Тайна поместья Эбберли E-Book

Кейт Латимер

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Abenteuer, Thriller, Horror
• Serie: Убийство в высшем обществе
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 535

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Англия, 1958 год. Шесть лет назад хозяйка поместья, писательница Клементина Вентворт, исчезла при таинственных обстоятельствах. Не осталось ни следов, ни улик, лишь слухи о семейном проклятии. 1964 год Работая в библиотеке поместья, Айрис Бирн находит письмо леди Клементины среди страниц старинной книги. Айрис решает начать собственное расследование, хотя никто не верит, что ей это под силу. Куда пропала леди Клементина? Что за ребёнка привезли в Эбберли двадцать лет назад? И неужели призрак женщины в чёрном действительно вернулся несколько столетий спустя?

Leseprobe

Кейт Латимер Тайна поместья Эбберли

© Margarita Fedorenko, Nosyrevy / Shutterstock.com / FOTODOM

Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM

© Латимер К., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

К счастью, по роду своих занятий я имею большой опыт чтения неразборчивых рукописей.

Диана Сеттерфилд

Пролог

7 сентября 1964 года

Она раздвинула шторы и невольно задержалась у окна. За окном был парк. Посыпанные белым гравием дорожки разбегались между деревьями и терялись в густой тени, а осенние цветы на клумбах пестрели жёлтым и винно-красным. Точно переговариваясь, посвистывали невидимые птицы, и любой бы подумал, как счастливы должны быть люди, живущие в подобном месте…

Айрис Бирн и раньше не была уверена, что Дэвид Вентворт, хозяин поместья Эбберли, так уж счастлив, но то, что произошло здесь вчера… Она не думала, что когда-либо станет свидетельницей подобных событий.

Наверняка во всём Эбберли никто ночью и глаз не сомкнул. Айрис уж точно, и никакие приготовленные миссис Пайк травяные чаи не помогли. Пока она не чувствовала себя невыспавшейся, – слишком взвинченной была, – но в висках уже ощущалась тяжесть, предвестница головной боли.

Айрис не знала, во сколько именно Уилсон ездил за газетами в деревню, но решила, что даже если сейчас ещё рано, она всё равно спустится в кухню и подождёт там, чтобы просмотреть газеты сразу, как только Уилсон их принесёт.

Уходя, Айрис закрыла дверь спальни на ключ – впервые за всё время, что провела в Эбберли. Вообще, большинство дверей в доме было заперто, потому что комнаты не использовались, но спальни хозяев, гостей и прислуги оставались открытыми. Свою Айрис закрыла не потому, что боялась, что кто-то прокрадётся в её комнату и что-то унесёт, она просто безотчётно боялась.

Когда она вошла в кухню, миссис Пайк сидела на стуле возле окна и – чрезвычайно редкое явление! – ничего не делала. Просто смотрела на розовые кусты за окном. Глаза у неё были заплаканные.

Айрис поздоровалась и хотела спросить, был ли уже Уилсон с почтой, как заметила, что в печи горит огонь. В кухне до сих пор стояла монструозно-огромная чугунная печь, которая появилась здесь, наверное, при строительстве дома, в восемнадцатом веке. Миссис Хендерсон, повариха, готовила на современной плите, но печь убирать не стали: с литьём в виде витых колонн и медальонов, с изящно выгнутой решеткой, она выглядела почти как украшение. Угля в печи, конечно же, не было, но сегодня в топке ярко полыхало пламя. Сквозь решётку Айрис рассмотрела, что это горят газеты.

Не прошло и десяти секунд, как пламя утихло, а бумага превратилась в горстку пепла.

– Да, это сегодняшние, – сказала миссис Пайк, не дожидаясь, когда Айрис её спросит. – Не хочу, чтобы сэр Дэвид читал ту дрянь, которую они понаписали!

Миссис Пайк поднялась со стула, взяла метёлку, стоявшую в углу, и подошла к печи. Громыхнула решёткой и вымела пепел в поддон.

– Вот так! – объявила она.

– Он всё равно прочитает, если захочет, – сказала Айрис.

– Да, но не сегодня утром! Сразу после… – миссис Пайк вернула веник в угол и пошла к мойке сполоснуть руки.

Её покатые плечи высоко поднялись, а потом медленно опустились. Миссис Пайк издала громкий вздох, похожий на стон.

– Бедные, бедные мальчики… – прошептала она. – Как тяжело им придётся.

– Надо перетерпеть первые несколько дней. – Айрис пыталась придумать что-то утешительное. – Потом всё утихнет.

Миссис Пайк бросила на неё гневный и порицающий взгляд исподлобья.

Айрис замолчала. В свои слова она и сама не верила. Утихнуть может разве что шум в газетах, а вот что будет происходить в поместье…

Но и Вентворты уже не мальчики. Обоим по двадцать пять лет, старше Айрис. Сэр Дэвид Вентворт уже два года как работал в компании, которую ему предстояло возглавить, а у Руперта Вентворта вообще были жена и ребёнок. И бедными они точно не были. Одно только поместье Эбберли чего стоило!..

Айрис, когда только прибыла сюда, подумала, что попала в сказку. Разумеется, она понимала, что едет в Эбберли работать, а не гулять вдоль цветников или посещать званые ужины, но поместье было великолепное и не могло не восхищать… Трёхэтажный главный дом, оранжерея, четыре коттеджа, – два для слуг, два для гостей, – парадный парк со статуями и малый парк, который перетекал в знаменитый Ковенхэмский лес. Не такой знаменитый, как Шервудский или лес Дин, но Айрис слышала о нём ещё до приезда сюда.

Позавтракав, Айрис посмотрела на часы. Они с сэром Дэвидом договорились, что она будет начинать работу в восемь тридцать, а сейчас было только семь двадцать. И, если на то пошло, её сегодня точно никто не хватится… Сэр Дэвид после вчерашнего вообще вряд ли вспомнит о существовании в его доме библиотеки, а мисс Причард точно будет крутиться подле него и не пойдёт проверять, занимается ли Айрис Бирн своей исключительно важной работой.

А значит, она успеет съездить до Тэддингтон-Грин и купить газеты.

Возле дверей в кухню стояли велосипеды. Когда Айрис только приехала в Эбберли, ей сказали, что велосипеды принадлежали Уилсону и садовникам, – вроде бы, – но пользовались ими все, кому было нужно.

До деревушки Тэддингтон-Грин было чуть меньше двадцати минут езды: пять минут по парку Эбберли до ворот, сбоку от которых открывалась небольшая калитка, а потом ещё десять с хвостиком минут по дороге. На одном из её поворотов Айрис и заметила полицейскую машину – голубой с белым «Форд-Англия». Констебль из Тэддингтон-Грин ездил на велосипеде, значит, прислали кого-то рангом повыше из Стоктона, а может, даже из Луиса.

Расследование будет громким, в этом никто не сомневался.

«Форд» пронёсся мимо Айрис. За рулём сидел молодой полицейский в форме, а на пассажирском сиденье – мужчина в коричневом костюме, Айрис не успела рассмотреть его лицо.

Тэддингтон-Грин был достаточно большой деревней со своим почтовым отделением, но Айрис пошла не туда, а в магазинчик мистера Дента. Магазинчик был пуст, но свежие газеты уже лежали на стойке у входа.

Айрис мельком взглянула на «Таймс» и «Дэйли мейл», чтобы проверить даты, – разумеется, вчерашние. В этих краях свежими были только местные газеты. Айрис взяла «Литтлхэмптон газетт» и «Аргус». «Аргус» не надо было даже разворачивать. На первой странице огромными буквами было набрано:

НЕОЖИДАННАЯ РАЗВЯЗКА ТРАГЕДИИ В ЭББЕРЛИ

– Мистер Дент! – громко позвала Айрис.

Над головой Айрис заскрипели половицы – мистер Дент жил в комнатушке над магазином, – а потом послышался грохот шагов на лестнице.

– Доброе утро, мисс Бирн, – поздоровался Дент.

– Доброе утро, мистер Дент. Я взяла у вас две газеты, деньги на подносе.

Мистер Дент понимающе закивал головой, однако же не задал ни одного вопроса про Эбберли: тактичность, на которую Айрис не могла бы рассчитывать, если бы пошла на почту.

– И, мистер Дент, насчет той газеты, про которую мы говорили раньше…

– Да-да, я помню… – Дент медленно побрёл к стойке, заставленной коробками со сладостями и школьными принадлежностями. – Приготовил её для вас.

Мистер Дент выложил на стойку пожелтевшую, но нисколько не помятую газету. Её даже не разворачивали. У Айрис заколотилось сердце, в груди смешивались радость и страх, и ещё неясное чувство, как будто она делает что-то запретное.

– Один фунт, – объявил мистер Дент.

Всю радость как волной смыло.

– Фунт? – переспросила Айрис. – Вы шутите?

