Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
В 1605 году провалился Пороховой заговор против короля и парламента, и с тех пор в Великобритании ежегодно 5 ноября отмечают Ночь костров. Особый размах празднование приобретает в городе Льюисе, где в эту ночь также почитают память семнадцати протестантских мучеников, сожженных в 1555–1557 годах. В этом году Ночь костров в Льюисе удалась бы на славу, если бы все не испортил труп. На глазах у тысяч участников факельного шествия из головы сгоревшего чучела Дональда Трампа выкатился настоящий человеческий череп. Никто не знает, как внутри чучела оказались останки члена муниципального совета. По городу расползаются слухи. Главный подозреваемый, желая восстановить свое доброе имя, обращается за помощью к сотруднице полиции Тэсс Фокс. У нее есть сестра Сара Джейкобс, аферистка по натуре, наделенная талантом раскрывать преступления. Этот необыкновенный дуэт уже выступил с блеском в романе «Туз, дама, смерть», и теперь ему предстоит новое расследование. Впервые на русском!
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 338
Veröffentlichungsjahr: 2025
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
J. L. Blackhurst
SMOKE AND MURDERS
Copyright © Jenny Blackhurst, 2024
All rights reserved
Перевод с английского Сергея Удалина
Серийное оформление Вадима Пожидаева
Оформление обложки Виктории Манацковой
Блэкхерст Дж. Л.
Всё в дыму, убийц не видно : роман / Дж. Л. Блэкхерст ; пер. с англ. С. Удалина. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2025. — (Звезды мирового детектива).
ISBN 978-5-389-29700-5
18+
В 1605 году провалился Пороховой заговор против короля и парламента, и с тех пор в Великобритании ежегодно 5 ноября отмечают Ночь костров. Особый размах празднование приобретает в городе Льюисе, где в эту ночь также почитают память семнадцати протестантских мучеников, сожженных в 1555–1557 годах.
В этом году Ночь костров в Льюисе удалась бы на славу, если бы все не испортил труп. На глазах у тысяч участников факельного шествия из головы сгоревшего чучела Дональда Трампа выкатился настоящий человеческий череп.
Никто не знает, как внутри чучела оказались останки члена муниципального совета. По городу расползаются слухи. Главный подозреваемый, желая восстановить свое доброе имя, обращается за помощью к сотруднице полиции Тэсс Фокс. У нее есть сестра Сара Джейкобс, аферистка по натуре, наделенная талантом раскрывать преступления. Этот необыкновенный дуэт уже выступил с блеском в романе «Туз, дама, смерть», и теперь ему предстоит новое расследование.
Впервые на русском!
© С. Б. Удалин, перевод, 2025
© Издание на русском языке, оформление.ООО «Издательская Группа«Азбука-Аттикус», 2025Издательство Азбука®
Моей свекрови Джен Блэкхерст.
Спасибо за то, что подарили мне Вашего сына и Вашу фамилию, и спасибо за все, что Вы делаете для нас
Оргкомитет наверняка заявил бы потом, что Ночь костров [1] в Льюисе в этом году удалась на славу, если бы все не испортил труп.
К половине восьмого вечера пятого ноября тысячи людей наводнили узкую Хай-стрит. Полиция оттеснила их с перекрытой дороги, и они слонялись туда-сюда по тротуарам в поисках лучшего места, держа в руках пластиковые стаканы с пивом. Дождя не было, но холод пробирал до костей, и зеваки с нескрываемой завистью поглядывали на жителей верхних этажей над магазинами — эти счастливчики могли наблюдать за праздником, стоя у эркерных окон в одной пижаме.
Эми Манро уже совсем было решила, что никуда не пойдет. Она была там много раз, и ей не нравилось, что с каждым годом народу все прибывало, все больше чужаков находили способ проникнуть на факельное шествие. Хотя муниципальный совет заранее ограничивал проезд, а владельцы съемного жилья заявляли, что свободных комнат нет, люди со всех концов страны стекались в Льюис. Визитеры парковались где попало, создавая неудобства, а главное — заполняли пабы и бары. Местные жители, из недели в неделю оставлявшие там свои деньги, теперь не могли получить прежнего удовольствия от собственных традиций. Нет, Эми уже подготовилась к бойкоту, как вдруг Стив между делом обронил, что собирается на праздник и, если она не против, будет ждать ее у здания суда в восемь вечера.
Трудно выглядеть привлекательной в дутой куртке, шарфе и шерстяной шапке, но Эми распустила волнистые локоны и подкрасилась. Тридцатитрехлетний Стив был старше Эми на четыре года. Она уже перестала надеяться, что когда-нибудь он увидит в ней не просто коллегу, а кого-то еще. Город вовсе не трещал по швам от завидных женихов. Пока Эми присматривалась к парням из своей школы, они успели найти себе пару или разъехаться по университетам. Кроме Стива, который, казалось, женщинами не особенно интересовался. Не в том смысле, что его больше привлекали мужчины. Просто, когда Эми работала с ним в супермаркете в одну смену, он не хвастался победами на любовном фронте, как все остальные. Стив был другой.
Даже в толпе туристов Эми попадались знакомые. Из паба, еле держась на ногах, вышел бывший директор школы. Паб уже задраивал люки, но потом, когда все успокоится, он откроется снова, только для местных. Сестра Эми помахала ей рукой с другой стороны улицы, но переходить дорогу не стала — и слава богу, только этого не хватало. Кара вечно уводила у нее парней, с тех пор как они были совсем девчонками. Тим, державший фруктово-овощной ларек на рынке, сказал Эми, что она сегодня хорошо выглядит, а женщина из сувенирного магазина отпихнула ее, расталкивая людской поток с таким решительным видом, будто спешила скорее оказаться подальше отсюда. Торговцы знали, что в Ночь костров нужно закрыться пораньше и уносить ноги к чертовой матери, если не хочешь застрять на работе до окончания праздника. Некоторые даже запирали ставни. Эми не винила эту женщину — кажется, ее звали Честни. Она и сама обошлась бы без всего этого... если бы не Стив.
