Смертницы - Тесс Герритсен - E-Book

Смертницы E-Book

Tess Gerritsen

0,0

Beschreibung

Патологоанатом Майра Айлз обнаруживает, что в морге по ошибке оказалась живая женщина — Алена. Каким образом она оказалась при смерти, кто она — не известно ничего, кроме имени. Ее удается реанимировать, но, очнувшись, она захватывает заложников в больнице. В их числе — и детектив Джейн Риццоли, которая вот-вот должна стать матерью. Как спасти заложников? Почему молодая женщина взялась за оружие? Кто ей помогает, зачем? Множество вопросов должны разрешить полицейские и агенты ФБР, но расследованию неожиданно начинают оказывать сопротивление могущественные силовые структуры…

Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:

Android
iOS
von Legimi
zertifizierten E-Readern
Kindle™-E-Readern
(für ausgewählte Pakete)

Seitenzahl: 428

Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:

Android
iOS
Bewertungen
0,0
0
0
0
0
0
Mehr Informationen
Mehr Informationen
Legimi prüft nicht, ob Rezensionen von Nutzern stammen, die den betreffenden Titel tatsächlich gekauft oder gelesen/gehört haben. Wir entfernen aber gefälschte Rezensionen.



Содержание

Смертницы
Выходные сведения
Посвящение
Благодарности
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38

TessGerritsen

VANISH

Copyright © 2005 by Tess Gerritsen

All rights reserved

Перевод с английскогоИрины Литвиновой

Серийное оформление Вадима Пожидаева

Оформление обложки Сергея Шикина иЕкатерины Платоновой

ГерритсенТ.

Смертницы: роман / Тесс Герритсен ; пер. с англ.И. Литвиновой. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2016. (Звезды ми­рового детектива).

ISBN978-5-389-12178-2

16+

Патологоанатом Майра Айлз обнаруживает, что в морге по ошибке оказалась живая женщина — Алена. Каким образом она оказалась при смерти, кто она — не известно ничего, кроме имени. Ее удается реанимировать, но, очнувшись, она захватывает заложников в больнице. В их числе — и детектив Джейн Риццоли, которая вот-вот должна стать матерью.

Как спасти заложников? Почему молодая женщина взялась за оружие? Кто ей помогает, зачем?

Множество вопросов должны разрешить полицейские и агенты ФБР,но расследованию неожиданно начинают оказывать сопротивление могущественные силовые структуры…

©И. Литвинова,перевод, 2016

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2016 Издательство АЗБУКА®

И снова Джекобу

Благодарности

Глубокая благодарность моей путеводной звезде и литератур­ному агенту Мег Рули, а также Джейн Берки и Дону Клири из Агентства Джейн Ротрозен, Линде Марроу и Джине Сент­релло из издательства «Баллантайн букс» и Селине Уокер из издательства «Трансуорлд». Всем вам я обязана тем, что роман появился на свет.

1

Меня зовут Мила, а вот моя история.

Этот рассказ можно было бы начать с чего угодно. Скажем, с поселка Кривичи Мядельского района, что на берегу реки Сервечь, где я выросла. Можно начать с того дня, когда умерла моя мама, мне тогда было восемь. Или с того, как в двена­дцать лет я потеряла отца: он погиб под колесами соседского грузовика. Но пожалуй, я начну свой рассказ вот с чего — с мексиканской пустыни, куда меня занесло из далекой роднойБелоруссии. Здесь я потеряла невинность. И здесь умерли мои мечты.

Безоблачный ноябрьский день, большие черные птицы кру­жат высоко в небе. Такого голубого неба я еще никогда не видела. Мы едем в белом фургоне с двумя мужчинами, которые не знают моего настоящего имени, и, похоже, их это совершен­но не смущает. Они просто гогочут и называют меня Рыжей Соней. Почему-то они именно так окрестили меня, впервые увидев в аэропорту Мехико. Аня говорит, что это из-за моих волос. «Рыжая Соня» — есть такой фильм, но я его не видела, а Аня видела. Она шепотом объясняет мне, что фильм этот про красивую женщину-воительницу, которая разит мечом своих врагов. Теперь мне кажется, что мужчины придумали это про­звище в насмешку, потому что я вовсе не красавица; и уж тем более не воительница. Мне всего семнадцать, и я страшно напугана — ведь я не знаю, что будет дальше.

Мы держимся за руки, Аня и я, а фургон везет нас и еще пять девчонок по бесплодной пустыне. «Туристическая поезд­ка по Мексике» — вот что обещала та женщина в Минске, но мы понимали истинный смысл ее слов: спасение. Счастливыйслучай.

— Вы летите самолетом до Мехико, — объясняла женщина-организатор, — в аэропорту вас встретят и помогут перебраться через границу, где для вас откроется новая жизнь. Че­го здесь хорошего? Ни нормальной работы для девушек, ни жилья, ни достойных мужчин. У вас нет родителей, которые могли бы поддержать вас. А вы, Мила, — обратилась она ко мне, — вы так хорошо говорите по-английски. В Америке выприспособитесь только так. — Она щелкнула пальцами. — Сме­лее! Не упускайте свой шанс. Работодатели оплатят вам дорогу, чего ж вам еще надо?

«Только не этого», — думаю я, с тоской вглядываясь в бесконечные пески за окном. Аня крепче прижимается ко мне, остальные девчонки тоже сидят тихо. Каждая из нас задает себе вопрос: «Что я наделала?»

Все утро мы провели в дороге. Двое мужчин, сидящих впереди, не разговаривают с нами, но тот, что на пассажирском сиденье, постоянно оборачивается и оглядывает нас. Его глаза все время ищут Аню, и мне не нравится, как он пялится на нее. Аня этого не замечает, потому что дремлет у меня на плече. Мышка — так мы звали ее в школе, потому что она очень стеснительная. Вспыхивает от одного лишь взгляда мальчиш­ки. Мы с ней ровесницы, но, глядя на личико спящей Ани, я ви­жу ребенка. И думаю: мне не следовало брать ее с собой. Нуж­но было уговорить ее остаться в Кривичах.

Наконец фургон сворачивает с автострады на грунтовую дорогу. Остальные девчонки бодрствуют, уставившись в окна на бурые холмы, по склонам которых, словно старые кости, разбросаны валуны. У нас в поселке уже выпал первый снег,а здесь, в этом бесснежном краю, только пыль, голубое небо дасухой колючий кустарник. Мы останавливаемся, и мужчины оборачиваются к нам.

— Пора выходить, — говорит водитель по-русски. — Дальше пешком. Иначе границу не перейти.

Они отодвигают дверь фургона, и мы выходим одна за дру­гой, семь девчонок, потягиваясь и разминая затекшие после долгой дороги мышцы. Несмотря на яркое солнце, здесь прохладно, гораздо холоднее, чем я думала. Аня тоже дрожит; ее ладонь скользнула в мою.

— Сюда, — командует водитель и увлекает нас в сторону от грунтовой дороги, на тропинку, бегущую вверх по холму.

Мы пробираемся через валуны и колючие кустарники, которые впиваются нам в ноги. Аня в открытых сандалиях, и ейприходится часто останавливаться, вытряхивая острые камеш­ки. Мы все изнываем от жажды, но проводники разрешают намсделать только одну остановку, чтобы попить воды. После чего мы вновь карабкаемся вверх по каменистой тропе, словно неуклюжие козы. Мы достигаем вершины холма и начинаем спуск, держа курс на заросли деревьев. Только у подножия холма мы замечаем, что перед нами русло пересохшей реки. Берег усеян мусором, оставленным нашими предшественника­ми: пластиковые бутылки, грязный памперс, старый ботинокс виниловым покрытием, растрескавшимся на солнце. С веткисвисает лоскут синего брезента. Как много мечтателей прошлоэтим путем, и вот теперь еще семеро идут в Америку по ихследам. Мои страхи вдруг рассеиваются, потому что здесь, сре­ди куч мусора, мне становится ясно, что цель близка.

