Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: Strelbytskyy Multimedia Publishing
- Sprache: Russisch
- Veröffentlichungsjahr: 2022
«Зал был довольно большим, но народу собралось так много, что мест хватило не всем. Многие вынуждены были стоять, но не Мария. Она сидела в первом ряду и внимательно наблюдала за тем, что происходило на сцене. А на ней двое известных всей стране телевизионных ведущих – мужчина и женщина, пересыпая свою речь шутками и веселыми историями, объявляли номинантов литературных премий. Названные люди выходили из зала, им вручался памятный знак вкупе с ценным подарком. В ответ они произносили краткие речи, благодарили организаторов мероприятия, конкурсное жюри за то, что выбрали их,- и возвращались обратно».
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 1013
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Людмила Котлярова
Владимир Гурвич
Царский подарок
«Зал был довольно большим, но народу собралось так много, что мест хватило не всем. Многие вынуждены были стоять, но не Мария. Она сидела в первом ряду и внимательно наблюдала за тем, что происходило на сцене. А на ней двое известных всей стране телевизионных ведущих – мужчина и женщина, пересыпая свою речь шутками и веселыми историями, объявляли номинантов литературных премий. Названные люди выходили из зала, им вручался памятный знак вкупе с ценным подарком. В ответ они произносили краткие речи, благодарили организаторов мероприятия, конкурсное жюри за то, что выбрали их,- и возвращались обратно».
Глава 1
1.
Зал был довольно большим, но народу собралось так много, что мест хватило не всем. Многие вынуждены были стоять, но не Мария. Она сидела в первом ряду и внимательно наблюдала за тем, что происходило на сцене. А на ней двое известных всей стране телевизионных ведущих — мужчина и женщина, пересыпая свою речь шутками и веселыми историями, объявляли номинантов литературных премий. Названные люди выходили из зала, им вручался памятный знак вкупе с ценным подарком. В ответ они произносили краткие речи, благодарили организаторов мероприятия, конкурсное жюри за то, что выбрали их, — и возвращались обратно.
Церемония постепенно близилась к концу, оставалось совсем немного не розданных премий, и настроение Марии ухудшалось. Когда ее пригласили на вручение литературных премий, у нее закралась мысль, что это сделано не случайно, что она попала в список счастливцев, которые получат свои награды. Но по мере того, как их все большее количество находило своих обладателей, эти надежды таяли, как снег весной.
Ведущие вручили очередную награду, и над сценой неожиданно повисла пауза. Зал тоже притих в ожидании дальнейших событий. Вперед выступил один из ведущих. Знакомым всей стране голосом он произнес:
— А сейчас, дорогие дамы и господа, самое важное событие нашей церемонии. Мы вручим главный приз, который, как вы знаете, носит название: «За успешный дебют». Не скрою, что было много претендентов на него и жюри оказалось перед нелегким выбором, кто же более всего достоин этой почетной награды. Я верно излагаю канву того, что происходило?
— Абсолютно верно, — подтвердила ведущая. — Ты говоришь все правильно, именно так все и было. Жюри ознакомилось с большим количеством произведений дебютантов, ведь в шорт-лист вошли двадцать авторов. Можешь представить, какая работа была проделана. И надо сказать, достойных произведений оказалось немало. Разгорелись споры, подчас весьма жаркие. И все же консенсус, как сейчас любят говорить, был найден. Победитель был избран единогласно. И, по мнению, всех, кто участвовал в голосовании, речь идет об очень достойном романе.
— Тогда не пора ли назвать этот роман и пригласить написавшего его автора к нам на сцену?
— Ты прав, эта волнующая минута настает. Итак, мы готовы огласить победителя в номинации «За успешный дебют». Фанфары.
Раздались громкие звуки музыки и у Марии что-то внутри оборвалось. Сейчас назовут главного человека сегодняшней церемонии, а это означает, что ее надежды оказались тщетными.
Музыка стихла. Оба ведущих приготовились назвать победителя.
— Итак, — громким торжественным голосом произнес ведущий, — мы называем номинанта премии «За успешный дебют». Им стала Мария Сабурова за роман «Остановись у моего порога».
Мария не сразу поняла, что только что произнесли ее имя. Она продолжала сидеть и смотреть на сцену.
— Маша, чего ты сидишь, иди получать приз, — шепнул ей в ухо сидящий рядом Херсонцев.
Мария не понимающе посмотрела на него, она все никак не могла осознать, что речь идет о ней.
Херсонцев подтолкнул ее, этот его жест вернул девушку к действительности. Она встала и поспешно направилась к сцене.
Все дальнейшее Мария видела, как сквозь густой туман. Она смутно помнила, как ей вручали крупную статуэтку человека, держащего раскрытую книгу, как кто-то с очень знакомым лицом целовал ее в щеку, говорил о том, какой хороший роман она написала, и желал дальнейших успехов. Она же чувствовала себя невероятно счастливой и одновременно хотела, чтобы эта церемония завершилась как можно скорей.
Наконец, ее желание сбылось, и она вернулась на свое место. Херсонцев взял из ее рук статуэтку, тяжелый пакет с ценным подарком и поставил рядом с собой.
— Я так рад за тебя, Машенька, — прошелестели рядом с ухом его слова.
Она посмотрела на него и улыбнулась. А ведь это во многом Алексею она должна быть признательна за то, что стала победителем конкурса. Без его помощи ничего подобного не случилось бы.
— Это тебе большое спасибо, — прошептала она. — Без тебя ничего бы этого не было.
— Мы вместе хорошо потрудились, потому что являемся слаженной командой, — произнес он.
На этом их разговор завершился, оба стали наблюдать за заключительными аккордами церемонии. Мария то и дело поглядывала на профиль своего соседа, она поймала себя на мысли, что смотрит на Алексея как-то по-новому.
После церемонии награждения всех пригласили в соседний зал, где были накрыты столы. У Марии внезапно проснулся зверский аппетит, что было не удивительно: из-за спешки она не успела пообедать и, кроме того, она давно знала, что когда сильно волнуется, у нее просыпается зверский голод.
Но поесть Мария как следует, не могла, ее то и дело отвлекали от этого крайне полезного занятия. Какие-то люди подходили к ней, поздравляли с победой, просили сфотографироваться с ними. Ей приходилось выполнять их просьбы. С какого-то момента эта стало ее сильно раздражать.
Мария поймала сочувствующий взгляд наблюдавшего за ней Херсонцева. Он улыбнулся ей.
Она подошла к нему.
— Алеша, нельзя ли куда-нибудь скрыться от всех, где можно было бы спокойно поесть? — спросила Мария.
— Видишь ту дверь? — показал он. — Иди туда. А я принесу тебе еду. Только скажи, что захватить.
Мария быстро составила меню и направилась к указанной двери. Она очутилась в небольшой, приятно обставленной комнате. Кроме нее, там никого больше не было.
Она села в удобное кресло рядом с журнальным столиком и стала ждать появления Херсонцева. Он пришел через несколько минут с подносом в руке. Но не один, а вместе с издателем Лоцмановым. Тот нес бутылку вина и три бокала.
— Вы не возражаете, если я посижу с вами? — поинтересовался Лоцманов.
— Буду только рада, — не совсем искренне ответила Мария. Она бы предпочла просто поесть без всяких разговоров.
Кажется, Лоцманов прочитал ее мысли.
— Вы ешьте, ешьте, не обращайте на меня внимания.
Мария благодарно кивнула головой. Она подумала, что может быть была не совсем справедлива к этому человеку, считая его слишком прижимистым, слишком думающим о своих доходах, а не о книгах, которые он издает. Марии даже понравилась его внешность, хотя, когда первый раз увидела его, поразилась его непривлекательности. Невысокий, почти лысый толстячок лет пятидесяти, он буравил ее своими глазками так, будто бы хотел проникнуть взглядом за ее одежду. Да скорей всего так оно и было. Сейчас же в дорогом элегантном костюме, с бабочкой он выглядел вполне прилично.
Мария решила не обращать на него внимания и стала с удовольствием есть. Внезапно, повинуясь какому-то импульсу, она на секунду прервала это занятие, подняла голову и обнаружила, что мужчины внимательно наблюдают за ней.
Лоцманов широко улыбнулся Марии.
— За вами так приятно наблюдать, вы с таким аппетитом едите. Помните, раньше судили о работниках по тому, как он кушает. Если хорошо, то и работать будет хорошо. По вам эта примета сбывается. Предлагаю выпить за ваш успех, если вы не против.
— Я согласна, — ответила Мария.
Лоцманов разлил вино по бокалам.
— Вы написали очень хороший роман, у него для дебютантки прекрасные продажи. Поэтому мой тост — за вас и за ваше дальнейшее творчество!
Все выпили.
