Тень брата E-Book

Гамид Амиров

• Herausgeber: Омега-Л
• Kategorie: Abenteuer, Thriller, Horror
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 485

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Интригующая история двух братьев берет свое начало в Одессе, в 70-е годы прошлого столетия. Старший брат, молодой вор, жизнь которого полна приключений и опасностей, восхищает всех своим благородством. Младший же, несмотря на то, что боготворит своего брата, смотрит на жизнь с другой стороны, стремясь к большим деньгам. Тем не менее, став миллиардером и живя в Москве, он все равно остается в тени своего кумира, коим является его старший брат. Две судьбы, связанные воедино. История двух братьев в захватывающем сюжете, наполненном аферами, разборками и жизненными баталиями. Любовь отца к сыну, дружба, братство и подлое предательство не оставят равнодушным никого.

Leseprobe

Гамид Амиров Тень брата

© Гамид Амиров, текст, оригинал-макет, 2020

© Издание. ООО «Издательство «Омега-Л», 2024

Предисловие

Дорогой читатель! В этом произведении нет любовной истории между мужчиной и женщиной, но тут есть нерушимая братская любовь и истинная дружба настоящих мужчин. Я писал о благородстве и чести, которые присущи, увы, немногим нашим согражданам. И пусть со мной не согласится большинство, но эти качества чаще встречаются у тех, кто не в ладах с законом. Настоящих «благородных разбойников» осталось совсем немного… Но они еще есть! И эти люди ценят дружбу, правду, данное однажды слово и честь больше, чем деньги и земные блага. Общество зачастую их не понимает, потому-то они и сидят в тюрьмах.

Есть в этой истории злодеи и предатели, аферы и ограбления, махинации и убийства, а также многое другое. Вы пройдете с героями долгий путь, от Одессы 70-х до Москвы наших дней. Благодарность за помощь в написании данной книги хочу выразить своему старшему другу, писателю, истинному бродяге, Зауру Зугумову.

Также прошу понять, что данная история и все имена в ней вымышлены, а все совпадения случайны. Но я уверен, что в жизни такое бывает…

Часть 1

Ты думаешь долго, где спрятался враг,И ищешь снаружи злодея.Но свято хранимый домашний очагТебе все подскажет, чуть тлея.Решишься и сделаешь свой первый шаг,И сердце забьется, не веря,Что прошлое сжалось в жестокий кулак,Поймав тебя в сети как зверя.

Глава 1

Соломон Раппопорт быстрым шагом вошел в свой кабинет на двадцать первом этаже одной из высоток Москва-Сити. Секретарша, увидев недовольное лицо шефа, испуганно спросила:

– Вам чай, Соломон Маркович? Или кофе?..

Даже не посмотрев на нее, мужчина буркнул:

– Зеленый чай! – И, зайдя в кабинет, хлопнул что есть сил дверью.

В свои пятьдесят семь лет Соломон Маркович старался реже пить кофе – следил за здоровьем. Повесив на вешалку пальто, мужчина сел в кресло и, сняв телефонную трубку, нажал кнопку вызова. Дождавшись соединения, он скомандовал:

– Аркаша, зайди! Быстро!

В глубине покрасневших от бессонных ночей глаз Соломона Марковича застыло печальное выражение. В минуты сильного волнения он морщил свой длинный с горбинкой нос, отчего ноздри поднимались немного вверх, и лицо его приобретало брезгливое выражение. Однако в данный момент Раппопорт кривился от злости, которой у него было хоть отбавляй. Последние три месяца проблемы катились как огромная лавина, которая все увеличивалась и увеличивалась и вот-вот должна была снести его компанию, приведя к банкротству.

Дверь распахнулась, и в кабинет, держа в руках кожаную папку, практически вбежал симпатичный черноволосый парень лет тридцати.

– Доброе утро, Соломон Маркович! – протараторил он, садясь справа от своего начальника.

– Говори, что узнал? – не ответив на приветствие, перешел сразу к делу Раппопорт.

Аркадий открыл папку и, достав оттуда лист бумаги, начал спешно докладывать:

– В общем, письмо пришло… Тут сказано, что за неуплату НДС на нас подали в суд! Не заплатили мы что-то около семи миллиардов рублей в прошлом году за тот заказ, что отправили в Хабаровск. Ну… вы поняли за какой…

– Но мы же заплатили! – крикнул Соломон, перебив подчиненного.

– Должны были. – Развел руками Аркаша. – Но, судя по всему, нас подставили.

Соломон обхватил голову руками, но через минуту, собравшись с мыслями, снова поднял взгляд на подчиненного:

– Аркаша, они нас не просто подставили, они нас пытаются уничтожить! Весь прошлый год отгрузка шла только им! Мы заработали меньше денег, чем должны были!

Парень молчал. Сказать ему было нечего. Аркадий был всего лишь финансовым директором инвестиционной компании ЛИС, а вот Соломон Маркович Раппопорт был ее владельцем.

Печальные мысли мужчин прервала секретарша, которая принесла Соломону Марковичу чай. Аккуратно поставив перед шефом поднос с одной чашкой, девушка тихо удалилась. Соломон сделал глоток, затем, чуть помолчав, спросил:

– Где и когда суд?

– Через две недели, 26 января, – ответил Аркадий. – Заседание пройдет в Архангельске, так как предприятие находится там.

– Ты сам-то что думаешь? – поинтересовался Соломон, внимательно глядя на финансиста.

– Я думаю, что судиться с налоговой… это провал… Даже не знаю, что и сказать! Ясно одно, после того как у нас месяц назад отобрали лицензию на строительство… – Парень замолчал, поджал губы и посмотрел шефу прямо в глаза.

– Именно так! – Стукнул кулаком по столу Соломон Маркович. – Под меня кто-то копает! И это кто-то очень и очень сильный, раз решился на такое.

Аркадий лишь кивнул в знак согласия.

Раппопорт поднял брови и, глубоко вздохнув, сказал:

– Ладно, иди, Аркаша! Мне подумать надо.

– Да, конечно! – Парень встал и, прихватив свою папку, вышел из кабинета.

Пытаясь собраться с мыслями, Соломон задумчиво посмотрел в панорамное окно на летящие за стеклом снежинки. В ноябре прошлого, 2015 года, особняк, принадлежавший его компании, решило снести правительство Москвы. Видите ли, он оказался незаконной постройкой, которая каким-то чудом простояла на месте двадцать лет. В трехэтажном строении располагался шикарный ресторан «Монте-Карло» с банкетным залом на пятьсот человек и кофейней. Конечно, Соломон мог обратиться за помощью к влиятельным друзьям из правительства, но беспокоить столь важных людей по такому «мелкому» вопросу, да еще и входить в конфронтацию с мэрией Москвы было слишком рискованно. Бизнесмен решил, что не стоит оно того, и плюнул. Однако спустя месяц появилась новая проблема. У принадлежавшей Соломону строительной компании отозвали лицензию на строительство. Ему предъявили якобы несоблюдение установленных норм и вынудили остановить стройку крупного промышленного объекта, заказчиком которого являлось само министерство энергетики. Стройка встала. Соломон попытался решить вопрос с лицензией, но приближающиеся новогодние праздники не давали ему такой возможности. В декабре в России уже мало кто нормально работает, тем более чиновники. 1 февраля объект нужно было уже сдавать, но стройка не закончена, а значит, штрафные санкции неизбежны. И вот, на дворе уже январь, а Соломон все никак не может ни до кого достучаться. Такое чувство, что вокруг все сговорились. И тут еще одна проблема: руководство принадлежащего Раппопорту алюминиевого завода договорилось с клиентом – они делают на свою продукцию крупную скидку, а заказчик платит НДС. Клиент – судостроительная компания – просто не мог не заплатить этот проклятый НДС. Так что тут явно кто-то из правительства объявил охоту на Раппопорта. Ну что ж… Надо для начала выяснить, кто этот таинственный кто-то.

Соломон встал из кресла, пригладил седые волосы, зачесанные набок, и набрал по сотовому нужный номер. После двух гудков послышался женский голос:

– Приемная Лапусова!

– Девушка, добрый день! – вежливо поздоровался Раппопорт.

– Здравствуйте! – ответила секретарша. – Чем могу быть полезна?

– Скажите шефу, что звонит Соломон Раппопорт. Срочное дело у меня. Спросите, когда он сможет меня принять.

