Дети капитана Гранта. Иллюстрированное издание E-Book

Жюль Верн

• Herausgeber: XSPO
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Serie: Золотая коллекция иллюстрированной литературы
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 784

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Перед вами второй роман знаменитой трилогии Жюля Верна о капитане Немо — «Дети капитана Гранта». История начинается с загадочной находки: в море обнаружена бутылка с письмом, отправленным с потерпевшего крушение корабля. Лорд Гленарван и его спутники отправляются на поиски пропавшего капитана Гранта, пересекают Южную Америку, Австралию и острова Океании, встречая на пути бескрайние прерии, опасные джунгли, суровые горы и непредсказуемый океан. Героям предстоит пройти через невероятные испытания, чтобы разгадать тайну исчезновения капитана и завершить своё кругосветное путешествие. Это подарочное электронное издание содержит более 150 цветных иллюстраций известного книжного художника Петра Луганского.

Leseprobe

Автор: Жюль Верн

Серия: Золотая коллекция иллюстрированной литературы

Перевод: Игнатий Петров

Иллюстрации: Петр Луганский, Альфонс де Нёвиль

Издательство: XSPO

Аннотация

Перед вами второй роман знаменитой трилогии Жюля Верна о капитане Немо — «Дети капитана Гранта». История начинается с загадочной находки: в море обнаружена бутылка с письмом, отправленным с потерпевшего крушение корабля. Лорд Гленарван и его спутники отправляются на поиски пропавшего капитана Гранта, пересекают Южную Америку, Австралию и острова Океании, встречая на пути бескрайние прерии, опасные джунгли, суровые горы и непредсказуемый океан. Героям предстоит пройти через невероятные испытания, чтобы разгадать тайну исчезновения капитана и завершить своё кругосветное путешествие.

Это подарочное электронное издание сопровождается цветными иллюстрациями известного художника Петра Луганского, выполненными специально для данной книги, и оформлено с особым вниманием к удобству чтения на цифровых устройствах.

ДЕТИ КАПИТАНА ГРАНТА

ЖЮЛЬ ВЕРН

Жюль Верн (1828–1905)

ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ РОМАНА

Роман «Дети капитана Гранта» был написан Жюлем Верном в 1865–1867 годах и опубликован в трёх частях с подзаголовками «Южная Америка», «Австралия» и «Океания». Это одно из первых масштабных произведений Верна, открывшее так называемую «географическую серию» в рамках цикла «Необыкновенные путешествия» и ставшее важной ступенью в развитии авторской концепции просветительского романа, в котором приключение сочетается с научными и моральными темами.

Идея романа родилась у Верна под влиянием популярности приключенческой литературы середины XIX века и на фоне европейского интереса к глобальным географическим открытиям. Но в отличие от многих своих современников, он стремился не к сенсации, а к систематическому объединению научных знаний и повествовательной формы. «Дети капитана Гранта» стали первым романом, в котором эта модель была реализована в полном объёме: герои совершают путешествие по Южной Америке, Австралии и Океании, следуя по предполагаемому маршруту исчезнувшего шотландского капитана Гарри Гранта, обрывки послания которого были найдены в бутылке, выброшенной морем. Ключевым элементом сюжета стала идея, что текст письма частично утрачен, и герои вынуждены интерпретировать его фрагменты, что ведёт их по цепочке ошибок, открытий и переосмыслений.

Сам Жюль Верн признавался, что при работе над романом испытывал большое удовольствие от возможности соединить точные географические сведения с элементами авантюрного сюжета. Он тщательно изучал источники по истории, этнографии и естественным наукам, чтобы каждая глава содержала реальную информацию о природе, культуре и колониальной политике тех регионов, по которым двигались герои. Хотя роман написан в духе своего времени и местами содержит стереотипные или колониально окрашенные описания, он стал важным примером того, как научные знания могут быть встроены в художественный текст без ущерба для увлекательности повествования.

По структуре роман представляет собой три самостоятельные части, каждая из которых связана с новым географическим этапом и новыми драматургическими вызовами. В Южной Америке герои сталкиваются с природными катастрофами, землетрясениями и амазонскими лесами. В Австралии — с предательством, колониальной системой правосудия и моральным выбором. В Океании — с последними загадками маршрута, пиратами и кульминацией поисков. Однако под внешней оболочкой приключенческого романа скрываются глубокие моральные и философские вопросы: что значит быть верным, что важнее — знание или интуиция, и может ли группа совершенно разных по характеру людей сохранить единство перед лицом неизвестного.

Персонажи романа продуманы с особым вниманием к типажам. Лорд Эдвард Гленарван — типичный представитель английской аристократии с чувством долга и справедливости. Его жена леди Гленарван — олицетворение женской добродетели и интеллекта. Французский географ Паганель, задуманный как комический персонаж, превратился в одного из самых любимых героев Верна — носителя энциклопедических знаний и живого, доброжелательного ума. Дети капитана Гранта — Мэри и Роберт — символизируют надежду, стойкость и моральную мотивацию всей экспедиции. Каждому из них Верн дал пространство для развития и преодоления внутренних конфликтов, что делает роман многослойным и человечным.

Роман публиковался с 1865 года частями в журнале «Magasin d’éducation et de récréation», как и большинство работ Верна. Первое книжное издание в трёх томах вышло в 1868 году в парижском издательстве Этцеля, с иллюстрациями Эдуара Рио, которые задали иконографический стандарт для многих последующих изданий. Книга быстро завоевала огромную популярность, особенно в молодёжной аудитории, и была переведена на десятки языков.

«Дети капитана Гранта» стали первым романом Верна, в котором тема морального долга перед близкими и человечеством переплетается с путешествием по глобусу. Здесь нет сверхтехнологий или фантастических изобретений, как в поздних романах, но есть вера в человека, в силу его разума, в способность искать истину даже там, где нет карты. Именно это делает роман живым до сих пор — как гимн науке, дружбе и человечности, рассказанный языком приключения.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая.РЫБА-МОЛОТ

26 июля 1864 года по Северному каналу мчалась великолепная яхта. На верхушке ее бизани развевался английский флаг, а на грот-мачте1 — брейд- вымпел2 с расшитыми золотом инициалами «Э. Г.».

Яхта эта носила название «Дункан». Она принадлежала Эдуарду Гленарвану, почетному члену известного всему Соединенному королевству3 Темзинского яхт-клуба. На борту яхты находились сам владелец, его молодая жена Элен Гленарван и двоюродный брат — майор Мак-Набс.

Только что спущенный со стапелей верфи, «Дункан» заканчивал испытательную поездку по Клайдскому заливу и теперь возвращался в свой порт — Глазго. На горизонте уже вырисовывался силуэт острова Аррена, когда вахтенный матрос доложил, что за кормой плывет какая-то огромная рыба. Капитан Джон Манглс немедленно сообщил об этом владельцу яхты.

Поднявшись на палубу вместе с майором Мак-Набсом, Гленарван спросил у капитана, что это за рыба.

— Я полагаю, что это большая акула, сэр.

— Акула в этих водах? — недоверчиво воскликнул Гленарван.

— Да. В этом нет ничего удивительного, — подтвердил капитан. — Это такая разновидность акулы, которая встречается во всех морях и под всеми широтами. Это рыба-молот. Если вы разрешите, мы попытаемся поймать ее; это доставит развлечение миссис Гленарван и разрешит наши сомнения.

— Как ваше мнение, дорогой Мак-Набс? — спросил Гленарван. — Стоит ли заняться этой ловлей?

— Заранее согласен с вашим решением,— флегматично ответил майор.

Капитан Манглс заговорил снова:

— Я хочу еще добавить, что этих опасных хищников необходимо повсеместно уничтожать. Предлагаю воспользоваться случаем и одновременно посмотреть любопытное представление и сделать полезное дело.

— Хорошо, Джон,— сказал Гленарван,— я согласен.

Он послал за женой. Элен, заинтересованная предстоящим зрелищем, поспешила подняться на палубу.

С капитанского мостика можно было без труда следить за всеми движениями огромной хищницы. Она то ныряла в прозрачную воду, то устремлялась вслед за яхтой с поразительной быстротой.

Джон Манглс отдал нужные распоряжения, и спустя короткое время матросы бросили в воду крепкую веревку с крюком на конце; на крюк был насажен большой кусок сала.

Акула, хотя и находившаяся на расстоянии пятидесяти ярдов 4, мгновенно учуяла приманку и стрелой понеслась к ней. Теперь отчетливо можно было видеть, с какой силой бьют воду ее плавники, серые на концах и черные у основания. По мере того, как она приближалась к приманке, ее огромные выпуклые глаза загорались жадностью, усеянная четырьмя рядами зубов пасть широко раскрылась. Голова акулы имела форму двустороннего молота,

насаженного на рукоятку. Джон Манглс не ошибся: это действительно была самая хищная и прожорливая представительница отряда акулоподобных — рыба-молот.

Пассажиры и команда «Дункана» с живейшим любопытством следили за каждым движением акулы. Вскоре хищница оказалась возле самого крюка; она повернулась на спину, чтобы удобнее было проглотить сало, и приманка в одно мгновение исчезла в ее огромной пасти. Тотчас же, рванув канат, акула сама себя «наколола» на крюк, и матросы стали вытягивать ее из воды при помощи системы блоков, прикрепленных к концу грот-реи.

