Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: Азбука
- Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
- Serie: Звезды новой фэнтези
- Sprache: Russisch
- Veröffentlichungsjahr: 2021
Ценой немалых усилий Далинар Холин создает коалицию монархов, способную противостоять в войне за Рошар жестокости и коварству Приносящих пустоту. Но победа остается лишь зыбкой мечтой, ведь врагам помогает могущественное божество, а среди друзей скрываются предатели. Адолин и Шаллан отправляются в мир спренов, чтобы заручиться помощью союзников, рискуя в случае неуспеха обречь все человечество на гибель. Они еще не знают, что главное сражение вскоре развернется в городе-башне Уритиру и его исход будет зависеть не от военной мощи противоборствующих сторон, а от их стойкости, решимости и проницательности. Впервые на русском!
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 989
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Brandon Sanderson
RHYTHM OF WAR. BOOK FOUR OF THE STORMLIGHT ARCHIVE
Copyright © 2020 by Dragonsteel Entertainment, LLC
All rights reserved
Публикуется с разрешения автора и его литературных агентов, JABberwocky Literary Agency, Inc. (США) при содействии Агентства Александра Корженевского (Россия).
Перевод с английского Наталии Осояну
Серийное оформление Виктории Манацковой
Оформление обложки Владимира Гусакова
Иллюстрация на обложке Майкла Уэлана
Иллюстрации Дэна Дос Сантоса, Бена Максуини, Келли Харрис, Айзека Стюарта
Заставки Айзека Стюарта, Бена Максуини, Говарда Лайона и Миранды Микс
Карты Айзека Стюарта
Сандерсон Б.
Архив Буресвета. Книга 4 : Ритм войны. Том 1 : роман / Брендон Сандерсон ; пер. с англ. Н. Осояну. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2021. : ил. — (Звезды новой фэнтези).
ISBN 978-5-389-20260-3
16+
Ценой немалых усилий Далинар Холин создает коалицию монархов, способную противостоять в войне за Рошар жестокости и коварству Приносящих пустоту. Но победа остается лишь зыбкой мечтой, ведь врагам помогает могущественное божество, а среди друзей скрываются предатели. Адолин и Шаллан отправляются в мир спренов, чтобы заручиться помощью союзников, рискуя в случае неуспеха обречь все человечество на гибель. Они еще не знают, что главное сражение вскоре развернется в городе-башне Уритиру и его исход будет зависеть не от военной мощи противоборствующих сторон, а от их стойкости, решимости и проницательности.
Впервые на русском!
© Н. Г. Осояну, перевод, 2021
© Издание на русском языке, оформление.ООО «Издательская Группа„Азбука-Аттикус“», 2021Издательство АЗБУКА®
Посвящается Айзеку Стюарту,который изображает то, что я воображаю
Предисловие и благодарности
С гордостью представляю вам «Ритм войны», четвертую книгу из цикла «Архив Буресвета». Я начал писать эту серию десять лет назад, и с годами мне все больше нравилось видеть, как история растет, становясь такой, какой я представлял ее себе. В частности, одна сцена в конце этой книги была среди первых, что пришли мне в голову более двадцати лет назад!
Мы приближаемся к последней книге этой части «Архива Буресвета». (Эта серия рисуется мне как два набора из пяти книг с двумя главными арками.) Спасибо, что были со мной все эти годы! Моя цель — и дальше выдавать продолжения своевременно. Как всегда, сроки для выхода этой книги были жесткие, они требовали многих часов напряженной работы многих людей. Список будет длинноват, но каждый заслуживает похвалы за свои усилия.
В «Torbooks» редактором, ведущим этот роман, была Деви Пиллаи, неутомимая, пунктуальная и вообще замечательная защитница «Архива Буресвета». Это первая книга о Космере, над которой не поработал мой давний редактор Моше Федер, и все равно он заслуживает большой благодарности за руководство серией в первые годы ее существования. Но я хочу выразить особую благодарность Деви за то, что она помогла сделать этот переход плавным и легким.
Как всегда, спасибо Тому Догерти, который дал мне первый шанс в деле издания книг. Команда Дэви и Тома из «Tor», работавшая над этим романом вместе с нами, включает Рейчел Басс, Питера Лютьена, Рафала Гибека и Хизер Сондерс.
Что касается «Gollancz», моего британского издателя, я хочу выразить особую благодарность Джиллиан Редфирн, которая оказывает редакторскую поддержку на протяжении всего процесса, а также очень усердно трудится над тем, чтобы книги выглядели великолепно.
Нашим редактором текста был неизменно великий Терри Макгэрри, а в качестве литературного редактора к нам впервые присоединилась Кристина Куглер. Я давно хотел поработать с Кристиной над книгой о Космере, и она отлично справилась с этой.
Продюсером аудиокниги был Стив Вагнер. И к циклу вернулись замечательные Майкл Крамер и Кейт Рединг, лучшие в мире чтецы аудиокниг. Я искренне благодарен им за то, что они продолжают баловать нас, сражаясь с эпическими фэнтезийными монстрами величиной в пятьдесят с лишним часов.
Моим главным представителем по этой книге было литературное агентство «JABberwocky» во главе с Джошуа Билмесом. Ему помогали Сьюзен Веласкес, Карен Борн и Валентина Сайнато. Наш британский агент — Джон Берлин из литературного агентства «Zeno». Я по-прежнему благодарен им за работу и поддержку.
