Блуждающая Огневая Группа (БОГ): Я есть гнев! E-Book

Василий Головачёв

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 457

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Как можно одолеть врага, который не знает ни жалости, ни усталости, который не скорбит по близким и не понимает уз товарищества? Как победить безжалостный компьютер? «Братья» Лобовы и их соратники продолжают свое путешествие по реалам Мультиверсума в поисках «лекарства от войны». Наши герои как никогда близки к тому, чтобы загрузить смертельный вирус в систему суперкомпьютеров и остановить ИИ навсегда. «Блуждающей Огневой Группе» не нужен «бог из машины»!

Leseprobe

Василий Васильевич Головачёв Блуждающая Огневая Группа (БОГ): Я есть гнев!

© Головачев В.В., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

* * *

Воинам России, сражающимся за страну, ПОСВЯЩАЕТСЯ

Имена и фамилии действующих лиц совпадают с реально существующими совершенно случайно.

Реал-23. 12 километров западнее Херсона 12 августа

Комбат бригады ВСУ «Напрямок» капитан Сергей Величко нервничал. Приказ был вывести на огневой рубеж снайпера для тестирования какой-то новой винтовки большой дальности, но шёл уже шестой час вечера, а обещанного снайпера по кличке Баба-яга всё не было.

Капитан велел ординарцу Михайле принести в блиндаж чего-нибудь холодненького: второй день в районе дислокации батальона царила жара по тридцать пять градусов, и не спасали наверху ни уцелевшие деревья лесопосадки, ни слабый ветерок, ни присутствие близкого озерца.

Дюжий соломенноголовый Михайло принёс бутылку холодного зелёного чая, и Величко уселся за сколоченный из снарядных ящиков стол, на котором стоял оперативный компьютер «Асус» производства Южной Кореи. На него сводились сетецентрические информационные каналы командования штурмовой бригады ВСУ, линии связи с командирами взводов и разведки, а также при необходимости передачи с дронов-разведчиков.

Включив компьютер, запитанный от передвижной подстанции, и опорожнив бутылку, вспотевший капитан вывел на экраны файл данных о снайпере по кличке Баба-яга. Этот псевдо уже использовался в рядах украинской армии, его получил дрон-матка, способный нести до восьми мини-дронов со взрывчаткой и управлять ими. Казалось бы, следовало выбрать другую кликуху, а не повторять уже известные. Но, как оказалось, снайпер, а точнее, снайперша (её данные были засекречены, но капитан знал их) Розалия Олейник получила этот псевдоним два года назад, воюя с начала конфликта в составе ЧВК «Праща», то есть раньше, чем в ВСУ появился беспилотник, и менять громкий псевдоним не хотела.

Из досье на неё, присланного капитану из штаба фронта приятелем, отвечающим за информационное обеспечение бригады, было известно следующее. Розалия Олейник (двадцать четыре года, блондинка с широченными плечами борца, не красавица, платиновые волосы взбитой волной, стальные глаза, носит берцы сорок третьего размера) смертельно ненавидит русских (причина неизвестна) и до ЧВК «Праща» год пробыла в учебном британском центре «Форт Ланго», где постигала азы снайперского дела. После обучения она прибыла на Украину, где ею заинтересовалась СБУ, и вскоре получила свой «участок воздействия» на линию боевого соприкосновения: стала охотиться преимущественно на офицеров Российской армии с большими погонами – не менее полковничьих. Насколько было известно, Баба-яга за год «работы» ликвидировала пять майоров (для пристрелки), восемь полковников и трёх генералов, за что получила «стальной крест отваги». Однако зачем такого серьёзного специалиста прислали всего-то ради пристрелки новой винтовки, капитан понять не мог.

ЧВК «Праща», которой командовал известный националист Антоний Пращук (он и дал название компании), на самом деле представляла собой банду наёмников, начавшую свою деятельность в Африке. До Пращука здесь гремело имя легендарного короля наёмников француза Боба Бенара, работавшего в Заире, Нигерии и Анголе, который устраивал государственные перевороты и по всему континенту. Объяснялось это необходимостью противостояния «русской угрозе».

Украинский спецназовец, офицер Главного управления разведки (ГУР) Украины, Пращук стал наследником француза и сотрудником британской разведки. Вот в этой ЧВК и прошла стажировку будущая снайперша Баба-яга, по сути, послужив подстилкой западных спецслужб. Впрочем, для капитана Величко она являлась героем, убивая ВИП-врагов Незалежной. Будучи ярым сторонником бандеровской идеологии, он не задавал себе вопросов, почему его землякам нравится убивать русских. Он с удовольствием делал то же самое.

Полистав досье, Величко узнал, что Баба-яга в Африке проявила себя так эффективно, ликвидировав многих местных национальных лидеров, что в СБУ её приняли с распростёртыми объятиями, хотя за ней по пятам шла слава любительницы мальчиков, которых она потом сдавала педофилам. Хотя это на Украине уже не считалось преступлением.

В задачу же «Пращи», читал дальше Величко, входили диверсионно-карательные экспедиции, а самой главной обязанностью было создание провокаций для дискредитации российских военных в Африке. Переодетые в чужую форму, притворяясь солдатами ЧВК «Вагнер», наёмники «Пращи» должны были поджигать склады, грабить и насиловать местное население, поднимать панику и снимать это всё на видео для сброса в европейские и американские СМИ, которые впоследствии обвиняли во всех грехах Россию.

Дочитав до этого места, Величко пожал плечами, так как не видел в деяниях ничего особенного. Только подумал, что возвращать африканцев на Родину ради отстрела русских офицеров не было резона. Ни к чему хорошему такие отстрелы привести не могли, так как думающих военных у Российской армии хватало.

В блиндаж спустился денщик.

– Трищ капитан, приихалы!

Величко выключил компьютер и выбрался наверх.

Блиндаж опорника был оборудован на опушке настоящего леска, мысом уходившего к северу от деревни Легощево, и окружён лиственницами и вётлами, сравнительно целыми в отличие от лесополосы в полукилометре. Там недавно располагалась артиллерийская батарея старых советских гаубиц Д-30, по которой русские нанесли прицельный удар ФАБами, и от батареи и лесополосы не осталось почти ничего. Но в штабе центра решили, что опорник переносить не стоит, и хозяйство батальона Величко осталось на месте, хотя до линии фронта отсюда было всего семь километров по прямой, и над краем постоянно летали русские беспилотники.

Капитан невольно глянул на раскалённое, дышащее жаром небо. Пока что над лесом не зудел ни один вражеский дрон, хотя их стало так много, что, по меткому выражению ординарца, каждому вэсэушнику хватало по два-три БПЛА.

Под раскидистой ветлой рядом с накрытыми маскировочной сеткой БТР «Хамви» стоял джип «Кестнер» немецкого производства, из которого высаживалась команда из трёх закамуфлированных военных. Среди них та самая Баба-яга, шире и крупнее двух её спутников. Она была одета в маскировочный костюм американского производства, обтягивающий тело как вторая кожа. Сверху накинута, несмотря на жару, парусиновая безрукавка болотного цвета с фасонистым набором клапанов, молний и прострочек.

У бронемашины уже мялись бойцы батальона в банданах и без, хотя практически все они были экипированы в комби бельгийского производства и носили западные винтовки и автоматы – от немецких CG Haelen MK 556 до американских М-16. Здесь были и те, кто отслужил по году, оставшись живым (таких в батальоне Величко было немного), и желторотые юнцы, бравирующие своим воинственным видом, но не нюхавшие пороху. И все идеологически обработаны мощной нацистской пропагандой, прибыв сюда добровольно не только с западных границ Украины, но и из Европы.

Один из штурмовиков, верзила под два метра ростом, украшенный оселедцем, спускающимся гребнем на затылок и дальше образующим настоящую косу ниже плеч, пренебрежительно сказал что-то приезжим на «Хамви». Спутники Бабы-яги переглянулись, один хмуро ответил здоровяку, но тот пошёл дальше, глядя на снайпершу хмельными глазами. И, по-видимому, ей это не понравилось. Потому что крупнотелая девица, пониже парня ростом, но массивнее, бедрастая, с мощными плечами, внезапно ударила его в кадык.

Удар был нанесён профессионально, что говорило о немалом опыте рукопашного боя снайперши, и верзила, икнув, выпустил из-под руки приклад автомата (бельгийский FN SCAR-H STD), попятился, смешно перебирая ногами, скорчился и присел, держась за горло и выпучив глаза.

Приятели штурмовика переглянулись, один взялся за цевьё винтовки, но спутники Розалии вмиг достали пистолеты (это были немецкие Heckler@Koch) и направили квадратные стволы на автоматчика. Тот изменился в лице, виновато развёл руки в стороны.

Розалия повернулась к зрителям спиной, направилась к сглотнувшему ставшую горькой слюну комбату, не успевшему вмешаться в инцидент.

