Хеппи-энд для Дездемоны E-Book

Дарья Донцова

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Krimi
• Serie: Иронический детектив Д. Донцовой
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 400

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Ну конечно, как же я, Виола Тараканова, могу отказать кому-то в просьбе! В мои планы совсем не входило менять профессию – мне и моей писательской работы хватает! – а все же согласилась подменить подругу. И оказалась вместо Ники Терешкиной… классной дамой в частной гимназии. Да только потрудиться на педагогической ниве практически не удалось, пришлось заняться любимым делом – расследованием преступления. А как же иначе, если убита подруга, та самая Ника?! Да еще так страшно! Ничего себе выступил ее муженек… Хотя, может, и не она погибла, а проститутка Настя. Но тогда где же Терешкина? И причем здесь продажный секс? Ой, что-то у меня концы с концами не сходятся…

Leseprobe

Дарья Донцова Хеппи-энд для Дездемоны

Глава 1

Никогда не следует доверять женщине, которая честно называет свой возраст. Такая особа способна на все!

Седьмого мая мне позвонила Ника Терешкина и затараторила в трубку:

– Вилка, я хочу тебе помочь!

– Да ну? – удивилась я. – У меня что, появились проблемы, о которых я еще не успела узнать?

– Не трать деньги мне на подарок, – захихикав, пояснила Терешкина. – А то ерунда получается – после каждого дня рождения я не знаю, куда девать идиотские сувениры.

Тут только до меня дошло, что у Ники скоро юбилей и она собирается позвать меня в гости.

– Девятнадцатого мне стукнет сорок, – с обезоруживающей прямотой заявила Терешкина. – Прикинь, скоро на пенсию!

– Выглядишь ты минимум на десять лет моложе, – бодро соврала я. – Если напишешь в приглашении «Жду на тридцатилетие», никто не усомнится в дате.

– Я всегда честно называю свой возраст, – возразила Терешкина. – По-моему, лгать в этом случае глупо.

– Ну-ну… – протянула я и решила сменить тему. – Ты права, лучше заранее поинтересоваться у юбилярши, чего ей не хватает – я имею в виду, из материального, – и купить необходимое, чем притаскивать всякую лабуду.

– Вот в Англии здорово придумали, – вздохнула Ника. – Идешь в крупный магазин и оставляешь там список подарков, а гостям сообщаешь: пожелания лежат, ну, допустим, в «Хэрродз». Народ бежит по указанному адресу, читает «каталог» и видит: ага, юбиляр мечтает о тостере, постельном белье, кровати, парфюмерии, пледе, фене… ну и так далее. Потом гость просто оплачивает, что ему по карману, и дело сделано. Продавцы сами запакуют и отправят подарок с твоей визитной карточкой. Супер?

– Здорово, – согласилась я. – Но раз у нас пока ничего подобного нет, придется действовать по старинке. Говори, что ты хочешь, а я куплю и принесу.

– Это сложно приобрести, – весело пропела Ника.

– Так дорого? – испугалась я.

Конечно, мы с Никой знакомы не первый год, я очень хорошо к ней отношусь, но вдруг в буйной голове Терешкиной возникло желание получить в подарок корону английской королевы? Ежу понятно, что такое, проси не проси, никто ей не подарит. Есть на свете вещи, которые никогда не станут твоими, и с этой мыслью лучше спокойно смириться.

– Ты не потратишь и копейки, – захохотала Ника.

– Объясни подробней, – еще больше насторожилась я.

– Ты ведь знаешь, где я работаю, – сказала Терешкина. – По деньгам, правда, выходит неплохо, но вставать приходится в шесть тридцать утра, иначе я не успею к началу рабочего дня.

– Жуть! – совершенно искренне воскликнула я.

– Зато домой возвращаюсь около четырех. Не каждый день, но в понедельник и четверг стабильно.

– Вот здорово!

– Конечно, – согласилась Ника. – Хотя признаюсь: работать классной дамой жуткая скука! Ладно, слушай, сейчас я объясню и про подарок, и про все остальное, только не перебивай, – щебетала Ника.

Я легла на диван и приготовилась к долгой беседе. Терешкина не остановится, пока не выплеснет бочку накопленной информации.

Ника по профессии психолог, за спиной у нее институт, есть соответствующий диплом. Но если вы думаете, что Терешкина сидит в кабинете, заставленном шкафами с книгами Фрейда, Юнга, Леонтьева и иже с ними, выслушивает откровения пациентов, лежащих на кушетках, то вы ошибаетесь. Долгое время Ника маялась в каком-то отделе кадров, работала младшим менеджером по персоналу, ничего интересного в ее службе не было, сплошная скука.

Года два назад Ника сменила поле деятельности – перешла на работу в частную гимназию, стала классной дамой. Последняя, по определению, не преподает, а в основном следит за порядком. Оклад стал выше, забот меньше, но Терешкина совершенно сникла, жизнь стала казаться ей болотом, а сама себе она напоминала черепаху Тортилу. Еще немного, и Ника запоет: «Затянуло серой тиной гладь осеннего пруда, ах, была, как Буратино, я когда-то молода. Был беспечным и наивным черепахи юный взгляд, ах, и я была такою триста лет тому назад». Впрочем, за точность цитаты не ручаюсь, а вот настроение подруги я передала верно.

Ника живет очень размеренно: дом – гимназия – дом. Она давным-давно замужем, имеет дочь, никогда не ходит от супруга налево, не увлекается шмотками, в парикмахерскую заглядывает два раза в год: в апреле, когда надо снимать с головы шапку, и в октябре, когда пора ее натягивать. Вася, муж Ники, простите за идиотский каламбур, совершенный Вася. В молодости он лихо играл на гитаре и заглядывался на девушек. Ника дико ревновала супруга и устраивала ему показательные скандалы. Один раз ее даже забрали в милицию за дебош, учиненный в кинотеатре. Да-да, был у Терешкиной привод, и я долгое время дразнила ее уголовницей.

Но теперь все эскапады остались в глубоком прошлом. Вася потерял кудри и перестал пялиться на чужие голые коленки, а за гитару он не берется уже лет десять. Лучшее времяпрепровождение для него – тихий сон у включенного телевизора, отдых после совсем не напряженного рабочего дня. Одним словом, у Васи больше не горит глаз и пыль не летит из-под копыт. Сколько в России таких супружеских пар, поженившихся по любви, а через двадцать лет брака превратившихся в мрачно бредущих рядом слонов? Не счесть! Правда, Терешкина не считала себя ни несчастной, ни пожилой, пока случайно не столкнулась в супермаркете со своей подругой Майей Филипенко.

Майка вырядилась в короткое, выше колен, ярко-красное пальтишко из лаковой кожи и белые сапоги-ботфорты. В руках она держала модную сумочку, голова ее была будто бы растрепана ветром, но на самом деле над белокурыми кудрями поработала опытная рука мастера. И морщин у Майки на лице не было совсем. Они испарились как по волшебству, хотя в роли кудесника явно выступил доктор с уколами ботокса.

Подруга приперла Нику тележкой и заорала:

– Тереша! Привет! Что с тобой случилось? Ты заболела? Мы не виделись полгода, а узнать тебя нельзя!

– Нет, – ответила Ника, – я совершенно здорова.

– Фу, – выдохнула Майка, – а я уж испугалась! Морда желтая, глаза – щелочки, сама толстая… Чего ты так разожралась?