Мужчины указывают нам путь вперед, и мы взбираемся напротивоположный берег.

Аня тянет меня за руку.

— Мила, я больше не могу идти, — шепчет она.

— Ты должна.

— Но у меня на ноге кровь!

Я смотрю на ее израненные пальцы и кричу проводникам:

— Моя подруга поранила ногу!

— Мне плевать, — отвечает водитель. — Продолжайте идти.

— Мы не можем. Ей нужно перевязать ногу.

— Либо вы идете, либо мы оставляем вас здесь.

— Дайте ей хотя бы переобуться!

Мужчина оборачивается. Его лицо мгновенно меняется. Взглянув на него, Аня испуганно отступает назад. Остальные девочки, словно затравленные овцы, сбиваются в кучку и с за­миранием следят за тем, как он направляется ко мне.

Удар обрушивается так быстро, что я даже не успеваю среагировать. Я вдруг оказываюсь на коленях и на несколько секунд погружаюсь в кромешную тьму. Откуда-то издалека доносятся крики Ани. Потом я чувствую боль, пульсирующую в скуле. Во рту привкус крови. Я вижу, как она капает на речные камни.

— Вставай! Давай же, поднимайся. Мы и так потеряли кучу времени.

Пошатываясь, я встаю на ноги. Аня смотрит на меня широко раскрытыми от ужаса глазами.

— Мила, не спорь! — шепчет она. — Нужно делать то, что они говорят! У меня уже не болят ноги, правда. Я могу идти.

— Теперь до тебя дошло? — говорит мне мужчина. Он обо­рачивается и бросает свирепый взгляд на девчонок. — Видите, что бывает, если разозлить меня, возразить мне? А теперь пошли!

Девчонки с трудом пересекают русло пересохшей реки. Аня хватает меня за руку и тащит за собой. Я слишком слаба, чтобы сопротивляться, поэтому плетусь за ней, сглатывая кровь, не разбирая дороги.

Остается преодолеть совсем немного. Мы оказываемся на другом берегу, вновь пробираемся через заросли деревьев, и вдруг перед нами открывается грунтовая дорога.

У обочины нас ждут два фургона.

— Выстраивайтесь в шеренгу! — командует водитель. — Давайте поторапливайтесь. На вас хотят посмотреть.

Сбитые с толку его приказом, мы выстраиваемся в шеренгу — семь усталых девчонок с ноющими ногами и в пыльной одежде.

Из фургонов вылезают четверо мужчин и приветствуют нашего водителя по-английски. Они американцы. Один из них,в бейсболке, самый крупный, медленно проходится вдоль ше­ренги, оглядывая нас. Он похож на обожженного солнцем фер­мера, инспектирующего своих коров. Американец останавливается передо мной и хмурится, вглядываясь в мое лицо.

— Что с этой?

— Дерзит, — объясняет наш водитель. — Это просто синяк.

— И все равно она какая-то дохлая. Кто ее захочет?

Знает ли он, что я понимаю английский? Или ему все равно? Может, я и дохлая, думаю я, зато у тебя поросячья морда.

Его взгляд уже двинулся дальше, к другим девчонкам.

— Хорошо, — говорит он, и на его лице появляется ухмыл­ка. — Посмотрим, что там у них.

Водитель смотрит на нас.

— Раздевайтесь, — приказывает он по-русски.

Мы потрясенно глядим на него. До этого момента во мне еще теплилась надежда на то, что женщина в Минске говорила правду и в Америке нас ждет работа. Что Аня будет нянчить трех маленьких девочек, а я стану продавщицей в магази­не свадебного платья. Даже после того как водитель отобрал у нас паспорта, даже после того как мы, спотыкаясь, прошли весь этот путь, я по-прежнему верила: «Все наладится. Все еще может оказаться правдой».

Никто из нас даже не двинулся. Мы все еще не можем поверить в приказание, которое только что прозвучало.

— Вы что, не слышите меня?! — рявкает водитель. — Хоти­те выглядеть как она? — Он тычет в мое разбитое лицо, которое до сих пор ноет от удара. — Делайте, что я сказал!

Одна из девочек потрясла головой и заплакала. Это приводит его в ярость. От его пощечины девушка покачнулась, голова ее дернулась. Водитель хватает девчонку за блузку и разрывает ее. Она с криками отбивается от него. Второй удар опрокидывает ее на четвереньки. Для пущей убедительности он с силой бьет ее ботинком по ребрам.

— Ну? — Он оборачивается к остальным. — Кто хочет быть следующей?

Одна из девушек начинает судорожно расстегивать блузку. Следом за ней мы все послушно стягиваем рубашки, расстегиваем юбки и брюки. Даже Аня, стеснительная Анечка, послушно задирает топ.

— Все! — приказывает наш водитель. — Снимайте все! Чтовы копаетесь, суки? Ну ничего, скоро научитесь делать это быстро.

Он приближается к девушке, которая стоит, скрестив на груди руки. Она не сняла нижнее белье. Девушка морщится, когда он хватает ее за боди и срывает его.

Четверо американцев окружают нас, словно голодные волки, их взгляды жадно впиваются в наши тела. Аня дрожит так сильно, что слышно, как стучат ее зубы.

— Вот эту я, пожалуй, обкатаю.

Одна из девушек всхлипывает, когда ее выдергивают из ше­ренги. Мужчина даже не пытается скрыть свои намерения. Онприжимает девушку лицом к одному из фургонов, расстегива­ет ширинку и насилует ее. Она кричит.

Другие мужчины тоже делают свой выбор. Аню вдруг оттаскивают от меня. Я пытаюсь удержать ее, но водитель заламывает мне руку.

— Ты никому не нужна, — говорит он. После чего запихивает меня в фургон и запирает.

Из окна я вижу все, слышу все. Хохот мужчин, отчаянную борьбу девушек, их крики. Невыносимо смотреть на это, но и отвернуться невозможно.

— Мила! — кричит Аня. — Мила, помоги мне!

Я бросаюсь к запертой двери, отчаянно пытаюсь выбраться.Мужчина уже опрокинул ее на землю и силой раздвинул бед­ра. Она лежит, прижатая к земле, крепко зажмурившись от бо­ли. Я тоже кричу, стучу кулаками в окно, но выбраться не могу.

Когда мужчина отрывается от нее, я вижу на нем ее кровь. Он застегивает брюки и громко объявляет:

— Замечательно! Просто замечательно.

Я смотрю на Аню. Поначалу она кажется мне мертвой, потому что она не двигается. Мужчина даже не обернулся к ней,он лезет в рюкзак за бутылкой воды. Жадно глотает. Он не ви­дит, как Аня возвращается к жизни.

Внезапно она вскакивает на ноги. И бросается бежать.

Она несется через пески, а я прижимаю руки к стеклу, чтобы лучше видеть. «Беги, Аня! Беги. Беги!»

— Эй! — орет один из мужчин. — Вон та убежала.

Аня по-прежнему мчится. Она босиком, голая, и острые кам­ни наверняка врезаются в ее ступни. Но впереди лишь откры­тая пустыня, и она движется решительно.

«Не оглядывайся. Не останавливайся! Беги...»

От выстрела у меня стынет кровь в жилах.

Аня покачнулась и упала на землю. Но она не собирается сдаваться. Она пытается подняться, шатаясь, словно пьяная,делает несколько шагов, потом падает на колени. Теперь она пе­редвигается ползком, каждый сантиметр для нее — это борьба, победа. Она приподнимается, будто пытается ухватиться заруку невидимого для нас спасителя.