Акула судорожно забилась, почувствовав, что ее вытаскивают из родной стихии. Но это не испугало матросов; они живо справились с ее яростью, накинув акуле на хвост мертвую петлю. Через несколько минут акула была поднята на палубу. Тотчас же к ней осторожно подошел матрос и, улучив момент, ударом топора отрубил ее страшный хвост.

Ловля окончилась. Хищница теперь не представляла никакой опасности. Ненависть моряков к акулам была удовлетворена, но не их любопытство. В самом деле, на кораблях вошло в обыкновение исследовать желудки пойманных акул. Зная прожорливость этих хищниц, матросы надеются на самые неожиданные находки и редко в этом обманываются.

Элен Гленарван не пожелала присутствовать при этом отталкивающем зрелище и вернулась к себе в каюту.

Акула еще была жива. Это был крупный экземпляр длиной в десять футов и весом в шестьсот фунтов 5. И вес, и размеры пойманной хищницы были нормальными для этой разновидности акул, одной из наиболее опасных.

Вскоре огромная рыба была разрублена топорами на части. Крюк проник до самого желудка, оказавшегося совершенно пустым. Видимо, акула долго постилась. Разочарованные моряки хотели было уже выбросить за борт рассеченную тушу, как вдруг внимание боцмана привлек какой-то странный предмет, плотно застрявший в одной из складок желудка.

— Что это такое? — воскликнул он.

— Это кусок скалы, — пошутил один из матросов, — который акула проглотила вместо балласта!

— Нет,— ответил ему в тон другой,— это ядро, которым выпалили в брюхо этой обжоры; только она не успела переварить его!

— Помолчите! — сказал помощник капитана Том Остин.— Разве вы не видите, что эта акула была горькой пьяницей и, чтобы не потерять ни капли напитка, проглотила его вместе с бутылкой!

— Как? — воскликнул Гленарван.— У акулы в желудке оказалась бутылка?

— Самая настоящая, сэр,— ответил боцман.— Только можно с уверенностью сказать, что она попала в брюхо акулы не прямо из винного погреба!

— Том, достаньте-ка эту бутылку,— сказал Гленарван.— Только поосторожней: найденные в море бутылки часто содержат важные документы.

— Вы верите в это? — спросил Мак-Набс.

— Верю,— ответил Гленарван.

— О, я не собираюсь спорить с вами. Вполне возможно, что бутылка действительно хранит какую-нибудь тайну.

— Сейчас мы это узнаем. Ну, как дела, Том?

— Готово, сэр,— ответил помощник, показывая какой-то бесформенный предмет, не без труда вытащенный из желудка акулы.

— Отлично,— сказал Гленарван.— Велите хорошенько вымыть бутылку и принесите ее в кают-компанию.

Том Остин повиновался, и вскоре найденная при столь странных обстоятельствах бутылка очутилась на столе, вокруг которого расселись Эдуард Гленарван, майор Мак-Набс, Джон Манглс и Элен Гленарван, любопытная, как все женщины.

В море всякий пустяк — событие. Сидевшие вокруг стола сосредоточенно молчали. Все испытующе смотрели на бутылку. Заключала ли она в себе весть о страшной катастрофе или только вздорные писания какого-нибудь скучающего моряка, брошенные на волю волн?

Гленарван тотчас же приступил к осмотру бутылки. Он действовал со всей осторожностью, приличествующей случаю. Глядя со стороны, его можно было принять за следователя, осматривающего ценное вещественное доказательство. И, поступая так, Гленарван был совершенно прав, ибо часто самый ничтожный след может натолкнуть на важные открытия.

Прежде чем раскупорить бутылку, Гленарван внимательно осмотрел ее снаружи. У нее было длинное горлышко, оплетенное заржавленной проволокой. Толстые стенки бутылки, способные выдержать давление во много атмосфер, ясно говорили, что это бутылка от шампанского. Такими бутылками виноделы Эпернея разбивают стулья, причем на стекле не остается даже царапины. Неудивительно, что эта бутылка безнаказанно перенесла все случайности долгого странствия.

— Бутылка клико 6,— удостоверил майор.

И, так как он являлся знатоком в этой области, его утверждение было принято без возражений.

— Дорогой майор,— оказала Элен,— не все ли равно, что это за бутылка, если мы не знаем, откуда она приплыла?

— Мы узнаем это, Элен,— ответил Гленарван.— Уже сейчас мы можем утверждать, что она приплыла издалека. Посмотрите, какие наслоения образовались на стекле под влиянием минеральных примесей в морской воде. Эта находка совершила длинный путь по океану, прежде чем попала в утробу акулы.

— Не могу не признать справедливости ваших замечаний, — сказал майор.— Этот сосуд, защищенный своей оболочкой, действительно мог совершить длинное путешествие.

— Но откуда он приплыл? — спросила Элен.

— Подождите, Элен, подождите,— ответил Гленарван.— Будьте терпеливы. Надеюсь, что не ошибусь, если скажу, что бутылка сама даст ответ на наши вопросы.

С этими словами Гленарван начал осторожно очищать от наростов горлышко бутылки. Вскоре показалась пробка, сильно попорченная морской водой.

— Досадно! — воскликнул Гленарван. — Если в бутылке хранятся документы, они, вероятно, окажутся подмоченными!

— Да, этого нужно опасаться,— согласился майор.

— Хорошо еще,— добавил Гленарван,— что акула вовремя проглотила эту бутылку и доставила ее на борт «Дункана»: при таком скверном состоянии пробки бутылка вскоре неминуемо должна была бы пойти ко дну.

— Безусловно! — подтвердил Джон Манглс.— И все-таки жалко, что мы не нашли ее просто в море. Тогда, определив широту и долготу и изучив воздушные и морские течения, можно было бы вывести заключение о проделанном ею пути. А теперь, при таком почтальоне, который плавает против ветров и течений, можно предполагать все что угодно.

— Не спешите с выводами, Джон. Посмотрим! — возразил Гленарван и с величайшей осторожностью вынул пробку.

Крепкий запах морской воды распространился по каюте.

— Ну? — спросила Элен с чисто женским нетерпением.

— Да, я не ошибся,— ответил Гленарван.— Тут есть бумаги.

— Документы! Документы! — вскричала Элен.

— Только,— добавил Гленарван,— они, по-видимому, попорчены водой, и их невозможно извлечь, так как они прилипли к стенкам.

— Разобьем бутылку,— предложил Мак-Набс.

— Я предпочел бы сохранить ее в целости,— возразил Гленарван.

— Я также,— немедленно согласился майор.

— Вы, может быть, и правы,— сказала Элен,— но так как содержание всегда ценнее формы, то придется пожертвовать бутылкой ради документов.

— Достаточно будет отбить горлышко,— сказал Джон Манглс.

Иного выхода действительно не было, и Гленарвану оставалось только разбить горлышко драгоценной бутылки. Пришлось послать за молотком, так как наросты на бутылке приобрели твердость гранита. Вскоре осколки стекла упали на стол, и Гленарван с величайшей осторожностью отделил от стенок бутылки прилипшие к ним листки бумаги, извлек их наружу, отделил один от другого и разложил на столе. Элен, Мак-Набс и Джон Манглс тесным кругом обступили его.

1. Бизань и грот — мачты на корабле.

2. Брейд-вымпел — узкий, длинный, раздвоенный на конце флаг.

3. Соединенное королевство — Великобритания.

4. Один ярд равен 0,91 метра.

5. Один фут — около 30 сантиметров; один фунт — 454 грамма.

6. Клико — известная марка шампанских вин.

Глава вторая.ТРИ ДОКУМЕНТА

Листы бумаги, извлеченные из бутылки, были наполовину разъедены морской водой, и на них можно было разобрать только отдельные, не связанные между собой и потому непонятные слова. В течение нескольких минут Гленарван молча внимательно рассматривал каждую бумажку, поворачивая ее во все стороны, разглядывая на свет, изучая каждую букву, пощаженную морем. Наконец он обернулся к своим спутникам, которые, затаив дыхание, не спускали с него глаз.

— Здесь три разных документа, — сказал он. — Один написан по- английски, два других — по-французски и по-немецки. По-видимому, все три документа заключают один и тот же текст. Я пришел к этому выводу, сличив уцелевшие слова.

— Можно уловить смысл документа? — спросила Элен.

— Трудно ответить на этот вопрос, дорогая Элен: оставшиеся слова слишком отрывочны…

— Но, может быть, текст одного документа можно дополнить текстами двух других? — спросил майор.

— Наверное, это возможно,— оказал Джон Манглс. — Ведь трудно представить себе, чтобы вода уничтожила во всех трех бумажках одни и те же места. Сличая уцелевшие обрывки фраз, мы непременно раскроем их смысл.

— Правильно, Джон,— ответил Гленарван.— Но только эту работу нужно делать методично. Начнем с английского документа.

Эта бумажка имела такой вид:

— М-да…— промычал майор.— Нельзя сказать, что это вполне ясное письмо.

