Я сам судья. Я сам палач E-Book

Тамоников Александр

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Abenteuer, Thriller, Horror
• Serie: Боевые бестселлеры А. Тамоникова
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 279

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

В результате ДТП погибла молодая девушка Настя Мороз. За рулем сбившей ее машины находился сын известного банкира Никита Матвеев. В тот день он в компании других «мажоров» шумно гулял в ресторане. С помощью продажных полицейских дело удалось замять: Матвеева-младшего «отмазали», виновным «назначили» другого человека. Что ж, «мажор» снова чист и свободен? Как бы не так! Брат погибшей Насти, капитан спецназа Илья, решает судить и покарать преступника по закону справедливости. Он подвергает свою жизнь реальной опасности, но поступить иначе не может, это дело чести. Капитан вступает в беспощадную схватку со всемогущим банкиром, его крутой охраной, продажными полицейскими и уголовниками из числа их подручных.

Leseprobe

Александр Тамоников Я сам судья. Я сам палач

© Тамоников А., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2016

* * *

Все, изложенное в книге, является плодом авторского воображения. Всякие совпадения случайны и непреднамеренны.

А. Тамоников

Глава 1

Взрыв хохота сотряс стены, расписанные иероглифами. Компания молодежи гуляла в отдельной кабинке модного ресторана «Танука» на Первой Московской улице.

За окном давно стемнело, мерцали фонари. Новославль-Заречный, крупный райцентр в Ярославской области с населением более двухсот тысяч человек, отходил ко сну. Близилась полночь. Жизнь продолжалась только в развлекательных заведениях, расположенных в центре города.

Две раскованные девицы, блондинка и рыжая, трое парней. Всем представителям золотой молодежи лет по восемнадцать-девятнадцать. Они уже хорошо набрались, но еще не достигли той черты, за которой море по колено.

Обстановка в псевдояпонском стиле. Закуски из морепродуктов, мексиканская текила, русская водка.

Взрыв веселья вызвал хрустальный бокал, выпавший из дрогнувшей руки одного участника застолья. Молодые люди гоготали, хватаясь за животы. Это заурядное событие почему-то страшно рассмешило их. Смазливый светловолосый парень бормотал под нос непечатные словечки, тер салфеткой джинсы, залитые текилой.

– Дэну больше не наливаем! – заявил не по годам плешивый крепыш с брутальной челюстью. – Что, Дэн, рука бойца держать устала?

– Да пошел ты, Лысый!.. – проворчал светловолосый парень. – Бокалы бракованные в этом заведении. Ножка крякнула. Чуть руку не порезал.

– Сам ты бракованный, Дэн, – заявила фигуристая блондинка с умопомрачительным бюстом. – Признайся, ты просто засмотрелся на мою грудь и про все забыл.

– Лучше бы на меня смотрел, гаденыш, – пролепетала, глупо улыбаясь, рыжая девица.

Ее начинало развозить.

– Эй, кто-нибудь придет принесет мне новую посуду? – возмущался Дэн. – Что за заведение такое, мать вашу?!

– Угомонись, Дэн! – заявил жилистый брюнет с холеным лицом и легонько хлопнул его по затылку. – Забыл, что в этом ресторане моя маман командует? Будешь критиковать, настучу по загривку! Кнопку видишь? – Он ткнул пальцем в звонок, вмонтированный в стол. – Нажми, будет тебе японка.

– Экстренная связь с машинистом! – веселился плешивый тип. – Только хрен она японка, в лучшем случае бурятка! Твоя маман, Никитос, конечно, крутая, но чтобы добыть для своего кабака настоящих японок…

Все вразнобой захихикали, а брюнет надулся и надавил на кнопку звонка.

В комнате возникла молодая азиатка в кимоно. Она смиренно улыбалась.

– Дорогая, прибери тут. – Никита небрежно ткнул пальцем на осколки. – И доставь моему другу новую посуду. Можешь из алюминия. – Он засмеялся. – На этого неуклюжего типа хрусталя не напасешься.

Мнимая японка поклонилась, изображая покорность, соорудила жест «вай» из сомкнутых ладошек и убежала.

Вскоре девушка доставила новую посуду и смела осколки, делая такое лицо, словно это она во всем виновата. Инцидент был исчерпан.

Плешивый тип поднялся, разлил текилу и спросил.

– За что махнем?

– За дачный сезон, – заявила рыжая девица и икнула.

Приступ веселья снова одолел хмельную компанию.

На дворе конец мая. Настает теплое лето. Слово «дача» у всех присутствующих ассоциировалось отнюдь не с электричками и грядками морковки, а с возлияниями на природе, барбекю, шезлонгами у воды, страстным сексом в мансарде родительского бунгало.

Бокалы сомкнулись. Рассыпался хрустальный перезвон.

– Эх, сейчас бы нюхнуть, – мечтательно протянул Дэн.

– Ну уж нет, хренушки. – Никита помотал головой и опасливо покосился на дверной проем. – Не сегодня. Скажем наркотикам решительное «нет». Во всяком случае, здесь. – Он как бы ненароком, словно проверяя, на месте ли содержимое, коснулся пальцами бокового кармана жилетки. – Если матери настучат, что мы наркотой балуемся, а она передаст отцу, то трепанации мне не избежать, блин!..

Рыжая девица глупо хихикнула, ее красивые, но бессмысленные глаза сбились в кучку. Она отползла к спинке дивана, откинула голову и засопела.

Вся компания с интересом уставилась на нее.

