Дух лунной башни E-Book

Анна Бахтиярова

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Für Kinder und Jugendliche
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 456

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Мистический детектив в декорациях dark академии. Колледж Гвендарлин открыт для всех, кто владеет магией. Он принимает в свои стены полноценных магов, потомков почти истребленных ведьм, и даже полуцветов, чья магия работает неправильно. Лилит поступает на первый курс колледжа, чтобы наконец обуздать неконтролируемую силу внутри себя. Однако девушка сталкивается с пренебрежением со стороны однокурсников, ведь она полуцвет, насмешка над магией. Ей придется отстоять себя, но как это сделать, когда в колледже творится нечто страшное? Каждый месяц злой дух погружает всех обитателей замка в беспробудный сон, забирает волшебные силы у одного из учеников и насылает кошмары на других. Это повторяется много лет, и вот в один день призрак выбирает целью Лилит и начинает охоту за ее душой. Сможет ли девушка оторваться от преследователя? Какие тайны хранит колледж и чего хочет злой дух?

Leseprobe

Анна Бахтиярова Дух лунной башни

Иллюстрация на обложке VIKKIVI

© Бахтиярова А. А., текст, 2024

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Пролог

Четырнадцать лет назад

…Вчера я умерла.

Знаю, как странно и нелепо это звучит. Понимаю, что сейчас моё искалеченное тело лежит в родовом замке, а мать гонит прочь никчёмных плакальщиц, которых ненавидит. Завтра на закате останки предадут очищающему огню, люди стянутся из всех посёлков, чтобы навсегда проститься со мной.

И всё же именно я пишу эти строки. Выжигаю их на бумаге последними искрами чёрно-синей магии. Потому что ты один сможешь поверить. Поверить, понять и довести до конца то, что не сумела я.

Какими же мы были глупыми! Беспечные дети, заигравшиеся с силами, мощь которых представить не могли! Проклятие ордена – не сказка, рассказанная на ночь. А злой дух Гвендарлин до сих пор здесь. Но он не летает над башнями замка в новолуние, как гласит легенда. Истинное зло обитает в зеркалах-близнецах. Теперь я это точно знаю. Я вспомнила, что была внутри них два года назад. В ту самую ночь, когда всё случилось.

Разбей их! Уничтожь!

Как это сделать, написано в книге надежды, до которой я не успела добраться.

Ты сможешь, я верю. Ты сильнее, а главное, хитрее меня. Прости, что не посвятила тебя в поиски. За то, что попала в ловушку. И за то, что не могу назвать имя палача. Он остался для меня тенью, прокля́тым слугой духа.

Силы уходят. Я чувствую, как растворяюсь, чтобы улететь ввысь, словно дымок от погасшей свечи. Но мне не страшно. Я буду рядом с душой, которую подвела при жизни. А значит, смерть не такое уж и зло.

Прощай.

М. В.

Худой мужчина в чёрном, как крыло ворона, сюртуке провёл кончиками пальцев по бумаге с огненными буквами и криво усмехнулся. Как красочно и поэтично! Особо впечатлительные натуры наверняка расчувствовались бы до слёз. Вздорная герцогская дочка всегда умела красиво говорить и убеждать окружающих в собственной правоте, что лично его раздражало до противного скрежета в зубах. С такими талантами однажды она заняла бы достойное место в стране. Превзошла бы даже деятельную матушку, коли б захотела. Но не сложилось.

Сама виновата. Не стоило играть с огнём.

Но как удачно всё получилось. Прими он приглашение завсегдатаев карточного клуба и покинь замок на ночь, письмо сейчас лежало бы перед другим магом. Его читал бы истинный адресат, который, без сомнения, сделал бы верные выводы из прочитанного. Верные и судьбоносные.

Девчонка права – он хитрее. Противник из него получился бы опасный. Конечно, он всё равно будет искать ответы. Отчаянно биться о любые стены. Но ему теперь не докопаться до правды. Ни ему, ни кому-то другому…

За широким окном начало светать, с каждой минутой мир становился ярче. Поздней весной ночь уходит быстро. Но мужчина не обращал внимания ни на рассеивающуюся тьму, ни на первые лучи солнца, осторожно касающиеся стекла. Смотрел на ровные строчки и думал о том, какой длинный путь остался позади. Сколько раз приходилось ошибаться и начинать всё сначала. Но он не опускал руки. Нет. Потому что знал, что цель оправдывает средства. И жертвы.

Остался последний раунд. Неважно, что ждать финала придётся ещё пятнадцать лет. Главное, процесс запущен. Никому его не остановить, не повлиять на ход событий. Тем более мёртвой девчонке!

Она не стала послушной марионеткой, но всё же сыграла отведённую ей роль. Он получил от неё всё, что хотел.

– Прощай, Марго, – шепнули сухие губы, пока рука подносила опасное письмо к свече, ставшей лишней в кабинете, залитом естественным светом. – Покойся с миром.

Часы пробили пять, и мужчина поднялся с кресла, потирая задеревеневшую спину. Пора на крышу – на обряд встречи нового дня. Следовало спешить, он и так опаздывал, дав бессердечным детям повод позубоскалить. Он сбросил сюртук и накинул поверх рубашки плащ – наполовину чёрный, наполовину белый. Победно глянул на пепел, оставшийся от послания Маргариты, и быстрым шагом покинул комнату.

Мужчина не заметил, как по стене прошла тень.

Тень стройной девичьей фигуры с длинными, чуть вьющимися волосами.

Он не почувствовал её присутствия…

Глава 1 Чёрная лилия

Наши дни

– Проклятье! – громко выругалась я, глядя на черноту перед собой.

Будто огонь прошёл, выжигая травинки и лепестки. Не щадя ничего живого.

Но пламени не было в помине. Это моя злость хлынула вниз. Родилась при виде замка клана Ван-се-Росса на холме и приумножилась, стоило вспомнить последний день работы в нём. Представилось самодовольное лицо Свена Фаули – юнца-аристократа, гостившего у благочестивого семейства. Мерзавца, из-за которого начались мои нынешние беды. И вот результат – выжженная земля. Ни в чём не повинная.

А впрочем, разве я виновата? Я не просила двух беспечных молодых магов, опьянённых ежегодным карнавалом, поддаваться безумству. Я не просила их о рождении. Никто не хочет рождаться несовместимым. Полуцветом.

Карнавалы…

Их Эдвард Ван-се-Росса устраивал пышными: съезжалась знать из всех юго-западных герцогств, от заколдованного моря до мёртвой бескрайней пустыни, погубившей сотни самонадеянных магов. Длились празднования целую неделю, еда не кончалась, напитки лились рекой, танцы не прекращались круглые сутки. По ночам небо озаряли фейерверки, не давая спать всей округе из-за умопомрачительного грохота, днём ввысь взлетали хлопушки, рассыпая разноцветные конфетти.

Наряду с богатеями карнавалы привлекали и простых смертных. Пропуском в замок в праздничную неделю служили не титулы или золото, а оригинальность костюма. От гостей требовалось веселиться и категорически запрещалось называть настоящие имена и снимать маски. Именно благодаря красочному наряду, украшенному живыми лилиями, на карнавал шестнадцать лет назад попала и моя мать Ренет – младшая дочка хранителя трав и цветов.

Белокурая девушка мечтала побывать в замке Ван-се-Росса во время празднования и, если повезёт, потанцевать со старшим сыном герцогской четы Эмилио. Моя вредная тётка Дот не раз рассказывала с усмешкой, как матушка страдала по красавцу-брюнету, отчаянно стараясь его увидеть хотя бы издали. Но вниманием девицы неожиданно завладел другой персонаж карнавала – юноша в костюме шута. Понятия не имею, чем он привлёк маму: изысканной речью, галантными манерами или умением бережно вести партнёршу в танце, словно она хрустальная ваза.

Но факт остаётся фактом. В результате той мимолётной встречи на свет появилась я – Лилит София Вейн. Полуцвет. Родительская магия оказалась несовместимой, и я пополнила ряды ненавидимых магов, для которых изначально не находилось места в мире полноценных цветов. Да, таких, как я, немного. Но рождение любого из нас становится пощёчиной для остальных.

О полуцветах сочинено множество зловещих историй, которыми родители пугают непослушных детей. Рассказывают, что, едва заходит солнце, мы превращаемся в тени, неслышно скользим по городам и деревням, проникаем в дома и высасываем из обитателей светлые сны. А в особенно тёмные ночи овладеваем чужими душами, чтобы красть частички магии.

