7,99 €
Mehr erfahren.
Ностальгия по временам, уже успевшим стать историей. Автор настолько реально описывает атмосферу эпохи и внутреннее состояние героев, что веришь ему сразу и безоговорочно. Летом 1968 года жители маленького северного городка Озерска испытали настоящий ужас. В реке обнаружен труп шестнадцатилетней местной жительницы с вырезанной на спине звездой. Кто мог такое сделать — освободившиеся из тюрьмы фашистские недобитки или жадные до крови уголовники? Прокурор Владимир Алтуфьев и следователь Сергей Пенкин берут в разработку тренера спортивного лагеря, который, по слухам, иногда приставал к своим воспитанницам. Взят под наблюдение и другой подозреваемый — здешний «дурачок», у которого при обыске были обнаружены куклы с выколотыми глазами и нарисованными на спинах красными звездами… Однако вскоре обе версии отпадают: происходит новое убийство девушки-подростка, как две капли воды похожей на первую жертву… Уникальная возможность на время вернуться в недавнее прошлое и в ощущении полной реальности прожить вместе с героями самый отчаянный отрезок их жизни.
Das E-Book können Sie in Legimi-Apps oder einer beliebigen App lesen, die das folgende Format unterstützen:
Seitenzahl: 347
Veröffentlichungsjahr: 2025
Ähnliche
Андрей Анатольевич Посняков Загадка двух жертв
© Посняков А. А., 2025
© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025
Пролог
21 июня 1968 г., пятница
Бывший Озерский район, дер. Старый Погорелец
Девчонка была красивой. Очень красивой и довольно юной – лет семнадцати-двадцати. Пышные каштановые локоны, падающая на глаза челка, стройненькая фигурка и хорошо заметная под коротким платьицем грудь. Очень похожа на какую-то киноактрису… артистку, как здесь, в деревнях, говорят…
– Оп! – Идущий чуть впереди молодой человек лет под тридцать, перепрыгнув ручей, обернулся, протянул руку: – Давай! Помогу.
– Ну-у… я б сама бы…
Тем не менее руку юная красотка все же подала… И сразу же ощутила внезапно пробежавшую по всему телу дрожь, как бывало иногда, когда обнималась с парнями на танцах.
– А вы, значит, тренер?
– Ну да, – не выпуская руки девушки, молодой человек улыбнулся.
Улыбка у него была широкая и обаятельная, хотя, быть может, слегка застенчивая…
– Тренер, да… Дмитрий Сергеевич Иванов… Знаменитая фамилия!
– Ну да, – девушка рассмеялась и освободила руку.
В глазах ее, больших, серых, блестящих, запрыгали золотистые огоньки… Или это просто отражалось солнце?
С погодой нынче повезло – еще на той неделе холодало и постоянно шли дожди, по-осеннему промозглые и нудные, а вот третьего дня вдруг стало тепло, солнечно. Ну да – лето же!
Ах, красотка! Молодой человек прищурился…
Обыкновенное лицо его вряд ли можно было назвать красивым, уж не Жан Маре, точно! Однако не такой уж и урод… если взглянуть поближе… Ну да, ростом не очень вышел, зато плечи широкие, и вообще – жилист, крепок и, наверное, силен. А лицо… что ж лицо… Обычное лицо, можно сказать – без особых примет. Зато прическа модная – аккурат под битлов!
– А что, тренерам с такими волосами можно? – усмехнулась девушка…
Несомненно, она осознавала уже всю свою власть над парнями… И даже над этим вот, вполне себе взрослым, товарищем – тренером ДЮСШ из самого Тянска!
– С такими-то волосами? – Дмитрий Сергеевич расхохотался. – Ах, Танечка! Да почему же нет? Не старые, слава богу, времена… да и Тянск все же хоть и не Ленинград или, там, Москва, так ведь и не деревня!
– Да уж, не наш Озерск, точно! – соглашаясь, кивнула Таня, сворачивая вслед за своим спутником на лесную тропу, и пожаловалась: – Эх! Вот вроде бы у нас тоже ведь город… Что вы смеетесь? Да, город! Пусть и народу немного… А раньше вообще райцентр был! Ну, до укрупнения…
– Да знаю я, знаю, – успокаивающе улыбнулся тренер. – Ты рассказывай, рассказывай, Танечка! Очень интересно слушать.
– Так я и рассказываю…
Девушка зарделась, опустила пушистые ресницы, застеснялась чисто по-деревенски, правда только на миг… Очень ей было лестно, что такой вот вполне уже взрослый самостоятельный мужчина, тем более тренер, проявляет к ней искренний и вполне доброжелательный интерес… и так вот внимательно слушает.
– Так, короче, выйдешь из дома – а на улице бабки сидят! И шипят, и шипят тебе в спину… Даже и плюнут иногда!
– Да ну!
– Честное-пречестное слово! – вздернув очаровательный носик, поклялась Таня. – Вот ни капельки не вру!
– Да верю я, верю. – Дмитрий Сергеевич махнул рукой. – И что же им так не нравится? Постой! Не отвечай. Сам попробую догадаться… Мм-м…
Чуть отойдя, он искоса посмотрел на девушку, оценив и старенькие сандалии, и светло-голубые носочки явно из местного сельпо, и дешевое ситцевое платьице, слишком короткое для ее возраста, открывающее стройные, уже успевшие загореть ножки. Никакой комбинации под платьицем, похоже, не было… Так жарко же, да…
– Что вы так смотрите?
– Думаю, как сказать…
– Так и говорите, как думаете!
– Ну-у, наверное, старушкам юбки твои и платья не нравятся. Короткие слишком!
– В точку! – засмеялась Таня. – Еще и прическа моя бесит. Не знаю почему. Косички-то я с детства ненавижу!
– Прическа у тебя клевая!
– Спасибо… Это в Озерске они такие… А в Погорельце еще хуже. Мать к тетке отправляет – с огородом помочь. Вот я и помогаю. Ну, выйду в огород полоть в шортах. Да, они короткие, так ведь я не голая же! И даже не в купальнике… А тетка мамане нажалуется – та за вожжи… Если трезвая. Пьяной-то ей все равно, в чем я.
– Поня-атно, – тренер покачал головой. – В этаком разе меня деревенские старушки тоже вряд ли воспримут.
– Да вы ж городской – за версту видать! Вон как одеты.
– Да обычно одет.
– Для города – обычно. А у нас – просто шик! – Прищурившись, девушка оценивающе оглядела своего спутника так, что тот даже поежился.