– Естественный отбор, – заявила блондинка. – Эй, Шпага, ты нас покинула? – Она пихнула подругу локтем.

Та что-то буркнула и снова засопела.

– Отряд не заметил потери бойца. – Дэн хмыкнул.

– Да какой она боец, – заявил Лысый. – Так, маркитантка при обозе. Ладно, храпи, Шпага, разбудим, когда надо будет. Еще по одной, пока рука не отсохла? – Он схватился за увесистый штоф текилы.

Выпить молодые люди любили, никто не отказался. Вновь полилось спиртное, раскручивалось веселье.

– Да, нормально у тебя тут, Никитос, – снисходительно заметил Дэн. – Заведение приличное, камерная, так сказать, обстановка. Как твоя маман умудряется выживать в кризис? Папенька помогает?

– Помогает. – Никита сыто рыгнул, подцепил палочками полоску кальмара и начал ловить ее ртом. – У родаков упрощенная система налогообложения. – Он прекратил тщетные потуги, бросил кальмара обратно в тарелку. – Они вообще налоги не платят. А что, вышибут меня из универа, пойду в «Тануку» работать, возьму тут все в свои руки.

– Ты – работать в ресторан? – Блондинка недоверчиво сморщила нос.

– Зуб даю. – Никита решительно тряхнул шевелюрой. – Я тоже, между прочим, имею право на труд.

– Точно, – заявил плешивый тип. – В самую дырочку сказал.

Веселье не унималось. Шум становился все громче.

– Ребята, может, потише? – сказал паренек в очках, робко всунувшийся к ним в кабинет.

Обнаружилось, что они в заведении не одни.

– А что не так? Мы тебе мешаем, четырехглазый? – вскинулся пьяный Дэн. – Ты чего в натуре кайф ломаешь?

– Все, сейчас кого-то на «Скорой» увезут, – угрожающе проурчал Лысый и начал демонстративно закатывать рукава.

Очкарик побледнел.

Лысый хищно оскалился.

– Ты еще здесь, баклан? А что такой бледный?

– Давайте без драк в мамкиной лавочке, – заявил Никита. – Лысый, прекращай! С вышибалами давно не встречался? – Он раздраженно стал отмахиваться от очкарика, мол, исчезни.

Тот поколебался, но решил не связываться с мажорами и испарился.

В кабинет на цыпочках вошла женщина средних лет – дежурный администратор – и энергично зашептала Никите на ухо:

– Все, хватит! Мы закрываемся через пять минут. Звонила твоя мама, спрашивала, не разнесли ли еще твои дружки ее заведение. Не нарывайся на неприятности, уводи свою компанию.

Никита хотел взбрыкнуть, но в дверном проеме образовался мускулистый Леха Дрогач, работник службы безопасности, проще сказать, вышибала, окинул взглядом кабинет и укоризненно покачал головой.

Никита сообразил, что негоже гадить на своей же территории, и сказал:

– Я понял, тетя Маша. Уже линяем. Матери не говорите, что мы тут хорошо посидели. Эй, народ, подъем, выходи строиться!

Недовольная компания потянулась к выходу через опустевший банкетный зал. Лысый поддерживал под локоть зевающую рыжую девицу.

На парковке тот самый очкарик спешно усаживал в подержанную иномарку свою подругу. Оба с опаской поглядывали на пьяную компанию, спускающуюся с крыльца.

– Стоять, баклан! – завопил Лысый, отталкивая от себя раскисшую девчонку. – Чуваки, это же тот борзый! Ну, сейчас я с ним договорюсь! – Он решительно зашагал разбираться.

Глаза очкарика испуганно блеснули, что-то пискнула его спутница. Заработал двигатель, машина вылетела с парковки.

Лысый подобрал с газона какую-то палку, швырнул вслед и заорал, что они еще встретятся. Городок-то маленький.

Никита кое-как брел к белоснежному красавцу «Лексусу RX IV», гордо возвышающемуся посреди парковки. Подарок отца на совершеннолетие. В принципе мог бы и что-нибудь покруче подарить, ну да ладно, пока сойдет.

Остальная компания вразнобой тянулась за ним.

– Никита, и это все? По домам, что ли? – разочарованно протянул Дэн. – Да мы в натуре почти трезвые. Я требую продолжения банкета! – Парень расставил ноги, чтобы не упасть.

– Есть идея! – провозгласил Никита. – Едем в клуб «Калоша», он до утра работает! Меня там знают, если надо будет, и спать уложат! Все со мной?

Мужская группа поддержки дружно взревела. Мол, да! Рыжая Ирка Шпагина немного помялась и примкнула к «горячему одобрению».

Блондинка Светка Пономаренко скептически сморщила нос и заявила:

– Никита, «Калоша» же на другом конце города.

– Да ладно, – буркнул тот и со второй попытки забрался на водительское сиденье. – Тачка огонь, за пять минут домчим. Эй, рассаживайтесь, дилижанс долго ждать не будет!

Почему-то Никите не пришла в голову мысль о том, что за руль в таком состоянии садиться не стоит.

Блондинка что-то проворчала про фирму «Трезвый водитель», которая давно уже работала в городе, но ее не поняли. Лысый без галантных церемоний втолкнул девчонку на заднее сиденье.

– Не бойся, Светка, – заявил Никита, запуская двигатель. – Доедем с ветерком! Вот вам трезвый водитель! – Он гордо постучал себя в грудь. – Мою машину знают все гаишники в этом драном городе. Никакая шавка не остановит! Все уселись? Полетели, покойнички?

