Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: Азбука
- Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
- Serie: Звезды новой фэнтези
- Sprache: Russisch
- Veröffentlichungsjahr: 2017
Вопреки ожиданиям врагов, Каладин Благословенный Бурей не умер рабом, но возглавил личную гвардию великого князя, и теперь на его плечах лежит обязанность защищать самого короля. Убийца в Белом вновь сеет смерть по всему Рошару, шаг за шагом приближаясь к главной цели — Далинару Холину. Шаллан Давар ставит перед собой самую амбициозную цель из всех возможных: предотвратить возвращение Приносящих пустоту, за которым должна последовать гибель всего мира. А в это время в сердце Расколотых равнин паршенди, уставшие от многолетней войны, делают роковой выбор и обращаются за помощью к той самой силе, от которой некогда бежали их предки. Выдержат ли герои новые испытания? Станут ли новыми Сияющими рыцарями? Над Рошаром сгущаются тени: до конца света осталось всего-навсего шестьдесят два дня.
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 1852
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Содержание
Brandon Sanderson
THE WORDS OF RADIANCE. BOOK TWO OF THE STORMLIGHT ARCHIVE
Copyright © 2014 by Dragonsteel Entertainment, LLC
All rights reserved
Публикуется с разрешения автора и его литературных агентов, JABberwocky Literary Agency, Inc. (США) при содействии Агентства Александра Корженевского (Россия).
Перевод с английскогоНатальи Осояну
Серийное оформление Виктории Манацковой
Оформление обложкиСергея Шикина
Иллюстрация на обложке Майкла Уэлана
Сандерсон Б.
Архив Буресвета. Книга2:Слова сияния: роман/Брендон Сандерсон; пер. с англ.Н.Осояну.— СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2017. (Звезды новой фэнтези).
ISBN978-5-389-13562-8
16+
Вопреки ожиданиям врагов Каладин Благословенный Бурей не умер рабом, но возглавил личную гвардию великого князя, и теперь на его плечах лежит обязанность защищать самого короля. Убийца в Белом вновьсеет смерть по всему Рошару, шаг за шагом приближаясь к главной цели— Далинару Холину. Шаллан Давар ставит перед собой самую амбициозную цель из всех возможных: предотвратить возвращение Приносящихпустоту, за которым должна последовать гибель всего мира. А в это времяв сердце Расколотых равнин паршенди, уставшие от многолетней войны, делают роковой выбор и обращаются за помощью к той самой силе, от которой некогда бежали их предки. Выдержат ли герои новые испытания? Станут ли новыми Сияющими рыцарями?
Над Рошаром сгущаются тени: до конца света осталось всего-навсего шестьдесят два дня.
©Н.Осояну, перевод,2017
©Издание на русском языке, оформление.ООО «ИздательскаяГруппа„Азбука-Аттикус“», 2017 Издательство АЗБУКА®
Посвящается Оливеру Сандерсону, который родился в середине работы над этой книгой и научился ходить к тому моменту, когда она была завершена
Шесть лет назад
Ясна Холин притворялась, будто наслаждается празднеством, ничем не выказывая своего намерения подстроить убийство одного из гостей.
Она неспешно шла по переполненному пиршественному залу, наблюдая, как вино развязывает языки и туманит разум. Ее дядя Далинар совершенно опьянел и, поднявшись из-за главного стола, крикнул паршенди, чтобы те привели своих барабанщиков. Брат Ясны, Элокар, поспешил утихомирить дядю, но остальные алети вежливо проигнорировали выходку Далинара. Только жена Элокара, Эсудан, спрятала неодобрительную усмешку за носовым платком.
Ясна отвернулась от главного стола и продолжила путь через зал. У нее была назначена встреча с убийцей, и она без сожалений покинет душную комнату, где ароматы разнообразных духов перемешались и превратились в вонь. На возвышении, по другую сторону от камина, в котором весело плясал огонь, четыре женщины играли на флейтах, однако их музыка уже давно всем наскучила.
На Ясну, в отличие от Далинара, откровенно пялились. Взгляды постоянно следовали за нею, точно мухи за тухлым мясом. Шепотки походили на жужжание крыльев. Если при дворе алетийского короля что-то и любили больше вина, то это сплетни. Все ожидали, что Далинар на пиру напьется и потеряет голову... но чтобы королевская дочь призналась в ереси? Такого еще не бывало.
Ясна заговорила о своих чувствах именно по этой причине.
Она прошла мимо делегации паршенди возле главного стола. Посланники о чем- то беседовали на своем ритмичном языке. Хотя пир устроили в их честь и ради договора, подписанного с отцом Ясны, паршенди не выглядели счастливыми или хотя бы веселыми. На их лицах читалась тревога. Разумеется, они не были людьми и иногда вели себя странно.
Ясна хотела с ними поговорить, но встреча не терпела отлагательств. Принцесса специально назначила ее на середину пира, поскольку к этому моменту большинство успевало напиться и ни на что не обращало внимания. Ясна направилась к двери, а потом резко остановилась.
Ее тень падала не в ту сторону, куда должна была падать.
Душный зал, в котором люди неспешно бродили, предаваясь светской болтовне, как будто отдалился. Великий князь Садеас прошел прямиком через тень, которая довольно заметно указывала на сферную лампу на ближайшей стене. Садеас, увлеченный беседой со спутником, ничего не видел. Ясна уставилась на свою тень — кожа принцессы покрылась липким потом, желудок скрутило, как будто ее должно было вот-вот вырвать. «Опять?!» Она огляделась в поисках другого источника света. Причина. Сумеет ли она отыскать причину? Увы...
Тень расплылась, перетекла к ногам Ясны и вытянулась в противоположном направлении. Напряжение схлынуло. Неужели никто так ничего и не заметил?
Девушка окинула взглядом пиршественный зал и, к счастью, не увидела изумленно распахнутых глаз. Всеобщее внимание привлекали барабанщики-паршенди, которые с грохотом заносили свои инструменты, направляясь к отведенному месту. Ясна нахмурилась, заметив, что им помогает человек в просторных белых одеждах. Шинец? Это необычно.
Принцесса взяла себя в руки. Что же с ней происходит? Из прочитанных сказок она знала о суеверии, согласно которому своенравная тень отмечала проклятого человека. Обычно Ясна отвергала подобную чепуху, но кое-какие суеверия и впрямь основывались на фактах. Ее собственный опыт доказывал это. Надо будет продолжить изыскания.
Научные умозаключения казались лживыми по сравнению с истиной — ее холодной, липкой кожей и каплями пота, стекавшими по спине. Но ведь важно сохранять ясность мысли все время, а не только в периоды спокойствия. Принцесса, сделав над собой усилие, вышла из душной комнаты и очутилась в тихом коридоре. Этим путем обычно пользовались слуги, поскольку он был самым коротким.
Здесь то и дело пробегали старшие слуги в черно-белых одеждах, выполнявшие поручения своих светлордов или светледи. Она была к этому готова, но никак не ожидала увидеть неподалеку своего отца, который о чем-то негромко беседовал со светлордом Меридасом Амарамом. Что король забыл в этом коридоре?
Гавилар Холин был ниже Амарама, но тот в присутствии короля чуть-чуть ссутулился. Обычное дело рядом с Гавиларом, в чьем голосе звучала такая тихая мощь, что собеседнику хотелось податься ближе и слушать, ловя каждое слово или даже намек. Он был красивым мужчиной, в отличие от брата, и борода подчеркивала его волевую челюсть, а не скрывала. Ясне казалось, что никому из биографов еще не удалось передать свойственные ему обаяние и силу.
Позади Гавилара и Амарама возвышался Тирим, капитан королевской гвардии. Он был в осколочном доспехе Гавилара; король в последнее время перестал его носить и предпочел доверить Тириму, который славился как один из величайших в мире мастеров дуэльного дела. Сам Гавилар облачился в роскошное одеяние классического стиля.
Ясна глянула в сторону пиршественного зала. Когда же ее отец оттуда ускользнул? «Ну что за неосмотрительность! — отругала она саму себя. — Надо было сначала проверить, на месте ли он, а потом уйти».
Гавилар положил Амараму руку на плечо и, вскинув палец, что-то сказал сурово и тихо, но Ясна не расслышала ни слова.
— Отец? — позвала она.
Король перевел взгляд на дочь:
— А, Ясна. Уходишь так рано?
— Не так уж и рано, — сказала Ясна, неспешно приближаясь. Она поняла, что Гавилар и Амарам выбрались из пиршественного зала, чтобы поговорить наедине. — Это утомительная часть празднества, когда разговоры становятся громче, но не разумнее, а все вокруг уже пьяны.
— Многие люди считают подобные вещи приятными.
— Многие люди, к сожалению, глупы.
Ее отец улыбнулся и негромко спросил:
— Наверное, тебе ужасно трудно жить рядом с нами, терпеть отсутствие сообразительности и наши простые мысли? Ясна, ты наделена блестящим умом, но одинока — верно?
Упрек попал в цель — принцесса покраснела. Даже ее мать, Навани, не сумела бы этого добиться.