Раздается второй выстрел.

На этот раз Аня падает и уже больше не поднимается.

Водитель фургона затыкает пистолет за пояс и смотрит на девушек. Они плачут, съежившись и с ужасом глядя туда, где лежит тело Ани.

— Это издержки, — говорит мужчина, который насиловал Аню.

— Гнаться за ними слишком много возни, — соглашается водитель. — Можете выбирать из шести оставшихся.

Товар проверен, теперь мужчины начинают торговаться. До­говорившись, они делят нас, как стадо. По три девушки в каж­дый фургон. Я не слышу, какую цену за нас заплатили; знаютолько то, что я — товар, купленный по дешевке, довесок к ос­новной сделке.

Когда мы отъезжаем, я оглядываюсь назад, туда, где осталось тело Ани. Ее даже не потрудились похоронить; она лежит,открытая солнцу и ветрам, и голодные стервятники уже кружат над ней. Пройдет несколько недель, и от нее не останется и следа. Она исчезнет — так же, как исчезну я в этой стране, где никто не знает моего имени. В Америке.

Мы выезжаем на автостраду. Я вижу указатель: «US94».

2

За целый день Маура так и не глотнула свежего воздуха. С се­ми утра она дышала смертью и так свыклась с этим ароматом, что даже не морщилась, когда ее нож вспарывал холодную плоть, заставляя обнаженные органы источать запах разложе­ния. Офицеры полиции, присутствуя на вскрытиях, не прояв­ляли такой стойкости. Иногда Маура улавливала аромат мен­толовой мази, которой они обрабатывали носы, чтобы защититься от зловония. Некоторых не спасал даже ментол, и времяот времени кто-нибудь из присутствовавших, пошатываясь, от­ходил от секционного стола и склонялся над умывальником. Копы, в отличие от нее, не привыкли к остропахнущему и вяз­кому формалину и сернистому аромату разлагающихся тканей.

Сегодня к обычному букету запахов добавилась совершен­но неуместная сладковатая нотка: аромат кокосового масла, который источала кожа Глории Ледер, как раз сейчас лежащей на секционном столе. Пятидесятилетняя дама, разведенная, с широкими бедрами, пышной грудью и перламутрово-розовым педикюром. Контуры купальника, в котором женщину нашли мертвой у бассейна возле ее дома, подчеркивали темные линии глубокого загара. Бикини — не совсем удачный выбор для увядающего тела. «Когда я в последний раз надева­ла купальник?» — подумала Маура, и в ней вдруг шевельнулась совершенно неуместная зависть по отношению к Глории Ледер, которая в последние мгновения своей жизни наслаждалась солнечными ваннами. Август не за горами, а Маура такни разу и не выбралась ни на пляж, ни в бассейн, да что там го­ворить — даже не позагорала на лужайке во дворе своего дома.

— Ром с колой, — произнес молодой коп, стоявший у изно­жья стола. — Думаю, эта смесь была у нее в стакане. Он стоял рядом с шезлонгом.

Маура впервые видела у себя в морге офицера Бушанана. Он нервировал ее тем, что постоянно теребил свою бумажную­ маску и переминался с ноги на ногу. Мальчишка выглядел слишком молодо для полицейского. Теперь все полицейские казались ей чересчур молодыми.

— Вы сохранили содержимое ее стакана? — спросила она офицера Бушанана.

— Мм... нет, мэм. Зато понюхал. Она определенно пила ром с колой.

— В девять утра? — Маура взглянула на своего ассистента Йошиму, который стоял напротив. Он, как всегда, хранил мол­чание, но она увидела, как поползла вверх его темная бровь — красноречивый комментарий, которого только и можно было добиться от Йошимы.

— Она выпила немного, — заявил офицер Бушанан. — Ста­кан был почти полон.

— Хорошо, — сдалась Маура. — Давайте-ка посмотрим на ее спину.

Йошима помог ей перевернуть тело на бок.

— Тут на бедре татуировка, — заметила Маура. — Маленькая синяя бабочка.

— С ума сойти! — воскликнул Бушанан. — В ее-то воз­расте?!

Маура подняла взгляд:

— Вы думаете, пятьдесят уже глубокая старость, так, что ли?

— Я просто хотел сказать... ну, моей маме столько же.

«Поаккуратней, мальчик. Я всего лишь на десять лет моложе».

Она взяла нож и начала резать. Сегодня это было уже пятое вскрытие, и она работала быстро. Так совпало, что доктор Костас ушел в отпуск, а накануне ночью произошла автокатастрофа с большим количеством жертв, и уже с утра морозиль­ная комната была набита мешками с трупами. Мауре удалось частично разобраться с этим, но в течение дня в морг достави­ли еще два трупа. Им предстояло ждать до завтра. Персонал морга уже разошелся, да и Йошима то и дело поглядывал на часы, явно торопясь домой.

Она надрезала кожу, вскрыла грудную клетку и брюшную полость. Извлекла влажные внутренние органы и выложила их на препаровочный столик для иссечения. Потихоньку Глория Ледер начала раскрывать свои секреты: заплывшая жиром печень — признак злоупотребления ромом и колой. Узловатая матка с фиброзной опухолью.

Когда они вскрыли череп, наконец прояснилась причина смерти. Маура увидела ее сразу, как только мозг оказался в ее облаченных в перчатки руках.

— Субарахноидальное кровоизлияние, — констатировала она и взглянула на Бушанана. Он был заметно бледнее, чем в самом начале вскрытия. — Возможно, у этой женщины была мешковидная аневризма — слабое место в одной из артерий у основания мозга. Гипертония усугубила это состояние.

Бушанан сглотнул, уставившись на лоскут кожи, некогда обтягивавший череп Глории Ледер, а теперь отделенный от не­го и откинутый на лицо. Эта часть вскрытия, когда лицо превращалось в съежившуюся резиновую маску, обычно приводила в ужас слабонервных — многие морщились или попрос­ту отворачивались.

— То есть... вы считаете, она умерла естественной смертью? — тихо спросил он.

— Совершенно верно. Больше мы с вами здесь ничего не увидим.

Пятясь от стола, молодой человек уже начал развязывать свой халат.

— Пожалуй, мне лучше выйти на воздух...

«Мне бы тоже не мешало, — подумала Маура. — Летний вечер, пора сад поливать, а я весь день торчу в этом помещении».

Но спустя час она все еще сидела в здании бюро судмедэкс­пертизы, просматривая у себя в кабинете предметные стекла и расшифровки записанных на диктофон отчетов. Хотя она пе­реоделась, от нее по-прежнему пахло моргом, и против этого запаха были бессильны любые количества мыла и воды, потому что его хранила память. Она включила диктофон и начала записывать отчет о вскрытии Глории Ледер.

— Пятидесятилетняя белая женщина, найдена мертвой в шезлонге у бассейна возле своего дома. Женщина развитая, нор­мального телосложения, без видимых травм. Внешним осмот­ром выявлен старый хирургический шрам на животе, возможно оставшийся после удаления аппендикса. Имеется маленькая татуировка в форме бабочки на... — Она замолчала, мысленно представляя себе татуировку. На каком она была бедре — на левом или на правом?

«Господи, я так устала, — подумала она. — Не могу вспо­мнить». Такая пустяковая деталь никоим образом не влияла на выводы, но Маура терпеть не могла неточностей в работе.

Она встала из-за стола и прошла по пустынному коридору к лестнице. Ее шаги гулко застучали по бетонным ступеням. Войдя в секционный зал, она включила свет и увидела, что Йошима, как всегда, оставил помещение в безукоризненном порядке — тщательно протертые, блистающие чистотой столы и свежевымытый пол. Она прошла к морозильной камере и открыла тяжелую дверь. Из-за нее вырвались клубы холодного воздуха. Она сделала глубокий вдох, словно собираясь нырнуть в сточную воду, и вошла внутрь.

