Код от чужой жизни E-Book

Антон Грановский

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Krimi
• Serie: Детектив-лабиринт Е. и А. Грановских
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 349

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Профессор-нейрофизиолог Старостин изобрел препарат, способный качественно улучшить мозг человека — многократно усилить память и умственные способности. Но на лабораторию внезапно напали неизвестные! Старостину удалось бежать, прихватив шприц с последним образцом. Чтобы изобретение не попало в руки преследователей, профессор ввел препарат попавшей под его машину незнакомой женщине… Жизнь Риты Суханкиной была хуже некуда: пьющий муж, безработица, беспросветная нищета... Когда муж за гроши продал их квартиру "черным" риелторам, Рита с детьми сбежала в другой город в надежде начать новую жизнь, но там череда неприятностей только продолжилась. Казалось, у Риты не осталось никакого выхода. Но после случайной аварии ее жизнь невероятным образом изменилась…

Leseprobe

Евгения и Антон Грановские Код от чужой жизни

© Грановская Е., Грановский А., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Пролог

Рита вскрикнула от боли, схватилась рукой за парапет моста, но пальцы ее соскользнули с холодной гладкой поверхности, и она рухнула на колени. Из носа у нее закапала на асфальт кровь, перед глазами засверкали всполохи.

– Пожалуйста… – прошептала Рита. – Не надо…

– Не сопротивляйтесь, – услышала она голос своего врага. – Этим вы делаете себе только хуже.

От следующего удара она повалилась на асфальт и, сжав голову ладонями, громко застонала. Ей показалось, что в голове у нее что-то взорвалось и череп вот-вот разлетится на куски.

Она с трудом приоткрыла глаза и посмотрела на своего врага. Перед глазами у нее стояла пелена, и сквозь эту пелену она увидела не лицо человека, но морду чудовища с хищным, плотоядным оскалом. Враг шагнул вперед. Сумочка «Гуччи» из крокодиловой кожи хрустнула у него под ногой. Он сделал еще шаг и наступил ботинком на край ее норковой шубки от «Блэкглама».

– Ноль-восемь-один-один… – зашептала она.

Монстр насторожился и отступил на шаг.

– Что вы задумали? – подозрительно спросил он.

– Пять-ноль-три-шесть.

Оглушительный скрежет взорвал тишину зимней ночи…

Часть первая Катастрофа

1

Тремя месяцами ранее

– Стой, пока не нажимай, – сказала Рита Суханкина сыну Лешке, который поднял руку, чтобы нажать на кнопку вызова лифта. – Я почту гляну.

Лешка опустил руку, Рита поставила пакеты на пол и перевела дух. Пакеты выглядели внушительно и громоздко, но ничего особенного в них не было. Пакет дешевого молока, хлеб, две пачки гречки, пачка сахара, полтора килограмма яблок по скидке – вот и все, что удалось Рите купить за триста рублей, которые ей выделил на продукты муж.

– Мамочка, а можно мне яблоко? – попросила шестилетняя Лиза.

– Они немытые, подожди до дома, – сказала Рита.

Лиза покорно вздохнула, а Лешка, который был на три года старше сестры, тут же сунул руку в пакет.

– Я кому сказала! – прикрикнула на него Рита.

Лешка нехотя вынул руку из пакета, а Рита повернулась к почтовым ящикам и открыла гнутую жестяную дверцу с надписью «13». В ящике оказалась пара счетов – за газ и телефон, и еще куча рекламных листков, которые Рита бросила, не глядя, в картонную коробку, стоящую рядом.

– Мам, можно уже? – нетерпеливо спросил Лешка.

– Вызывай.

Лешка нажал на кнопку лифта. Рита закрыла жестяную дверцу почтового ящика и со вздохом взяла пакеты с пола.

Когда они поднялись наверх, Рита сразу почувствовала неладное. Дверь квартиры была приоткрыта, оттуда доносились мужские голоса – бу-бу-бу, бу-бу, бу-бу-бу, тянуло табачным дымом и водочным перегаром.

– Папка опять с друзьями бухает, – мрачно констатировал Лешка.

– Не бухает, а пьет, – поправила Лиза. – Бухает – это грубое слово, да ведь, мама?

Рита, не отвечая, толкнула дверь и первой вошла в прихожую. Лешка и Лиза проскользнули следом за ней.

– Разувайтесь и марш к себе в комнату, – приказала им Рита, поставив пакеты с продуктами на пол.

Лешка глянул на мать волчонком, Лиза вздохнула, но оба не стали перечить. Все трое разулись и скинули куртки. Дождавшись, пока дети уйдут, Лиза прошла в гостиную. Запах перегара и табака удушливой волной ударил ей в лицо.

Муж Коля сидел на обшарпанном диване в компании двух незнакомых мужчин, черноволосого и лысого. Редкие волосы Коли были всклокочены, лицо – припухшее и пьяное. На хромоногом журнальном столике перед ним выстроились тарелки с закусками и початая литровка водки. Увидев Риту, Коля осклабил щербатые, проникотиненные зубы.

– О, женушка пришла! Садись, Ритуха, выпей с нами!

Рита шагнула в комнату и тут же споткнулась о груду пустых бутылок из-под водки и пива, валяющуюся на полу. Собутыльники мужа посмотрела на нее с насмешливым любопытством.

– Опять навел в квартиру дружков? – привычно и сокрушенно завела Рита.

Но тут же осеклась, а лицо ее вытянулось от изумления, когда она разглядела закуски, разложенные по тарелкам. Там были красные кружочки копченой колбасы – сочные, в белых прожилках нежного сала, свежие полукружья дорогого мяса – не то буженины, не то… (Рита плохо разбиралась в дорогой еде), в треснувшей стеклянной вазочке, которую Рита много раз собиралась выбросить, лежали, матово мерцая, черные маслины. Картину дополняли три открытые консервные банки: с крабовым мясом, белорусской тушенкой и одна маленькая, зеленая – с красной икрой.

Сердце женщины испуганно заколотилось, предчувствуя беду.

– Откуда все это? – сипло, с трудом вымолвила Рита.

– Могу себе позволить, – горделиво объявил Коля с глупой, пьяной ухмылкой на губах.

Его собутыльники засмеялись.

– Ритуся, – обратился к ней панибратски черноволосый собутыльник мужа. – Ваш Колян – мужик! Коля, держи пять!

Он выставил ладонь, Коля ее пожал.

– Коля, откуда у тебя деньги? – дрогнувшим голосом спросила Рита.