– Ваших острословов, капитан, – сказала она с кривой усмешкой на чистом русском языке, – не мешало бы поучить этикету.

– Это сержант Хомяк… – пробормотал Величко.

– Да хоть Суслик, – рассмеялась Баба-яга. – Где винтарь?

Капитан опомнился, махнул рукой:

– В арсенале, привезли утром.

– Ведите.

Капитан повёл приезжих за собой к «арсеналу» – подготовленному под склад боеприпасов погребу кого-то из местных жителей на окраине деревни. Возбуждённые бойцы батальона остались у бронемашины обсуждать происшедшую стычку, обступив приходящего в себя штурмовика. Величко знал его плохо, так как сержант был из недавней ротации, появился в батальоне недавно, обладая немалым наёмническим гонором, но в недавнем бою показал себя смелым штурмовиком. Однако Баба-яга была права, на язык этот громила, ощутив себя героем, был несдержан, за что и получил.

Ординарец нырнул в погреб, охраняемый двумя бойцами, вынес зелёный дощатый ящик, открыл.

Розалия сама вытащила винтовку, освободила от пергаментного листа, в которую та была завёрнута, умело вскинула дулом вверх, хотя винтовка лёгкой не была. Снайперша пробежала пальцами по стволу, ощупала детали прицельного комплекса. Её спутники придвинулись ближе, с интересом разглядывая оружие, какого ещё не видели.

Винтовка действительно поражала дизайном и ощущением грозной мощи. Это была новейшая разработка российского концерна «Лобаев армс» под шифром DXL-5 калибра 12,7 миллиметра, и в русской армии её прозвали Опустошителем. Поговаривали, что её прицельная дальность достигает семи километров, а испытана она была на невероятные девять километров. Хотя, по мнению Величко, на таком расстоянии невозможно было даже разглядеть цель. Шутили по этому поводу, что стрелять из Опустошителя могла разве что нейросеть с помощью беспилотной наводки.

– БК? – посмотрела на капитана Баба-яга.

Он сделал знак.

Ординарец приволок чемоданчик, в котором лежали обоймы патронов для винтовки.

– Позиция?

– Тут недалеко, идёмте.

Розалия посмотрела на одного из сопровождающих её парней.

– Дрон.

Парень убежал к «Хамви» и принёс коробку из плотного картона, в которой лежал беспилотный тетракоптер с телекамерой.

Капитан повёл делегацию к уцелевшей церквушке на окраине деревни.

Первым на её башенку без креста влез спутник Розалии, осмотрел, спустился вниз.

– Нужна подстилка.

Ординарец приволок плащ-палатку.

Баба-яга поднялась под маковку на высоту семи метров, осмотрела местность.

До линии боевого соприкосновения отсюда было чуть меньше восьми километров, но звуки боя не прекращались ни на минуту, что напрягало. Тем не менее Розалия не обратила на это внимания, выбирая цель.

Вокруг деревни практически не было ничего такого, что могло бы послужить мишенью, зато километрах в семи от неё, ближе к западу, располагалась другая деревушка, где ещё теплилась жизнь: многие её жители остались, надеясь выжить и встретить освободителей-русских.

Розалия установила винтовку на сошках, легла на постеленную плащ-палатку, принялась колдовать над заряжанием.

– Дрон.

Спутники запустили беспилотник в воздух.

Подождали, пока он долетит до соседней деревни, и Розалия изучила на экране окраину в реальном времени. Было видно, как возле хат кое-где копаются на огородах жители, а по улице от амбара движется автомобиль – старая-престарая «Таврия» непонятного из-за грязи цвета.

Снайперша приникла к окуляру прицела, дослала патрон.

Опускавшееся над леском к горизонту солнце светило ей в правый висок, но это также не помешало выбирать мишень.

– Куда вы целитесь? – на всякий случай спросил оставшийся внизу капитан.

Баба-яга не ответила, ища глазами цель, и лучшей с этой высоты в данном случае являлась машина. Кто в ней ехал, Розалии было абсолютно безразлично.

Помявшись, Величко залез на церквушку.

В окуляре винтовки машина выглядела божьей коровкой, и деталей разглядеть было невозможно, однако это и не требовалось. Дождавшись, когда «Таврия» остановится и водитель начнёт вылезать, снайперша нажала на спусковой крючок.

Выстрел был негромким и без выброса языка пламени: винтовка имела великолепные шумо- и пламегасители.

В кого целилась Баба-яга, капитан не понял, надеясь, что она помнит о том, что деревня стоит на незанятой ватниками территории, а видел он только крупные объекты, дома, колодец, амбар и машины.

Экран переносного пульта управления дроном был небольшим, тем не менее через пять секунд картинка в нём изменилась. Вылезавшие из кабины с двух сторон люди – водитель и пассажир – упали.

Величко вытаращил глаза, сообразив, что пуля Опустошителя поразила сразу двух человек.

– Ёшкин корень! Вы… по своим… э-э?!

Розалия не ответила, застыв надгробием на могиле.

Раздался ещё один выстрел.

На этот раз пуля попала в бак «Таврии», и машина взорвалась! Над серо-зелёным полем вытянулся язычок огня, затем прилетел приглушённый расстоянием звук взрыва. Экран беспилотника показал начавшуюся в деревне панику.

– Зря вы это делаете, – пробормотал шокированный Величко.

Снайперша похлопала ладошкой по прикладу винтовки, на лице ни следа вины или огорчения, лишь губы изогнуты насмешливо-снисходительной скобочкой.

– Добрую гармату сделали колорады!

Она встала, стряхнула с комбинезона пыль, глянув сначала на деревню, потом на комбата.

– Там везде осталась одна русня, капитан, дожидающаяся своих «освободителей», так что не переживай. К тому же этот случай легко списать на атаку дрона.

– Колорады не стреляют по мирным…

– Да? – натурально удивилась женщина. – Что ты говоришь? Сам-то случаем не из русни?

– Из-под Харькова…

– Вот и действуй, как завещал наш великий вождь.

Спутники помогли спуститься снайперше на землю.

– Забери винт, Гена, – сказала она губастому парню с тату на щеке в виде свастики. Повернулась к спрыгнувшему следом Величко: – Позицию определили?

– Н-нет, – заикнулся капитан. – Рано утром выходим на позицию к Херсону, есть там один курганчик.

– На каком расстоянии от города?

– Семь кэмэ с хвостиком.

– Отлично, испытаем винт на этом расстоянии. Где мне поселиться на ночь?

– В моём блиндаже, – поспешил ответить порядком взопревший комбат, с недоверием отметив, что Баба-яга выглядит как после отдыха в уютном прохладном местечке; лицо у неё было без единой капли пота, несмотря на жару и духоту. Честно говоря, капитан надеялся, что снайперша после стрельбы уедет, но вовремя сориентировался.

– Хорошо, расположимся там, – согласилась женщина. – Боня, возьми винт. Гена, неси сумку.

Величко повёл компанию к блиндажу.

Спутник Бабы-яги по имени Боня забрал винтовку.

Его напарник Гена принёс объёмистую чёрную сумку с лейблом на немецком языке, выставил на стол бутылку коньяка «Наполеон» и несколько пакетов и банок с закусками. Видно было, что готовилась команда Бабы-яги к отдыху конкретно.

– Выпьешь с нами? – спросила Розалия.

– Э-э… мне… жарко, – промямлил растерявшийся от неожиданности Величко. – Да!

Она рассмеялась:

– Гена, налей комбату. Где у тебя туалет, капитан?

Он покраснел, вспотев ещё больше.

– Толчок… там… наверху, под ветлой.

– Чёрт, я думала, удобства тут. Ладно, живи. – Она подняла пластиковый стаканчик с янтарной жидкостью. – За успех безнадёжного дела!

Величко, поднявший стаканчик ко рту, поперхнулся.

Луганск-23 24 августа

Муж уснул, и Снежана замерла, лёжа рядом и разглядывая лицо Тараса, не потерявшее ни грана твёрдости, лицо воина, лицо зрелого двадцатишестилетнего мужчины, готового встретить и справиться с любой угрозой. В нём не было ни зла, хотя он и вынужден был воевать всю сознательную жизнь, ни жестокости, свойственной мужчинам, способным убивать других людей без жалости и сочувствия, но оно и во сне хранило изначальную выразительную силу.

– Я люблю тебя! – прошептала она беззвучно.

Полежала, глядя в потолок, вспоминая расставание с двумя Лобовыми, генетическими братьями-близнецами Тараса, Итаном и Иннокентием, и их подругами, Лавинией и Стефанией.

«Братья» отправились в свои реалы – сорок первый и восемьдесят восьмой, но обещали общаться не реже раза в неделю, тем более что проблема с преследованием обоих искинами реалов, Старухой и «Баталером», осталась нерешённой.