— Николай Андреевич, хочет с тобой поговорить о дальнейшем сотрудничестве, — произнес Херсонцев.
— Может, сейчас это неуместно, — проговорил Лоцманов. — Перенесем разговор на другой день. Как вы, Мария Юрьевна, скажете, так и будет.
— Я готова сейчас обсуждать наше сотрудничество, — сказала Мария.
— Вот и замечательно, — обрадовался издатель. — Разумеется, это только предварительные переговоры. Но я готов подписать с вами договор на ваш следующий роман. При этом на тридцать процентов повысить размер гонорара. Что скажете, Мария Юрьевна?
— Ваше предложение очень лестное для меня. Но я совсем недавно завершила один роман и не представляю, о чем писать следующий. У меня даже времени об этом почти не было подумать.
— Прекрасно вас понимаю, но я нисколько не сомневаюсь, что у вас быстро родится замысел следующей книги. Вы очень талантливы. Поэтому вы легко поймете меня: девиз любой издательской деятельности: ковать железо пока оно горячо. Сейчас вы на гребне успеха и надо максимально воспользоваться ситуацией. Сейчас о вас помнят, поэтому надо поразить читателя новой книгой. И тогда успех ей обеспечен.
— А если при такой спешке книга окажется не удачной?
— Даже мысли такой не допускаю, — замахал короткими пухлыми руками Лоцманов. — Наоборот, я уверен, что следующий роман будет лучше предыдущего. Ну как, согласны?
— В общем, да, — не без колебания согласилась Мария. — Наверное, вы правы.
— Прав, еще как! — радостно подтвердил Лоцманов. — Тогда, не откладывая дело в долгий ящик, уже завтра я предоставлю Алексею Игоревичу проект нашего с вами договора. Вы посмотрите и, если будете со всем согласны, подпишите его.
— Хорошо, — кивнула головой Мария.
— В таком случае не буду больше докучать вам молодым своей пожилой особой. Сегодня ваш праздник, отмечайте его по полной программе. А я с вашего разрешения пойду.
Лоцманов встал и вышел из комнаты.
2.
Мария стояла в банкетном зале и оглядывалась по сторонам. Еще недавно заполненное помещение почти совсем опустело. Ломившиеся от снеди и напитков столы, теперь выглядели так, словно на них танцевали. Зато повсюду лежали тарелки с остатками еды и стояли бокалы, в которых на донышках плескалось вино.
Марии стало немного грустно. Вот и закончился день ее самого большого в жизни триумфа. Что ей теперь дальше предстоит?
Она услышала за спиной шаги, ей не нужно было оборачиваться, чтобы определить, кто приближается к ней.
— Маша, поехали домой, — услышала она голос Херсонцева.
Она обернулась и посмотрела на него.
— Да ты прав, больше тут делать нечего.
— Это место принесло нам удачу. За это его следует поблагодарить, — произнес он.
Почему-то ее удивило местоимение «нам». Вообще-то наградили только ее. Но она не стала акцентировать на этом внимания. Заслуга Алексея не такая уж малая в том, что случилось, безусловно, была.
— Пойдем, — сказала она.
Они вышли на улицу. Хотя стоял еще май, но было уже по-летнему тепло.
— Я тебя довезу до дома, — предложил Херсонцев. — Если ты, конечно, не против.
— Почему я должна быть против? — удивилась Мария.
— У меня слишком скромный автомобиль. А ты все-таки лауреат общероссийской премии, теперь тебе полагается ездить на более престижных марках.
— Не неси чепухи, — отмахнулась она. — На какой машине приехали, на такой и уедем.
Они ехали по вечернему городу. Он был залит таким количеством огней, что это зрелище можно было наблюдать бесконечно. Но Мария почти не смотрела в окно, она вдруг почувствовала себя не слишком хорошо. С радости она выпила больше, чем позволяла себе обычно. Ее слегка мутило. Мария открыла окошко, чтобы подышать свежим воздухом.
— С тобой все в порядке? — обеспокоенно поинтересовался Херсонцев.
— Почему ты спрашиваешь?
— Ты какая-то молчаливая. Думаешь, о новом романе?
— Ты удивишься, но я сейчас вообще ни о чем не думаю. Голова удивительно пустая, словно в ней абсолютно нет ничего.
— Сегодня это для тебя позволительно. А вот завтра…
— А что изменится завтра?
— Как что! — Воскликнул Херсонцев. — Ты же помнишь, о чем мы говорили с Лоцмановым.
— И о чем?
— О новом договоре на новый роман на очень хороших условиях. Он сначала кочевряжился, но я припер его к стенке. И знаешь, каким аргументом?
— Не знаю, но горю желанием узнать. — Мария произнесла она эти слова безжизненным тоном.
Херсонцев покосился на нее.
— Сказал, что у нас есть предложения от других издателей.
— Но это же не так, Алексей?
— Не так, — признал он. — Пока не так. Уверен, что скоро они появятся.
— Мне не нравится, что ты его обманул, — с укоризной произнесла Мария.
— Это не обман, а умелый тактический ход. В бизнесе без него никуда.
Возможно, он и прав, вяло подумала Мария. Ей захотелось, как можно скорей оказаться у себя дома, в теплой ванной.
Они уже покинули сверкающий огнями центр и теперь мчались по полутемной магистрали, ведущей на окраину Москвы.
— Да, не очень-то тут приятно жить, — отметил Херсонцев. — То ли дело в центре, там каждый день похож на праздник.
— А я привыкла. У меня дома тихо, в любое время могу открывать окно, — заметила Мария.
— Нет, надо перебираться ближе к центру, — не согласился Херсонцев. — Ничего, скоро это случится.
— Почему ты так уверен?
— Потому что ты очень талантлива, и наши дела пойдут еще успешней.
Мария недоверчиво покачала головой. У нее такой убежденности не было.
Машина свернула с магистрали и поехала по узенькой дороге, разделяющей нависающие над ней стандартные панельные корпуса. Они въехали во двор и остановились. Было поздно и вокруг не было ни души.
Херсонцев быстро вышел из машины, перебежал на другую сторону и отворил дверцу. Мария вышла.
— Приехали, — сообщил он.
— Я вижу.
Херсонцев выжидающе посмотрел на девушку.
— Не пригласишь, отметить нашу с тобой победу? — спросил он.
— Нет, Алексей, я устала, а потому у меня другая программа: принять ванну и завалиться спать. На сегодня я уже все отметила.
— Жаль, — вздохнул он. — Тогда провожу тебя до подъезда.
Они остановились возле двери в подъезд.
— Спасибо тебе, Алеша за все. Все было превосходно. А теперь я пойду. — Мария слегка коснулась губами его колючей щеки, открыла дверь и исчезла в подъезде.
Несколько секунд Херсонцев неподвижно стоял, словно ожидая, что Мария передумает и позовет его к себе. Но ничего подобного не происходило.
— Черт! — выругался он и пошел обратно к машине.
Отъехал он не сразу, какое-то время сидел в кресле за рулем. Затем достал из кармана телефон.
— Алена, привет, это я. Не спишь, детка? Тогда я к тебе. Жди!
Херсонцев завел автомобиль, и, осветив пучком света, темный двор, быстро выехал из него.
3.
Херсонцев сидел в кабинете Лоцманова и терпеливо ждал, когда тот закончит телефонный разговор, который уже тянулся не меньше пяти минут. И пока образовалась пауза, он рассматривал владения издателя. На столе, на стульях лежали какие-то пухлые папки, на некоторых их них тонким слоем лежала пыль. К ним явно давно никто не притрагивался.
— Смотрите, сколько у меня тут рукописей, — вдруг вторгся в сознание Херсонцева голос Лоцманова. — На календаре двадцать первый век, а многие, как встарь, присылают их, напечатанные на машинках. Я такие папки даже не открываю.
— А если в одной из этих папок какой-нибудь шедевр? — предположил Херсонцев.
В ответ Лоцманов пренебрежительно махнул рукой.
— Это вряд ли. Не верю, что в этой груде может быть что-нибудь стоящее. Если человек не освоил даже компьютер, ну что он такого замечательного способен сотворить. В отличие от вашей талантливой Марии. Ее ждет хорошее будущее. Я носом чую таких авторов.
— Я рад, Николай Андреевич, что наши мнения в отношении нее совпадают. Вчера вы говорили…
— Я прекрасно помню, о чем вчера говорил, — перебил Херсонцева Лоцманов. — И не отказываюсь от своих слов. Для того и пригласил вас к себе.
— Готов выслушать ваши предложения.
Лоцманов задумчиво посмотрел на Херсонцева.
— Хотите выпить, Алексей Игоревич? — неожиданно предложил он.
— Не откажусь, Николай Андреевич.
Лоцманов быстро встал, достал из бара бутылку коньяка и показал ее своему гостю.
— Пойдет?
