Профайлер. Ты умрешь в Зазеркалье E-Book

Юлия Лист

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Krimi
• Serie: Следствие ведет профайлер
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 355

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Едва Эмиль поднял на девчонку глаза, Вера четко осознала, что с этой минуты начнутся проблемы… В Интернет врывается ролик: в музее Прадо незнакомец — по виду подросток, одетый во все черное, — идет сквозь толпу и бьет ножом посетителей, а следом бесследно исчезает… Ноутбук в профайлинговом агентстве Эмиля Герши взламывают, прислав видео с боди-камеры мадридского убийцы. И пока Эмиль судорожно пытается отследить следы взлома, к нему является школьница Аксель Редда. Она ведет себя провокационно, явно пытаясь скрыть истинную причину своего визита. Эмиль шокирован экспрессией юной сумасбродки, так похожей на него самого… Как связаны взлом компьютера и ее визит? Кто этот загадочный мадридский убийца? Разобраться в этом Эмилю поможет психолог из Петербурга Вера Максимова… В остросюжетных романах Юлии Лист из серии «Следствие ведет профайлер» всегда присутствует битва интеллектов — яркий антагонист, бросающий вызов главным героям. Легкость сочетается с интеллектуальностью, а научная канва — психология лжи — со светлой и беззаботной атмосферой жизни в европейской столице.

Leseprobe

Юлия Лист Ты умрешь в Зазеркалье

Пролог

Две тени – обтянутая черным тонкая и юркая фигура убийцы и Эмиль, на голову выше, – сцепились на мраморном полу у стены и исчезли из поля зрения одного монитора, на котором транслировалась картинка с камер видеонаблюдения, сразу же возникнув на другом.

Все дружно перевели взгляды на экран, где отображался многоугольный зал. Под сводчатым потолком с лепниной и световым окном висели огороженные черной лентой картины. На светло-серых стенах яркими прямоугольниками выделялись полотна с портретами королей, принцев, герцогов и инфант кисти Веласкеса, в самом центре – знаменитые «Менины»[1].

Убийца вывернулся из рук Эмиля и попытался достать его ножом, ударив точной профессиональной рукой раз, другой, третий. У него была боевая стойка, а рука выстреливала, словно на пружине. Эмиль отскакивал от ударов вправо, влево, но не атаковал. Он что-то кричал, выпростав вперед раскрытые ладони, а его противник выстреливал ножом, пытаясь достать цель. И все это в абсолютном беззвучии немого кино – мониторы передавали цвет, но не звук.

Толпа посетителей музея Прадо, возбужденная и перепуганная этой странной сценой не то из «Матрицы», не то из «Человека-паука», отшатывалась от них, как от языков пламени. С ужасом люди уносились прочь из зала. Некоторые, потеряв способность ориентироваться в пространстве, натыкались друг на друга, прежде чем выскакивать в проемы, кто-то полз вдоль стен под полотнами, чтобы добраться до ближайшего выхода, кто-то снимал на телефон – Вера насчитала три или четыре вытянутых вверх гаджета. Контент для соцсетей – огонь, ничего не скажешь.

Эмиль и его соперник набрасывались друг на друга, взметались их руки-ноги, нож рассекал воздух. И будто был даже слышен свист лезвия через мониторы – воображение у тех, кто находился в комнате управления видеонаблюдением, разыгралось не на шутку. Вера зажимала рот рукой, сотрудники музейной безопасности, как истинные испанцы, жарко болели, что-то выкрикивая, вскидывая руками и ахая. Их начальник, отстегнув от пояса рацию, орал по-испански на своего зама, веля немедленно связаться с полицией.

– Почему он его не обезвредит? – обратился к Вере по-английски один из них. – Он же выше и видно, что опытнее!

– И этот не так прост, – ответил ему другой – из вежливости к Вере – тоже по-английски, но произнося звуки мягко, на испанский манер. – Ноги так и летают.

Убийца действительно хорошо работал ногами, Эмилю приходилось постоянно приседать, чтобы не пропустить удар в голову. Но вот он изловчился подхватить его за стопу и повалить на пол. Противник ловко отпружинил от полированного мрамора руками и подпрыгнул, угодив в кольцо рук Эмиля.

Нож замер в опасной близости от их сплетшихся бедер. Эмиль опять отказался от атаки и принялся что-то кричать. Его рот беззвучно открывался и закрывался, лицо перекосило от ярости. Что он делает? Зачем теряет время и силы?

Черная тень убийцы, извиваясь, пыталась выскользнуть, но Эмиль выкрутил ему руку, заведя локоть за спину, и попытался вырвать нож. Противник подцепил того стопой под колено – оба рухнули, покатившись прямо под «Менины».

Начальник музейной безопасности припал ладонями к столу, бормоча что-то по-испански и периодически вытирая пот со лба. В тесной комнате было, как в печке. Никто не замечал жары, все были прикованы взглядами к драке неизвестного с парижским детективом Эмилем Герши, будто это был финал Лиги Чемпионов.

Эмиль навалился на соперника, тот ударил ножом – получилось в воздух. Голова детектива дернулась, он стукнулся затылком о раму картины, но точным ударом ладони выбил нож из обтянутой перчаткой руки.

«Менины» над ними опасно покачнулись.

Внутри комнаты управления видеонаблюдением все хором вскрикнули, синхронно подпрыгнув, точно во время матча. Убийца перекатился в сторону, подцепил с пола нож. Эмиль припал коленом и обеими ладонями к полу, выпростал ногу снизу вверх. Тот не успел уклониться, получив в голову пяткой, отлетел и распластался на полу. Детектив набросился сверху, оседлав его, вырвал нож, отбросил далеко в сторону. Он держал противника за горло, но вдруг дернулся, как от электрического тока, скривился, и они опять сплелись на полу в опасной близости от самого крупного шедевра Веласкеса.

Некоторое время оба так и катались по полу темным клубком, взметались их руки-ладони то лопаточкой, то когтистой лапой, кулаки, ступни, они уворачивались, дергались из стороны в сторону, пытались достать друг друга головами. Особенно мелкий, с лицом, обтянутым то ли маской человека-паука, то ли чулком или балаклавой, – он бил, как Депардье в фильме «Папаши», норовя лбом попасть в переносицу. Эмиль в основном работал руками, его удары больше походили на то, что исполняла Ума Турман в «Убить Билла 2», когда училась у крутого китайского мастера в горах, – он бил по болезненным точкам: шея, ключица, солнечное сплетение.

