Химия любви E-Book

Сарая Уилсон

• Herausgeber: Инспирия
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 473

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Кто они такие, чтобы спорить с наукой? Идеально для любителей производственных романов. Абсолютный хит TikTok. Вопрос: Как Анне Эллис, умной и талантливой сотруднице лаборатории, завоевать сердце Крейга Кимбалла, мужчины ее мечты? Ответ: С помощью Марко, эмпатичного (и симпатичного) сводного брата Крейга. Все, что нужно сделать Анне и Марко, — притвориться, что между ними возникла химия, и дать повод для слухов. Но Марко оказывается не так прост, как кажется. У него отличное чувство юмора, и он понимает все отсылки к «Властелину колец» и «Звездным войнам»! Кажется, во всем виновата химия… И изобретая новую формулу, способную перевернуть всю косметическую промышленность, Анна изобретает формулу любви, способную перевернуть всю ее жизнь.

Leseprobe

Сарая Уилсон Химия любви

Райану Джонсону —

за лучшие на свете «Звездные войны».

Я знаю, вы бы не стали убивать Бена Соло.

Sariah Wilson

THE CHEMISTRY OF LOVE

© 2023 by Sariah Wilson

This edition is made possible under a license arrangement originating with Amazon Publishing, www.apub.com, in collaboration with Synopsis Literary Agency

Перевод с английского Наталии Холмогоровой

© Холмогорова Н., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава 1

Ненавижу три вещи: оранжевый цвет, опаздывать и мыть пробирки после изготовления обезвоженных продуктов (затвердевший осадок просто невозможно отчистить!).

На работу я сегодня опоздала. Хуже было бы только, придя в лабораторию, узнать, что мне поручено создать бальзам для губ. Оранжевый бальзам для губ.

Шеф будет рвать и метать. Непременно начнет распекать при всех – а я буду стоять молча и… Тут я затрясла головой. Ни за что! Может, сумею как-то незаметно проскользнуть, так что Джерри и не заметит, что я пришла не вовремя?

Но, даже думая об этом, я ясно понимала: не с моим везением. Что-нибудь да помешает. Как всегда.

Охранник у входа помахал мне рукой – мол, проходи, – не требуя показывать бейджик. Обычно я останавливалась поболтать с Дэниелом, но сегодня была слишком занята, изображая Белого Кролика из «Алисы в Стране чудес».

Ах, как я опаздываю, как опаздываю! В первый раз со мной такое!

Дэниел нахмурился, словно ощутил: что-то не так. Быть может, хотел надо мной пошутить, но вместо этого просто улыбнулся.

– Доброе утро, Анна! – поздоровался он и нажал кнопку, пропуская меня внутрь.

– Доброе! – откликнулась я и, стараясь сохранить хоть слабое подобие достоинства, быстрым шагом двинулась к лифту.

Пока лифт мучительно медленно раздвигал передо мною двери, в ушах звучали слова бабушки. Как-то раз, заметив, что я склонна тянуть до последнего, она сказала: «Опаздывать – значит проявлять неуважение и к себе, и к коллегам. Даже если работаешь не в настоящей лаборатории».

При этом воспоминании я тяжело вздохнула. Что бы там ни говорила бабуля, а лаборатория у нас самая настоящая. И не собиралась я ни к кому проявлять неуважение! Просто проспала в первое утро после двухнедельного отпуска, пролетевшего как один день. Кажется, только вчера начала отдыхать и времени еще полно, глядь – уже канун Нового года, я сижу с дедушкой и бабушкой на диване и смотрю по древнему телику бейсбол. А из соседней комнаты доносятся пронзительные вопли: «С Новым годом! С Новым годом!» – нас поздравляет дедушкина попугаиха по кличке Перрис Хилтон.

Пожалуй, тут стало ясно, что жизнь у меня как-то не клеится.

Немалый вклад в неудовлетворенность жизнью вносят постоянные бабушкины едкие комментарии о моей работе. Бабуля не может примириться с тем, что я косметический химик (или, как она выражается, «гроблю свою ученую степень, стряпая штукатурку для лица»). Нет бы выбрать нормальную интересную работу, например заниматься экологией, как она сама!

Но мне нравится моя профессия, и ничего другого я не желаю! Разве что… может быть, другое место работы? Нет, это самая настоящая лаборатория, только у нее есть свои недостатки. Хотя имеются и достоинства: например, моя коллега и лучшая подруга Каталина Диас. Она здесь уже шесть месяцев (а я – четыре года), мы с ней единственные в отделе женщины, и это быстро скрепило нашу дружбу.

Это – а еще то, что она, как и я, обожает нерд-культуру[1], особенно «Властелина колец»!

Но в целом работа в «Минкс Косметикс» не слишком радует. У меня голова пухнет от идей, хочется попробовать и то, и это – однако шеф Джерри отметает все мои предложения.

Джерри из тех людей, что носят под накрахмаленным белым халатом костюм-тройку, а не что-нибудь удобное, как все мы, и от которых вечно несет формальдегидом. Один этот запах сообщает все, что нужно о нем знать.

Джерри – консерватор и терпеть не может новые идеи, хоть и работает (и мы с ним вместе) в отделе исследования и разработки новой продукции.

Отделе, во главе которого стоит Крейг Кимболл. Ах, Крейг!

Стоит о нем подумать – и все внутри тает, а из груди сам собой вырывается мечтательный вздох. Крейг высокий и спортивный, с золотистыми волосами и голубыми глазами, в которых всегда прячется улыбка. Добрый, веселый, обаятельный… словом, я от него без ума!

Каталина частенько напоминает, что мы с Крейгом ни разу не провели вместе дольше десяти минут; но такие мелочи меня не останавливают. Я знаю, я чувствую: между нами что-то есть! Надо только набраться смелости и еще раз с ним заговорить.

Может быть, рассказать, что я мечтаю открыть собственную косметическую компанию, где смогу экспериментировать сколько влезет и пробовать любые новые комбинации веществ?

Например, как насчет нейрокосметики? Косметика, взаимодействующая с нервной системой, которая не только украшает, но и влияет на настроение пользователя: утешает, ободряет, наполняет энергией…

Поэтому я и опоздала: накануне до трех ночи читала статью одного немецкого биохимика о катионных каналах транзисторного рецепторного потенциала и о том, как стимуляция этих ТРП-каналов облегчает регенерацию кожи и помогает заживлять раны.

Увлеклась, забыла о времени. Бывает.

Двери лифта открылись, выпуская меня в холл на нашем этаже. По коридору, освещенному флуоресцентными лампами, я направилась в лабораторию.

Чем дольше об этом думала, тем больше мне хотелось заняться нейрокосметикой. Вот бы поэкспериментировать дома! К сожалению, для этого требуется смеситель с высоким сдвиговым усилием – самый маленький и дешевый стоит три тысячи баксов.

Таких денег у меня нет.

Может быть, попросить Джерри, чтобы разрешил мне остаться после работы? Но нет, и думать не стоит. Заниматься какими-то собственными экспериментами на рабочем оборудовании… черта с два он разрешит!

Прошлой ночью, вдохновленная статьей, я еще долго думала о том, как изменю свою жизнь. Начало года – самое время принять важные решения!

Я твердо решила, что в первую очередь займусь собственной компанией. Хотя бы какие-то шаги сделаю в этом направлении. Похожу на бизнес-классы, узнаю, как обычно ищут инвесторов… ну хоть что-нибудь! Да, страшно; но я ОЧЕНЬ хочу свою компанию – так что, будем надеяться, все получится!

Второе решение: признаюсь в своих чувствах Крейгу! Еще одна страшная мысль. Но Крейга я люблю уже два года – и после очередного Рождества в компании дедушки, бабушки и нашей птичьей эскадрильи созрела для чего-то большего.

Например, для реальных отношений с идеальным мужчиной.

Я поднесла бейджик к сенсору, и дверь лаборатории со щелчком отворилась. Стараясь не встречаться взглядами с другими химиками, я проскользнула внутрь. Казалось, все на меня смотрят – отвратительное чувство!

Вот и третий новогодний зарок: никогда не опаздывать!

Больше не дам Джерри ни единого повода надо мной издеваться.

Я села на свое место и сунула рюкзак в нижний ящик рабочего стола, поверх сложенного халата. Вспомнив, что во рту у меня жвачка – часто жую, когда тревожусь или стараюсь сосредоточиться, – постаралась как можно незаметнее выплюнуть ее в мусорное ведро. Еще одна вещь, которую ненавидит Джерри, – жвачка на работе.

Едва я захлопнула ящик и села, как ко мне подлетела Каталина:

– Анна, наконец-то ты пришла! Держи.

