Полковник против полковника E-Book

Максим Шахов

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Abenteuer, Thriller, Horror
• Serie: Спецназ. Группа "Антитеррор"
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 332

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Полковники ФСБ Виктор Логинов и Григорий Кащеев - смертельные враги. Да и как иначе: Кащеев - изменник, подавшийся в преступники, на его счету ряд террористических актов, и он продолжает проводить дерзкие акции на юге России. Логинов давно охотится за этим оборотнем, не раз загоняя его в угол, но Кащей ловок и изворотлив, как змея, и столь же коварен и опасен. Но сейчас ситуация явно не в его пользу: он заблокирован в подземном гроте, выход из которого только через глубокий колодец, выходящий в море. Неужели террорист уйдет и на этот раз?

Leseprobe

Максим Шахов Полковник против полковника

1

Моня высунулся из-за плеча растерявшегося сопящего Шварца и окинул быстрым взглядом территорию за аквариумом. Он сразу понял, что тут что-то не так, и повернул голову вправо. Тонкая труба, внутри которой уходил вверх к воздушному насосу электрический кабель, едва заметно дрожала. Моня мгновенно прижался спиной к стеклянной стенке, задрал пистолет и заорал:

– Он на аквариуме! По трубе залез!

Логинов и Шварц быстро вскинули оружие. В тот же миг вверху, на площадке обслуживания навороченного импортного насоса, раздался пронзительный металлический щелчок, и следом над Мониной усадьбой разнесся дикий, просто-таки нечеловеческий вопль. Тут же что-то тяжело плюхнулось в воду, и туда от углов огромного аквариума устремились два блестящих живых вихря.

– А-а-а! – зашелся в предсмертном крике съедаемый живьем человек.

– Ез! Ез! – донесся от уцелевшей фазаньей клетки радостный вопль. – Сработал капканчик!

Удивленный Логинов оглянулся. Вылезшая на карачках из фазаньего теремка Лизка с восторгом смотрела на верх аквариума. А там уже быстро расплывалось огромное бурое пятно. В нем отблескивали своими боками пираньи.

Сжав руку в кулачок, Лиза победно посмотрела на Логинова и крикнула:

– Будет знать в следующий раз, гад, как доверчивых девушек обманывать!..

Тут из-за плеча Логинова высунулся Моня.

– Эй! Я не понял, че за дела?! – рявкнул он. – А ну чеши сюда, звезда!

Лизка мгновенно утратила весь свой победный пыл и попятилась назад в теремок, из которого только что вылезла. Моня обогнул Логинова и крикнул:

– Вылезла из курятника и в темпе сюда! А то я щас Шварца подошлю!

Лизка выползла, прошлепала босыми ногами по фазаньим какашкам и вынырнула из клетки. В ее волосах торчали перья, ноги сверкали разодранными коленками. На ходу она быстро-быстро заговорила:

– Ну, Монечка, понимаешь, просто когда они меня украли и везли, Кащеев меня пытал! Сильно-сильно-сильно! – Тут Лизка очень ненатурально всхлипнула. – Ну и я ему сказала про миллион долларов, понимаешь?..

– Про какой, блин, миллион?.. – глухо спросил Моня.

– Как про какой? – затараторила быстро приближающаяся Лиза. – Про тот, который в аквариуме, на черный день! Но хоть он меня и пытал сильно-сильно-сильно, но я ему не сказала, Монечка, что миллион на дне! Я ему сказала, что он в насосе этом твоем итальянском…

– Охренеть не встать! – очумело моргнул, глядя на Логинова, Моня. – Я ж эту байду голимую насчет миллиона придумал в Одессе, чтоб тебе брелок втюхать. А Кащеев на нее как последний лох купился!

– На всякого мудреца довольно простоты! – хмыкнул Логинов.

В этот момент за стенкой бассейна что-то приглушенно цокнуло. Моня с Логиновым повернули головы и увидели опустившийся на дно обглоданный до костей труп. На его левой ноге хищно поблескивал зубьями лазерной заточки медвежий капкан.

– Так, а эту хренотень ты где взяла?.. – подобревшим голосом спросил Моня.

– В «Палладиуме»! – призналась Лизка. – Ну когда типа за гримом ездила!

– Эх! – вздохнул Моня. – Бахнуть бы тебе в глаз за твои фортели! Так ты ж вся в какашках, блин, потом фиг отмоешься!

2

Кащеев, одетый в форму украинской национальной гвардии, неслышно скользнул в густой тени за кустами к углу Мониного особняка. Он все еще не мог поверить в услышанное. Его, бывшего полковника Управления собственной безопасности и опера с двадцатипятилетним стажем, его, за кем уже почти год безрезультатно гонялась вся ФСБ, обманула тупая ялтинская проститутка. Как последнего лоха…

И сейчас Кащеев должен был быть мертв. Но его спасла счастливая случайность. Грабить Монину усадьбу на угнанном у украинских национальных гвардейцев танке «Термит» Кащеев первоначально собирался вдвоем с Якутом. Но в самый последний момент Якут все же уговорил его взять на дело третьего подельника – Крота.

Когда танк поджег телохранитель Мони Шварц, Якут направил горящую машину в Монин бассейн. Кащеев через нижний люк десантировался первым, за ним вывалился Крот. Его Кащеев сразу послал за миллионом к аквариуму. А сам под прикрытием уже неуправляемого танка незаметно сместился за бассейн, чтобы обойти Шварца с фланга.