Разумеется, в реальности ничего подобного не происходит. Просто мы – не такие, как все. Мы сломаны. Большинство полуцветов не способно перенять родительскую силу полностью. Мы насмешка над магией, проявляем способности в извращённом виде. Огневики не поджигают, а заставляют тлеть или рассыпаться в прах. Водные маги не дарят живительную влагу, а заливают всё вокруг странной жидкостью, не способной впитаться в землю и нести жизнь.

Однако встречаются и исключения – полуцветы с почти нормальной магией. Их ненавидят ещё сильнее. Ведь уродец – на то и уродец. Над ним приятно насмехаться, он не внушает страх. От уничтожения нас спасает принятый столетия назад закон, приравнивающий истребление таких, как я, к любому другому тяжкому преступлению. Существует даже поверье, что убийство полуцвета, особенно ребёнка, ляжет проклятием на весь род.

Правда ли это? Вряд ли.

Но все смирились с нашим существованием. Полноценных успокаивает тот факт, что мы бесплодны. Проживаем свой век, не приводя в мир новых неправильных магов.

…Итак, карнавалы.

Не знаю, почему мама, славящаяся благоразумием, не догадалась поинтересоваться цветами магии нового знакомого. Видно, совсем потеряла голову. Знаю, нехорошо так думать о женщине, подарившей тебе жизнь. Но полуцветы взрослеют быстрее сверстников, с раннего детства понимают, насколько небезупречен мир вокруг. А самое отвратительное в этой ситуации – никто, даже я сама, не знал, какие способности у меня могут проявиться. Ведь мама не нарушала правил карнавала, имени «шута» не спрашивала, снять маску не требовала. Поэтому, какие дары я унаследовала, оставалось тайной до недавнего времени. С рождения было известно лишь одно: магия у меня тёмная, а не светлая, как у матери.

Пятнадцать лет я почти не проявляла способностей. На меня даже мэтры из колледжа Гвендарлин махнули рукой, решив, что заниматься моим обучением нет смысла. Родственники сделали вывод, что неизвестный папаша – слабенький маг, и успокоились. Но три недели назад всё перевернулось с ног на голову. Случился взрыв. В буквальном смысле. Жестокая шутка Свена Фаули обернулась катастрофой, из меня хлынули потоки магии. Чёрной и очень мощной.

– Лилит! Что ты делаешь? Я везде тебя ищу!

Голос звучал грозно, но уголки моих губ поползли вверх. Я не могла иначе реагировать на маму. Даже в самом отвратительном настроении любовалась ею. Ярость на весь остальной мир стихала. Мама походила на лань. Прекрасную, лёгкую и свободную. Стремительная походка напоминала полёт, светлые волосы неслись шлейфом, рассыпая лепестки от неизменных цветов, украшавших голову.

Мама любила меня, несмотря ни на что. Окружающие уважали её. Хотя обычно матери полуцветов становились отверженными, а иногда и вовсе изгонялись прочь вместе с неправильными детьми. Но у Ренет Вейн есть козырь. После смерти отца она осталась единственной хранительницей трав и цветов в герцогстве. Столь сильной, что никому из соседей и не мечталось. К ней благосклонно относилась сама герцогиня Виктория Ван-се-Росса. В наших краях более важной рекомендации не существовало.

– Ох, Лил… – выдохнула мама, увидев, во что превратилась трава у меня под ногами.

– Можешь вылечить? – спросила я без надежды.

Она покачала головой.

– Я ничего не могу противопоставить твоей силе, Лилит, – вздохнула она, осторожно касаясь тонкими пальцами моих каштановых с рыжинкой волос, совсем непохожих на её собственные. – Так что стряслось? На кого ты разозлилась?

Я кивнула в сторону замка на холме.

Как же я его ненавидела! Особенно с некоторых пор. И семейство Ван-се-Росса заодно. Надменного герцога Эдварда, любителя поморщить длинный нос. Его жену – вечно молодую герцогиню Викторию, красивую, но холодную, как лёд. Их младшего сына Элиаса, притащившего в гости дружка Свена. И старшего Эмилио. Правда, заочно. Он приезжал в родовой замок крайне редко и предпочитал не выходить за ворота.

– Лил, клан Ван-се-Росса не заслуживает твоей ненависти. Если б не их доброта, неизвестно, где бы мы с тобой сейчас находились. Что до Элиаса и его друга… – Мама запнулась, подбирая слова. – Нужно искать положительные моменты. Если б не их глупая выходка, твои способности выплеснулись бы гораздо позже. Сейчас есть время их обуздать, а через несколько лет тебя бы просто похоронили в подземелье.

Я закусила нижнюю губу до боли. Как мама умудряется видеть во всём хорошее? Светлый маг, он и в преисподней не почернеет!

– Зато теперь мне придётся жить в одном замке с этим… с этим…. – Я отчаянно подбирала самое грязное слово, подходящее к случаю, но мама перебила:

– С самодовольным мальчишкой, в которого ты влюбилась, как распоследняя дурочка?

– Не влюблялась, – проворчала я. – Увлеклась.

Мы всегда были близки. Могли говорить обо всём на свете, называя вещи своими именами и не смея лгать друг другу. Иногда как мать с дочерью, а порой будто сёстры или подружки-заговорщицы. У меня не было других друзей. Только чёрная дикая кошка Тира, которая наведывалась в гости время от времени. Сворачивалась на кровати и, прищурив жёлтые глазищи, слушала жалобы.

Мой интерес к Свену стал первым в жизни фактом, о котором я не рассказала матери. Было стыдно, что строю глазки богатому красавчику. Самой не верилось в собственную влюблённость. Как и в серьёзность намерений Свена. И не зря…

– Не переживай, – мама зашла с другой стороны. – Полуцветы в Гвендарлин живут отдельно. Вы со Свеном Фаули встречаться будете крайне редко. Обычные ученики побаиваются вашего брата. Вдруг спалите кого-нибудь, не рассчитав силёнки.

– Утешила, – усмехнулась я, отворачиваясь от ненавистного замка с серыми, тянущимися ввысь башнями.

– Ой! – вскричала мама. – У тебя глаза серебряные! Такими я их ещё не видела.

– А я видела. Пару дней назад. Вчера они золотыми были. Совсем с ума сошли, как сила проснулась.

Ох уж эти глаза! По ним нас, полуцветов, и вычисляли. Они меняли цвет каждые несколько минут. Смена не зависела ни от времени суток, ни от освещения, ни от нашего настроения. Ладно б палитра ограничивалась естественными цветами. Так нет, глаза могли стать огненными, карамельными, вишнёвыми и даже абсолютно белыми, что смотрелось особенно жутко.

– Идём, – велела мама, беря меня под руку. – Нечего тут киснуть. Нужно сборами заниматься. Не откладывать на последний момент.

Я подчинилась, умолчав, что любое действие, связанное со скорым отъездом из родного дома, сильнее сжимало сердце.

Наш посёлок Бирюзовый – самый ближайший к замку из принадлежащих Ван-се-Росса селений – располагался между герцогским холмом и быстрой речкой с прозрачной прохладной водой. Жили здесь пятьдесят три семьи – чинные и благородные, не замеченные в чём-либо неподобающем, а тем более противозаконном. Но я их не выносила. В ответ на презрение в мой адрес. Вот и сейчас, пока мы шли к дому на окраине посёлка, соседи здоровались с мамой, не замечая меня.

На пороге я почувствовала запах яблочного пирога, и настроение улучшилось. Это тётя Дот постаралась. Она не любила быть обузой, брала на себя львиную долю домашних дел. Из-за перенесённой в раннем детстве болезни родовой магии в ней не осталось ни на грамм, получить полноценную работу, а следовательно, и заработок, не представлялось возможным. Отношения у нас с Дот непростые. Но мы обе обожали маму и старались не досаждать друг другу по-крупному.

– Сподобилась, – констатировала тётка, появляясь в дверях кухни с полотенцем, перекинутым через плечо. – Ещё бы десять минут, и без ужина осталась.

Угроза была пустой. Мама никогда бы не позволила морить меня голодом. Но Дот – это Дот. Без ворчания и выговоров никак. Она являлась противоположностью младшей сестры во всём. Внешнее сходство, правда, присутствовало. Но тётка была раза в четыре шире моей матери, а её лицо вечно выражало недовольство.