— Вполне.
— Мне нравится, что мы с вами по разным вопросам находим общий язык, — сказал издатель. Он разлил коньяк по стопкам. — Выпьем за наше плодотворное сотрудничество! — Провозгласил он тост.
Они чокнулись и выпили.
— Мы хотели обсудить новый договор, — напомнил Херсонцев.
— Разумеется, обсудим. Проект договора я уже подготовил. Можете ознакомиться. — Лоцманов протянул договор Херсонцеву. Тот сразу начал его читать. — Подождите, вы еще успеете ознакомиться с текстом. У каждого договора есть официальная часть, а есть, так сказать, не официальная.
Херсонцев оторвал голову от текста и удивленно взглянул на Лоцманова.
— Готов, Николай Андреевич, обсудить обе части.
На лице Лоцманова промелькнула довольная улыбка.
— Я был уверен, что мы с вами договоримся. Мария Юрьевна, действительно талантливый автор, в этом нет никаких сомнений. Ее книга вышла совсем недавно, а продажи уже лучше, чем у многих известных писателей. Это радует. Поэтому я увеличил ее гонорар за следующую книгу сразу на тридцать процентов. Это очень большой прирост.
— Я понимаю и очень ценю этот ваш жест.
— Поэтому я хотел бы с вами договориться об одном условии. Я уверен, что в скором времени к ней последуют предложения от других издательств. Если еще их уже нет.
— Уверяю вас, пока нет. Я бы знал, у Марии от меня нет секретов.
— Это замечательно, когда литературный агент и автор имеют такие доверительные отношения. Я предлагаю вам заключить со мной неофициальный договор. Разумеется, никаких бумаг мы подписывать не станем, о нем будет известно только мне и вам.
— Я вас очень внимательно слушаю.
— Ваша задача будет заключаться в том, что все новые произведения, которые она напишет, вы будете приносить ко мне, а не к кому-то другому. За это я вам обещаю доплачивать пятнадцать процентов от суммы договора за книгу. Возможно, если дела пойдут хорошо, то с течением времени я увеличу ваше вознаграждение. Само собой Мария Юрьевна ничего не должна об этом знать. Как вам мое предложение?
Херсонцев несколько секунд молчал.
— Я принимаю его.
Лоцманов довольно кивнул головой.
— В таком случае читайте договор. Если появятся вопросы, спрашивайте.
4.
Мария еще никогда не была в этом ресторане, но он ей сразу понравился. Очень изысканные, при этом не помпезные интерьеры, мягкий ненавязчивый свет, вежливые официанты, готовые мгновенно выполнить любую просьбу клиента. Она не могла не отметить вкуса Херсонцева, он идеально выбрал заведение для их вечера.
— Ознакомилась с меню? — поинтересовался он, кладя свой экземпляр на стол.
— Ознакомится то, ознакомилась, но названия половины блюд мне ни о чем не говорят. Словно я читаю текст на незнакомом языке. Ты специально меня сюда привел? — Засмеялась Мария.
— Вот увидишь, к этому языку ты быстро привыкнешь, — пообещал Херсонцев. — Теперь мы будем часто ужинать в ресторанах.
— С чего ты взял? — удивилась Мария. — Я посмотрела на цены, если тут ужинать каждый день, придется заложить все имущество. И то не хватит.
— Твои доходы сильно вырастут. Так что на рестораны хватит.
— С чего бы это?
— Я тебе сейчас все объясню, но сначала давай сделаем заказ. Если ты не разобралась в названиях блюд, то поручи это мне. Если, конечно, ты мне доверяешь в этом вопросе.
— Я доверяю тебе в этом вопросе и во всех других. Делай заказ.
Официант принес бутылку вина и разлил его по бокалам.
— Маша, хочу выпить за твои будущие успехи. Одну высоту ты взяла, впереди другие, еще более высокие.
— Спасибо, Алеша, но если я взяла, как ты говоришь, одну высоту, то не без твоей помощи.
— Ну, моя помощь была в основном техническая, — пренебрежительно махнул рукой Херсонцев. — На девяносто девять процентов это твоя заслуга. Да и что говорить о прошлом, давай смотреть в будущее. Оно должно быть лучше настоящего. За это я хочу выпить.
— С удовольствием присоединяюсь к тебе. — Мария вслед за Херсонцевым подняла бокал, они чокнулись и выпили.
Официант, словно ожидая этого момента, принес им салаты. Проголодавшаяся Мария стала с аппетитом есть. Херсонцев наблюдал за ней.
— Ты ешь с таким аппетитом, словно не кушала целый день, — заметил он.
— А так оно почти и есть, — на секунду оторвалась Мария от еды. — Сначала я спала долго, а сам понимаешь, когда спишь, то не ешь. Затем я размышляла над новым романом.
— Что-нибудь придумала? — Живо спросил Херсонцев.
— Пока ничего путного, — вздохнула Мария. — В голову лезет одна ерунда. В общем, за день съела всего два яйца.
— Маша, это очень плохо, так нельзя к себе относиться, — покачал головой Херсонцев. — Ты просто обязана хорошо питаться. Иначе ничего путного не получится. Что касается замысла романа, не пришел сегодня, придет завтра.
— Не уверенна, Алеша, не все так просто. Второй роман должен быть лучше первого. Иначе, какой в нем смысл. Боюсь, придется еще поломать голову. И мне кажется, я все же устала, надо немного передохнуть.
Херсонцев сделал жест официанту, чтобы тот нес горячее.
— Конечно, передохнуть надо, но совсем недолго. Времени у нас мало.
— Это почему? Разве нас кто-то торопит?
— Помнишь разговор с Лоцмановым после твоего награждения.
— У меня пока нет склероза.
— Он меня сегодня утром пригласил к тебе. Мы обсуждали наши планы. Он предложил очень выгодный контракт, твой гонорар вырастет на треть. Но сроки достаточно жесткие. Он говорит, что пока вокруг твоего имени идет шумиха, надо этим воспользоваться и выложить на прилавки новый роман. — Херсонцев отложил вилку и нож, достал из портфеля бланки договора, протянул их Марии.
— Что это? — Спросила она.
— Новый договор. Его надо подписать.
— Прямо сейчас? — Удивилась Мария.
— Какой смысл откладывать. Что изменится, если ты подпишешь его утром. А так, я завтра уже отдам его в издательство. Кстати, там предусмотрен аванс, ты сможешь его получить в течение двух недель. А это не такая уж и маленькая сумма.
Какое-то время Мария смотрела на лежащий перед ней договор.
— Извини, Алеша, я не стану его подписывать.
— Почему?
— Я не стану его подписывать до тех пор, пока у меня не появится замысел нового романа. А когда это случится, не представляю. Если сейчас заключу договор, то буду чувствовать себя словно в западне. Я возьму на себя обязательства, к которым пока не готова. А мне нравится ощущать себя свободной.
Мария протянула договор обратно Херсонцеву.
— Но мы же обо всем с издателем договорились. Маша, ты меня ставишь в неловкое положение.
— А почему ты договаривался за моей спиной, даже не удосужился спросить мое мнение. Я не виновата в том, что ты подставился перед этим Лоцмановым.
— Маша, возможно, я вел себя не совсем правильно. Но мы не можем идти на попятную. Подумай, что скажет Лоцманов, в следующий раз он может не предложить столь выгодные условия.
— Предложит другой.
— Ты думаешь, все так просто.
— Леша, я не заключу ни с кем договор до тех пор, пока у меня не сложится в голове новый роман. Это мое последнее слово.
— Но так нельзя! Ты не уважаешь мой труд, а я, между прочим, для тебя стараюсь. Подпиши договор — и все будет хорошо. Вот увидишь.
— С чего ты взял, что на меня можно давить, — голос Марии высоко зазвенел.
— Это нужно для дела, пойми.
Мария несколько мгновений сидела молча. Затем резко отодвинула от себя тарелку с почти не тронутым горячим.
— Это ты пойми, что мне сейчас нет дела ни для каких дел! — Мария вскочила со стула. — Я пойду, я хочу домой.
— Но… — Херсонцев замолчал. — А горячее? Я тебя провожу.
— Спасибо, не надо, я сама доберусь. Метро еще работает.
Мария встала и, не оборачиваясь, направилась к выходу. Херсонцев смотрел ей вслед до того момента, пока она не вышла из ресторана. Он взял бутылку и до краев налил себе вина.
5.
Мария проснулась поздно. В субботний день она решила, как следует отоспаться. Раньше Мария обожала выходные, когда она могла позволить себе от души полениться и выпасть из обоймы неотложных дел на целые двое суток. В памяти Марии до сих пор хранилось ощущение кайфа от последних минут рабочей недели. Когда уже все дела переделаны, компьютер выключен и осталось только схватить сумку, выпорхнуть из офиса и оказаться в свободном полете на целых два дня.