– Угомонись, – строго сказал муж. – Могу я… – Он икнул. – Могу я пригласить друзей на пару рюмашек?

– Коля, я тебя спросила – откуда деньги на выпивку и закуски?

Коля не ответил, лишь пьяно хмыкнул, а второй его собутыльник, лысый, круглоголовый, со шрамом на лбу, улыбнулся и примирительно сказал:

– Ритусь, не злись на своего мужа. Ну, устроил пирушку. Но ведь он сегодня король!

Рита вскинула к груди неухоженные руки со сломанными ногтями.

– Коля, у нас ведь дети. Прошу тебя…

– Цыц! – громыхнул он кулаком по столу. – Я твой муж. И мне тут решать. Ясно?

– Коля…

– Милая, хватит его пилить, – со смехом сказал черноволосый. – Он мужчина и делает то, что хочет.

– Коля, – снова с мольбой заговорила Рита, – детям нечего есть, а ты тут… устроил. Ты уже четыре месяца нигде не работаешь…

– Хватит меня пилить, – огрызнулся муж.

– Но Коль!

– Заткнись, сказал! – Он яростно глянул на нее. – Праздник портишь, выдра!

Собутыльники мужа засмеялись.

– Молодец, Колян, – похвалил черноволосый. – Так и надо с бабами.

– Да че ты с ней вообще говоришь? – глядя на Риту раздевающим взглядом и криво ухмыльнувшись, поддакнул лысый. – Дай раз в рыло, она и заткнется. Баба должна знать свое место.

– Слыхала? – пророкотал муж. – Закрой рот или я тебе врежу! Всю жизнь мне испортила, гадина! – вдруг взбеленился он.

– Я? – изумилась Рита.

– Ты, не я же. Чего уставилась, дура? Фу! – Он скривился. – Рожу твою постную больше видеть не могу.

Лысый взял со стола бутылку.

– Давай, Коля, выпьем за нашу выгодную сделку! – провозгласил он и разлил водку по стаканам.

Мужчины чокнулись стаканами. Коля опрокинул водку в рот, крякнул и заел колбасой, а черноволосый с лысым лишь чуток пригубили и поставили стаканы обратно на стол. Рита это заметила, и сердце ее провалилось в пустоту от сознания того, что происходит что-то страшное и неправильное. Она шагнула к мужу и предостерегающе схватила его за плечо.

– Коля!

Муж резко развернулся и коротко, почти без замаха, ударил ее кулаком по скуле. Рита отшатнулась, но устояла на ногах. Схватилась за распухающую щеку и заплакала. Лысый ткнул в ее сторону пальцем и насмешливо сказал:

– Колян, а ты не прав. Может, рожа у нее и постная, но зад классный!

– Таким задом можно торговать! – со смехом поддакнул ему черноволосый.

– Да кто на нее позарится, – со злой усмешкой отозвался Коля.

– А ты дорого не запрашивай! – со смехом сказал черноволосый. – На бутылку водки потянет! А то и на две!

Рита покраснела от стыда и обиды.

– Сволочь же ты! – в сердцах крикнула она мужу. – Твою жену поносят, а ты слушаешь?

Глаза Коли сузились.

– Сволочишь меня при друзьях? – прорычал он, пристально, не мигая глядя на жену.

– Ну-ка, Колян, научи ее мужа любить! – подбодрил лысый.

– Давай, Колян, покажи ей, кто в доме хозяин! – поддержал со смехом черноволосый.

Лысый ободряюще хлопнул его по плечу. Коля сидел на диване в некоторой нерешительности, соображая, чего же от него хотят новые друзья.

– Давай-давай! – сказал лысый, глядя на Риту все тем же бесцеремонным и похотливым взглядом. – Мужик ты или нет? Она тебя хочет – посмотри!

– Хочет – аж трясется! – со смехом поддакнул черноволосый.

Коля сидел со слегка растерянным видом, не совсем понимая, чего от него хотят.

– Если ты не можешь, я это сделаю! – продолжал куражиться лысый. – Ну!

Коля встал с дивана, отпихнул ногою край стола и, пошатываясь, двинулся на Риту.

– Коля, ты чего? – Рита, прижимая ладонь к щеке, стала пятиться. – Коля?

– Давай, Колян! – подначивал черноволосый. – Покажи ей, какой ты мужик!

Пятясь от мужа, Рита наткнулась спиной на стену, дальше отступать было некуда. Он шагнул к ней, схватил ее сильной рукой за шею, рывком оттащил от стены и швырнул на пол. А затем шагнул к Рите и пнул ее ногой по ребрам. Она вскрикнула. Он пнул еще. Рита, скорчившись на полу, заплакала. Черноволосый и рыжий переглянулись, затем поднялись с дивана.

– Колян, нам пора, – сказал черноволосый. – Надо уладить формальности.

Оба двинулись к выходу из комнаты.

– Че, уже уходите? – разочарованно проговорил Коля. – Может, еще выпьем?

– Как-нибудь потом, – сказал лысый и, проходя мимо Коли, хлопнул его ладонью по плечу.

– А ты помни – у тебя два дня на то, чтобы съехать, – сказал черноволосый и сунул ему ладонь. – Ну, бывай.

Оба вышли из комнаты. Через несколько секунд дверь в прихожей хлопнула – гости ушли.

– Видишь, дура, че ты сделала, – хмуро, с досадой сказал Рите муж. – А ведь так хорошо сидели!

Рита вытерла ладонью кровь, выступившую под носом, всхлипнула и тихо сказала:

– Коля, почему они сказали, что нам надо съехать?

– Не твое дело, – огрызнулся муж. Он подошел к столику и потянулся за бутылкой.

И вдруг Рита все поняла.

– Это были те торговцы? – с ужасом, боясь поверить в свою догадку, проговорила она. – Это были они?

Коля не ответил, лишь плеснул себе водки в стакан. Рука его дрогнула, когда он поднимал стакан, да он уже и сам нетвердо стоял на ногах.

– Сколько они тебе дали? – сипло спросила Рита. – Где деньги?

– Сколько дали – все мое.

Муж выпил. Вытер рот рукавом грязной рубашки.

И вдруг Рита вскочила на ноги, бросилась на мужа и принялась колотить его кулаками по спине.

– Сволочь! Гад! А о нас с детьми ты подумал?!

Муж повернул к Рите небритое, темное от злости лицо – одной пятерней он схватил Ритино запястье, а вторую сжал в кулак и с размаху ударил им Риту в лицо.