В моей собственной компании, «Dragonsteel Entertainment», в качестве менеджера выступает моя замечательная жена Эмили Сандерсон. Неподражаемый Питер Альстром — вице-президент и главный редактор, а Айзек Стюарт — художественный руководитель. Обычно я в шутку как-нибудь переделываю его имя, но, учитывая, что эта книга посвящена ему, я решил на этот раз его помиловать. Айзек не только создает прекрасные карты — именно он когда-то познакомил меня с моей будущей женой. (Не как-нибудь, а на свидании вслепую.) Если вам представится случай встретиться с ним, попросите его подписать ваш экземпляр этой книги и обязательно обменяйтесь с ним историями о ваших любимых наборах LEGO.
Кроме того, в «Dragonsteel Entertainment» работают Карен Альстром, редактор, отвечающий за «плавный монтаж», и Кара Стюарт, менеджер склада и финансовый директор. Адам Хорн — мой штатный публицист, личный помощник и вездесущий мастер на все руки, для которого нет ничего невозможного. Среди других сотрудников магазина — Кэтлин Дорси Сандерсон, Эмили «Мем» Грейндж, Лекс Уиллхайт и Майкл Бейтман. Именно они отправляют вам футболки, плакаты и книги с автографами. Их помощники, «мини-миньоны» нашей команды: Джейкоб, Хейзел, Изабель, Мэтью, Одри, Тори и Джо. Кроме того, спасибо помощникам-добровольцам, особенно всегда потрясающей Кристи Джейкобсон.
Художники, внесшие свой вклад в «Ритм войны», бросили вызов не только пандемии и трагедии на финальном этапе работы над иллюстрациями; некоторым в буквальном смысле пришлось сразиться с бурей, чтобы закончить начатое. Я преклоняюсь перед их талантом и целеустремленностью, и всем им не только выражаю свою сердечную благодарность, но и желаю мира в эти трудные времена.
Один из самых ярких моментов моей карьеры — работа с Майклом Уэланом. Я потрясен тем, как он поддерживает мои книги, на время откладывая личные проекты, чтобы создавать для цикла прекрасные картины. Я был бы благодарен только за одну из его иллюстраций на обложке, поэтому считаю себя невероятным везунчиком из-за того, что Майкл продолжил творить волшебство для «Ритма войны» и создал то, что я считаю лучшей обложкой «Архива Буресвета» на сегодняшний день. Это, без сомнения, шедевр, и я благоговею перед ним.
В «Давшем клятву» мы печатали портреты Вестников на форзаце и нахзаце и продолжаем эту традицию здесь. В самом начале работы над этой книгой мы заказали изображения оставшихся шестерых Вестников, зная, что двоих из них придется отложить для будущей книги. Каждый художник выполнил поставленную задачу и создал шедевр. Вестник Таленелат работы Донато измучен заботами, но ликует, и я в восторге от его прекрасного видения этого персонажа. Миранда Микс не новичок в «Архиве Буресвета» — мы любим работать с ней при любой возможности — и ее Вестница Баттах царственна и загадочна. Карла Ортис, чьими работами я увлекаюсь уже некоторое время, предоставила нам великолепные и почти идеальные образы Вестников Чанаранач и Налана. Наконец, Вестники Магали Вильнев — Пайлиах и Келек — потрясающи и прекрасны. Говард Лайон сотрудничал с ней, чтобы нарисовать удивительные версии маслом этих последних двух, которые в конечном итоге будут показаны вместе с другими.
Дэн Дос Сантос — живая легенда и хороший друг. Он привносит свой фирменный стиль в «модные вкладки» в этом томе, решая трудную задачу изображения певцов чужеродными, но одновременно такими, чтобы читатели могли идентифицировать себя с ними эмоционально. Я думаю, он с этим справился, и результат вышел фантастический.
В этом году Бен Максуини полностью присоединился к команде «Dragonsteel», и в книге представлены некоторые из его лучших работ. Страницы со спренами Шаллан особенно удачно дополняют визуальную эстетику Рошара. Мне нравится, как рисунок Бена, в подробностях изображающий атриум Уритиру, помогает передать необъятность города; в этом смысле особо благодарю Алекса Шнайдера за консультации по некоторым архитектурным вопросам.
Огромное спасибо Келли Харрис, основному члену нашей буресветной команды, которая всегда оживляет страницы блокнота Навани, применяя безупречный дизайнерский подход, который напоминает замыслы рисунков Альфонса Мухи начала XX века.
Кроме того, многие художники и другие люди трудились «за кулисами», а потому заслуживают огромной благодарности. Это Миранда Микс, Говард Лайон, Шон Бойлз, Кори Бойлз, Джейкоб, Изабель, Рейчел, Софи и Хейли Лазо.
В работе над этой книгой нам помогли несколько очень важных экспертов. Шэд «Шейдиверсити» Брукс был нашим главным консультантом по историческим боевым искусствам. Карл Фиск также одолжил нам часть своего опыта в этой области — хотя, если я что-то не так понял, это не вина экспертов. Это почти наверняка что-то, что я либо не показал им вовремя, либо забыл поправить.
Нашим экспертом по диссоциативному расстройству личности была Бритт Мартин. Я действительно ценю ее готовность помочь мне в изображении психических заболеваний в этих книгах. В «Ритме войны» она была нашим тайным Сияющим рыцарем, который неизменно подталкивал меня вперед.