Действительно, вполне обычно одет, как все выбравшиеся в деревню горожане. Синяя, на молнии олимпийка, поверх нее – светлый двубортный пиджак, какие в деревнях только по большим праздникам надевают, в обычное время обходясь фуфаечкой либо старой рабочей робой… Синие спортивные штаны – именно штаны, а не треники с пузырями на коленках – кеды… китайские, «Два мяча», – тоже попробуй купи! За спиною, как полагается, рюкзак. Настоящий, брезентовый, а не котомка из картофельного мешка с пришитыми вместо лямок старыми чулками.
– Да, прост шик! – вздохнув, повторила Таня. – Эх, пойду работать – тоже буду себе все покупать!
– А ты поступать никуда не хочешь? А то бы в училище или даже в техникум, в Тянск…
Сорвав по пути березовую веточку – отмахиваться от невесть откуда вдруг взявшихся комаров, – девушка с грустным видом хлопнула ресницами:
– В училище? Хм… А техникум… Скажете тоже! Это ж в Тянск ехать, в общежитии жить… У матери денег таких нету! Так что одна мне дорога – на ферму, скотницей… – Татьяна зло сверкнула глазами. – Ну а что? Да, на утреннюю дойку вставать рано… Зато – зарплата! Платье себе куплю новое, юбку, туфли-лодочки… часики «Заря», знаете, плоские такие…
– Что ж, и на ферме должен кто-то работать…
Поднырнув под ветку раскидистой липы, Дмитрий Сергеевич усмехнулся и неожиданно спросил:
– Таня, а ты какую музыку любишь?
– Разную, – пожала плечами девушка. – Ту, что в клубе у нас крутят. Ну, там «Черный кот», Магомаева, Пьеху… да всякую…
– А я вот – джаз уважаю. «Серенада солнечной долины»… Верно, слыхала? Чат-тануга чу-чу! – закрыв ноздри пальцами, тренер изобразил пыхтение паровоза.
– Ого!
Таня громко расхохоталась и хлопнула в ладоши:
– Здорово у вас получается! Смешно.
– Еще битлов люблю.
– По вам видно… О, пришли, кажется.
За деревьями показались серые, покосившиеся от времени избы с провалившимися, крытыми дранкою крышами и черными глазницами окон. Старый Погорелец, заброшенная не так уж и давно деревня, была признана бесперспективной еще в хрущевские времена, когда грезили агрогородами. Километрах в трех от Старого Погорельца, у грунтовой дороги на Озерск, располагался Новый Погорелец – деревня не сказать чтоб многолюдная, но вполне себе жилая. Туда даже ходили автобусы. Целых два раза в день!
– Вон ваша заброшка! – остановившись, Татьяна указала рукой. – Тут вам и рыбалка, и отдых. А избу можете любую занимать, которая не слишком разваленная… Ну а мне дальше. Тетка, поди, вся уж изошла! Погодите, все сейчас выскажет, мол, вместо того чтоб грядки полоть, на речку сбежала. Как будто я туда на целый день ушла! Всего-то на полчасика…
– Что ж, рад был познакомиться! – Сняв рюкзак, Дмитрий Сергеевич поставил его в траву и, галантно поклонившись, поцеловал девушке руку.
– И я, – зарделась девушка. – Ну, побегу я…
– Постой… Таня, а ты к нам, в спортшколу, не хочешь?
– В спортшколу? – Девушка откровенно удивилась. – Но там же…
– А что? Данные у тебя вроде есть… Как раз для тенниса! А у нас там все бесплатно.
– Даже не знаю.
– Ты это… Ты вот что… – подхватив рюкзак, вдруг засуетился тренер. – Давай так – если вдруг захочешь, позвонишь, я тебе телефон оставлю. Хорошо?
– Ну-у… давайте.
– И это… вот еще что… Мне бы тебя осмотреть надо. Ну, чтоб знать – точно ли подойдешь. Как у тебя мускулы работают, связки. Вон там, за домом, наверное, можно. Ты просто выполнишь упражнения, какие я скажу. Недолго… А там… Всякое ведь может случиться… Вдруг да захочешь? Все-таки лишний шанс…
– Упражнения… – Щурясь от солнца, Таня задумчиво покусала губу…
– Да-да, много времени не займет. Девушка ты спортивная… – не отставал Дмитрий Сергеевич. – Кстати, на какую-то артистку похожа… Знаешь, недавно картину показывали – «Их знали только в лицо». Видела?
– Кажись, да. Это про немцев же?
– Ну да… так там… На Ирину Мирошниченко – вот!..
Оба зашли за избу. Совсем рядом шумела ветвями береза, а здесь даже ветер не чувствовался. Тихо было, солнышко припекало и вкусно пахло свежескошенной травой.
– Наших, деревенских, покос… Ветровых… – вдруг улыбнулась Таня. – Они корову держат. Тетка тоже раньше держала, пока… Ну, какие упражнения-то?
– А вот сейчас покажу! – скинув рюкзак, обрадовался тренер. – Только… платье бы снять надо…
– Чего?
– Ну должен же я видеть, как твои мускулы работают! Ну что ты, Танечка? На речке же не стеснялась… И купальник твой я уже видел!
Молодой человек чуть помолчал, хитровато улыбнулся и вдруг предложил немножко выпить – для храбрости.
– Ну, то, что на пляже, допьем…
И вытащил из рюкзака початую бутылку.
– Опять из горла? Ну давайте…
Сделав пару глотков, девушка живенько скинула платье, оставшись в самодельном купальнике, в коем, собственно, совсем недавно и загорала – спортивные, черные с белыми лампасами трусы с подшитым, чтоб не закрывался пупок, верхом и бежевый лифчик, не раз уже ушитый и перешитый. Что поделать, небольших размеров в продаже практически не было – все больше чехлы для танков!
– Нагнись… Теперь выпрямись… немного пройдись… Во-от, так… Выше колени, выше! – Дмитрий Сергеевич сглотнул слюну. – А мостик сможешь?
– Мостик? Да легко!
Таня изогнулась назад, ничуть не стесняясь своего импровизированного «купальника». А впрочем, действительно, на речке-то не стеснялась, с чего бы здесь стесняться?
– Осторожно, тут камень… Я поддержу…
Тренер поспешно подставил руку под спину изогнувшейся девушки, погладил по животу… наклонился… и вдруг порывисто поцеловал в губы…
Девушка тут же выпрямилась, усмехнулась… вовсе не тревожно, а, как показалось Дмитрию, призывно.
– Давай с тобой… ну, это… Ну-у-у…
Не в силах совладать с собой, молодой человек грубо сорвал с девушки лифчик. Не видя, не понимая и вовсе не собираясь понимать того, что больше, чем на поцелуи и обнимашки, его новая знакомая и не рассчитывала. По крайней мере, в этот раз – для первого знакомство такие отношения уж слишком…
– Дмитрий Серг… Дмитрий! Не надо… Э-эй!
