Сделай мне счастье E-Book

Дарья Калинина

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Krimi
• Serie: Иронический детектив
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 350

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Родить вундеркинда? Нет ничего проще, и Ирине об этом известно лучше, чем кому бы то ни было. Всего-то навсего нужно выйти замуж за Германа, а уж когда у твоего суженого такое имя, вся жизнь станет сплошным приключением. До богатства Пиковой дамы Ире со своим Германом еще расти и расти, зато преступлений и роковых тайн в их жизни уже сейчас хоть отбавляй. А вот о том, что все распутать поможет гениальный ребенок, кажется, и сам Пушкин не додумался…

Leseprobe

Дарья Калинина Сделай мне счастье

1995 год

Двое мужчин в почти одинаковых малиновых пиджаках с удовлетворением оглядывали свое новое приобретение. Что и говорить, пиджаки были шикарные. Комната, где это происходило, считалась самой большой в этой четырехкомнатной квартире. А потолки, украшенные лепниной, достигали такой высоты, что три арочных окна в полтора человеческих роста вовсе не казались огромными.

Дом был старинный, добротный, его в свое время построил какой-то богатый промышленник. И если украшения и декор за минувшие годы несколько поутратились, над толщиной стен и надежностью перекрытий время было не властно.

Теперь все эти двести с лишним квадратных метров в самом сердце города с видом на Казанский и канал Грибоедова принадлежали только им! То есть это должно было произойти в самое ближайшее время. Возможно, уже через несколько минут.

Поэтому-то на физиономиях этой парочки и сияло такое довольное выражение. Казалось, они стали еще больше походить друг на друга. Они и так-то были почти неотличимы.

– Есть где размахнуться, да, Жора?

В голосе слышалось с трудом сдерживаемое ликование.

– Здесь и офис открыть можно. Или самим поселиться. Как ты смотришь на то, чтобы в этой квартире жить?

Второй был настроен более прагматично. Эйфория от удавшейся сделки не так сильно вскружила ему голову.

– Рискованно оставлять квартиру себе. Могут всплыть какие-нибудь родственники.

– Да какие родственники, – стал горячиться первый. – Какие? Мальчишка – круглый сирота, мы же проверяли. У него никого нет.

Раздавшийся из соседней комнаты крик младенца заставил обоих вздрогнуть.

– Он еще здесь? – недовольно спросил тот, что вел себя более деловито и не допускал лишних эмоций. – Распорядись, чтобы его сегодня же забрали.

– Все уже готово, – засуетился собеседник. – Местечко в детском доме зарезервировано. Его ждут. – Помолчав, зачем-то прибавил: – Мальчишке будет там хорошо.

Последняя фраза прозвучала как-то неуверенно. Известно, что даже у негодяев бывает совесть, и сейчас она подавала отчаянные сигналы. Но мужчина изо всех сил старался ее заглушить. Было стыдно показать себя слабаком перед братом.

– Все равно, если не мы, так другие, верно, Федь?

– Конечно, – отозвался тот, чей пиджак казался чуть ярче. – Никто не позволил бы малявке владеть такими хоромами в центре города. Они же миллионы стоят! Зачем сопляку такие деньги? Он и распорядиться-то ими не сумеет. Мы еще по-хорошему с ним поступили, в живых оставили. А другие на нашем месте закопали бы сосунка в лесу, да и вся недолга.

Ребенок продолжал орать, словно понимая, о чем они говорят. Он надрывался плачем, словно был категорически не согласен с этими дядями, которые распорядились его судьбой. Но кто спрашивал его мнения? Он мог орать хоть до вечера, хоть всю жизнь, никому не было дела до его судьбы. Видимо, ребенок это понял, и сердитый крик перешел в жалобное поскуливание, а потом вовсе затих.

– Что это с ним?

– Не знаю, – равнодушно откликнулся второй. – Какая разница? Сейчас придет баба из опеки, она разберется.

– Как ее фамилия?

– Курова, кажись.

– Нет, как-то не так. Слепокурова, вот как. А зовут Галиной.

– Курова – Слепокурова, – проворчал второй. – Плевать мне, как ее зовут. Лишь бы сделала свою часть работу без косяков.

– Сделает. Не мы первые, кто к ней обращается. Никогда нареканий не возникало.

Ребенок снова расплакался. И второй вздохнул:

– Скорей бы уж пришла, что ли, эта Слепокурова.

Словно в ответ на его слова, дверь открылась, и в комнату вошла высокая статная брюнетка. Роскошная в свои тридцать с хвостиком, она явно использовала немало ухищрений, чтобы производить на противоположный пол то впечатление, какое производила в ранней молодости. И надо признать, пока ей это удавалось. Мужчины в малиновых пиджаках замерли, увидев возникшую в дверях красавицу. А та нарочно медлила, стояла, не двигалась, давая возможность себя рассмотреть.

Она и сама разглядывала их, не стесняясь. Похожи, очень похожи, скорее всего, братья. Но один помоложе, и сразу видно, что находится в подчинении у старшего – более сильного альфа-самца. И пиджак у того более интенсивного цвета, и цепь на шее толще, и ростом он выше, и держится куда солиднее. Значит, дело надо иметь со старшим. Ведь именно он принимает решения.

Галина кожей почувствовала, что заинтересовала обоих. Дело было даже не в предстоящей сделке, которую без нее этим двоим вряд ли провернуть. Нет, интерес к ней был сугубо мужским. Но вот что странно, куда более сильно заинтересовался ей именно младший. В его глазах сияло неподдельное восхищение, тогда как старший хотя и поглядывал на нее с интересом, но при этом давал понять, что цену ей знает и платить дороже, чем она стоит, не намерен. У него был взгляд дельца, а не взгляд влюбленного. И женщина тут же подумала про себя, что раз так, упускать младшего из вида тоже не стоит. Через него она потом сможет как-то влиять на старшего. Чутьем, которое никогда еще не подводило Галину, она поняла, что с этой парочкой жизнь столкнула ее не случайно. Они почувствовали друг в друге родственные души.

Все произошло именно так, как и рассчитывала Галина. Мужчины пришли в себя от изумления и поспешили к ней. Ребенок продолжал заливаться криком в соседней комнате. Они быстро подписали все бумаги, которые закрепляли права собственности на эту квартиру за братьями Горемыкиными. Галина получила свое вознаграждение – туго набитый конверт. Она знала, сколько именно долларов в нем лежит, и была уверена, что ее не обманут. Резона нет. Это она им нужна, а не наоборот.