— Возможно, в приятной компании, — продолжил Гавилар, — ты наслаждалась бы пирами. — Его взгляд скользнул к Амараму, которого король давно прочил в мужья дочери.
«Никогда!» Амарам посмотрел ей в глаза, что-то пробормотал Гавилару на прощание и поспешил дальше по коридору.
— Что ты ему поручил? — спросила Ясна. — Отец, что занимает твои мысли этой ночью?
— Договор, конечно.
Договор. Почему король так сильно из-за него переживал? Другие советовали ему пренебречь паршенди или завоевать их. Гавилар настоял на соглашении.
— Мне надо вернуться в зал. — Он махнул Тириму.
Вдвоем они направились по коридору к той двери, откуда вышла Ясна.
— Отец? — окликнула она. — Ты что-то от меня скрываешь?
Тот задержал на ней взгляд, о чем-то размышляя. Бледно-зеленые глаза, доказательство чистоты крови. Когда он сделался таким проницательным? Вот же буря!.. Ясне вдруг показалось, что она совсем не знает этого человека. До чего потрясающее преображение за столь короткое время.
Гавилар смотрел на дочь, словно не вполне ей доверял. Неужели он проведал о встрече с Лисс?
Так ничего и не сказав, король повернулся и вошел в пиршественный зал в сопровождении своего охранника.
«Да что творится в этом дворце?» — подумала Ясна и тяжело вздохнула. Придется продолжить осторожную разведку. Оставалось лишь надеяться, что король ничего не знает о ее встречах с убийцами, — впрочем, если окажется, что знает, она что-нибудь придумает. Отец обязательно поймет, что кто-то должен следить за делами семьи, пока он сам увлекается паршенди. Ясна повернулась и направилась своей дорогой мимо старшего слуги. Тот поклонился ей.
Через некоторое время принцесса заметила, что тень опять ведет себя необычно. Она раздраженно вздохнула, ощущая странную тягу к трем буресветным лампам на стенах. К счастью, принцесса миновала оживленные коридоры и рядом не было слуг, которые могли бы что-то увидеть.
— Ну все! — рявкнула она. — Хватит!
Ясна не собиралась говорить вслух. Однако стоило словам прозвучать, как на расположенном далеко впереди перекрестке зашевелились и ожили несколько теней. У нее перехватило дыхание. Тени удлинились, потемнели — и превратились в фигуры, которые поднялись и стали расти.
«Буреотец! Я схожу с ума».
Одна из фигур обрела форму мужчины из полуночной тьмы — его тело поблескивало, словно сделанное из черного масла. Нет... из какой-то другой жидкости, на поверхности которой плавал слой масла, из-за чего существо и выглядело таким темным и блестящим.
Оно направилось прямиком к Ясне, на ходу обнажив меч.
Действиями принцессы руководил разум, холодный и решительный. Если закричать, помощь не придет достаточно быстро, а пугающая гибкость этого существа намекала на скорость, которая превышала ее собственную.
Ясна не двинулась с места и решительно встретила взгляд твари, отчего та замешкалась. Позади из тьмы возникло еще несколько существ. Принцесса вот уже пару месяцев чувствовала на себе их взгляды.
К этому моменту весь коридор потемнел, словно опустился под воду и продолжал медленно погружаться в глубины, лишенные света. Ясна с колотящимся сердцем и участившимся дыханием уперлась рукой в гранитную стену возле себя в поисках чего-то твердого. Ее пальцы слегка погрузились в камень, как если бы стена обратилась в грязь.
Ох, буря! Ей надо было что-то сделать. Но что? Разве она могла что-то предпринять?!
Фигура перед ней бросила взгляд на стену. Ближайшая к Ясне лампа погасла. А потом...
Потом дворец рассыпался.
Все здание разбилось на тысячи тысяч маленьких стеклянных сфер, похожих на бусины. Ясна закричала, опрокидываясь спиной в темноту. Это уже не дворец; она куда-то переместилась — в другое место, другое время, другое... пространство.
Напоследок она разглядела зависшую над собой темную, блестящую фигуру, которая с удовлетворенным видом вложила меч в ножны.
Ясна упала в океан из стеклянных сфер. Бесчисленное множество таких же бусин со стуком сыпалось вокруг нее в странную «воду», точно град. Она никогда не видела этого места; не могла объяснить, что произошло и что все это значило. Принцесса билась, погружаясь в невозможные глубины. Вокруг ничего, кроме стеклянных бусин, не было, и она чувствовала, как тонет в этой клубящейся, удушливой, постукивающей массе.
Она умрет. Не закончив работу, не защитив семью!
Не отыскав ответы на вопросы.
«Нет!»
Ясна попыталась вынырнуть, во тьме бусины скользили по ее коже, забирались под одежду, проникали в нос. Бесполезно. В этом хаосе принцесса не могла плыть. Она подняла руку ко рту, попыталась создать карман воздуха, чтобы дышать, и сумела сделать неглубокий вдох. Но бусины забрались под ее ладонь, протиснулись между пальцами. Ясна тонула, хоть и медленнее, чем раньше, словно погружаясь в вязкую жидкость.
Каждая бусина, касаясь ее, вызывала смутный образ чего-то. Дверь. Стол. Туфля.
Бусины пробрались ей в рот. Они как будто двигались по своей воле. Они задушат ее, уничтожат. Нет... нет, их просто к ней влечет. Принцесса ощутила нечто — скорее чувство, нежели отчетливую мысль. Им что-то было от нее нужно.
Она сжала в руке одну бусину; та наводила на мысли о чашке. Ясна что-то... отдала ей? Окружающие бусины прижались друг к другу и соединились, словно камни, которые склеили известковым раствором. Спустя миг принцесса падала уже не между разрозненными бусинами, но сквозь их большие скопления, склеенные в форме...
Чашки.
Каждая бусина была узором, которым руководствовались остальные.
Ясна выпустила ту, что сжимала в руке, и узор из склеенных бусин рассыпался. Принцесса продолжала погружаться, отчаянно ища выход из положения, в то время как воздух заканчивался. Ей нужно было что-то полезное, какой-то способ выжить! В отчаянии она широко раскинула руки, пытаясь коснуться как можно большего числа бусин.
Серебряное блюдо.
Плащ.
Статуя.
Фонарь.
И что-то древнее.
Что-то громоздкое, неповоротливое, но при этом очень мощное. Сам дворец. Ясна вцепилась в эту сферу как безумная и передала ей свою силу. В голове помутилось, когда она отдала бусине все, что имела, а потом приказала подняться.
Бусины задвигались.
Они сталкивались друг с другом, звеня, треща и дребезжа, и все звуки слились в грохот, похожий на тот, с которым волна обрушивается на скалистый берег. Ясна начала подниматься из глубин, и под ней двигалось что-то твердое, покорное ее воле. Бусины секли ее по голове, плечам, рукам, пока она наконец не вырвалась на поверхность стеклянного моря, взметнув в темное небо тучу брызг.
Стоя на коленях на платформе из сцепленных между собой маленьких бусин, она отвела в сторону поднятую руку, в которой была зажата сфера-прообраз. Остальные бусины перекатывались вокруг нее, создавая коридор с лампами на стенах, с перекрестком впереди. Он выглядел не очень-то правильным, конечно, поскольку был целиком сделан из бусин. Но все оказалось вполне похожим и узнаваемым.
Ей не хватило сил сотворить весь дворец. Принцесса создала только этот коридор, и даже без крыши, — но зато с полом, который поддерживал и не давал утонуть. Со стоном Ясна выдавила изо рта бусины, и они со звоном посыпались на пол. Откашлявшись, она наконец-то вдохнула вожделенный воздух; по ее лицу тек пот, собираясь на подбородке.
На платформу перед девушкой ступил темный воин и снова обнажил меч.
Ясна подняла вторую руку с бусиной — статуей, которую ощутила раньше. Передала ей силу, и другие бусины начали собираться впереди, принимая форму одного из изваяний, что стояли у входа в пиршественный зал. Это был Таленелат’Элин, Вестник войны, высокий и мускулистый мужчина с большим осколочным клинком.
Статуя не была живой, но Ясна заставила ее двигаться, опустить меч. Она сомневалась, что изваяние сможет сражаться. Из круглых бусин невозможно создать острое лезвие. Но угроза привела темную фигуру в легкое замешательство.
Стиснув зубы, Ясна вынудила себя подняться, и бусины посыпались с ее платья. Она не будет стоять на коленях перед этой тварью, чем бы та ни была. Девушка шагнула к статуе из бусин и впервые заметила странные облака в небе. Они как будто образовывали узкую ленту дороги — прямой и длинной, ведущей к горизонту.
Она посмотрела черной поблескивающей фигуре в глаза. Та, помедлив самую малость, вскинула два пальца ко лбу и поклонилась, словно в знак уважения; за спиной темного воина взметнулся плащ. Остальные фигуры собрались позади и, переглянувшись, обменялись неразборчивыми фразами.
Строение из бусин растаяло, и Ясна снова оказалась в дворцовом коридоре. Настоящем, из прочного камня, только вокруг было темно — в настенных лампах иссяк буресвет. Лишь в отдалении что-то мерцало.
Ясна прислонилась к стене, тяжело дыша. «Мне, — подумала принцесса, — нужно все записать».
