Вестник E-Book

Лоис Лоури

• Herausgeber: Азбука
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Serie: Азбука-бестселлер
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2024

Seitenzahl: 158

Beschreibung

В Деревне всегда готовы протянуть руку помощи новым жителям: здесь рады каждому и в каждом видят хорошее. Так же радушно приняли и Мэтти. Когда-то чумазый воришка и хулиган, теперь он прилежно учится в школе и старается жить открыто и честно. Жители Деревни даже доверяют ему носить их письма через Лес, куда сами заходить опасаются. И все же у Мэтти появляется тайна, которой он не может поделиться ни с кем: ведь он сам не до конца понимает, что происходит. И это не единственная его тревога... Настроения обитателей Деревни меняются, а Лес становится гуще и мрачнее…

Leseprobe

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

Lois Lowry

MESSENGER

Copyright © 2004 by Lois Lowry

Published by arrangement with Clarion Books/HarperCollins Children’s Books,

a division of HarperCollins Publishers

All rights reserved

Перевод с английского Сергея Петрова

Серийное оформление Вадима Пожидаева

Оформление обложки Егора Саламашенко

Лоури Л.

Вестник : роман / Лоис Лоури ; пер. с англ. С. Петрова. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2024. — (Азбука-бест­селлер).

ISBN 978-5-389-24977-6

16+

В Деревне всегда готовы протянуть руку помощи новым жителям: здесь рады каждому и в каждом видят хорошее. Так же радушно приняли и Мэтти. Когда-то чумазый воришка и хулиган, теперь он прилежно учится в школе и старается жить открыто и честно. Жи­тели Деревни даже доверяют ему носить их письма через Лес, куда сами заходить опасаются. И все же у Мэт­ти появляется тайна, которой он не может поделиться ни с кем: ведь он сам не до конца понимает, что происходит. И это не единственная его тревога... Настроения обитателей Деревни меняются, а Лес становится гуще и мрачнее…

© С. Г. Петров, перевод, 2017

© Издание на русском языке,оформление.ООО «Издательская Группа«Азбука-Аттикус», 2024Издательство Азбука®

Мэтти не терпелось покончить с ужином. Он хотел поскорее его приготовить, съесть и пойти. Вот бы он уже был взрослый! (Ведь взрослые сами решают, когда есть — да и вообще, стоит ли тратить время на еду.) У него было дело, и это дело пугало его. Время шло, страх все нарастал.

Мэтти уже не был мальчиком, но и мужчиной он пока не стал. Он привык мерить свой рост по окну. Когда-то он едва дотягивался до рамы — упирался в нее, чувствуя лбом дерево. Но теперь так вырос, что мог без труда заглядывать в дом, а сделав пару шагов назад, в траву, он видел свое отражение. Ему казалось, что его лицо становится более взрослым, хотя он по-прежнему с удовольствием корчил рожи своему отражению. Его голос стал грубеть.

Он жил в доме слепого, которого все называли Видящий, и помогал ему. Он делал уборку, хотя уборка — это так скучно. Но слепой говорил, что без нее нельзя. Так что Мэтти каждый день под­метал дощатый пол и расправлял покрывала на кроватях: тщательно — на постели слепого, равнодушно и небреж­но — на своей, в комнате рядом с кухней. Готовили они по очереди. Мужчина по­смеивался над стряпней Мэтти и пытал­ся давать ему советы, но Мэтти не хватало терпения и он не думал о тонкостях сочетаний трав.

— Достаточно просто положить все в горшок, — настаивал Мэтти. — Все равно в животе все перемешается.

Это был давний спор двух друзей. Видящий усмехнулся.

— Вот понюхай. — И он взял с доски и протянул ему на ладони светло-зеленый росток.

Мэтти старательно понюхал его.