Какое там! Облапав девушку, тренер вновь принялся целовать ее липкими от страсти губами, погладил, схватил грудь… И тут же получил смачную пощечину! Звонкую такую! И, главное, обидную. Очень! Ну сама же вроде согласилась на все, разделась… и вот…
– Что, не нравлюсь?
– Не нравишься! И вино – мерзкое!
– Ах мерзкое? Чего ж тогда пила?
Схватив бутылку, Дмитрий Сергеевич с раздражением грохнул ее о первый попавшийся камень. Только осколки полетели.
– Я сейчас закричу! – испуганно выкрикнула Таня.
А вот это она сказала зря!
Распаляясь все больше, молодой человек грубо схватил девушку за плечо и, уклоняясь от новой пощечины, ударил девушку кулаком по лицу. Сильно, с размахом!
Вскрикнув, несчастная повалилась наземь, в траву, да так неловко, что ударилась затылком о камень. Она вытянулась… и застыла…
– Эй! Эй! Вставай! – Встревожившись, тренер бросился к телу. – Поднимайся же! Черт…
Вокруг камня растеклась лужа крови, серые глаза девушки неподвижно смотрели в небо.
– Черт! – испуганно оглядываясь, прошептал Дмитрий. – Черт! Черт! Черт! Но… я не хотел же! Не хотел! Ты же сама… сама все… Эх-х…
Бросившись к рюкзаку, молодой человек вытащил темно-зеленую армейскую фляжку, глотнул из нее. Нужно было что-то делать, но что? Ясно же – нельзя здесь оставлять труп. Надо его спрятать! В какую-нибудь заброшенную избу. Ага! А если вдруг рыбаки найдут? Или, того хуже, охотники с собаками? Найдут, сообщат в милицию. Те станут искать, заведут дело… эх-х…
Если б куда подальше… Да вон же река синеет, журчит! За кусточками, рядом… Как говорится, все концы в воду.
Прияв решение, Дмитрий действовал четко и быстро. Сбросил пиджак, снял олимпийку и майку, чтобы не испачкать в крови, и, подхватив мертвое тело, проворно потащил его к речке… оказавшейся мелкой, с холодной прозрачной водой и каменистым дном. Меж камнями плавали серебристые рыбки.
Пожалуй, тут не притопишь. Разве что спрятать в камышах… и… А что там такое? Плот?! Точно – плот!
Хмыкнув, убийца положил тело в траву, осмотрелся и подошел к спрятанному в камышах плоту. Плавсредство казалось вполне надежным. Крепкие, соединенные строительными скобами бревна, даже небольшой бортик из досок с вырезанной на нем надписью «Кон-Тики». Так назывался бальсовый плот знаменитого норвежского путешественника Тура Хейердала, на котором тот…
Черт! Что это?
Дмитрий напрягся, услыхав донесшиеся с того берега голоса. Рыбаки! Или косари с покоса возвращаются. Хорошо, труп не виден в траве. А самому надо бы спрятаться.
Поспешно нырнув в камыши, убийца затаился рядом с плотом.
С того берега донеслись голоса:
– «Свадьба в Малиновке» сегодня, пойдем?
– Да я видела.
– И что? Кино-то хорошее!
– Ну да.
– Так идем? Чего еще делать-то?
– Ну-у, идем.
– Вот и правильно, Верунь! И с чего это я в тебя такой влюбленный?
– Девчата! В старой деревне перекусим? Все одно мимо идти…
– Хорошо!
Послышался смех. Показавшиеся за кустами молодые люди с косами на плечах прошли мимо.
В старой деревне… Не в этой ли?
Выбравшись из камышей, Дмитрий метнулся к избе, забрал рюкзак и одежду, скромное ситцевое платьице, туфли, шитый-перешитый лифчик. Книжка в авоське… Надо же – Мопассан! Похоже, библиотечная.
Проворно сложив все эти предметы в рюкзак, ненадолго задумался… Что теперь? Оставить труп здесь и как можно быстрей уносить ноги? На этом вот плоту…
Покусав тонкие губы, убийца напряженно осмотрелся. Ближе к излучине река расширялась, и, в принципе, можно было… А почему бы и нет? Убитую здесь оставлять нельзя! Вон, стога рядом, покос… Враз найдут! Да и, как назло, везде мелко, не утопишь.
Так затащить на плот, накрыть пиджаком – за бортиками ее и не видно будет с берега. А по пути притопить где-нибудь в омуте.
Дмитрий так и сделал – он вообще никогда не откладывал дела в долгий ящик, тем более сейчас нужно было спешить! Слава богу, и шест нашелся рядом с плотом, здесь же, в камышах.
Что ж, «Кон-Тики» так «Кон-Тики»! Вперед!
Не прошло и пары минут, как отваливший от берега плот уже выплывал за излучину, на простор. Орудовать шестом убийца быстро приноровился, не такое оказалось и трудное дело, тем более для сильного молодого мужчины! Плыть далеко Дмитрий вовсе не собирался и минут через десять, углядев старые провалившиеся мостки, направил плот к берегу.
Вокруг было безлюдно и тихо. Под мостками плескала волна, проносились над водою синие стремительные стрекозы, а где-то далеко в лесу уныло куковала кукушка.
Раздевшись, молодой человек ненадолго задумался. Что-то придумав, закусил губу и, цинично хмыкнув, вытащил из рюкзака перочинный нож. Перевернул мертвую девушку на живот и вырезал на ее спине… разлапистую пятиконечную звезду! Уж как получилось…
Ухмыльнулся, столкнул труп в воду и привалил, как сумел, камнями. Затем тщательно смыл прилипшую к рукам кровь. Плот тем временем отнесло от мостков и потащило вниз по теченью к излучине…
Плыви, плыви, «Кон-Тики!», Ты свою задачу выполнил.
Одеваясь, убийца улыбнулся, услышав донесшийся из-за леса шум проходящего поезда…
23 июня 1968 г., понедельник
Бывший Озерский район, недалеко от ж/д станции «Погорельцы»
Начиналось утро. То самое время, когда природа еще не совсем проснулась, даже птицы еще не начали петь, а солнышко лишь угадывалось в зыбкой белесой дымке за дальним лесом. Стелившийся над рекой туман быстро, почти на глазах, таял, и вот уже лишь его остатки дрожащим овсяным киселем растеклись, затаились по берегам, в густых зарослях камышей, осоки и рогоза.