Филипенко никогда не отличалась деликатностью. Она, не задумываясь, выдает людям в лицо все, что о них думает, и, похоже, не собирается менять скверные манеры.

Ника после такого заявления Майки хотела обидеться и быстро уйти – не встречалась с Филипенко шесть месяцев, и не надо! – но тут ее взор упал на содержимое тележки, которую толкала перед собой подруга детства. Бутылка дорогого шампанского, баночки с крабами и черной икрой, несколько пакетов замороженных овощей, импортные конфеты и печенье… Явно не набор семейной дамы. Вот у Ники грудой свалены лотки с дешевой гастрономией, килограмм мяса на котлеты, упаковка макарон, пакеты с молоком, геркулес быстрого приготовления.

Не успела Ника сделать выводы, как из-за стеллажей с минеральной водой вынырнул красивый блондин, от силы лет двадцати. Вертя на пальце кольцо с ключом от иномарки, он спросил у Майи:

– С пузырями воду брать?

– Ага, – кивнула Филипенко.

Юноша юркнул в глубь супермаркета.

– Это кто? – разинула рот Ника.

Майка захохотала.

– Тереша, ты удивительная дура! Это всего лишь Антон, мой новый любовник. Слышь, Никуся, а чего ты себя в порядок не приведешь?

– О чем ты говоришь? – мрачно поинтересовалась Ника.

Филипенко оперлась на ручку тележки.

– Даю бесплатную консультацию, по дружбе. Ты разговариваешь сейчас с одним из лучших российских имиджмейкеров, кстати, я беру немереные бабки за свою работу, но с тебя ничего не возьму за советы. Итак! Топаешь в салон, делаешь короткую стрижку, красишь волосы в светлый цвет, исправляешь форму бровей, покупаешь тональный крем, румяна, тушь, губную помаду и начинаешь всем этим пользоваться. Прекращаешь жрать макароны, переходишь на овощи и как следствие сбрасываешь пятнадцать килограммов, меняешь стиль одежды и заводишь любовника. Крэкс, фэкс, пэкс, и вот вам вместо бабушки – девочка! Усекла?

– Я замужем, – по непонятной причине начала оправдываться Ника, – дома Вася, дочка Вера, хозяйство. Плюс работа. Я же в школе сижу, белые ботфорты туда не наденешь. Тебе хорошо, семьи нет, а у меня…

– Не ной, Тереша! – оборвала Нику Майя. – Ты сама себе такую жизнь создала, теперь наслаждайся.

– Но мне она не нравится, – вдруг откровенно призналась Ника.

– Тогда действуй, – фыркнула Филипенко. – Тебя ж никто к дому гвоздями не прибивал! В качестве первого шага поменяй одежду.

– Это трудно, – вздохнула Ника.

– А тогда не жалуйся, – пожала плечами Майя. – Ладно, пока, мне пора. Кстати, перестать жрать легко. Попробуй, никаких снадобий не надо: просто прекрати бесконтрольно есть. Должно помочь!

Вымолвив последнюю фразу, Филипенко убежала, оставив после себя аромат дорогих духов.

Неделю после разговора с Майей Ника ходила сама не своя, а потом поняла: она и не жила вовсе. В очень юном возрасте выскочила замуж, родила Верку – и понеслось. Никаких романов за Терешкиной не числилось, и эпатажную обувь вкупе с вызывающе красным лаковым пальто ей натянуть слабо. В конце концов Ника приняла решение коренным образом изменить свою жизнь.

Для начала Терешкина перестала ужинать. Потом, в ажиотаже, отменила и обеды. Может, на кого-то диеты не действуют, но Никины жиры начали таять, и теперь она весит, как в юности, шестьдесят килограммов. Затем Ника изменила прическу, одежду и манеру поведения. Она похорошела, помолодела и лишилась спокойной семейной жизни, потому что теперь Василий стал устраивать жене скандалы. Думаете, он ее ревновал? Как бы не так – Вася дергался из-за денег.

– Ты с ума сошла на старости лет, – бубнил муж, – раз в неделю в салон бегаешь! Счета видела? Маникюр, педикюр… За каким чертом? Кто тебя, кроме меня, разглядывать станет? Да и я не буду! Пальто новое купила, сапоги… Всю заначку распатронила! А если заболеем, на что будем жить?

Чем больше возмущался Вася, тем сильнее Ника ощущала себя птицей в клетке. Две недели назад Терешкина решила окончательно скинуть с себя оковы. Она заявила мужу:

– Все! Больше жить по-прежнему не хочу. К гробу багажник не приделаешь.

Онемевший от услышанного Василий притих…

– Пусть скажет «спасибо», что я не ушла от него, – шипела сейчас Ника. – Зануда!

– Ты совсем сбрендила! – ахнула я. – Вы столько лет в браке!

– Значит, тебе можно развестись, а мне нет? – окрысилась Ника. – Все станут свободными, а Терешкина тащи на горбу семейный гнет?

Я растерянно примолкла. Некоторое время назад в моей жизни произошли малоприятные события. Я уже рассказывала о них и повторяться сейчас не хочу,[1] просто напомню: теперь я живу одна. Мы с Олегом официально не оформили развод, и юридически писательница Арина Виолова до сих пор считается женой господина Куприна, но фактически семьи нет.

Не скрою, мне было тяжело рвать отношения, а еще тяжелее оказалось остаться без Томочки. Подруга мне ближе, чем сестра, но и с ней пришлось расстаться. Кто прав, кто виноват, судить сложно. Первое время я была абсолютно уверена в собственной непогрешимости, теперь же понимаю: я сама допустила много ошибок. Однако содеянного не исправить. В общем, на данном этапе я живу в гордом (или не очень гордом?) одиночестве. Может быть, о своей личной жизни я расскажу в другой раз, хотя, если честно, ничего интересного со мной не происходит.

– Я не собираюсь и дальше быть ломовой лошадью! – злилась Ника. – Короче, в качестве подарка на юбилей жду от тебя помощи.

– Говори, какой, – велела я.

– Выйди завтра вместо меня в школу и поработай там неделю.

– Это невозможно!

– Почему?

– Ну… потому.

– Назови хоть одну причину, которая может тебе помешать! – взвизгнула Ника.

– Я не знаю психологии, не умею общаться со школьниками… Думаю, с лихвой хватит двух вышеперечисленных причин.

Ника засопела.

– Напоминаю, коли ты забыла: я служу не душеведом, а классной дамой. Гимназия элитная, наряду с педагогами в ней работают и воспитатели. Девятый класс – не маленькие дети, одевать, обувать их на прогулку не надо, ты легко справишься. Всего-то и требуется – следить за дисциплиной, собирать дневники, проставлять отметки… Тьфу, а не обязанности.

– Вот именно, тьфу! – обозлилась я. – Это совершенно мне не нравится.

– Ну Вилка! – хныкала Ника. – Умоляю! Всего-то семь дней.

– Извини, я не понимаю, зачем тебе это понадобилось!

– Поеду в Дубай, – зашептала Ника. – Это можно сделать лишь сейчас, потом не получится. Понимаешь, я попросила у директора, а он, козел, уперся: «Нет, госпожа Терешкина, никакого отпуска! Иначе ищите другое место!» Только мне работу в гимназии терять не хочется. И мне повезло: директор в больницу угодил, желчный пузырь ему вырезали, а завуч, добрая тетка, согласилась на подмену. Ну, Вилка, пожалуйста! Я на неделю в Дубай, а ты со школьниками повозишься. Неужели трудно? Ведь ты не ходишь на работу!