Это она и сделает, а потом все обдумает и осмыслит. Позже. Сейчас ей хотелось оказаться подальше отсюда. Принцесса поспешила прочь, не заботясь о направлении, пытаясь скрыться от глаз, которые по-прежнему наблюдали.
Не вышло.
В конце концов взяла себя в руки и платком вытерла пот с лица. «Шейдсмар, — подумала Ясна. — Вот как это место называется в сказках». Шейдсмар, мифическое царство спренов. Она раньше не верила в эти мифы. Несомненно, если как следует покопаться в хрониках, можно что-нибудь разыскать. Почти все, что происходило сейчас, уже случалось когда-то. Великий урок истории и...
Вот буря! Ее встреча.
Тихонько ругаясь, она ускорила шаг. Мысли о случившемся продолжали отвлекать, но ей нужно было успеть на встречу. И потому спустилась на два этажа, удаляясь от звуков, которые издавали барабаны паршенди, пока не перестала их слышать, не считая самых резких ударов.
Сложный рисунок этих мелодий всегда ее удивлял, намекая, что паршенди отнюдь не бескультурные дикари, какими их считали многие. С такого расстояния музыка тревожно напоминала о постукивании бусин из того темного места.
Она намеренно выбрала для встречи с Лисс удаленную часть дворца. В эти гостевые комнаты никто никогда не заходил. У нужной двери скучал незнакомый мужчина. Ясна вздохнула с облегчением. Это был, видимо, новый слуга Лисс, и его присутствие означало, что она не ушла, несмотря на опоздание принцессы. Взяв себя в руки, девушка кивнула стражу — верзиле-веденцу с красными прядями в бороде — и распахнула дверь в маленькую комнату.
Лисс поднялась из-за стола. Она была в платье горничной — с низким вырезом, разумеется, — и выглядела похожей на алети. Или на веденку. Или бавийку. Все зависело от того, с каким акцентом она желала говорить. Распущенные длинные темные волосы и фигура с привлекательными округлостями делали ее заметной во всех смыслах.
— Светлость, вы опоздали, — сказала Лисс.
Ясна не ответила. Она была нанимательницей, ей не нужно оправдываться. Принцесса положила кое-что на стол перед Лисс. Небольшой конверт, запечатанный воском зерновки.
И в задумчивости коснулась его двумя пальцами.
Нет. Это чересчур поспешно. Ясна не знала, понял ли отец, чем она занимается, но, даже если не понял, во дворце происходило слишком много всего. Она не хотела прибегать к убийству, пока не разберется во всем как следует.
К счастью, имелся запасной план. Ясна вытряхнула из потайного кошеля в рукаве второй конверт и положила вместо первого. Убрала пальцы, обошла стол и села.
Лисс тоже села, и конверт исчез в вырезе ее платья.
— Светлость, не подходящая ночь, — усмехнулась женщина, — чтобы оказаться замешанной в измене.
— Я нанимаю тебя всего лишь для разведки.
— Светлость, прошу прощения, но обычно убийц не нанимают для простой разведки.
— Инструкции в конверте, — сказала Ясна. — Вместе с первоначальной оплатой. Я выбрала тебя, потому что ты мастер долгих наблюдений. Это мне и нужно. На данный момент.
Лисс улыбнулась, но кивнула:
— Шпионить за женой наследника престола? Такое будет намного дороже. Уверены, что не хотите попросту с ней покончить?
Ясна вдруг поняла, что стучит пальцами по столу в ритме барабанов, играющих наверху. Музыка была удивительно сложной — в точности как сами паршенди.
«Происходит много непонятного, — подумала она. — Мне надо быть крайне осторожной».
— Я согласна с ценой, — ответила Ясна. — Через неделю устрою так, что одну из горничных моей невестки уволят. Ты попросишься на освободившееся место, предъявив фальшивые рекомендации, соорудить которые, не сомневаюсь, тебе по силам. Тебя наймут. После этого ты будешь наблюдать и докладывать. Я сообщу, если понадобятся другие твои услуги. Действуй только по моему приказу. Понятно?
— Любой каприз за ваши деньги, — сказала Лисс с легким бавским акцентом.
Акцент пробился лишь потому, что она этого пожелала. Лисс была самой искусной наемной убийцей из всех, о ком знала Ясна. Люди называли ее Плаксой, потому что она выдавливала глаза своим жертвам. Прозвище, хоть Лисс и не придумала его сама, пришлось весьма кстати, ведь ей приходилось кое-что скрывать. К примеру, никто не знал, что Плакса — женщина.
Говорили, Плакса выдавливает глаза, чтобы таким образом продемонстрировать безразличие к тому, светлоглазые или темноглазые становятся ее жертвами. На самом деле это было связано со вторым секретом: Лисс не хотела, чтобы кто-то узнал, что ее способ убивать оставляет трупы с выжженными глазницами.
— Что ж, это, видимо, все. — Лисс встала.
Ясна рассеянно кивнула, мыслями вновь обратившись к странному происшествию со спренами, приключившемуся ранее. Эта блестящая кожа, эти разноцветные переливы на черной как смоль поверхности...
Она вынудила себя отвлечься от воспоминаний. Надо было сосредоточиться на текущем моменте. На Лисс.
Та ненадолго замерла у двери, прежде чем уйти.
— Светлость, знаете, почему вы мне нравитесь?
— Подозреваю, это как-то связано с моими карманами и их общеизвестной глубиной.
Лисс улыбнулась:
— Врать не стану — не без этого, но еще вы отличаетесь от других светлоглазых. Нанимая меня, они все время воротят нос. Жаждут воспользоваться моими услугами, но сыплют колкостями и заламывают руки, как будто их кто-то вынуждает заниматься весьма неприятным делом.
— Лисс, убийство по найму и впрямь неприятное дело. Как и мытье ночных горшков. Я могу уважать тех, кто занят подобной работой, не испытывая восторга по поводу работы как таковой.
Лисс ухмыльнулась и приоткрыла дверь.
— Твой новый слуга в коридоре, — заметила Ясна. — Разве ты не говорила, что хочешь им похвастать?
— Талак? — спросила Лисс, глянув на веденца. — А-а, вы про того, другого. Нет, светлость, я продала его работорговцу несколько недель назад. — Лисс скривилась.
— Правда? Мне показалось, ты назвала его лучшим слугой из всех, что у тебя когда-либо были.
— Он был слишком хорошим слугой. В этом-то все и дело. Буря бы побрала этого странного шинца, у меня от него мороз по коже. — Лисс заметно вздрогнула и выскользнула в коридор.
— Помни о нашем первом уговоре, — бросила Ясна ей вслед.
— Светлость, он все время вертится у меня в голове, — отозвалась Лисс и закрыла дверь.
Ясна устроилась поудобнее, сплела пальцы. Их «первый уговор» заключался в том, что если кто-нибудь заявится к Лисс и предложит контракт на одного из членов королевской семьи, то Лисс сможет получить такую же сумму за имя заказчика от принцессы.
Лисс сдержит слово. Скорее всего. Как и дюжина других убийц, с которыми у Ясны были связи. Постоянный клиент выгоднее одноразового контракта, и в интересах такой женщины, как Лисс, иметь знакомую среди власть имущих. Семья Ясны в безопасности от охотников на людей. Если, конечно, принцесса сама не наймет убийц.
Девушка тяжело вздохнула и встала, словно пытаясь стряхнуть со своих плеч тяжкий груз.
«Погоди-ка. Лисс говорила, ее старый слуга был шинцем?»
Скорее всего, совпадение. Шинцы были редкостью на востоке, но время от времени встречались. И все-таки то, что Лисс упомянула о шинце, а Ясна увидела одного среди паршенди... Пожалуй, вреда от проверки не будет, даже если придется вернуться на пир. Этой ночью что-то пошло не так, и дело было не только в ее тени и спренах.
Ясна покинула маленькую комнату в недрах дворца и, выйдя в коридор, направилась к лестнице. Барабаны наверху умолкли с внезапностью лопнувшей струны. Не рановато ли для завершения праздника? Неужто Далинар что-нибудь учудил и обидел гостей? Ох уж этот дядюшка со своей любовью к вину...
Впрочем, паршенди не обращали внимания на его оскорбления в прошлом и, скорее всего, не обратят и сейчас. По правде говоря, Ясна радовалась тому, что ее отец внезапно захотел заключить этот договор. Ведь теперь она сможет в свое удовольствие изучать традиции и историю паршенди.
«А вдруг, — подумала она, — ученые все эти годы исследовали не те руины?»
Сверху послышался чей-то разговор.
— Меня беспокоит Аша.
— Ты вечно беспокоишься.
Ясна остановилась посреди коридора.
— С ней все стало хуже, — продолжил первый голос. — Мы такого не ожидали. А со мной все тоже стало хуже? Чувствую себя так, словно стало.
— Заткнись.
— Мне это не нравится. Мы поступили неправильно. У этой твари клинок моего господина! Не стоило позволять ему оставить оружие. Он...