— Однако,— заметил капитан,— записка написана человеком, хорошо владеющим английским языком.

— Это вне сомнения,— ответил Гленарван.— Слова «sink», «аlаnd», «that», «аnd», «lost» — невредимы; «skipp», очевидно, означает «skipper» — шкипер, а соседние две буквы «Сr» — видимо, начало фамилии этого шкипера.

— Добавим сюда еще не возбуждающие сомнений толкования слов «monit» и «ssistanсе» 1.

— Это уже не так плохо! — воскликнула Элен.

— Но тут не хватает целых строк! — возразил майор. — Как узнать название погибшего судна и место крушения?

— Узнаем! — уверенно сказал Гленарван.

— Без сомнения,— подтвердил майор, всегда соглашавшийся с мнением собеседника,— но как?

— Дополнив один документ другими!

— Так скорее же приступайте! — взмолилась Элен.

Второй клочок бумаги был попорчен больше, чем первый. На нем уцелели только несколько отдельных слов, расположенных таким образом:

— Это написано по-немецки! — воскликнул Джон Манглс, посмотрев на документ.

— Тогда переведите нам содержание записки.

Капитан изучил документ и затем сказал:

— Прежде всего, мы имеем здесь дату происшествия: «7 Juni» — значит 7 июня. Сочетав это с цифрой «62» из английской записки, дату катастрофы можно установить совершенно точно: 7 июня 1862 года.

— Великолепно! — воскликнула Элен.— Продолжайте, Джон.

— В той же строке есть сочетание букв «Glas». В английской записке в этой же строке есть конец этого слова: «gow». Значит, речь идет о судне, приписанном к порту Glasgow — Глазго.

— И я так думаю,— вставил майор.

— Второй строки в немецкой записке вовсе нет,— продолжал капитан,— но зато третья содержит два важных слова: «zwei», что значит два, и «atrosen» — неполное «Маtrоsеn» — матроса.

— Следовательно,— сказала Элен,— речь идет о капитане и двух матросах?

— Весьма возможно,— подтвердил Гленарван.

— Признаюсь, — продолжал капитан, — что следующее слово — «graus» — меня смущает. Не знаю, как перевести его. Может быть, оно станет более понятным после ознакомления с третьим документом? Что касается двух последних слов — «bringtihnen», то объяснение их не представляет никакого труда. Дословно они означают: «принесите им», в сочетании же со словом «аssistаnсе» из английского документа они составляют связную фразу: «окажите им помощь».

— Да, это ясно,— сказал Гленарван: — «окажите им помощь»! Но где же находятся эти несчастные? До сих пор мы не встретили никакого указания на место происшествия. Откуда мы узнаем, где произошла катастрофа?

— Будем надеяться, что французский документ окажется более ясным! — воскликнула Элен.

— Посмотрим французскую записку,— ответил Гленарван.— К счастью, мы все знаем этот язык, так что чтение нас не затруднит.

Вот точная копия французского документа:

— Тут цифры, господа! — воскликнула Элен.— Глядите, тут есть цифры!

— Давайте делать все по порядку,— сказал Гленарван.— Начнем с начала и одно за другим восстановим значение каждого слова. Из первой строки ясно, что речь идет о трехмачтовом судне. Название его — «Британия»: это ясно из сличения этой записки с английской. Из двух следующих слов: «gonie» и «austral» понятно только второе 2.

— Вот это уже ценное указание,— заметил Джон Манглс.— Значит, крушение произошло в южном полушарии!

— Этого еще мало,— возразил Мак-Набс.

— Продолжаю,— сказал Гленарван.— Слово «abor» — корень глагола «aborder» — приставать! Эти несчастные пристали к какому-нибудь берегу. Но к какому? «Соntin…» Не к континенту ли? «Сruel» — жестокий…

— Тут есть слово «жестокий»? — вскричал Джон Манглс. — Тогда мне понятно, что значит обрывок слова «graus» в немецком тексте: это «grausam» — жестокий!

— Идем дальше! — воскликнул Гленарван, любопытство которого разгорелось до крайности, по мере того как выяснялся смысл этих полуистертых отрывочных слов.— «Indi…» — как это понимать? Не попали ли они в Индию? А тут непонятно «оngit…» Ага, «longitude» — долгота! А вот и широта — 37°11'. Наконец-то у нас есть одно совершенно точное указание!

— Да, но долготы нет! — вставил майор.

— Надо уметь довольствоваться малым, дорогой майор, — возразил Гленарван. — Знать точно широту — не так уж плохо! Несомненно, французский текст самый полный из всех. Так же несомненно, что каждая из записок представляет собой дословный перевод двух других, ибо во всех трех одинаковое количество строк. Поэтому нужно объединить все три текста, перевести их на один какой-нибудь язык и тогда уже искать наиболее логичное, ясное и вероятное толкование.

— На какой же язык вы собираетесь перевести документ: на английский, французский или немецкий? — спросил майор.

— На французский, так как французская записка сохранила нам наибольшее количество слов,— ответил Гленарван.

— Вы совершенно правы, сэр,— заметил Джон Манглс.

— Итак, решено. Я перепишу этот документ, соединяя обрывки фраз, точно в том порядке, в каком они расположены в подлинниках, и, соблюдая пробелы, дополню обрывки тех слов, смысл которых ясен и несомненен, а затем мы посмотрим.

Гленарван взял перо и через несколько минут показал своим друзьям листок бумаги с следующими строками3:

В эту минуту в каюту вошел матрос; он доложил капитану Манглсу, что «Дункан» вошел в Клайдский залив.

— Каковы ваши намерения, сэр? — обратился капитан к Гленарвану.

— Как можно скорее прибыть в Думбартон. Оттуда Элен вернется в Малькольм-Кэстл, а я поеду в Лондон, чтобы вручить этот документ лордам адмиралтейства.

Джон Манглс отдал соответствующие приказания, и матрос вышел, чтобы передать их помощнику капитана.

— А теперь, друзья,— сказал Гленарван,— возьмемся снова за расшифровку. Мы напали на след большого бедствия. От нашей догадливости зависит жизнь нескольких человек. Надо напрячь весь ум, всю сообразительность, чтобы найти ключ к этой загадке!

— Мы горим желанием сделать это, дорогой Эдуард,— ответила Элен.

— Прежде всего,— предложил Гленарван,— расчленим этот документ на три части: первую — известную, вторую — позволяющую делать предположения, и третью — неизвестную. Что нам известно? Нам известно, что 7 июня 1862 года трехмачтовый корабль «Британия» потерпел крушение, что его капитан и два матроса бросили эти документы в море в какой-то точке земного шара, расположенной под 37° 11' широты; наконец нам известно, что они просят оказать им помощь.

— Совершенно верно,— подтвердил майор.

— Какие предположения мы можем строить? — продолжал Гленарван.— Во-первых, что крушение произошло в морях южного полушария. Здесь я прежде

всего хочу обратить ваше внимание на уцелевшую часть слова «гони». Не есть ли это название страны?

— Патагонии? — воскликнула Элен.

— Да.

— Но пересекается ли Патагония тридцать седьмой параллелью? — спросил майор.

— Это легко проверить,— оказал Джон Манглс, развертывая карту Южной Америки.— Так оно и есть! Тридцать седьмая параллель пересекает Арауканию, проходит по пампасам вдоль северных границ Патагонии и теряется в водах Атлантического океана.

— Отлично. Продолжаем расшифровку! Слово «abor». Не есть ли это часть французского глагола «aborder» — приставать, причаливать? Если так, то два матроса и капитан пристали к чему? «Соntin» — к континенту. Понимаете, к континенту, а не острову! Что же с ними случилось дальше? На счастье, тут же стоят две буквы: «pr»; они рассказывают нам судьбу несчастных: это начало слова «pris» — взяты или «prisonniers» — пленники. Кто же их взял в плен? Записка ясно отвечает: «жесток» — «indi», то есть жестокие «indiens» — индейцы. Достаточно убедительно, правда? Разве недостающие слова не становятся сами собой в пробелы документа? Разве смысл записки не раскрывается на ваших глазах?

Гленарван говорил с глубоким убеждением. Его энтузиазм передавался слушателям. Вместе с ним они хором вскричали: «Это очевидно! Это бесспорно!»

Помолчав немного, Эдуард Гленарван заговорил снова:

— Друзья мои, эти предположения кажутся мне чрезвычайно правдоподобными. Я не сомневаюсь, что катастрофа произошла вблизи берегов Патагонии. Впрочем, в Глазго я справлюсь о маршруте «Британии», и тогда будет видно, могла ли она очутиться в этих водах.

— О, для этого не нужно ждать возвращения в Глазго,— сказал Джон Манглс.— У меня есть здесь комплект «Торговой и мореходной газеты», которая даст нам требуемую справку.

— Ищите же, Джон! — воскликнула Элен.

Джон Манглс взял комплект номеров газеты за 1862 год и быстро стал перелистывать его.

Вскоре он произнес с явным удовлетворением:

— Нашел!

В газете было написано:

«30 мая 1862 года. «Британия». Капитан Грант. Перу. Кальяо. Назначение — Глазго».