На мгновение Галина почувствовала легкие угрызения совести. Но они были такими слабыми, что ей без труда удалось их подавить. На такой случай у нее всегда был наготове аргумент, действующий всякий раз безотказно. Не для себя она старается, а для доченьки – маленькой принцессы. Чтобы ее девочка росла в холе и неге, ни в чем не знала отказа, чтобы каждое ее желание немедленно исполнялось, она и находится здесь. Только ради счастья дочери Галина и живет на свете, только для того и работает, чтобы ее красавице, ее умничке было всегда хорошо.

– Все, мальчики, – весело проговорила она, когда документы были подписаны. – Дело сделано. Квартира ваша, деньги и сопляк мой.

Она достала из сумочки сотовый и позвонила. И хотя телефон был неуклюжий, огромный, с несуразно торчащей антенной, братья покосились на него с уважением. У них-то были всего лишь пейджеры. И они тут же решили немедленно обзавестись трубками, пусть даже они и стоят целое состояние. Это круто. А с приобретением этой квартиры, которую скоро загонят за хорошие бабки, они становятся по-настоящему крутыми.

Когда поднявшаяся в квартиру еще одна женщина забрала ребенка, братья стали прощаться с Галиной. Расставаться навсегда никому из них не хотелось. Федор первым произнес:

– Будем сотрудничать, да, Галя?

– Обращайтесь, мальчики, – то ли пропела, то ли прощебетала та, стрельнув глазами. – Вы знаете, где меня найти.

Они знали. Галина работала в отделе опеки, и это была далеко не первая сделка, в результате которой она сама обогащалась на солидную сумму, а ее клиенты прирастали еще более солидной недвижимостью. В проигрыше оставался лишь ребенок, судьба которого была незавидна, как судьба всякого сироты, обреченного на воспитание за счет государства.

Вот только не знали эти трое, что судьба – большая шутница. И на этого ребенка у нее свои планы.

Глава 1

После хорошего отдыха сил не остается совершенно. Любой, кто предавался во время отпуска развлечениям на всю катушку, может это подтвердить. Вот и Герман готов был поклясться, что никогда еще не чувствовал себя таким изможденным, как в тот день, когда он переступил порог своей квартиры, оставив позади две недели изматывающих пляжных удовольствий.

– Если бы в этом мире была хоть какая-то справедливость, – простонал он, упав на диван, – то после основных каникул полагались бы еще дополнительные.

А что? Отличная мысль. Дополнительный отпуск, пусть хоть совсем небольшой, чтобы человек мог прийти в себя и снова войти в привычную колею.

– Хотя бы еще недельку! Хоть несколько денечков. Хоть бы один денек!

Но нет, уже завтра Герману предстояло вернуться к своим обычным занятиям, и это портило весь кайф от отдыха на берегу океана. Снова серая рутина! Изо дня в день одно и то же! Нет, нельзя сказать, чтобы Герман совсем уж не любил свою работу. Он ценил ее за то, что за нее хорошо платили: Герман работал в сфере энергетики, и не рядовым сотрудником, а начальником отдела. У него под началом было аж двадцать пять человек, а ведь ему не исполнилось еще и тридцати.

Возможно, кому-то другому такое число подчиненных могло показаться незначительным или даже ничтожным, но Герман чувствовал, что ему этих двадцати пяти с их дрязгами, кляузами, обидами и доносами хватает. Он бы и меньшим числом удовольствовался. Даже хорошо, когда народу меньше, дышится легче.

Для оздоровления атмосферы в отделе Герман время от времени проводил показательные увольнения. После этого остальные утихали, но ненадолго. Кто-то в конце концов срывался, начинались новые дрязги, и змеиный клубок оживал.

Ситуацию усложняло еще и то, что подчиненные были старожилами, а Герман прислан сверху и был для них чужаком. Задача между тем перед ним была поставлена геркулесова: заставить отдел, порядком распустившийся при прежнем руководстве, работать четко, слаженно и, самое главное, честно. Другими словами, Герману пришлось «закручивать гайки», а такие начальники редко бывают популярны.

В общем, Герман с удовольствием отдыхал бы и два, и три раза в год. А будь возможность, так и вовсе каждый месяц. Или даже каждый день. Вот только удача, которая однажды улыбнулась Герману, дважды за жизнь не случается. А у некоторых не случается вовсе. Ведь роскошный отдых на берегу океана достался Герману абсолютно бесплатно.

Раньше Герман лишь слышал о счастливчиках, которые что-то где-то выигрывают. И вдруг сам стал одним из них. Одним из тех, кому посчастливилось выиграть тур на далекий остров. Отдохнуть на полную катушку, не заплатив за это ни копейки.

Вот только возвращаться к рутине после слепящего тропического солнца, небесной лазури и раскаленного белоснежного песка было уж очень тяжело.

– Уволиться, что ли? – простонал Герман.

Но в этот момент послышался звук поворачивающегося ключа, и Герман понял, что вернулась его дражайшая половина вместе с их юным отпрыском. И настроение еще больше упало. Видеть жену и сына он был совсем не рад, но надо было делать вид, будто он жутко счастлив.

– Ты уже дома? – Голос Иры прозвучал холодно и резко. Как раз в тон настроению Германа. – Неужели? – произнесла жена, проходя в квартиру. – Наш папа вернулся? Уже!

Ира бросала слова, словно камни. От каждого Герман съеживался. Не говоря ни слова, он ушел в ванную комнату. Но не успел открыть кран, как в дверь застучали.

– Нам с Ванечкой нужно помыть руки! Эгоист!

– Помойте на кухне.

– Вот сам на кухне и мойся!

В дверь застучали с новой силой. Герман вздохнул, открыл и поплелся на кухню. Ира с Ванечкой появилась там буквально через минуту. Скандалить.

Чтобы отсрочить надвигающуюся бурю, Герман присел на корточки и поманил Ванечку к себе.

– Иди к папе, малец.

– Он тебя и не помнит!