Вера бросила взгляд на время, мерцавшее в углу экрана, – не прошло и двух минут, а казалось, это длится уже целую вечность.

– Маньчжурское кунг-фу, – пробормотал кто-то из сотрудников службы безопасности. – Эмиль Герши учился ему в Тибете! Читал про него в газетах. Хорош, чертяка!

Убийца вывернулся, попытался улизнуть – то ли за ножом, то ли и вовсе хотел удрать. Эмиль погнался следом. Черная тень взлетела вверх по стене, прямо у конного портрета принца Бальтазара, оттолкнулась, сделала сальто. Эмиль чудом увернулся, припав к полу. Наверное, они сильно попортили картины: портрет принца сдвинулся, повиснув на честном слове, тот, что рядом, качался.

Ничем не вооруженная охрана в зале беспомощно толпилась в дверях в ожидании полиции. Они помогали людям покинуть место происшествия, вскидывали руки, что-то беззвучно крича: очевидно, тоже болели за Эмиля. Никто не рискнул вступить с его противником в драку – все видели, какими боевыми навыками тот обладает.

Эмиль наконец дотянулся до него, толкнул в спину, поймал на лету, стиснул сгибом локтя горло, прижав к себе спиной. И они застыли, как пара фигуристов: ноги широко расставлены, колени согнуты, затылок неизвестного упирается в подбородок детектива.

Вера видела, как Эмиль, нависнув над ним, говорит что-то. Секунд на десять противник затих в его руках – слушал. Но дождавшись, когда Эмиль ослабит руку, впечатал локоть тому под ребра, развернулся в прыжке и подбил под подбородок носком стопы. Эмиль взмахнул руками, отлетел назад, тяжело рухнув на спину, и уже не встал.

Глава 1 «Крик»

Клиентов в детективно-профайлинговом бюро Эмиля Герши обычно принимал его дядя Юбер – бывший адвокат с тридцатилетним стажем. Даже за почти год работы Вера не сразу привыкла к странному устройству, правилам и принципам агентства, у которого была очень размытая сфера деятельности: от подсчета рисков внутри компаний, корпоративного профайлинга до поисков похищенных предметов искусства, расследований убийств и розыска мошенников.

Приемная располагалась на втором этаже углового дома на улице Л’Эшикье в квартире Юбера. Под нее был отведен шикарный кабинет-эркер с балконом. Поверх французского паркета лежал белый пушистый ковер, по углам расставлены креслица зеленого сукна, по форме напоминающие распустившиеся тюльпаны, на белых стенах с молдингами полотна импрессионистов – это были малоизвестные художники, но они все же обошлись Юберу в кругленькую сумму. Дядя Эмиля имел слабость к искусству и коллекционировал картины. Сам он восседал за роскошным антикварным столом, на котором бумаги, книги, папки и ноутбук были разложены в строжайшем порядке.

Утром в кабинет не проникали солнечные лучи, окна выходили на запад, зато из них открывалась потрясающая панорама на покрывало парижских крыш, утыканных дымоходами, на узкую улочку под июньским небом, зажатую между двумя лентами домов светлого камня с черепичными мансардами и балкончиками из кованого металла.

Была бы воля Веры, она бы ставила кресло против окна и сидела часами, наслаждаясь видом Парижа и неспешно попивая «кофе-дю-ле». Но, увы, против окна приходилось устраивать клиентов, чтобы свет падал им на лица, а самой садиться спиной, чтобы камере, спрятанной на воротничке Веры, ничего не мешало снимать.

Бюро Эмиля Герши оказывало очень редкую для Европы услугу – корпоративный профайлинг. Сотрудников любой фирмы, организации и компании можно было просканировать в опросной беседе, чтобы позже подсчитать риски человеческого фактора, отследив девиации характера будущего сотрудника, оценить его привычки и нрав, определить, насколько он честен и склонен ли к мошенничеству. Иногда частные компании заказывали расследования хищений или хотели вычислить сотрудника, слившего секретную информацию.

Все эти скучные дела Эмиль свалил на свою новую сотрудницу, нанятую бюро в качестве психолога. Часами Вера занималась тем, что задавала вопросы и слушала ответы, пытаясь вычислить по мимике, жестам, голосу и сигналам вегетативной нервной системы, лжет ли ее клиент, кто он в таблице психотипов, способен ли занять позицию жертвы, или же он классический паранойял и станет хорошим руководителем.

– Вы всегда следуете правилам информационной безопасности?

– В каких случаях вы бы оправдали коллегу за воровство?

– Насколько толерантно вы относитесь к фактам мошенничества среди коллег?

– Вам свойственно лгать?

– Какое наказание за хищение информации самое, на ваш взгляд, надлежащее?

И множество других вопросов в том же духе. Иногда беседа длилась весь день, иногда приходилось продолжать на следующее утро, в зависимости от тяжести корпоративного преступления. Если нужда состояла лишь в том, чтобы прощупать кандидата на должность, или просчитать риски и предоставить психологический профиль, то час-два.

При этом молчаливой начальствующей тенью присутствовал Юбер, делая вид, что занят своими делами. Однако после того, как Вера выпроваживала клиента, давал пару, обычно всегда очень точных, замечаний. Большая адвокатская практика делала его хорошим верификатором. Он бы и детективом стал отличным, но вид этой деятельности Юбера Герши нисколько не привлекал. Основной его задачей оставалось вовремя оформлять сертификаты, страховки и обновлять лицензию на частную детективную деятельность Эмиля.

Если раньше Вера и задавалась вопросом, зачем такому блестящему адвокату прозябать от скуки в частном детективном агентстве своего племянника, то за год вопрос отпал. Хотя ответа она толком не получила, возникли стойкие подозрения – Эмиль, его эксцентричная сестра Зоя, которая работала гидом в Лувре, и Юбер сотрудничали с секретными службами Франции. А агентству поручались, может, и не самые крупные, но уж точно запутанные и безнадежные дела, с которыми полиции справиться не удавалось.

После вчерашнего случая с серийным убийцей из кафе «Пелотон» Вера долго не могла успокоиться и заснула только к утру, поэтому сегодня опросную беседу проводила вяло, едва не зевая и совершенно не следя за микровыражениями на лице миловидной девушки. Ту собирались нанять в престижную частную школу, директриса которой очень щепетильно относилась к набираемому штату и уже не раз обращалась к Эмилю Герши за советами и услугами.