– Тира приходила? – спросила я, ныряя к себе в комнату, чтобы переодеться в домашнее платье – кремовое с цветной вышивкой на вороте.

Дот негодующе фыркнула.

– Только этой нахлебницы не хватало! Явится – метлой выгоню. Запомни, Лилит! Шатается где-то неделями, а потом на постель. И молока ей подавай!

Последняя фраза – явное преувеличение. Тира ни разу не съела в доме ни крошки. Пила исключительно воду. И вообще была аккуратной и чистоплотной кошкой. Меня всегда удивлял её внешний лоск. Ни единой пылинки на идеально гладкой чёрной шерсти. Сначала я думала, она живёт у кого-то в нашем посёлке или в одном из соседних. Но расспросы результатов не дали. Похожее животное никто не держал. И если б Тиру не видели домашние, я бы решила, что она плод моего воображения.

…После ужина, во время которого тётка ворчала, пока мама не постучала ложкой по столу, я принялась складывать вещи. Вся одежда была новой, ни разу не надетой. Несколько повседневных и выходных платьев, осеннее пальто и шубка из скромного меха кролика прибыли вчера из замка Ван-се-Росса. Три недели назад, едва стало ясно, какая судьба меня ожидает, герцогиня Виктория прислала портниху. Пусть я никчёмный полуцвет, но позорить герцогство непозволительно! Гвендарлин – не сельская школа, а древний магический колледж.

Синюю форму и чёрно-белые плащи мне выдадут на месте, как и учебники. Оставалось сложить тетради, письменные принадлежности и личные вещи. Однако я никак не могла решить, что стоит взять с собой, а что оставить дома. Например, цветочный веер – атрибут маминого наряда на памятном карнавале. Я играла с ним всё детство, представляя себя знатной леди. Или браслетики из разноцветных стекляшек. Мы делали их вместе с мамой, но в колледже они наверняка вызовут насмешки. Как и сборник романтических стихов, который я читала втайне от Дот, критикующей любые проявления чувств.

– Лил…

Я вздрогнула и едва не выронила книжку. В дверях стояла мама и смотрела на меня с пронзительной тоской, которую прятала последние дни. Ей было не легче, чем мне. А может, труднее.

– Ложись спать, Лилит, – проговорила она мягко. – Завтра длинный день. Наверняка не обойдётся без сюрпризов. Ой! – Мама прижала пальцы левой руки к губам, а правой начертила в воздухе знак против сглаза – овал с тремя длинными линиями.

Я послушалась, забралась в постель, укрываясь простынёй. Но спать не хотелось ни капельки. Слишком много мыслей терзало голову, не остывшую от гнева. Вспоминался, как назло, Свен Фаули. Мои глупые чувства к нему и его мерзкая выходка под покровительством младшего герцога Элиаса.

На летнюю работу в замок Ван-се-Росса я попала по настоянию Дот. От неё самой место уплыло по причине отсутствия магических способностей. Бред, конечно. Для чистки столового серебра и мытья полов никакой дар не требуется. Лишь на кухне трудились повара, наделённые кулинарной магией. От остальных особенных талантов никто не ждал. Я подозревала, причина неудачи тётки крылась во вздорном характере. Дот не поладила с Гертрудой – герцогской экономкой, отвечающей за набор прислуги.

Меня костлявая мегера с седым пучком на затылке тоже невзлюбила с первого взгляда. Определила в поломойки и велела не попадаться на глаза господам. Нечего такой, как я, щеголять перед хозяевами. Натыкаясь на меня в коридорах, Гертруда придиралась и напоминала, что приняла полуцвета исключительно из-за крайней нужды. Летом наплыв гостей в замок удваивался, и рабочих рук не хватало.

Моя серая унылая жизнь быстро превратилась в сплошную чёрную полосу. До того дня, как из кареты вместе с младшим герцогом Элиасом не вышел Свен – белокурый, высокий и утончённый. Ему исполнилось восемнадцать, учиться оставалось всего год. Помню, как я стояла во дворе, разглядывая гостя: голубой костюм из заморского шёлка, начищенные до блеска ботинки, часы на цепочке с семейным гербом на крышке: расправившим крылья орлом.

Наши взгляды встретились. На целую вечность, как показалось тогда. Приятель хозяйского сынка подарил лёгкий приветственный кивок и улыбнулся. Кто бы знал, что то была улыбка демона. В белокурой голове зрел мерзкий план. Богатый избалованный мальчишка скучал и искал возможность развлечься во время каникул, а полуцвет – идеальный кандидат для злого розыгрыша.

Не знаю, почему я купилась на знаки внимания Свена. Быть может, хотелось верить, что кто-то видит во мне симпатичную девушку, а не полуцвета, без спроса занявшего место в мире полноценных магов. Я краснела, слушая комплименты, сказанные невзначай, смущённо отводила взгляд. Однажды поздним вечером, как на крыльях, упорхнула из-под «опеки» экономки на свидание.

Сердце до сих пор сжимается при воспоминаниях, как вместо дражайшего Свена навстречу вышел громадный чёрный медведь. Издал грозный рык и двинулся на меня, словно демон, вырвавшийся из преисподней. Что произошло дальше, я знаю по рассказам других. В памяти запечатлелся лишь страх. Столь сильный, что не было сил закричать. Говорили, зверь рухнул, а по замку и всей округе прошла мощная волна чёрной магии, домашние животные бесились до утра, а матери не могли успокоить испуганных детей.

Герцогиня Виктория пришла в неописуемую ярость. Но её гнев обрушился не на меня, а на младшего отпрыска с приятелем. Неважно, что медведь был чучелом, ожившим благодаря Свену, умеющему управлять неодушевлёнными предметами. Гостя выдворили из замка с позором, а сына «наградили» внушительной затрещиной и запретом выходить из покоев до конца каникул. Заодно и экономке Гертруде попало. За то, что посмела взять меня на работу.

…В тревожный сон я провалилась, когда ночная тьма проиграла битву рассвету.

Я шла по тёмному незнакомому коридору с подсвечником в руке, ступая как можно тише. Шаги заглушал ковёр, гораздо громче стучало сердце.

– Лилит… – шептал кто-то едва слышно. Мужчина или женщина, не разберёшь.

Меня пугал не голос. Он хотел того же, чего и я – идти и не останавливаться. Страшило, что мне в любой момент могли помешать, преградить дорогу. Они не понимали, насколько важен мой сегодняшний путь. Не желали признавать очевидное.

– Лилит, скорее!

Поздно.

От стены отделилась серая фигура. Прошла мимо меня к спутнику-невидимке. Что-то случилось с моими ногами. Они отказались двигаться, приросли к полу, будто за секунду обрели корни, как у векового дерева.

Я едва не рыдала от злости и безысходности. Позади началась битва. Не на жизнь, а на смерть. Я не могла видеть двух злейших врагов. Следила за их тенями на ковре. Они походили на хищных птиц, сражающихся за добычу. Но мне не хотелось думать, что это я.

– Лилит!

Новый голос, зазвучавший из глубины коридора, без сомнения, принадлежал женщине.

– Приди ко мне, Лилит София Вейн, – звал он протяжно. – Ты моя… Моя…

Я хотела подчиниться. Больше всего на свете. Но не могла. Ноги не слушались, а грудь сдавила странная тяжесть, не давая дышать…

– Мяу!

Я с трудом разжала склеившиеся веки и громко вскрикнула.

На меня смотрели два жёлтых глаза! С чёрной морды!

– О боги, – выдохнула я, хватаясь за сердце. – Тира!

Так и приступ заработать недолго. Демоны б побрали эту кошку! Теперь понятно, почему я задыхалась. Чёрная бестия лежала на груди. Она, конечно, изящная и стройная, но и миниатюрной её не назовёшь.

– Слезай с меня. И с кровати тоже. Увидит Дот – выставит.

Но Тира не сдвинулась с места. Смотрела не отрываясь.

По телу прошла судорога. Кошка всегда была странной. Но такого пронзительного взгляда раньше я у неё не замечала. Будто в душу заглядывала, читая мысли, узнавая потаённые желания.

– Лил!

Мама влетела в комнату без стука, чего за ней обычно не водилось.

– Поднимайся! – велела она с порога. – И Тиру спрячь. Дот с утра не в настроении.

