Секретная грань E-Book

Елена Вавилова

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Krimi
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 297

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Спецагент российской разведки Стелла Лэй действует в Гонконге. По другую сторону океана, в Калифорнии, отец ее будущего ребенка вовлечен в разработку американской программы слежки за гражданами. Москва берет его в активную разработку. Более драматические события происходят в Бостоне, где проживает семья Рокфордов. Том Рокфорд начал замечать некоторые странности, происходящие возле его дома. Слишком часто на противоположной стороне улицы стали появляться незнакомые машины с подозрительными типами внутри. Тогда Том и его жена Глория сообщают соседям, что им предложили новую работу в Сан-Диего, и за сорок восемь часов пересекают с детьми всю Америку с Запада на Восток. А за ними повсюду следует ФБР… Никто даже представить не мог, что Том и Глория — русские разведчики Николай и Светлана Яковлевы. По трагическому стечению обстоятельств они попали в разработку американских спецслужб и должны бежать, оставив обширную агентурную сеть. Стелла Лэй и супруги Рокфорды не знакомы друг с другом, но их судьбы переплетаются неожиданным образом, когда центр внешней разведки в Москве принимает решение закрепить оставшихся без связи агентов за Стеллой (позывной Долли). Всё осложняется тем, что Стелла должна продолжить работу, по-прежнему скрывая тайну своей личности от мужа и сына…

Leseprobe

Елена Вавилова Секретная грань

Выражаю большую благодарность Виктору Владимировичу Мясину за помощь в работе над книгой.

Женщина-разведчик. Моя жизнь под прикрытием

Иллюстрации на переплете и во внутреннем оформлении Виталия Цоя

© Вавилова Е.С., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Краткое содержание предыдущих романов «Зашифрованное сердце» и «Параллельная жизнь»

Дарья Кокорина, молодая девушка из Иркутска, в середине 1990-х годов привлекает внимание сотрудников Службы внешней разведки, которые подбирают кандидатов на нелегальную работу. Внешность девушки хорошо подходит для легализации в одной из азиатских стран. После прохождения подготовки она получает псевдоним Долли и приступает к выполнению задания за рубежом под именем Стеллы Лэй.

В Гонконге Стелла работает в издательстве журнала для инвесторов. Она знакомится с Анри Мансуром, ливанцем французского происхождения. Между ними завязываются романтические отношения, но Стелла скрывает свою любовную связь от Центра. Анри приглашает девушку к родственникам в Ливан. Но там случается непредвиденное – Стелла похищена одной из ливанских вооруженных группировок и не выходит на связь в установленное время. Российская разведка ведет работу по поиску и освобождению нелегала, но Анри с помощью французского посольства в Бейруте опережает их. Выясняется, что Анри Мансур имеет отношение к французским спецслужбам и похищение девушки было инсценировано для жесткой проверки Стеллы на предмет связи с китайскими спецслужбами. Вернувшись в Гонконг, разведчица добывает для России сведения о создании американцами биологических лабораторий в граничащих с Россией странах. Анри приглашают на стажировку в Сан-Франциско. Учитывая это, Центр делает попытку привлечь его к работе по сбору секретной информации технического характера. Первая встреча с вербовщиком под прикрытием турецкого бизнесмена проходит успешно. Стелла на непродолжительный срок приезжает к любимому в Америку и вскоре узнает, что ждет от него ребенка.

Глава 1

Жизнь пробует и испытывает волю людей на разные лады: то сделает так, чтобы ничего не происходило вообще, то обрушит на тебя все сразу и одновременно.

Паоло Коэльо

Москва, Ясенево, штаб-квартира СВР, весна, 2006 год

Март обыкновенно не самое ласковое время для Москвы. В народе раньше говорили: «Наступил марток – надевай пять порток». И в этой старинной русской поговорке абсолютно нет преувеличения. Погодные качели в первый весенний месяц всегда предстают во всей красе. То, казалось бы, солнышко припекает, а то вдруг снегопад с январской стужей. В этом году было особенно контрастно. В первых числах действительно стояли приличные морозы – под минус двадцать по Цельсию по ночам. На Международный женский день восьмого марта холод ослаб вполовину, а ближе к середине месяца совсем уже распогодилось. Хоть и небольшой, но стабильный плюс установился с почти весенним солнышком. Конечно, гололедица поутру усложняла жизнь горожан, да и снега оставалось еще предостаточно. Только молочно-белого оставалось все меньше и меньше. Чистенький ютился теперь только на окраинах города и в парках под деревьями. А ближе к центру, особенно на обочинах дорог и тротуаров, снежный покров уже густо связался с крупяной коркой, темной, маслянистой от дорожной грязи, и дружно таять пока что упорно не желал. Апрель был уже не за горами. Еще неделя-другая, и дни станут все длиннее, солнце горячее, тепло дойдет до всех закоулков, и потекут, зажурчат ручьи. Талая вода дружно побежит по дворам и улицам, напитает стылую землю, пробуждая всю природу от зимней спячки. Дворовые коты заголосят в брачных битвах, воробьи горстями начнут весело трепыхаться в мелких теплых лужицах, настроение у людей поднимется, в общем, скоро наступит настоящая долгожданная весна.

Генерал Вершинин Иван Владимирович также не устоял перед изменчивой мартовской погодой. Банальная простуда не пощадила начальника нелегальной разведки. Отлежаться под теплым пледом дома, попить горячего чайку с малиновым вареньем, которое замечательно варила его жена Надежда, не получилось. Работа не может ждать. Хорошо хоть, обошлось без высокой температуры. А то от любимой супруги точно было бы не уйти. Она хоть ворчала и упрекала его за полное игнорирование собственного здоровья, но многие годы совместной жизни давно расставили все приоритеты. Сейчас легкое недомогание и заурядный наплыв текучки не украшали внешний вид генерала, обычно подтянутого, гладко выбритого и исключительно с иголочки одетого. Выглядел он довольно усталым, даже решил пропустить обед, аппетита совсем не было. Хотелось хоть немного расслабиться в рабочем кабинете в кресле с закрытыми глазами. Но не удалось. На пульте загорелась кнопка секретаря.