– Я пишу книгу!

– Ну и что? Эка трудность! Притопаешь с занятий и пиши себе на здоровье. Тебе ж без разницы, когда бумагу пачкать, – захихикала Ника.

– И с кем ты намылилась отдохнуть? – поинтересовалась я. – С Васей?

– Ха, нужен он мне! С бойфрендом, – защебетала Терешкина. – Я недавно с ним познакомилась в клубе «Пи восемь».

Я онемела. Бойфренд? Учитывая, что Ника скоро отметит сорокалетие, это скорее дедфренд. И она бегает по клубам, где оттягивается толпа мальчишек и девчонок одного возраста с ее дочкой Верой? Здорово же Терешкину переклинило. Хотя ничего удивительного, эффект маятника: если он очень долго находился справа, то рано или поздно его занесет влево.

– Вилушечка! Любимая! Дорогая! Солнышко! – причитала Ника. – Подумай, как здорово: тебе не придется тратиться на подарок. И все получится шикарно – я смотаюсь в Дубай и место не потеряю. Директор-то в больнице, он и не узнает о подмене, завуч душенька, милейшая тетка.

– Почему ты выбрала в качестве спасательного круга именно меня? – сделала я очередную попытку отбиться от роли классной дамы.

– А кого еще? Остальные по графику трудятся, им со службы не удрать. Только ты, Вилка, можешь себе позволить недельку пропустить, ты круче всех устроилась, – ляпнула Ника.

– Ага, хорошо бы… – начала я возмущаться.

Но Терешкина не дослушала меня до конца. Живо приняла начало фразы за мое принципиальное согласие и завизжала:

– О! Супер! Вау! Завтра приходи к десяти. Записывай адрес… Спросишь Ирину Сергеевну Ермакову. Ты круче Бэтмена, прекраснее Белоснежки! Чмок! Чмок! Чмок!

В полнейшей растерянности, понимая, что меня вынудили на то, чего я не собиралась делать, я старательно зафиксировала название улицы и номер дома, где располагалась гимназия, и под аккомпанемент восторженных воплей Ники повесила трубку. Может, Терешкина сошла с ума? Кстати, я совсем забыла спросить, как она объяснит свое отсутствие Васе. Тот абсолютно нормальный мужик, правда, скучный до зевоты, но ведь это еще не повод, чтобы рвать многолетние отношения. Хм, Ника теперь, оказывается, носится по тусовкам, говорит на сленге подростков и намылилась с любовником в Дубай… Дивные вещи происходят иногда с людьми! От кого, от кого, но от Терешкиной подобного зигзага я никак не ожидала. Правда, мы не общались несколько месяцев, и надо же, какие сногсшибательные перемены случились с подругой.

Глава 2

К сожалению, я слишком ответственный человек. Не знаю, откуда взялось во мне это качество, но скажу прямо – оно сильно усложняет мою жизнь. Если я что-то пообещаю, то непременно сделаю. Согласитесь, намного удобнее покивать головой и через пять минут навсегда забыть об обещании. Только я так не могу.

На следующий день после шокирующей беседы с Никой я, повздыхав пару секунд около двери с надписью «Учительская», потянула ручку и вошла в просторную комнату, где вокруг овального стола сидело довольно много народа, в основном женщины климактерического возраста. Правда, во главе расположился мужчина в сером костюме. Услышав скрип двери, он повернул голову и, пытаясь скрыть раздражение, сказал с фальшиво-вежливой улыбкой:

– У нас собрание коллектива, подождите в коридоре. А еще лучше – подойдите к педагогу после окончания уроков. Тогда учителю легче выкроить время для беседы с родителями.

Я хотела представиться, но не успела, симпатичная шатенка перебила дядьку:

– Вы вместо заболевшей Терешкиной?

Я кивнула.

– Очень неприлично опаздывать, – немедленно погасил улыбку мужчина, – садитесь. Я продолжаю! По какой причине школьники пятого «Б» зовут меня, учителя истории, уважаемого человека, Кириллом Тимуровичем?

– Это ваше имя, – спокойно пояснила дама в темно-синем костюме.

– А вот и нет! – покраснел дядька. – Мое имя Кирбальмандын Турбинкасыбарашидович, и я требую, чтобы ко мне именно так и обращались!

Над столом пролетел шепоток. Я постаралась сохранить нейтральное выражение лица, решив, что было бы неприлично начать сейчас громко смеяться.

– Да, да, Кирбальмандын Турбинкасыбарашидович, – повторил учитель. – Свое имя я ношу с колыбели и не собираюсь откликаться на дурацкого Кирилла Тимуровича!

Я с трудом сдержала смех. Интересно, найдется в Москве хоть один ребенок, способный произнести без запинки «Кирбан… Курбиль… тыр… быр…» У меня это точно не получится, хоть я давно закончила школу.

– Уж извините, – склонила голову набок приятная старушка в полосатом свитере, – я не хочу вас обидеть, но… понимаете… это немного сложно… необычно… непривычно…

– Хорошо, – смилостивился дядька, – пусть обращаются ко мне по фамилии, я не стану возражать. Могут называть меня просто: господин… или нет – профессор Бешмуркантыгданбай.

Присутствующие замерли, и некоторое время в учительской стояла тишина. Историк сел.

– Хорошо, – подвела итог симпатичная шатенка. – У кого еще возникли проблемы?

– Я хочу сказать о стульях! – вскочила с места полная блондинка. – Доколе у нас…

Я ощутила легкий тычок в бок, повернула голову влево и увидела кареглазую девушку, на коленях которой лежала газета.

– Давай познакомимся, – прошептала она. – Я Алиса, биология.

– Виола, можно просто Вилка, временно классная дама, – ответила я.

– Правда, он идиот? – хихикнула Алиса. – Быр… Тар… Беш… Господи, вот несчастные дети! Чем дураку «Кирилл Тимурович» плох?

– Не знаю, – шепнула я в ответ.

– Слушай, ты в кино разбираешься?

– Совсем немного. А что?

– Да тут в кроссворде вопрос: фильм со Шварценеггером «Красная ж…». Знаешь, о чем речь?

– Думаю, «Красная жара», – ответила я. – Название помню, но сюжет не перескажу.

– Ой, спасибочки, – заулыбалась Алиса. – А то смотрю, слово из четырех букв, первая «ж». Ну не может же быть то, что первым в голову пришло? Красная… кхм, сама понимаешь что!

Выпалив это, Алиса не удержалась и громко засмеялась.

– Турганова, – воскликнула шатенка, – у вас вопрос?

– Нет, нет, Ирина Сергеевна, – быстро ответила девушка, – я с новенькой знакомлюсь.

– Еще успеете пообщаться, – сделала замечание завуч. – Прошу всех разойтись по классам. А вы, дорогая, останьтесь, – посмотрела она на меня.

Я покорно замерла на стуле. Когда учительская опустела, дама представилась:

– Ирина Сергеевна Ермакова. Поскольку вы временно выручаете подругу, то официально представлять вас коллективу я не стану. Ваша задача – присутствовать на занятиях, следить за дисциплиной во время уроков и на перемене, отправлять детей завтракать и обедать, ходить с ними на прогулки. Вот инструкция, здесь все расписано по секундам. Удачи! Ступайте на второй этаж, в кабинет пять, у девятого «А» сейчас там военное дело.