— Грант! — вскричал Гленарван.— Уж не тот ли это смельчак, который мечтал основать новую Шотландию на одном из островов Тихого океана?

— Да,— ответил Джон Манглс,— это тот самый капитан Грант. В 1861 году он ушел из Глазго на «Британии», и с тех самых пор о нем не было никаких сведений.

— Больше нет сомнений! — воскликнул Гленарван.— Все ясно. Это именно он. «Британия» вышла из Кальяо 30 мая, а 7 июня, то есть через восемь дней, потерпела крушение у берегов Патагонии. Вся история этой катастрофы раскрылась перед нами! Вы видите, друзья мои, что логика дала нам ключ к решению почти всей загадки, и единственным неизвестным теперь является только долгота, под которой произошло крушение.

— Но долгота и не нужна! — заявил Джон Манглс.— Зная страну, у берегов которой случилась катастрофа, и точную широту, я берусь доставить судно прямо к месту бедствия.

— Следовательно, мы знаем всё? — спросила Элен.

— Всё, дорогая Элен, и я могу заполнить теперь все пробелы между словами с такой же легкостью, словно писал бы этот документ под диктовку самого капитана Гранта.

И, взяв перо, Гленарван, не задумываясь, написал следующие строки:

7 июня 1862 года трехмачтовый корабль «Британия» из Глазго потерпел крушение невдалеке от берегов Патагонии в южном полушарии. Направляясь к берегу, два матроса и капитан Грант попытаются высадиться (aborder) на континент, где они попадут в плен к жестоким индейцам. Они бросили этот документ в море под… долготы и 37° 11' широты. Окажите им помощь, или они погибнут.

— Замечательно, дорогой Эдуард! — воскликнула Элен.— Если эти несчастные когда-нибудь вновь увидят родину, они будут обязаны вам своим спасением!

— Они увидят ее! — ответил Гленарван. — Теперь этот документ настолько ясен и красноречив, что Англия, не задумываясь, придет на помощь трем своим сынам, терпящим бедствие на пустынном берегу.

— Но ведь у этих несчастных, несомненно, остались семьи, оплакивающие их гибель! — сказала Элен.— Быть может, у капитана Гранта есть жена, дети…

— Вы правы, дорогая, и я берусь немедленно известить их, что надежда на спасение пропавших без вести моряков не потеряна! Ну-с, друзья, поднимемся на палубу: вероятно, мы уже приближаемся к порту.

Действительно, «Дункан» шел уже вдоль берегов Бюта, оставив позади Ротсей, очаровательный зеленый городок, расположенный в цветущей долине. Войдя в узкую часть залива, «Дункан» обогнул Гринок и в шесть часов пополудни ошвартовался у подножья базальтовой скалы Думбартона.

На пристани Элен Гленарван и майора Мак-Набса ждала коляска из Малькольм-Кэстла. Гленарван, усадив жену в экипаж, поспешил к поезду, отправлявшемуся в Глазго. Но перед отъездом он успел поручить самому быстрому посланцу — электрическому телеграфу — передать в Лондон следующее важное объявление:

За справками о судьбе капитана Гранта и трехмачтового корабля «Британия» из Глазго обращаться к Эд. Гленарвану. Шотландия, графство Думбартон, Люсс Малькольм-Кэстл.

Через несколько минут это объявление было доставлено в редакцию лондонских газет «Таймс» и «Морнинг-Хроникл».

1. Monit — неполное слово «monition» — документ; ssistance — «assis- tance» — помощь.

2. Austral — значит южный.

3. В переводе составленного Гленарваном текста в скобки взяты обрывки слов, смысл которых неясен.

Глава третья.МАЛЬКОЛЬМ-КЭСТЛ

Малькольм-Кэстл, по-шотландски — замок Малькольма, был расположен в одном из самых поэтических уголков горной Шотландии: он высился на горе, над живописной деревушкой Люсс. Прозрачные воды озера Ломонд омывали гранит его стен.

Владельцу Малькольм-Кэстла, Эдуарду Гленарвану, только что исполнилось тридцать два года. Это был человек высокого роста, с несколько суровым выражением лица, но с добрыми глазами; он был беззаветно храбрым, деятельным, великодушным и отзывчивым. Гленарван был страстным патриотом-шотландцем, и все слуги в Малькольм-Кэстле, равно как и вся команда «Дункана», были чистокровными шотландцами.

Эдуард Гленарван был женат всего три месяца. Жена его была дочерью знаменитого путешественника Вильяма Туффнеля, ставшего, как многие другие, жертвой страсти к географическим открытиям. Элен была чистокровной шотландкой. Оставшись круглой сиротой после смерти отца, она жила в родном Кильпатрике. Познакомившись с этой очаровательной девушкой, безропотно и одиноко боровшейся с нуждой, Гленарван сразу понял, что она будет верной и преданной подругой жизни. Он сделал ей предложение, и она приняла его.

Элен Гленарван было двадцать два года. Она была блондинкой с глазами синими, как вода шотландских озер в радостное весеннее утро. Она горячо любила своего мужа.

Молодые супруги счастливо жили в Малькольм-Кэстле, среди очаровательной и дикой природы горной Шотландии. Они гуляли под темными сводами аллей каштанов и дубов, по берегам озера, по диким ущельям, где вековые развалины повествовали об истории Шотландии. Сегодня они углублялись в чащу березовых лесов, отдыхая на покрытых высокой травой прогалинах; назавтра они взбирались по крутым склонам на вершину Бенломона или верхом на лошадях совершали длинные экскурсии по пустынным тропинкам, восхищаясь своей поэтической родиной.

По вечерам, когда на небе загорался «фонарь Мак Ферлана» (луна), они гуляли вдоль старинной кольцевой галереи, опоясывавшей замок Малькольма.

Так прошли первые месяцы супружества. Но Гленарван не забывал, что его жена была дочерью знаменитого путешественника. Он говорил себе, что Элен, вероятно, унаследовала от отца страсть к путешествиям. И он не ошибался. Тогда была приобретена яхта «Дункан», которая должна была повезти Эдуарда и Элен Гленарван в самые красивые уголки Средиземного моря. Легко представить себе радость Элен, когда Гленарван сказал ей, что «Дункан» ждет ее распоряжений.

Гленарван находился в Лондоне. Элен с грустью, но терпеливо переносила эту первую разлуку — ведь речь шла о спасении погибающих!

На другой день после отъезда Гленарван телеграфировал о своем скором возвращении. Но в тот же вечер прибыла вторая телеграмма, в которой он сообщал, что задержится в Лондоне: его хлопоты встретили кое-какие препятствия. Еще через день, в новом письме, Гленарван жаловался на плохой прием, оказанный ему в адмиралтействе. Элен начала тревожиться за исход дела.

Вечером она сидела одна в своей комнате. Вошедший слуга спросил ее, хочет ли она принять молодую девушку и мальчика, спрашивающих мистера Гленарвана.

— Это местные жители? — спросила Элен.

— Нет, сударыня, я их не знаю. Они ехали поездом до Баллоха, а оттуда прошли пешком в Люсс.

— Просите их ко мне.

Слуга вышел. Через несколько минут он ввел в комнату Элен девушку и мальчика. Это были брат и сестра — сходство их лиц не оставляло в этом сомнений.

Девушке было лет шестнадцать. Ее красивое измученное личико, большие, видимо, много плакавшие глаза с грустным, но не робким выражением, ее

бедная, но опрятная одежда — все это сразу располагало в ее пользу. Она держала за руку своего брата, мальчика лет двенадцати, с открытым и смелым лицом. Казалось, он считал себя защитником и покровителем сестры и готов был наказать всякого, кто отнесся бы к ней недостаточно почтительно.

Девушка, очутившись перед миссис Гленарван, несколько смутилась.

— Вы хотели поговорить со мной? — спросила Элен, ободряя девушку взглядом.

— Нет,— решительным тоном ответил мальчик,— мы хотели говорить с самим мистером Гленарваном.

— Простите его, сударыня,— сказала девушка, укоризненно посмотрев на брата.

— Мистера Гленарвана сейчас нет,— ответила Элен.— Но я его жена. Может быть, я могу заменить его?

— Вы жена мистера Гленарвана?

— Да.

— Того самого, который напечатал в «Таймсе» объявление насчет крушения «Британии»?

— Да, да,— поспешно ответила Элен — А вы?

— Я дочь капитана Гранта, а это мой брат.

— Мисс Грант, мисс Грант! — воскликнула Элен, привлекая к себе молодую девушку и осыпая ее поцелуями.

— Сударыня,— заговорила снова девушка,— что вы знаете о нашем отце? Жив ли он? Увидим ли мы его когда-нибудь? Умоляю вас, отвечайте!

— Дорогая моя девочка, — ответила Элен, — я не хочу внушить вам необоснованную, быть может, надежду…

— О, говорите, сударыня, говорите! Я закалена горем и могу все выслушать!

— Дитя мое,— сказала Элен,— надежда чуть теплится, но не потеряна. Быть может, настанет день, когда вы сможете обнять своего отца!

Мисс Грант разрыдалась. Ее брат Роберт кинулся к Элен, чтобы поцеловать ее руки.

