Создатель чудовищ. Рассказы E-Book

Рэй Брэдбери

СОЗДАТЕЛЬ ЧУДОВИЩ

На протяжении всей жизни Брэдбери демонстрировал интерес к науке и говорил о слабых сторонах человечества, которые способны привести его к грани самоуничтожения. Эти элементы являются отличительными чертами фантастики Брэдбери, которая оказала значительное влияние на литературу, особенно наиболее известные «451 градус по Фаренгейту» и «Марсианские хроники». Своими живыми, волнующими воображение рассказами, написанными свежим, поэтическим стилем, Брэдбери сумел популяризировать жанр научной фантастики, сделав возможным его своеобразное возрождение.

Все произошло мгновенно. Не было времени ни моргнуть, ни что-либо сказать, ни даже испугаться. «Щелкунчик» Хэтэуэй (прозвище, которое уверенно закрепилось за ним ввиду его стрсти все щелкать на свою камеру) как раз вставил в свой фотоаппарат новую катушку с пленкой и стоял, механически перематывая ее на начало, в предчувствии чертовски хороших кадров.

Щелк — вот фото здоровяка Марнагана, который сосредоточенно сгорбился над панелью управления, дергая рычаги и судорожно нажимая на кнопки своими большими конопатыми пальцами. А перед ним за лобовым стеклом корабля распростерся бескрайний тёмный космос, усеянный мириадами мерцающих звезд… и метеорит, неистово несущийся прямо на корабль.

Щелкунчик Хэтэуэй почувствовал вибрацию корабля, будто под ногами у него вздрогнуло испуганное гигантское животное. Столкновение. Метеорит своим шипастым кулаком сплющил задние форсунки, и уже в следующее мгновение корабль закружился, словно огромная космическая карусель.

Стоял неимоверный, оглушающий грохот. В этом хаосе Хэтэуэй успел понять только то, что его подбросило и отшвырнуло на какой-то рычаг, и что Марнагана, который яростно выкрикивал проклятия прямо в полете через капитанский мостик, постигла та же участь. Еще Щелкунчик помнил, как он намертво вцепился в свою камеру и изо всех сил пытался удержать ее в руках. О! Какой замечательный вышел снимок метеорита! С ним может конкурировать только кадр, где до этой самой минуты хранивший молчание Марнаган вытряхивает душу из приборной панели.

Стало тихо. Стало так тихо, что можно было даже расслышать, как мимо проносятся астероиды, холодные, синие и твердые. Было слышно, как неугомонно колотится сердце — тук-тук — между спазмирующим желудком и пустыми легкими.

Вращались звезды, вращались астероиды. Щелкунчик схватился за Марнагана, потому что тот был ближайшей к нему опорой. Кто бы мог подумать, что охота за эксклюзивными фотографиями самого известного космического пирата закончится тем, что ты будешь изо всех сил жаться к амбалу-ирландцу, пытаясь спрятаться за его мощной спиной от смертоносного куска космического металла. Да уж, вот вам и «камера-мотор-стоп-снято-всем спасибо-все свободны»!

— Ирландец! — услышал он свой собственный голос. — Это ОНО?

— Что оно? — закричал Марнаган из своего шлема.

— Ну, это, когда главный режиссер кричит СТОП-СНЯТО!?

Марнаган возмущенно фыркнул:

— Только мне самому решать, когда мне умирать. И когда я решу, что мое время пришло, я обязательно позову тебя, парниша, чтобы ты запечатлел мой профиль для плаката студии «Космофильмы»!

Вжатые в борт корабля крепкой рукой беспощадной матушки-гравитации, они в ожидании финала этой неожиданной аварии сидели в углу и через связные наушники-вкладыши вслушивались в тяжелое дыхание друг друга.

Корабль во что-то врезался, подпрыгнул и снова врезался. Затем он перевернулся и на этот раз окончательно остановился. Хэтэуэй почувствовал, что его кто-то схватил. Их с Марнаганом трясло, словно игральные кости в стакане крупье. Корпус корабля разорвало в клочья — весь воздух вырвался наружу.

Из легких Хэтэуэя тоже с криком вырвался воздух, пока его мозг был занят судорожным перебором в памяти каких-то безумных, абсолютно неважных вещей. Лучшие сцены из жизни никогда не удается запечатлеть на пленку и показать любопытной аудитории. Вот сейчас как раз один из таких моментов, черт возьми! Вот как же так! Его мозг закрутился и затрещал так же стремительно, как молниеносные щелчки фотокамеры.