— Это зеленый лук, — сказал он, пожав плечами. — Можно просто бросить его в кастрюлю. Или так съесть, — добавил мальчик. — Но тогда будет вонять изо рта. А одна девочка пообещала поцеловать меня, если от меня будет приятно пахнуть. Но мне кажется, она прос­то дразнится.

Слепой улыбнулся, повернувшись в сторону мальчика.

— Дразнить — это часть удоволь­ствия, которое предшествует поцелую, — сказал он Мэтти, который тут же покрас­нел от смущения. — Ты мог бы ­выторговать поцелуй за что-нибудь, — предложил мужчина со смешком. — Что бы ты отдал? Удочку?

— Не надо! Не шути про торг.

— Ты прав. Зря это я. Когда-то это было веселое занятие. Но теперь — ты прав, Мэтти, — смеяться над этим не по­лучается.

— В прошлый раз на Торжище ходил Рамон с родителями. Но он ничего не рассказывает.

— Вот и мы не будем об этом. Что там масло, разошлось на сковородке?

Мэтти посмотрел. Золотисто-коричне­вое сливочное масло слегка пузырилось.

— Да.

— Тогда клади лук. И мешай, чтобы не подгорел.

Мэтти послушался.

— А теперь понюхай, — сказал слепой.

Мэтти понюхал. Слегка припущенный лук издавал аромат, от которого у него потекли слюнки.

— Ну что, лучше, чем сырой? — спро­сил Видящий.

— Но сколько хлопот! — воскликнул Мэтти. — Готовить — такая морока!

— Добавь сахара, всего одну-две щепотки. Дай потомиться еще минуту, а потом клади кролика. Терпение, Мэтти. Вечно ты хочешь побыстрее, а в этом деле нельзя торопиться.

— Надо успеть до темноты — кое-чего проверить. Хочу добраться до поляны, пока не стемнело.

Слепой засмеялся. Он взял со стола кусочки кролика, и Мэтти в какой уж раз удивился точности движений его рук и тому, как хорошо он помнит, где что лежит. Он наблюдал за тем, как мужчина ловко обсыпает мясо мукой и кладет его на сковородку. Мясо зашкворчало, и блюдо запахло по-новому. Слепой добавил пригоршню трав.

— Тебе-то все равно, светло или темно на улице, — жалобно проговорил Мэт­ти. — Но мне для моих дел нужен свет.

— Что это за дела такие? — спросил Видящий и добавил: — Когда мясо подрумянится, добавь немного бульона, что­бы не пригорело.

Мэтти так и сделал. Он наклонил над сковородкой кастрюлю, где они отваривали кролика, и темная жидкость подхватила лук и травы, которые закружились вокруг кусочков мяса. Мэтти уже знал, что теперь нужно накрыть сковородку крышкой и убавить огонь. Еда в сковородке тихонько булькала, а он начал расставлять тарелки на столе, за которым им предстояло поужинать.

Он надеялся, что слепой забудет про свой вопрос о «делах». Ему совсем не хотелось отвечать на него. Мэтти очень занимало то, что он спрятал на поляне. Но и пугало, потому что он еще не понимал, что это такое. Ему подумалось: вдруг он сможет это обменять?

Когда наконец тарелки были вымыты и убраны, а слепой откинулся в своем кресле и взял инструмент, на котором он обычно играл по вечерам, Мэтти тихонько направился к двери, надеясь выскользнуть незамеченным. Но мужчина улавливал любое движение. Мэтти уже знал, что он может услышать, как паук переползает с одного края паутины на другой.

— Опять в Лес?

Мэтти вздохнул. Ну вот, снова не вышло.

— Я вернусь до темноты.

— Может, и так. Но не туши лампу — вдруг опоздаешь. В темноте приятно идти на свет. Я помню, что такое ночной Лес.

— Помнишь с каких времен?

Мужчина улыбнулся:

— С тех самых, когда я мог видеть. Задолго до того, как ты родился.

— Ты боялся Леса? — спросил его Мэтти.