Особая благодарность четырем бета-читателям — в частности, за их подробные отзывы об определенном аспекте сексуальности: Пейдж Филлипс, Аликс Хоге, Блу и Е. Н. Вейр. Книга стала лучше благодаря вашему вкладу.
В рабочую группу, потрудившуюся над этой книгой, входят: Кейлин Зобелл, Кэтлин Дорси Сандерсон, Эрик Джеймс Стоун, Дарси Стоун, Алан Лэйтон, Бен «Брендон, пожалуйста, хоть раз произнеси мое имя по буквам правильно» Олзедиксплоксиплентивар, Итан Скарстедт, Карен Альстром, Питер Альстром, Эмили Сандерсон и Говард Тайлер. И лучшей группы веселых мужчин и женщин вы не найдете. Они читали огромные куски этой книги каждую неделю и постоянно сталкивались с тем, как я делаю существенные изменения, чтобы довести роман до ума.
В нашу экспертную команду бета-читателей на этот раз вошли: Брайан Т. Хилл, Джессика Эшкрафт, Сумейя Муратагич-Тадич, Джошуа «Джофву» Харки, Келлин Нойманн, Джори «Вышибала Джор» Филлипс (поздравляю, Джори!), Дрю Маккаффри, Лорен Маккаффри, Лилиана Кляйн, Евгений «Арджент» Кирилов, Дарси Коул, Брэндон Коул, Джо Дирдефф, Остин Хасси, Элияху Береловиц Левин, Меган Канне, Аликс Хоге, Трэй Купер, Диана Ковел Уитни, Ричард Файф, Кристина Гудман, Боб Клутц, Орен Мейрон, Пейдж Вест, Бекка Репперт, Бен Репперт, Тед Херман, Иэн Макнатт, Кальяни Полури, Рахул Пантула, Гэри Сингер, Линтин «Ботаника» Сюй, Росс Ньюберри, Дэвид Беренс, Тим Чалленер, Мэтт Винс, Джулия Костантини, Элис Арнесон, Пейдж Филлипс, Рави Персо, Бао Фам, Обри Фам, Адам Хасси, Никки Рамзи, Джоэл Д. Филлипс, Зенеф Марк Линдберг, Тайлер Патрик, Марни Петерсон, Линдси Лютер, Мишель Уокер, Джош Уокер, Джейден Кинг, Эрик Лейк и Крис Клюве.
Нашим специальным координатором комментариев бета-читателей был Питер Оруллиан, который и сам по себе отличный автор.
Среди наших гамма-читателей было много бета-читателей, а также Крис Макграт, Жуан Менезиш Мораиш, Брайан Маньянт, Дэвид Фэллон, Роб Уэст, Шивам Бхатт, Тодд Сингер, Джесси Белл, Джефф Такер, Джесси Саломон, Шеннон Нельсон, Джеймс Андерсон, Фрэнки Джером, Зои Ларсен, Линнея Линдстром, Аарон Форд, Пунам Десаи, Рам Шохам, Дженнифер Нил, Глен Фогелаар, Тейлор Коул, Хизер Клингер, Донита Ордерс, Рэйчел Литтл, Сюзанна Мусин, Уильям «абердашер», Кристофер Коттингем, Курт Мэнвэринг, Крис Мэйси, Джейкоб Хансакер, Аарон Биггс, Амит Штейнхарт, Кендра Уилсон, Сэм Баскин и Алекс Расмуссен.
Я в курсе, что многие из вас хотели бы присоединиться к команде бета- или гамма-читателей, но знайте — это не так похоже на работу мечты, как вам кажется. Этим людям часто приходится читать книгу в очень ограниченные сроки и в незавершенном виде. Соглашаясь на это, они лишаются удовольствия получить книгу сразу в ее наилучшем варианте, портят собственные впечатления, чтобы улучшить ваши. Я ценю их неустанную работу и их отзывы. Благодаря их усилиям эта книга стала гораздо лучше.
Это был огромный список, я знаю. Он становится больше в каждой книге! Но я искренне ценю каждого из своих помощников. Как я часто говорю, мое имя стоит на обложке, но эти романы на самом деле представляют собой коллективную работу, использующую таланты и знания огромного числа людей, преданных своему делу.
Благодаря им вы теперь можете почувствовать «Ритм войны», четвертую книгу «Архива Буресвета». Желаю приятного путешествия.
Семь лет назад
Конечно, паршенди захотели играть на своих барабанах.
Конечно, Гавилар им разрешил.
И конечно, он не подумал предупредить Навани.
— Вы видели размеры этих инструментов? — спросила Маратхэм, проводя руками по своим черным волосам. — Куда их поместить? Мы и так уже на пределе, после того как ваш супруг пригласил всех иностранных сановников. Мы не можем...
— Мы рассадим избранных в верхнем зале для торжеств, — сказала Навани, сохраняя внешнее спокойствие, — и поставим барабаны там, возле королевского стола.
Все остальные на кухне были близки к панике: помощники поваров носились туда-сюда, кастрюли гремели, спрены предчувствия колыхались над полом, как знамена. Гавилар пригласил не только великих князей, но и их родственников. И всех до одного великих лордов в городе. И он хотел двойной Пир нищих. А теперь... барабаны?
— Мы уже заставили всех работать в нижнем пиршественном зале! — воскликнула Маратхэм. — У меня нет столько людей, чтобы устроить...