Все изменилось в один день, когда шеф издательства, где она служила редактором, собрал всех сотрудников в своем кабинете и объявил, что весь коллектив распускается. Их небольшая контора, носящая громкое и претенциозное название «Титаник» не выдержала конкуренции с монстрами издательского бизнеса и с оглушительным треском пошла ко дну. Мария не раз подшучивала над таким неуместным, как ей казалось, названием их издательства, высказывала шефу это в лицо, напоминала ему избитую и проверенную веками истину — как корабль назовешь, так он и поплывет. В конечном итоге она оказалась права. Крах случился два года назад, но Марии казалось, что это произошло очень давно, словно в какой-то иной жизни.
Мария стряхнула с себя нахлынувшие вдруг воспоминания, и с наслаждением потянулась в своей постели, так, что хрустнули все косточки тела. Она посмотрела на часы и улыбнулась. Стрелки показывали двадцать минут десятого. Самое комфортное время для подъема в выходной день. Хотя улыбка тут же сползла с ее лица, как только она вспомнила вчерашний день. Вернее его бесславное окончание из-за ссоры с Алексеем.
Как-то глупо все получилось. Она вообще-то человек неконфликтный. А тут, можно сказать, на пустом месте вспылила. Хотя, если подумать и как следует разобраться, то вовсе и не на пустом. В последнее время она чувствовала в себе сильное опустошение после завершения работы над романом. Желание отдохнуть после такой изнуряющей пахоты было сильным. Почему Алексей этого не понимает? Ведь она несколько раз говорила ему об этом прямым текстом. Но он ничего не желает слушать, и настаивает на своем. Конечно, издатель заинтересован в ней и давит на Алексея, это ясно как день. Но она не склонна видеть в этом для него смягчающих обстоятельств. Напротив, он, как ее близкий друг и соратник, должен блюсти, в первую очередь ее интересы, а не воплощать меркантильные планы этого толстячка.
Размышляя подобным образом, Мария прошла на кухню и достала банку с кофе. Вот что способно вернуть ей хорошее расположение духа, несмотря ни на что. Мария открыла крышку, подцепила ложкой горсть намолотого заранее кофе и бросила его в турку. Тщательно отмерила сто грамм воды. Именно столько ей было необходимо для нужной крепости напитка. Залила воду в сосуд и стала ждать, когда она закипит. В это время зазвонил мобильник.
Кто бы это мог быть, пронеслось в ее голове. Наверняка Алеша, хочет помириться.
Мария провела пальцем по экрану мобильнику, чтобы угомонить активно пульсирующую зеленую трубку, и приложила телефон к уху.
— Слушаю вас. — Она постаралась придать голосу, как можно больше жесткости, — пусть не думает, что ему так просто гарантировано прощение.
Однако трубка отозвалась женским голосом. Незнакомка представилась. Она оказалась журналисткой одного очень популярного глянцевого издания.
— Могу я вас попросить об интервью для нашего журнала? — поинтересовалась журналистка.
Ничего себе, гулко ухнуло у Марии сердце. Ее просят об интервью!
— Да, разумеется, — взволнованно произнесла Мария.
— Отлично. Когда мы сможем с вами встретиться? Сегодня вы свободны? В кафе «Визави» вас устроит? Разумеется, она была свободна. И вообще, Мария вдруг почувствовала себя счастливой, будто у нее за спиной выросли огромные преогромные крылья. А ведь это только начало.
Наверное, вот так и выглядит слава, подумала Мария, когда журналистка разъединилась. Мария продолжала сжимать в пальцах мобильник и глупо улыбалась, глядя прямо перед собой.
К жизни ее вернул шипящий звук сбежавшего из турки кофе. Она совсем забыла о нем! Мария бросилась спасать положение. Отключила конфорку, но было уже поздно. Почти все содержимое вылилось на плиту. Но сегодня Марию это нисколечко не огорчило. Мысленно она уже была в том самом кафе, где ей предстояло сегодня беседовать, как важной персоне, с журналистом популярного женского журнала. Могла ли она подумать еще месяц назад, что с ней, обычной девушкой из провинциального городка, случится такое!
Перед мысленным взором Марии, как в киноленте, замелькали кадры ее жизни. Маленький захолустной городок, в котором она появилась на свет двадцать шесть лет назад. Отца своего она не помнила. Родитель исчез из их жизни почти сразу после ее рождения. Мать больше замуж так и не вышла, работала скромной учительницей литературы в школе.
Мария во многом была предоставлена сама себе и в свои семь лет считала себя уже вполне взрослой и самостоятельной. А как же, она сама по утрам отправлялась в школу, ведь мать к этому времени тоже шла в школу, только в другую. Затем так же одна возвращалась домой, открывала ключом дверь и разогревала себе обед. Потом усаживалась за уроки и ждала возвращения мамы. Та приходила домой поздно, часто уставшая и вымотанная, так как брала частные уроки. Быстро ужинала, проверяла домашние задания дочери, и они ложились спать.
Долгое время Мария считала, что это и есть самая нормальная и обычная человеческая жизнь. Повзрослев, она поняла, что есть жизнь другая, более интересная и насыщенная, чем у них с матерью. В той другой жизни были шумные и яркие праздники в кругу семьи, семейные обеды по воскресеньям, подарки, роскошные платья в пол и туфли на огроменных шпильках. Были в этой жизни так же театры и выставки, поездки к морю и в дальние страны. Да много еще чего было в той недоступной, но такой желанной для нее жизни.
Мария все чаще стала чувствовать себя золушкой на чужом празднике. Это чувство было невыносимым настолько, что она пообещала себе вырваться из этой серой безысходности во что бы то ни стало. Мария закончила школу с золотой медалью и, помахав своему городу ручкой, отправилась покорять столицу. Благо ее родительница никак не препятствовала ей в этом, а полностью одобрила затею дочери.
В Москве Мария поступила в Полиграфический институт. И сразу после его окончания устроилась на должность редактора в небольшое издательство. Домой она возвращаться наотрез отказалась, хоть мать и звала, жалуясь на здоровье. Мария же твердо решила, что сделает все возможное и невозможное, чтобы закрепиться в столице. Первое время все шло хорошо. Работы было много, она получала вполне приличную зарплату, дающую ей возможность снимать недорогую квартирку в спальном районе. Вот только с личной жизнью у нее как-то не особо складывалось. Но Мария не особо грустила, она привыкла быть одна, как и ее мать.
Еще успеется, успокаивала она себя. Принцев мало и на всех не хватает. А соглашаться на что-то слишком мелкое и незначительное ей не хотелось. Однако время шло, принц все не появлялся, и Мария снизила явно завышенную планку к своему потенциальному избраннику. В это время в соседнем отделе появился новый сотрудник. Звали его Херсонцев Алексей Игоревич. Херсонцев был не женат, недурен собой и сразу же привел в волнении всех незамужних сотрудниц издательства. Однако Херсонцев ни на кого из них не взглянул. А вот Марию выделил сразу и стал ее методично обхаживать.
Мария определилась быстро: до принца он явно не дотягивает, но, как друг очень даже ничего себе. И она благосклонно стала принимать его ухаживания, но не более того. Слишком близко к себе она его не подпускала. Дальше поцелуев и объятий дело не шло. Херсонцева это не смущало. Как истинный охотник, он продолжал следовать своей стратегии и был уверен, что наступит день, и крепость по имени Мария падет к его ногам. Кто знает, достиг бы он успеха на этом поприще или нет, только закрытие издательства резко изменило всю ситуацию.
Оказавшись без работы, не имея возможности оплачивать квартиру, Мария растерялась. Тут-то совершенно неожиданно и подвернулся Херсонцев. Именно он поддержал ее в этот момент, дал денег на первое время и подкинул идею заняться писательским ремеслом. Когда он только успел разглядеть в ней этот талант? Даже для самой Марии это было не совсем очевидно.
Однако случилось так, как он и предсказывал. Она написала роман, а Херсонцев стал ее литературным агентом и проводником в мир издателей. И вот сегодня она уже не просто безвестный редактор маленького издательства, а писатель, опубликовавшая свой роман и получившая достойное признание в виде престижной награды. А еще интервью с ней добивается журналист модного и популярного журнала.
Мария вдруг подумала о том, что если бы не Херсонцев, то ничего подобного в ее жизни не случилось. Скорее всего, пришлось возвращаться в свой родной городишко. И сейчас ее ожидала бы не встреча с журналистом, а вещи гораздо более прозаичные.
Определенно, вчера она перегнула палку и была слишком резка с Алексеем, подумала Мария. Надо будет позвонить ему после сегодняшней встречи с журналисткой и помириться.
6.