– Слушаю.

– Иван Владимирович, Холмогоров просит принять по срочному вопросу. Я понимаю, что не в расписании…

– А что за спешность, Ольга? Сергей Петрович не сказал?

– Нет. Но просится не один, с Юрием Красновым.

– Час от часу не легче. Зови тогда.

– А они уже здесь, в коридоре шепчутся.

– Пусть через пару минут заходят.

– Принято.

Кнопка селектора погасла. Вершинин несколько заволновался. Хотя волнение – не самая подходящая эмоция для профессионала такого уровня, но интуиция и опыт генерала подсказывали: произошло что-то неординарное. Именно неординарное. Ждать новостей осталось недолго. Темперамент у Сергея Петровича был стремительный. Впрочем, пары минут до прихода коллег было достаточно, чтобы откашляться и пересесть за небольшой переговорный столик на шесть персон, который плотно примыкал малым торцом к хозяйскому. Довольно распространенный штабной фэн-шуй. Кабинет в целом не поражал воображение ни размером, ни убранством. Простой обыватель точно удивился бы аскетизму интерьера рабочего помещения руководителя высшего звена, да еще к тому же внешней разведки. В превратном представлении «простого смертного», современная военная аристократия практически обязана пребывать на службе в помещениях дворцового типа. Конечно, дубовые полированные панели, которыми были отделаны стены, и в меру инкрустированный стол привносили некоторый особый антураж, но не более того. Впрочем, «не своих» у генерала практически не водилось, и производить впечатление дорогим декором особой нужды не было. Тем временем в коридоре у двери в приемную руководителя Холмогоров и Краснов тихо переговаривались, ожидая аудиенции.

– Юрий Александрович, у тебя есть соображения?

– Сергей Петрович, дорогой, здесь скорее нужно воображение, а не соображение, – ответил Краснов с плохо скрываемым сожалением.

– Любопытно. На тебя не похоже. Я к воображению отношусь слегка скептически. По мне, воображение – это домысел. А домысел, иными словами, предположение. Фантазия, одним словом…

Продолжить обмен мнениями не удалось. Секретарша открыла дверь в приемную и кивком дала понять, что генерал готов принять. Холмогоров с серьезным видом достал из кармана пиджака пухлый конверт чуть больше почтового и с полупоклоном вручил его Ольге, бессменной помощнице их руководителя.

– Оленька, душа наша, тут вам скромная взяточка полагается. Прошу прощения покорно, что при свидетелях приходится, – пробасил Холмогоров, скосив голову в сторону своего спутника. Краснов даже бровью не повел. Все в службе знали о слабости секретаря Вершинина к сладкому.

«Наверняка шоколадка», – подумал про себя Краснов, и в скором времени он убедится в верности своей догадки.

Женщина с улыбкой приняла конверт и открыла дверь кабинета начальника. Еще в дверях Вершинин вполголоса поздоровался с коллегами и, чтобы секретарша тоже услышала, предложил чаю. Холмогоров и Краснов, не сговариваясь, отрицательно покачали головой.

– Как хотите, а я не откажусь. В горле немного першит. Простужен. Ольга, с лимоном, сахар отдельно, и погорячей, пожалуйста.

– Поняла, – коротко ответила генералу секретарша и закрыла за собой дверь.

– Располагайтесь. Только не близко. Еще не совсем оправился от простуды.

Перед тем как рассесться, Краснов передал папку с документами Холмогорову, а тот положил ее перед Вершининым.

– Сергей Петрович, что там?

– Шифрограмма от Долли. Принята сегодня утром из Гонконга. В ней две важные новости.

– Хорошая и плохая? – несколько безучастно произнес генерал, постукивая ладонью по закрытой папке.

– Не уверен, что так хрестоматийно. Надеюсь, хорошая и очень хорошая.

После небольшой паузы, поправив слуховой аппарат, генерал обратился к Краснову:

– Юрий Александрович, давайте-ка на словах и самую суть. Долли же ваша подопечная. Да! И начните с очень хорошей новости.

Краснов стал докладывать чуть нудным казенным языком:

– Из шифрограммы, полученной от Долли несколько часов назад из Гонконга по обычному каналу связи, следует…

Вершинин мягко прервал:

– Юра, прошу не погружайся в штабной стиль. Время – деньги. Суть, пожалуйста.

Краснов утвердительно покачал головой, наморщил лоб и чуть эмоциональней, чем требовал момент, выпалил:

– Долли беременна!

Вершинин не успел проявить какой-либо реакции на услышанное – в кабинет тихо вошла секретарь с подносом. Аккуратно расставив перед шефом чашку, чайник, блюдце с лимоном и красивой импортной шоколадкой спросила:

– Наливать?

– Спасибо. Я сам. Пусть заварится покрепче.

Как только секретарь вышла и закрыла за собой дверь, Вершинин, улыбаясь одними глазами, бодро спросил:

– Ну и кто у нас этот счастливчик? Я наверняка его знаю.

Краснов почему-то смутился, даже немного порозовел и, все же взяв себя в руки, ответил:

– Так и есть. Это ее постоянный партнер, француз, псевдоним Морис. Я докладывал вам. Досье в папке под шифрограммой.

Вершинин не стал листать бумаги. Он прекрасно помнил тот эпизод, когда француз ливанского происхождения встречался с их человеком. Тем более что он лично курировал то мероприятие и непосредственно участвовал в подготовке опытного сотрудника Центра к контакту с ним под видом турка. Тогда все прошло благополучно. Будучи опытнейшим руководителем, генерал не торопился высказываться по полученной информации. Всегда необходимо отдавать инициативу людям, непосредственно работающим с агентом.