— Наше вам... — сказал он, когда Эми пробралась к нему.
Она сразу заметила Стива. Ростом больше шести футов и крепкого телосложения, он не затерялся бы в любой толпе.
Эми улыбнулась ему и покрутила головой:
— Такого сумасшествия еще не было.
— Знаю, — ответил он. — Только не знаю, почему это нас до сих пор беспокоит.
Он взял ее под руку, как проделывал уже тысячу раз, но сегодня почему-то все было как-то иначе. Эми невольно поежилась. Холод стоял просто зверский.
— Потому что в Ночь костров ты становишься большим ребенком, — ответила она и ткнула его локтем под ребра.
Стив притворно согнулся, словно от боли.
— Веди себя прилично. К какому костру мы пойдем?
В Льюисе насчитывалось семь костровых обществ, и шесть из них участвовали в сегодняшнем празднестве — вот почему город называли «мировой столицей Ночи костров». Это было настолько захватывающее, потрясающее воображение зрелище, что сам не поверишь, пока не увидишь. Раз в год город оказывался во власти не вполне законной традиции, уходившей корнями в начало девятнадцатого века, с факельным шествием в честь семнадцати протестантских мучеников из Льюиса, сожженных на костре в середине шестнадцатого столетия. Чучела сомнительных политических деятелей проносили через весь город, а потом сжигали, как легендарного заговорщика Гая Фокса. Когда-то чучела изображали римского папу Иоанна Павла, но в последнее время его обычно заменял действующий премьер-министр, хотя отщепенцы из Клиффского кострового общества по-прежнему ходили с транспарантами «Нет папству!». Эти шествия всегда были отражением важных социальных проблем, протестом то против добычи сланцевого газа, то против войны или разбитых дорог в графстве. По городу тащили горящие бочки и сбрасывали в реку Уз в память о стычке гуляк с местным судьей Дж. П. Уитфилдом на Клиффском мосту около двухсот лет назад. Каждый год праздник собирал тысячи людей, и хотя официальный сайт Ночи костров в Льюисе предупреждал о возможности получить травму — volenti non fit injuria [2], участники сознательно шли на риск.
После шествия зрители направлялись к кострам погреться и продолжить веселье. Эми больше всего нравилось Клиффское общество. Она не состояла в нем (для этого нужно было усердно работать весь год, собирать средства и много пить), однако всегда покупала билет к их костру, хотя могла бы любоваться фейерверком из окна собственной спальни. Клиффское костровое общество исторически было союзом изгоев и бунтарей. Все знали, что они живут по своим законам. Они вышагивали отдельно от остальных, неся транспаранты «Старый добрый Клифф» и «Нет папству!», и наряжались в полосатые черно-белые костюмы контрабандистов и викингов. Клиффцы знали толк в том, как устроить шоу.
— Я слышала, в этом году будут сжигать Трампа. Давай пойдем туда?
— Ага, точно. Ну и кто после этого большой ребенок?
Эми ответила Стиву улыбкой и, когда темнота окутала их, погрузилась в карнавальную атмосферу Ночи костров. Петарды падали к самым ногам стоявших в первых рядах зрителей, от визга которых звенело в ушах. К третьему залпу все заволокло дымом, красочные костюмы и транспаранты почти скрылись из виду. Брошенные на тротуар горящие факелы были как небольшие костры. Зрители грели над ними руки, пока волонтеры в огнезащитных перчатках все не собрали.
Когда шествие закончилось, толпа волной хлынула к началу главной улицы и там разбрелась к выбранным кострам. Местные жители то и дело незаметно заныривали в попутные пабы, чьи двери оставались закрытыми для всех, кроме знакомых лиц.
Самым большим и лучшим в этом году было чучело Трампа. В первый раз его изготовили в две тысячи шестнадцатом году перед выборами. Эта идея оказалась настолько удачной и к тому же не грозила обществу крупными неприятностями (вроде тех, что едва не принесло задуманное чучело Алекса Салмонда [3]), что ее повторили на бис. Двое циркачей, изображавших лошадь, провезли чучело Трампа по улице, а потом без лишних церемоний затащили на приготовленную груду поленьев и обложили горящими факелами. Пламя занялось, огонь начал подбираться к Трампу, и толпа взревела.
Стив наклонился к Эми и попытался перекричать поднявшийся шум:
— Я только заскочу в туалет.
Эми тихонько взвизгнула, когда рука Трампа отвалилась и упала в костер. Оранжевые языки пламени облизывали изготовленное из папье-маше туловище. В любое мгновение чучело могло взорваться изнутри, устроив настоящий фейерверк.
— Ладно, — сказала Эми, надеясь, что Стив отлучится ненадолго.
Она была совсем без ума от него. Интересно, что чувствует он? По виду мужчины так трудно о чем-нибудь догадаться.
Когда взрыв все-таки грянул, публика вздрогнула от неожиданности, как это случалось каждый год, и разразилась радостными криками. Эми ликовала вместе со всеми. Чучело Трампа осело, и огонь подобрался к самой его голове. Однако она не упала, как обычно бывает, а принялась раскачиваться из стороны в сторону, как будто внезапно отяжелела, почти лишившись тела. Время словно остановилось, восторженные вопли переросли в рев, и Эми не сразу сообразила, что объятая пламенем голова катится с верхушки костра прямо на нее и тех, кто стоял рядом. Эми испуганно вскрикнула и замерла: все случилось слишком быстро, мозг не успел послать сигнал спасаться. Чья-то рука грубо схватила ее и дернула в сторону, и в тот же миг в считаных дюймах от ее ног упала голова Дональда Трампа в оранжевом ореоле пламени.
Стив прижал Эми к себе, и она почувствовала, что его пальто стало липким от пива, пролитого в отчаянном жесте спасти ее. Адреналин все еще бурлил в ней, когда толпа расступилась и пропустила двоих мужчин с огнетушителями, распылявшими пену. Люди, завороженно наблюдая за происходящим, смеялись от облегчения, что обошлось без пострадавших и праздник продолжается.