С этими словами она поставила передо мной мензурку с какой-то прозрачной бесцветной жидкостью. При виде мензурки я очень вовремя вспомнила, что, собираясь в страшной спешке, забыла дома санитайзер.

– Что это?

– Принесла тебе немного циклопентасилоксана.

– Спасибо, а зачем?

Каталина уставилась на меня с таким видом, словно я не сдала основы аналитической химии.

– Помнишь, над чем ты работала перед отпуском? Сказочная губная помада: полностью натуральная, без всяких химикатов, сделана из слез единорога и пыльцы с крыльев фей? Ну, та, что растрескалась, когда ты сунула ее в печь?

Ах да. В самом деле, я работала над новой формулой, запрошенной одним из разработчиков продукции. Стойкая губная помада, «полностью органическая», без всяких там – итов и – атов, которых в наши дни так опасаются покупатели. Не возьму в толк, чего они боятся. Мало какие отрасли в нашей стране контролируют так жестко, как косметику.

– Циклопентасилоксан вообще-то тоже химикат, – напомнила я Каталине.

Она закатила глаза.

– Ну… строго говоря… не совсем.

Я понимала ее раздражение. Обычная история, уже не раз это с ней обсуждали. Наши обычные техзадания – это как если бы кто-нибудь угостил вас восхитительным, нежнейшим, тающим во рту пирожным, а потом сказал: «Теперь испеки мне точно такое же, только веганское, без глютена, без сахара и без жиров!»

И как прикажете это исполнить?

Впрочем, я стараюсь. И иногда получается довольно-таки похоже.

– И все-таки он считается синтетическим веществом, – возразила я.

Каталина замотала головой.

– Просто добавь немного в смесь. Помада станет ложиться ровнее и трескаться больше не будет.

Каталина была права, но я не теряла надежды найти какой-нибудь другой способ.

Та помада растрескалась не только потому, что ей не хватало силикона. В тот день я была сама не своя, а все из-за Крейга – оттого, что едва не столкнулась с ним в комнате отдыха.

Прежде он там не бывал. По крайней мере, на моей памяти зашел впервые. Ощущения были такие, словно я вышла прогуляться, и вдруг мне навстречу скачет мустанг. Да, мустанги существуют, но все же как-то не ожидаешь встретить дикого жеребца на обычной прогулке.

У меня перехватило дыхание. Я замерла в дверях, поморгала – Крейг не исчез. Стоял посреди комнаты, белокурый красавец с сияющей улыбкой; а я все как-то не могла осознать, что мы с ним находимся в одном пространстве. Что он стоит прямо на том месте, где (если ничего не путаю) я вчера ела греческий йогурт.

Он улыбнулся мне, кивнул и вышел. А я так и осталась стоять с чувством, словно меня сбил грузовик.

– Попугай меня заклюй! – сказала Каталина. Она тоже дала зарок на Новый год – пообещала себе выкорчевать из речи мат – и теперь использовала птичьи эвфемизмы, изобретенные моим дедушкой. – Опять думаешь о нем, да? Каждый раз, когда корчишь такую физиономию, я понимаю, что ты снова мечтаешь об этом пустом месте!

По каким-то непостижимым для меня причинам Каталина не любила Крейга и вечно выискивала в нем недостатки. Так что сейчас я не знала, отрицать ли ее справедливое обвинение или бросаться на защиту чести любимого.

– Крейг вовсе не пустое место! – запротестовала я.

Каталина закатила глаза.

– Ты его прическу видела? Такого количества геля хватит на пять мальчиковых поп-групп! Кем надо быть, чтобы проделывать подобное с собственными волосами?

– Он не…

– А его машина – настоящий танк на колесах; и это уж точно большая красная лампочка!

– Что? Почему?! Совсем не…

Каталина покачала головой.

– Хорошо, пусть не красная. Оранжевая. Ты в курсе, что размер автомобиля мужчины обратно пропорционален размеру его мужского достоинства?

– Неправда!

– Может, исследований на эту тему никто и не проводил, но кое-какой эмпирический опыт у меня имеется. Можешь мне поверить! И Крейг ездит на «Форде» размером с автобус. Просто подумай об этом.

Вот теперь точно пора защищать его честь! Не то чтобы у меня имелись практические сведения, но… это же просто несправедливо! Увы, по лицу Каталины было ясно, что переубедить ее не удастся. Ну за что она так невзлюбила Крейга? Ладно, пусть он ей не нравится, но подругу-то можно поддержать?

– Жаль, что ты со мной не в одной лодке!

– Извини, предпочитаю смотреть на крушение с причала. Врезайся в айсберг без меня.

Как ей не стыдно? Крейг – не айсберг, и мне вовсе не грозит судьба «Титаника»!.. Однако прежде, чем успела ответить, боковым зрением я заметила какое-то движение.

Со своего места в дальнем конце лаборатории поднялся Чжэнь, наш коллега. Проследив за моим взглядом, Каталина мечтательно вздохнула: она уже давно по нему сохла. Чжэнь в самом деле симпатичный парень, к тому же один из немногих мужчин в лаборатории, которые относятся к нам по-доброму.

– Какие у нас с ним получатся умные дети! – прошептала Каталина, глядя, как Чжэнь идет к нам.

Интересно, предчувствует ли он, что вот-вот попадется в сеть? Сомнений нет: всякий раз, когда моя лучшая подруга кладет глаз на мужчину, она без труда добивается своего.

Жаль, у меня нет такой суперспособности.

– Подожди-ка. Мне казалось, ты встречаешься с этим… как его… Стивом…

– Встречаюсь? Ну, это сильно сказано. Так, видимся иногда. И в любом случае со Стивом покончено. Я приняла решение: никаких больше горячих парней! От них одни неприятности!

– Уж точно! – энергично поддержала я, хоть мне и никогда не представлялось случая проверить это суждение на практике.

Впрочем, возможно, скоро представится.

– Чжэнь симпатичный, но все же не настолько, чтобы за ним хотелось бегать с камерой. А еще умный и порядочный – вот эти качества в парне мне точно не помешают!

– Ага. И мне.

Каталина тряхнула головой, так что длинные черные волосы рассыпались по плечам, и живописно оперлась на мой стол. Я поскорее отодвинула мензурку, чтобы Каталина ее не опрокинула, пока – как выражается мой дедуля – «распускает перья». Во всех тонкостях брачных танцев она ориентируется как никто другой, а мне, увы, эта премудрость недоступна.

К моему удивлению, Чжэнь не свернул, чтобы с нами поговорить. Вместо этого, проходя мимо, бросил вполголоса лишь одно слово:

– Халат!

Ох-ох-ох! Мы с Каталиной обменялись встревоженными взглядами. «Халат» – кодовое слово, означающее, что Джерри сегодня не в духе. Чаще он терпит, что мы не надеваем халаты, хоть и любит поворчать насчет недостатка дисциплины и уважения к месту работы. Но что поделать: в халате очень уж неудобно! На нем бросается в глаза любое пятнышко, и широкие рукава вечно мешают: не раз я что-нибудь опрокидывала, задев рукавом.

Каталина поспешила к себе на рабочее место, а я выдвинула нижний ящик стола, чтобы достать оттуда халат. Остальные химики тоже торопливо облачались.

Мой лабораторный халат был весь в пятнах. Я попыталась быстро оттереть самые заметные следы – ярко-красный пигмент: налила в мензурку воды из раковины, смочила халат и потерла пальцами, но без особого успеха.

Воду я вылила, но, секунду подумав, снова наполнила мензурку: очень хотелось пить. Однако, едва успела сделать глоток, дверь отворилась, и вошел Джерри.

До сих пор я даже не смотрела в сторону его кабинета, по какой-то детской логике полагая, что так и он обо мне не вспомнит – не заметит, что я опоздала. И теперь не поднимала глаз. Уставилась на бетонный пол с эпоксидным покрытием. Вот в поле моего зрения возникли начищенные ботинки Джерри – и двигались они… черт, определенно в мою сторону!

Опять не повезло.

Я неохотно поднялась с места. Сердце сильно билось; не оставляла надежда, что он все-таки остановится и пригласит меня к себе в кабинет. Но Джерри не останавливался – свернул и подрулил прямо ко мне.

Я едва не застонала вслух. Ну разумеется! Никогда не упустит случая унизить меня перед всеми!

– Мисс Эллис! – объявил Джерри, смерив меня с головы до ног презрительным взглядом. – Мне с вами нужно кое-что обсудить.