Она получала двенадцать фунтов в неделю, и отдать почти что десятую часть недельного заработка за какую-то старую газету было просто глупо!

– Я же сказал: этот номер с годами приобретает всё большую ценность. Как вино, – безжалостно пояснил мистер Дент.

Айрис стиснула зубы от обиды, но всё равно открыла сумку и достала кошелёк.

Когда она ехала назад в Эбберли, то на разные лады пыталась убедить себя, что это была разумная трата. Ей всё равно была нужна эта газета. Нужна. Если бы мистер Дент просто дал её прочитать (что вряд ли, то ей бы пришлось конспектировать статью, а может, и переписывать слово в слово. То же самое с библиотекой в Стоктоне – Айрис очень сомневалась, что там есть аппарат для копирования. Даже в оксфордском Сомервиль-колледже[1], из которого Айрис только что выпустилась, новенький «Халоид-Ксерокс» появился не так уж давно.

А теперь у неё будет свой собственный экземпляр той самой статьи. Она внимательно ее прочитает и сможет вернуться к нужному отрывку в любой момент.

Несмотря на сентябрь и пока ещё раннее утро, солнце светило жарко, а дорога незаметно для глаза, но заметно для крутящих педали ног поднималась в гору, так что Айрис даже немного запыхалась, когда добралась до Эбберли. Ещё с середины подъездной аллеи она увидела, что у главного входа до сих пор стоит полицейская машина.

Полицейские всё это время говорили с Дэвидом Вентвортом? Или опять опрашивали прислугу? Миссис Пайк и горничные, должно быть, в ужасе.

Айрис отнесла газеты в свою комнату, переоделась, а потом спустилась вниз. Она проскользнула в узкий коридор, который вёл от кухни к столовым. Через главную столовую попасть в библиотеку было быстрее всего.

Айрис прожила в поместье уже пять недель и теперь прекрасно ориентировалась в этом лабиринте.

Из главной столовой она попала в зал для приёмов, где вся мебель стояла в чехлах, потом в малую гостиную и остановилась.

У двери в библиотеку на крошечном старинном диванчике сидела мисс Энид Причард, секретарь сэра Дэвида. В разговоре с Айрис или прислугой мисс Причард обычно называла его кузеном Дэвидом, но Айрис уже через неделю после прибытия в Эбберли узнала, что на самом деле кузеном он ей не был.

– Доброе утро, мисс Бирн, – холодно поздоровалась мисс Причард. – Почему вы позволяете себе опаздывать? Сейчас уже восемь тридцать шесть.

– Доброе утро, мисс Причард. – Айрис не знала, что ещё сказать. У неё не было никаких оправданий для отсутствия, она просто понадеялась, что никто не заметит. – У меня возникли важные дела. Вечером я поработаю подольше.

– Хорошо, – процедила мисс Причард, и губы у неё странно дёрнулись.

Вообще рот мисс Причард был единственной живой частью её лица. Так Айрис казалось. Энид Причард была красива как журнальная обложка. Во всех смыслах: она была очень хороша собой и, как напечатанная в типографии картинка, никогда не морщила лоб, не сводила и не приподнимала брови и всегда загадочно смотрела из-под полуопущенных век, которые, возможно, просто не поднимались – столько было туши на ресницах. И даже тушь никогда не осыпалась и не размазывалась. Макияж Энид Причард был неизменно безупречен, в какое бы время дня Айрис её ни встретила. Они с Айрис были примерно одного возраста, но Энид казалась старше: в её голосе, движениях, выражении лица читалась почти высокомерная солидность. Встретив её в городе, вы бы подумали, что это не она работает секретарём у сэра Дэвида, а ей прислуживают сразу пара секретарей.

Айрис не поняла, что на этот раз означали подёргивания этих покрытых блеском, точно лакированных, губ, на всякий случай кивнула мисс Причард и сделала шаг в сторону двери.

– Пока туда нельзя, – остановила её мисс Причард. – Дэвид разговаривает с… полицией.

На последнем слове голос мисс Причард дрогнул.

Только теперь Айрис поняла, почему у Энид Причард было такое необычно напряжённое лицо. Она приняла это странное выражение за злость из-за опоздания, но на самом деле мисс Причард переживала.

– Мне подойти позже? – спросила Айрис, не зная, что делать.

Университетское образование, к сожалению, отстояло слишком далеко от реальной жизни, и ни оно, ни весь предыдущий опыт Айрис не давали никаких подсказок на тот счёт, что следует делать, когда ты не можешь попасть на своё рабочее место, потому что твоего работодателя допрашивает полиция.

Айрис сразу предупредили, что сэр Дэвид приглашает в кабинет только самых близких знакомых, всех же прочих принимает в библиотеке или в одной из гостиных. Но за пять недель Айрис ни разу не пришлось уступать ему библиотеку. В поместье вообще редко приезжали гости.

– Подойдите через полчаса, – ответила мисс Причард.

За дверью послышались шаги и голоса, а потом правая створка распахнулась. Из библиотеки вышел сэр Дэвид, а вслед за ним выглянул тот молодой незнакомый констебль, которого Айрис видела за рулём полицейской машины.

– Мисс Причард, можно вас пригласить для короткой беседы?

– Меня? Зачем? – Глаза мисс Причард, к невероятному изумлению Айрис, широко открылись.

– Вы ведь были здесь.

– Но я же не…

– Мисс Причард, произошло убийство, – констебль, несмотря на юный возраст, умел говорить строгим, не терпящим возражений тоном.

Он шире распахнул дверь.

Когда Энид Причард вошла в библиотеку и дверь закрылась, сэр Дэвид сделал несколько шагов и остановился у камина. Он замер и опёрся рукой о каминную полку, словно ему было тяжело стоять.

Дэвид Вентворт изменился за тот день, что Айрис его не видела. Его лицо было бледнее обычного, под глазами темнели лиловые круги. Он был чисто выбрит, тщательно причёсан, одет в идеально отглаженный костюм, но всё равно казался каким-то растрёпанным, словно человек, который сутки находился в вагоне третьего класса.

– Мисс Бирн, – повернулся к ней сэр Дэвид, словно только сейчас заметив. – Я хочу принести вам извинения за неудобства. Это всё…

Сэр Дэвид покачал головой, а потом провёл ладонью по тёмным волосам.

– Ничего страшного, – сказала Айрис, которой тут же стало неловко за банальность этой фразы. Она опять не знала, что будет уместно сказать в таком случае, в таком ужасно запутанном случае…

– Если вы захотите покинуть Эбберли, вам выплатят жалованье за четыре недели. И, разумеется, рекомендации будут самыми лучшими.

Айрис в очередной раз удивилась тому, как сэр Дэвид строил предложения. В колледже училось довольно много девушек из аристократических или просто богатых семей; Айрис никогда не общалась с ними близко, у них был свой круг, но замечала, что о некоторых вещах они говорили точно так же – словно что-то произошло или должно было произойти само собой. Не «я выплачу вам жалованье», а оно окажется выплачено каким-то чудесным способом. Но, может быть, за этих людей действительно всё делала прислуга, и они даже не знали, каким образом исполняются их пожелания.

– Я собираюсь продолжить работу, – сказала Айрис.

Сэр Дэвид поднял на неё тёмные измученные глаза:

– Благодарю вас.

– Может быть, принести вам чай, или воду, или кофе? – неожиданно для самой себя выпалила Айрис. В её обязанности не входило подносить сэру Дэвиду напитки, но ей хотелось сделать для него что-то хорошее.

– Спасибо, мне ничего не нужно, – сказал он.

Айрис поняла, что он хочет, чтобы его оставили одного.

Глава 1 Большой дом

2 августа 1964 года

На станции Айрис встречал Уилсон. Людей на перроне было мало, и Айрис сразу догадалась, что именно этот немолодой уже, но крепкий мужчина в низко надвинутой кепке приехал за ней. В отличие от прочих встречающих, он не ждал, не высматривал с надеждой среди выходящих из вагонов пассажиров кого-то своего. Он прибыл сюда по поручению, выполнить работу. Несмотря на свой незаинтересованный вид, Айрис он приметил быстро:

– Мисс Айрис Бирн? – спросил он. И в то же мгновение, не дожидаясь ответа, потянул чемодан из её рук.

Пока они ехали в поместье Эбберли, находившееся в тридцати милях от Стоктона, Уилсон время от времени показывал на что-то, по его мнению примечательное, и давал короткие пояснения:

– Здесь была обувная фабрика, давно закрылась. Видите парк по ту сторону железной дороги? В нём дуб, которому не менее шестисот лет.

Центр Стоктона, где, как Айрис читала, была примечательная церковь четырнадцатого века и замок двенадцатого, они не увидели. Уилсон быстро свернул к окраинам, а потом они и вовсе выехали на дорогу, вьющуюся меж ферм, садов и полей.