— Сегодня ночью вокруг дворца слоняется вдвое больше солдат, чем обычно, — сказала Навани. — Мы попросим их помочь тебе со всем разобраться.
Выставить дополнительную охрану, продемонстрировать силу? В этом смысле на Гавилара всегда можно было положиться.
Для всего остального у него была Навани.
— Да, это может сработать, — согласилась Маратхэм. — Будет славно заставить этих грубиянов потрудиться, а то они только под ногами путаются. Значит, у нас два главных пира? Ладно. Дышим глубже.
Невысокая дворцовая распорядительница поспешно удалилась, едва не налетев на поваренка с большой миской дымящихся моллюсков.
Навани отступила в сторону, пропуская будущего повара. Юноша благодарно кивнул; слуги уже давно перестали нервничать, когда она появлялась на кухне. Навани ясно дала им понять, что если работаешь честно и усердно, то можешь никого не бояться.
Несмотря на скрытое напряжение, они, казалось, хорошо держали себя в руках — хотя раньше все перепугались, обнаружив червей в трех бочках с зерном. К счастью, Навани удалось выцарапать у светлорда Амарама припасы, сделанные для его людей. Прямо сейчас при помощи поваров, позаимствованных в монастыре, они и впрямь могли бы накормить всех гостей Гавилара.
«Нужно будет дать указания, как распределить приглашенных по пиршественным залам», — подумала Навани, выскальзывая из кухни в дворцовый сад. И надо оставить в обоих немного свободных мест. Как знать, сколько народу явится без приглашения?
Через сад Навани прошла к боковым дверям дворца. Здесь она будет меньше путаться под ногами, и ей не придется уворачиваться от слуг. На ходу она огляделась, чтобы убедиться, что все фонари на месте. Хотя солнце еще не село, она хотела, чтобы дворец Холинара ярко сиял сегодня вечером.
Так, стоп. Неужели это Эсудан — ее невестка, жена Элокара, — стоит возле фонтанов, болтая с двумя пожилыми ревнителями? Она должна встречать гостей внутри. Длинные волосы Эсудан были собраны в пучок и украшены самосветами всех оттенков. Такая пестрота смотрелась вычурно — Навани предпочитала несколько простых камней одного оттенка, — но действительно выделяла стройную Эсудан.
Бури яркие и дерзкие... это же Рушур Крис, художник и мастер-артефабр. Когда он приехал? Кто его пригласил? Он держал в руках коробочку с нарисованным на ней цветком. Может быть, это... один из его новых фабриалей?
Навани почувствовала, что ее тянет к этой группе, и прочие мысли вылетели из головы. Как он сделал нагревательный фабриаль, заставляя температуру меняться? Она видела рисунки, но поговорить с самим мастером...
Увидев Навани, Эсудан широко улыбнулась. Радость ее казалась неподдельной, что было необычно — по крайней мере, по адресу Навани. Она старалась не воспринимать неприязнь Эсудан к ней как личное оскорбление; всякая невестка опасается свекрови, это дело обычное. Особенно если девушка не может похвалиться никакими талантами.
Навани улыбнулась в ответ и хотела вступить в разговор, надеясь получше рассмотреть коробочку, но Эсудан взяла ее за руку:
— Мама! Я совершенно забыла о нашей встрече. Я иногда такая легкомысленная! Мне ужасно жаль, ревнитель Крис, но я вынуждена покинуть вас.
С нешуточной силой Эсудан потянула Навани через сад, назад к кухне.
— Спасибо Келеку, что вы появились, мама. Этот человек — самый ужасный зануда в целом мире.
— Зануда? — переспросила Навани, через плечо оглянувшись на ревнителя. — Он говорил о...
— Самосветах. И опять о самосветах. А также о спренах, о ящиках со спренами и бурях! Ну понимать же надо. Я встречаюсь с важными людьми. Жены великих князей, лучшие военачальники страны — все явились поглазеть на диких паршунов. И тут я застреваю в саду, втянутая в разговор с ревнителем? Да будет вам известно, что ваш сын меня там бросил. Когда я его найду...
Навани высвободилась из хватки Эсудан.
— Кто-то должен развлекать этих ревнителей. Почему они здесь?
— Не спрашивайте меня, — отрезала Эсудан. — Гавилару они для чего-то понадобились, но он заставил Элокара развлекать их. Невежливо — вот как это называется. Честное слово!
Гавилар пригласил одного из самых известных в мире артефабров посетить Холинар и не потрудился сказать об этом Навани? В душе ее всколыхнулась ярость, которую женщина тщательно скрывала и держала взаперти. Шквал бы его побрал! Как... как он мог...
Спрены гнева начали собираться у ее ног в виде лужицы кипящей крови. «Успокойся, Навани», — одернула она сама себя. Может быть, он собирается преподнести ревнителей в подарок. Усилием воли она прогнала гнев.
— Светлость! — позвали из кухни. — Светлость Навани! О, пожалуйста! У нас проблема.
— Эсудан, — сказала Навани, не сводя глаз с ревнителя, который побрел к монастырю. — Не могла бы ты помочь на кухне? Мне бы хотелось...
Но Эсудан уже спешила к другой группе в саду, в которой присутствовало несколько великих лордов-генералов. Навани глубоко вздохнула и подавила очередной приступ разочарования. Эсудан утверждала, что заботится о приличиях и манерах, но собиралась вмешаться в разговор мужчин, не имея при себе мужа, чье присутствие хоть отчасти оправдало бы такое поведение.