Ноги Риты подкосились, она рухнула на ковер и потеряла сознание.

2

Когда Рита пришла в себя, уже стемнело. Открыв глаза, она тихо застонала от боли. Возле ее разбитого лица на пол натекла лужица крови. Постанывая, она медленно поднялась на ноги. Посмотрела на мужа. Тот громко и беззаботно храпел на диване.

Рита неверной походкой подошла к зеркалу, висящему на стене, включила бра и посмотрела на свое отражение. Левый глаз заплыл, на правой щеке темнел синяк, губа распухла, под носом запеклась кровь. Рита повернулась к дивану и посмотрела на мужа. Под его головой вместо подушки лежал пластиковый пакет из магазина «Двушка».

Рита, пошатываясь, подошла к мужу. Протянула руку, взялась за край пакета и потянула его на себя. Пакет не поддался. Тогда она взяла мужа за реденькие волосы и приподняла его тяжелую, распухшую от пьянства голову, затем снова ухватила пакет и выволокла его из-под мужниной головы.

Потом она заглянула в пакет и почти не удивилась, увидев там деньги. Сотенные, пятисотенные и тысячные бумажки, навскидку тысяч тридцать рублей. Рита подумала, что это, наверное, все деньги, которые муж получил за проданную проходимцам квартиру. У нее заболело сердце и засвербило в душе, а к горлу подкатил комок.

С пакетом в руке Рита прошла в комнату детей. Лешка и Лиза спали на своих кроватях. Лешка – укрывшись с головой, Лиза – разметавшись по кровати, с босыми ногами на подушке.

Рита прошла к кровати дочери и присела на край. Посидела немного молча, пытаясь прийти в себя и придумать, что делать дальше. В голове было пусто до тошноты. И тут Рита кое-что вспомнила. Она положила пакет с деньгами на кровать, затем нагнулась к тумбочке и открыла ящичек. Достала из ящичка несколько потрепанных конвертов. Нашла нужный, вынула из него письмо, прошлась по странице взглядом, всхлипнула, вытерла рукою разбитый нос и перечитала конец письма.

«Приизжай падруга! Здесь у нас город бальшой и есть работа для всех. И для тебя будит, и для твоего Кольки. Хотя он конешно непутейный, но как знать. Ритка я очень по тебе саскучилась. Люблю тебя и скучаю. Твоя подруга Аля».

Лизка что-то забормотала во сне. Рита прислушалась.

– Папочка, не надо… Милый, не надо… – невнятно бормотала Лиза, а может быть, Рите это только показалось. Дочка зашевелила ногами, пнула Риту маленькой ступней в бедро и перевернулась на другой бок.

Рита снова перечитала письмо, потом еще раз и крепко задумалась. А когда через минуту она вложила письмо обратно в конверт, решение уже было найдено.

Сперва она собрала вещи в большую зеленую сумку, которую когда-то Коля брал на рыбалку, тогда, когда еще был способен на что-либо другое, кроме пьянки.

Разбудить детей оказалось непросто, а проснувшись, они глядели на Риту сонными, ошалелыми глазами, не понимая, зачем она одевает их посреди ночи, Лешка пробовал возражать, но Рита шепотом ругнулась на него, и он замолчал – но не столько от ругани, сколько от этого ее предостерегающего шепота, и от того, что он наконец-то разглядел синяки на лице матери.

– Мамочка, можно мне еще немножечко поспать? – позевывая и протирая кулачками глаза, спросила Лиза.

– Не сейчас, – тихо сказала Рита. – Поспишь в автобусе.

– В каком автобусе? – хмуро спросил Лешка.

– В таком, в каком надо, – сказала Рита. И смягчившись, пояснила: – Мы едем в гости к тете Але. – Рита взяла с кровати пакет с деньгами. – Идемте.

В прихожей она быстро оделась сама, помогла одеться Лизе, Лешка от помощи отказался, недовольно пыхтя и с трудом натягивая курточку на два свитера, которые она заставила его надеть.

– А папу мы не возьмем? – спросила Лиза сонным голоском.

– Пока нет, – сказала Рита. – Потом ему позвоним.

– Когда? – простодушно спросила дочка.

– Когда он выспится. Ты же видела, папка устал.

– Он опять надрался, – сказал Лешка, пытаясь застегнуть края капюшона.

– Не надрался, а немного выпил, – с упреком поправила Лиза. – «Надрался» – это грубое слово, да ведь, мама?

– Да, – сказала Рита.

Она засунула пакет с деньгами в боковой карман зеленой сумки и повернулась к двери.

– Ну, все. Пошли!

Рита открыла дверь, распахнула ее, пропустила детей мимо себя, затем вышла сама и защелкнула за собой замок.

* * *

«Сашенька, я виновата. Но я исправлюсь. Ты видишь, я увезла от него Лизу и Лешку. Ты же это видишь?»

Саша стоял перед ней, тонкий, как веточка, молчаливый и спокойный; белое рассеянное солнце светило у него за спиной, и она не могла разглядеть черт его лица.

«Саша, что же ты молчишь? Я ведь стараюсь. Ты видишь, я стараюсь».

Он еще несколько секунд постоял на месте, потом, так ничего и не сказав, развернулся и пошел от нее, к белому солнцу, и фигурка его с каждым шагом теряла четкость, сливаясь с белым, рассеянным светом, и через несколько секунд полностью слилась с ним. Внутри Риты стала разрастаться тоска, сдавила ей грудь и горло, обложила сердце.

«Саша!» – крикнула Рита.

Автобус подпрыгнул на ухабе, и Рита открыла глаза. Лешка и Лиза смотрели на нее строгими глазами.

– Что случилось? – сипло спросила она.

Лешка молча нахмурился, а Лиза сказала:

– Мамочка, ты опять разговаривала с Сашей во сне.

– Правда? – Она попыталась улыбнуться, но получилось плохо.

– Ты сказала ему, что ты виновата, – сказал Лешка.

– В том, что он помер, – сказала Лиза.

Рита протерла пальцами глаза, с удивлением обнаружив, что они мокрые от слез. Потом посмотрела на детей и, через силу улыбнувшись, сказала:

– Это был сон. Всего лишь сон.

– Тебе слишком часто снится этот сон, – сказал Лешка.

– Ничего, – вздохнула Рита. – Ничего. Это даже хорошо, что часто.

Лешка нахмурился.