– Разве в школах его преподают? – не сдержала я удивления.

– Мы гимназия, – гордо поправила меня завуч. – Лучший опыт советских учебных заведений мы обогатили удачными западными наработками и… Идите, идите, занятия начались.

Я пошла на рабочее место, ругая про себя Нику, которая небось уже нежится на песочке или попивает коктейль «Рай на пляже». Ну почему я постоянно оказываюсь не там, где хочется? Всегда ненавидела школу и вот теперь, пожалуйста, должна изображать из себя классную даму! Это ни в какие ворота не лезет!

Решив не стучать, я распахнула дверь и вошла в комнату, слишком просторную для десяти школьников. Они немедленно оторвались от доски, возле которой с мелом в руке стоял полный лысый дядька, и уставились на нежданную гостью.

– Опаздываем? – рявкнул педагог. – Фамилия?

– Тараканова, – автоматически ответила я.

Класс захихикал.

– Почему в джинсах? – продолжал учитель, подходя к столу и беря журнал. – Где форма?

– Разве она нужна? Никто не предупредил меня о спецодежде, – растерялась я.

Дети начали смеяться в голос.

– Разговорчики в строю! – стукнул кулаком по столешнице военрук. – Тараканова, вас нет в списке учащихся. Похоже, вы кабинет перепутали. И чем только вчера занимались? На урок опоздали, где учитесь, не помните…

– Бухала и ширялась, – пропищал чей-то тоненький голосок.

Очевидно, кто-то из учеников обладал даром чревовещателя, потому что рты у всех были закрыты.

– Ступайте вон, пожалуйста, – обозлился преподаватель, – ваш класс, вероятно, на физкультуре.

– Спасибо за комплимент, – кивнула я, – но, увы, я давно получила аттестат зрелости. Разрешите представиться: временная классная дама девятого «А» Виола Тараканова.

– Ага, – не смутился преподаватель, – тогда садитесь.

Я двинулась по проходу к свободному столу, вслед полетел тихий свист, потом кто-то произнес басом:

– Такую и трахнуть можно.

Я мгновенно отреагировала – обернулась на звук. Стало понятно, что хамское замечание отпустил подросток с лицом, усеянным прыщами, шею его обвивала толстенная золотая цепь, а из-под форменного пиджака выглядывала майка с подписью «Fuck peace».

Я шагнула назад, оперлась о парту наглеца и сделала неприличный жест рукой.

– Видал?

– Что? – откровенно растерялся школьник.

– Это по поводу трахнуть! Ни одна здравомыслящая женщина не ляжет с тобой в койку, и, судя по угрям, тебе до сих пор не удалось никого соблазнить. Поэтому молчи в тряпочку! Ты не Казанова, а так, писающий мальчик. Кстати, если ты попросишь, я подскажу, как избавиться от прыщей на твоих щеках, может, тогда ты наконец лишишься невинности. Но умолять меня тебе придется долго, я люблю выслушивать песни от коленопреклоненных хамов. Йес?

– Вы не имеете права так разговаривать с учеником! – вспыхнул подросток. – Я папе пожалуюсь.

– Ути-пути… – сделала я ему «козу». – Сколько угодно! Еще заплачь.

Глаза парня вывалились из орбит.

– Тебя как зовут? – спросила я.

– Тима, – ответил негодник.

– Супер! Сработаемся, малыш! – кивнула я и села за парту.

Я уже говорила, что не являюсь Макаренко, к тому же я не собиралась делать карьеру педагога. А теперь назовите хоть одну причину, по которой я должна была сделать вид, будто не слышала хамского заявления Тимы?

Решив забыть о неприятном эпизоде, я сосредоточилась на доске и попыталась вникнуть в тему урока. Ничего не заметивший учитель стоял спиной к классу и писал на доске пример. Он в столбик разделил 205 на 2, и в ответе у «Пифагора» почему-то получилось 104. Мне казалось, что должно быть 102,5. Но я не являюсь математическим гением, и вполне вероятно, что сейчас ошиблась.

– Андрей Владимирович, – протянул мой новый знакомый Тима, – ваще-то неверно.

– Где? – удивился военрук.

– Будет сто два с половиной, – очень вежливо подхватила девочка со второй парты.

Мне стало интересно, каким образом тупица выкрутится из щекотливой ситуации?

Андрей Владимирович поскреб пальцем лысину.

– Ну… в принципе… такая уж точность нам тут не нужна. Можно приблизительно. Сто два и пять это же примерно сто четыре. А вообще вероятность попадания ракеты по цели составляет сорок процентов. Что, Марина?

Девочка со второй парты опустила руку и задала вопрос:

– Скажите, при запуске ракеты в мишень целятся?

Андрей Владимирович величаво кивнул:

– Да. Логично предположить, что если целиться мимо, то вероятность попадания составит шестьдесят процентов.

Я стала медленно стекать под стол. Главное, сейчас не захохотать во весь голос, получится неэтично, все-таки я временно принадлежу к стану учителей и должна держать оборону на их стороне.

Тихо дремавший класс проснулся и начал откровенно хихикать. Андрей Владимирович наконец-то сообразил, что сморозил глупость, и решил исправить положение.

– Вот что я скажу, Марина, – заявил он, подняв указку, – по уставу мимо цели стрелять не положено. А сейчас хватит отвлекаться, я на доске нарисую схему, а вы ее перенесете в тетради разноцветными фломастерами, чтобы душа радовалась от аккуратности и точности, необходимой для дальнейшего понимания материала проводимого урока наглядной агитации общего направления для вашего всестороннего развития, как интеллектуальной, так и физической силы…

У меня от его красноречия закружилась голова, и остаток урока я провела в нирване, покачиваясь, словно китайский болванчик.

Не успел отзвенеть звонок, как ко мне подскочил Тима.

– Правда вы рецепт от прыщей знаете?

– Да, – кивнула я.

– И че делать надо?

– У тебя не получится, – ответила я, – можешь даже не стараться.

Подросток снисходительно ухмыльнулся.

– Мне мать купит любой крем, хоть за сто тысяч баксов.

– Небось ты уже все перепробовал? – усмехнулась я.

– Да, – нехотя признался паренек. – В институт красоты ходил, ни фига! Че тока не делал!

– Ладно, – сдалась я, – если и дорогие средства для лица тебе не помогли, значит, ты идешь в неправильном направлении. Итак, сначала садишься на диету…

– Эт-та зачем? – подпрыгнул Тима.

– Странный вопрос, – пожала я плечами. – Ясный перец, чтобы научиться ездить верхом на бегемоте.

– Но я хочу забыть об угрях, – напомнил он.

– Тогда не задавай глупых вопросов! – рявкнула я. – Запоминай: копченое, соленое, острое, сладкое не ешь. Чипсы, орехи, гамбургеры, вообще весь фаст-фуд – вон. Вместе с конфетами, мороженым, лимонадом и жвачкой. Курить нельзя, хотя, если уж совсем ломает, сигареты оставь, но не больше трех в день.

– А че есть-то? – испугался Тима.

