он и был старше. Ему надо было готовить уроки, и тут уж не важно – большой ты или маленький.
– Если вы здесь, в кустах, вздумаете играть в прятки, смотрите не поломайте ветки, – серьёзно предупредил он.
– Хорошо, – сказала Аврора. – Ну что, Нюсси, спрячемся!
– Сначала решим, кто будет водить. Давай посчитаемся! Я знаю одну считалку. «На златом крыльце сидели: царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной, кто ты будешь такой? Выходи поскорей, не задерживай добрых людей!» Значит, водить тебе!
– Ничего подобного, я выбыла по считалке, а это значит – водить тебе, а я спрячусь. Я тоже знаю считалку: «Эники беники, съели вареники, эники беники, хлоп, съели вареники – стоп!»
– Ну вот, «стоп» – на мне, значит, водить тебе!
– Может, мы потянем травинки разной длины? – предложила Аврора.
– Нет, если мы так будем гадать, у нас никогда ничего не получится. Давай водить по очереди, я согласна водить первая.
– Я тоже могу водить первая.
– Но я уже решила. Я посчитаю до трёх миллионов и пойду тебя искать, но ты должна спрятаться где-нибудь здесь, на лужайке у дома.
– Здесь в кустах? – спросила Аврора.
– Да. Один, два, три, четыре, пять, шесть, восемь, десять, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, восемнадцать, девятнадцать, сорок, пятьдесят, сто, сто много тысяч, миллион трёх миллионов, кто не спрятался, я не виновата.
Сначала Аврора спряталась за кустом, который назывался «Красная смородина Авроры», но потом решила, что это глупо – Нюсси будет искать прежде всего здесь, и она полезла дальше и спряталась за маленьким кустом чёрной смородины.
А Нюсси уже искала её вовсю. Она залезала под каждый куст, и, хотя уже стемнело, Аврора хорошо её видела. Было так смешно смотреть, как Нюсси бегает по кустам, но Аврора постаралась сдержать смех. Она как раз стояла на четвереньках носом в землю. Ах, как хорошо здесь пахло! Не только землей и травой, но ещё и ягодами. В субботу она соберёт ягоды. Мама сказала, что засыплет их сахаром и добавит в них ванильного крема, а из оставшихся ягодок и чёрной смородины Сократа приготовит варенье на зиму.
– Ах, вот ты где, – нашла её Нюсси. – Теперь твоя очередь водить. Ты умеешь считать до трёх миллионов?
– Нет. Но я знаю число, которое даже больше, чем миллионы, и оно называется миллиард.
– Только не считай слишком быстро, – предупредила Нюсси.
Аврора произнесла про себя много чисел и, когда решила, что насчитала достаточно, сказала:
– Миллиард. Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать! Кто не спрятался, я не виновата.
Когда она открыла глаза, стало ещё темнее, и куст красной смородины перед ней стал чёрным. Нюсси нигде видно не было. И Аврора вдруг услышала вокруг себя множество звуков.
– Аврора, – услышала она шёпот. – Это я, Нюсси. Я решила не прятаться, стало страшно. Я пойду домой купаться. Может, тебе разрешат поужинать у нас дома? Ты спроси!
– Хорошо, – ответила Аврора. Она так обрадовалась тому, что Нюсси решила не прятаться.
И они побежали к дому.
– Сначала беги домой, и я тоже побегу к себе, а потом позову тебя, если мне разрешат.
– Хорошо.
Когда Аврора вошла к себе, Сократ уже спал, папа сидел и читал, а мама перебирала бумаги. Дома было светло и уютно.
– Можно я поужинаю у Нюсси?
– М-да, – ответил папа. – Хорошо всё же, что ты пришла, я уже собирался идти за тобой.
Чуть позже в дверь позвонили, и появилась Нюсси.
– Тебе разрешили? – спросила она. – У нас на ужин какао. Можно Аврора придёт обратно сразу же после «Новостей».
– После новостей? – не понял папа. – А, ты говоришь о телевидении… А когда они начинаются, не в восемь ли?
– Да, в восемь.
– Ну, один раз можно, – сказал папа, – но не каждый вечер.
– Нет, только на сегодня, – пообещала Нюсси.
Мама Нюсси накрыла большой стол в гостиной толстой скатертью, а маленький столик накрыла салфеткой, здесь они попьют какао и посмотрят «Новости».