– Что-то случилось? – спросила я, опуская кошку на пол.

Мама поджала губы.

– Сглазила я вчера. Не стоило упоминать сюрпризы.

– Мам? – поторопила я.

– После обеда нас ждут в замке Ван-се-Росса. Не спорь, – опередила она волну протестов. – Герцогиня Виктория хочет тебя видеть. Её желания для нас закон.

Я смолчала. Скорчила гримасу Тире, внимательно наблюдавшей за мной немигающими жёлтыми глазами.

Глава 2 Вынужденный покровитель

– Держи спину ровно. Не хмурься. Перестань поджимать губы.

Обычно непробиваемая мама жутко робела перед герцогиней Викторией, при каждой встрече впадала в панику и доводила меня до белого каления. Вот и сейчас, мы едва зашли в просторный холл замка Ван-се-Росса, оформленный в небесно-зелёных тонах, а я была накручена до предела. Не хватало потерять контроль и выплеснуть новый заряд чёрной разрушительной магии. Интересно, госпожа сильно дорожит фонтаном с серебряными дельфинами?

– Лил, поправь воротник. Он топорщится.

Я сжала зубы до хруста. Это мамина идея напялить на меня платье, подаренное герцогиней. Оно, конечно, недешёвое – бледно-розовое со стальным отливом. Но я чувствовала себя неуютно из-за обилия кружев. В отличие от мамы, я не считала облачение в презентованный с господского плеча наряд данью уважения. Это походило на рабскую подобострастность, а меня подобное бесило.

Я не сомневалась, что ждать госпожу придётся долго. Минут через десять-пятнадцать к нам выйдет кто-нибудь из слуг. Быть может, вредная Гертруда. Морща нос, проведёт внутрь и велит ждать у двери в зал ещё не меньше получаса. Помещение выберут попроще, чтобы показать наше место. Будто мы сами не понимаем, где мы, а где Ван-се-Росса.

Каково же было моё удивление, когда спустя минуту навстречу вышла сама хозяйка замка в роскошном синем платье в пол. Улыбнулась ошалевшей мне и кивнула потерявшей дар речи маме. И, пока та не рухнула к её ногам, проговорила гортанным мелодичным голосом:

– Пойдём в летний сад, Лилит. Прогуляемся. Ренет, ступай на кухню. Кухарок предупредили, чтобы тебе приготовили вишнёвый чай.

Я не рискнула посмотреть на маму. Представлять не хотелось, как открывается её рот. Самой стало не по себе. Я знала, Виктория Ван-се-Росса славилась непредсказуемостью. Но гулять по владениям с полуцветом? Чем я заслужила сомнительную честь? Не хлынувшей же силой? Или всё же именно ей?

Герцогиня ступала по начищенному до блеска полу едва слышно. Она напоминала пантеру. Из-за чёрных как смоль волос и грациозной походки. Не шла, а текла, как хищник, в любой миг готовый к смертоносному броску. Сколько лет Виктории, не знал никто. Даже, поговаривали, собственный муж. Вечная молодость была её магическим даром, передаваемым из поколения в поколение, но не унаследованным сыновьями Эмилио и Элиасом.

Одним из двух даров. Второй тщательно скрывался десятилетиями и оставался для всех тайной за семью печатями. В посёлках болтали, что он слишком ужасен. От высказываемых шёпотом предположений меня мутило. Одни клялись, что Виктория по ночам превращается в летучую мышь и кружит над владениями, другие уверяли, она умеет убивать взглядом, а третьи считали, что наша достопочтенная госпожа обладает слишком примитивными способностями, чтобы их афишировать. Мне же нравилось думать, что второй дар герцогини – её секретное оружие. А его, как сами понимаете, нельзя делать всеобщим достоянием.

Супруг Виктории герцог Эдвард умел управлять ветрами и грозами, что делало его опасным противником в глазах соседей. Подойдут неприятели к стенам замка и заживо зажарятся потоками огненных молний. Второй дар господина был весьма полезен в хозяйстве. Герцог умел находить любую пропажу и без труда указать местонахождение живого существа или предмета на расстоянии сотни километров.

Сыновья герцогской четы унаследовали способности отца. Дот рассказывала, старший Эмилио в детстве по неопытности устроил мощный ураган и погубил посевы на всех без исключения полях Ван-се-Росса. Моему деду, хранителю цветов и трав, пришлось потрудиться, чтобы заново вырастить хотя бы часть урожая. А герцог Эдвард потратил немало золота, чтобы обеспечить население на зиму.

– Скажи мне, Лилит София Вейн, – заговорила Виктория, когда мы вышли на свежий воздух. – Какие чувства ты испытываешь к Свену Фаули?

В летнем саду Ван-се-Росса, в который мне в бытность поломойкой заходить не полагалось, сладко пахло розами и шиповником. Нежно звенела на ветру листва, где-то в глубине переговаривались птицы. Вопреки ожиданиям сад оказался не выхолощенным, а в некотором смысле диким. Я не увидела ни ровных дорожек, ни аккуратных цветочных грядок, ни одинаково подстриженных кустов. За растениями, без сомнения, ухаживали, но давали расти так, как им удобно.

Но мне это место показалось отвратительным, едва госпожа произнесла имя злейшего врага. Врага! Именно так, и не иначе! Этот факт я осознала ясно. Словно увидела голубое небо после грозы.

– Неприятно, когда подобные вопросы задают в лоб, – усмехнулась герцогиня, не услышав ответа. – Но будь уверена, в Гвендарлин с твоими чувствами никто не сочтёт нужным считаться.

– Какой ответ верный? Следует поклясться, что я не испытываю ненависти, и сделать вид, что забыла медведя?

Сама не знаю, как с моего языка сорвались эти слова. Как я вообще посмела говорить с герцогиней подобным тоном. Вместе с проснувшейся силой во мне словно демон поселился, плюющий на условности и порядки.

Госпожа повернулась, глянула высокомерно. Я подумала: ударит наотмашь. Но она усмехнулась и взяла меня за подбородок. Я ощутила прикосновение отполированных ногтей. Но они не вонзались в плоть. Пока.

– Маленькая чертовка. – Пантера превратилась в кошку, жаждущую поиграть с мышью. – Сильная, но глупая. Я доходчиво объяснила Свену, сколь безрассуден его поступок. Родители тоже не пришли в восторг. Не из-за тебя, разумеется, а из-за использования сыном магии для нападения в нашем замке. Но в колледже у вздорного мальчишки будут развязаны руки. Тебе придётся терпеть его выходки. Ты не представляешь всей своей мощи, можешь убить дурачка ненароком. Нравится мне это или нет, ты родилась на территории Ван-се-Росса, и нашей семье приходится отвечать за тебя перед обществом и советом Многоцветья. Запомни: опозоришь нас, пострадаешь не только сама. Я в порошок сотру и твою ветреную мать, и её никчёмную корову-сестрицу.

К горлу подкатила тошнота. Однажды герцогиня помогла маме сохранить репутацию и остаться в родном доме. Но я не её собственность! Ох, а мама верит в порядочность госпожи!

– Ты поняла меня, Лилит?

– Да, – прошептала я сдавленно.

А что ещё следовало ответить?

– Однако, – протянула Виктория нараспев, отпуская мой подбородок, – я облегчу тебе жизнь. Во-первых, сделаю небольшой подарок. – Герцогиня достала из складок платья кулон в форме трилистника – обычную безделушку из меди – и велела повернуться спиной. – Никогда не снимай его, – приказала она, защёлкивая застёжку. – Узнаю, что ослушалась, оторву голову. В буквальном смысле. Серьёзной защитой кулон не обладает, но глупым чарам других учеников противостоять сможет. А значит, избавит от лишней головной боли. Безжалостные дети любят оттачивать навыки друг на друге.

– Спасибо, – пробормотала я. – За подарок.

По душе он мне не пришёлся, но молчать невежливо.

– Во-вторых, – продолжила Виктория, – в Гвендарлин за тобой будут присматривать, чтобы сама не влезла в неприятности и другим их не доставила. Мой старший сын Эмилио работает там преподавателем. Упрямец. Будто другого пути нет. А младший Элиас… – Госпожа усмехнулась. – А вот и он. Вовремя.

