Рука в перчатке E-Book

Рэкс Стаут

• Herausgeber: Иностранка
• Kategorie: Krimi
• Serie: Иностранная литература. Классика детектива
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2023

Seitenzahl: 1444

Beschreibung

Рекс Стаут наиболее известен как создатель цикла произведений о Ниро Вулфе, однако в этом сборнике знаменитый сыщик уступает место другим героям. Частный детектив Теодолинда Боннер получает задание от президента промышленной корпорации: найти сведения, порочащие последователя религиозной секты, — тот вытягивает деньги у жены промышленника, а с недавних пор еще и собирается стать его зятем. Едва Дол начинает дело, как находит своего работодателя мертвым, задушенным проволокой. Но чтобы не порезаться, преступнику нужны были толстые перчатки… («Рука в перчатке») Делия Бранд арестована по подозрению в убийстве. Неудивительно, ведь у нее есть мотив, а кроме того, она прямо заявляла, что намерена застрелить человека. Однако лишь немногие знают, что Делия имела в виду вовсе не того, кого обнаружили мертвым рядом с ее сумочкой и револьвером. Когда подтверждается, что сумочку и оружие украли, Делию освобождают, и она начинает собственное расследование («Горная кошка»). Инспектору Кремеру приходится прервать заслуженный отпуск: крупный биржевой игрок Вэл Кэрью убит у гробницы своей жены-индианки. В кулаке жертвы зажат кусочек шерстяной красной нити — особой пряжи, из которой несколько веков назад индейцы ткали одеяла («Красные нити»). Алфабет Хикс — лишенный лицензии адвокат. Теперь он водит такси и иногда берется за расследования. К нему обращается Джудит Данди: муж обвиняет ее в том, что она выдает его деловые секреты конкуренту, и женщина хочет доказать свою невиновность. Однако дело о промышленном шпионаже оборачивается делом об убийстве («Алфабет Хикс»). Особняком стоит психологический роман «Почти равный Богу». С первых страниц известно, кто замыслил убийство, но что к этому привело и хватит ли духа совершить задуманное, неясно до самого конца...

Leseprobe

Содержание

Рука в перчатке

Горная кошка

Красные нити

Алфабет Хикс

Почти равный Богу

Rex StoutTHE HAND IN THE GLOVECopyright © 1937 by Rex StoutTHE MOUNTAIN CATCopyright © 1939 by Rex StoutRED THREADSCopyright © 1939 by Rex StoutALPHABET HICKSCopyright © 1941 by Rex StoutHOW LIKE A GODCopyright © 1929 by Rex StoutThis edition is published by arrangement with Curtis Brown UK and The Van Lear AgencyAll rights reserved

Перевод с английского Ольги Александровой

Серийное оформление Вадима Пожидаева

Оформление обложки Ильи Кучмы

Издание подготовлено при участии издательства «Азбука».

Стаут Р.Рука в перчатке : романы / Рекс Стаут ; пер. с англ. О. Алек­сандровой. — М. : Иностранка, Азбука-Аттикус, 2023. — (Иностранная литература. Классика детектива).

ISBN 978-5-389-23985-2

16+

Рекс Стаут наиболее известен как создатель цикла произведений о Ни­ро Вулфе, однако в этом сборнике знаменитый сыщик уступает место другим героям.Частный детектив Теодолинда Боннер получает задание от президента промышленной корпорации: найти сведения, порочащие последователя религиозной секты, — тот вытягивает деньги у жены промышленника, а с недавних пор еще и собирается стать его зятем. Едва Дол начинает дело, как находит своего работодателя мертвым, задушенным проволокой. Но чтобы не порезаться, преступнику нужны были толстые перчатки… («Рука в перчатке»)Делия Бранд арестована по подозрению в убийстве. Неудивительно, ведь у нее есть мотив, а кроме того, она прямо заявляла, что намерена застрелить человека. Однако лишь немногие знают, что Делия имела в виду вовсе не того, кого обнаружили мертвым рядом с ее сумочкой и револьвером. Когда подтверждается, что сумочку и оружие украли, Делию освобождают, и она начинает собственное расследование («Горная кошка»).Инспектору Кремеру приходится прервать заслуженный отпуск: круп­ный биржевой игрок Вэл Кэрью убит у гробницы своей жены-индианки. В кулаке жертвы зажат кусочек шерстяной красной нити — особой пряжи, из которой несколько веков назад индейцы ткали одеяла («Красные нити»).Алфабет Хикс — лишенный лицензии адвокат. Теперь он водит такси и иногда берется за расследования. К нему обращается Джудит Данди: муж обвиняет ее в том, что она выдает его деловые секреты конкуренту, и женщина хочет доказать свою невиновность. Однако дело о промышлен­ном шпионаже оборачивается делом об убийстве («Алфабет Хикс»).Особняком стоит психологический роман «Почти равный Богу». С пер­вых страниц известно, кто замыслил убийство, но что к этому привело и хватит ли духа совершить задуманное, неясно до самого конца...

© О. Э. Александрова, перевод, 2023© Издание на русском языке, оформление.ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2023Издательство Иностранка®

Глава 1

Не было ничего удивительного, что в ту сентябрьскую субботу Сильвия Раффрей получила возможность побеседовать с различными мужчинами, отнюдь не заурядными, и с одной выдающейся молодой женщиной. Не было ничего удивительного и в том, что Сильвия приложила к этому минимум усилий — столько и требовалось от чрезвычайно привлекательной и состоятельной сироты, которой до двадцати одного года недоставало шести месяцев. Не слишком интеллектуальная, однако и не совсем пустоголовая, она являлась предметом скорее невинных мечтаний, нежели вожделения, хотя в свое время по ней вздыхал некий простодушный виконт из Оксфорда. Сильвия была финансово независимой, но при этом не настолько, чтобы стать притчей во языцех.

Итак, когда примерно в десять часов утра Сильвия вышла из лифта на двадцать восьмом этаже штаб-квартиры химической корпорации на Тридцать девятой улице, ее хорошенькие губки озабоченно кривились, а прелестные карие глаза потемнели от тревоги, хотя и не той, что разъедает душу и лишает сна. И когда девушка, свернув направо, двинулась по широкому коридору, то ступала вовсе не тяжело, а весело и пружинисто.

Не пройдя и двадцати футов, Сильвия остановилась. Шедший ей навстречу мужчина тоже застыл как вкопанный.

Сильвия не скрывала удивления:

— Ну привет! Вот уж не думала, что вы способны забраться так далеко на юг. — Оглядев коридор, она перевела взгляд на мужчину. — Вы что, решили заняться оптовыми закупками аспирина?

— Мисс Раффрей... Надо же! — Он, в свою очередь, тоже оглядел коридор. — Тут ведь не производят аспирин?

— Думаю, нет, — покачала головой Сильвия. — Я видела, как вы оттуда вышли. Это, конечно, не мое дело, но вот уж не знала, что здесь начали делать химикаты из мозгов. Простите за неудачную шутку. В любом случае рада встрече. — Она сделала шаг вперед.

Он предостерегающе протянул руку, но не коснулся Сильвии. А лишь произнес умоляющим голосом чуть громче, чем следовало:

— Мисс Раффрей!

Она остановилась, карие глаза смотрели на мужчину с удивлением. Всегда бледный, сейчас он показался ей бледнее обычного. Тонкие волосы, чересчур жидкие для мужчины, которому нет и сорока, как всегда, прилипли ко лбу, крупные ноздри трепетали от беспрестанной работы мысли, что определенно производило отталкивающее впечатление, а блеклые пытливые глаза вылезли из орбит даже сильнее, чем обычно, в стремлении проникнуть глубже, увидеть больше. Но не это удивило Сильвию, а скорее тон голоса и эта тянущаяся к ней рука. Девушка изумленно подняла брови.

— Мисс Раффрей, я... — он сглотнул, — я вовсе не хочу показаться нахальным...

— Это не запрещено законом, — рассмеялась Сильвия. — Но я опаздываю.

— Да. Вы ведь собираетесь встретиться с мистером Сторрсом?

— Направлялась в сторону его кабинета.

— Ну да. — Мужчина поджал губы, но затем произнес: — Я бы хотел вас предостеречь... Вам не стоит с ним встречаться. Короче, не ходите к нему прямо сейчас. Лучше зайдите попозже. Он не... — Мужчина замолчал и нахмурился. — Проклятье! Это все. Зайдите к нему попозже.

Сильвия удивленно уставилась на собеседника:

— В чем дело? Неужели он напился? Вот было бы здорово! Пи Эл под мухой. А может, это вы напились? Так в чем дело? Профессор Циммерман, вы что, приняли лишнего?

— Нет. И я не профессор. Всего лишь преподаватель психологии.

— Но вы ведь ассистент профессора. Мартин рассказал мне. Узнал из похвальных отзывов на вашу книгу. А я вас так и не поздравила. Можно? Но что случилось с Пи Эл? Неужели вы занимались с ним психоанализом и совершенно его измотали? — Она бросила взгляд на наручные часы. — Боже правый! Я опаздываю уже на двадцать минут! Вы что, проводите со мной эксперимент на остроту реакции или вроде того?

— Пожалуйста! — Мужчина снова поднял руку и тут же бессильно ее уронил. — Я лишь подумал, вы меня послушаетесь, если я попрошу вас отложить встречу... Но, конечно, ошибся. Вы все поймете. Позже. Мисс Раффрей, вы наверняка поймете, что иногда ранение, почти смертельное ранение... Вы наверняка поймете, какую жертву я принес из-за преданности и что я всей душой предан?.. — Он осекся, нахмурился и, покачав головой, пробормотал: — Нет. Ладно. Вот черт! Ступайте. — С этими словами он повернулся и стремительно направился к лифтам.