Вера в очередной раз подавила зевок, не слишком понимая, что говорит молодая француженка с лицом морской свинки, в больших круглых очках, белой офисной рубашке и длинной фиолетовой юбке. Вся надежда была на Юбера и боди-камеру. Она сама позже просмотрит видео и вынесет свой вердикт, основываясь уже на нем.

На Эмиля надежды не было. Шеф отчетов не писал.

Эмиля Герши на самом деле совершенно не волновало хорошо ли, плохо ли Вера справляется со своими обязанностями профайлера, его вообще не интересовало составление отчетов по корпоративному профайлингу. Он организовал его у себя в бюро, имея тайный резон. Все, чего он хотел, – видео с боди-камеры Веры, которые пополнили бы его коллекцию. Их было так много, что они занимали около сотни внешних хардов с достаточно большой емкостью. Еще больше – скриншотов с этих видео, Эмиль распечатывал их и старательно подшивал в папки. Папками был уставлен огромный стеллаж в его кабинете, занимающий едва не всю стену.

Эмиль изучал эмоции, их проявления и психологию лжи. Он готовил огромную монографию, нацелившись попасть в один ряд с такими учеными, как Пол Экман, Клаус Шерер и Роберт Сапольски.

Он редко показывался у Юбера, прячась у себя двумя этажами выше. Его кабинет был островком аккуратности и порядка среди хаоса их с сестрой квартиры, в которой антикварная мебель стояла вперемежку с техникой, густо припорошенной пылью.

Главенствовали в его логове три огромных экрана: на одном всегда транслировалась видеоигра с анимешными персонажами, на других – какие-то таблицы. На идеально чистом рабочем столе без единой пылинки строго по линеечке лежали клавиатура, мышка, провода, какие-то блоки, принтеры и книги с последними исследованиями по нейрофизиологии, нейрокогнитивистике, психобиологии, поведенческой психологии и даже генетике. Здесь Эмиль занимался написанием компьютерных программ, которые могли бы заменить детектор лжи, приложения он разрабатывал для Apple, но чаще для префектуры полиции и – уж точно – для секретных служб. Всяческие фейсридеры, определители психотипа по голосу, сканеры соцсетей, мессенджеров и почты. Но самой вожделенной его мечтой все же оставалось издание книги, которая бы включала все факторы, все аспекты, все нюансы психологии лжи.

Вера жила в скромной квартире под ними и часто слышала, как ее шеф, желая обдумать какое-нибудь сложное исследование, принимался отрабатывать длинные дорожки-упражнения по кунг-фу. В занимавшей весь этаж квартире Эмиль устроил зал для тренировок, пол его был выстелен татами, а стены сплошь увешаны китайским холодным оружием. В детстве и юношестве, до поступления в Национальную школу полиции Парижа, он был профессиональным спортсменом, занимал на чемпионатах призовые места и подавал огромные надежды стать одним из лидирующих в мире представителей этого боевого стиля.

Вера знала: если потолок дрожит, значит, Эмиль отрабатывает прыжки и удары или бегает по стенам. Чаще по ночам, поскольку ее странный шеф жил по совершенно внеземному режиму. Мог отключиться за компьютерным столом головой на клавиатуре минут на двадцать, мог неделю не спать, а потом отсыпаться сутками. В таких случаях Юбер даже начинал бить тревогу, пытаясь до него дозвониться и достучаться. В ходе детективной жизни шефа его паранойяльность возросла до небес: квартира запиралась сложными замками, в парадной и вокруг дома была понатыкана тьма камер, которые позволяли обозревать дом и улицу со всех сторон.

Вера проводила девушку к выходу, вернулась в кабинет бюро, сняла боди-камеру с воротничка и положила перед Юбером на стол.

– Надеюсь, она не серийная убийца, потому что я сегодня вообще не соображаю и плохо вела беседу. Посмотрите сами, Юбер?

– Эмилю нужен только материал. Пишите в отчете, что она не годится. Я бы и близко не подпускал ее к школе.

– Она что, и вправду похожа на маньячку? – удивилась Вера.

Юбер поднял одну бровь.

– Ее там съедят живьем. Она же просто мясо для коллектива и ребятишек!

Вера поразмышляла секунды три и пожала плечами.

– Вы так думаете? Я все же позже пересмотрю видео.

Сев в кресло, которое только что оставила будущая учительница, Вера развернулась к распахнутому настежь окну. Из него тянуло зноем и запахами нагретого камня и речной воды, которые перемежались с ароматами выпечки и кофе из кофеен снизу. Скоро обед, можно будет прогуляться до Люксембургского сада и перехватить какой-нибудь сэндвич, сидя на скамейке у фонтана Медичи.

Тренькнул смартфон. Вера автоматически полезла за ним в карман джинсов. Пришла рассылка от сотовой компании. Пальцы заскользили по экрану – скроллинг в Интернете заменял ныне пасьянс и даже перекладывание бусин на четках. Прочтя смс, она залезла проверить мессенджеры, следом соцсети, в которых теперь держала лишь фейковые странички, периодически меняя аватарку с котиков на цветочки, с цветочков на морской пляж и изображение запотевшего бокала мартини, чтобы такие, как Эмиль, не смогли просчитать по аккаунтам ее психологический профиль. С паранойяльным начальником сам невольно становишься параноиком. Это ужасно заразно!

А ведь когда-то она, живя в Питере, была известным блогером с двенадцатью тысячами подписчиков, давала уроки французского и проводила онлайн-консультации по психологии, писала гайды для новичков. Какой-то неполный год назад… А по ощущениям – точно в прошлой жизни. Весь ее день проходил в охоте за открытыми парадными северной столицы России для сторис и рилс, в прогулках по заброшенным усадьбам, в построении контент-плана, в приятном общении с аудиторией в прямых эфирах. Благодаря блогу она и получила приглашение от Эмиля!

Она приняла его и… все лопнуло, как пузырь. В ее жизни появился черный всадник. Он подлетел к столику кафе, что внизу, прямо на мотоцикле. Они рвали друг у друга ее телефон, а он орал, что Вера больше не имеет права выкладывать что-либо в сеть и должна немедленно завязать с блогингом. Теперь она вспоминала этот момент с улыбкой.