Однако Марии не пришлось ни звонить Херсонцеву, ни просить у него прощения. Херсонцев опередил ее. У него было чутье на такие дела и он, как никто другой знал, как наладить отношения с вспылившей женщиной. Вины за собой он никакой не чувствовал, но понимал, что нужно ехать или звонить первому и каяться перед ней.
Немного поразмыслив, звонить он не стал, а решил сразу ехать и на месте брать быка за рога. Он знал способность женщин делать из мухи слона и раскручивать из сущей безделицы чуть ли не вселенскую трагедию. Чтобы не дать возможность этому костру разгореться до небес, он решил¸ что надо как можно быстрей погасить, так неуместно промелькнувшую вчера между ними искру.
Для него стало полной неожиданностью то, что вчера она показала свой норов; раньше такого за ней не водилось. Если и дальше так пойдет, то она выйдет из-под его контроля. Поэтому такие бунты надо давить в зародыше. Надо сделать ее ручной и послушной, тогда все будет на мази, и его негласный договор с Лоцмановым обернется для него неиссякаемым денежным потоком. А для того, чтобы Мария больше не вздумала перечить ему, Херсонцев знал только один способ. Его-то он и намеревался осуществить, навестив строптивицу.
Херсонцев, как следует подготовился к своему визиту. Надел тщательно наглаженный костюм, свежую сорочку, манжеты которой застегивались не на обычные пуговицы, а скреплялись запонкамиc камнем из рубина. Эта рубашка у него была парадной, для особо важных мероприятий. Марии было это известно, и Херсонцев рассчитывал таким тонким образом дать ей понять, как для него важен визит к ней. Она женщина внимательная к таким мелочам, ему это было доподлинно известно, а потому его старания она должна оценить.
Еду он заказал в ресторане. Закуски, горячее, десерт — все самого отменного качества. И главное, не забыл ее любимое блюдо — куриные крылышки барбекю. Пусть почувствует, что он помнит о ее гастрономических пристрастиях. Хотя от этих провинциальных замашек надо ее постепенно отучать и прививать ей вкус к более утонченной столичной пище. Чтобы она почувствовала разницу, на горячее он заказал омаров с печеным картофелем и лангусты в соусе карри. За вином заехал в супермаркет и купил обычное белое шардоне, решив не сильно выпендриваться в этом вопросе, и немного сэкономить, зная, что Мария не большой знаток алкогольных напитков. И конечно, последний штрих, — огромный букет ее любимых роз. Херсонцев не сомневался, что это ее впечатлит больше всего.
Звонить заранее он не стал — вдруг она не захочет с ним разговаривать. Уж лучше действовать наверняка. Не выгонит же она его, раз он уже приехал и стоит под дверью.
Херсонцев подъехал к дому Марии около шести вечера. И уже через несколько минут жал на кнопку звонка. Однако дверь ему никто не открывал. Херсонцеву это показалось странно. Он никак не ожидал такого поворота событий. Может она в ванной? Он звонил снова и снова, но все было тщетно. За дверью стояла тишина.
Может ей позвонить и сообщить о своем приезде? Мелькнула в его голове мысль, но он тут же отмел ее. Нет, она может отказаться его принимать и тогда напрасны все его приготовления. Нет уж! Он ее дождется, чего бы это ему ни стоило.
Херсонцев спустился во двор и сел в свою машину. Он решил ждать Марию здесь до победного. Вернется же она когда-нибудь. Он настроил проигрыватель на любимую волну. Легкая мелодия заполнила салон. Херсонцев откинулся на спинку кресла и постарался расслабиться. Однако, сделать это ему никак не удавалось. Его преследовала одна и та же навязчивая мысль. Где она? Он просидел уже больше часа, а Марии все не было. Херсонцев разнервничался. А вдруг у нее появился мужчина? Нет, этого не может быть! Она все время на виду! Хотя, чем черт не шутит.
От этих предположений Херсонцеву сделалось жарко. Захотелось на воздух. Прежде, чем выбраться из салона, он открыл бардачок. Рука его потянулась к пачке сигарет. Вот уже три месяца он не курит. Но сигареты держал в машине на всякий случай. Мало ли, вдруг потянет. И вот, кажется, потянуло.
Херсонцев открыл пачку, достал сигарету и вышел из машины. Он вдруг почувствовал злость на Марию. Он понимал, что если сейчас закурит, то три месяца его героических усилий пойдут прахом. Но курить хотелось безумно. Херсонцев зажал сигарету зубами, крутанул колесиком зажигалки и поднес ее к лицу.
— Алеша! — услышал он голос Марии. Херсонцев резко оглянулся. Мария стояла перед ним и с удивлением смотрела на него.
— Ты что снова куришь? Ты же бросил!
— Бросил, но…, - Херсонцев смотрел на Марию, и обычное спокойствие постепенно возвращалось к нему. Он бросил на землю так и не зажженную сигарету и наступил на нее каблуком ботинка. — Чуть не начал снова.
— Что-то случилось? — В глазах Марии мелькнуло беспокойство.
— Случилось, — Херсонцев сделал шаг навстречу Марии, — Я жду тебя тут уже три часа, а тебя все нет и нет.
— Неужели это повод, чтобы закурить?
— Представь себе. Ты же знаешь, ты мне не безразлична. Еще секунда и я снова стал бы заядлым курильщиком.
— Я чувствую себя виноватой, — дотронулась Мария до его руки. — Наверное, я должна искупить свою вину и попросить прощения.
— Да, нет, не надо ничего просить, — Херсонцев поймал ее руку и поднес к губам. — Просто пригласи меня в гости, ведь я за этим и приехал к тебе.
— Конечно, пойдем, — обрадовалась Мария. — Я тебе сейчас расскажу, где я была! Ты удивишься.
— Надеюсь, ты была не с мужчиной?
— Глупый, — Мария рассмеялась. — Пойдем.
— Сейчас, — ответил Херсонцев, только прихвачу кое-что. Он пошел к машине, чтобы достать пакет с продуктами и розы.
7.
Мария поставила в вазу цветы. Бережно расправила стебли и окунула лицо в розово-ароматную свежесть.
— Как они чудесно пахнут. Спасибо тебе большое за эти розы.
— Ерунда, ты достойна большего.
— Уж не на миллион ли алых роз ты намекаешь? — Рассмеялась Мария. — Я не хочу тебя разорять.
— Зря смеешься. — Херсонцев сделал серьезное лицо. — Думаю, твои поклонники скоро завалят тебя цветами. Ставить некуда будет.
— Тебе бы все шутить.
— Вовсе нет. Ты талантлива. Это заявляю не только я, но и Лоцманов. А он в писательской братии разбирается, как никто другой. Так что запасайся вазами, чтобы было, куда цветы ставить. А сейчас предлагаю поужинать. Я чертовски проголодался, пока тебя ждал.
— Ой, а у меня холодильник совсем пустой. Я ведь не думала, что ты приедешь.
— Зато я думал. — Херсонцев раскрыл привезенный с собой пакет и стал извлекать из него еду.
— Неси тарелки, — скомандовал он. — И бокалы не забудь.
Мария принесла из кухни тарелки, два бокала и стала раскладывать еду.
— Откуда все это великолепие? — Удивлялась она.
— Специально в ресторане заказал для тебя.
— Зачем?
— Считай, что это компенсация за вчерашнее. Наш ужин в ресторане завершился не совсем хорошо. Ты убежала, так ничего и не попробовав.
Мария пожала плечами.
— Так получилось.
— Это я виноват. Не надо было настаивать, чтобы ты подписывала этот чертов договор. Извини. — Херсонцев подошел к Марии, взял ее за плечи, притянул легонько к себе и сразу же почувствовал ее сопротивление. Тело Марии напряглось, она резко отклонилась назад. Херсонцев разжал руки.
— Ты шарахаешься от меня, как от прокаженного. — В его голосе послышалась обида.
Марии сделалось неловко. Она подумала о том, что он, вероятнее всего прав и ведь столько всего сделал для нее… Она вспомнила вдруг о своем утреннем желании повиниться перед ним за вчерашнюю резкость. И вот он перед ней и чем не повод осуществить свое намерение. Но лишь только он к ней прикоснулся, как что-то внутри нее вызвало такой протест, что она не смогла с этим справиться.
— Давай лучше сядем, — Мария виновато улыбнулась, стараясь улыбкой немного сгладить возникшее напряжение.
— Твое желание для меня закон. Я всегда повинуюсь тебе. Цени, — многозначительно произнес Херсонцев. Он потянулся к бутылке вина, ловко откупорил ее и стал разливать напиток по бокалам. Отблеск света люстры вспыхнул на рубинах его запонок и приковал к себе взгляд Марии.
— В этой рубашке ты напоминаешь мне важную персону на праздничном ужине, — заметила она.