Но Ванечка, радостно улыбаясь еще не вполне зубастым ртом, пошел к папе. Мальчик был хорошенький, словно картинка. Голубые глаза. Светлые кудряшки. И у Германа дрогнуло сердце, когда он подумал, что этот ангелочек – его сын. Хоть что-то хорошее есть в его жизни. Если бы Ванечка был меньше похож на Иру и больше на него, было бы вообще замечательно. Оставалось лишь утешаться тем, что похожие на матерей мальчишки – везунчики.

Как и девочки, похожие на своих отцов, но Герман даже думать боялся, что у них может быть еще один ребенок, пусть даже девочка и точная папина копия, конечно, за исключением одной детальки. Нет, больше детей он с Ириной заводить не хочет. Хватит и одного страдальца, вынужденного ежедневно наблюдать скандалы родителей. Но Ваня – мальчик. Выдержит как-нибудь. А дочку Герман так мучить ни за что не позволит.

И он снова обнял теплое тельце сына, стремясь хоть этой лаской сгладить эффект надвигающейся ссоры.

– Посмотри, что папа тебе привез.

И он протянул ребенку пакетик конфет в ярких фантиках. Шуршащие нарядные бумажки понравились Ване, и он немедленно принялся разворачивать их и изучать. Ира не уходила, наблюдая за ними. Если бы ее взгляд обладал магической силой, наверное, все в кухне заледенело бы и покрылось толстым слоем инея.

– Где ты пропадал целых две недели? – процедила она наконец сквозь зубы.

– В серф-лагере.

– Где?

– Катался с ребятами на серфах.

– На досках? По волнам? Ты же не умеешь!

– Научился.

Герман не хотел ссориться, но Ира была настроена на скандал.

– Ах, так вот чем ты занимался целых две недели! – завопила она. – Теплым морем наслаждался!

– Если точнее, океаном.

Но Ира его не услышала. Она с упоением вопила:

– На две недели отключить телефон! Ни слуху ни духу!

– Я пытался звонить. Ты трубку не брала.

Но Ирина продолжала кричать, не удостоив его реплику вниманием:

– Ты хоть знаешь, что Ванечка был тяжело болен! Да-да! Твой сын попал в больницу! А с тобой было невозможно связаться!

Герман молчал, потому что теперь чувствовал свою вину. Неужели Ира говорит правду и Ванечка болел?

– Мальчик не выглядит больным.

– Теперь, слава богу, да! Но мы с ним лежали в больнице!

– А что случилось?

На этот вопрос Герман ответа не получил. Ира неожиданно резко повернулась и вышла из кухни. Герман остался наедине с сыном, который лишь причмокивал, засовывая в рот одну конфету за другой. Увлекшись ссорой с женой, Герман не заметил, как Ванечка ловко справился с упаковкой.

Перед тем как начать есть, мальчик разложил конфеты по кучкам, отдельно кругленькие, отдельно продолговатые, отдельно пирамидки. Даже большие от маленьких отделил. Герман невольно удивился. Не рановато ли для карапуза, которому еще и двух не исполнилось? Еще недавно Ванечка путался, пытаясь вложить квадратный кубик в треугольное отверстие. А теперь, посмотрите только, с легкостью сортирует конфеты.

– Похоже, мама с тобой здорово позанималась эти две недели, а?

Но Ване уже наскучила эта игра. И теперь он утрамбовывал конфеты в рот, не заботясь даже о том, чтобы снять с некоторых оставшиеся обертки.

– Эй, ты так подавишься!

Изо рта Ванечки текли сладкие слюни, а блаженное выражение мордашки говорило, что волноваться ровным счетом не о чем. Когда Герман убрал подальше кулек с оставшимися конфетами, Ванечка издал протестующий вопль, но тут же понял, что может уронить изо рта конфеты, и замолчал.

Ах, если бы так же легко можно было умилостивить мать Ванечки. Но Герман понимал, что конфетами тут не отделаешься. И может статься, не хватит даже всех привезенных подарков, чтобы восстановить мир в семье. Обидевшись, Ирина могла злиться неделями, месяцами и даже годами. Герман обнаружил у нее эту способность уже после свадьбы, и она неприятно поразила его. Сам он был человеком легким и незлопамятным, отходчивым. На работе ему даже приходилось записывать провинности сотрудников, иначе уже на следующий день он их просто забывал.

Ира была не такой. К тому же Герман понимал, что и впрямь здорово накосячил, отправившись к океану не с Ирой и Ванечкой, а со случайными приятелями. Впрочем, он ведь купил Ире и Ванечке и даже Светлане Александровне – матери Иры – тур в Марокко. А ему не хотелось валяться целыми днями на пляже, слушая рассказы Светланы Александровны о ее покойном супруге – Геннадии Викторовиче, человеке с большими достоинствами, с которым Герману никогда не сравниться.

Провести две недели долгожданного отдыха в обществе Светланы Александровны было выше сил Германа. И ладно бы только это. Но в этом году Светлана Александровна планировала прихватить с собой еще и свою подругу, и еще одного человека, о котором, стыдливо опустив глаза, сообщила, что это очень и очень достойный человек.

Было ясно, что предприимчивая вдовушка обрела нового кавалера. И Герман боялся, что, если увидит этого Сергея Павловича, не сдержится и посоветует ему бежать без оглядки. В общем, у Германа тоже были оправдания.

– Пошли к маме.

Герман взял подарки для Иры, которые занимали целую сумку.

Но, к удивлению Германа, жены не оказалось ни в спальне, ни в гостиной, ни в детской.

– Где же она? Может, в гардеробной?

Но и в крохотной шестиметровой клетушке жены тоже не было. Убедившись, что ее в квартире нет, Герман взял Ванечку и спустился во двор. Но Иры не было и здесь. На сердце у него стало как-то тревожно. Куда ушла Ира?

– Здравствуй, Герман, – услышал он высокий старушечий голос.

Голос принадлежал соседке Майе Сергеевне, известной сплетнице, которая славилась тем, что за всю свою жизнь ни разу и никому не принесла ни единой хорошей новости.

Если кто-то заболевал, разорялся или умирал, Майя Сергеевна была тут как тут с самыми свежими новостями. Но если случалось что-то хорошее, она молчала, словно воды в рот набрав. А если случалось что-то невероятно хорошее, она запиралась у себя в квартире и не высовывалась на улицу до тех пор, пока с кем-нибудь не происходила очередная трагедия.