Если бы Вера тогда могла знать, как легко взломать любую соцсеть и канал в мессенджерах, как легко вынуть душу любого пользователя! Эмиль сам писал утилиты для проникновения на странички в соцсетях и часто их использовал в детективной работе. Известность в Интернете порой могла стоить жизни. Знай все это раньше, Вера никогда бы ни за что на свете не выложила ни единой своей фотографии, не опубликовала ни единого слова. Хотя вычислить профиль по соцсетям можно, даже если тебя там нет. Человек, которого нет в соцсетях, это, как правило, паранойял…

Отмахнувшись от мыслей и воспоминаний, Вера залезала в Ютуб. После смерти прошлого клиента, – а его Вера до сих пор не могла забыть, – она часто просматривала новостную ленту в надежде что-нибудь узнать о жизни аукционного дома Ардитис, хозяйкой которого едва не стала…

И тут ее сердце, сделав рывок к горлу, едва не остановилось. Она вскочила и села в кресле ровно, чтобы пересмотреть промелькнувший кометой перед глазами ролик из Прадо.

Незнакомец в черной водолазке, темном трико и маске, издалека похожий на черного человека-паука из «Врага в отражении», шел через переполненные залы мадридского музея и всаживал в случайных прохожих длинный, острый нож.

Он двигался, как ангел смерти, и посетители падали к его ногам замертво, он перешагивал через корчащихся от боли людей, через застывшие тела. Убил одного преградившего ему путь охранника, другого и исчез в дверном проеме, возникнув в следующем зале. Съемка велась сначала с одного ракурса, следом с другого – что-то снимали очевидцы, что-то было заснято камерами видеонаблюдения.

Голос диктора сообщал, что неизвестный, которого успели сравнить в сети с персонажем из хоррора «Крик», убив четырнадцать человек, вошел в женский туалет и исчез. Музей был оцеплен, людей организованно вывели, но убийцу так и не нашли. В конце ролика призывали тех, кто стал свидетелем подозрительных действий со стороны посетителей или видевших что-то необычное, обратиться в мадридскую полицию.

Вера взглянула на Юбера, собираясь показать ему ролик, но тот, видимо, уже посмотрел. Адвокат сидел с белым лицом и расширенными глазами. Таким она его не видела никогда, а были случаи пострашнее ролика из Ютуба: вооруженные нападения, погони, в которых Юбер никогда не терял улыбки Луиса де Фюнеса и французской бравурной беспечности. Сейчас же он сидел, точно шпагу проглотил. Пальцы, легшие по обе стороны от его стального ноутбука, слегка подрагивали.

– Вы это видели? – Вера поднялась, протягивая ему телефон.

Юбер посмотрел на нее пустыми глазами.

– Видимо, да, – пробормотала она.

– Меня, кажется, взломали, – выдавил бывший адвокат и провел ладонями по седоватым, как у Пьера Ришара, кудряшкам.

Вера обошла стол, встав позади Юбера. На экране замер кадр из видео – стена с несколькими подсвеченными изнутри картинами. Вера узнала мелкий почерк Иеронима Босха и его триптих «Стог сена». Картину перегораживало искаженное страхом лицо женщины, пойманное в кадр крупным планом: короткая стрижка, морщины, серьги, похожие на индийские обереги. Она будто замерла в полете. А в нижнем углу виднелся кончик ножа с алой каплей крови.

– Что это? – выдохнула Вера и, не спросив разрешения, нажала на «пробел», запустив видео.

Но она тут же вернула «паузу», потому что кабинет огласил истошный вой, женщина упала, а нож из нижнего угла переместился вверх и вонзился в основание шеи возникшего словно из ниоткуда мальчика лет шестнадцати. Брызнула кровь. Вера машинально тронула крышку ноутбука, прикрыв его, – чтобы не видеть капель и потеков крови, оросивших экран.

Видео, что отправили Юберу, было снято камерой, которая как будто находилась на теле убийцы. Того самого – из Прадо.

– Это пришло от меня Эмилю. – Юбер жалобно посмотрел на Веру.

– Как это – от вас Эмилю? – ахнула Вера.

– Понятия не имею. Он меня четвертует…

Минут через пять дверь в прихожей хлопнула, и в кабинет шаровой молнией ворвался шеф.

– Что значит взломали? – вскричал он, когда Юбер закончил сбивчивые объяснения. – Я же поставил лучшую и самую последнюю защиту от любых червей и вирусов! Или ты опять серфишь по запрещенным сайтам без VPN?

Он взмахом ладони согнал дядю с вращающегося кресла, плюхнулся в него и, придвинув себя ко столу, первым делом вышел из видеопроигрывателя и открыл Телеграм.

– Какой шустряк! Удалил твой аккаунт, Юбер. Надеюсь, ты не хранил в «Избранном» ничего важного, – со злым смехом проговорил Эмиль. Он сунул флешку, запустил на экране бегущую ленту каких-то букв и цифр и колдовал над ноутбуком минут пять с лицом хирурга, пересаживающего почку.

Черные, крашеные иглы его волос торчали во все стороны, в мочках ушей огромные тоннели вороненого серебра, мятая серая футболка с анимешным принтом на груди, на шее и крепких, жилистых руках – причудливые изгибы татуировок, изображающие эзотерические символы. Длинные пальцы с быстротой ветра носились по клавишам, лицо бледное, почти зеленое, под глазами синяки от постоянного бдения за компьютером. Кто скажет, что этот гик когда-то работал опером BRI и некоторое время криминальным аналитиком, уговорил префекта использовать в полиции детектор лжи, а потом сам же заставил от него отказаться?

Его зрачки носились из стороны в сторону, на глаза упала челка, Эмиль ее не замечал, ни разу не смахнув, – так был увлечен делом. Порой он делал глубокий вдох и долго не дышал. Эту странную привычку из древних дао-практик он, видимо, сохранил со времен своей спортивной жизни.

Почистив ноутбук, Эмиль вновь запустил вирусное видео. Вера могла лишь предполагать, что теперь оно безопасно.

– Я сделал экранку, – объяснил он.

Несколько минут Вера с Юбером были вынуждены слушать истошные крики боли и страданий убитых этим утром в Прадо.

Неизвестно, сколько длился ролик, Вера не знала его метража. Положение спасли трели, раздавшиеся из домофона. Вера посмотрела на Юбера, который стоял за Эмилем и смотрел на экран сквозь пальцы дрожащей руки, легшей поверх лица. Он пожал плечами – встреч в ближайшие два часа не назначено.

Домофон запиликал вновь. Эмиль, не обращая внимания на звуки, смотрел видео, впиваясь зелеными, как у дикого кота, глазами в детали, и не дышал.