– Жалко, что сегодня не передают детскую программу, – сказала мама Нюсси.
– А у Авроры дома вообще нет телевизора. И ей будет интересно посмотреть «Новости». Аврора, ты когда-нибудь их видела? – спросила Нюсси.
– Нет, – покачала головой Аврора. – Хотя я смотрела у тебя телевизор.
– Угощайтесь, – предложила мама Нюсси, – передача скоро начнётся.
Какао было очень вкусное, и Аврора радовалась, что оказалась тут, а не среди чёрных кустов и незнакомых звуков.
– Та-тата-та-та-таата! – пропела Нюсси.
Как раз эта мелодия донеслась из телевизора. Авроре понравилось, что Нюсси её помнила. Сначала на экране выступал человек, который говорил о печальном положении дел в мире. Точно так же говорили и по радио. Аврора часто слушала радио, когда его слушал папа. И, хотя она сидела и занималась чем-нибудь другим, она прислушивалась к тому, что передают, и часто просила папу объяснить ей то, чего она не понимала.
Человек на экране закончил свою речь, но вдруг снова заговорил и стал показывать съёмки из разных мест: где-то люди стреляли, а в других местах дрались друг с другом и падали на землю. Аврора забыла о еде, она только сидела и глядела на экран. Нюсси болтала, как обычно:
– Они ведут себя так каждый день, но только на экране, понимаешь? Возьми вот эту булочку с мёдом, она такая вкусная.
Но у Авроры уже пропал аппетит. Она заслонила глаза всеми десятью пальцами, но иногда подглядывала в щёлочку, что происходит, а потом снова пряталась за пальцы.
– Ну вот, больше ничего страшного не показывают, – сказала Нюссина мама. – Мы уже снова в Норвегии. Смотри, какое прекрасное здание больницы! Его только что построили. Ты больше ничего не хочешь, Аврора?
– Нет, спасибо.
– Я провожу тебя домой, – предложила Нюсси. – Ты не огорчайся. Это же телевизор.
Когда Аврора вернулась домой, она сказала:
– Я теперь сама себе не рада. Как хорошо было тем папиным древним грекам, которые жили тысячи лет назад. Тогда ничего подобного не происходило.
– Чего не происходило? – спросил папа, он не понял Аврору.
– Того, что происходит сейчас. Я смотрела по телевизору «Новости»: все на свете так озлоблены друг на друга, они дерутся и стреляют, дети голодают, а тут ещё происходит землетрясение.
– Что ж, видно, мне придётся отложить эту книгу. Давай с тобой серьёзно поговорим. Сейчас я возьму глобус, ты ложись в постель, а я постараюсь всё объяснить.
Сократ уже спал, а папа стал рассказывать. Уснув, Сократ просыпался редко.
– Вот, погляди на глобус, Аврора! Ты видишь эту маленькую страну, это – Норвегия.
– Здесь живут хорошие люди, – ответила Аврора, – и никто не воюет.
– Э, если бы ты видела её в давние времена. Тогда все здесь воевали друг против друга. Одного главного короля тогда не было, только мелкие корольки, и все они хотели стать главными. Они уезжали из дома, нападали на соседей и безжалостно их преследовали, ты уж мне поверь: они жгли дома соседей и убивали их жителей. В те времена малые дети лежали по вечерам и боялись, как бы ночью на их дома не напали. Представь себе, Аврора: мы, жители корпуса «Ц», лежим ночью в постели и дрожим от страха, как бы на нас не напали жители корпуса «Ч».
В древности люди ничего не знали о том, кто живёт на другой стороне земли, а сейчас мы изучили весь земной шар. Мы знаем, что многие живут плохо, голодают и не понимают, как нужно управлять своей страной. Немало и таких, кто беспокоится за свою страну и боится нападения других, более мощных стран. Ты знаешь, на что я надеюсь, Аврора? Что когда-нибудь объединится весь мир и все будут помогать всем. Те, у кого много еды, будут делиться ею с теми, у кого её мало. Если бы это произошло, войны исчезли бы, понимаешь, потому что все жили бы в одной большой стране.
– Если бы началась война, я бы спряталась за свой куст, – сказала Аврора, – или убежала бы в лесной домик к бабушке.