– Одну секундочку! – В трубке заиграла музыка, девушка, очевидно, по другой линии соединялась с начальником. Спустя минуту Соломон вновь услышал ее голос: – Александр Николаевич ждет вас через час!

– Отлично! – радостно воскликнул мужчина. – Спасибо! – Не за что. Вам пропуск на автомобиль заказать?

– Конечно. У меня «бентли», номер сто один!

– Все сделаю. Ждем вас в приемной на Большой Дмитровке!

– До встречи!

Соломон, улыбаясь, отключил телефон. Он уже понимал, что предстоит война, поэтому решил начать подготовку к обороне. Благо у него был такой хороший друг, как Александр Николаевич Лапусов. Несколько лет назад Раппопорту посчастливилось познакомиться с этим человеком на выставке в Париже. Лапусов являлся сенатором от Республики Карелия и владел большим пакетом акций различных компаний в разных отраслях бизнеса. Но главное, он был теневым политиком с колоссальными связями в правительстве. По слухам, какой-то близкий друг Лапусова был на короткой ноге аж с самим президентом. А в России все прекрасно знали, что у руля нынче стоят именно друзья президента, и правит всем бизнесом самой большой страны мира именно эта компания старых знакомых. В тот день еврейское чутье подсказало Соломону, что этот человек ему точно пригодится. Тем более что Лапусов сам легко шел на контакт, и они быстро «подружились». Раппопорт дарил на все праздники Лапусову подарки, приглашал на различные мероприятия, всегда помогал, чем мог. Лапусов отвечал ему тем же, правда, в меньшем объеме, так как считал себя намного выше еврея-бизнесмена. Тем не менее Александр Николаевич несколько раз уверял своего нового друга: мол, у Соломона в России все будет хорошо, и если что вдруг случится, то он, Лапусов, решит любую проблему. И вот такой день настал. Спустя сорок минут Раппопорт уже заходил в приемную сенатора. Одна из двух секретарш, приветливо улыбнувшись и узнав фамилию гостя, проводила его в переговорную.

От чая и кофе Соломон отказался, попросив стакан простой воды. Еще через десять минут дверь открылась, и в переговорную уверенным шагом вошел сам Лапусов, одетый в строгий дорогой костюм с галстуком, как и положено чиновнику высокого ранга.

– Соломон, друг мой! Что у тебя приключилось? – Улыбнулся мужчина и картинно распахнул объятия.

– Здравствуй, Саша. Сейчас все расскажу, – ответил Соломон, также всем своим видом изображая радость от встречи.

Обнявшись, мужчины сели рядом за длинным столом. Лапусов, лысеющий, коренастый мужичок с зелеными глазами и тонкими губами, был немного старше Соломона. Он сцепил пальцы, положив руки на стол, и бросил быстрый взгляд на наручные часы:

– Я весь принадлежу тебе примерно двадцать минут. Потом, извини, надо бежать.

– Мне хватит, – ответил Раппопорт и принялся рассказывать о своих проблемах с самого начала.

Лапусов внимательно слушал. Когда рассказ закончился, сенатор почесал подбородок и задумчиво произнес:

– Да… дорогой друг, ситуация непростая…

– Я-то справлюсь, Саш. Просто я не знаю, с кем справляться. Но больше всего боюсь того, что у меня попросту хотят отжать весь бизнес! И ты понимаешь, о ком я…

– Я понял, понял, что ты имеешь в виду, – перебил друга Лапусов и повел глазами, давая понять, что в переговорной может быть прослушка, а потому имена называть не стоит. – Но ты ошибаешься, поверь мне. Во-первых, они сначала предупреждают, во-вторых, работают иначе, а в-третьих, я бы знал!

Соломон пожал плечами, явно давая понять, что больше версий у него нет. Он полагал, что это могут быть только люди из правительства, но Лапусов разуверил его в этом.

– Ты не переживай, Соломон, – придя мысленно к какому-то решению, заявил сенатор. – Я в обиду тебя не дам. Сейчас главное сохранить то, что есть. На сей счет кое-какие мысли у меня уже есть. Дай мне несколько дней. Мы с тобой встретимся вечерком… послезавтра, например. И все решим. Идет?

– Да, конечно. Спасибо, Саша!

– Перестань. Все хорошо. – Лапусов встал и шутливо спросил: – Я только не пойму, вот ты, старый богатый еврей! Ну неужели у тебя, кроме маленького заводика и строительной фирмы, больше ни черта?

– Недвижимость есть, и все. – Развел руками Раппопорт.

– Никогда бы не подумал! – удивился уже серьезно сенатор. – У тебя одних картин столько, что ты, по-моему, можешь «Газпром» купить!

– Это и есть все мое состояние, Саша. Зачем мне другой бизнес? Денег на роскошную жизнь и так хватает. А картины никогда не упадут в цене, будут только расти.

– Может, ты и прав, – задумчиво протянул Лапусов. – Как ни крути, мудро… Ладно, я побежал. Созвонимся послезавтра.

– Хорошо, дорогой. Пока!

Глава 2

Темно-синий «бентли» заезжал в один из элитных поселков Барвихи. Поселок этот находился уже за Московской кольцевой дорогой и относился к Одинцовскому району; в народе данное место, как и другие близлежащие поселения, прозвали «Рублевка». Жили тут состоятельные представители московской элиты. Вот только Соломон Раппопорт, без сомнений принадлежавший именно к этой социальной группе, сидел сейчас на заднем сиденье своего роскошного автомобиля и задумчиво смотрел в окно, ничего вокруг не замечая. Не видел он ни ухоженных поселков, ни красивых домов, видневшихся из-за огромных заборов, ни даже Еврейского центра и синагоги, открывшихся недавно в поселке Жуковка. Мужчина был полностью погружен в свои мысли, а всю эту роскошь и красоту он и так видел каждый день, выезжая из дома и возвращаясь назад.

– Соломон Маркович, я сегодня больше не нужен? – спросил водитель Миша, вырвав шефа из задумчивости своим вопросом.

– Да… нет, наверное… – растерянно пробормотал Раппопорт и, собравшись с мыслями, через мгновение продолжил: – Нет, точно нет, Миша. Меня оставь дома, а сам езжай к семье.

– Я могу немного задержаться, вдруг вам что-то понадобится, – предложил водитель.

– Не понадобится, – заверил его Соломон. – Я дома отдохну. А завтра часам к двенадцати приезжай, не раньше! Мне нужно спокойно собраться с мыслями…

– Как скажете, Соломон Маркович, – согласно кивнул Миша.

Для Раппопорта этот тридцатишестилетний парень был не просто водителем. Высокий, спортивного телосложения боксер Михаил Нестеров уже четырнадцать лет верой и правдой служил своему шефу. За эти годы он ни раз доказал свою преданность Соломону, и это его качество не осталось без внимания. Раппопорт щедро платил водителю, на день рождения и в Новый год стабильно давал премии в размере еще одного оклада. Помимо этого, семь лет назад, когда Миша женился, Раппопорт подарил ему трехкомнатную квартиру в Одинцово. Конечно же, парень был несказанно рад такому подарку, и его благодарность только увеличила уважение к работодателю. Соломон же ценил это и относился к Мише как к родному. Кроме водителя, у Соломона было еще два человека, которые служили ему верой и правдой уже много лет. Муж с женой, Мирзо и Наргиз, приехавшие в Москву еще в 90-е, на протяжении последних двадцати лет работали на Раппопорта, двенадцать из которых прожили конкретно в этом самом доме. Им обоим было уже за шестьдесят. Мирзо – спокойный и тихий маленький мужичок, выполнявший любую работу, от уборки снега до починки дверных замков. Он мог сделать даже то, что порой было не по силе и троим молодым мужчинам, главное, чтобы в деле не требовалось применять интеллект, потому что с ним у Мирзо были большие проблемы. А вот его жена, Наргиз, была не так глупа, как могла показаться вначале. Женщина выполняла всю работу по дому. Сейчас, правда, она в основном занималась уборкой и вела все домашнее хозяйство. На стирку и глажку вещи еженедельно забирал курьер из прачечной. Еду по необходимости привозили из ресторана неподалеку, а потому она лишь иногда готовила завтраки и легкие закуски. Но самое главное, за что Наргиз был благодарен Соломон, так это за воспитание его сына, Давида. В августе парню исполнилось двадцать лет. Жена Соломона умерла давно, еще при родах. Давид никогда не знал матери, но неизменно ездил с отцом на ее могилу. Правда, эта история была покрыта мраком, отец и сын практически никогда не обсуждали детали давней трагедии. Соломон не любил говорить об этом, тем более с сыном, которого любил больше всех на белом свете. Да и не было больше у богатого мужчины близких родственников. Поначалу воспитанием ребенка занималась бабушка Хая, мама Соломона, живущая в Одессе. Но в 2002 году старушка умерла, и отец забрал свое чадо в Москву, где растить мальчика помогла Наргиз. К тому времени Раппопорт уже был достаточно состоятельным человеком, и с Давидом занималась куча репетиторов. У ребенка с детства была страсть к музыке, и к семнадцати годам он уже виртуозно играл на скрипке. Тем не менее музыка оставалась для него просто хобби. Учиться же отец отправил своего наследника в МГИМО. Соломон с большим трепетом и нежностью обращался с сыном, понимая, что мальчик обделен материнской лаской.