Впереди двое миновали перекресток. Это оказались послы с Запада, включая азирца с белым родимым пятном на щеке. Или это был шрам? Тот, что пониже ростом, — возможно, алети — осекся, увидев Ясну. Что-то пискнул и поспешил прочь.
Азирец в черной с серебром одежде замер, окинул ее взглядом с головы до ног. Нахмурился.
— Празднество уже закончилось? — спросила Ясна, не приближаясь.
Ее брат пригласил этих двоих на пир вместе с остальными иностранцами, занимающими в Холинаре важные посты.
— Да, — сказал мужчина.
От его взгляда принцессе стало неуютно. И все-таки она двинулась вперед. «Надо еще раз проверить эту парочку», — промелькнула настороженная мысль. Ясна уже изучила их прошлое, разумеется, и не обнаружила ничего примечательного. Не об осколочном ли клинке шла речь?
— Идем же! — потребовал, вернувшись, низкорослый мужчина и схватил высокого товарища за руку.
Тот позволил себя увести. Ясна подошла к пересечению коридоров и проследила взглядом за тем, как они удалялись.
Там, где недавно звучали барабаны, внезапно раздались крики.
«О нет!..»
Ясна встревоженно повернулась, подхватила юбку и побежала со всех ног.
В ее голове пронеслась дюжина вероятных катастроф. Что же еще могло случиться в эту неправильную ночь, когда тени ожили, а отец взглянул на нее с подозрением? Дрожа от волнения, она достигла лестницы и пошла наверх.
Ей потребовалось слишком много времени. Еще на ступеньках она слышала крики, а потом перед нею распростерся хаос. По одну сторону лежали трупы, по другую — развалины стены. Как же такое...
Следы разрушения вели в покои ее отца.
Весь дворец содрогнулся, и с той же стороны раздался треск.
«Нет, нет, нет!»
На бегу она замечала на каменных стенах шрамы от ударов осколочным клинком.
«Умоляю!»
Мертвецы с выжженными глазами. Трупы повсюду, словно обглоданные кости на обеденном столе.
«Только не это!»
Сломанный дверной проем. Покои ее отца. Ясна замерла в коридоре, еле дыша.
«Держи себя в руках...»
Она не могла. Не сейчас. Принцесса метнулась в комнату как безумная, хотя осколочник легко бы с ней расправился. Ее мысли путались. Надо было позвать кого-то на помощь. Далинара? Он напился. Значит, Садеаса.
Комната выглядела так, словно по ней прошлась великая буря. Мебель разбита, всюду щепки. Балконные двери выбиты. Кто-то ринулся к ним — человек в осколочном доспехе ее отца. Тирим, телохранитель?
Нет. Шлем был разбит. Это не Тирим, но сам Гавилар. На балконе раздался крик.
— Отец! — воскликнула Ясна.
Король замешкался, бросил на нее быстрый взгляд и прыгнул на балкон.
Тот обрушился.
Ясна завопила, кинулась через всю комнату к балконному проему и рухнула на колени на краю. Ветер трепал пряди, выбившиеся из прически, а она смотрела, как падают двое мужчин.
Ее отец и шинец в белом, что был на пиру.
Шинец излучал белый свет. Он отлетел... к стене. Ударился, перекатился, потом замер. Встал, каким-то образом держась на внешней стене дворца, перпендикулярно ей и не падая. Это противоречило здравому смыслу.
Повернувшись, он побрел к ее отцу.
Ясна, холодея от беспомощности, смотрела на то, как убийца подошел к королю и присел рядом с ним.
Слезы капали с ее подбородка, и ветер уносил их. Что шинец делал там, внизу? Она не могла разглядеть.
Убийца ушел, оставив тело ее отца, пронзенное куском дерева. Гавилар был мертв — и осколочный клинок появился рядом с ним, как происходило всякий раз, когда умирал осколочник.
— Я так старалась... — оцепенев, прошептала Ясна. — Я столько сделала, чтобы защитить семью...
Как? Лисс. Это все Лисс!
Нет. Мысли путались. Этот шинец... Будь Лисс причастна, она бы не призналась, что он ей принадлежал. Наемница его продала.
— Мы сожалеем о твоей потере.
Ясна повернулась, смаргивая слезы с глаз. Трое паршенди, включая Клейда, стояли в дверном проеме, одетые в свои необычные наряды. Аккуратно сшитые накидки, одинаковые для мужчин и женщин, подпоясанные кушаками просторные рубашки без рукавов. Свободные жилеты, открытые по бокам, сотканные из ниток ярких цветов. Ясна считала, что существовало разделение по кастам, и...
«Прекрати, — велела она себе. — Прекрати думать как ученая хоть на день, буря бы тебя побрала!»
— Мы принимаем на себя ответственность за его смерть, — добавила паршенди, возглавлявшая группу.
Гангна была женщиной, хотя у паршенди различия между полами минимальны. Одежда скрывала груди и бедра, и ни те ни другие не были явно выраженными. К счастью, отсутствие бороды — прямое указание на пол. Все мужчины-паршенди, которых ей доводилось видеть, носили бороды, и в них вплетались кусочки самосветов, и...
«ПРЕКРАТИ».
— Что ты сказала? — спросила Ясна, вынудив себя встать. — Гангна, почему вы считаете себя виновными?
— Потому что мы наняли убийцу, — пояснила женщина-паршенди своим певучим голосом с сильным акцентом. — Ясна Холин, мы убили твоего отца.
— Вы...
Внутри у Ясны все замерзло, как замерзает река в горах. Она перевела взгляд с Гангны на Клейда и Варнали. Старейшины, все трое. Члены правящего совета паршенди.
— Почему? — прошептала принцесса.
— Потому что это нужно было сделать, — ответила Гангна.
— Почему?! — повторила Ясна, шагнув вперед. — Он сражался за вас! Он уберег вас от хищников! Мой отец желал мира, вы, чудовища! Почему вы предали нас именно сейчас?
Гангна поджала губы. Мелодия ее голоса изменилась. Она казалась чуть ли не матерью, которая объясняет малышу что-то весьма сложное.
— Твой отец собирался сделать очень опасную вещь.
— Пошлите за светлордом Далинаром! — раздалось в коридоре снаружи. — Клянусь бурей! Мои приказы дошли до Элокара? Наследника престола необходимо отвести в безопасное место! — Великий князь Садеас ворвался в комнату вместе с отрядом солдат. Его щекастое лицо покраснело и покрылось потом; он был в королевском наряде Гавилара. — Что тут делают дикари? Вот буря! Защищайте принцессу Ясну. Тот, кто это совершил... он же из их свиты!
Солдаты двинулись вперед, окружая паршенди. Ясна, не обращая ни на кого внимания, повернулась и подошла к сломанной балконной двери. Держась рукой за стену, посмотрела на распростертого на камнях отца, рядом с которым лежал клинок.
— Будет война, — прошептала она. — И я не стану ей мешать.
— Мы понимаем, — откликнулась Гангна.
— Убийца, — произнесла Ясна. — Он ходил по стенам.
Гангна промолчала.
Мир Ясны разваливался на части, но принцесса ухватилась за этот факт. Она кое-что видела этой ночью. То, чего не могло быть. Было ли оно связано со странными спренами? С ее приключением в мире стеклянных бусин и темного неба?
Эти вопросы стали для нее спасительной соломинкой. Садеас требовал у вождей паршенди ответов. Ничего не вышло. Приблизившись к ней и увидев внизу обломки и тело, он понесся со всех ног к лестнице, на ходу призывая своих гвардейцев и направляясь к поверженному королю.
Много часов спустя выяснилось, что во время убийства и признания вины тремя вождями паршенди, большая часть дикарей исчезла. Они быстро покинули город и расправились с кавалерией Далинара, посланной вдогонку. Сотня лошадей, каждая почти бесценна, была утрачена вместе с седоками.
Вожди паршенди больше ничего не сказали и не объяснили, даже когда их повели на виселицу.
Ясну это не волновало. Она допрашивала выживших солдат, допытываясь, что они видели. Принцесса проверяла версии относительно сущности теперь уже знаменитого убийцы, вытаскивая сведения из Лисс. Ей мало что удалось добыть. Лисс владела им совсем недолго и заявляла, что не знала о его странных способностях. Разыскать предыдущего хозяина так и не смогла.
Потом она взялась за книги. Взялась с отчаянием, неистово, желая отвлечься от мыслей о своей потере.
Той ночью Ясна видела невозможное.
Она обязательно узнает, что это значило.
Если говорить со всей откровенностью, случившееся в последние два месяца лежит на моей совести. Смерть, разрушения, утраты и боль — моя ноша. Я должна была это предвидеть. И я должна была это остановить.
Из личного дневника Навани Холин, йесесес, 1174
Шаллан, сжимая в пальцах тонкий угольный карандаш, нарисовала несколько прямых линий, расходящихся от сферы на горизонте. Эта сфера не очень-то походила на солнце, но одной из лун также не была. Облака, набросанные угольными штрихами, как будто стремились к ней. А море под ними... Рисунок не мог передать странную природу того океана, не из воды, но из полупрозрачных стеклянных бусинок.