– Юрий Александрович, дайте ваш краткий анализ ситуации.

Краснов предполагал подобное развитие разговора, но полностью готов все же не был. На объективность влиял сугубо личный фактор. Трудно сказать, было ли это шлейфом почти безнадежного сильного чувства или простой персональной симпатией к Долли, но беспристрастностью в оценке данного события похвастаться было сложно. Его трепетное отношение к Даше Кокориной возникло давно, в самом начале их совместной работы, еще на этапе подготовки. По работе подобное было практически недопустимо, но изредка случалось. Реальная жизнь сложна и частенько не вписывается в правила и инструкции. Со временем тяга не прошла и не затихла. Скорее наоборот, укоренилась в его душе плотнее, проросла в самое сердце и не выходила из головы. В данный момент он не понимал, что сейчас его тревожит больше: дальнейшая судьба его подопечной или примитивная мужская ревность. Профессионализм неизбежно взял верх. Краснов собрался и начал говорить спокойным деловым тоном:

– Вариантов несколько. Итак, первый. Лично я считаю данную беременность случайной. Точнее сказать, незапланированной.

– Юрий Алексеевич, полагаете, что для «плановой» она бы точно запросила санкцию? – неожиданно вмешался Холмогоров.

Вершинин не дал Краснову ответить:

– Сергей Петрович, не корректируйте, пожалуйста. Дайте выслушать.

– Извините, – смутился Холмогоров и неподвижно застыл на стуле.

Краснов глубоко вздохнул и продолжил:

– Незапланированной. Мое умозаключение основано на особенностях западной культуры во взаимоотношениях между партнерами. Француз, который не обсуждает планы о совместном ребенке с женщиной – нонсенс. Безусловно, я убежден, что и Долли пользовалась женскими способами контрацепции. Вероятно, медикаментозными. Они в открытом и повсеместном доступе. Я консультировался с медиками. Те сказали, скорее всего, либо забыла принять таблетку, либо напутала со схемой приема. Там все довольно замысловато. Запросто можно напортачить, извиняюсь. Ну и замечание Сергея Петровича так же заслуживает внимания. Она сто один процент уведомила бы Центр о подобной перспективе. В этом сомневаться не приходится. Есть еще один сюжет, но он по степени вероятности слабее: француз намеренно совершил подобный акт.

– А зачем ему такое шоу? – Холмогоров снова не удержался.

Вершинин не стал опять делать ему замечание. Только укоризненно, по-отечески взглянул на проштрафившегося во второй раз за три минуты.

Краснов уже вошел в рабочий ритм и невозмутимо продолжил:

– Допустим, француз влюблен по-настоящему и желает связать с ней свою судьбу, а Долли колеблется и не углубляет отношения. В такой архитектуре мужчина может вообразить себе любые фантазии, лишь бы добиться своего. Очень даже возможно, он думает, что беременность поставит ее в совершенно другое положение и подтолкнет поскорее принять предложение пожениться официально. Третий вариант мне нравится меньше всего. И мне лично, как куратору, он неприятен. В общем, у Долли могла возникнуть труднопреодолимая психологическая дилемма. С одной стороны – долг, присяга, Родина, мы, в конце концов. А с другой – любовь, дети, счастливая семейная жизнь. Что выбрать молодой красивой женщине? Испытать радость материнства, тем более что забеременела от любимого человека? Или, если это случайность, избавиться от ребенка и жить с этим грузом всю жизнь?

– Любимого? Вы уверены? – несколько удрученно переспросил Вершинин.

– Да, – твердо подтвердил Краснов. – Уверен. Отношения сохраняются уже довольно длительное время. Долли не позволила бы себе это без чувств. Более того, без взаимных. Или я ничего не понимаю в людях.

Вершинин в общем понимал, что скажет куратор. Да и заместитель, скорее всего, его не удивит. Но ему самому было нужно время, чтобы правильно оценить сложившуюся ситуацию. Информации от Краснова было вполне достаточно для этого. Просто надо немного поразмыслить. Поэтому он незаметно провел рукой около уха, уменьшил громкость на слуховом аппарате и кивнул в сторону Холмогорова:

– Хорошо. Что вы думаете, Сергей Петрович?

– Иван Владимирович, во-первых, я поддерживаю все сказанное Юрием Александровичем и остановлюсь на сугубо профессиональных аспектах. Единственное, что хотелось бы уточнить перед этим, так это когда все-таки у Долли возникла, если действительно возникла, «труднопреодолимая психологическая дилемма», – Холмогоров, четко разделяя слова, дословно повторил цитату Краснова, – до беременности или после?

Вершинин, сразу уловив довольно взрывоопасную суть заданного вопроса и, во избежание возможной, мягко говоря, дискуссии между Красновым и Холмогоровым, взял инициативу на себя.

– Сергей Петрович, разумеется, в работе наших людей сахару не много. Напряжение предельное. И полностью исключать возможные срывы, особенно у женщин, ни в коем случае нельзя. Однако в данной конкретной ситуации эту гипотезу предлагаю исключить. Не могла Долли закрутить такую дикую по своей сути интригу, чтоб выйти из игры. Она уже сложившийся профессионал, преданный делу сотрудник и порядочный человек. Согласны?

Холмогоров шумно выдохнул носом и с извинением посмотрел на Краснова. Тот с пониманием кивнул в ответ.

– Вот и лады. Продолжайте, – предложил генерал и положил кусочек сахару в чашку с чаем.