Машина подъехала к массивным стальным воротам, Миша нажал на пульте кнопку, и створки медленно поползли в стороны. Двор был небольшой, как и сам дом. Заасфальтированная дорога длиной около ста метров тянулась до противоположного конца обнесенного трехметровым каменным забором участка и заканчивалась небольшой крытой стоянкой на шесть автомобилей. Там стояли большой черный джип «Лексус LX 470», серая «Шкода Октавиа» и карамельного цвета «Порш Панамера». Слева от дороги стоял кирпичный двухэтажный дом с двумя французскими балкончиками. Выглядело строение очень изящно. Несмотря на то что дом занимал целых четыреста квадратных метров, громоздким он не выглядел. Соломон вышел из автомобиля и улыбнулся, взглянув на «порш» Давида – сын был дома. Миша тем временем попрощался и сел в свою «шкоду», прогревая ее, перед тем как уехать.

Спустя полчаса Раппопорт сидел в кресле в своем кабинете на втором этаже и наслаждался пением скрипки – Давид в соседней комнате играл музыку из кинофильма «Список Шиндлера».

Звуки печальной мелодии проникали в самое сердце Соломона, разрывая его на мелкие кусочки. Он думал о том, к чему может привести нынешняя ситуация. В России всегда было опасно иметь много денег – в любой момент можно было стать жертвой какого-то жадного до денег чиновника, который не погнушается отобрать все до последней копейки. И это в лучшем случае! А могут еще и в тюрьму посадить, ведь сфабриковать дело ничего не стоит. А если честно, то и повод придумывать не нужно. Соломон вспомнил своего брата Леню, которого убили в 1995 году. Начало всему бизнесу было положено благодаря брату, а теперь… Холодок пробежал по спине мужчины, едва он представил, что его могут сделать нищим и упечь в тюрьму. За себя Соломон не боялся, но что будет с Давидом? Не дай бог, парень останется один! Для отца такая ошибка непростительна.

Тем временем скрипка окончила свою печальную песню, спустя минуту открылась дверь в кабинет, и на пороге появился высокий стройный парень с русыми волнистыми волосами, печальными голубыми глазами и доброй улыбкой. Лицо его излучало доброту. Сразу было видно, что перед вами действительно порядочный человек с ранимой душой и открытым сердцем. От отца Давид унаследовал лишь длинный нос с горбинкой и походку.

– Папа, привет! – радостно улыбнулся Давид и быстро подошел к отцу.

– Здравствуй, родной! – Соломон поднялся из кресла и крепко обнял сына. – Как дела? Как учеба?

– Все хорошо, пап! Ждал тебя, хотел кое-что спросить!

– Да шейфеле1, все что угодно, – ласково ответил Соломон и снова устроился в кресле, приглашая сына сесть напротив.

– В общем… – Давид сел на стул и, неловко поерзав, наконец-то решился: – Пап, в июле… я понимаю, что рано еще, но все же… есть скрипач один. Очень хороший! Дэвид Гаррет его зовут!

– И? – Соломон постарался приободрить сына, видя, что парень отчаянно стесняется. – Говори. Что ты тянешь, сынок?

– Одним словом, я хочу поехать на его концерт. В июле.

– Так сейчас январь, дорогой мой, – засмеялся отец.

– Да, конечно, – кивнул Давид. – Но билеты заранее купить надо… и… там виза нужна.

Соломон удивленно вскинул брови:

– Какая виза? Что, концерт не в России?

– Нет. Он в Риме. А у меня шенген заканчивается в марте…

Соломон мгновение молча смотрел сыну в глаза, потом по-отечески добро улыбнулся и сказал:

– Родной мой, так в чем проблема? Шенген тебе продлит секретарша, с деньгами проблем нет. Если тебе не хватит того, что тебе на карточку зачисляется, я тебе еще дам. Так в чем же дело?

Давид улыбнулся:

– Папа, проблем нет. Спасибо тебе большое! Деньги у меня есть, мне хватает с лихвой. Просто я должен был спросить у тебя разрешения.

От этих слов у Соломона к горлу подступил ком. Как же сильно он любил сына! И какой его Давид воспитанный и хороший парень.

– Родной мой, – наконец сказал Раппопорт, – ты у меня самый лучший сын на свете! Я прошу тебя только об одном, будь аккуратней. Никуда не лезь. С кем ты поедешь?

– Ну… – Давид немного растерялся, что не ускользнуло от опытного глаза отца. – Магидович Андрей точно со мной поедет… еще из музыкалки ребята…

– Ангелина едет? – с подозрением прервал сына Соломон.

Давид опустил взгляд и честно ответил:

– Да. Скорей всего, она поедет с нами.

Мужчина был рад, что сын не скрывает от него правду. Давиду эта самая Ангелина нравилась. Соломон давно понял, что сын встречается с ней. Он, конечно, не запрещал этого, но предупредил, что жениться не позволит. Правда, Давид пока вступать в брак и не собирался, хотя Ангелину любил, похоже, всем сердцем. Парень старался как можно реже упоминать о ней в разговорах с отцом. Причина родительского запрета была банальна: девушка была украинкой, а не еврейкой. Соломон видел ее однажды: красивая, неглупая, порядочная, видно, что тоже влюблена в Давида. Но с национальностью ее Раппопорт смириться не мог. Поэтому мужчина дал сыну строгий наказ: встречаться, гулять, любить, только не жениться!

– Ну хорошо, – неожиданно улыбнулся отец. – Значит, тебе будет только лучше!

Давид мгновенно повеселел, вскочил со стула и обнял отца: – Спасибо большое, папа!

Соломон в ответ похлопал сына по плечу:

– Наслаждайся жизнью, родной. Только очень прошу, будь аккуратнее.

– Конечно, папа! Не переживай!

И Давид выскочил из кабинета. Соломон же, глядя вслед сыну, подумал, какой же все-таки Давид еще ребенок. А ведь ему уже двадцать лет! Хотя, может, оно и к лучшему. У парня счастливая, беззаботная жизнь. Конечно, есть свои сложности, ведь он, в конце концов, рос без матери. Но тем не менее… Соломон вспомнил себя в двадцать лет. Он был намного взрослее. Тут же на память пришел любимый брат Леня. Тот в двадцать лет уже был известен на весь район Молдаванки в Одессе! Конечно, таких, как Леня, наверное, больше никогда не будет…

Это был великий человек! Его брат! Он был всем для Соломона! К глазам невольно подступили слезы. Хорошо, рядом никого нет… Мужчина еще долго сидел, задумчиво глядя на дверь, в которую вышел его сын. Человек, ради которого он сегодня живет и ради которого, если будет нужно, он завтра будет готов умереть.

Глава 3

В день встречи с Лапусовым Соломон уже более-менее собрался с мыслями и пришел к выводу, что все не так уж и плохо. В конце концов, нет доказательств того, что на его бизнес положили глаз власти. Может быть, это просто совпадение? Печальное стечение обстоятельств? Так сказать, черная полоса! Возможно, все именно так.

Думая обо всем этом, Соломон Маркович приехал в издательство принадлежащего ему журнала «Российская жизнь», в редакции которого появлялся нечасто. Главным редактором последние пять лет здесь работала молодая девушка, Кристина Шафонская, которая, заняв должность, за несколько лет сумела увеличить доход почти втрое и вывела журнал на самый верх рейтингов, причем с огромным отрывом от конкурентов. Кристина создала интернет-издание, новостные приложения для смартфонов, ввела множество полезных новшеств. Соломон был рад, что не ошибся в девушке, назначив ее, молодую и неопытную, но умную и хваткую, на столь ответственную должность в возрасте двадцати трех лет. Правда, должность эту он ей пожаловал ради своего друга Тимура, который в данный момент сидел в тюрьме. У них с Кристиной был роман, и как-то в ресторане, заступившись за свою девушку, Тимур ударил ножом зятя министра внутренних дел… Страшная была история.