Юбер отправился выяснять, кто это мог прийти. Некоторое время он с кем-то переговаривался – Вера слышала его голос из глубин коридора. Потом вдруг из распахнутых балконных дверей донесся звонкий девчачий крик:

– Эй, Эмиль Герши! Открывай!

Вера округлила глаза. Что за Сова пришла к Медведю? Эмиль продолжал смотреть в экран ноутбука. Вера шагнула к окну и чуть отклонила штору. Внизу стояла особа лет шестнадцати на вид, с ярко-красными волосами, собранными в хвосты до пояса, в черном топе, коротенькой клетчатой юбке, как у японских школьниц, в гольфах до колена и кедах – один был оранжевый, другой – кислотно-зеленый. Подружка Эмиля? Она, похоже, была сделана из того же теста, что и ее шеф.

В кабинет вернулся озадаченный Юбер.

– Там какая-то девица: сказала, хочет получить работу в агентстве – и тут же убежала.

Эмиль наконец нажал на «паузу» и поднял голову.

– Что? – скривился он. Вера могла поклясться, что он действительно ничего не слышал.

С улицы вновь заорали:

– Эмиль Герши, ты пожалеешь, что не выслушал меня? Впусти!

– Кто это? – Эмиль скривился еще больше, злой, что ему мешают.

– Не знаю, – развел руками Юбер. – Судя по голосу – юная мадемуазель, ее трудно понять, через слово молодежный сленг.

– Что ей надо? – Когда Эмиль чем-то занят, его нельзя трогать, он превращался в склеротика и невротика, чертыхался и принимался задавать глупые вопросы, как девяностолетний старик, позабывший где-то свою вставную челюсть.

Только когда девица снизу завопила вновь, он соизволил подняться и вышел на балкон.

– Ты кто вообще? – бросил Эмиль.

– А ты всех клиентов так принимаешь? Орешь им с балкона? – ответили ему снизу.

Пауза в несколько секунд означала раздумья, Эмиль оценивал гостью. И, кажется, она ему понравилась.

– Окей, заходи.

Он вернулся за стол, кивнув Юберу, чтобы тот открыл дверь и, пока девушка поднималась, досмотрел проклятое видео.

Глава 2 Девчонка в юбке японской школьницы

Едва Эмиль поднял на нее глаза, Вера четко осознала, что с этой минуты начнутся проблемы.

Она оказалась зеркальным отражением самого Эмиля.

Не то чтобы копией, но она была из его Вселенной, если выражаться на языке «Marvel». Мальчишеская угловатая фигура, красные длинные хвосты, челка до кончика носа, за которой прятались большие, подведенные черным глаза, во рту – чупачупс, на шее – чокер и старые потертые наушники «Маршалл», худые ноги с побитыми коленками обтянуты черными гольфами с белой полоской по краю. И эти разноцветные кеды!

Если Вера и могла представить девушку, к которой Эмиль проявил бы интерес, то она так, наверное, и выглядела бы: как персонаж клипа «Gorillaz», как аниме-фигурка из «Геншин Импакт». Как сам Эмиль.

Гостья сделала три шага, виляя бедрами, точно прошла по красной ковровой дорожке, и остановилась, уткнув кулак в бок. Она обвела всех присутствующих пристальным взглядом. На секунду задержалась на Вере, отметив беззвучным смешком, что та не представляет для ее охотничьей сущности никакой опасности, призывно улыбнулась Юберу, заставив того разомлеть, отбросила с плеча хвост и, наконец, уставилась на Эмиля.

– Я пришла устраиваться к тебе на работу, – выдала она, вынув конфету изо рта. Розовый язычок скользнул по ярко-красным, подведенным тинтом губам. Они у нее были пухлые, чувственные, верхняя чуть приподнята, что делало ее лицо подчеркнуто презрительным, точно у Брезгливости из мультфильма «Головоломка».

Эмиль откинулся на спинку Юберова кресла, качнулся туда-сюда. Его локти упирались в подлокотники, из-под рукавов футболки выглядывали вытатуированные ведические знаки, какие-то таинственные символы и узоры. Вера заметила, что гостья долго разглядывала именно их.

И тут началась сцена из «Кин-дза-дзы».

– А что ты умеешь? – спросил ее Эмиль после долгого, оценивающего взгляда.

– Много чего.

– Что конкретно?

– Верификации лжи.

– Кто тебя научил?

– Отец научил, он раньше работал в отделе сбора и обработки информации в Управлении военной разведки.

Эмиль перестал качаться в кресле, выпрямился и, подъехав к столу, уперся локтями в его край.

– Дай-ка подумать, – начал он, сузив глаза и продолжая смотреть на девушку искоса. – Серж Редда? Два года назад его принимали на работу в спортзал «Атлетик Клаб», верно?

Девушка перекатила конфету от одной щеки к другой.

– Ага.

– У него жена умерла… то есть твоя мать, получается. Потом его уволили со службы из-за неуравновешенного поведения. Он твой отец, верно?

– Угадал. Меня зовут – Аксель Редда. – Она сделала три широких солдатских шага, легла животом на стол и протянула Эмилю руку для знакомства. – Для своих я Аска. Смотрел «Евангелион»?

– Типа киннишь[2] ее, что ли? – Эмиль с брезгливостью посмотрел на ее ладонь с облупившимся черным лаком на обгрызенных ногтях.

– А ты – «Эла» из «Тетради смерти»?

Вместо ответа Эмиль подцепил пальцами футболку на груди, – на ней был изображен сидящий на корточках лохматый парень в джинсах и белой футболке. Они словно общались на языке жестов и звуков с планеты Плюк, понятном только им двоим.

– Кто твой «ДД[3]»? Кого мейнишь?[4] – спросила она.

Мозги Веры начали закипать.

Она переглянулась с Юбером, – он стоял в дверях, старательно избегая смотреть на то, что было под коротенькой юбкой Аски. Девушка почти лежала на столе, юбка задралась, обнажив черные кружевные шортики.

Эмиль приподнял бровь, собираясь изобразить недоумение, но расплылся в улыбке – он сделал это против воли, как кот, которому пододвинули мисочку сметаны. Вот и рухнула стена его внутренней крепости.

– Ладно. – Аска подперла ладонью подбородок. – А с какими пачками в бездну ходишь?

Эмиль продолжал молча улыбаться, разглядывая ее.

– Что, даже рекордом урона не поделишься? Э, я знаю, что ты режешься в «Геншин». Спорим, у тебя главный домагер[5] – Аяка?