– Вон там у нас руины монастыря Святого Ботольфа.

Айрис посмотрела туда, куда указал Уилсон: далеко, где поля заканчивались, поднимался невысокий пологий холм, и на нём были заметны крошечные серые строения, как будто бы даже арки… С такого расстояния было не разобрать.

Дорога повернула, и руины монастыря исчезли из виду.

– Это единственное место на всём пути, откуда видно монастырь, – похвастал Уилсон. – Буквально двадцать секунд – и всё.

– Он открыт для посещения? – спросила Айрис. – Или это частные владения?

– Монастырь-то? Открыт. Землю ещё до войны передали в Национальный траст, так что можно туда сходить… Но он не так близко от города, как отсюда кажется. В Стоктоне есть туристическое агентство, позвоните туда, они по выходным устраивают экскурсии. До монастыря на автобусе доезжают. О, видите впереди указатель?

Айрис видела, хотя прочитать, что там было написано, пока не могла.

– Поворот на ферму Хемингби… Будем проезжать там, посмотрите налево, увидите железную дорогу. Это точно то место, где Руперта, брата сэра Дэвида, чуть не переехал поезд. Машина застряла на путях, они с шофёром еле успели выскочить. А у поезда два вагона с рельсов сошли. Жуткая история.

Айрис действительно увидела фермерский дом, стоявший недалеко от дороги в окружении деревьев, а далеко за ним тянулась блестящая полоса железной дороги.

Они долго ехали вдоль неё.

Места были красивые, не поспоришь… Айрис выросла в городе, и чтобы увидеть поля и фермы, нужно было сесть на автобус. Мать никуда ездить не любила, да и нужды у неё не возникало. Почти у всех соседей, у всех девочек в школе были родные и друзья в других городах, были заболевшие тётушки и выходящие замуж кузины – кто-то, к кому можно было поехать. У Айрис никаких тётушек или дядюшек не было. Ездили они только раз в год на море, в Борнмут или Торки.

Её слегка потряхивало от нетерпения и возбуждения. Она окажется в огромном старинном поместье с огромной старинной библиотекой, в доме, где писала свои книги Клементина Ситон… Айрис не была её горячей поклонницей (книги Ситон для детей ей и вовсе не нравились), но если бы посчастливилось найти какие-то неизвестные рассказы, или черновики, или какие-то важные заметки, то это стало бы настоящим открытием, а значит, у неё был бы шанс получить место в университете и заняться исследовательской работой, чем-нибудь более интересным, чем преподавание истории в частной школе для девочек.

К тому же свой шанс стать учительницей в частной школе Айрис уже упустила. Перед отъездом из Оксфорда она отправила в Бененденскую школу письмо, в котором объяснила, что не сможет приступить к работе в конце августа и принесла извинения за доставленные неудобства. Айрис не чувствовала в себе призвания учить других, и как только профессор Ментон-Уайт предложил ей поехать в Эбберли, немедленно согласилась.

До места они добирались около часа (Уилсон объяснил, что им приходится делать большой крюк до единственного на много миль моста через реку Арун), а когда приехали, Уилсону пришлось выйти из машины, чтобы открыть ворота. Айрис обратила внимание, какой он достал из сумки ключ: старинный, длиной с ладонь, с красивой резной головкой.

Пока Уилсона не было в машине, Айрис заколотила ладонями по коленям в каком-то неуёмном восторге. Да, она приехала сюда всего лишь разбирать книги в библиотеке и составлять каталог, но это было настоящее поместье с парком, с коттеджем привратника, с коваными воротами и ключами величиной с ладонь… К этому просто невозможно было отнестись равнодушно!

Главный дом оказался даже больше и великолепнее, чем Айрис предполагала. Эбберли-Хаус на фотографиях казался довольно простым: у него не было ни барочных башенок, ни георгианских портиков, ни неоготической каменной резьбы – скромный фасад из светлого камня, почти без украшений. Но именно в этой простоте скрывалось что-то значительное и благородное, вызывавшее нечто похожее на трепет.

Дом был выстроен в форме буквы П, и Уилсон поехал вдоль западного крыла: Айрис не была гостьей, поэтому её, разумеется, никто не встречал у главного входа. Впрочем, никто её не встречал и на входе для слуг, располагавшемся со стороны внутреннего двора. Уилсон вытащил из машины чемоданы и понёс в дом, Айрис последовала за ним.

Миссис Пайк, домоправительница, обложившаяся со всех сторон тетрадями и счетами, сидела в столовой для слуг. Айрис уже потом узнала, что в поместье работали девять человек; столовая же была рассчитана по меньшей мере на двадцать пять.

Их с миссис Пайк представили друг другу, и та отправила с ней горничную показать комнату.

Джоан, девушка лет на пять старше Айрис, невысокая, плотная, с некрасивым лицом и большими зубами, показалась куда более доброжелательной, чем миссис Пайк. А когда она улыбалась, то становилась почти хорошенькой. По её выговору было понятно, что выросла она в деревне где-то на западе, до бирмингемского произношения было далеко, но что-то похожее слышалось.

– Жить вы будете на третьем этаже. Пользуйтесь, пожалуйста, этой лестницей… Та, что у главного входа, от вашей комнаты слишком далеко, и она семейная: для хозяев и гостей. Сэр Дэвид не обращает на это внимания, если честно, но тут так принято. Хотя, может быть, вы и гость… А вообще в доме сделаны даже отдельные коридоры для прислуги между парадными комнатами. Сейчас не буду показывать, а то у вас голова пойдёт кругом.

Джоан была совершенно права, Айрис уже не была уверена, что сможет найти дорогу назад: к столовой для слуг и кухне. Та часть дома, что предназначалась для прислуги, представляла собой невероятный лабиринт из лестниц, коридоров и череды одинаковых дверей.

Джоан продолжала рассказывать:

– Сейчас все живут в главном здании, даже прислуга. Хотя вы-то не прислуга, конечно, – поправилась Джоан. – А раньше здесь жили только старшие слуги, внизу, рядом с кухней, а кто попроще – в восточном крыле. А на третьем этаже были детские и комнаты для гостей. Но потом устроили отопление, котельную в подвале, а трубы ни в западное, ни в восточное крыло не провели. Там по-прежнему камины. Так что там никто не живет, только хозяйственные комнаты остались. А вот и ваша спальня! Она третья от этой лестницы. А самая первая дверь – ванная.

Джоан открыла перед Айрис дверь комнаты.

Спальня, как и ожидалось от старого дома, оказалась маленькой, но зато уютной. У окна стоял узкий письменный стол, рядом – кровать, напротив неё шкаф. В углу у двери был старинный умывальный столик с зеркалом в бронзовой раме, но Джоан сказала, что это больше для красоты – удобнее пользоваться обычной ванной, пусть туда и надо идти по коридору. Стены были оклеены светлыми обоями с ярким рисунком в подражание Моррису, кроме одного участка фута в три шириной: там проходила покрытая глянцевыми белыми плитками труба, видимо, часть упразднённого каминного отопления. Окна выходили не на главный парк перед домом, который Айрис успела рассмотреть, пока ехала, а на так называемый «малый парк», не такой парадный.

– Если что, моя комната – следующая, – сказала Джоан.

– Получается, вы все живёте здесь? – спросила Айрис.

– На третьем этаже только я и вторая горничная, Мэри Тёрнер, нам внизу места не хватило. Сейчас же по двое или трое в комнату не селят. Все остальные живут на первом этаже, в старых комнатах для слуг. Кроме садовников, конечно. Они – в Утином коттедже. Но Мэри – из Стоктона, так что она уезжает к родителям, когда у неё выходной. Хендерсон, повариха, тоже. Остальные всегда здесь. Вам ещё что-то нужно?

– Разве что карту, чтобы снова выйти к людям.

– Ничего, – рассмеялась Джоан, – за неделю освоитесь.

Айрис ещё от Уилсона узнала, что ни сэра Дэвида Вентворта, ни его секретаря в поместье сейчас нет; они уехали на одну из фабрик по делам и будут через день. Айрис не представляла, чем ей заниматься остаток дня: она никого не знала, никуда пока не решалась заходить, кроме кухни и столовой, и даже не знала, может ли она гулять по парку. Выручила её миссис Пайк, которая после обеда сказала, что отведёт Айрис в библиотеку, а там она сама разберётся, что ей делать.

Библиотека была на первом этаже, но чтобы дойти до неё, пришлось пересечь комнату для завтрака, столовую, галерею со статуями и тёмными старинными картинами, холл, гостиную – и только из неё они попали в библиотеку. Айрис надеялась, что не выглядит слишком уж ошеломлённой; ей не хотелось показаться простушкой, которая никогда не бывала в респектабельных домах, – хотя в таких, как Эбберли, Айрис действительно никогда не бывала. Их семья не была бедной: они с матерью жили в благополучном районе, покупали недешёвую одежду, Айрис ходила в старую школу с репутацией, а потом училась в Оксфорде, но то, что она видела в Эбберли, не шло ни в какое сравнение с просто хорошим достатком. Поколение за поколением предки Дэвида Вентворта умножали своё богатство, собирали прекрасные вещи и строили прекрасные залы, чтобы демонстрировать свои сокровища в достойном обрамлении.