Но тут невесть откуда возникший Логинов в камуфляже расстрелял Якута из «винтореза». Кащееву только и оставалось, что затаиться за бассейном. Посланный Логиновым на разведку Шварц в бассейн заглянул, а вот за него – не догадался…

Кащеев осторожно подался к просвету в кустах и высунул в него «АКСУ». До угла подсвеченного изнутри аквариума с пираньями было метров тридцать. Ближе всех стояла Лизка, за ней виднелся выряженный, как недостреленный афроамериканский рэпер, Моня. Его лысину прикрывала стильная уркаганская кепка от Армани, на голый торс была надета блестящая болоньевая куртка с пышным меховым воротником от «Дольче энд Габбана», под мышкой Моня держал черную трость с серебряным набалдашником в виде тонкой собачьей морды, в правой руке – пистолет. Моня и в самом деле был недостреленным, только не рэпером, а крымским бандитом. У него хватило ума смыться в Тибет и пересидеть пик кровавых разборок в Шао-Линьском монастыре. И вот теперь эта наглая рожа возглавляла созданную ею самой «Церковь истинного пути», то и дело мелькала на крымском телевидении и вообще каталась как сыр в масле…

Палец Кащеева невольно напрягся на спусковом крючке, выбрав слабину. Он едва удержался, чтобы тут же не полоснуть по самодовольной Мониной физиономии автоматной очередью, а заодно и по Лизке, которую Моня подобрал на ялтинской набережной и приспособил в качестве личной маникюрши, парикмахерши и визажистки.

Почти полгода Кащеев жил мечтой о мести ловкому бандиту, переквалифицировавшемуся в церковного настоятеля. Ведь сперва Моня со Шварцем выловили его в Алуште и передали ФСБ в собачьем наморднике, а потом, когда Кащеев бежал из Москвы, Моня снова настиг его в Одессе и сбросил в море в закрытом экскаваторном ковше.

Но пока что стрелять было нельзя. Еще один заклятый враг Кащеева, полковник Управления по борьбе с терроризмом ФСБ Логинов, едва выглядывал из-за угла аквариума. А он был не просто опытнейшим оперативником, а бывшим «альфовцем». Так что «гасить» в первую очередь нужно было именно Логинова, причем наверняка. И Кащеев, припав к автомату, стал ждать удобного момента…

3

– Здравия желаю, товарищ генерал! Это Логинов! – быстро проговорил в трубку Виктор. – Со скальпом Кащеева не сложилось, но мощи завтра утром в Чкаловский доставлю!

– Какие мощи, полковник?

– Кащеевские, товарищ генерал! Он в Монин аквариум к пираньям нырнул!

– Как это нырнул, полковник?

– Ну, это долго рассказывать, товарищ генерал, я потом в рапорте все опишу! А сейчас наши должны уже на флотском «газике» подъехать, так что вы, товарищ генерал, насчет борта позвоните, пожалуйста! Чтоб предоставили без проблем! А то летуны «двухсотых» очень возить не любят! Начнут стрелки переводить!

– Хорошо, полковник! Вы там не сильно наследили?

– Да я нет! Но Кащеев напоследок от души погулял! На танке…

– Как на танке?!

– Да не на нашем, товарищ генерал! У братьев-славян позаимствовал!

– А-а! Понятно… Тогда не рассиживайтесь там! Прямиком на аэродром! И отзвонитесь, как только за КПП въедете!

– Есть, товарищ генерал! – быстро сказал Логинов.

В этот момент сверху донесся предупредительный окрик Шварца:

– Поберегись! Майнаю!

Сверху на крюке с длиннющей ручкой, приспособленном для чистки аквариума, опустился труп Кащеева. Вернее то, что от него оставили пираньи. Лизка с приглушенным вскриком отступила за спину Мони.

Едва мокрое тело плюхнулось на землю, из-за угла аквариума с глухим рыком выскочил брюхастый, словно бы беременный, питбуль Мурзик. Вцепившись мертвой хваткой в торчащий между зубьями капкана берц и присев на передние лапы, пес преданными глазами уставился на Моню.

Однако тот на этот дешевый трюк не купился и с размаха пнул Мурзика:

– Пошел вон, говнюк!

Пес с жалобным визгом отпрыгнул и, поскуливая, умотал за угол. Моня проорал ему вслед:

– Все! Закончилась твоя лафа, дармоед! Готовься на приписную комиссию в военкомат! И на границу! Погрызешь там казенных мослов, научишься, блин, родину любить!

Сверху по лестнице от площадки для кормления начал спускаться Шварц. В этот момент у Логинова в руке зазвонил телефон.

– Да, Плотников! – быстро ответил он. – Да! Наверх и сразу во двор! Ворота открыты! За дом завернете два раза, увидите!

– Едут? – спросил Моня.

– Едут! – кивнул Логинов и оглянулся. – Да, Монь, придется тебе пока с загранпоездкой повременить…

Моня окинул тоскливым взглядом разгромленное подворье и вздохнул:

– Еще и куры, черт, разбежались! До утра теперь ловить придется… Слышь, Вить, я лично против тебя ничего не имею, но дружба с вашей конторой мне в последнее время что-то дорого обходится. Так что ты это, Витя, в Крым пока не приезжай, ладно? Лучше в свои Сочи! Там и Олимпиада, и вода потеплее… Чтоб я хоть отстроился! Мне и так теперь, наверное, придется кредит льготный брать как инвалиду детства!

– Шутишь, что ли? Какой из тебя инвалид?

– Как какой? Обычный! Мне и пенсию в собесе насчитывают! А как бы я иначе от армии закосил? Пригодится теперь справочка! А то мне в банк и закладывать нечего! «Линкольн» – на обществе глухонемых, усадьба – на многодетном брате. Так что еще одного твоего приезда, Витя, я не выдержу! По миру пойду… Разносить искры истинной веры, блин!

4

Руки и шея Кащеева затекли, но он продолжал целиться, боясь упустить момент. Чертов Логинов все никак не выходил из-за аквариума – ни во время доклада в Москву, ни когда сверху на крюке опустился труп обезображенного пираньями Крота. И только когда Логинову позвонили, он наконец сделал шаг вперед.

Кащеев уже дернул палец на спусковом крючке, но в этот момент Логинова перекрыл спрыгнувший сверху Шварц. Кащеев едва сдержался, чтобы не выматериться от досады. Габаритами Шварц не только не уступал, но, пожалуй, даже превосходил «железного» калифорнийского губернатора-терминатора. Так что директрису он перекрыл намертво.

И тут со слов Логинова Кащеев вдруг понял, что флотский «газик» уже внизу, на Хаджибеевской слободке. Это означало, что замначальника контрразведки ЧФ Плотников с морпехами через две-три минуты будут у ворот усадьбы Мони. Кащеев мгновенно пригнулся и подался назад. У него еще было время, чтобы выбраться из мышеловки. Но только при условии, что он себя не обнаружит.