До сих пор, возможно, только казалось, что все на меня пялятся; теперь же в этом не было никаких сомнений. Не знаю почему, но именно меня Джерри предпочитает воспитывать у всех на виду. Остальных, когда хочет распечь, приглашает к себе в кабинет. Но меня? Нет-нет, мне положена публичная казнь!

Сегодня он, похоже, особенно зол. Только из-за опоздания? Или я еще в чем-то провинилась? Вообще-то за мной есть грехи. Иногда выбрасываю мензурки, которые трудно отмыть, а в отчетах пишу: «Разбились». Ну и что? Все так делают!

И откуда боссу об этом знать? А вдруг все же знает? Может, у нас тут есть камеры? Мой взгляд метнулся к потолку, обежал углы. Что, если нас все время снимают?

Ладно. Надо успокоиться. Я слишком загоняюсь из-за мелочей.

Но Джерри вообще-то тоже.

– Обсудить? – эхом откликнулась я.

Ненавижу это чувство. Вообще терпеть не могу спорить и ссориться, а от противостояния с Джерри всегда такое чувство, словно барахтаюсь в вязкой, несмываемой смоле.

– Именно. Меня не устраивает, что вы приходите после начала рабочего дня! – гневно отчеканил он.

И все же, за что он меня невзлюбил? Другие тоже опаздывают, но им так не достается!

Ему, похоже, просто нравится надо мной издеваться. А я каждый раз чувствую себя словно школьница, которую вызвали к доске и позорят перед всем классом.

Ненавижу это чувство, ненавижу, ненавижу! Лицо пылает, сердце колотится, пытаешься что-то ответить, сказать, что это несправедливо, – и не находишь слов. Каталина скорчила мне сочувственную гримасу, но молчала. Защищать себя мне придется в одиночку.

Был момент, когда я, кажется, почти решилась за себя постоять, однако в следующий миг свернула на привычную дорожку:

– Простите, пожалуйста. Я…

– Работаете вы отвратительно, – прервал меня Джерри. – Вашим коллегам и мне часто приходится исправлять ваши ошибки.

Вот так-так! Это еще что? Я одна из лучших в лаборатории. Мне всегда поручают самые сложные задания: менеджеры по продукции знают, что я справлюсь. Я открыла рот, чтобы ответить, но он продолжал:

– Вот и сегодня: все уже за работой, а вы где-то гуляете! Не понимаю, что вы себе думаете, мисс Эллис?

Снова он об этом несчастном опоздании? Да за четыре года, что здесь работаю, я опоздала в первый раз!

Хотела бы я защитить себя, но понимала, что добра это не принесет. Джерри просто за что-то меня невзлюбил. Хоть и непонятно за что. Я хороший работник. Серьезно. Что бы он там ни говорил, только косяков за мной почти не бывает!

Нет, у него ко мне что-то личное. И непонятно, что с этим делать.

Если честно, я отчаянно хочу уволиться. И не только сейчас – на самом деле давно мечтаю порвать с осточертевшей «Минкс Косметикс» и пуститься в свободное плавание. Но нельзя принимать спонтанное решение, не имея подушки безопасности. Так что увольнение мне не светит. Я сглотнула ком в горле и пробормотала:

– Извините, такое больше не повторится.

– Да уж надеюсь! Имейте в виду, еще один подобный случай – и будете искать себе другую работу! Здесь не детский сад, и я вам не воспитатель. Сегодня у нас проверка, и я… мы не можем себе позволить опозориться в глазах начальства!

И, смерив меня последним сердитым взглядом, пошел прочь.

Проверка? Начальство?

Он о Крейге? Крейг придет сюда?!

Переход от унижения к восторгу был таким резким, что у меня закружилась голова. О каком «начальстве» упомянул Джерри? Это нужно срочно с кем-то обсудить!

Едва Джерри скрылся в своем кабинете, я бросила взгляд на Каталину и кивнула в сторону кладовки – там мы хранили все химикаты и прочие рабочие материалы, там же имелась и большая холодильная камера с тяжелой звуконепроницаемой дверью.

Каталина вошла туда за мной следом. Торопливо обняла, спросила: «Ты в порядке?» Я кивнула.

– Что это было? – спросила она, гневно сверкнув глазами. – Джерри совсем берега потерял! Никогда его таким не видела!

Но мне хотелось обсудить совсем другое. Гнев и обиду я задвинула в самый дальний душевный угол и постаралась сосредоточиться на том, что делало меня счастливой.

– Проверка. «Начальство». Как думаешь, кто придет? Джерри что-нибудь об этом говорил, пока меня не было?

Каталина нахмурилась.

– Нет, его сиятельство ни словом не обмолвился. Знаю, ты ждешь, что я скажу: «Конечно, придет Крейг!», но, по-моему, это скорее будет наш Лох-Несский Принц.

«Лох-Несским Принцем» мы с Каталиной прозвали директора «Минкс Косметикс». Принц – потому что на фото в ежеквартальных отчетах он красивый, как картинка; Лох-Несский – потому что, словно Лох-Несское чудовище, никогда не появляется вживую. Разумеется, у него есть имя, но мы так привыкли звать его «Лох-Несским Принцем», что я давно забыла, как его зовут.

Еще ходят слухи, что он родственник Крейга, только это вряд ли. Если и родственник, то дальний: они совсем не похожи.

– Зачем директору являться к нам с инспекцией? Можно подумать, ему больше заняться нечем! – Доходы нашей компании растут год от года – и это на косметическом рынке, с его-то сверхвысокой конкуренцией; так что, как видно, Лох-Несский Принц свое дело знает. – А вот Крейг вполне может прийти. Он наш непосредственный начальник, и потом, он из тех лидеров, что предпочитают брать дело в свои руки.

– Ну да, а ты мечтаешь, чтобы он взял в руки тебя!

– Очень смешно.

Каталина положила ладони мне на плечи и развернула к себе лицом. Хоть я и на голову ее выше, но тут мне, пожалуй, стало чуточку не по себе.

– Ты совсем не знаешь Крейга. А я кое-что о нем слышала. И вот что тебе скажу: лучше держись от него подальше.

– Подумаешь, офисные сплетни! – отмахнулась я. Не желаю слушать гадости о своем будущем муже!

– Если хоть малая доля этих сплетен правдива, – серьезно ответила Каталина, – я скорее взорву к чертям всю нашу лабораторию, чем позволю тебе с ним встречаться.

– Спасибо, что готова меня защищать с применением насилия, но, знаешь, я уже не маленькая. Могу сама о себе позаботиться, – отрезала я.

Каталина не раз говорила, что я ни дать ни взять новорожденный ягненочек, делающий первые шаги на дрожащих ножках, и что меня нужно защищать от огромного опасного мира. Спасибо ей, конечно, но решать, как жить, я все-таки буду сама.

Наконец она опустила руки.

– Ладно. Только потом не говори, что я тебя не предупреждала.

– Если окажешься права, заранее разрешаю твердить: «Я же говорила!»

– Это я тебе припомню, – улыбнулась Каталина.

– Непременно припомнишь, уж я тебя знаю! А теперь, пожалуй, нам пора возвращаться к работе.

Строго говоря, к работе я и не приступала; и нет нужды злить Джерри еще сильнее, прячась от него в холодильнике. Тем более Каталина все равно не дала никакой полезной информации.

Словно прочитав мои мысли, подруга снова положила мне руку на плечо:

– Уверена, что не хочешь поговорить о Джерри?

Опять на миг почудилось, что я барахтаюсь в вязкой и липкой смоле. Я решительно поправила очки.

– Не хочу. Все, что мне было нужно, – выяснить насчет сегодняшней проверки. Ты же знаешь, как это для меня важно!

Я открыла тяжелую дверь… и ахнула.

Прямо передо мной, посреди кладовки – легок на помине – стоял Крейг Кимболл.

Глава 2

– Привет! – с улыбкой сказал Крейг.

Солнце играло в золоте его волос, блестело в голубых озерах глаз. Он был похож на ангела, слетевшего на грешную землю, чтобы меня спасти, – сердце мое затрепетало и рванулось ему навстречу.

Я попыталась ответить.

Не вышло.

Не смогла произнести ни звука – только пялилась на него, открыв рот, словно рыба, вытащенная из воды.

– Доброе утро! – поспешила мне на помощь лучшая подруга. – Я Каталина Диас, а это Анна Эллис.

Каталина такая лапочка, обожаю ее! Хотя не знаю, с чего ей вздумалось меня представлять. Крейг в курсе, как меня зовут. Ведь мы уже встречались.

– Крейг Кимболл, – ответил он.

Словно в этом могли быть сомнения!