Сильвия, с трудом сдержав изумленный возглас, проводила Циммермана долгим взглядом. После чего несколько раздраженно выдохнула:

— Нет, он явно свихнулся, — и устремилась в конец коридора, к массивной двустворчатой двери с золотыми буквами, гласившими: «Корпорация промышленных химикатов».

Вот так в то утро внезапно закончилась ее первая памятная беседа, хотя тогда Сильвия вряд ли могла оценить всю ее важность.

Вторая беседа, на сей раз не случайная, а по предварительной договоренности, имела место в личном кабинете Питера Льюиса Сторрса, президента Корпорации промышленных химикатов. Когда девушку проводила туда обходительная молодая женщина, обязанности которой, судя по ее губам, глазам и щекам, выходили за рамки деловых аспектов производства химикатов, Пи Эл Сторрс наградил посетительницу сердитым взглядом, молча кивнул на кресло и продолжил громыхать в телефонную трубку. Сильвия села и, прикусив нижнюю губу, принялась разглядывать Сторрса. Но ничего настораживающего не увидела — ничего такого, что соответствовало бы нелепому рассказу профессора Циммермана во время случайной встречи в коридоре. Все казалось совершенно нормальным: раскатистый, нетерпеливый бас Сторрса, здоровая, загорелая благодаря гольфу кожа, шапка густых седых волос, треугольник цветного носового платка в нагрудном кармане, легкая краснота глаз, что, как знала Сильвия, было явным симптомом сенной лихорадки.

Но когда Сторрс, закончив разговор, отодвинул в сторону телефон, произошло нечто действительно из ряда вон выходящее, можно сказать беспрецедентное. Сторрс не произнес ни слова. Он просто сидел и, поджав губы, секунд десять смотрел на Сильвию. Наконец он медленно покачал головой, встал с места, обогнул стол, остановился возле кресла, на котором сидела девушка, и глянул на нее сверху вниз. Она подняла на него глаза, недоумевая, как все это понимать. Сторрс снова покачал головой, шумно вздохнул, вернулся на место, положил сплетенные ладони на стол, потер друг о друга кончики больших пальцев и бросил задумчивый взгляд на Сильвию. Все это было чрезвычайно странно. Он не стал упрекать ее за опоздание, не предложил выпить воды и явно тянул время. Сильвия не ожидала, что его может настолько выбить из колеи внезапно возникшее небольшое затруднение — небольшое для него, — и снова прикусила губу. Но затем улыбнулась:

— Я тут кое с кем столкнулась в коридоре. Со Стивом Циммерманом. Он посоветовал к вам сейчас не ходить. Посоветовал подождать и зайти попозже.

— Так прямо и сказал? — насупился Пи Эл Сторрс.

— Да, и он запинался, что само по себе было забавно. Вы ведь знаете, начав говорить, он не способен остановиться. И вообще, я здорово удивилась, встретив его здесь. Мне казалось, вы его на дух не переносите...

— А что еще он говорил?

— Больше ничего. Ой, он еще нес какой-то бред насчет смертельного ранения, жертвы и преданности... Как по-вашему, у него крыша поехала? По-моему, да. Я ожидала, что найду вас... Ну, я не знаю, он словно обезумел. Я считала, вы терпите его исключительно из-за Мартина. Считала, вам он не нравится...

— Так и есть. — Сторрс поджал губы, а затем продолжил: — Циммерман отвратителен. Интеллектуальный и моральный падальщик. И это называется современной психологией! Фу! — Он махнул рукой. — Что еще он сказал?

— Ничего.

— Ты вроде говорила о смертельном ранении.

— Стив просто нес какую-то околесицу. Мне показалось, он не в себе. — Сильвия снова закусила губу, но затем приоткрыла рот и выпрямилась. — Однако я опоздала и вас задерживаю. Вчера вечером у меня был долгий разговор с Дол.

— Да, ты обещала поговорить с ней, — кивнул Сторрс. — А я ответил...

— Я знаю. Но послушайте, Пи Эл. Ради бога, послушайте! Я понимаю, с вами бесполезно спорить насчет Дол: мы только поссоримся. Но я должна передать вам то, что она сказала. Есть три важных момента. Погодите-ка. — Порывшись в сумочке из страусиной кожи, Сильвия достала какую-то бумагу и бросила на нее сосредоточенный взгляд. — Итак, во-первых, вопрос огласки. Дол говорит, все нормально. Вчера я сказала вам, что статья в воскресном выпуске «Газетт» была случайностью. Лен Чисхолм...

— Пустой разговор! — Сторрс был непреклонен. — Сильвия, в самом деле...

— Погодите, Пи Эл! — Сильвия повысила голос. — Успокойтесь! И тогда сможете мыслить разумно. Лен Чисхолм раздобыл те фотографии и поиздевался над нами, и мы думали, он просто шутит, но затем редактор воскресного выпуска предложил ему за них двести долларов, а Лен остро нуждался в деньгах. Дол говорит... — Сильвия прищурилась, глядя на бумагу. — Она дает письменные гарантии, что подобное впредь не повторится. Это пункт первый. Далее, насчет того, что я провожу там слишком много времени. Лично я считаю это глупым, ведь какая разница, там я или где-нибудь еще, за исключением разве что кутузки, и вообще там ничуть не хуже, чем на собачьей выставке, да и пахнет поприятнее. Но в любом случае Дол написала: «Мисс Раффрей будет приходить в офис на совещания не чаще трех раз в неделю». Таким образом, вопрос улажен. И третий, последний пункт... Большая уступка, на которую мне пришлось пойти. Дол меня уговорила. Лично я не считаю название фирмы «Боннер и Раффрей» чем-то позорным для себя, и мне нечего стыдиться, но Дол меня убедила. Новое название будет «Детективное агентство Боннер, инкорпорейтед», и мы с Дол, как и раньше, разделим паи пополам. Она станет президентом, а я вице-президентом и казначеем. Так что нечего тут сидеть и осуждающе качать головой!

Голова Сторрса медленно и монотонно покачивалась из стороны в сторону, что было нехарактерно для человека с таким апломбом. А после слов Сильвии Сторрс застыл, мрачно уставившись на девушку, и пророкотал:

— Сильвия... мое дорогое дитя, дорогая Сильвия...

— Ой, ради всего святого! — раздраженно отмахнулась она. — Пи Эл, сантименты — это уже слишком. Давайте говорить напрямую. А так просто нечестно.

— Конечно нечестно. — Он снова покачал головой и тяжело вздохнул. — И я отнюдь не развожу сантименты. Я просто кое о чем думаю... но не сейчас... нет, сейчас не могу. Так, по-твоему, я размяк? — Его тон внезапно стал мрачным. — Не совсем так. Впервые в жизни понимаю убийц. Прямо сейчас я способен убить человека. — Он сжал лежащие на столе руки в кулаки. — Голыми руками. Без малейшего сожаления. И мне кажется, сделал бы доброе дело. И с удовольствием... — Он внезапно осекся и ударил кулаком по тяжелому пресс-папье с такой силой, что оно заскользило по полированной столешнице и столкнулось с корзиной для бумаг. Сторрс злобно посмотрел на корзину, затем перевел взгляд на Сильвию. — Я треклятый дурак! Нет, не могу. Полагаю, сегодня вечером ты приедешь в наш загородный дом?

Сильвия не верила своим глазам:

— Боже мой, вы не в себе — никогда не видела вас таким!

— Я в порядке. — Его голос снова стал резким. — Но это... Впрочем, забудь. По крайней мере, до сегодняшнего вечера. Так ты приедешь в Берчхейвен?

— Попозже, — кивнула Сильвия. — Мы собираемся поиграть в теннис и поужинать у Мартина. Джанет тоже хотела к нам присоединиться. Что-то связанное с деньгами? Я имею в виду убийство, которое вы планируете. Потому что, по-моему, у меня еще достаточно...

— Нет. Дело не в деньгах. — Он окинул ее печальным взглядом. — Да благословит тебя Бог, моя дорогая! И спасибо тебе...

— Прекратите! Опять размякли? Даже и не думайте!

— Я вовсе не размяк. Просто вспомнил, как ты настояла на покупке двух тысяч казначейских акций нашей корпорации, когда...

— Зачем это вспоминать? В любом случае я ведь ничего не потеряла?

— Слава богу, нет! На рынке ценных бумаг акции даже поднялись...

— Тогда забудьте. Пи Эл, дорогой, советую забыть и об убийстве тоже. — Сильвия поднялась с кресла, ее улыбка стала еще более неотразимой. — Впервые в жизни вижу вас в такой ярости. Вам придется постараться быть паинькой. Сомневаюсь, что мы с Джанет приедем раньше десяти: вы же знаете, какие ужины у Мартина... Но меня уже тошнит от фазана. Когда мы поженимся, ему придется забыть о фазанах. — Она бросила взгляд на наручные часы. — Боже правый, я испортила вам утро! — Помахав Сторрсу рукой, Сильвия направилась к двери. — Ладно, передам Дол, что с ее тремя пунктами полный порядок.

— Сильвия! — взвился Сторрс. — Вернись!

Она удивленно подняла брови:

— Что?