Меня передёрнуло. При одном взгляде на младшего герцога память нарисовала светлые кудри Свена и огромного медведя, поднимающего когтистую лапу. Элиас был красавцем. Копия матери. Такие же чёрные волосы, глаза цвета стали, тонкие губы, высокие скулы. А ещё он обожал манерничать. Но мне его герцогские замашки напоминали жеманство. Не парень, а сущая девица на выданье.

Элиас встал напротив нас. Поклонился матери и – о чудо! – подарил лёгкий кивок мне.

– Приветствую в замке Ван-се-Росса, леди Лилит.

Я вытаращила глаза, почти уверовав, что сплю. Или схожу с ума.

– Благодарю, господин Элиас, – через силу шепнули губы.

– Так-то лучше, – удовлетворённо заметила герцогиня, сквозь ресницы глядя на сына. – В дальнейшем обходитесь без «господ» и «леди». Обращайтесь друг к другу по именам, как и полагается ученикам Гвендарлин.

Я искала на лице Элиаса отвращение и ярость. Признаки несогласия. Но ни один мускул не дрогнул, ни единая чёрточка не исказилась. Вот что значит герцогская выдержка. Но я не сомневалась: парню отвратительна сама мысль, что мы можем оказаться на равных. Требование присматривать за мной в колледже ничем не отличалось от оплеухи, которой матушка наградила его после выходки Свена.

– Будь готова к десяти утра, Лилит, – объявил младший герцог на прощание. – Я велю кучеру остановиться возле твоего дома. Не опаздывай. Возле портала нужно быть не позже шести. Иначе придётся полгода собирать лягушек в пруду для отработки усыпляющего заклятья или другой чепухи. По дороге объясню некоторые незыблемые правила Гвендарлин, о которых не пишут в ознакомительной брошюре. А теперь прошу извинить. Дела.

Младший герцог облагодетельствовал меня ещё одним кивком и удалился. Я осталась стоять, открыв рот. Проститься не потрудилась.

– Да-да, до колледжа доберёшься с Элиасом, – подытожила монолог сына Виктория. – Отныне он – твой покровитель. Его задача – помогать тебе и объяснять распоясавшимся дружкам, какие последствия ждут тех, у кого зачешутся руки попрактиковаться на полуцвете из нашего герцогства. Ступай домой. Побудь с семьёй и отдохни. Завтра тебя ждёт длинный день. Как и многие последующие. Место, в которое ты отправляешься, не терпит слабости.

* * *

Остаток дня я провела в странной меланхолии. Перебирала старые вещи, листала книги, которыми зачитывалась в детстве. Достала из сундука под кроватью давно забытые игрушки и сложила в коробку. Пусть тётка отнесёт соседке-вдове. Оставшись с пятью детьми на руках, она не побрезгует подарком от полуцвета.

Я приготовилась крикнуть Дот, но рука потянулась к одной из кукол. К деревянной фигурке в кружевном розовом чепце на волосах из чёрной пряжи. На игрушечной девочке было прелестное платье с вышивкой, туловище под ним опутывали настоящие женские волосы – каштановые, почти как мои. Таких кукол клали в кроватки младенцев для защиты от злых духов.

Поддавшись порыву, я завернула фигурку в ткань и убрала в дорожный сундук. Глупость, конечно. Подобные игрушки теперь многие считали пережитком прошлого. Никакими защитными чарами они не обладали, но матерям хотелось верить, что кто-то (или что-то) помимо них оберегает нежных чад.

После ужина, прошедшего в тягостном молчании, я устроилась на кровати с упомянутой Элиасом брошюрой о колледже, которому предстояло стать моим домом на ближайшие годы. За три недели я прочла её раз десять, но сегодня снова потянуло пробежаться глазами по основным главам.

Учебное заведение, в которое отправляли отпрысков всего юго-запада Многоцветья, основали восемьсот лет назад герцог Дарлин Ван-се-Рмун и его жена Гвенда – белокурая и прекрасная, как утренняя роса. По крайней мере, так о ней писали в книге. Портретов основателей, увы, не осталось. Оба погибли в расцвете сил во время пожара. Имена супругов и подарили название колледжу – Гвендарлин.

Располагался он на огромной чёрной скале посреди моря. Благодаря мощной магии, замешенной на крови, замок закрыли от посторонних, чтобы никто, кроме преподавателей и учеников, не мог попасть внутрь. В колледж добирались через порталы. Каждому обитателю Гвендарлин на левую щёку ставили своеобразный пропуск – невидимую печать с женской крылатой фигурой, ставшей гербом учебного заведения ещё при супругах Ван-се-Рмун. После окончания колледжа ученикам и в том случае, если увольняли преподавателей, печать стирали.

Стены замка меняли цвет по несколько раз за сутки. Впервые услышав об этом, я испытала лёгкое удовлетворение. То же самое происходило с моими глазами, значит, у нас было что-то общее с новым домом. Жилые помещения делились на четыре части. Белую – для светлых магов, чёрную – для тёмных, нейтральную – для преподавателей, и отдельную – для полуцветов.

Главной достопримечательностью Гвендарлин были зеркала-близнецы, хранящиеся в замке испокон веков. Большую часть времени они оставались черны, как самая тёмная ночь, и не отражали ни комнату, в которой находились, ни тех, кто пытался в них заглянуть. Оживали волшебные зеркала лишь в первый день учебного года, чтобы показать каждому ученику, на какую магию он может рассчитывать.

Это была незыблемая традиция. Юные маги ежегодно заглядывали в глаза отражению в надежде на новые подсказки. Только избранным близнецы демонстрировали всё и сразу. Остальные собирали информацию о своих возможностях по крупицам. Даже унаследовав фамильную магию, члены семьи могли проявлять способности по-разному. Например, герцог Эдвард блестяще управлял молниями, а коньком его старшего сына Эмилио, по рассказам Дот, были смерчи. Кое-кому, кроме основных двух даров, перепадали и крохи способностей других родственников.

Зеркала меня заинтересовали. Я ничего, абсолютно ничего не знала о собственной магии. Помимо того, что она тёмная и опасная. Я жаждала ответа, какой у меня второй цвет – дополнительный к чёрному. Благородный синий, как у клана Ван-се-Росса, свидетельствующий о невероятной силе духа? Мрачный серый, свойственный любителям плести интриги? Яркий красный, говорящий о безжалостности и взрывоопасном характере? Успокаивающий зелёный – спутник магов, способных к врачеванию и никогда не теряющих надежду?

Я понимала: глупо гадать. Я полуцвет и останусь им до конца дней, а значит, ожидать можно любых несуразностей и катаклизмов. От смешения нескольких цветов до господства одного- единственного – чёрного.

В спальню бесшумно вошла Тира. Ловко запрыгнула на кровать и устроилась под боком, внимательно следя за мной умными жёлтыми глазами. Я захлопнула брошюру и повернулась к кошке, чтобы выплеснуть негативные эмоции. Неважно, что собеседник не способен ответить.

– Не хочу в Гвендарлин, – пожаловалась я плаксиво. – К демонам зеркала и мою магию. Не представляешь, какой высокомерный мэтр приезжал по мою душу после истории с медведем. Дамочка с ним – сущая мегера. Герцогиня Виктория рядом с ней – сама невинность и добродетель.

В комнате с каждой минутой сгущались сумерки, и на целое мгновение показалось, что Тира прячет в усах улыбку. Но, разумеется, кошки не умеют улыбаться. Даже особенные.

– Представляешь, эта леди Сесиль – не только педагог, но и воспитательница! Её обязанность – следить за ученицами после занятий. Чему она может научить? Презрению и высокомерию? Мерзость!

Встреча с гостями из Гвендарлин прошла в замке Ван-се-Росса, куда меня вызвали без матери. Я стояла в холле и еле сдерживала гнев, пока брезгливые взгляды скользили по лицу и одежде. Если б герцогиня Виктория не дала понять, что покровительствует моей семье, эта парочка кривилась бы до бесконечности.

Мэтра звали Алакс Риц. Ему было далеко за сорок, но он отчаянно молодился, одевался, как юный щёголь. Леди Сесиль Ларс выглядела ещё старше и невероятно уродливо: нос и рот будто скульптор-неудачник вытесал, посчитав, что им полагается быть значительно крупнее всего остального. Уверена, рядом с хозяйкой замка Ван-се-Росса дамочка чувствовала себя ничтожной.

– Лилит София Вейн, – выдала она таким тоном, будто нечто совершенно непристойное. – Отец неизвестен, мать – вертихвостка. Нам есть над чем поработать. Хотя исправлять ситуацию поздновато. Девица взрослая, губы сердечком. Однозначно в голове ветер.