Будто я не думаю о нем каждый божий день, с утра до вечера! Будто не помню, как он меня выручил, и…

При воспоминании об этом я издала странный, задушенный звук – и во второй раз за день ощутила, что у меня запылали щеки.

– А я вас знаю, – подмигнув, ответил он. – Вы наши ученые дамы!

Каталина с шумом втянула в себя воздух, затем ответила:

– Просто ученые. Нет нужды уточнять наш пол.

Я смотрела на Крейга во все глаза и никак не могла заговорить. Меня сбила с толку головокружительная смена эмоций. Сперва страх и унижение от нотаций Джерри, и тут же – Крейг, мой герой, стоит напротив, сложив руки на груди, и мне улыбается!

Улыбается.

Мне.

Кажется, Каталина рядом чем-то недовольна… но я не могла сообразить чем. Даже не слушала, что говорит Крейг – все мое внимание занимало то, как двигаются его губы.

Нет, хватит, пора включаться в разговор!

– О, надеюсь, вы это не примете за обиду, – ответил он. – Просто впечатляет ваш успех в сфере, которая обычно считается мужской.

Вот что разозлило Каталину! Сама я не сомневалась, что Крейг не имел в виду ничего дурного, однако понимала, на что тут можно обидеться. Слишком часто на нас смотрят снисходительно, именно как на «ученых дам» – не только в лаборатории, но и на конференциях. Словно у нас не такое же образование, не те же знания и навыки, что и у коллег-мужчин.

Крейг смущенно кашлянул и счел за благо сменить тему.

– Над чем сейчас работаете? – спросил он.

Язык у меня ворочался с трудом; но надо ответить, иначе он решит, что я чокнутая! Гм… вполне возможно, уже решил.

– Мы… ээ… тут… как раз зашли… мм… за кое-какими химикатами…

Аллилуйя, я могу говорить! Произношу слова!

Только не те. На вопрос я так и не ответила – и продолжаю на него пялиться, расплывшись в такой широченной улыбке, какой на Хеллоуин на самой страшной тыкве не найдешь.

Каталина бросила на меня взгляд, в котором ясно читалось: «Что ты в нем нашла?» В ответ я пожала плечами. Что толку ей объяснять? Она ведь совсем его не знает!

Строго говоря, я тоже. Просто абсолютно уверена: Крейг хороший человек – как может быть иначе?

Каталина тряхнула головой и объявила:

– Ладно, я пошла готовить нитроглицерин.

Спасибо Каталине за заботу, но, право, напрасно она обо мне беспокоится!

Она вышла из кладовки, и мы с Крейгом остались наедине.

Наедине, боже правый! И разговариваем – с ума сойти!

– Что она сказала? Нитроглицерин? – с усмешкой переспросил Крейг.

– Просто глицерин. – Объяснять, что подруга имеет в виду, я, разумеется, не собиралась. – Она сейчас работает над органическим увлажнителем. А мне, честно говоря, больше нравится создавать новый макияж. Что может быть интереснее? Вот сейчас у меня в работе стойкая губная помада: полностью натуральная, яркие живые цвета…

Взгляд Крейга скользнул в сторону, равнодушно пробежал по полкам с химикатами. Что это? Неужели ему… скучно?

Я сама виновата. Вообразила, что он разделяет мою любовь к косметике, и принялась болтать о вещах, вовсе ему не интересных! Со мной такое бывает, когда волнуюсь.

Что ж, настало время оживить разговор. Например, рассказать увлекательную историю.

– Кстати, о нитроглицерине: в колледже со мной учился один парень, и как-то раз он решил изготовить нитроглицерин самостоятельно. Взрыв был такой силы, что все окна в лаборатории выбило!

Сработало: я снова привлекла его внимание! Кажется, он даже испугался.

– Нет-нет, с ним самим ничего страшного не случилось. Он стоял далеко от эпицентра. Только брови опалило, и волосы на голове чуть-чуть.

М-да, жизнь у меня полна приключений. Но теперь, по крайней мере, Крейг снова на меня смотрит.

– Вот чем вы, ребята, занимаетесь после работы? Стряпаете взрывчатку для черного рынка?

Вот так вывод! Разве я на что-то подобное намекала?

– Нет, тот парень этим занимался не за деньги. Ему было просто любопытно. И… нет-нет, здесь мы взрывчатку не делаем. И не станем. Разве только кто-нибудь изобретет способ безопасного применения взрывчатки для разглаживания морщин.

Я надеялась, хоть тут он рассмеется, но Крейг просто кивнул.

– Так что же, вы хотели показать мне эту свою… помаду?

– Формулу помады? Ах да. Пойдемте. Она у меня на компьютере.

Каким-то образом мне удалось добраться до рабочего места, не запутавшись в собственных ногах. Крейг шел следом – и это было так невероятно, что хотелось себя ущипнуть. Неужели это наяву – мы с ним разговариваем! Уже во второй раз!

Сев за ноутбук, я вывела на экран формулу. Крейг устроился справа и наклонился к экрану. У меня кружилась голова от мысли, что сейчас мы дышим одним воздухом.

Крейг взял с моего стола образец золотистых теней с блестками, повертел в руках.

– Новые румяна?

Ээ… он что, не заметил золота и блесток? Наносить такое на щеки станешь в одном-единственном случае – когда идешь в ночной клуб на вечер диско.

– Нет, это тени для век. Маркетинговый отдел сообщил, что они ложатся неровно, так что я…

Но тут я умолкла на полуслове. Крейг сделал самое страшное, что только можно себе вообразить.

Начал хрустеть пальцами.

Громко, вдумчиво, одним за другим. Каждый щелчок вонзался мне в сердце и исторгал кровь из ушей. Всеми фибрами души ненавижу эти звуки!

Внутренний голос подсказывал: тот единственный, что предназначен мне судьбой, ни за что не стал бы хрустеть пальцами у меня над ухом. Я велела внутреннему голосу заткнуться. Что за глупость – из-за такой мелочи… И все же… Нет, это нестерпимо! Я уже готова была взмолиться, чтобы Крейг перестал, но понимала, что тогда он точно примет меня за ненормальную.

– Вот, – сказала я, пододвигая ноутбук, в надежде, что это его отвлечет.

Слава богу, взявшись за ноутбук, Крейг прекратил издеваться над собственными пальцами! Он вчитывался – а я не сводила с него глаз, вдруг осознав, как важно для меня его мнение. Пожалуйста, пусть впечатлится, пусть оценит мой ум и знания! Внешние данные у меня не те, чтобы влюбляться с первого взгляда, – оставалось надеяться, что Крейг разглядит во мне нестандартную личность.

Но он молчал – и мой желудок начал скручиваться в тугой узел; я поняла, что должна объяснить ему ход своих мыслей.

– Здесь мне приходится тщательно следить за тем, чтобы не включать в формулу никакие не-веганские ингредиенты и в то же время не допускать слишком резкого поднятия баланса pH. Знаете, все косметические химики этим грешат…

– Ну да, ну да.

Что это, сарказм? И почему на лице у него откровенная скука? Я заерзала на табурете, поправила очки, запотевшие от собственного дыхания. Черт, почему я задыхаюсь? Не такой уж у нас важный разговор, как… как вообразила моя нервная система! Чувствуя острую потребность успокоиться, я схватила мензурку и глотнула воды.

Нет, не воды. Совсем не воды! Циклопентасилоксана.

Крутанувшись на табурете к раковине, я все выплюнула, сцапала вторую мензурку – ту, в которой была чистая вода, – налила из-под крана и прополоскала рот один… два… три… четыре раза.

– Эй, с вами все нормально? – спросил Крейг.

Меня тронула его забота. Все ли нормально? Быть может, стоит проверить по справочнику, который валяется в нижнем ящике стола. Хотя, скорее всего, обойдется. Ничего плохого я не чувствую. Циклопентасилоксан способен повлиять на эндокринную систему – но это если принимать внутрь, а я же его так и не проглотила!

И потом, если начну копаться в справочнике, Крейг догадается, какая я дура.

– Да, все отлично. Никаких проблем. – Быть может, я только что нанесла невосполнимый ущерб своим надпочечникам, но ему об этом знать не обязательно. – Я просто…

Нет, только не признаваться в своем мегакосяке! Я ведь собралась покорять Крейга умом и нестандартным мышлением – ни к чему ему думать, что я неспособна отличить химикат от чистой воды.

Хотя, строго говоря, так оно и есть.

Крейг поставил ноутбук на стол. О моей формуле ничего и не сказал – и я ощутила, что должна чем-то заполнить молчание.