— Светлость! — снова позвал повар, помахав ей рукой.
Навани бросила последний взгляд на ревнителя, затем стиснула зубы и поспешила на кухню, стараясь не зацепиться юбкой за декоративный сланцекорник.
— А теперь что случилось?
— Вина не хватает. У нас нет ни «Клавенды», ни «Рубиновой скамьи».
— Как? — изумилась она. — У нас же есть запасы...
Они с поваром посмотрели друг на друга: ответ был очевиден. Далинар снова нашел их винный погреб. Он стал почти виртуозом в деле тайного опустошения бочек, чтобы угощаться вместе с друзьями. Если бы он хоть половину этого усердия направил на нужды королевства!
— Еще есть моя личная коллекция. — Навани достала из кармана записную книжку и сжала ее защищенной рукой через ткань рукава, чтобы написать записку. — Я храню ее в монастыре, под присмотром сестры Таланы. Покажи ей это, и она тебя пропустит.
— Благодарю, светлость. — повар взял записку.
Но не успел он выйти за дверь, как Навани заметила управляющего дворцом — седобородого мужчину с бесчисленными кольцами на пальцах. Нервно теребя кольца на левой руке, он топтался на лестнице, ведущей во дворец. Похоже, опять проблемы!
— Что случилось? — спросила Навани, решительно направляясь к нему.
— Прибыл великий лорд Райн Хатам и просит аудиенции у короля. Вы помните, его величество обещал поговорить с Райном сегодня вечером о...
— О пограничном споре и неправильно нарисованных картах, да, — вздохнула Навани. — А где же мой супруг?
— Неясно, светлость. В последний раз его видели с светлордом Амарамом и некоторыми из этих... необычных личностей.
Так дворцовый персонал называл новых друзей Гавилара — тех, кто появлялся без предупреждения или объявления и редко называл свои имена.
Навани стиснула зубы, прикидывая, куда мог скрыться Гавилар. Он рассердится, если она ему помешает. Ну и хорошо. Ему следовало бы позаботиться о своих гостях, а не полагать, что она справится со всем и со всеми.
К сожалению, в данный момент она... ну, ей придется справиться со всем и всеми.
Она позволила встревоженному управляющему проводить ее до парадного входа, где гостей развлекали музыкой, напитками и поэзией, пока готовился пир. Некоторых старшие слуги повели поглядеть на паршенди — истинную новинку этой ночи. Не каждый день король Алеткара подписывает договор с группой таинственных паршунов, которые умеют говорить.
Она извинилась перед великим лордом Райном за отсутствие Гавилара: может быть, она сама посмотрит карты? После этого ее остановила вереница нетерпеливых мужчин и женщин, которых привело во дворец обещание аудиенции у короля.
Навани заверила светлоглазых, что их заботы были услышаны. Пообещала разобраться с несправедливостью. Успокоила смятенные чувства тех, кто думал, что личное приглашение от короля означает, что они действительно увидят его, — редкая привилегия в эти дни, если только вы не из числа «необычных личностей».
Гости, конечно, все еще прибывали. Этих не было в обновленном списке, который раздраженный Гавилар предоставил ей ранее в тот же день.
Золотые ключи Вев! Навани заставила себя сделать приветливое лицо. Она улыбалась, смеялась, махала рукой. Тайком сверяясь со своим блокнотом, спрашивала о семьях, новорожденных и любимых рубигончих. Интересовалась их торговыми делами, делала заметки о том, кто из светлоглазых кого избегает. Короче говоря, вела себя как королева.
Это занятие очень выматывало, оставляя без душевных сил, но таков ее долг. Возможно, когда-нибудь она сможет проводить свои дни, возясь с фабриалями и притворяясь ученой. Сегодня она выполнит свою работу, пусть и чувствуя себя самозванкой в глубине души. При всей древности своего происхождения Навани не могла заставить замолчать внутренний голос, с тревогой шептавший, что на самом деле она всего лишь провинциалка из захолустья, одетая в чужое платье.
В последнее время неуверенность усилилась. Спокойно. Спокойно. Здесь не место для подобных размышлений. Навани обошла комнату, с удовольствием отметив, что Эсудан нашла Элокара и в кои-то веки беседует с ним, а не с посторонними мужчинами. Элокар действительно выглядел счастливым, руководя началом празднества в отсутствие отца. Адолин и Ренарин тоже были поблизости, одетые в строгие мундиры, — первый очаровывал стайку молодых женщин, второй рядом с братом казался неуклюжим и неловким.
И... там был Далинар. Стоял, выпрямившись во весь рост. Почему-то он был выше любого мужчины в комнате. Он еще не опьянел, и люди кружили близ него, как у костра в холодную ночь, — нуждаясь в тепле, но боясь обжечься. Эти его затравленные глаза, пылающие страстью...
Бури полыхающие! Навани извинилась и быстро поднялась по ступенькам туда, где ей не будет так жарко. Удалиться было плохой идеей; короля нет, и если королева тоже исчезнет, возникнут вопросы. Но пусть уж какое-то время они все потерпят без нее. Кроме того, здесь, наверху, она могла бы проверить одно из укрытий Гавилара.
Пробираясь через похожие на темницы коридоры, она разминулась с паршенди: они несли свои барабаны и переговаривались на непонятном языке. Почему в этом месте нельзя добавить естественного света, сделать еще хоть пару окон? Она говорила об этом с Гавиларом, но ему нравилось как есть. Так у него больше мест, чтобы спрятаться.