— Сейчас же вернись! — Сторрс сверкнул на нее глазами. — Ты ведь знаешь, что я тебя насквозь вижу. Ты не скажешь мисс Боннер ничего подобного. Я на это не соглашался и ни за что не соглашусь. Надеюсь, ты не забыла о вчерашнем разговоре. С твоим участием в этом отвра... в этом предприятии следует покончить раз и навсегда.

Сильвия застыла на месте:

— Пи Эл, вы знаете, я не терплю подобного тона. В детстве я считала это нормальным, но сейчас, когда я уже выучила таблицу умножения... в конце концов, за шесть месяцев...

— Да, я знаю. В марте тебе стукнет двадцать один. — Сторрс внезапно стукнул кулаком по столу. — Черт побери, Сильвия! Я что, должен повторять? Мой тон тут ни при чем, и ты это знаешь. Я отказываюсь от всех властных полномочий, хотя до твоего совершеннолетия осталось еще полгода. Нет, только посмотри на себя! Боже мой, только посмотри на себя! Все эти три года мне казалось, что устанавливать контроль над тобой было бы... полным безумием. В истории и литературе куча примеров, когда пожилые опекуны влюблялись...

— Вы вовсе не пожилой!

Он смерил Сильвию сердитым взглядом:

— Мне пятьдесят три. Мужчина средних лет? Впрочем, какая разница? Когда пожилые опекуны влюбляются в подопечных. Я в тебя пока не влюбился, но за этим дело не станет, если мои безмозглые жена и дочь отправятся в Индию, где им самое место, тем самым дав мне возможность заняться чем-то более интересным, нежели продажа этих проклятых химикатов. Нет, я в тебя не влюблен, но ты единственный человек на свете, которого я действительно люблю. И ты это знаешь. Тебе было пять лет, когда умерли твои родители. Я был чертовски хорошим опекуном! Ты здорова, красива, ни разу не попадала под машину, тебя не пытались похитить, и ты стоишь более трех миллионов долларов. И что самое важное, у тебя разум превалирует над чувствами. И что в результате происходит?

— Хорошо, Пи Эл, вам нет нужды...

— А то, что аферист с Уолл-стрит, оставшись без штанов, накладывает на себя руки. И так как его дочь — твоя старинная подруга, ты хочешь ее выручить. Что ж, пока все прекрасно. Но она, еще более ненормальная, чем папаша, уговаривает тебя вступить с ней в партнерство...

— Она меня не уговаривала...

— Вступить с ней в партнерство и учредить детективное агентство! Что уже само по себе ни в какие ворота не лезет. А затем она вбивает себе в голову, что ей срочно нужна реклама. Естественно. Ба! И она подстраивает слив информации в газету...

— Она ничего не подстраивала...

— И какой информации! Ты сама видела. Не только ее фото и биография, но и твое фото и биография. Мало того — боже мой! — там опубликовано мое фото и биография. История жизни опекуна леди-детектива! Возможно, тебе интересно, что я пригрозил «Газетт» иском за клевету и с удовольствием узнал, что, по крайней мере, человек, подготовивший материал, уволен.

— Вам не следовало этого делать! Пи Эл! Это был Лен Чисхолм. Я же говорила, он остро нуждался...

— Это его трудности! Сильвия, ты сказала, тебе не нравится мой тон. Я не претендую на то, чтобы тебя контролировать. Ни в малейшей степени. И не претендую на благодарность за то, что был таким хорошим опекуном. Возможно, я получал от этого больше удовольствия, чем ты. Я вообще ни на что не претендую. Нет, я говорю с тобой как друг, старый друг, который однажды собственноручно построил для тебя бассейн, а потом, надев плавки, плескался там вместе с тобой. Просто как старый друг, который любит тебя. Я хочу сказать, что если ты продолжишь поддерживать отношения — финансовые или личные — с этим треклятым детективным агентством, то поступишь против моей воли, чем вызовешь мое величайшее неодобрение и возмущение. Хочу добавить, что, если ты пренебрежешь моими пожеланиями и настоишь на своем, я буду так же наслаждаться твоим обществом всякий раз, когда ты сможешь уделить мне время, да и любить тебя стану ничуть не меньше, а с течением времени даже больше, дай только шанс.

Сильвия нахмурилась.

— Это ваше последнее слово? — сердито спросила она.

— Последнее, — насупился Сторрс. — Только через мой труп.

— Черт! — Поджав губы, она передернула плечами. — Вас не переспоришь. Мне следовало это предвидеть. Надеюсь, к воскресенью ваша сенная лихорадка вконец разыграется. До вечера.

Она зашагала к выходу, ступая пружинисто, но уже не так весело.

Стояло чудесное сентябрьское утро, время близилось к полудню, и Сильвия решила прогуляться. Продолжая хмуриться, она направилась на восток, в сторону Пятой авеню, затем двинулась на север. Она чувствовала себя обманутой, и, что самое противное, ей некого было за это винить. Она небрежно кивнула двум девушкам, которые, поравнявшись, что-то сказали ей, а еще через квартал — поклонившемуся на ходу пожилому джентльмену. Улицу заливал солнечный свет, и хотя прохожие выглядели отнюдь не шикарно, однако совсем сирыми и убогими их трудно было назвать не только внешне, но и по душевному настрою. Сильвии нравилось разглядывать лица в этой пестрой толпе.

У Сорок четвертой улицы Сильвия резко остановилась, сделала шаг в сторону и преградила дорогу мужчине, который, словно трактор, расталкивал пешеходов. Ее нос был на уровне его груди — примерно на фут ниже ничем не примечательного лица c крупными чертами. Сильвия с улыбкой смотрела, как мужчина неуклюже сдергивает огромной рукой старый черный котелок.

— Делк! Вот уж не ожидала столкнуться с тобой здесь! Ты что, работаешь?

— Ага. Есть работенка.

— Сидишь на хвосте?

— Не-а. Кое-что вынюхиваю.

— Мелкое дело?

— Ага. Чепуховое. Насчет платья, которого так и не получила одна дамочка.

— Ой! Звучит не слишком вдохновляюще. Хотя, конечно, все зависит от того, что это за платье. Ладно, не буду задерживать. Я тебя остановила... Увидела тебя и воспользовалась возможностью сказать, что мне было приятно иметь с тобой дело... Короче, я здорово повеселилась...

Вытаращив на нее глаза, мужчина спросил с кривой улыбкой:

— Повеселилась?

— Да... Хотя мне, конечно, не следовало говорить это, прежде чем... Ты все поймешь позже... Эй! — Сильвия рванула в сторону. — Барт! — Она вернулась, энергично таща за руку молодого человека, которому теперь явно придется гладить рукав пиджака. — Знакомьтесь. Мистер Делк. Мистер Травистер. Барт, ты дурак! У вас двоих, должно быть, много общего. И есть о чем поговорить. Пока.

И Сильвия, не оглядываясь, гордо удалилась. На Сорок седьмой улице она свернула направо, затем — на Пятую авеню, вошла в холл похожего на улей огромного бизнес-центра и поднялась на лифте на тридцать второй этаж. Преодолев длинный коридор и два раза повернув, Сильвия остановилась перед дверью, табличка на которой гласила:

БОННЕР И РАФФРЕЙ, ИНК.ДЕТЕКТИВЫ

— Черт! — пробормотала Сильвия и, открыв дверь, вошла внутрь.

Глава 2

Приемная была маленькой, но аккуратной и симпатичной. Зеленовато-кремовые стены, рассеянный свет, на полу темно-бордовая резиновая плитка; черно-красные лакированные кресла, маленький столик и вешалка для одежды с хромированной отделкой, так же как и стол у стены и казавшийся игрушечным телефонный коммутатор на нем; один только коммутатор, изготовленный по спецзаказу, обошелся Сильвии Раффрей в сотни долларов. В дальних углах, возле обращенной ко входу перегородки, располагались еще две двери; на стеклянной поверхности левой двери прописными золотыми буквами было выведено: «МИСС БОННЕР», а на правой такими же элегантными буквами: «МИСС РАФФРЕЙ».

— Привет, — поздоровалась Сильвия.

Сидевшая за письменным столом девушка, со смуглым симпатичным лицом уроженки Средиземноморья и гладко зачесанными черными волосами, ответила профессионально любезным кивком:

— Доброе утро, мисс Раффрей.

— Мисс Боннер здесь?

— У себя в кабинете, — снова кивнула девушка. — С ней мистер Фольц и мистер Пратт.

— Ой! Значит мистер Фольц тоже здесь? А я думала... — Она приблизилась к левой двери и, осторожно постучавшись, вошла.

— Здравствуй, Сильвия!

Приветствие прозвучало из уст Теодолинды Боннер — для избранных Дол, — сидевшей в кресле за письменным столом. Впрочем, хозяйка кабинета с таким же успехом могла обойтись и табуретом, поскольку, по своему обыкновению, сидела очень прямо, не касаясь спинки кресла. Дол метнула на свою подругу и делового партнера пытливый взгляд золотисто-карих глаз из-под черных как смоль ресниц, казавшихся еще темнее на фоне бледной, кремового оттенка кожи продолговатого лица.

— Сильвия! Куда ты запропастилась... — Мартин Фольц, вскочив с кресла, взял руки Сильвии в свои.

Его движения были робкими и нервными, как и устремленный на Сильвию взгляд серых глаз. Этот жест казался одновременно собственническим и неуверенным, но уж точно не напористым. Сильвия, освободив руку, погладила Мартина по голове.

Третье приветствие, от Силки Пратта, прозвучало как невнятное бормотание. Силки Пратт, сидевший у письменного стола, не удосужился подняться. Пратт был низеньким, невзрачным, ничем не примечательным человечком. И только внимательный наблюдатель мог заметить проблески живого ума в его острых маленьких глазках.