– Понимаю, это не слишком увлекательно, но я просто выполняю порученное задание. Сама я, конечно, предпочла бы работать над чем-нибудь поинтереснее. У меня есть кое-какие идеи…

Тут у него на лице проступил интерес:

– Вот как? С кем-нибудь уже делились?

С Джерри, что ли? Да этот надутый болван не распознает перспективную идею, даже если она прыгнет на него и вцепится в физиономию, как личинка «чужого»!.. Но этого Крейгу тоже лучше не говорить.

– Еще нет. У нас длинный список текущих заданий, пока все внимание посвящаю им.

Надеюсь, прозвучало достаточно дипломатично.

Крейг молчал, и мне снова стало не по себе. Пошарив ладонью по столу, я наткнулась на термометр. Если когда-нибудь стану знаменитой и буду рассказывать об этом разговоре своему биографу, вряд ли смогу объяснить, с чего мне взбрело в голову поделиться древним анекдотом:

– Слышали, один градусник говорит другому: «Кажется, у меня температура». А другой отвечает: «Да тебе просто надо встряхнуться!»

Крейг медленно перевел взгляд на меня. Несколько раз моргнул.

Я молчала, погружаясь в глубины полного, беспросветного позора, после которого оставалось только залезть под стол и там дожидаться тепловой смерти вселенной.

Наконец он заговорил. Словно не услышав злосчастного анекдота – я уж и не знала, радоваться этому или огорчаться.

– Знаете, буду рад, если как-нибудь вы заглянете ко мне в кабинет и поделитесь этими вашими идеями. Я сейчас ищу что-нибудь новенькое. Что-то такое, что заставит мир заговорить о «Минкс Косметикс».

Разумеется. Все мы об этом мечтаем – о какой-нибудь блестящей инновации, которая изменит нашу индустрию!

Крейг продолжал, словно читал мои мысли:

– Оно и понятно: руководители косметических компаний по всему миру ищут одно и то же. Но легче сказать, чем сделать, верно? Если бы мой отец… – Тут он оборвал себя и вздохнул. – Словом, мне нужно найти что-то такое, что обрадует отца и «КРТ».

Я знала, что «Минкс Косметикс» – одно из подразделений крупного конгломерата под названием «КРТ Лимитед». Выходит, к этой компании имеет отношение его отец?

Впрочем, куда больше волновал меня другой вопрос: как может хоть один человек на свете – тем более родной отец – не радоваться Крейгу? Просто потому, что… ну, это же Крейг!

– Так вот, – закончил он, – если вам придет в голову что-нибудь свеженькое, сразу идите с этим ко мне, договорились?

Что-то в его тоне меня насторожило. И он, должно быть, это заметил, потому что вдруг наклонился ко мне близко-близко, так что, сдвинься он чуть вправо – мы бы практически поцеловались.

От одной мысли об этом в мозгу случилось короткое замыкание, и все тревоги меня покинули.

Крейг блеснул глазами, изогнул губы в игривой улыбке.

– Идете сегодня на вечеринку?

– На корпоратив? – выдохнула я.

Разумеется, на корпоратив! О чем еще он может говорить? Каждый год в январе, после рождественских праздников, дождавшись, когда все вернутся на работу, «Минкс Косметикс» устраивает для своих сотрудников грандиозный праздник в честь успехов предыдущего года.

Но я ни в коем случае туда не собиралась. Корпоративы – это не мое. Ненавижу шумные сборища, вообще терпеть не могу толпу. Для меня идеальный вечер – сидеть дома, смотреть кино, в крайнем случае небольшой теплой компанией играть в настолку. А все эти тусовки, на которых приходится вести светские беседы с незнакомыми людьми… по-моему, их стоило бы запретить Женевской конвенцией.

Крейг кивнул.

– Надеюсь, вы там будете.

Он придвинулся еще ближе. Я чувствовала, как заискрили нервы: может быть, все-таки глотнула циклопентасилоксана? А Крейг промурлыкал вполголоса:

– Право, жаль, что в нашей компании запрещены неформальные отношения между сотрудниками!

Я шумно втянула воздух. Запрещены неформальные отношения? Давно ли? Никогда об этом не слышала. Если бы нам запрещалось общаться друг с другом в нерабочее время, уж наверное, Джерри напоминал бы об этом каждый божий день!

А миллисекундой позже я поняла, на что намекает Крейг, и сердце у меня подскочило и забилось где-то в горле. Выходит, если бы не этот запрет, он… я… мы…

Неужели мечты сбываются?!

Обычно я не нарушаю правил, но… может быть, на этот раз сделаю исключение.

– Да! Конечно, приду! Обожаю вечеринки!

Надеюсь, он не заметил, как фальшиво это прозвучало. Совершенно не умею врать.

В тот же миг распахнулась дверь кабинета Джерри, и я вздрогнула от неожиданности. В тумане восторга и больших надежд я совсем забыла о непосредственном начальнике, который меня невзлюбил.

Что, если он подойдет и влезет в разговор?

Если Джерри примется распекать меня на глазах у Крейга, это будет конец всему. Больше всего я горжусь своим интеллектом – и, наверное, просто умру на месте, если предстану перед Крейгом некомпетентной дурой. Полный кошмар! Я даже прикусила язык, чтобы убедиться, что не сплю.

Желание вцепиться в Крейга и не отпускать боролось во мне с другим, прямо противоположным – шепнуть ему: «Беги, пока мой босс все не испортил!»

Нет, нет. Хватит и того, что пялюсь на него как умалишенная и у него на глазах глотаю химикаты.

Джерри громко кашлянул, и Крейг взглянул на него через плечо.

– Мне пора. – Он снова повернулся ко мне. – Значит, встретимся на корпоративе. Потанцуем вдвоем и обсудим эти ваши идеи. Согласны?

– Еще бы!

Он хочет со мной потанцевать? Господи, ничего лучше и вообразить нельзя!

– Тогда увидимся, – сказал он, подмигнув, и сердце у меня едва не взорвалось от радости.

Вместе с Джерри Крейг зашел к нему в кабинет. Я провожала его взглядом.

Едва за ним закрылась дверь, я вознесла святому покровителю косметики (не знаю уж, есть ли такой) молитву о том, чтобы Крейг и Джерри беседовали не обо мне, а затем осторожно вытащила из нижнего ящика стола справочник по безопасному обращению с химикатами. Он сообщал, что при попадании циклопентасилоксана внутрь необходимо прополоскать рот (сделано) и убедиться, что ничто не препятствует свободному дыханию. Дышу вроде нормально – значит, жить буду.

Рядом возникла Каталина, бухнула мне на стол какую-то коробку.

– Вот, принесла тебе кое-что на пробу. Новая тушь, органическая маска для лица с медом и черникой, автозагар, который не течет, поцелуестойкая помада без сульфатов.

Я непонимающе заморгала. Мозг был еще занят вопросом, о чем (не обо мне ли?) совещаются за закрытой дверью Джерри и Крейг, и не мог быстро переключиться на другую тему. Чего Каталина от меня хочет? Ах да, протестировать новые продукты… Этим мы с ней занимаемся не так уж редко. Меня всегда удивляло, что в косметической индустрии, производящей продукты для женщин, трудятся в основном мужчины – и не могут проверять собственную продукцию на себе. Мы с Каталиной в этом смысле счастливое исключение.

Да, я способна проверить на себе подводку или блеск для губ; но это еще не значит, что умею краситься. Создавать косметику и ее использовать – два совершенно разных искусства. Зря люди считают, что одно умение непременно влечет за собой другое.

Я взяла помаду, повертела в руках и бросила обратно в коробку. Бесполезно. Сколько ни учусь макияжу по роликам на Ютубе, результаты моих усилий чаще всего напоминают картины Пикассо.

– Ну, если будет шанс куда-нибудь накраситься, – добавила Каталина, – просто попробуй и скажи, как тебе.

– А ты не хочешь спросить, о чем со мной говорил Крейг? Знаешь, у нас был важный разговор. Очень важный. Такой, что может изменить мою жизнь.

Вместо ответа она фыркнула.

– Нет, серьезно! Ты бы сама согласилась, если бы слышала!

– Поэтому он от тебя сбежал при первой возможности?

– Вовсе не сбежал, – пробормотала я. – Просто он занят. Ему надо работать. Ты не понимаешь…

Вспомнив, что Крейг сейчас общается с Джерри и нам ничего не грозит, я пересказала Каталине нашу беседу. Во всех подробностях – не умолчала даже о самых унизительных. Может, хоть это заставит ее понять, что разговор и вправду был такой, в котором заслуживает внимания каждое слово?