Он пережал газ на старте. Машина юзом ушла с парковки и наехала на бордюр. В салоне испуганно завизжали девицы. Автомобиль с горем пополам выкатился на пустую улицу, озаренную светом редких фонарей.

На крыльце ресторана возник перекачанный вышибала. Он следил за «Лексусом», пока его виляющий бампер не скрылся за поворотом, досадливо качнул головой, выбил из пачки сигарету.

Процедуры закончились, пациенты в палатах отходили ко сну. Жизнь в районной больнице замирала. Персонал с нормированным рабочим днем разошелся по домам, остались дежурные врачи и медсестры. В терапевтическом отделении стояла тишина.

Кабинет заведующего отделением доктора Мальцева был заперт изнутри. Несколько минут назад туда проскользнула дежурный терапевт Глазнева. И что они там, интересно, делали? Вероятно, обсуждали насущные проблемы в свете вчерашнего совещания по поводу активизации энцефалитных клещей.

Медсестра Настя Мороз понимающе улыбнулась, проходя мимо запертой двери. У обоих в личной жизни были серьезные проблемы. А у нее как раз все стало налаживаться, появился приличный парень по имени Сережа, галантный, воспитанный, с серьезными намерениями. Недавно он познакомился с родителями Насти. Все стороны остались довольны друг другом.

Иногда парень встречал ее после работы и на своей машине отвозил домой. Впрочем, не сегодня. Он позвонил вечером и сообщил, что начальство отправило его в срочную командировку в областной центр. Сережа трудился экспедитором в торговой фирме и должен был появиться только завтра к вечеру.

– Ничего, Сережа, – сказала ему Настя. – Я уже большая девочка, мне целых двадцать семь, доберусь сама. Всегда доезжала без проблем.

Она нетерпеливо посмотрела на часы. Смена закончилась полчаса назад. Настя поставила все уколы, разложила по местам таблетки и препараты.

Галина опаздывала. Опять, очевидно, проблемы с гулящим мужем. В сестринской Настя находилась одна.

Путь домой действительно неблизок. Но девушка привыкла к этому маршруту. Десять минут в шустром темпе до вокзала, запрыгнуть в электричку, через сорок минут выйти, прошагать по полю мимо кладбища, и она в родной Быстровке, где живет с родителями в хорошем кирпичном доме.

Но если честно, то ей смертельно надоели эти дальние переезды. Быстрее бы выйти замуж да переехать к Сереже, у которого своя квартира в Новославле.

Она могла бы сделать это и сейчас. Сережа спит и видит, как она к нему перебирается. Но Настя не хотела портить отношения со своими родителями. Они решительно против совместного проживания без брака. Хорошие люди, но со старорежимными представлениями.

Сменщица опаздывала, на звонки не отвечала. Настя накинула плащ, покрутилась перед зеркалом. Отражение ее вполне устраивало. Стройная, худенькая, пепельные локоны. Да и к лицу претензий не было. Все на месте – большие глаза, ямочка на щеке, милая улыбка. Лишь бы Сереже нравилось.

Сменщица Галина нарисовалась с сорокаминутным опозданием!

Она вбежала в ординаторскую, вся возбужденная, в криво застегнутой куртке, бросила сумку на кушетку и затараторила:

– Настеныш, родной, прости, опять поругались! Я отсижу за тебя в другой раз, не переживай. Прости скандалистку, больше не повторится. Представляешь, презервативы нашла у своего идиота! В чистые носки спрятал, думал, не найду. Будто я не знаю про такие тайники. Мямлил, что не его, случайно там оказались. Он ни в чем не виноват. Ага, от сырости они там завелись! Все, блин, кончается мое терпение. После смены опять поеду к маме, пусть мозги мне вправит.

Слушать рассказы Галины о ее завершающейся семейной жизни было чертовски интересно. Настя была уверена, что с ней самой такого по определению не может случиться. Но время поджимало. Последняя электричка уходила через двадцать минут.

Настя уверила сменщицу в том, что целиком разделяет ее праведный гнев, и побежала из больницы. До вокзала недалеко. Короткий марш-бросок через дворы, перебежать улицу Связистов, потом проспект Энтузиастов, прорезающий город с запада на восток, а там и вокзал. Покупать билет не надо, у Насти проездной.

Она шла, помахивая сумочкой, цокая каблучками. Места не криминальные, во дворах еще гуляли люди.

Через улицу Связистов был переброшен виадук, по которому ей пришлось подниматься. На последней ступени – надо же такому случиться! – она споткнулась и уронила сумочку. Из кармашка выскочил телефон и запрыгал по бетону.

Настя ахнула и бросилась за ним. Какая же она неуклюжая! Аппарат не пострадал, его спас противоударный чехол.

Девушка облегченно вздохнула, хотела сунуть телефон обратно, но обнаружила на дисплее значок – пропущенный вызов. Брат звонил полтора часа назад. А она не слышала, работала, с больными носилась.

Настя поколебалась, посмотрела на часы. До электрички двенадцать минут. Надо лишь спуститься с виадука, перебежать небольшой сквер и проспект Энтузиастов. Можно не спешить.

Она облокотилась на перила, набрала номер. Илья Мороз – родной брат, тридцатиоднолетний холостяк – служил в какой-то непонятной военной структуре, снимал квартиру в Волоколамске. Настя любила его, хотя они часто подтрунивали друг над другом, спорили, даже ругались. Брат и сестра могли не видеться месяцами, но часто общались по телефону, а если встречались, то были искренне рады.