Мартин Фольц придвинул Сильвии кресло и, сев на место, ответил на ее молчаливый вопрос:

— Да, я действительно говорил, что буду здесь в понедельник, но передумал... Я решил прийти сегодня. — Он метнул расстроенный, нервный взгляд на Дол Боннер, затем перевел глаза на свою невесту. — Они... он приходил вчера ночью. Это случилось снова.

— Что?! — ужаснулась Сильвия. — Мартин! Не может быть!

Мартин молча кивнул.

— Да. Мы как раз это обсуждали, — ответила за него Дол Боннер низким гортанным голосом. — Пратт приехал незадолго до тебя. Я собираюсь поручить ему это дело... конечно, если не возражаешь.

— Кролики или фазаны? — спросила Сильвия.

— Четыре монгольских фазана. Прямо в вольере.

— Какой ужас! — Сильвия примостилась на краешке кресла. — Мартин, я тебе уже говорила, единственный выход — снабдить вольеры и все остальное охранной сигнализацией. А иначе тебе придется избавиться от фазанов.

Фольц покачал головой:

— Ты ведь знаешь... чтобы избавиться от фазанов... и установить сигнализацию потребуется куча денег. Мы это уже проходили. Но в любом случае... кто бы это ни был, он отъявленный шельмец...

— Боже правый, это не может продолжаться до бесконечности! Это... — Сильвия содрогнулась. — Отвратительно! Конечно, рано или поздно их все равно убили бы, но в этом есть что-то жуткое...

В разговор вмешалась Дол Боннер:

— Мы об этом и говорим. Хочешь послушать, как я инструктирую Пратта, и высказать свое мнение?

— Но, Дол, у тебя ведь есть Делк... и тот, другой, с золотыми зубами... — Сильвия остановилась и села обратно. — Ну ладно, выкладывай.

Дол Боннер дважды коснулась крошечного черного пятнышка на гладкой коже щеки под правым ухом. Это была не старомодная мушка, которую некогда наклеивали дамы, а просто-напросто симпатичная крошечная родинка, скорее отличительная особенность, нежели физический изъян. Дол повернулась к маленькому человечку в конце стола:

— Пратт, доставай блокнот. Записывай. Мартин Фольц. Вот этот человек. В двух милях к северо-западу от Огоувока, на Каслтон-роуд. Вольфрам де Руд. — Она произнесла имя по буквам. — С одиннадцати вечера до пяти утра, начиная с сегодняшнего дня. Итак... — Дол развернулась лицом к Пратту. — В своем поместье Фольц среди прочего держит фазанов и кроликов. Он занялся их разведением ради развлечения, однако в последнее время стал зарабатывать на этом деньги, а точнее, пытался зарабатывать. В поместье четверо приходящих работников, не считая шофера и Вольфрама де Руда... запишите... управляющего. В прошлом мае один из рабочих как-то утром обнаружил в открытом вольере двух мертвых фазанов. Они были подвешены за шею с помощью провода, привязанного к столбам сетчатого ограждения. Птиц задушили умышленно. Скользящий узел был затянут так, чтобы помешать квохтанью фазанов, но достаточно свободно, чтобы жертвы подольше помучились; они потеряли массу перьев. Фольц и де Руд попытались провести расследование. Безуспешно. В расследовании им помогал некий мистер Циммерман, друг Фольца, гостивший в поместье. Через неделю все повторилось, причем на сей раз были задушены уже три фазана. Фольц организовал охрану вольера в ночное время...

— А Циммерман в то время еще гостил в поместье? — писклявым тенором спросил Силки Пратт.

— Да. Хотя это вас не касается. Ваше дело — наблюдение, а не умозаключения. Циммерман — старый и очень близкий друг Фольца. Друг детства. По прошествии двух недель охрану сняли. Десять дней спустя де Руд обнаружил уже шесть задушенных фазанов. Все было точно как в прошлые разы. Они поставили...

— А что это был за провод?

— Я бы попросила. Разве я не сказала, что это вас не касается? Все следы обрывались. Они заперли домики для фазанов и обратились в полицию. Полицейские покрутились вокруг и благополучно отчалили. В начале июля были обнаружены два кролика, задушенных аналогичным образом. Кролики. Для них требовалось больше подготовки, поскольку кролики способны верещать как днем, так и ночью, но никаких звуков никто не слышал. Это записывать не нужно. Просто вы должны понимать ситуацию. Пришлось запереть все клетки и вольеры. Три недели спустя были убиты четыре фазана и той же ночью еще три кролика. Не спрашивайте меня о ключах. Они хранились там, где их при желании мог найти даже посторонний человек. Естественно, это мог сделать любой, кто находился в поместье. Де Руд мог. Даже сам Фольц мог. Мартин, в чем дело?

Она скосила на него свои золотисто-карие глаза в обрамлении черных ресниц.

— Да, я мог бы, — раздраженно ответил Мартин. — Мог бы, если бы ходил во сне. Это какой-то кошмар!

У Мартина поникли плечи, и Сильвия погладила его по руке.

Тем временем Дол Боннер продолжила вводить Пратта в курс дела:

— Это произошло шесть недель назад, когда наша фирма уже открылась. Мисс Раффрей уговорила Фольца обратиться к нам. Я убила на это кучу времени, но ни на шаг не продвинулась. Тогда я наняла Делка и еще одного человека, поручив им установить наблюдение. Это сложно, поскольку некоторые клетки и вольеры переносные, а территория занимает несколько акров. Слежка — дело дорогостоящее. Когда к концу месяца ничего не случилось, мы отозвали наших людей. До вечера прошлого четверга все было тихо-спокойно. В пятницу утром рабочие обнаружили двух задушенных фазанов. Тогда решили повесить новые замки, а старые выбросить за ненадобностью. А вчера ночью убили еще четырех фазанов. В сетке была прорезана дыра, причем достаточно большая, чтобы через нее мог пролезть человек. Фазанов обнаружил де Руд. Он вам все покажет, если вы захотите лично удостовериться.

У Пратта заблестели глаза.

— Я бы хотел узнать побольше об этом Циммермане, — жалобным голосом произнес он.

— Забудьте о Циммермане. Я же сказала, что ухлопала впустую уйму времени на изучение обстоятельств дела. Единственный прокол нашей конторы. Вы отправитесь туда за счет фирмы, потому что Фольц потратил кучу денег, ничего не получив взамен... Нет, Мартин, спорить бесполезно. Нам необходимо поймать его... или ее... а ты заплатил достаточно. Итак, поезд от вокзала Гранд-Сентрал отправляется в двадцать сорок восемь, а в Огоувок прибывает в двадцать один сорок, еще засветло. Де Руд встретит вас на станции в Огоувоке. В коттедже, где живет де Руд, есть чердачное окно, из которого открывается прекрасный вид на вольеры и загоны. В условиях кромешной тьмы вы мало что увидите, но в ясную ночь или более-менее ясную определенно сумеете разглядеть идущего человека. Никто, кроме де Руда, не должен знать, что вы там. Вы будете покидать пост еще до того, как проснутся работники. Днем можете спать, сколько вашей душе угодно, поскольку вся работа придется на ночное время. Оплата как за восьмичасовой рабочий день плюс дополнительные сто долларов, если сумеете его поймать.

Пратт, посмотрев исподлобья на Дол, облизал губы:

— И все же, босс. Чердачное окно. Допустим, я действительно его увижу. Какая тактика? А если он будет далеко?

— Пристрелите его! — взорвалась Сильвия.

Он поднял руки ладонями вверх:

— В темноте, мисс? Я не настолько хорош.

— Спуститесь с чердака и разбудите де Руда, — предложил Фольц.

— Шататься в темноте... — скептическим тоном начал Пратт.

— Не выпускайте его из виду, — заявила Дол Боннер. — Вы наверняка увидите, как он будет забираться в вольер, а значит, у вас в запасе будет какое-то время. Приготовьте веревку, чтобы спуститься прямо из окна. Держите под рукой фонарик и ствол. Подберитесь как можно ближе. Если он побежит, вы имеете право стрелять, но цельтесь пониже.

— Если я прицелюсь пониже, то попаду ему в живот.

— Даже и не думайте стрелять ему в живот! — Глаза Дол Боннер вспыхнули. — Да и вообще, куда бы то ни было. Просто напугайте его. А затем догоните. Он, скорее всего, жуткий трус, если крадется в темноте и душит... — Дол вздрогнула. — Вы ведь сможете его поймать, да?

— Попытаюсь. — Силки с тяжелым вздохом поднялся на ноги. — Не по душе мне всю ночь напролет сидеть на жердочке. Сроду таким не занимался. — Он направился к двери, но остановился. — Скажите, а поместье Фольца, случайно, не возле Берчхейвена, поместья Сторрса, куда я в тот раз ездил за чемоданом?

— Да, оно граничит с Берчхейвеном. Но не советую делать поспешных выводов. — Дол Боннер, встав с места, положила руку на плечо оперативника. — Поймайте его. Хорошо, Пратт?

— Хорошо, босс. До встречи!

— Погодите! — Дол повернулась к Сильвии. — Что скажешь? Это будет стоить денег. Ты ведь у нас казначей.

— Боже мой! — Сильвия, оторопев, замерла с беспомощным видом. — Ой, Дол... я кое-что должна тебе сообщить... Дол, дорогая. И вообще... а у нас есть деньги в банке?