– Тогда, пожалуй, остается обсудить наши возможные действия в контексте сложившейся оперативной обстановки. Мы можем отреагировать на произошедшее двумя, можно сказать, полярными решениями. Но они в любом случае с высокой вероятностью приведут нас к утрате крайне перспективного и значимого сотрудника. Минимум к длительной, возможно, необратимой, потере работоспособности. Поясню. Наиболее доступное и не требующее глубокой проработки решение – аборт и прекращение отношений с французом. За этим обязательно последует глубокая депрессия, возможен психологический срыв в любом варианте со всеми негативными последствиями. Намного человечнее: рожай, выходи замуж и расти ребенка. Как будешь готова, вернешься к работе. Про отзыв на большую землю: родить ребенка здесь, а потом… Даже фантазировать не хочу. Все остальные проекции не реальны. Еще один сюжет. Промежуточный, так сказать. Долли выходит замуж, рожает ребеночка и продолжает трудиться на благо Родины. Это выглядит нарядно и компромиссно. Но есть одно «но». Муж-то не будет в курсе, чем занимается жена! И как прикажете эффективно работать? Связь с Центром, радиосеансы, шифровки, неожиданные выезды на разведзадания, контакты. Как? – Холмогоров своим риторическим вопросом скорее обращался к самому себе, чем к коллегам. Возникло некоторое напряжение. Ситуация не выглядела совершенно безвыходной, но помрачнеть и задуматься заставила. Вершинин не стал затягивать паузу до театральной и решил подвести некий итог:

– Давайте-ка, коллеги, вот на чем остановимся. Первое. Долли не инструмент, а реальный человек, больше того, женщина. А сейчас уже с заглавной буквы. Кто из нас отважится взять на себя смелость лишить мать права на свое дитя? А? Откровенно вынужден сказать, я не могу. А раз я не смогу, то и другим не одобрю. Посему пусть сама решает, как поступить. Юрий Александрович, ты чего заулыбался? Все очень серьезно. – От генерала не ускользнула легкая тень облегчения, мелькнувшая по лицу Краснова. – Думаешь, ребенок может заставить Долли закончить работу под прикрытием? Она вернется домой и станет образцовой домохозяйкой? И не надейтесь. Не такой она человек. Или мне пора на пенсию. Итак, приняли. Дадим ей возможность решать самой. Так, переходим ко второй новости.

– Да. Чуть не забыли, – отозвался Краснов.

– На то у вас я пока есть. Докладывайте, Юрий Александрович.

– Иван Владимирович, разрешите папку. Там название одного учреждения в шифровке. Чтоб с названием не ошибиться.

Вершинин укоризненно покачал головой, открыл папку, вытащил нужный листок и передал Краснову.

– Итак, дополнительно Долли сообщает, что ее устойчивый контакт, некая Айна, принята на работу в азиатское подразделение инвестиционного банка «Голдман Сакс» секретарем к одному из руководителей, – название банка он аккуратно подсмотрел из листка.

– Теперь понятно, почему не отложилось. Какой-то банк, какой-то сакс, – Вершинин не иронизировал. Конечно, название было на слуху, но не более того.

Краснов согласно кивнул и продолжил:

– Считаю целесообразным попросить наших спецов из американского отдела оценить значимость данного направления…

Вершинин неожиданно вмешался в доклад:

– Попробуйте шоколадку. Вкусная наверняка. Да и секретарю поможете. А то она точно не устоит. Потом расстраиваться будет.

Холмогоров и Краснов дружно хихикнули. Все знали, что Ольга, обладательница очень аппетитных форм, постоянно пыталась бороться с излишним весом. Традиционно безуспешно. Впрочем, ее это нисколько не портило. Скорее наоборот, добавляло уютного дамского шарма и теплоты. Тем временем Вершинин продолжил:

– «Американцев» подключим обязательно. Это понятно. А новость-то хорошая. Даже отличная, можно сказать. Не понимаете, коллеги?

Коллеги несколько смущенно переглянулись.

– Не доходит, по глазам вижу, – утвердительно отметил генерал. – Хорошо, что не с нее начали. Драматизма было бы куда меньше.

Собеседники продолжили уже явно недоумевать, не понимая, куда клонит начальство. Иван Владимирович не стал долго держать в неведении своих подчиненных и раскрыл свою мысль:

– Все наши малообоснованные опасения на счет выхода из игры Долли можно обнулять окончательно и без оговорок. Если бы она решилась на такой шаг, то вряд ли стала уведомлять нас об этом, как его там…

– Голдман Саксе, – радостно подсказал Краснов.

– Молодец, Юра! Выучил, слава богу. А перебивать можно только мне, – по-отечески погрозил пальцем Вершинин.

– Прошу прощения, виноват-с! – бодро отозвался Юра и провел пальцами вдоль губ, как бы застегивая рот на молнию.

– Итак, сообщение «про банк» интересно только на перспективу. И Долли это прекрасно понимает. Понимаете? На перспективу! Значит, работать она хочет. Без вариантов. Больше того, она очень боится, что мы ее отзовем. Так что новость, повторюсь с удовольствием, очень хорошая! Юрий Александрович, шифровку подготовьте. В мягкой форме желательно. Поддержите нашу девочку, ей сейчас непросто. По Айне указание дадим позже. Пусть пока самостоятельно развивает отношения. На этом все.

Уже в коридоре Холмогоров взял Краснова под локоть и почти шепотом произнес:

– Юр, ты не обижайся, что я там не совсем корректно завернул насчет Долли. В общем, и мыслей не было. Вырвалось просто как-то само собой. Извини.

Краснов снисходительно покачал головой:

– Петрович, что я тебя не знаю, что ли? Все нормально. Не бери в голову.

– Добро. В общем, погорячился. Может, пойдем в столовую, перекусим? Я угощаю. – Холмогоров картинно приложил правую руку к сердцу.

– Спасибо, Сереж. В другой раз, пожалуй. К себе пойду. Шифровку оформлю по горячим следам.

Коллеги попрощались и разошлись по своим делам. Краснов действительно решил, что шифровку он составит сейчас, пока все свежо. До следующего сеанса радиосвязи еще пять дней. Что тоже неплохо. Есть время дополнить или изменить что-либо в тексте.