Восемь тележек были заняты; большую часть трупов в ско­ром времени заберут похоронные агентства. Она медленно дви­галась вдоль ряда, проверяя таблички с именами, пока не нашла труп Глории Ледер. Она расстегнула мешок, просунула ру­ки под ягодицы и перевалила тело на бок, чтобы рассмотреть татуировку.

Бабочка была на левом бедре.

Она застегнула мешок и уже собиралась закрыть за собой дверь, когда вдруг застыла на месте. Обернувшись, она устремила взгляд в морозильную камеру.

«Я что-то слышала или мне показалось?»

Включился вентилятор, нагоняя своими лопастями холодный воздух. Да, в нем все дело, подумала она. Это вентилятор.Или компрессор холодильника. Или вода журчит в трубах. По­ра домой. Она так устала, что ей уже мерещится всякое.

И она вновь собралась закрыть дверь.

И вновь застыла. Обернувшись, уставилась на каталки с мешками. Теперь ее сердце так колотилось, что она слышала только этот стук.

«Там что-то шевелится. Я уверена».

Она расстегнула первый мешок и увидела труп мужчиныс зашитой грудной клеткой. Уже исследованный, подумала она.Определенно мертвый.

«Откуда? Откуда исходил шум?»

Она раскрыла следующий мешок и увидела изуродованноелицо, проломленный череп. Мертвый.

Трясущимися руками она расстегнула третий мешок. Плас­тиковые половинки разъехались, и Маура увидела бледное ли­цо молодой женщины с черными волосами и синюшными губами. Расстегнув молнию до конца, она обнажила мокруюблуз­ку — материя прилипла к белому телу, кожа блестела кап­лями ледяной воды. Распахнув блузку, она увидела полные груди и тонкую талию. Тело было нетронутым, к нему еще неприкасался скальпель патологоанатома. Пальцы рук и ног бы­ли фио­летовыми, предплечья покрыты голубым мраморным узором.

Маура прижала пальцы к шее женщины и почувствовала, как холодна ее кожа. Нагнулась к самым губам, ожидая почувствовать слабое дыхание, ощутить едва заметное движениевоздуха на своей щеке.

Труп открыл глаза.

Маура вздрогнула и отпрянула. Столкнулась с тележкой, стоявшей позади, и чуть не упала, когда та откатилась от нее.Обретя равновесие, она увидела, что глаза женщины по-преж­нему открыты, но взгляд не сфокусирован. Синие губы двигались, складывая беззвучные слова.

«Вывези ее из холодильника! Согрей ее!»

Маура толкнула тележку вперед, но безуспешно: в панике она забыла разблокировать колеса. Она нагнулась, высвободила рычаг и снова толкнула тележку. На этот раз она покатилась, с грохотом перемещаясь из морозильной камеры в более теплую приемную морга.

Веки женщины снова сомкнулись. Наклонившись к ней, Маура не уловила никаких признаков дыхания. «О господи! Я не могу потерять тебя теперь!»

Она ничего не знала об этой женщине — ни имени, ни ис­тории болезни. Незнакомка могла оказаться носителем целой кучи вирусов, но Маура все равно накрыла своими губами ее рот, едва не задохнувшись от привкуса холодной плоти. Три­жды глубоко вдохнув и выдохнув, она прижала пальцы к шее, нащупывая каротидный пульс.

«Может, это моя выдумка? Может, я просто ощущаю пульсацию в своих пальцах?»

Она схватила трубку телефона, установленного на стене, и набрала 911.

— Оператор службы спасения.

— Это доктор Айлз из бюро судмедэкспертизы. Мне срочно нужна карета «скорой помощи». Здесь женщина с останов­кой дыхания...

— Простите, вы сказали, бюро судмедэкспертизы?

— Да! Я нахожусь в задней части здания, со стороны приемного отделения. Это на Олбани-стрит, прямо напротив медицинского центра!

— Высылаю «скорую».

Маура повесила трубку. И вновь, преодолев отвращение, на­крыла губами рот женщины. Еще три резких выдоха, и пальцы снова нащупали сонную артерию.

Пульс. Она определенно чувствовала пульс!

Вдруг Маура услышала хрип, кашель. Женщина задышала,в горле заклокотала слизь.

«Не уходи. Дыши, милая. Дыши!»

Громкая сирена возвестила о прибытии «скорой». Она рас­пахнула задние двери и сощурилась от полыхающих огней ма­шины, которая парковалась во дворе у погрузочной площадки. Из фургона выпрыгнули двое медиков с чемоданчиками.

— Она здесь! — крикнула Маура.

— Все еще не дышит?

— Нет, уже дышит. И я чувствую пульс.

Мужчины вбежали в помещение и замерли, уставившись на каталку с телом.

— Господи, — пробормотал один из них, — это что, мешок для трупа?

— Я нашла ее в холодильной камере, — объяснила Маура. — У нее уже, наверное, гипотермия.

— О боже! Такое только в страшном сне приснится!

В ход пошли кислородная маска и капельница. Тело женщины облепили датчики ЭКГ. По экрану монитора неспешно поползла синусоида сердечного ритма, похожая на след карандаша ленивого карикатуриста. У женщины билось сердце, она дышала, но при этом выглядела мертвой.

— А что с ней случилось? Как она сюда попала? — поинтересовался врач, перетягивая жгутом безвольную руку.

— Мне ничего не известно о ней, — ответила Маура. — Я пришла сюда проверить другой труп и услышала, как она шевелится.

— Мм... у вас часто такое бывает?

— Первый раз в моей практике, — сказала она, про себя понадеявшись, что этот первый раз окажется и последним.

— Долго она пролежала в холодильнике?

Маура посмотрела на табличку с информацией о доставке трупов и обнаружила, что неизвестную привезли в морг около полудня. «Восемь часов назад. Восемь часов в застегнутом мешке. Что, если бы она попала ко мне на стол? Что, если бы я начала резать ее грудь?» Маура пошарила в лотке входящей документации и отыскала конверт с бумагами незнакомки.

— Ее привезли спасатели из Уэймаута, — произнесла она. — Якобы она утонула...

— Эй, милая! — Не успел врач вставить иглу в вену, как пациентка вернулась к жизни, резко дернувшись на каталке. Игла выскочила, и из проколотой вены засочилась кровь.

— Черт, потерял вену. Помоги мне придержать ее!

— Похоже, девчонка сейчас встанет и пойдет домой.

— Она и впрямь сопротивляется. Я не могу подключить капельницу.

— Тогда давай переложим ее на носилки и увезем.

— Куда вы собираетесь ее везти? — спросила Маура.

— Да вон, напротив. В реанимацию. Если у вас есть какие-либо бумаги, им понадобится копия.

Она кивнула:

— Встретимся там.

Длинная очередь пациентов выстроилась у окошка регистратуры, и медсестра приемного покоя упорно не замечала попыток Мауры поймать ее взгляд. В эту беспокойную ночь только сломанная нога или обильное кровотечение помогли бы прорваться без очереди, но Маура, игнорируя возмущенные взгляды других пациентов, все-таки протиснулась к окошку. И постучала в стекло.

— В порядке очереди, — отрезала медсестра.

— Я доктор Айлз. Привезла документы на пациентку. Они понадобятся врачу.

— Что за пациентка?

— Женщина, которую только что доставили из дома напротив.

— Вы имеете в виду ту даму из морга?

Маура замолчала, внезапно осознав, что пациенты, стоявшие в очереди, слышат каждое слово.