Леса боялись многие, и не случайно.

— Нет. Это все иллюзия.

Мэтти поежился. Он не понял, что хотел сказать слепой. То есть страх — это иллюзия? Или Лес — иллюзия? Он огля­нулся. Слепой мягкой тряпочкой вытирал полированную поверхность сво­его инструмента. Он уже сосредоточился на гладком дереве, хотя не мог видеть золотистую поверхность клена с его волнистыми волокнами. Наверное, решил Мэтти, человеку, лишенному зрения, все кажется иллюзией.

Мэтти выкрутил фитиль и проверил, достаточно ли в лампе масла. Затем чирк­нул спичкой.

— Видишь, я не зря просил тебя почистить ламповые стекла, а?

Слепой не ждал ответа. Он провел рукой по струнам, прислушиваясь к их звучанию. Как обычно, он осторожно подстроил инструмент. Он умел различать звуки, которые казались мальчику совершенно одинаковыми. Мэтти немно­го постоял на пороге, наблюдая. На столе мерцала лампа. Мужчина сидел, скло­нив голову к окну, так что свет ран­него летнего вечера высвечивал шрамы на его лице. Он прислушался, повернул небольшой винт на конце грифа, затем при­слушался снова. Теперь он был поглощен звуками и совершенно забыл о мальчике. Мэтти выскользнул наружу.

Мэтти пошел к тропе, которая вела к Лесу от окраины Деревни, кружным путем, чтобы пройти мимо дома учителя, доброго человека с родимым пятном на пол-лица. Когда Мэтти еще только появился в Деревне, он иногда не мог отвести от него глаз, потому что ни разу до этого не видел таких отметин. Там, от­куда Мэтти пришел, увечий не допускалось. Там убивали людей и с меньшими изъянами.

Но здесь, в Деревне, отметины и изъя­ны вообще не считались недостатками. Их даже ценили. Слепому дали прозвище Видящий, его уважали за то особое зрение, которое у него появилось после того, как он лишился обычного.

Учителя, хотя его настоящее имя было Ментор, дети любя прозвали Рози — за расползшееся по лицу малиново-розовое родимое пятно. Дети любили его. Он был мудрым и терпеливым. Мэтти, который был совсем мальчик, когда ока­зался в Деревне и начал жить у слепого, сначала пошел в школу, как все, а зимой по вечерам стал посещать дополнительные занятия. Именно Ментор научил его спокойно сидеть, слушать, а спустя какое-то время — даже писать.

Но он решил пройти мимо дома учителя не для того, чтобы повидать Ментора или полюбоваться его роскошным цветником, а в надежде увидеть учительскую дочку, симпатичную девочку Джин. Это она недавно дразнила Мэтти, обещая поцеловать его. По вечерам она обычно пропалывала сад.

Но сегодня не было видно ни Джин, ни ее отца. Мэтти заметил толстую пятнистую собаку, которая спала на пороге, но в доме, похоже, никого не было.

Ну и ладно, подумал он. Джин задержала бы его своим хихиканьем и насмешками. А обещания она все равно никогда не держит и дает их всем мальчикам. Не стоило делать крюк в надеж­де увидеть ее.

Он нашел палку, нарисовал сердечко на дорожке возле сада и вписал в него их имена — ее и свое. Вдруг Джин заметит рисунок и поймет, что он здесь был, вдруг для нее это важно?

— Эй, Мэтти, ты что тут делаешь? — из-за угла вышел Рамон. — Ты уже поужинал? Хочешь поесть с нами?

Мэтти быстро двинулся в сторону Рамона, оставив за спиной нарисованное в грязи сердечко и надеясь, что его друг не заметит этого. К Рамону было бы интересно сходить, потому что его семья недавно сторговала себе вещь под названием «Игровая машина». Это была большая раскрашенная коробка с ручкой, которую дергаешь — и внутри за небольшими окошечками начинают вра­щаться три барабана с рисунками. Раздается звонок, барабаны останавлива­ются, и, если все три изображения в окошечках совпали, машина выплевывает леденец. Играть было очень интересно.

