Сервиз для безумного чаепития E-Book

Дарья Калинина

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Krimi
• Serie: Иронический детектив
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 296

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Саша не мог нарадоваться своей новой работе - в самом Гатчинском дворце, в отделе кадров музея. И надо было такому случиться - уже на второй его рабочий день произошло убийство! Сына Сашиной начальницы застрелили из музейного экспоната - ружья, с которыми императоры ходили на охоту. А утром незнакомый старик передал Саше конверт с письмом для убитого Игоря! Теперь Саша просто обязан вскрыть старые тайны культурного на вид городка и увидеть всю его подноготную, чтобы найти преступника...

Leseprobe

Дарья Калинина Сервиз для безумного чаепития

Глава 1

Летний день неделю зимой кормит. Эту присказку хорошо знают все граждане, так или иначе задействованные в туристической индустрии. Конечно, зимой во время школьных каникул у них тоже случаются жирные денечки, когда им удается очень даже неплохо заработать. Но это скорее исключение, лишь подтверждающее общее правило. Зимой всем экскурсоводам, владельцам маленьких гостиниц и ресторанов приходится потуже затянуть свои пояса. Краткий период искрометных зимних каникул вновь сменяется затяжным периодом застоя, когда этим бедолагам только и остается, что думать, как бы подольше растянуть заработанное ранее и мечтать о скором приходе весны.

С приходом тепла все сразу же меняется. Словно лесные подснежники, тут и там вылезают зазывалы с рекламой на груди и рупорами в руках. И вновь начинается активная деятельность по доставке всех слоев населения к местам нахождения многочисленных культурных и исторических ценностей города и пригорода. Для местных жителей эта кипучая суматоха вызывает определенные затруднения. Например, чтобы попасть к себе на работу, Саше приходилось буквально продираться через плотный кордон этих граждан, жаждущих отправить кого угодно и куда угодно, лишь бы это оказалось взаимовыгодно обоим.

– Стрельна! Константиновский дворец! Уникальные интерьеры!

– Павловск! Посетите любимое детище Марии Федоровны – супруги императора Павла Первого!

– Ораниенбаум! Царское Село! Янтарная комната! Агатовые купальни!

Некоторые особо нахальные зазывалы хватали Сашу за руки, приглашая пройти именно в их комфортабельный автобус. Другие ограничивались устными заманками и выразительными взглядами. Женщины, особенно молодые, многозначительно подмигивали симпатичному и, что куда более важно, на их взгляд, платежеспособному юноше, убеждая, что именно их экскурсионное обслуживание доставит ему наивысшее удовольствие.

Прорвавшись сквозь строй зазывал, работающих при экскурсионных автобусах, Саша утер пот со лба и оказался возле лоточников. Эти также рекламировали свой товар с прямо-таки восточной поэтичностью и цветистостью, что у Саши так и зачесались руки, чтобы чего-нибудь у них купить. Вспомнив, что на работе ему нужна кружка, чтобы пить из нее чай, он подошел к одному ларьку, где и приобрел керамическую кружку с вытесненным на ней силуэтом башен дворца. Кружка была пузатенькая, рисунок был обведен золотом. Внешне она выглядела симпатично, но вот как насчет ее, так сказать, профпригодности?

– Точно из нее чай можно пить? Не потечет?

– Можно, можно! – заверил продавец, проворно заворачивая покупку в бумагу. – И чай, и кофе, и компот можете пить. Хоть суп в ней варите, она все выдержит!

Успокоенный такими заверениями продавца Саша направился дальше. До его рабочего места оставалось дойти совсем чуть-чуть. В этом году Саше повезло проходить практику в одном из красивейших мест питерского пригорода. Это был Гатчинский дворец, выстроенный еще во времена Екатерины Второй и подаренный ею своему фавориту графу Орлову. После его кончины дворец был выкуплен казной у наследников графа, что было выгодно обеим сторонам. Наследники получали возможность расплатиться с долгами графа, которые они унаследовали вместе с его землями и поместьями, а казна получала в свою собственность готовый дворец.

Дворец пустовал недолго. И вскоре Екатерина подарила дворец своему сыну – Павлу. Официально подарок был приурочен к рождению его старшей дочери. Как чуть раньше Павловский дворец уже был подарен будущему императору ко дню рождения его старшего сына. Некоторая двусмысленность подарка, сын вроде как стал преемником владений любовника своей матери, не помешала Павлу окунуться с головой в обустройство своих новых владений. Это на какое-то время помогло ему отвлечься от мыслей об управлении всей страной, до которого любящая власть государыня упорно не допускала своего взрослого сына.

Будущему императору оставалось лишь смиренно ждать кончины своей матери, надеясь, что она наступит раньше его собственной. Так оно и случилось, хотя счастья Павлу обретенная им власть не принесла. Вскоре он был подло убит заговорщиками, выбранными, приближенными и обласканными им самим. Чуть ли не весь двор знал о готовящемся заговоре, включая сюда саму императрицу и наследника престола. И никто пальцем о палец не ударил, чтобы помешать заговорщикам, что черной тенью легло на все императорское семейство вообще и самого Александра-преемника в частности.

Но что было, то прошло. А Гатчинский дворец до сих пор бережно хранил в себе память о Павле Первом, об этом самом удивительном и загадочном человеке, какому лишь доводилось всходить на российский престол. Дело в том, что фантазии в голове Павла так бурно переплетались с действительностью, как это случается лишь в головах сумасшедших или гениев. И конечно, его грандиозные проекты по переустройству всего мира несколько пугали окружающих, не привыкших мыслить столь широко.