– Геркулес, гречку, овощи с постным маслом, фрукты, простой кефир. Все нежирное, хлеб желательно с отрубями и никаких сосисок! Отварная куриная грудка, рыба на пару. Кофе и какао нельзя, только чай. Да не увлекайся соками из пакетов, они неполезные.

– Ага, – кивнул Тима.

– Покупаешь лосьон для лица и бутилированную воду, а еще детский крем от опрелостей, любой. Утром умываешься, протираешь лицо лосьоном и точечно мажешь прыщи кремом. Вечером, перед сном, процедуру повторяешь. И непременно делаешь маску: берешь один белок, без желтка, и наносишь на лицо, лучше кисточкой, ждешь, пока подсохнет, затем смываешь. И ни в коем случае ничего не выдавливаешь и грязными лапами щеки и лоб не трогаешь. Через месяц и следа от прыщей не останется. Да, еще необходимо каждый день принимать душ и кого-то полюбить!

– Девочку? – напрягся Тима.

– Дома есть собака, кошка, черепашка?

– Нет.

– Купи котенка, если нет аллергии, и вырасти и воспитай его, – посоветовала я. – Прыщи исчезнут.

– Что-то не верится, – протянул Тима.

– Попробуй, – улыбнулась я. – Что ты теряешь? Диета, уход за кожей, котенок. И не надо принимать никаких лекарств, только по жизненным показаниям. Даже витамины отложи. А котика лучше взять не в элитном питомнике.

– А где же? – округлил глаза недоросль.

– Иди в любой магазин, где торгуют товарами для животных, и обратись к продавцам. Сразу получишь котенка, скорей всего уже привитого и приученного к лотку. Сотрудники подбирают их на улицах и отдают в хорошие руки.

– Мама не захочет, – протянул Тима.

– Послушай, ты спросил рецепт от высыпаний, я его тебе сообщила, остальное меня не касается.

– Спасибо, – неожиданно вежливо кивнул паренек.

– Пока не за что, – ответила я.

В урочный час класс отправился завтракать, а я решила выйти во двор подышать свежим воздухом – в гимназии, несмотря на работающие кондиционеры, стояла духота. Но не успела я сделать пару шагов, как в кармане завибрировал мобильный. «Номер неизвестен» высветилось на дисплее, и мне моментально расхотелось брать трубку. Скорей всего это кто-то из журналистов хочет получить интервью от писательницы Арины Виоловой. К сожалению, у представителей СМИ теперь мало тем для статей, никто из них не желает писать очерки о хороших людях, честно работающих на своем месте. Давненько мне не встречались беседы с многодетными семьями, в которых папа с мамой не пьют водку и не обижают ребят. Поверьте, подобные есть. Равным образом существуют на свете честные милиционеры, изобретатели-рационализаторы, талантливые ученые, дружные коммунальные квартиры и дома престарелых вкупе с хосписами, где никто не унижает ни стариков, ни умирающих. Вот только корреспонденты охотятся за жареными фактами и деталями вечеринок звезд шоу-бизнеса. Если у какой-нибудь малоизвестной певицы во время танца из лифчика выскочит грудь, будьте уверены, фото силиконовой прелести облетит всю страну. А об участковом, который погиб, защищая прохожих от бандитов, не сообщит никто.

Уехав от мужа, я превратилась в объект для ньюсмейкеров, желтая пресса охотится за писательницей Виоловой в надежде узнать подробности ее с супругом ссоры, но мне не хочется ничего комментировать. Поэтому сейчас я не собиралась отвечать. Просто отсоединюсь от сети, и все…

День покатился дальше. После уроков, когда я включила сотовый, он буквально взорвался сообщениями: «Принят звонок», «Прослушайте запись».

Тут только я сообразила, что могу набрать номер автоответчика и услышать голос человека, столь упорно добивавшегося меня.

– Это я, Ника… меня Василий убивает… помоги… у него молоток… о… о… – шептал женский голос.

Запись оборвалась, мне стало нехорошо. Тут же я услышала новое сообщение:

– Я… я… Вася, Вася… не убивай… не убивай… Я не виновата!

Снова тишина, и опять еле слышное:

– Здесь… я… я… Вася, Вася… а… а… а… Он меня убивает! Помогите! Вася меня убивает молотком…

Я понеслась во двор и набрала номер Терешкиной.

– Алло, – раздался незнакомый голос.

Я отсоединилась. Попала не туда, надо повторить попытку!

– Говорите! – рявкнул тот же бас.

– Можно Нику?

– Вы имеете в виду Терешкину?

– Да, да.

– Вы кто?

– Ее подруга, Виола Тараканова.

– Зачем звоните?

Вот тут у меня свело желудок.

– Что случилось?

– Откуда вы знаете о происшествии?

– Вы подошли к ее телефону, значит, Ника не способна сама ответить. И потом, она пыталась со мной соединиться, а я…

– Терешкина не подойдет, – сухо перебил мужчина.

– Можно мне приехать? – заорала я.

– Приезжайте, – снизошел незнакомец.

– Уже мчусь!

– Адрес хоть знаете?

– Господи, я не раз бывала у Ники дома!

– А кто вам сказал, что место происшествия ее квартира?

Действительно! Я прикусила губу, потом спросила:

– И куда ехать?

– Гостиница «Оноре».

– Где это?

Мент сообщил координаты. И тут же добавил:

– Но туда являться не надо. Я жду вас в отделении, оно рядом. Долго вам добираться?

– Думаю, полчаса.

– Ну и отлично, – заметно повеселел собеседник.

Глава 3

Милиционер на входе в отделение бдительно спросил:

– Вы куда?

– Меня ждут, – запыхавшись, ответила я. – Только что я разговаривала с кем-то из ваших, кто занимается убийством в отеле «Оноре», он пригласил меня в отделение.

– Подождите, – приказал мент и схватил телефон.

Спустя минут пять из коридора вышел парень, одетый в дешевые джинсы и серо-голубой пуловер. Он приблизился к дивану, где я сидела, и мрачно представился:

– Лейтенант Федькин.

– Тараканова, – ответила я, – Виола.

– Слушаю, – сурово сказал Федькин.

– Что случилось? Где Ника? С ней можно поговорить? – занервничала я.

Лейтенант молча привел меня в свой кабинет, плюхнулся в кресло и вытащил из кармана пачку сигарет.

– С ней – нет, Терешкина вам не ответит, – заявил он.

– Почему? – испугалась я. – Ей так плохо?

– Вероника убита, – равнодушно сообщил Федькин.

– Врешь! – вырвалось у меня. – Это невозможно!

– Случается порой, – спокойно откликнулся Федькин. – Насколько я понимаю, вы были знакомы?

– Да, – прошептала я.

– Давно дружили?

– Не один год.

– Значит, вы в курсе личной жизни покойной?

Я попыталась сосредоточиться.

– Вы уверены, что Ника мертва?

– Абсолютно, – скорчив недовольную гримасу, заявил Федькин. – Так что насчет ее личной жизни?

– Ее у нее не было, – прошептала я. – Вернее, у Ники была семья: муж Вася и дочь Вера, они вполне хорошо жили, как все, тихо, спокойно. Но потом Терешкина столкнулась в магазине с подругой Майей Филипенко, и та, насколько я понимаю, сбила ее с толку. Ника решила, что время бежит быстро, скоро старость придет, а с ней ничего захватывающего не происходит, ну и пошла вразнос: похудела, поменяла прическу, стала скандалить с мужем, завела любовника.