– Ирочку не успел проводить? – пропела Майя Сергеевна, и от звуков ее пронзительного голоса Германа, как обычно, кинуло в жар, а потом в холод. – Уехала женушка.

– Куда уехала?

– Уж не знаю куда, но уехала, – рассмеялась Майя Сергеевна. – Села в машину – и фьюить! Правильно. Не тебе одному по курортам разгуливать, женушке тоже отдохнуть хочется. Небось не нанималась к тебе за твоим ребенком смотреть.

– С чего вы взяли, что Ира поехала отдыхать?

– А куда же еще? С сумкой-то огромной? Да Ира и сама сказала, что улетает.

– Куда?

– Оглох ты, милый, что ли? Сказано же, на отдых.

– Ничего не понимаю, какой еще отдых? Она ничего об этом не говорила.

– То-то я и смотрю, что ты вроде как не в себе, – охотно подхватила Майя Сергеевна. – Да ты ей позвони, позвони ей, милый.

Герман машинально достал смартфон и набрал номер жены. Но холодный голос автоответчика поставил его в известность, что данный номер временно не обслуживается. Герман еще больше встревожился. Да еще Майя Сергеевна подливала масла в огонь. Она стояла рядом, злорадно улыбалась и приговаривала, что хороших жен ценить надо, пока они рядом, а то потом уже поздно будет.

Возможно, Герману это лишь показалось, но глаза у пожилой женщины светились, словно два язычка адского пламени. Но тут Ванечка, который до того воспринимал происходящее как веселую игру, неожиданно расплакался. И Герман совсем растерялся.

Будь рядом Ира, она бы объяснила, что мальчик просто рассосал все конфеты, сладкое закончилось, и ребенок просто требует добавки единственно доступным ему способом. Но на Германа плач ребенка почему-то подействовал пугающе. В громких воплях Ванечки ему послышалось что-то трагическое, словно ребенок заранее оплакивал свою собственную мать.

– Ира уехала? На отдых? – растерянно пробормотал он. – Как же она могла, ничего мне не сказав? А ребенок? Что будет с ним?

– Сам-то ты много о ребенке думал, когда отдыхать без семьи улетал?

Только тут Герман спохватился, что все еще стоит во дворе рядом с противной Майей Сергеевной, которой совершенно ни к чему знать о неладах в их семейной жизни. И, подхватив громко плачущего Ванечку, Герман снова вернулся домой.

Он тщетно прождал жену до позднего вечера, все еще надеясь, что в итоге случившееся окажется какой-то шуткой. Но время шло, а жена не возвращалась. Телефон ее оставался недоступным. Осмотр ее шкафа и вещей также не дал никакого результата. Герман не мог понять, что именно из вещей жены исчезло. Он обнаружил три купальника, но вроде жена не так давно жаловалась, что поправилась после родов и вынуждена была обновить пляжный гардероб. Или она говорила это о летних брючках? А может, о шляпке?

Герману не удалось найти документы жены. А еще он не нашел ее любимую сумку. Никаких подсказок, куда могла отправиться жена, он не обнаружил.

Тогда, придя в полное отчаяние, он сделал то, на что не отваживался все годы супружества. Он позвонил теще и спросил:

– Вы не знаете, где сейчас Ира?

Теща, словно только этого и ждала, тут же загрохотала в ответ:

– Ты спрашиваешь у меня, где моя дочь? Ты?! Чудовище, которому я вручила самое дорогое, что у меня есть?

– Да, да, это я. И я хочу знать, куда уехала Ира.

Герман чувствовал, как в душе медленно клубится и поднимается раздражение. Так случалось всякий раз, когда ему приходилось общаться со Светланой Александровной. Раздражение сначала собиралось в маленькие комочки, которые постепенно слипались между собой и принимали вид угрожающей черной тучи.

– Вы знаете, где Ира? Она уехала.

– Это ты должен мне сказать, куда от тебя убежала моя девочка. Что ты с ней сделал?

– Я? Ничего я ей не делал.

Но из трубки уже неслись вопли:

– Негодяй! Садист! Как ты мог оставить жену с ребенком одних!

– А вы на что? И вообще, вы же собирались лететь к морю. Я вам и путевки купил. Почему вы туда не поехали?

– Почему? Да потому, что Ванечка заболел! Твой сын был так болен, что едва не умер. А тебе и горя мало. Почему мы не полетели? Да потому что боялись потерять ребенка. Вот почему! Негодяй! Черствый эгоист!

Потом в трубке и вовсе послышалась площадная брань, удивившая Германа. Обычно теща, что бы она там ни думала, таких выражений себе не позволяла.

– Если Ирочка ушла от тебя, так тебе и надо! Поделом вору мука!

И Светлана Александровна бросила трубку.

– Вот старая ведьма!

Обернувшись к сыну, Герман убедился, что тот уже совершенно успокоился. Сосет себе какую-то деревяшку и явно доволен. Похоже, деревяшка казалась ему ничуть не хуже, чем заморские конфеты. И Герман не стал отнимать ее у ребенка. Пусть сосет что хочет, лишь бы не плакал!

После разговора с тещей Герман вроде даже успокоился, взял себя в руки и стал обзванивать общих друзей и знакомых. Они держались куда дружелюбней тещи, но тоже ничего не могли сказать об исчезновении Ирины.

Герман не знал, что и думать.

– Не может быть, чтобы она никому не сказала о своих планах! Одно из двух: или она никуда не уехала, и они с тещей просто меня пугают. Или… Либо Ирка задумала что-то настолько скверное, что решила никого не ставить в известность.

Герман еще какое-то время подумал, потом посадил Ванечку в манеж и пошел к Майе Сергеевне. Позвонив в ее дверь, он уже открыл было рот, чтобы спросить: «На какой машине уехала моя жена? Вы не помните?» – но вместо этого завопил благим матом.

Шарахнулся, стукнулся головой и локтем о стену, взвыл от боли и беспомощно уставился на покрытое зеленой слизью чудовище с торчащими из головы железками, которое появилось на пороге квартиры соседки.

– Герман, милый, ты чего так разорался? – ласково произнесло чудовище голосом Майи Сергеевны.

– Ч-что это с вами?

– Красоту навожу.

– На ночь глядя?

– Не твое дело! – рассердилась женщина. – Чего тебе надо?

Герман наконец задал вопрос. На какой машине уехала Ира?