Сегодня для Саши был уже второй день его практики. Вчера день оказался вводным. Юношу познакомили с коллективом, позволили совершить экскурсию по залам и подземельям дворца. Детище Павла было выстроено в форме замка, а потому без подземелий никак. Скажите на милость, какой замок и без подземелий. Это же курам на смех! Поэтому подземелья были, хотя и не во все их части пускали туристов, да и сотрудникам не всюду был открыть путь. Но все это было вчера, а сегодня Сашу ждала исключительно его работа.

Мысленно он уже готовился приступить к своим обязанностям в отделе кадров, как вдруг услышал, как его окликают:

– Молодой человек!

Саша в этот момент стоял на ступенях дворца. Он повертел головой и увидел неподалеку от себя изможденного сгорбленного годами и болезнью старичка. Увидев, что Саша на него посмотрел, старичок еще энергичней затряс покрытой длинными нечесаными лохмами головой и даже взмахнул палочкой:

– Да-да, я к вам обращаюсь! Молодой человек, подойдите ко мне!

Недоумевая, что нужно от него этому пенсионеру, Саша все же спустился и подошел ближе.

– У меня будет к вам небольшая просьба, молодой человек, – скрипучим голосом произнес старик. – Вы же работаете во дворце?

– Ну, допустим. А откуда вы это знаете?

– Вы идете во дворец, а между тем сейчас еще нету и половины девятого утра. А для посетителей дворец начинает работу лишь в десять часов. Как видите, все совсем просто.

– Вижу, – согласился Саша, не без любопытства разглядывая своего странного собеседника.

Ростом тот был чуть выше десятилетнего ребенка. Или это так казалось из-за непомерно согнутой спины. Саше давно не приходилось видеть такой крутой дуги вместо ровного позвоночника. Все-таки с появлением ортопедических корсетов и развитием медицины такие жалкие инвалиды перевелись. Но этот старичок каким-то образом умудрился уцелеть. Может, он был ярым противником всяких новшеств и нововведений?

На старике был просторный плащ, отчасти скрывающий уродство его фигуры. И Саша был ему за это благодарен. А вот разглядеть лицо у Саши никак не получалось. Юноша лишь увидел, что голова старика была совершенно седой, длинные космы торчали даже из-под широкополой, покрытой жирными пятнами шляпы с куском засохшего птичьего помета на тулье. Да, излишней опрятностью этот тип не страдал. Длинная и сто лет не чесанная борода спускалась старику на грудь. На ногах были растоптанные, покрытые грязью калоши. От всей его фигуры так и веяло бедностью и неустроенной одинокой старостью.

– Так что вы от меня хотите?

– Вы идете в музей, – утвердительно произнес старик. – Передайте от меня вот это!

Из складок плаща появилась рука с зажатым в ней конвертом.

– Берите, молодой человек, – настойчиво совал старик конверт в руки Саше. – Берите! И отдайте!

Не столько от собственного желания помочь, сколько от растерянности, старик пихал его в самую грудь, Саша вцепился в конверт. И обрадованный старик тут же развернулся на месте и заковылял прочь.

Саша лишь успел спросить у него:

– Кому передать?!

– Игорю! Передай бумагу Игорю.

– Да… Но какому именно Игорю?

Саша был недолго знаком с жизнью музея и его сотрудниками, но полагал, что среди них может оказаться не один Игорь.

Не оборачиваясь, старик крикнул:

– Сыну Трофима отдай!

И старик проворно захромал прочь. Несмотря на вихляющуюся и какую-то ныряющую походку, двигался он на удивление быстро. Если бежать вдогонку, то, пожалуй, и не сразу догонишь. Конечно, Саша никуда бежать не собирался. Вот еще делать ему нечего, кроме как гоняться за чудаковатыми стариками, гуляющими в окрестностях дворца. Место курортное, красивейший парк, в котором хоть целый день гуляй и наслаждайся. Так что отдыхающих в окрестностях собиралось много. И не такие персонажи встречались. За всеми ними гоняться, ног не хватит.

Смущало Сашу само письмо, которое ему надо было передать Игорю, сыну Трофима. Это надо было понимать как: Игорю Трофимовичу, что ли? И где Саша будет искать этого человека?

– Вот других дел у меня не было!

Но чужое письмо жгло Саше руки. Было в нем что-то странное. И Саша не удержался, внимательно оглядел его. Конверт без марок и какой-то старый. Да он выпущен еще в прошлом веке, во времена СССР! На конверте так и написано «Типография имени 50-летия Ленинского Комсомола». Таких названий теперь уже не осталось. Да и сам конверт выглядел соответственно своему возрасту. Краски поблекли, буквы выцвели, бумага пожелтела, сгибы потерлись. Уголки и вовсе размочалились. Ясно, конверт завалялся у старика в ящиках его стола на долгие годы и вот теперь был извлечен и использован. Марок на нем не было. Впрочем, зачем марки, если Саше предлагалось поработать вместо почтальона.

Ни адреса, ни имени на конверте написано не было.

– Вот дает! – восхитился Саша. – А если я страдаю рассеянностью? Перепутаю да и отдам не тому, кому надо? Видать, не такое уж и важное это письмо.