Улыбка Эмиля тотчас сошла с лица, губы поджались. Девчонка, кажется, угадала. А он еще смел ругать Веру за ее эмоции. У самого-то лицо как поплыло!

– Ага, так и есть! – радостно прокричала Аска, сползла со стола, обошла угол и села на столешницу боком рядом с Эмилем. Тот продолжал молча пожирать ее глазами.

– Я угадала! – Аска закинула ногу на ногу. – Вот видишь, какой я хороший профайлер. А еще у меня третий дан по карате. – Она сделала рубящее движение ладонью. Вера и опомниться не успела, как Эмиль поймал запястье гостьи.

Он сжал его так сильно, что еще чуть-чуть и сломает руку. Но девушка даже не пикнула, не принялась вырываться, а просто смотрела на Эмиля с вызовом и насмешкой. Пальцы шефа разжались.

– Реакция хорошая, и выдержка – пойдет, – похвалил он. – Но в бюро не возьму.

– Почему?

– Тебе есть восемнадцать?

– Я заканчиваю лицей. И уже могу работать.

– Все равно – нет.

– Почему?

– Ты психопатка.

– Хорош! – рассмеялась она, запрокинув голову. Ее звонкий, как колокольчик, смех взмыл к потолку. – Ты как будто нет! Хочешь, составлю твой психологический профиль?

Эти слова для Веры прозвенели божественным громом, грохотом рушащейся каменной стены. Она тысячу раз слышала от Эмиля угрозы составления ее профиля, шеф клялся пропустить через свои сканирующие программы ее мессенджеры и почту, постоянно намекал, что уже двадцать раз взломал ее старенький «Asus» и сто раз – телефон. И наконец настал день и час, когда кто-то швырнул Эмилю в лицо его же козырную карту. К сожалению, Вера испытала торжество, внутренне потирала руки и малодушно, с мстительностью ждала слов этой богини грома, словно сошедшей с экрана какого-то аниме.

– Ита-ак, – протянула Аска, выдержав длинную паузу.

Обведя всех медленным взглядом с хитрым прищуром, она повернулась к Эмилю и поглядела на него сверху. Тот откинулся на спинку кресла, сложил пальцы домиком и ждал. На губах играла странная улыбочка. Он будто боялся ее, но в то же время не мог спрятать восхищения.

– Ну, давай, не тяни кота за хвост! – подначил Эмиль.

– Начнем с детства. – Она перекатывала в пальцах палочку с розовой конфетой, точно игральную карту. – Твои родители внушили тебе мысль, что ты инкарнация твоего деда. Надо признаться, фигура у него геройская: прожил в тибетском монастыре почти четверть века, умел драться, как Джеки Чан, Брюс Ли и Стивен Сигал, и участвовал в битве под Сталинградом. Первые шестнадцать лет ты провел в жестких тренировках, тебя таскали по соревнованиям и чемпионатам, победы в которых ты одерживал с легкостью. Это служило очередным доказательством для твоих родителей-сектантов, что ты не забыл прошлую жизнь.

Эмиль приподнял бровь. Улыбка с его лица не исчезла, но в глазах появилось темное облачко.

– Слушай! – Она растянула губы в выученной улыбке, жеманно прижав ладонь к груди. – Мои соболезнования по убитому детству. Я сама такая – мой черно-белый пояс по карате был заслужен кровью и потом. Когда на соревнованиях я не брала призовое место, мне так крепко доставалось и от отца, и от тренера, что мама не горюй. Папа до сих пор не оставил мысль засунуть меня в Национальную школу полиции. Так что мы братья по несчастью.

Вера удивилась – а эта малявка знает толк в манипуляциях. Какая качественная подстройка!

– Ок. Что с психологическим портретом? – холодно спросил Эмиль. Он, видимо, тоже заметил ее ход конем.

– Не спеши. Сейчас все будет. – Губы девчонки расплылись в елейной улыбке. – Ты готов? А?

– Я весь внимание.

– Сам попросил! – Она медленно провела языком по конфете и продолжила: – Ты жил окруженный эзотерической хренью, всякие там веды, мандалы, хочешь не хочешь, впитывал это. Родители держали тебя на веганстве. Сейчас они завели санаторий по вправлению мозгов, но ты решил пойти дальше и мыслишь масштабней. Хочешь переделать не просто горстку людей, обратившихся за помощью, а весь мир. В какой-то момент своей подростковой жизни ты понял, что мировое устройство никуда не годится и его надо менять. Возможно, твоя шизоидность – это гены, возможно, ты и вправду похож на своего деда. Или тебя таким сделали придурки-родоки. Мы все – тени своих отцов, и в этом наше проклятие. Вечно хотим изменить все вокруг, не понимая, что мы клоны клонов предыдущих таких же. И если это исправимо, то в лишь в рамках эволюции, а ее график оси и ординат слишком масштабен, чтобы мы могли обхватить его своими крошечными мозгами. Верно я говорю, шеф? Уже готов принять меня в бюро? Где ты еще найдешь такого толкового сотрудника? Я хорошо разбираюсь в людях.

Эмиль улыбался одной половиной рта, глаза потемнели еще больше. Он молчал, глядя на гостью из-под упавшей на глаза челки.

– Чтобы добиться желаемого, ты подчинил себя жесткой дисциплине и поставил точные цели, – безжалостно продолжала она. – Это показывает твою паранойяльную сторону. Ты дистанцируешься от людей этим прикидом-маской, одновременно и боясь показаться бесхребетным, и не желая тратить на социальные правила много времени. Ты помешен на продуктивности – хочешь, чтобы твой КПД всегда был высоким, а потери минимальны. Поэтому посвятил себя изучению психологии лжи и эмоций. И хакерству, чтобы иметь доступ к душам людским. Ты собираешь души, как какой-то сталкер, проникаешь в гаджеты. И если мне вздумается пожаловаться на тебя за то, что ты снял моего отца на скрытую камеру во время интервью, распечатал его фотки на черно-белом принтере и вложил их в одну из миллиона папок, хранящихся в твоем чисто вылизанном сталкерском кабинете, то не пройдет и часа, как у твоего дома засверкает проблесковый маячок неотложки, которая благополучно доставит тебя туда, где таким, как ты, самое место – в дурдом!

Эмиль слушал ее, затаив дыхание, а потом усмехнулся и с нарочитой горечью покачал головой. Он не обиделся на ее острые, как сюрикены, слова. Или просто не показал вида?