Огонь вскоре утих, но крики поднялись снова, когда из-под хлопьев пены показался черный, обгорелый человеческий череп, скрытый до того в голове чучела.
Четверо членов муниципального совета Льюиса и Истборна, пропустившие заседание тем вечером, будут долго сожалеть, что предпочли заняться чем-то другим. Одну пригласили на девичник в едва знакомой компании, у другой заболела кошка. Третий посмотрел на разбушевавшийся за окном ноябрьский дождь и решил остаться дома у камина, а четвертая попросту перепутала число. Эта женщина расстроилась больше других. За последние пять лет она присутствовала на всех скучных заседаниях и специально отмечала дату следующего в настенном календаре с фотографиями кошек и собак под дождем — и надо же такому случиться, что ошиблась именно с тем, на котором прозвучали угрозы в адрес Руперта Миллингтона.
Первые сорок семь минут заседания наводили такой же сон, как и все предыдущие. Двенадцать членов совета расселись полукругом перед двумя десятками жителей Льюиса, которые, как всем прекрасно было известно, пришли сюда только потому, что обсуждалось предложение об отмене предстоящего вскоре шествия на Ночь костров. Опять и снова.
На сорок восьмой минуте член совета Руперт Миллингтон поднялся, прочистил горло, хотя ни в том ни в другом не было необходимости: слушатели и так затаили дыхание. Они пришли сюда уже готовыми к войне. Линия фронта была вычерчена еще в прежние годы, и представители шести костровых обществ хорошо знали, за что сражаются, — эту битву они неизменно выигрывали на протяжении вот уже двухсот лет.
Руперт Миллингтон был лицом муниципального совета. Ослепительно-белые зубы и такая же идеально белая рубашка, строгий темно-синий костюм с галстуком и искусственный загар должны были представлять его как «респектабельного пожилого мужчину», но на самом деле выдавали в нем торговца подержанными автомобилями. Он далеко не впервые отстаивал спорную точку зрения, но не сомневался, что добьется всеобщего внимания и поддержки. Можно сказать, он обладал одним несомненным преимуществом: совершенно не боялся, что его «спишут со счетов».
«Никто меня никуда не спишет, — любил повторять Руперт жене. — Я просто заполучу сторонников иного сорта».
— Снова и снова Льюис оказывается в центре внимания по совершенно недопустимой причине, — звенел он на весь зал, четко и правильно выговаривая слова, и по рядам слушателей волной прокатился возмущенный ропот, который, однако, не остановил Руперта, как не останавливал никогда. — Я едва нахожу в себе силы читать заголовки статей, описывающих поведение членов определенных костровых обществ...
— С этим мы уже разобрались, — послышался голос из зала. — И как раз на встрече с вами, хочу добавить.
Руперт покачал головой и продекламировал:
— Я высоко ценю усилия главы общества Боро, направленные на то, чтобы уладить проблему, но они ничуть не отменяют тот факт, что подобные инциденты происходят из года в год. Общество просто перестало наряжаться в костюмы зулусов и сжигать чучело папы. Хоть я и убежденный сторонник свободы слова, нам следует подумать о своей репутации.
— Как я уже говорил...
— Фред, у вас еще будет возможность высказаться, — оборвал его председатель совета Джереми Финч и обернулся к Руперту: — Продолжайте, советник Миллингтон.
Руперт признательно улыбнулся Финчу и для большей убедительности еще раз прочистил горло.
— Спасибо, Джереми. Как я уже не раз повторял, нынешняя форма праздника устарела и требует тысяч дополнительных полицейских для перекрытия дорог и поддержания порядка на протяжении всей ночи. Не говоря уже о том, что членам совета приходится отвечать на огромное количество звонков, касающихся сомнительных костюмов, или невозможно въехать и выехать из собственного города. Все это ложится на Льюис тяжким бременем, и я убедился, что многие местные жители испытывают схожие чувства.
— Где же они тогда, эти твои сторонники? — спросила невысокая женщина с копной темных, вьющихся, как у Медузы горгоны, волос.
Она поднялась с места и обвела рукой зал. На ней был мешковатый темно-зеленый комбинезон с подвернутыми до лодыжек брючинами и джинсовая куртка, слишком тонкая для такой холодной погоды.
— Миссис Донован, вы можете взять слово, когда мистер Миллингтон закончит.
— Ой, заткнулся бы ты лучше, Финч! Мы все состаримся, прежде чем Миллингтон закончит, и уж тогда точно не сможем принять участие в шествии. Хотелось бы мне взглянуть на этих сторонников нашего бесценного советника, потому что с кем бы из местных я ни разговаривала, все они...
— Из местных? — усмехнулся Руперт. — Кто бы говорил о местных, только не...
Он внезапно умолк.
— Только не кто? — наседала на него женщина, едва не срываясь на крик. — Кто, я тебя спрашиваю?
Лицо Руперта залилось краской, но он быстро справился с собой.
— Приезжая, — прошипел он.
— Ты ведь не это собирался сказать, Руперт? — усмехнулась она. — И тебе прекрасно известно, что я не приезжая. Моя семья с давних времен живет в Льюисе, мой...
— Да, да, ты всем это рассказываешь, — огрызнулся Руперт, подняв брови, — а сама появилась из ниоткуда со своими снадобьями и предсказаниями. У тебя нет никаких доказательств родства с Обри Тейлором, и вообще...
Женщина нацелилась в него острым кроваво-красным ногтем, и ее тихий голос удивительным образом разлетелся эхом по всему залу:
— Да как ты посмел? Как у тебя язык повернулся? Инвечит бакри дархиджа сосе кога парни... инвечит бакри...
Раскрасневшееся лицо Руперта вмиг побледнело.
— Что я посмел? — выдавил он и растерянно огляделся по сторонам. — Что она говорит? Кто-нибудь понимает, что она говорит? Остановите ее! Скажите, чтобы она замолчала!