— Да, — только и произнесла она.

— Тогда проходите. Они хотят поговорить с вами. У них там неприятности.

Замок с пищанием открылся, Маура толкнула дверь и вошла в лечебное отделение. Она сразу поняла, что имела в видумедсестра, говоря о проблемах. Незнакомку еще не переместилив палату, она так и лежала в коридоре, правда теперь накрытая термоодеялом. Два врача скорой помощи и медсестра отчаянно пытались усмирить ее.

— Подтяни ремень!

— Черт... она опять вырвала руку...

— Оставь ты в покое кислородную маску! Она ей больше не нужна.

— Смотри за капельницей! Там сейчас игла выскочит!

Маура бросилась к каталке и схватила запястье пациент­ки, помешав ей вытащить внутривенный катетер. Длинные чер­ные волосы хлестнули Мауру по лицу, когда женщина попыталась высвободиться. Всего двадцать минут назад незнакомка была синюшным трупом в пластиковом мешке. Сейчас врачи с трудом сдерживали ее возрождающуюся жизненную силу.

— Держите! Держите ее руку!

Из горла женщины вырвался звук, подобный стону раненого животного. Потом она запрокинула голову и издала дикий вопль. «Человек не может так кричать, — в ужасе подумала Маура. — Господи, кого я вернула к жизни?»

— Послушайте меня. Слушайте же! — скомандовала Маура. Она обхватила голову женщины руками и посмотрела в ис­каженное паникой лицо. — Я не дам вас в обиду. Обещаю. Вы должны позволить нам помочь.

Голос Мауры успокоил женщину, и она замерла. Голубые глаза в упор смотрели на доктора Айлз, и расширенные зрачки казались огромными черными лужами.

Одна из медсестер принялась затягивать смирительный ре­мень на запястье женщины.

«Нет, — подумала Маура. — Не надо этого делать».

Почувствовав прикосновение ремня, пациентка тут же отдернула руку, словно ошпаренная. Удар высвобожденной руки пришелся прямо по щеке Мауры, она даже покачнулась.

— На помощь! — закричала медсестра. — Можете позвать сюда доктора Катлера?

Щека у Мауры пульсировала от боли; она отступила в сторону, когда доктор и еще одна медсестра выбежали из палаты. Суматоха привлекла внимание пациентов, ожидавших своей очереди в приемной. Маура видела, как они столпились у стек­лянной перегородки, с интересом наблюдая сцену почище тех, что разыгрывались в нашумевшем телесериале «Скорая помощь».

— У нее есть аллергия на какие-нибудь препараты? — спро­сил доктор.

— Истории болезни нет, — ответила сестра.

— В чем дело? Почему она так реагирует?

— Понятия не имеем.

— Хорошо. Давайте попробуем ввести ей внутривенно пять миллиграммов галдола.

— Внутривенно не получается!

— Тогда вкалывайте внутримышечно. Вместе с валиумом, чтобы она себя не покалечила.

Женщина завопила, когда игла шприца вонзилась в ее ­кожу.

— Об этой женщине что-нибудь известно? Кто она? — Док­тор наконец заметил Мауру, стоявшую в сторонке. — Вы родственница?

— Я вызывала неотложку. Я доктор Айлз.

— Вы ее лечащий врач?

— Она патологоанатом, — объяснил коллеге один из врачей скорой помощи, прежде чем Маура успела открыть рот. — А эта больная очнулась в морге.

Врач уставился на Мауру.

— Вы шутите.

— Я была в морозильной камере и заметила, что она шевелится, — сказала Маура.

Доктор удивленно усмехнулся:

— И кто признал ее мертвой?

— В морг ее доставили спасатели из Уэймаута.

Он перевел взгляд на пациентку.

— Ну сейчас-то она определенно живая.

— Доктор Катлер, освободилась вторая палата! — крикнула медсестра. — Можно везти ее туда.

Маура двинулась по коридору следом за каталкой, которую везли в палату. Пациентка заметно присмирела под воздействием галдола и валиума. Медсестры взяли у нее кровь и подсоединили датчики ЭКГ. На мониторе обозначился сердечный ритм.

— Итак, доктор Айлз, — произнес врач-реаниматолог, посветив фонариком в глаза пациентки. — Рассказывайте.

Маура открыла конверт с бумагами, сопровождавшими тело.

— Позвольте мне пересказать то, что написано в сопроводительных документах, — сказала она. — В восемь утра в спасательную службу Уэймаута поступил сигнал из яхт-клуба «Санрайз» о том, что в заливе Хингем лодочники обнаружили какой-то плывущий объект. Когда женщину достали из во­ды, она не дышала и пульс у нее не прощупывался. Личность утопленницы не установлена. На место был вызван следователь из полиции штата, который посчитал, что произошел несчастный случай. Ее доставили в наш морг около полудня.

— И в морге никто не заметил, что она жива?

— Ее доставили в тот момент, когда все были заняты други­ми трупами. Как раз произошла автокатастрофа на шоссеI95.К тому же еще оставались неосмотренные трупы с прошлой ночи.

— Сейчас почти девять. За целый день так никто и не посмотрел эту женщину?

— Мертвым не нужна срочная помощь.

— Значит, они просто лежат в холодильнике?

— До тех пор, пока до них не дойдет очередь.

— А если бы вы не услышали, что она шевелится? — Врач повернулся к Мауре. — Она бы так и лежала там до утра?

Маура почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

— Да, — пришлось признать ей.

— Доктор Катлер, в реанимационном боксе есть свободнаякойка, — сообщила медсестра. — Вы хотите перевести ее туда?

Он кивнул.

— Мы не знаем, какие лекарства она принимала, поэтому я хочу понаблюдать за ней. — Он взглянул на пациентку. Глаза ее были закрыты, но губы продолжали шевелиться, словно она неслышно читала молитву. — Эта бедняжка однажды уже умерла. Постараемся, чтобы это не повторилось.

Пока Маура рылась в сумочке в поисках ключей, чтобы открыть дверь, в доме надрывался телефон. Когда она наконец вбежала в гостиную, звонки прекратились. Звонивший неоставил сообщения на автоответчике. Она заглянула в памятьопределителя номера, но имя последнего абонента показалосьей незнакомым: Зоя Фосси. Может, ошиблись?

«Даже не буду морочить себе голову», — подумала она и направилась на кухню.

Теперь зазвонил ее сотовый. Она достала его из сумочки, и на дисплее увидела имя своего коллеги доктора Эйба Бристола.

— Здравствуй, Эйб.

— Маура, может, расскажешь, что там произошло сегодня вечером?

— Ты уже в курсе?

— Получил три звонка. Из двух газет — «Глоуб» и «Геральд» и с какого-то местного телеканала.

— И что говорят репортеры?

— Они все спрашивают про женщину, которая очнуласьв морге. Говорят, ее доставили в реанимацию медцентра. Я по­нятия не имею, в чем дело.

— О господи! Откуда пресса-то узнала так быстро?

— Так это правда?

— Я собиралась позвонить тебе... — Она не договорила. В гостиной опять звонил телефон. — Послушай, мне звонят на городской. Можно, я перезвоню тебе, Эйб?

— Если обещаешь, что расскажешь все без утайки.

Она побежала в гостиную и схватила телефонную трубку.

— Доктор Айлз.

— Это Зоя Фосси, новости Шестого канала. Вы не могли бы прокомментировать...

— Сейчас почти десять, — отрезала Маура. — Вы звоните на домашний номер. Если хотите говорить со мной, вам придется позвонить мне в офис в рабочее время.

— Мы так понимаем, что сегодня вечером в морге очнулась женщина.

— Я не буду ничего комментировать.