– Чтоб этих журналюг! Ты читаешь коммунистов? Только «Юманите» могут позволить себе залезть в чужую квартиру, пока хозяина нет дома.

– Тебя с воплями и перестрелкой арестовали. – Аска, казалось, была разочарована.

– А как отпустили несправедливо обвиненного – это «Юманите» миру не поведала, – развел руками Эмиль.

– Ты – паранойяльный шизоид, – бросила она с ядовитой злостью.

– Это не диагноз. – Он вынул из кармана бутылек с лекарствами и закинул в рот две капсулы. – За это мы не сажаем за решетку и не отправляем на принудительное лечение.

Не прошло и трех месяцев, как хирурги чудом вернули его с того света, выковыряв пулю из селезенки после ранения в то ужасное пасхальное утро в замке владельца аукционного дома Ардитис[6]. Эмиль продолжал сидеть на обезболивающих и успокоительных, самостоятельно назначая себе дозировки прописанных врачами лекарств.

– Однако ты решил окружить себя нежными эмотивами. – Аска кровожадно посмотрела на Веру. – Зачем тебе здесь эта плюшевая зайка?

У Веры желудок сжался от ее взгляда – чистой воды Гого Юбари из «Убить Билла». Она с ужасом представила, как девчонка, разозленная поражением, набрасывается на нее и впивается зубами в горло. Школьница высунула язык и запихнула в рот свой чупа-чупс. Щека нахально выперла в сторону, опять сделав ее похожей на мультяшную Брезгливость.

– Ты нарочно взял ее, – давила она; чупа-чупс за щекой смешно задвигался, ревность фонтанировала искрами из глаз. – Чтобы стать, как она? Научишься и станешь еще эффективней обманывать людей? Тебе этого не хватает, да? Умения общаться с людьми.

– Как ты видишь свою работу в моей команде? Тоже хочется «обманывать людей»? – спросил Эмиль.

Своим простодушием он окончательно выбил ее из седла. Аска сидела, молча перекатывая конфету языком от щеки к щеке, по наморщенному носу было видно, как она силится придумать ответ. Уж чего-чего, а такой простоты она от него не ждала. Понадеялась, что хорошенько его разозлит, но нет. Эмиль при своей несколько отталкивающей внешности умел осуществлять потрясающую подстройку к людям. С паранойялами он был эмпатичным, с подвижными и жизнерадостными гипертимами умел проявить тревожность и даже печаль, с властными эпилептоидами становился истероидом, принимался играть на публику, завлекая людей в ловушки их страхов и тайных желаний.

Перед ним стоял точно такой же паранойяльный шизод, как и он сам. С не меньшей способностью к манипуляциям. Только женского пола. Она пришла к нему с мечом, имея намерение вывести из себя. Он это понял и тотчас преобразился в эмпата: смягчил лицо, голос, добавив в тон нотку наивности.

Но насчет Веры Аска была права.

Принимая ее на работу, Эмиль прекрасно знал, как будет воздействовать на него присутствие эмотива в команде. Вера хорошо разбиралась в психотипологии и поняла: она понадобилась шефу, чтобы учиться у нее эмпатичности. Он прекрасно знал, что свою паранойяльную экспрессию сможет нивелировать, лишь посадив возле себя человека с противоположным типом личности. И когда обстоятельства требовали, Эмиль копировал поведение Веры. Точно так же, как Аска копировала сейчас поведение его самого. Она знает, как работает подстройка.

– А что, если я хочу тебя исправить? – выдала, наконец, Аска.

– А зубки не раскрошатся? – усмехнулся Эмиль, но сделал это с таким добродушием! Нет, он не играет, это не подстройка, девушка ему… запала в душу.

– Не-а. – Она слезла со стола и встала над Эмилем, расставив ноги и уперев руки в бока. Вдруг раздался хруст, точно треснуло стекло – девчонка разгрызла конфету, демонстрируя крепкие зубки хищницы. Потом взяла ручку со стола, подхватила ладонь Эмиля. И тот безвольно смотрел, как она что-то на ней строчит.

– Это мой UID-номер в «Геншине». Найдешь сам. – Ручка полетела обратно на стол в кучу бумаг, стукнулась о пепельницу.

И, продолжая катать палочку от чупа-чупса по языку, точно мистер Блондин из «Бешеных псов»[7] зубочистку, Аска вышла из кабинета. Через секунду хлопнула входная дверь.

Эмиль продолжал сидеть в кресле, расслабленно откинув локоть на подлокотник, на губах играла улыбка, а взгляд уставился в одну точку. В его глазах потрясение и восторг слились в гремучую смесь. Она ему понравилась!

Очнувшись, Эмиль взъерошил волосы, подъехал в кресле к столу и, никак не прокомментировав визит странной особы, открыл ноутбук Юбера и стал пересматривать видео. Правда, на этот раз звук убрал. Его лицо приняло прежнее выражение сосредоточения и включенности, в глазах вспыхнул азарт.

– Надеюсь, вы понимаете, что это неспроста? – спросил он, пылающим взглядом следя за движениями фигур в кадре, то и дело нажимая на паузу и делая скриншоты.

– Что именно, Эмиль? – Юбер наконец тоже очнулся от колдовского наваждения, в которое его вогнала девушка в юбке японской школьницы. Он подошел к племяннику. Тот со скоростью света жал на комбинации клавиш. На экране видео замирало, а следом скриншот улетал куда-то в глубины компьютерного чрева.

– Видео с тела убийцы и эта девица с черно-белым поясом по карате, которая засыпала нас терминологией из учебников по психиатрии.

– Пока очень трудно угадать связь. Что-нибудь удалось понять по ролику? – спросил Юбер.

– Убийца – рост метр шестьдесят пять-восемь, не больше, рука очень точная. Хорошо бьет и снизу, и сверху, и сбоку. Прямо по-армейски. А фигура… как будто женская, или это подросток, но только на вид… Худ, как доска, кости выпирают. Кажется, ему около двадцати, но в движениях угадывается опыт ближнего боя.

– Думаешь, это могла быть… она?

– Во сколько это произошло? – Эмиль посмотрел на Веру. Та в изнеможении опустилась в кресло-тюльпан.

– Судя по новостному ролику, утром… через час после открытия музея, значит, в одиннадцать. Там были школьники, и он направил нож в мальчика… – Вера закрыла лицо руками, почувствовав подкатившие к горлу слезы. Все-таки визит гостьи подействовал на нее удручающе, девица оказалась энергетическим вампиром.