Зал взорвался встревоженной какофонией, но никто даже не пытался прервать женщину.
Она продолжала читать заклинания, и голос ее звучал все громче:
— Инвечит бакри дархиджа сосе кога парни... инвечит бакри...
Руперт отшатнулся, словно от удара.
Один из членов совета вскочил и бросился к женщине.
— Ну что же вы, миссис Донован, нельзя так себя вести. Думаю, на сегодня хватит.
Женщина оборвала свои заклинания.
— Заруби себе на носу, Миллингтон, твои дни в совете сочтены! — прошипела она, тыча в него пальцем, и Руперт вздрагивал от каждого тычка. — Заруби себе это на носу!
Она отмахнулась от пожелавшего вмешаться главы совета:
— Убери от меня свои поганые руки, Финч, я уже ухожу!
Повернувшись к Руперту Миллингтону, она свирепо зыркнула на него:
— Берегись, а то сам окажешься на костре! Вспоминай, вспоминай, чем закончился Пороховой заговор!
Инспектор Джефф Уокер склонился к ноутбуку и нажал клавишу «пауза». Лицо женщины на экране застыло в пугающей гримасе. Уокер устроился за столом поудобнее, приняв «непринужденный, но по-прежнему начальственный» вид. Стоявшая в заднем ряду сержант Тэсс Фокс подумала, что в этом дешевом сером костюме он выглядит как учитель на замену, который не в ладах со школьниками.
— Сегодня утром мы получили от частного лица эту запись заседания муниципального совета Льюиса и Истборна. Оно состоялось в среду, первого ноября. Последнее известное нам видео с советником Рупертом Миллингтоном, теперь уже, вероятно, существующим в виде костей, найденных на месте злосчастного костра. По очевидным причинам мы посчитали это происшествие убийством. Не может быть, чтобы жертва по собственной воле угодила в костер.
— А что за женщина ему угрожает? — спросил кто-то.
Инспектор Уокер сверился с пометками на демонстрационной доске.
— Лица не видно, потому что снимали с заднего ряда, но мне сказали, что ее фамилия Донован. Местная жительница. Говорят, у них с Миллингтоном что-то было. Его жена пару раз жаловалась, будто эта женщина наведывалась к ним домой с единственной целью — испортить настроение хозяину. Я заглянул по адресу, который нам назвали, но не застал ее и оставил визитку с сообщением, что хочу переговорить с ней. Зайду еще раз позже. Учитывая характер угрозы и тот факт, что произошло это незадолго до убийства, она определенно попадает под подозрение.
— Думаете, она убила его из-за того, что он хотел отменить шествие?
Тэсс обернулась к говорившему — незнакомому молодому констеблю. Должно быть, не местный. Любой, кто прожил в Сассексе какое-то время, знает, как разгораются страсти в Ночь костров. Неплохой каламбур. Если бы это были двое рослых, крепких мужчин, повздоривших во время шествия, она бы с легкостью поверила, что драка могла закончиться смертоубийством. Но этой женщине было под пятьдесят. Тэсс плохо представляла себе, как она смогла бы без посторонней помощи затащить тело Миллингтона в костер.
— ...и не за такое.
Тэсс поняла, что по привычке не прислушивалась к тому, что говорил Уокер. Теперь, когда он стал ее начальником, придется научиться уделять ему больше внимания.
— В зале находилось как минимум тридцать человек, и я хочу от каждого из них получить показания касательно этих угроз. Барнс, Джадсон, можете взять список присутствовавших из протокола заседания совета.
Оба полицейских кивнули.
Уокер закрыл ноутбук и повернулся к доске.
— Итак, Руперта Миллингтона, члена муниципального совета, кандидата в парламент от Консервативной партии, в последний раз видели на этом собрании. Его жена Леодора в тот вечер осталась ночевать у подруги и вернулась домой только на следующий день. Она легла в постель, полагая, что Руперт придет поздно и пьяным и потому будет спать на диване. Беспокоиться она начала только наутро, когда поняла, что он так и не появился. Она сообщила о его исчезновении в воскресенье, третьего ноября. Поскольку мистер Миллингтон был взрослым мужчиной, способным себя защитить, мы оформили протокол, обзвонили больницы, составили список его знакомых et cetera [4], но готов признать, что не слишком усердствовали в розыске. Это было последнее воскресенье перед Ночью костров, и хлопот без того хватало.
Тэсс едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Зачем Уокер возвращается к тому, что все уже знают об исчезновении Миллингтона? Какой смысл стоять здесь и смотреть кино о заседании совета, вместо того чтобы расследовать убийство? Уже в который раз ей пришлось контролировать выражение лица, чтобы на нем не проявилось пренебрежение к непосредственному начальнику. Уокер получил повышение шесть месяцев назад, и за это время она так часто прикусывала язык, что там живого места не осталось.
— Мы точно знаем, что это именно он был жертвой, найденной в костре? — спросил один констебль.
— Не с полной определенностью, — покачал головой Уокер. — Но после вчерашней находки поднялся такой шум в прессе, что если бы Миллингтон вернулся домой с поджатым хвостом и запахом духов, то, думаю, все этим бы и кончилось. Мы ждем результатов анализов, поскольку визуальное опознание... не представляется возможным.
— Другие подозреваемые есть?
Уокер снова покачал головой.
— Как я уже сказал, Миллингтон не считался пропавшим без вести с высокой вероятностью риска для жизни, пока не обнаружили этот труп в костре. Теперь мы начнем более интенсивное расследование, а также поиски возможного убийцы нашего Джона Доу [5]. Но, учитывая интерес со стороны прессы, это будут два разных дела. Джонсон, поговори со снявшим это видео.
Уокер встал, давая понять, что совещание закончено.
— Мне нужны показания всех присутствовавших на заседании. Ричардсон, в течение часа ко мне должен прийти глава Клиффского кострового общества. Составь список членов общества и обрати особое внимание на волонтеров, изготовивших чучело Трампа. Даже если они к этому непричастны, пусть хотя бы объяснят, как труп очутился внутри чертова чучела и никто ничего не заметил.