«Центр благодарит за известие и поздравляет. Решение о продолжении или прерывании беременности остается за вами. Морис может быть поставлен в известность о том, что вы ждете ребенка. Настоятельно рекомендуем соблюдать все меры безопасности, как и прежде и сообщить о ваших конкретных планах по беременности. Контакт с Айной развивайте. Центр заинтересован в вашем проживании в Гонконге минимум до рождения ребенка».

Глава 2

Сан-Франциско, США

Сан-Франциско так и не смог за многие месяцы проживания в нем произвести должного впечатления на Анри. Возможно, он просто еще толком и не смог его рассмотреть? Или европейские критерии достопримечательностей слегка диссонировали с американскими? Джеффри Росс, его приятель по стажировке, через день предлагал вечерком «прошвырнуться по барам». Джефф родом из города Виктория, Техас. Этот городишко – самая настоящая глушь – расположен в юго-восточной части штата Одинокой Звезды. Удаленность от цивилизации пошла Джеффу на пользу. Как это часто бывает с деревенскими парнями, он был рослый, светловолосый, мощного телосложения и не только совершенно не стеснялся своего сельского происхождения, а даже наоборот – гордился. Частенько ходил в галстуке-боло – так называют ковбойский шнурок с наконечниками, – стетсоновской шляпе как у киношного шерифа и в отсутствии жевательного табака постоянно заполнял рот обычной жвачкой. Короче, патентованный ковбой, а они по-другому не гуляют. Может, Анри и желал денек-другой пошататься по городу, заглянуть с Джеффом в аутентичное калифорнийское питейное заведение, протестировать пару модных коктейлей, почувствовать особую местную атмосферу, так сказать. Но в последнюю неделю американские партнеры взяли его в такой интенсивный оборот, что, кроме мечты отоспаться после бесконечного рабочего дня, ни на что не оставалось сил. Впрочем, еще одна навязчивая мысль не оставляла его ни днем, ни ночью. Он страшно скучал по своей возлюбленной. Пронзительное, практически перманентное чувство разлуки было довольно необычным по своим признакам. Оно не вызывало тревоги, в смысле ревности или что Стелле не комфортно без его мужского плеча. Он был в ней абсолютно уверен. Девушка она самостоятельная, воспитанная и однозначно порядочная. Здесь другое. Щемящая нежность разливалась по всему сердцу только от одной мысли о Стелле. Именно в разлуке, пусть пока и не очень длинной, случившейся не по плану, но все же необходимой по работе, он ощутил всю глубину своих чувств. Непереносимо тянуло обнять, крепко прижать к себе, почувствовать, как бьется ее сердечко, поцеловать… Иногда его так накрывало, что Стелла начинала мерещиться чуть ли не в каждой девушке, которые попадались на глаза. Вот и сейчас, подходя к парковке, он увидел женщину, которая садилась в автомобиль. Довольно далеко, метров сто от него. Видно было только силуэт, но этого оказалось достаточно, чтобы тоска нахлынула с новой силой. Так захотелось услышать хотя бы ее голос. Они тяжело расстались. Поссорились почти без причины. Да, наверное, надо было бы согласиться с доводами Стеллы и не давить на нее, чтобы она осталась с ним в Сан-Франциско до конца его стажировки. Если уж быть до конца честным, то и он сам, скорее всего, поступил бы так же на ее месте. Рисковать остаться без работы в этом непростом мире недопустимо в принципе. Без денег, в полной зависимости от другого человека счастливо жить могут немногие. Но эгоизм тоже сильный фактор. А уж мужской и подавно. И он с ним на тот момент справиться не сумел. Поссорились из-за его бескомпромиссной позиции. Уперся как баран! Оскорбился непонятно за что. Форменный идиот! Так случается с близкими людьми. Но надуманная обида давно уже растворилась, смылась из сердца, как будто ее и не было вовсе. Пора извиниться. «Простит ли?» – подумал Анри и взглянул на часы. Почти половина девятого вечера. Он на секунду задумался, вычисляя в уме, сколько времени сейчас в Гонконге. Прибавив пятнадцать часов, выходило, одиннадцать тридцать. Вполне приемлемо.

Анри достал из кармана мобильный телефон, набрал номер Стеллы и с гулко колотящимся сердцем поднес трубку к уху в тревожном ожидании. «А вдруг не ответит? Проигнорирует? Все кончено!» Дурные мысли не успели достичь стадии паники. Через короткое время он услышал ее родной, спокойный, как ни в чем не бывало, голос:

– Привет, принц Анри! Как чудесно, что ты наконец позвонил! Рассказывай, как ты там без меня? Нашел себе голливудскую красотку? Или все еще мечтаешь обо мне?

Шутливый тон Стеллы оказался крайне неожиданным и очень порадовал Анри. Хотя звучала девушка несколько натужно. Он это почувствовал:

– Любимая, привет! У тебя все в порядке?

– Теперь да. Твой ангельский голос снимает даже головную боль. Заждалась уже, сил нет. Я скучаю по тебе просто…

После этих слов Стеллы у Анри по-настоящему отлегло от сердца. Оно все же защемило с новой силой, но уже не от тревоги, а от нежности:

– Принцесса моя, хочу извиниться за свою тупую невыдержанность. Прости меня, пожалуйста. Вел себя как последний кретин! Я очень, очень, очень скучаю. Нет, не скучаю. Я почти умираю без тебя.

После короткой паузы Стелла совершенно искренне и с неподдельным испугом ответила:

– Пожалуйста, не умирай! Нашему ребенку без отца расти нельзя!

Тут уже Анри замер чуть не на минуту, пытаясь осмыслить услышанное.

– Стелла, дорогая, ты говоришь про будущее?

– Конечно, дорогой. Про совсем недалекое. Надеюсь, месяцев через семь с хвостиком сбудется мое пророчество.

