Игра начинается E-Book

Дэвид Джексон

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Abenteuer, Thriller, Horror
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 292

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Томас Броган – серийный убийца. За спиной у него куча трупов. Спасаясь от полицейской погони, он прячется в заколоченном доме на тихой улочке. И обнаруживает, что чердак его убежища соединен с чердаками других домов, и на каждом – открытый люк вниз. Драгоценная возможность незаметно навещать своих новых соседей… Вот когда начинается настоящее веселье. Потому что есть одна вещь, которую Броган любит даже больше, чем убивать, – это играть со своими будущими жертвами. В ход идет все – их секреты и тайны, слабые места и тонкие душевные струны. О, Броган – великий психолог! Сейчас в его распоряжении имеются три дома. Одинокая старушка. Вечно ссорящаяся семейная пара средних лет. Счастливые молодожены. Итак, кто станет первым? Игра начинается…

Leseprobe

Дэвид Джексон Игра начинается

Лайзе

Понедельник, 3 июня, 23:49

Они здесь! Пришли за нами!

Быть того не может. Откуда им знать?

Какая разница? Пронюхали как-то… А кто это, по-твоему?

Броган, вытаращив глаза, смотрел, как за окнами мельтешат синие всполохи. Сирены не работали, только мигалки: его надеялись застать врасплох.

Надо уходить. ЖИВО!

Броган кинулся обратно в гостиную. Схватил рюкзак, мельком глянул на хозяев, сидевших за столом.

– Был рад знакомству. Спасибо, что приютили.

Ответа дожидаться не стал. Быстрым шагом пересек кухню, открыл дверь во внутренний дворик и ступил в объятия ночи.

Слева, в соседском саду, слышались шепот и торопливые шаги. Броган свернул направо, заскочил на садовую тачку и перемахнул через забор.

Луч фонарика, прорезав темноту, наткнулся прямо на него.

– Он здесь! – раздался крик. И тут же: – Полиция! Стоять! На землю!

Было два выхода: послушаться или бежать. Однако он поступил по-своему: ринулся прямиком на полицейского и с размаху ударил его ногой в грудь так, что тот отлетел к стене дома.

Не замешкался ни на секунду: «Эй, это же представитель полиции; если трону его, мне конец». Не подумал, что у того могут быть жена, дети. В голове стучало лишь одно: этот тип в униформе не дает ему сбежать.

Он замахнулся и, не колеблясь, обрушил кулак на горло противнику с такой силой, что, наверное, забил трахею прямиком в позвоночник.

Полицейский упал на землю, сипя и задыхаясь. Голоса вокруг зазвучали громче. Петля смыкалась.

Броган бросился бежать. С легкостью перепрыгнул через очередной забор. Потом еще один, и еще. Повсюду вспыхивал свет. Лаяли собаки. На крыльцо одного дома выглянул мужчина в пижаме, удивленно посмотрел на беглеца и поспешил уйти.

Броган бежал дальше. Он был здоров, полон сил и не думал о последствиях. Когда-нибудь его поймают, вечно бегать не получится…

Однако пока удача ему улыбалась.

Вторник, 4 июня, 1:46

Центральные дороги Броган обходил стороной – знал, что там опасно. А еще он знал, что в городских переулках долго не протянет. Полиция прочешет каждый сантиметр: они давно его ищут; а теперь, после нападения на собрата, будут старательнее вдвойне.

Беда в том, что спрятаться негде. Он надеялся переждать еще несколько дней в доме Картеров. Гости к ним не ходили, по телефону никто не звонил. У них было вполне уютно. Правда, хозяева не очень обрадовались его компании. Квартиранты вроде Брогана нормальным людям отчего-то не по душе.

Интересно, как о нем узнала полиция? Где он оплошал?

Наверное, слишком шумел. Зря ты громко включал музыку, сам знаешь.

Да, было дело, но я включал ее не просто так.

Рев лопастей вернул его в реальность. Броган вскинул голову и увидел над собой вертолет.

Они ищут нас.

Да, я знаю.

Нужно где-то спрятаться. Если нас заметят – конец!

Да знаю я, чтоб тебя!.. Дай подумать.

Он сменил направление, надеясь сбить полицию со следа, и уже понятия не имел, где находится. Все здания здесь были одинаковыми: стоящие впритирку дома выстроились в бесконечные ряды. Изредка попадались закрытые пабы или магазинчики. На стенах порой мелькали граффити.

И тут Броган увидел его.

Заброшенный дом с заколоченными окнами и дверьми словно обещал закрыть на все глаза и не выдать.

Броган пересек улицу и шагнул в проулок возле дома. Осмотрелся – не выглядывает ли кто из соседей в окна? – подскочил, ухватился за край забора, подтянулся и спрыгнул во двор, забетонированный лет сто назад. Теперь бетон раскрошился, став похожим на мрамор, и в трещины пробивались сорняки высотой по пояс.

В слабом лунном свете Броган осмотрел заднюю дверь. Проем закрывали доски из фанеры, привинченные к дверной раме.

В рюкзаке у Брогана хранились вещи, которые нормальные люди обычно с собой не носят. Вместо ломика – слишком шумно – он достал отвертку. Принялся осторожно отвинчивать доску, прикрывавшую нижнюю часть двери, и каждый шуруп складывал в карман, на случай если сад будут обыскивать. Броган старался предусмотреть каждую мелочь.

Отодвинув доску, он увидел, что дверь прочная, а вот замок – из дешевых, самый примитивный. Достав набор отмычек, Броган вскрыл его в два счета.

Верхние доски трогать не стал: поднырнул под них и пролез в дом, после чего вернул нижнюю доску, как было, и закрыл за собой дверь.

Внутри оказалось темно, хоть глаз выколи. Броган снова полез в рюкзак и вытащил фонарик. Включил его, направил на дверь и, увидев две крепкие щеколды, задвинул обе.

Оглядевшись, он понял, что попал на кухню. Правда, из мебели здесь остались лишь раковина, дряхлая плита и единственный деревянный стул. Броган щелкнул на пробу выключателем, без толку. Впрочем, это было ожидаемо. Газ, наверное, тоже отключили. А что с водой?