Тарас же с женой вернулись в Луганск, где полковник Шелест, брат Снежаны, смог добиться полного оправдания «анархистов» и определить их в свою разведывательно-диверсионную группу спецназначения.

Молодожёнов поселили в доме на северной окраине города по улице Подбельского, где раньше жила семья уехавших в Тюмень к детям стариков Горшениных, и Лобовым досталась старенькая, как и её прежние обитатели, но ухоженная хата под пожелтевшим от времени растрескавшимся шифером.

Два дня они отсыпались, расслабленные «до состояния овощей» по словам Тараса, потом к ним заявился Шелест, и не один, а в компании двух сурового вида мужиков лет сорока пяти – пятидесяти, которые сразу понравились Тарасу, как он впоследствии признавался.

Одного звали Сандро Михеевич Волынский. Он служил в Луганском отделении ГРУ под началом командира генерала Чащина, будучи его курьером; имел звание майора и отзывался на короткое Волынский как на имя; темнолицый, но со светлым чубом и холодными светло-серыми глазами.

Его спутник, полковник Матоличев Виссарион Андреевич, был заместителем начальника штаба армий «Центр» по разведке. Кряжистый, медлительный с виду, широколицый и ясноглазый, говорил мало, зато веско и убедительно. Он оказался, кроме всего прочего, комиссаром луганского отделения Русского офицерского корпуса, которому подчинялся известный Тарасу и Снежане Борис Семёнович Утолин, полковник фронтового угла ФСБ.

Поначалу разговор приезжих вёлся вокруг обстановки на линии боевого соприкосновения после недавних успехов российских штурмовиков и взятии ими Херсона и Харькова, потом поговорили о назначении нового министра обороны и его планах чистки командования от коррупционеров всех рангов, после чего Матоличев, присматривающийся к Тарасу, сказал:

– Капитан, есть деловое предложение. Не приказ, а именно предложение. Ваши подвиги, к счастью, не стали достоянием широкой общественности, хотя их ценность неоспорима, но ситуация на Украине и около изменилась в худшую сторону, и это требует от нас принятия нестандартных решений. Потому что стандартные не помогают. ВСУ начали бить американскими ракетами не только по Крыму, но и по территории за пределами пояса безопасности, не боясь ответа, поскольку до сих пор у Главштаба не появилась политическая воля наносить удары по аэродромам, где базируются американские F-16 в Польше, Болгарии, Румынии и Прибалтике. Но и это не главное, как ни странно. Несмотря на все усилия вашей блуждающей огневой группы и даже несмотря на приказы нового министра обороны, дай Бог ему здоровья, в рядах высшего руководства и олигархических структур предатели всё равно чувствуют себя вольготно.

– Берии на них нет, – невозмутимо пошутил Волынский.

Тарас посмотрел на него с любопытством, и Матоличев, пожевав губами, ответил на его взгляд:

– Не путай людей, майор. Разумеется, Берия виноват во многом, но он на девяносто процентов оболган псевдоисториками. Маховик репрессий запустил не он, а Ежов[1], а Берия крепко взялся за ликвидацию шпионов и предателей, из-за чего и попал под целенаправленный удар сислибов и врагов у власти. Однако не будем отвлекаться. Короче, капитан, в контрразведке создаётся специальная группа мстителей, в чью задачу будет входить ликвидация предателей Родины, перебежавших к врагу, командиров ВСУ, отдающих приказы стрелять по нашим мирным городам и сёлам, а также исполнителей этих приказов – поголовно! Чтобы другим стало страшно даже подумать о нанесении ударов по мирным жителям! В связи с этим мы создаём структуру РОВ: Российское офицерское возмездие, которое объединит общественные движения внутри страны и силовые системы. Как вы к этому относитесь?

Снежана с тревогой посмотрела на продолжавшего молчать мужа.

Уже было известно, что после двух последних ракетных обстрелов Севастополя и Ялты американскими Atakams министр обороны приказал сбивать над Чёрным морем беспилотные аппараты «Глобал хаук», наводящие ракеты, запущенные с территории Украины, но его одёрнули, и Главштаб ограничился лишь ракетным ударом по Николаеву и Одессе, уничтожив несколько западных машин залпового огня. А этого было мало. Американцы перестали бояться беззубых риторических негодований российского МИДа и продолжали помогать нацистам направлять ракеты и самолёты на цели на исконной территории России.

Возникла короткая пауза.

Гости смотрели на Тараса, на каменном лице которого нельзя было прочитать, о чём он думает.

– Господина Зе вы ликвиднули умело, – продолжил полковник, переглянувшись с Волынским, – однако его место занял не менее одиозный выкормыш ЦРУ, который намеревается продолжить долгую войну с нами до последнего украинца с целью ослабить Россию до момента, когда НАТО наберёт силы и начнёт третью мировую. Эту американскую шестёрку надо срочно ограничить, потому что он не брезгует ничем и готовит несколько химических и биологических атак. А вместе с ним следует уничтожить и всех нелюдей, спокойно отдающих приказы ракетчикам, и всех исполнителей приказов, пока на Западе не поймут, что очередь за ними.

Тарас молчал.

– А на Западе поймут? – проговорил Шелест бесстрастно.

Матоличев сыграл густыми бровями, сухо улыбнулся:

– Когда мы дотянемся до их генералитета – поймут. Если их не остановить, они легко пойдут на взаимное уничтожение.

– Но ведь если мы ударим по лидерам НАТО, альянс тут же начнёт третью мировую! – озадаченно сказала Снежана.

– Не начнёт, потому что мы их опередим, а американцы не станут воевать по той простой причине, что атомная война им невыгодна. Они хотят лидировать на планете, чтобы властвовать потоками финансов и ресурсов, чего лишатся в случае ядерной катавасии. В этом они не дураки. Однако хватит уже рисовать новые красные линии, над нами враги смеются.

Снежана посмотрела на Тараса.

– Нет! – вдруг нарушил он молчание.

В комнате стало тихо.

– Что – нет? – поднял брови Шелест.

Тарас прямо посмотрел ему в глаза.

– Я не палач, Олег Иванович, поэтому – нет.

Матоличев и Волынский снова обменялись взглядами, скорее озабоченными, чем разочарованными или осуждающими.

– Мы тоже не палачи, – пробурчал полковник. – Однако нелюди, наслаждающиеся пытками людей и зверствами по отношению к пленным, не говоря о женщинах и детях, жить не должны! Привести примеры?

– Не надо.

– Знаешь, сколько мирных жителей Бучи поубивали укропы, устраивая провокацию? Сто шестьдесят человек!

– Не надо! – сжал зубы Тарас. – При всём уважении, я не смогу стать ликвидатором.

– Но вы же служили в ЧВК, – напомнил Волынский, – и ликвидировали не одного нациста.

– То время ушло. Готов служить и дальше, только не в качестве судьи и исполнителя приговора.

– Можно я добавлю?

Матоличев кивнул.

– В Севастополе погибло шестеро, из них трое детишек. Но в Ялте от взрыва кассетного боеприпаса погибли тридцать три человека, из них десять детей! Это на тебя не производит впечатление?

Тарас потемнел.

– Производит. И я готов служить Родине… но не в качестве мстителя и убийцы! У вас всё?

– Спокойно, мужики, – сказал Шелест. – Вы предложили, он отказался, какие проблемы? Да, капитан имеет уникальные способности и возможность перемещаться по вариантам реальности, но он также имеет право выбирать.

– Это армия, приказали – выполняй!

– Верно, но до определённого момента, когда решается проблема, оставаться человеком или нет. У нас ещё будет возможность вернуться к теме. Идёмте, я провожу.

Снежана опасалась, что гости уйдут обозлённые и расстроенные, однако ошиблась. Оба сотрудника Русского офицерского корпуса пожали руку Тарасу, и Шелест отправился их провожать.

Вернулся полковник, со сдержанным смущением отводя глаза.

– Парни рассчитывали, что ты согласишься.

– А ты? – спросила Снежана, в упор глянув на брата. Она испытывала двойственные чувства. С одной стороны – понимала его, с другой – переживала за мужа и была рада его отказу.

Шелест изобразил скупую, почти лобовскую улыбку.

– Потребность в спецоперациях подобного рода назрела давно. Мы и вправду слишком часто стали чертить красные линии после провокаций врагов и откровенных издевательств над реакцией властей. Бить их надо! Я имею в виду врагов! Увещеваний и призывов к совести они не понимают! Ударили по мирному Брянску – ответьте десятикратно! И те, кто стрелял, и те, кто наводил, и те, кто поставлял ракеты! Схватили за рубежом нашего айтишника, обвинив в шпионской деятельности, – захватите десяток разведчиков США и Британии, деятельность которых нам хорошо известна! Израильтяне в ответ на нападения на своих граждан достают врагов на любой территории любого государства, почему мы не можем? Где наша честь и справедливость? Где политическая воля отвечать негодяям за смерть наших людей?! Никакое долготерпение, никакое лавирование наших руководителей не помогут! Честно говоря, я не понимаю, почему президент медлит с ответом убийцам за рубежом! Есть прекрасная поговорка на этот счёт: если страна лавирует между войной и позором и выбирает позор, то получает и позор, и войну!