Кащеев, в отличие от Логинова, не прошел школу «Альфы», но оперативного опыта у него было даже побольше. Так что скрытно передвигаться, особенно в городских условиях, он мог не хуже профессионального спецназовца.

И Кащеев тут же ужом устремился к углу особняка Мони. Он был уже в метре от него, когда сзади вдруг зашуршало в кустах. Кащеев тут же метнулся за угол, резко развернув автомат. И замер от неожиданности.

На том самом месте, где Кащеев только что целился в своих врагов, выглядывала из кустов морда питбуля. Пес смотрел на Кащеева, чуть наклонив голову набок. Он явно колебался.

Лоб и нос Кащеева мгновенно покрылись испариной.

Он не мог стрелять, несмотря на то, что его «АКСУ» был с глушителем. Слишком близко было до аквариума. И двинуться с места Кащеев тоже не мог, поскольку в этом случае у пса сработал бы рефлекс преследования.

– Хорошая собака… – пошевелил пересохшими губами Кащеев. – Не трогай меня, и я не трону тебя. Зачем нам вдвоем умирать, верно?

Питбуль наморщил нос и вдруг обиженно покосился назад. Он явно вспомнил болезненный Монин пинок. В следующий момент Мурзик с шуршанием вылез из кустов. Его огромный живот только что не волочился по земле. Поэтому питбуль тут же плюхнулся на траву и широко зевнул. Всем своим видом он словно бы показывал – ладно, я тебя не видел, вали.

– Хороший пес! – прошептал Кащеев и подался назад, за угол.

Здесь он на миг замер, но никаких подозрительных звуков не расслышал. Питбуль не собирался его преследовать, и Кащеев метнулся вдоль стенки дома к воротам. Он мчался со скоростью, которой мог бы позавидовать не один чемпион по бегу. Ведь у спортсменов на кону, как правило, всего лишь фальшивые «золотые» медали. У Кащеева на кону была жизнь.

Перед последним углом Мониного особняка он на миг притормозил. Осторожно выглянув, Кащеев увидел разгромленное танковой скорострельной пушкой здание КПП, сбоку от которого зияли рваной дырой проломленные ворота усадьбы. К счастью, ни возле них, ни за ними никого видно не было. Пока.

И Кащеев рванулся к пролому прямиком через газон. Ветер буквально свистел в его ушах, в висках стучала кровь. С другой стороны, от Хаджибеевской слободки Симферополя к воротам приближался флотский «ГАЗ-66».

Особняк Мони располагался на горе, преодолеть крутой подъем старому движку грузовика было непросто. Однако его натужный гул неумолимо нарастал. Кащеев слышал его все отчетливее. И понимал, что счет идет уже не на секунды, а на мгновения.

Проскочив ворота, Кащеев тут же рванулся влево и сиганул вниз, в темноту, на крутой склон. В следующий миг гул движка выровнялся – «газик» выбрался на небольшой прямой участок дороги, ведущий к воротам.

Кащеев кувыркался вниз, пытаясь понять, заметили его или нет. Однако ни криков, ни топота «берцев» морпехов сверху слышно не было. И Кащеев вдруг понял, что ему удалось уйти и на этот раз. Это было почти невероятно, но он был жив. Назло всем своим врагам…

5

В тентованном кузове флотского «газика» яблоку было негде упасть. Кроме взвода морпехов в нем тряслись несколько сотрудников Управления контрразведки ЧФ, их начальник капитан первого ранга Плотников, Логинов, Моня, Шварц и Лизка. На дне кузова, наспех замотанные в шуршащую пленку, подрагивали два трупа.

Моня, успевший переодеться в «адидасовский» спортивный костюм, сквозь отверстие в тенте таращился наружу. Наконец он повернул голову к Логинову и быстро сказал:

– Вот тут будет нормалек!

Плотников немедленно приложил к губам рацию и скомандовал:

– Стоп машина!

«ГАЗ-66» сбросил скорость и остановился у темных развалин какого-то клуба на окраине Симферополя. Плотников в темноте скомандовал:

– Тент!

Сидящий сзади морпех быстро расстегнул края тента и откинул их. Первым в проем высунулся Шварц. Повертев головой по сторонам, он перекинул ногу через борт. Борт жалобно скрипнул, лесенка крякнула под тяжестью гиганта, но ничего не лопнуло, так что Шварц спрыгнул на землю вполне благополучно.

Его огромная тень метнулась к развалинам, несколько секунд спустя Шварц снова приблизился к машине и глухо сообщил:

– Чисто!

Лизка ухватила Логинова за руку и шмыгнула носом.

– Ой, Витя, я ж тебя так и не познакомила с Каролинкой…

Моня подтолкнул Лизку к выходу.

– Давай в темпе, звезда! Некогда сопли распускать!

Лизка наспех чмокнула Логинова в нос, шагнула вперед и задрала ногу через борт, отчего сидящие по бокам проема морпехи невольно напряглись. Моня быстро ткнул Логинову ладонь.

– Ну все, Витек! Бывай! Если не пришлешь открытку к Новому году, я не обижусь!

– Взаимно, Моня! – кивнул Логинов.

Шварц подхватил выбравшуюся на лестницу Лизку и словно пушинку опустил на дорогу. Инвалид детства Моня просто сиганул через борт, едва коснувшись его одной рукой. В тот же миг Плотников скомандовал в рацию:

– Полный вперед!

«Газик» рывком тронулся с места, тент на кузове опустился.

6

Кортеж из нескольких джипов несся по евпаторийской дороге, рассекая ночь светом слепящих фар. Четверка словно привязанных друг к дружке мощных машин приближалась к Симферополю. Впереди, изредка покрякивая сиреной на обгоняемые авто, шел «Лэндкрузер» охраны. За ним несся красавец «Линкольн». Замыкали кортеж аляповатый, похожий на беременного таракана «Шевроле Сабурбан» и второй «Лэндкрузер».

В «Линкольне» находился двойник Мони. Он несколько нервничал, поскольку не понимал причины столь спешного возвращения в Симферополь. Однако спросить об этом у начальника Мониной охраны двойник так и не решился. Тот выглядел слишком хмурым и всю дорогу угрюмо таращился в окно.