И все же Саша не мог не признать, что и письмо, и его отправитель выглядят интригующе. Не так уж часто в последнее время приходится сталкиваться с такого рода почтовыми отправлениями. Культура отправлять друг другу письма в конвертах давно канула в прошлое. Теперь если кто и пишет письма, то дети – Деду Морозу. Да и тот открыл свой собственный сайт, куда весьма успешно принимает электронную корреспонденцию.

И еще Сашу смущала рука, передавшая ему конверт с письмом. Руки у старика вступали в диссонанс со всем его обликом. Они были и изящны и, пожалуй, что красивы. Но и они казались несоразмерно маленькими и какими-то слишком уж аккуратными для его неряшливой фигуры. Все вместе – конверт, старик, его руки – вызывало у Саши ощущение какого-то холодка и желание оказаться подальше от всего этого.

– Чем скорей отдам это письмо Игорю Трофимовичу, – решил он, – тем будет лучше.

Но этому благородному намерению Саши еще не скоро было суждено осуществиться. Потому что стоило ему войти в музей с письмом в одной руке и кружкой в другой, как он подвергся пристрастному допросу со стороны Клавдии Семеновны – хранительницы пледов. Всем посетителям замка, желающим побывать в подземельях, обязательно предлагались пледы. В прежние времена эти подземелья использовались в качестве холодных кладовых, так что температура тут была далека от комфортной для человека. Распределять эти пледы поручили Клавдии Семеновне, которая отдалась этому занятию с такой энергией, что вырвать из ее рук плед было делом совсем нелегким.

И под сводами замка то и дело слышался ее голос:

– Я же вам сказала, ждите своей очереди! Не больше одного пледа в одни руки! Что вы хватаете! У вас экскурсия только через полчаса, тогда и возьмете!

Старушка кидалась на защиту этих клетчатых пледов с таким азартом, словно это были невесть какие ценности. В свою очередь, нежелание Клавдии Семеновны расставаться с любым даже самым плохоньким пледом вызывало у посетителей непременное желание этими пледами завладеть. До драки дело все же не доходило, но словесные баталии между Клавдией Семеновной и посетителями бывали весьма жаркими.

В общем, благодаря этим постоянным стычкам с посетителями эмоциональный фон у Клавдии Семеновны даже в самые лучшие дни всегда бывал несколько повышен. И она для каждого находила нотацию или отповедь.

Увидев в руках у Саши кружку, которую он купил для полдневного чаепития в отделе кадров, Клавдия Семеновна привычно вознегодовала и тут же налетела на Сашу с упреком:

– И зачем, позволь тебя спросить, ты купил у лоточников эту дрянь?

– Как дрянь? Почему же это дрянь? Смотрите, какая она красивая.

– Дрянь она и есть! – непреклонно подтвердила Клавдия Семеновна. – И охота тебе было тратить деньги на тех, кто снаружи торгует. Можно подумать, у нас тут в музее нету собственной торговли.

И подтащив Сашу к стеклянной витрине музейного магазина, она буквально ткнула его носом в полку, на которой, помимо фигурок императорской семьи, стояли также чашки, кружки и бокалы.

– Посмотри, какая прелесть! – расхваливала товар Клавдия Семеновна. – Посмотри, какая изысканная работа! А какие цвета! Тончайшая ручная роспись! Фарфор! А то, что ты купил, дрянь и есть!

– Согласен. Моя чашка по сравнению с императорским сервизом выглядит грубовато. Зато она и стоит недорого.

– Значит, ты из тех, кто привык гнаться за дешевизною? Ну-ну!

И Клавдия Семеновна поджала губы, всем своим видом давая понять, что она такой подход к делу не одобряет.

– Да и потом, наш магазин откроется только в десять, а мне хочется хлебнуть чайку уже прямо сейчас.

– Из этой кружки будешь пить?

– Из нее!

– И не побоишься? Невесть кто эту кружку грязными руками лапал.

– Я ее тщательно вымою.

– Все не отмоешь. Никто не знает, из чего они ее слепили. Что это за материал? Где они его взяли? Попьешь из такой кружечки и заболеешь!

– Если не будете мне такого желать, то и не заболею. Лучше подскажите, где мне найти Игоря Трофимовича.

Но обиженная его ответом Клавдия Семеновна сказала, что такого человека она не знает. Конечно, это было сказано ею исключительно из вредности, потому как работала Клавдия Семеновна во дворце больше двадцати лет. И всех тут знала.

– Как это вы и не знаете?

– А вот так и не знаю! Иди отсюда, мне работать надо!

Так что Саше не оставалось ничего другого, как пройти к себе в отдел кадров, что он и сделал. Там очень скоро выяснилось, что на рабочем месте никого из его коллег еще нету. И значит, спросить про Игоря Трофимовича снова не у кого. Саша почесал в затылке, вышел из кабинета и остановил хорошенькую Леночку. Она тоже была практиканткой, но училась на историческом, а работала в отделе безопасности музея.

Честно говоря, Саша совсем не надеялся получить от Леночки полезную информацию. Девушка была в музее таким же новичком, как и он сам. Саша остановил Леночку совсем по другим побуждениям. Леночка была брюнеткой с длинными черными ресницами и кудрями до пояса. Всякий раз при взгляде на нее сердце у Саши куда-то ухало. Вчера раз пять ухнуло. И сегодня снова.

Но девушка его стремлений познакомиться с ней поближе не поняла и ответила рассеянно:

– Понятия не имею, что за Игорь Трофимович тебе нужен. У нас такого в отделе точно нету.