Он подошел к раковине, открыл оба крана. Ничего, даже шипения.

Обыскав шкафы, Броган нашел пару банок с чистящими средствами, полбутылки отбеливателя, треснувший пластиковый кувшин, ржавый консервный нож и жестянку с гвоздями и шурупами.

Отлично. Что еще мужчине для счастья надо?

Под раковиной обнаружился запорный кран. Броган попытался открыть его, но пользы это не принесло. Видимо, воду отрубили от главной магистрали где-то на улице.

Он по-быстрому осмотрел оставшиеся комнаты. Гостиную, столовую, ванную, две спальни. Единственное, что порадовало, – это старый матрас, валявшийся на полу в одной из комнат. Наконец-то можно будет выспаться. Он вдруг понял, что чертовски устал.

Спать нельзя.

Это еще почему?

Про руки забыл? Глянь на них.

Броган закатал рукава и вздохнул.

Снова спустился по лестнице. На кухне выключил фонарик, открыл заднюю дверь и отодвинул доску, чтобы выползти наружу.

В воздухе пахло чем-то сладким. Вдалеке гудел вертолет. Какое-то время здесь можно будет отсидеться. Но недолго – все равно придется вылезти за едой и питьем.

Броган прошел вдоль стены к дальнему углу сада. Там стояла бочка с дождевой водой – ее он заметил, когда перелезал через забор. Наклонился, заглянул внутрь. С гладкой поверхности на него уставился бледный диск луны. От воды воняло, но пить он и не собирался.

Опустил в воду руки. По лунному лику поплыли, расправляясь, темные завитки. Броган принялся смывать с ладоней кровь убитой им пары.

Вторник, 4 июня, 8:07

Он так и не понял, отчего проснулся и который нынче час. Было слишком темно.

Броган зашарил руками по ковру, неприятно твердому и липкому. Нащупал фонарик, схватил его, включил. Яркая вспышка резанула по глазам; пришлось проморгаться, прежде чем смотреть на часы. Почти восемь. Он подумал, не вздремнуть ли еще, но тут заметил, какой затхлостью несет от матраса, и в голове забегали тревожные мысли о крошечных тварях, которые могут жить в его сыром, проросшем грибком нутре.

Он сел и посветил фонариком на стену. Обои в цветочек местами отклеились. В углу темнело пятно плесени, ужасно похожее на счастливую рожицу.

– И тебе доброго утра, – буркнул Броган. – Что у нас на завтрак?

Ты с кем разговариваешь?

Очевидно, что с тобой.

Я на смайлик совсем не похож. Или ты меня таким представляешь?

Ну…

Лучше молчи. И возвращаясь к твоему вопросу – ничего. На завтрак у нас ничего. Надо было готовиться заранее. Я говорил тебе положить еды в сумку на всякий случай. Но ты разве меня слушал?

У Брогана сердито заурчал желудок.

Вот видишь? Даже твои кишки со мной согласны.

К тому же у Брогана пересохло во рту. Пить хотелось сильнее, чем есть. Сейчас бы чашечку свежемолотого кофе… И английский завтрак вдобавок…

Желудок взвыл еще громче.

Он встал. Что там на улице – солнце? Или пасмурно? Дождя вроде не слышно…

Тут он долго не протянет. В темноте, без еды… Или с голоду умрет, или свихнется.

Угу, свихнется. Многие сказали бы, что с этим пунктом ты справился уже давно.

Может, они и правы.

Все в жизни относительно. Что одному человеку норма, для другого – полный бред. Но так устроен мир, разве нет? Разнообразие придает вкус жизни.

И смерти.

Да, парочка смертей определенно избавляет от скуки.

Полиция за последние несколько часов наверняка в этом убедилась. Им, думаю, скучать не приходится. Глядят сейчас на изуродованные трупы Картеров и думают: что, черт возьми, творилось в башке у убийцы?

Ну и пусть думают. Мы им ничего объяснять не обязаны. Делаем что хотим, вот и всё.

Броган еще раз прошелся по дому: вдруг ночью проглядел что-нибудь полезное. В коридоре вдоль стены лежала деревянная лестница. Интересно, почему прежние обитатели ее не забрали? Впрочем, понятно: старая и гнилая. Скорее всего, развалится, едва залезешь на первую ступеньку.

В соседней спальне стоял плетеный стул с огромной дырой в сиденье. В шкафчике над раковиной нашлись грязная зубная щетка и полупустая бутылка ополаскивателя.

Гостиная и столовая на первом этаже оказались совершенно пусты. Даже ковры и те забрали.

Броган угрюмо прошел в кухню. Выключил фонарик и уставился в темноту, в красках представляя, как гудит холодильник, шипят сосиски на сковороде и булькает закипающий чайник.

Не мучай себя. Справимся. Не впервой.

Да, конечно…

Он снова включил фонарик и уселся на единственный стул. На улицу выходить нельзя – только не среди бела дня. Его поймают в два счета. Надо ждать, когда стемнеет. Из одной темноты нырять в другую. А ждать еще долго.

Давай сыграем?

Во что?

В убийство звезды. Каждый выбирает знаменитость, которую хотел бы прикончить, и описывает, как будет ее убивать. Победит тот, у кого получится достовернее.

Нет, в это я играть не буду.

Как хочешь. Просто предлагаю скоротать время.

Броган выключил фонарик, чтобы не разряжать зря батарейку, и просидел, как ему казалось, все утро. Однако, когда он снова посмотрел на часы, прошло меньше часа.

Вот черт…

Он поднялся в ванную, шумно опорожнил мочевой пузырь, но воду спускать не стал. Вдруг в бачке что осталось – вряд ли, конечно, но лучше поберечь запасы.

Броган снова вышел в коридор. В свете фонарика опять мелькнула лестница.

Какого черта она вообще здесь валяется?

Эй, гений, а зачем, по-твоему, нужны лестницы? Чтобы лазить по ним, тупица.

Броган посветил наверх.

А, точно, вот он. Люк в потолке.