«Здесь, — подумала она, останавливаясь на перекрестке. — Голоса».
— То, что я могу возить их с Брейза и обратно, ничего не значит, — сказал один. — Это слишком близко, какое уж тут расстояние!
— Всего несколько лет назад такое было невозможно, — произнес глубокий, мощный голос. Гавилар здесь! — Это доказательство. Связь не разрывается, и ящик позволяет путешествовать. Пока не так далеко, как вам хотелось бы, но надо же с чего-то начинать.
Навани выглянула из-за угла. Дверь в конце короткого коридора впереди была приоткрыта, пропуская голоса наружу. Да, Гавилар устроил встречу именно там, где она и ожидала: в ее кабинете. Это была уютная комнатка с красивым окном, спрятанная в углу второго этажа. Сама она редко бывала в кабинете, но люди вряд ли стали бы искать там Гавилара.
Она медленно приблизилась и заглянула в приоткрытую дверь. Гавилар Холин был достаточно велик, чтобы заполнить собой всю комнату. Он носил бороду, но та придавала ему вид не столько старомодный, сколько классический. Он был словно ожившая картина, воплощение старого Алеткара. Некоторые думали, что он может стать законодателем моды, но мало кому подобный стиль был бы к лицу.
Кроме того, вокруг Гавилара все... искажалось. Ничего сверхъестественного или бессмысленного. Просто... ну, кто угодно признал бы, что Гавилар может поступать как вздумается, вопреки любой традиции или логике. Для него это сработает. Так было всегда.
Король разговаривал с двумя мужчинами, которых Навани вроде бы уже видела. Высокий макабаки с родимым пятном на щеке и воринец ниже ростом, с круглым лицом и маленьким носом. Их называли послами с Запада, не уточняя, от какого же королевства они посланы.
Макабаки с каменной физиономией прислонился к книжному шкафу, скрестив руки на груди. Воринец ломал руки, напоминая Навани дворцового управляющего, хотя этот человек казался намного моложе. Лет двадцать пять? Может, тридцать с небольшим? Нет, он мог быть и старше.
На столе между Гавиларом и мужчинами лежала горстка сфер и самосветов. При виде их у Навани перехватило дыхание. Они были распределены по цветам и яркости, но некоторые казались странными: светились обратным светом, как будто были маленькими ямами фиолетовой тьмы, впитывающими цвет вокруг себя.
Она никогда не видела ничего подобного раньше, но самосветы со спренами, запертыми внутри, могли иметь самые разные причудливые проявления и эффекты. Эти... наверное, они предназначены для фабриалей. Что общего у Гавилара со сферами, странным светом и выдающимися артефабрами? Почему он никогда с ней об этом не говорил?
Гавилар внезапно выпрямился и посмотрел в сторону двери, хотя Навани не издала ни звука. Их взгляды встретились. Она толкнула дверь, как будто собиралась войти. Она не шпионила, она была королевой, хозяйкой этого дворца. Она могла войти куда хотела, особенно в свой кабинет.
— Супруг мой, — сказала она. — Гости скучают без тебя. Ты, кажется, потерял счет времени.
— Господа, — обратился Гавилар к послам, — я должен извиниться.
Нервный воринец провел рукой по своим жидким волосам:
— Гавилар, я хочу побольше узнать о проекте. Кроме того, ты должен знать, что сегодня здесь еще кое-кто из нас. Я успел заметить следы ее пребывания.
— У меня скоро встреча с Меридасом и остальными, — сказал Гавилар. — Они мне еще кое-что расскажут, и сможем поговорить снова.
— Нет, — резко ответил макабаки. — Сомневаюсь, что мы это сделаем.
— Это еще не все, Нейл! — возразил воринец, хотя и последовал за своим другом, когда тот вышел. — Это очень важно! Я хочу уйти. Это единственный способ...
— Что это было? — спросила Навани, когда Гавилар закрыл дверь. — Это не послы. Кто они на самом деле?
Не отвечая, Гавилар принялся неторопливо собирать сферы со стола и складывать в мешочек.
Навани бросилась вперед и схватила одну.
— Что это? Откуда ты взял сферы, которые вот так светятся? Это как-то связано с теми артефабрами, которых ты пригласил?
Она посмотрела на него, ожидая какого-то ответа, какого-то объяснения.
Вместо этого он протянул руку за ее сферой:
— Это тебя не касается, Навани. Возвращайся на пир.
Она сжала сферу в кулаке:
— Чтобы продолжать прикрывать тебя? Ты обещал великому лорду Райну, что будешь посредником в его споре именно сегодня? Знаешь, сколько людей тебя ждет? И ты сказал, что до начала пира должен принять участие еще в одном совещании? Собираешься просто проигнорировать наших гостей?
— Знаешь ли ты, женщина, — тихо проговорил он, — как я устал от твоих постоянных вопросов?
— Тогда попробуй ответить разок-другой. Это был бы новый опыт — обращаться с женой как с человеком, а не как с машиной, созданной для подсчета дней недели.
Он взмахнул рукой, требуя сферу.
Навани инстинктивно крепче сжала ее.
— Почему? Почему ты продолжаешь отгораживаться от меня? Умоляю, скажи.
— Я имею дело с секретами, с которыми ты не справишься, Навани. Если бы ты знала масштабы того, что я затеял...