– Алеша боится, что ты любишь нас меньше, чем любила Сашу, – объяснила Лиза.

– Вот еще! – воскликнул Лешка, багровея.

Рита повернулась к окну. Оставшиеся полчаса пути она не спала, а смотрела на проплывающие мимо черные, влажные перелески, поля с жухлой травой и редкие домики, огороженные темным штакетником заборов.

3

Они двинулись по гулкому, наполненному снующими людьми, тускло освещенному зданию автовокзала. Со стороны кафе доносился звон посуды, пахло котлетами и борщом.

– Ма, как вкусно пахнет! – прикрыв глаза и вдыхая воздух, проговорил Лешка.

А Лиза дернула Риту за руку и спросила, оглядывая высокий потолок и длинные серые стены.

– Это что, мам?

– Это автовокзал, – ответила она. И поскорее потащила детей от вкусных запахов еды. – Идемте!

Они пересекли наконец зал и вышли на улицу. Серый утренний воздух, словно бисером, был прошит невидимыми капельками влаги.

Лиза обернулась на здание автовокзала.

– Мам, смотри, как красиво! – восторженно сказала она.

Рита тоже обернулась. С замиранием сердца посмотрела на автовокзал, потом на окружающие площадь большие коричневатые дома, ей стало хорошо и страшно одновременно. В последний раз Рита была в городе лет шесть назад. Казалось, за эти годы здания стали еще выше, а площадь перед автовокзалом еще шире. Быть может, поэтому Рита ощутила себя маленькой и беспомощной, но быстро осадила себя, вспомнив, что обещала Саше заботиться о младших.

Дом, где жила Аля, находился почти у самого автовокзала. Рита хорошо помнила, как к нему идти, но на дороге построили магазин и разбили вещевой рынок, поэтому ей и детям пришлось немного поплутать. В итоге они вышли к дому Али с другой стороны, но сразу нашли нужный подъезд (третий и слева, и справа). На двери был кодовый замок, но, по счастью, он оказался сломан. Рита и дети вошли в подъезд, пешком поднялись на второй этаж и остановились перед дверью, обшитой темно-коричневым поцарапанным дерматином.

– Мам, а если ее нет дома? – спросил Лешка. – Ты же ей не звонила?

– Она дома, – сказала Рита, думая о том, что сын прав, и удивляясь, как она сама не догадалась позвонить подруге, ведь номер ее телефона был записан на обложке старенького телефонного справочника.

Рита нажала на черную кнопку звонка. Сигнал был резкий и хриплый. Рита невольно отдернула руку. Второй раз звонить не стала, решила просто подождать.

Прошло, наверное, полминуты, но, наконец, замок сухо и тихо щелкнул, и дверь приоткрылась. Рита увидела рослого, коротко стриженного парня в майке и шортах. Она ожидала увидеть Алю, поэтому слегка растерялась.

– Вы кто? – спросил ее парень.

– Я… Рита. Рита Суханкина.

– Поздравляю, – сказал парень. – И чего вам надо?

– Мне бы это… – Рита запнулась, не зная, как сказать, чтобы не раздражать и без того недовольного парня. – Мне бы Алю увидеть, – выговорила она после секундной паузы. – То есть Алевтину. Я ее старая подруга.

– Вижу, что не молодая, – сказал парень с легкой усмешкой. Потом повернулся и крикнул в глубину комнаты: – Насть! Тут какая-то тетка хочет видеть какую-то Алевтину!

Зашлепали босые ноги, и Рита увидела полноватую девушку, одетую в обтягивающую футболку. Та встала рядом с парнем.

– Здравствуйте! – вежливо сказал ей Рита.

Та оглядела Риту с головы до ног, выдула изо рта пузырь жвачки и лопнула его.

– Мне бы Алевтину увидеть, – сказала Рита. – Я ее подруга. Она здесь?

– Нет, – сказала девушка, окидывая ее подозрительным взглядом.

Рита вежливо улыбнулась.

– А где она?

– В гробу, – сказала девушка и тоже усмехнулась. – Под толстым-толстым слоем земли.

Лицо Риты чуть вытянулось, а в глазах появилось недоумение.

– Чего же вы так шутите? – с упреком сказала она. – Нельзя же так шутить.

– А кто сказал, что я шучу? Я ее племянница. Тетка померла от пневмонии полгода назад, а квартира теперь моя. Есть еще вопросы?

Рита молчала, потрясенная известием. Девушка чуть подалась вперед, вперила в нее взгляд холодных голубых взгляд и вдруг по-кошачьи прошипела:

– Хотела отхапать квартиру? Опоздала, тетя. Иди гуляй.

Рита попятилась, с ужасом глядя на девушку и парня.

– Что вы… – забормотала она. – Я не хотела…

– Вот и топай. И волосы помой. – Девушка наморщила нос. – От тебя за километр несет Мухосранском.

Дверь захлопнулась перед носами Риты и детей.

– Мам, пойдем, – сказал Лешка.

Рита не отозвалась. Лиза дернула ее за край куртки:

– Пошли, мам.

Рита всхлипнула.

– Алечка… – пробормотала она. – Как же так?

4

Облачное небо навалилось на Риту всей своей тяжестью, едва она вышла из подъезда. Улица, окружающие дома, деревья, лужи – все казалось черно-белым и каким-то выцветшим, словно обескровленным, как в старом-старом кино. Рита повесила сумку на плечо, взяла детей за руки и потащила их прочь от дома.

– Мам, куда мы идем? – спросила Лиза.

Рита не ответила. Она просто шла вперед, ради того лишь, чтобы хоть куда-то идти, стараясь убежать от горя и тоски и от чувства безысходности, которое охватило ее.

Свернув за угол, они снова увидели автовокзал, но уже с другой стороны. Рита машинально повела детей к автовокзалу – единственному хорошо знакомому ей месту в городе.

Откуда-то сбоку появилась и преградила им дорогу пожилая полная цыганка с неприятным темным лицом.

– Ай, милая, ай, красивая, дай погадаю – всю правду расскажу! – затараторила цыганка.

Рита обошла цыганку стороной и потащила детей дальше. Лиза повернула голову и с любопытством смотрела на цыганку.

– Под ноги гляди! – проворчала на нее Рита.

– Муж твой плохой! – крикнула им вслед цыганка. – Все продал, деньги пропил, вас по миру пустил!

Рита остановилась – как на невидимую стену наткнулась.

– Ты с детьми уехала, мужу не сказала! – громко проговорила цыганка.