Затем наступила полнейшая тишина и поглотила весь шум. Точнее сказать, она поглотила вообще все звуки. Хэтэуэй встряхнул головой и инстинктивно схватил камеру, закрепленную у него на поясе. Вокруг не было ничего, кроме звезд, покореженных обломков их корабля и холода, пронизывающего до костей, несмотря на герметичный скафандр. Он вылез из-под обломков, интуитивно стремясь навстречу этой тишине.

Он не осознавал, что делает, пока не обнаружил в руках фотоаппарат, словно тот был частью его тела с самого рождения. Он стоял там и думал: «Ну, хотя бы сделаю парочку хороших снимков. Я…»

Где-то качнулся и с грохотом упал кусок металла. Над обломками возвышался Марнаган — семь футов настоящей мужской красоты и силы.

— Замри! — крякнул Хэтэуэй. Марнаган замер. Камера зажужжала и щелкнула. — Так, а теперь снимок с нижнего ракурса: «Боец Межпланетного Патруля выходит целым и невредимым после столкновения с астероидом». Вот это кадр! За него я точно получу премию!

— Пинка под зад ты от меня сейчас получишь! — угрюмо прорычал Марнаган и размял свои широкие плечи внутри скафандра. — Я там чуть коньки не отбросил, а ты тут скачешь со своей щелкалкой!

Внезапно Хэтэуэю стало смешно.

— Мне даже в голову это не пришло. Чтобы Марнаган взял и умер? Я даже не сомневался, что ты выкарабкаешься. Впрочем, как и всегда. Забавно, но в такие моменты как-то и не думаешь о смерти. Ну, по крайней мере, стараешься не думать.

Хэтэуэй уставился на свою руку в перчатке, но перчатка была такой толстой и тяжелой, что он не мог сказать, дрожит ли она. Его худое лицо осунулось и побледнело.

— Где мы?

— У черта на куличках.

Они стояли посреди рваной, испещренной вековыми бороздами равнины, которая простиралась до самого горизонта, плавно переходя в безмолвную космическую синеву и россыпь звезд. От черноты вокруг и мерцания звезд кружилась голова.

— Если мы пойдем в противоположных направлениях, Щелкунчик, то встретимся на другой стороне этой каменной глыбы через два часа.

Марнаган встряхнул копной своих рыжих, припорошенных пылью волос.

— Я пообещал ребятам с Луны на этот раз схватить этого негодяя Гюнтера!

Его голос вдруг прервался, и теперь заговорила тишина.

Хэтэуэй почувствовал, как его сердце медленно бьется, качая горячую кровь.

— Я проверил свой запас кислорода, Ирландец — хватит на шестьдесят минут.

Тишина оборвала и эти слова. На острых метеоритных камнях Хэтэуэй увидел клубок вырванных из корабельной радиостанции проводов, а продовольственные запасы разорвало и раскидало в разные стороны в радиусе нескольких миль. Им еще повезло самим уцелеть. Хотя неужели смерть от удушья лучше? Шестьдесят минут.

Они стояли и смотрели друг на друга.

— Будь он проклят, этот метеорит! — выпалил Марнаган.

Вдруг в голове Хэтэуэя вслед за мимолетным воспоминанием блеснула мысль. Он немедленно озвучил ее:

— Кто-то запустил в нас этот метеорит, Ирландец. Я ведь сфотографировал его, я смотрел на него в упор, когда он летел на нас, и он пылал, как раскалённая кочерга. В космосе метеориты никогда не раскаляются и не светятся. Если нужны доказательства, у меня есть здесь, на пленке.

Квадратное конопатое лицо Марнагана скривилось.

— Нам сейчас не доказательства твои нужны, Щелкунчик, а кислород! Потом в списке наших приоритетов еда. А потом возвращение на Землю.