Снежана шире открыла глаза.

– Олег, ты с чего возбудился? Целый манифест объявил, будто в Думе выступаешь.

– Злюсь, вот и выступаю, – расслабился Шелест. – Ни капли не сомневаюсь, что спецоперации по уничтожению киллеров, предателей и диверов со всего света нужны и своевременны. Американцы и англосаксы совсем оборзели, в открытую смеясь над нашими «красными линиями». Где ответы?

Тарас молчал, глядя в пол.

Шелест посмотрел на него с прищуром:

– Я тебя понимаю и не уговариваю войти в РОВ на правах киллера. Но кроме основной задачи по ликвидации нацистской сволоты и наёмников группа будет заниматься и разведкой и добычей «языков», а ты со своими уникальными возможностями можешь в этом деле помочь как никто другой. А если к тебе присоединятся твои «единокровные братья», результат будет ощутим.

– Кто будет руководить этим… «Рвом»? – поднял глаза Тарас.

– Аббревиатуру слов «Русское офицерское возмездие», – усмехнулся брат Снежаны, – предложил знакомый тебе майор Богданов, который помогал вам на базе морского спецназа в Новоазовске. В руководстве РОК с ним согласились, звучно, конкретно и отвечает стоящим перед отрядом задачам.

– Богданов тоже в этом… РОВе?

– Командует мордесантом.

– Я подумаю.

Снежана с тревогой посмотрела на мужа, но молодой человек успокаивающе накрыл её руку своей:

– Он прав, Снежка, отвечать надо, иначе мы окончательно потеряем уважение людей.

– Не только россиян, а народов мира, которые ждут от нас решительных действий, а не осточертевшего мидовского бла-бла, – сказал Шелест.

– Но это не означает, что я соглашусь стать штатным киллером. Уверен, Итан и Кеша думают точно так же.

– Кто бы сомневался. Давно с ними не виделся?

– С момента освобождения Стефании.

– Надо бы проведать.

– Собираюсь в ближайшее время.

Шелест походил по комнате, пол которой был застелен чистенькими домоткаными половиками, с сожалением посмотрел на прижавшуюся к мужу сестру.

– Нам бы сейчас очень не помешало захватить двух главных «героев» удара по Ялте: оператора американского дрона «Тритон», выдавшего целеуказания ракетчикам ВСУ на поражение Крыма, и командира дивизиона «Хаймерсов», накрывшего Ялту залпом из шести ракет.

– Их же сбили… – неуверенно сказала Снежана.

– Сбили все шесть, да только одна ракета всё-таки взорвалась над Приморским пляжем.

– Прекрати на нас нажимать! – рассердилась женщина. – Даже умения перескакивать из реала в реал не хватит, чтобы ликвидировать американского оператора.

– Я не сказал – ликвидировать, я сказал – захватить. А потом судить обоих открыто, в прямом эфире, с передачей на всех интернет-панелях, чтобы весь мир узнал, за что судят этих подонков.

Тарас покачал головой:

– Двоих мало, нужно судить и тех, кто отдал приказ американцу управлять пуском, и кто курировал, вплоть до генералов Пентагона и американского министра обороны.

– Это я размечтался, – признался Олег. – К сожалению, нельзя быть уверенным даже в самых бесспорных намерениях ликвидировать убийц с далеко идущими последствиями. Мы ошиблись, посчитав, что, если замочим Зе, война остановится. Американцы тут же поставили на его место такую же марионетку, и война продолжилась с ещё большими жертвами. Поэтому действительно надо быть очень осторожными в выборе воздействия на врага. Можно прикинуть…

– Прекрати! – повторила Снежана, сведя брови в линию. – Мы не отказываемся участвовать в спецоперациях, война не закончилась, но и бесконечно заставлять нас рисковать жизнью нельзя. Дай передохнуть немного.

– Ты сказала – мы?

– Я майор разведки, братец, а он мой муж, и мы воюем вместе.

Тарас с улыбкой прижал её к себе…

Тарас шевельнулся, и она очнулась от воспоминаний, прошептав:

– Спи, любимый, надышаться тобой не могу…

* * *

Следующее утро началось с небольшого происшествия.

Шелест пригласил пару в штаб фронтового ГРУ, расположенный в здании бывшего районного лесничества, для знакомства с командиром группы РОВ, и молодожёны решили прогуляться до него пешком через лес. От места жительства до штаба было всего два километра.

Жара началась уже с утра, поэтому по лесу идти было приятней, несмотря на попадавшиеся воронки от снарядов и сгоревшие деревья.

Через полкилометра наткнулись на кучу мусора, сваленную в овражек, на которой лежали разбитые детские игрушки, в том числе матрёшка величиной с локоть с расколотой головой. Снежана хотела спуститься туда и забрать игрушку, но Тарас отговорил.

– Что ты с ней будешь делать в гарнизоне?

– Возьму в качестве оберега, – нашлась жена.

– Засмеют. К тому же оберегом она не станет, раз у неё разбита голова.

– Жалко…

– Согласен, всё-таки это наш символ, даже интересно, как она сюда попала. Кстати, укропские псевдоисторики заявили, что матрёшку изобрёл в Японии некий мудрец Фукурума.

– Да ладно! – фыркнула Снежана.

– Доказательств, разумеется, никаких, Фукурума не существовал вообще, но ты же знаешь украинских пропагандонов и «учёных», для них главное – брякнуть, прокукарекать, а там хоть не рассветай.

– И кто на самом деле изобрёл матрёшку?

– Некто Василий Звёздочкин в тридцатые годы прошлого века, а символом России она стала в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году на Международном фестивале молодёжи и студентов.

– Откуда ты знаешь такие подробности?

– Отец был на фестивале, он и рассказал.

Обошли овражек и в его извилине обнаружили лужу гудрона, слитую в яму. На краю ямы виднелось оранжевое пятнышко. Подошли ближе, поняли, что пятнышком является попавший в гудрон зверёк с остреньким носиком, похожий на кошку. Его хвост и задние лапки утонули в чёрном месиве, а сил выбраться из липкой массы не хватило.

– Лисёнок! – жалобно воскликнула Снежана. – Мёртвый!

Однако она ошиблась.

При звуке её голоса лисёнок открыл глазки, разинул рот и слабо пискнул.

– Живой! – обрадовалась женщина. – Давай вытащим?

Тарас молча полез в овраг.

Они освободили круп зверька от гудрона, счистили с него дурно пахнущий кисель, хотя и не до конца, попробовали отпустить, однако лисёнок не мог даже ползти, обессилев и одурев от зноя. Да и гудрон полностью счистить спасителям не удалось.

– Давай возьмём с собой! – взмолилась Снежана. – Погибнет же! Отмоем в части и отпустим.

Тарас кивнул, он и сам подумал о том же.

Завернули зверька, даже не подумавшего укусить или сопротивляться, в листья лопуха, и Снежана понесла его на руках.

КП спецназа ГРУ прятался в урочище Луганского лесничества, окружённый смешанным леском, и все его строения были умело накрыты маскировочными сетями и тентами. Увидеть его было непросто ни с орбиты, ни с беспилотных летательных аппаратов, и догадаться о том, что в этом месте находится штаб фронтовой разведки и диверсий, можно было разве что по наличию проволочного забора, который становился заметен лишь с расстояния в десять-двадцать метров.

Молодые охранники в камуфляже, вооружённые новенькими «АКМ», с интересом посмотрели на живую ношу в руках Снежаны, но пропустили пару без задержки.

Отдав лисёнка служащим на кухне и предупредив, чтобы его отмыли и накормили, молодожёны позавтракали в почти пустом зальчике столовой, и Тарас доложил Шелесту, что они прибыли.

– Подходите к оперному театру, – лаконично ответил Шелест, имея в виду главный бункер КП.

Возле самого здания, одноэтажного, горбатого, накрытого пузырём маскировки, топталась группа бойцов, и среди них оперативники Тараса, с которыми он расстался ещё неделю назад. Когда вся группа вернулась из восемьдесят восьмого реала, где вызволяла из плена Стефанию, подругу Иннокентия, всех троих рекрутская служба ГРУ поначалу отправила на фронт, однако Шелест добился их перевода в своё распоряжение, и верные спутники Лобовых с тех пор жили на базе, ожидая решения своих судеб.

Шалва Топоридзе (он же Штопор) похудел, отпустил усы и бородку, но бравого вида не потерял.