Ну что, проверим? Все равно заняться нечем.

Лестница, стоило ее взять, натужно заскрипела, будто вот-вот развалится. Броган оттащил ее в нишу за перилами на лестничной площадке, верхним концом поддел крышку люка и лишь потом водрузил на место.

Посветил в люк фонариком: ничего не видать, только стропила и нижнюю сторону черепицы.

Вряд ли стоит на что рассчитывать…

Он принялся взбираться по лестнице. Одна ступенька, вторая. Замер, покачал лестницу из стороны в сторону, проверяя, выдержит ли она его вес. Та шаталась, но разваливаться не спешила.

Броган стал взбираться дальше. Выше и выше, пока не просунул голову с плечами в люк. Огляделся, светя фонариком, и понял, что только потратил зря время. На чердаке валялась одна лишь картонная коробка.

Ладно, раз уж взялся…

Передвигаться по чердаку было непросто: половиц не хватало, приходилось нащупывать ногами балки, чтобы не рухнуть сквозь тонкий настил прямиком в коридор.

Броган осторожно дополз до картонной коробки. Толкнул ее на пробу, надеясь, что содержимое не даст ей опрокинуться. Однако та от малейшего толчка легко проехала по полу. Совсем пустая.

А ты чего ждал? Королевских сокровищ?

Не знаю. Чего-нибудь… Чего угодно.

Так не бывает. Люди обычно оставляют после себя только всякий хлам. Если не умирают раньше времени, разумеется.

Броган уныло опустил плечи.

Все-таки хотелось бы иногда получать от жизни приятные сюрпризы. Может, и убивать пришлось бы реже…

Он вздохнул, осмотрелся напоследок и направился обратно к люку.

И тут кое-что заметил.

Нет, ты только глянь!

В дальнем углу стена, отделявшая этот дом от следующего, оказалась с прорехами. Видимо, строители решили сэкономить на кирпичах, поэтому возвели ее не до самой крыши, а лишь до середины, и в отверстии виднелся соседний чердак.

Брогана охватило возбуждение. Так можно пробраться в дом к соседям!

Чего ждешь? Лезь давай!

Переступая с балки на балку, он добрался до стены. Кирпичи доходили до уровня груди, и хотя в свете фонарика было видно, что соседский чердак такой же пустой, Броган не спешил отчаиваться. Под чердаком ведь целый дом, а в нем много чего интересного. Наверное, даже люди. С которыми можно будет поиграть…

Положив фонарик на стену, он перелез на ту сторону. Снова взялся за фонарик и огляделся уже внимательнее. Планировка оказалась такая же, как и в соседнем доме, но главное, отсюда можно было пробраться в следующий!

Господи, это же золотая жила! Кажется, отсюда можно попасть в любой дом на улице!

Куда нам торопиться? Давай по очереди. Так веселее.

Броган подошел к люку, лег поперек балки, прижался ухом к деревянной крышке и прислушался. Снизу не доносилось ни звука.

Приподнял крышку – нужно проверить, не скрипят ли петли. Тишина. Приоткрыл люк сильнее и выглянул.

Как и в первом доме, лаз на чердак располагался в нише за перилами. Лестницы не было, но под люком стоял комод, из которого выйдет удобная ступенька.

Броган прислушался. Тихо, только тикают часы. Наверное, дома никого нет. Скорее всего, хозяева на работе.

Он хотел уже полностью открыть люк – и чуть было не выронил крышку, когда услышал свое имя.

Вторник, 4 июня, 9:02

– В последний раз Томаса Брогана видели в районе Мэйхилла. По сведениям полиции, он чрезвычайно опасен.

Броган улыбнулся: отчасти радуясь, что голос доносится из радиоприемника, отчасти из гордости за обретенную славу. Забавно – стать знаменитостью благодаря стольким смертям.

– Хотя официально Томаса Брогана не называют главным подозреваемым в убийстве четы Картеров, по всей видимости, он причастен к их смерти. Брогана объявили в розыск две недели назад, когда обнаружили тела его родителей. Есть подозрения, что он виновен в серии других подобных преступлений по всему городу, хотя в полиции эти сведения не подтверждают.

Броган улыбнулся еще шире. Очевидно, что полиция паникует, но при этом старается не волновать зря общественность.

Они знают, что ты сделал.

Я в курсе.

Знают, где и кого.

Я в курсе.

Долго же эти идиоты соображали, что к чему… Да и сейчас, наверное, ничего не поняли бы, если б ты не убил родителей.

Ага… Стой-ка, ты меня в чем-то обвиняешь?

Нет. И не думал.

Потому что, насколько я помню, это была твоя идея.

Естественно. Я и не собираюсь перекладывать ответственность. Твои родители всегда были в списке, с самого начала. Вопрос стоял лишь один: когда именно?

Броган вдруг услышал другой голос, на этот раз живой, почти заглушенный радио.

– Элси! Элси!

По лестнице поднималась женщина.

Броган опустил крышку люка и шагнул туда, где радио орало громче всего.

– Элси! Убавь звук! Ты мешаешь соседям.

До Брогана донесся другой голос, слабый и хриплый, так что слов было не разобрать.

Радио смолкло, и гостья заговорила снова.

– Элси, что ты сказала? Я тебя не слышала из-за шума.

– Что?

– Я сказала… А, ладно, забудь. Давай-ка тобой займемся…

Разговор на минуту прервался. Потом:

– Вот. Теперь ты меня слышишь?

– Я и раньше все прекрасно слышала.

– Потому что радио орало на полную громкость. Элси, так нельзя. Ты мешаешь соседям.

– Так им и надо, этим бездельникам!

– Кто бы сомневался… Я бы тоже маялась от безделья, если б моя соседка так шумела. Почему бы тебе самой не включать слуховой аппарат?

– Я же говорила. Он мне свистит.

– Радоваться надо. Мне уже давно никто не свистел.

Женщина разразилась лающим смехом, но Элси, кажется, не оценила шутку.

– Ладно, – продолжила гостья. – Давай я тебя умою и одену. Что будешь на завтрак?