Но Каталина отреагировала совсем не так, как я надеялась. Не стала визжать от восторга или меня подбадривать. Вместо этого воскликнула:

– Ничего себе! Наша мисс Интроверт идет на корпоратив? Воистину конец света не за горами!

Как она может шутить? Неужели не понимает, насколько это для меня важно?

– Разумеется, иду. Ведь меня пригласил Крейг! Практически пообещал, что мы там будем как пара.

– Да нет, вряд ли. Кажется, это ты уже нафантазировала.

Если и так – что за прекрасная фантазия! Но вслух я, конечно, ответила другое:

– Ну, в любом случае он сказал, что хочет со мной потанцевать. По-моему, это что-то значит. Уверена, сегодня вечером у нас все изменится!

– Анна, я тебя обожаю, но pero no hablo[2] искусством самообмана.

На испанский Каталина переходит, когда хочет показать, что я ее особенно утомила. И ни разу до сих пор она не говорила мне ничего подобного!

– Прости, – быстро добавила она. – Зря я это сказала. Не хотела тебя разочаровывать. Забудь. Наверное, мне в самом деле нужно больше тебя поддерживать. Просто ты заслуживаешь лучшего, чем этот Крейг. Пойми, я только о тебе беспокоюсь.

– Понимаю, – ответила я. – И ценю. А теперь пошли работать, пока Джерри нас обеих не уволил.

Каталина кивнула, и обе мы вернулись на свои места. Я засучила рукава лабораторного халата и открыла ноутбук. Тот самый ноутбук, который только что держал Крейг. Я касаюсь мест, к которым прикасался он – мы почти что держимся за руки…

Нет, это даже для меня уже слишком! Зря бедная покойная мама заразила меня страстью к ромкомам.

Взглянув на экран, я обнаружила там иконку нового электронного письма. На миг воодушевилась, вообразив, что Крейг прислал мне записочку, но тут же поняла, что это едва ли возможно. Он сейчас занят с Джерри, и потом, откуда ему знать мой рабочий имейл? Разве что спросит у своей секретарши Гретхен, но это потребовало бы времени.

Гретхен, суровая немолодая дама, оберегала своего работодателя не хуже сторожевого пса. Не могу ее винить. Имей я доступ к телу Крейга, тоже охраняла бы его от любых незваных гостей!

Так или иначе, чтобы узнать мой имейл, Крейгу придется потрудиться. А значит, если он все же когда-нибудь мне напишет, – буду знать… При этой мысли я расплылась в улыбке до ушей.

Но, едва открыла почту, улыбка стерлась с моего лица, и из груди чуть не вырвался громкий стон. Писал Джерри. Недовольство обернулось гневом, когда, начав читать, я обнаружила, что он едко критикует мою новую формулу. Формулу, которую я даже ему не отсылала! Сам залез ко мне в ноутбук, подсмотрел и теперь разносит в пух и прах плоды моих трудов!

Ни с кем больше он так себя не ведет, ни с кем, только со мной! Это невыносимо! Я точно знала, что нашла верное решение, что формула сработает – а Джерри, можно сказать, пишет поверх моей работы красными чернилами: «Два, на пересдачу». Я давно уже не ребенок – и мне надоело, что со мной обращаются как с двоечницей!

Я была в такой ярости, что, когда дверь кабинета Джерри отворилась и оттуда вышел Крейг, почти не обратила на него внимания.

В памяти всплыли все большие и малые обиды, перенесенные от Джерри. Все дурацкие правила и придирки, которые только мешают работать. Все случаи, когда он выслушивал мои просьбы – и отказывал, даже не отрываясь от компьютера. Когда снова и снова унижал меня на глазах у коллег.

Что я здесь делаю? Эта работа ничего мне не дает. Помнится, всего несколько вечеров назад я твердо решила быть счастливой вопреки всему – и призналась себе, что на своем нынешнем месте несчастлива. Обещала стать сильнее и смело добиваться того, чего хочу. Что ж, вот и настал случай исполнить данное себе обещание.

Никто не даст мне избавленья, кроме меня самой. «Я властелин своей судьбы, я капитан…» Своего звездолета? Нет, там было как-то иначе…

Не важно. Одним словом, чтобы все изменить, надо набраться духу и просто… просто все изменить!

В этот миг мое тело сообразило, что я задумала, – и сердце забухало отбойным молотком, а руки и ноги отяжелели, словно пытались помешать мне встать.

Я все же поднялась со своего места – но вместо того чтобы направиться прямо к кабинету Джерри, свернула к столу Каталины. Сама не зная, надеюсь ли, что она меня подбодрит – или отговорит.

– Я решила сделать кое-что совершенно безумное! – объявила я.

Она подняла голову от мензурки, в которую вливала по каплям оливковое масло.

– Еще хуже, чем выпить циклопентасилоксана?

– Хуже. – Я тяжело сглотнула. – Ты, пожалуй, сказала бы, что я сегодня выбираю насилие.

Каталина замерла с мензуркой в руках. Подняла брови.

– Ты ведь не собираешься подливать тетрагидрозолин ему в кофе? Ведь визин, употребленный внутрь, на самом деле не вызывает понос, это просто байка. Хотя, не спорю, Джерри не помешало бы денек провести в сортире!

Джерри со спущенными штанами… такие фантазии меня совершенно не возбуждают.

– Нет, травить его не стану. Просто уволюсь к чертовой матери.

Глава 3

Я ждала, что Каталина начнет спорить. Скажет, что идея – хуже некуда, что лучше мне взяться за ум, вернуться на свое место и вкалывать дальше.

Но, к моему удивлению, она ответила:

– Правильно сделаешь. Будь у меня стаж побольше, сама бы свалила давным-давно. В Лос-Анджелесе и окрестностях десятки косметических компаний. Ты без труда найдешь работу – и получше, чем здесь. Да что там, в любой другой лаборатории будет лучше!

И в самом деле! Это замечание сильно меня приободрило. Ко мне в профиль в LinkedIn то и дело стучатся хедхантеры – наверняка работу долго искать не придется.

А еще – хоть в этом я не признавалась даже самой себе – как только я уволюсь, дурацкий запрет на неформальные отношения станет неактуален. Ничто больше не помешает нам с Крейгом быть вместе! Я его люблю, он меня… ну, кажется, я тоже ему небезразлична – осталось лишь убрать с дороги единственное препятствие!

Впрочем, в таких мыслях я бы никогда никому не призналась. Да и не в Крейге суть. Он не главная причина; главное то, что Джерри обращается со мной мерзко. Я представляла, как объявляю ему о своем решении, с каким торжеством смотрю в его изумленную и растерянную физиономию. Наконец-то я исполню свою мечту! Стану хозяйкой собственной жизни.

– Пожелай мне удачи! – С этими словами я заставила себя оторваться от стола Каталины и двинуться вперед.

– Ни пуха ни пера!

Каждый шаг ощущался так, словно я шла по зыбучим пескам в железных башмаках. Мое прежнее «я» отчаянно и беззвучно вопило: «Не надо! Не делай этого! Сядь на место, сиди тихо и жди, пока все образуется само собой!»

Именно так я до сих пор и поступала – и к чему это меня привело? Нет уж, пора взяться за свою жизнь!

Дверь в кабинет Джерри была приоткрыта. Я вошла без стука. Он коротко взглянул на меня и снова уткнулся в компьютер.

– Что такое?

Прояви он в этот миг чуточку человечности – или хоть вежливости – я бы, может, и передумала. Но теперь я собрала всю свою храбрость и, мысленно повторяя мантру «Хочу-быть-счастливой-хочу-быть-счастливой-хочу-хочу-хочу…», произнесла:

– Хочу вам сообщить, что подаю заявление об увольнении.

Вот это привлекло его внимание!

– Что такое? – повторил он, словно не расслышал.

– Подаю заявление, – повторила я, – и через две недели ухожу.

Ну вот. Я это сделала. Теперь нет пути назад.

Следующие несколько минут представлялись мне ясно как день. Он спросит, почему я решила уволиться. В ответ напомню обо всех его прегрешениях, сообщу, что все эти четыре года он недооценивал меня как сотрудника, и что Каталина права: я в самом деле заслуживаю лучшего. Целая речь, составленная в уме, вертелась у меня на кончике языка.

Джерри откинулся на стуле. Смерил меня взглядом – так, словно разглядывал бабочку, приколотую булавкой коллекционера, которая все еще бьет крылышками и пытается взлететь.

– Что ж, не вижу причин тянуть две недели. Раз вы увольняетесь, можете освободить рабочее место прямо сейчас.