Вот теперь Анри все осознал и явственно ощутил, как не может ни говорить, ни дышать. Разом потерял дар речи. Приступ неудержимой радости и нежности сжал его горло, пошла кругом голова, сердце бешено колотилось. Он расстегнул ворот рубашки и оперся обеими руками на капот ближайшего автомобиля, чтоб не упасть. Ярко красный «порше» не оценил его фамильярности и залился противной трелью мерзкой сигнализации.

– Что там у тебя, Анри? Уже вызвал полицию? Совсем не обязательно, дорогой. Беременность даже в Америке не считается преступлением.

Шутка Стеллы вернула Анри в реальность.

– Милая! Дорогая! Любимая! Я абсолютно счастлив! Совсем нет слов. Люблю тебя! Люблю-ю-ю-ю… – протяжно выдохнул Анри.

– И я тоже. Скоро тебе придется делить свою любовь надвое. – Стелла чуть успокоилась и продолжила мило подтрунивать над Анри.

– Нет, солнце мое, любовь не надо делить. Лучше умножу ее вдвое, втрое, в бесконечное количество раз! Когда ты узнала? Почему сразу не сказала? Не знаешь, кто у нас? Мальчик или девочка?

– Анри, столько вопросов, что я запомнила только последний. Рано еще делать правильные прогнозы. Точно не знаю, но интуитивно чувствую, что мальчик. А девочка тебе не сгодится?

– Нет-нет-нет! Мне сгодятся… все трое наших детишек. Девочки… мальчишки… всех буду любить. Главное, чтоб были здоровы. – Анри говорил урывками, чуть взахлеб и с придыханием – нахлынувшая радость не отпускала и продолжала душить, обволакивать каждую частичку тела и души.

– Вот ты мне программку наметил! Не дави! Надо первого спокойно родить, а там уж видно будет. Может, намаешься без сна с подгузниками да и остынешь. Ну ладно. В любом случае чрезвычайно приятно, что хоть в обморок не упал. Короче, когда увидимся?

– Дорогая, надеюсь, что уже скоро. Неделя, может, чуть раньше. Послезавтра к вечеру буду знать точнее. Шеф пока здесь, договорюсь. У нас будет промежуточное совещание. По итогу определюсь конкретнее.

Стелла на секундочку задумалась, перебирая числа и дни недели в уме. Голова совершенно не работала:

– Поняла. В общем, как узнаешь, что к чему, сразу звони. Я начну готовиться к встрече.

Анри мечтательно произнес:

– О! Готовиться? Шампанское, свечи…

Стелла оборвала его на самом интересном:

– Не без этого, конечно. Думаешь, ты один соскучился? Так что поторопись. А то шампанское выдохнется.

– Милая, не задержусь и минуты. Не скучай! Привезу тебе очень редкий подарочек. Что у тебя сегодня?

– Да вот хочу с Айной встретиться. Приглашу ее в заведение на ужин. Покормлю, напою. Она столько хорошего делает! Хочу хоть чем-то отплатить. Прекрасный она человек. Правильный. Кстати, еще одна новость. Айна уволилась из нашей редакции и уже устроилась на новое место. Как будто хорошее. Страсть как хочется посплетничать.

– Отлично. Посплетничать для девочек – это как мальчикам на футбол сходить. А в какой ресторан? Если не выбрала, могу порекомендовать.

Стелла залилась звонким смехом.

– Ты? Ха-ха-ха! Порекомендовать! Без году неделя в Гонконге. В «Гейлорд» пойдем. Дай еще спрошу по главной теме. На перспективу, так сказать. Ты-то сам как решил, в общем? Остаешься в Америке или нет?

– Любовь моя, теперь и не знаю. Думал, уговорю тебя перебраться сюда, в Сан-Франциско. Нормальное, в принципе, местечко. Здесь и по твоей части работы непочатый край. Да и по моей, сама понимаешь, точка номер один в мире. Мощный проект янки затеяли. Глобальный, как мне показалось. Я, похоже, им нужен. Хотя, откровенно говоря, Франция мне милее в сто раз. Знаешь, здесь все какое-то, – он взял паузу, подбирая слово, – пластмассовое. Немного безжизненное. Чувствую себя почти роботом. Попробую убедить шефа, что проект можно обеспечивать и из Европы, а в США выезжать могу в командировки по мере необходимости. Надеюсь, что не откажет. У меня ведь вон какой крутой аргумент намечается! У него самого четверо детей. А ты как думаешь?

– Дорогой, теперь тебе от меня… от нас не отвертеться. А по твоей перспективе подумаем. Понятно, ко всему можно привыкнуть. Франция хороша, оптимальна с многих точек зрения. Она же, как это ты очень точно подметил, «не пластмассовая». Но без языка мне там будет трудно. Согласен?

– Понимаю. Тогда будем искать Францию в Америке. Я уже приметил несколько мест с вполне духоподъемной едой. Даже любимое кафе имеется. С правильными круассанами и довольно приличным кофе.

– Годится. Ладно, хватит болтать. Хочу еще немного поработать и помчусь объедаться всякими вкусностями. А ты иди спокойно спать и не завидуй.

На счет вкусностей Стелла лукавила. Очень хотелось поесть вволю. Однако природа давала о себе знать все отчетливее. Ее уже немного, время от времени, мутило. Пока не сильно, но обычные повседневные запахи еды стали не привлекать, как раньше, а скорее настораживать.

– Понял. Извини меня еще раз, пожалуйста. Люблю тебя, Стелла!!!

– И я тебя, пока.