Служба у Ильи была какая-то странная. Настя никогда не видела его в форме. Он не рассказывал о своих делах, отделывался шутками, уверял, что днями напролет сидит в кабинете и составляет для начальства аналитические отчеты.

Его номер часто был недоступен, но сегодня брат отозвался:

– Сестренка, привет! Думал, уже не позвонишь. Все в порядке? Извини, я тут немного занят, но пара минут у меня есть.

– Ты там любовью занимаешься? – Настя улыбнулась. – Дышишь как паровоз. Или кросс бежишь перед сном?

– Второе. – Брат тихо рассмеялся.

Он действительно прерывисто дышал, говорил приглушенно.

– Предпочел бы любовь, но это не она. Я никогда не говорил тебе, что подрабатываю инструктором по безопасному преодолению пересеченной местности?

– Хорошо, что не по сексу, – заявила Настя. – Ладно, Илюша, не буду тебя отвлекать Звонил-то чего?

– В отпуск собираюсь. Неделю выпросил у начальства. Хочу в Быстровку к вам приехать. Может, надо родителям чего? Из инструмента, бытовой техники? Мне премию хорошую дали. Разведай у отца, но не говори, что я приеду. Хочу сюрпризом.

– Здорово! – восхитилась Настя. – Давно не виделись. Хорошо, спрошу.

– Ты еще не переехала к своему Сергею?

– Да куда там. – Настя вздохнула. – Родителям хоть кол на голове теши. Только после свадьбы, ни днем раньше! Поступлю по-своему, значит, рискую лишиться их родительского благословения.

– Боже правый, какая сермяжная патриархальщина! – Илья сокрушенно вздохнул. – Ничего не поделаешь. Терпи, сестренка.

– Приходится. По электричкам мотаюсь и терплю из последних сил. Вот и сейчас спешу, пока не сбежала последняя. Ты когда собираешься приехать?

– На днях, сестренка. Полной ясности пока нет. Закончу работу, что-то вроде дембельского аккорда. Ну, все, пока, беги на свою электричку.

Настя бросила телефон в сумочку, посмотрела на часы и ахнула. Она пробежала по виадуку, выскочила в сквер. Время позднее, уже никого.

Проспект Энтузиастов, на который девушка выбежала через минуту, был пуст. Горел фонарь, освещая пешеходный переход. Ни прохожих, ни машин. Замерло все до рассвета. В домах у проспекта не горел свет.

Настя припустила к переходу, спрыгнула с бордюра. В голове у нее мелькнула интересная мысль. Что делать, если она не успеет на электричку? Сережи нет. Ловить такси, ехать на другой конец города ночевать к подруге?

Она успела добежать до середины дороги. Тяжелая машина вырвалась словно из ниоткуда! Настя повернула голову на рев мотора. Яркий свет фар ослепил, парализовал ее.

Водитель не успел просигналить. Он даже не видел, что кто-то перебегает дорогу.

Настя успела почувствовать жгучую боль, потом неодолимая сила подняла ее в воздух и швырнула на встречную полосу. Водитель запоздало затормозил, и машина пошла юзом. Настя катилась по проезжей части, уже ничего не чувствуя. Туфли слетели с ног, упала сумочка. Она лежала за разделительной полосой, разбросав руки, неестественно вывернув голову. Из раскроенного черепа сочилась кровь. В глазах застыл предсмертный ужас.

Водитель-убийца потерял управление. В салоне кричали люди. Бордюр не стал препятствием. Белоснежный «Лексус» взлетел на него и под вопли пассажиров врезался в продуктовый павильон, закрытый на ночь!

Разлетелась дверь, зазвенело битое стекло. Охранная сигнализация в эту ночь оказалась отключенной. Возможно, ее тут и вовсе не было.

Настала оглушительная тишина. Только двигатель дорогой машины продолжал работать.

Тишина продолжалась недолго. В салоне завизжала девица. Загалдели мужчины.

– Никита, выезжай, валим отсюда!

Водитель пытался выбраться на дорогу задним ходом. Машина подрагивала, взбрыкивали ведущие колеса. Она зацепилась за что-то раскуроченным бампером.

Парни и девушки выбрались из машины. Все они были в стельку пьяны, но сообразили, что натворили что-то не то, перестали галдеть, начали озираться.

Улица по-прежнему была пуста. Прохожие отсутствовали. Происшествие вроде бы не привлекло внимания посторонних людей.

На этот участок проспекта выходили только два здания. В одном располагался магазин, полностью безлюдный. Даже сторож не вышел на шум.

На другой стороне, торцом к проезжей части, стоял трехэтажный дом. Жильцы свет не включали. Впрочем, в одном из окон последнего этажа отогнулась шторка и обрисовался нечеткий силуэт. Человек не афишировал свое присутствие, тихо наблюдал за тем, что происходило внизу.

– Никита, мать твою, ты что наделал? – заявила блондинка, обнаружив бездыханное тело на проезжей части. – Ты на хрена девчонку сбил?

Нетвердой походкой она добралась до покойницы, которую освещал фонарь, попятилась, согнулась пополам, и ее вырвало. К ней подбежал коренастый плешивый субъект, схватил за локоть, начал оттаскивать. Водитель не подходил к человеку, которого сбил. Он метался вдоль левого борта изуродованного автомобиля, осматривал повреждения, ругался пьяным голосом.