Пройдя мимо сидящих перед компьютерами сотрудников, Соломон открыл без стука дверь в кабинет и смело зашел внутрь. Кристина, сидевшая за столом и изучавшая какие-то бумаги, подняла голову и мгновенно вскочила, увидев мужчину.

– Соломон Маркович, – радостно воскликнула она, – какими судьбами?

Кристина была симпатичной стройной шатенкой с умными черными глазами, ровным, красивым носом и ослепительной улыбкой, от которой на щечках ее появлялись очаровательные ямочки. Она была одета очень опрятно и строго по-деловому: черная прямая юбка, такого же цвета пиджак и молочного цвета блуза.

– Здравствуй, дорогая, – приветливо улыбнулся Соломон и учтиво поцеловал девушке руку. Затем сел на стул напротив кресла директора и продолжил: – Сначала расскажи, как ты поживаешь?

– Да нормально вроде все, спасибо, – скромно ответила Кристина, присев на край своего кресла.

– Что от Тимура слышно?

– Так вы не знаете? Тимур должен в ближайшее время выйти на свободу, – улыбнулась девушка. – Вопрос двух недель.

– Прекрасно! – воскликнул Соломон. – Я и правда не знал… Совсем дела замучили, о таком важном деле забыл!

– Да я и сама замоталась, – продолжала улыбаться Кристина. – Пять лет пролетели… за работой даже и не заметила как!

– Ну ты смотри, как вернется твой любимый, работу не забрасывай, – шутливо погрозил пальцем девушке Соломон.

– Да нет, что вы! Вы же знаете, работа – моя жизнь.

– Знаю, знаю! – успокоил Соломон Кристину. – Ладно, Тимура мы встретим как полагается. Держи меня в курсе, когда точно он приедет. Теперь по делу… – Он серьезно посмотрел на девушку, которая приготовилась выслушать вопрос владельца журнала. – Мне нужно, чтобы ты своим журналистам дала кое-какое задание. Они ведь у тебя лучше любых сыщиков, так ведь?

– Конечно, – согласно кивнула девушка. – Вы только скажите, что и про кого надо узнать. Я сейчас даже у хакеров информацию покупаю. Все что угодно узнаем!

– Прекрасно, – довольно произнес Соломон. – В общем, запоминай. Есть в Хабаровске судостроительный завод. Кто владелец, легко узнать в Интернете. Мне нужно, чтобы у тебя было максимум информации на владельцев завода и тех, кто стоит за ними! Там могут быть очень высокопоставленные люди. На них нужен компромат. Причем компромат убойный. Прям вся грязь! Воровство, отмыв денег, гулянки с проститутками, связи с экстремистами – все что угодно! Такой компромат, чтобы можно было за один раз их потопить.

Кристина быстро делала ручкой какие-то пометки в блокноте.

– Больше удар на управленцев номинальных или теневых владельцев? На всех, – твердо распорядился Соломон. – Возможно, придется топить всех. Собирай информацию, статья должна быть готова к публикации в любой момент. Денег не жалеть.

– Поняла, – кивнула Кристина. – Все сделаем в лучшем виде!

– Как соберете информацию, дашь мне знать. Главное, ничего не публикуй, пока я команду не дам.

– Да, конечно!

– Все, дорогая моя. – Соломон встал со стула. – Я поехал.

– Даже кофе не выпьете? – удивилась Кристина.

– Увы, времени совсем нет. Жду вестей от тебя.

– Договорились.

Раппопорт вышел на улицу, где его в машине ждал Миша. День был солнечный и ясный, а температура около минус пяти градусов – прекрасная погода для московской зимы. Соломон сделал глубокий вдох и взглянул на чистое небо. Жизнь все-таки прекрасна. И, глядя на голубое небо и солнечные лучи, играющие на белоснежном снегу, мужчина думал о том, насколько же ничтожны люди, столь сильно зависящие от денег. Вся наша жизнь завязана на достижении материальных благ! А ведь есть вещи намного важней…

Взглянув на часы, Соломон решил заехать вначале в офис, а потом уже направиться к Лапусову.

В восемь вечера Раппопорт уже сидел в кресле напротив своего друга-сенатора. Между ними стоял небольшой стеклянный столик, на котором поблескивал горячий чай, налитый в дорогие фарфоровые чашки, в небольшой вазочке соблазнительно маячила горка конфет. Дом Лапусова был огромным и роскошным. У мужчины не было жены, но имелись дочь, зять и трехлетняя внучка. Все они жили тут же, и Соломон сегодня попал на семейный ужин. Позже Александр Николаевич предложил другу выпить чай и поговорить в гостиной.

Устроившись в кресле, сенатор начал разговор:

– Соломон, я не буду скрывать, ситуация у тебя не из лучших.

– Я знаю, Саш, – ухмыльнулся Раппопорт. – Иначе к тебе не пришел бы. Ты узнал что-то?

Лапусов поджал губы, затем, вздохнув, произнес:

– Да не то чтобы прям все узнал… но ясно как день, тебя душат. И делает это кто-то, кто нацелился именно на тебя. Скорей всего, у него к тебе какие-то личные счеты. Кто это может быть? Ты думал об этом?

– Да я голову уже сломал себе! – Развел руками Соломон. – Понятия не имею. Ведь я ни с кем не ругаюсь, почти ни с кем не дружу… Кому я нужен?

– Видать, кому-то да нужен… Но я ищу. Дал задание всем своим людям. Но шансов, увы, мало. Легче тебе самому вычислить врага.

– Я стараюсь, но пока тщетно.

– Теперь предложу тебе план обороны, – решительно заявил сенатор. Соломон кивнул в ответ, и Лапусов продолжил: – С налоговой судиться смысла нет – проиграешь. Теперь судостроительный завод… Тот, что не закрыл НДС. Уверен, что его руководство сделало это по распоряжению сверху, с ними бодаться тоже не стоит. За ними стоит министерство обороны! Ресурсов потратишь больше, чем потом выиграешь, хотя это и маловероятно!

– Выходит, меня загнали в угол? – спросил Соломон.

Лапусов поднял руки вверх, призывая собеседника подождать, и продолжил:

– Выход я вижу такой: надо заплатить НДС, это даст время решить вопрос и выяснить, кто за всем этим стоит. Плюс это выбьет врага из колеи! Ведь наверняка для разработки данной схемы он потратил много сил и ресурсов. Тут и деньги, и личные просьбы, и взятки… А мы пошатнем его положение.

– Да, согласен, – улавливая идею, ответил Раппопорт. – Однако есть одно «но». У меня нет семи миллиардов! Не просто нет, их сейчас найти практически невозможно.

– И именно для этого, Соломон, у тебя есть я, – улыбнулся Александр Николаевич. – У моего зятя есть банк, как ты знаешь, он тебе даст кредит, и вуаля!

Соломон удивленно вскинул брови. Имея острый, проницательный ум и будучи очень недоверчивым человеком, он почуял сразу, что Лапусов что-то недоговаривает. Есть еще какие-то идеи у сенатора, это точно. И идеи эти могут быть направлены только на личную выгоду, значит, что-то ему нужно. Долго не думая, Соломон прямо задал вопрос:

– Саша, скажи как есть, что еще ты хочешь предложить? Какой еще план в твоей голове? Я ведь не мальчик наивный. Я понимаю, мы все бизнесмены, и семь миллиардов ради дружбы никто не даст. Я бы, например, не дал, честно признаюсь.

– Почему? – удивился внезапно Лапусов.

– Потому что меня могут обанкротить, и деньги к твоему зятю не вернутся! Говорю как есть, – твердо ответил Раппопорт. – И теперь скажи мне прямо – чего ты хочешь за помощь? Какова цена вопроса?

Сенатор пристально смотрел прямо в глаза Соломону. Но умный и проницательный взгляд бизнесмена оказался сильней. Раппопорт говорил правду, а потому чувствовал в это мгновение за собой силу. Он ни на секунду не сомневался в том, что сказал, и теперь, глядя в глаза Лапусову, как будто бросал тому вызов. Взгляд старого еврея был красноречивей любых слов, и сенатор сдался, отвел глаза и, с сожалением вздохнув, произнес:

– Эх, Соломон Маркович, конечно… мне даже как-то неудобно говорить тебе об этом… но я признаюсь начистоту. Надеюсь, ты поймешь.