– Не знаю, – пожала плечами Майя Сергеевна. – Какая-то белая. Я особо не приглядывалась.

– Такси?

– Нет, шашечек на машине не было.

Будто сейчас такси обязательно с шашечками! Иной раз достаточно просто рекламы на крыше, дверцах или капоте.

– Ничего такого не заметила. Да и машина больно шикарная для такси.

– Такси тоже разные бывают.

Майя Сергеевна нерешительно посмотрела на Германа. А потом произнесла:

– Не хотела тебе говорить, да уж видно придется. Ира не просто в эту машину села. Она водителя хорошо знала.

– Что вы имеете в виду?

– А то и имею! Целовались они!

– Как?!

– Не в губы, врать не стану. Но в щеку она его поцеловала. И он ее чмокнул.

Герман пытался вспомнить, у кого из их знакомых есть шикарная белая машина. Где-то у троих-четверых. А если прибавить тех, с кем Герман долгое время не общался и кто вполне мог за это время поменять машину, получалось и того больше.

– Как выглядел тот мужчина, вы, конечно, тоже не заметили?

– Почему это не заметила? Очень даже хорошо его разглядела. В деталях!

– Опишите мне его?

– Худой. Бородка клинышком. Лицо такое интеллигентное, глаза умные, сразу видно, что образованный. Диплом не ниже университетского.

Герман слушал и поражался выводам, которые соседка делала вот так вот с лету, лишь один раз увидев человека, да и то мельком.

– Может быть, профессор или доктор наук, – продолжала фантазировать женщина.

Герман не выдержал.

– Почему вы так думаете?

– Очки на носу. И сам такой бледный, сразу ясно, что книжный червь, на воздухе совсем не бывает, все время за книжками проводит.

Оставив это утверждение на совести соседки, Герман принялся соображать, кто из знакомых подходит под это описание. Худой. С бородкой. В очках. Вид умный и интеллигентный. Такого человека Герман не знал. Не было таких интеллигентов с бородками в его окружении.

– Что-нибудь еще можете припомнить?

– Собака у него была.

– Какой породы?

– Шпиц. И до чего симпатичненький! Белый, прямо как шарик пушистый. А мордочка острая, словно у лисички. Залаял, когда Ира в машину села, но успокоился быстро.

Таких собак точно ни у кого из их знакомых не было. И Герман даже не мог припомнить, слышал ли он о том, чтобы у кого-то дома жил шпиц. Получается, его жена уехала с совершенно незнакомым человеком, которого сама Ира при этом отлично знает. Выводы, которые из этого напрашивались, сами понимаете, для мужа были неутешительны.

Глава 2

Эта ночь была одной из худших в его жизни. Ванечка плакал, почти не умолкая. Потом начал покашливать. Внимательно приглядевшись к сыну, Герман заметил, что мальчик выглядит каким-то болезненным. К тому же на голове под волосами у ребенка обнаружился шрамик. Откуда он взялся? Вроде перед его отъездом никакого шрамика не было.

– Вот дела! Что же с тобой случилось, приятель? Голова болит?

Но Ванечка лишь вопил благим матом, отказывался есть, не хотел спать. Герман вконец растерялся и сперва даже обрадовался, когда приехала Светлана Александровна. Правда, уже через пять минут он мрачно смеялся. Кому рассказать, жена пропала, зато теща вернулась.

В ответ на недоумевающий взгляд Германа теща произнесла:

– А что? Должна же я присмотреть за своим внуком!

И, шагнув через порог, тут же принялась руководить:

– Дай мне тапки. Где у вас личное полотенце? Покажи, какой шампунь Ванечкин. Где его зубная щетка? Где мыло? Почему вы не используете зубной порошок, который я дала Ире?

– У нее и спросите.

– Не беспокойся, – кивнула головой теща, – спрошу. А тебя спрошу, что ты умудрился наговорить моей дочери, что она от тебя сбежала?

– Хорошо, тогда я вас тоже спрошу, Светлана Александровна, что произошло с Ваней, что вы не смогли поехать отдыхать, как планировали?

– Я уже тебе говорила, он заболел.

При этом теща поспешно отвела глаза, и это заставило Германа продолжить допрос:

– Чем именно?

– Какая разница?

Ответ тещи насторожил Германа еще больше.

– Нет, позвольте, – запротестовал Герман. – Как это – какая разница? Это мой сын. И мне есть разница, чем он болел. Я должен это знать.

– Я тебе не скажу.

– Тогда я позвоню участковому врачу.

– Ах, да звони сколько влезет. Участковый тебе ничем не поможет.

Герман оторопел:

– Как же так? Даже если Ваня угодил в больницу по «Скорой», врач в поликлинике все равно должен об этом знать.

– А вот и нет.

– Почему?

– Мы с Ирой нигде не фиксировали Ванечкину госпитализацию.

– Значит, вы при этом присутствовали?

– Нет, меня там не было. Ира мне потом позвонила.

– Потом – это когда?

– Когда Ванечка уже лежал в больнице.

– Все-таки он лежал в больнице!

– Я же тебе об этом с самого начала сказала. Ничего не скрыла.

– А участковый почему же тогда об этом не знает?

– Почему, почему… Потому что клиника была не государственная. Ясно тебе? Это была частная клиника, и главный врач пообещал, что с Ванечкой все будет в порядке. И даже больше того.

Последняя фраза прозвучала загадочно.

Герман покачал головой.

– А почему Ваня очутился в той клинике? Что с ним вообще случилось?

Ответ тещи прозвучал опять же туманно.

– Ребенку стало плохо.

– И в чем это выражалось?

– Я не знаю. Поговори с Ирой, когда она вернется.

– Но вы же знаете, что случилось с Ваней. У него свежий шрам под волосами. Где он ударился?

– Он не ударялся. Неужели ты думаешь, что моя дочь допустила бы, чтобы Ванечка ударялся головой?

– Откуда тогда шрам?

Герману было очень тяжело. Каждое слово из тещи приходилось тянуть клещами. Понятно было, что она не хочет рассказывать всей правды. Но в то же время совсем ничего не сказать тоже не может. И поэтому Светлана Александровна каждое слово обдумывала подолгу, а говорила мало и скупо.

– Шрам у Ванечки после операции, – наконец призналась она.

– Какой еще операции?