Анри дал отбой, но еще долго не убирал телефон. Держал в руке. Ему явственно казалось, что от трубки идет тепло теперь вдвойне любимой Стеллы. Как хорошо все обошлось! Помирились! Да и еще по такому невероятному поводу! Счастье-то какое! Ура! Ура!!! «Я скоро буду отцом!» – пела во весь голос его душа. Наконец Анри немного успокоился, убрал телефон и стал озираться по сторонам. Совершенно вылетело из головы, где он оставил свой новейший «понтиак»-кабриолет неонового цвета. Последняя модель! Честно говоря, это было совсем не его авто. Его американский друг, Ник Орлофф, был фактическим счастливым владельцем этой роскоши. Тот самый, с которым он взаимодействовал еще в Париже. Между прочим, он заказывал машину почти год назад и по-дружески дал ему на время попользоваться. В Америке без собственного транспорта невозможно прожить и дня. Да, и у них это запросто. Хотя в данном конкретном случае несколько необычно. Слишком дорогая игрушка. Может, это такое поощрение? Или сигнал, что они во мне заинтересованы реально? Однако Анри вскоре после первого тест-драйва совсем перестал задумываться об этом. Слишком уж хорош оказался «железный друг». Буквально через пару дней пользования авто он буквально сроднился с «понтиаком» и ощущал его своим на веки вечные. Через пару минут «скакун» нашелся. Анри с блаженной улыбкой уселся за руль, запустил мотор, насладился некоторое время уже практически привычным утробным урчанием и резко нажал на акселератор. Именно резко. Только при таком сценарии можно было ощутить всю сладостную мощь такого эксклюзивного суперкара. На выезде с парковки у Анри вдруг снова слегка защемило сердце. Стало как-то тревожно и немного холодно, как от нехорошего предчувствия. Он сразу отбросил дурные мысли.

«Это от нежданного счастья, наверное», – подумал Анри и помчался отдыхать от такого трудного, насыщенного, но безумно счастливого дня.

Тем временем на четвертом этаже офисного здания у окна, выходящего на парковку, стояли двое мужчин и беседовали. Один из них, Ник Орлофф, тот самый владелец модного «понтиака». Рослый подкаченный блондин тридцати плюс минус лет, белоснежная улыбка, джинсы, рубашка в серо-голубую клетку навыпуск поверх белой футболки. Хрестоматийный молодой янки с эталонным экстерьером современной голливудской массовки. Другой постарше. Лет шестидесяти, может, чуть больше. Плотного телосложения, коротко стриженный, явно с армейской выправкой. Консервативный костюм в колониальном стиле резко контрастировал с духом свободы, которым буквально лоснилось его широко улыбающееся лицо. Белые свободные брюки из плотного качественного сатина, светло-серая льняная куртка-пиджак с четырьмя накладными карманами, два на груди и два по бокам, однотонная синяя рубашка с воротником на пуговках и цветастый шейный платок. Для полной картины англосаксонского колонизатора начала прошлого века недоставало только пробкового шлема. Вместо этого обязательного атрибута покорителя дикарей у его ног стоял не менее внушительный аксессуар из того славного времени – кожаный саквояж яркого апельсинового цвета. Очень красивый, между прочим. При всей театральности комплекта мужчина отнюдь не выглядел забавным. Наоборот, от него просто веяло какой-то первобытной мощью, уверенностью и равнодушной безжалостностью. Если бы не одна деталь – очень заметное отсутствие пары зубов посредине верхней челюсти, – то его можно было уверенно описать одним словом: джентльмен. Помимо всего прочего на шее висел шнурок с картонным бейджиком. В верхней половине разового пропуска с типографским заголовком «ГОСТЬ», а ниже было вписано от руки – Клэйтон Бойл. Именно он коротко кивнул в сторону парковки и обратился к молодому янки:

– Ник, сынок, ну и как тебе этот Мустанг на выданье? Пройдет предпродажную подготовку?

– Вне всяких сомнений, мистер Бойл. У него множество позитивных пороков, хотя некоторые из них не совсем развиты, как считают наши мозгоправы. Откровенно говоря, я так не считаю. Их немного, но наш главный фаворит на все времена – гордыня – точно вышел из пеленок. Например, лично я убежден, его глубоко укоренившаяся французская заносчивость не позволит отказаться от перспективы даже призрачного триумфа. Он хоть и не урожденный, но уже вполне сформировавшийся французский петушок. Посмотрите на его широко расправленные плечи, когда он подходит к «понтиаку». Атлант! А ведь мы дали авто всего лишь на время. Он через пять минут посчитал его своим. Понимаете, сэр? Прекрасной, кстати, оказалась ваша идея, протестировать кандидата на тягу к внешним эффектам. С профессиональной точки зрения он совсем не бойскаут. Наши специалисты дали ему очень высокую оценку. Все тесты прошел близко к максимуму. Достойно подготовлен, хорошо обучен, работоспособен, амбициозен и к тому же очень креативный персонаж с хорошим чувством юмора. Мыслит нестандартно и все еще наивен, как олененок Бэмби. Право, меня просто умиляет наблюдать за его реакцией на внешние раздражители. Все на лице написано. Не зря же французская разведка им в свое время заинтересовалась и сумела подготовить неплохого технического специалиста.

– А вы его дополнительно проверили? Нашими методами? Вдруг? – выразительно прищурился Бойл.

– Разумеется, сэр. Сразу по приезду на месяц подвесили ему на шею звонкий колокольчик. Работает, кстати, ваш «червяк» очень эффективно. Слышим, контролируем локацию, читаем сообщения. В общем, все, что нужно, пока этот Джеймс при нем.

– Джеймс? – Бойл удивленно вскинул брови.

– Электронный Джеймс Бонд. Это я так про себя вашу программу называю.