Библиотека, как Айрис и думала, оказалась огромной. Одна её половина была двусветной, с двумя рядами окон один над другим, а вторая, дальняя, – высотой в один этаж. И там и там книжные полки поднимались до самого потолка. Посередине стояли столы с выдвижными ящиками, видимо, для хранения коллекций, и витрины.

Здесь были тысячи томов…

Профессор Ментон-Уайт говорил ей, что работы в библиотеке Эбберли примерно на год. Айрис показалось, что хватит и на пять лет. Составить картотеку, изучить все книги на предмет сохранности, ценности и наличие маргиналий – это Айрис не пугало, но вот разработать какую-то систему для расстановки (которая ещё и не испортит внешний вид библиотеки) и расставить по полкам… Айрис пока даже не представляла, с какого конца к этому подступиться. Она решила, что пока об этом не будет думать – подумает, когда будет хотя бы в общих чертах представлять содержимое собрания.

– Предполагаю, вы знаете, что делать, – произнесла миссис Пайк, оторвав Айрис от размышлений. – Давайте покажу, как поднимать и опускать шторы. Те верхние, от второго света, не трогайте, хорошо? Люстры зажигаются вот тут, – миссис Пайк указала на выключатель возле двери, через которую они вошли. – Если войти через другую дверь, придётся идти по темноте до этой. Но вам, я думаю, будет достаточно включать настольные лампы на столе. Не стоит жечь свет без необходимости.

– Да, конечно, буду иметь в виду, – сказала Айрис.

– Ах, ещё камины… Пока лето, они вообще не нужны, но на будущее скажу: здесь оставили один работающий камин, остальные нельзя разжигать.

– Я запомню, – сказала Айрис, которой даже в голову не приходило начать разжигать здесь камины. – Джоан мне сказала, что в доме современное отопление.

– Да, леди Клементина решила всё сделать по-современному, поставила радиаторы. Спасибо ей за это! Вы когда-нибудь жили в доме с камином, мисс Бирн? Нет? Значит, вы не представляете, сколько от него сажи и копоти и сколько сил нужно, чтобы поддерживать комнаты в чистоте. Но изредка посидеть возле огня приятно, так что часть каминов работает. Для леди Клементины мы часто затапливали вон тот, – вздохнула миссис Пайк и указала на один из четырёх больших каминов.

Оказывается, леди Клементина Вентворт, как писательница известная под своим девичьим именем – Клементина Ситон, работала прямо в этой комнате, сидела у камина… А ещё она занималась радиаторами отопления. Конечно, лично она ими не занималась, но сам факт, что она вообще думала о таких прозаических вещах, почему-то удивил Айрис. Писатели вообще представлялись ей существами особыми, а Клементина Ситон – тем более. Даже те, кто не читал её книг, были наслышаны, что она очень-очень богата, живёт в поместье, которым её семья владеет с четырнадцатого века, а если сельская жизнь наскучит, то приезжает в Лондон, где у неё есть роскошный дом в Белгравии… Точнее говоря, леди Клементина была очень-очень богата – теперь и поместье, и лондонский дом перешли её сыну, сэру Дэвиду Вентворту.

– Спасибо, миссис Пайк, обещаю не трогать камины. Пока просто начну осматриваться…

– Хорошо, я тогда пойду. Ужин в шесть, не забудьте.

Миссис Пайк ушла, а Айрис остановилась посреди библиотеки, точно под свисающей с расписного потолка хрустальной люстрой, и ещё раз обвела взглядом уходящие ввысь полки. Библиотека выглядела как дворец. Чего только стоили застилавшие пол ковры с геометрическими орнаментами, уютные диваны, обтянутые старинным бархатом или кожей, резные столы… Айрис прошлась вдоль полок, потрогала плавно скользящие лесенки из отполированного дерева, провела пальцами по кожаным переплётам книг.

Головокружительной высоты полки и бесконечные ряды книг… От их количества Айрис сначала немного растерялась, но теперь решила, что начнёт с самого очевидного: найдёт записи своего предшественника и посмотрит, что сделал он, а потом просто продолжит.

Айрис подошла к одному из двух письменных столов у окна. Что странно, на окнах были решётки, на вид лёгкие и изящные, но всё же довольно надёжные. Впрочем, ничего удивительного: в доме полно столового серебра, картин и антиквариата, возможно, где-то даже хранятся драгоценности…

На обоих столах стояли похожие писчие приборы, лежали чистые листы, закреплённые в специальных уголках, а столешницы были покрыты зелёной тиснёной кожей. Только на правом столе кожа была более потёртой, а сбоку от него, на отдельном столике, стояла печатная машинка. Графитно-серая, с клавишами необычной формы.

В отличие от современно выглядевшей машинки, все прочие вещи на столе были старинными и, Айрис подозревала, очень ценными. Особенно ей понравились лежавшие рядом ножницы и нож для бумаг: и то и другое в виде птичек. У птички на ноже вместо глаза был вставлен яркий зелёный камушек, и смотрела она им очень неодобрительно. Айрис, сначала невольно потянувшаяся к ножу, отдёрнула руку.

И в этот момент она заметила на приготовленных листах бумаги монограмму «КЭВ». И на книжке в коричневом кожаном переплёте, лежащей слева от настольной лампы, было такое же тиснение.

Клементина Элен Вентворт.

Это были её вещи. Они до сих пор лежали здесь.

Айрис сунула руки в карманы юбки, словно и не собиралась ничего трогать. Но даже если потрогала бы – в библиотеке всё равно никого не было.

Она всё же приоткрыла книгу. Это была вовсе не книга, а большой блокнот.

Айрис перелистнула страницу. Потом ещё одну.

Несколько секунд сердце у неё колотилось в восторженном предвкушении – неужели это личный дневник? Личный дневник знаменитой писательницы!

Восторг был недолгим. Это было что-то вроде ежедневника. Клементина Ситон записывала в блокнот не произошедшее за день, а номера телефонов, даты визитов к дантисту, кому и на какую сумму выписать чеки… Там были короткие заметки вроде «Подобрать имя для адвоката» или «Уточнить, когда Летучий Шотландец[2] перестал останавливаться в Йорке», и они явно относились к написанию книг, но ничего ценного в них не было. Потом Айрис попался черновик письма к некой миссис Стивенсон, и она закрыла блокнот, потому что ей стало неловко, даже стыдно. Пусть это и не был дневник, всё равно на страницах блокнота раскрывалось нечто личное.

Видимо, леди Клементина писала в библиотеке, и в память о ней здесь решили оставить всё так, как было. Это место словно ждало её возвращения.

Айрис на секунду сделалось немного жутко от мысли, что леди Клементина действительно могла вернуться. Никто не верил в это по-настоящему. Если за шесть лет не было найдено её следов, то вряд ли она вернётся.

Айрис поправила блокнот, чтобы не было заметно, что к нему кто-то прикасался, и занялась поисками бумаг, оставленных Гербертом Редбриджем, её предшественником в деле каталогизации библиотеки Эбберли.

Айрис не была с ним знакома, хотя Редбридж выпустился в том же году, что и она, и учился, можно сказать, в соседнем Кибл-колледже. Она услышала о нём от профессора Ментона-Уайта буквально две недели назад. Айрис казалось, что профессор ей симпатизировал. Не в каком-то непристойном смысле, разумеется. Он хвалил её эссе, с удовольствием их обсуждал и давал советы. Он считал, что Айрис Бирн могла бы сделать научную карьеру – у неё, по его мнению, был подходящий склад ума. Однако для человека с подобным складом ума не нашлось места ни в одном из колледжей, куда Айрис разослала письма, так что она с конца августа должна была начать преподавать историю в школе для девочек. Пока же учебный год не начался, Айрис подрабатывала в библиотеке Сомервиля. По большей части разбирала архив, который завещал колледжу один из бывших профессоров.

Айрис работала в хранилище и почти никогда не бывала в публичных залах, так что то, что в один из дней ей зачем-то потребовалось туда пойти, можно было считать знаком судьбы. За одним из столов, окружённый книгами по археологии Ближнего Востока, сидел профессор Ментон-Уайт. Они поздоровались, а когда Айрис пошла обратно в хранилище, он окликнул её и пригласил на чашечку чая. За столиком кафе профессор и рассказал о Герберте Редбридже.