Жора Солоухин (Соло), как всегда, выглядел флегматично-рассеянным и далёким от всего военного. Он коротко постригся, и голова сержанта светилась издали как подсолнух.

Миша Ларин (оперативный псевдоним Кот) побрил голову наголо, превратившись в известного актёра Нагиева, и теперь постоянно носил камуфляж-кепи с длинным козырьком.

Увидев командира, все трое повернулись к нему и построились в линию, одетые в новые десант-комби «барсик».

Парни из гарнизона, тусующиеся с ними, с любопытством глянули на бойцов, на подходящих мужа и жену, и один из них, не видя погон на их плечах и знаков различия, пошутил:

– Надо понимать, это ваши родители?

– Не напрягай свои полторы извилины, малыш! – посоветовал Штопор равнодушно.

Парень опешил, хотел съязвить, но Тарас начал пожимать руки бойцам, и до инцидента не дошло.

– Рад видеть! Как настроение? – сказал Лобов.

– Готовы к несению боевой службы! – рявкнули парни.

Снежана засмеялась:

– Вольно, орлы. Я тоже рада вас видеть в здравии. Миша, ты зачем лишил себя классной причёски?

– Жарко, – осклабился лейтенант.

Из здания вышел Шелест, оглядел прибывших, указал головой на вход:

– Следуйте за мной!

В одном из отделений бункера, рассчитанном всего человек на восемь, не больше, их ждали те же представители РОВ майор Волынский и полковник Матоличев, что были в гостях у Лобовых, на сей раз – в обычной полевой форме, а также майор Богданов, о котором говорил Шелест. Тарас дружески пожал его крепкую руку.

– Прямо из Азова?

– Нет, – засмеялся седоватый, выбритый до зеркальности, майор ГРУ, – с фронта, бодались с диверами СБУ.

– Садитесь, товарищи, – предложил Шелест.

Тарас оглянулся на остановившихся в коридоре бойцов.

– Заходите.

– Они пусть подождут, – недовольно бросил Матоличев.

– Они должны знать всё, что и я! – твёрдо заявил Лобов.

Плотно-командирские лица руководителей РОВ остались бесстрастными, но в глазах обоих родился неласковый блеск. Впрочем, возражать они не стали, и бойцы Тараса присоединились к компании.

– Сначала объявление, – сказал Шелест, когда все расселись. Сам он встал перед рядом первых столиков. – Чтобы в дальнейшем не возникало недоразумений, группа капитана Лобова войдёт в отряд на правах особого подразделения, хотя подчиняться будет полковнику Матоличеву.

Бойцы Тараса перевели взгляды на бугристое, скупое на мимику, лицо Матоличева.

Тарас опасался, что не сильно сдержанный на язык Штопор что-нибудь ляпнет, но лейтенант промолчал.

– Теперь о спектре проблем. – Шелест тоже глянул на полковника. – Виссарион Андреевич, огласите весь список.

Матоличев глянул на планшет, протянутый ему Волынским, вышел к Шелесту.

– Если коротко, работы много. Конкретно поговорим о самых насущных задачах на ближайшее время. Первое – ликвидация убийц детей в Севастополе и Ялте.

Тарас резко вскинул подбородок.

– Я же предупреждал…

Шелест остановил его жестом:

– Это общий план РОВ, капитан.

Тарас сжал зубы, успокаивая дыхание.

– Прошу прощения.

– Ликвидацией будет вплотную заниматься группа майора Волынского, – произнёс Матоличев без видимого раздражения.

Волынский кивнул.

– Далее, – продолжал полковник, – разборки с уточнением степени вины и при необходимости ликвидация, – он бросил острый взгляд на Тараса, – с беглыми иноагентами и политиками, особенно с теми, кто входит в «Легион свободы России» и группировку «Национальная республиканская армия». Терпеть их гнусные выходки больше нельзя. Вчера шестьдесят бегунов собрались в Вашингтоне на семьдесят шестой саммит НАТО и предложили план убийств российских лидеров патриотических движений, депутатов и даже министров правительства. Пока наши МИД и Минобороны раскачаются, могут погибнуть крупные отечественные деятели, чего допустить мы не можем категорически.

Тарас не пошевелился. Снежана с тревогой посмотрела на мужа, догадываясь о его чувствах, однако сдерживаться он умел.

– Далее, олигархи. Большинство учло заявления президента и министра обороны о помощи СВО и финсектору Отечества, но остались и те, кто продолжает зарабатывать на крови наших солдат, пестует незаконных мигрантов и тайно, а то и явно торгует с врагом. Таких мы тоже будем ограничивать. Доказать участие господина Мордобьёва в руководстве операцией по захвату майора Иваненко, – Матоличев перевёл взгляд на Снежану, – не удалось, но от этого его вина не стала меньше, а федералы уже накопали на него тонну криминала. Надеюсь, вы понимаете, что такие люди не должны жить в России?

– Нелюди, – буркнул всё-таки Шалва, – не должны жить вообще.

Тарас промолчал.

– Далее, деятельность британских и цэрэушных инструкторов, обучающих украинских диверов, которые используют британские же морские беспилотники «Скаут» и «Кракен», а также воздушные типа «Тритон» и «Линк», переделанные в «Магуры». Плюс недавние пуски британскими ВМС ракет с подводных лодок. Одну мы удачно потопили, подставив шведов, но англичане не успокаиваются и готовят ещё под тем соусом, что это делают сами украинцы, которым НАТО разрешила стрелять по территории России.

Волынский снова показал полковнику планшет, Матоличев покосился на него, но не взял.

– Об этом поговорим отдельно.

– «Манта Рэй»? – спросил Шелест.

Матоличев кивнул.

– Это что за зверь? – поинтересовался Тарас.

– Новейший беспилотный подводный аппарат, американцы недавно опробовали свой ответ Кремлю – нечто, напоминающее наш «Посейдон»[2].

– Неужели они передадут его бандеровцам?

– Могут, – поморщился Шелест.

Матоличев подождал продолжения, но Олег промолчал.

– Ещё одной приоритетной задачей РОВ является деятельность наёмников на фронте. Последний случай вообще вопиющий запредел! Грузинские твари сняли на камеру пытки наших пленных солдат с отрезанием гениталий и вывесили в Сеть! Это невозможно смотреть! И невозможно простить![3]

Слушатели обменялись угрюмыми взглядами. Шалва что-то пробормотал, но под взглядом Тараса промолчал.

– Только две этнические группы дозволяют себе такое, – добавил Волынский с кривой усмешкой. – Грузины и сами укронацисты: тот же «Кракен», «Торнадо», «Азов» и другие.

– Ну, не только эти этносы, – качнул головой Шелест, – зверей в человеческом обличье хватает и среди других наёмников, в том числе американских и британских.

Шалва пошипел сквозь зубы.

Матоличев посмотрел на него.

– Вы что-то хотите сказать, лейтенант?

– Извините, вырвалось. Но я и в самом деле не могу понять, как человек может испытывать наслаждение и радоваться мукам другого! Это выше моего разумения! Такого же самого надо пытать после пыток, до конца жизни!

– Шалва! – виновато проговорила Снежана.

Штопор выдохнул, отведя глаза.

– Молчу.

Матоличев покряхтел, жуя губами, но продолжать тему не стал.

– Вот пока всё, чем мы будем заниматься в ближайшие два месяца. Помня ваши… э-э, возражения, капитан, могу предложить…

– Я закончу, – прервал его Шелест. – Учитывая специфические способности капитана, его группа будет работать по наиболее важным объектам: зарубеж, предатели, стратегическая разведка.

Тарас поднял голову, и полковник жёстко закончил:

– Без ликвидации не обойтись, капитан! Целевых намерений уничтожать кого-то у тебя не будет, однако на войне может случиться всякое. Это понятно?

Тарас выдержал взгляд брата Снежаны с каменным лицом.

– Не слышу ответа! – обронил Шелест.

– Понятно, товарищ полковник!

– Ну и славно. Теперь конкретно о задании. Группе передаётся опытный вертолёт «Ка-92» на электрической тяге, носитель «коал». Оперативная дальность триста километров, максимальная высота… впрочем, характеристики «вертушки» вам придётся изучать отдельно. Это единственный образец такого вида боевого аппарата, поэтому доверить его кроме вас некому.

– И куда мы отправимся? – оживился Миша Ларин, снявший кепи и поглаживающий череп.

– Тестовый запуск – за линию боевого соприкосновения, чтобы проверить все его особенности и защиту. Потом получите задания от полковника Матоличева.

Тарас встретил взгляд командира РОВ Богданова и понял, что его ждут сюрпризы.

Россия-41. Николаев 14 августа

Дождя не было уже неделю, по истерзанной обстрелами земле плыл зной середины августа, но холодильник в доме работал исправно, и холодный квас, привезенный кем-то из обслуживающей фронт бригады, спасал как никогда.