Двое подростков с удочками сидели на старых мостках, напряженно глядя на поплавки. Вот у одного поплавок дернулся…
– Оп-па! – Радостно вскочив, парнишка резко потянул удочку.
На крючке бился, сверкал серебром довольно крупный окунь. Рыба хоть и костлявая, но если закоптить или завялить – самое то.
– Гляди, гляди, Вася! Крупный какой!
Тряхнув густой челкой, рыбачок уже вытянул руку, чтобы схватить добычу… Однако, увы, сорвавшись с крючка, окунь с плеском скрылся в воде.
– Черт! – разочарованно выругался подросток. – Сорвалось, эх-х…
И дальше добавил еще пару соленых слов.
– Да не ругайся ты, чудо! – усмехнулся напарник. – Сорвалось у него… А что ты так дернул-то?
– Да не дергал я!
– Х-ха! Не дергал. Осторожней бы потянул, и… Ну видел же – окушок-то немаленький! Эх, Миха, Миха…
– Да уж, немаленький… был… Ладно, черт с ним! Еще поймаем.
Взяв из консервной банки червя, Миха несколько суетливо насадил его на крючок и снова закинул удочку.
– А поплевать-то забыл! – хмыкнул Василий. – Эх ты!
– Ну забыл! Так что теперь, червя обратно вытаскивать?
– Тихо ты! Тс-с!
Теперь клюнуло у Василия. Осанистый, крепкий, с круглой головой и чуть оттопыренными ушами, всегда молчаливый и незаметный, он выглядел не то чтобы старше своего суетливого приятеля, но куда более опытным и упертым точно!
Обоим парням было лет по пятнадцать, и учились они в одном классе – восьмом «Б», который как раз сейчас и оканчивали. В девятый же вовсе не собирались, да и к экзаменам готовились как-то не очень – вот на рыбалочку сорвались! Обычные сельские пацаны, без всяких там понтов и выкрутасов. Одеты одинаково, как все: треники, кирзовые сапоги, ватники – ночи-то еще стояли прохладные.
– Оп! – Плавно потянув удочку, Василий снял с крючка средних размеров уклейку, кинул в ведро. – На уху!
– Что, может, блесну побросаем? – завидуя другу, шепотом предложил Миха.
– Сначала крючки проверим. – Напарник покусал губу и, сняв кепку, пригладил короткие жесткие волосы. Собственно, там и приглаживать-то было нечего – Василий всегда стригся коротко, не как некоторые стиляги, которые и рыбу-то ловить толком не умеют.
– Крючки, это да! – Миха живенько скинул ватник и, сняв сапоги, закатал треники до колен. – Я про них и забыл.
– Забыл он. Сейчас солнышко выйдет и глянем… Слышь, Миха. – Василий вдруг напрягся и, искоса взглянув на приятеля, шмыгнул носом. – Как думаешь, нас в училище-то возьмут?
– Нас да не возьмут?! – Возмущенно вскрикнув, Михаил вскочил. – Ну ты и спросил! А кого тогда брать-то? Мымаренка? Или Юрку Рыща? Которые в милиции на учете… Постой, Вася… ты думаешь, что мы экзамены не сдадим?
– Ты-то сдашь… А у меня, сам знаешь, математика… Боюсь! – тряхнув головой, честно признался Василий. – Вдруг да на второй год оставят?
– В восьмом-то классе? Вряд ли!
– Так в училище-то, говорят, перебор! – подкатывая треники, опасливо протянул Василий.
Вот всем был хорош парень – и хозяйственный, и домовитый, и грибник, и рыбак, и в технике разбирается… А вот учеба ну никак не давалась!
– Да, перебор! Помнишь, как в позапрошлом году было?
– В позапрошлом году, Васенька, сразу два выпуска было! – тряхнув челкой, засмеялся Миха. – Восьмой и девятый! Потому что с одиннадцатилетки обратно на десятилетку переходили. Забыл?
– Помню… Может, и не будет перебора…
– Да не трясись ты! Уж в наше-то училище поступим. Стипендию от совхоза будем получать… А потом – ух! Тракторист-машинист широкого профиля – это тебе не на ферме коровам хвосты крутить!
Мишка, при всей его суетливости, все же был парнем неглупым, и Вася этот факт признавал.
– Ну, коли так говоришь… Эх, сдать бы экзамены!
– Сдади-им! Кто нас с тобой в школе-то держать будет, а? Мы же с тобой не отличники, как Колька Ващенков!
– Ну-у, Колька… – снова протянул Василий. – Он мне с математикой помогал…
– Колька в девятый класс пойдет. А потом – в медицинский институт, будет на врача учиться. Как матушка его, Валентина Кирилловна, врачом станет.
– Валентина Кирилловна – человек хороший!
– Хороший. Кто б спорил? О! – Мишка вдруг встрепенулся. – Надо у нее про медицинскую справку спросить, в училище. Ну, через Кольку.
– Спроси… О, солнце-то! Ну пошли, крючочки наши глянем… – Вася сноровисто спрыгнул в воду. – Может, что и есть! Я от мостков налево, ты – направо, к излучине.
– Ага… Ой! А водичка-то теплая! С ночи холоднее была…
– Так оно понятно – нагрелась.
Разделившись, мальчишки медленно пошли по отмели вдоль обрывистого берега, густо заросшего ивняком и кустами черной смородины. Проверяли поставленные еще с вечера крючки, привязанные к палке леской.
– Оба-а! Тут и чужие еще! – оглянулся Василий. – Наверное, погорельские… Смотри не попутай!
А ведь бывало, что и не путали – некоторые варнаки специально приходили на реку пораньше да собирали рыбу с чужих крючков, типа – «кто первый встал, того и тапки». Обычно этим грешили приезжие, городские. Таких, если узнавали, что они так поступали, били всей деревней – и поделом.
– Да что я, совсем, что ли! – Мишка, между прочим, обиделся и на какое-то время замолк, пока снова не вскрикнул – но так взволнованно, резко!
– Ва-ась!
– Чего так орешь-то?
– Тут в камышах, это… Женщина! Голая… почти…
– Русалка, что ли?
– Сам ты русалка! Утопленница! Да подойди ж, глянь!
– Утопленница?
Услыхав такое, Василий без раздумий бросил крючки и поспешил к приятелю.
Утопленников парни не боялись, уже приходилось их видеть. Рыбаки в деревнях тонули часто, обычно – ранней весной и по пьяни.
Это же… Утопленница лежала лицом вниз, неестественно белая, со спутавшимися волосами…
– Какая ж это женщина? Девчонка! – Глянув, Василий покачал головой и вдруг нагнулся… вздрогнул…
– Что это у нее на спине? Видишь?