Теперь настала моя очередь восклицать: «Что?!» Нет, это как-то уж слишком… слишком внезапно. Не спорю, само решение тоже было внезапным – но все же я ждала какого-то переходного периода. Думала, будет время привыкнуть к новой счастливой жизни. Спокойно, не торопясь, поискать себе новое место.

А еще думала, что наконец-то (НАКОНЕЦ-ТО) выскажу все, что у меня накипело! Но ответ Джерри меня как громом поразил: я стояла, не в силах произнести ни слова.

– Сдайте бейдж и собирайте вещи, – отчеканил он и снова повернулся к компьютеру, словно не желал меня видеть ни секунды дольше необходимого. – Надеюсь, рекомендации вы не ожидаете?

Я скорее бы ждала, что в одиночку поднимусь на Эверест, чем рекомендации от этого кошмарного человека! Отстегнув от нагрудного кармана бейджик, я положила его на стол. Понимая, что произносить речь уже поздно – да и в любом случае бесполезно, – молча вернулась на свое рабочее место. «Бывшее место», – мысленно поправила я себя.

Ведь я здесь больше не работаю.

Вещей в ящиках было немного, собрать их удалось на удивление быстро. Я двигалась как во сне. Рядом оказалась Каталина: что-то говорила, задавала вопросы, но я не различала ни слова – все казалось мне невнятным назойливым шумом. Вместе со своими вещами я упаковала коробку образцов, которые она просила меня протестировать. Хоть на это еще сгожусь.

– Анна, что случилось? – Наконец я поняла, о чем она.

– Джерри велел мне выметаться. Не ждать две недели, а прекратить работу с сегодняшнего дня, – ответила я, не столько ради нее, столько ради себя самой. Собственный голос звучал словно издалека, и смысл слов пока не укладывался в сознании.

В следующую секунду рядом появился охранник Дэниел с очень виноватым лицом. Не стоило удивляться, что Джерри распорядился выпроводить меня с охраной, но я все же удивилась.

– Анна, мне очень жаль, – сказал он. – Но мне приказали сопроводить тебя к выходу.

– Ладно. Пошли. – На него обижаться не за что, он просто выполняет свою работу. А я – больше нет.

Я теперь безработная.

– Ты как, в порядке? – обеспокоенно спросила Каталина.

– Все нормально. Потом тебе позвоню, – ответила я. Почему-то только в этот миг поняла, что расстаюсь не только с «Минкс Косметикс», но и с Каталиной, и глаза наполнились слезами. – Мы больше не сможем видеться каждый день!

– Ничего, будем каждый день звонить и писать друг другу, как и сейчас. А когда откроешь собственный успешный бизнес, сможешь меня нанять. Я стану твоей правой рукой.

Наверное, я рассмеялась бы, если бы могла. Прекрасная мечта… фантазия, которой никогда не стать явью.

– Анна, надо идти, – поторопил меня Дэниел. Вид у него был совсем убитый.

– Иду. – Еще не хватало, чтобы из-за меня у него были неприятности. Я обняла Каталину. – Скоро созвонимся!

– Обязательно!

Остро ощущая на себе взгляды всех химиков в помещении, я двинулась к выходу из лаборатории. В последний раз. Горло болезненно сжалось, глаза щипало, и я повторяла себе: нет, не зареву, не расклеюсь перед всеми, не доставлю Джерри такого удовольствия!

Дэниел вывел меня на парковку, отворяя своим бейджиком запертые двери.

– Ничего, найдешь другую работу, – сказал он, когда мы подошли к моей машине. – Береги себя, ладно?

Я молча кивнула, боясь, что голос мне изменит. Он вернулся в здание, а я открыла машину, поставила коробку на пассажирское сиденье. Перелезла через нее и села за руль, захлопнула за собой дверь.

Что же я натворила?!

Совсем на меня не похоже. Никогда не была такой импульсивной! И еще ни разу не увольнялась по собственному желанию. Строго говоря, вообще никак не увольнялась: «Минкс Косметикс» – мое первое (и пока последнее) рабочее место.

Адреналин начал выветриваться, уступая место потрясению и растерянности. Я уткнулась лбом в руль; руки дрожали, и я все яснее понимала, что, кажется, совершила огромную ошибку. Думала даже, не вернуться ли, не взмолиться ли, чтобы Джерри взял меня обратно? Сказать, что я не всерьез, что просто психанула, если надо, согласиться даже, чтобы мне урезали зарплату… Хотя, если честно, куда еще ее урезать. Кажется, я получаю меньше всех остальных химиков, включая новичков, – и за четыре года не припоминаю ни единого повышения.

Может, потому что ни разу не просила? Не хватало храбрости, сидела тихо, думала: сами предложат и сами все дадут… А когда в кои-то веки решила подать голос – сами видите, к чему это привело.

Нет, правильно я уволилась. Теперь поеду домой и обдумаю, что делать дальше. Я завела мотор и начала выруливать задним ходом со своего места. На долю секунды с наслаждением представила, как вписываюсь в бампер новенького «БМВ» Джерри, но удержалась. Фантазии о мести пусть фантазиями и остаются.

Уже почти выехав с парковки, я вдруг ударила по тормозам с такой силой, что старенькая машина едва не перекувырнулась.

Самое главное-то и забыла!

Что скажет бабушка?!

* * *

Несколько часов я просто каталась по городу: пообедала, зашла в пару магазинов – выжидала, чтобы вернуться домой, когда бабушки с дедушкой там не будет. После обеда у бабушки приемные часы в университете, а дедушка отправляется в свой птичий клуб.

Когда вошла, меня приветствовал разноголосый птичий хор. Перрис Хилтон в миллионный раз сообщила, что «Янки» отстой, но ничего не сказала о том, что я сегодня рано. Птицам вообще плевать, есть у меня работа или нет – была бы кормушка полна.

Бабуля в этом смысле куда привередливее. Честно говоря, я просто не представляла, как ей признаться.

Я отправилась к себе в комнату – и на миг задумалась о том, чтобы там прибраться; из этого ясно, как потрясло меня сегодняшнее происшествие. Но все-таки положение было еще не настолько отчаянное, чтобы начать собирать с пола разбросанные шмотки.

Коробку с личными вещами я швырнула на пол, а сама рухнула на кровать, раскинув руки, словно изображая снежного ангела. Меня охватило изнеможение, вытесняющее все мысли. Должно быть, так подействовали все утренние переживания вкупе с тем, что прошлой ночью я не выспалась. Что ж, начался день паршиво – но, может быть, удачно завершится? Я представила себе, как Крейг ведет меня в танце на глазах у всего нашего коллектива, как его руки обнимают меня, а… тут я прикрыла глаза – когда же снова открыла, за окном было уже темно.

Я со стоном повернулась, чтобы взглянуть на будильник. Корпоратив начинается через полчаса! Я опаздываю!

Снова опаздываю – второй раз за день.

Я бросилась к шкафу и начала рыться в вещах. Кто-то упоминал, что будет «вечер с коктейлями» – не знаю точно, что это значит, но, скорее всего, требуется платье.

А платья-то у меня и нет! Серьезно, ни одного. Просто как-то некуда их надевать. У бабули личный зуб на модную индустрию, особенно на платья, а сама я всегда предпочитала штаны: в них хотя бы есть карманы.

Бежать закупаться одеждой времени не было – не говоря уж о том, что, когда я в последний раз проверяла свой банковский счет, там оставалось три доллара двадцать семь центов. И я начала обыскивать шкаф, отодвигая вешалку за вешалкой, в безумной надежде, что где-то в дальнем углу найдется случайно завалявшееся платье.

И что же вы думаете – оно нашлось!

Платье эльфийской принцессы Арвен из «Властелина колец», купленное бог знает когда на конкурс косплея.

Но не могу же я явиться на корпоратив в костюме Арвен! Исключено. Или…

Я схватила телефон и набрала номер Каталины. Ответила она, даже не сказав «алло»:

– Наконец-то! Ну как? У тебя все нормально? Уже смотрела вакансии в интернете? Я тут нашла пару вариантов…

– Мне нужен твой совет, – прервала я. – Вот-вот начнется корпоратив, а мне совсем нечего надеть. И вряд ли добрая старушка с волшебной палочкой подгонит карету из тыквы, говорящих мышей, а заодно и бальное платье.

– Корпоратив? – эхом повторила она. – Все-таки туда идешь? Ты же уволилась!

– Иду, – ответила я тоном, который, как надеялась, пресечет все вопросы.

Строго говоря, в «Минкс» я в самом деле больше не работала. Но хотела найти Крейга и признаться ему в своих чувствах – а в отеле, где проходит корпоратив, это намного проще, чем в офисе. Тем более в офис мне теперь ходу нет.