— Источники утверждают, что и следователь из полиции штата, и спасатели из Уэймаута констатировали смерть. В вашем офисе кто-нибудь делал такие же заключения?

— Бюро судмедэкспертизы этим не занимается.

— Но женщина поступила в ваше учреждение, так ведь?

— У нас никто не занимается констатацией смерти.

— Вы хотите сказать, что это вина уэймаутской службы спасения и полиции штата? Как могла произойти такая ошиб­ка? Как можно не заметить, что человек еще жив?

Маура повесила трубку.

Телефон тут же зазвонил снова. На дисплее высветился другой номер.

Она сняла трубку.

— Доктор Айлз.

— Это Дейв Роузен, Ассошиэйтед Пресс. Извините за беспокойство, но мы получили сообщение о том, что молодая жен­щина, доставленная в морг, очнулась. Это правда?

— Откуда вам все это известно? Вы уже не первый звоните.

— Боюсь, и не последний.

— И какой информацией вы располагаете?

— Нам известно, что сегодня днем ее доставили в морг спа­сатели из Уэймаута. Вы обнаружили, что она жива, и вызвали «скорую». Я уже говорил с персоналом больницы, они считают ее состояние тяжелым, но стабильным. Все верно?

— Да, но...

— Она действительно была в мешке для трупа, когда вы нашли ее? И он был застегнут на молнию?

— Вы пытаетесь слепить из этого сенсацию.

— А в вашем бюро кто-нибудь осматривает вновь прибывшие тела? Просто чтобы удостовериться, что это покойники?

— Утром я выступлю с заявлением. Спокойной ночи. — Она повесила трубку. И прежде чем успел прозвучать очеред­ной звонок, отключила аппарат. Только это позволит ей хоть немного поспать. Уставившись на смолкший телефон, она подумала: «Откуда они так быстро все узнали, черт возьми?»

И тут же вспомнила о многочисленных свидетелях — администраторах, медсестрах, санитарах. О пациентах, наблюдавших за происходившим из холла. Любой из них мог схватиться за телефонную трубку. Один звонок — и слух полетел. Ничто не распространяется так быстро, как сплетни. «Завтраш­ний день будет сущей пыткой, и я должна быть готова к ней».

Эйбу она перезвонила с сотового.

— У нас неприятности, — сказала она.

— Я догадался.

— Не общайся с прессой. Я сама выступлю с заявлением. На ночь я отключила свой домашний телефон. Если я понадоблюсь, звони на сотовый.

— Ты готова пройти через все это?

— А кому же еще расхлебывать? Ведь это я ее нашла.

— Маура, ты ведь знаешь, что это будет новостью национального масштаба.

— Мне уже звонили из Ассошиэйтед Пресс.

— О боже! Ты не говорила с ребятами из Управления общественной безопасности? Расследованием наверняка займут­ся они.

— Я им позвоню.

— Тебе помочь с заявлением для прессы?

— Мне нужно какое-то время, чтобы подготовиться. Завтра с утра я задержусь. Просто придержи их до моего прихода.

— На нас, наверное, заведут дело.

— Нас не в чем упрекнуть, Эйб. Мы не совершили ничего противозаконного.

— И все равно. Нужно подготовиться и к этому.

3

— Поклянитесь именем Господа, что показания, которые вы собираетесь дать суду по настоящему делу, будут содержать в себе правду, только правду и ничего, кроме правды?

— Клянусь, — ответила Джейн Риццоли.

— Спасибо. Можете сесть.

Тяжело опускаясь в свидетельское кресло, Джейн чувст­вовала на себе пристальные взгляды всех, кто находился на заседании суда. Они таращились на нее с того самого момента, как она вплыла в зал — с опухшими ногами и огромным животом, выпиравшим из-под необъятного платья для беременных. Сейчас она ерзала в кресле, устраиваясь поудобнее и в то же время пытаясь выглядеть солидно, но в зале было душ­но, и она уже чувствовала, как лоб покрывается капельками пота. Потная, нервная, беременная полисменша. Да уж, фигура авторитетная.

Гари Сперлок, помощник окружного прокурора Саффолка, поднялся, чтобы приступить к допросу свидетелей. Джейн знала его как спокойного и методичного прокурора и совершенно не волновалась по поводу предстоящей процедуры. Она устремила взгляд на Сперлока, избегая смотреть на ответчика, Билли Уэйна Ролло, который сидел, ссутулившись, рядом со своим адвокатом и не сводил глаз с Джейн. Она знала, что Ролло пытается смутить ее своим злобным взглядом. Запугать,­ вывести из равновесия. В этом он ничем не отличался от других негодяев, и такие приемчики были для нее не внове. Так, последняя надежда неудачника.

— Не могли бы вы назвать суду ваше имя и фамилию по буквам? — попросил Сперлок.

— Детектив Джейн Риццоли. Р-И-Ц-Ц-О-Л-И.

— Ваша профессия?

— Я детектив отдела по расследованию убийств из Бостон­ского управления полиции.

— Сообщите, пожалуйста, о вашей квалификации и опыте работы.

Джейн снова заерзала, чувствуя, как ноет спина от жесткого сиденья.

— Я получила диплом специалиста по уголовному праву Общественного колледжа Массачусетс-Бэй. После стажиров­ки в Академии Бостонского полицейского управления служи­ла патрульным офицером в Бэк-Бэе и Дорчестере. — Она поморщилась, когда ребенок у нее в животе брыкнулся. «Сиди тихо. Мама выступает в суде». Между тем Сперлок ожидал продолжения. — В течение двух лет я работала детективом в отделе по расследованию преступлений, связанных с проституцией и наркоманией. Потом, два с половиной года назад, ме­ня перевели в отдел по расследованию убийств, где я числюсь до настоящего момента.

— Спасибо, детектив. А теперь я хотел бы задать вам вопросы, касающиеся событий, имевших место третьего февраля нынешнего года. В рамках исполнения своих служебных обязанностей вы посетили здание в Роксберри. Верно?

— Да, сэр.

— Адрес здания: сорок два — восемьдесят по бульвару Мал­колма Экса, верно?

— Да. Это многоквартирный дом.

— Расскажите нам про этот визит.

— Примерно в половине третьего пополудни мы — мой партнер, детектив Барри Фрост, и я — прибыли по указанному адресу, чтобы опросить жильца квартиры два-Б.

— По какому поводу?

— По поводу расследования убийства. Хозяйка квартиры два-Б была знакома с жертвой.

— Значит, она не была подозреваемой по этому делу?

— Нет, сэр. Мы не рассматривали ее в качестве подозре­ваемой.

— И что произошло дальше?

— Мы постучали в дверь квартиры два-Б и услышали жен­ские крики. Они доносились из квартиры напротив. Два-Е.

— Не могли бы вы описать эти крики?

— Я бы сказала, это были крики отчаяния. Страха. И еще мы расслышали несколько громких ударов, как будто переворачивали мебель. Или били кого-то об пол.

— Протестую! — Адвокат, высокая блондинка, поднялась с места. — Это просто предположение. Она не находилась в квартире и не видела того, что там происходило.

— Протест принимается, — объявил судья. — Детектив Риц­цоли, пожалуйста, воздержитесь от догадок по поводу событий, которых вы не могли видеть.

«А если это не просто догадка? Ведь именно так все и было. Билли Уэйн Ролло бил свою подружку головой об пол».

Джейн сдержала свое раздражение и изменила показания:

— Мы расслышали громкий стук, доносившийся из квартиры.

— И что вы предприняли?

— Мы с детективом Фростом тут же постучали в дверь квартиры два-Е.

— Вы сообщили, что являетесь офицерами полиции?

— Да, сэр.

— И что произошло...

— Это наглая ложь, — возразил ответчик. — Они не сказали, что они копы!