Хэтэуэй продолжал рассуждать вслух:

— Думаю, это дело рук Гюнтера. Возможно, он даже где-то здесь, наблюдает за нами и надрывает живот, смеясь над тем, как ловко он нас нейтрализовал. О, Боже, это просто отличный материал для вечернего выпуска новостей, если мы, конечно, когда-нибудь вернемся на Землю. Ты только представь: «Ирландец Марнаган из Межпланетного Патруля, временно лишенный возможности выполнять свои обязанности по вине космического пирата по имени Гюнтер, лица которого никто никогда не видел, наконец-то одерживает победу над злодеем и триумфально возвращается на Землю, восстановив долгожданную справедливость в нашей галактике. Качественные цветные фотографии с места событий прилагаются. Искренне ваш, Щелкунчик Хэтэуэй. Студия «Космофильмы», пожалуйста, возьмите это на заметку.

Они быстро двинулись по неровной, усыпанной щебнем равнине к костлявому металлическому хребту. Они смотрели в оба. Смотреть, собственно, было не на что, но это было лучше, чем просто стоять на месте и ждать непонятно чего.

Марнаган сказал:

— Мы играем с огнем, Щелкунчик. Все, что у нас есть, это подозрения и домыслы, что произошедшее — не случайность. И у нас есть ровно пятьдесят минут, чтобы доказать, что твои догадки верны. По истечению этого времени — будь ты прав или нет — ты станешь самым что ни на есть неподвижным и бездыханным гением, к которому может обратиться компания «Космофильмы». Но ты не торопись, продолжай разглагольствовать, Щелкунчик. Возможно, в такие моменты некоторым нужно выговориться, излить душу, так сказать. У тебя есть твоя камера и твой сенсационный фоторепортаж. Можешь поговорить об этом. А что касается меня, — и тут лоснящегося румяного лица Марнагана коснулась ухмылка, — выжить любой ценой — вот мой девиз. И такого рода грошовую смерть я точно не заказывал.

Щелкунчик кивнул.

— Гюнтер наверняка знает, что не такой смертью ты планировал умереть, Ирландец. Это чистой воды ирония с его стороны. Вероятно, именно поэтому он и спланировал наше столкновение с метеоритом.

Марнаган ничего не сказал, но уголки его толстых губ недовольно опустились, а зеленые глаза загорелись негодованием.

Они оба остановились.

— Ой! — сказал Щелкунчик.

— Эй! — Марнаган моргнул. — Ты это почувствовал?

Внезапно Хэтэуэю показалось, что его тело стало воздушным и легким, как перышко, каким-то бескостным и бесформенным.

— Ирландец! За этим перевалом совсем другая гравитация!

Они побежали обратно.

— Давай попробуем еще раз.

Они попробовали.

Они хмуро переглянулись. Произошло то же самое.

— Гравитация не должна так себя вести, Щелкунчик.

— А я тебе о чем — это рукотворная штука! Я тебе даже больше скажу, уверен, это дело рук Гюнтера! Неудивительно, что наш корабль так быстро упал — нас принятула супергравитационная установка! Гюнтер пойдет на все, чтобы…

Хэтэуэй резко отпрыгнул назад. Его глаза округлились и он инстинктивно отмахнулся рукой. За бугристым перевалом их поджидали жуткие чудовища, истинные исчадия ада, словно реальные воплощения тех ужасов, о которых обычно читаешь в книгах наподобие «Франкенштейна». Гигантские багровые твари с многочисленными лапищами, лязгающие своими кровожадными челюстями, коричнево-черные, трубчатые и вздутые чудища, а еще похожие на белые ядовитые извивающиеся кнуты, хаотично рассекающие воздух. Их острые, влажные от вязкой слюны клыки отражали холодный свет звезд.

Хэтэуэй вскрикнул и бросился прочь, Марнаган неуклюже бежал за ним. Его всего бросило в холодный пот. Исполинские чудовища перекатывались, извивались и целенаправленно ползли за ними. Вспышка света. Марнаган стреляет из протонного бластера, но уже через мгновение неистово изрыгает проклятия — на жутких тварях ни царапинки.

— Ирландец! — Хэтэуэй перепрыгнул через кряж и соскользнул по склону ко входу в небольшую пещеру. — Давай сюда, дружище!

Хэтэуэй заскочил в укрытие первым, Марнаган влетел сразу за ним.

— Они слишком большие, сюда им не пролезть! — с облегчением выпалил Щелкунчик, пока громила Марнаган, согнувшись в три погибели, пытался умоститься рядом с ним в узкой пещере. Инстинктивно Хэтэуэй добавил:

— Астероидные чудовища! Моя камера! Вот это кадр!