– Так сразу и надо было говорить! – дружелюбно воскликнул Раппопорт, который уже прекрасно знал, что сейчас скажет его друг. Вопрос был только, в какой форме он это преподнесет.

– Буду честен, я думал так… Мне неудобно говорить об этом… мы друзья, у тебя проблемы… а тут большие деньги… Поэтому вариант я просчитывал такой: в случае, если ты не выплатишь сумму кредита, банк заберет себе часть акций твоего завода… – Лапусов развел руками и добавил: – Ты пойми, я ведь поручусь за тебя! И банк даст тебе деньги под мое честное слово! Но в случае провала…

– Я понял! – коротко произнес Соломон и замолчал.

Сенатор тоже молчал. Он взял кружку и сделал несколько глотков чая. Раппопорт в этот момент думал. Точнее, делал вид, что думает. На самом же деле он понял, что хочет Лапусов, как только тот предложил ему деньги. И в принципе сенатор был прав! Он ему не брат, не отец… просто один из множества друзей. И то едва ли их отношения можно назвать сердечной дружбой. В таком возрасте, как у них, тем более в кругах политиков и бизнесменов, друзей вообще не бывает. Друзья могут быть либо у бандитов, либо у молодых ребят. Да и то, как Лапусов сейчас преподнес свое предложение, Соломону понравилось. Было видно, что сенатор искренне хочет помочь. И ясно как день, что этот завод и вся эта волокита с кредитом и банком успешному и богатому политику не нужны. А банку не нужна тем более. Но, тем не менее, ради него Лапусов идет на такой шаг.

– Как ты собираешься все это оформить? – спросил Соломон.

– Я уже говорил с Костей, он сказал, что вариант тут один – ввести в состав учредителей его человека.

Костя был зятем Лапусова. Парень лет тридцати пяти, типичный представитель нынешнего поколения бизнесменов. Образованный, неглупый, из хорошей, можно даже сказать, богатой семьи. Раппопорт знал, что Костя – человек порядочный, насколько вообще порядочным может быть банкир.

– Я тебе скажу так, Саша, – решительно начал бизнесмен, – во-первых, ты абсолютно прав! И я тебе безмерно благодарен за помощь. Это деньги, и немалые, тебе нужны гарантии. Во-вторых, естественно, иного залога за такую сумму и быть не может. Только я предлагаю следующее. Я ввожу в состав учредителей только Костю и никого другого. Мы посчитаем рыночную стоимость предприятия, и он официально купит у меня долю! В конце концов, он банкир и может инвестировать деньги банка!

– Это уж точно, – улыбнулся сенатор.

– А что касается обратного выкупа, я думаю, об этом мы договоримся между собой. Верно?

– Конечно, дорогой. Неужели ты думаешь, что в случае возврата денег он не отпишет тебе долю назад? – удивился Лапусов.

– Не думаю, естественно! – засмеялся Соломон. – На черта ему завод с таким геморроем? Он на этих деньгах в банке заработает в десять раз больше!

Мужчины рассмеялись. Сенатор встал из кресла и дружелюбно протянул руку другу:

– Значит, по рукам, Соломон?

– По рукам, Саша! – Раппопорт тоже встал и пожал руку собеседнику. – Спасибо тебе за помощь!

– Да пока еще я тебе и не помог толком. Надо искать самую главную голову, чтоб отрубить ее. Думай, кто копает под тебя.

– Буду думать, – вздохнул Соломон.

Они договорились о встрече с Костей на следующей неделе, и Соломон уехал домой.

Ночью мужчина толком не спал. Его мучали мысли, главной из которых была «Кто?». Кто может копать под него? Что за враг? За ночь Соломон перебрал всех, кого возможно, но ни один из этих людей не подходил на роль подозреваемого. Кто хотел бы круто наехать на Соломона, не имел таких возможностей. А кто обладал подобной силой, тому сам старый еврей был неинтересен. Лапусов, конечно, помог неплохо. Стоит отметить, что человек он порядочный и благородный, раз пошел на такой шаг.

Под утро Соломон наконец-то уснул. Открыл глаза он уже около одиннадцати часов дня. Голова болела жутко. Надев халат и сунув ноги в тапочки, мужчина спустился на первый этаж, зашел на кухню и включил чайник. Пока вода не закипела, Соломон решил пойти в ванную. Давид уже уехал на учебу, Наргиз с мужем жили в пристройке и обычно утром в дом не заходили, чтобы не разбудить хозяев. Выпив зеленый чай и перекусив бутербродом с сыром, Соломон вышел в холл. Там находилась небольшая комнатка, где, сидя на диване и смотря телевизор, ждал своего шефа Миша.

– Миша! – крикнул Соломон.

– Я здесь. Доброе утро, – ответил водитель, мгновенно выскочив из комнатки.

– Поехали, – скомандовал Раппопорт.

– Бегу! Куда поедем? – Миша быстро одевался, чтобы выйти во двор и подогнать машину ко входу.

– Сейчас узнаю, – ответил шеф, достав телефон и набирая номер. – Алло, Анюта привет, – заговорил Соломон в трубку.

– Здравствуйте, Соломон Маркович! – На другом конце провода зазвучал нежный женский голос.

– Моя дорогая, когда к тебе приехать можно?

– Соломон Маркович… можно в пять… либо… если только… через двадцать минут у меня уходит клиент и окно как раз.

– Отлично! Жди меня, я буду максимум через полчаса!

– Все, договорились. Я жду.

Сев в машину, Раппопорт скомандовал:

– К Ане едем, на «Юго-Западную». Как раз минут за двадцать доедем.

– Должны, конечно, – улыбнулся Миша.

Соломон устало откинулся на сиденье – голова болела непереносимо. К Ане, очаровательной девушке лет двадцати пяти, он неизменно ездил раз в неделю. Несколько лет назад бизнесмен случайно попал к ней в салон красоты на Парке Культуры. Милая девушка ловко брила клиентов опасной бритвой, а таких умелиц в Москве было мало. Особенно тех, кто брил хорошо. Соломону очень понравился подход девушки к делу. Она помыла ему голову, сделала массаж, пилинг, окантовку и укладку. Работала она всегда с улыбкой, весело болтая о чем-то незначительном. Разговор с ней никогда не напрягал. Спустя два года Соломон проинвестировал салон красоты в большом элитном жилом комплексе на «Юго-Западной», который частично принадлежал ему. Бразды правления в салоне он отдал Ане с условием, что его она все равно будет обслуживать, как и раньше. Девушка была счастлива и помимо управления салоном продолжала сама же работать в нем парикмахером.

– Анечка, здравствуй, дорогая, – поздоровался Соломон, заходя в красиво обставленное помещение, пол в котором был выложен самым настоящим мрамором.

– Здравствуйте, Соломон Маркович! – Мило улыбнувшись, быстро подошла к важному клиенту Аня.

Это была брюнетка небольшого роста, ладная и стройная, с выразительными карими глазами и веселой улыбкой. От Ани всегда веяло радостью и хорошим настроением, что сейчас так было необходимо Раппопорту.

– У меня так болит голова, Анечка, – пожаловался мужчина. – Спасет только твой массаж.

– Сейчас все сделаем, – заверила девушка, усаживая клиента в кресло. – Вам принести чай или кофе?

– Ничего не надо, спасибо.

Соломон практически улегся в парикмахерское кресло, оборудованное раковиной, на край которой положил раскалывающуюся от боли голову. Аня открыла кран и начала аккуратно мыть волосы ароматным шампунем, делая легкие массажные движения.

– Чем же вы так обеспокоены, Соломон Маркович? – весело спросила девушка. – Кто посмел обидеть нашего благороднейшего босса?

– Ну ты прям мне льстишь, – усмехнулся Соломон. – Если бы я был благороднейший из боссов, вряд ли бы сейчас оказался в такой ситуации… Наверное, все-таки кому-то я досадил…

– Что-то случилось, Соломон Маркович? – теперь уже испуганно спросила Аня. – Вы никогда таких вещей не говорили раньше!

– Да ладно… не обращай внимания, – вздохнул Соломон.