При этом она не отнимала от уха телефон, пытаясь кому-то дозвониться.

– Как его фамилия? Не знаешь? Попробуй проверить своего Игоря Трофимовича по спискам сотрудников. Они же у вас в отделе кадров должны быть.

И дозвонившись, внезапно воскликнула:

– Да! Это я, Лена! Помню, что вы велели звонить вам лишь в чрезвычайной ситуации. Виктор Семенович, я потому и звоню, у нас ЧП! Срочно возвращайтесь в отдел! – И понизив голос, добавила:

– Мы не можем досчитаться одной единицы из коллекции охотничьего оружия на выставке! Да! А я вам о чем!

И убежала. А Саша остался с неприятным чувством того, что, во-первых, выставил себя полным идиотом перед понравившейся ему девушкой. А во-вторых, ему было завидно, потому что лично Саше предстояло нечто куда более скучное, чем поиск охотничьего ружья из коллекции, возможно, самого Александра Третьего, также проживавшего в свое время в этом дворце со всем своим немаленьким семейством.

Впрочем, вскоре отдел кадров наполнился, в нем появились нынешние коллеги юноши. Саша подошел к Светлане Анатольевне, которой поручили курировать его практику. Саша показал ей свою новую кружку, но Светлана Анатольевна отнеслась к ней также пренебрежительно:

– Напрасно ты снаружи у этих лоточников что-то покупаешь. Если уж тебе понадобилась кружка, то взял бы напрокат у кого-нибудь из нас. Или если хочешь обязательно новую, то у нас в музее есть отличный магазин.

Раздосадованный Саша схватил только что закипевший чайник, бросил в кружку пакетик чая и щедрой рукой плеснул в чашку кипятка. Тут же раздался какой-то подозрительный треск.

А следом за тем Ирочка вскрикнула:

– Ой! Саша, у тебя течет!

Саша машинально глянул на свои брюки. Вроде бы сухо. Но не успел он перевести дыхание, как и сам увидел, что под его ногами растекается лужица. Откуда бы она могла взяться? Он бросился ее вытирать, но сколько ни старался, лужа становилась все больше.

– Это из твоей новой кружки вытекает.

Ирочка оказалась рядом и ловко подставила под текущую кружку пустую пластиковую форму от торта. Сделала она это очень вовремя. Потому что уже через секунду кружка, не выдержав неравной борьбы с влагой, распалась на две неравных части. Но благодаря помощи Ирочки весь оставшийся в кружке кипяток оказался в пластике, а не на полу.

– Видишь, не стоило у этих ребят на улице ничего покупать, – произнесла крайне довольная увиденным представлением Светлана Анатольевна. – Продукция у них исключительно сувенирная. Рассчитанная, что поставит человек свою покупку на полку и будет на нее любоваться. А ты вздумал из нее чайку попить.

И она захихикала. Следом за ней засмеялись и остальные. Саша покраснел до корней волос. Ну, и осрамился же он. В первый настоящий рабочий день выставил себя таким недотепой. И как ему теперь реабилитироваться? Одна лишь Ирочка с сочувствием посмотрела на него и помогла привести все в порядок.

Когда успокоилась кутерьма вокруг новой Сашиной кружки, он набрался решимости и подошел к своей начальнице – Анне Геннадьевне. Письмо старика по-прежнему не давало Саше покоя. И он чувствовал, что не сможет нормально трудиться, пока не передаст загадочное послание адресату.

– Игорь Трофимович? – удивилась та. – Именно Трофимович? Вы уверены? Потому что Игорь у нас работает в отделе по связям с общественностью, но он Иванович, я это точно знаю. И еще есть Игорь Константи…

Договорить она не успела. Дверь отворилась и в нее влетела давешняя Леночка. При виде нее Саша почувствовал, как живот у него сам собой втягивается, а плечи расправляются. Он даже встряхнул головой, стремясь как можно выгоднее уложить волосы. И не заметил, как за ним с понимающей и немножко кривой улыбкой наблюдает Ирочка. Между тем Леночка подбежала к Анне Геннадьевне и что-то жарко зашептала ей на ухо.

При этом речитативом она многократно повторялся один и тот же призыв:

– Пойдемте! Пойдемте со мной!

И словно бы этого было мало, Леночка еще каждый раз дергала Анну Геннадьевну за руку. Ситуация была невероятной, потому что Анна Геннадьевна была дамой монументальной и очень важной. Саше и в голову не могло прийти, чтобы кто-то отважился бы так дерзко обращаться с ней. А вот Леночка совсем потеряла голову и страх. Она уже не просто дергала Анну Геннадьевну, она еще и тянула ее за собой:

– Пойдемте! Пойдемте же скорей! Ну, что вы такая неподъемная!

И Анна Геннадьевна не выдержала:

– Возьми себя в руки, Лена! И объясни, в чем дело!

– Я не могу! Но вам надо пойти. Это очень важно! Очень! Скоро приедет полиция…

– Полиция?! Что-то случилось?

– Анна Геннадьевна, вам надо пойти со мной, – взмолилась Леночка. – Виктор Семенович говорит, раз вы привели Игоря, значит, вы лицо заинтересованное.

– В чем заинтересованное?

– В его смерти. Ой, да что я такое говорю! Простите, пожалуйста. Конечно, не в его смерти вы лицо заинтересованное, а в том, чтобы его не убили. А его как раз убили, и вы теперь должны на это посмотреть.