– Кукурузные хлопья.

– Хорошо. А они у тебя есть?

– Нет.

Броган снова улыбнулся. Старушка ему уже нравилась. Он последовал за голосами в ванную, потом обратно в спальню. Здорово получается: можно следить за хозяевами, а самому оставаться незамеченным. Все равно что муха на стене.

Из разговора он узнал многое. Хозяйке дома было восемьдесят девять, и жила она одна. Второй голос принадлежал сиделке по имени Кэрри, которая приходила дважды в день, утром и вечером. Других визитеров в доме не бывало – только некий Редж из доставки еды. Очередной, по словам Элси, бездельник.

Броган услышал, как хлопнула входная дверь – Кэрри вышла из дома. Спустя минуту загудел двигатель, отъехала машина. Элси снова осталась одна. Точнее, она так думала…

Что скажешь? Может, спустимся?

Нет, нет. Рано.

Ей восемьдесят девять. Что значит «рано»? Да она будет счастлива погибнуть от рук молодого серийного убийцы, лишь бы не мучиться больше слабоумием, недержанием и что там еще бывает в старости.

Если я убью Элси, нам придется уйти.

И что ты предлагаешь?

В ответ Броган посветил фонариком в сторону следующего дома.

Встал и, осторожно ступая по деревянным балкам, подошел к перегородке. С легкостью забрался на нее и спрыгнул на ту сторону.

Очередная мрачная пустота. Ни половиц, ни света, ни пустых коробок. Что же там внизу?..

Как и в доме Элси, он улегся на балки и прижался ухом к крышке люка. Снизу доносились два голоса, женский и мужской. Кажется, хозяева ссорились.

Броган приподнял крышку и заглянул внутрь. Внизу не было ни лестницы, ни мебели. Спускаться и лезть обратно будет нелегко.

Теперь голоса зазвучали отчетливей. Хозяева, видимо, были на первом этаже, но даже с такого расстояния все было слышно.

– Она же дура полная! – говорил мужчина. – Не понимаю, зачем ты вообще ее слушаешь. Какой из нее врач: даже пластырь накладывать не умеет.

– Она читала в интернете, – ответила женщина.

– Ах, в интернете!.. Ну, тогда все правильно. В интернете же всему можно верить.

– Она сказала, это похоже на разрыв межпозвоночного диска, и тебе надо сделать рентген.

– Барбара Льюис столько советов надавала – на две жизни хватит. Знаешь, кого она отправляла к врачу в прошлый раз?

– Нет. Кого?

– Ральфа.

– Он разве болен?

– Еще бы! По словам Барбары, Ральф страдает ожирением и скоро помрет от инфаркта.

– Нет у него никакого ожирения. Просто… кость широкая.

– Вот и я так думаю, поэтому твоей Барбаре Льюис ни капельки не верю. И к врачу не собираюсь. Просто спину потянул, вот и все. Через пару дней пройдет.

– Хорошо бы так. Потому что одна, без твоей помощи, я по дому уже не справляюсь. И на всякий случай записала тебя на прием.

– Прием? Какой еще прием?!

– О чем мы вообще разговариваем? Прием у врача, разумеется.

– Пэм! Я же сказал, что не пойду ни к какому…

– Слушать ничего не желаю. Пойдешь как миленький.

– Когда?

– Завтра в три.

– Значит, ты поедешь со мной. С этой своей спиной я не…

– Да, да, Джек, я помню, что у тебя болит спина. Устала уже слушать.

– Как мило! Мой тебе совет, Пэм: не вздумай записываться на курсы медсестер, ладно?

Броган слушал дальше. Он узнал, что Джек работает в городском совете. Пэм недавно уволилась из регистратуры при стоматологии и теперь изредка помогает в благотворительном магазинчике. Есть дети, как минимум двое: давно уже выросли и улетели из родительского гнезда. Скорее всего, Джеку и Пэм около пятидесяти.

Броган закрыл люк и задумался, что делать дальше.

Мне здесь не нравится. Душно, неудобно, и от пыли в горле першит. Знаешь, от дешевых стройматериалов бывает рак.

Еще один дом, и возвращаемся.

Впрочем, когда Броган пролез на четвертый чердак, то увидел, что идти дальше и некуда – следующая стена возведена до самой крыши.

Здешний чердак выглядел куда более многообещающим. Поперек балок лежали деревянные доски, и передвигаться было проще, хотя почти все пространство оказалось заставлено ящиками, чемоданами и большими пакетами. Броган решил, что надо будет обязательно в них порыться, но пока его занимала складная лестница, установленная возле люка. Входить в дом и выходить будет проще простого.

Броган снова прислушался и осторожно приподнял крышку люка.

Коридор и лестничную площадку недавно отремонтировали, выкрасив стены в нейтральные светлые тона. В углу ниши стоял шест, чтобы открывать крышку и вытягивать лестницу.

Прямо-таки готовились к визиту гостя. Негоже будет разочаровывать хозяев.

Внизу царила гробовая тишина. Ни голосов, ни собачьего лая, даже часы и те не тикали. Однако это вовсе не значило, что дом пуст. Перед тем как спускаться, хорошо бы собрать больше информации. Предупрежден – значит вооружен, и все такое.

Броган закрыл люк и сел, прижав колени к груди.

Итак, кто будет первым… Кто же станет нашим клиентом?

Эники-беники…

Вторник, 4 июня, 22:26

Самым заманчивым отчего-то выглядел последний дом. Что-то подсказывало: он и есть тот самый.

Вот только желудок требовал еды. Вполне ожидаемо. Прошло уже двенадцать часов с тех пор, как Броган обнаружил лаз на чердак; и целые сутки – как он ел последний раз. Весь день Броган провел в заброшенном доме, дожидаясь темноты, прежде чем отважился снова подняться по лестнице.

Сначала он заглянул к Элси – и сразу понял, что та станет его спасительницей. Через потолок слышался ее могучий храп, в то время как в других домах хозяева, скорее всего, еще не спали. К тому же Элси наверняка сняла на ночь ненавистный слуховой аппарат, поэтому даже не узнает о его визите.