– Звезда! – Ахнув, Миша сглотнул слюну. – Изверги какие-то вырезали… Фашисты!
Глава 1
Окрестности Озерска, июнь 1968 г.
Замначальника Озерского отделения милиции Игнат Ревякин взял на осмотр трупа вообще всех, кого смог: участкового уполномоченного Дорожкина, младшего опера Мезенцева, техника-криминалиста Теркина и даже по пути заехал в морг за судебно-медицинским экспертом Андреем Варфоломеевичем, вальяжным сухоньким старичком, бывшим акушером, – человеком довольно-таки ехидным и въедливым. Еще и в районную прокуратуру, конечно же, сообщил – телефонировал, как только узнал о трупе. А как же иначе! Коли б была простая утопленница, а тут звезду на спине вырезали! Это вам, знаете… Это политическим делом пахнет! Как бы КГБ привлекать не пришлось. Туда, кстати, тоже сообщили.
Был бы кинолог, прихватили бы и его, да вот только ни кинолога, ни служебно-разыскной собаки в Озерском отделении пока что, увы, не имелось. После проведенной в недавние хрущевские времена реорганизации, в связи со слиянием районов, в Озерске остались только участковые, два опера, вечно пьяный техник-криминалист да дежурка. Ну и начальник, само собою. Участковых потом вообще сократили до двух ставок, а фактически работал один Дорожкин, его явно не хватало на весь бывший район, особенно сейчас, летом, когда по окрестным деревням наезжали саранчой городские дачники, и не только из райцентра, а даже из Ленинграда и из самой Москвы!
Следователей тоже не было, те, при особой нужде, приезжали из нынешнего районного центра – соседнего Тянска. Правда, ездить в Озерск они не особо любили, предпочитая рассылать «отдельные поручения».
Но тут-то ясно было, что дело-то по подследственности – прокурорское… если не КГБ!
– А может, она сперва утонула, а потом кто-то звезду и вырезал, – выбираясь из коляски тяжелого милицейского «Урала М-62», предположил техник-криминалист. Матвей Африканыч Теркин был родом из дальних староверских деревень, которых в районе было что грязи, потому такое и отчество. Из староверов, а пил как лошадь! Худой, несколько суетливый, с большими залысинами и чуть оттопыренными ушами, Теркин дело свое знал туго, потому начальник, майор милиции Иван Дормидонтович (тоже из староверов) Верховцев, его и держал, почти не наказывая за частые пьянки! Уволишь – где потом криминалиста найдешь? Будет как с кинологом: ставку быстренько заберут в райцентр и скажут: если что – вызывайте из Тянска!
– Ага, кто-то… – хлопнув дверцей «газика», хмыкнул высокий темно-русый парень в летних парусиновых брюках и наброшенной поверх светлой рубашки курточке на застежке-молнии. – Морской царь!
– Тогда уж речной, – сказал выбравшийся из машины судебно-медицинский эксперт. – Тут же река все-таки. Кстати, а где труп-то?
Внимательно осматривая округу, Игнат покачал головой:
– Так Андрей Варфоломеевич сам же и сказал – в речке!
– Хоть дорога-то туда, я надеюсь, есть?
– Свидетель сказал – проедем. Он должен бы тут уже где-то ждать, с дежурным уговаривались… Ваня! А ну, посигналь-ка!
Водитель «газика», парнишка с погонами сержанта, послушно посигналил.
– Может, он нас не заметил? – снова высказался Теркин.
Игнат скептически хмыкнул:
– Ага, не заметил. Как же!
И мотоцикл, и «газик» были выкрашены в приятный глазу небесно-бирюзовый цвет, в который еще с 1962 года было рекомендовано окрашивать всю милицейскую технику. Вместо старого, темно-синего.
– Обождем чуток, – одернув модный, с накладными карманами пиджак, Ревякин вытащил пачку «Друга», протянул, предлагая, всем. – Курите!
Сигареты были довольно-таки неплохие, ароматные, с золотистым ободком, в красной пачке с изображением немецкой овчарки.
Некурящий Макс отошел в сторону, Теркин вытащил свой «Беломор», а вот Дорожкин не отказался, задымил, хотя давно уже собирался бросить. Да, бросишь тут, как же!
Капитан милиции Игнат Ревякин, старший оперативный уполномоченный и уже почти год как замначальника отделения (а сейчас, в связи с отпуском последнего, и вообще – врио), выглядел несколько старше своих тридцати пяти лет. Здоровяк с круглым упрямым лицом и короткой, ежиком, стрижкой, он был парнем добросовестным и честным, хоть и немножко грубоватым. За словом в карман не лез и к начальству особого пиетета не испытывал, за что и был когда-то сослан из райцентра в Озерск, так сказать, от начальственных глаз подальше. Об этом, кстати, Ревякин ничуть не жалел. В отделении он быстро прижился, да и природа вокруг замечательная! Охота, рыбалка, ягоды-грибы… В Озерске у Игната имелась родственница, тетка Глаша, так что первое время Ревякин жил у нее, пока не получил комнату в бараке. Ну а с год назад переехал – женился на заместителе главного врача местной больницы Валентине Кирилловне, у которой уже имелся сын-школьник. И вот недавно появилась дочка…
Кстати, пиджак – это Валентина ему прикупила, старалась, чтобы он выглядел модным…
– О, бежит, похоже! – Тряхнув светлой челкой, участковый уполномоченный Дорожкин указал рукой: – Вон, в ивняке…
И правда, из кустов показалась нескладная фигура запыхавшегося подростка.
– Ху-у… – подбежав, тяжело выдохнул парень. – Здрасте, дядя Игнат! Здрасте… А я думал, вы с другой стороны подъедете, от выгона. Там и ждал…
– Здорово, Михаил, – кивнул Ревякин. – Ну, показывай – где тут да как? Проедем?
– Проедем, дядя Игнат! Ну, может, не до самой реки. Я покажу, за мной давайте!
Все вновь уселись – кто в машину, кто на мотоцикл. Поехали.
Парня этого, Мишку Сорокина из восьмого «Б», Ревякин неплохо знал – тот учился в одном классе с его пасынком, Колей Ващенковым, почти что отличником…
– Да, – вдруг вспомнив, Игнат глянул на прихваченного с собою сержанта из дежурного наряда, – Коля, на платформе побудь. Кто-то из прокуратуры должен подъехать – встретишь. Дорогу к речке найдешь?
– Да уж! Найду, товарищ капитан! Чай не городской!
– Ну вот и славненько.
К месту обнаружения трупа от станции вела запущенная лесная дорожка – на «Урале» и «газике» вполне проехать можно, а вот на легковой – вряд ли.