– Электронный шпион? Отлично сказано. Похоже, как его там, Анри и впрямь не тупица. Тепличный пока, но с хорошим потенциалом, думается. Поверь моему слову, через год-другой таких подобных ему парней на улице днем с огнем не сыщешь. Все кинутся искать спецов по подглядыванию в электронные замочные скважины. Их будут расторговывать, как звезд бейсбола, точно говорю! Больше того, они по своему нутру неисправимые бунтари. Им любой контроль, как заноза в пятке. Лучшие из них легко отвалят на вольные хлеба. Уйдут в тень, собьются в стаи и будут шантажировать всех, до кого смогут дотянуться. Это недурно, в общем. Нам святоши тоже ни к чему. Конечно, надежнее было бы своих, доморощенных привлекать…

– Безусловно, мистер Бойл. Со временем мы сформируем свою личную гвардию. Нанимать людей со стороны сейчас – вынужденная мера. Время не ждет. Кругом неприятности, мягко говоря. Не мне вам рассказывать. Даже Север Африки для нас становится токсичной территорией. Марокко, Судан, Алжир, Ливия и далее по списку. Уж очень нас там не любят. А надо опередить или хотя бы притормозить русских. Их активность растет в геометрической прогрессии. Уже на франкофонный Сахель ногу задирают. К нашему прискорбию, русские с арабами исторически под ручку ходили. Помогали им безвозмездно, строили всякую чушь типа школы и больницы, молодежь у себя в университетах обучали…

Бойл резко перебил:

– Чушь, говорите?! Школы, больницы?! Это, мой юный друг, ни разу не чушь! Зарубите себе на носу, мистер Орлофф, если б мы не занимались примитивным развратом их элит, выгребая при этом подчистую их закрома, а хотя бы оставляли гарантированную миску бобовой похлебки их подданным, поверьте, у нас сейчас было бы куда меньше проблем в Африке. Да и не только там. Ну да ладно. Что сделано, то сделано. Само собой, силенки у нас еще имеются. Выкрутить руки североафриканским хабиби мы бы могли в два счета, но нынче это не самый оптимальный вариант. Как показывает практика, эффект под дулом пистолета, конечно, будет быстрым и крайне сомнительным. Наверное, правильнее всего присыпать их обильно деньжатами. Однако тут еще одна проблемка всплывает. Наши поощрительные гонорары их царькам и диктаторам на счетах в наших же банках теряют актуальность. Причем дело уже не в суммах. Мы б нарисовали сколько угодно. Само доверие к нашему божеству – доллару галопом валится к чертям. Спасибо, в кавычках, туповатым политикам. А вот франкоговорящий араб, пожалуй, оптимальный кандидат таскать для нас каштаны из огня, пока что-то новенькое не придумаем. Африка, Франция, Швейцария будут его направлениями. Уловили мою мысль?

– Кажется, да, мистер Клэйтон, – немного неуверенно отозвался Орлофф, – Не сомневайтесь. Сделаем из него своего голубка.

– Годится. И еще одно. Когда мы не на людях, называй меня просто Клэй, без мистера. Мы же друзья? Ок?

– Да, Клэйтон, конечно. А вы меня Ник.

– Не волнуйся. Тебе, кстати, это имя к лицу. Николас Орлофф. Шикарно звучит! Как мировая звезда оперы или балета. Осталось бороду отпустить до пупа, и ни дать ни взять обернешься стопроцентным Шаляпиным или как там его? – сказал Клэйтон снисходительным тоном. Очевидно, хотел немного сгладить свой невынужденный наезд на молодого подчиненного. Ник и вправду немного обиделся. Насупился, надул губы и в этот момент походил на подростка, которого отец неожиданно застукал с банкой пива в гараже.

– Позволю вам возразить. Мне это имя не по душе, несмотря на то, что оно мне по наследству досталось. Я на самом деле этих русских не перевариваю.

– Интересно за что? – как можно мягче спросил Клэйтон.

– Да за все! – Ник чуть вскипел. – Упрямые, непредсказуемые, хитрые…

– О дорогой мой! Так ты их боишься, выходит? И правильно делаешь. Я тоже. Крутые они перцы. Знаешь, почему я хожу без зубов?

Ник пожал плечами.

– Вот то-то и оно. Расскажу тебе одну личную историю. Прибыл я как-то в очередной раз во Вьетнам. Так, по мелочи, ничего особенного. Надо было пленных на фоне нашего флажка сфотографировать. Для прессы. Решили не просто запечатлеть радостных заморышей перед звездно-полосатым, а с усилением. Дескать, признают искренне нашу демократию. Поначалу шло как по маслу. Вьетконговцы без особого побуждения весь угол полотнища расцеловали. Кривились маленько, но не артачились особо. Их перед мероприятием три дня одной водой кормили. Почти не соображали, что делают. Человек десять прошло. Тут сержант выводит странного… даже и человеком назвать трудно. Вроде не старый. Худой, побитый, босиком, щетина в три дюйма, в лохмотьях, обе руки на перевязи из лианы. Лицо европейское, глаза голубые. Сразу догадался. «Русский?» – спрашиваю. Сержант ржет: «Он самый!» Ну и сюрприз, думаю. Вот пофартило! Достаю разговорник и на их ломаном объясняю. Так, мол, и так, чмокнешь флажок – получишь сигаретку. А он мне на английском! Причем на четком, без акцента. Да еще складно, что профессор словесности из Гарварда. Я, говорит, не могу принять ваше заманчивое предложение в связи с тем, что не имею дурной привычки курить что попало. И лыбится глазами. Дерзко, с прищуром. Тут мне совсем интересно стало. Смотрю вопросительно на сержанта. Тот мухой реагирует. Дескать, как зовут его, не знает, но он учитель. Взяли прям у школьной доски. Бахнули напалмом по деревне. Когда зашли, он рядом с партами и доской школьной лежал, в руке мелок. Контуженный. Дети рядом обгорелые, листочки, карандаши… Короче, он один выжил. Я сержанту, как это наши бравые морпехи не смогли с ним хорошенько познакомиться? А он в ответ грустно, отрешенно, как-то даже с уважением:

– Мы с ним поработали от души. Чарли так увлекся, что обе руки ему перебил прикладом. Все нипочем. Жилистый, чертяга!