— Конечно есть. Та тысяча, которую ты положила на счет в среду.

— Хорошо. Продолжай. Если только... Нет, продолжай.

Дол с сомнением посмотрела на свою партнершу и после секундного колебания кивком отпустила Силки Пратта. Когда дверь за ним закрылась, Дол направилась к своему месту. Со стороны могло показаться, что она плывет по воздуху, а не преодолевает его сопротивление. Наблюдая за ее движениями, люди невольно расслаблялись, ведь было так приятно видеть эту бьющую через край энергию и непринужденную грацию. Дол села, выпрямив спину, дотронулась кончиком пальца до черного пятнышка на щеке и положила руку на стол:

— Итак? Три пункта не сработали?

— Не сработали. — Сильвия, схватив перчатки, швырнула их на пол; за перчатками последовала сумочка из страусиной кожи, тяжело приземлившаяся поодаль; Фольц, наклонившись, поднял перчатки, затем встал, чтобы подобрать сумочку, и вернулся на место, после чего Сильвия с горечью добавила: — Я была готова его сожрать.

— Но... — Дол была явно сбита с толку. — А он может на шесть месяцев лишить тебя доступа к деньгам?

— Конечно нет. Впрочем, не знаю. Он не станет. Дело не в этом.

— Тогда... — Дол помахала рукой. — Хорошо. Во сколько это тебе обойдется?

— Дорого.

— Например?

— Я не должна поддерживать никаких отношений, ни финансовых, ни личных, с этим треклятым детективным агентством.

— Понимаю. Значит, вот оно как. — Дол поджала губы и, замерев на секунду, казалось, перестала дышать. — Ладно. Тогда ты больше не детектив. Должно быть, хорошо, когда рядом есть мужчина, который говорит тебе, что нужно делать. Ты ведь знаешь, я не могу вернуть твои вложения... по крайней мере, прямо сейчас.

— Ох, Дол! — с несчастным видом вздохнула Сильвия.

Фольц вскочил:

— Если я мешаю...

Сильвия велела ему остаться, на что Дол сказала:

— Мартин, это еще не все. Скоро наступит твоя очередь говорить ей, что делать. Останься и отдай дань восхищения такой добродетели, как покорность.

— Дол Боннер! — Сильвия залилась краской. — Ты не имеешь права так говорить! Ни один мужчина не сумеет добиться от меня покорности!

— Не люблю мужчин.

— Я тоже! По крайней мере... многих из них. Но здесь совсем другой случай. Пи Эл не говорил мне, что делать. Он сказал, что если я останусь здесь вопреки его воле, он ничего не станет предпринимать и не станет... меньше меня любить. В этом-то и весь ужас. — В ее голосе появились горькие нотки. — Вот как умно придумано. Он отлично знает, что я не потерплю, чтобы мне кто-то приказывал. Даже он. А еще он заявил, что не рассчитывает на мою благодарность, так как я от природы неблагодарная и от меня можно не ждать выражения признательности, даже если я и обязана это сделать. Но... — Сильвия внезапно рассвирепела. — Он также знает, что более пятнадцати лет вел себя идеально по отношению ко мне и у меня достаточно здравого смысла это понимать, а еще что я очень честная и мягкосердечная. И кроме того, его фотография... и статья о нем в «Газетт»... Это было ужасно.

— Честная? А по отношению ко мне это честно? — сухо спросила Дол Боннер, но тут же добавила: — Нет, беру свои слова назад. Достаточно честно. Если бы у меня и были претензии, а у меня их нет, то, скорее, к себе самой. За то, что дала себя уговорить... Как тебе известно, я собиралась заняться детективным бизнесом в одиночку, в маленьком кабинетике в дешевом здании...

Фольц неуверенно вступил в разговор:

— С твоего позволения... это, конечно, не мое дело... но меня всегда удивляло... почему ты выбрала детективный бизнес? С твоими способностями... с твоими связями... ты могла бы заниматься чем угодно...

— Мартин, я знаю. — Дол проявляла терпение. — Я могла бы получить работу стилиста или секретаря-референта. Открыть, например, шляпный магазин или маркетинговую фирму. Нужно ли говорить, что я этого не захотела? К тому же я не потерплю над собой никакого начальства. Ни мужчину, ни даже женщину. Поэтому я составила список видов деятельности, которой смогу заниматься самостоятельно. И все они оказались нудными и неприятными, за исключением двух-трех, и я подбросила монетку, чтобы выбрать между детективным агентством и ландшафтным дизайном. Чтобы получить лицензию, пришлось проглотить гордость и попросить об одолжении у одного мужчины. У меня не было семьи, мой отец умер банкротом, и мне следовало просто для начала занять у Сильвии тысячу долларов. Но я проявила слабость, позволив ей стать совладельцем. — Дол обвела рукой сверкающую хромом желто-голубую комнату и, пожав плечами, бросила взгляд на своего бывшего партнера по бизнесу. — Сильвия, дорогая, выходит, все пошло прахом? Это конец?

— О, Дол... — с несчастным видом пролепетала Сильвия.

— Ладно. Я на четыре года старше тебя. Мне следовало знать заранее. — Дол открыла ящик стола и вынула листок бумаги с напечатанным текстом. — Я ничуть не удивлена и не глупее Пи Эл Сторрса, да и люблю тебя ничуть не меньше, чем он. Сегодня утром я подвела баланс. Из пятнадцати тысяч долларов, что ты собиралась вложить в дело, ты уже внесла девять тысяч, которые ушли на мою зарплату, меблировку офиса, зарплату сотрудников, арендную плату... Все отражено в бухгалтерский отчетах. Я дам тебе копию. У нас есть...

— Дол, прекрати сейчас же! — Сильвия залилась краской. — Не сыпь мне соль на раны!

— Я вовсе не сыплю тебе соль на раны. А отчитываюсь как президент фирмы. Мы заработали семьсот двенадцать долларов восемьдесят три цента. Дебиторская задолженность — девятьсот сорок девять долларов десять центов. Но это нормально. Они не спешат платить, так как знают, что ты не нуждаешься в деньгах. На нашем банковском счете одна тысяча сто шестьдесят четыре доллара тридцать пять центов. Стоимость наших активов составляет семь тысяч двести девятнадцать долларов восемьдесят восемь центов, правда включая стоимость мебели, хотя, конечно, когда мы ее продадим...

— Продадим мебель! — ахнула Сильвия. — Дол! Продать эту чудесную...

— Ну конечно продадим. Сильвия, дорогая, ты и понятия не имеешь, откуда берутся деньги. Ты по-прежнему веришь, что деньги приносит аист и бросает в каминную трубу... Только в твоем случае потребуется целая стая аистов. Неужели ты думаешь, я могу все это себе позволить? Одна лишь арендная плата составляет тысячу восемьсот долларов. Я пока не знаю, что будет с договором аренды, но для ликвидации фирмы понадобится адвокат, которому тоже придется платить... Ну-ну! Убирайся отсюда!

Фольц с Сильвией на секунду оторопели, но тут же сообразили, что приказ убираться относится не к ним, а к новому посетителю. Дверь кабинета распахнулась настежь, и на пороге появился олимпийский чемпион, но не из числа афроамериканцев. Высокий, ладно скроенный, кожа на открытых участках тела загорелая, точно у нудиста. Не обращая внимания на остальных, он стремительно подошел к креслу Дол Боннер и, остановившись, с чувством продекламировал:

Не убоялся он когтей тигрицы,Не убоится и зубастой пасти львицы!

Он схватил Дол за плечи, поднял с кресла высоко над столом и, подержав так секунду, посадил на место.

Дол даже не пыталась сопротивляться, а спокойно, но с чувством сказала:

— Ты самый настоящий садист. Я ненавижу, когда меня трогают, и тебе это отлично известно.

Посмотрев на нее сверху вниз, молодой человек покачал головой:

— По-твоему, я садист? Знаю-знаю, откуда у тебя подобные мысли. Все дело в задушенных фазанах Фольца. Ей-богу, я вполне мог тебя задушить! Не надейся, что я на это не способен. Ну а если ты ненавидишь, когда тебя трогают, тебе следует получше это скрывать, поскольку искушение — такая штука, устоять перед которой невозможно. В любом случае других подходов я не знаю, и в один прекрасный день женщина, которая таится в тебе, расцветет пышным цветом, и ты смиришься. — После этой тирады он решил засвидетельствовать свое почтение присутствующим. — Привет, Фольц. Привет, Сильвия. Тебе будет интересно узнать, что, когда я захочу кого-нибудь по-настоящему задушить, моим первым клиентом станет твой опекун Пи Эл Сторрс? И я не шучу. Этот гад ползучий добился, чтобы меня уволили. — Он снова повернулся к Дол. — Мне нужна работа. Я хочу к вам присоединиться. — Обнаружив стул, который освободил Силки Пратт, он сел и глубокомысленно заметил: — Впрочем, я могу с таким же успехом стать детективом, а не убийцей.

— Лен, проваливай! — Дол была непреклонна. — Мы разговариваем.

— Обо мне?

— Нет. Ты еще и эгоист. Убирайся!

— Ну и куда прикажешь идти? В кредитную компанию? На биржу труда? В Армию спасения? Ты разве не поняла, что меня уволили?

— Откуда уволили?

— Из «Газетт». После той рекламы, которую я тебе устроил, думая только о...

— О деньгах, которые ты за нее получил. Я знаю. Так ты хочешь сказать, что мистер Сторрс на тебя пожаловался?