– Никита, ты девчонку убил, – сообщил ему лысый тип, подтаскивая к машине упирающуюся блондинку.

– Да пошла она! – взвыл Никита. – Откуда взялась? Не было никого на дороге! Не сбивал я ее, сама под машину бросилась!

– А мы уже не едем в «Калошу»? – пьяно пробормотала рыжая девица, вываливаясь с заднего сиденья.

– Валим отсюда, пока никого нет! – торопливо пробормотал третий паренек. – Никита, скажешь, что машину у тебя угнали. Хотя как хочешь. – Он сообразил, что сам ни в чем не виноват.

Выпил, да, но ведь пассажирам это не возбраняется.

– Придурок, звони отцу! – прошипела блондинка. – Пусть отмазывает тебя, пока не поздно.

Но Никита явно не дружил с головой, продолжал метаться, не глядя на мертвую девушку. Потом сработало что-то в мозгу, он зашарил по карманам.

Тут пространство озарил свет фар. По проспекту на высокой скорости шла машина. Завизжали тормоза. «УАЗ» патрульно-постовой службы едва не наехал на мертвую девушку. Он остановился в нескольких метрах от распростертого тела. Из машины выскочили двое полицейских с автоматами.

– Всем оставаться на местах! – прокричал сержант.

Никто и не дергался. Фары освещали участников событий. Люди застыли, боялись пошевелиться. Полицейские, передергивая затворы, шагали к ним. Мизансцена – куда конкретнее. «Лексус», въехавший в торговый павильон, тело без признаков жизни, перепуганные молодые лица, запах спиртного, витающий над проезжей частью.

– Она сама бросилась под колеса! – Никита первым вышел из ступора, задергался.

Патрульный ударил его в живот, вывернул руку.

– Да как вы смеете? – завопил Никита. – Вы знаете, кто я такой?!

За все это он тут же схлопотал вполне заслуженную затрещину.

Второй патрульный оказался сообразительнее первого. Он включил фонарь, осветил номерной знак «Лексуса», застрявшего в павильоне, и глухо выругался. Номер оказался знакомым ему. Сотрудник ППС подбежал к товарищу, что-то прошептал ему на ухо. Тот тоже ругнулся, ослабил хватку.

Никита почувствовал послабление, задергался.

– Уймись, придурок, – бросил ему сержант. – Все быстро в машину! – Он ткнул пальцем в дрожащую кучку молодежи. – Живо, я сказал! Всем сидеть и не отсвечивать. Первый, кто дернется, получит по затылку!

Второй полицейский распахнул зарешеченный отсек «УАЗа» и начал заталкивать в него растерянных молодых людей. Девицы возмущенно попискивали, но патрульный с ними не церемонился.

Едва он захлопнул дверь, как на встречной полосе объявилась легковушка с шашечками. Таксист сбросил скорость, когда подъехал к месту аварии. Второй полицейский замахал ему. Мол, проезжай, нечего тут смотреть, а то станешь участником! Таксист оказался понятливым, поддал газа.

Сержант побежал к рации, встроенной в приборную панель.

Оперативные службы в эту ночь реагировали быстро. Экипаж ГИБДД примчался через две минуты. Карета «Скорой помощи» – через три.

Офицер с погонами капитана внимательно осмотрел место аварии, приказал своим людям укрыть тело, заглянул в «мобильный обезьянник», где сидела дрожащая компания, и поморщился. Разъяснений не требовалось. Пьяная езда. Водитель не заметил девушку на пешеходном переходе. Шок, испуг, хотели сбежать, но патруль успел перехватить. Все легко и просто, кабы не личность парня, сидевшего за рулем.

Мимо проехали еще несколько машин. Кто-то остановился у обочины, но быстро смылся. Показалась компания прохожих-полуночников. Они встали поодаль и обсуждали увиденное.

Виновников аварии из «УАЗа» не выпускали. Медики констатировали смерть, тело погрузили в машину, повезли в морг.

Следователь совместно с инспекторами осмотрел «Лексус», повреждения, полученные магазином. Должностные лица начали сочинять протокол, в котором по совету обладателя капитанских погон оставили свободные места.

Проснулся сторож, находившийся на другой стороне здания, прибежал. Тоже выпил человек, крепко спал. Примчался на «Ладе» владелец торговой точки, схватился за голову. Очевидцев случившегося явно не было. Люди, появившиеся позже, в счет не шли.

В единственном жилом доме, выходящем на дорогу, окна оставались темными. Даже на третьем этаже, где за занавеской поблескивал любопытный глаз. У этого человека хватало сообразительности. Он не высовывался.

Прибыл эвакуатор. Люди в комбинезонах быстро извлекли «Лексус» из западни, погрузили на платформу. Передок машины был смят в лепешку. Удивительно, что никто из пассажиров не пострадал.

К часу ночи на месте происшествия остался только раскуроченный магазин, несколько зевак и лужа крови на проезжей части. Подошла поливальная машина, смыла ее.

Виновников «торжества», особо не афишируя, доставили в полицию. Молодые люди относительно протрезвели, галдели, что ничего не видели, ни в чем не участвовали. Были пьяные? Имеют право! Они не собираются свидетельствовать и что-то подписывать! Их от греха подальше упрятали в пустой кабинет и решили пока не отпускать.

Никиту изолировали от прочих. Всем было понятно, что именно он находился за рулем. Об этом свидетельствовал и охранник из «Тануки», откуда ехала загулявшая компания.