Он порой думал, а чем они пожертвовали ради этой «Игровой машины», но обсуждать такие вещи было не принято.

— Мы уже поели, — сказал он. — Мне надо забежать кое-куда до темноты, поэтому мы поужинали раньше.

— Жалко, что я не могу с тобой. У ме­ня кашель, и Травник сказал, что мне не надо слишком много бегать. Я пообещал сразу пойти домой, — сказал Рамон. — Но если ты подождешь, я спрошу...

— Нет, — ответил Мэтти. — Лучше я один.

— А, ты с посланием?

Это было не так, но Мэтти кивнул. Ему было немного неловко врать, даже по мелочам. Хотя уж он-то умел это делать. Мэтти вырос там, где все лгали, и он до сих пор не мог до конца поверить, что жители Деревни, в которой он теперь живет, считают, что врать — плохо. Мэтти всегда казалось, что с помощью вранья все делается понятнее, проще и удобнее.

— Ну, тогда увидимся завтра. — ­Рамон помахал ему рукой и поспешил домой.

Мэтти знал тропинки Леса так, словно сам их проложил. Впрочем, неко­торые из них он и в самом деле протоп­тал за долгие годы, найдя более простой и короткий путь. Даже корни на этих тропах ушли в землю и стали плоскими. В Лесу он был быстр и незаметен, всегда выбирал верное направление, чувствовал изменения погоды и пред­сказывал дождь задолго до того, как на небе появлялись тучи или менялся ветер. Мэтти просто знал.

Другие жители Деревни редко отваживались зайти в Лес. В Лесу было опасно. Иногда он закрывался и поглощал тех, кто зашел слишком далеко. Смерть таких людей была чудовищна: тела покинувших Деревню приносили обратно с обрывками вьюнов, намертво опутавших горло, руки и ноги. Лес тоже каким-то образом знал. А еще он почему-то знал, что походы Мэтти для Леса не опасны и даже необходимы. Ползучие растения никогда его не трогали. Иногда даже казалось, что деревья расступаются перед ним и подталкивают вперед.

— Лес любит меня, — однажды с гор­достью объяснил он слепому.

Видящий согласился.

— Возможно, ты ему нужен, — предположил он.

И жителям Деревни Мэтти тоже был нужен. Они доверяли его знанию тропок, его способности безопасно передвигаться по ним и поручали ему задания, связанные с походами через густые заросли с их запутанными стёжками. Он доставлял их письма. Это была его обязанность. Он считал, что когда настанет время получать настоящее имя, то ему дадут имя Вестник. Ему нравилось, как оно звучит, и не терпелось получить его.

Но в тот вечер Мэтти не надо было относить или забирать никакого послания. Рамону он соврал. Он направлялся на одну поляну, сразу за рощей из тес­но растущих колючих елок. Он ловко перепрыгнул небольшой ручей, свернул с набитой тропы, прошел между деревьями, разводя ветви руками. В последние годы елки сильно разрослись, теперь поляна была полностью скрыта от посторонних глаз, и Мэтти считал ее своей.

Ему нужно было кое-что понять, а для этого требовалась укромность — мес­то, где можно втайне испытать себя и решить, что же делать с тем, что так его пугало.

На поляне было сумрачно. За спиной Мэтти солнце начинало опускаться за Деревню, и свет, который проникал через Лес, был розоватым и бледным. Мальчик прошел по мшистой земле к высоким зарослям папоротника у подножия дерева, сел на корточки и прислушался, вытянув шею. Он тихонько издал специальный звук, которому недавно вы­учился; спустя короткое мгновение послышался ответ. Мэтти и ждал его, и боялся.

Он слегка нагнулся и поднял на ладони маленькую лягушку. Она без страха посмотрела на мальчика своими выпученными глазами и вновь издала звук:

— Черререк. Черререк.