Эрик Ментон-Уайт был известен не только как учёный, но и как автор рассказов и талантливый редактор, работавший в издательстве «Чатто и Виндус». В частности, он редактировал все романы Клементины Ситон, пока она не переключилась на книги для детей, которые выходили в другом издательстве. Не было секретом и то, что он гостил в Эбберли в день исчезновения леди Клементины. Оказалось, что он поддерживал переписку с её сыном, и в одном из писем тот поинтересовался, не может ли профессор порекомендовать ему человека, который мог бы разобрать и привести в порядок библиотеку в Эбберли. Когда-то у Вентвортов был даже личный библиотекарь, но с тех пор, как должность упразднили в конце восемнадцатого века, книгами никто по-настоящему не занимался, хотя владельцы свою библиотеку постоянно пополняли. Ментон-Уайт решил предложить работу своим выпускникам, и несколько человек вызвались. И вовсе не потому, что их так прельщали двенадцать фунтов в неделю и жизнь в глуши, а потому что это было Эбберли, то самое поместье, где писала свои книги Клементина Ситон и где она таинственно исчезла. Библиотека Эбберли представлялась сокровищницей, в которой можно обрести всё, что угодно – от бесценного манускрипта двенадцатого века до черновиков неизданного романа леди Клементины.

Редбридж принял предложение и сразу после церемонии вручения дипломов отправился в Эбберли. Он пробыл там меньше месяца, а потом отказался от места. Айрис не могла понять, то ли Ментон-Уайт на самом деле не знал причин его ухода, то ли просто не хотел делиться с ней.

– Мистер Редбридж в Эбберли не прижился, – сказал старый профессор. От чая его лицо раскраснелось. Айрис отчётливо видела сетку сосудов на его носу и округлых, гладких щеках. – Они все замкнутые, закрытые. Никогда не поймёшь, что у них на уме.

– У кого?

– У Вентвортов. В тихом омуте черти водятся – это про них. Взять леди Клементину, ведь что говорили? Что её изменило рождение ребёнка, но это всё ерунда… Глупости! Так говорят только те, кто её не знал. Она могла вот так взбрыкнуть в любой другой момент, она всегда была такой. Никогда нельзя было предсказать, что она сделает. – Ментон-Уайт замолчал, а когда заговорил вновь, голос звучал уже совершенно спокойно: – Так вот о чём я хотел с вами поговорить, мисс Бирн: раз вы всё равно работаете в библиотеке, не хотите поехать в Эбберли? Это, кстати, не так уж далеко от Лондона. Мне кажется, эта должность вам бы отлично подошла. Вы умны, самостоятельны, хорошо воспитанны, сдержанны… И вы самодостаточны, это очень важно! Я уверен, вы не из тех, кто затоскует оттого, что не с кем поболтать, или будет рыдать в подушку, потому что в деревню не привезли последнюю пластинку «Битлз». Работа несложная – разобрать и каталогизировать книжное собрание Вентвортов. Оплата для вчерашней студентки более чем достойная, учитывая, что вам не надо будет тратиться на жильё и еду. Что думаете?

Айрис думала, что, судя по описанию, в Эбберли требовалась первостатейная зануда, каковой профессор её и считал. Слышать это было неприятно – особенно неприятно как раз потому, что профессор был во многом прав. Но само предложение было интересным. В итоге она растерялась и смогла сказать только, что ей нужно время до завтра, подумать.

На самом деле она всё решила уже через час после разговора. Конечно же, она поедет в Эбберли!

Это был шанс, который нельзя упускать. Поработать в школе она всегда успеет, а вот получить доступ к частной библиотеке одной из старейших британских фамилий и пожить в поместье Клементины Ситон – вряд ли.

Когда шесть лет назад Клементина Ситон пропала, Айрис было всего шестнадцать, она читала только один роман Ситон, и он не произвёл на неё впечатления, потому что был слишком взрослым… Конечно, Айрис слышала, что писательница бесследно исчезла, но тогда это её совершенно не взволновало и не затронуло. Больше всего она удивилась фотографиям в газете: леди Клементина оказалась совсем не старой женщиной. Она почему-то думала, что та родилась ещё в девятнадцатом веке и сейчас была старушкой, доживающей свои дни в поместье в Сассексе и от нечего делать сочиняющей детские книжки для своих внуков. У леди Клементины не было внуков, у неё было два сына, родной и приёмный, возрастом ненамного старше Айрис, а детские сказки, если вчитаться и задуматься, скрывали под яркой, щедро раззолоченной обёрткой из принцесс, эльфов, волшебных кубков и хрустальных замков что-то тревожащее и мрачное. Как будто леди Клементина знала, что её ждёт.

Леди Клементина Вентворт вышла на прогулку в четыре часа дня 28 августа 1958 года, скрылась под деревьями парка Эбберли, и больше её никто не видел.

Глава 2 Хозяин Эбберли

Несколько дней спустя Айрис поняла, почему Герберт Редбридж не продержался в Эбберли и месяца. В библиотеке не было ничего ценного для исследователя. Конечно, там хранились прекрасные старинные книги и атласы, продав которые, можно было бы купить поместье размером чуть не с Эбберли, но ничего по-настоящему уникального. Конечно, Айрис не могла просмотреть каждую книгу, но она изучила записи Редбриджа, полазила по полкам и поняла, что открытие, о котором она втайне мечтала, сделать не получится. Пока она, вопреки пословице, судила книги по обложкам, но даже беглого осмотра корешков хватало, чтобы понять, что библиотеку начали собирать в семнадцатом веке. Были единичные книги более раннего периода и даже инкунабулы. Например, французский перевод «Гипноэратомахии» Франческо Колонны 1546 года и его удивительной красоты гравюры привели бы в восторг букиниста или аукциониста, но не историка и не специалиста по литературе: эта книга была известна и хорошо изучена. Манускриптов здесь не было вовсе, если только их не переплели в новую обложку, а узнать это наверняка можно было, только пересмотрев все книги вручную.

Кое-какие надежды Айрис возлагала на полки, где были собраны книги по архитектуре и устройству парков. Это была незнакомая ей тема, и чтобы понять, было ли там что-то перспективное, надо было поехать в более крупную библиотеку, изучить соответствующие журналы и каталоги.

Пока такая возможность не представилась, Айрис старательно вносила записи о книгах в журнал и на карточки. Карточки она печатала на машинке, и её стук – весьма отчётливый, несмотря на надпись «Quiet De Luxe» на каретке, – был единственным звуком, который нарушал тишину огромного дома. Даже трудно было поверить, что кроме Айрис в доме обычно находилось ещё семь человек и одна собака. Если миссис Хендерсон готовила и редко покидала кухню, как и её помощница, то миссис Пайк и две горничные часто перемещались по дому, но, как видимо, совершенно бесшумно. Сэр Дэвид проводил большую часть дня или в кабинете, или у себя в комнате. В библиотеке было четыре двери, и одна вела как раз в кабинет, так что Айрис иногда слышала доносившиеся оттуда звуки телефонного звонка и отрывистые фразы, когда сэр Дэвид разговаривал, но такое случалось редко. Мисс Причард сказала, что он не любит говорить с людьми и предпочитает решать все вопросы в переписке. Уилсон ездил на почту в Стоктоне каждый день. Он сказал, что пересылать письма через отделение в Тэддингтон-Грин значило потерять день, а то и два, а почту из Стоктона отправляли поездом каждый день. Но Айрис подозревала, что дело было не только в этом. Наверняка почтальон в Тэддингтон-Грин изучал адреса на каждом пришедшем и отправленном письме, потому что деревушка, кажется, столетиями жила сплетнями о том, что происходило в «большом доме». Айрис уже через пару дней поняла, что вся прислуга была не отсюда, то есть не из Тэддингтон-Грин и ближайших деревень. Двое были из Стоктона, а остальные вообще из других графств. Айрис сначала решила, что сэр Дэвид намеренно не берёт на работу местных, чтобы не распространялись слухи, но когда спросила об этом Джоан, та сказала, что они сами не идут.

– Говорят, это приносит несчастья.

– Что приносит несчастья? Работать в Эбберли? – переспросила Айрис.

– Работать на Вентвортов. Поверье здесь такое. Что это несчастливая семья, и дел с ними лучше не иметь.

– Вроде как проклятие?

У Айрис даже похолодело в груди от собственных слов, хотя в проклятия она не верила.

– Много всего болтают. Даже Мэри, а она из Стоктона, родители отпускать сюда не хотели. Последние, кто в доме из местных работали, плохо кончили, – Джоан перешла на шёпот. – Одна совсем опустилась, уехала в Лондон официанткой работать, а потом, говорят, жила с какими-то бродягами. Родные пробовали её вернуть, но всё без толку, а сейчас и вовсе не знают, где она. А парень, который шофёром работал у леди Клементины… – Джоан сделала глубокий вдох. – Уже и в живых нет. Молодой совсем был, говорят.

– Он из-за леди Клементины умер?