— Я хочу сказать, он поднял целую бучу. Угрожал вчинить иск за клевету, и они сделали меня козлом отпущения. — Лен ударил себя кулаком в грудь. — Леонард Чисхолм — козел. Я практически банкрот и взбешен куда сильнее, чем может показаться с первого взгляда.

— Да. Тебе не следует сдерживать эмоции. Ты все равно взорвешься. — Дол откинула волосы назад. — Мистер Сторрс — просто милый старый дурак. Разве нет? Ничуть не мстительнее Эла Смита.

— Неправда! — вмешалась в разговор Сильвия. — Пи Эл вовсе не мстительный. Дол, я тебя уверяю! Он разозлился, что можно понять, да и ты сама всегда говорила, что Лену самое то работать в подземке. И вообще, Сторрсу нравился Лен... Когда-то нравился. Лен, послушай, сегодня днем мы собираемся поиграть в теннис у Мартина. Поужинаем и отправимся в Берчхейвен на партию в бридж. Ты поедешь с нами... если, конечно, Мартин...

— Само собой, — одобрительно кивнул Фольц. — Лен, присоединяйтесь.

— Потом мы двинем в Берчхейвен. Ну а там посмотрим. Если ты сумеешь вести себя как представитель человеческой расы, все будет в порядке. Пи Эл вовсе не мстительный.

Чисхолм посмотрел на Сильвию с сомнением в глазах и, подумав, покачал головой:

— Ой, кажется, дождь собирается.

— Да брось, Лен! Та заметка в «Газетт» была ужасной.

— Я банкрот. Пришлось заложить свой теннисный костюм.

— А вот и нет. Тебе все равно за него ничего не дали бы. К тому же мы не будем переодеваться. — Сильвия подошла к Лену и тронула его за рукав. — Лен, сделай это ради меня. Чтобы я не мучилась.

— Берегись! Шутки в сторону. — Чисхолм устремил на Дол Боннер негодующий взгляд. — Господи! Неужели ничто на свете не может заставить тебя ревновать?! Разве ты не видишь, как она и ее жених меня обрабатывают? — Лен повернулся к Сильвии. — Ладно. Садись на место. Я поеду. Но ты даже не знаешь зачем. Ты ведь слышала, как я обещал придушить этого старого хвастуна? Грех упустить такую возможность. Я загоню его под ломберный столик и использую вместо скамеечки для ног.

— Советую вести себя с ним полюбезнее, — сев на место, нахмурилась Сильвия. — И это ты берегись, чтобы он тебя ненароком не придушил. У него руки чешутся кого-нибудь убить. Он сам мне об этом утром сказал.

— Только не меня. — Чисхолм демонстрировал оптимизм. — Уж лучше бы мне умереть. Из-за него я банкрот. Значит, наш милейший Пи Эл жаждет крови? Интересно чьей? Курьера? Что-то непохоже. Спорим, он охотится за Дол. Я буду ее защищать.

— Не знаю, кто его так достал. — Сильвия продолжала хмуриться. — Разве что Стив Циммерман.

— Стив? — удивился Фольц. — Почему Стив?

— Ой, да это я так, к слову! Ты ведь знаешь, что Пи Эл недолюбливает Стива. И не способен изменить свое отношение даже ради тебя, Мартин. Сегодня утром я столкнулась со Стивом в коридоре возле кабинета Пи Эл, и Стив вел себя...

— Стив? Ты что, встретила там Стива? — Фольц, похоже, не верил своим ушам.

— Да. А почему бы и нет? Раз уж он появился в том же месте и в то же время, что и я, мы неизбежно должны были встретиться. Хотя, должна признаться, я удивилась не меньше твоего. Он говорил как-то очень забавно... Я знаю, это ему свойственно. Впрочем, чего еще можно ожидать от ученого с таким выдающимся интеллектом? Правда, мне показалось, будто он бредит... Например, он нес какую-то ахинею про смертельное ранение и про жертву во имя преданности. А затем стремительно убежал, оставив меня стоять с разинутым ртом. А когда я вошла в кабинет Пи Эл, то застала его в абсолютном трансе. Он даже не предложил мне стакана воды. Потом сжал кулаки, заявив, что способен голыми руками убить человека.

— Тогда это или курьер, или Стив Циммерман, — кивнул Лен Чисхолм. — Но наверняка не Мартин. Ведь Мартин для Пи Эл — все равно что пузырек шампанского. Ну и, конечно, не я. Пи Эл знает, что я запросто сверну ему шею. Мартин, что тебя гложет?

— Ничего. — Фольц дернулся в сторону Лена. — Разве что... Стив — мой старый друг, и иногда он действительно ведет себя нелепо... Вот я и гадал...

— Да тут и гадать нечего. Стив отправился к Сторрсу, чтобы нанести тому смертельное ранение, а Сторрс решил отплатить ему той же монетой. С этим все ясно. Подобные вещи назревают и рано или поздно лопаются, как нарыв. Совсем как моя работа. Я угробил целый год, чтобы устроиться в «Газетт». Ну да ладно! — Он повернулся к Дол Боннер. — Давай сходим на обед.

Дол покачала головой:

— Ты ведь банкрот.

— Нет. Это просто фигура речи. В любом случае у меня открыт кредит у «Джорджа и Гарри». Да и сегодня вечером я выиграю целое состояние в бридж, если ты станешь моим партнером.

Она снова решительно покачала головой:

— Я занята. А теперь вы все можете выметаться. Вас здесь никто не держит. Сильвия, я отправлю тебе по почте копию официального отчета.

— Ты о чем? — Сильвия встала с места. — Дол, не валяй дурака! Кстати, Мартин, как ты сюда добрался? На поезде, да? Ладно. У меня большая машина. Мы все вместе чего-нибудь перекусим, а потом поедем к Мартину. Вперед, друзья!

Все встали, кроме Дол Боннер.

— Счастливого пути и попутного ветра! — помахала она рукой.

Сильвия резко развернулась:

— Дол... Дол, дорогая... ты разве не едешь?

— Нет. Я серьезно.

— Ты меня ненавидишь?

— Нет, конечно. Я тебя обожаю. Ты мне нравишься. Я не могу поехать в Берчхейвен, потому что веду Дика на дневной спектакль. В понедельник он уезжает в Грешем. По крайней мере... Полагаю, что так. — Дол пожала плечами и улыбнулась. — Вздор! Конечно уезжает.

Сильвия, поджав губы, застыла на месте.

— Боже правый! — с трудом выдавила она. — Теперь ты убедилась, какова я на самом деле. Я напрочь забыла о Дике. Хотя Дик определенно не имеет никакого отношения к детективному агентству, а потому нет никаких оснований...

— Нет, Сильвия. — Глаза Дол вспыхнули. — Ты ведь знаешь... Я ничего не приму, даже от тебя.

— А почему нет?! — возмутилась Сильвия. — Почему я не могу помочь? Не будь эгоисткой. Только потому, что у тебя есть братик, которым ты гордишься, а у меня вообще никого нет... Ты ведь собиралась оплачивать чертову учебу из своей зарплаты. Ведь так? Но теперь, когда с Грешемом все устроилось, я несу за него такую же ответственность, как и ты...

— Нет! — Дол была непреклонна. — Он мой брат и больше ничей. И я действительно эгоистка. Мне не следовало об этом говорить. Я справлюсь.

— Пожалуйста! — Сильвия умоляюще всплеснула руками. — Ну пожалуйста!

Дол покачала головой:

— Я ничего не приму даже от тебя, Сильвия. Ты ведь знаешь, как пострадала моя гордость два года назад. И теперь мне приходится всячески оберегать ее от новых ударов. Нет, нет и еще раз нет. Даже от тебя. — Решение было окончательным и обжалованию не подлежало.

Сильвия беспомощно смотрела на подругу. Секунду спустя Дол отрывисто произнесла:

— Ладно. Вам, ребята, пожалуй, пора двигать. А тебе, Сильвия, наверное, стоит сказать этому кабинету: «До свидания».

— Не хочу! Не хочу на это смотреть. Я... — Сильвия подошла к письменному столу, заглянула в золотисто-карие глаза своей бывшей партнерши и, взорвавшись, спросила: — Дол, неужели я настоящая дрянь? Вот черт! — Сильвия повернулась и выбежала из комнаты, Фольц последовал за ней.

Дол внимательно посмотрела на бывшего репортера:

— Давай, Лен, проваливай!

Чисхолм наградил ее сердитым взглядом:

— Только вместе с тобой. Пойдем поедим.

— Лен Чисхолм... — В голосе Дол послышались ледяные нотки. — Тебе нужна эта работа. Нужно быть прагматиком. Беги!

Лен размашисто зашагал к двери, затем повернулся, словно нищий, протянул свою длинную руку и гнусаво заныл:

— Сестрица, подай, Христа ради, десять центов на пропитание! — С этими словами он распахнул дверь и был таков.

Дверь за ним захлопнулась, и Дол, уже не таясь, вздрогнула. Дождавшись, когда стихнут шаги в приемной и закроется дверь в коридор, она положила руки на голубую лакированную столешницу и уронила на них голову. Нет, она не плакала, поскольку ее красивые плечи, обтянутые тонким шерстяным желто-коричневым платьем, и голова под шапкой светло-каштановых волос оставались неподвижными.

В таком положении она находилась минут десять, как вдруг кто-то тихо постучал, а потом осторожно приоткрыл дверь.

Дол резко выпрямилась:

— Войдите. — (В кабинет вошла секретарша.) — Да?