– Стоп! – решительно взмахнула рукой теща. – Больше я ничего не знаю! Ира мне сказала, что Ване сделали операцию и что теперь с ним будет все хорошо и даже более того.

– Что это значит? Что Ира сделала с нашим ребенком?

– Откуда я знаю? Надо было за женой следить, а не на досках по океану кататься. Тоже мне серфингист нашелся. У тебя жена! Ребенок! Ты солидный человек!

Но Герман ее уже не слушал.

– В какой клинике Ване делали операцию? – перебил он тещу. – Как она называется?

– Я… я точно не помню. Кажется, что-то связанное с красотой.

– С красотой?

– Ну да. «Личная красота», так, что ли? Нет, вроде бы не так. А, вспомнила! «Красота для всех».

– Ничего не путаете? – удивился Герман. – Это название хирургической клиники?

– Да.

– Адрес знаете?

– Нет.

– И долго они там пробыли?

– Пять дней.

Ничего себе! Вместо того чтобы наслаждаться теплым морем и белым песочком, жена с Ванечкой маялись в больнице. Пусть даже и частной и со странным названием, но все равно жена и ребенок были в больнице. На секунду Герман даже устыдился, что был таким эгоистом.

– Значит, вы их там не навещали? – спросил он.

– Нет. Ира позвонила мне уже потом, когда все было позади и они с Ваней вернулись домой.

– Но все-таки как получилось, что они вообще там оказались?

В ответ теща лишь картинно заломила руки:

– Ах, не мучай меня, Герман! Я тебе уже сказала все, что знаю! Ира запретила мне навещать их с Ванечкой в больнице. Она только попросила, чтобы я сдала путевки, которые ты купил, и, если возможно, вернула часть денег.

Герман молчал. Деньги его сейчас не волновали. Неожиданно ему в голову пришла одна мысль. А чем занималась Ира в той клинике? С кем она там познакомилась? Что, если тот хмырь на белой машине, который не похож ни на кого из знакомых, как раз и появился в ее жизни в тот период? Познакомился с симпатичной одинокой женщиной, да еще оказавшейся в трудной ситуации…

Могло такое быть? Запросто! Когда Герман рассекал на доске океанские просторы, рядом с Ирой нарисовался этот интеллигентный тип с бородкой и в очках, который предложил ей свое мужское плечо, на которое эта дурочка и оперлась.

– Вот где я могу очкастого урода найти!

Передав задыхающегося от слез и кашля Ванечку заботам тещи, Герман ушел в спальню, включил планшет и принялся искать сайт клиники «Красота для всех». Ничего похожего не находилось. Тогда Герман, не вполне доверяя памяти тещи, изменил параметры поиска. Ввел отдельно «красоту», отдельно «для всех», потом ввел «красоту для нас всех», получил немало интересных ссылок, но ни одна не указывала на учреждение, хотя бы отдаленно напоминающее клинику.

Он уже совсем отчаялся, но тут ему пришла в голову еще одна мысль. И Герман набрал «Красота не для всех». Тут же выскочила ссылка с адресом медицинского учреждения. Конечно, это было не совсем то. Оно предлагало комплекс лечебно-оздоровительных мероприятий, направленных на общее улучшение состояния.

Но стоило Герману вчитаться в подробный перечень услуг, как он понял, что главным образом клиника специализируется на косметической подтяжке и полировке кожи лица и любых других областей тела. А также на удалении лишнего жира с живота и ягодиц. Среди персонала клиники имелась парочка врачей, чьей специальностью была пластическая хирургия. Как раз один из этих специалистов – хирург высшей категории – и заинтересовал Германа.

На сайте клиники были выложены фотографии всех сотрудников. Доктор Марк Меерсон заинтересовал Германа еще и потому, что на нем были стильные очки в тонкой золотой оправе, а его длинное, худое и бледное лицо украшала элегантная бородка.

«Уж не этот ли Меерсон мою Ирку увез?»

По описанию похож. Но сказать точно могла лишь Майя Сергеевна, она одна видела таинственного владельца белого шпица и иномарки того же цвета. И Герман, несмотря на поздний час, отправился к соседке. На этот раз она не открывала гораздо дольше. А когда открыла, хотя Герман заранее подготовился к тому, что увидит нечто невообразимое, лишь чудом удержался от крика. Майя Сергеевна уже успела избавиться от металлических пружинок на голове, теперь ее волосы прикрывала шаль, под которой что-то шевелилось. Женщина избавилась и от зеленой слизи, раньше покрывавшей ее лицо, руки и все открытые части тела. Все было бы прекрасно, если бы лицо Майи Сергеевны не приобрело теперь густой темно-фиолетовый оттенок, к тому же потрескалось и явно крошилось.

Герман ухватился за косяк.

– Чего тебе еще? – проскрежетала соседка каким-то не своим голосом.

При этом от лица отвалилось несколько темных кусочков, под которыми обнаружилось что-то отвратительно красно-черное, словно гнилое мясо. Майя Сергеевна никогда не нравилась Герману, но выглядела она всегда хорошо. Ей было уже изрядно за пятьдесят, а может, и за шестьдесят, но она тщательно следила за собой. И перемены, которые сейчас наблюдал Герман, иначе как катастрофическими назвать было невозможно. Раньше у Майи Сергеевны было хотя и неприятное, но все же человеческое лицо. А то, что было на его месте сейчас, и лицом-то назвать было нельзя.

Майя Сергеевна сверлила Германа пронзительным взглядом лишенных бровей и ресниц глаз, ужасным взглядом рептилии.

И Герман не столько спросил, сколько пролепетал:

– Вы знаете этого человека? – И сунул соседке планшет с сайтом «Красоты не для всех». – Узнаете?

– Кого я должна тут узнать?

– Того, с кем уехала Ира.

Майя Сергеевна взглянула еще раз, уже гораздо внимательнее.

– Вот этого? – спросила она наконец. – С бородкой? Это он. Очень похож.

Герман едва удержался от ликующего вопля. Он сказал, что завтра поедет в «Красоту не для всех», косметологическую клинику, где есть даже пластические хирурги.

– Наверное, вам это интересно?

И от избытка чувств предложил Майе Сергеевне отправиться вместе с ним. Пусть там попытаются что-нибудь сделать с ее лицом. Авось хотя бы на десять процентов вернут ему человеческий вид. Нельзя же оставлять женщину один на один с ее бедой.