– Ничего, пешком дойдут, недалече, – сидя рядом с водителем, себе под нос буркнул Ревякин. – Это я про прокурорских, ежели что. «Волга»-то их сюда не пройдет! А, Максим? Ты ж у нас на шофера учился?
– Ну-у, при умелом-то водителе можно и пробраться, – усмехнулся Мезенцев. – Осторожненько так, чтоб машину не поцарапать. «Волга» – это ж вам не наш «козлик»!
– Ну да, ну да…
На задних сиденьях «газика» кроме молодого опера еще уместился судмедэксперт со своим чемоданчиком и юный проводник, он же свидетель, Мишка Сорокин. Техник-криминалист Теркин ехал позади вместе с Дорожкиным, на мотоцикле.
– Вон туда теперь, левее, – указал Мишка.
– Да вижу уж! – Хмыкнув, шофер повернул руль.
Взвыв двигателем, милицейский «козлик» выкатился на берег и, чуть свернув в сторону, остановился почти у самой реки, напротив старых мостков.
Там уже дожидался второй рыбачок – Васька Нефедов.
– Здрасте, дядя Игнат!
– Здорово, Василий! – Милиционер хлопнул дверцей. – Что тут у вас?
– Да вот… На рыбалку пошли… а тут – это! – мальчишка кивнул на видневшееся в камышах тело.
– Трогали?
– Да почти что и нет, – выскочив из машины, пояснил Сорокин. – Так, чуток в камыши затащили. Ну, чтоб не унесло. Течение-то здесь сильное – стремнина!
– Молодцы!
Одобрительно кивнув, Ревякин уселся на мостки и, сняв ботинки, закатал брюки. То же самое проделал и Мезенцев, а вот Варфоломеич достал из чемоданчика резиновые сапоги. В сапогах был и участковый, только в яловых, а Теркин – в обычной кирзе.
– Ну что, следователя ждать будем? – натянув перчатки, буднично поинтересовался эксперт.
– До морковкина заговенья? – Игнат покачал головой. – Протокол осмотра мы и без него можем составить, согласно УПК. Так что зря время терять не будем… Игорь, приступай… А ты, Макс, прошвырнись-ка по бережку, глянь… Потом на станцию сбегай… Знаешь что искать? Учить не надо?
– Не надо, – усмехнулся Максим. – Посмотрю, поспрошаю… На утопленницу только гляну…
– Да, да…
Полуголая девушка с вырезанной на спине звездой!
Даже Ревякин невольно вздрогнул, как подошел ближе.
– Эх, милая… Да кто ж тебя так? Какой же изверг, фашист?
Совсем еще молодая… Мезенцев покусал губу – в милиции он работал уже почти год, сразу после армии, а к трупам так еще и не привык. Да не так уж и много их случалось, трупов. За этот вот год, к примеру, ни одного. Зато в позапрошлом уж да, были!
Молодая, да… Красивая такая шатенка или брюнетка, не разобрать, волосы-то мокрые.
– Шатенка, на вид лет восемнадцать-двадцать, – вполголоса комментируя увиденное, привычно записывал участковый. – Кожные покровы… Андрей Варфоломеич! Не нарушены?
– Да вроде как синяк на скуле, слева… – пробравшись в камыши, судмедэксперт уже склонился над телом. – Ударили, да. И вон на затылке гематома… От этого, вероятно, и летальный исход. Ну, вскрытие покажет… Пока примерно так!
– А звезда? – вскинул глаза Ревякин. – Ее что, пытали?
– Точно пока не скажу. Но, судя по всему, вырезали уже после смерти… Хотя… Труп-то в воде был!
– И давно?
– Сутки, максимум чуть больше полутора. Эпидермис еще не отслоился. Даже лицо не слишком опухло – узнать можно…
– Африканыч, сфоткай!
– Уже!
Техник-криминалист сделал несколько снимков своим стареньким «ФЭДом». Общий план – для схемы места происшествия, и несколько снимков трупа, и – крупно – лицо.
Кивнув, Игнат повернул голову:
– Макс! Свидетели опознать не смогут?
– Сейчас позову.
Мальчишки и так уж рассказали все, что увидели, – не так и много – и теперь сидели чуть поодаль, на бережку, наблюдали, вполголоса переговариваясь.
– Узнать? Не, мы в лицо-то не всматривались, – признался Мишка. – Я, как звезду увидал, так чуть не вырвало!
– Все ж, ребята, нужно бы еще разок взглянуть. Вдруг да припомните?
– Нужно так нужно, – первым поднялся Василий, отряхнул треники от травы. – Мне вот показалось – знакомая…
– Ну вот и глянешь!
Ну не могли парни не узнать! Узнали, конечно, оправившись от стресса. Озерск – городок небольшой.
– В клубе ее видал, на танцах, – глянув, припомнил Василий.
Мишка тут же поддакнул:
– Ну да! Только она не из нашей школы, из второй, наверное… Или, может, к кому-то на каникулы приезжала.
– Нет, не на каникулы. – Нефедов упрямо мотнул головой. – Почти каждую субботу приходила. Выбражала еще!
– В смысле – выбражала? – переспросил Максим. – Воображала?
– Короче, выпендривалась! – подсказал Сорокин, тряхнув челкой. – Со старшими парнями водилась, на нас и не смотрела. И это, в мини-юбке как-то была!
– А как звать-то, не помните?
– Кажется, Таня… или Тая.
– Да что ты, Вась! Не Таня, а Катя! Точно – Катя…
– Нет, не Катя! Совсем не так!
– Ладно, с этим вопросом разберемся, – оперативник задумчиво покусал губу. – И в клуб зайдем, и во вторую школу.
Между тем осмотр места происшествия подходил к концу.
– В ушах серьги из желтого металла. Нет, не золото, точно. Дешевенькие. В универмаге такие рубля по два… Белье – ну, трусики – тоже не ах. Обычные, новые, правда… Под купальные пошиты.
– То есть девушка из простой семьи? – быстро уточнил Игнат.
Эксперт улыбнулся:
– Из очень простой. Я бы даже сказал – из бедной. Хотя у нас ведь ни бедных, ни богатых нет!
– Значит, на дешевые серьги убийца не позарился… – вполголоса рассуждал Ревякин. – А часики, интересно, были?
– Могли и в реке остаться.
– Могли… Ну, давайте по бережку… Максим! Ты еще здесь? Давай на станцию, живо!
– Слушаюсь, товарищ капитан!