Вспоминая о том месте, девушка содрогнулась. Ясна знала о нем куда больше, чем говорила ученице, и Шаллан не могла придумать нужные вопросы. Да и после совершенного ею предательства разве имела она право требовать честных ответов? Прошло всего несколько дней, и она все еще не совсем понимала, как будут развиваться их с принцессой отношения.
Корабль изменил курс, и палуба качнулась, а над головой затрепетали огромные паруса. Шаллан пришлось схватиться защищенной рукой за поручень, чтобы не упасть. Капитан Тозбек сказал, что пока море довольно спокойное для этой части Долгобрового пролива. Однако ей придется уйти вниз, если качка усилится.
Судно выровнялось, и Шаллан, выдохнув, попыталась расслабиться. Дул прохладный ветер, и мимо на невидимых потоках воздуха проносились спрены. Каждый раз, когда море начинало волноваться, Шаллан вспоминала тот день и тот чуждый океан из стеклянных бусин...
Она снова посмотрела на свой рисунок. Ей удалось лишь мельком увидеть то место, и набросок был несовершенен. Он...
Девушка нахмурилась. На листе проступил выпуклый узор, похожий на тиснение. Что она натворила? Узор был почти такой же ширины, как страница и представлял собой последовательность сложных линий, пересекавшихся под острыми углами и образовывавших повторяющиеся фигуры в виде клиньев. Это результат попытки нарисовать таинственное место, названное принцессой Шейдсмар? Шаллан нерешительно протянула свободную руку, чтобы потрогать странные выступы на бумаге.
Узор задвигался, скользнул по странице, как щенок рубигончей под простыней.
Шаллан взвизгнула и вскочила, уронив альбом на палубу. Страницы рассыпались, затрепетали и разлетелись, подхваченные ветром. Оказавшиеся поблизости моряки — тайленцы с длинными белыми бровями, которые они заправляли за уши, — бросились на помощь, хватая листы в воздухе, чтобы их не сдуло за борт.
— Все в порядке, юная госпожа? — спросил Тозбек, отвлекшись от разговора с одним из своих помощников.
Низкорослый полноватый капитан носил красно-золотую куртку, перехваченную широким кушаком, и завершала костюм шляпа. Его брови были зачесаны наверх и туго натянуты, точно два веера над глазами.
— Капитан, со мной все хорошо, — сказала Шаллан. — Просто испугалась.
Ялб шагнул к ней, протягивая рисунки.
— Ваши атрибуты, моя госпожа. — Он сделал ударение на «и».
Шаллан вскинула бровь.
— Мои... атрибуты?
— Именно, — ответил моряк с ухмылкой. — Заучиваю причудливые словечки. Они помогают парням обзаводиться сносными спутницами. Ну, знаете — такими молодыми дамами, которые не слишком уж плохо пахнут и сохранили хоть парочку зубов.
— Как мило, — сказала Шаллан, забирая листы. — Впрочем, конечно, все зависит от того, что ты считаешь милым.
Она хотела добавить еще что-нибудь остроумное, но вместо этого с подозрением уставилась на пачку рисунков в своих руках. Набросок Шейдсмара оказался сверху, однако на нем больше не было странного выпуклого узора.
— Что случилось? — спросил Ялб. — Кремлец выполз из-под скамьи или как?
Он был одет, как обычно, в жилет без пуговиц и просторные штаны.
— Все в порядке, — тихонько ответила Шаллан, засовывая листы в сумку.
Ялб коротко отсалютовал ей — она понятия не имела, с чего вдруг он завел такую привычку, — и вернулся к другим матросам, занятым такелажными работами. Скоро девушка услышала взрывы смеха с той стороны и, глянув на Ялба, увидела вокруг его головы танцующих спренов славы — они приняли вид небольших светящихся сфер. Он явно гордился тем, что сумел подшутить над ней.
Шаллан улыбнулась. До чего удачно вышло, что Тозбек задержался в Харбранте. Ей нравилась его команда, и она была счастлива, что Ясна выбрала «Усладу ветра» для путешествия. Девушка снова села на ящик, привязанный по приказу капитана Тозбека возле борта, чтобы она могла любоваться морем во время путешествия. Приходилось остерегаться брызг, которые не шли во благо ее рисункам, но, если волнение на море ослабевало, возможность смотреть на волны стоила неудобств.
Вахтенный на вантах что-то прокричал. Шаллан прищурилась, глядя в ту сторону, куда он указывал. Они шли в виду далекого берега, параллельно ему. Прошлой ночью им даже пришлось зайти в порт, чтобы укрыться от налетевшей великой бури. Моряки всегда старались держаться поближе к портам — дерзко удаляться в открытое море, когда в любой момент может начаться великая буря, равносильно самоубийству.
Пятно тьмы на северном горизонте — Мерзлые земли. Это по большей части необитаемая полоса вдоль края материка. Время от времени ей удавалось разглядеть на юге еще более высокие скалы. Там располагалась Тайлена, великое островное королевство. Пролив проходил между Тайленой и материковым Рошаром.
Впередсмотрящий заметил на севере, неподалеку от корабля, покачивающийся на волнах объект, похожий на большое бревно. Нет — намного больше и шире. Шаллан поднялась и, прищурившись, стала наблюдать за тем, как штуковина приближалась. Оказалось, это куполообразный коричнево-зеленый панцирь размером примерно как три гребные шлюпки, связанные вместе. Когда они сблизились, панцирь поравнялся с кораблем и каким-то образом последовал за ним, возвышаясь над водой футов на шесть-восемь.
Сантид! Шаллан перегнулась через борт и посмотрела вниз, в то время как моряки возбужденно переговаривались. Несколько присоединились к ней, вытягивая шеи в попытках разглядеть существо. Сантиды сторонились людей до такой степени, что в некоторых книгах утверждалось, будто они вовсе вымерли и всем современным сообщениям о них нельзя верить.
— Вы и впрямь приносите удачу, юная госпожа! — сказал Ялб, проходя мимо нее с веревкой. — Мы сантидов не видали уже несколько лет.
— Вы и сейчас его не видите, — бросила Шаллан. — Только верхнюю часть его панциря.
К ее разочарованию, вода скрывала все остальное, не считая смутных очертаний в глубине, которые могли оказаться длинными конечностями, тянущимися вниз. Если верить молве, эти существа иной раз следовали за кораблями на протяжении многих дней, выжидая в открытом море, пока судно выйдет из порта, чтобы снова к нему присоединиться.
— Как раз панцирь обычно и видно, — сказал Ялб. — Клянусь Стремлениями, это добрый знак!
Шаллан схватила сумку. Сняла Образ животного рядом с кораблем — закрыла глаза, запечатлела увиденное в памяти, — чтобы потом с точностью воспроизвести его на бумаге.
«Но что же я нарисую? — вдруг подумала она. — Холмик посреди волн?»
У нее зародилась идея, и веденка, повернувшись к Ялбу, заговорила, опережая собственные мысли:
— Дай мне эту веревку.
— Светлость? — переспросил он, замерев на месте.
— Завяжи на одном конце петлю, — объяснила Шаллан, бросая сумку на скамью. — Мне нужно поглядеть на сантида. Я никогда раньше не опускала голову под воду, в океан. Из-за соли будет трудно видеть?
— Под водой? — От волнения голос Ялба превратился в писк.
— Ты не завязываешь веревку.
— Потому что я не дурак, буря бы меня побрала! Капитан мне башку оторвет, если...
— Позови кого-нибудь, — распорядилась Шаллан, не обращая на него внимания и беря веревку, чтобы самой завязать на ее конце небольшую петлю. — Вы опустите меня за борт, и я погляжу на то, что под панцирем. Ты хоть понимаешь, что еще никому не удалось нарисовать живого сантида? Те, которых волнами выносило на берег, были уже сильно разложившимися. И поскольку моряки считают, что охота на этих животных приносит несчастье...
— Так и есть! — воскликнул Ялб, и его голос сделался еще выше. — Никто не посмеет убить такого зверя.
Шаллан закончила петлю и бросилась к борту; рыжие волосы взметнулись вокруг ее лица, когда она перегнулась через ограждение. Сантид был по-прежнему там. Как же он поспевал за кораблем? Она не разглядела ни одного плавника.
Веденка оглянулась на Ялба, который держал веревку и ухмылялся.
— Ох, светлость! Это расплата за то, что я сказал про вашу задницу Безнку? Я же просто пошутил, но вы меня уделали на славу! Я... — Он встретился с нею взглядом и замолчал. — Вот ведь буря! Вы это всерьез?
— Другой такой возможности у меня не будет. Наладан преследовала этих существ почти всю жизнь, но так и не смогла хорошенько разглядеть.
— Это безумие!
— Нет, это наука! Не знаю, что я разгляжу сквозь воду, но должна попытаться.
Ялб вздохнул:
— У нас есть маски. Они из черепашьего панциря — спереди дырки, в которые вставлены стекла, а вдоль краев прослойка, которая не дает воде просачиваться внутрь. Можно надеть одну и опустить голову в воду. Мы их используем, чтобы осматривать корпус в доке.
— Чудесно!
— Конечно, мне придется пойти к капитану, чтобы он разрешил взять одну...
Она скрестила руки на груди:
— Какой ты коварный. Ну хорошо, займись этим.