Он знал, что Аня действительно всей душой переживает за него, а девушка она порядочная и лишнего никогда не скажет и не спросит. Но сейчас мужчина находился в каком-то трансе. Его мысли зашли в тупик. Он не знал, где искать обидчика. И, сам того не желая, он заговорил, словно какие-то высшие силы заставили его открыть рот:

– Кто-то хочет отобрать у меня мое имущество! То, за что мой брат, можно сказать, жизнь положил! Какой-то подлец, который не выходит из тени, а подло прячется по углам и копает под меня.

Соломон никогда не был доверчивым человеком, напротив, он слыл очень осмотрительным в разговорах. Но сейчас его просто прорвало, и он сам не понимал, почему вдруг взял и все выложил парикмахерше.

Аня молчала, продолжая делать массаж, уже перейдя с шампуня на ополаскиватель. Наконец девушка задумчиво произнесла:

– Ох, Соломон Маркович, иногда и не знаешь, кто тебе роет яму… Думаешь, что враг строит козни, а это друг оказывается! Думаешь, девушка гадости делает, а это парень… Думаешь, новый друг подличает, а это старый… Ну, я знаю, что вы человек умный, и все равно ваша доброта…

Соломон уже не слышал ее. Пазл наконец-то сложился, а в голове все звучали и звучали слова Ани: «Думаешь, девушка гадости делает, а это парень… Думаешь, новый друг подличает, а это старый…» Перед мысленным взором Соломона медленно появилось лицо. Без сомнений! Как он раньше не догадался? Да все просто, он искал мужчину. А ведь это может быть женщина. Он искал среди врагов из настоящего. Но ведь были у него разные дела и в старые времена… Сомнений быть не может! Это она! Он вычислил своего врага. Это Зива…

Часть 2

Горевший в Одессе огромный костерСветил на большую дорогу.По этой дороге шагал один вор,Но путь этот вел лишь к острогу.Играл он с властями, как тореадор,И шел на поклон только к Богу.

Глава 4

Семья Раппопорт была типичной еврейской, жившей в Одессе в районе Молдаванка, на улице Богдана Хмельницкого. Это были те самые исторические для любого одессита кварталы, где когда-то обитал Мишка Япончик со своей бандой налетчиков. Но Раппопорты были далеки от этого. Марк Абрамович, отец семейства, фронтовик, человек умный и осторожный, работал в школе завучем и учителем алгебры. Сразу после окончания войны он женился. Его жена, Хая Зеленская, тоже являлась коренной одесситкой и трудилась поварихой в Городской клинической больнице № 1.

Все было в шаговой доступности от их дома. 103-я школа, где работал Марк Абрамович, находилась на улице Буденного, в пяти минутах ходьбы. А место работы Хаи располагалось еще ближе. Будучи коренными одесситами, родители Соломона чаще называли свою улицу по-старому – Госпитальная. Именно так она называлась до 1954 года, и именно из-за этой самой ГКБ № 1, которая раньше носила название «Еврейская больница», так как была построена на деньги богатых евреев меценатов.

Марк и Хая жили хорошо и дружно, у них было два сына. Старший, Леня, родился в 1947 году, спустя год после свадьбы. И лишь по прошествии десяти лет на свет появился Соломон. Два сына – для любого отца это счастье. Так и Марк Абрамович радовался. Ему к моменту рождения младшего сына уже было около пятидесяти лет, а тут такой подарок. Жила семья в типичном одесском общем дворе, каких полно на Молдаванке. Соседей было много, и типично по-одесски разных национальностей. Пять квартир занимали евреи, четыре – украинцы, два брата болгарина обретались сразу в двух квартирах, была еще одна семья греков, две квартиры достались молдаванам, а в одной крошечной комнатушке жил одинокий старый армянин Самвел. Когда-то до революции в таких домах жили только евреи. Но с приходом советской власти все изменилось. Идеи социализма убивали религию и национальное самосознание людей, пропагандировалось лишь преклонение перед Лениным и партией. Но одесскую самобытность убить было невозможно. Жители бедных общих дворов, обитатели небольших квартирок существовали как одна большая семья. И даже когда в 1973 году у Марка Абрамовича появилась возможность переехать в новый район, где давали квартиры ветеранам войны, он уперся рогом и отказался.

– Марик, не расчесывай мне нервы! Мы должны-таки переехать в новую хату! – кричала Хая на мужа, уговаривая его.

Но Марк Абрамович был тверд в своих решениях и спокойно отвечал жене:

– Никуда я отсюда не уйду! Мой отец жил тут, дед жил тут и был раввином! А теперь ты хочешь, чтоб я ушел?

– Ты подумай о детях! – не унималась жена. – Леня, если женится, куда пойдет?

– Ты хочешь, чтоб мой сын жил ин тохес ин веинкле?!2

– Это мы там живем! – парировала Хая. – Молдаванка уже еле дышит! Одни крысы да тараканы!

Марк Абрамович так же спокойно продолжал стоять на своем:

– Молдаванка – наш дом! И мы никуда не уйдем отсюда! Пусть разквецанный3, но наш!

Хая еще долго продолжала причитать и возмущаться, но смысла не было. Решение мужа осталось непоколебимо. А дом, точней квартира их, действительно был уже старый и обветшалый. Жилище семейства Раппопортов находилось в правой части П-образной двухэтажной постройки, на втором этаже. По периметру всего дома проходил общий сквозной балкон, через который можно было заглянуть к соседям в окно. Как правило, во всех квартирах на балкон выходила кухня, и стоило только кому-то из соседей начать готовить что-то праздничное, как аромат распространялся по всем помещениям. Через дворик от одной стороны до противоположной ровными линиями были протянуты веревки для сушки белья. Кроме кухни у Раппопортов в квартире было две маленькие комнатушки и санузел. Вся квартира была не больше сорока квадратных метров, но жизнь в таком дворе была настолько веселой и привычной, что уходить отсюда никто не хотел. В теплые дни пятничными и субботними вечерами весь дом собирался во дворе, накрывали большой стол и как одна семья садились ужинать. Потом играли в лото, кто-то болтал, старый Самвел учил детей играть в нарды. Все жители были небогатыми, рабочими людьми, но из-за этого, казалось, никто не переживал. Самый зажиточный в доме был Фима Крамер. Он работал ювелиром в магазине на Дерибасовской, устранял мелкие поломки на изделиях. Но основной доход Фима получал со спекуляции драгоценностями. Его сын, Гриня, был двоечник и не хотел учиться в школе. Фима и не заставлял его, и мальчик с детства помогал отцу, познавая азы ювелирного искусства. Гриша дружил с Соломоном, ребята были почти ровесниками. Правда, общего у мальчиков было немного. Соломон учился хорошо и слыл прилежным и послушным ребенком. Больше он, конечно, дружил с другим соседом, болгарином Георгием. Ребята учились в одном классе и были просто не разлей вода.

А вот старший брат Соломона, Леня, был полной его противоположностью. Он родился самым настоящим бунтарем, не признававшим ничьей власти и вечно отстаивавшим справедливость. А еще Леня был щедрым и благородным парнем, а потому любили его все. Несмотря на то что парень бросил школу еще в седьмом классе и вечно попадал в какие-то неприятные истории, у него всегда водились деньги, и он был одет как сын министра, а не школьного учителя. Тогда его все считали обычным франтом, не понимая, что ему нужно выглядеть богато для «работы». Леня многих людей вводил, если можно так выразиться, в заблуждение. Но своих близких он любил всем сердцем. Не было ни одного человека из соседей, кому хоть один раз чем угодно, но Леня не помог. Кому-то одалживал деньги, у кого-то украли кошелек на Привозе, а он нашел и вернул, другим просто дал мудрый не по годам совет. Но больше всех Леню любил его младший брат. Для Соломона с детства он был настоящим кумиром. Мальчик подражал брату во всем, и для него не было чего-то такого, в чем Леня мог быть не прав. В свою очередь старший брат просто обожал Соломона, вот только любовь его проявлялась немного иначе. Для Лени брат был воплощением нежности, беззащитности и ума. Он видел, как сильно Соломон стремится к знаниям, и мечтал, что его брат выучится и станет большим человеком.

