Правдивая история Федерико Рефинелли E-Book

Антон Соя

• Herausgeber: Абрикобукс / Apricotbooks
• Kategorie: Für Kinder und Jugendliche
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 88

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

О чём эта книга? О грустном клоуне Федерико, прекрасной ведьме Надире и коварном гноме Румпельштильцхене? Конечно, да. А ещё о цирке Рафинелли, где в цветастом шатре шапито собрались хищники-вегетарианцы и единственный в мире злой слон, мартышки в ковбойских шляпах и человек-червяк, а с ними престарелая Белоснежка и семь гномов. О том, что семья — это очень важно. Даже если твои родители — громогласный клоун-людоед и бородатая клоунесса. А ещё о том, что настоящий смех должен быть только добрым, а любовь и дружба спасают мир. Доказательство тому — чувство, возникшее между добрым принцем, клоуном в рыжем парике, и странной девушкой с повязкой на глазу. И последнее: далеко не все смеются над падениями других. Хороших и добрых людей гораздо больше, чем плохих и злых. Просто их хуже видно.

Leseprobe

Выступление,

или Приготовьте ваши носовые платки

«Жил-был весёлый мальчик-клоун, которого добрые родители звали Федей». Так бы начиналась наша повесть, если бы была сказкой. Но перед вами совершенно правдивая история. И начнётся она так:

Имя мальчик-клоун поменял год назад. Родители назвали его Федерико в честь прадедушки-людоедушки, основателя цирковой династии Рафинелли. Теперь же мальчик настойчиво просил всех звать его только Федей, как его первого друга, дрессировщика Петрова. Тот был русским, так же как и нынешние братья Волковы, но добрым русским в отличие от них. Петров дрессировал медведей и носил грозную кличку Федя-Съел-Медведя. В жизни всё случилось наоборот. Прошлым летом, чуть больше года назад, медведи на репетиции загрызли доброго дрессировщика. После этого случая в цирковом зверинце держали исключительно хищников-вегетарианцев. Есть сотрудников разрешалось только хозяину цирка. Мальчик-клоун тяжело пережил потерю друга и взял себе его имя, оставив Федерико сценическим псевдонимом. Возможно, смена имени и определила все дальнейшие странные события, которые я постараюсь описать в этой повести.

Пятнадцатый день рождения застал Федю-Федерико в пути. Ранним утром их цирковой караван въехал в античные полуразвалившиеся ворота немецкого города с солёным названием Люнебург. Это был типичный провинциальный европейский городок, чудом уцелевший в мировых войнах в своей первозданной сути. Люнебург бережно и трогательно сохранил почти все свои средневековые красоты до наших дней. Бродячий цирк встречали и приветствовали перекрещённые деревянными балками кривоватые фахверковые дома, остроконечные выцветшие (когда-то красные) черепичные крыши с флюгерами в виде фигурок животных, узкие булыжные мостовые, пара почерневших готических церквей, водяная мельница на бурной узкой речке и просторная ратушная площадь со старинными часами на зубчатой башне. Именно там, на площади, циркачи и растягивали сейчас заплатанный, видавший виды шатёр шапито, пока город лениво досматривал сны в быстро рассеивающемся тумане.

Несмотря на свой день рождения, Федя работал вместе со всеми. На голове его под порывами утреннего ветра трепетал новёхонький фиолетовый парик. Нехотя поднявшись утром с постели, он обнаружил его на табуретке рядом с изголовьем. Восьмой парик в коллекции. Родители в последнее время не сильно напрягались, выбирая ему подарки.

Но сегодня вечером, после представления, Федю обязательно поздравят артисты, а они-то уж обязательно придумают для своего любимца что-нибудь оригинальное. Ведь все в цирке любили мальчика-клоуна за доброту и безотказность. Любили и очень жалели. Потому что продолжателю династии Рафинелли обычно доставалось больше всех от его родителей — хозяев цирка. Хотя, честно говоря, на орехи получали все.

Вот и сейчас огромные бородатые толстяки сидели в креслах-шезлонгах и лениво покрикивали на выбивающихся из сил артистов, натягивающих брезент на каркас шапито. Да-да, вы не ослышались, именно бородатые! Ведь мама Феди — известная на весь мир бородатая женщина, клоунесса Бим. К тому же она силачка, которая с лёгкостью жонглирует пудовыми гирями на арене, насвистывая при этом любимые арии из опер Вагнера. Она настолько сильна, что может поднять руками циркового слона Маммута, покрытого от хобота до хвоста цветными татуировками. Поговаривают, что этот слон имел довольно тёмную биографию: отец Феди, хозяин цирка клоун Бом Рафинелли, выкупил его когда-то из Джайпурской тюрьмы для слонов, где Маммут отбывал срок за многочисленные дерзкие ограбления. Плохие ребята из Мумбая, с которыми юный слон связался по глупости, разбойники-сикхи, прячущие свои длиннющие, ни разу не стриженные волосы под чалмами, использовали его могучую голову с обломанными бивнями как таран, разносящий стены деревянных индийских банков в мелкие щепы.