Следователь районной прокуратуры явился примерно через час. Давно всем знакомый Сергей Петрович Пенкин… или просто – Сергей. Двадцать три года, юрист третьего класса. Или, если смотреть по звездочкам, лейтенант, но у прокурорских свои звания – классные чины. Кремовый пиджак поверх модной светлой водолазки, такого же цвета узенькие брючки. Раньше про таких говорили – стиляга, а нынче – пижон. Впрочем, нет, не пижон. Пенкин, несмотря на молодость и неопытность, был человеком въедливым, хватким.
– Владимир Андреевич передал – дело тут у вас какое-то странное!
– О! Сергей Петрович, добрый день! – Увидев подошедшего следователя, Игнат протянул руку. – Что Владимир Андреевич? Не утвердили еще?
– Да все и. о. Говорят, обком тормозит. Сплошное беззаконие! Товарищ Левкин борется, но… Ну, что тут у вас?
– Да вон, в камышах… Мы пока тело не трогали, вас ждали.
– Это правильно… Протокол уже составили? Давайте! Хотя… Сперва сам посмотрю…
Узенькие брючки закатать было трудно, и Пенкин, ничуть не стесняясь, – а некого! – просто снял их, заодно с пиджаком и водолазкой. Даже пошутил, входя в воду:
– Заодно искупаюсь! А то в электричке такая духота.
– В электричке? – хлопнул глазами Игнат. – А где ваша «Волга»?
– Так уже неделю в ремонте! По графику…
Пригладив светлую челку, следователь добрался до трупа.
– Ага, ага… вот, значит, как… А что, звезда эта…
– После смерти или до – покуда неясно.
– Ясненько… Личность уже установили?
– Установим. Пока ясно, что местная. Свидетели говорят.
– Свидетели… ага, ага… А где они?
– Да вон, под березой.
– А, пареньки эти… Ладно, поговорю… А платье, вещи?
– Не нашли пока.
– Ага, ага…
На том берегу из зарослей показался участковый Дорожкин. Сняв фуражку, замахал рукой – река в этом месте была узкая, метров пятнадцать-двадцать в ширину.
– Игнат, тут плот! И пятна на нем подозрительные…
– Плот?
Следователь тоже заинтересовался:
– Плот? Что за плот? Ладно, поглядим… А что, думаете, ее тут и притопили?
– Могло и течением принести. – Ревякин указал рукой. – Во-он оттуда. Где участковый стоит.
– И где плот! – потер руки Пенкин. – Надо бы взглянуть на этот плотик.
– Так я скажу Дорожкину…
– Нет-нет, я там посмотрю, на месте… Вплавь!
– Не надо вплавь, Сергей Петрович! – сказал участковый. – Тут, чуть выше, – брод.
– Ну, брод так брод – еще лучше. Показывай где…
Глава 2
Тянск – Озерск, июнь 1968 г.
И. о. районного прокурора, младший советник юстиции (майорская большая звезда) Владимир Андреевич Алтуфьев, встав с кресла, потянулся и, задернув от солнца штору, искоса посмотрел на портрет Владимира Ильича Ленина, висевший позади стола, прямо над сейфом.
– Что, Владимир Ильич, щуритесь? Жарко? И мне жарко. Интересно, когда Пенкин позвонит? Или там телефонов нет? Ладно, подождем… А вообще странное дело… странное… Интересно, что там Пенкин нароет? Или Игнат уже нарыл? Нет, ну надо же – звезду вырезали! Фашисты недобитые, что ли? Может, и впрямь дело-то в КГБ передать? Ага… кабы они взяли! Скажут, сперва сами проверьте…
Алтуфьев специально отправился на обед пораньше, предупредил секретаря Ниночку: если Пенкин позвонит, так все точно запомнить, что он скажет, а еще лучше – записать, слово в слово.
– Да уж вы не беспокойтесь, Владимир Андреевич! – Ниночка оторвалась от зеркальца и мило улыбнулась шефу.
– Да я и не беспокоюсь в общем-то, – улыбнулся в ответ Алтуфьев, поправив перед зеркалом воротник щегольской белой рубашки.
Он и впрямь не беспокоился: секретарь, несмотря на весь свой несолидный внешний вид (ногти, вызывающую помаду и выстроенные на голове «вавилоны»), дело свое знала, иначе б на должности не удержалась. Все ж прокуратура, а не какая-нибудь там шарашкина контора.
– Просто хотел попросить. Вы пока на обед не ходите, пока я не приду. Ну, вдруг Пенкин позвонит… Лады?
– Лады, Владимир Андреевич. Подожду!
Еще раз улыбнувшись, Алтуфьев, словно мальчишка, легко сбежал по лестнице вниз, к парадному входу, где, ожидая его, стояла вишневая красавица «Ява-250» с космического вида коляской.
И. о. прокурора не было еще и сорока, верно, потому и не утверждали в должности, даже проводив старого прокурора на пенсию, все мурыжили. Зачем? Держали для кого-то место? Да кто его знает? Хотя сам товарищ Левкин, первый секретарь райкома, Алтуфьева поддержал, а уж Левкина, бывшего партизана и командира ударного комсомольского отряда, в районе уважали, если не сказать больше – побаивались. Однако, как вот выяснилось, не все…
Высокий, худощавый, спортивный, с красивым лицом и аккуратной стрижкой, Алтуфьев производил впечатление на женщин, однако этим своим свойством не пользовался, исключая разве что прежние времена… Не побоявшись грозного начальства, развелся и женился наконец по любви, на бывшей своей коллеге из Нарвы.
К мотоциклам же Владимир Андреевич был неравнодушен с детства, вот и сейчас… Ах, «Ява», красавица «Ява», да разве ж сравнится с ней что-либо…
Многие старшие коллеги за это Алтуфьева осуждали, правда, за глаза. При такой-то должности – и на мотоцикле? Ну и что, что «Ява»? Все равно несолидно как-то. Машина нужна, машина! «Волга» или – еще лучше – четыреста восьмой «Москвич»!
Где деньги взять? Так думай… Ты прокурор или кто? Подержанную брать, через комиссионку? Ну-у, не смешите, лучше тогда уж и в самом деле на «Яве» ездить.
Владимир Андреевич, впрочем, такие разговоры не слышал, хотя догадывался, а если бы услышал, так послал бы непрошеного советчика в известное место. И советчики об этом знали… Впрочем, пока райкомом рулил Федор Иванович Левкин, этаких зануд можно было в расчет не брать. Не враги это, нет… Так, вражата…
Пообедал Владимир Андреевич на этот раз наскоро, в столовке, располагавшейся неподалеку от прокуратуры и местного отдела Министерства охраны общественного порядка (МООП) – так тогда именовалось бывшее МВД. Обошлось не дорого и не дешево – на семьдесят копеек взял щи, гуляш, стакан сметаны с сахаром и чай.