— Черререк. — Мэтти повторил этот горловой звук, словно они разговари­вали.

Хоть он и нервничал, от такого разговора ему стало смешно. Мэтти внимательно осмотрел гладкое зеленое тельце. Лягушка не пыталась ускакать. Она недвижно сидела на ладони, ее горло, покрытое тонкой просвечивающей кожей, пульсировало.

Он увидел то, что ожидал. То есть он надеялся, что этого не произойдет. Если бы это оказалась обычная лягушка, его жизнь была бы проще. Но теперь все усложнится и изменится. Его ждало новое непредсказуемое будущее. Вины лягушки в этом нет, подумал мальчик, осторожно опустил маленькое зеленое существо обратно в высокие заросли па­поротника и стал смотреть на дрожащие ветви, которые шевелились от прыжков ничего не подозревающей лягушки. Он почувствовал, что дрожит.

Возвращаясь в Деревню по темной тропинке, Мэтти услышал какой-то шум за Рыночной площадью. Сначала ему показалось, что там поют. В Деревне час­то пели, но обычно это происходило в помещении и не по вечерам. Озадаченный, он остановился и прислушался. Нет, это было не пение, а ритмичный и полный горя звук, который здесь называли голошением, звук утраты. Он за­был о своих заботах и в сумерках стал пробираться домой, где его ждал слепой, который все ему объяснит.

–Ты слышал, что случилось с Собирателем прошлой ночью? Он не успел вернуться вовремя.

Рамон и Мэтти, оба с удочками, шли на рыбалку, и Рамона распирало от этих новостей.

Мэтти вздрогнул. Значит, Собирателя забрал Лес. Это был веселый человек, который любил детей и животных, все время улыбался и громогласно шутил.

Рамон говорил важным тоном: ведь он сообщал новости. Мэтти очень любил своего друга, но иногда думал, что в кон­це концов его настоящим именем станет Хвастун.

— Откуда ты знаешь?

— Его нашли вчера вечером на тропинке за школой. Я шел домой и услышал какой-то шум. Я видел, как принесли его тело.

— Я тоже слышал шум. Мы с Видящим так и подумали, что это кого-то забрали.

Накануне, когда Мэтти вернулся домой, слепой расстилал постель, внимательно прислушиваясь к стенаниям, — было слышно, что много людей оплакивают кого-то.

— Кого-то потеряли, — сказал озабоченно слепой, который уже сидел на кро­вати, одетый в ночную рубашку, и расшнуровывал ботинки.

— Сообщить об этом Вождю?

— Он уже сам услышал. Это ведь голошение.

— Может, и нам пойти? — спросил его Мэтти.

С одной стороны, ему хотелось туда, ведь он никогда не был на голошении. С другой — он испытал облегчение, когда слепой покачал головой.

— Там достаточно людей. Я слышу по меньшей мере двенадцать голосов.

Как всегда, Мэтти был поражен способностями слепого. Сам-то он слышал лишь воющий хор.

— Двенадцать? — спросил он, а затем поддразнил: — Ты уверен, что их там не одиннадцать и не тринадцать?

— Я слышу по меньшей мере семь женских голосов разного тембра, — ответил мужчина, не замечая шутки. — И кажется, пять мужских, хотя один довольно юный, возможно твоего возрас­та. Голос пока не очень низкий, потом он станет ниже. Может, это твой друг. Как его там зовут?

— Рамон?

— Да, кажется, я слышу голос Ра­мона. Такой хриплый.

— У него кашель. Он лечится тра­вами.

Вспомнив теперь об этом разговоре, Мэтти спросил:

— А ты тоже голосил? Кажется, мы слышали твой голос.

— Да, там хватало людей, но я был ря­дом, и мне разрешили голосить с ними. Но у меня кашель, так что я был не в го­лосе. Я пошел потому, что хотел увидеть тело. Я никогда раньше не видел.