— Я надел это для тебя, чтобы подчеркнуть важность этой встречи. Я многое хочу тебе сказать…
— Подожди, не сейчас, — прервала его Мария, почувствовав, что услышит сейчас какое-то важное признание, на которое придется как-то реагировать. А ей не хотелось в данную минуту никаких сложностей, хотелось легкости и покоя.
— Хорошо. Тогда предлагаю выпить за твой успех.
— За наш успех, — поправила Мария. — Если бы не ты, не было бы в моей жизни такой победы.
— Верно. Но ты в нашем тандеме первична. Поэтому за тебя, — Херсонцев потянулся своим бокалом к Марии. Они чокнулись и выпили.
— А теперь налегай на еду. — Херсонцев пододвинул к Марии тарелку с омарами. — Это омары. Свежайшие.
— Спасибо. Я лучше вот эти крылышки, мои любимые.
— Вот потому я тебе их и привез, потому что знаю твои пристрастия.
— Ты знаешь обо мне все.
— Нет. — Херсонцев окинул Марию пронзительным взглядом. — Я до сих пор не знаю, с кем ты весело проводила время, пока я маялсяу тебя под окнами и мучился темными подозрениями.
— Ах, это! Я совсем забыла, — улыбнулась Мария и стала рассказывать Херсонцеву о встрече с журналисткой.
Он слушал внимательно, а когда ее рассказ подошел к концу, снова разлил вино по бокалам.
— Вот видишь, за тобой уже пресса охотится. Ты становишься настоящей знаменитостью. За это надо выпить.
Они быстро допили всю бутылку. Мария захмелела. Что нельзя было сказать о Херсонцеве. Он сознательно подливал ей больше и, зная, что она обычно мало пьет, ждал, когда сознание ее затуманится, чтобы возобновить свой натиск. Ему хотелось победы над ней, победы мужчины над женщиной, которая ему давно нравилась и, в которой он был заинтересован еще и как в деловом партнере.
Херсонцев внимательно посмотрел на Марию, и по ее слегка расфокусированному взгляду понял, момент настал.
Он подошел к приемнику и включил какую-то романтическую мелодию. По квартире поплыла музыка. Низкий женский голос пел что-то о неразделенной любви.
— Разреши пригласить тебя на танец? — Херсонцев взял Марию за кисть и притянул к себе. Мария положила ему руки на плечи. Херсонцев сильнее прижался к ней. Мария была податлива и расслаблена. Его пальцы скользнули к ее груди и медленно стали расстегивать пуговицы на блузке. Мария не помогала, но и не противилась его действиям. Она закрыла глаза и откинула назад голову. Этот жест Херсонцев расценил, как призыв к действиям. Их поцелуй был долгим и страстным. Когда они вдоволь насладились этим невинным развлечением, Херсонцев бережно подхватил ее на руки и понес, как свою добычу, в спальню.
8.
Мария проснулась от солнца, светившего прямо в лицо. Она разлепила веки и первое, что бросилось ей в глаза, рука Херсонцева, лежащая на ее обнаженной груди. Рука была тяжелой, и Марии захотелось высвободиться из-под этой непривычной для себя тяжести. Но она осталась лежать неподвижно и испытывать неудобство, лишь бы ненароком не разбудить его. Прежде, чем он проснется, ей хотелось обдумать все, что вчера между ними случилось.
Херсонцев давно к этому стремился, но надо отдать ему должное, он не пер, как танк напролом, а всегда отступал перед ее решительным нет. Мария так привыкла к этой его покорности, что считала его чуть ли не ручным. А вчера и вовсе, после нескольких бокалов вина, совершенно утратила бдительность. Нельзя сказать, что она напилась и полностью утратила контроль над собой. Она, конечно, осознавала, что между ними происходит. Но затуманенное алкоголем сознание превращало все происходящее в легкую и увлекательную игру. И она позволила ему все, в чем так долго отказывала. Сейчас же по пробуждению случившееся уже не кажется ей игрой, а скорее ошибкой с привкусом стыда и раскаяния.
Она понимала, откуда берет начало этот клубок эмоций. Все дело в том, что она не достаточно его любит. Она скорей воспринимала его, как друга и не хотела от него большего. Какой же она была наивной, если полагала, что он тоже согласен на эту роль. Она забыла о том, что между мужчиной и женщиной дружбы в прямом смысле этого слова не может быть. Наступит день, когда половые различия громко заявят о своих правах. И с этим придется что-то делать.
Мария смежила веки. Восходящее солнце уже сильно било в лицо. Ей захотелось встать и задернуть шторы. Мария попыталась осторожно высвободиться из-под руки Херсонцева, так чтобы он не проснулся. Повернувшись на бок, она хотела незаметно и тихо соскользнуть на пол. Однако рука ее ночного любовника вдруг ожила, пальцы его крепко сжали ее грудь так, что ее побег не удался.
— Куда ты? — горячо зашептал он ей на ухо.
— Я хочу встать.
— Лежи. Я уже соскучился за ночь. — Херсонцев притянул Марию к себе и жадно впился в ее губы.
Мария чуть не задохнулась. Она не отвечала ему, но Херсонцев не обращал на это никакого внимания. Его объятия становились все горячее, а руки все настойчивее. Мария с ужасом понимала, что от былой его покорности не осталось и следа, и вряд ли он и дальше будет оставаться ручным и податливым. Она сама все испортила. Собственными руками наделила его правом распоряжаться собой и своим телом. Что-то внутри подсказывало ей, что он вряд ли отныне станет мириться со своей привычной ролью, после того как освоил совсем другое амплуа.
Конечно, можно все сейчас резко прекратить и наложить вечное табу на их близость. Однако тогда прощай их сотрудничество и деловое партнерство со всеми вытекающими отсюда последствиями. Хочет ли она этого? После того, как испытала триумф?
Мария вспомнила, как стояла на сцене, сжимая в руках свою награду, а зал стоя аплодировал ей. Надо себе признаться, что более сильных эмоций она не испытывала за всю свою жизнь. Даже близость с мужчиной меркнет по сравнению с тем экстазом, который она испытала в тот момент. Мария понимала, что однажды пригубив из этого кубка, она не утолила жажду, а лишь разожгла аппетит. И теперь хочет пить из него еще и еще.
Мария слышала раньше о том, что успех, слава это своеобразный наркотик, но не верила в справедливость этих слов…
Херсонцев не дал ей додумать до конца эту мысль. Тяжело дыша, он навалился на нее всем телом. Мария покорилась ему. Она хотела только одного, чтобы это скорее закончилось и, чтобы она могла встать и спокойно заняться своими делами.
Едва она так подумала, как раздался звук мобильного. Это звонил телефон Марии.
— Мне звонят. Пусти. — Мария попыталась освободиться из объятий Херсонцева.
— Кому надо перезвонит. — Он и не думал отпускать ее от себя в самый кульминационный момент близости.
— А если это Лоцманов?
— Подождет, — уже хрипел Херсонцев.
Когда он отпустил Марию, телефон зазвонил снова. Это сильно встревожило ее. Мария схватила аппарат. Звонила соседка из ее родного городка. Она сообщила, что ее матери стало плохо, и ее госпитализировали в больницу.
9.
Мария шла немного впереди, а чуть позади Херсонцев катил ее чемодан. Народу на перроне было много, и им приходилось постоянно кого-то обходить.
Мария остановилась у своего вагона и повернулась к своему немного отставшему спутнику, ожидая, когда он подойдет к ней.
— Давай чемодан, отнесу его в вагон и вернусь, — сказала Мария.
— Нет уж, раз я тебя провожаю, то и чемодан отнесу на место, — возразил Херсонцев.
Мария решила, что это не тот вопрос, ради которого есть смысл открывать дискуссию. Вместе они прошли в вагон. Херсонцев недовольно осмотрелся вокруг, тесный плацкарт ему явно не понравился.
— Почему не купила купе, тут же не разойдешься, — прошептал он ей на ухо.
— Ехать всего одну ночь с небольшим, как-нибудь перебьюсь. Зато деньги сэкономили, мало на что дома они понадобятся. Лекарство сегодня дорогие. Ставь сюда чемодан.
Херсонцев засунул чемодан под сиденье, и они двинулись к выходу из вагона.
— И все же напрасно ты не взяла купе, — снова вернулся к прежней теме Херсонцев. — Ты бы могла в спокойствии и тишине подумать о новом романе.
— Лешенька, у меня мама болеет, какой тут роман. Сначала надо выяснить, что с ней. А уж потом все остальное.
— Извини, я понимаю, что тебя сейчас заботит другое. Но ведь издатели не будут ждать, сегодня ты у всех на слуху, а завтра о тебе никто и не вспомнит. Я целиком на твоей стороне, но я не виноват, что уж так устроена жизнь. Она очень безжалостна.
— И ты тоже?
— Я — нет, я полностью на твоей стороне. Твои интересы — это и мои интересы.