– Надо выяснить, где Аксель Редда была в то время, есть ли у нее алиби, – продолжил Эмиль. – Кристоф только что прислал смс – мадридская полиция хочет получить от нас с Зоей независимую экспертизу. Они думают, что убийца как-то связан с искусством, раз пришел убивать в музей. Но тут… другая история. И боюсь, она связана с этой самой девчонкой.

Он откинулся на спинку кресла и обеими ладонями убрал челку назад, открыв высокий лоб, которого никогда не было видно. С таким открытым лицом Эмиль казался уязвимым. Он и демонстрировал свою уязвимость, не замечая этого, потеряв осторожность и контроль.

– Серж Редда, – начал он. – Полковник. Один из лучших спецов в разведке, преподавал криминалистику в Национальной школе полиции. И я у него учился…

– Мир тесен, – покачал головой Юбер, который, видимо, тоже его знал.

– Он действительно мощный специалист в поведенческой психологии и профилировании. Поэтому его дочь так хорошо владеет темой. Он ее натаскал со скуки.

– Почему со скуки? – нахмурила брови Вера.

– Он уже пять лет прозябает без дела. Его уволили за неподобающее поведение, отобрали право преподавания. Он избил старшего по званию – а это очень и очень плохо. Происшествие изо всех сил скрывали от журналистов. Даже я не знаю, на кого он там умудрился руку поднять. Адвокаты насилу отвоевали ему свободу, – сказались какие-то его тайные заслуги, – но пришлось пожертвовать званием.

– Что за тайные заслуги? – пробормотала Вера.

– Разведка – дело темное. Иногда участника какого-нибудь секретного дела ни возвеличить нельзя, ни убрать, ни засунуть, куда подальше, иначе то одним не угодишь, то другим. Редда из таких. С внушительными покровителями и не менее грозными врагами. Его не трогают. Сейчас о нем ничего не слышно. Видимо, затаился. И это понятно. Если он хоть что-то выкинет или публично скажет, его тотчас упекут в дурку. Думаю, у него в медкарте для такого случая написано: пограничное расстройство личности… не знаю, или мозаичная психопатия. Скорее второе. Вообще и до несчастного случая он был отличным манипулятором, страшным параноиком, боялся слежки и все такое. Короче, более ядерного психопата я в жизни не встречал.

Эмиль собрал брови на переносице и в раздумьях вздохнул.

– Не представляю, каким адом обернулась его жизнь после всего этого. Он был вынужден закончить тренерские курсы и сейчас подрабатывает в качалках. – Шеф редко выказывал сочувствие, но к своему бывшему учителю он явно испытывал симпатию. Боялся его и, видно, что не выносил, когда был студентом, но все же восхищался.

– А что за несчастный случай? Что он сделал? – спросила Вера.

– Ему снесло крышу после аварии, в которой погибла жена. Он был за рулем, вылетел на встречку, чтобы обогнать фуру, успел уклониться, но машину перевернуло. Мать Аски скончалась на месте. Аска провела в реанимации месяц, сам он тоже долго отходил. Если дочери и ставить диагноз «психопатия», то, уверен, он будет подкреплен физиологическими изменениями мозга. Она хорошо треснулась головой. Они все трое хорошо треснулись, только жене полковника повезло умереть…

– И он приходил к тебе на интервью?

– Да, менеджер «Атлетик Клаб» попросил провести ему проверку на профпригодность. И я предупредил их, что мой бывший учитель криминалистики – психопат! Но они все равно его взяли. Клуб только открылся, в него втюхали кучу бабла, им нужна была звезда в тренерском составе, и они включили в рекламу, что один из тренеров – полковник разведки. Правда, рекламу быстро попросили убрать, но маркетинговый ход успел сработать. По цыганской почте разлетелся слух, кто такой Серж Редда. Боец ММА, видит людей насквозь. У него целый полк поклонников – был когда-то, сейчас – не знаю.

– Могу я уточнить? – неуверенно начала Вера. – Ты считаешь: случай в Прадо и Аска связаны?

– Ты бы проигнорировала эту связь? – В голосе Эмиля промелькнула тревога. Обычно шеф был рад заковыристому делу, но сейчас его что-то настораживало.

– Наверное, нет, – ответила Вера, хмурясь. – Но… Ты считаешь, она успела бы побывать в Мадриде в полдень? Это невозможно! Физически.

– Какая-то она странная… – Эмиль невольно посмотрел на Юбера. – Будто знала, что мы получили то видео. Не находишь?

– А то, что это чистое совпадение… – проронил в раздумьях его дядя. – Никак, да?

– Рост тот же, Юбер, комплекция. И ножом она могла владеть хорошо – отец обучил. Два пункта сходятся – это очень много.

Дело клонилось к вечеру, солнце, совершив путь вокруг дома, теперь вовсю светило в окна, врываясь розовыми брызгами в распахнутые двери балкона. По небу плыли алые облака, предвещавшие закат. Стояла присущая приближению июля духота.

– За три часа успеть совершить с десяток убийств в музее, вылететь обратно в Париж и тут же отправиться сюда. – Эмиль загибал пальцы. – Физически все же возможно. Ровно в одиннадцать совершить преступление, в одиннадцать тридцать пять быть в аэропорту Мадрида – Барахас от Прадо недалеко. Приземлиться без двадцати два в Париже и в начале четвертого стоять под нашим балконом.

– Ты расскажешь Кристофу? – спросил помрачневший Юбер.

Эмиль посмотрел на него, закусив нижнюю губу, на его лице промелькнуло смятение. Вера поняла, что он ничего не скажет начальнику уголовной полиции Парижа.

– А вдруг видео тебе прислали нарочно, Эмиль? – добавил Юбер. То, что племянник не собирается сдавать девушку, было очень неосторожным решением.

Эмиль молча кусал губу, зрачки его расширились.

– Что, если тебя хотят впутать в нехорошую историю? Сам посуди. Бывший разведчик, которого некуда деть, а убрать надо, его неуравновешенная дочь, ты – тоже не подарок, бельмо на глазу полиции. Не думал, что вас троих просто хотят замести и все? Не лезь в это.

– Я сам разберусь.

– Я всегда опасался, что тебе подсунут очень ловкую и коварную ловушку, Эмиль. Кажется, так и случилось.

– Не будь кликушей! Если бы это были те, «чьи имена нельзя называть», они бы взломали меня, а не тебя.

– Это уловка! Чтобы ты именно так и подумал.

– Я сам все решу, – отрезал Эмиль.