Но Майя Сергеевна предложение отклонила. И, как показалось Герману, даже слегка обиделась. Во всяком случае, дверью она хлопнула слишком громко. И из квартиры вынесло еще несколько темно-фиолетовых кусочков. Лицо Майи Сергеевны крошилось все стремительней.

– Бедная тетка! Как она будет жить с такой физиономией?

Дверь уже закрылась, а Герман все стоял на лестничной клетке. Потом побрел к себе. Ванечка наконец утих. Гордая своей победой теща встретила Германа в прихожей.

– Пить мальчик очень хотел, – объяснила она ему. – Две кружки воды подряд выдул, теперь спит.

Герман заглянул в комнату сына. Тот спокойно спал, правда, настораживающее Германа покашливание продолжалось и во сне.

– Он все еще кашляет.

– Еще бы, наорался, вот связки и подсадил. Не беспокойся, завтра все пройдет.

Теща говорила так уверенно, что Герман успокоился. Сам-то он не разбирался в маленьких детях, потому что, сказать честно, всегда старался уйти на работу еще до того, как Ванечка проснется, а вернуться попозднее, когда до отхода мальчика ко сну оставались считаные часы, а лучше – минуты. Нет, он не болтался по улицам и не сидел в баре. Всегда находились какие-то поручения Ирины, которые надо было выполнить. Вот Герман их и выполнял, растягивая каждое как можно дольше.

– Пожалуй, я тоже пойду спать, – зевнул Герман. – Завтра рано вставать.

– А разве ты куда-то уезжаешь?

– На работу.

О поездке в «Красоту не для всех» Герман почему-то умолчал. Он и сам не мог бы объяснить почему, но какой-то внутренний голос подсказывал, что не стоит ставить тещу в известность обо всех своих намерениях.

На работу следующим утром Герман не пошел. Позвонил и, сказавшись больным, попросил один день за свой счет.

– Не знаю, что со мной, – жалобным голосом врал он. – Голова кружится, ноги подгибаются, тошнит. То ли акклиматизация, то ли вирус какой-то на отдыхе подцепил. Надо бы отлежаться денек.

Разумеется, его заверили, что один день ничего не решает. Если надо, может болеть и дольше, только тогда уж обязательно с больничным листом. Начальство отнеслось к проблемам своего сотрудника с пониманием, и Герман собирался воспользоваться этим на полную катушку.

Дорога до «Красоты не для всех» заняла у него несколько больше времени, чем обещал вчера ночью навигатор. Утром на трассе неожиданно начались ремонтные работы, отчего навигатор тут же радостно взвизгнул:

– Поверните направо, следуйте до следующего перекрестка триста метров, там поверните налево.

Похожие команды навигатор подавал еще трижды, после чего Герман оказался на том же месте, откуда свернул с трассы. Тютелька в тютельку!

Но Герман не сдавался. Он был уверен, что рано или поздно доберется до клиники и сможет прищучить и Марка Меерсона, и супругу. Почему он был так уверен, что неверная супруга и ее кавалер до сих пор сидят на территории клиники, обманутый муж сказать бы не смог. Но был настроен найти и наказать обоих.

– Я ему покажу, как чужую жену увозить. Тоже нашелся любитель легких побед!

Решимость Германа подстегивало еще и то, что, судя по фотографиям, господин Меерсон был далеко не атлетического телосложения. Он был высок, гораздо выше Германа – хотя тот и был крепышом, но рост имел весьма средний. Но худые руки и узкие плечи внушали Герману уверенность в победе над соперником. Нет, такой мозгляк не может оказать серьезного сопротивления, дойди дело до драки. А Герману очень хотелось выместить на ком-нибудь накопившееся раздражение.

Клиника красоты не для всех стояла на территории чудесного старинного парка. Парадная часть парка, по которой шла подъездная дорога к входу в здание клиники, была огорожена кирпичной стеной еще дореволюционной кладки, но тщательно отреставрированной. Разросшиеся деревья надежно скрывали большую часть территории от любопытных глаз. Но и того, что увидел Герман, хватило ему, чтобы понять: лечиться здесь по карману лишь очень обеспеченным людям.

– Вот гады! Набьют карманы за наш счет, а потом наших жен уводят!

Всю дорогу Герман разжигал в себе злость и приехал на место в самом боевом настроении.

– Представляю, чем они там по ночам занимались! Под сенью вековых дубов! На ортопедических матрасах! Срамота!

Герман был ревнив, знал за собой эту черту, но ничего поделать с собой не мог. Прямо с порога он начал скандалить, наорал на приветливую девушку, встретившую его у стойки администратора, послал на три буквы охранника, а в кабинете главврача повел себя просто невообразимо, чего бы в нормальном состоянии никогда бы делать не стал.

– Где этот гад? – орал Герман. – Подайте сюда этого Меерсона! Я ему очки с бородкой в одно место запихну!

На уверения растерянного персонала, что господина Меерсона сегодня на рабочем месте нет, Герман ответил саркастическим смехом.

– Знаю я вас, врачей, вечно вы друг дружку покрываете! Но не на того напали! Я вас выведу на чистую воду! Здесь он! Я в этом уверен!

И он рванул вперед, не разбирая пути. За ним устремилась девушка-администратор, потом один охранник, потом второй, потом к процессии присоединились медсестра, уборщица, а под конец примкнули еще и санитар с пожилым седоусым доктором, по виду званием никак не меньше профессора. Вся эта свита почтительно следовала за Германом, не делая попыток его задержать, и лишь встревоженно жужжала, что господина Меерсона на месте нет.

Но чем скромнее держался персонал, тем увереннее чувствовал себя Герман. Будь он в другом состоянии, ему и самому было бы стыдно, что он так себя ведет. Орет, размахивает руками, грозится. И даже после того, как Германа проводили к нужному кабинету, он не перестал ругаться и кричать. Он попытался выломать дверь. Дергал за ручку и с упоением вопил:

– Там он! Там! Больше ему быть негде!

Надо отдать должное администрации клиники, врачам и прочему персоналу, они всячески старались замять конфуз. Огласки им явно не хотелось, поэтому вместо встречи с нарядом полиции, который живо научил бы Германа уму-разуму, окончательно распоясавшийся бузотер получил ключ от кабинета Меерсона.