7

– Едут! – повернулся Шварц от дороги.

– Наконец-то! – недовольно сказал Моня.

Проводить время в развалинах клуба было удовольствием ниже среднего. Пока троица выбиралась из них, кортеж из четырех джипов остановился. Моня со Шварцем и Лизкой подошли к «Линкольну Навигатору». Навстречу им выскочил начальник охраны.

– Вы в порядке? – быстро спросил он.

– Полном, – буркнул Моня, ныряя в пахнущее кожей нутро джипа.

– Добрый вечер… – поздоровался двойник.

– Охренительно добрый! – плюхнулся на сиденье Моня. – Давай в джип охраны и на конспиративную квартиру!

Двойник тут же подался к дверце, но в последний момент решился спросить:

– А что случилось?

– Форс-мажор, – не стал вдаваться в подробности Моня. – Гастроли по Крыму отменяются, но на твоем гонораре это не отразится…

8

«ГАЗ-66» миновал КПП аэродрома. Логинов тут же вытащил телефон и позвонил. Несмотря на то, что в Москве была уже поздняя ночь, замдиректора ФСБ ответил сразу:

– Да!

– Логинов, товарищ генерал! Мы уже на территории аэродрома!

– По дороге никаких происшествий? – быстро спросил замдиректора.

– Никак нет! Без инцидентов! Нападение на усадьбу Кащеев с подельником совершили под прикрытием салюта, так что украинские власти пока не в курсе случившегося…

– Ну слава богу! – облегченно вздохнул замдиректора. – Наконец-то эпопея с Кащеевым закончилась. Поздравляю, полковник!

– Служу России, товарищ генерал! К кому мне обращаться насчет борта?

– Борт для погрузки должны предоставить в течение получаса! Если будут проблемы, обращайтесь непосредственно к командующему ЧФ, он в курсе! Если и это не поможет, доложите мне… Тогда кто-то точно лишится погонов!

– Понял, товарищ генерал!

9

– Это нормально? – спросил Моня, ткнув пальцем в бассейн.

Пока кучка украинских военных, спешно прибывших в разгромленную Монину усадьбу, таращилась на утонувший танк, Моня в «адидасовском» спортивном костюме толкал речь.

– Не, я, конечно, понимаю, что в армию щас нормальных фиг заманишь! Но я, пацаны, плачу налоги! И как налогоплательщик я, блин, надеялся, что моя армия меня бережет! В натуре! А чего получается? Я спокойно еду в Евпаторию, чтобы облегчить страдания страждущих и наставить на путь истинный заблудших, а в это время какой-то пьяный или обкуренный вояка на танке врывается в мой мирный дом, мочит моих охранников и разносит вдребезги-напополам все что можно!

Здесь Моня покосился через плечо на своего адвоката Байрак-Бубердыева, наполовину крымского татарина, наполовину украинца. Тот стоял чуть позади одетого в спортивный костюм Мони с папкой в руках. Адвокат был в дорогом костюме и при галстуке, его яйцеобразную голову украшала блестящая лысина, окаймленная с боков и сзади «опушкой» черных волос. Байрак-Бубердыев едва заметно кивнул, и Моня продолжил:

– В общем, я как налогоплательщик и гражданин получил глубокую моральную травму! Мои патриотические, религиозные и гражданские чувства оскорблены! Потому что, согласитесь, пацаны, трудно любить родину, если ее долбаные защитники врываются в твой дом на танках!

«Пацаны», среди которых были военный прокурор Крыма, заместитель начальника Южного оперативного командования и командир Отдельного корпуса нацгвардии, тем временем закончили глазеть на утонувший в Монином бассейне «Термит» и растерянно переглянулись.

Моня расстегнул на груди молнию спортивного костюма и почесался. Байрак-Бубердыев подался к его плечу и что-то негромко сказал на ухо. Моня кивнул.

– Так че, пацаны? – спросил он, продолжая чесать грудь. – Мне созывать пресс-конференцию и готовить жалобу в Страсбургский суд по правам человека?

– Не надо огласки! – быстро сказал командир Отдельного корпуса нацгвардии. – Мы свяжемся с Киевом и, уверен, найдем средства компенсировать нанесенный вам материальный ущерб!

– А моральный? – посмотрел на покореженные фазаньи клетки Моня. – Ваши ж подчиненные мне курей заиками, блин, сделали! Я ж теперь на одном ветеринарном логопеде разорюсь, в натуре!

10

Транспортный «Ан» с опущенной аппарелью стоял неподалеку от рулежной полосы. Внутри огромного чрева самолета разносились приглушенные голоса, это морпехи по-быстрому выгружали из «газика» трупы Кащеева и его подельника. На всякий случай Логинов распорядился загнать машину внутрь самолета, хотя ночной аэродром был пустынным.

Логинов с Плотниковым молча курили у аппарели. По ней протопали «берцы» командира взвода морпехов. Логинов и Плотников оглянулись. Командир взвода доложил:

– Порядок! «Двухсотых» загрузили!

– Молодцы! – кивнул Логинов. – Тогда выгоняйте машину и свободны!

Движок «газика» заработал, Логинов и Плотников отошли в сторонку. Бросив окурки и тщательно затушив их ногами, они протянули друг другу руки.

– Ну все, Плотников, давай! – сказал Виктор. – Успехов! Будешь в Москве, звони!

– Давай, Логинов! Всегда рад тебя видеть! Дадут отпуск, приезжай!

– Спасибо, но я лучше в Турцию! Там как-то поспокойнее…

11

По одну сторону длинного стола в штабе Отдельного корпуса нацгвардии сидела куча украинских военных. За ними под стенкой торчали адъютанты, референты, консультанты и прочая шушера.

По другую сторону штабного стола, покрытого зеленым сукном, располагались Моня в «адидасовском» спортивном костюме и Байрак-Бубердыев. За ними под стенкой маячил Шварц со сложенными на ширинке руками.

За покрытым зеленым сукном столом разворачивалось целое сражение. Местные, крымские и спешно прилетевшие ночью из Киева генералы и полковники превосходили противника численно, но все козыри были на руках у Мони и его адвоката.