В 1975 году Леня все-таки угодил в тюрьму. Для всей Молдаванки это была настоящая трагедия. Вместе со своим закадычным другом из соседнего двора, Яшей Амзелем, Леня за разбой загремел на семь лет в колонию. Срок был немалый, смягчающих обстоятельств не нашлось. Оказалось, что парни ночью решили обчистить двух иностранцев в районе Аркадии. На их беду, рядом проезжал милицейский патруль, и молодых разбойников взяли тепленькими. Соломон тогда закончил школу, но, несмотря на взрослый уже возраст, не мог сдержать слез. Ночами он рыдал, думая о том, как сейчас несладко приходится его брату, которого отправили в Коми АССР.

Пока Леня отбывал срок, Соломон поступил в Одесский государственный университет им. Мечникова на экономический факультет. Он работал над собой и, стараясь стать образованным человеком, практически не использовал одесский уличный жаргон, говоря по-русски чисто, без акцента. Жизнь шла своим чередом, парень вырос и из студента превратился в дипломированного специалиста. Но бизнеса как такового в Советском Союзе просто не было. В стране существовала только спекуляция, которая преследовалась законом. Соломон это прекрасно понимал и, еще будучи студентом, наладил отношения с моряками, которые привозили из-за границы пластинки групп «Битлз», «Бони Эм», «Пинк Флойд» и других популярных исполнителей. Покупая этот контрабандный в то время товар, Соломон продавал его фарцовщикам из Москвы и Ленинграда, туристам из России… Да вообще всем желающим. Накидывал он обычно двести процентов, но если клиентом был перекупщик, то делал скидку.

В городе большинство карманников, орудовавших на Приморской, знали, что Соломон – брат Лени Ворона. Кличку эту Леня получил благодаря фамилии, которая с немецкого «рабе» означала «ворон». На Молдаванке же обреталось много евреев, а идиш был схож с немецким. Многие взрослые говорили, что у Раппопортов даже есть свой герб с изображением ворона и что к этой фамилии принадлежит немало ученых, раввинов, да и просто людей интеллигентных. Теперь же все поменялось. Соломон Раппопорт продавал контрабандно ввезенные пластинки, а его брат Леня сидел в тюрьме за разбой.

Марк Абрамович не дождался возвращения сына. Он умер от инсульта, разбившего его прямо на уроке в школе в 1981 году. Хая горевала по мужу сильно. Она любила его всем сердцем, несмотря на то что постоянно ворчала.

Жизнь на Молдаванке меж тем шла своим чередом. Гриша Крамер работал у отца, уже практически полностью взяв все в свои руки. Яша Амзель, подельник Лени, вернулся с зоны в январе 1982-го. Теперь его из-за охрипшего навсегда голоса называли Яша Сиплый. Отбывая срок на Колыме, он с сокамерниками раздобыл где-то самогон. Яша первый решил испробовать напиток и залпом глотнул полстакана. Оказалось, что это не самогон вовсе, а чистый спирт. Смельчак обжег себе горло, и голос после этого сел. Оказавшись на воле, Яша в первый же день навестил Раппопортов. Всегда веселый и жизнерадостный, лупоглазый, кудрявый, щупленький брюнет маленького роста, с большим носом, Яша остался таким же весельчаком и юмористом, каким и был прежде. Годы тюрьмы не сильно его изменили. На самом деле Яше повезло. Он попал сначала на зону, а спустя два года его перевели на вольное поселение за хорошее поведение.

Тогда Соломон спросил:

– А Леня как сидит?

Улыбки Яши после этого вопроса как ни бывало. Хорошо еще, что парни в тот момент сидели во дворе на скамейке вдвоем. Соломону сразу стало ясно, что брату тяжело приходится.

Яша не стал уходить от ответа и сказал:

– Моня, брательник твой сидит в Устимлаге4. Там несладко. Плюс… – Он запнулся. Сердце у Соломона сжалось, когда он представил себе, как брат сидит в темнице. – Плюс… – продолжил Яша, – он полное отрицалово! Нам малявы5приходили постоянно. Ленька же вечно на строгаче… из бура6 не вылезает. Жестко ему там…

Соломону стало не по себе от этих слов. Парень жил лишь надеждой рано или поздно увидеть брата. Писал Леня редко, от силы раз в год. И письма эти больше походили на записки, состоящие буквально из нескольких фраз, по типу «У меня все хорошо» и «Осталось немного, я скоро вернусь».

За эти годы Соломон сильно изменился. Он стал высоким, симпатичным парнем, с волнистыми волосами и умным взглядом черных глаз. Хая, взглянув порой на сына, плакала и говорила, что «ее Моня стал копия похож на Леню». Теперь же оставалось совсем немного, и время шло все медленней и медленней.

Глава 5

В середине мая 1982 года Соломон пришел домой около десяти вечера. Зайдя в квартиру, он сразу увидел на пороге незнакомые мужские ботинки. Очень грязные и дешевые, какие носят рабочие. Не поняв, чья это обувь, парень шагнул на кухню. И только он вошел, как увидел его – своего брата. Сияющая мать сидела за столом, напротив нее ел заливную рыбу Леня, что-то эмоционально рассказывающий. Он сидел спиной к Соломону и не видел, как пришел брат, но, заметив взгляд матери, устремившийся к входу, Леня бросил еду и, вскочив со стула, развернулся. На Соломона смотрел уже совсем взрослый мужчина, худой, изрядно поседевший и постаревший, одетый в дешевые рабочие штаны и белую майку. От прежнего Лени остались только гордая осанка да горящие черные глаза, в которых чувствовались властность и огромная сила. Его счастливая, гордая улыбка не была лишена, однако, надменности и наглости. В Лене сразу чувствовался лидер, привыкший отдавать приказы и не подчинявшийся никому. Радости братьев не было предела. Ничего не говоря, они крепко обнялись. Младший брат что есть силы сжимал старшего и не хотел отпускать. Леня же, довольно улыбаясь, все приговаривал:

– Ну, Моня, ты и вымахал! Дядька целый стал!

Соломон молчал. Наконец-то вернулся его брат! Его кумир! Его идол!

Наевшись, Леня поблагодарил мать и предложил Соломону выйти на воздух, прогуляться. Время было уже одиннадцать часов вечера, и большая часть жильцов либо спали, либо отдыхали в своих квартирах. Братья вышли во двор, сели на скамейку. Леня достал из кармана пачку папирос «Беломорканал», дунув в одну, и закурил. Выпустив дым, он спросил:

– Ну шо тут, Моня? Какие дела были, пока меня не было?

– Да я тебе так сразу не расскажу… – Улыбался Соломон. – Столько лет… Я отучился… вот теперь… – Он замолчал, не зная, как объяснить брату, чем теперь занимается.

Леня пристально посмотрел ему прямо в глаза:

– Ботай, не менжуйся!7 Надеюсь, ты все по понятиям делаешь?

– Я пластинки продаю! – выдохнул Соломон. – Импортные… у матросов покупаю и… продаю. Вот так!

Леня засмеялся:

– Братишка, да ты никак фарцовщиком стал?

– Ну… у нас в стране это так называется, – кивнул Соломон.

– Ладно! И то нормально! – Леня снисходительно потрепал брата по голове, а потом, резко посерьезнев, сказал: – У меня есть малява до смотрящего за городом! Завтра до него пойду. Потом тебе хорошую работу найду. Законную и чистую. Ты ж не зря учился! Будешь гешефтмахером!8

– Да уж… – Опустил голову Соломон, счастливый оттого, что рядом опять есть старший брат, такой сильный, влиятельный и уважаемый всеми. – Сейчас смысла нет где-то работать! Я с нескольких пластинок зарабатываю больше, чем любой завмаг или товаровед в магазине… – начал было он делиться своими мыслями, осторожно прощупывая почву.

– Ну хорошо, а какие у тебя идеи? – Ухмыльнулся Леня. – Ты мне маяк кинь, а я шо-нибудь придумаю!

– Идея такова. Фарцовщики покупают у матросов варенки… это джинсы модные, импортные. Так вот, я примерно подсчитал: смысла покупать за бешеные деньги привозной товар нет. Намного выгодней шить джинсы тут, варить их, нашивки модных фирм лепить… «Монтана» там, «Левис» всякие… не важно… продавать! Себестоимость выйдет в разы ниже.

Леня внимательно выслушал брата и удивленно спросил:

– А шо так покупают их? Эти варенки?

– Еще как! – с жаром воскликнул Соломон. – Особенно маскали!

– Так а шо ты это раньше не заварганил?

– Есть проблема одна… У нас на Молдаванке много где в подвалах есть подпольные цеха. А есть и такие, где ханку9продают, а еще водку, морфий, анашу… На Осипенко что угодно можно сейчас купить!