— Да, сэр, — кивнул Ричардсон.
— Бертон, возвращайся на кострище. Мне придется надавить на начальника пожарной охраны, чтобы они освободили место происшествия для осмотра, хотя вряд ли там отыщется что-то не сгоревшее дотла или не смытое водой.
— Да, сэр.
Тэсс ушла в себя, пока Уокер раздавал важные поручения всем вокруг. Как же она ненавидела этого человека! Получив повышение, он принялся помыкать Тэсс, подбирая для нее самую грязную и неквалифицированную работу. Хит вернулся в патрульную службу, хоть и подавал большие надежды. Фахру послали на шестинедельные курсы в Ковентри. Только они с Джеромом и остались от их маленькой банды, и теперь, вероятно, им придется заваривать кофе. Или хуже того — отправят в подомовой обход.
— Фокс, Морган.
Она вздрогнула, услышав свою фамилию.
— Сэр?
Это слово обожгло ей язык. Уокер довольно усмехнулся, и Тэсс поняла, что в ее голосе прозвучала надежда.
— Подомовой обход.
Тем вечером во влажном, душном Каире Сара Джейкобс прохлаждалась в баре отеля, потягивая уже третий коктейль. Вокруг нее богатые американцы опрокидывали один стаканчик виски за другим, сорили десяти- и двадцатидолларовыми банкнотами, как будто у них в номерах стоял печатный станок, и громко хохотали над собственными несмешными шутками.
— Может, взять и переехать сюда, — сказала она сидевшей рядом сестре. — Здесь столько лохов. Я могла бы провернуть пару трюков и уйти с недельным заработком.
Большие темные глаза Джулии скользнули по залу, и она пожала плечами.
— Быстрее было бы обокрасть их, чем показывать фокусы. Посмотри, как беззаботно они оставляют на столах свои вещи: телефоны, бумажники. А эти модные куртки на спинках стульев!
— Я никогда не ворую, если могу обхитрить, — улыбнулась Сара. — Мне больше нравится, когда они сами протягивают мне деньги.
В сущности, это вообще было не воровство, особенно быстрые уличные игры, целиком основанные на том, что она лучше простофиль знала вероятность успеха. Практически как букмекер.
— Вот что я скажу, — заявила Джулия с заговорщицким блеском в глазах. — Ты проделай свои милые фокусы, а я что-нибудь украду, и посмотрим, кто соберет больше за пару часов.
Если бы Сара поддалась первому побуждению, то сказала бы сестре «нет». Они приехали в Каир, чтобы разыскать мать, которую Сара давно считала погибшей. Попасться в руки полиции в чужой стране в ее планы никак не входило. Ее единокровная сестра Тэсс, оставшаяся в Сассексе, ни за что бы не одобрила пари с Джулией — по множеству причин, и Сара даже не смогла бы перечислить их все. Первая и, несомненно, главная заключалась в том, что Джулия Джейкобс находилась в розыске за убийство. На самом деле — за три. Первыми жертвами были те двое мужчин, которые напали на Сару пятнадцать лет назад, а третьим оказался общий отец всех трех сестер Фрэнк Джейкобс, хотя Джулия клянется, что убила Фрэнка по ошибке. Тэсс отказывалась понимать, как может Сара путешествовать вместе с Джулией, зная, что та виновна в смерти их отца. Но от Тэсс ведь этого и не требовалось? Мать ее еще жива, сестра не осталась сиротой. Если есть хоть малейший шанс, что Джулия сказала Саре правду, якобы и их мать, Лили, тоже жива, Сара сумеет сдержать гнев, пока не найдет маму. О том, что произойдет дальше, она старалась не думать.
— Ну не знаю, — произнесла Сара.
Однако обе они прекрасно понимали, что «не знаю» и «нет» — это не одно и то же. Дело в том, что, как бы Сара ни любила Тэсс, как бы ни уважала ее добропорядочный образ жизни, с Джулией ее роднил одинаковый моральный компас. Ну хорошо — почти одинаковый. У Сары он был просто сломан, а Джулия давным-давно зашвырнула его в море. Но обе сестры нуждались в острых ощущениях, которые приносит нарушение правил.
— Давай же, а то мне скучно, — заныла Джулия. — И одеты мы подходяще, в самый раз.
Она была права: обе немало потрудились, прихорашиваясь перед выходом. Хотя Джулия, с ее огромными темными глазами, эльфийским личиком и изящными изгибами тела, свободнее чувствовала себя в вечернем платье, чем в пижаме, она оставалась бы красавицей и нацепив на себя мусорный мешок. Сара знала, что тоже выглядит неплохо, но все равно рядом с Джулией казалась себе уродливой сестрицей Золушки.
— Отлично, — согласилась Сара, поднимая сумочку. — Два часа. Нам придется зайти в разные бары, я ведь не смогу облапошить того, у кого ты уже свистнула кошелек. Встречаемся в баре возле бассейна. Он будет к тому времени закрыт, но мы найдем дальний столик, где нас никто не увидит. Смотри только не попадись! Египет не лучшее место, чтобы угодить за решетку, и здесь нет Тэсс, которая могла бы как-нибудь все уладить.
Джулия поморщилась, услышав имя единокровной сестры. Тэсс была сотрудницей полиции, а значит, обязанной найти и арестовать Джулию. Такие вот, мягко говоря, запутанные семейные отношения.
— Ах вот как! — хлопнула в ладоши Джулия и встала, добавив с легкой усмешкой: — Я начинаю думать, что мы теперь будем ходить по струнке.
— Да ты же украла все, что сейчас на тебе, — укоризненно заметила Сара. — Тебе хоть разметку делай — все равно будешь ходить по кривой.
— Три, два, один, начали! — махнула рукой Джулия и умчалась прочь.