Анна Геннадьевна побледнела:

– Боже! Девочка! Что ты такое говоришь?

– Виктор Семенович велел вслух об этом не говорить! – в полном отчаянии молола языком Леночка. – Ну, о том, что Игоря убили.

– Убили!

Анна Геннадьевна вскрикнула и схватилась за голову.

– Как? Что случилось?

– Я не знаю. Ничего не знаю. Виктор Семенович только сказал мне, что убийство… что полиция… и чтобы вас позвать.

Анна Геннадьевна смотрела на нее все тем же непонимающим взглядом. Похоже, обрушившееся на нее известие никак не укладывалось в голове у женщины.

– Пойдемте же со мной! – взмолилась Леночка. – Скорее!

– Да, да! Я пойду! Немедленно!

Женщина поднялась, но тут же зашаталась и упала назад на свой стул.

– Не могу! Голова кружится. Перед глазами все плывет. Боюсь, упаду!

Все опасливо поежились. В Анне Геннадьевне было чистого весу без малого центнер. И если такая громада упадет, то поднять ее будет непросто. Поэтому все дамы из отдела кадров переминались в нерешительности, явно не осмеливаясь предложить свою помощь.

И тут Саша сделал шаг вперед и воскликнул:

– Я могу пойти с вами и поддержать, если что!

Парень Саша был крепкий. Ни здоровьем, ни ростом природа его не обидела. Поэтому Анна Геннадьевна взглянула на него с признательностью:

– Да, пожалуйста, проводи меня, голубчик.

Она оперлась Саше на руку всем своим весом, даже кости заскрипели, но юноша лишь стиснул зубы. Мужчина он или нет? А если мужчина, то должен поддержать хрупкую женщину, если даже эта женщина и раскабанела до размеров хорошего бегемота. Но Саша помнил, что даже в самой жирной туше всегда живет нежная фиалка. Принесенное Леночкой известие необычайно сильно поразило начальницу. И теперь ноги Анну Геннадьевну совсем не слушались, подгибались, заплетались и вообще вели себя неподобающим образом.

Глава 2

Вдвоем с помощью Леночки им с горем пополам удалось доставить Анну Геннадьевну на выставку «Русская охота», где были представлены образцы оружия из собрания бывших владельцев дворца. Выставка была обширной, потому что и охотничьей тематике во дворце было посвящено немало всяких экспонатов. Помимо самих ружей, пистолетов и прочего, тут имелись подарки от гостей из разных стран, а также посуда и бронза, в которой также присутствовала охотничья тематика.

В другой раз Саша с удовольствием бы полюбовался обеденным сервизом, таким большим, что его пришлось разделить на несколько частей, в одной витрине он попросту не умещался. Окантовка из зелени с золотом, а по центру каждого предмета картинка из охотничьей жизни: фазаны, утки, куропатки и другая пернатая дичь перемежались охотниками, егерями, конюшими, ястребами, борзыми и легавыми – всем тем многообразием и пышностью, что прежде именовалось русской охотой и вызывало неизменное восхищение гостей замка.

Да, наслаждаться красотой этих предметов должно и нужно было с чувством, с расстановкой. Но у Саши на это совершенно не было времени. Леночка проволокла их через все залы с такой скоростью, что у Саши даже дыхание сбилось. А что уж там говорить про тучную Анну Геннадьевну, она и так была близка к обмороку, а марш-бросок по залам музея, который устроила ей Леночка, довершил начатое. Анна Геннадьевна едва держалась на ногах. И при первой же возможности тяжело рухнула на стул.

– Виктор Семенович, они тут! – объявила Леночка. – Я их привела!

Из дальнего последнего зала экспозиции выглянул средних лет аккуратный мужчинка. Он выглядел явно взволнованным и смущенным.

– Умница, – похвалил он свою помощницу. – Но почему «их»? – Он с явным недоумением оглядел Сашу: – Я просил привести лишь Анну Геннадьевну. Где она?

– Там, – махнула рукой Леночка. – Сидит. В себя приходит.

– Вот как, – задумался Виктор Семенович. – Что же, возможно, оно и к лучшему. Будет гуманней объяснить несчастной женщине, что ее ожидает. Подготовить ее морально. Ты ведь ничего ей не говорила о случившемся?

– Ничего! Ну, то есть почти ничего.

– Г-хм… Понятно.

И Виктор Семенович решительным шагом пересек коридор и скрылся за дверями зала, где приходила в себя Анна Геннадьевна.

Уходя, он не забыл их строго-настрого предупредить:

– Ничего там не трогайте!

Леночка заверила, что у них и в мыслях такого не было. Но стоило начальнику скрыться, как она вперила в Сашу свой взгляд. Потом подмигнула. Саша замер. Он никогда не видел Леночку такой. Девушка тяжело дышала, на лбу у нее выступила испарина. А ее странный немигающий и какой-то остановившийся взгляд буквально гипнотизировал юношу.

– Зайдем, – то ли попросила, то ли указала она ему. – Посмотрим. Согласен?

Саша кивнул. Сейчас он согласился бы пойти за компанию с Леночкой хоть в самое пекло. Но Леночка так далеко его не позвала. И первой шагнула в тот зал, который только что покинул Виктор Семенович. И что было делать в такой ситуации Саше? Не отпускать же девушку одну. А вдруг там за дверями таилась какая-то опасность? И Саша шагнул за ней. В зале, кроме них с Леночкой, никого не оказалось. И на первый взгляд ничего необычного тут тоже не наблюдалось.