Маммут, возможно, был единственным злым слоном на свете (сказывалось тюремное прошлое), но даже он относился к Феде лучше, чем родители мальчика. Такая вот чёрная-пречёрная несправедливость. А ведь Федя их любил несмотря ни на что. Другой сын давно бы сбежал от таких монстров куда глаза глядят. А Федя продолжал работать мальчиком-упальчиком. Да-да, вы опять не ослышались, именно «упальчиком». У него был необычный талант к смешным падениям.

Почему люди всегда смеются, если кто-то неожиданно падает и ойкает, ударяясь коленом или копчиком оземь? Ведь это не смешно, а больно и неприятно. А когда над тобой ещё и смеются, то больно и неприятно вдвойне. Федя всю жизнь мучился этим вопросом. Вернее, с тех пор, как первый раз упал. Случилось это знаменательное событие, по рассказам родителей, так: добропорядочные Бим и Бом вытащили его из манежа для малышей и поставили на ноги. Ходить Федя ещё не умел, стоять тоже. Поэтому он упал, как стоял, — лицом вперёд — и сильно ударился носом об пол. Федя заплакал, а родители весело засмеялись. Настолько весело, что не смогли устоять на ногах и повалились рядом с сыном. Дико хохоча, они покатились по полу, держась за животики. А животики у Фединых родителей всегда были о-го-го. Животищи!

— Вот ведь клоун! — сквозь смех кричал отец.

— Какой он смешной! Весь в тебя, — вторила ему мама.

— Ещё смешнее, — выл от восторга Бом, — смотри, какой нос! Сэкономим на реквизите! Он будет лучшим клоуном в мире. Мальчик-упальчик!

Из родительских глаз от смеха клоунскими фонтанами забили слёзы. Федя тоже плакал. Только от боли и обиды. Его нос от удара раздулся, покраснел и так и остался на всю жизнь круглым красным помидором. А смешные падения со временем стали его профессией.

«Никто на свете не умеет так смешно падать, как наш Федерико. Он просто создан для цирка», — с гордостью говорили его родители и придумывали всё новые и новые изощрённые варианты падений для любимого сына.

Феде ставили подножки, толкали, пугали, выдёргивали из-под него ковровую дорожку, устраивали ямы-ловушки, подсаживали на его пути кошек и собак, натягивали перед ним замаскированные верёвки. И Федя падал, падал, падал. Он кричал от боли, ругался, обижался. Но родители не сдавались, ведь благодарные зрители смеялись, радуясь от души каждому его падению на арене. Хорошо хоть, что она всегда была засыпана опилками, и Феде не было так больно, как при шмяканьях дома и на улице. Да-да, добрые родители нигде не оставляли Федю без внимания, используя каждую возможность потренировать его самые смешные в мире падения. Тяжело быть родителями уникального мальчика, просто ни минуты покоя — тренировки, тренировки и тренировки. Нельзя давать волю чувствам. Нельзя терять форму. Шмяк, шлёп, бряк!

Впрочем, и без родительской заботы Федя, видимо по привычке, всё время падал в абсолютно неприспособленных для этого местах и частенько ломал руки и ноги. Как ни странно, это были самые счастливые дни в его жизни. Выступать в цирке в гипсе его пока ещё не заставляли, и он проводил больничные дни в цирковом зверинце. Звери не потешались над ним, они не умели шутить и смеяться и были гораздо добрее людей. И мартышки, и пони, и свинья, и тигры, и даже злой слон Маммут. Федя их любил, и они отвечали ему взаимностью. Ведь мальчик-клоун, в отличие от дрессировщиков Волковых, не издевался над ними, не заставлял проделывать унизительные трюки на арене, не бил и не мучил. В сущности, он был таким же подневольным цирковым животным, как и они. Маленький несчастный клоун из бродячего «Цирка злых уродов» синьоров Рафинелли. Цирка, который стал Феде родным домом пятнадцать лет назад. Домом на колёсах. Три трейлера, грузовик и три фургончика (два с артистами и один со зверями) — вот и всё королевство принца шапито, с которым он объездил полмира, радуя зрителей смехотворными падениями.

Работу свою Федя ненавидел, но делал хорошо. В цирковой жизни были и реальные плюсы. У Феди был личный фургончик. Он всё время путешествовал, знал кучу языков и повидал столько чудес, сколько вам и не снилось. У него были друзья-артисты: гномы, Белоснежка и Пиня-червяк. А друзья — это здорово!

«Да и потом, — частенько рассуждал Федя, — допустим, я сбегу отсюда, кому я нужен в нормальном мире? Всем этим людям, которые смеются надо мной на представлениях? Вряд ли. Для них я всего лишь фрик из бродячего цирка, и такому, как я, самое место тут, среди уродов, которых по всему свету собрали Бим и Бом. Может, и меня они где-то нашли и врут всем, что я их сын, просто чтобы не платить мне денег за выступления. Не могут же родители так измываться над собственным ребёнком. Или могут? Вот взять, например, эти дурацкие парики. Они же специально напоминают мне каждый день рождения, что я лысый урод и никому, кроме них, не нужен».