Сара досадливо поцокала языком и закатила глаза. Нужно было сказать «нет». Уж Тэсс-то наверняка бы сказала. И все-таки это шанс дать понять Джулии, что в сноровке Сара ей не уступит.
— Получается, я выиграла? — притворно удивилась Сара, когда остальные сидевшие за столом с хмурым видом протянули ей деньги.
Низкорослый худой мужчина, одетый, несмотря на жару, в строгий костюм, повертел в руках стакан с безалкогольным, судя по всему, напитком и подозрительно прищурился, из чего она поняла, что пора на выход. Водить за нос простаков можно только до поры до времени. За последний час она побаловала себя парой-тройкой хитрых пари с небольшими ставками, показала дешевый фокус с сигаретой и немного побросала кости, которые всегда носила с собой в сумке. Заработала две сотни долларов, потом сотню фунтов на последней игре в покер, но даже и близко не подобралась к тому, что могла добыть Джулия за оговоренный срок. Быстрые аферы были забавны, долгие — прибыльны, но откровенное воровство все равно возьмет верх. Сара вовсе не брезговала возможностью стащить кошелек или ювелирное украшение — она много упражнялась и училась у лучших мастеров. Но для нее такая кража обычно была частью большого мошенничества: чтобы заполучить пропуск в здание или подружиться с женщиной, вернув ей «случайно оброненный» браслет. Сара больше не была Аладдином, вынужденным воровать, чтобы прокормиться, — инвестиции отца об этом позаботились.
Вернувшись в бар, она еще пару раз сыграла в «три карты» — любимый фокус отца. Потом заказала шесть напитков и отнесла их к закрытому бару у бассейна, нашла удобное место и села поджидать Джулию. В запасе у нее оставалось тридцать минут, и Сара достала книгу, наслаждаясь тишиной.
— Ты тоже закончила раньше? — послышался за спиной голос Джулии за десять минут до условленного срока.
Сара отложила книгу, а сестра подошла к столику и выложила перед ней пачку банкнот, трое часов и пару браслетов.
— Впечатляет, — сказала, присвистнув, Сара. — Здесь, наверное, на тысячу наберется, не считая побрякушек, которые мы, между прочим, не можем оставить себе.
— Я нашла человека, который купит их за две сотни, — ответила Джулия. — На самом деле мы одновременно пытались стащить одни и те же часы. Забавно получилось. Ну а ты сколько заработала своими фокусами с картами и костями?
— Всего триста пятьдесят, — помрачнев, пожала плечами Сара. — Я поняла, что не смогу выиграть, и отправилась отдыхать пораньше. Выпивку я принесла — бар уже закрывался, и поэтому я взяла нам по три порции.
Джулия хмуро покосилась на три кружки пива и три стакана виски.
— Ты собираешься выпить все это? — показала она на пиво. — Мы застрянем здесь на всю ночь.
— Не беспокойся, я пью быстро.
— Три кружки? — хмыкнула Джулия. — Это займет не меньше часа, а я устала.
Сара выпрямилась.
— Давай поспорим, что я допью пиво раньше, чем ты разделаешься со своим виски?
— Не говори глупости, — рассмеялась Джулия.
— Нет, правда. Спорим, я смогу? Если нет, ты забираешь себе все, что я сегодня заработала.
— Отлично, — усмехнулась Джулия. — А если сможешь, то заберешь всю мою добычу.
— Только тебе нельзя дотрагиваться до моих кружек, — предупредила Сара. — Или двигать их.
— Ладно, ладно, — нетерпеливо махнула рукой Джулия. — Не буду я их трогать.
— Заметано, — сказала Сара и потянулась к кружке.
Джулия взяла стакан с виски, отпила и удивленно подняла брови, услышав, как сестра шумно глотнула. Когда они закончили с первой порцией, лицо Сары позеленело.
— О господи, какая гадость! — скривилась она. — Не припомню, чтобы пиво было таким отвратительным на вкус.
— Впереди еще две, — ухмыльнулась Джулия и сделала глоток из второго стакана.
Сара улыбнулась в ответ, перевернула пустую кружку вверх дном и накрыла ею последний стакан с виски.
— Что ты делаешь? — нахмурилась Джулия, опуская руку с напитком.
Сара подняла вторую кружку, глотнула и вытерла пену с губ. Джулия допила стакан и потянулась к пустой пивной кружке, чтобы достать из-под нее свою последнюю порцию.
— Так не пойдет, — погрозила пальцем Сара. — Не забывай, что тебе нельзя прикасаться к моим кружкам.
Джулия ахнула, а Сара наклонилась над столом, сгребла всю добычу сестры и, добавив к своей куче, посмотрела на часы.
— По моим подсчетам, у меня в запасе три минуты.
Она отпила еще немного.
— Вот так, дорогая сестренка, мошенники и зарабатывают больше, чем воры.
Тэсс затащила почти бесчувственного мужчину в дверь, проволокла по узкому коридору и уложила большую его часть на потрепанный диван. Морщась от запахов перегара и потного тела, мгновенно наполнивших комнату, она молила любого из тысячи богов, чтобы незваный гость не заблевал ей ковер. Тэсс оценивающе посмотрела на лежащего. Растрепанные черные волосы спадают на лицо, под глазом расцвел синяк. Пьяный в хлам. Только этого ей сейчас и не хватало, мало того что весь день безрезультатно обивала пороги возможных свидетелей.
— Уэс?
Она легонько встряхнула тушу, но не получила ответа.
— Уэс?
Никакого толка.
За несколько шагов Тэсс очутилась в каморке, служившей кухней, и наполнила стакан водой. Почему она вообще должна с этим возиться? Уэс Картер не ее забота. Тэсс вытащила из кармана телефон и нажала кнопку повтора последнего набранного номера. Звонок был настойчивым, но безответным.
Она вернулась в гостиную и плеснула водой на мужчину. Он подскочил, словно в него угодила пуля.
— Господи! — вскрикнул Уэс, вытирая с лица холодные капли. — За что ты меня так?
— Извини, поскользнулась.