Это был последний зал экспозиции, посвященный русской охоте, и кроме нескольких чучел диких зверей, застреленных самолично представителями императорской семьи, тут ничего не было. Но сам факт, что эти чучела пережили Октябрьскую революцию, Гражданскую, а потом и Великую Отечественную войны, поражал воображение. Голова лося смотрела на Сашу ничего не выражающим затуманенным пылью веков взглядом.

Внезапно Саша услышал слабый вскрик. Он тут же обернулся на звук и увидел, что Леночка отступает от чего-то, лежащего в углу. Саша подбежал к девушке, которая продолжала быстро пятиться назад. Наткнувшись спиной на Сашу, она снова вскрикнула, повернулась и опрометью выскочила из зала. Саша хотел было последовать за ней, но тут его внимание привлек к себе лежащий на полу предмет. Прикрытый тканью, он лежал в самом углу зала. И за чучелом небольшого медведя его было не так-то легко заметить. Казалось, предмет поместили сюда сознательно, чтобы скрыть от посторонних глаз.

– Что это?

Несмотря на то что предмет был прикрыт тканью вроде той, которой прикрывают некоторые витрины, Саша почему-то был уверен, что ему тут совсем не место. И к музейной экспозиции этот предмет не имеет никакого отношения. Почему? Хотя бы потому, что расположен он был крайне неудачно. Позицию он занимал крайне невыигрышную, его даже заметить было нелегко. От входа, например, он был вообще не виден.

Саша осмотрел лежащий на полу предмет. Продолговатой формы. Длинный. Затем Саша заметил подошву кроссовки, и ему стало жутковато. Он вспомнил отрывочное бормотание Леночки про убийство, припомнил странное волнение Виктора Семеновича и, уже почти не сомневаясь, что под тканью его ждет нечто необычное, протянул руку и поднял ткань.

– Твою ж дивизию! – вырвалось у него.

Плотная ткань скрывала под собой человеческое тело в очень плохом состоянии и крови. Единственное, что сразу понял Саша, убитый был мужчиной. И насколько Саша мог судить по одежде, мужчина был молод, возможно, ровесник самого Саши. Но кто это был такой, сказать было невозможно. Потому что на месте лица у этого человека было сплошное кровавое месиво.

– Жуть какая!

Тут же рядом с телом лежало ружье. Это было красивое старинное ружье, вероятней всего, взятое из коллекции выставки. Видел Саша в одном из залов витрину с похожими ружьями. Дуло этого оружия было украшено по всей длине золотой насечкой, а ложе богато инкрустировано перламутром. И все же это было оружие. И Саша почти не сомневался, что именно из него был сделан роковой выстрел, почти снесший несчастному половину черепа. Наверное, с этим ружьем ходили на крупного зверя. Чтобы одним выстрелом и наповал.

Превозмогая внутреннюю дрожь, Саша все же закончил осмотр тела. Пострадавший был одет в мешковато сидящие на нем джинсы и такую же свободную куртку. Под ней на нем была надета приметная ярко-желтая футболка со смайликом. На ногах у него были легкие летние кроссовки. Вся одежда выглядела новой и была чистой. Можно было не сомневаться, что убитый был домашним юношей, о котором хорошо заботились.

«Леночка в разговоре упомянула какого-то Игоря. Но кто он такой?»

Пока Саша размышлял над этим вопросом, в дверях появилась Анна Геннадьевна в сопровождении Леночки и Виктора Семеновича.

– Нет, нет, не разубеждайте меня, – протестовала она, явно продолжая начатый ранее разговор. – Об этом не может быть и речи! Я должна взглянуть своими глазами! Я должна сама убедиться! Может, это еще какая-то ошибка.

– Анна Геннадьевна, голубушка, зрелище вам не по силам. От лица почти ничего не осталось.

– Все равно, я его узнаю.

Ненадолго притормозив, она посмотрела на Виктора Семеновича, а потом сказала:

– Это же мой сын! Пусть и приемный, но все же сын. Как вы этого не понимаете!

– Понимаю, голубушка, потому и говорю, что зрелище может травмировать вас.

– Больше, чем смерть моего мальчика, меня ничего уже не травмирует.

Анна Геннадьевна подошла ближе, так что смогла увидеть лежащее тело. Какое-то время она молча смотрела, потом кивнула и отошла, прикрывая глаза платком. Плечи у нее тряслись.

– Да, это он, – глухим голосом произнесла она. – Его одежда, его куртка. Вы уже вызвали полицию?

– Через минуту они будут здесь.

– Как это случилось?

– Ничего не могу вам сообщить по этому поводу. Тело было обнаружено сегодня утром одной из моих сотрудниц. Она позвала меня, когда я пришел, тело было в таком же положении. Я лишь распорядился накрыть его тканью.

– Как вы думаете, он… Он мог застрелиться сам?

– У вас есть основания так думать?

– Не знаю… Игорь последние несколько дней вел себя весьма странно. Поздно приходил, иногда вообще не возвращался ночевать. На все наши с отцом расспросы отвечал уклончиво или попросту ничего не отвечал.

– Может, несчастная влюбленность? Сколько лет было вашему сыну?

– Двадцать два.

– Самое время, чтобы влюбиться.

– Никакой девушки рядом с ним последнее время не наблюдалось.

– Возможно, любовь была безответной? Ваш сын страдал, а затем решил свести счеты с жизнью?