– Мы не должны терять надежды, Аврора. Когда ты станешь большая, ты тоже будешь стремиться к тому, чтобы все люди на свете стали друзьями.
– Хорошо, что у нас в Тириллтопене все происходит совсем не так, как в «Новостях», – сказала Аврора и заснула.
Тириллтопен и остальной мир
Рано утром на следующий день им позвонили в дверь. Пришёл Кнут, лицо у него было бледное.
– Идём! – пробормотал он. – Они испортили всё.
– Что случилось? – спросил папа.
Он, мама, Аврора и Сократ пошли за Кнутом. Когда они спустились и посмотрели на сад перед их корпусом, Аврора поняла, о чём говорил Кнут. Ягоды из сада пропали, две жёсткие зелёные сливы с деревца Кнута тоже исчезли, но это было не всё. Собиравшие урожай, видимо, торопились и, вместо того чтобы собирать ягоды, они отламывали от кустов целые ветки. Кругом стояли покалеченные кусты и деревья.
– Это те самые, из корпуса «Ч», – заговорил наконец Кнут. – Я мог бы догадаться, что они замышляют, но вчера вечером я должен был делать уроки и не подумал об этом. Правда, среди них было немало больших мальчишек, так что я всё равно не смог бы уберечь сад, даже если бы остался сторожить.
– Вот видишь, папа, – сказала Аврора, – мир из вчерашних «Новостей» сам пришёл к нам.
Ничего больше она не сказала. По папиному лицу она видела, что он расстроился ещё больше её, и ей оставалось только его утешать.
– Вот! Они пришли и напали на нас в нашем корпусе «Ц», – сказала она.
А папа ответил:
– Не понимаю. Они же видели, как мы работаем и ухаживаем за садом и как весь корпус «Ц» любит эти кусты и деревья.
Подошли ещё люди, и кто-то пробормотал:
– Я же говорил. Хулиганьё пришло и всё испортило.
– Да, ты, пожалуй, был прав, – согласился другой.
Люди разошлись. Кто-то отправился на работу, а кто-то обратно в корпус, в саду остались только Аврора с Нюсси, Кнут и Сократ.
– Я должен бежать в школу, – сказал Кнут. – Ещё увидимся. Но я знаю, что делать.
– Ты что же, хочешь подраться с целым корпусом «Ч»? – встревожилась Нюсси.
– Нет, – покачал головой Кнут. – Я придумал другое.
– На моём кусте остались четыре ягодки, – заметила Аврора.
– Куст разломали, – сказал Сократ. – Бедный куст!
– Мне нужно ехать, Аврора! – проговорила мама. – Всё это ужасно печально, но мы что-нибудь придумаем. Я так разозлилась, что лучше мне сейчас же уехать в город.
«Интересно, что же задумал Кнут» – эта мысль целый день не выходила у Авроры из головы, и, когда он вернулся из школы, Аврора вопросительно на него взглянула. Кнут помотал головой и сказал:
– Мы соберёмся в игровой комнате в подвале. Приводи с собой остальных. Всех, кого увидишь.
Аврора и Нюсси отправились созывать детвору. Аврора привела Сократа и ещё троих малышей. У Нюсси вышло получше, с ней пришло много ребят.
Кнут спустился в подвал с угольными палочками для рисования и большими листами белой бумаги. Он тут же стал писать и громко зачитывать. Другие дети серьёзно кивали, и было видно, что они одобряли то, что он написал, и соглашались с Кнутом.
В этот день перед корпусом «Ц» останавливалось много людей. Раньше они останавливались, удивляясь тому, что здесь росло так много ягодных кустов и фруктовых деревьев. Теперь же они обнаруживали в саду множество белых плакатов с надписями. Конечно, они их читали: «Вот на этом кусте росло больше сотни ягодок красной смородины! Вчера вечером куст ограбили». Или: «На этом сливовом деревце росли всего две сливы. Сливам не удалось созреть!» Перед каждым кустом и каждым деревцем стояло подобное объявление.
– Об ограблении узнает весь Тириллтопен, – говорил Кнут. – И никто теперь не сможет сказать, что он, мол, ничего об этом не знает.