– Нет. И умер он даже не в поместье, но оно тому причиной. Здесь в это верят. Местные считают, что Вентворты и сами несчастны, и другим от них беды. Особенно если это женщина. Это всё пошло с тех времён, как монастырь разрушили. С тех пор Вентворты и мучаются.

– Но монастырь разве не при Генрихе Восьмом разрушили? – удивилась Айрис. – В шестнадцатом веке.

Джоан на секунду задумалась, а потом сказала:

– Да, при нём.

– Я не заметила, чтобы они мучились. – Айрис вспомнились парк, маленькая армия прислуги, машины в гараже, картины в гостиных и столовое серебро, спрятанное под замком, которое Айрис увидела лишь мельком, но всё равно смогла оценить его количество. – Живут себе прекрасно.

– Вот когда Эбберли принадлежал Ситонам, те хорошо жили, счастливо. А как только вернулись Вентворты, опять начались беды-несчастья. А уж когда бедная леди Клементина исчезла, то последние, кто не верил, поверили.

– И ты веришь?

Джоан перевела глаза на потолок, разгладила сначала зачёсанные за уши волосы, потом воротничок платья, а потом, хорошенько подумав, сказала:

– Только необразованные люди верят в проклятия, но вот как не верить? Хотя сама я ничего такого за два года тут не заметила, только этот плач по ночам… Вот сегодня опять был. Вы не слышали?

– Плач? – Айрис ничего похожего на плач не слышала ни этой ночью, ни когда-либо ещё.

– Да, тихий такой… Или вой, или стонет кто-то. Мэри говорит, что на пение больше похоже, такое, без слов, знаете… У вас, видно, сон крепкий. Мы с Мэри обе слышали. Только я ночью, а она вечером, что-то относила в спальню мисс Причард, идёт назад, а в коридоре точно пение разносится. Почти неслышное. И главное, не понять, откуда звук. Он везде, а начнёшь прислушиваться – нет его. Мэри говорит, до меня тут девушка работала, так та говорила, что звук – точно колокол звонит, где-то далеко-далеко. Как на похоронах. Или как струну тронули… Вот такой звук. Не слышали?

– Нет.

– А вот послушайте. – Джоан задержала на Айрис долгий взгляд. Смотрела она точно с укором и очень серьёзно.

– Вот уж не думала, что окажусь в доме с привидениями! – попробовала обратить всё в шутку Айрис.

Джоан не улыбнулась в ответ.

– Про привидения не слыхала, а вот даму в чёрном…

– Джоан! – раздался грозный окрик миссис Пайк, которая выглянула из кухни. – Что за глупости вы опять пересказываете?! Если закончили с гостиной, я найду вам работу!

Джоан опустила глаза:

– Я решила предупредить мисс Бирн насчёт звуков.

– Вы не предупреждаете её, а намеренно запугиваете. Скоро восемнадцать лет, как я живу в этом доме, и не слышала никаких звуков. Вы, поди, и про проклятие рассказали? – миссис Пайк грозно уставилась на бедняжку Джоан.

Та до ушей залилась краской.

– Я сама спросила, миссис Пайк, – вмешалась Айрис. – Джоан и не думала мне ничего рассказывать, я просто хотела узнать, почему никто из окрестных деревень не работает в поместье.

– Это всё глупые суеверия и выдумки слишком впечатлительных девушек! – заявила миссис Пайк. – Да, с некоторыми из тех, кто тут работал, произошли неприятные события. Но могу сказать, никакие женщины в чёрном в этом не замешаны, те люди своими поступками сами навлекли на себя беду. А теперь, Джоан, займитесь делом. И у мисс Бирн дела тоже наверняка есть.

Этот разговор состоялся на четвёртый день после того, как Айрис приехала в Эбберли. Она хотела ещё порасспросить Джоан, но та словно нарочно избегала её. Наверняка миссис Пайк отчитала её потом – и гораздо сильнее, чем при Айрис. Миссис Пайк, с её седыми кудряшками, пухлыми ладошками и всегда чуть прищуренными улыбающимися глазами, казалась женщиной требовательной, но добродушной. Однако когда речь зашла о проклятии, её словно подменили. А глаза её, оказалось, могли метать молнии. Маленькие злые молнии.

Айрис не верила в проклятия и призраков, но история поместья и окрестностей её заинтересовала. Она в один из первых дней нашла в библиотеке книгу с описаниями сассекских поместий и почитала в «Британнике» про монастырь Святого Ботольфа, некогда стоявший близ Стоктона. Ни там ни там упоминаний о проклятии, конечно же, не было.

Айрис вспомнила, что сняла с полки, но пока не внесла в картотеку ещё одну книгу по истории Сассекса, и решила поискать в ней. Надежды было мало, но вплоть до начала двадцатого века историки часто включали местные легенды в свои сочинения, с соответствующими пометками, разумеется. Вдруг кому-то показалась достаточно интересной история о разрушенном монастыре и проклятии?

Она быстро пролистывала страницы книги и, наверное, пропустила бы упоминание Вентвортов в главе про тюдоровскую эпоху, если бы не маленький листок бумаги, вложенный меж страниц вместо закладки. На нём быстрым неразборчивым почерком было нацарапано «Анна Вентворт». Айрис посмотрела на страницу более внимательно.

«Прибывшая в деревню Эбберли Анна Вентворт осталась недовольна домом. Он был стар, мал по её нуждам и нуждался в ремонте. В 1549 году она начала его перестройку, и так открылась светлая глава в истории этого поместья. Именно сюда двадцать лет спустя приехал сын леди Вентворт, решив устраниться от слишком опасной в те времена придворной жизни. Вентворты не всегда жили в поместье, но именно Эбберли оставалось их родовым гнездом до того момента, пока после смерти Чарльза Натаниэля Вентворта в 1853 году оно не перешло его единственной дочери Элинор Александре, которая вышла замуж за графа Эдварда Ситона. С тех пор поместье находится в собственности семьи Ситон».

Книга была издана в 1912 году, и автор, конечно, не мог знать, что вскоре Эбберли опять вернётся к Вентвортам, когда леди Клементина Ситон, также единственная наследница своего отца, выйдет замуж за своего дальнего родственника сэра Джона Вентворта.

Айрис нашла в книге ещё четыре закладки – и все они были на страницах, где говорилось о Вентвортах. На одной из закладок были записи, явно не относящиеся к истории Сассекса, но Айрис всё равно из любопытства прочитала:

10 ф. Томсон

2 ф. цв-ы

100 ф. бр.

4 ф. портной

12 ф. ужин и пр.

Ещё в двух строках Айрис не сумела разобрать ничего, кроме цифр. Почерк был округлый, аккуратный, но последние записи были явно сделаны второпях.

Этот кто-то жил на широкую ногу, с ужинами по двенадцать фунтов, но, судя по цвету чернил, жил довольно давно.

В Эбберли Айрис иногда чувствовала себя так же, как в первые месяцы в колледже: частная жизнь других людей невольно оказывалась тебе известной. До того Айрис жила с матерью, а мать не стремилась сближаться с соседями, да и вообще с кем бы то ни было. Подруги у Айрис были такие же, как она сама: больше жили книгами, чем настоящей жизнью, мечтали поехать изучать птиц в Бирму или руины городов в Греции, а не о перекрашивании в блондинку или свиданиях с молодыми людьми. В колледже Айрис поселили в одной комнате с Мередит, которая после «доброго утра» могла сообщить, что ночью у неё начались месячные, и рассказывала Айрис всё про свою многочисленную родню в Брайтоне. Её родителям принадлежала гостиница там, и благодаря этому Айрис узнала ещё и подробности жизни некоторых постояльцев за последние пять лет. Она так и не смогла привыкнуть к этой непрошеной откровенности.

Конечно, листок с записями чьих-то расходов был мелочью, но иногда Айрис находила дарственные надписи на книгах, которые были очень эмоциональны или намекали на какие-то события, свидетелями которых оказались даритель и даривший. Айрис чувствовала одновременно отторжение оттого, что ей раскрывалась часть чьей-то потаённой жизни, и стыдное любопытство. Возможно, её воображение подстёгивали до сих пор не разгаданное исчезновение леди Клементины и рассказы Джоан о злом роке Вентвортов, но Айрис действительно начали занимать тайны дома, в котором она оказалась.

Возможно, так на неё действовал сам особняк: уединённый, огромный, так много видевший и так много помнящий…

Айрис, снова отвлёкшаяся на никак её не касавшиеся тайны Эбберли и семьи Вентвортов, вернулась к работе и начала печатать карточку для издания «Лавки древностей» 1928 года.

Чем больше Айрис узнавала о библиотеке Эбберли, тем быстрее увядали её надежды найти в ней что-то стоящее. Разве что попадётся какое-то письмо или рукопись. Но, как Айрис поняла, вся переписка леди Клементины и прочих Вентвортов и Ситонов хранилась в кабинете сэра Дэвида под замком. Сэр Дэвид, кстати, думал, что в библиотеке может быть что-то ценное. Он сказал это Айрис во время их второй встречи.