Слушая этих двоих, Саша лишь качал головой. Ну и ну! В каком веке они живут? Кто в наши дни кончает с собой от несчастной любви? Только полностью ненормальные с соответствующим диагнозом. Но оказалось, зря он иронизировал.

– Игорек всегда был очень нежным мальчиком, трепетным, я бы даже сказала. Помню, в девятом классе ему понравилась одна особа, которая вначале вроде бы одаривала его своей благосклонностью, а затем переметнулась к другому кавалеру. Несерьезная молодая девица! Плюнуть и забыть! Но вы бы видели, как страдал Игорь! Он на целую неделю заперся у себя в комнате. Отказывался от еды. Никуда не ходил. К счастью, в тот раз эта легкомысленная особа вновь стала нуждаться в Игоре, на горизонте были итоговые тесты по математике, которые Игорь всегда исправно писал за эту девицу. И она вновь прибежала к Игорю.

– И он ее принял?

– Он ее простил. Но прежних чувств у них уже не было. Это я к тому все рассказываю, если девушка у Игоря появилась, и она его обидела, оскорбила или как-то унизила, в порыве чувств он и впрямь мог покончить с собой. В первую минуту, увидев его тело, я почему-то именно так и подумала. Но потом спохватилась. А почему сын сделал это именно тут? В музее? Логичней было бы сотворить с собой подобное под окнами дома жестокой кокетки. Или там, где она часто бывает.

– Возможно, предмет обожания Игоря работает в музее, – подсказал Виктор Семенович.

– Да, в самом деле! – воскликнула Анна Геннадьевна и с благодарностью взглянула на коллегу. – Какой вы проницательный! Такое и впрямь могло быть. Вот вы сейчас сказали, и я вспомнила, что поведение Игоря изменилось после того, как он пришел работать к нам в музей. Боже, никогда себе этого не прощу!

– Чего же?

– Да ведь Игоря устроила на службу именно я! Он проработал у нас в музее всего пару дней, и с ним начались эти странности. Непонятные отлучки, молчание, уход в себя. Мы с мужем даже думали, может, это наркотики? Обыскали его комнату, муж сводил Игоря с собой в баню, постарался осмотреть его там на предмет следов от инъекций. Нет, ничего подозрительного. Тогда мы с мужем решили, что лучше нам пока что отстать от мальчика. Хотели поговорить с ним потом, когда он немного успокоится. И вот дождались!

Она закрыла лицо руками, но не зарыдала, а лишь горестно застонала.

– Мне будет никогда не оправдаться перед мужем! Никогда!

– Насколько я понимаю, Игорь был вашим приемным сыном?

– Когда мы поженились, мой нынешний супруг был вдов. Он один растил мальчика. Игорю на тот момент было пять лет. Но развит он был не по годам. Сразу понял, кто я такая и зачем я в их семье. Я вначале боялась, что ребенок начнет бунтовать против появления мачехи, начнутся грубости или каверзы, но нет, ничего подобного. Игорь с первого дня стал называть меня мамой. Всегда был ласков. Муж считал, что Игорь чувствует себя благодарным нам за то, что мы не сдали его в детский дом.

– Кого? Родного сына?

– Забыла сказать, Игорь приходился моему мужу лишь пасынком.

– Вот оно как!

– Мой муж своим первым браком женился на женщине, у которой уже был сын – Игорь. Затем она умерла. И муж женился на мне.

– Анна Геннадьевна! – восхищенно воскликнул Виктор Семенович. – Да вы героиня! Получается, вы с мужем растили ребенка, который биологически не был родным ни одному из вас? Как благородно с вашей стороны.

– Благородство тут совсем ни при чем. Но так уж сложилось, что ни у меня, ни у моего мужа своих детей нет. И мы с ним уже в том возрасте, когда вряд ли свои дети у нас уже появятся. Поэтому мы оба были довольны, что у нас имеется ребенок. Тем более, повторяю, никаких проблем с Игорем никогда не было. Он всегда хорошо учился в школе, рано стал самостоятельным, никогда не капризничал. Носил то, что я ему покупала. Ел все, что давали. Очень хороший мальчик. Из него мог бы получиться отличный муж. Боже, до чего несправедлива жизнь! И почему самые лучшие уходят от нас раньше других?

Но поток ее сентенций был прерван появлением полиции. Ввиду важности произошедшего преступления в музей прибыла вся следственная группа в полном составе. Эти суровые люди, чуждые всяких сантиментов, сразу же отмели версию несчастной любви далеко в сторону:

– Какое еще самоубийство? Скажете тоже! Стреляли ему в затылок. На одежде у пострадавшего нету даже намека на следы пороха. Пуля прилетела в него с расстояния не меньше двух метров. Не говоря уж о том, что дуло у этого ружья слишком длинное, чтобы человек мог бы дотянуться рукой до спускового крючка. Разве что ногой, но тогда ему пришлось бы разуться. А потерпевший, как мы видим, одет и обут.

– Значит, он не сам? Значит, это его?

– Нет, про самоубийство даже не думайте. Типичная картина убийства. Видите, и орудие убийства лежит рядом с телом, как будто бы его аккуратно положили. Жертва убита. Цель достигнута. Потом убийца, не торопясь, кладет орудие убийства рядом с телом и удаляется. Это стопроцентное убийство, которое даже не пытались скрыть или замаскировать под самоубийство!