— Да видел, конечно! Мы же вместе смотрели, как хоронили Хранителя Запасов. А еще ты видел ту девочку, которая упала в реку, и ее достали, когда она утонула. Я помню, ты тоже был там.

— Я говорю про опутанных, — пояснил Рамон. — Мертвых-то я, конечно, видал. Но опутанного — первый раз.

Мэтти тоже никогда не видел опутанных, только слышал про них. Такое слу­чалось очень редко, и он уже начал думать, что это миф, что-то из прошлого.

— И как? Говорят, что-то жуткое.

Рамон кивнул:

— Точно. Как будто вьюны сначала схватили его за горло и сильно дернули. Бедный Собиратель! Он схватил их, хотел освободиться, но они обвили и его руки тоже. Он был весь опутан. А выражение на лице — ужас! Глаза открыты, а эти веточки заползли под веки. И во рту тоже они. Даже вокруг языка, я сам видел.

Мэтти поежился.

— Он был такой хороший, — проговорил он. — Он всегда бросал нам ягоды, когда возвращался со сбора. Я раскрывал рот, а он пытался попасть. Если я ловил, он радовался и давал мне еще.

— И мне тоже, — грустно сказал Рамон. — А у его жены недавно родился ребенок. Кто-то сказал, что поэтому он и пошел. Он хотел рассказать своей семье о ребенке.

— А что, он разве не знал, что может произойти? Разве он не получал Предупреждений?

Рамон вдруг закашлялся. Согнувшись пополам, он тяжело дышал. Затем выпрямился и пожал плечами:

— Жена говорит, что нет. Когда родился первый ребенок, он тоже ходил, и ничего не было. Никаких Предупреж­дений.

Мэтти задумался. Наверное, Собиратель просто не заметил Предупреждения. Первые Предупреждения обычно незаметные. Жаль было этого доброго, счастливого человека, у которого остались двое детей. Мэтти знал: Лес всегда дает Предупреждения. Он столько раз в него входил и всякий раз был осторожен. Если бы он получил хотя бы одно Предупреждение, пусть даже самое незначительное, больше в Лес не пошел бы. Слепой возвращался в Лес только однажды, чтобы попасть в свое родное се­ление, где потребовалась его мудрость. Он благополучно вернулся, хотя на об­ратном пути получил небольшое Предупреждение: его неожиданно и больно уколол вроде бы безобидный отросток. Конечно, он его не видел, хотя потом говорил, что почувствовал, как тот выдви­нулся на него. Слепой это понял благодаря своему знанию, за которое его называли Видящим. Но поводырем с ним был Мэтти, тогда совсем еще мальчик; и Мэтти точно видел, как этот отросток появился, вырос, заострился, нацелился и воткнулся. Никаких сомнений: это было Предупреждение. Слепому больше нельзя возвращаться в Лес. Время, когда он мог туда пойти, закончилось.

А вот Мэтти Предупреждений никогда не получал. Он вновь и вновь входил в Лес, бродил по его тропинкам, разговаривал с его обитателями. Он понимал, что Лес почему-то выделил его. С первого раза, когда он совсем маленьким ушел из дома, где с ним жестоко обращались, и стал ходить по Лесу, прошло много лет — шесть, если быть точным.

— Я туда никогда не пойду, — твердо сказал Рамон. — Теперь-то уж точно, когда я увидел, что он сделал с Собирателем.

— Ну, тебе и не надо туда идти, — заметил Мэтти. — Ты родился в Де­ревне. Это случается только с теми, кто пытается вернуться туда, откуда они ушли.

— То есть с такими, как ты?

— С такими, как я, только я осто­рожен.

— Не буду даже и пробовать. Может, здесь порыбачим? — спросил Рамон, чтобы сменить тему. — Я дальше не пой­ду. Что-то я стал уставать в последнее время.