— Ага, черта с два я тебе поверил, — нахмурился он и огляделся. — Где это я?
— Добро пожаловать в мою скромную обитель, — обвела рукой гостиную Тэсс.
— По мне, «скромная» — это еще мягко сказано, — проворчал Уэс, проследив за движением ее руки.
— Десять секунд назад ты лежал в отключке на моем диване, а теперь тебе не нравится дизайн интерьера?
Тэсс снова сходила в кухню за водой. Увидев стакан, гость вздрогнул.
— Не беспокойся, я принесла тебе пить.
Она протянула стакан, и Уэс жадно осушил его до дна.
— Спасибо. Как я здесь оказался?
Тэсс села напротив.
— Мне позвонил бармен. Тим, правильно? Красивые волосы, боксерский нос.
— Et tu [6], Тим? — проворчал Уэс. — Презренный иуда.
— А что, было бы лучше, если бы он вызвал полицию? Ты так надрался, что мне пришлось просить помощи у соседа, чтобы вытащить тебя из машины и приволочь сюда. Одному богу известно, что бы ты мог ляпнуть полицейскому.
Уэс, опустив голову, пригорюнился, но Тэсс понимала, что это спектакль.
— Откуда Тим знал, что нужно позвонить тебе? — хмуро спросил он.
— Потому что в прошлый раз он в самом деле вызвал полицию, а Мак связался со мной и попросил все уладить. Я решила дать Тиму свой номер и велела сразу сообщить, если ты опять нарвешься на неприятности. Какого черта ты выпендриваешься, Уэс? Ты же говорил, что завяжешь с этим. Ты обещал мне.
Он посмотрел на нее из-под длинных ресниц, и его голубые глаза наполнились притворным раскаянием.
— Тэсс, мне жаль, что так вышло.
— Да неужели? Ты хотя бы представляешь, чего мне стоит прикрывать тебя? Не говоря уже о том, что мой босс может узнать, на кого ты работаешь...
— На кого я работал, — поправил ее Уэс с болезненной гримасой.
Разумеется, в этом-то все и дело. Фрэнк Джейкобс. Точнее, его смерть. Тэсс вздохнула, ее гнев утих. Уэс тяжело перенес гибель Фрэнка.
— Ты работаешь на Сару, — напомнила она. — Во всяком случае, так было, когда я в последний раз проверяла.
— А когда ты в последний раз что-то слышала о нашей бесстрашной предводительнице? — чуть громче спросил Уэс, распаляясь от выпитого.
Злость исказила симпатичное лицо. Таким Тэсс терпеть его не могла. Обычно Уэс выглядел самым милым парнем на свете. Неразговорчивый, но веселый, невероятно умный, а самое главное — преданный. За то короткое время, что Тэсс его знала, он ей очень понравился. Она видела, как он сдал после смерти человека, которого считал вторым отцом. Который на самом-то деле был ее отцом, вот только Уэса с покойным Фрэнком Джейкобсом связывали более долгие и не такие сложные отношения.
— Она написала мне вчера, — ответила Тэсс, вспоминая полученную фотографию: Сара делает вид, будто держит пирамиду на ладони.
Раздражало ли Тэсс, что Сара, вместо того чтобы разыскивать мать, болтается где-то в компании с подозреваемой в убийстве и шлет глупые фотки, а сама Тэсс тем временем вынуждена объяснять начальству, как эта подозреваемая ускользнула прямо у нее из-под носа? Да, разумеется. Было ли это раздражение вызвано еще и тем, что Тэсс прекрасно знала, кто держит в руках фотоаппарат? Может быть, и так. Но все это не имело никакого отношения к Уэсу и к тому, что он должен следить за собой.
— Оттягивается в Риме? — спросил он.
— В Египте.
Уэс удивленно вскинул брови.
— Только не притворяйся, будто тебе нравится то, чем она занята. И с кем, — добавил он.
Тэсс отвернулась, не желая врать ему в глаза.
— Она делает то, что должна. Я не собираюсь мешать ей. Не забывай, что она тоже потеряла отца. Если есть хоть малейший шанс, что Джулия говорит правду...
— А его нет.
— ...и Лили действительно жива...
— А это не так.
— ...то я не могу винить Сару в желании разыскать маму.
— А она ее не отыщет, — закончил Уэс.
Тэсс вздохнула. Что она могла сказать, если сама в это не верила? Что Джулия Джейкобс — сестра Сары и единокровная сестра самой Тэсс — лгунья и психопатка? Что она втянула сестру в погоню за ветром в надежде найти мать, которая, вероятно, умерла, когда Саре было три года, как и говорил отец?
— Она вернется, Уэс, — мягким тоном произнесла Тэсс. — И когда это случится, ей очень нужно будет, чтобы семья была рядом. В трезвом виде.
Теперь уже вздохнул Уэс.
— Да-а, — протянул он, закрывая глаза и укладываясь обратно на диван. — Мне и самому нужно, чтобы она была здесь.
Когда Уэс тихо захрапел, Тэсс снова набрала тот же номер.
На этот раз ей ответил хриплый голос:
— Тэсс? А Уэс с тобой?
— Да, он у меня. Отсыпается на моем диване после пьянки.
Из трубки донеслось приглушенное ругательство.
— Извини, что так вышло. Я понимаю, что наши дела не должны тебя касаться. Сейчас приеду и заберу его.
— Пусть уж остается до утра, — сказала Тэсс, оглянувшись на Уэса. — Ему сейчас нелегко, Мак. Сначала Фрэнк, потом Сара. Он как потерянный.
— Вся команда сейчас как потерянная, — признался Мак. — Я знаю, что не должен тебе это рассказывать, но все посыпалось, когда некому стало направлять нас. Как будто у семьи вырвали сердце, а она, вместо того чтобы остаться и поддерживать нас, гоняется где-то за призраками.
— Считаешь, Лилиан Дауз умерла?
Тэсс никогда не спрашивала у Мака, что ему известно о матери Сары, и почти не общалась с командой с тех пор, как отпустила Джулию и Сару.