Никита сидел в кабинете капитана Каретникова весь нахохленный, злой. Страж порядка тоже не испытывал удовольствия от общения. Он знал, на кого зарегистрирован «Лексус» и кто сидит напротив. Матвеев Никита Эдуардович, девятнадцатилетний оболтус, мажор, прожигатель жизни, достойный представитель местной золотой молодежи.

Единственный сын Эдуарда Геннадьевича Матвеева, владельца и председателя совета директоров банка «Элегия», самого крутого в городе предпринимателя, способного влиять на мэра, депутатов, руководство полиции. Фактически он заправлял всем в этом городе. Ни один мало-мальски значимый проект не обходился без вердикта Матвеева. Он имел полезные связи в столице.

Этот человек никогда не лез в первые ряды, не светился на телевидении, в других средствах массовой информации. Он был незнаком большинству рядовых обывателей. Но те персоны, карьера которых зависела от него, знали о нем не понаслышке. Доставить неудовольствие Матвееву считалось равнозначным обвинительному приговору. А после того как Эдуард Геннадьевич всерьез замахнулся на депутатство в Государственной думе, осторожные люди и вовсе старались не связываться с ним.

– Засиделся ты что-то в капитанах, Каретников, – процедил сквозь зубы трезвеющий Никита. – Тебе старлея скоро дадут. Ну и чего уставился? – Парень начал закипать. – В кутузку хочешь отправить? Хрен-то там, не прокатит. Не сбивал я никого, понял? Баба покончить с собой решила, вот и бросилась под колеса! Телефон верни, чего отобрали? Мне отцу позвонить надо. Ты что, арестовал меня?

Капитан Каретников скрипел зубами и молча сносил оскорбления заносчивого молокососа. Парень убил ни в чем не повинную девушку, на что ему было глубоко и искренне плевать. Воля капитана, он бы размазал подонка по стенке! Но как потом жить? Двое детей детсадовского возраста, кредит на приличный внедорожник. Он не сказал ни слова, забрал со стола протоколы, подписанные следователем Свиридовым и автоинспектором Селиным, подтолкнул задержанному его же смартфон и вышел из кабинета.

Никита схватился за аппарат, отыскал номер дрожащими пальцами. Он страшно боялся гнева родителя и получил по полной программе! Сбиваясь, косясь на закрытую дверь, парень что-то лепетал. От страха отнимались ноги, язык нес полную ахинею.

Отец, разбуженный среди ночи, все понял и впал в неистовство. Он орал так, что у сына вяли уши.

– Кретин! Идиот! – это были самые невинные характеристики отпрыска. – Ты окончательно охренел?! Я этому тебя учил?! Сиди в ментуре и рта не раскрывай, понял, недоносок?! Ничего не подписывай, не давай никаких показаний! Прибудет мой адвокат… черт, я сам приеду через час! И дружкам своим скажи, чтобы молчали как рыбы! На ментов не дергайся, понял?!

– Так они меня в обезьянник посадят, – пробормотал Никита. – За что? Я не хочу…

– Придурок, ты человека убил! – Эдуард Геннадьевич уже сорвал голос и хрипел. – Ничего, не облезешь, посидишь. А дома еще получишь от меня и от матери! Все, сиди, не рыпайся, я сам позвоню ментам. Кто тебя допрашивает – капитан Каретников?

Разговор был окочен. Никиту трясло, пот катился с него градом. Да хрен с ней, с этой бабой. Отец избавит от неприятностей. Сама виновата, дура. Смотреть надо, куда прешь!

Страх перед отцом был круче ответственности перед законом и так называемой совестью. Прибьет как пить дать! Лишит денег, не даст больше машину, ограничит свободу передвижения. Еще и учиться заставит – по-настоящему, без взяток преподам. И какого, спрашивается, хрена эта идиотка прыгнула под колеса? Прикажете гробить жизнь из-за какой-то плебейки?!

Впрочем, все закончилось благополучно. Прибыл хорошо одетый, профессионально взволнованный адвокат, внимательно изучил протоколы, составленные на месте аварии. Он позвонил в ГИБДД, долго вел с ними задушевную беседу, поговорил в закрытом кабинете со следователем.

Временное соглашение было достигнуто. Всю компанию вывели из отдела через черный ход и отправили по домам, дав наказ помалкивать, если не хотят неприятностей.

За главным героем ночи на неприметном сером внедорожнике прибыл отец, коренастый плотный мужчина под метр восемьдесят. Его лицо было бледным от злобы. Он схватил отпрыска за шиворот, швырнул в машину и приказал не выходить. А сам, пыхтя от злости, направился в здание – выяснять, что случилось на самом деле, и давать сотрудникам правоохранительных органов ценные указания.

Глава 2

Илья Мороз, осанистый светловолосый мужчина, совсем отключил телефон. Он чувствовал, что не за горами ответственный момент, и входящие звонки будут несколько некстати. Офицер реально запыхался, хотя его занятие этой ночью весьма отдаленно вязалось со словом «секс».

Капитан Мороз возглавлял группу бойцов, преследующих арестантов, сбежавших из зоны. До недавнего времени он служил в бригаде специального назначения, командовал группой быстрого реагирования. Соединение расформировали, людей влили в другие подразделения.

Вот уже полгода Илья являлся командиром специальной ударной группы при некоей официальной структуре, занятой противодействием террору. У него было двенадцать человек, но капитану редко приходилось использовать весь состав. Полноценные боевые действия на территории РФ, слава богу, не велись.