И вправду, о грабеже узнал весь Тириллтопен, и весь Тириллтопен говорил о нём этим вечером. Подростки из корпуса «Ч» в этот день быстро проходили или проезжали на велосипедах мимо корпуса «Ц». Они не останавливались и не указывали пальцами на деревца и кусты. Но они перекликались между собой громче, чем обычно, так что и они тоже видели выставленные объявления и читали их.
На следующий день Аврора стояла перед своим корпусом вместе с Нюсси и ещё одной девочкой, которую звали Бритт-Карен. Бритт-Карен раньше тоже жила в корпусе «Ц», но потом переехала в корпус «Я». Случалось, она приходила поиграть к Нюсси. Вот и сейчас она заглянула в гости. Играть с Нюсси в такие дни было невозможно. Они с Бритт-Карен были очень верными подружками и на Аврору внимания обращали мало. Но в этот день им было о чём поговорить всем троим.
– Ну и что же нам делать? – спрашивала Бритт-Карен. – Пойдём играть к тебе, Нюсси, или зайдём за дом и посмотрим, как играют маленькие?
– Я знаю, что делать, – ответила Нюсси. – Мы возненавидим всех, кто живёт в корпусе «Ч».
– Конечно, ведь это они разломали куст Авроры, – согласилась Бритт-Карен.
– А каким образом мы будем их ненавидеть? – спросила Аврора.
– Мы будем смотреть на них исподлобья, – предложила Нюсси. – И ещё мы не будем разговаривать с ними, когда они попробуют заговорить с нами, и сделаем вид, будто мы их не слышим и не видим.
Отлично! И они втроём отправились к корпусу «Ч». Аврора попробовала посмотреть исподлобья, и ей казалось, что у неё это получается здорово, пока Бритт-Карен не спросила:
– Аврора, тебя что, укусил в нос комар?
Как досадно! Значит, вид у неё не такой уж сердитый и злой. К счастью, Нюсси тут же возразила:
– А я так не считаю. Я, как на Аврору взглянула, так сразу же ужаснулась.
Аврора успокоилась. Она шла и мрачно поглядывала на всех, кто шёл им навстречу от корпуса «Ч», хотя большинство прохожих шли мимо равнодушно, думая о чём-то своём, и не замечали их вовсе.
– Уже почти пришли, – сказала Нюсси. – Мы встанем у входа.
Но у двери в корпус «Ч» не было ни души. Как глупо! Правда, Нюсси тут же нашла выход.
– Мы будем смотреть исподлобья на само здание. Смотрите, какое оно мерзкое! Оно совсем не такое красивое, как наш корпус «Ц».
– Да и на мой корпус «Я» оно тоже не похоже, – заметила Бритт-Карен.
– Вон кто-то идёт! – сказала Аврора.
И в самом деле, из корпуса вышла пожилая женщина, и вся троица девочек посмотрела на неё исподлобья. Женщина кивнула им, улыбнулась и сказала:
– Какие вы все трое милые! Вы где живёте?
– Мы живём в корпусе «Ц», – сказала Аврора, и Нюсси толкнула её локтем в бок.
– Ну что ты, Аврора. Ты не должна была ей отвечать.
– Да, но эта пожилая женщина и думать не думала трогать наши кусты, – возразила Аврора.
– Мы должны ненавидеть весь корпус «Ч», и мы его ненавидим.
Они тут же увидели бегущего к зданию мальчика, и все трое нахмурили брови и приняли вызывающий вид.
– Как жаль, что он пробежал так быстро, – вздохнула Нюсси. – Будем надеяться, что он скоро выйдет.
И он вышел. Мальчик забыл дома учебник и теперь спешил в школу с книжкой под рукой.
Теперь он шёл медленнее, и Нюсси почти загородила ему путь и пристально на него взглянула.
– Осторожней, малышка! – сказал он. – Как бы я на тебя не налетел. Я спешу, понимаешь?
Нюсси ничего не ответила, только нахмурилась, мальчик удивился, обежал её и заторопился дальше в свою школу.
– Ну и что у нас получилось? – спросила Аврора.
– На этот раз ты вела себя лучше, – одобрила Нюсси, – а самой храброй была всё-таки я!
– Вот опять кто-то идёт, – сказала Бритт-Карен. – Собака, дама и девочка.
Аврора взглянула на вход и сразу же ужаснулась: из корпуса выходили Биттелиттен, её мама и Пуффи, и две первые сразу же, увидев Аврору, от радости просияли.