Броган открыл люк. Осторожно спустил ноги на темный комод из красного дерева, стоящий на лестничной площадке. На мгновение испугался, выдержит ли комод. Но тот устоял и даже не скрипнул.

Внизу Броган выключил фонарик. Не столько потому, что боялся разбудить Элси, сколько опасаясь, как бы прохожие не заметили мельтешащие в доме отблески. В окна лился уличный свет – можно ориентироваться и в темноте.

Броган постоял немного возле спальни Элси, но заходить не стал. Интересно, что за кошмары ее преследуют, раз она издает такие жуткие звуки?

Вряд ли страшнее, чем маньяк, разгуливающий по дому.

Броган спустился по лестнице, не особенно заботясь о скрипящих под ногами ступеньках.

В коридоре осмотрелся. В тусклом свете различил столик с телефонным аппаратом. На стенах висели дешевые пейзажи и декоративные тарелки.

Броган прошел на кухню. Пахло капустой, затхлым растительным маслом и спреем от мух. На столе лежали коробки. Он поднес одну ближе к окну.

Кукурузные хлопья!

Ха! А Кэрри она говорила, что…

Ага. Старушка та еще шутница.

Броган открыл коробку, зачерпнул целую пригоршню и высыпал в рот. С голода даже несвежие хлопья показались сущей амброзией.

Съев еще одну горсть, вернул коробку на место, подошел к холодильнику и открыл. Изнутри пахнуло кислятиной и затхлостью, Брогана чуть не вывернуло. Впрочем, такие мелочи уже давно не смущали.

На одной из полок лежала початая пачка ветчины. В плетеной корзинке нашлись два сорта хлеба: темный и белый. Видимо, Элси любила мучное.

Броган торопливо соорудил бутерброд с ветчиной и проглотил в два укуса. Так и не утолив голод, нашел пачку мини-булочек с сосисками и съел пару штук, потом вытащил три ягодки из банки с клубникой. Ужасно хотелось попробовать чизкейк, но Броган рассудил, что Элси может заметить внезапную пропажу. Ужин он запил двумя стаканами воды.

Ну что, идем дальше?

Броган снова пошел наверх. Судя по храпу, Элси по-прежнему крепко спала.

– Благодарю за ужин, – вполголоса произнес Броган, забрался обратно на чердак и закрыл за собой люк.

Все, будто никто и не заходил.

Уже через минуту Броган оказался на четвертом чердаке. Мимо Джека и Пэм он прошмыгнул не задерживаясь. Те опять спорили – на сей раз что подарить племяннице на день рождения, но Брогану до их праздника совершенно не было дела.

А вот четвертый дом…

Йо-ху! Хозяева вернулись. И как раз мой любимый типаж.

В смысле?

Да ты послушай! Молоденькие совсем. Лет двадцать пять, не больше. Свежее мясцо. Даже моложе Дервентов. Помнишь таких? Разве они были не чудо?

Да, классные…

Гибкие такие… Готов поспорить, та девка и не думала, что сумеет так вывернуться. Даже муж и тот опешил.

Броган прислушался. Пара внизу обменивалась шутками: смеялась и флиртовала, как умеют только молодые.

Надеюсь только, ребенка у них нет. С детьми ты не очень-то ладишь.

Заткнись.

Просто сказал. Что тут такого?..

Рот закрой. Я слушаю.

– Ты завел будильник? – донесся голос женщины.

– Почему ты всегда спрашиваешь? – с насмешкой поинтересовался мужчина. – Его не надо заводить. Он автоматически включается каждое утро в одно и то же время, ты ведь знаешь.

– Лучше проверить. Не хочу, чтобы ты опоздал на работу.

– Кто бы говорил… Я встаю раньше тебя.

– Неправда! – В женском голосе прозвучала обида: – Кто сегодня утром готовил тебе кофе?

– Это было исключение. И ты сама виновата: кто вчера заставил меня допить вино?

– Я виновата?

– Ага. Ты всегда так делаешь, когда хочешь мною воспользоваться.

Звонкий смех.

– Эй, мистер, мне не нужно спиртное, чтобы затащить тебя в постель. Надо всего-то сделать так…

Секундная пауза, и потом:

– О господи, Колетт… Не делай так. Ты же сама только что переживала, чтобы утром я встал вовремя.

Она издала гортанный смешок.

– А ты вроде бы уже встал…

Господи, прямо-таки порнофильм для слепых. Какая прелесть!

Ага. Как думаешь, они хоть симпатичные?

Как Венера и Адонис. Если похожи на Джаббу Хатта[1], я так не играю.

– Ты ложиться будешь? – спросил мужчина.

– А зачем? – уточнила Колетт. – Тебе что, ноги не терпится об меня погреть?..

– Уж поверь, сейчас я думаю вовсе не про ноги…

– Тогда, наверное, не будем зря мять постель. Иди сюда…

Разговор притих. Видимо, хозяева от слов перешли к действиям. Раздались смешки, бормотания, стоны.

Броган на четвереньках пополз вдоль балок, пытаясь найти место, где будет слышнее. Приподнял изоляционный лист, чтобы от пары внизу его отделял лишь тонкий слой гипсокартона.

И тут увидел проблеск света.

Броган моргнул, поначалу не понимая, что это. Решил, что луч фонарика отразился от чего-то блестящего. Щелкнул выключателем, но свет не пропал.

Пополз туда. Медленно, словно загипнотизированный мотылек на огонь. Обнаружив источник света, он все равно подумал, будто ему мерещится. Потому что исполнилось его самое заветное желание.

Между балками была прибита деревянная доска. Изначально она служила опорой для потолочного светильника, но теперь белый электрический кабель тянулся из распределительной коробки к противоположной стене. Кто-то – видимо, хозяева – решил перевесить лампу, но дыру от нее залеплять не стал. Броган, приникнув к доскам, мог видеть все, что происходит внизу.

Все!

И вид открывался столь волнующий, что он невольно ахнул.

Лежавшая на огромной кровати Колетт распахнула глаза и посмотрела в сторону Брогана.