Рита медленно обернулась.

– Откуда вы… все это знаете? – спросила она.

Цыганка улыбнулась, блеснув золотым зубом.

– Судьбу твою вижу, красавица! Все, что было, и все, что будет!

– И… что у меня будет? – запнувшись, спросила Рита.

– Дай руку, погадаю – разгадаю! – добродушно сказала цыганка, подходя к ней и протягивая ладонь. – Не бойся, красавица, дорого не возьму – нравишься ты мне, хорошая ты!

Рита недоверчиво смотрела на цыганку, не подавая ей руки.

– Почему это я вам нравлюсь? – негромко спросила она.

Цыганка улыбнулась – мягко, по-сестрински:

– А потому нравишься, милая, что одна ты. Одна с детьми, как и я. Мой тоже пил, пил, меня, детей бил, и я тоже ушла. Ушла – и себя нашла! И ты тоже себя найдешь, милая. Дай руку. Сто рублей всего возьму и всю судьбу твою расскажу.

Рита нерешительно посмотрела на смуглую руку цыганки, так же нерешительно протянула свою. Цыганка подтянула ее ладонь к своим близоруким глазам, пару секунд разглядывала линии и вдруг зацокала языком, закачала головой:

– Ай цеге, ай цеге-е… Много плохого тебя ждет, милая.

– Пло…хого? – еле выговорила Рита.

Цыганка пристальнее вгляделась в ее ладонь, нахмурилась и сказала:

– Недели не пройдет, как в зеркале себя не узнаешь. Будет все новое, будет у тебя мужчина, в золоте станешь купаться и с серебра есть…

Рита вырвала руку.

– Глупости какие говоришь, цыганка, – сердито сказала она. – Какое еще золото? Сбрендила ты, что ли, совсем?

Цыганка подняла голову и посмотрела Рите в глаза.

– Золото не съешь, и серебро не съешь – только зубы обломаешь, – непонятно изрекла она.

Еще пару секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом цыганка вдруг запрокинул голову и засмеялась, смачно, нагло, страшно.

– Дура какая! – выругалась Рита.

Она схватила детей за руки и потащила их прочь от цыганки. А та все смеялась ей вслед, и от смеха ее, похожего на зловещее воронье карканье, по коже Риты бегали холодные мурашки, как предвестники близкого несчастья.

Когда они проходили мимо кафе «Росбутер», Лиза дернула мать за руку и объявила:

– Хочу есть!

Рита остановилась, посмотрела на требовательное личико дочери, на хмурое лицо сына, перевела рассеянный взгляд на вывеску кафе, секунду думала, затем решительно сказала:

– Поедим тут.

– Может, батон и кефир купим? Дешевле выйдет, – предложил Лешка.

– Нет. Поедим тут. Только деньги достану.

Рита подошла к серой покосившейся скамейке и поставила на нее сумку. Расстегнула боковой кармашек, намереваясь достать пакет с деньгами, и вдруг замерла.

– А где…

Она осеклась. Стала быстро и испуганно перебирать карманы сумки. Один, второй и от отчаяния третий – совсем маленький, в котором ничего бы не уместилось.

– Мам? – насторожился Лешка.

– Мамуль, ты чего? – удивленно спросила Лиза.

Рита остановилась, повернула голову, посмотрела на детей расширившимися от ужаса глазами.

– Деньги… – хрипло пробормотала она. – Их… нет.

– Потеряла? – удивилась Лиза.

А Лешка, уже взрослый и все понимающий, побледнев, уточнил:

– А сколько пропало?

– Все, – сказала Рита тем же упавшим голосом. – Все деньги пропали.

Еще секунду Рита смотрела на детей ошалевшим, полубезумным взглядом, а потом опустилась на скамейку, закрыла лицо ладонями и зарыдала.

Лешка с Лизой переглянулись. Оба нахмурились и вздохнули. Вдруг Рита отняла от лица ладони и хрипло воскликнула:

– Цыганка!

– Мам… – заговорил было Лешка.

Не слушая сына, Рита вскочила на ноги.

…Почти час Рита и дети петляли по кварталу, заглядывая в каждый двор, дергая двери подъездов, приставая с расспросами к дворникам-таджикам. Цыганки след простыл.

– Мам, это бесполезно, – сказал наконец Лешка. – Мы ее не найдем.

Рита не отозвалась.

– Мам, я есть хочу, – обиженно шмыгнув носом, сказала Лиза. – И устала. Ноги уже не ходят. …Мама?

Рита стояла посреди двора, глядя на свое черное отражение в луже, и о чем-то размышляла.

– Мам? – спросил Лешка. – Ты чего?

– Чего ты, мамуль? – удивленно пролепетала Лиза, прижимая к себе тряпичную куклу.

И Рита сбросила с себя оцепенение.

– Да пошло оно все! – в сердцах выругалась она. – Все равно не вернуся! Пусть сдохнет там от своей водки, а я не вернуся! – Рита посмотрела на детей. – И вам не дам, поняли?

Лешка и Лиза поспешно закивали, с изумлением глядя на мать.

– Хотели в «Росбутер»? – Она протянула им руки. – Пошлите!

5

Они выбрали крайний столик в кафе «Росбутер». Столик был красивый – красный, пластиковый, блестящий, и от этого выглядевший таким чистым, что Рите стало неудобно за то, что одежда на ней и детях старая.

– Мам, а что мы закажем? – спросила Лиза, устроившись за столиком. – Я хочу курицу и картошку фри!

– А мне росбутер «Курица-шашлык», – объявил Лешка.

– Тише, – оборвала их Рита, быстро оглядывая зал.

Девушка, сидящая за соседним столиком, встала, надела курточку и зашагала к выходу. Поднос с недоеденными росбутером и картошкой остался на столе. Рита быстро поднялась, отслеживая взглядом уборщиков, чтобы – если придется – быстро их опередить, шагнула к столику, взяла поднос и поставила его на стол перед детьми.

– Ешьте, – сказала она, усаживаясь на стул.

Лешка и Лиза посмотрели на поднос с остатками еды подозрительными взглядами.

– Мам, это же чужие объедки, – сказал Лешка.

– Она их не кусала, – заверила его Рита. – Просто отламывала пальцами, я видела.

Лешка и Лиза переглянулись, потом уставились на мать недоверчивыми взглядами. Рита нахмурилась.

– Хватит нос воротить. Ешьте! Быстро!