Меня накрыла обида. Да, я бываю раздражительной, а временами по-настоящему злой. Но не ветреной или поверхностной. Те, кто рано взрослеет, и умом обладают поострее, чем у сверстников.

Мерзкий мэтр Риц пошёл ещё дальше. Гадко усмехнулся и проговорил, растягивая слова:

– У этого полуцвета слишком мощная чёрная магия. Сможет ли кто-то обуздать способности девчонки? Говоря «сможет», я имею в виду «захочет». Не проще ли отправить её в темницу?

Герцогиня Виктория и тут не дала гостям спуску.

– Это решать директору Бритту, – проговорила она почти ласково, но я явственно услышала в голосе госпожи угрозу. – Директор слишком многим обязан нам и примет во внимание наше мнение. Оно гласит, что леди Лилит должна научиться управлять магией. Уверена, благородный мэтр помнит, что сохранил своё кресло благодаря нашему решению не предъявлять Гвендарлин обвинений. Мы с мужем имели все основания для преследования колледжа.

Я понятия не имела, о чём говорила герцогиня. Но главное, смысл уяснили гости. Риц стал белее мела, Ларс задышала часто-часто, желая поскорее убраться подальше от Виктории и её ледяного взгляда. Гадостей в мой адрес больше не прозвучало. Мне вручили ту самую брошюру о Гвендарлин, официальное уведомление о зачислении, список необходимых вещей и металлическую пластину с гербом колледжа. Её следовало промыть водой с добавлением трёх капель моей крови. В первый день учёбы ей предстояло превратиться в невидимую печать на левой щеке.

…Я лежала, слушая, как мурлыкает Тира. Следовало подняться, умыться, переодеться в ночную сорочку и расстелить постель. Но веки становились всё тяжелее и тяжелее. Приближался последний сон в родном доме. О чём-то светлом, добром и жизнеутверждающем. Вот только…

Всё изменилось вмиг. Кошка умолкла, напряглась. Шерсть встала дыбом и…

Тира издала грозное шипение, в жёлтых глазах вспыхнула ярость.

Я проследила за её взглядом. Кошка с гневом взирала на овальное зеркало, стоящее на подставке на письменном столе. Дешёвое. Самое обыкновенное.

– Там никого нет.

Я поднялась и зажгла лампу.

– Это всего лишь…

Слова застряли в горле. С отражением всё было в порядке, не считая глаз, приобретших цвет перезревших вишен. Но я не смогла разглядеть ничего, кроме себя. Взгляд приклеился к лицу. Но, кажется, внутри зеркала находился кто-то ещё. Прятался в углу, не разрешая себя увидеть.

Чёрная тень метнулась по комнате. Зеркало приземлилось на полу. Осколки, кривые и острые, разлетелись в стороны. Тира легко уничтожила мою собственность и теперь взирала назидательно.

– Это обман зрения, – объявила я под бешеный стук сердца.

Тира в ответ издала странный звук, похожий на смешок.

Глава 3 Метла, рога и лисий хвост

Я, щурясь от яркого солнца, смотрела в окно кареты и отчаянно старалась вычеркнуть из памяти заплаканное лицо мамы. Прощание прошло отвратительно. За пятнадцать лет жизни я ни разу не видела её слёз. Любые беды она неизменно встречала с улыбкой или смирением, а сегодня рыдала на широком плече Дот, будто прорвало плотину. Тётка, и та расчувствовалась. Стояла, опасно шмыгая носом, пока слуга Элиаса загружал дорожный сундук в карету.

Мои глаза остались сухими. Я не позволила себе расплакаться. Боялась нового всплеска способностей. Понимала, за слезами последует приступ гнева. Начну кричать и топать ногами. А значит, всенепременно что-нибудь случится. Не только трава окажется выжженной под корень. Того гляди, от родного дома головешки останутся.

Попрощавшись с родными и устроившись на мягком сиденье, я приготовилась к обороне. Не в буквальном смысле, конечно же, а исключительно к словесной. Ни капли не сомневалась, что, оказавшись вдали от матушки, младший герцог вволю поупражняется в остроумии и язвительности. Однако прошёл целый час с момента отъезда, а Элиас не издал ни звука. Сидел, уткнувшись в книгу. Глаза цвета стали увлечённо бегали по строчкам. Мне оставалось посматривать в окно и слушать стук колёс.

Лишь когда позади осталось последнее селение родного герцогства, господин счёл нужным заметить моё присутствие. Я напряглась, нервы натянулись, будто струны арфы, на которой играл любимый музыкант нашей покровительницы Виктории.

– Нужно поговорить, Лилит, – объявил Элиас, но, к удивлению, без яда. – Хочу, чтобы между нами не осталось недопонимания. Я не в восторге от требования матери. Но выполню его, не сомневайся. Её желание для меня – закон. Однако ты должна уяснить: мы с тобой не друзья. Я объясню всем, что ты под защитой нашей семьи. Приду на помощь, если потребуется. Но не допущу, чтобы в моём окружении посчитали, что я нянька полуцвета.

Я слушала молча. Элиас прав. Никто на его месте не захочет потерять лицо перед такими же богатыми и влиятельными приятелями. Но на душе стало мерзко. Лучше б он забросал меня гадостями, а не пытался казаться хорошим и чистеньким для всех.

– Ты всё поняла? – Стальные глаза прожигали насквозь.

– Да. – Я не показала злости, ответила почти безразлично. – Вы… то есть ты не дашь причинить мне серьёзный вред, но за спиной будешь поливать грязью и сетовать на неразборчивость матери.

Элиас потерял контроль на мгновение, но я успела прочесть на красивом лице гнев. Без сомнения, я попала в яблочко, и парню не понравилась откровенная констатация факта.

Плевать. Я предпочитаю называть вещи своими именами.

– Раз с этим покончили, – поспешил перевести тему младший герцог, – перейдём к следующему вопросу. Что ты знаешь о легендах Гвендарлин?

Я пожала плечами. Мне доводилось слышать, что о колледже сочинено немало мистических историй. Но, признаться, никогда не вникала в детали. Знала, в замок меня не отправят, и не забивала голову. Мама нарочно не упоминала колледж, чтобы мы с тёткой не чувствовали ущербности. Дот, в отличие от младшей сестры, не попала в Гвендарлин из-за болезни, лишившей её способностей.

– В замке живёт злой дух, – озвучила я то немногое, что слышала.

Тонкие губы Элиаса исказила усмешка.

– Да, так гласит легенда, – кивнул он. – Она самая древняя, пожалуй. Принято считать, дух поселился в Гвендарлин при строительстве, и именно из-за него начался пожар, в котором погибли супруги Ван-се-Рмун. Говорят, это мифическое воплощение зла до сих пор обитает в замке, но большую часть времени спит. Вырывается на волю в ночь новолуния. Летает по тёмным коридорам, а потом кружит над башнями.

– Но ты в это не веришь? – уточнила я, услышав в голосе младшего герцога скептицизм.

– Никто особо не верит, – кивнул он, поглаживая острый подбородок. – Но в ночь духа происходят странные вещи. Ученики засыпают крепко-крепко и видят кошмары. Никакие снадобья бодрствования не помогают. Никакие заклятья. А если кто-то проснётся – такое иногда случается – и посмеет высунуть нос в коридор, ему грозит исключение. Были и несчастные случаи. Учеников находили в шоковом состоянии, и ни один не мог толком объяснить, что случилось. Но я думаю, это дело рук мэтров. Они старательно поддерживают старинную легенду и заколдовывают нарушителей, сваливая вину на духа. Удивительное дело, на педагогов дух сонную «хворь» не насылает.

Сохранить серьёзность получилось с трудом, новость о проделках педагогов позабавила. Что касается духов, в них я не верила. Это сказки, призванные заставить непослушных детей вести себя прилично. В жизни есть вещи гораздо страшнее мрачных придуманных историй.

– Другие призраки в колледже водятся?

– Разумеется, – отчеканил Элиас, не сообразив, что я издеваюсь. – Есть привидение вредной старой служанки, которая свернула шею на главной лестнице. Теперь она подставляет ученикам подножки на ступенях. Есть ещё леди Бэкка, воспитательница, умершая лет сто назад. Рассказывают, она ненавидела, когда ученики поздно ложились спать. И теперь в ночь духа мстит тем, кто в течение месяца нарушает режим. По одной из легенд, именно она приходит в спальни в новолуние, гладит костлявой рукой по волосам и насылает кошмары.