– Мы переехали сюда, – сказала Биттелиттен, – и теперь будем играть с тобой, мы ведь живём почти рядом.
Аврора открыла рот, хотела что-то сказать, закрыла рот, потом снова его открыла и ничего сказать не посмела.
– Мы уже живём здесь две недели, – сказала мама Биттелиттен. – Теперь у нас квартира побольше и поуютнее. Мы уже давно живём в Тириллтопене. Так что приходи к нам обязательно. Мы живём на пятом этаже в квартире номер 518.
Аврора опять ничего не ответила, но она постаралась, хотя бы незаметно, маме Биттелиттен кивнуть. Нюсси и Бритт-Карен стояли в это время к ней спиной и смотрели на небо.
Мама Биттелиттен не понимала, почему девочки ведут себя так загадочно, и вопросительно взглянула на Аврору. Биттелиттен спряталась за спиной у мамы и глядела на Аврору испуганными глазами, а вот Пуффи лишних вопросов не задавал, он подошёл к Авроре и лизнул её прямо в нос. Тут Аврора заулыбалась, и Биттелиттен больше не смотрела на неё так испуганно.
– Пойдём с нами в магазин? – предложила мама Биттелиттен. – Или мы сходим в него вместе с тобой, когда ты будешь одна?
Аврора ещё раз кивнула, а потом сказала:
– Мне пора домой, на полдник, – и убежала.
Хватит ей играть с Нюсси и Бритт-Карен. Оказавшись у своего корпуса «Ц», она поднялась на десятый этаж и столкнулась здесь с папой и Сократом, выходившими из квартиры.
– Привет, Авророчка, ты не хочешь погулять с нами?
– Нет. Я больше вообще никогда не буду гулять.
– Да что ты такое говоришь? – недоумевал папа.
– Я больше никогда не буду гулять, – повторила Аврора, – корпус «Ч» гораздо легче ненавидеть из дома.
– Может, объяснишь мне это подробнее?
– Мы договорились ненавидеть корпус «Ч» из-за нашего сада, – объяснила Аврора, – а тут, оказывается, в него переехала Биттелиттен, ну, та самая, которая с собакой, ты её знаешь, вот почему я не хочу больше гулять, мне трудно разговаривать с ней и с пожилой женщиной…
– Ты говоришь «ненавидеть». Ты знаешь, Аврора, так недалеко до войны. Сначала две стороны ненавидят друг друга, потом кто-то выступает за корпус «Ц», а кто-то – за корпус «Ч», и не успеешь оглянуться, как все жители Тириллтопена станут врагами.
– Да, но ведь это они начали.
– Я хочу поговорить со всеми, кто живёт здесь, – сказал папа. – И со взрослыми, и с детьми.
Правда, как папа сможет поговорить с ними со всеми, Аврора не поняла. Может, он думает, что все они станут подниматься к ним на десятый этаж и встанут в очередь от самого магазина до их квартиры в корпусе «Ц»? Да он же охрипнет, если поговорит с ними со всеми.
И в самом деле, вечером того же дня папа поговорил со всеми жильцами корпуса «Ц», и это далось ему нелегко. Он отсутствовал очень долго, ведь он к тому же успел сходить в лесной дом и поговорить с родителями восьмерых детей. «Нам поможет духовой оркестр водителей-дальнобойщиков, – говорил папа, – а ещё мама восьмерых детей сказала, что нам надо устроить аукцион по продаже тортов и таким образом собрать деньги. Её мама, мы называем её бабушкой, тоже сказала, что она охотно испечет для нас большой торт. Так что я тоже испеку торт завтра рано утром».
И правда, когда Аврора проснулась на следующий день, она узнала милый и знакомый запах, который шёл из кухни, и, когда она вошла туда, на столе уже стоял торт. Во всяком случае, он очень походил на торт, ведь, когда его готовили, он, наверное, очень спорил с самим собой, нужно ли ему было составлять одно-единое целое. Сверху он слишком запёкся, в середине немного провисал, а снизу отливал чем-то светлым, как бы напоминая, что когда-то он был всего только опарой.
«Зато, наверное, он очень вкусный?» – подумала Аврора.
– Я его разукрашу сегодня позже, ведь на завтра мы назначили самый главный для нашей лужайки день, – сказал папа.