Дети все еще пребывала в сомнении. Рита погрозила им пальцем:

– Вот не найду работу, и придется нам с вами мурцовку хряпать. Вспомните тогда, как от вкусноты отказывались.

Губы Лизки задрожали.

– Не хочу мурцовку хряпать, – занюнила она.

– Никто не хочет, – сказала Рита. – Ешьте!

Еще несколько секунд дети колебались, но потом голод победил брезгливость, Лизка взяла пакетик с картошкой, а Лешка – росбутер. Ели они с аппетитом, а Рита смотрела на детей и думала о том, что все это ничего. Она обязательно найдет, где заработать. Руки есть, желание – тоже. Как-нибудь образуется.

– Доели? – спросила Рита.

– Да, – с довольным видом сказала Лиза.

– Давно уже, – пробурчал Лешка.

Губы и щеки Лизы были испачканы кетчупом. Рита достала из холщовой сумки платок, вытерла дочери мордашку.

– Мам, а мы нищие? – спросила вдруг Лиза.

Рита замерла, сжала в руке платок, потом нахмурилась и сказала строго:

– Нет. С чего ты взяла?

– Дурочка, мы не нищие, – назидательно сказал сестре Лешка. – Мы бомжи. Поняла?

– Перестаньте, – сердито сказала Рита. – Мы не нищие и не бомжи. У нас с вами эти… как их… временные трудности, ясно?

– Ясно, – сказала Лизка.

– И сколько времени они будут длиться, эти трудности? – спросил Лешка.

– Пока я не найду работу, – ответила Рита. – Вот как только найду, так они сразу и закончатся.

– А если вообще не найдешь? – поинтересовалась Лиза.

– Типун тебе на язык, – строго сказала Рита. – Найду, никуда не денусь.

Потом они вышли на улицу, и пошли по улице, и пару минут шли в молчании, а потом Лиза подняла голову и спросила:

– Мам, а что такое типун?

Рита не ответила. Она увидела церковь – белую, с золотым куполом, и рука ее сама собой поднялась ко лбу. Она стыдливо перекрестилась, потом взяла детей за руки и торопливо повела их мимо церкви. Когда они поравнялись с церковными воротами, безногий нищий, сидевший на плитках тротуара, громко сказал ей:

– Благослови тебя господь, добрая женщина!

– Вы бы не сидели на холодном, – сказала Рита. – Сильнее ведь заболеете.

– Да мне уже все одно, – усмехнулся нищий и махнул черной от грязи рукой. – Денек протяну – и хорошо. Нет – значит, так тому и быть.

Рита секунду раздумывала, затем достала из кармана завернутый в салфетку кусочек росбургера, который она подхватила с какого-то столика перед уходом из кафе, и протянула его нищему. Тот взял и чинно поблагодарил:

– Благодарствую.

– Мам, ты же говорила, что у нас мало денег, – запротестовал Лешка. – А сама дала этому дяденьке росбургер. Почему?

Рита погладила сына по голове и, чуть наклонившись к нему, тихо проговорила:

– Нужно делиться с теми, кому хуже, чем нам.

Нищий насторожился, вслушиваясь в тихий голос Риты. И вдруг спросил, кивнув на тряпичную куклу, которую прижимала к груди Лиза.

– Как ее зовут?

Лиза посмотрела на куклу, потом на нищего и сказала серьезным голосом:

– Ее зовут Васька.

– Но это ведь девочка, – сказал нищий.

– И что?

– Васька ей не подходит.

– Васька это сокращенно – от Василисы, – объяснила Лиза.

Нищий улыбнулся:

– Вот оно что! А вы сами-то откуда? – спросил он у Риты.

– Из Амвросиевки, – ответила она. – В сорока километрах от города.

– Как же, слышал, – кивнул нищий. – И как там дела, в Амвросиевке?

– Да по-разному. Как и везде.

– А чего в город? В гости или погулять?

Рита хотела ответить, но не знала как. На помощь пришла Лиза.

– Наш папа побил маму и пропил все деньги, – сказала Лиза, с любопытством разглядывая бомжа.

Рита с упреком посмотрела на дочку:

– Лиза!

Нищий крякнул.

– Вот, значит, как. – Он посмотрел на Риту. – Значит, приехали в город, а ни денег, ни жилья у вас тут нет. Я правильно понимаю?

– Правильно, – негромко сказала Рита. – Но все образуется. – Она через силу улыбнулась и добавила: – Я работящая, не пропадем. Нам пора. До свиданья! – Рита взяла детей за руки. – Идемте! Ну, чего встали?

Они еще раз кивнула нищему, затем вся троица пошла прочь. Нищий наморщил грязный лоб, о чем-то размышляя. Потом резко выдохнул, словно принял вдруг твердое решение, и крикнул вслед Рите и детям:

– Эй, мамаша! Мамаша, погоди!

Рита остановилась, вопросительно глянула на нищего через плечо.

– Поди-ка сюда! – сказал нищий.

Рита, по-прежнему держа детишек за руки, подошла к нищему и остановилась перед ним:

– Чего?

– Тут в арт-галерее работает одна женщина. Зовут Нина Ивановна. Подойди к ней и скажи, что ты от Викентьевича. И что тебе нужен угол. Временно.

– И зачем это? – не поняла Рита.

– Нина Ивановна очень добрая женщина. Всем нам тут помогает. То денежек подкинет на хлеб, а то сумку с продуктами оставит. Глядишь, и тебе как-нибудь поможет. Сильно-то не надейся, но попробуй.

– А где этот магазин? – спросила Рита.

– Это не магазин. Там картины висят – чтоб все любовались. Иди к вокзалу, но не входи внутрь, а поверни направо. Там сразу и увидишь. «Арт-галерея». Запомнишь?

– Запомню, не дура же. Ну, спасибочки вам.

– Да мне что – тебе спасибо. Иди с богом.

Бомж улыбнулся ей на прощанье, затем развернулся вместе с каталкой и снова заблажил свою песню.

– Подайте на пропитание калеке! За людей пострадал! Не ради себя, ради бога прошу! Подайте на пропитание!

«Арт-галерея» оказалась одной большой комнатой, на стенах которой висели картины. Деревья на картинах были сплошь кривые, люди страшные, а на некоторых не было ни людей, ни деревьев, а только одни пятна и черточки.

– Мам, как тут красиво! – восторженно проговорила Лиза. – Прямо как в музее!