Ей бы все равно не удалось все устроить так, чтобы капитан ни о чем не узнал.
Ялб ухмыльнулся:
— Что с вами случилось в Харбранте? Во время первого путешествия с нами вы были такой робкой и едва не падали в обморок при мысли о том, что уплываете из родных краев!
Шаллан не нашлась с ответом, а потом поняла, что краснеет.
— Это безрассудный поступок, верно?
— Свеситься с корабля, который движется, и сунуть голову под воду? — уточнил Ялб. — Ну да, есть немножко.
— Как по-твоему, нельзя ли... остановить корабль?
Ялб рассмеялся, но потрусил к капитану, приняв ее вопрос за знак того, что она по-прежнему настроена воплотить свою идею в жизнь. Так оно и было на самом деле.
«И действительно, что со мной случилось?» — спросила себя Шаллан.
Но ответ был простым. Она все потеряла. Обокрала Ясну Холин, одну из самых могущественных женщин мира, — и не только утратила шанс продолжить учебу, о которой всегда мечтала, но также обрекла братьев и свой Дом. Она потерпела сокрушительное поражение по всем фронтам.
И справилась с этим.
Ей не удалось сохранить достоинство. Доверие Ясны к ней подорвано, и она чувствовала, что почти бросила семью. Шаллан украла духозаклинатель принцессы — он все равно оказался подделкой, — а потом едва не погибла от рук человека, который, как ей думалось, влюблен в нее...
По крайней мере, она стала гораздо лучше понимать, как плохо все может обернуться. Как будто... раньше боялась темноты, а затем вошла в нее, встретилась с некоторыми ужасами, которые там обитали. И теперь девушка хотя бы знала, насколько они кошмарны.
«Ты всегда знала, — прошептал голос где-то глубоко внутри нее. — Ты выросла бок о бок с ужасами, Шаллан. Ты просто не разрешаешь себе вспоминать о них».
— В чем дело? — спросил Тозбек, приближаясь.
Капитана сопровождала жена, Эшлв. Миниатюрная женщина была неразговорчива; она носила юбку и блузу ярко-желтого цвета, шаль прикрывала ее волосы, не считая белых завитых бровей, которые ниспадали вдоль щек.
— Юная госпожа, — проговорил Тозбек, — вы желаете поплавать? Может, лучше подождать, пока мы зайдем в порт? Я знаю несколько милых местечек, где вода совсем не такая холодная.
— Я не собираюсь плавать, — сказала Шаллан и покраснела еще сильнее. Что она могла бы надеть, собравшись поплавать, когда вокруг мужчины? Неужели кто-то и впрямь так делал? — Я хочу рассмотреть нашего спутника получше. — Она взмахом руки указала на морское существо.
— Юная госпожа, вы же понимаете, что я не могу позволить нечто столь опасное. Даже если мы остановимся — вдруг тварь вас поранит?
— Их считают безобидными.
— Как мы можем быть в этом уверены, раз они такие редкие? Кроме того, в этих морях водятся другие животные, которые могут причинить вам вред. Красноводники тут точно охотятся, и, вероятно, глубина не слишком большая, чтобы побеспокоиться из-за хорнаков. — Тозбек покачал головой. — Простите, я просто не могу такое разрешить.
Шаллан прикусила губу и почувствовала, как ее сердцебиение предательски ускорилось. Она хотела надавить, но от решительности в его взгляде это желание увяло.
— Ну ладно.
Тозбек широко улыбнулся.
— Я поведу вас поглядеть на панцири, когда мы пришвартуемся в Амидлатне, юная госпожа. У них огромная коллекция!
Она не знала, где расположен этот порт, но, судя по нагромождению согласных, речь шла о тайленском береге. Большинство далеких южных городов находились именно там. Хотя в Тайлене почти так же холодно, как в Мерзлых землях, местным, похоже, это не причиняло никаких неудобств.
Разумеется, все тайленцы слегка чокнутые. Чем же еще объяснить то, что Ялб и прочие щеголяют без рубашек, хотя вокруг весьма прохладно?
«Не им пришло в голову окунуться в океан...» — напомнила себе Шаллан. Она снова бросила взгляд за борт — туда, где волны разбивались о панцирь спокойного сантида. Что же он такое? Большепанцирник, как грозные ущельные демоны Расколотых равнин? Может, он больше похож на рыбу или черепаху? Сантиды были такими редкими, а увидеть их воочию ученым удавалось так нечасто, что все теории противоречили друг другу.
Вздохнув, она открыла сумку и принялась раскладывать бумаги, которые в большинстве своем были набросками моряков в разных позах, — мужчины трудились, поворачивая вздымавшиеся над головой массивные паруса, лавируя против ветра. Отец ни за что бы не позволил ей целый день сидеть и наблюдать за бандой полураздетых темноглазых. Как же сильно изменилась ее жизнь за столь короткое время...
Она трудилась над наброском панциря сантида, когда на палубу вышла Ясна.
Как и Шаллан, принцесса носила хаву — воринское платье особого покроя. Подол доходил до пола, а воротник — почти до подбородка. Некоторые тайленцы, думая, что она не слышит, называли такую одежду ханжеской. Шаллан была с этим не согласна; хава выглядела не ханжески, а элегантно. Ведь шелк облегал тело, особенно бюст — и то, как моряки пялились на Ясну, доказывало, что они не считают, будто платье ей не идет.
Принцесса и впрямь хорошенькая. С роскошной фигурой, смуглая. Безукоризненные брови, ярко-красная помада на губах, волосы заплетены в изящную косу и забраны наверх. Хотя Ясна была в два раза старше Шаллан, ее зрелая красота заслуживала восхищения и даже зависти. Ну почему эта женщина выглядит такой безупречной?
Наставница не обратила внимания на взгляды моряков. Дело было не в том, что она не замечала мужчин. Ясна замечала все и всех. Просто ее никоим образом не заботило то, как ее воспринимают представители противоположного пола.
«Нет, не так, — возразила сама себе Шаллан, пока Ясна шла в ее сторону. — Она бы не тратила время на прическу и макияж, если бы ей было все равно, что о ней думают». В этом отношении Ясна оставалась загадкой. С одной стороны, она производила впечатление ученой, которую заботили только собственные изыскания. С другой — время от времени использовала отточенные манеры и умение вести себя с королевским достоинством вместо дубины.
— Вот ты где, — заговорила Ясна, подходя к Шаллан. За бортом взметнулась волна, будто умышленно подгадав момент, и обдала принцессу веером брызг. Женщина, нахмурившись, взглянула на капли воды, осевшие на шелковом платье, а потом снова посмотрела на Шаллан и вскинула бровь. — Полагаю, ты заметила, что на этом корабле есть две весьма приличные каюты, которые я арендовала для нас, заплатив немалые деньги.
— Да, но они внутри.
— С комнатами такое бывает.
— Я почти всю жизнь провела в помещении.
— Если хочешь быть ученой, придется и впредь проводить большую часть своего времени так.
Шаллан прикусила губу в ожидании приказа идти вниз. Странное дело, но его не последовало. Ясна взмахом руки велела капитану Тозбеку приблизиться, и он подчинился, сняв шапку и напустив на себя смиренный вид.
— Да, светлость?
— Я желаю такую же... скамейку, — сказала принцесса, глядя на ящик Шаллан.
Тозбек приказал одному из матросов быстренько привязать второй ящик рядом с первым. Ожидая, пока скамья будет готова, Ясна жестом велела Шаллан, чтобы та передала ей свои рисунки. Изучив набросок сантида, принцесса посмотрела за борт.
— Неудивительно, что моряки так всполошились.
— Cветлость, это удача! — воскликнул один из матросов. — Это добрый знак для вашего путешествия, разве нет?
— Нанхель Элторв, удача мне отнюдь не помешает, — ответила она. — Благодарю за скамейку.
Матрос неуклюже поклонился и ушел.
— Вы считаете их суеверными глупцами, — негромко заметила Шаллан, наблюдая за удаляющимся моряком.
— Судя по тому, что я видела, эти моряки — люди, которые нашли свою цель в жизни и теперь просто ею наслаждаются. — Она посмотрела на следующий рисунок. — Многим удается добиться куда меньшего. Капитан Тозбек управляет хорошей командой. Ты поступила мудро, обратив мое внимание на него.
Шаллан улыбнулась:
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Ты не задала вопроса, — возразила Ясна. — Эти наброски искусны, как обычно, Шаллан, но разве тебе не полагалось заниматься чтением?
— Я... не смогла сосредоточиться.
— И потому поднялась на палубу, — продолжила принцесса, — чтобы порисовать молодых людей, которые трудятся, не надев рубашек. Полагаешь, это должно было наделить тебя большей... сосредоточенностью?
Когда Ясна замерла, глядя на один из рисунков в стопке, Шаллан покраснела. Она терпеливо ждала — этому ее как следует обучил отец, — пока принцесса не развернула рисунок к ней. Это был, конечно, набросок Шейдсмара.
— Ты ведь подчинилась моему приказу не соваться больше туда? — спросила Ясна.
— Да, светлость. Это я нарисовала по памяти, исходя из моего первого... промаха.