– Вот! Откройте дверь и своими глазами убедитесь, что Марка там нет.

В кабинете и впрямь никого не оказалось. Но Герман не желал сдаваться и признавать ошибку. Он обежал кабинет по периметру, обратив внимание на фотографию невероятно эффектной брюнетки, смотрящей мимо объектива на высокого худощавого мужчину с бородкой. Мужчина и был Марк Меерсон. А вот кто эта женщина с густыми темными волосами, смуглой кожей и фигурой мисс Вселенная?

– Это кто такая?

– Жена. Леночка.

Герман засмущался еще больше. Имея такую жену, стал бы он смотреть налево? Он-то сам – никогда. Но кто знает этого Меерсона? Может, он из породы мужиков, которым всегда мало и которые не пропустят мимо ни одной юбки.

Но когда Герман задал следующий вопрос, голос его звучал уже куда более миролюбиво.

– Как я могу связаться с господином Меерсоном? – спросил он. – Мне необходимо обсудить с ним кое-какие вопросы.

Телефон ему немедленно предоставили. Вообще, все происходящее с Германом носило отпечаток чего-то нереального. Сотрудники «Красоты не для всех» выглядели пришибленными и напуганными. Стоило Герману упомянуть Меерсона, все словно втягивали головы в плечи, как делают черепахи в момент опасности.

Герман понимал, что один он вряд ли мог напугать столько народу. Тем более что коллектив состоял не только из представительниц прекрасного пола. Охранники запросто могли подавить шумное выступление Германа, однако почему-то во всем ему потакали. Почему? Ответа на этот вопрос не находилось, и Герману стало отчего-то не по себе.

Он позвонил Меерсону, и тот, к немалому удивлению, ответил.

– Да, – произнес он хриплым, словно спросонок голосом, – я вас слушаю.

Как только Герман услышал этот голос, утихшая было в груди буря эмоций разыгралась с новой силой.

– Это я тебя слушаю! – заорал он в трубку. – Где моя жена? Куда ты ее дел?

– Кто это говорит?

– Муж Ирины это говорит! Отец Вани. Что ты сделал с моим сыном? Куда увез мою женщину?

– Не понимаю, о чем речь.

– Ах, не понимаешь! Так давай встретимся и потолкуем обо всем по-мужски.

– Не вижу оснований для такой встречи.

– Я хочу знать, где моя жена и что ты сделал с моим сыном.

– Понятия не имею. Со мной ее точно нет.

– Не верю!

– Я нахожусь у себя дома в городе Сестрорецке и не собираюсь сегодня никуда выходить. Если хотите, приезжайте ко мне сами. Адрес я продиктую.

Он и впрямь продиктовал адрес, чем привел Германа в состояние, близкое к бешенству.

– Где моя Ира, урод!

– Кто это такая? Не понимаю, – валял дурака Меерсон.

– Учти, гад, так легко тебе это дело с рук не сойдет. И тебя, и твою машину видели вчера у нашего дома. Видели, как Ирка садится к тебе в тачку. Видели твою чертову собаку! У меня есть свидетели! Их много!

Герман нарочно приврал о многочисленных свидетелях, чтобы припугнуть противного Меерсона. Но тот оказался не робкого десятка. Во всяком случае, по телефону Меерсон держался молодцом.

– Ах, теперь я наконец понял, с кем имею счастье беседовать. Вы муж Ирины!

Голос Меерсона звучал как-то даже приветливо. Но, как ни странно, это еще больше взбесило Германа.

– Где Ира? Если у вас с ней что-то было, ты мне за все ответишь!

– Оставьте вашу ревность, прошу вас. Да, я подвез вашу уважаемую супругу. Но сделал это из чистой любезности и по ее собственной просьбе.

Герман убавил децибелы в голосе и спросил уже спокойнее:

– Слышь ты, любезный наш! Где моя жена?

– Понятия не имею, где ваша жена. Я подвез ее туда, куда она попросила. И на этом мы с ней простились.

– И куда же ты ее подвез?

– Могу назвать вам улицу и дом. Более точного адреса я не знаю.

– Говори.

– Улица Счастливая, дом пять.

Герман замолчал и недоуменно нахмурил лоб. Вся его злость и бравада мигом пропали, словно их ветром сдуло. Герман был растерян. Адрес был ему хорошо знаком, и теперь Герман пытался понять, что это – совпадение или нет?

На улице Счастливой жила одна его старая знакомая, даже, можно сказать, подруга. Одно время очень близкая, но потом она исчезла из жизни Германа. Больше двух лет назад они расстались по взаимному согласию и с тех пор даже не созванивались, но Герман непостижимым для себя образом все-таки продолжал считать эту женщину своей подругой.

Звали ее Оксаной. И жила она именно в доме номер пять по улице Счастливой. Герман это помнил прекрасно. И дом – пятерочка, и улица Счастливая. Да еще и номер квартиры – тридцать три.

Но вот что интересно, Герман не появлялся ни на этой улице, ни в доме, ни тем более в тридцать третьей квартире уже два года. И вот вдруг выясняется, что Ирина каким-то образом узнала об Оксане, более того, решила наведаться к ней. Зачем? Что ей там понадобилось?

Вот так история. Откуда Ирка могла узнать адрес Оксанки?

Конечно, у Германа оставалась еще крохотная надежда, что все это просто совпадение. Допустим, у Ирины на этой улице живет какая-то знакомая, может быть, даже в доме номер пять. Ну и что? Квартир там не меньше сотни. Совсем не обязательно, что Ирина ломанулась именно к Оксане. Хотя проверить все равно не помешает.

Эта мысль понравилась Герману чрезвычайно. Даже на душе потеплело. Но, конечно, он не мог признаться даже самому себе, что весь его энтузиазм вызван тем, что он может вновь увидеть Оксану. А увидеться с ней Герману хотелось. Одно лишь воспоминание о ней сразу настраивало на романтический лад.

Разговор с Меерсоном закончился на куда более мирной ноте, чем начался. Но Герман все равно счел необходимым предупредить врача:

– Если с моей женой что-нибудь случится, отвечать будешь ты!

Логики в этом заявлении, что и говорить, было маловато. Но Герману в его состоянии было не до того. Он шел по следу сбежавшей супруги. И след этот, он чувствовал, с каждой минутой становился все горячее.