– Кто-нибудь видел эту руку? – Я сделала большие глаза.

– Смейся-смейся. – Элиас неожиданно стал хмурым. – В отличие от духа Гвендарлин, в леди Бэкку я верю. Почти. Сны действительно жуткие. По-настоящему жуткие, а главное, реальные. После пробуждения долго поверить не можешь, что ты в безопасности. Если не посетят кошмары, проснёшься разбитым. Весь день будешь клевать носом, всё ронять из рук и на стены натыкаться. Говорят, это леди Бэкка высасывает из учеников энергию, чтобы продержаться следующий месяц.

Меня распирал хохот, но я не посмела смеяться. Слишком тревожным выглядел младший герцог. Напряжённым. К тому же неприлично насмехаться над союзниками и покровителями. Пусть и вынужденными.

– Поверишь ты в легенды или нет, неважно. – Зловеще-заговорщицкий тон Элиаса сменился назидательным. – Они рождают правила, которые нигде не прописаны, но ученики Гвендарлин обязаны их соблюдать.

– Ты о запрете покидать спальни в ночь духа?

Я скромно сложила руки на коленях, демонстрируя готовность слушать. Даже глаза опустила для пущей убедительности. Помнится, с Дот подобный трюк не раз проходил. Но Элиас ни на грамм не поверил в мою покорность. Сам не отличался послушанием. Слуги Ван-се-Росса шептались, что родители не раз получали гневные послания из колледжа о неподобающем поведении младшего отпрыска.

– Вижу, тебе не терпится выкинуть фортель, – проговорил он с герцогской снисходительностью. – Я бы не советовал. Из-за происхождения ты и так постоянно будешь влипать в неприятности. Зачем усугублять ситуацию?

Мне хватило выдержки скрыть презрение. Не впервой слышать грубость в собственный адрес. Но сейчас Элиас показался мне как никогда мерзким. Позёр! Да и что, собственно, он вообще понимает? С самого рождения он в привилегированном положении. Получает всё, что захочет. И в колледже наверняка ему многое сходит с рук. Ещё бы, брат преподавателя!

– Так что за правила? – спросила я непринуждённо.

– Их десятка полтора. Для начала запомни три. Во-первых, никогда не упоминай духа в присутствии мэтров. Они чтят легенду, но говорить о ней вслух не принято. Во-вторых, не вздумай ходить в лунную башню. Считается, там тоже живёт призрак. Старшекурсники подбивают новичков, устраивают испытание. Но если нарушителя застукают, от позора он не отмоется до конца учёбы. Этот грех не прощается. Почему? Не знаю. В-третьих, не смей заглядывать в зеркала-близнецы в течение учебного года. Только в первый день. Находятся умники, которые проникают в зал обманом. Думают, удастся узнать подробности о способностях. Но плата высока. Мэтры могут выставить из Гвендарлин взашей. Да и зеркала мстят за пренебрежение к традициям. Кое-кто терял рассудок. В общем, Лилит, наш колледж – место чрезвычайно весёлое. С каждым уголком связана мистическая история, а происшествия сыплются как из рога изобилия. Редкая неделя обходится без них. Сначала жутковато, но потом привыкаешь.

Я не придумала, что ответить. Элиас будто поставил цель заставить меня возненавидеть Гвендарлин сильнее. Я демонстративно уткнулась в окно, за которым простиралось поле, усыпанное клевером – цветами, которые обожала мама за неприхотливость и нежный цвет. Герцогский отпрыск решил более не набиваться в собеседники. Раскрыл книгу с видом истинного ценителя литературы. Ликбез закончился, и теперь мы снова оказались на разных сторонах огромной пропасти.

Следующие несколько часов прошли невыносимо скучно, зато без неприятностей. По крайней мере, крупных. Подавить раздражение пришлось дважды. На въезде в очередной посёлок к карете кинулась нищенка в лохмотьях с мольбой о подаянии. Слуги прогнали бродяжку прочь, а Элиас брезгливо поморщился, будто увидел не женщину, а огромного таракана. Я сжала кулаки. Подумаешь, что она грязная. Не всем дано родиться в древних кланах!

Вскоре почувствовать себя нищенкой пришлось мне самой. Карета преодолела чавкающую жижу, в которую превратилась поселковая дорога после ночного ливня, и остановилась у порога трактира. Деревянное строение не отличалось презентабельностью, но запахи наружу вырывались отменные. Я невольно сглотнула слюну, прогоняя из мыслей дивное видение – тарелку с прожаренной сочной бараниной.

– Идём, – скомандовал Элиас. – На обед у нас полчаса. Иначе выбьемся из графика.

– Я тут подожду, – буркнула я под нос, сообразив, что у меня нет с собой даже меди, чтобы расплатиться за еду.

Младший герцог без труда угадал причину отказа. Достал из кармана несколько золотых монет и кинул хозяину заведения. Круглый, как бочонок, мужичок лично выскочил встречать высокого гостя и отвешивал поклоны, желая угодить.

– Накройте стол для меня и моей спутницы, – распорядился Элиас, выходя из кареты. – Накормите лошадей и слуг.

Я едва удержалась от смешка. О да! Его светлость бесцеремонно ставил гнедых жеребцов выше охраны. Последних отпрыск Ван-се-Росса явно ценил меньше. Прежде чем войти в трактир, он любовно оглядел коней, удостоверяясь, что они не потеряли форму.

Следовало поблагодарить Элиаса за то, что не оставил голодной. Но язык не повернулся выдавить «спасибо». Я последовала за герцогом, чувствуя себя униженной, будто меня втоптали в грязь, через которую мы только что проехали. Глупо. Я ведь никто. И всё же противно быть обязанной дрянному мальчишке. Даже в мелочах.

Других посетителей в трактире не оказалось, а Элиас не намеревался общаться со мной. Я спокойно уткнулась в тарелку с потрясающим рагу из мяса и овощей. Не замечала ни расшаркивающегося перед молодым господином хозяина заведения, ни снующих туда-сюда официантов. Желудку стало хорошо, а следом потеплело и на душе.

Спустя четверть часа, потягивая яблочный сок, я расслабилась и почти поверила, что остаток пути пройдёт без приключений. Но увы. Одна из главных неприятностей дня как раз входила в трактир.

– Заберите транспорт! Только попробуйте повредить! В лягушек превращу!

Я чуть не поперхнулась сладким напитком, брезгливый спутник уронил нож.

На пороге стояла юная ведьма, опираясь на упомянутое средство передвижения, то бишь на метлу. Разумеется, девица была не из тех могущественных особ, которые три столетия назад вели войну с магами и в конце концов оказались почти истреблены. Оставшиеся в живых ведьмы почти потеряли силу. Нынешнее поколение могло варить зелья-однодневки и заколдовывать мётлы для перелётов на небольшие расстояния. Ведьмами их называли исключительно по привычке. Однако в Гвендарлин чертовок принимали.

Вошедшая в трактир девица выглядела на год-два старше меня и явно училась в магическом колледже. При её появлении я невольно перевела взгляд на собственное дорожное серое платье, внезапно показавшееся невероятно унылым. Наряд ведьмы затмевал всё вокруг. Буйство красных, оранжевых и жёлтых оттенков делало длинное одеяние похожим на ковёр из опавших листьев поздней осенью. Дополняли образ длинные волосы цвета меди, струящиеся по спине, и рыжая сумочка, на которой висел лисий хвост.

– О! Элиас! – вскричала ведьмочка, едва трактирщик самолично забрал её драгоценную метлу. – Какая, однако, встреча. Не думала, что Ван-се-Росса останавливаются в столь дешёвых заведениях.

– А я поражён, Джемма, твоему изумлению, – парировал Элиас с кривой усмешкой. – Ты не заметила карету нашего клана во дворе? Потеряла бдительность?

Но с зеленоглазой ведьмочки было непросто сбить спесь. Она наградила юного герцога снисходительным взглядом и устроилась на скамье напротив. Достала из сумочки конверт с гербом Гвендарлин и демонстративно извлекла лист бумаги.

– Интересно? – спросила Джемма Элиаса, лукаво приподнимая брови.

– Ни капли, – соврал тот, не моргнув глазом.