– Имя, фамилия, отчество любовника? – ожил Федькин, выуживая блокнот.

– Понятия не имею!

– Вы с ним не знакомы?

– Нет.

– Ну ладно, – кивнул парень. – Это все?

Я протянула лейтенанту свой мобильный.

– Прослушайте сообщение на автоответчике.

Федькин приложил трубку к уху, затем поинтересовался:

– Она вам звонила несколько раз. Почему вы не отвечали?

– Сидела на рабочем месте, – после легкого колебания ответила я. Очень не хотелось сообщать ему, что я писательница и не желаю общаться с журналистами.

– Понятно, – кивнул Федькин. – Почему же потом трубку взяли? До вечера далеко.

– Я что, подозреваемая?

– Пока нет.

– Очень мило!

– Лучше сразу честно ответить на все вопросы, – вкрадчиво заявил лейтенант.

Я заморгала, но потом взяла себя в руки.

– Я не вру милиции. Номер звонившего, как видно на дисплее, скрыт. Сегодня я по просьбе Ники замещала ее на работе, сидела на уроках. Неудобно же в такой момент трепаться по мобильному. К тому же я предпочитаю не общаться с людьми, шифрующими свои координаты. Но потом я подумала, что можно прослушать автоответчик. К сожалению, не сразу догадалась о столь простом решении проблемы.

На лице Федькина появилось выражение терьера, который обнаружил прямо перед своим носом жирную крысу.

– Теперь поподробнее насчет Эмиратов, пожалуйста, – приказал оперативник.

Из цепких лап Федькина я вырвалась только через час и в самом скверном настроении поехала домой.

Я уже упоминала, что в моей жизни произошли радикальные изменения и сейчас я живу одна в симпатичной двухкомнатной квартире. Загородный дом и джип остались в прошлом. Правда, особняк мне снимало издательство, потому что я затеяла ремонт в родном гнезде, а машину… Впрочем, хватит ненужных воспоминаний! Одним словом, сейчас у меня есть уютная норка и юркая малолитражка (кстати, в условиях пробок и полнейшего отсутствия места для парковки джип в Москве – ненужная забава). Я вполне довольна своей жизнью, вот только о продуктах и приготовлении еды теперь следует заботиться самой. Но много ли надо одинокой женщине?

Вспомнив, что в холодильнике пусто, я остановилась у супермаркета и пошла бродить между прилавками. Колбасу я не ем, мясо не люблю, сыру не хочется, готовые салаты не употребляю… Что купить? Может, гречку? Нет, ее надо варить, а это лень. Лучше взять пакет с замороженными овощами. Высыпать их на сковородку, и вот тебе отличный ужин.

Бросив в тележку «Набор для жарки», я потащилась дальше. Так, пачка чая, лимон, банка клубничного варенья… Внезапно мне захотелось сладкого, но не конфет, а каких-нибудь крайне неполезных булочек, плюшек, ватрушек. Глаза устремились на прилавок. Колечко с творогом? В принципе, вкусная вещь, но начинка может оказаться кислой. Миндальное пирожное? Замечательная штука, только я опытный потребитель и знаю, что необходимо внимательно читать состав продукта, который собираешься купить. Так и есть! В миндальном пирожном нет и намека на благородный сорт орехов, его испекли, добавив в тесто арахис. Нехорошо обманывать покупателей, основная масса которых польстится на привычный внешний вид пирожных и только на собственной кухне сообразит: приобретено явно не то, чего хотелось.

Ладно, продолжим изучать предлагаемый ассортимент. Зефир, пастила, «орешки» со сгущенкой, маковый рулет. А это что такое? «Мальчик-с-пальчик в глаз печенье». На секунду я замерла, потом еще раз прочитала ценник. Все абсолютно правильно: «Мальчик-с-пальчик в глаз печенье». Ну и ну! Кто получает в глаз? Покупатель? Печеньем? Какой-то странный рекламный трюк…

– Девушка, чего желаете? – окликнула меня продавщица.

– «Мальчика-с-пальчика», – на автомате произнесла я. И тут же испуганно зажмурилась: вдруг тетка начнет пулять в меня печеньем?

– Сколько?

Я осторожно взглянула на женщину.

– Оно по штукам, – пояснила та, держа в руках совочек, – большое очень, на пирожное смахивает.

– Цена указана за килограмм, – дрожащим голосом напомнила я.

– Ну да, – беззлобно пояснила продавщица. – Только видите, какие лепешки здоровенные?

– Оригинальная идея – назвать «Мальчиком-с-пальчиком» такие громадные куски!

– Они сильно крошатся, разрезать или разломать невозможно, поэтому я и говорю: берите штуками, – меланхолично гудела продавщица.

– Ладно, дайте две.

Женщина подцепила пару блюдцеобразных кругляшей и сообщила:

– Сто пятьдесят граммов. Пойдет?

– Да, спасибо, – кивнула я и снова зажмурилась.

– Голова болит? – сочувственно спросила она.

– Нет, – ответила я. – А что, плохо выгляжу?

– Щуритесь все время, вот я и решила, что вы мигренью страдаете.

– Скажите, почему изделие так странно называется? – полюбопытствовала я, сообразив, что никто не собирается меня бить. – Хм, «Мальчик-с-пальчик в глаз печенье»…

– По-моему, все нормально, – пожала плечами женщина. – Вон рядом «Красная шапочка», «Три поросенка», «Золушка». Серия сказок.

– Но почему в глаз? Как-то не по-доброму звучит.

– Вы о чем? – удивилась собеседница.

– На ценнике написано: «Мальчик-с-пальчик в глаз печенье». Непонятно, кто кому в глаз даст? И слишком агрессивно.

– Ну народ! – подбоченилась продавщица. – Хохмачи, все бы вам шутить! Тут целый день за прилавком скачешь как кенгуру, хохотать сил нет. «Мальчик-с-пальчик»! Печенье! Где вы глаз-то узырили? Еще скажите, что шоколадная помадка – это тушь для ресниц! Ладно бы мужик шутковал, они тупые и пристают постоянно, но женщина! Че вам, делать не фиг?

– На бумажке написано, – я ткнула пальцем в витрину, – вот тут.

Торговка схватила ценник и громко прочитала:

– «Мальчик-с-пальчик в глаз печенье». И чего? Ясно и понятно, «Мальчик-с-пальчик в глазури». Сократили слово, чтобы уместилась надпись.

– А почему точку после буквы «з» не поставили? – только и сумела спросить я. – Без нее глупость получилась.

– Товар взвешен и отпущен, – отрезала тетка, – остальное не ко мне. Че со склада подняли, тем и торгую.

Я положила пакет в тележку и порулила к кассе. «Мальчик-с-пальчик в глаз печенье» – это просто смешно, а если «Казнить нельзя помиловать»? Слишком многое в данном случае будет зависеть от места, куда вы поставите запятую. Ладно, хватит занудствовать, сейчас перекушу и сяду за письменный стол. Хотя сомневаюсь, что сумею выдавить из себя даже пару абзацев.