Она нахмурилась. Масштабы чего? Он уже завоевал Алеткар. Объединил великих князей. Неужели речь о том, что он обратил свой взор к Ничейным холмам? Несомненно, заселение клочка дикой пустоши, где обитает всего лишь странное племя паршунов, не идет ни в какое сравнение с тем, чего он уже достиг.
Он взял ее за руку, разжал пальцы и вынул сферу. Она не сопротивлялась — это было бы уже опасно. Он никогда не применял к ней силу, но еще в его арсенале имелись замечания. Угрозы.
Гавилар взял странную, приковывающую внимание сферу и спрятал в мешочек вместе с остальными. Туго затянул завязки, словно подводя конец спору, затем сунул кошель в карман.
— Ты наказываешь меня? — спросила Навани. — Ты же знаешь, как я люблю фабриали. Ты специально дразнишь меня, потому что знаешь, что это будет больно.
— Возможно, ты научишься думать, прежде чем говорить, Навани. Возможно, ты узнаешь опасную цену слухов.
«Опять?..»
— Гавилар, ничего не было.
— Думаешь, меня это волнует? Или, по-твоему, это волнует придворных? Для них ложь ничем не хуже истины.
Навани поняла: это правда. Гавилару было все равно, изменяла ли она ему, — а она не изменяла. Но то, что она сказала, породило слухи, которые трудно было остановить.
Гавилара заботило только его наследие. Он хотел, чтобы его запомнили как великого короля, великого вождя. Это стремление всегда подталкивало его, но в последнее время переросло во что-то другое. Он все спрашивал: запомнят ли его как величайшего короля Алеткара? Мог ли он соперничать со своими предками, такими людьми, как Солнцетворец?
Если королевский двор решит, что он не справляется с собственной женой, разве это не запятнает его наследия? Что толку в королевстве, если Гавилар знает, что жена тайно любит его брата? Эти мысли были все равно что досадный скол в мраморе его монумента на самом видном месте.
— Поговори со своей дочерью, — сказал Гавилар, поворачиваясь к двери. — Кажется, мне удалось успокоить гордость Амарама. Он может принять ее снова, а то ведь ее время истекает. Мало кто из других претендентов обратит на нее внимание; мне, вероятно, придется отдать половину королевской казны, чтобы избавиться от девчонки, если она снова откажет Меридасу.
— Вот сам с ней и говори, — фыркнула Навани. — Если то, чего ты добиваешься, так важно, стоит в кои-то веки сделать это самому. Кроме того, я не люблю Амарама. Ясна заслуживает лучшего.
Он замер, потом оглянулся и проговорил медленно и тихо:
— Ясна выйдет замуж за Амарама, как я ей велел. Она отбросит эту мечту прославиться, отрицая церковь. Ее высокомерие пятнает репутацию всей семьи.
Навани шагнула вперед, и ее голос стал таким же холодным, как и его.
— Ты понимаешь, что девочка все еще любит тебя, Гавилар? Они все тебя любят. Элокар, Далинар, мальчики... они поклоняются тебе. Уверен, что хочешь открыть им, кто ты на самом деле? Они — твое истинное наследие. Относись к ним с осторожностью. От них зависит, каким тебя запомнят люди.
— Меня запомнят великим, Навани. Никакие усилия посредственностей вроде Далинара или моего сына не сумеют этому помешать. И лично я подозреваю, что для Элокара слово «посредственность» — это комплимент.
— А как же я? Я могла бы написать твою историю. Твое жизнеописание. Что бы ты ни сделал, чего бы ты ни достиг... это эфемерно, Гавилар. Для будущих поколений чей бы то ни было образ создают слова на странице. Ты отвергаешь меня, но я держу в руках то, что тебе дороже всего. Толкни меня слишком сильно — и я сожму кулаки.
Он не ответил. Ни криков, ни ярости, но холодная пустота в его глазах могла поглотить королевства и оставить только черноту. Он поднял руку к ее подбородку и нежно обхватил его — это была насмешка над былыми знаками любви.
Она оказалась больнее пощечины.
— Знаешь, Навани, почему я не впутываю тебя в это? — мягко спросил он. — По-твоему, ты сможешь принять правду?
— Попробуй хоть раз. Это было бы живительно.
— Ты недостойна этого, Навани. Называешь себя ученой, но где же твои открытия? Ты изучаешь свет, но сама — его противоположность. Вещь, которая уничтожает свет. Ты проводишь время, барахтаясь в кухонных отбросах и размышляя о том, распознает ли какой-нибудь ничтожный светлоглазый правильные линии на карте. Великий человек так не поступает. Ты не ученая. Тебе просто нравится быть рядом с ними. Ты не артефабр. Ты всего лишь женщина, которая любит безделушки. У тебя нет собственной славы, достижений или способностей. Все, что отличает тебя от остальных, пришло от кого-то другого. У тебя нет власти — ты просто любишь выходить замуж за мужчин, у которых она есть.
— Да как ты смеешь...
— Отрицай это, Навани, — отрезал он. — Отрицай, что любила одного брата, но вышла замуж за другого. Ты притворялась, что обожаешь человека, которого ненавидела, — и все, поскольку знала, что он станет королем.
Она отпрянула от него, вырываясь из его хватки и отворачиваясь. Зажмурилась и почувствовала слезы на щеках. Это было сложнее, чем он предполагал: она любила их обоих, но сосредоточенность Далинара ее страшила. Она выбрала Гавилара, надеясь, что жизнь с ним будет спокойнее.