– Мартин, – окликнула она мужчину, извивавшегося над ней. Ткнула его в ребро, чтобы обратить внимание. – Мартин!

– Что? Я немного занят.

– Ты слышал?

– Что слышал?

– Я… ничего. Показалось. Забудь. Давай.

Уговаривать Мартина не пришлось. Он уже вернулся к своему занятию, изгибая спину и волнообразно двигая бедрами.

Колетт по-прежнему не закрывала глаза и, кажется, в какой-то миг даже встретилась с Броганом взглядом.

Колетт. Прекрасная дива. Белокурые локоны на подушке. Упругие бледные груди, вздрагивающие при каждом толчке мужчины, который теперь казался в этой сцене лишним, потому что она смотрела в глаза другому.

Колетт словно говорила ему: «Это тебе, Томас Броган. Это все тебе».

Среда, 5 июня, 9:03

Всю ночь перед глазами было только ее лицо.

Она явилась к Брогану во снах. Тихонько, голая, вошла в комнату и каким-то чудом втиснулась между ним и грязным матрасом. Нищеты вокруг словно не замечала. Смотрела только на Брогана, не спуская с него огромных, круглых, завораживающих глаз. Глядела ему прямо в душу, желая, чтобы он двигался с ней в унисон. Он беспрекословно подчинился, и сердца их забились в одном ритме; пульсы сплелись, словно стали единым целым. Плоть взмокла от пота, мышцы отвердели, горячее дыхание участилось…

А потом все изменилось: в нем встрепенулось, подняло голову зло. Броган словно со стороны наблюдал, как его рука тянется к мягкой шее. Сами собой сжимаются пальцы. Колетт выпучила глаза. Пухлые губы приоткрылись, вырвался тихий хрип. Он сдавил сильнее. Во рту мелькнул набухший пурпурный язык. По щекам полились кровавые слезы. Из ноздрей, ушей и рта хлынули алые фонтаны.

И только эти огромные глаза по-прежнему буравили ему мозг.

Он проснулся со звенящим в ушах криком, не зная, чей он – его, Колетт или кого-то из прежних жертв. Лихорадочно зашарил вокруг, ища фонарик, включил его и первым делом посветил на руки.

На них не было крови. Колетт еще жива. Пока жива.

И вообще, который час?

Броган глянул на циферблат и ругнулся: все-таки проспал. Он надеялся заглянуть с утра к той парочке, посмотреть, как они собираются на работу. Хоть мельком увидеть Колетт при свете дня: с растрепанными волосами, полузакрытыми глазами и мечтательной улыбкой на губах в миг пробуждения.

Ты ведь понимаешь, что они уже ушли?

Понимаю.

Не беда. Кот из дома – мыши в пляс…

Броган скатился с матраса. Заглянул в туалет. Снова поднялся по лестнице. У Элси опять орало радио. Джек шумно учил Пэм пользоваться микроволновой печью. В доме молодой пары царила тишина.

Приоткрыв люк, Броган выждал добрых полчаса, прежде чем спускаться. Накануне вечером хозяева говорили про будильник, чтобы не проспать работу, но, может, кто-то из них остался дома?

Однако ничего. Пусто.

Броган спустил лестницу, изрядно загрохотав, но на шум никто не явился – значит, хозяева и впрямь ушли.

Ладно, давай осмотримся.

Нет. Сперва поедим.

Какой же ты зануда…

Удостоверившись, что в коридоре, гардеробе и в прихожей нет пульта управления сигнализацией, Броган приоткрыл дверь в кухню и заглянул. Глубоко вдохнул, сделал шаг и только после этого, не услышав тревожной сирены, позволил себе расслабиться.

Кухня здесь была больше, чем в заброшенном доме, – со стороны задней стены к ней сделали пристройку. Проверил окна – не подглядывают ли соседи – и заметил, что одно из них приоткрыто.

Как неосторожно! Разве хозяева не понимают, что в дом может забраться какой-нибудь псих?

Броган закрыл окно и принялся готовить завтрак.

Налил полную тарелку молока с хлопьями, кружку черного кофе и сделал два тоста: один – с тонким слоем джема, другой – с мармеладом. Мечтательно глянул на бекон, сосиски и яйца, но хозяева могли заметить их пропажу. Поев, вымыл за собой посуду, аккуратно протер столовые приборы и вернул все на прежнее место.

Из тебя вышла бы замечательная жена.

Заткнись.

Нет, правда. Прямо-таки богиня домашнего уюта.

Что за женоненавистничество? Нет ничего дурного в том, чтобы орудовать шваброй.

Или разделочным ножом…

В мусорном баке Броган нашел пустую пластиковую бутылку из-под лимонада. Сполоснул ее и наполнил водой, чтобы отнести в свое временное убежище.

Затем принялся осматривать дом.

Сперва он заглянул в столовую, но решил туда больше не заходить. Она располагалась в передней части дома, окна выходили на улицу, и Брогана могли заметить прохожие. Все равно в комнате не было ничего интересного, только стол со стульями, пара книжных шкафов и двухместный диванчик.

А вот в гостиной оказалось куда веселее. В нише рядом с камином стоял буфет из бука. Броган заглянул в каждый ящик. В основном там лежал всякий хлам, который люди прячут подальше от глаз, не зная, куда еще его деть: батарейки, булавки, поздравительные открытки, зарядки для телефонов. Нашлись и всякие бумаги: инструкции к технике, гарантийные талоны, счета и письма. Благодаря им Броган выяснил, что фамилия супругов – Фейрбрайт, женаты они почти три года и в этот дом переехали вскоре после свадьбы. Еще он узнал, что Колетт работала в отделе маркетинга какой-то медицинской фирмы, а Мартин – торговый консультант в компании, производящей кухонную технику. Зарабатывали оба так себе.

Заскучав, Броган вернулся наверх. В ванной проверил ящики и вентиляционный шкафчик. Колетт принимала противозачаточные таблетки, Мартин носил одноразовые контактные линзы, оба пользовались ультразвуковыми зубными щетками.