— Спасибо, Лешенька, я это знаю и, поверь, очень ценю.
— Тогда подумай в дороге о романе.
— Опять ты за свое.
Херсонцев почувствовал, что его настойчивость встречает все большее сопротивление и решил, что пока не будет больше педалировать на эту тему. Иначе можно все и испортить.
— Мне будет тебя сильно не хватать, — вздохнул он.
— Надеюсь, что я еду ненадолго. Потерпи.
— Потерплю, куда же деваться. Хотя у меня были такие планы.
— Ты мне ничего о них не говорил, — удивленно посмотрела Мария на своего собеседника.
— Потому что не успел. Думал, как раз сегодня обсудить.
— У нас есть еще целых пять минут, — на секунду улыбнулась Мария.
— Я думаю о том, что между нами произошло. Для меня это очень важно. Я бы не хотел, чтобы это осталось без последствий.
— О каких последствиях ты говоришь?
— О тех, которые касаются самым непосредственным образом меня и тебя. Я понял, что ты та женщина, которую я искал.
— Это требует дополнительной проверки.
— Для меня — нет. Я бы хотел прожить с тобой всю жизнь.
Мария несколько мгновений сосредоточенно молчала. Ее вдруг охватило сильное беспокойство, хотя его природу она представляла не очень точно.
— Лешенька, милый, я тебе очень признательна за твои слова. Но я сейчас не готова к такому разговору, я думаю о своей маме. Давай к нему вернемся после моего возвращения. Только, не обижайся.
— Отъезжающие, попрошу войти в вагон, поезд отправляется через несколько минут, — раздался голос проводника.
Мария почувствовала облегчение, появилась естественная причина завершить этот разговор.
— Все, Лешенька, мне пора, — поспешно произнесла она. — Как приеду, я тебе сообщу.
— Обязательно, буду ждать.
Мария вошла в вагон, Херсонцев остался на перроне. Она поймала себя на том, что разделяющее их расстояние действует на нее успокаивающе.
Поезд вздрогнул и тронулся с места. Херсонцев стал ей энергично махать, Мария замахала в ответ. Состав с каждой секундой набирал скорость, перрон кончился и все, кто были на нем, исчезли из вида. Мария стала пробираться к своему месту. Несмотря на то, что повсюду ее окружали люди, она вдруг отчетливо ощутила, что находится одна. И это ее радовало.
10.
Районная больница представляла собой приземистое двухэтажное здание, построенное для этих целей почти сто пятьдесят лет тому назад на пожертвование местного купца. Об этом извещала полустертая доска на фасаде. Мария помнила ее еще с детства, когда приходила сюда к заболевшей воспалением легких матери.
С того момента прошло лет пятнадцать, и Марии показалось, что за этот период не только доска на фасаде осталось прежней, но и все остальное в больнице. Своей ветхостью она производила угнетающее впечатление. Второго мецената, который дал бы денег теперь уже на ремонт, за полтора века таки не нашлось.
В приемном покое Мария узнала, где лежит мать, и по скрипучим ступенькам, которые не менялись с момента постройки больницы, поднялась на второй этаж. Никакого контроля за посетителями тут не велось, любой желающий мог пройти в любую палату.
Мария постучалась и вошла в палату. Она была совсем крошечной, в ней умещалось всего две кровати. На одной из них лежала ее мать.
Анна Сергеевна, увидев дочь, тут же села на кровати и даже попыталась встать с нее, чтобы пойти навстречу Марии, но та успела добежать до нее первой. Она заставила мать снова лечь.
— Мама, что с тобой? Тебе плохо?
— Было плохо, стало лучше, — ответила Анна Сергеевна.
Но ее голос и вид говорили об обратном. Такой бледной, худой, измученной Мария мать еще никогда не видела. Сердце сжало плохое предчувствие, она решила, что обязательно поговорит с лечащим доктором.
— Мама, расскажи, что с тобой случилось? — Потребовала Мария.
Она слушала Анну Сергеевну и ясно видела, что та всячески смягчает ситуацию. Это вовсе не обычный сердечный приступ, а тяжелое заболевание. Мария не была врачом, зато хорошо знала мать. Даже по одним ее интонациям могла понять, что она говорит специально, чтобы успокоить дочь.
— Мама, я хочу, чтобы ты сказала мне правду о твоем состоянии. Умоляю, не надо меня обманывать, врач же все равно расскажет, как все обстоит на самом деле.
На глазах Анны Сергеевны внезапно появились слезы, и Мария окончательно поняла, что ситуация еще хуже, чем она предполагала. Она сама была готова заплакать, но осознавала, что это только пойдет во вред матери. Поэтому она из-за всех сил сдерживалась.
Мария видела, как стремительно иссякали силы матери, она уже не могла говорить, а только смотрела на дочь полными слез глазами. Наблюдать за этим было невыносимо, Марии хотелось выбежать из палаты и зарыдать.
Внезапно мать сделала жест, призывая дочь приблизиться к ней. Мария наклонилась к ее лицу. Губы Анны Сергеевны вновь зашевелились. Но стоило ей это больших усилий.
— Доченька, обещай мне, что выполнишь то, что я попрошу, — едва слышно произнесла Анна Сергеевна.
— Обещаю, мама, даже не сомневайся.
— Ты знаешь, что наша фамилия Сабуровы.
— Конечно, я знаю свою фамилию, мама.
— Наш род весьма древний. В честь него названа деревня Сабуровка. В ней до сих пор сохранилось наше родовое имение.
— Ты мне не говорила об этом, — удивилась Мария.
— Нужды не было, но теперь ты знаешь. В деревне возле церкви сохранились могилы наших предков. Их можно найти. В крайнем случае, священник покажет. Похорони меня там.
— Мама, о чем ты говоришь! Какие еще похороны. Даже не думай!
— Машенька, у меня мало сил, чтобы спорить. Просто слушай меня. Сунь руку под подушку.
Мария выполнила просьбу матери. К своему удивлению под подушкой она обнаружила какую-то старую шкатулку.
— Открой ее, — попросила Анна Сергеевна.
Мария открыла. На дне шкатулки она обнаружила медальон. Раньше она его не видела.
— Что это, мама?
— Медальон, он очень старый. Это семейная реликвия рода Сабуровых. Он передается по наследству. Я получила его от матери, моя мать от моей бабушки. Теперь я вручаю его тебе.
— Но что это такое, мама?
— Я расскажу тебе, что знаю о медальоне, но не сейчас. Я очень устала.
Анна Сергеевна закрыла глаза, и Мария поняла, что надо уходить. Внезапно мать как-то странно встрепенулась, ее округлившиеся глаза приоткрылись, она посмотрела на дочь так, что Мария догадалась, что она ее не видит.
Анна Сергеевна вдруг захрипела. Ее соседка по палате вскочила с кровати и подбежала к ней.
— У нее приступ, бегите за врачом! — Крикнула она Марии.
Мария в ужасе бросилась из палаты.
Глава 2
1.
Мария очнулась после непродолжительного тяжелого сна, в котором ее мучили кошмары. Она приподнялась на своем диване, бросила взгляд на кровать, на которой много лет спала мать. На ней никто не лежал, вместо этого она была аккуратно застелена. И больше никто здесь никогда не будет спать, больно кольнула мысль. Мария упала лицом на подушку и зарыдала.
Прошло уже три дня после похорон, а Мария все никак не могла прийти в себя. Все это время она провела в каком-то полузабытьи, она вроде бы видела, что происходит вокруг, но при этом воспринимала реальность как-то отстранено. Словно бы все происходило с ней и не с ней. Периодически Мария впадала в состоянии ступора, которое затем сменялось на плач. Только сейчас она стала по-настоящему понимать, насколько дорога была для нее мать. Ведь по сути дела теперь у нее не осталось ни одного близкого человека. С родственниками они почти не общались, да и жили они где-тот далеко, от подруг детства она сама отдалилась. Иногда Мария вспоминала про Херсонцева, но почему-то долго о нем не думалось, он сам собой исчезал из ее мыслей.
Мария встала с кровати, машинально приготовила себе завтрак, так же машинально съела его без всякого аппетита. К ней вдруг пришла мысль, что пора хотя бы постепенно приходить у себя. Мать не вернешь, а у нее, Марии, впереди много дел. И надо ими постепенно начинать заниматься. Но пока она чувствовала, что не готова к этому, ей требовалось еще время. Сейчас же она снова поедет на свежую могилу, почему-то ее неудержимо туда влекло.
Взгляд Марии случайно остановился на старинной шкатулке. Боже, за всеми этими несчастьями она совсем запамятовала о последнем подарке матери. Тогда, перед самым приступом, ставшим для нее роковым, она говорила о медальоне, который наследуют представители их рода.