Навстречу им шла высокая худая женщина с коротко стриженными (под мальчика) обесцвеченными волосами. Одета она была странно – в кофту, длинную зеленую юбку и в светлые тапочки, похожие на кеды. На каждом запястье у женщины было по миллиону браслетов, но все дешевенькие, из бусиков или вообще из переплетенных шерстяных ниток. Она была похожа на тощую длинную цыганку, но только с русским лицом.

Женщина остановилась перед Ритой, улыбнулась и сказала:

– Здравствуйте!

– И вам не хворать, – отозвалась Рита.

Женщина посмотрела на Лизу.

– Как тебя зовут? – ласково поинтересовалась она.

Лиза посмотрела на нее снизу вверх и с достоинством ответила:

– Лизавета Николаевна.

Стриженая повернулась к полочкам со всякой красивой всячиной, сняла с крюка маленький брелок с пушистым котенком и протянула Лизе:

– Это вам, Елизавета Николаевна, – сказала женщина.

Лиза с восторгом посмотрела на котенка, дернула рукой, явно собираясь протянуть ее, но так и не протянула.

– Я от незнакомых людей подарков не принимаю, – сказала девочка – спокойно, без вызова.

– Лиза! – прикрикнула на дочку Рита.

– Да нет, она совершенно права. От незнакомых людей подарки принимать не следует. Знаешь, что мы сделаем?

– Познакомимся? – предположила Лиза.

– Точно! Твое имя я уже знаю. А меня зовут Нина Ивановна. Я хозяйка этой галереи.

– Всего-всего? – недоверчиво уточнила Лиза.

– Всего-всего, – кивнула Нина Ивановна. – Держи!

Она снова протянула Лизе пушистого котенка. Лиза, поколебавшись, взяла подарок.

– Лиза, что надо сказать? – тихо напомнила ей Рита.

– Мам, я и сама знаю, просто не успела, – запротестовала Лиза. Повернула голову к Нине Ивановне и вежливо проговорила: – Спасибо!

– Не за что, – отозвалась хозяйка галереи приветливым голосом.

Рита с любопытством и надеждой посмотрела на Нину Ивановну. На вид той было лет тридцать с небольшим. Как и самой Рите. Лицо у Нины Ивановны было симпатичное, почти красивое, только немного усталое.

– Это ваша дочка? – спросила Нина Ивановна у Риты, кивнув на Лизу.

– Да. Спасибо за котенка. Я…

– Красивая у вас дочурка. И смышленая.

Рита кашлянула в кулак и приступила к делу.

– Нина Ивановна, меня сюда послал этот человек с улицы… Ну, бомж… Как же его?… – Рита сдвинула брови, припоминая. – Викентьевич, кажется… Сказал, что вы добрая, и чтобы я… сказала вам про себя.

– Вот как! Хорошо. Викентьевич – мой старый друг. И что же вы должны рассказать мне про себя?

– Да рассказывать особо нечего… Нам бы это… угол снять в городе… Денег у меня пока нет, но я работящая. Найду работу и обязательно заплачу.

Нина Ивановна молча выслушала Риту, а когда та закончила, спросила, кивнув подбородком на ее припухшее от побоев лицо:

– Это у вас откуда?

Рита открыла рот для ответа, но Лиза ее опередила.

– Это ее папа побил, – с готовностью сообщила она. – За то, что мама не давала ему все деньги пропить. Только он все равно пропил.

Лешка дернул ее за руку.

– Это наше личное дело, – угрюмо проговорил он. – Нельзя всем про это рассказывать.

Нина Ивановна улыбнулась.

– Ты прав, – сказала она. – Я не буду лезть в ваши личные дела. Но я могу попробовать вам помочь. Ведь могу?

Лешка отвел глаза, но ничего не сказал. Нина Ивановна перевела взгляд на Риту.

– Тут рядом есть кафе с игровой комнатой. Давайте отведем туда детей, а сами побеседуем за чашкой кофе.

6

– Три с половиной года назад мы с мужем потеряли сына. – Рита перевела дух, изо всех сил стараясь не заплакать. – Его звали Сашенька, и ему было шесть лет.

– Боже! – тихо проговорила Нина Ивановна. Она положила руку на предплечье Риты и легонько сжала его пальцами. – Я тебе сочувствую. Очень. Прости, что напомнила.

– Я сама стараюсь его не забывать. Мне кажется, если я перестану его вспоминать – я его предам.

Нина Ивановна помолчала, искоса поглядывая на Риту.

– Но ведь тяжело так, наверное, – сказала она после паузы. – Все время помнить…

– Да, – сказала Рита. – Нелегко.

Она помолчала, отпила кофе, после чего продолжила свой невеселый рассказ.

– Муж запил. Ну, то есть, он и раньше это дело любил. Но после Сашеньки вообще с катушек слетел. Первое время он еще работал – слесарем в сервисе, а потом и работу забросил. Так, подрабатывал там-сям, но уже через пень-колоду. Остальное время пил со своими дружками-бухариками. «Жигуленок» пропил, «копейку». Румынский гарнитур с трельяжем, еще много чего. Денег вообще почти не стало, пришлось мне на три работы устроиться, чтобы деток и алконавта этого тянуть. А недели две назад повадились к нему какие-то дельцы. Квартиру предлагали им продать. И втемяшил Колька себе в башку, что квартира нам не нужна, что можем у деда с бабкой пожить в Красноярском крае. А где там жить? У них избенка кособокая – спальня да кухня. Да сарай-развалюшка. – Рита снова сделала паузу, чтобы перевести дух. – Ну, а вчера прихожу с детями домой – а он сидит, пьет, – продолжила Рита. – Продажу квартиры нашей обмывает. А они – которые с ним – говорят, что нам через два дня надо съехать. Я в крик – что? как? куда съехать? А Колька меня поколотил да и храпеть завалился.

– То есть… он все-таки продал вашу квартиру?

Рита махнула рукой.

– Да какое там «продал», – с досадой сказала она. – Облапошили его. Считай, за так отдал. А я, как в себя пришла, вспомнила, что меня подруга Алька в город звала. Я деньги у Кольки забрала, детей разбудила – и на автобус. Да тут еще хуже стало.

– Хуже?

– Алька померла. В ее квартире теперь племянница со своих хахалем живет. А вдобавок у меня еще все деньги украли.

– Украли?

– Угу. Тыщ тридцать там было. Цыганка мне на ладони гадала, да пока я слушала, все и сперла. Ума не приложу, как она сумела. – Рита вздохнула. – Не надо было мне деньги в карман сумки класть. Надо было в одежку спрятать. Но чего уж теперь говорить…

Они помолчали.