– Я тоже пойду с тобой? – спросила Аврора. – Вместе с Сократиком?
– Конечно, пойдёшь. Ты ведь тоже живёшь в Тириллтопене.
– Да, во всяком случае, это будет не сегодня, – сказала мама. А папа с Авророй так внимательно в это время рассматривали торт, что не обратили на её слова никакого внимания.
День лужайки
Рано утром в дверь позвонили, и на пороге появился дядя Бранде.
– Ты очень вовремя, – сказал папа, хотя он ждал дядю Бранде. – Ты с Аннет?
– Она будет чуть позже. Перед тем как нам окончательно переехать в город, ей нужно ещё многое закупить.
– Хорошо. И вы пообедаете с нами, когда всё закончится.
– Я видел объявления. В программе музыка и аукцион, на котором будут продаваться торты. А кто будет держать речь?
– Папа, – ответила ему Аврора. – Он сидел за машинкой и сочинял её чуть не до утра.
– А тебе мы поручим продавать торты, – сказал папа.
– При одной мысли я уже нервничаю.
– Вы оба говорите прекрасно, – ободрила их мама. – Я приеду как можно раньше, чтобы вас послушать.
– Перед тем как ты уйдёшь, Мари, я хочу сказать тебе кое-что, – сказал дядя Бранде. – Видишь ли… ты в самом деле не догадываешься?
– О чём, интересно?
– Взгляни на меня и попробуй угадать!
– Ты, наверное, постриг бороду?
– Нет, не угадала.
– Говори сам, я должна ехать, а то опоздаю.
– Я стану... нет, лучше по-другому. Мы с Аннет станем… родителями!
– Ах, как замечательно! – воскликнула мама. – И когда, Бранде?
– К Рождеству. У вас ещё осталась книжка по уходу за новорождёнными?
– Вон она, на полке, – показал папа. – Но скажи, вам не будет холодновато в летнем домике?
– Да, – с несчастным видом признался дядя Бранде. – Он не приспособлен к зиме, хотя мы его всячески утепляли. И та комната, которую я снимаю в городе, тоже не подходит. Хозяйка говорит, что не потерпит в квартире младенца.
– Ах, вот как, – папа был озадачен. – Мы ещё поговорим об этом вечером.
– Да, вечером, – подхватила мама. – Мне тоже есть что с вами обсудить.
И она тут же убежала, а что она собиралась с ними обсуждать, никто тогда толком не понял, да и времени у них не было: папа разучивал речь, Аврора играла с Сократом, а дядя Бранде морально готовился к тому, чтобы продавать торты.
Жители Тириллтопена привыкли время от времени слушать уличную музыку. В городке имелся свой собственный школьный оркестр, который иногда выступал на открытом воздухе. Но в этот день на улице играли сразу два оркестра. У одного на знамени красовался грузовик, и он играл так громко, что заглушал всё вокруг. Это был духовой оркестр водителей-дальнобойщиков, и в нём участвовал сам отец восьмерых детей, который играл на цугтромбоне.
Словом, этот день ничуть не походил на обычный, но, когда на площадь Тириллтопена въехал грузовик духового оркестра, люди и вовсе оторопели и смотрели во все глаза. В кузове стояла самая настоящая пирамида, на каждой ступеньке которой лежало по торту, а рядом с пирамидой стоял бородатый здоровяк в широком белом переднике. Он размахивал молотком и громко кричал:
– Всем, всем жителям города! Добро пожаловать на площадь! Всем мужчинам, женщинам и детям! Здесь состоится серьёзнейшее и самое сладкое из собраний! Берите с собой деньги! Ведь здесь и сейчас состоится аукцион! И вы сможете приобрести отличные торты!
Дядя Бранде умолк, и тут же грянула музыка обоих оркестров, вступивших на площадь. Музыка созывала народ. И народ собрался. Звуки отражались от стен зданий, смешивались и улетали прочь.
– Займись Сократиком, когда я взойду на трибуну, Аврора, – сказал папа.
– Хорошо. Ой, сюда пришла Биттелиттен со своей мамой и Пуффи! Папа, что же мне делать?
– Стой спокойно и будь умницей! – посоветовал он. – Мы пришли сюда не ссориться, а для другого! Для того, ради чего придумали этот праздник.