Бедный мальчик! Из-за постоянных стрессов Федя полностью облысел в семь лет. Просто проснулся в одно ужасное утро совершенно без волос. Они все остались на подушке. Брови и ресницы тоже.

— Малыш-голыш! Отлично, — обрадовался тогда Бом, — стричься теперь не надо и парики удобнее будет надевать. А брови можно вытатуировать.

— Нет, бровки я ему сама буду рисовать перед выступлениями. Вместе с улыбкой, — сказала Бим и пощекотала пухлыми пальцами Федин впалый живот. — Веселей, сынок! Посмейся. Ты стал ещё смешнее.

Но Федя тогда не стал смеяться. Он почему-то вообще никогда не смеялся.

«Ну вот что это за родители? — в очередной раз с ужасом прокручивал в голове Федя свою историю. — Неплохо было бы сделать генетическую экспертизу, про которую рассказывал всезнайка Пиня. Вот только как и где, если я всё время под родительским присмотром. Эх!»

Кляня несчастливую судьбу и, как обычно, от души жалея себя, Федя случайно зацепился огромным клоунским ботинком за толстый канат и уткнулся красным носом в брезентовую стену шапито. И сразу же раздался громоподобный хохот мамы с папой.

— Браво, Федерико! — крикнул Бом, толстяк с чёрной бородой до пояса и усами-саблями, без грима похожий на сумасшедшего косматого мясника.

— Сынок, подойди-ка к нам! Без тебя ребята скорее управятся. Даже от человека-червяка им будет больше пользы! — прокричала Феде дородная мама.

Она всегда находила «верные» слова, чтобы подбодрить сына. Не ожидая ничего хорошего, Федя послушно поплёлся к родителям.

— Федерико, сынок, есть повод порадоваться! Нам только что звонил наш благодетель, мэр Люнебурга господин Блюм. У тебя сегодня в честь праздника будет аж целых два выступления. В полдень в центральном зале ратуши детский день рождения Лили, дочери господина Блюма. Не поверишь, но ей сегодня тоже стукнуло тринадцать. — Бим выразительно посмотрела на сына.

— Мне уже пятнадцать, мама. Пят-на-дцать! В прошлом году было четырнадцать, хотя ты так же настойчиво поздравляла меня с тринадцатилетием.

Бом басовито рассмеялся. А Бим, нисколько не смутившись, ответила Феде:

— Да какая разница? Мне просто нравится это число. Можно подумать, малыш, что мы станем тебя любить меньше из-за того, что ты так быстро стареешь. Вечно ты всё испортишь, Федерико. Мог бы и подыграть мамочке. Так вот, старик Блюм попросил нас развлечь гостей, и мы подумали, что ты как никто с этим справишься, сынок. Только падай вполсилки, помни, что основное выступление будет вечером. Ты должен быть в форме. Никаких переломов!

— А пока иди поспи, — добавил заботливый отец, — я сам тебя разбужу. Эй, Гарун аль-Рашид, факир недоделанный! Куда ты смотришь? Подтяни скорей верёвку и перезавяжи узел! Зла не хватает на этих безруких артистов!

«Не такой уж он и безрукий, — подумал Федя про фокусника, отправляясь в свой фургончик, — особенно по сравнению с человеком-червяком».

Федя снял парик и клоунское одеяние и запрыгнул в кровать. Опля! Поспать он любил. Ведь там, в его снах, он никогда не падал и никто над ним не смеялся. Во снах он сам умел смеяться и делал это исключительно от радости и в ответ на весёлые безобидные шутки. Такие, какие, например, умела отпускать пожилая воздушная гимнастка Белоснежка.

Глава 1

День рождения Лили Блюм

В звенящий колоколами полдень, когда июльское солнце уже порядком накалило растрескавшиеся серые булыжники центральной городской площади, Федя вошёл в высокие двери зала ратуши, тускло поблёскивающие сине-зелёными стеклянными витражами со свинцовыми прожилками. Гулкое пространство зала заполняли медные звуки музыки городского оркестра. Расфуфыренная взрослая публика в вечерних туалетах, несмотря на ранний час, лихо отплясывала на мозаичном полу, а унылые дети сидели за накрытыми столами, все как один уткнувшись носами в мобильные телефоны. «Обычное дело», — подумал Федя. Он давно уже привык к таким утренникам. Родители заказывают своим великовозрастным чадам клоунов, а те стоически это переживают, просидев всё их выступление в интернете. «Ну уж нет, сейчас я их оттуда достану!» — решил Федя. Помахав рукой бородатым родителям, которые вместе с другими взрослыми выписывали ногами кренделя под польки и мазурки, Федя снял с плеча свой моноцикл и, ловко усевшись на него, поехал прямо в толпу танцующих, попутно жонглируя десятью разноцветными шарами.

— Ну наконец-то! — обрадовался седой мужчина во фраке, похожий на пингвина-переростка, судя по всему, господин Блюм. — Лили, смотри, какой чудесный клоун!