Ясна опустила листок. Шаллан показалось, что выражение лица наставницы на миг сделалось каким-то странным. Неужели принцесса спрашивала себя, может ли она верить Шаллан на слово?
— Полагаю, это источник твоего беспокойства? — уточнила Ясна.
— Да, светлость.
— Что ж, похоже, я должна тебе все объяснить.
— Правда? Вы это сделаете?
— Тебе не следует так сильно удивляться.
— По-моему, это важные сведения, — сказала Шаллан. — То, как вы мне запретили... Я предположила, что знания об этом месте хранятся в секрете — или, по крайней мере, их не следует доверять человеку моего возраста.
Принцесса фыркнула.
— Мой опыт свидетельствует, что, если молодым людям не объяснить тот или иной секрет, их склонность ввязываться в неприятности усилится, а не ослабеет. Судя по твоим экспериментам, ты уже с головой погрузилась во все это... Да будет тебе известно, со мной случилось то же самое. Я на собственной шкуре испытала, насколько опасным бывает Шейдсмар. Оставив тебя в неведении, я буду виновата, если ты там погибнешь.
— Значит, вы бы все объяснили, задай я вопрос в начале нашего путешествия?
— Скорее всего, нет, — призналась Ясна. — Нужно было проверить, насколько ты готова слушаться меня. В сравнении с прошлым разом.
Шаллан присмирела и подавила желание отметить, что раньше, когда она была прилежной и послушной ученицей, наставница и близко не делилась с ней таким количеством секретов, как сейчас.
— И что же собой представляет это... место?
— Это не совсем место, — сказала Ясна. — По крайней мере, не в обычном смысле. Шейдсмар здесь, вокруг нас, прямо сейчас. Все вещи существуют там в некоей форме, в точности как существуют и здесь.
Шаллан нахмурилась:
— Я не...
Принцесса вскинула палец, призывая ее молчать.
— У всех вещей есть три составляющие: дух, тело и разум. Шейдсмар — то место, которое ты видела, — представляет собой сферу Разума.
Вокруг нас простирается физический мир. Ты можешь его трогать, видеть, слышать. Так твое физическое тело познает окружающее пространство. Ну а Шейдсмар — то, посредством чего твое познающее «я» — твое бессознательное «я» — постигает окружающее пространство. Благодаря тайным чувствам, которые затрагивают ту реальность, ты совершаешь интуитивные прозрения, и в тебе рождаются надежды. Весьма вероятно, Шаллан, что те же самые дополнительные чувства позволяют тебе творить.
Нос корабля рассек волну, взметнув фонтан брызг. Шаллан вытерла со щеки соленые капли, пытаясь осмыслить то, что Ясна ей сказала.
— Светлость, я почти ничего не поняла.
— Не сомневаюсь. Я провела шесть лет, изучая Шейдсмар, и по-прежнему с трудом понимаю, что он такое. Мне придется несколько раз сопровождать тебя во время путешествий туда, прежде чем ты хоть самую малость осознаешь истинную важность этого места.
Эта мысль вынудила Ясну поморщиться. Шаллан всегда удивлялась, когда видела на ее лице проявления эмоций. Эмоции были чем-то, связанным с человеческой природой, а мысленный образ Ясны Холин, засевший в голове Шаллан, был чем-то почти божественным. Если подумать, странный способ воспринимать убежденную безбожницу.
— Ты только послушай меня, — продолжила Ясна. — Собственные речи выдают мое невежество. Я сказала тебе, что Шейдсмар — не место, и тут же назвала его таковым. Я говорю о том, что его можно посетить, хотя он повсюду вокруг нас. У нас просто нет подходящей терминологии, чтобы его обсуждать. Давай-ка попробуем другую тактику.
Ясна встала, и Шаллан поспешила за ней. Они прошли вдоль борта, ощущая, как под ногами качается палуба. Матросы с быстрыми поклонами расступались перед Ясной. Они относились к ней с не меньшим почтением, чем к королю. Как она это делала? Каким образом управляла своим окружением, не совершая для этого ничего заметного?
— Посмотри в волны, — потребовала принцесса, когда они оказались на баке. — Что ты видишь?
Шаллан остановилась возле борта и устремила пристальный взгляд в синие волны, которые вспенивались, когда их рассекал нос корабля. Отсюда, с бака, она видела в них некую... глубину. Неизмеримую безграничность, что простиралась не только во все стороны, но и вниз.
— Я вижу вечность, — сказала Шаллан.
— Слова художницы. Этот корабль плывет над безднами, которые нам не дано познать. Под волнами скрывается невидимый мир — яростный, полный жизни.
Ясна подалась вперед, держась за ограждение обеими руками, свободной и той, которую защищал рукав. Она смотрела вдаль. Не в глубины и не на землю, что виднелась как с северной стороны горизонта, так и с южной. Она смотрела на восток. Туда, откуда являлись бури.
— Существует целый мир, — заговорила Ясна, — с которым наш разум способен ознакомиться лишь поверхностно. Мир глубоких, совершенных мыслей. Мир, сотворенный глубокими, совершенными мыслями. Когда ты видишь Шейдсмар, ты погружаешься в эти глубины. Это место для нас во многом смысле чужеродно, и в то же самое время мы его создали. С некоторой помощью.
— Что мы сделали?
— Что такое спрены? — спросила Ясна.
Вопрос застал Шаллан врасплох, но она успела привыкнуть к внезапным проверкам, которые устраивала наставница. Девушка не стала спешить с ответом и все обдумала.
— Никто не знает, что такое спрены, — начала Шаллан, — хотя у многих философов есть разные мнения о...
— Нет, — перебила Ясна. — Что они такое?
— Я... — Шаллан посмотрела на пару спренов ветра, которые кружились над ними. Спрены походили на ленточки, излучающие мягкий свет, танцуя друг с дружкой. — Они ожившие идеи.
Ясна резко повернулась к ней.
— Что? — спросила Шаллан, вздрогнув. — Я не права?
— Нет, ты права. — Она прищурила глаза. — Моя лучшая догадка состоит в том, что спрены — элементы сферы Разума, которые... просочились в физический мир. Они — понятия, которые обрели некое подобие разумности, возможно благодаря вмешательству людей. Представь себе человека, который часто сердится. Представь себе, что его друзья и родственники начали относиться к его злобе как к чудовищу, сущности, которая овладевает им, — чему-то, существующему отдельно от него. Люди склонны к персонификации. Мы говорим о ветре, словно тот наделен собственной волей.
Спрены и есть такие идеи — идеи, возникшие благодаря коллективному опыту человечества и каким-то образом ожившие. Шейдсмар — то место, где это происходит впервые, и оно принадлежит им. Хотя мы его создали, именно они придали ему форму. Спрены там живут, они там правят, в своих собственных городах.
— Городах?!
— Да. — Ясна вновь обратила взгляд на океан. Она казалась обеспокоенной. — Существует великое множество разновидностей спренов. Некоторые умны, как люди, и строят города. Другие похожи на рыб и просто плывут по течению.
Шаллан кивнула. На самом-то деле она едва успевала улавливать смысл, но не хотела, чтобы Ясна прекратила рассказ. Именно в таких знаниях Шаллан и нуждалась, именно они были ей нужны как ничто другое в целом свете.
— Это как-то связано с вашим открытием? С паршунами, с пустоносцами?
— Я пока что в этом не разобралась. Спрены не всегда расположены к беседам. Иной раз они чего-то не знают. Время от времени не доверяют мне из-за нашего древнего предательства.
Шаллан нахмурилась, не сводя глаз с наставницы.
— Предательства?
— Они мне о нем сообщили, — проговорила Ясна, — но не растолковали, что именно произошло. Мы нарушили какую-то клятву и тем самым нанесли им тяжелейшее оскорбление. Кажется, некоторые из них умерли, хотя как может умереть идея — мне невдомек. — Ясна с мрачной торжественностью повернулась к Шаллан. — Я понимаю, что ты потрясена. Тебе придется все это изучить, все целиком, если ты собираешься мне помогать. Желание еще не пропало?
— А у меня есть выбор?
Губы принцессы тронула улыбка.
— Сомневаюсь. Ты духозаклинаешь сама, без помощи фабриаля. Ты такая же, как я.
Шаллан уставилась на воду. Она как Ясна. Что бы это значило? Почему...
Она замерла, моргая. На миг показалось, что она увидела тот же узор, что и раньше, — тот, что проступил на ее наброске. На этот раз он появился на воде, на поверхности волны, хоть это и было невозможно.
— Светлость... — проговорила она, касаясь руки Ясны кончиками пальцев. — По-моему, я что-то увидела в воде, прямо сейчас. Узор из резких линий, похожий на лабиринт.
— Покажи мне где.
— Он был на одной из волн, с которой мы только что разминулись. Но вроде бы я видела его раньше среди моих рисунков. Это неспроста?
— Скорее всего. Шаллан, должна признаться — наша встреча кажется мне изумительным совпадением. В этом есть что-то подозрительное.
— Светлость?