Все посмотрели на Билли Уэйна Ролло; он же не сводил глаз с Джейн.

— Воздержитесь от комментариев, господин Ролло, — при­казал судья.

— Но она врет.

— Адвокат, либо вы контролируете поведение своего подзащитного, либо он будет выдворен из зала суда.

— Тсс, Билли, — пробормотала адвокат. — Это не поможет.

— Хорошо, — сказал судья. — Господин Сперлок, продолжайте.

Помощник окружного прокурора кивнул и снова обратился к Джейн:

— Что произошло после того, как вы постучали в дверь квартиры два-Е?

— Нам никто не ответил. Но мы по-прежнему слышали кри­ки. Грохот. Мы решили, что существует реальная угроза чьей-то жизни и что нам необходимо войти в квартиру, даже без разрешения.

— И вы вошли?

— Да, сэр.

— Они вышибли мою дверь, черт возьми! — воскликнул Ролло.

— Замолчите, господин Ролло! — рявкнул судья, и ответчик снова ссутулился на своем стуле, прожигая взглядом Джейн.

«Пялься на меня сколько хочешь, ублюдок. Думаешь, я тебя боюсь?»

— Детектив Риццоли, — продолжал Сперлок, — что вы увидели, когда оказались в квартире?

Джейн вновь переключила внимание на окружного про­курора.

— Мы увидели мужчину и женщину. Женщина лежала на спине. Ее лицо было разбито, губа кровоточила. Мужчина скло­нился над ней и обеими руками обхватил ее шею.

— Этот мужчина сейчас находится в зале суда?

— Да, сэр.

— Пожалуйста, укажите на него.

Она показала на Билли Уэйна Ролло.

— Что было дальше?

— Мы с детективом Фростом оттащили господина Ролло от женщины. Она была в сознании. Господин Ролло оказал со­противление и в завязавшейся драке нанес тяжелый удар в живот детективу Фросту. После этого господин Ролло выбежализ квартиры. Я погналась за ним по лестнице. Мне удалось задержать его.

— Своими силами?

— Да, сэр. — Она замолчала. И добавила, без всякого намека на юмор: — После того как он упал с лестницы. Как оказалось, он находился в состоянии алкогольного опьянения.

— Она столкнула меня, черт возьми! — взвился Ролло.

Судья стукнул молотком по столу.

— Я достаточно наслушался вас! Судебный пристав, выведите ответчика из зала.

— Ваша честь, — адвокат поднялась со своего места, — я бе­русь держать его под контролем.

— До сих пор вы не слишком успешно с этим справлялись,мисс Кинлан.

— Он будет молчать. — Адвокат посмотрела на своего кли­ента. — Верно?

Ролло злобно усмехнулся.

— У меня больше нет вопросов, ваша честь, — заключил Сперлок и сел.

Судья обратился к адвокату:

— Мисс Кинлан?

Виктория Кинлан встала для перекрестного допроса. Джейнеще не доводилось иметь дело с этой адвокатшей, и она не зна­ла, чего ожидать. Пока Кинлан шла к свидетельскому месту, Джейн думала: «Молодая, роскошная блондинка. Какого черта ты взялась защищать этого подонка?» Женщина двигалась как топ-модель по подиуму; ее длинные ноги были подчерк­нуты короткой юбкой и высокими шпильками. От одного толь­ко взгляда на эти каблуки у Джейн заныли ступни. Такие жен­щины, как Кинлан, всегда в центре внимания, и сейчас она прекрасно сознавала, что взгляды всех мужчин в этом зале прикованы к ее упругой маленькой попке.

— Доброе утро, детектив, — пропела Кинлан. Сладко. Слиш­ком сладко. Особенно если учесть, что блондинка готовилась показать клыки.

— Доброе утро, мэм, — ответила Джейн, сохраняя нейтраль­ный тон.

— Вы сказали, что в настоящее время несете службу в отделе по расследованию убийств.

— Да, мэм.

— И какие дела вы расследуете в данный момент?

— В данный момент у меня нет новых дел. Но я продолжаю...

— Все-таки вы являетесь детективом бостонской полиции.Неужели сейчас нет ни одного преступления, требующего тща­тельного расследования?

— Я нахожусь в декретном отпуске.

— О! Вы в отпуске. Значит, в настоящее время вы не работаете?

— Я исполняю административные обязанности.

— Давайте все-таки уточним. Вы не являетесь действующимдетективом. — Кинлан улыбнулась. — В настоящий момент.

Джейн почувствовала, как у нее вспыхнули щеки.

— Как я уже сказала, я нахожусь в декретном отпуске. Даже у копов бывают дети, — добавила она с оттенком сарказма и тотчас пожалела об этом. «Не подыгрывай ей. Держи себя вруках». Но это легче сказать, чем сделать, в душном зале суда.Господи, что же у них с кондиционером? Почему все так спокойно переносят жару?

— Когда у вас роды, детектив?

Джейн выдержала паузу, недоумевая, к чему она клонит.

— Ребенок должен был родиться на прошлой неделе, — от­ветила она наконец. — Роды задерживаются.

— Возвращаясь к третьему февраля, когда вы впервые встре­тились с моим подзащитным, господином Ролло... Выходит, вы были... на третьем месяце беременности?

— Протестую, — вмешался Сперлок. — Это не имеет отношения к делу.

— Адвокат, — обратился к Кинлан судья, — в чем смысл вашего вопроса?

— Это имеет отношение к предыдущим показаниям, ваша честь. О том, что детективу Риццоли каким-то образом удалось в одиночку задержать моего физически сильного подзащитного.

— А при чем здесь беременность?

— Третий месяц беременности — сложный период для жен­щины...

— Она офицер полиции, мисс Кинлан. Задерживать нарушителей — ее работа.

«Молодец, судья! Так ей!»

Виктория Кинлан вспыхнула от его замечания.

— Хорошо, ваша честь. Я снимаю вопрос. — Она снова повернулась к Джейн. И некоторое время смотрела на нее, обду­мывая следующий шаг. — Вы сказали, что были на месте событий вместе с детективом Фростом. И приняли совместное решение войти в квартиру два-Б.

— Речь шла не о квартире два-Б, мэм. А о квартире два-Е.

— Да, конечно. Я ошиблась.

«Да уж. Как будто ты не пытаешься подловить меня!»

— Вы сказали, что постучали в дверь и представились офи­церами полиции, — продолжила Кинлан.

— Да, мэм.

— И это действие не имело ничего общего с причиной вашего визита в тот дом.

— Нет, мэм. Это простое совпадение, что мы оказались там именно в этот момент. Но когда мы понимаем, что жизнь гражданина в опасности, наша обязанность — вмешаться.

— И поэтому вы постучали в дверь квартиры два-Б.

— Два-Е.

— И когда никто не ответил, вы выломали дверь.

— Мы решили, что жизни женщины угрожают, судя по тем крикам, что мы слышали.

— А почему вы решили, что это крики отчаяния? Не могли они быть криками, ну, скажем, счастья, страсти?

Джейн хотелось расхохотаться от этого вопроса, но она сдержалась.

— Нет, мы слышали совсем другие звуки.

— А вы точно можете определить их характер? Вы улавли­ваете разницу?

— Женщина с разбитой губой — лучшее доказательство.

— Суть в том, что тогда вы этого знать не могли. Вы не дали моему подзащитному возможности открыть дверь. Вы мол­ниеносно приняли решение и просто взломали ее.

— Мы остановили избиение.

— А вам известно, что так называемая жертва отказалась предъявить иск господину Ролло и они по-прежнему любящая пара?

Джейн стиснула зубы.

— Это ее право. — «Дура, конечно». — То, что я видела в тот день в квартире два-Е, было очевидным избиением. Там была кровь.