Впервые за все эти дни у Марии проснулось любопытство. Она открыла шкатулку, в ней лежал медальон. Он производил впечатление старинной вещицы. Он был выполнен в виде сердечка, посередине был вставлен рубин.
Мария открыла его, внутри она увидела портрет мужчины, выполненный в виде миниатюры. Несмотря на маленькие размеры его лицо было хорошо выписано. Шею подпирал воротник, ей показалось, что это часть военного мундира. Впрочем, она не была в этом уверенна, в таких делах Мария плохо разбиралась.
Мария вдруг решила одеть медальон. А теперь снова надо ехать на кладбище. Она посещала его каждый день, какая-то сила неудержимо влекла ее туда, хотя путь был не близкий, примерно двадцать километров.
До Сабуровки шел автобус, расписание она выучила наизусть. Если выйдет из дома прямо сейчас, то успеет сесть на него.
Мария стояла возле могилы, на которой еще не успели завять цветы. За эти дни она уже изучила все другие захоронения вокруг могилы матери. Кладбище было очень старым. Но самым удивительным было то, что многие погребения хорошо сохранились. Даже можно было различить надписи на памятниках, на многих из них была выбита фамилия «Сабуров или Сабурова».
Марию удивлял тот факт, почему она раньше ничего не знала об этом родовом захоронении. Мать ни разу не рассказывала о нем. Хотя Марию еще будучи девочкой удивляло то обстоятельство, что недалеко от города, где она родилась, располагалась деревня с названием похожим на ее фамилию. Она хорошо помнит, что когда задала этот вопрос матери, та ответила, что это не более чем совпадение. Почему она скрывала от нее эту тайну, Марии было сейчас непонятно.
Мария зашла в расположенную рядом церковь, купила свечку, зажгла фитиль и поставила ее в подсвечник. Она никогда не была религиозной, но всякий раз, как она это делала, у нее возникло желание молиться. Только вот она не знала нужных слов, а спросить у кого-либо стеснялась.
Внезапно она поймала на себе взгляд стоящего неподалеку пожилого мужчины. Его лицо ей показалось смутно знакомым. Она снова взглянула на него и заметила, что он смотрит не на ее лицо, а на ее грудь.
Мария возмутилась, нашел место, где рассматривать ее прелести. Как ему только не стыдно, ведь уже далеко не юнец.
Ей стало так неприятно, что она поспешно вышла из церкви. Но краешком глаза заметила, что мужчина последовал вслед за ней.
— Мария Юрьевна! — окликнул ее мужчина.
Мария невольно остановилась. Незнакомец приблизился к ней.
— Примите мои искренние соболезнования. Я хорошо знал Анну Сергеевну, и очень горюю по поводу ее кончины.
Произнося эти слова, мужчина то и дело посматривал на ее грудь. У Марии даже возникло желание дать ему пощечину, но она решила, что пока лучше от этого воздержаться.
— Спасибо, — ответила она. — Вы сказали, что знали мою мать, но я вас не знаю.
— Меня зовут Новиков Павел Васильевич, я местный краевед и по совместительству директор краеведческого музея.
Теперь Мария вспомнила этого человека, мама, в самом деле, несколько раз упоминала его. Да и сама она видела его в детстве, только забыла. Теперь все встало на свои места, кроме одного момента — почему он то и дело смотрит на ее грудь?
— Вы к могиле Анны Сергеевны? — спросил Новиков.
— Да. Я уже сегодня была у мамы, перед отъездом хочу попрощаться.
— Не возражаете, если я тоже посещу могилу вашей матери.
— Нет, конечно.
Они стояли возле могилы. Мария оторвала взгляд от засыпанного цветами холмика и посмотрела на Новикова. Она была потрясена трагическим выражением его лица, словно в этой земле лежал близкий ему человек.
Новиков поднял голову и посмотрел на Марию.
— Анна Сергеевна была очень хорошим человеком, это для всех нас большая утрата, — словно бы пояснил он, почему его лицо было столь трагическим. — Представляю, как вам не хватает ее.
— Это трудно представить, — возразила Мария.
Новиков взглянул на нее, но ничего не сказал. Мария вдруг почувствовала что-то вроде раскаяния. Он действительно искренне опечален смертью ее матери, а она отнеслась к нему недоброжелательно.
— Скоро будет уже девять дней после смерти мамы. Приходите ко мне, — сказала Мария.
— Обязательно приду. Для меня это важно.
Последние слова были для Марии не совсем понятны, но она решила, что сейчас не время что-то уточнять. Может быть, как-нибудь потом…
— Извините, мне надо идти, — сказала она и, не оборачиваясь, направилась к выходу с кладбища.
2.
Всю обратную дорогу из головы Новикова не выходил увиденный им медальон на груди дочери Анны. Он сразу же привлек его внимание. Во-первых, своей стариной, а в таких вещах он разбирался. Во-вторых, тем, что он нечто похожее уже где-то видел. Но вот где, вспомнить не мог.
Может это медальон матери Марии и он видел его у нее? Хотя он ясно помнил, что Анна никогда не упоминала при разговорах с ним об этой вещице. Хотя с другой стороны, подумал Новиков, возможно, для Анны такое поведение вполне естественное. Сколько он ее помнил, она всегда была скрытной, не любила говорить о своих чувствах. Возможно, это стало одной из причин, которая их развела.
Эти мысли Новикову были неприятны, и он постарался изгнать их из головы. Прошлое все равно не изменить, а уж тем более теперь, когда Аннушка мертва. Ее внезапная смерть стала для него настоящим потрясением. Но он не мог себя выдать, это бы причинило боль его жене. Поэтому все эти дни он старался сохранять спокойствие, его истинные чувства должны быть намертво заперты внутри него.
Автобус привез его на центральную площадь, здесь же совсем рядом расположился краеведческий музей. Два года назад ему, преподавателю истории и краеведу неожиданно предложили после кончины прежнего директора его возглавить. Не без больших колебаний он согласился на эту должность. Но теперь не жалеет о своем решении, новая работа его увлекла.
Новиков вошел в музей, прошел в свой кабинет. Его мысли в какой уже раз за несколько последних часов вернулись к медальону. Где же он видел нечто похожее, черт возьми! Невозможность вспомнить сильно раздражала.
В кабинет вошла одна из двух смотрительниц музея и попросила вместе с ней пройти в зал. В нем обрушилась штукатурка с потолка, а отремонтировать его не было денег — финансирование музея было скудным, средств не хватало даже на неотложные нужды.
Новиков прошел в зал, осмотрел потолок, прикидывая, к кому в городе можно обратиться за спонсорской помощью для проведения ремонта. Таких людей было крайне мало, и каждый из них уже по несколько раз жертвовал средства на нужды музея. Внезапно его взгляд задержался на одном из портретов. Невольно Новиков вздрогнул и подошел к нему поближе.
Это был портрет неизвестной женщины. После революции многие окрестные помещичьи усадьбы были разграблены, часть имущества сожжено. Этот портрет поступил в музей в числе прочих, когда грабительская страда несколько поутихла. Точно узнать, откуда он, кто женщина, что изображена была на холсте, выяснить не удалось. Никаких записей в момент поступления не проводилось, а когда через несколько лет попытались сделать атрибутику, узнать ничего не удалось.
Но в данный момент Новикова интересовала не история портрета, а то, что на груди изображенной дамы красовался точно такой же медальон, что и у дочери Анны. Конечно, утверждать о том, что это одна и та же вещица, было совершенно преждевременно. Но их сходство было поразительным.
Новиков сходил в свой кабинет за лупой и с помощью ее стал изучать медальон на портрете. Он не ошибся, вещи очень похожи. Даже рубин по форме был идентичным.
Новиков почувствовал прилив интереса, который даже оттеснил на время горечь от смерти Анны. Надо обязательно расспросить ее дочь про медальон. Что-то она же должна о нем знать. Удачно получилось, что Мария пригласила его на девять дней. Дата более чем грустная, но так уж устроена жизнь, которая совмещает в себе самые разные события. Возможно, удастся пролить свет на то, кто изображен на картине. Если удастся это сделать, то это будет его пусть небольшой вклад в историю их города и всего района.
3.
Поминальный обед в честь девяти дней со дня похорон собрал совсем немного людей. Пришло несколько коллег Анны Сергеевны из школы, да еще ее новый знакомый Новиков. Мария удивлялась тому, что прожив всю жизнь в этом городе, у ее матери оказалось так мало друзей и подруг. Их почти в прямом смысле можно было посчитать по пальцам. Да, она знала, что мама вела всегда довольно замкнутый образ жизни, мало куда ходила, редко приглашала к себе гостей. Но реальность все же потрясла Марию, у нее возникло ощущение, что ее мать сознательно ограничивала себя в контактах. Но почему, с чем это связано, было непонятно.