— Они к этому причастны. Они привели тебя ко мне. И похоже, все еще следят за тобой. Поэтому, девочка, — нет, у тебя больше нет выбора. Если все пойдет по-старому, мне не кажется, что это хороший знак. Скорее, действие ради самосохранения. Спрены чуют приближение опасности и потому возвращаются к нам. Теперь мы должны обратить все внимание на Расколотые равнины и руины Уритиру. Пройдет много-много времени, прежде чем ты сможешь вернуться на родину.
Шаллан безмолвно кивнула.
— Это тебя беспокоит, — заметила Ясна.
— Да, светлость. Моя семья...
Шаллан почувствовала себя предательницей — она бросила братьев, чье благосостояние зависело от нее. Она им написала и объяснила, не вдаваясь в подробности, что украденный духозаклинатель пришлось вернуть и теперь Шаллан была обязана помогать Ясне в ее работе.
Ответ Балата был в некотором роде положительным. Он порадовался тому, что хоть один из них избежит судьбы, которая ожидала Дом. Балат считал, что все остальные — трое ее братьев и его невеста — обречены.
Возможно, так оно и было. Их не просто сокрушат долги отца — была еще проблема сломанного отцовского духозаклинателя. Те люди, что дали ему фабриаль, желали получить свое имущество назад.
К несчастью, Шаллан была твердо убеждена, что поиски Ясны несравнимо важнее. Скоро должны были вернуться пустоносцы — это вовсе не какая-нибудь глупая страшилка из детских сказок. Они жили среди людей много веков. Спокойные, тихие трудяги-паршуны, безупречные слуги и рабы, на самом деле являлись разрушителями.
Остановить катастрофическое возвращение пустоносцев было более важным делом, нежели защитить ее братьев. Но, признавая это, Шаллан все еще испытывала боль.
Принцесса внимательно смотрела на нее.
— Шаллан, по поводу твоей семьи я приняла некоторые меры.
— Меры? — переспросила девушка, схватив руку своей наставницы. — Вы помогли моим братьям?
— В каком-то смысле. Подозреваю, деньги не решат эту проблему по-настоящему, хотя я распорядилась, чтобы им отправили небольшой подарок. Судя по тому, что ты рассказала, неприятности твоей семьи на самом деле связаны с двумя обстоятельствами. Во-первых, духокровники желают, чтобы им вернули духозаклинатель, не зная, что он сломан. Во-вторых, ваш Дом лишился союзников и глубоко увяз в долгах.
Ясна протянула лист бумаги.
— Это, — продолжила она, — из беседы, которая состоялась у меня этим утром с матерью, посредством даль-пера.
Шаллан бегло прочитала написанное и добралась до места, где принцесса объяснила, откуда взялся сломанный духозаклинатель, и попросила о помощи.
«Это случается чаще, чем можно было бы предположить, — ответила Навани. — Проблема, скорее всего, связана с регулировкой оправ для самосветов. Привези мне устройство, и посмотрим, что с ним».
— Моя мать, — пояснила наставница, — прославленный артефабр. Я полагаю, она может сделать так, что ваш духозаклинатель снова начнет работать. Мы отошлем его твоим братьям, чтобы они вернули его хозяевам.
— И вы позволите мне это сделать?
Во время плавания она осторожно, по крупицам добывала новые сведения о духокровниках, надеясь понять своего отца и его мотивы. Ясна заявляла, что очень мало знает о секте, за исключением тех фактов, что они желали добраться до результатов ее изысканий и были готовы на убийство.
— Мне не очень-то хочется, чтобы они получили доступ к такому ценному устройству, — призналась Ясна. — Но у меня сейчас нет времени напрямую защищать твою семью. Это сносное решение — при условии, что твои братья смогут еще немного потянуть время. Если придется, пусть скажут правду — что ты, зная о моей учености, отправилась ко мне и попросила исправить духозаклинатель. Возможно, это их ненадолго удовлетворит.
— Спасибо, светлость.
Вот же буря! Если бы она сразу обратилась с этим к Ясне, как только стала ее ученицей, насколько легче все обернулось бы? Шаллан вернулась к листу бумаги и поняла, что беседа шла не об одном лишь сломанном приборе.
«Что касается другого вопроса, — написала Навани, — то идея мне очень нравится. Полагаю, смогу убедить мальчика по крайней мере все обдумать, поскольку его последний роман завершился весьма резко — это для него типично — в начале недели».
— О чем это она? — спросила Шаллан, поднимая взгляд от бумаги.
— Разобравшись с духокровниками, мы ваш Дом не спасем. Долги слишком велики, особенно учитывая, что твой отец поссорился со столькими людьми. По этой причине я предложила альянс, способный вас поддержать.
— Альянс? Какой?
Принцесса тяжело вздохнула. Ей, похоже, не хотелось объяснять.
— Я предприняла первые шаги в устройстве твоего обручения с одним из моих кузенов, сыном Далинара Холина. Мальчика зовут Адолин. Он красив и знает толк в любезных разговорах.
— Обручение? — переспросила Шаллан. — Вы пообещали ему мою руку?
— Я начала процесс, — уточнила Ясна с необычным для нее волнением. — Хотя временами Адолину не хватает благоразумия, у него добрая душа — как и у отца, который, возможно, лучший из всех людей, кого я когда-либо встречала. Он считается самым завидным женихом Алеткара, и моя мать уже давно хотела подыскать ему невесту.
— Обручение, — повторила Шаллан.
— Да. Это так огорчительно?
— Это восхитительно! — вскричала Шаллан, крепче сжимая руку Ясны. — И так просто. Если я выйду замуж за кого-то столь могущественного... Клянусь бурей! Никто в Йа-Кеведе и тронуть нас не посмеет. Это бы решило многие из наших проблем. Светлость Ясна, вы гений!
Ясна заметно расслабилась.
— Ну да, это показалось мне подходящим решением. Однако я опасалась, что ты обидишься.
— Ради всех ветров, с чего бы мне обижаться?
— Из-за ограничений свободы, которые присущи браку. Да к тому же предложение сделано без твоего ведома. Мне нужно было сначала выяснить, существует ли вообще такая возможность. Все зашло дальше, чем я ожидала, поскольку моя мать подхватила идею. Навани склонна... во всем брать верх.
Шаллан с трудом могла представить себе, чтобы кто-то взял верх над Ясной.
— Буреотец! Вы переживали, не обижусь ли я? Светлость, я всю жизнь провела взаперти в особняке отца — я выросла, считая, что мужа мне выберет он.
— Но теперь ты свободна от власти отца.
— Да, и я проявила... потрясающую разборчивость в отношениях, — усмехнулась Шаллан. — Первый же мужчина, который мне понравился, оказался не только ревнителем, но и тайным убийцей.
— Тебя это совсем не беспокоит? — спросила Ясна. — Сама мысль о том, что ты будешь зависеть от кого-то, в особенности от мужчины?
— Меня же не в рабство продают, — ответила Шаллан со смехом.
— Ну да. Видимо, ты права. — Ясна встряхнулась, возвращая себе обычную уравновешенность. — Что ж, сообщу Навани, что ты приняла предложение, и мы за день организуем предварительную помолвку, когда будем на месте.
Предварительная помолвка была условной, согласно воринским обычаям. Шаллан будет во всех смыслах считаться нареченной, но такая помолвка не имеет правовых последствий, пока ее официально не подтвердят и не проверят ревнители.
— Отец мальчика сказал, что не будет ни к чему принуждать Адолина, — объяснила Ясна, — хотя в настоящее время он свободен, поскольку умудрился оскорбить еще одну молодую даму. Как бы там ни было, Далинар захочет, чтобы вы встретились до того, как мы перейдем к более обязывающим вещам. В политическом климате Расколотых равнин произошли... сдвиги. Армия моего дяди понесла огромные потери. Еще одна причина спешить на равнины.
— Адолин Холин, — проговорила Шаллан, слушая вполуха. — Дуэльный мастер. Потрясающе умелый. И к тому же осколочник.
— А-а, так ты все же внимательно читала о моем отце и моей семье.
— Да... но я и раньше многое знала о вашей семье. Алети всегда были в самом центре светской жизни! Даже девочки из провинциальных Домов знают имена алетийских принцев. — И она бы соврала, сказав, будто не мечтала встретиться с одним из них. — Но, светлость, уверены ли вы, что это мудрый союз? Я хочу сказать, моя кандидатура вряд ли может кого-то заинтересовать.
— Пожалуй, дочь другого великого князя была бы предпочтительнее для Адолина. Однако он, похоже, умудрился оскорбить всех до единой женщин из этой категории, достойных выбора. Мальчик, скажем так, известен чрезмерным пылом в том, что касается отношений. Я уверена, ты с этим справишься.
— Буреотец... — пробормотала Шаллан, у которой внезапно подогнулись колени. — Он наследник княжества! Он в очереди на престол самого Алеткара!
— Третий, — уточнила Ясна, — после малолетнего сына моего брата и Далинара, моего дяди.
— Светлость, я должна спросить. Почему Адолин? Почему не младший сын? Я... я ведь ничего не могу предложить ни Адолину, ни его Дому.
— Как раз наоборот. Если ты и впрямь та, о ком я думаю, то ты можешь предложить ему то, чего не предложит никто другой. Кое-что более важное, чем богатства.