Когда первый порыв этой горькой радости миновал, молодая девушка стала задавать Элен бесчисленные вопросы. Миссис Гленарван в ответ рассказала ей историю находки документов и передала их содержание.

Мисс Грант узнала, что «Британия» потерпела крушение у берегов Патагонии, что спасшиеся после крушения капитан и два матроса добрались до материка и, наконец, что они написали записку на трех языках, в которой взывали ко всему свету о помощи, и доверили эту мольбу прихотям океана.

Во время этого рассказа Роберт Грант пожирал глазами Элен. Казалось, его жизнь зависела от слов, которые произносили ее уста. Его детское воображение быстро воссоздало страшные сцены, действующим лицом которых был капитан Грант. Он видел отца на палубе терпящей бедствие «Британии»; следил за тем, как тот плыл к берегу; вместе с ним цеплялся за прибрежные скалы; задыхаясь, полз по песку за черту прибоя. Много раз во время рассказа Элен с его уст

срывались восклицания: «Ах, отец! Бедный отец!» — и он тесно прижимался к сестре.

Мисс Грант выслушала весь рассказ, не проронив ни слова. Только после того, как Элен умолкла, она вскричала:

— Ради всего святого, покажите мне эти записки!

— Их нет у меня, дитя мое,— ответила Элен.

— Вы их потеряли?

— Нет. Мой муж повез их в Лондон — этого требовали интересы вашего отца; но я вам передала их содержание слово в слово. Должна только сказать, что, к несчастью, вода, уничтожившая большую часть слов, не пощадила

и указания долготы того места, где произошло крушение… — Обойдемся и без нее! — воскликнул Роберт.

— Несомненно, мой мальчик,— ответила Элен, улыбаясь его решительному тону.— Итак, мисс Грант, теперь содержание документов известно вам во всех подробностях, в такой же мере, как и мне самой.

— Совершенно верно, сударыня, но… мне хотелось бы видеть почерк отца.

— Что ж, вероятно, завтра мой муж вернется. Он захватил с собой эти документы, чтобы, предъявив их лордам адмиралтейства, добиться немедленной посылки судна на поиски капитана Гранта.

— Возможно ли это? — вскричала молодая девушка. — Неужели вы сделали это для нас?

— Да, дорогая моя, и я с минуты на минуту жду ответа от Гленарвана.

— Сударыня,— с дрожью в голосе сказала мисс Грант,— у меня нет слов для того, чтобы выразить свою благодарность вам и мистеру Гленарвану!

— Дитя мое,— ответила Элен,— мы не заслужили вашей благодарности; всякий другой сделал бы то же самое на нашем месте. Лишь бы только надежда,

которую я вам подала, не оказалась тщетной… Разумеется, до возвращения мужа вы останетесь здесь.

— Сударыня, я не смею злоупотреблять вашей добротой… Ведь мы совершенно чужие вам…

— Чужие? — прервала ее Элен. — Ни вы, ни ваш брат не чужие в этом доме! Останьтесь. Я хочу, чтобы по приезде Гленарван тотчас же мог рассказать детям капитана Гранта о том, что предпринято для спасения их отца!

От столь чистосердечного приглашения нельзя было отказаться, и Мэри Грант с благодарностью приняла его.

Глава четвертая.ПРЕДЛОЖЕНИЕ ЭЛЕН ГЛЕНАРВАН

Элен ничего не сказала детям капитана Гранта о том, как встретили лорды адмиралтейства ходатайство Гленарвана. Равным образом она ни словом не намекнула на вероятность того, что капитан Грант попал в плен к южноамериканским индейцам. К чему было огорчать бедных детей и омрачать только что вспыхнувшую в них надежду вновь свидеться с отцом? Зная, что это не принесло бы никакой пользы, Элен умолчала обо всем этом. Ответив на расспросы Мэри Грант, Элен Гленарван, в свою очередь, стала расспрашивать молодую девушку о ее жизни.

Трогательный и простой рассказ Мэри Грант еще более увеличил симпатию, которую она внушала с первого же взгляда.

Мэри и Роберт были единственными детьми капитана Гранта. Гарри Грант потерял жену при рождении Роберта и во время своих длительных отлучек оставлял детей на попечение своей двоюродной сестры. Капитан Грант был смелым моряком, великолепно знавшим свое дело. Уроженец и постоянный житель города Денди в графстве Перт, он был коренным шотландцем. Отец его, весьма просвещенный человек, дал ему законченное образование, считая, что знания не могут помешать капитану дальнего плавания.

Первые дальние плавания Гарри Гранта, сначала в качестве помощника, а потом в качестве шкипера, утвердили за ним репутацию отличного моряка, и к моменту рождения Роберта он уже обладал кое-какими сбережениями.

В это время его осенила смелая мысль, создавшая ему популярность в Шотландии. Как Гленарваны и ряд других шотландских семейств, Грант считал Англию поработительницей Шотландии. Интересы Шотландии, по его мнению, не совпадали с интересами Великобритании, и потому он решил образовать обширную шотландскую колонию на каком-нибудь из океанических островов. Мечтал ли он, что в один прекрасный день эта колония — по образцу Соединенных штатов Америки — добьется независимости, той независимости, которую неизбежно рано или поздно завоюют Индия и Австралия? Возможно, что так. Возможно даже, что он поделился кое с кем своими тайными надеждами. Неудивительно поэтому, что английское правительство отказалось оказать содействие осуществлению его планов. Больше того, оно чинило капитану Гранту всяческие препятствия.

Но Гарри Грант не сдавался. Он обратился с воззванием к своим соотечественникам, построил, отдав все свои сбережения, корабль и, подобрав команду из своих единомышленников, отправился исследовать крупные тихоокеанские острова. Детей он оставил на попечение двоюродной сестры. Это было в 1861 году. В продолжение следующего года, до мая 1862 года, от него регулярно поступали известия, но после отплытия из Кальяо, в июне 1862 года, никто ничего не слышал больше о «Британии», и «Торговая и мореходная газета» не могла сообщить ни одного слова о его судьбе.

В это время умерла кузина капитана Гранта, и двое детей оказались предоставленными самим себе, не имея ни одного близкого человека на свете.

Мэри Грант, которой в то время было четырнадцать лет, не растерялась перед обрушившимся на нее несчастьем и мужественно взяла на себя заботу о брате. Ценой жесточайшей экономии и лишений, напрягая все силы, работая день и ночь, отказывая себе во всем, целиком посвятив себя воспитанию брата, она сумела заменить ему мать.

Осиротевшие дети продолжали жить в Денди, борясь с нуждой. Мэри только и мечтала, что о счастливом будущем для своего брата.

Она не сомневалась в том, что «Британия» погибла и отца больше нет в живых. Легко себе представить, с каким волнением прочитала она случайно попавшую ей на глаза заметку в «Таймсе», которая возродила в ней угасшую надежду.

Не колеблясь ни минуты, она решила немедленно же ехать в Малькольм- Кэстл. Если ей предстояло узнать, что тело капитана Гранта найдено на пустынном берегу среди обломков «Британии»,— все же это лучше, чем мучительная неизвестность, чем вечная пытка сомнений. Она все рассказала Роберту. В тот же день дети сели в поезд, направляющийся в Перт, и вечером прибыли в Малькольм-Кэстл. Здесь, после стольких дней горя и отчаяния, Мэри снова обрела надежду.

Вот трогательная история, которую Мэри Грант рассказала Элен Гленарван. Девушка говорила с подкупающей искренностью и скромностью, совершенно не сознавая, что ее поведение в эти долгие годы страданий было поистине героическим. Элен была растрогана до глубины души и много раз во время рассказа, не скрывая слез, сжимала в своих объятиях обоих детей капитана Гранта.

Роберт глядел на сестру, широко раскрыв глаза. Казалось, он слышал эту историю впервые в жизни и только сейчас понял, что для него сделала Мэри и сколько она выстрадала ради него.

Обвив руками ее шею, он вдруг вскричал: — Мамочка! Милая моя мамочка!

Крик этот вырвался из самой глубины его сердца.

Уже наступила ночь.

Подумав о том, что дети, должно быть, устали в пути, Элен велела проводить их в отведенные им комнаты. Мэри и Роберт сразу уснули, и оба видели приятные сны.

После их ухода Элен пригласила к себе Мак-Набса и вкратце передала ему все происшествие этого вечера.

— Какая славная девушка эта Мэри Грант! — сказал майор, выслушав рассказ кузины.

— Будем надеяться, что мужу удастся добиться успеха в Лондоне,— ответила Элен,— иначе положение этих двух детей будет действительно отчаянным!

— Он добьется своего,— сказал Мак-Набс,— если только у лордов адмиралтейства сердца не тверже портландского цемента.

Несмотря на это заверение, Элен всю ночь не сомкнула глаз, вся во власти сильнейшего беспокойства.

На следующее утро проснувшиеся с зарей Мэри Грант и ее брат прогуливались во дворе Малькольм-Кэстла, как вдруг послышался шум приближающегося экипажа. Это была коляска Гленарвана, который возвращался со станции железной дороги. Не успел Гленарван сойти с подножки, как из парадной двери вышли ему навстречу Элен и майор. Молодая женщина бросилась в объятия мужа. Тот крепко обнял ее, но ничего не сказал. Он казался грустным, разочарованным и раздраженным.