Через пять дней мы хоронили Нику. По непонятной причине милиция задержала выдачу тела, поэтому погребение пришлось отложить. Гроб был закрыт, Вера, дочь Терешкиной, сидела на стуле около него, вся закутанная в черное. Казалось, девушка плохо понимает, что происходит. Всем, кто подходил к ней с соболезнованиями, она трясла руку и говорила:

– Огромное спасибо, что пришли, мама очень рада вас видеть. Надеюсь, потом останетесь выпить по рюмочке? Столько вкусного наготовили, я всю ночь пироги пекла.

Услышав это заявление из уст дочери покойной, я вздрогнула, но, когда несчастная слово в слово повторила его для третьего знакомого, я сообразила – Вера в глубоком шоке, и на всякий случай встала около нее.

Народу было много, и почти никого из присутствующих я не знала. Сказать, что мне было некомфортно, – не сказать ничего.

Положив в гроб охапку гвоздик (отчего-то эти «советские» цветы показались мне наиболее уместными в данных обстоятельствах), я после окончания скорбной церемонии смешалась с толпой и с огромным облегчением увидела знакомое лицо – Майю Филипенко. Ту самую женщину, после встречи с которой Ника так разительно изменилась. Я подобралась к ней и тихо сказала:

– Здравствуй.

Майя обернулась и окинула меня взглядом. Я машинально отметила, что она не постеснялась наложить яркий макияж, даже губы накрасила яркокрасной помадой. Правда, Филипенко облачилась в черное, но пиджак слишком плотно обтягивал ее торс, и похоже, под ним не было ничего, кроме лифчика. Юбка выглядела слишком короткой и узкой, платочек на голове слишком кокетливым, туфли слишком нарядными, чулки слишком ажурными. И от Майи исходил слишком сильный запах духов. В общем, все было слишком.

– Здрассти, – довольно громко ответила Майя.

Стоявшая перед ней старуха обернулась, выкатила из орбит выцветшие глаза и прошипела:

– Ведите себя прилично, вы не на свадьбе!

– Да ну? – не снижая голоса, воскликнула Филипенко. – Вот спасибо, объяснили! А то я прям от любопытства извелась, где же счастливый жених!

Бабка побагровела и, расталкивая локтями одетых в черное людей, ввинтилась в толпу.

– Ты ее знаешь? – спросила у меня Майя.

– Нет, – шепнула я. – Наверное, родственница.

– Просто любопытная, – хмыкнула она. – Из близких у Ники только Верка осталась. При крематориях толкутся люди, которым в кайф на чужое горе полюбоваться, они им питаются. И на поминки поехать не побрезгуют, поедят, выпьют – хорошо!

Я поежилась и тихо спросила:

– А где Василий?

– Кто? – воскликнула Майя.

– Муж Ники.

– Ну ты даешь! Его ж арестовали.

– Васю? – ахнула я. – За что? Мне никто ничего не сказал!

– Так ведь он ее и убил, – принялась объяснять Майя. – Думаешь, почему гроб закрыт? Васька Нику на тот свет отправил, потом решил тело изуродовать. Ты ваще в курсе событий?

– Нет, – помотала я головой. – Хотя Ника мне позвонила в день смерти, просила помочь… Называла имя мужа… но я думала… Ой, ничего я не думала, дала послушать автоответчик оперативнику… Пыталась связаться с Верой, а та трубку не брала. Вчера меня предупредила о похоронах какая-то незнакомая женщина.

Майя вцепилась в мое плечо ледяными пальцами, бесцеремонно оттащила к окну и с горящим взором воскликнула:

– Слушай! Ника, конечно, дура, но это же не повод убивать ее! Представляешь, не так давно она позвонила мне и занудила: «Майка, подскажи, где в Москве есть хорошая гостиница с комнатами на пару часов?» Понимаешь?

Я кивнула.

– Вот тут я прифигела! – азартно продолжала Майя. У нее аж голос хриплым стал от волнения. – Чего она вдруг об этом спрашивает именно у меня? Может, проституткой считает, которая укромные места для свиданий знает?

– И что ты ей ответила? – поинтересовалась я.

Майя поправила кукольный платочек, почти не прикрывавший яркокрашеных волос.

– Ответила, что не знаю. Сказала: посоветуйся с кем другим или купи газету типа «Секс-инфо», там адреса публикуют и частные объявления.

Я молча слушала Майю. Интересно, какая муха укусила несчастную Нику, раз она в одночасье из положительной жены и матери превратилась в даму весьма легкого поведения?

Филипенко продолжала рассказывать, и передо мной постепенно вырисовывалась вся картина.

Ника послушала совет Майи и побежала к метро, схватила там нужное издание, пришла домой и начала звонить по указанным номерам, а потом уехала. Через некоторое время домой явился Василий, заметил на столе «Секс-инфо» с одним подчеркнутым объявлением, мигом сообразил, что задумала жена, ринулся за ней, нашел прелюбодейку в маленькой гостинице и убил ее, как принято писать в протоколах, «с особой жестокостью». Очевидно, у Василия помутился рассудок, потому что он колошматил жену и не остановился, даже поняв, что та мертва. Изуродовал тело так, что даже профессиональный гример в морге не сумел восстановить лицо. Потом Вася испугался содеянного и впал в ступор, тут его и взяла милиция.

Я прислонилась к подоконнику. В рассказе Майи было полно странностей. Первая. Почему Ника бросила на столе газету с отмеченным объявлением? Жена, которая вознамерилась изменить мужу, постарается соблюсти осторожность, а тут такая улика! Ладно, предположим, Нику охватила столь сильная страсть, что она начисто забыла об опасности. Но почему место для свидания искала она, женщина? Обычно такими вещами занимается кавалер! Мужчина приглашает даму, он обязан обеспечить удобное гнездышко, шампанское, конфеты, музыку, свечи и прочую дребедень, без которой прекрасный пол не представляет себе упоительного вечера. Хотя какая, на фиг, романтика в убогом номере, где кровать продавлена десятками тел?

Может, Нике попался идиот, который заявил: «Хочешь любви, ищи место сама»? Вот Терешкина и бросилась за газетой. Ника решила вновь стать молодой, наделала глупостей, связалась не с тем человеком, не справилась с пожаром в крови. Хотя мне очень трудно представить Терешкину в роли суперсексуальной соблазнительницы.

Ладно, пусть она похотливая мартовская кошка, гормоны иногда способны разбушеваться даже у монашки. Но Василий? Я достаточно хорошо знаю его, чтобы понять: ему абсолютно наплевать на все, кроме ужина и телевизора. Вот если Васенька опоздает к началу обожаемого им шоу Андрея Малахова, тут он испытает подлинное горе. Интересно, в день, когда убили Нику, звездный ведущий красовался на экране? У популярной передачи есть выходные?

Я хорошо помню, какой скандал случился в день восемнадцатилетия Веры! Ника тогда устроила праздник по всей форме, написала сценарий, где каждому гостю отводилась своя роль. Ясное дело, главными действующими лицами предстояло быть самой Вере и ее родителям. Но задумка пошла прахом: в самом начале вечера Вася впился глазами в экран телевизора и выпал из реальной жизни. Как сейчас помню, речь шла о какой-то тетке, прикованной любовником цепями к кровати, и Терешкин забыл про все на свете. Он принадлежит к той породе мужчин, которая не только не заметит газету с объявлениями на столе, но и не обратит внимания на измену жены, устройся та с любовником в соседней комнате, если на экране возник Андрей Малахов! Васе нужен телик и котлеты, все остальное не имеет значения.