Первую даже встречей нельзя было назвать. Сначала – это было на второй день после того, как Айрис приехала в Эбберли, – она услышала лай. Она уже познакомилась с Наггетом, немолодым уже биглем, который обычно лежал в лежанке-корзинке на кухне или в тени у входа в оранжерею. Наггет был дружелюбным, но очень независимым псом. Миссис Пайк и миссис Хендерсон он ни в грош не ставил, слушался только Уилсона и почему-то Джоан. Но отдавать ему команды или запрещать что-то даже и не требовалось. Наггет был умён, хорошо знал, каков порядок в этом доме, и почти никогда не делал ничего такого, за что его могли бы наругать. Может быть, сказывался преклонный для собаки возраст – десять лет, но Айрис представляла биглей вовсе не такими терпеливыми и тихими. За два дня, что Айрис пробыла в Эбберли, она не слышала от него ни звука.

А в тот день раздался звонкий лай. Он доносился с улицы, и Айрис подошла к окну.

Она не разбиралась в моделях машин, но узнать «Ягуар» по фигурке на капоте могла. Это был именно «Ягуар», длинный и голубовато-серебристый. Уилсон держал дверь открытой, чтобы из машины могла выйти девушка в лёгком бежевом плаще, а Наггет с лаем прыгал у ног молодого мужчины в светлом костюме. Тот присел, чтобы погладить собаку, и Айрис не успела рассмотреть его лицо, видела лишь, что он был высоким и волосы у него были тёмными.

Девушка (Айрис догадывалась, что это должна была быть секретарь, мисс Энид Причард) наконец выбралась из машины. С такого расстояния разобрать было трудно, но мисс Причард показалась Айрис очень красивой. Её темно-русые волосы были уложены в «бабетту» – причёску, которую в Оксфорде среди студенток сейчас было уже и не встретить: они делали начёс впереди и завивали концы; да и такой цвет считался скучным. Но мисс Причард её причёска шла; в её облике было что-то царственное, и высокая «бабетта» это подчёркивала. Мисс Причард, чуть покачиваясь на высоких каблуках ярко-фиолетовых туфель, ждала, пока Дэвид Вентворт наиграется с собакой, и вид её выражал нетерпение, а может, и раздражение. Наверняка ей хотелось быстрее попасть в дом и отдохнуть с дороги, сбросить эти высоченные каблуки…

Наконец Дэвид Вентворт выпрямился и быстро зашагал к крыльцу. Мисс Причард семенила за ним.

Айрис отошла от окна и вернулась к работе. Она была уверена, что сэр Дэвид поднимется в свою комнату (она уже знала, что его спальня была на втором этаже), но он, оказывается, решил познакомиться с новым человеком в доме.

Айрис стояла на лесенке и снимала книги с седьмой сверху полки, когда дверь в библиотеку распахнулась и вошёл сэр Дэвид. Мисс Причард последовала за ним, а миссис Пайк остановилась в дверях. Наггет уселся на пол возле её ног.

Айрис потом сама вспомнить не могла, как она слетела с лестницы вниз. Где-то на половине пути возникла мысль, что она понятия не имеет, как приветствовать человека с титулом баронета. Не делать же реверанс?

Сэр Дэвид просто протянул ей руку:

– Мисс Бирн, как я понимаю? – сказал он, чуть улыбнувшись.

– Да, это я, – ответила вконец растерявшаяся Айрис, осторожно освобождая свою ладонь из его. – Рада познакомиться.

– Я Дэвид Вентворт. А это мой секретарь – мисс Энид Причард. Надеюсь, вы здесь хорошо устроились?

– Да, спасибо, у меня чудесная комната.

– Если что-то понадобится, обращайтесь, пожалуйста, к миссис Пайк.

– Разумеется. И благодарю, что взяли меня на работу. Это честь – оказаться в этом доме. Я читала все романы леди Клементины, кроме детских…

По лицу Дэвида Вентворта словно пробежала тень. Он по-прежнему улыбался, но только губами. Глаза не улыбались.

Он не был похож на свою мать. Но в лице леди Клементины вообще не было ярких черт. У неё было удивительно обыкновенное и незапоминающееся лицо. Её нельзя было назвать привлекательной, но некрасивой тоже никто бы не назвал. Её фотографировал Сесил Битон, и даже он не сумел найти во внешности леди Клементины интересную и яркую грань, не смог показать умную, неординарную, тонко чувствующую женщину, какой она была за фасадом своего обычного лица.

Сэр Дэвид был всего на три года старше Айрис, и на его лице уже не осталось ни капли юношеской мягкости. Черты были резкими, хорошо вылепленными, острыми. И даже если в нём, как и в леди Клементине, не было яркости, узнаваемости, он всё равно был довольно красивым молодым мужчиной.

– Надеюсь, уединение и двенадцать тысяч книг не испугают вас, как это произошло с вашим предшественником? – взгляд глубоко посаженых глаз Дэвида Вентворта был тяжёлым, пронизывающим, как будто он хотел узнать все тайны Айрис.

Если бы они у неё были…

– Мне нравится уединение. И книги тоже…

– Мистер Ментон-Уайт дал вам прекрасные рекомендации.

– Он был очень добр.

– Как мы видим, на мистера Ментона-Уайта не во всём можно полагаться, – вдруг вступила в разговор мисс Причард, остановив на Айрис неодобрительный взгляд. – Ему ясно дали понять, что нужен молод…

– Энид! – резко оборвал её сэр Дэвид.

Та замолчала, но продолжала смотреть на Айрис тем же осуждающим взглядом. Айрис даже не могла понять, на что мисс Причард так смотрит. На её одежду?

Что поделать: у неё не было возможности купить такой изящный деловой костюм, какой был у мисс Причард. На Айрис была тёмно-синяя юбка в складку, белая блузка и туфли на низком каблуке. Красный лаковый ремешок юбки немного разбавлял эту унылую картину, но Айрис и не была такой красоткой, как Энид Причард. Она скорее попадала в категорию милых девушек или тех, кого утешающе называют симпатичными, имея в виду, что до настоящей красоты им ещё далеко. И она не собиралась каждое утро тратить по часу, укладывая волосы в сложную причёску и нанося на глаза слои теней и туши.

Когда Дэвид Вентворт ушёл, Айрис раз пять проиграла в голове их короткую встречу, и каждый раз собственные слова и поступки казались всё более глупыми. Она так и не забралась назад на лесенку, чтобы расставить книги, которые уже просмотрела, когда дверь библиотеки снова открылась.

На этот раз Энид Причард была одна. Без всякого вступления она объявила:

– Мисс Бирн, хочу озвучить вам некоторые правила этого дома. Правила эти касаются сэра Дэвида. Мой кузен – занятой человек, и вы ни в коем случае не должны его беспокоить.

– Я и не собиралась, – сказала немного оторопевшая Айрис.

– Очень хорошо. Но если у вас вдруг появится необходимость что-то обсудить касательно вашей работы, обсуждать вы это должны с миссис Пайк, если дело касается шкафов, бумаги и прочего, или в крайнем случае со мной. Даже если вы найдёте переписку леди Клементины с Черчиллем или первое издание Вивальди, то сообщите об этом мне. Ни в коем случае не сэру Дэвиду напрямую. И не очень-то задирайте нос. Может, вы и окончили Оксфорд, но настоящих достижений у вас пока нет.

– Я поняла, мисс Причард, – сказала Айрис.

Почему-то больше всего её в этот момент занимала мысль: что имела в виду мисс Причард под первым изданием Вивальди? Что в библиотеке были ещё и старинные ноты? Или она просто думала, что Вивальди – это писатель? Вряд ли. Она, выходит, была родственницей сэра Дэвида и должна была получить хорошее образование. Однако её выговор как будто бы говорил об обратном. У сэра Дэвида произношение было безупречным, наверняка полученным в местах вроде Итона, Кембриджа и Оксфорда, а вот в речи Энид проскакивало что-то похожее на северные диалекты. Айрис была не из тех специалистов, которые по паре предложений могли назвать деревню, где человек вырос, но какие-то нетипичные отзвуки в речи Энид она слышала.

Как бы там ни было, Айрис не собиралась нарушать указаний грозной мисс Причард. Та сразу отнеслась к ней с предубеждением, словно ждала от нового человека неприятностей.

Во второй раз Айрис увидела Дэвида Вентворта через два дня. В этом доме действительно можно было жить почти что бок о бок и не видеться.

Айрис просматривала книги, которые сняла с одной из полок, и думала о том, что работать стало бы гораздо приятнее, будь в библиотеке проигрыватель или хотя бы радио. Заполнять журналы и карточки – довольно скучное занятие, и если в библиотеке колледжа она время от времени болтала с другими служащими, то здесь осталась совершенно одна.