— Какой-то мужчина хочет знать, будете ли вы на месте в час дня. Сейчас без двадцати час.

— Что за мужчина?

— Он не представился. Судя по голосу, человек солидный.

— Возможно, и так. Хотя это не имеет значения. Я буду на месте.

Секретарша ушла. Когда дверь за ней закрылась, Дол направилась к окну и немного постояла, глядя на крыши и расщелины между домами. Затем, сладко потянувшись, тщательно одернула платье. Походила по кабинету, трогая то одно, то другое, и наконец остановилась перед висевшей на стене между окнами картиной — прекрасной гравюрой с изображением скучного громадного здания, внизу которой было написано: «Новый Скотленд-Ярд». На самом деле Дол смотрела вовсе не на картину. Девушке не нравилась гравюра, она находила ее то ли претенциозной, то ли нелепой, а может, и такой и такой. Гравюру выбирала Сильвия, считавшая, что та воплощает их идеал. Но сейчас Дол Боннер думала о другом; ее практический, нетерпеливый, одинокий ум не слишком-то занимали идеалы, будь то поставленные задачи или украшательства. Внезапно Дол решительно отвернулась от окна и направилась в приемную, где подошла к письменному столу секретарши:

— Марта, мне нужно кое-что тебе сообщить. У тебя есть ровно неделя на поиск новой работы. Или тебе нужны две недели?

— Но почему... Мисс Боннер... — Лицо девушки пылало. — Я думала...

— Мы закрываем офис. Увольняемся. Ликвидируем фирму. Если нужно, ты получишь зарплату за две недели. Ты отличный работник и в любом другом месте сможешь получать гораздо больше, чем здесь. У меня масса знакомых. Я с удовольствием окажу кому-нибудь любезность, посоветовав нанять тебя.

— Ой... Я без труда куда-нибудь устроюсь. — Значит, слезы на глазах Марты объяснялись чем-то другим. — Но было так приятно работать с вами и мисс Раффрей... Вам правда не нужно... ликвидировать фирму...

— Только не утони в слезах. Хотя, возможно, пустить слезу будет не вредно. Лично я никогда не умела плакать... Иметь возможность промыть трубы и дать выход эмоциям, должно быть, очень удобно... Боже правый, ты действительно...

Влетев в кабинет, Дол подошла к письменному столу. Она определенно чувствовала себя не в своей тарелке и была раздражена, но не в депрессии. Впрочем, нет худа без добра. Дол не хотела терять Сильвию, потому что любила ее и восхищалась ею, однако теперь можно будет ни на кого не оглядываться. Правда, придется довольствоваться дешевым, обшарпанным кабинетом, а Дол за свою жизнь успела привыкнуть к хорошим, даже элегантным вещам. Впрочем, детективное агентство не должно походить на салон красоты. Возможно, прежде, чем ей удастся встать на ноги, придется отказаться от денег Сильвии и найти другой источник финансирования, но бремя долгов не будет так тяготить, когда она выплатит их с процентами. Дик в любом случае должен отправиться в Грешем. Младший брат это заслужил, а иначе Дол перестанет себя уважать. Она сидела и размышляла об этих и других связанных с ними вещах, например о том, что ей следовало употребить свои способности для решения проблем некоторых клиентов детективного агентства «Боннер и Раффрей»: найти платье стоимостью 400 долларов, бесследно исчезнувшее на пути из салона Элизабет Хас в квартиру Аниты Гиффорд на Пятой авеню; обнаружить местонахождение призера Силихема, отсутствие которого приводило в ярость полковника Фетерси; раскрыть тайну задушенных фазанов Мартина Фольца; выяснить серьезность намерений шоугерл Лили Ломбард относительно юнца по имени Харольд Айвз-Битон и его намерений относительно вышеупомянутой девицы. Однако в данный момент Дол мысленно была настолько далека от этих проблем и окружающей действительности, что не услышала звуков, сопровождающих появление постороннего в приемной.

В дверь кабинета постучали. Дверь открылась и снова закрылась. Вошла Марта. Глаза у нее были красные.

— Мисс Боннер, к вам посетитель. Пришел мужчина, который вам звонил.

— О... Он вспомнил свое имя?

— Я... я не спросила. Мне узнать?

— Пусть войдет, — покачала головой Дол.

Секретарша вернулась в приемную, оставив дверь открытой, и буквально через секунду в кабинете возник мужчина. Марта осталась стоять на пороге. При виде посетителя за черными ресницами Дол промелькнуло удивление, но голос ее оставался твердым.

— Здравствуйте, мистер Сторрс. Марта, можешь идти. Ты мне больше не понадобишься.

— Мисс Боннер, я могу остаться, если хотите.

— Нет, не хочу. Делай, что тебе говорят. Увидимся в понедельник.

Марта попятилась, держась за ручку двери. Пи Эл Сторрс подошел к письменному столу Дол. Снял шикарное пальто, положил на стул, сверху водрузил шляпу, пододвинул себе свободное кресло и пророкотал:

— Думаю, мой приход вас удивил. Я не стал представляться по телефону, так как, зная ваш темперамент, опасался, что вы сбежите.

— Сбегу? — Дол удивленно подняла брови. — От вас?

— Ну да. Уязвленное самолюбие. Обида, — кивнул Сторрс. — Насколько я понимаю, сегодня утром Сильвия поехала от меня прямо сюда. Вы, естественно, в бешенстве.

— Меня не так-то легко привести в бешенство, — усмехнулась Дол. — Полагаю, вы влезли не в свое дело, но это кажется...

— По-вашему, та статья в «Газетт» — не мое дело? — Сторрс слегка покраснел. — Эта возмутительная... — Он осекся. — Впрочем, все это разговоры в пользу бедных. Я пришел сюда по другой причине.

— Вы первый начали, — вкрадчиво заметила Дол. — Темперамент. Ярость, уязвленное самолюбие...

— Забудьте! Я пришел сюда вовсе не ссориться, хотя и не извиняться. Однако мое отношение к Сильвии и той мерзопакостной газетной статейке никак не касается моего восхищения вашими способностями. Я давно за вами наблюдаю и отлично понимаю, что вы на редкость компетентная особа. И хочу нанять вас для выполнения кое-какой работы.

— Работы? — удивилась Дол. — Я ведь детектив.

— Эта работа как раз для детектива. Дело очень конфиденциальное и сложное.

Дол с нескрываемым подозрением посмотрела на Сторрса и покачала головой:

— Думаю, нет. Я ценю вашу доброту, но если вы думаете, что слишком сурово обошлись с бедной девушкой, самостоятельно пробивающей себе дорогу в жизни, и теперь хотите это исправить, то спасибо большое, но нет. Это вовсе не обязательно. Я отнюдь не против благотворительности для тех, кто в этом нуждается, но категорически против подачек лично для себя. — Дол улыбнулась и решительно заявила: — Благодарю покорно!

— Не стоит меня благодарить. — Сторрс ответил на ее улыбку сердитым взглядом. — И не советую бежать впереди паровоза. Научитесь обуздывать свои мысли. У меня нет никакого желания что-либо исправлять. Даже если бы я хотел это сделать, то сейчас у меня и так забот полон рот. Я никогда ни с кем не обсуждал свои личные дела, хотя, может, и стоило бы. Вероятно, тогда я избавил бы себя, да и других тоже, от лишних потрясений. Думаю, настало время немного поболтать, хотя то, что я расскажу, уверен, ни для кого не секрет. Например, вы в курсе, что моя жена — круглая дура?

— Естественно. Это же очевидно, — спокойно кивнула Дол.

— Черт! — Сторрс поджал губы, но затем продолжил: — Полагаю, так оно и есть. Мне нравится ваша прямота. Судя по всему, вы достаточно благоразумны. Оставим в стороне благотворительность. Я хочу, чтобы вы выполнили для меня кое-какую работу. Могу я задать несколько вопросов? — Дождавшись кивка Дол, Сторрс спросил: — Что вы знаете о Лиге западных последователей Шакти?

— Очень немного. — Дол порылась в памяти. — Поклонение Шакти основано на культе женского первопринципа божественной жены Шивы. У нее много имен: Дурга, Кали, Парвати. Шива — божество верховной триады, он воплощает идею разрушения, а также силу созидания и возрождения, поскольку созидание — последствие разрушения. Он также покровитель искусств, особенно танцев. Короче, старая восточная ерунда. Вдохновитель Лиги западных последователей Шакти — некий Джордж Лео Рант. Вы знаете мистера Ранта.

— Да, — помрачнел Сторрс. — Я знаю его. Но я не знаю, подходите ли вы для подобного дела, мисс Боннер. Похоже, вы тоже набрались этих идей.

— Отнюдь. Я встречалась с мистером Рантом только у вас дома, а еще как-то раз слышала, как он объяснял, что такое жизнь, Вселенная и прочее.

— Значит, вы полностью свободны от его влияния?

— Господи помилуй, ну конечно да! — Дол едва заметно поежилась.

— Когда я говорю, что хочу нанять вас для выполнения кое-какой работы, то имею в виду не бездельников, услугами которых вы пользуетесь, а лично вас. Вы сможете работать над этим делом в одиночку?

— Если я приму ваше предложение и меня устроит оплата.

— Она вас устроит. Считаете ли вы конфиденциальность непременным условием отношений с клиентом?

Дол выразительно подняла брови:

— Мистер Сторрс... я вас умоляю! — Она передернула плечами. — Да.