— Ну, что ж, Эдуард? — спросила Элен.

— Плохо, дорогая,— ответил Гленарван.— Это люди без сердца.

— Отказ?..

— Да, они отказались послать судно! Они утверждают, что найденные нами документы не ясны и мое толкование не убедительно, а если оно даже правильно, то эти данные относятся к отдаленному времени, что за истекшие два года индейцы, вероятно, давно уже увлекли своих пленников вглубь страны, что, наконец, немыслимо перерыть всю Патагонию ради трех человек, к тому же шотландцев! Эти поиски будут опасными и безрезультатными и потребуют больше жертв, нежели спасут жизней! Словом, они привели все мыслимые и немыслимые возражения в оправдание своего нежелания оказать помощь. Причины этого отказа я отлично понимаю: они не забыли, что капитан Грант — поборник независимости Шотландии. Теперь несчастный безвозвратно погиб!

— Отец, бедный отец! — вскричала Мэри Грант, падая на колени перед Гленарваном.

— Ваш отец, мисс? — переспросил тот, недоуменно глядя на девушку у своих ног.

— Да, Эдуард, это мисс Мэри Грант и ее брат Роберт, дети капитана Гранта, которых адмиралтейство хочет сделать сиротами.

— Ах, мисс,— сказал Гленарван, поднимая девушку с земли,— если бы я знал о вашем присутствии…

Он умолк. Тяжелое молчание, нарушаемое только всхлипыванием и вздохами, царило во дворе Малькольм-Кэстла. Ни Гленарван, ни Элен, ни майор, ни многочисленные слуги замка, окружавшие хозяев, не решались нарушить это молчание. Но в глубине души все эти шотландцы протестовали против поведения английского правительства.

После долгих минут молчания первым заговорил майор Мак-Набс.

— Следовательно, у вас нет больше никакой надежды? — спросил он Гленарвана.

— Никакой.

— В таком случае,— вскричал вдруг Роберт,— я сам пойду к этим людям, и мы посмотрим…

Роберт не закончил своей угрозы, так как Мэри остановила его. Но сжатые кулаки яснее слов говорили о воинственных намерениях мальчика.

— Нет, Роберт, нет! — сказала Мэри Грант.— Будем признательны этим великодушным людям за все, что они для нас сделали, запомним это навеки и сохраним до конца наших дней чувство горячей благодарности… А теперь идем!

— Мэри! — вскричала Элен.

— Куда вы пойдете, мисс Грант? — спросил Гленарван.

— Мы припадем к стопам королевы. Я уверена, что она не останется глухой к мольбам двух детей, просящих о даровании жизни их отцу!

Гленарван с сомнением покачал головой. Видимо, он не разделял уверенности молодой девушки.

Элен также не сомневалась, что эта попытка Мэри Грант обречена на неуспех. Она с тоской подумала о безрадостной участи, ожидающей этих детей. Но тут ее осенила благородная и великодушная идея.

— Подождите, Мэри! — воскликнула она, удерживая собиравшуюся уходить девушку.— Выслушайте меня!

Мэри остановилась.

Элен с полными слез глазами подошла к мужу и сказала твердым голосом:

— Эдуард! Вы решили предпринять морскую увеселительную прогулку, чтобы порадовать меня… Но какая радость может сравниться со счастьем спасти жизнь обездоленным людям, покинутым на произвол судьбы собственной родиной?

— Элен! — воскликнул Гленарван.

— Вы поняли меня, Эдуард? «Дункан» — крепкое и прочное судно. Оно смело может плавать в южных морях. Оно может совершить кругосветное путешествие и совершит его, если понадобится! Едем, Эдуард! Едем на поиски капитана Гранта!

Взволнованный этими словами, Эдуард Гленарван раскрыл объятия и заключил в них молодую женщину. Мэри и Роберт целовали ей руки.

Эта трогательная сцена взволновала даже суровых шотландцев, слуг Малькольм-Кэстла, и они огласили воздух громким криком:

— Да здравствует наша молодая хозяйка! Ура! Трижды ура Эдуарду и Элен Гленарван!

Глава пятая.ОТПЛЫТИЕ «ДУНКАНА»

Элен Гленарван была великодушной и мужественной женщиной. Ее предложение отправиться на «Дункане» на поиски капитана Гранта, бесспорно, доказывало это. Эдуард Гленарван вправе был гордиться такой женой. Надо сказать, что мысль — самостоятельно организовать экспедицию для спасения капитана Гранта — пришла ему в голову еще в Лондоне, когда просьба его была отклонена адмиралтейством. Он не заговорил о ней первым только потому, что не мог еще свыкнуться с мыслью о разлуке с женой. Но когда Элен сама внесла это предложение, никаким колебаниям не оставалось места. Слуги Малькольм- Кэстла восторженными криками приветствовали это предложение — ведь речь шла о спасении братьев по крови, таких же шотландцев, как они сами! И Эдуард Гленарван присоединил свой голос к восторженным крикам «ура» в честь молодой хозяйки Малькольм-Кэстла.

После того как вопрос об отъезде был решен, каждая минута была на счету.

В тот же день Гленарван телеграфно приказал Джону Манглсу привести «Дункан» в Глазго и сделать все необходимые приготовления для длительной экспедиции в южные моря, которая могла превратиться в кругосветное плавание.

Утверждая, что «Дункан» может совершить кругосветное путешествие, Элен Гленарван не переоценивала достоинств яхты. Необычайно прочное и быстроходное судно действительно было приспособлено для дальних плаваний.

«Дункан» представлял собой паровую яхту самого усовершенствованного образца. Его водоизмещение равнялось двумстам десяти тоннам, то есть намного превышало водоизмещение первых кораблей, добравшихся до Нового Света,— кораблей Колумба, Веспуччи, Магеллана 1.

Яхта Гленарвана была двухмачтовым судном. Она имела фок-мачту с фоком, марселем и брамселем, грот-мачту с косым гротом, большой стаксель, малый стаксель, латинский фок и штаговые паруса. Оснастка яхты была достаточна для того, чтобы она могла двигаться, как обыкновенное парусное судно. Но все-таки главной и основной двигательной силой ее являлась паровая машина. Эта стошестидесятисильная, построенная по новейшей системе машина была снабжена перегревателями, позволяющими поднимать давление пара до значительно более высокого уровня, чем в машинах обычной конструкции. Винтов у яхты было два. Доведя давление пара до максимума, «Дункан» развивал наибольшую из всех достигнутых паровыми судами скоростей: во время испытания в Клайдском заливе его патент-лаг 2 показал

скорость в семнадцать миль 3 в час. Таким образом, яхта была вполне надежным судном, смело могущим пуститься в кругосветное плавание, и Джону Манглсу нужно было для этого только погрузить уголь и съестные припасы.

Первой заботой молодого капитана было увеличение емкости угольных ям; он хотел погрузить как можно больше топлива, запасы которого трудно возобновлять в пути. Та же мера предосторожности была предпринята им для обеспечения камбуза 4. Джон Манглс ухитрился сделать почти двухгодичный запас провизии. В деньгах у него не было недостатка, и он даже купил небольшую пушку, которую установил на носу яхты. Нельзя было предвидеть всех грядущих событий, а в таком случае не мешает располагать орудием, которое может выстрелить восьмифунтовым ядром на расстояние свыше четырех миль.

Джон Манглс, несмотря на молодость, не был новичком в своем деле: он считался одним из лучших шкиперов Глазго. Ему было около тридцати лет. Черты лица его были несколько суровы, но, присмотревшись, можно было заметить, что этот человек добр и отзывчив.

Джон Манглс был воспитанником семьи Гленарванов. Он успел уже совершить несколько дальних плаваний, во время которых неоднократно давал доказательства хладнокровия, смелости, энергичности, распорядительности и ловкости.

Когда Эдуард Гленарван предложил ему командование яхтой «Дункан», он с радостью принял это приглашение, так как любил владельца Малькольм- Кэстла, как родного брата.

Помощник капитана Том Остин был старым моряком, великолепным знатоком морской службы. Двадцать пять человек, включая в это число капитана и его помощника, составляли экипаж «Дункана». Все они были уроженцами графства Думбартон и опытными моряками; они образовали на борту судна настоящий клан 5, у которого был даже свой традиционный bag-piper6. Таким образом, команда яхты состояла из смелых, безусловно преданных Гленарвану людей, столь же искусных моряков, как и воинов, готовых следовать за ним куда угодно, невзирая на опасность.

Когда экипаж «Дункана» узнал, зачем и куда отправляется яхта, он не смог сдержать проявлений радости, и эхо думбартонских скал было разбужено криками «ура».

Джон Манглс, как он ни был занят снаряжением судна и погрузкой запасов, не забыл позаботиться о надлежащей подготовке к дальнему плаванию предназначенных для Эдуарда и Элен Гленарван помещений на яхте. Одновременно он приготовил каюты для детей капитана Гранта, так как Элен не могла отказать Мэри Грант в разрешении участвовать в экспедиции на «Дункане».