Аврора серьёзно кивнула Биттелиттен, а Пуффи подошёл к ней и подал лапу.
– Пуффи боится музыки, – сказала мама Биттелиттен, – но хочет быть с нами. Он считает, что нам без него не обойтись. Вы подумайте, какие здесь торты!
– Это мы испекли их, – сказала Аврора. – Ну не все, а только один, да и он, кажется, не самый лучший.
Тут же к толпе подошли Нюсси с Бритт-Карен, и Аврора подумала: «Ну вот, сейчас они всё испортят».
Но папа, по-видимому, уже поговорил с Нюсси, потому что она сказала:
– Мы больше ненавидеть не будем. Твой папа сказал, что мы можем спокойно стоять и радоваться. Ты видела торт, который испекла мама? Он самый лучший из всех. Это – крендель-торт!
– Конечно. – В эту минуту Аврора соглашалась со всем, что ей говорили, так она обрадовалась.
Тут же появилась и мама. Но кого она привела с собой? Папину маму и ту женщину, которая жила в её доме. Как же её звали? Лужица!
– Я решила пригласить их, – сказала мама. – Маме Эдварда наверняка захочется послушать, как выступает её мальчик.
А её мальчик уже взобрался на трибуну. Он был бледен, но выглядел очень решительно.
– Это мой папа, – сказал Сократ. – Папа мой.
– Ага, – согласилась Аврора. – И сейчас мы послушаем, что он скажет.
Сократ очень удивился тому, что папин голос заговорил так громко. Он словно зазвучал во всех местах на площади сразу.
– Дорогие жители Тириллтопена, – обратился папа к толпе в микрофон. – Я сейчас задам вам один вопрос, а вы попробуйте ответить! Сколько, по-вашему, стоит куст красной смородины?
– Сто крон, – сказал один маленький мальчик.
– Нет, не так много, – сказал папа, – гадайте дальше!
– Пятьдесят, – раздался другой голос.
– Это слишком дорого. Назовите цифру поменьше!
– Пятнадцать крон, – сказала маленькая девочка, которая стояла прямо под трибуной.
– Это ближе к истине, но всё-таки слишком дорого.
– Восемь крон, – сказал мальчик.
– На одну крону меньше, и цена будет правильная. Маленький кустик чёрной смородины стоит столько же. А сейчас прикинем, сколько вам, дети, дают на карманные расходы в неделю?
– Две кроны!
– Пять крон!
– Три с половиной кроны!
– Хорошо, – сказал папа. – Если вы будете откладывать из карманных денег совсем немного, то не успеете оглянуться, как сможете купить себе маленький куст красной или чёрной смородины. И он будет принадлежать только вам. А если вы захотите посадить яблоню, сливу или грушу, то вам придётся покупать их за 22 кроны или чуть больше. Кто-нибудь из вас видел сад у корпуса «Ц»?
Некоторые дети прокричали «да», а взрослые закивали головами.
– На лужайке перед корпусом было очень красиво, – продолжил папа. – Но подумайте вот о чём! Представьте себе таким весь Тириллтопен – с фруктовыми деревьями и ягодными кустами перед каждым корпусом. Сейчас осень, но представьте себе весну, когда зацветут кусты и деревья. Вот тогда люди из других районов большого города скажут: «Поедем в Тириллтопен поглядеть, как цветут деревья». Или за тем же самым им придётся съездить в Хардангер. А если у вас, у детей, у каждого будет свой куст или своё фруктовое деревце, вы все будете за ними ухаживать и не будете ничего друг у друга отнимать. Вы, наверное, знаете, что кто-то залез в наш сад на лужайке у корпуса «Ц». Но сегодня мы об этом говорить не будем. С этим покончено, мы это зачеркнём. Вот так!
Папа поднял вверх небольшую чёрную доску и крест-накрест перечеркнул её мелом.
– Я ведь о чём говорю. Я говорю о детях, которые здесь живут. Мы привыкли покупать ягоды в магазинах или на рынке, и многие представить себе не могут, как кусты и деревья тянутся вверх, подрастая, чтобы потом дать нам ягоды или фрукты. Бывает, что тот или иной куст боится засохнуть или того, что его поломают, но, как правило, всё обходится хорошо, и он стоит всё лето, впитывая в себя дождь и солнце, а потом рождает вкуснейшие ягоды.