– Значит, так, – сказала Нина Ивановна после паузы. – Я сейчас живу одна, муж уехал в рабочую командировку на три недели. Комнатка у меня для тебя и твоих детей найдется. Поживешь, пообвыкнешься…

– Так это… – Рита чуть покраснела. – У меня денег-то почти нет. Чем платить буду?

Нина Ивановна улыбнулась:

– Устроишься на работу – отдашь.

– Вот спасибочки! – обрадовалась Рита. Но тут же насторожилась: – А сколько?

– Да не бойся, много не возьму, – по-доброму усмехнулась Нина Ивановна. – Получишь зарплату – дашь столько, сколько захочешь.

– А если сбегу? Да еще обворую вас?

– Тогда я заявлю на тебя в полицию. Но надеюсь, что до этого не дойдет. Да ладно, не напрягайся, я пошутила. Все будет хорошо. Может, со временем найдешь себе комнату в общаге. Или устроишься на работу с предоставлением жилья.

Рита смотрела на Нину Ивановну с сомнением.

– Почему вы мне помогаете? – спросила она, глядя ей в глаза. – Только по-честному.

Нина Ивановна помедлила пару секунд, а затем нехотя проговорила:

– Пятнадцать лет назад я поссорилась с родителями и ушла из дома. Занималась черт знает чем, впуталась в одну нехорошую историю… В общем, если бы одна добрая женщина не подобрала меня и не отвела к себе домой – меня бы сейчас здесь не было. И вообще бы не было. Нигде. А теперь зови детей и пойдем!

Нина Ивановна поднялась из-за стола.

7

Нина Ивановна открыла дверь, включила в прихожей свет и посторонилась, впуская Риту и ее детей в квартиру.

– Ну, вот мы и дома, – с улыбкой сказала она. – Проходите и располагайтесь!

Рита подтолкнула вперед детей, потом вошла сама. Лизка с Лешкой тут же завертели головами, с восхищением глядя на красивую люстру, на вешалку из оленьих рогов, на красивые картинки, развешанные на стенах.

– Четкая у вас квартира, – вежливо похвалила Рита.

– Четкая? – не поняла Нина Ивановна.

– Крутая, – пояснил Лешка.

– Клевая, – нашла нужным добавить Лиза.

Нина Ивановна засмеялась.

– Спасибо за комплимент. Разувайтесь, вешайте куртки и проходите в гостиную!

В гостиной оказалось еще красивее и как-то совсем уж необычно и непривычно для Риты. На стенах – ни одного ковра. Мебели необычно мало: только диван, два кресла, несколько толстых полок с какими-то бесполезными статуэтками. Перед диваном – маленький столик, словно нарочно обшарпанный, а напротив дивана, на стене, огромный черный экран телевизора. Рита такие только в сериалах видела.

И ни тебе комодов, ни тебе серванта, да и ковер под ногами какой-то скучный, без узоров.

– Садитесь, где удобнее, – сказала Нина Ивановна. – А я пойду сделаю чай. Да соображу что-нибудь перекусить.

– Можно я вам помогу? – робко спросила Рита.

Нина Ивановна улыбнулась:

– Конечно. Только зови меня просто Нина. Да, и давай на «ты». Я на работе от этого «выканья» устаю. Договорились?

– Договорились, – сказала Рита.

…На кухне работа нашлась для обеих женщин. Рита нарезала сыр для бутербродов, а Нина заваривала какой-то особенный чай, отвечая на вопросы Риты.

– А муж у вас есть?

– Есть. Гражданский.

– Это как?

– Живем вместе, но не расписаны.

– А где он сейчас?

– В Рейкьявике.

– А это что? – не поняла Рита.

– Рейкьявик-то? – Нина Ивановна улыбнулась. – Город, конечно.

– Далеко от нашего?

– От нашего города?

– Да.

– Очень! Это в Исландии. Знаешь такую страну?

– Конечно. – Рита чуть покраснела и тихо проговорила: – Это… рядом с Америкой, да?

Нина Ивановна засмеялась:

– Не совсем. Но неважно. Знаешь, у меня и у самой в школе по географии был трояк.

Рита закончила с сыром и принялась нарезать ветчину.

– И чем ваш муж там занимается? – спросила она у Нины.

– Он писатель. Только пока не очень известный.

– Вот оно как. Писатель! Повезло вам. – Рита вздохнула. – А мой – просто алкаш.

– Да, – задумчиво проговорила Нина Ивановна, разливая чай по фарфоровым чашкам. – Алкоголь разрушил немало семей.

– А ваш-то не пьет? – поинтересовалась Рита.

– Ну, иногда случается. Любит красное сухое вино. Испанское, итальянское.

– Вы за ним приглядывайте, – назидательно сказала Рита. – С «сухарика»-то все и начинается. Сперва стакан-другой «Арбатского», потом портвешок, а там и до беленькой недалеко. Мой тоже со слабенького начинал. Сперва «Тещин погребок» пил, а потом сам не заметил как на «Дзедулину пляшку» перешел. Знаете такую?

– Э… да. – Нина Ивановна неуверенно улыбнулась. – Слышала.

– Ну, вот, – кивнула Рита, сооружая бутерброды с сыром и ветчиной. – Ну, а с «пляшки» уже перескочил на водяру. У мужиков это быстро.

– Ты его, наверное, ненавидишь?

Рита прервала свое занятие, задумалась, потом покачала головой и сказала:

– Да нет. Как ненавидеть-то? Одиннадцать лет вместе. Плохой был, да свой.

Нина Ивановна понимающе кивнула, хоть было видно, что она не совсем понимает чувства Риты и уж точно их не принимает.

– Ладно, – сказала Нина Ивановна, – теперь ставь тарелки на поднос. Будем пить чай в гостиной.

– Может, не надо? – нахмурилась Рита. – У вас там ковер такой красивый, а мои его хлебными крошками и чаем обгадят.

Но чаевничали все-таки в гостиной. Рита чувствовала себя неловко – ей было стыдно за свои манеры, за то, что дети чавкают, за то, что крошки падают на стол. И в то же время она впервые за долгое время чувствовала себя спокойной и защищенной от невзгод. Горечь из-за потерянных денег почти ушла, тоска по умершей Але тоже почти не давала о себе знать.

– Хорошо у вас тут, – сказала Рита, прихлебывая чай и оглядывая большую комнату.