Он машинально глянул на часы. Без четверти двенадцать. Кому куда. Сестренке на электричку. Ему тоже пора бежать.

Он выбрался из-под еловых лап и припустил по лесной дороге. Она входила в поворот, и видимость терялась. Ночь выдалась лунная, но кроны сосен над головой создавали сумрак склепа. Капитану приходилось нырять за деревья, переходить на гусиную иноходь.

Он слышал отдаленные крики, гортанные, очень характерные. Загремели выстрелы. Выходит, все правильно. Капкан захлопнут!

– Старшой, ты где? – скрипнул в эфире голос лейтенанта Полуяна.

– На дороге. До фермы, по моим прикидкам, метров шестьсот.

– Я перед тобой. Здесь овраг и худые мостки. Догоняй. Между нами их нет. Они выходят к ферме. У них один подстреленный. Терехов и Никитин не пустят их на север. Придется нашим голубчикам воевать на ферме.

– Сейчас буду. – Илья досадливо поморщился.

Он отстал от подчиненных, плутая по лесу. Да еще Настя отвлекла.

Капитан подтянул амуницию, перехватил «АКС», пригнулся и побежал по дороге. Где-то впереди опять затрещали выстрелы. Терехов с Никитиным загоняли беглых арестантов на ферму.

С одной стороны, это было неплохо. На душе спокойнее, когда враг заперт. С другой – не очень. Беглецы укрепятся на ферме. Публика непримиримая, терять ей нечего. Значит, надо не допустить, чтобы они заняли оборону.

Секунд за сорок он добежал до оврага, который пересекали утлые мостки. Легковая машина здесь могла бы пройти, а вот грузовая – уже сомнительно. Капитан миновал мост, встал, огляделся.

Послышался тихий свист. Из-под куста вылез невысокий человек в пятнистом комбинезоне и устремился на дорогу. Лейтенанту Полуяну недавно исполнилось двадцать пять.

– Привет! – бросил он.

– И тебе привет, – скупо отозвался Илья. – Давай бегом, Олежка, негоже в хвосте плестись.

– Пошли. – Полуян закинул за плечо автомат. – Потеем, как на ленинском субботнике.

Справа от дороги уже синел просвет. Подробная карта в телефоне уверяла, что там, за буграми и оврагами, находится заброшенное животноводческое хозяйство. В радиусе пяти верст нет больше ничего, хоть как-то напоминающего о цивилизации.

– Командир, это старый хлев, – проговорил старший лейтенант Терехов. – Клиенты здесь, все четверо. Мы держим их на севере и западе. С востока пустырь, а потом овраги. Они боятся выходить на открытое пространство – сразу перебьем. Вы с Полуяном где, если не секрет?

– Мы уже рядом.

По курсу вспыхнула беспорядочная стрельба. Отстреливались беглецы, загнанные в ловушку. Так уж вышло, что все их планы в эту ночь оказались спутаны.

Как, впрочем, и соображения работников ФСИН, затеявших ночную транспортировку арестантов. Они выехали еще вечером со всеми мерами предосторожности. Серьезный автозак, охрана из автоматчиков, контроль по навигатору за передвижением транспорта.

Четверых опасных заключенных перевозили из особо охраняемого СИЗО под Ивантеевкой в ведомственный изолятор ФСБ в Литвиново. Все четверо имели отношение к боевикам ИГИЛ, воюющим в Сирии. Это были печально известные салафиты, агрессивные поборники первоначальной чистоты ислама.

В тюрьме они именовали себя джамаатом, то есть общиной единомышленников. Конфликтовали с администрацией, ворами, никого не боялись. Сотрудники относились к ним с опаской, старались не задирать.

Эти люди придерживались традиционного образа жизни, за своих выступали горой, носили причудливые бороды, при этом тщательно сбривали щетину с щек и под носом. Даже в тюрьме они занимались активной вербовкой и кое-кого из славян перетянули на свою сторону. Все четверо были уроженцами Кавказа.

Трое из них сидели за вооруженное ограбление отделения банка в Москве. Четвертый – Ибрагим Муслимов, одиозный главарь бандформирования – попал на зону за убийство полицейских в Махачкале и организацию теракта на базаре в Дербенте. Суды состоялись, сроки раздали. Троица получила сорок пять на троих, Муслимов – двадцать. К местам отбытия заключения их сразу не отправляли. Всплыли новые факты, заинтересовавшие ФСБ.

История с перевозкой была какой-то мутной. Автозак под видом почтового грузовика вышел из Ивантеевки в восемь вечера. Транспорт охраняли четверо обученных контролеров с автоматами. Плюс водитель.

Но так уж вышло, что сопровождать машину оказалось некому. Оба джипа, приписанных к СИЗО, вдруг чудесным образом сломались. Этот странный факт не насторожил руководство ФСИН.

Машина шла окольными путями, стороной от оживленных трасс. Маршрут был расписан, за перемещениями следил диспетчер из Ивантеевки. В районе Трубино сотрудники ФСБ обещали подхватить транспорт.

В тридцати километрах от этого места все и случилось. Диспетчер подал сигнал тревоги. Автозак остановился! Дорога шла по лесу, в стороне от населенных пунктов. Может, колесо меняли?

Связь с машиной пропала и больше не появлялась. Но маяк работал. По нему и отследили сбежавших арестантов. Машина двигалась на север, в противоположную сторону от Литвиново.

Оперативники ФСБ из Трубино помчались ей навстречу и в кустах у обочины обнаружили пятерых мертвых охранников. Двоих беглецы просто искрошили свинцом, троих поставили на колени и убили выстрелами в затылки. Если среди погибших и был предатель, то он сам себя наказал.