Деревья и цветы, они ведь знают вас. И на них так приятно глядеть. Как завязываются на их ветвях плоды и ягоды и как они становятся всё больше и больше. Вы часто будете подходить к ним, и наступит день, когда при их виде у вас в уголках рта защиплет. А потом однажды вы решите сорвать ягодку или плод. Ведь они целиком и полностью ваши. Я уж не говорю о том, какие они все вкусные. Ничего подобного вы в магазине не купите. Представьте себе только, что весь Тириллтопен уже превратился в один большой сад, и вы не задумываясь начнёте откладывать мелочь на куст или деревце.
И вот, чтобы сразу приступить к делу, не откладывая его в долгий ящик, мы, жильцы корпуса «Ц» и усадьбы в лесу, испекли торты и сейчас будем продавать их на аукционе, а на вырученные деньги купим кусты и деревца, чтобы каждый корпус в Тириллтопене получил свою долю. И ещё я предлагаю раздать кусты и деревья детям из всех корпусов, чтобы все-все дети, даже самые маленькие, у которых ещё не водятся карманные деньги, могли бы их посадить. Водители больших грузовиков, которые так прекрасно играли для нас сейчас, обещали доставить рассаду из питомника к каждому из корпусов Тириллтопена. А теперь мне остаётся поблагодарить вас за внимание, с которым вы меня выслушали, и перейдём немедленно… к аукциону!
Дядя Бранде стоял в кузове рядом с горой тортов. В одной руке он держал микрофон с длинным шнуром, чтобы он мог свободно перемещаться по грузовику, а в другой он держал первый торт. Под мышкой был зажат молоток, а впереди стояла высокая табуретка. Всё это выглядело несуразно, потому что, как он мог бить молотком о табуретку и держать в это время торт и микрофон?
– Я помогу тебе, – крикнул папа. – Подожди немного!
Он забрался в кузов и стал держать торт для дяди Бранде, и все увидели, что Бранде стал вести себя увереннее: он как будто сложил с себя тяжкий груз, который с большим усилием долго держал.
– Ну что ж, начнём! – сказал он. – Дорогие жители Тириллтопена! Я, конечно, не тириллтопинец, но в этом городе живут мои друзья, и один раз – это было в прошлом году – я прожил здесь целых три месяца, так что я не преувеличиваю, когда говорю, что я этому городу не чужой. Но сейчас речь пойдёт не обо мне, а о тортах. Вы видели что-нибудь прелестнее, чем они? Вот, например, первый из них – если не самый большой. У него уже есть имя – торт «Падишах», а испекла его мама маленького Уле, который живёт на пятом этаже. Сколько вы за него дадите? Две кроны? Разумная цена, в торте много вкусного и полезного, яйца, шоколад и всё прочее. Ага! Вы даёте за него три кроны? Пять крон? Подумайте! А теперь поговорим о других тортах. Нас здесь ждут неожиданности. Вот торт по имени «Отелло», вот «Большой рулет», вот шоколадный торт, вот ореховый, вот «Княжеский», вот торт «Люкс», яблочные торты номер 1, номер 2 и номер 3. Вот «Телефонный» торт, вот медовый и «Бабушкин», а вот «Крендель-торт» и торт Эдварда и ещё один, который носит имя «Амврозия». Какое чудесное имя! Этот торт испекли Кнут с мамой, а ты, Эдвард, знаешь, что означает его название?
– Оно означало в Древней Элладе «бессмертный», – объяснил папа, – но также «пища богов».
– Ну что ж, тогда оно подходит и нам, – сказал дядя Бранде. – Но вернёмся к торту «Падишах». Предложено шесть крон. Кто больше? Шесть крон в третий, и последний, раз, торт – ваш! Денежки будем класть в эту коробку из-под торта. Ну вот, мы уже почти накопили на куст красной смородины. А вот перед вами ореховый торт, торт с грецкими орехами. Он напоминает мне, что я ещё не обедал сегодня, как, может быть, и многие из вас. Представьте тогда, как вам повезло! Только назначьте подходящую цену, и вы унесёте его с собой и, может быть, по дороге съедите! Восемь крон, девять, пятнадцать крон! До чего же вы все расторопные! Шестнадцать крон? Торт ваш, пожалуйста!