Раз уж ты здесь, надо извлечь максимум пользы.

В смысле?

Ты весь грязный и потный, а матрас в лачуге полон всякой гадости. Тебе надо помыться.

Нельзя!

Почему нельзя? Кто узнает? Даже если они заметят, неужели подумают, будто кто-то вломился в дом, помылся и ушел, ничего не прихватив? Грабители редко моются в гостях.

Уговаривать не пришлось. Броган разделся, включил душ и залез в ванну. Как чудесно – стряхнуть с себя толстенный слой грязи, гнили, крови и греха! Он намылился кокосовым гелем для душа. Вымыл голову шампунем, от которого пахло свежими зелеными яблоками. Потом встряхнулся, пригладил волосы, чтобы меньше капало, вышел и досуха вытерся использованным полотенцем. Аккуратно сложил его и повесил обратно.

Прежде чем уйти, огляделся – не выдаст ли его визит какая-нибудь мелочь? Краем глаза он заметил странную трещинку на одной из белых плиток. Наклонился ближе и понял, что это волосок. Причем с его головы.

Может, не будем убирать?

Зачем?

Ой, не будь идиотом. Посмотрим, увидят ли. И если да, то что подумают? Сделают ли что-нибудь или оставят как есть?

Броган улыбнулся. И впрямь интересная забава. Однако так стоит играть позднее, когда он узнает хозяев получше. Пока стоит перестраховаться и спустить волосок в сливное отверстие.

Одеваться он не спешил. Хотел насладиться ощущением чистоты, а то одежда уже стояла колом от грязи. Собрал вещи в охапку и побрел в спальню.

О да! Спальня. То самое место, где Колетт и Мартин предавались любовным утехам, думая, будто одни… То самое место, где они не ждали чужих взглядов…

И все же Брогану не составило труда убедить себя, будто Колетт каким-то чудом узнала о его присутствии. Что, если это и есть ее маленький грязный секрет? Ее тайная фантазия? Вдруг она любит заниматься сексом на глазах у незнакомцев?

Одежду он бросил на ковер. Как был голый, подошел к кровати со стороны Колетт. Одеяло небрежно валялось в ногах, и на матрасе с подушкой остались очертания женского тела. Броган провел по контурам ладонью, воображая, как шершавые пальцы легко скользят по идеально гладкой коже.

Забрался в постель, уткнулся в подушку, сильно втянул воздух и ощутил женский аромат. Какое-то время он лежал, не двигаясь и представляя под собой Колетт, восхитительно голую и возбужденную.

Потом перевернулся и уставился в потолок. Там чернело отверстие от светильника, который перевесили ближе к середине комнаты. Именно туда Колетт глядела прошлой ночью. Смотрела прямо на него. С такого расстояния дырка казалась совсем крохотной, размером с булавочную головку, и сквозь нее нельзя было увидеть чужой глаз, но Броган не забивал себе голову такими мелочами. В мыслях у него выстраивалась реальность, где Колетт жаждала его присутствия. Хотела устроить для него спектакль. Хотела одного – угодить ему, доставить удовольствие…

А потом все стало иначе. Вместо кровати возник ледяной каменный пол. Яркое солнце заволокло тучами, и оконные стекла задрожали под натиском шторма. Лицо у Колетт исказилось, приобретая чужие черты. Красота сменилась уродством, невинность – извращением, верность – предательством.

Закончилась фантазия, как всегда, кровью. Литрами горячей крови, фонтаном хлещущей из артерии. Окончательная и бесповоротная кульминация. Неизбежная и предсказуемая. Вместе с ней пришли тоска и осознание, кто такой Броган – и кем он никогда не станет.

Броган встал, оглядел кровать, убедившись, что не оставил улик. Натянул одежду, жесткую и колючую, и ощущение чистоты тут же пропало. Он снова облачился в мантию смерти и разложения и, будто призрак, исчез сквозь портал в вечную тьму наверху.

Среда, 5 июня, 12:57

Наступивший полдень радости не принес. Бо́льшую часть утра Броган убил на тренировку. Отжался сотню раз, подтянулся на балке. Подремал немного в темноте заброшенного дома, хотя, может, ему это только показалось. Сенсорная депривация сводила его с ума. Лучше, наверное, сидеть в одиночной камере. Ему нужны люди. Нужна еда. Нужна…

Колетт.

Все мысли крутились только вокруг нее. В голове было так тесно, что, казалось, мозги лезут из черепной коробки. За короткое время, что прошло с той минуты, как Броган впервые увидел Колетт, она стала его навязчивой идеей. Он даже не знал, почему. Было в ней что-то необычное, такое, чему не находилось объяснения. Что-то делало ее на голову выше всех остальных его жертв.

Ха-ха, ну ты и шутник!

Это еще почему?

«На голову выше». Конечно – всем остальным-то мы ее отрезали… Оборжаться!

Колетт заслуживает особого отношения.

Ну, разумеется. И мы даже знаем почему.

Понятия не имею. Ты вообще о чем?

Она кое-кого тебе напоминает.

Вот только не начинай, ладно? Та здесь совершенно ни при чем.

Еще как при чем. Из-за нее все началось.

В голове разыгралась такая буря, что пришлось пойти к задней двери, открыть ее и отодвинуть фанеру, впуская в дом немного живительного света и воздуха. Броган знал, что рискует – из соседних окон могли заметить, – но ему было плевать. Он задыхался.

Он сидел так около получаса, разглядывая сорняки и жуков. В какой-то момент мимо бесшумно прошла полосатая кошка. Учуяв Брогана, она замерла и уставилась на него сквозь щель в дверном проеме.

Эй, она похожа на Митси!

Совсем слепой, что ли? Ни капельки не похожа. Даже цвета другого.

С ней тоже все так начиналось. Когда она посмотрела на тебя через дверной порог…

Броган зажмурился. В голове завертелись воспоминания: мучительные и приятные одновременно. Когда он снова открыл глаза, кошка уже исчезла.

Да что с тобой такое? Зачем ты весь день вскрываешь старые раны?

Они всегда открыты, друг мой.