Войдя в приемную, Алтуфьев бросил вопрошающий взгляд на Ниночку:
– Ну что? Не звонил?
– Не звонил. Сам явился! – обрадовала секретарь. – У себя в кабинете дожидается.
Владимир Андреевич всплеснул руками:
– Славно!
– Позвать?
– Да уж сам прогуляюсь.
Едва Алтуфьев вышел в коридор, как в приемной раздался телефонный звонок, и Ниночка тут же выглянула в дверь:
– Владимир Андреевич! Из райкома!
Звонил сам первый секретарь товарищ Левкин. Ругался и требовал взять на особый контроль дело об убитой женщине с вырезанной на спине красной звездой.
– Ты мне расследование обеспечь, Володя! – сопел в трубку первый. – И в самые кратчайшие сроки!
– Не беспокойтесь, товарищ первый секретарь райкома! Сделаем все возможное!
– Вот-вот! И невозможное тоже. А то ишь… Христофорова я уже напряг! Короче, надеюсь!
Христофоров был начальником райотдела МООП, или, как его в шутку называли, «районного Главка», коему подчинялось в том числе и Озерское отделение милиции.
– Однако быстро! – положив трубку, покачал головой Алтуфьев. – И откуда только узнал? Верно, утренние сводки просматривал… А озерские сразу же отчитались. Ладно, посмотрим, что Пенкин скажет…
Кабинет Пенкина располагался на третьем этаже, под самой крышей. Летом там стояла жара, и Сергей всегда распахивал окна настежь. Вот и сейчас, едва начальник открыл дверь, со стола полетели подхваченные сквозняком бумаги.
– Смотри, как бы в окно не улетели! – Войдя, Алтуфьев поспешно захлопнул дверь и уселся на край стола – не любил он низенькие колченогие стулья, а здесь только такие и были.
– Что вы, Владимир Андреевич, не улетят! – Следователь суетливо подобрал с пола бумаги. – У меня там марля от комаров – видите?
– Да уж вижу, – оглядывая кабинет, хмыкнул начальник. – Красивый у тебя календарик, второй год любуюсь!
– А то!
На стене, слева от портрета Ленина, висел глянцевый экспортный календарь за 1966 год с изображением «Москвича-408» с красивой девушкой на капоте. Что уж там больше нравилось Пенкину – девушка или «Москвич», бог весть, но плакатик он не выкидывал, аккуратно приклеивая снизу новые календарики, сейчас вот – нынешний, 1968-й…
– Да и книжка ничего…
Алтуфьев взял небрежно лежащий на краю стола томик Евтушенко «Братская ГЭС» с красным экскаватором и церковью в ковше на обложке.
– Где достал?
– Да случайно купил… В книжном выкинули, а я мимо шел… Гляжу – очередь! Вот и заглянул…
– Это ты удачно. Честно – завидую! Поэт в России – больше, чем поэт!
Владимир Андреевич был тот еще книжник, правда, больше предпочитал фантастику и классику, но и поэзией тоже не брезговал. Особенно вот такой, модерновой – Евтушенко, Вознесенский и прочие…
А книжку Пенкин не случайно на стол положил – похвастался, чтоб шеф увидел!
– А-апчхи!
Подбирая разлетевшиеся бумаги, Сергей громко чихнул. Оказалось, что с верхнего края марли отлетели кнопки и в образовавшуюся прореху с улицы залетал тополиный пух. Тополей у прокуратуры когда-то посадили изрядно!
– Будь здоров! – положил на место книжку Алтуфьев. – Ну? Что там? Рассказывай! Да ты что красный-то такой? Заболел?
– Обгорел! Речка же, Владимир Андреевич! Солнышко… Ну так вот…
Разложив на столе нарисованную цветными карандашами схему, следователь приступил к докладу, время от времени указывая отдельные места пижонской шариковой ручкой ценой в два рубля пятьдесят копеек.
– Значит, вот здесь она и лежала… Мальчишки ее там и нашли – пошли крючки проверить… Могло течением принести вот отсюда… А вот здесь вот… здесь вот как раз обнаружен плот!
– Что за плот?
– Хороший такой, с бортиками. Там и название написано – «Кон-Тики»!
– Ха-ха! – не выдержав, рассмеялся Алтуфьев. – Сам Тур Хейердал к нам в гости пожаловал!.. Так что плот?
– Там пятна бурые. – Пенкин сдул упавшую на лоб челку. – Эксперт говорит, очень похоже на кровь. Точнее скажет позже.
– А кто там эксперт? Варфоломеич?
– Он! И Теркин еще – криминалистом… На пенсию не отправлен!
– Теркин – специалист, каких еще поискать нужно! Значит, говоришь, затылком ударилась?
– Ну, или ударили чем-то тяжелым… Или упала… с высоты собственного роста… Толкнули, скорее всего. Там следы борьбы…
– Личность?
– Устанавливают… Обещали тотчас же доложить!
– Пусть побыстрей устанавливают! – поджав губы, жестко сказал начальник. – Где не надо, так быстры… Сводку вон поторопились подать, уже до райкома дошло!
– До райкома?!
– Так что сам понимаешь, Сереж, дело резонансное.
Пенкин махнул рукой:
– Да это и так, без райкома, ясно. Свидетелей, кроме мальчишек, пока что не установили… Но установят – там станция рядом. Электрички, поезда…
– Убийца вполне мог по железке приехать и уехать… Турист, рыбачок…
– Так вот и я об этом, Владимир Андреевич!
– Сколько там времени прошло?
– Сутки… может, двое…
– Перед выходными, значит… Ладно. Держи меня в курсе… – Встав, Владимир Андреевич подошел к окну. Внизу шумели машины.
– Сам-то, Сереж, что думаешь?
– Скорее всего, убили в ходе конфликта, непреднамеренно… Хотя… звезда…
– Вот-вот – звезда!
– Заманили девчонку… Ударили, убили… Но чтобы звезду… Фашисты какие-то, получается! Или невменяемый… – вдруг сообразил следователь. – Какой-нибудь псих!
– Вот-вот! Проверь всех, кто на учете… Работай! И жду доклада.
– Слушаюсь, товарищ прокурор!
Вернувшись к себе в кабинет, Алтуфьев распахнул окно и, вытащив из ящика стола пачку «Памира», закурил, задумался, время от времени стряхивая пепел в хрустальную пепельницу. Дешевое – десять копеек за пачку – курево как-то не очень вязалось с модным обликом и. о. прокурора, однако Владимир Андреевич привык к таким сигаретам еще в армии – вот и курил, время от времени пытаясь бросить.