В вытащенном из бассейна «Термите» был обнаружен труп майора нацгвардии. Ни алкоголя, ни наркотиков в его крови не нашли, однако он мог просто сойти с ума. С другой стороны, в чем-либо обвинить Моню не представлялось возможным – в момент нападения тот находился в Евпатории, что могли подтвердить сотни свидетелей.

– Пацаны, – приложил руку к груди Моня. – Любой другой на моем месте, вернувшись домой после миссионерской поездки к своей пастве и обнаружив в бассейне своей разгромленной усадьбы танк, с ходу обзвонил бы все агентства и засветился бы на всех каналах! Но я поступил, блин, как патриот и гражданин! И теперь вы рассказываете мне, что в бюджете на этот год не предусмотрены средства на выплату компенсации за разгром моей усадьбы!

– Но это действительно так, многоуважаемый! – подал голос начальник Военно-юридической службы. – Это юридический факт, который невозможно ни оспорить, ни обойти! В бюджете действительно не предусмотрены такие расходы. Поэтому должностное лицо, которое осуществит выплату, автоматически подпадет под действие статьи Уголовного кодекса о незаконном расходовании бюджетных средств. Со всеми вытекающими последствиями!

Тут представитель Военно-юридической службы посмотрел в сторону заместителя Главного военного прокурора. Тот закивал:

– Абсолютно верно. В этом случае ГВП будет просто обязана возбудить уголовное дело в отношении такого должностного лица!

Слово «возбудить» заместитель главного военного прокурора, как это принято у прокурорских во всем СНГ, произнес с ударением на втором слоге. Моня начал психовать:

– Пацаны, это, конечно, не мое дело, но ваши ж долбаные защитнички родины каждый год отчебучивают чего-нибудь такое – то, блин, ракетой жахнут по жилому дому, то над Черным морем гражданский самолет собьют…

– Это вне нашей компетенции! Бюджет утверждает законодательная ветвь! Все претензии к Раде!

– Так а мне че, по миру, блин, идти?! У меня ж одних курей на десять штук зелени по Хаджибеевской слободке разбежалось!

– А вы что, разводите кур? – удивился один из киевских генералов.

– Дело не в домашней птице! – веско сказал Байрак-Бубердыев. – Хотя ее содержание является законным правом моего клиента! Дело в том, что вы просто толкаете нас на огласку этого прискорбного инцидента! У нас просто не остается другого выхода! Боюсь, мы будем вынуждены обратиться с открытым письмом к гаранту Конституции, а также предъявить иск в общегражданский суд!

– Да! – отодвинул стул Моня. – Я, пацаны, патриот и все такое, но превращаться в бомжа из-за того, что в бюджет не заложили компенсацию за маневры в моей усадьбе, не собираюсь. До встречи в Страсбурге, короче! Шварц, в темпе звони в корпункты «Первого канала», «РТР», «Интера» и «Плюсов»…

12

Турбины «Ана» монотонно гудели. Огромный самолет несся в ночном небе в Москву. Единственный его пассажир – Логинов – дремал в грузовом отсеке, растянувшись на скамейке и прикрывшись ватником.

На полу, под брезентом, лежали два трупа, вывезенные на флотском «газике» из усадьбы Мони. Логинов повернулся набок и, на миг приоткрыв глаза, мазнул по ним взглядом. Один из трупов чуть сдвинулся к противоположному борту. Однако в этом не было ничего удивительного – из-за вибрации Логинов и сам ездил туда-сюда на скамейке. Поэтому Виктор прикрыл голову бушлатом и снова задремал.

Едва его дыхание стало ровным, дальний труп вдруг сдвинулся к краю брезента. После этого он снова замер. Прошло около минуты, и труп снова скользнул по полу к скамье противоположного борта, предназначенной для размещения десантников. В этот момент Логинов вдруг пошевелился и что-то пробормотал.

Движение под брезентом мгновенно прекратилось. Около пяти минут в чреве «Ана» раздавались только мерное гудение турбин да едва слышное посапывание Логинова. Потом к этим звукам добавился приглушенный шелест. Одновременно под брезентом прошла вроде как медленная волна. Это было очень похоже на то, как будто кто-то изнутри разрезал целлофановый кокон.

Наконец шелест затих, и с осторожным шуршанием дальний от Логинова труп заскользил под брезентом к краю. А потом из-под него высунулась вроде как окровавленная рука. Вид она имела вполне натуральный, однако в чреве «Ана» вдруг ощутимо повеяло легким клюквенным запахом…

13

Байрак-Бубердыев в сдвинутых на кончик носа стильных очках, состоящих только из нижних половинок, вдумчиво читал шестой или седьмой вариант «мирового соглашения». Моня, откинувшись на спинку штабного стула, курил сигарету «Жириновский-ультра». Он изо всех сил старался изображать из себя жертву украинской военщины, но в глазах Мони сверкали победные огоньки.

Байрак-Бубердыев дважды прочитал последнюю страницу, после чего снял очки и устало провел пальцами по переносице. Моня выпустил дым и негромко спросил:

– Ну?

– Надо подписывать, пока не передумали! – подавшись к Моне, прошептал адвокат.

Моня нарочито нахмурился и, подавшись к столу, расплющил сигарету в аляповатой штабной пепельнице. После этого он побарабанил пальцами по столу и наконец произнес:

– Ладно, пацаны, хоть мой адвокат и считает, что это грабеж средь бела дня, но я, как Кеннеди, думаю не о том, что может сделать страна для меня, а о том, что я могу сделать для страны…

По генеральско-полковничьему ряду по другую сторону стола пронесся вздох облегчения. Моня картинно задрал руку. Шварц вложил в нее трехсотдолларовую ручку «Паркер» с золотым пером. Моня потянулся рукой к поданному адвокатом листу, но прежде, чем поставить свою закорючку, веско сказал:

– Только смотрите, пацаны, если хоть один из пунктов договора не будет выполняться, я переступлю через свой патриотизм и доведу все до мировой общественности! Вас, я слышал, и так в Брюсселе не очень-то ждут, а после этого, боюсь, не то что в НАТО, а даже в бывший Варшавский договор не примут!