Именно соврал, это я явственно почувствовала проснувшимся магическим чутьём. Младшему герцогу страсть как хотелось узнать содержимое послания. В планы ведьмочки и не входило испытывать его терпение, она сама жаждала похвастаться. Развернула лист, на котором красовалась золотая птица в полёте.

– Проклятье! – не сдержался Элиас, глядя на Джемму почти с ненавистью.

– Спорим, тебе опять пришло девственно чистое письмо, – произнесла она елейным голосом, но не расслышать злорадства мог разве что глухой.

Я не знала, о чём речь, но легко поняла, что для «покровителя» птица, присланная рыжей нахалке, похлеще оплеухи. Элиас едва зубами не скрежетал от злости, взирая на рисующуюся девчонку.

– Кстати, Рашель написала, что Свена в этом году тоже облагодетельствовали, – продолжила источать яд Джемма. – Он получил серебряного коршуна. Ты не знал? Ах да! Вам же запретили связываться в каникулы. Я наслышана о происшествии в твоём замке с полуцветом. Подозреваю, это она? Элиас, ты не считаешь унизительным трапезничать с ней за одним столом?

Ведьма презрительно кивнула в мою сторону, но взглядом не удостоила. По моему телу прошла волна раздражения, руки зачесались плеснуть язве в лицо остатки яблочного сока. Не из-за грубости в мой адрес. Вовсе нет. Врасплох застало упоминание Свена. Я не была готова услышать имя злейшего врага.

– О! Прошу прощения, дамы. – Младший герцог нацепил на лицо маску благодушия. – Забыл вас друг другу представить. Какая оплошность! Лилит, это Джемма Паскуале. Думаю, ты и сама догадалась о родословной моей дорогой сокурсницы. Транспорт выдаёт её с рыжей головой. Джемма, это Лилит Вейн. Ей покровительствует моя мать – герцогиня Виктория. Наказала передать это всем заинтересованным.

Ведьма скорчила яростную гримасу, но ехидничать не рискнула. Имя герцогини Ван-се-Росса затыкало даже самые наглые рты. Джемма нарочито медленно сложила письмо в конверт и грациозно поднялась из-за стола, встряхнув густой шевелюрой.

– Транспорт! – крикнула она трактирщику.

– Нам тоже пора, – шепнул Элиас, едва Джемма скрылась из виду с драгоценной метлой. – Первогодкам следует быть у портала раньше остальных. Вам поставят пропускные печати.

– Надеюсь, это не больно, – вырвалось у меня помимо воли.

– Вообще-то больно, – «обрадовал» Элиас и развёл руками, мол, ничего не поделаешь.

Когда мы вышли во двор, ведьма успела оседлать транспорт и приготовься к взлёту.

– До встречи на занятиях, Элиас, – попрощалась она высокомерно, натягивая коричневые перчатки. – Надеюсь, полуцвет не испортит тебе репутацию. В голове не укладывается! Дурочка поверила, что Свен снизошёл до неё. Держите меня семеро! Свен! До неё!

Я сжала кулаки, а Джемма топнула ножкой в красном сапоге, требуя от метлы взвиться ввысь. Транспорт беспрекословно подчинился, поднимая ведьму.

– Чтоб тебе провалиться, – пожелала я тихо, чтобы никто, кроме Элиаса, не слышал. Я не сомневалась, младший герцог с радостью разделит это путешествие.

Кто бы знал, что оно сбудется! Не в буквальном смысле. Но почти.

Доселе послушная метла взбрыкнула, как сивый мерин, и сбросила пассажирку. Отнюдь не грациозно. И аккурат в самую грязь. Ещё и древко по лбу угодило.

– Уффф, – выдохнула обалдевшая ведьма, лёжа на спине в коричневой жиже.

Я в ужасе попятилась. Элиас взирал на поверженную сокурсницу без тени сочувствия.

– Десять баллов, Лилит, – ошарашенно пробормотал он.

К несчастью, реплику услышала и Джемма. Развернулась, вынужденно утопив руки в грязи. Посмотрела на меня волком. Как тётка Дот с экономкой Гертрудой вместе взятые. Я Джемму, в общем-то, понимала. Яркий наряд изгажен, с волос капала склизкая мерзость, перекошенное от гнева лицо «украшала» россыпь тёмных брызг.

– Ты! – прошипела она. – Ты!

Воздух заколыхался, мне в грудь полетел чёрный сгусток. Элиас, привыкший к выходкам учеников Гвендарлин, ловко отскочил в сторону. Меня же реакция подвела: я осталась столбом стоять на месте, не потрудившись защититься. Однако проклятье ведьмы не причинило вреда. На шее огнём вспыхнул трилистник – подарок герцогини Виктории, но кожу не обжёг. Заряд ударил в «орудие» Джеммы, рикошетом отправив восвояси.

Рыжая чертовка истошно взвыла, ощупывая голову и сильнее пачкая рыжую шевелюру. Элиас покатился со смеху, а мне захотелось провалиться сквозь землю. Голову ведьмы по бокам украшали рожки. Толстые и загнутые. Я такие в книгах на картинках видела. У вымышленных героев сказок!

– Нам пора, Лилит. – Младший герцог вытер заслезившиеся от хохота глаза. – Тебя, Джемма, взять в попутчики не могу. Не хотелось бы пачкать матушкину карету. К тому же вряд ли ты захочешь демонстрировать приобретение перед обожаемым Свеном. Но я ему расскажу. Обязательно!

– Только посмей! – прошипела ведьма из лужи. – Такую порчу наведу, ни одна девчонка пять лет не взглянет! Будешь коротать время в компании леди Сесиль!

Элиас глянул на ведьму свысока, однако от новых комментариев воздержался. Я поняла: угрозу он воспринял всерьёз и не станет никого просвещать о позоре девушки.

– Не беспокойся, – бросил младший герцог мне, когда карета, разбрызгивая колёсами грязь, покатила дальше. – Джемма не посмеет жаловаться педагогам. Не в её интересах. Твой магический выброс непроизвольный. Тебя не учили управлять силой. Она же, насылая проклятье, действовала осознанно. За это мэтры по голове не погладят. Да и рога ведьме светить не к лицу.

Я молчала. Не испытывала ни малейшего желания обсуждать случившееся. Мало мне проблем со Свеном Фаули! Не успела добраться до Гвендарлин, приобрела ещё одного заклятого врага! Интересно, это можно считать рекордом?

Глава 4 Синий кот

Элиас не преувеличивал: печать – это чертовски больно! Будто кожу сдирают живьём!

Белые от волнения ученики друг за другом прикладывали пластины с гербом колледжа к щекам. Мэтры в наполовину чёрных, наполовину белых плащах беззвучно произносили заклятья, впечатывая женскую фигуру с крыльями в плоть. Металл загорался яростным огнём и становился единым целым с нашими лицами. Алое клеймо сверкало пару минут, прежде чем боль стихала.

Глаза щипало от невыплаканных слёз, но я не показала слабость. Как и остальные четыре с лишним десятка первогодок, выстроившихся у края обрыва, перед порталом, наполненным бело-голубой дымкой. Новоиспечённые ученики потирали щёки и бросали на меня и троих мне подобных несовместимых магов презрительные взгляды. Нормальным первогодкам было, как и положено, по тринадцать лет, а большинство из нас выглядели дылдами.

Мы четверо не спешили знакомиться, чтобы сильнее не раздражать полноценных магов. Однако изучали друг друга пристально, скользили взглядами по лицам и одежде. Меня особенно заинтересовала девчонка-ровесница с густыми неестественно красными волосами до пояса. Я могла дать на отсечение пару пальцев, что в будущей сокурснице заложена огненная магия.

Мальчишки выглядели обычными. Толстячок-брюнет на год-полтора старше производил впечатление простофили. Но внешность могла быть обманчивой. Полуцветы впитывают настороженность с молоком матери, с ранних лет понимая, что доверие – непозволительная роскошь. Второй паренёк – единственная тринадцатилетка в разношёрстной компании – выделялся разве что длинным носом и мышиного цвета волосами, которые не мешало подровнять.

– Прошу внимания! – заговорил один из мэтров.

Его коллеги, как и старшие ученики, миновали портал. Первогодок традиционно перемещали в колледж последними. При одном взгляде на седеющего мужчину с умными чёрными глазами мне стало спокойнее. Было в благородных чертах что-то надёжное, умиротворяющее.