Следователь с интересом разглядывал ружье, из которого предположительно был сделан роковой выстрел. Ружье заслуживало самого пристального внимания. Это был великолепный образчик оружейного мастерства Европы конца восемнадцатого – начала девятнадцатого века. Настоящее царское оружие! Впрочем, убитому Игорю вряд ли это было важно.

Да и сам следователь смотрел на ружье без всякого восторга, потом он спросил:

– Что-то я не разберу, какой же тут калибр?

– С этим ружьем граф Орлов ходил на кабана, – услужливо подсказал Виктор Семенович. – Годилось оно и для медведя. Точный калибр я вам не скажу, но стреляли из него дробью, размером с лесной орех.

– Понятно. Нападавший знал, что ему выбрать из вашей коллекции. Небось пальни он в несчастного парня дробью как на куропатку, большого ущерба бы не нанес. А тут сразу и наповал. Получается, знал, что берет? Получается, из ваших человечек-то был?

– Все находящееся в нашей музейной коллекции оружие не пригодно для стрельбы. И вам это прекрасно известно! Кроме того, для его хранения у нас оборудована специальная комната с сейфами. Во время проведения выставки все ружья крепятся в витринах на двух точках, что полностью исключает возможность их свободного изъятия.

– И все же кто-то взял ружье. И сделал из него выстрел.

– Витрины опломбированы. И к каждому ружью подключена сигнализация.

– Что лишний раз подтверждает, преступник – это кто-то из сотрудников музея. И не просто кто-то, а человек, который допущен к работе с этими ружьями. Он заранее привел оружие в порядок, потом взял его с выставки и застрелил неугодного. Думайте, кто мог это сделать? Не думаю, чтобы таких людей было много.

На Виктора Семеновича жалко было смотреть.

– В соответствии с правилами хранения музейного оружия все оно сертифицировано, то есть приведено в состояние, когда из него невозможно сделать выстрел. Другими словами, стрелять из этих ружей нельзя.

– Как же так получилось, что в вашей экспозиции все же нашлось хотя бы одно ружье, пригодное для стрельбы?

Виктор Семенович развел руками:

– Не представляю, как такое могло получиться.

Следователь покачал головой:

– А я вам скажу. Кто-то из ваших сотрудников потихоньку или с вашего ведома привел это ружье в порядок.

– Это невозможно! Ружье не покидало пределов экспозиции уже долгое время.

– А зачем брать все ружье целиком? Достаточно снять с него сам механизм, отнести его к мастеру, восстановить и вернуть механизм на место.

– Сигнализация бы сработала.

– Бросьте! Только не говорите мне, что у вас никогда не бывает сбоев в работе сигнализации.

– Случается, конечно. Но за такое короткое время невозможно исправить оружие.

– Но снять стрелковый механизм, чтобы отнести мастеру, возможно?

– Это тоже не так-то просто сделать.

– Но возможно?

Виктор Семенович вынужден был признать:

– При известной сноровке, да.

Но тут же он вновь кинулся в наступление:

– Снять механизм с ружья – это еще полдела, надо механизм потом установить обратно. А на коленке винтики – шпунтики крепить не станешь. Это же оружие, боевой механизм, чтобы из него выстрелить, механизм должен быть надежен. Иначе пострадать может в первую очередь сам стрелок. Нужны хотя бы тиски или какое-то оборудование, чтобы установить механизм обратно на ружье.

– Но у вас же в музее есть что-нибудь вроде мастерской?

– Реставрационный отдел временно переведен в другое здание.

– А тут? Ведь требуется же иногда просто что-то починить? Стул там сколотить или дверную петлю в служебных помещениях поправить. Или чтобы гвоздь приколотить, вы всякий раз зовете реставраторов?

– Разумеется, у нас есть небольшое помещение, в котором есть… Но привести там ружье в порядок не получится.

– А вот мой человек сейчас сам туда сходит и посмотрит. Потрудитесь предоставить ему провожатого.

Все было исполнено в кратчайший срок. Виктор Семенович заметно перетрусил, когда следователь сказал, что ружье было приготовлено для стрельбы кем-то из сотрудников музея. Но это был еще не конец его мучениям и волнениям. Следователь неумолимо двигался дальше.

– А мы с вами пообщаемся с теми людьми, кто имеет допуск в комнату для хранения оружия, умеет обращаться с сигнализацией, установленной на ваших выставочных витринах, ну, и кто обладает кое-какими знаниями слесарного дела. Но последнее хотя и желательно, но вовсе не обязательно. Мог быть привлечен умелец и со стороны. А сейчас я попрошу всех посторонних очистить местность.

До сих пор ошивающийся поблизости Саша был вынужден ретироваться. Впрочем, его заботам поручили Анну Геннадьевну, которую теперь требовалось доставить обратно на ее рабочее место. Покидать музей женщине пока что запретили. Следователь, узнав о ее близких отношениях с убитым, пообещал поговорить с ней после окончания более срочных мероприятий.

Разумеется, слухи об убийстве уже распространились под сводами музея, достигли они и отдела кадров, так что весь его коллектив в полном составе вышел встречать свою начальницу. И очень кстати. Анна Геннадьевна после обещания следователя что-то совсем расклеилась. И всю обратную дорогу она буквально висела на Саше, который обливался потом, стремясь удержать стокилограммовую тушу своей начальницы более или менее вертикально.

– Анна Геннадьевна, да как же это?

– Неужели вашего Игорька убили?

Начальница кивала головой и горько шептала:

– Да, все так.