14

Многотонный «Ан» приближался в начавшем светлеть небе к Москве. Все системы самолета работали нормально, погодные условия были вполне сносными. Экипаж доложил об этом в контрольной точке и спокойно продолжал полет.

В огромном грузовом отсеке сном праведника спал полковник Управления по борьбе с терроризмом Логинов. Он спокойно посапывал под бушлатом. А в нескольких метрах от него, у противоположного борта, из-под брезента осторожно вынырнул человек в залитой кровью форме украинского национального гвардейца.

Его монголоидное лицо напоминало застывшую маску. И это действительно была маска. Покосившись на Логинова, оживший труп потянулся окровавленными руками к своей шее и с легким шуршанием стащил маску со своей головы.

В следующую секунду Кащеев, а это оказался он, выхватил пистолет и нацелил его на Логинова. Губы предателя исказила кривая ухмылка. Не сводя пистолета с Виктора, Кащеев наклонился и выудил из-под брезента небольшой запасной парашют из комплекта десантников. В отличие от основного, он не гарантировал бестравматического мягкого приземления, но для опытного парашютиста его было вполне достаточно.

Кащеев, продолжая целиться, закинул на плечо левую лямку, потом быстро перехватил пистолет в левую руку и нацепил на себя парашют полностью. Быстро управившись с застежками, Кащеев снова взял пистолет в правую руку и двинулся к Логинову.

Теперь, когда парашют был на нем, Кащеев мог расстрелять Логинова и на расстоянии, не опасаясь, что из-за случайных пулевых повреждений самолет вдруг начнет падать. Однако Кащеев хотел, чтобы Логинов перед смертью увидел его и помучился. Он не собирался убивать Логинова вообще. Он хотел его ранить и оставить истекать кровью на борту обреченного самолета.

Поэтому, подойдя к Логинову, Кащеев осторожно тронул его за плечо левой рукой и тут же подался назад…

15

Моня вышел на террасу и блаженно потянулся, прищурившись на солнце. Крепким сном праведника он проспал двенадцать часов. На Моне были спортивные трусы и красное атласное кимоно с иероглифами, на ногах – шлепки «Дольче и Габбана». Подойдя к ограждению террасы, Моня оперся о него широко расставленными руками и окинул свое подворье взглядом грозного римского прокуратора.

Сверху двор напоминал муравейник. Или Храмовую гору, на которой копошились рабы. Раздетые до пояса солдаты с тачками, лопатами, кирками и прочим шанцевым инструментом, как и было оговорено «мировым соглашением» между Моней и командованием украинской нацгвардии, с самого утра приступили к ликвидации последствий нападения Кащеева.

Рожу Мони искривила довольная ухмылка. Государство, конечно, на то и существует, чтобы более ловкие его граждане на законных основаниях могли присваивать себе результаты труда остальных сограждан, но «развести» силовые структуры – это был высший пилотаж.

Моня повернулся и рявкнул:

– Шварц! Шварц!

– Чего? – донеслось из открытой двери террасы.

– Где мой завтрак?

– Уже накрыл!

– Тогда все убирай и тащи стол сюда!

– Чего? – после паузы отозвался Шварц, высунувшись на террасу.

– Чего-чего! Здесь, говорю, накрой! Чтоб я мог контролировать процесс! А то ж за этими вояками, блин, глаз да глаз нужен!

16

Логинов резко откинул бушлат, собираясь тут же броситься Кащееву в ноги. Однако вместо Кащеева он увидел склонившегося над ним второго пилота. Тот, невольно вздрогнув, сказал:

– Подходим к Москве, сейчас начнем снижение… Вы в порядке?

Логинов метнул быстрый взгляд на брезент, прикрывавший трупы. Брезент был в порядке, и Логинов окончательно понял, что ему все просто приснилось.

– Да, спасибо! – кивнул Виктор.

Второй пилот направился к лестнице, ведущей к кабине. Логинов опустил ноги со скамейки и посмотрел ему вслед. Потом снова перевел взгляд на тускло блестящий в свете ламп брезент.

– Твою мать! – тихо проговорил Виктор, проведя рукой по лицу.

Изнурительная охота на Кащеева не прошла даром. Измочаленный нервным перенапряжением организм нуждался в отдыхе. Логинов посмотрел в сторону кабины. Второй пилот уже поднялся по лесенке и как раз закрыл за собой дверь.

Логинов тут же потянулся к карману и выудил сигареты. Курить на борту, тем более при взлете-посадке запрещено. Но сейчас Логинову было просто необходимо сделать несколько затяжек…

17

Снизу Моня походил на режиссера военно-патриотического фильма. Он возвышался над ограждением террасы на высоком удобном кресле. Перед ним на штативе стояла подзорная труба. Торчащий рядом Шварц держал мегафон, от него тянулся провод к правой руке Мони, в которой тот держал микрофон.

Моня обшаривал подзорной трубой подворье и, благодаря многократной оптике, без труда выявлял халтуру в работе военных строителей. Нацелившись на уже разваленное и вновь возводимое от фундамента здание КПП, Моня приложил микрофон ко рту и нажал кнопку. Двор огласил его свирепый голос.

– Эй, конопатый, блин, ты швы раствором чего мне не заполняешь? Конопать, а то я тебя так отконопатю, невеста родная не узнает, в натуре! Или ты цемент жалеешь? Так не жалей, он казенный! А ты, рыжий, ровнее кладку гони, а то перекладывать будешь! Криво можешь на генеральских дачах гальюны класть, а у меня, блин, клади по отвесу! А то я тебе его засуну в задницу так, что ни один лепила не достанет!

Личный состав строительного батальона был почти целиком набран из западноукраинских потомственных зодчих, успевших к моменту призыва отточить навыки строителей на заработках в Москве. На Монины замечания солдатики реагировали нервно:

– От падлюка, гирше, аниж гауляйтер в концтабори! Мэни б на хвыльку сюды дидив «шмайсэр» зи схрону, я б його пошинкував на капусту! Разом з отым одороблом-охоронцэм!

– А оту його лярву сракасту спэрва б поставыть раком, а потим засунуть йий в гузно палюгу…

Моня этих разговоров не слышал, а если бы и слышал, то ничего бы не понял, поскольку в украинском языке был не силен. Его настолько захватил процесс обозревания территории через подзорную трубу, что он совсем не обращал внимания на ближайшие подступы.