Глава 4

Поминки проходили у Терешкиных дома. В квартиру набилась куча народа. Устроители трапезы, очевидно, предполагали большой наплыв людей, поэтому сидячих мест не было – я впервые участвовала в фуршете, который сопровождался печальной музыкой и траурными речами. Наверное, вообще не следовало приходить сюда, но ведь принято провожать покойного, а потом есть блины.

Помаячив с полчаса у буфета, я незаметно ушла. Веру после возвращения из крематория сразу уложили в кровать, Майя Филипенко, войдя в квартиру Терешкиной, куда-то подевалась, а я больше никого не знала, поэтому предпочла исчезнуть по-тихому.

Если писатель хочет получить деньги и славу, он должен постоянно приносить в издательство новые рукописи. Удачливый литератор – это не тот человек, который один раз написал интересную книгу, а тот, кто регулярно выпускает читаемые произведения. И я, повздыхав о своей тяжкой доле, подошла к письменному столу с твердым намерением взяться за работу. Но тут же начала зевать. Глаза стали закрываться, меня потянуло к кровати. А, ладно, полежу пару минут, а потом…

Резкий звонок ударил по голове. Я рывком села, увидела трясущийся на тумбочке мобильный и горько вздохнула. Вот так всегда, только соберешься всласть потрудиться, как кто-нибудь тебя непременно разбудит! Ну и люди! Между прочим, уже десять вечера, а хорошо воспитанный человек не станет никого беспокоить после того, как закончилась программа «Время».

– Алло, – недовольно буркнула я в трубку.

– Ну и ну, я еле нашла твой новый телефон! – прозвучало в ответ. – Ты чего, с мужем развелась? Звоню по записанному в книжке номеру, подходит мужик и говорит: «Госпожа Тараканова сейчас находится по другому адресу».

Я собрала в кулак всю силу воли. Так, понятно, это очередной папарацци (вернее, очередная) ловит писательницу Арину Виолову. Любой нормальный человек, услышав подобное заявление из уст женщины, не пожелавшей представиться, пошлет нахалку куда подальше, но я не имею права на такой поступок, звездный статус обязывает. Вот если вас в магазине обхамит продавщица, вы со спокойной совестью вызовете старшего менеджера и накатаете жалобу, и ничего странного в поведении обозленного покупателя никто не усмотрит. Клиент, между прочим, всегда прав! Ага, но только со мной подобный фокус не пройдет. Если я достойно отвечу наглой торгашке, моментально услышу:

– Зазвездилась по полной программе, пальцы веером, морда кирпичом! На простых людей бросается!

Медленно досчитав до пяти, я ответила:

– Я сняла себе квартиру, чтобы спокойно писать книги. В доме, где двое детей, не поработаешь. Простите, а кто мне помешал трудиться над очередной рукописью?

– Так вечер уже! – изумилась незнакомка. – Давно отдыхать пора.

– У писателей ненормированный рабочий день, – процедила я. – Представьтесь, пожалуйста.

– Не узнала меня?

– Нет!

– Майя Филипенко.

– Привет, – оттаяла я. – Извини, пожалуйста, за суровый тон, но мы с тобой редко болтаем по телефону, вот я и не вычислила, кто звонит.

– Ерунда!

– Я подумала, что журналистка пристает.

– Ну да, ты же у нас звезда… – со странным выражением произнесла Майя.

Мне очень не понравилось ехидство, прозвучавшее в речи Филипенко, поэтому я решила побыстрее закруглить беседу.

– Что случилось?

– Вроде ты детективы пишешь? – протянула Майя.

– Да, криминальные романы, – согласилась я.

– Я не читаю литературу такого сорта, терпеть не могу кровь, убийства, трупы!

И зачем Филипенко решила сообщить мне о своих негативных эмоциях? Ей-богу, вокруг полно очень странных людей!

– Не расстраивайся, – процедила я сквозь зубы, – мир художественной литературы огромен, ты непременно найдешь себе любимого прозаика. Сходи в книжный магазин, полистай издания, глядишь, и обнаружишь что-то интересное.

– Ваще не люблю читать, – заявила Майя.

Мое ангельское терпение с треском лопнуло.

– С выражением собственного мнения советую тебе позвонить во ВЦИОМ, – рявкнула я.

– Почему? – изумилась Майя.

– Потому что во Всероссийском центре изучения общественного мнения как раз интересуются общественным мнением, и сотрудники будут рады госпоже Филипенко, решившей сообщить им о своих вкусах и пристрастиях.

– Ну согласись, полицейские книжонки – просто мрак! – выдала Майя.

Я быстро нажала на красную кнопку. Если ударить в стену кулаком, каменная кладка ответит ударом на удар. Я, конечно, не кирпич, но с какой стати должна выслушивать гадости, если кому-то взбрело в голову их высказывать?

Телефон снова ожил, я схватила трубку и гаркнула:

– Беспокоить человека в десять вечера следует лишь по достойному поводу! Говори коротко, на бла-бла у меня времени нет!

– Ой, простите, – прозвучало в ответ, – ей-богу, я не хотела вам помешать! Звонила сегодня весь вечер, но никто не подходил. Еще раз прошу извинения.

– Вы кто? – не успев остыть, спросила я.

– Ирина Сергеевна Ермакова.

– Какого черта? Первый раз слышу ваше имя! – выпалила я и тут же прикусила язык: «Вилка, ты дура! Сейчас на том конце провода журналист с включенным магнитофоном».

– Еще раз извините, – лепетала женщина. – Неужели вы запамятовали наше знакомство?

– За день у меня перед глазами проходит большое количество людей, – обтекаемо ответила я, взяв себя в руки.

– Вы замещали в нашей гимназии Веронику Терешкину.

– Вспомнила! Вы завуч Ирина Сергеевна!

– Верно, – обрадовалась дама. – Я видела вас на похоронах, но не успела с вами поговорить. Понимаете… прямо не знаю, с чего начать… Грядут большие неприятности! Умоляю вас, помогите!

– Я?

– Вы!

– Но что я могу?

– Конечно, Тимофей Андреев – отвратительный мальчишка, – неожиданно искренне воскликнула педагог, – но его отец, Николай Тимофеевич, наш щедрый спонсор. То денег на ремонт даст, то книги в библиотеку купит, то бассейн построит. Вот я и вынуждена улыбаться Тиме. А он ощущает особенность своего положения и вовсю этим пользуется. Омерзительно наглый ребенок!

– Думаю, гимназии придется найти иного благодетеля.

– Ох, может, вы и правы, но дело не такое простое. Потом… Виола, я надеюсь на вашу деликатность. Короче, это секрет… Понимаете?

– Пока нет.

– Николай Тимофеевич – истинный владелец учебного заведения, – понизила голос Ирина Сергеевна, – наш директор – всего лишь служащий на зарплате, как все мы. Андреев не желает светиться, ясно?

– Нет, – твердо ответила я.

– Сейчас, сейчас. В гимназии есть директор…

– Не понимаю, чего вы хотите от меня.

– Вы у нас начали работать…

– Я замещала Веронику Терешкину, находилась в классе всего один день, по ее просьбе. Правда, она говорила о неделе, но после кончины Ники необходимость в моей службе у вас отпала.

– А вот и нет! – заголосила Ирина Сергеевна. – Тут такая катавасия случилась… Виола, насколько я поняла, вы нигде не состоите в штате?