— Хорошо. Тогда я скажу вам, что сегодня случилось такое, чего я меньше всего ожидал. Нечто уму непостижимое. Это заставило меня посмотреть на проблему новыми глазами. Расчищая завалы, я должен избавиться от всех, кто мне мешает. Я получил приличную встряску. И теперь, в свою очередь, собираюсь кое-кого встряхнуть. Итак, о вашей задаче. За прошлый год этот самый Джордж Лео Рант вытянул из моей жены около тридцати тысяч долларов на свою треклятую лигу. Жена заглотила наживку вместе с крючком, и теперь его можно вытащить лишь хирургическим путем. Неделю назад я сказал жене, что заблокировал ее банковский счет, наличности она тоже больше не получит, а все счета я буду оплачивать сам. Однако мужчина не может так жить с женщиной, на которой женат... Черт возьми, есть масса других баб куда хуже моей жены, ей лишь нужно перестать витать в облаках! Я не отказал Ранту от дома, ибо в противном случае жена будет слушать его галиматью в другом месте. Мерзавец держит всех остальных на коротком поводке и организует собрания адептов. Вчера жена заявила мне, что если не сможет жертвовать деньги лиге, то ей придется стать паломницей и, завернувшись в сари из мешковины, посещать разные места за сотни миль отсюда. Впрочем, меня ни капли не удивит, если она купит сари в универмаге «Бергдорф Гудман» [1], а счет отправит мне. Вы ее достаточно хорошо знаете? Как, по-вашему, с нее станется?

— Думаю, станется, — кивнула Дол.

— Хорошо. Но это только полбеды... — Сторрс вдруг замолчал; выставив подбородок, он долго сверлил Дол глазами, после чего не торопясь продолжил: — Мисс Боннер, я рассчитываю на ваше благоразумие. Рант собирается жениться на моей дочери Джанет. Моя жена вчера меня этим припугнула. Припугнула меня!

— Неужели?

— Да. Быть может, я свалял дурака, но такого я точно не ожидал. Мало того... на поверку оказалось, что я абсолютно бессилен...

— А вы обсуждали эту тему с Джанет?

— Дочь присутствовала при моем разговоре с женой... практически от начала и до конца. И все слышала. Жена намекнула на то, что свадьба может состояться в следующем месяце, на следующей неделе, завтра. Джанет двадцать шесть лет. Она сидела и буквально смотрела матери в рот. Впрочем, не вам это объяснять. Что касается дочери, то тут я потерпел фиаско. Я никогда не понимал ни единого слова из того, что она говорит, и лишь тщеславие заставляло меня полагать ее нормальной. Правда, ее стихи печатаются в журналах, и она окончила колледж... хотя, как я заметил, считать она вообще не умеет. Но при всем при том она моя дочь, и я растил ее вовсе не для того, чтобы она выходила замуж за такого прохвоста, как Рант. Причем едва ли не завтра! Ей-богу, с нее станется! Вы мою жену знаете. Не могу же я запереть их в подвале и кормить через окошко в двери. Или могу? — Сторрс развел руками. — Мисс Боннер, я абсолютно бессилен. Я перебрал все варианты. И в результате пришел к вам. Я хочу, чтобы вы устранили этого Ранта. — Сторрс сел на место.

Дол спросила, пряча улыбку:

— Вы хотите, чтобы я его замочила? Так сказать, укокошила? Собственноручно?

Сторрс не улыбнулся шутке. Впрочем, слегка успокоился.

— Если бы я собирался его убить, то вполне справился бы с этим сам, — мрачно заявил он. — Нет, я хочу избавиться от него, и мне не важно как. Моя жена, хотя и витает в облаках, — ярая сторонница общепринятой морали. В прошлом Ранта наверняка полно аморальных поступков. Докажите это и тем самым дискредитируйте его. Не исключено, что он сидел за решеткой. Найдите темные пятна в его биографии. Внешне он похож на грека. Было бы хорошо, чтобы он и впрямь им оказался. Жена считает греков негодяями, потому что те разгромили персов и разрушили их храмы. Это может показаться смешным, если бы не было так грустно. Про грека это я так, к слову, ведь есть и другие идеи, но смеяться тут не над чем. Хочу внести предложение. Пусть в прошлом Ранта покопается кто-нибудь, кто это умеет. А вы пока обработайте прохвоста лично. У вас получится. Типа вы тоже интересуетесь культом проклятой Шакти. Постарайтесь отвлечь его от Джанет. Скажите, что получили в наследство миллион долларов. Но будьте начеку и заставьте его попрыгать. Впрочем, не мне вас учить. Я знаю, вы женщина умная. Быть может, вам удастся его уничтожить независимо от наличия на него компромата. Можете прямо сегодня приехать ко мне домой и сразу взять быка за рога. По субботам он всегда ошивается у нас. Его наверняка можно застать около шести вечера. Вы с ним могли бы договориться о встрече. Я скажу, что пригласил вас... Или в пять тридцать... — Сторрс насупился.

Дол сидела, задумчиво разглядывая посетителя. Молчание затянулось. Сторрс первым нарушил его:

— Ну ладно... Может, вы хотите получить какую-нибудь наличность? В качестве аванса.

— Нет, спасибо. — Дол выпрямила и без того прямую спину. — Итак, Рант явно перегнул палку. А значит, за ним водятся грешки. Мистер Сторрс, работа предстоит грязная, но настоящему детективу приходится общаться не только со святыми и праведниками. Так и быть, я займусь этим, но счет будет солидным.

— Нет проблем, за мной дело не станет.

— Да, я знаю. Видите ли... мне кажется... — Дол замялась, но потом продолжила: — Поскольку вы мне платите, то вправе извлечь пользу не только из того, что я узнаю, но и из того, что мне уже известно. Ваша жена блефует.

— Блефует?! — Сторрс, не скрывая удивления, фыркнул. — Мисс Боннер, это не самое удачное начало. Клео Одри Сторрс блефует? Если уж она раскочегарится, то остановить ее все равно что пытаться пустить под откос пассажирский экспресс, прыгая перед паровозом.

— А вот и нет, — покачала головой Дол. — Жаль, я не могла ставить пять центов всякий раз, как вы ей уступали без всякой необходимости. Ваша семейная жизнь — это длинная череда ненужных капитуляций. Вы совсем не знаете свою жену, впрочем, как и свою дочь. У миссис Сторрс масса достоинств, и вам это прекрасно известно, пусть даже она витает в облаках и пускает ваши деньги на ветер. При всем при том она отчаянно блефует. Это я поняла еще тогда, когда во второй раз навещала Сильвию в вашем доме.

— Не верю, — вытаращил глаза Сторрс.

— Придется поверить. И вам сразу станет легче. Взять, к примеру, угрозу вашей жены выдать дочь за Ранта. Миссис Сторрс даже при большом желании не способна это осуществить, о чем ей прекрасно известно. По крайней мере, до тех пор, пока Сильвия не выйдет замуж. И все потому, что Джанет по уши влюблена в Мартина Фольца, а надежда умирает последней.

На сей раз Сторрс от изумления потерял дар речи. Он ошарашенно вылупил глаза на Дол. И наконец с запинкой произнес:

— М-м-мартин? Джанет?

— Наверняка вы этому тоже не верите, — кивнула Дол.

— Боже мой, нет! — Он подался вперед. — Но все это... и Сильвия... это будет хуже, чем Рант...

— Да ладно вам, мистер Сторрс, — профессионально успокоила его Дол бархатным, задушевным голосом. — Вы, конечно, растеряны. Все обойдется. Ваша дочь Джанет из тех женщин, которые способны извлечь максимум пользы, включая множество новых стихов, даже из неразделенной любви после крушения всех надежд. Вам, естественно, небезразлично благополучие Сильвии. Насколько мне известно, вы одобряете Мартина. Я тоже, хотя он и мужчина. Их счастью ничто не помешает. Мартин и Сильвия поженятся и будут жить долго и счастливо. К Джанет снова вернется аппетит, а ее стихи будут помещены в антологию. Не то чтобы ее страсть ненастоящая, но и чувства тоже проявляются по-разному.

— Страсть. Джанет, — пробормотал Сторрс и с неожиданной яростью набросился на Дол. — Откуда вам это известно? Вы хотите сказать, Мартин крутил с ней шашни?

— Боже упаси! Ну конечно нет! Мартин не имеет к этому никакого отношения. Даже если все его знакомые женщины, кроме Сильвии, вдруг занедужат и слягут в постель, Мартин не пошлет им даже увядшего цветочка. По-моему, вам совершенно не о чем волноваться. Я уверена. А значит, проблема устранения Ранта не является настолько насущной. Вы по-прежнему хотите, чтобы я прямо сегодня приступила к работе?

— Полагаю, что так. Да, хочу. — Сторрс резко поднялся. — У меня слишком много... слишком много... — Он посмотрел на Дол невидящими глазами, после чего взял пальто и шляпу; Дол, в свою очередь, уставилась на Сторрса, пораженная жалобными нотками в его голосе. — Я собирался сегодня днем поиграть в гольф. Но не могу. Зачем Господь сотворил этот мир, если все здесь... все здесь чертовски... — Сторрс осекся, а затем произнес: — Простите, мисс Боннер. Обычно я изъясняюсь более связно. Так мы увидимся вечером в Берчхейвене? Я бы хотел с вами встретиться, как только вы приедете.

— Примерно в шесть вечера, — кивнула Дол.

Сторрс ушел. Когда за ним захлопнулась наружная дверь, Дол приблизилась к картине с изображением Нового Скотленд-Ярда и, обращаясь к ней, сказала:

— Смотри и учись. Все будет хорошо.