– Это цыгане там так барыжат? – хмыкнул Леня.

– Да, брат! Там сейчас притон на притоне! И не ровен час, всю эту подпольную корпорацию накроют менты! А я со своими джинсами не хочу под шумок залететь.

Леня улыбнулся. Ему нравилось, что брат так вырос, причем не просто вырос, а стал еще и смотреть на два шага вперед.

– Сейчас смотрящий за городом Флинт, – стал рассуждать Леня. – За него много говорят по лагерям. Он марвихер10 законный. Очень уважаемый парень. При понятиях. Как он допускает такое?

– Он не допускает, – ответил Соломон. – Флинт против наркотиков. Но к цыганам не лезет. Они ментам платят! Блатные не лезут. Но как только начальник милиции придет другой, цыган всех пересажают!

– Н-да… – задумчиво протянул Леня. – Поменялось тут все, я смотрю.

– Да, брат, еще как! – согласился Соломон.

– Слушай, Моня, скажи мне… – с интересом спросил Леня, – а как Зива поживает? Ты ее видел?

Соломон никогда не любил Зиву Гольдштейн, подругу Лени с улицы Орджоникидзе. Ее мать была аферисткой и в свое время сидела в тюрьме за мошенничество, а отец – карманник и наркоман, который вообще из тюрьмы не вылезал. Выйдет на месяц-два и обратно.

– Видел ее на Привозе… месяц назад… ничего. Ходит, что-то делает… людей разводит.

– Уверен? – спросил с интересом Леня.

Соломон в ответ лишь ухмыльнулся:

– Мы как-то с Георгием зашли в шашлычную на углу Чичерина… ну, так вот… она там с каким-то фраером сидела богатым, поила его. Так пока мы кушали, она его накачала, он и вырубился, а она с его деньгами убежала!

Леня громко расхохотался и закинул ногу на ногу:

– Вот Зива! Так же шлифует фраерам уши!11

– Ну да, так и есть.

Только сейчас Соломон увидел на босых ногах брата наколки. На лодыжке с внешней стороны – голова котенка с бабочкой на шее. Никогда раньше не видел он таких рисунков, да еще и на ногах. Не удержавшись, Соломон спросил:

– А что это, Леня? Что значит кот?

Брат глянул на ногу и ухмыльнулся:

– Тебе это интересно?

– Ну так… конечно! Что касается тебя, мне все интересно.

Леня улыбнулся:

– Понимаешь… я принадлежу к определенной масти! Воровской масти! И котята – это… – Он сделал паузу, а затем продолжил: – Когда этап заходит в душ, блатные и воры сразу смотрят на ноги, чтоб знать, кто тут свой.

– А что это у тебя наколки на левой ноге с обеих сторон, а на правой только снаружи?

– Это, брат, уже изворотливые урки придумали, чтоб обмануть всякое мразье. Но тебе это ни к чему. Главное, ты знаешь, кто твой брат! – подвел итог Леня. – Короче, завтра я поботаю со смотрящим за городом и с хеврой на бану12 подумаем, как лучше тебе помочь организовать свое дело.

– Спасибо, брат! – обрадовался Леня.

Братья крепко обнялись и, посидев еще немного, пошли домой.

На следующий день Леня уже договаривался с Флинтом о новом деле. Смотрящий за городом был примерно ровесником Лени, правильным и щепетильным. Кличку Флинт он получил из-за того, что, будучи еще двадцатилетним юнцом, обокрал ювелирный магазин «Остров Сокровищ» и был пойман. Так он получил свой первый срок вместе с прозвищем.

На второй день после возвращения Леня не появился дома. Но по городу уже разнесся слух, что Леня Ворон в Одессе. Днем он мелькал то в порту, то у оперного театра, то на Привозе. А уже вечером Леня, одетый в дорогой серый костюм-тройку и новенькие лаковые туфли, гордой походкой заходил в ресторан гостиницы «Красная». Ворон презрительно окидывал взглядом окружающих, а завсегдатаи ресторана украдкой кидали взгляды на него и его спутницу. Ей же была не кто иная, как та самая Зива, жгучая брюнетка с большими зелеными глазами, которые горели, как у кошки в ночи. На ней было черное вечернее платье из гипюра, которое вызывающе обтягивало все прелести девицы. Зива давно уже привыкла, что мужчины смотрят на нее, обладательницу шикарной фигуры и красивого лица, голодными щенячьими глазами. Она пользовалась свой красотой, морочила представителям сильного пола голову и, получив желаемое, оставляла воздыхателя с носом. Зива была очень хитра и артистична. Быть аферисткой – вот ее настоящее призвание. Но с Леней ситуация сложилась совсем иная. Ворон всегда был впереди Зивы, просчитывавшей свои действия на три шага вперед. Свои первые большие дела девушка и провернула именно под руководством Лени. Зива была на пять лет младше Ворона, с котором познакомилась еще в детстве. Она признала силу его ума и полностью подчинилась ему. Ворон был единственным человеком, которого Зива уважала, боялась и, не признаваясь себе в этом, любила. И вот он появился – спустя семь лет!

Одесские блатные выделили Лене подъемные деньги, чтобы он мог привести себя в порядок. Зива же помогла возлюбленному найти у знакомой спекулянтки импортный костюм и туфли. Теперь, держа Леню под руку, она чувствовала себя как за каменной стеной. Город принял Ворона уже как авторитетного блатного, отсидевшего полностью свой срок, как и положено уважаемому вору.

Спустя две недели недалеко от 103-й школы на улице Буденного, в одном из подвалов, Соломон открыл цех по производству «импортных вареных джинсов». Флинт объявил всему городу, что «Моня Раппопорт под защитой!» Леня же объяснил брату, что никто его не тронет и платить «налог» на услуги не нужно. Просто иногда, после заключения хороших сделок, будет нелишним «уделить внимание друзьям» и отправить небольшую сумму блатным в виде подарка.

Соломон договорился с моряками, и через месяц склад в его цеху был забит необходимым джинсовым материалом, привезенным из-за границы и стоящим там копейки. Из этого материала шили джинсы, на которые потом в одном из подпольных цехов Молдаванки нашивали логотипы импортных фирм, вроде Mantana, Levi’s, Rifle. Мастерская Мони Раппопорта была единственной в Одессе, где делали товар такого качества. Хозяева цеха приняли предложение Соломона и теперь не продавали нашивки никому, кроме него. Он же забирал у цеховиков все нашивки, какие только они могли предложить, даже если производству такое количество бирок не требовалось. Зато больше никто не мог купить «фирменную» нашивку и налепить ее на обычные советские джинсы, сваренные на кухне в ведре.

Первая партия джинсов разлетелась как горячие пирожки. Заработок был внушительным, но скрупулезный и дальновидный Соломон не терял голову, а спрятал деньги на черный день. Он так решил с самого начала: первую выручку спрячет в тайник. Продав вторую партию московским фарцовщикам, парень принес заработанное старшему брату. Леня гордо улыбался, глядя на брата, а потом, потрепав его по щеке, сказал:

– Зачем мне этот гембель13, Моня? Ты умница! С тебя выйдет толк. А башли отдай матери, мне не нужно.

Сумма была внушительная. По тем временам на вырученные деньги можно было купить автомобиль. Но Соломон понимал, это заработок временный, рано или поздно тема с варенками перестанет приносить такой доход. Поэтому расчетливый парень стал копить капитал, интересуясь настоящими, легальными делами. Но, к сожалению, в Советском Союзе бизнес был пока под запретом.

Глава 6

Шел 1985-й год. Весной во главе государства встал Горбачев. Народ в СССР жил по-прежнему бедно, но надежды на светлое будущее не угасали. Одесситы же вообще всегда ко всему относились с юмором, а потому частенько высмеивали свою примитивную жизнь. Преступность по всей стране росла. На одесской Молдаванке еще со времен революции обретались преступники всех мастей: налетчики и карманники, аферисты и проститутки, грабители и воры… Они никуда не делись, только адаптировались к новым временам. Так, на родине подпольных цехов появились первые рэкетиры. Предлагая коммерсантам свою защиту, дюжие ребята вымогали у них долю от доходов в нелегальной коммерческой деятельности, называя это «крышей». Главным в городе считался по-прежнему Флинт, но появились и более мелкие лидеры, пытающиеся отжать кусок пожирней. Это привело к бесконечным разборкам и даже локальным войнам.