После обеда Итан вкрутил последний шуруп в деревянный остов двуспальной кровати, привезенной теми же волонтёрами для «особых агентов контрразведки», как их представил комиссар местного отделения Русской Общины, Лавиния застелила постель, и они тут же опробовали её «на прочность». Кровать неизвестного бренда выдержала.

За истекшую неделю Лавиния взломала серверы Николаевского порта (российские войска уже отогнали ВСУ на шесть километров от города, инфраструктуру которого, к удивлению освободителей, удалось более или менее сохранить) и вписала в кондуит работников порта фамилию Шевчук: под ней теперь и прятались от преследования Службы надзора военной безопасности Итан Лобов и Лавиния Иванова-Дотык, став «инженерами по портовым сооружениям». Документы на фамилию Шевчук им организовал лично секретарь Луганского РОК Смоляков.

Линия боевого соприкосновения покатилась вдоль берега Бугского залива Чёрного моря к Одессе, и непрерывный грохот артиллерийской канонады стал больше напоминать гром.

Конечно, маскироваться под чужой фамилией Итану не хотелось, однако охота на них, направляемая Старухой (она же искусственный интеллект «Маршалесса», по сути, командующая военными действиями на Украине), не прекращалась, а после захвата Лавинии и вовсе перешла в стадию «ликвидации шпионов», хотя никакими шпионами они не были. Вирус же, разработанный подругой Итана, который должен был отбить у Старухи «охоту охотиться», всё ещё не был доведен до совершенства. С ним ещё следовало заниматься, имея при этом доступ к современным вычислительным мощностям класса квантовых компьютеров. А так как мощного персонального компьютера у Лавинии не было (к своему в квартире она, разумеется, подойти не могла, потому что квартира находилась под наблюдением), то пришлось искать таковой на стороне. И подчинённые Смолякова нашли ей доступ через свой портал, имеющий соответствующую криптозащиту. Теперь каждое утро с восьми часов Лавиния на полдня пропадала в Центре социальной помощи и реабилитации солдат Российской армии (ЦСПР), получивших психотравмы на фронте, чтобы поработать на компьютерах Центра над уточнением «ультра-трояна» – алгоритма, способного изменить базовую программу Старухи в части поиска и задержания спецслужбами возмутителей спокойствия пару Лобов – Лавиния.

Генетический «брат» Иннокентий, двойник Итана и Тараса, обитающий в восемьдесят восьмом реале, влип в переделку со своим военным ИИ «Баталером» из-за утечки информации о том, что государственный искусственный интеллект «ИИмперия» собирается через отмену частной собственности установить полный цифровой контроль над государством. А в сорок первом реале противостояние айтишника Итана, служившего в цифроцентре Министерства обороны, с «Маршалессой» началось из-за Лавинии (хакера разведки МО), случайно скачавшей файл о реальном положении дел в стране. Защитный ИИ России на самом деле вёл Большую Игру с такими же ИИ Украины («Перемогой») и Запада, собираясь делать это вечно! Естественно, «Маршалесса» не могла не отреагировать на утечку информации и попыталась убрать носителей разоблачения. Пока что это ей сделать не удалось, хотя в распоряжении Старухи были не только её нейросети, но и спецслужбы России, что снижало шансы Лобовых уцелеть в десятки раз.

Впрочем, и в двадцать третьем реале, родном варианте Тараса Лобова, ситуация была не лучше, несмотря на отсутствие в нём управляющих нейросетей. С помощью друзей ему удалось доказать свою непричастность к «анархистским» стрельбам по целям на Украине, которые почему-то официальные военачальники обходили стороной, однако олигархические структуры, как говорится, точили на него зуб, подсылая убийц, поскольку его группа уничтожала «кровно нажитые» на войне сверхприбыли в стране «У». Материалов в интернете, подтверждающих предательство толстосумов и чиновников-либералов, было предостаточно для их осуждения, но лишь в последнее время, после смены министра обороны, у народа появилась надежда на изменение позиции верховного руководства страны. Хотя мечты о справедливом управлении могли и не сбыться, во всяком случае судя по гигантскому сопротивлению либерального слоя коррумпированных чиновников. Они мечтали не о воздаянии предателям, а о наживе, и Тарас Лобов едва ли мог рассчитывать на то, что его преследовать больше не будут.

Лавиния словно почувствовала, о чём думает друг, потому что, уходя в Центр, вдруг спросила, задержавшись на пороге:

– Как ты думаешь, Тарасу тоже приходится прятаться?

– С чего это тебе пришло в голову? – удивился молодой человек.

– Пришло, – виновато улыбнулась девушка. – Надо бы проведать, я по Снежане соскучилась.

– Проведаем, сам собирался связаться с «братьями», так что в ближайшее время спустимся к ним.

– А к Стефании с Кешей?

– И к ним завернём. Он пытался найти Таллия, и если не нашёл, нам придётся искать и сто одиннадцатого «братца».

– Да, жалко его, он ведь не может пользоваться кюар-алгоритмом.

– Вообще пора начинать решать старые проблемы, пока Старуха и «ИИРусь» не дотянулись до нас первыми. Но я надеюсь, что ребята из РОК помогут нам в этом деле. Не забудь инструкции Смолякова: никаких регистраций в Сети, никаких визуальных контактов с поисковыми системами!

– Не учи учёного, – засмеялась девушка.

Она чмокнула надзорика в щёку и села в кабину обыкновенной «Лады-Искры», принадлежащей курьерской службе ЦСПР. Свои боевые спецкостюмы Итан и Лавиния запрятали в погребе дома, где их поселили, и последнее время щеголяли в самой непритязательной одежде: шорты в полбедра, майки-футболки, – отвыкая от военной амуниции. Но поскольку Лавиния обладала модельной фигурой (впрочем, все подруги Лобовых отличались природной красотой и походили друг на друга, как сёстры, что выразил брат Снежаны полковник Шелест фразой: а у вас губа не дура, парни), какую бы одежду ни надевала, даже водитель «Лады» шестидесятишестилетний водитель Михалыч каждый раз останавливал на девушке восхищённый взгляд.

Итан мысленно усмехнулся, заметив реакцию Михалыча, вспомнил бойца из группы Тараса лейтенанта Шалву Топоридзе. Тот только что не впадал в транс при виде Снежаны, не менее красивой, чем Лавиния, и готов был выполнить любой приказ жены командира, лишь бы она улыбнулась.

«Лада» с Лавинией уехала.

Итан вернулся в дом, прокручивая в голове план действий на день, и в это время в ухе залился птичьей трелью мобильный альпин. Итан нацепил смарт-проектор дополненной реальности и увидел в призрачной глубине очков узкое, жёсткое, с прямыми губами и льдистыми глазами, лицо Фемистокла, одного из руководителей Русского офицерского корпуса, помогавшего ему и всем Лобовым в начале лета. Фемистокл руководил оперативным подразделением Корпуса «Форпост» и имел доступ к директорату Совета безопасности России. В благоустройства Итана и Лавинии он участия не принимал, и его звонок озадачил надзорика.

– Слушаю, товарищ генерал.

– Я не генерал, – усмехнулся собеседник. – Нужно побеседовать.

Итан озадачился ещё больше.

– Я вас слушаю.

– Не по защищёнке.

– Но вы же знаете моё положение. Не обижайтесь, пожалуйста, подъезжайте.

– С вами хотят поговорить люди из Совбеза, поэтому вам лучше подъехать самому, они к вам не поедут.

Фемистокла Итан знал не лучше Смолякова, но они помогли ему избежать многих бед, людям такого уровня стоило доверять, поэтому айтишник сказал:

– Хорошо, сообщите адрес.

Фемистокл продиктовал. Ехать надо было недалеко, на восточную окраину Николаева, где охрану разворачивающихся госучреждений несли службы Росгвардии, и до бывших владений украинского олигарха Мещерякова, которые предполагалось отдать санаторию для раненых солдат, можно было дойти пешком. Но Итан решил не рисковать. За пределами нынешнего места жительства он с Лавинией носил голографические маски, превращавшие их в старика и пожилую женщину, однако в распоряжении «Маршалессы» имелось множество средств наблюдения, и лучше было скрываться от них внутри кабин автотранспорта.

Договорившись с командиром «Форпоста» о времени прибытия на встречу, Итан попрощался с ним, связался с помогавшим паре сотрудником Центра реабилитации и попросил подогнать машину.

К половине десятого машина прибыла – замызганный пикап «Омода» цвета перегноя.

Итан нацепил на себя скрывающий фигуру полуфренч, украшенный заплатами, который ему доставили по заказу среди других вещей, заколебался было, не взять ли с собой оружия, но не взял. Закрыв дверь на замок, вышел к пикапу, и тот доставил старичка-пассажира к въезду на территорию бывшего поместья Мещерякова, здания которого чудом уцелели от бомбёжек, в то время как недалёкие причалы Николаевского порта были превращены в лунные ландшафты от десятков снарядных и ракетных воронок.