— А моя кровь не в счет? — снова возмутился Ролло. — Вы столкнули меня с лестницы! У меня до сих пор шрам на подбородке.

— Тишина, господин Ролло! — приказал судья.

— Посмотрите! Видите, как я ударился о нижнюю ступень­ку? Мне пришлось накладывать швы!

— Господин Ролло!

— Вы толкнули моего подзащитного, детектив? — спросила Кинлан.

— Протестую! — крикнул Сперлок.

— Нет, не толкала, — ответила Джейн. — Он был пьян и сам свалился с лестницы.

— Она врет! — воскликнул ответчик.

Судья вновь стукнул молотком.

— Замолчите, господин Ролло!

Но Билли Уэйн Ролло уже разошелся не на шутку.

— Она и ее напарник вытащили меня на лестницу, чтобы никто не видел, чем они занимаются. Вы что, думаете, она смог­ла бы арестовать меня, эта беременная девчонка? Какой бред она тут несет!

— Сержант Джайвенс, выведите ответчика.

— Это полицейский произвол! — завопил Ролло, когда судебный пристав поднял его на ноги. — Эй вы, присяжные, вы что, идиоты? Разве не видите, что все сфабриковано? Эти два копа сбросили меня с лестницы!

Раздался удар молотка.

— Перерыв. Пожалуйста, проводите присяжных из зала.

— Конечно! Давайте сделаем перерыв! — Ролло расхохотался и отпихнул пристава. — Как раз в тот момент, когда они наконец услышали правду!

— Выведите его из зала, сержант Джайвенс.

Джайвенс схватил Ролло за руку. Ответчик в ярости развернулся и, пригнувшись, ударил пристава головой в живот. Они оба упали на пол, и завязалась драка. Виктория Кинлан, открыв рот от изумления, смотрела, как ее клиент и пристав кувыркаются в непосредственной близости от ее дорогущих туфель на шпильках.

«О боже! Кто-то же должен остановить этот бардак».

Джейн тяжело поднялась со стула. Отодвинув перепуганную Кинлан, она подняла наручники, которые пристав в суматохе бросил на пол.

— Требуется помощь! — закричал судья, стуча молотком по столу. — Позовите еще одного пристава!

Сержант Джайвенс уже лежал на спине, придавленный к полу ответчиком, который как раз занес для удара правый ку­лак. Джейн схватила поднятую руку Ролло и защелкнула на запястье один наручник.

— Какого черта? — взревел Ролло.

Джейн наступила на него ногой, заломила руку за спину и уложила поверх пристава. Еще один щелчок — и второе кольцо наручников сомкнулось на левом запястье Ролло.

— Слезь с меня, чертова корова! — орал Ролло. — Сломаешь мне спину!

Сержант Джайвенс, лежавший в самом низу этой свалки, выглядел так, будто вот-вот задохнется.

Джейн убрала ногу со спины Ролло. И вдруг поток горячей жидкости хлынул у нее между ног, капая прямо на Ролло, на Джайвенса. Она попятилась назад, в ужасе уставившись на свое мокрое платье. На лужицу, растекавшуюся под ней на полу.

Ролло перевернулся на бок и уставился на нее. Он вдруг расхохотался. Зашелся в хохоте, завалившись на спину.

— Эй! — закричал он. — Вы только посмотрите на нее! Эта сучка обоссала свое платье!

4

Маура стояла на светофоре в Бруклин-Виллидж, когда ей на сотовый позвонил Эйб Бристол.

— Смотрела утренние новости? — осведомился он.

— Только не говори, что эта история стала темой номер один.

— Шестой канал. Имя репортера Зоя Фосси. Ты с ней общалась?

— Вчера вечером перекинулась парой слов. Ну и что она говорит?

— Если в двух словах, «женщину нашли живой в морге. Судмедэксперт обвиняет службу спасения Уэймаута и полицию штата в ошибочной констатации смерти».

— О господи! Этого я не говорила.

— Знаю. Но теперь на нас ополчился шеф службы спасения Уэймаута, да и полиция штата не в восторге. Луиза с трудом отбивается от их телефонных звонков.

На светофоре зажегся зеленый. Проезжая перекресток, Ма­ура вдруг поймала себя на том, что ей хочется развернуться и поехать обратно домой. Страшно представить, что ждет на службе.

— Ты в офисе? — спросила она.

— С семи утра. Думал, ты уже на подходе.

— Я сейчас в машине. С утра готовила текст заявления.

— Хотел тебя предупредить: когда подъедешь, будь готова к тому, что тебя атакуют прямо на парковке.

— Они что, там дежурят?

— Да, репортеры, фургоны телевизионщиков. Заполонили всю Олбани-стрит. Снуют между нашим зданием и больницей.

— Повезло им! Все новости в одной точке.

— Ты больше ничего не слышала о пациентке?

— Сегодня утром звонила доктору Катлеру. Он сказал, что токсикология выявила положительную реакцию на барбитураты и алкоголь. Должно быть, она прилично накачалась.

— Возможно, это объясняет, почему она оказалась в воде. А поскольку она была накачана барбитуратами, неудивительно, что ее нашли без видимых признаков жизни.

— Но почему такой ажиотаж вокруг этого?

— Потому что новость достойна первых полос «Нэшнл ин­куайрер». Мертвая встает из могилы. К тому же она молода, так ведь?

— Я бы сказала, ей лет двадцать с небольшим.

— Симпатичная?

— Какая разница?

— Да ладно тебе. — Эйб засмеялся. — Сама знаешь, что раз­ница большая.

Маура вздохнула.

— Да, — признала она. — Очень симпатичная.

— Ну вот тебе и ответ на вопрос. Молодая, сексапильная и едва не загремевшая на секционный стол.

— Но ведь не загремела.

— Я просто предупреждаю, какая будет реакция у публики.

— Может, мне сказаться больной? Или вылететь первым рейсом на Бермуды?

— А мне расхлебывать? Не смей.

Когда минут через двадцать Маура свернула на Олбани-стрит, она сразу заметила два фургона телевидения, припарко­ванные у входа в здание бюро судмедэкспертизы. Как и преду­преждал Эйб, репортеры уже были во всеоружии. Она вышла из кондиционированной прохлады своего «лексуса», окунувшись во влажное утро, и к ней сразу же устремилось с полдюжины репортеров.

— Доктор Айлз! — крикнул один из них. — Я из «Бостон трибьюн». Несколько слов о незнакомке.

В ответ Маура полезла в свой портфель и достала несколько экземпляров заявления, которое сочинила утром. Это был краткий отчет о событиях последней ночи и предпринятых ею действиях. Она протянула репортерам копии.

— Вот мое заявление, — сказала она. — Больше мне нечего добавить.

Но это не остановило поток вопросов.

— Как могла случиться подобная ошибка?

— Имя женщины еще неизвестно?

— Нам сказали, что факт смерти был констатирован службой спасения Уэймаута. Вы могли бы назвать имена?

— Вам нужно обратиться в их пресс-службу, — покачала головой Маура. — Я не могу отвечать за других.

— Вы должны признать, доктор Айлз, что речь идет о некомпетентности некоторых лиц, — заявила одна из женщин.

Маура узнала этот голос. Она обернулась и увидела блондинку, которая проталкивалась вперед.

— Вы репортер Шестого канала?

— Зоя Фосси. — Женщина начала расплываться в улыбке, польщенная тем, что ее узнали, но под взглядом Мауры ее улыбка тут же померкла.

— Вы исказили мои слова, — сказала Маура. — Я не говорила, что обвиняю службу спасения или полицию штата.

— Но кто-то же виноват в этом. Если не они, тогда кто? Может быть, вы, доктор Айлз?

— Нет.