Айрис напевала себе под нос «Little Miss Lonely», когда услышала позади щелчок двери. Она обернулась.

Дэвид Вентворт стоял в дверях, точно не решаясь войти. Наггет вынырнул откуда-то сбоку, сделал несколько шагов, лениво повиливая хвостом.

Айрис вскочила на ноги – опять слишком резко, так же как в тот раз, когда стояла на лестнице.

– Добрый день, сэр, – поздоровалась Айрис.

– Добрый день, мисс Бирн. Извините, я… Когда я увидел вас за столом, то со спины вы показались мне немного похожи на мою мать. Как будто она снова здесь.

Айрис и самой казалось, что призрак леди Клементины витает над этим местом. Живущие в Эбберли люди постоянно вспоминали её, говорили о ней как о том, кто только что вышел, – как будто после её исчезновения время в доме остановилось. Наверное, так и происходит, когда человек исчезает внезапно и необъяснимо… Если бы они точно знали, что леди Клементина мертва, то могли бы оставить её в прошлом, но она не отпускала: ни своего сына, ни свой дом, ни даже слуг. Даже те, что поступили на службу уже после исчезновения леди Клементины, начинали говорить о ней так, точно знали её, словно она оставалась где-то в доме, как больной человек, которого стараются не беспокоить, но за которого непрестанно тревожатся.

– Простите, – ответила Айрис. – Я не хотела, чтобы так получилось… Я думала, она работала за тем столом, и поэтому никогда за него не садилась.

Айрис указала на второй из столов, возле которого стояла печатная машинка.

– Она работала и за тем столом, и за этим, и за теми, – Дэвид Вентворт указал на дальнюю часть библиотеки, – и на диване, и в кабинете, и у себя в комнате, и в новой гостиной. Она постоянно меняла место.

– Это очень трогательно, что здесь лежат её вещи. – Айрис начала говорить это скорее из вежливости, но потом от нахлынувших чувств перехватило горло, и ей пришлось остановиться, чтобы сглотнуть. – Что всё сохраняется в том виде, как было, пока она… работала здесь.

Дэвид Вентворт, до того слушавший со спокойно-равнодушным лицом, вдруг резко перевёл на Айрис глаза. Он понял, какие слова едва не слетели с её языка: «пока она была жива».

– Это была идея дяди Роланда, – сказал он, подходя к столу леди Клементины. – Оставить всё так, как было при ней. Это её любимая ручка и именно та бумага, на которой она писала. Печатной машинкой она редко пользовалась, почти никогда… – Дэвид Вентворт чуть заметно улыбнулся. – Просила перепечатывать меня. Кроме самой последней рукописи. Я тогда уже уехал в колледж. Здесь только нож для писем не тот, что был, но похожий. У нас пропало несколько серебряных вещей: ножи, вилки, солонка – нож с письменного стола в том числе, но потом оказалось, что таких ножей был целый набор, отличаются только камни. У этой птички вместо глаза вставлен маленький изумруд, а на старом ноже был синий камень. – Он повернулся к Айрис. – У вас есть всё, что нужно для работы?

– Да, всё есть.

– Я уже говорил, но повторюсь: надеюсь, вы здесь не заскучаете и не сбежите.

– Думаю, что мой предшественник рассчитывал на большее, может быть на открытия… Но меня пригласили каталогизировать библиотеку, и именно за этим я и приехала. Я не считаю эту работу скучной или примитивной. Лорд Бернерс занимался таким в Оксфорде, значит, для меня это и подавно хорошо.

– Вы тоже думаете, что в библиотеке нет ничего особенно ценного? – вопрос был произнесён со странным нажимом.

– Здесь есть книги, которые могут стоить несколько сотен фунтов, но ничего такого, что вы не могли бы купить в антикварном магазине в Лондоне или на аукционе.

– То есть ничего уникального?

– Об этом можно будет сказать наверняка, только когда я разберу все книги до единой, но пока у меня сложилось такое мнение, – осторожно ответила Айрис.

– Подозреваю, что это не так. Отчасти поэтому я и затеял историю с каталогом. Дело в том, что… Даже не знаю, как сказать, чтобы не напугать вас, мисс Бирн. Я думаю, что здесь есть нечто очень и очень ценное. За последние полтора года Эбберли трижды пытались ограбить. И каждый раз преступники хотели проникнуть именно в библиотеку.

Айрис встревоженно осмотрелась, словно надеясь заметить следы взлома.

– Когда это произошло в первый раз, все решили, что это какие-то случайные люди. Может быть, бродяги. Хотя в этих местах такого раньше не было. Но я велел садовникам на всякий случай выпускать на ночь собак. Во второй раз преступники забрались в дом днём. Представляете, какой риск наткнуться на людей?

– Честно говоря, небольшой, – не удержалась Айрис. – Я по несколько часов никого не вижу и не слышу, когда сижу в библиотеке.

– Но откуда грабителям про это знать? И не так уж тут безлюдно. Когда в дом залезли во второй раз, Джоан, горничная, шла к боковой лестнице и почувствовала, что тянет холодом. Она зашла в угловую гостиную и увидела, что выставлено стекло. Конечно, сразу подняла крик. Уилсон и миссис Пайк даже видели, как двое мужчин убегают к воротам, но поймать их не сумели. Они пытались взломать дверь в библиотеку. Я тогда жил в Лондоне, а когда хозяев в доме нет, кабинет, библиотеку и непроходные гостиные запирают. Для чего-то грабителям нужна была именно библиотека, хотя в комнатах, через которые они прошли, было много дорогих вещей. После этого я решил, что надо поставить решётки на окна. Но на такое количество окон решётки изготавливаются долго, и за это время в дом забрались ещё раз. В тот раз тревогу поднял Наггет, он уже старичок, мало что слышит, наверное просто повезло. Это было в январе, больше в дом залезть не пытались, но меня не отпускает мысль: что же они искали? Все самые ценные вещи закрыты в сейфе в серебряной комнате[3], но в столовых и гостиных их тоже немало. Зачем идти в библиотеку?

– А вы уверены, что ничего не пропало? – Айрис с сомнением посмотрела на книжные полки. – Если забрать даже десяток книг, никто этого не заметит.

– Думаю, что нет. Они сумели проникнуть в библиотеку только в самый первый раз, но не успели ничего найти. Даже когда я знаю, где примерно искать, у меня уходит несколько минут. А это моя библиотека. По грязи на коврах поняли, что они топтались вон там, – сэр Дэвид показал на «низкую» часть библиотеки. – Один даже зачем-то снял с себя плащ вроде дождевика. Бросил на кресло у камина.

Айрис задумалась. История была интересной. И очень странной.

– Если вы правы и кто-то действительно охотится за книгой, то этот человек должен был бывать здесь раньше. Потому что искать книгу, не зная, на какой она полке, – полнейшее безумие. Тут и за день не управиться…

– Я думаю точно так же. Хотя, знаете, эти попытки ограбления были довольно отчаянными. В дом пытались залезть среди бела дня, зная, что тут есть прислуга.

– Но если этот человек бывал в доме, что помешало ему просто взять книгу? Он мог бы положить её в свой чемодан и уехать.

– Про это я тоже думал, – кивнул Дэвид Вентворт. – Пока здесь жила моя мать, у неё нечасто, но бывали гости, обычно родственники. Некоторые жили здесь неделями, кто-то приезжал на выходные. Сейчас здесь никого не бывает, кроме моего брата и изредка сотрудников компании.

Айрис хотела спросить: разве у него нет друзей? Но вовремя закрыла рот. Вопрос получился бы ужасно бестактным. И, кроме того, она за те пять дней, что провела здесь, уже поняла, что сэр Дэвид вёл жизнь почти что затворническую. Исчезновение матери шесть лет назад сильно его изменило.

– Тогда можно предположить, – сказала Айрис, – что кто-то из гостей несколько лет назад обнаружил здесь книгу, но не понял, насколько она ценна. Или обстоятельства его жизни были таковы, что ему не нужно было ничего красть. Впоследствии что-то меняется: или этому человеку становятся нужны деньги, или он осознаёт ценность книги.

– У вас быстрый ум, – улыбнулся Дэвид Вентворт. – Наверное, любите читать детективы?

– Нет, не очень. Я кое-что читала, но мне больше по душе другие вещи.

– Хорошо. Не буду больше вам мешать. Просто хотел предупредить, чтобы вы не пропустили то самое сокровище.

Когда Дэвид Вентворт вернулся в свой кабинет, Айрис прошлась вдоль полок, разглядывая корешки. Если сэр Дэвид был прав, где-то здесь скрывалось нечто ценное… А вокруг рыскали грабители.

И кто бы мог предположить, что работа в библиотеке может оказаться опасной?