А там, под самой террасой неведомо откуда возник товарищ в армейской форме, в респираторе и строительных очках, закрывавших практически все лицо. Присев за перевернутой строительной тачкой, товарищ поднял странного вида пистолет. В тот же миг раздался сухой звук выстрела.

Припавший к окуляру Моня среагировать на него не успел. Осколки подзорной трубы брызнули в стороны, Моня с грохотом рухнул с креслом на террасу и заорал, держась за глаз и корчась от боли:

– Стреляй, Шварц, стреляй!!!

18

«Ан» с глухим хлопком коснулся задними колесами бетонки, чуть подпрыгнул и благополучно выровнялся, ткнувшись в полосу и передним шасси. Логинов десятки раз возвращался на Чкаловский после выполнения заданий, но в этот раз ощущение было особенным.

Охота за Кащеевым растянулась на долгие месяцы. И только оказавшись на московской земле, Виктор вдруг осознал, что все действительно позади. И на него разом навалилась легкая эйфория.

Он не ощущал усталости и словно во сне передал два «двухсотых» специально прибывшим на ведомственной «труповозке» сотрудникам, которые должны были доставить «груз 200» в специальное бюро судмедэкспертизы. Отзвонившись начальству и получив три отгула, Логинов рухнул в своем грязном камуфляже на заднее сиденье «Ауди А6» гаража центрального аппарата ФСБ и всю дорогу до дома смотрел в окно.

Только теперь он понял, как соскучился по Москве. За время его отсутствия в районе Сокола на Ленинградке успели открыть первую очередь многоуровневой развязки. Работы продолжались, по бокам дороги бенгальскими огнями то и дело вспыхивала электросварка.

Вскоре показался и дом Виктора у «Динамо». На другой стороне проспекта тоже что-то строили. Москва менялась и хорошела, особенно отчетливо это было заметно после длительного отсутствия.

Попрощавшись с водителем у подъезда, Логинов поднялся к себе и с ходу принял душ. Потом прошлепал на кухню и вскрыл банку тушенки из НЗ, специально хранящегося в холодильнике для таких вот возвращений. Хлеб в пакете успел покрыться сине-буро-зеленой плесенью, но в НЗ у Логинова были и галеты.

Соорудив себе парочку вполне сносных бутербродов, Логинов принес из бара бутылку водки и набулькал почти полный граненый стакан. Выпив и закусив, Виктор прошел в комнату, упал на диван и мгновенно уснул крепким сном без сновидений.

19

Шварца, как и Моню, выстрел застал врасплох. Открыть ответный огонь он не мог, поскольку торчал на террасе без оружия. Впрочем, Шварц не сплоховал. Метнувшись к ограждению террасы, он швырнул вниз мегафон и выбил им оружие из руки киллера. Тот вскрикнул и бросился наутек. Шварц с воплем перемахнул через ограждение.

Приземлился он более-менее удачно, но в розовые кусты. С воплем выдравшись из них, Шварц рванулся за киллером. Тот мчался к углу дома. Оружия у него не было. Шварц тремя гигантскими прыжками настиг свою жертву и взмахнул огромной лапищей.

Пудовый кулак угодил киллеру в голову и отбросил к стенке. Стукнувшись о нее, киллер растянулся на узкой отмостке. В этот момент из-за кустов выскочили двое охранников с пистолетами.

– Вяжите его! – рявкнул окровавленный Шварц. – Моне глаз выбило!

20

Первый день после возвращения в Москву выдался сумбурным. Проснулся Логинов поздно, побрился и сразу отправился в ближайший универсам за покупками. На обратном пути он заглянул в почтовый ящик, который оказался забит неоплаченными счетами. Там же обнаружились и два последних предупреждения – Ростелеком и компания-оператор кабельного телевидения грозились отключить квартиру Виктора от связи с внешним миром.

Поэтому остаток дня Логинов провел за заполнением и оплатой счетов, а когда освободился, выяснил, что его подчиненные майор Горов и капитан Аникеев находятся в командировке. Таким образом, необходимость в обязательных посиделках по поводу возвращения из командировки в каком-нибудь ресторане отпала сама собой.

Это Логинова сильно не расстроило, он просто завалился после плотного ужина на диван перед телевизором, посмотрел какой-то жутковатый боевик, потом слезливую мелодраму, а потом просто щелкал программы, пока не уснул под бизнес-канал. Там эксперт с козлиной бородкой бодро вещал, что эра доллара закончилась бесповоротно. И валюте дяди Сэма уже не подняться, поскольку цены на нефть в ближайшем обозримом будущем падать не собираются…

21

В огромном Монином кабинете стояла гробовая тишина – как в доме покойника. Шварц, вся рожа которого была залеплена узкими полосками пластыря, держал под стенкой за шиворот киллера. Тот был уже без респиратора и очков, правая половина его лица чудовищно распухла и имела розовато-синюшный оттенок. Монин адвокат Байрак-Бубердыев в черном костюме с похоронным лицом восседал сбоку за Мониным столом.

Под противоположной стенкой на кожаном диване расположились трое офицеров. Один из них был командиром строительного батальона, второй – начальником инженерной службы гарнизона, третий – представителем военной прокуратуры. Лица всех троих выражали подобающую случаю скорбь.

Байрак-Бубердыев открыл свою папку и с легким шелестом выложил на стол несколько отпечатанных листов. После этого адвокат извлек из кожаного, отделанного изнутри бархатом футляра свои стильные очки без верхних половинок и надел их.

Только покончив с этим, Байрак-Бубердыев нарушил тишину:

– Мною подготовлено официальное заявление по поводу случившегося, однако, в целях экономии времени, я воздержусь от его чтения. В то же время считаю своим долгом заявить, что случившееся напоминает тщательно спланированную акцию, направленную на устранение моего клиента…

– Но, позвольте, зачем же… – начал было начальник инженерной службы.

– Не позволю! – перебил его Байрак-Бубердыев. – Потому что за трое суток военнослужащими совершено уже второе покушение на моего клиента!