Машину на территорию санатория не пропустили, пришлось звонить Фемистоклу, и лишь после этого угрюмые парни в полевой форме Росгвардии открыли решётчатые ворота.

Оставив машину под навесом с другой стороны небольшого флигеля, Итан-Шевчук оценил стоявшие здесь автомобили, сообразив, что на них, очевидно, и ездят те самые важные персоны, о которых говорил Фемистокл. Это были две бронемашины «Тигр» и два бронированных универсала российских марок «Москвич» и «Аурус-Урал».

В холле одноэтажного здания его ждали двое молодых людей: парень в гражданском костюме и девушка в камуфляж-комби, оба подтянутые, ощутимо сильные и внимательные. Итан активировал свои модифицированные органы чувств и «контуры дополнений», играющие роль датчиков опасности, и определил, что пара вооружена, хотя никакого оружия у них с виду не было.

– Вас ждут, – сказала девушка с роскошным каре синевато отсвечивающих волос.

Парень ничего не сказал, только окинул Итана цепким взглядом карих глаз, в которых промелькнули изучающая, снисходительная и сочувственная искорки. Видимо, он ожидал увидеть мускулистого качка, а встретил пусть и высокого, но старика в безобразном балахоне.

Поскольку никто из встречающих не потребовал показать документы и не искал оружия, Итан понял, что пара имеет такие же системы датчиков, определяющие вооружение человека, что были и у него.

Гостя провели в глубины флигеля, совершенно пустого, судя по отсутствию людей или какого-либо бытового шума, остановились перед обыкновенной дверью, покрытой дранкой. На самом деле дранка оказалась маскировочной плёнкой металлокерамической двери толщиной в десять сантиметров. Парень постучал костяшками пальцев по притолоке, открыл дверь, пропустил гостя. Итан вошёл. Пахнуло прохладой и озоном.

Он оказался в довольно большом помещении с забранными решётками окнами, разделённом прозрачной перегородкой. Стены помещения серебрились сеточкой защиты от электромагнитного излучения, а по наличию в нём стоек с аппаратурой, спецстолов, компьютерных мониторов и шелестящих вентиляторов можно было догадаться, что это настоящий информационный центр.

За двумя столиками с компьютерами за перегородкой сидели молодые операторы в военной форме.

За отдельно стоящим в углу столом, на котором стояли кофейный и чайный приборы, расположились четверо мужчин, из которых только один носил военный мундир с погонами полковника. Остальные были в гражданском. Итан узнал двоих: самого Фемистокла в серой хламиде, прячущей фигуру, и полковника – это был Алексей Рулин, заместитель командующего армий «Восток» генерала Вольнова.

– Проходите, – встал Фемистокл, жестом показывая кому-то, чтобы принесли стул.

Иват вытянулся во весь свой немалый рост.

– Итан Лобов.

Мужчины промолчали, разглядывая айтишника.

– Мне казалось, вы моложе, – проворчал мужчина лет шестидесяти, одетый, несмотря на летнюю жару снаружи, в тёмный костюм. Он был широк, могуч, с большой головой и мясистым лицом.

– Дмитрий Алексеевич, – представил его Фемистокл.

Итан наконец понял, что перед ним полковник разведки ФСБ Семенихин. Причём, скорее всего, в дип-маске. Улыбнувшись, надзорик на миг выключил свой маскер, показав истинное лицо, и снова включил.

По губам мужчин пробежали понимающие усмешки.

– Маскер не спасёт, – с улыбкой проговорил четвёртый из присутствующих. Лет пятидесяти, крепкий, хорошо сложенный, седой, но, кажется, не от природы, а от надлежащего ухода за собой: волосы у него были уложены красивой волной по моде «морской прибой», а на левой щеке пульсировал трёхмерный паучок тату-иероглифа «лав».

Итан сел.

– В том смысле, – продолжил модник, на котором отлично сидел летний батник со стоячим воротником с жемчужным отливом и белые брюки (жемчуг указывал на наличие у костюма системы терморегуляции), – что Старуха всё равно вычислит ваши личностные данные.

– Знаю, – согласился Итан. – Сам создавал алгоритмы распознавания дипфейков. Но всё же без маскера в людных местах лучше не появляться.

– Даник Фетисович Рунге, – сказал Фемистокл.

Итан выпрямился, догадавшись, что перед ним советник президента и он же член Совета безопасности России. Стал понятен смысл слов Фемистокла: «они к вам не поедут».

– Готов служить Родине!

Мужчины переглянулись.

– Не стоит становиться в позу, – проворчал Рулин.

– Я не становлюсь.

– Позвольте, я начну?

– Бога ради, Алексей Тимурович, – кивнул Рунге.

– Я человек практический и в мистику не верю. Объясните, что за волшебный способ исчезать вы применяете?

– Это не волшебство, товарищ полковник, абсолютно научный феномен. Вселенная каждый миг разветвляется на…

– Я слышал, но это недоказанная теория. Меня же интересует практика. О ваших подвигах ходят легенды.

– Алексей Тимурович, мы собрались не на теоретический диспут, – мягко произнёс Рунге, – а для выработки неких решений. Оставим науку в покое. Капитан Лобов может переходить из одного варианта бытия в другой, это непреложный факт, и в этом его колоссальное преимущество перед нами. В связи с фактом у меня вопрос: где вы были, капитан, в каких измерениях?

Итан посмотрел на Фемистокла, тёмное морщинистое лицо которого не выражало ничего, кроме равнодушия.

– Я всё сообщил комиссару…

– Повторите для нас.

Фемистокл кивнул. Итан пожал плечами:

– Я побывал в десятках разных реалов от первого до двести двадцатого…

– Минуту, не понял, – перебил его Рулин. – Что значит от первого до двести двадцатого? Разве эти ваши реалы посчитаны?

– Посчитал их не я, а мой двойник Иннокентий, для удобства, чтобы отличать версии ветвлений, потому что они, с одной стороны, идентичны, с другой же – различаются меж собой.

– Почему?

Итан помедлил. Иннокентий повторял ему объяснение теории Мультиверсума не один раз, и это надоело надзорику до чёртиков, однако вслух такое в присутствии уважаемых персон говорить не хотелось.

– Каждая последующая копия Вселенной начинает жить по своим принципам, потому что Мультиверсум подчиняется множеству разных физических законов: неопределённости Гейзенберга, теории вероятности, теории относительности Эйнштейна, термодинамическим, суперструнным, квантовым и так далее.

– Что такое принцип Гейзберга?

– Алексей Тимурович, давайте не будем углубляться в недра теорий, – с тем же мягким укором произнёс Рунге; при всей своей прилизанной модности вёл он себя с безукоризненной вежливостью. – Иначе не доберёмся до сути и к вечеру.

Рулин замолчал.

– Вот эти законы неопределённости и вероятности и диктуют условия существования реалов, то есть вариантов бытия, – продолжил Итан. – В одном варианте я, к примеру, не стал воевать со Ста… э-э, с «Маршалессой», в другом стал, и развитие событий пошло по другому пути. Так образовался куст реалов, где первым обозначен тот, где началась СВО.

– Разве до него этот Мультивер не разветвлялся? – нахмурился Рулин. – Почему вы… э-э, или ваш близнец Иннокентий, пронумеровали его как первый?

– Потому что он и был первым в ситуации с решением президента начать спецоперацию по денацификации и демилитаризации Украины. До него в нашей Вселенной таких событий не было. А потом начали ответвляться копии, развивающиеся с отклонениями от первоначальных условий.

– Теперь понял.

– Так где вы успели побывать? – спросил Рунге. – Вернее не так: насколько первые копии отличаются от нашей?

– С развитием этой истории копирования СВО различия всё-таки накапливаются. В первом варианте и до двадцать третьего, где живёт мой изначальный двойник Тарас Лобов, у нас произошло мало знаковых событий. Могу назвать лишь несколько: псевдовосстание ЧВК «Бах», вмешательство НАТО и Пентагона в операцию, поставки натовских танков и самолётов F16 Украине, смена министров в России и бегство предателей на Запад. Но потом вследствие увеличения плотности событий в каждом последующем реале, этот феномен я назвал «расширением времени», и после двадцать третьего варианта эскалация боевых действий ускорилась. В нашем сорок первом реале по России начали стрелять не только наземные ракетные комплексы США и ФРГ, но и британские подлодки, а в сто одиннадцатом реале Украина и вовсе нанесла по Луганску удар «грязной» атомной бомбой.

Слушатели перестали переглядываться и шевелиться, с одинаковым выражением недоверия на лицах разглядывая докладчика. Не выразил своих чувств только Фемистокл.

– Вы… не преувеличиваете? – прервал молчание Рулин.