Что касается Роберта, то мальчик готов был на все, чтобы только попасть на яхту. Он не отказался бы ни от какой работы, только бы не остаться на берегу. Можно ли было сопротивляться просьбам этого энергичного мальчика? Гленарваны и не пытались это делать. Им пришлось даже подчиниться настоятельному требованию Роберта принять его на яхту не в качестве пассажира, а в качестве члена экипажа: юнги или матроса — ему было безразлично. Джону Манглсу было поручено обучить мальчика морскому ремеслу.

— Отлично,— сказал Роберт, услышав об этом.— Только скажите капитану, чтобы он не скупился на удары кошкой 7, если я окажусь плохим учеником.

— Будь покоен, мой мальчик,— с серьезным видом сказал ему Гленарван, умолчав о том, что девятихвостая кошка запрещена во флоте, а на «Дункане» была бы ненужной даже и без этого запрещения.

Чтобы закончить перечень будущих пассажиров яхты, остается упомянуть майора Мак-Набса. Это был человек лет пятидесяти, с правильными чертами постоянно спокойного лица, молчаливый, кроткий и добродушный, всегда готовый пойти туда, куда его посылают, всегда согласный со всеми и во всем; никогда ни с кем не спорящий и не теряющий хладнокровия. Он одинаково спокойным шагом поднимался по лестнице в свою комнату и по скату траншеи, обстреливаемой неприятелем; он ни от чего в мире не способен был прийти в волнение, даже от пушечного ядра, летящего прямо на него, и, вероятно, ему суждено было умереть, так ни разу и не рассердившись. Этот человек был в полном смысле слова храбрецом. Единственной его слабостью был неумеренный шотландский патриотизм. Он был ревностным поклонником старинных обычаев своей родины. Поэтому его никогда не соблазняла служба в английской армии, и свой майорский чин он получил в 42-м полку горной гвардии, состоявшем целиком из шотландцев. В качестве близкого родственника Мак-Набс постоянно жил в Малькольм-Кэстле, а в качестве бывшего военного счел вполне естественным принять участие в экспедиции.

Таков был личный состав яхты, призванной неожиданными обстоятельствами совершить одно из самых замечательных путешествий наших дней. С тех пор как «Дункан» ошвартовался у пароходной пристани Глазго, он не переставал служить предметом всеобщего любопытства. Ежедневно его посещали толпы людей. В городе только и было разговоров, что о яхте Эдуарда Гленарвана, так что капитаны других пароходов чувствовали себя обиженными. Особенно возмущался этой несправедливостью публики Бертон, капитан великолепного парохода «Шотландия», стоявшего рядом с «Дунканом» и готовившегося отплыть в Калькутту.

Громадная «Шотландия» вправе была смотреть на маленькую яхту, как на ничтожный катер. И тем не менее «Дункан» продолжал привлекать к себе возраставший изо дня в день интерес жителей Глазго.

Тем временем день отплытия «Дункана» приближался. Джон Манглс проявил себя изобретательным и умелым капитаном, и через месяц после прогулки в Клайдском заливе «Дункан» с набитыми углем ямами и кладовыми, полными съестных припасов, был готов к отплытию в дальние моря.

Когда планы Гленарвана получили огласку, многие указывали ему на трудности и опасности задуманной им экспедиции. Но он не обращал на это внимания. Впрочем, многие из тех, кто пытался отговорить его от экспедиции, в душе восхищались им. Общественное мнение было целиком на стороне Гленарвана, и все газеты, за исключением, конечно, правительственных, единодушно осуждали поведение лордов адмиралтейства.

Но Эдуард Гленарван был так же нечувствителен к похвалам, как и к осуждению. Он делал свое дело и нимало не заботился обо всем остальном.

24 августа Гленарван, Элен, майор Мак-Набс, Мэри и Роберт Грант, мистер Олбинет, буфетчик и его жена — горничная Элен — покинули Малькольм- Кэстл после трогательного прощания с домочадцами. Через несколько часов они уже были на борту яхты.

Помещение, занимаемое Гленарванами на «Дункане», находилось на корме. Оно состояло из салона и двух спален с примыкавшими к ним ванными комнатами. На корме же находилась кают-компания, в которую выходили двери шести кают. Пять из них были заняты Мэри, Робертом, мистером Олбинетом, его женой и майором Мак-Набсом. Каюты Джона Манглса и Тома Остина находились в центральной части яхты, и двери их выходили на палубу. Помещение команды находилось на носу. Оно было удобным и просторным, так как «Дункан» не был коммерческим судном и не имел иного груза, кроме запасов угля, продовольствия и оружия.

«Дункан» должен был выйти в море в ночь с 24-го на 25 августа, с началом отлива. В одиннадцать часов вечера все участники экспедиции собрались на борту яхты. Джон Манглс и Том Остин занялись последними приготовлениями к отъезду.

Ровно в полночь был зажжен огонь в топках: капитан приказал развести пары. Вскоре клубы черного дыма вырвались из труб яхты и повисли в ночном тумане. Паруса «Дункана» были тщательно завернуты в чехлы для защиты от копоти; дул юго-западный встречный ветер, и они все равно были бы бесполезны.

В два часа ночи корпус «Дункана» задрожал. Стрелка манометра подползла к четырем атмосферам. Перегретый пар засвистел в клапанах. Море застыло на одном уровне: прилив окончился, а отлив еще не начался. Бледные лучи рассвета позволяли рассмотреть в воде каменные вехи, отмечающие фарватер. Можно было трогаться в путь.

Джон Манглс приказал предупредить об этом Гленарвана. Тот не замедлил подняться на палубу.

Как только начался отлив «Дункан» огласил воздух мощным ревом своего гудка, отдал концы и отчалил от пристани. Винт яхты вращался все быстрее и быстрее, и вскоре вывел ее на середину канала.

Джон Манглс не взял лоцмана; он великолепно знал все извилины Клайдского залива, и никто лучше его не смог бы провести по нему судно. Яхта была послушна каждому движению своего молодого капитана. Правая рука его лежала на рукоятке машинного телеграфа, левая — на штурвале. Вскоре последние заводы Глазго сменились пригородными виллами, живописно разбросанными по склонам прибрежных холмов, и шум большого города угас в отдалении. Через час «Дункан» прошел под самыми думбартонскими скалами. Еще через два часа он находился уже в Клайдском заливе. В шесть часов утра он обогнул Кантирский мол и вышел из Северного канала в открытый океан.

1. Свое путешествие в Вест-Индию Христофор Колумб совершил на трех кора­блях. Самый большой из них имел 200 тонн водоизмещения, а самый маленький — 100 тонн.

2. Патент-лаг — измеритель скорости движения судна, снабженный циферблатом и стрелкой, указывающей достигнутую судном скорость.

3. Одна морская миля равна 1 852 метрам.

4. Камбуз — кухня на судне.

5. Клан — родовой союз в Шотландии, состоящий из лиц, происходящих от одного предка.

6. Bag-piper— музыкант, играющий на волынке.

7. Кошка — плеть.

Глава шестая.ПАССАЖИР КАЮТЫ № 6

В этот первый день плавания море было довольно бурным; к вечеру подул свежий ветер. Корабль основательно качало. Женщины не показывались на палубе и целый день провели на койках в своих каютах.

Но на следующий день ветер круто изменил направление. Капитан Джон велел поставить фок, брамсель и марсель, и «Дункан» стало меньше качать. Благодаря этому Элен и Мэри с самого утра могли подняться на палубу, где уже находились Гленарван, майор и капитан.

Восход солнца был великолепным. Огненный шар, похожий на золоченый металлический диск, поднимался из океана, словно из гигантской гальванической ванны. «Дункан» скользил по радужным гребням волн, и казалось, что его паруса наполнены не ветром, а солнечными лучами.

Пассажиры яхты в благоговейном молчании любовались восходом дневного светила.

— Какое изумительное зрелище! — сказала, наконец, Элен.— Восход солнца предвещает хороший день. Только бы ветер не переменился и остался попутным!

— Да,— ответил Гленарван.— У нас нет оснований жаловаться на такое начало плавания!

— Как долог будет переход, Эдуард?

— На это вам ответит капитан Джон,— сказал Гленарван.— Ну, каков ход у «Дункана», Джон? Довольны ли вы судном?

— Очень доволен, сэр,— ответил капитан.— Это замечательное судно, и каждый моряк был бы счастлив командовать им. Превосходная конструкция корпуса и самая совершенная машина! Вы видите, какой ровный ход у яхты и как она легко уходит от волны. Мы идем сейчас со скоростью семнадцати миль в час. Если эта скорость сохранится в продолжение всего перехода, мы достигнем мыса Горн меньше чем в пять недель.

— Слышите, Мэри? — воскликнула Элен.— Меньше чем в пять недель!

— Да, сударыня,— ответила девушка,— я слышала, и сердце у меня сильно забилось при словах капитана.

— А как вы переносите плавание, Мэри? — спросил Гленарван.

— Неплохо, мистер Гленарван. Я надеюсь, впрочем, скоро привыкнуть к новой обстановке.

— А наш маленький Роберт?