Знаешь, я был бы признателен, если б ты перестал сыпать соль.

Не раскисай. Я единственный, кто тебя поддерживает.

Не льсти себе. Я и без тебя справлюсь.

Без меня ты умрешь. Прояви хоть капельку благодарности.

Броган раздраженно подвинул фанеру и захлопнул дверь. Тьма вернулась. У него был фонарик, но включать его лишний раз не стоило. Он прислонился спиной ко входу, мысленно поторапливая время. Снаружи слышался шум: птицы, самолеты, гул машин, детский визг. Порой доносился вой полицейских сирен. Не его ли ищут? По ложной наводке, наверное, когда людям мерещится маньяк у них в доме…

Я есть хочу.

Ты вечно голодный.

Знаешь, я ведь о нас забочусь. Тебе не мешало бы иногда ко мне прислушиваться.

Подождешь.

Не могу. Все калории с завтрака уже сгорели. Мне надо больше тренироваться, чтобы поддерживать форму.

Так и будет написано на твоей могильной плите: «Здесь лежит самый крепкий покойник на свете». Я не понял, чего ты от меня хочешь? У Фейрбрайтов еду мы брать больше не можем, заметят. А остальные хозяева сидят дома…

И когда мы поедим в следующий раз?

Вечером. Сходим к Элси. Только ненадолго.

Другой голос Брогана затих, но в голове все равно вертелись мысли. Образы, воспоминания, обрывки разговоров…

Он взглянул на часы.

Что такое?

Те люди, которые живут рядом с Элси. Джек и Пэм…

Ну?

Они, кажется, говорили про врача, помнишь? Запись ведь сегодня?

Да. Сегодня. В три часа вроде бы. А сейчас сколько?

Почти два.

Броган вскочил, зажег фонарик и побежал наверх. Взобрался по лестнице на чердак, крадучись, пересек дом Элси и залез к соседям. Снизу слышались голоса, тихие, будто с первого этажа. Броган вытащил нож, подцепил крышку люка и, просунув рукоять, приподнял на пару сантиметров.

Пэм и Джек по обыкновению беседовали на повышенных тонах. Броган не уловил суть их взаимных претензий, но речь, кажется, шла обо всем подряд: от протекающего крана до местной политики.

Затем, примерно без двадцати три, голос Пэм зазвучал громче: она вышла в коридор.

– Ты вообще идешь? Пока встанешь с кресла, больница уже закроется.

– Дай хоть дух перевести, женщина! – отозвался Джек. – Ты что, не видишь, как мне плохо?

– А мне, можно подумать, не плохо… Давай пошевеливайся!

Раздались стоны вперемешку с руганью.

– Ну, наконец-то, – объявила Пэм. – И не вздумай корчить из себя героя. А то я тебя знаю. Заявишь врачам, что у тебя ничего не болит.

– Терпеть не могу врачей…

– Думаю, это взаимно.

Открылась входная дверь, Джек немного покряхтел от боли, дверь хлопнула. Хозяева сели в машину и уехали.

Пора обедать! Давай вниз!

Броган распахнул крышку люка – и недоуменно уставился на лестничную клетку.

Есть проблема.

Какая еще проблема?

Как я заберусь обратно?

Идиот. А лестница тебе на что?

Вдруг Элси услышит?

Не услышит, если не будешь греметь. Только давай быстрее, а? Мы не знаем, сколько у нас времени.

Броган вернулся к первому дому и затащил шаткую лестницу на чердак. Через стену в этот раз он перелезал дольше обычного – боялся стукнуть лестницей и выдать свое присутствие; вдобавок приходилось смотреть, куда ставить ноги.

Живей давай!

Я и так стараюсь!

Дотащив лестницу до соседей, он решил немного перевести дух.

Как там говорила Пэм: «Пошевеливайся»?

Броган тряхнул головой и пробормотал:

– Нет покоя грешникам.

Если это правда, быть нам всегда в пути.

Броган просунул лестницу в люк и спустился.

Без вечно скандалящей пары дом казался до зловещего тихим, словно решил выспаться. И пахло здесь иначе: смешались запахи освежителя воздуха, полироли, чистящих средств для ванной и еще чего-то незнакомого.

Потом надышишься, жрать пошли!

Броган спустился на первый этаж, прошел мимо фотографий, изображавших двух пухлых детишек разных возрастов. Дверь на кухню была закрыта. Рядом с нею качали медным маятником темные деревянные часы, тихонько постукивали, словно предупреждая, что лучше к ним не приближаться.

Как думаешь, больница далеко?

А что?

Почти три. Вдруг их приняли раньше и теперь они едут домой?

Раньше? И давно терапевты соблюдают график приема? У нас впереди целый вечер. Просто зайди, возьми какой-нибудь еды, и пойдем уже.

Броган кивнул. Подошел к двери. Толкнул ее.

И сразу увидел Ральфа.

Именно Ральфа. Тот сам представился.

Среда, 5 июня, 15:00

– Ральф! – рявкнул тот.

Или что-то вроде этого. Голос был лающим, прозвучал неразборчиво. Чего еще ждать от собаки?

Точнее, не собаки, а огромной, черной, слюнявой, красноглазой твари. Цербера с одной башкой, зубастого и чертовски свирепого.

Часы пробили три раза, словно объявляя о начале боя. Броган, поджав хвост, бросился бежать. Не время проверять на практике, что брехливые собаки обычно не кусают: с такими зубищами это чудище махом отхватит ему руку.

Поэтому Броган бросился улепетывать со всех ног, а Ральф – которого Барбара Льюис считала слишком тучным и неповоротливым – ринулся вслед. Невзирая на габариты пивной бочки, пес несся за Броганом с такой скоростью, что грозил нагнать. Точь-в-точь как в кино, когда Индиана Джонс удирал от валуна…

Броган взбежал на второй этаж, перескакивая по две, по три ступеньки зараз. Один промах, одно неловкое движение – и ему конец, зверь его настигнет. Он уже чувствовал собачье дыхание, слюни буквально капали ему на ногу. Последняя ступенька, и…

Ральф его схватил.