– Нет. Могу также добавить, что часть реалов, начиная с двухсотого, оказалась мне недоступна. А так как в сто девяносто девятом реале началась всеобщая ядерная война, можно предположить, что в последующих жизнь на Земле прекратилась.

Помещением снова завладела хрусткая тишина, не считая доносившегося из-за перегородки попискивания и шелеста радиоэлектронной аппаратуры.

– И сколько нам осталось ждать до… этого момента? – поинтересовался Рулин.

– В нашем реале ядерной войны не случилось.

– Что ещё вы узнали… негативного? – поинтересовался Семенихин, недоверчиво морщась.

– Вы знаете, что с начала девяностых в России, да и во всём мире, произошёл цивилизационный обвал: мораль, этика, культура в целом рухнули под волной сатанинской атаки мультикультурализма и гей-пропаганды. Прошу прощения, выражение принадлежит не мне, а известному культурологу страны Дугину. В нашем государстве народ тоже пытались опустить до уровня неандертальцев, потребляющих мерзкое месиво западной псевдодемократии и антикультуры, да не удалось. Так вот уже в восемьдесят восьмом реале, где обитает мой двойник Иннокентий, такая же копия Лобова из первого реала, дела обстоят хуже.

– Что может быть хуже деградации народа? – усмехнулся Рунге. Чувствовалось, что советник президента по национальной безопасности великолепно образован и знающ.

– Начать с того, что страной там управляет система искусственного интеллекта «ИИмперия».

– У нас то же самое.

– Да, только восемьдесят восьмая «ИИмперия» пошла дальше. Впрочем, вы правы, то же самое творится и в других странах, коими управляют ИИ. Но вот вам один «культурный» пример: в программе массовых развлечений изобретен полисексор – аппарат для переживания сексуальных удовольствий, как традиционных, так и извращённых, что, по сути, отменило институт семьи. По закону программа недоступна молодёжи до восемнадцати лет, на деле это продвинутый бизнес, абсолютно не учитывающий возраст пользователя.

Мужчины переглянулись.

Рулин едва не сплюнул, но удержался.

– Бизнес, говорите?

– Так точно, товарищ полковник, ничего личного, как говорится. Ещё пример из этой же области: экстрекс.

– Как? Звучит не лучше собачьего имени. Или это тоже какой-то… секс?

– Почти в яблочко. Экстрекс – это программа виртуального обмена мужчина-женщина во время полового акта.

Лица слушателей выразили овладевшие ими эмоции.

– Как это? – не понял Семенихин. – Как можно поменять местами… э-э?!

– Не местами – телами, – улыбнулся Итан по-лобовски. – В смысле – мужчина начинает чувствовать себя женщиной, и наоборот.

– Неужели такое возможно? – усомнился Семенихин.

– Возможно, иначе не была бы создана целая индустрия экстрекса. Иннокентий говорит, что вначале была создана гипнопрограмма, позволяющая почувствовать себя кем или чем угодно, от животного до дерева, и лишь потом эту возможность перевели на язык получения суперудовольствия.

Семенихин покачал головой, Рулин сжал губы, Рунге рассмеялся, Фемистокл остался невозмутим.

– Да, фантазии мракобесов неуёмны, – сказал он. – Странно, что в восемьдесят восьмом реале ещё сохранилась цивилизация.

– Далеко не та, о какой мечтали наши предки, – перестал смеяться Рунге.

– А откуда у вас такие сведения о развлечениях в будущем? – осведомился Рулин.

– Это не будущее. – Итан вдруг поймал странную мысль, имеющую отношение к будущему или скорее к парадоксам времени, однако она ушла в глубь психики как рыба, сорвавшаяся с крючка. – Почти все реалы отражают одинаковое время – настоящее, которое течёт в них с одинаковой скоростью. Сегодня четырнадцатого августа, и в реалах ниже и выше, до восемьдесят восьмого точно, на всей Земле четырнадцатого августа.

– Хорошо, предлагаю закончить на этом наши физические экзерсисы, – сказал советник, – не для обсуждения законов физики собрались, есть темы поважней. Что конкретно вы знаете о планах «Маршалессы»? – Рунге глянул на Фемистокла. – Я знаю, что вы обвиняли её в узурпации власти в стране. Как это понимать?

– Термин узурпация не совсем адекватен ситуации. Ста… э-э, «Маршалесса» не просто управляет боевыми действиями СВО, а на самом деле играет с такой же ИИ-системой ВСУ под именем «Перемога». Моя знакомая… – Итан поправился, – моя девушка Лавиния, хакер Минобороны, случайно выяснила суть этой игры, рассчитанной на многие годы и даже десятилетия, что и послужило причиной охоты на неё и на меня.

В третий раз за столиком с остывшими напитками установилась непрочная, как дырявый зонтик, тишина.

– У вас реально есть такая информация? – заговорил Семенихин после паузы.

– Всё, что я накопал, передано руководству РОК. – Итан посмотрел на Фемистокла.

Комиссар Русского офицерского корпуса бесстрастно кивнул.

– Наши формологи изучили материалы Лобова и провели анализ последних распоряжений «Маршалессы». Основания к расследованию деятельности системы настолько вески, что мы вынуждены кодировать все виды связи и маскировать встречи, чтобы «Маршалесса» не смогла засечь нашу подготовку.

– К её ликвидации? – спросил Cеменихин.

– К её перепрограммированию, – сказал Итан. – Ликвидировать ИИ-систему нельзя, мы сразу проиграем войну. Есть два аспекта этой проблемы. Первый – командование вооружёнными силами в настоящее время подчинено «ИИмперии» через «Маршалессу», которая и ведёт игру, вместо того чтобы добиться победы над врагом. Второй – главным пунктом в планах Старухи является ликвидация утечки информации, то есть нас с Лавинией, объявленных предателями по всем информационным площадкам. Если первый формат мы не можем изменить, пока все спецслужбы выполняют рекомендации «ИИмперии», то второй можно попытаться откорректировать, то есть стереть алгоритм нашего преследования.

– У вас есть идеи, как это сделать? Вы математик?

– Я надзорик, хорошо знакомый с математикой и цифровыми алгоритмами, но Лавиния – хакер высочайшего класса, она и создала алгоритм, способный изменить ситуацию, который она сейчас уточняет. Через несколько дней мы сделаем попытку.

– Мы? То есть вы и ваша пассия?

Итан холодно посмотрел на Рулина.

– Лавиния моя невеста. Но мы не одни, с нами Корпус, – Итан посмотрел на Фемистокла, – и мои двойники.

Рунге наметил улыбку.

– Из других реалов?

– Так точно, товарищ генерал.

– Как вы поддерживаете с ними связь?

– Через кюар-канал.

Рулин поднял брови, собираясь задать очередной вопрос, но советник президента остановил его:

– Продолжим, товарищи.

– Хотел бы уточнить, – сказал Рулин.

– Слушаем.

– Я ни разу не видел, капитан, как вы исчезаете.

Семенихин с любопытством посмотрел на Итана.

– Я тоже. Продемонстрируете? Или это сопряжено с большими энергозатратами?

– Нет, не с большими, хотя энергия при переходе мембран безусловно расходуется.

Итан воспроизвёл в уме пиксельный рисунок кюар-алгоритма и перенёсся в соседний, сорок второй реал.

Естественно, вышел он в той же точке пространства с теми же координатами, однако в сорок втором варианте реальности здание хотя и существовало, помещение флигеля в этот момент пустовало, и никакого командного пункта разведки в нём не было. Из-за отсутствия мебели комната казалась больше по размерам, чем была на самом деле, и по толстому слою пыли на полу Итан сделал вывод, что ею давно не пользовались.

Вдохнув запахи запустения и сухого дерева, он прошёлся по полу, поднимая облачка пыли, и вернулся обратно в родной реал, оказавшись в самом углу помещения.

Раздался дружный вздох: свидетели «магического действа» отреагировали на фокус.

– Впечатляет! – качнул головой Рунге.

– Где вы были? – спросил Семенихин.

– Рядом, – лаконично ответил Итан.

– В каком смысле – рядом?

– Товарищ полковник, – остановил его Рунге, – у меня мало времени, прошу не отвлекаться на детали. Озвучьте наше предложение.

Семенихин раскрыл свой руфон, который носил во внутреннем кармане мундира, глянул на экранчик.

– Капитан, как вы уже знаете, спецоперация зашла в тупик и, как мы теперь понимаем, по вине «Маршалессы». Мы взяли Николаев, Одессу, Харьков, Краматорск, Запорожье, но враг не сдаётся…

– Потому что его поддерживает не менее мощный ИИ «Перемога», – ровным голосом закончил Итан. – Я в курсе. То есть за спинами людей проводится игра искусственных интеллектов «Маршалессы» и «Перемоги», рассчитанная на долгое противостояние. Все эти расклады есть в моих материалах, которые я передал руководству РОК.