Сигнал тревоги поднял подразделения внутренних войск в Лесных Полянах, в Щелково. Район пытались оцепить, но невозможно поставить солдата за каждой кочкой. Автозак углублялся в лесной массив, кольцо вокруг него сжималось. Беглецы объезжали деревни, упорно прорывались на север. Возможно, у них имелся какой-то план, конечная точка маршрута.

Погоня продолжалась недолго. Работники ФСБ на двух джипах настигли автозак. Но беглецы его уже бросили и уходили пешком через лес.

Чекисты кинулись в погоню и попали под обстрел! Троих ранили, преследование захлебнулось.

Рота внутренних войск потеряла беглецов. Они просочились через оцепление, как песок сквозь пальцы! Положение складывалось критическое.

Тут-то к делу и была подключена группа капитана Мороза. Она находилась во Фрязино. Парни брали толстосума, главу местного наркокартеля.

Операция прошла успешно. Люди получили сутки на отдых, но были подняты. Обычное дело. Мол, вы же незаменимые!

Илья решил работать малым числом. Нечего толпиться в лесу. С ним были Полуян, Терехов, Никитин, самые лучшие. «Вертушка» уже ждала на площадке, примерный путь отхода убийц был ясен.

Спецназовцы высадились на дороге, недалеко от опушки, и попали с корабля на бал, четко вписались в боевые действия. Беглецы открыли беспорядочный огонь. Сняли с мертвых охранников разгрузочные жилеты со всем содержимым и получили достаточное количество боеприпасов. Их загнали в лес, стали выдавливать по дороге на север.

К западу от лесного массива шел овраг. По нему Илья и отправил двоих бойцов с задачей обойти преступников. А сам вместе с Полуяном кинулся на дорогу. Он отстал. Сестренка Настя позвонила немножко не вовремя.

Справа от дороги лес оборвался. Там просматривалось длинное строение с выбитыми стеклами и развалившаяся силосная башня. Буераки, густой бурьян, кустарники. Кричали люди, мельтешили вспышки автоматных очередей. Местность плавно погружалась в низину, и акустика здесь была какой-то причудливой. Звуки выстрелов напоминали трещотку. Бойцы ушли с дороги, бежали, пригнувшись, вдоль земляного вала.

Терехов лежал за косогором и спокойно, как на полигоне, постреливал одиночными.

Он повернул голову на шум и заявил:

– Рад видеть, командир. Присоединяйтесь. Скучновато здесь, правда.

Вытянутое строение – то ли хлев, то ли конюшня – было как на ладони, неплохо освещалось луной. По нему бегали люди, ругались не по-русски, иногда припадали к окнам, палили наобум и хрипло кричали: «Аллах акбар!» Ни ума, ни фантазии. Вопить больше нечего, да?

Самообладание у преступников, похоже, иссякало. Прорваться на восток они уже не могли. Старший лейтенант Никитин расположился на пригорке к северу от фермы и держал под обстрелом весь пустырь позади строения.

– Командир, ставь задачу, – прозвучало в эфире. – Боеприпасы не резиновые.

– Не трать без острой необходимости, – отозвался Илья. – Твоя задача – не пустить их к оврагу. Прикрывай нас, мы сейчас пойдем.

Ждать у моря погоды не имело смысла. Пальба преступников не устрашала спецназовцев. Прятаться они давно научились, перед окнами не светились. Эти люди, за исключением Муслимова, не были подготовленными боевиками. Они обращались с оружием, как тупые налетчики.

Трое спецназовцев открыли шквальный огонь по ферме. Столбом вставала пыль, летели щепки от раскуроченных стен. Крики «Аллах акбар!» становились какими-то жалобными.

Бойцы поднялись, продолжая стрелять, скатились с косогора, снова залегли. Секунды ушли на перезарядку. За углом разразился звонкой трелью автомат Никитина.

Спецназовцы вновь ударили по окнам, совершили еще одну перебежку. Они, не сговариваясь, достали гранаты и стали метать их в оконные проемы. «РГД» взрывались с пронзительными хлопками. Две влетели в окна, одна не попала, рванула под зданием, разметала сухую грязь и бурьян. Бойцы вскочили и побежали через дым, обстреливая оконные провалы.

На ферме творилось что-то невообразимое. Беглые арестанты вопили дурными голосами.

Илья колесом перекатился через подоконник, влетел в строение, насыщенное застарелыми ароматами, дал очередь налево, направо. Фонарь на стволе вырывал из мрака гниющие загородки, задубевшую солому, продольный желоб по центру помещения.

Товарищи прыгали в соседние окна, стреляли, стараясь не попасть в своих. Терехов весьма нецензурно выражался. Он то ли схватился с кем-то, то ли запнулся.

Снаружи доносилась пальба. Никитин увлеченно изводил боезапас.

В свете фонаря мелькнула перекошенная рожа – пухлые щеки, борода лопатой. Салафит летел на Илью с гортанным криком. Видимо, патроны у него кончились.

У капитана даже секунды не было на раздумье. Стальное лезвие уже тянулось к горлу! Он рухнул на колени и нажал на спусковой крючок, когда живот противника уже уперся в ствол, а над макушкой что-то просвистело.

Эта тварь долго не издыхала. Свинец превратил ее кишечник в кашу, а она еще махала ножом, хрипела, выдавала незамысловатые ругательства.