Телефон долго молчал. Мак знал куда больше, чем рассказывал.
— Ей нужно приехать домой, — повторил он.
— Вот и скажи ей сам, — предложила Тэсс. — Позвони и попроси вернуться. Она должна знать, насколько все плохо, иначе скоро будет незачем возвращаться.
В трубке опять замолчали.
— Я думал, ты этого и хотела, — наконец сказал Мак, и Тэсс закусила губу.
— Так должно быть, — согласилась она. — Я должна больше всего на свете желать, чтобы криминальная империя Фрэнка Джейкобса рухнула.
— А ты этого не хочешь, — ответил Мак, и это был не вопрос.
— Нет, не хочу, — нахмурилась Тэсс. — Фрэнк был моим отцом, а Сара все еще моя сестра. Не хочу увидеть, как она все потеряет.
Пауза.
— Ты понимаешь, что правильно сделала, когда отпустила ее?
От этих слов сердце Тэсс забилось быстрей. Они никогда не обсуждали то, как она позволила убийце сбежать, как поверила мошеннице, обещавшей вернуть Джулию в руки правосудия, лишь только узнает от нее всю нужную информацию. Это точно не пошло на пользу Тэсс и ее карьере. Она так долго добивалась повышения, а теперь его получил другой, и она каждое утро просыпалась с болью в груди от страха, что Джулия могла убить еще кого-нибудь. И тогда кровь жертвы будет на руках Тэсс, потому что она упустила возможность арестовать убийцу.
— Это не более чем отсрочка, — напомнила Маку Тэсс. — Когда они вернутся, я возьму Джулию.
— Речь не о Джулии, — тихо сказал Мак. — Я понимаю, как тяжело тебе было отпускать Сару, ведь она только-только вернулась в твою жизнь.
Тэсс хотела усмехнуться, но у нее получился лишь странный, сдавленный звук.
— Скатертью дорожка! Эта женщина опасна.
— Ну что ж, — хмыкнул Мак, — хоть в чем-то мы с тобой согласны. Утром я приеду и заберу мальчика. Еще раз спасибо, Тэсс.
— Всегда пожалуйста, — ответила она, но Мак уже отключился.
Она вытащила из подкроватного ящика запасное одеяло, подошла к Уэсу, храпевшему уже не так деликатно, накрыла его и подоткнула края. Даст бог, Сара скоро вернется.
Тэсс уже собиралась лечь в постель и спасти хотя бы остаток ночи, когда зазвонил телефон. Ей не хотелось брать трубку: она больше не босс, не исполняющий обязанности и вообще даже не на дежурстве. Если Тэсс не ответит, они попробуют связаться с кем-то другим. Вероятно, ей позвонили лишь потому, что не отозвался Джером.
Но только она не могла так поступить, и инспектор хорошо это понимал. Пусть даже сейчас была не ее смена.
Выругавшись вполголоса, Тэсс взяла трубку.
— Сержант Фокс, — сказала она служебным тоном, особенно подчеркнув слово «сержант» и едва удержавшись от того, чтобы добавить: «Отдыхает после работы».
— Фокс, ты срочно нужна в полицейском участке Льюиса.
Тэсс ощетинилась, но ответила со всем возможным спокойствием, без малейшего намека на сарказм в обращении «сэр»:
— Думаю, здесь какая-то ошибка, сэр. Я не на дежурстве. Сегодня дежурит сержант Морган.
— Знаю, — послышался резкий ответ. — Но мы обнаружили эту леди по фамилии Донован с заседания совета, и она заявила, что не станет разговаривать ни с кем, кроме тебя.
— Но, Джефф... — вздохнула Тэсс.
— Кроме того, она единственная подозреваемая в убийстве. Впрочем, если ты сейчас согреваешь чью-то постель...
Тэсс шумно выдохнула через нос. Как смеет этот сексист, этот мешок с... Раз, два, три... Она очень хотела послать его, но не стала. Не каждый день подозреваемая в убийстве просит позвать именно тебя, тем более что единственная убийца, знающая фамилию Тэсс, сейчас находится за пределами страны. Тэсс была заинтригована, на что и рассчитывал инспектор Джефф Уокер.
— Нет, сэр, — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Я скоро буду.
Даже посреди ночи дорога от Чичестера до Льюиса заняла целый час. Полицейский участок Льюиса, неприметный с виду, служил штаб-квартирой для отдела расследования особо тяжких преступлений полиции Сассекса и Суррея.
Тэсс вошла в полупустое помещение.
Сидевшая за столом регистрации Саманта Кирк подняла голову и улыбнулась:
— Привет, Тэсс.
— Привет. Мне позвонил Джефф. Сказал, кто-то меня спрашивает.
Сэмми вскинула густые черные брови:
— Не просто кто-то, Тэсс. Та самая ведьма, которая наложила проклятие на Руперта Миллингтона, перед тем как он пропал. То ли язычница, то ли еще кто.
Тэсс закатила глаза. Она и без этого вздора устала как собака.
— Я не верю в проклятия, Сэмми. Джефф сказал, она назвала мое имя.
— Да. Заявила, что хочет поговорить с тобой, а иначе вообще не произнесет ни слова.
Тэсс покачала головой. Вот спасибо Уокеру, подсунул задачку! Мало того что в участке ее до сих пор называют Шейлой Холмс, а в начале года пришлось не один месяц терпеть насмешки насчет человека-невидимки, когда Тэсс, исполняя обязанности инспектора, расследовала три невероятных убийства, — так теперь она должна разбираться с подозреваемой, обвиняемой в колдовстве.
— Она ведь не арестована? — спросила Тэсс, стараясь не проявить ни раздражения, ни отчаяния. — Джефф велел просто взять показания. Повтори, пожалуйста, как ее зовут?
Сэмми сверилась с журналом.
— Здесь написано «Донован», — нахмурилась она. — Но дальше есть пометка, что раньше ее звали Дауз. Я правильно произнесла? Лили Дауз.