Кроме того, как я уже сказала Каталине, Крейг практически пригласил меня на этот корпоратив – и такую возможность я не упущу!

Подруга поняла намек и переключилась на мою проблему:

– У тебя вообще нет платьев? Ни одного? А на выпускной ты в чем ходила?

– В джинсах. И в школе, и в университете.

– Тогда сходи купи что-нибудь, – предложила она.

– У меня на банковском счете ветер свищет, – призналась я, прикладывая эльфийское платье к груди и косясь на себя в зеркало. – Единственное, что у меня есть – костюм для косплея.

– Платье Арвен? – поколебавшись, уточнила Каталина. – Такое зелененькое?

– Оно самое.

– Ну-у… в конце концов, почему нет? Смотрится не очень плохо, только нужны какие-нибудь аксессуары, чтобы сделать его посовременнее…

– Неправда. Да и, сама знаешь, нет у меня никаких аксессуаров.

– Знаю! – простонала Каталина. – Его и никакие аксессуары не спасут. Я просто хотела тебя подбодрить. Черт, что же делать? Одолжила бы тебе свое, но, сама понимаешь…

Верно, не сработает: Каталина сантиметров на двадцать ниже меня. С тем же успехом можно обмотать себе бедра изолентой и попытаться выдать это за юбку. Может быть, что-то соорудить… Я обвела отчаянным взглядом содержимое шкафа, белье на кровати. Нет. Платье Арвен – моя единственная надежда.

– Расклешенные рукава надо убрать, – объявила наконец Каталина. – Нижнюю часть, ту, что ближе к запястью. Нижние половинки отпори – а верхние, кружевные до локтей, пожалуй, сойдут.

– Ладно. Не вешай трубку, я сейчас. – Я попыталась оторвать нижнюю часть рукава, но из этого ничего не вышло. – Не отрывается! Как будто пришит титановыми нитками!

– У тебя есть рыхлитель швов?

– Чего? Я похожа на человека, у которого дома завалялся рыхлитель швов?

Я покосилась на часы. Опаздываю, уже опаздываю – и это страшно меня нервировало.

– Хорошо, тогда возьми маникюрные ножницы и аккуратно распори по шву. Только не порежь ткань, а то вид получится жуткий. – Впрочем, по ее тону чувствовалось: хуже, чем сейчас, уже не будет.

Я открыла верхний ящик стола и рылась там, пока не нашла ножницы. Сделала все, как сказала Каталина, – и рукава распались надвое.

– Получилось! Правда, кружевная половина теперь какая-то покоцанная, и нитки из нее лезут…

– Видимо, нет смысла спрашивать, умеешь ли ты подрубать края?

– Нет-нет. Все нормально. Я что-нибудь придумаю. Да, может, и так сойдет! – Боюсь, в моем голосе в этот момент звучало безысходное отчаяние.

– Люди в любом случае будут на тебя коситься, но с этими белыми простынями, свисающими с рук, было бы еще хуже.

– Спасибо, ты меня очень подбодрила, – откликнулась я, встав на цыпочки, чтобы дотянуться до верхней полки шкафа. Там, под грудой разных одежек, я разыскала то, что мне было нужно – степлер. – Приятно слышать, что могло быть хуже. Потом обязательно перезвоню и расскажу тебе, как дела с Крейгом. С моим новым парнем Крейгом!

– Все еще думаешь, дело до этого дойдет? – спросила она. – И как ты намерена действовать?

– Ну… подойду к нему, немного поболтаю о том о сем, отпущу пару шуток, а потом скажу, что он мне нравится и что ради него я уволилась.

Каталина ахнула.

– Нет-нет, этого ни за что не говори! «Ради него уволилась» – это… это слишком!

Строго говоря, в самом деле не из-за него. Я ушла, потому что была оскорблена в лучших чувствах. Со мной там отвратительно обращались. А к Крейгу и к запрету неформально общаться с коллегами это не имело никакого отношения! Ну… нет, совсем никакого.

Но если и так, ему-то зачем об этом знать?

– Тебе не кажется, что он сочтет это романтичным?

– Не кажется, – твердо ответила Каталина. – И что он тебе нравится, тоже не говори. Пусть хоть какие-то шаги сделает сам.

Он уже сделал шаги! Целых три шага. Пригласил на корпоратив. Обещал со мной потанцевать. И сидел очень, очень близко. Так что к этому совету я решила не прислушиваться. Девять из десяти, что мой план сработает, – а одну десятую оставим на то, что Крейг заключит меня в объятия, едва войду, и никаких планов не понадобится.

Ну… хорошо, быть может, в реальности все не так радужно. Возможно, ничего не выйдет. Но ведь я твердо решила взять судьбу в свои руки и добиваться счастья любой ценой!

И добьюсь. Учитывая, в какой хаос превратилась остальная моя жизнь, хотя бы с Крейгом все должно пройти как надо.

– Ладно, ладно, – отмахнулась я, больше для того, чтобы подруга отстала. Каталина умеет быть чертовски настойчивой.

– Что ж, повеселись как следует. И, знаешь, если этот самовлюбленный павлин оценит твое платье, я первая признаю, что была к нему несправедлива. Удачи!

Я бросила телефон на кровать, положила платье себе на колени и взяла степлер. Ничего сложного. Я смогу. Я ученый, в конце концов! Неужели не придумаю, как скрепить разъезжающиеся края рукавов?

Пришлось потрудиться дольше, чем я рассчитывала – в кружевной ткани оказалось слишком уж много дырок – но в итоге я это сделала.

Натянула платье через голову, полюбовалась на себя в зеркало. Что ж, терпимо. Могло быть и хуже. Пожалуй, даже не очень похожа на огородное пугало!

Или… или моя лучшая подруга права: я в самом деле гений самообмана.

Сперва я хотела распустить волосы, но обнаружила на них след от резинки, так что собрала их в высокий хвост. Влезла в балетки, снова критически осмотрела себя в зеркале. Повернувшись кругом, обнаружила на кровати коробку, битком набитую личными вещами – короткое, но мрачное напоминание о том, как я умудрилась перевернуть вверх дном всю свою жизнь.

Не обращая внимания на это чувство, нырнула в коробку и разыскала на самом ее дне помаду и тушь – образцы, врученные Каталиной. Решила, что легкий макияж мне не повредит.

Впрочем, я изменила свое мнение, когда нечаянно ткнула себе в глаз щеточкой для туши – и не один, а четыре раза подряд.

Сделав с собой все, что могла, я нацепила очки и устремилась по лестнице вниз. Родные были уже дома: дедуля о чем-то болтал с Джоди Хвостер, а бабуля, судя по витающей в воздухе мерзкой вони, снова пыталась приготовить ужин. Эти безуспешные попытки продолжались уже много десятилетий; интересно, когда же она сдастся и признает, что кулинария ей не по зубам?

Я хотела проскользнуть незамеченной, но забыла о третьей ступеньке; она заскрипела так пронзительно, словно нарочно решила поднять тревогу.

– Анна! – позвала бабуля из кухни.

Адские гончие взяли мой след, но я еще надеялась уйти от погони.

– Буду поздно! Когда точно, не знаю.

Может быть, после корпоратива Крейг пригласит меня прогуляться. Мы пойдем, рука в руке, вдоль воды, отражающей свет звезд (и плевать, что ни рек, ни иных водоемов поблизости не наблюдается), а потом заметим очаровательную скамейку, сядем рядышком и будем говорить, говорить до восхода солнца… От этой мысли я блаженно вздохнула, но тут же сказала себе, что Каталина, пожалуй, права: я слишком увлекаюсь ромкомами.

– Тебе вообще-то с утра на работу, – подозрительно сощурив глаза, сообщила бабуля. – Хоть ты там только делаешь вид, что занимаешься наукой, но есть, знаешь ли, обязанности…

– Нет больше никаких обязанностей! Я уволилась!

Тут я ойкнула и прикрыла рот рукой. Но слово не воробей, вылетит – не поймаешь.

Мне казалось, я знаю, что ответит бабушка. Первым делом скажет: «Я же говорила!» И примется надо мной кудахтать, точь-в-точь наш Клювильям Смит.

Вместо этого, к моему удивлению, она потребовала объяснений:

– Что значит «уволилась»?

– В обычном смысле этого слова. Помнишь, каждое утро я встаю ни свет ни заря и иду в «Минкс Косметикс»? Так вот, завтра мне рано вставать не придется, и послезавтра, и в любой другой день в обозримом будущем – тоже.

В разговорах с бабулей вечно чувствую себя, словно все еще учусь в школе. Терпеть этого не могу.