— О, Роберт! — ответил Джон Манглс.— Если он не забрался в машинное отделение, значит он торчит где-нибудь на верхушке мачты! Этот мальчик не знает, что такое морская болезнь. Кстати, вот он. Глядите!

Следуя указаниям капитана, все глаза обратились к фок-мачте. На кончике реи восседал Роберт, болтая в воздухе ногами.

Мэри не могла удержать тревожного движения.

— О, не беспокойтесь, мисс Мэри,— сказал капитан.— Я ручаюсь вам, что он не сорвется с реи! Обещаю вам в недалеком будущем представить капитану Гранту настоящего морского волчонка. Ведь я не сомневаюсь, что мы скоро найдем вашего отца!

— О, если бы это было так! — ответила девушка.

— Все предвещает счастливый исход нашей экспедиции,— оказал Гленарван.— Поглядите-ка на молодцов, принявшихся за это дело! Имея таких помощников, можно поручиться, что мы не только добьемся успеха, но и что

успех достанется нам без труда! Я обещал Элен совершить с ней увеселительную морскую прогулку, и мне кажется, что это обещание я выполню.

— Эдуард,— воскликнула Элен,— вы лучший из людей!

— Ничего подобного, но у меня лучший из экипажей и лучший из кораблей. Неужели вы не восхищаетесь нашим «Дунканом», Мэри?

— Напротив, сэр, — ответила молодая девушка. — Я восхищаюсь им не только как пассажирка, но и как знаток.

— Ах, вот как!

— Я с детства постоянно бывала на кораблях отца. Он должен был бы сделать из меня моряка… Если понадобится, я могу взять риф или поставить парус.

— Что вы говорите, мисс Мэри? — вскричал Джон Манглс.

— О, раз так,— сказал Гленарван,— не сомневаюсь, что вы подружитесь с капитаном Джоном. Для него нет на свете звания выше, чем звание моряка. Он не знает лучшего даже для женщины! Не правда ли, Джон?

— Конечно, сэр,— ответил молодой капитан.— Надо признаться, что мисс Грант более пристало сидеть спокойно на палубе, чем брать рифы, забравшись на рею фока, и тем не менее мне приятно слышать ее слова!

— Особенно, когда она восхищается «Дунканом», — шутливо заметил Гленарван.

— Яхта вполне заслуживает восхищения,— ответил Джон.

— Знаете, Джон,— сказала Элен, — вы так расхваливаете свое судно, что мне захотелось осмотреть его сверху донизу и заодно увидеть, удобно ли разместились матросы в своем помещении.

— Очень удобно,— ответил Джон.— Они чувствуют себя там не хуже, чем дома.

— И они действительно дома,— заметил Гленарван.— Эта яхта — уголок нашей доброй, старой Шотландии. Это кусок Думбартонского графства, плывущий по морям. Находясь на «Дункане», мы не покидаем родины. «Дункан» — это Малькольм-Кэстл, а океан — озеро Ломонд!

— В таком случае, Эдуард, покажите нам ваш замок,— ответила Элен.

— С радостью,— сказал Гленарван.— Только разрешите мне сперва отдать распоряжение Олбинету.

Буфетчик яхты был отличным знатоком своего дела. Он поспешил явиться на зов своего хозяина.

— Олбинет, мы отправляемся на прогулку, — сказал Гленарван таким тоном, точно речь шла о прогулке по Малькольм-Кэстлу. — Надеюсь, по возвращении мы застанем завтрак на столе.

Олбинет молча поклонился.

— Вы пойдете с нами, майор? — спросила Элен.

— Если прикажете,— ответил Мак-Набс.

— Не мешайте майору наслаждаться своей сигарой, — вмешался Гленарван.— Это страстный курильщик, Мэри. Он курит даже во сне.

Майор поблагодарил кузена кивком головы и остался на палубе, в то время как все остальные спустились вниз.

Оставшись один, майор, по обыкновению, вступил сам с собою в беседу, окутавшись густым облаком дыма. Он стоял неподвижно, глядя на дорожку, оставляемую на воде яхтой.

После нескольких минут молчаливого созерцания он повернулся и увидел рядом с собой какого-то человека.

Если бы майор обладал способностью удивляться, он был бы изумлен до крайности, ибо этот человек совершенно не был ему знаком.

Это был высокий сухопарый мужчина лет сорока. Он походил на длинный гвоздь с широкой шляпкой. У него была круглая крепкая голова, высокий лоб, длинный нос, большой рот и выдающийся вперед подбородок, на носу большие круглые очки. Его глаза имели какое-то особое выражение, присущее обычно никталопам 1.

Это было лицо умного, веселого человека. Он ничуть не был похож на одного из тех чванных гордецов, которые из принципа никогда не смеются, скрывая свое ничтожество под маской серьезности. Отнюдь нет. Его манера держать себя, его добродушная непринужденность — все говорило о том, что незнакомец склонен рассматривать людей и предметы с их лучшей стороны. И хотя он еще не раскрывал рта, все же видно было, что он большой говорун и очень рассеянный человек.

На голове у него была дорожная кепка, ноги обуты в крепкие желтые ботинки и кожаные гетры. Костюм его состоял из коричневых бархатных панталон и такой же куртки с бесчисленными карманами, набитыми до отказа записными книжками, справочниками, блокнотами, бумажниками и тысячею других предметов, столь же обременительных, как и бесполезных. Кроме того, на ремне, через плечо, болталась подзорная труба.

Спокойствие майора представляло резкий контраст с суетливостью незнакомца; он вертелся вокруг Мак-Набса, рассматривал его со всех сторон, кидал на него вопросительные взгляды, тогда как этот последний не проявлял ни малейшего интереса ни к самому незнакомцу, ни к факту его появления на борту «Дункана».

Когда загадочный человек увидел, что все его попытки обратить на себя внимание разбиваются о равнодушие майора, он схватил свою раздвижную подзорную трубу,— она имела добрых четыре фута в длину,— направил ее на линию горизонта и застыл неподвижно, широко расставив ноги, похожий на телеграфный столб.

После пятиминутного наблюдения он опустил подзорную трубу на палубу и оперся на нее так, как будто бы это была трость. Но в ту же минуту все колена трубы скользнули одно в другое, она приняла свои первоначальные размеры, и новый пассажир, потерявший внезапно точку опоры, растянулся на палубе.

Всякий другой на месте майора непременно бы улыбнулся. Но майор и бровью не повел.

Незнакомец решил действовать иначе.

— Буфетчик! — вскричал он. Его произношение изобличало в нем иностранца.

Он подождал. Никого нет.

— Буфетчик! — повторил он более громким голосом.

Олбинет проходил как раз в это время по палубе, направляясь в кухню, расположенную под баком. Он был очень изумлен, когда услышал, что его зовет эта странная личность.

«Откуда взялся этот чудак? — подумал он.— Друг мистера Гленарвана? Нет, это невозможно».

Все же он подошел к незнакомцу.

— Вы буфетчик? — спросил тот.

— Да, сударь,— ответил Олбинет,— но я не имею чести…

— Я пассажир каюты номер шесть.

— Номер шесть? — повторил буфетчик.

— Ну да. Как вас зовут?

— Олбинет.

— Отлично, друг мой Олбинет, — продолжал пассажир каюты номер шесть.— Хорошо было бы, если бы вы приготовили мне завтрак, да поживее. Вот уже тридцать шесть часов, как я ничего не ел. Собственно говоря, эти тридцать шесть часов я проспал. Это простительно человеку, примчавшемуся из Парижа в Глазго без единой остановки. В котором часу у вас завтракают?

— В девять часов,— машинально ответил Олбинет.

Незнакомец полез за своими часами. Это заняло довольно много времени, так как он обнаружил их лишь в девятом кармане.

— Отлично,— сказал он,— но сейчас еще нет и восьми. Ну что же, Олби- нет, дайте мне стакан шерри с бисквитом, иначе я упаду от истощения.

Олбинет слушал, ничего не понимая; незнакомец же не умолкал ни на мгновение, с удивительной легкостью перескакивая от одной темы к другой.

— А где капитан? — трещал он.— Неужели капитан еще не встал? А его помощник? Чем занят его помощник? Неужели и он еще спит? Погода отличная, ветер попутный, а судно предоставлено самому себе?!

Как раз в тот момент, когда он произносил эти слова, на трапе показался Джон Манглс.

— Вот капитан,— сказал Олбинет.

— Ах, я счастлив,— вскричал незнакомец,— я счастлив познакомиться с вами, капитан Бертон!

Джон Манглс широко раскрыл глаза. Он был изумлен не только потому, что его назвали капитаном Бертоном, но и потому, что увидел незнакомца на борту своего судна.

Этот последний продолжал рассыпаться в любезностях.

— Позвольте пожать вам руку,— говорил он.— Если я не сделал этого вчера вечером, то только потому, что не хотел мешать вам в момент отплытия. Но сегодня, капитан, я считаю долгом прежде всего познакомиться с вами.

Джон Манглс недоуменно смотрел то на Олбинета, то на незнакомца.

— Итак,— продолжал тот невозмутимо,— знакомство состоялось, мой дорогой капитан, и мы с вами уже старые друзья. Скажите же, довольны ли вы своей «Шотландией»?