– Да не говорите вы ерунды, адвокат! Тоже мне спланированное покушение нашли – случайный выстрел дюбелем из строительного пистолета! – нервно махнул рукой начальник инженерной службы.

– Да какая разница, что использовано в качестве оружия? Важен факт!

– Да какой факт – элементарное головотяпство и нарушение правил безопасности при проведении строительных работ!

– Стоп, товарщи! Давайте прекратим эту бесполезную перепалку! Прокуратурой по горячим следам проведен опрос причастных к данному инциденту. Невольному его виновнику, – здесь представитель военной прокуратуры кивнул на задержанного Шварцем киллера, – бригадир-командир отделения поручил как можно быстрее починить строительную тачку. При этом он самоустранился от контроля за производством работы. А его подчиненный проявил инициативу, самовольно решив использовать строительный пистолет. Его хранение также не было налажено должным образом. Так что все случившееся не более чем цепь, согласен, вопиющих нарушений, которые, однако, по самой своей сути не могли иметь умысла на совершение покушения.

Тут наконец подал голос сам Моня. Он угрюмо сидел в своем кресле, прижимая к правому глазу пакет со льдом.

– Так а если бы этот фуцын попал не в стекло, а мне в лобешник? Какая бы мне была разница, был в его действиях умысел или нет? Вы че, гоните, пацаны? Сперва какой-то, блин, майор громит на танке мою усадьбу! Потом какой-то салага лупит по мне прямой наводкой из строительного пистолета! А теперь чего – с самолета двухсоткилограммовую бомбу ждать?

– Давайте все-таки придерживаться фактов, а не фантазировать, – посмотрел на Моню представитель прокуратуры. – А факты таковы, что даже уголовное дело возбуждать нет оснований…

– Это чудовищно! Мой клиент едва не лишился глаза, – сухо проговорил Байрак-Бубердыев.

– Но, слава богу, не лишился же, – развел руками представитель прокуратуры. – Ущерб, нанесенный его здоровью, относится к легким телесным повреждениям…

– А труба карлцейссовская?! – возмущенно рявкнул Моня. – Я за нее, между прочим, три штуки зелени отбашлял! На затмение хотел посмотреть в следующем месяце! Как инвалид детства! А теперь что?

– Да посмотрите вы на свое затмение! Трубу мы вам передадим бельгийскую, которую нам в рамках натовской программы презентовали на учениях «Си-Бриз»! Она в два раза лучше вашей карлцейссовской! – заверил Моню начальник инженерной службы.

22

Звонок служебного телефона тревожной трелью ворвался в сон Логинова и враз его развеял. Виктор резко приподнялся, пульт ДУ с глухим стуком упал на пол, переключив канал, и из телевизора грянуло: «Не волнуйтесь, тетя! Дядя на работе, а не с кем-нибудь в кино!»

– Твою мать! – проговорил Виктор, наклонившись, но пульт отлетел глубоко под диван, а телефон на тумбочке продолжал надрываться. Виктор потянулся за ним и ответил: – Слушаю!

– Расслабляетесь, полковник? – едко проговорил в трубке замдиректора.

– Да нет, просто… – начал было Виктор, но генерал его перебил:

– Машина за вами уже вышла! Будет через пять минут!

– А что случи… – начал было Виктор, но замдиректора отключил связь.

Логинов тупо посмотрел на трубку, потом перевел взгляд на телевизор. При падении пульта тот переключился на Первый канал. Если бы случилось что-то экстраординарное, передачи утреннего блока прервали бы экстренным выпуском, но крутили развеселый старый хит. Не зная что и думать, Логинов откинул одеяло, вскочил и отправился приводить себя в порядок.

Времени на бритье не было, так что пришлось ограничиться умыванием холодной водой и полуминутной чисткой зубов. Когда Виктор застегивал брюки, ему позвонил снизу от подъезда водитель той самой «Ауди А6», что привез его вчерашней ночью из Чкаловского…

23

Моня лежал на кровати в своей спальне и с унылым лицом смотрел кинокомедию на огромной плазменной панели домашнего кинотеатра. Окна были наглухо закрыты жалюзи – на случай, если какой-нибудь военный строитель по ошибке воткнет чего-нибудь не туда, перепутав фазы, отчего мирная бетономешалка враз превратится в боевую метательную машину.

Настроение у Мони было ни к черту. Давешней радости от нашествия в свою усадьбу дармовой рабочей силы он уже не испытывал, но и выгнать служивых не мог. Объем строительно-восстановительных работ по дефектной ведомости оценивался где-то в миллион гривен. Именно столько Моне пришлось бы выложить, если бы он обратился в строительную фирму. Разбрасываться такими деньгами было глупо, поэтому Моне ничего не оставалось, как терпеливо дожидаться, пока вояки закончат фронт работ, наведут за собой марафет и уберутся восвояси.

Моня отнял от глаза пластиковый пакет и поболтал им. Лед частично расстаял, превратившись в цокающую жижу. Моня повернулся к двери и рявкнул:

– Шварц! Шварц!

За дверью протопали слоноподобные шаги, и телохранитель просунул в спальню свою залепленную пластырем рожу. В правой руке он держал открытую бутылку колы.

– Чего, Монь?

Моня, которому не на ком было сорвать злость, рявкнул:

– Чего-чего! Прохлаждаешься, блин, а у меня весь лед растаял! Вытечет глаз, в натуре, а ты и не почешешься!

– Так, а Лизка чего, нового не принесла? – искренне удивился Шварц.

– Да твоя Лизка небось или брови выщипывает, или трусы антицеллюлитные натягивает! А ты и не пошевелишься: нет чтобы ее подогнать, в кресле, блин, рассиживаешься! Работнички, вашу мать, адмиралом Нельсоном с вами останешься, в натуре!

– Счас я ее пригоню, Монь! – мотнул головой Шварц и затопал к лифту.

– А дверь закрыть, твою мать! – крикнул ему вдогонку Моня. – Мне ж, блин, только конъюнктивита от сквозняка подхватить не хватало!

Не расслышавший слов Мони Шварц заорал от лифта:

– Да счас, Монь, счас, потерпи!

– Тетерев контуженный! – вздохнул Моня и, приложив хлюпнувший пакет к глазу, уставился в телевизор.