Но в обвинениях Гавилара была доля правды. Она могла бы солгать себе и сказать, что всерьез думала о Далинаре, но все они знали, что в конце концов она выберет Гавилара. Так она и поступила. Из них двоих он был более влиятельным.
— Ты отправилась туда, где больше денег и власти, — продолжил Гавилар. — Как заурядная шлюха. Пиши обо мне все, что хочешь. Говори, кричи, провозглашай. Я переживу твои обвинения, и мое наследие сохранится. Я открыл вход в царство богов и легенд; и как только я присоединюсь к ним, мое владычество станет вечным. Ему никогда не будет конца.
Затем он вышел, с тихим щелчком закрыв за собой дверь. Даже в пылу спора он контролировал ситуацию.
Дрожа, Навани на ощупь добралась до кресла у стола, где бурлили спрены гнева. Спрены стыда порхали вокруг нее, как белые и красные лепестки.
Ярость заставила ее задрожать. Ярость на него. На себя — за то, что не дала сдачи. На мир — потому что она знала: он сказал правду, по крайней мере отчасти.
«Нет, не позволяй его лжи стать твоей правдой. Борись с ней».
Стиснув зубы, она открыла глаза и начала рыться в столе в поисках масляной краски и бумаги.
Она начала рисовать, с каллиграфической точностью проводя каждую линию. Гордость, словно в доказательство его правоты, заставляла ее быть дотошной и безупречной. Эти действия обычно успокаивали. То, как аккуратные, упорядоченные линии превращались в слова; то, как краска и бумага обретали смысл.
В конце концов у Навани получился один из лучших охранных глифов, которые она когда-либо создавала. Он содержал три простых символа: «смерть», «дар», «смерть». Она нарисовала каждый в форме башни Гавилара или геральдического меча.
Рукотворная молитва быстро сгорела в пламени лампы, ярко полыхая. И как только это произошло, ее душевный подъем сменился стыдом. Что она делает? Молится о смерти мужа? Спрены стыда нагрянули с новой силой.
Как до этого дошло? Их ссоры становились все отвратительнее. Мужчина, с которым Навани сталкивалась в последнее время, не был ее Гавиларом. Он вел себя иначе, когда разговаривал с Далинаром, Садеасом или даже с Ясной.
Гавилар был выше подобного. Она подозревала, что и ему это известно. Завтра она получит цветы. Никаких извинений в придачу, но какой-нибудь подарок — обычно это был браслет.
Да, он знал, что должен стремиться к лучшему. Но... каким-то образом она пробуждала в нем чудовище. А он каким-то образом пробуждал в ней слабость. Она хлопнула защищенной рукой по столу, другой рукой потирая лоб.
Бури. Казалось, не так давно они сидели и обсуждали королевство, которое им предстояло создать. Теперь ни один разговор не обходился без того, чтобы схватиться за самые острые ножи и вонзить прямо в самые больные места с точностью, приобретенной только благодаря давнему знакомству.
С усилием она взяла себя в руки, поправила макияж, пригладила волосы. Может быть, Гавилар и прав насчет нее, но сам-то он всего лишь головорез из глухомани, чересчур удачливый и наделенный способностью дурить хороших людей, заставляя следовать за ним.
Если такой человек мог притворяться королем, то она могла притворяться королевой. Во всяком случае, у них было королевство.
Хоть кто-то должен попытаться им править.
Об убийстве Навани ничего не слышала, пока оно не свершилось.
На пиру они, словно образцовая королевская пара, возглавляли каждый свою трапезу и друг с другом общались сердечно. Потом Гавилар ушел, сбежал под первым попавшимся предлогом. По крайней мере, он дождался окончания ужина.
Навани отправилась попрощаться с гостями. Намекнула, что у Гавилара не было намерения кого-то оскорбить, он просто устал от длительных разъездов. Да, она уверена, что скоро он устроит аудиенцию. Они с удовольствием приедут, как только пройдет следующая буря...
Это продолжалось до тех пор, пока ей не стало казаться, что от улыбок лицо вот-вот пойдет трещинами. Она вздохнула с облегчением, когда за ней прибежала посыльная, и отошла от уходящих гостей, ожидая услышать, что разбилась дорогая ваза или что Далинар храпит за своим столом.
Вместо этого посыльная привела Навани к дворцовому управляющему. Лицо старика было искажено горем, глаза покраснели, а руки тряслись. Он потянулся к ней и взял за руку — словно для устойчивости. Слезы текли по его лицу, застревая в клочковатой бороде.
При виде столь бурных чувств она осознала, что редко думает о нем как о человеке — даже не всегда помнит, как его зовут. Для нее он был просто частью дворцовой обстановки, почти как статуи перед входом. Почти тем же, чем сама она была для Гавилара.
— Герех, — сказала она, смущенно беря его за руку. — Что случилось? Вы хорошо себя чувствуете? Мы слишком вас заездили...
— Король, — выдавил старик. — О светлость, они забрали нашего короля! Эти паршуны. Эти варвары. Эти... эти чудовища.
Навани сразу же заподозрила, что Гавилар нашел какой-то способ сбежать из дворца и все решили, что его похитили. «Ну что за человек!» — подумала она, представляя его в городе с теми необычными посетителями, обсуждающим секреты в темной комнате.
Герех крепче прижал ее руку к себе.
— Светлость, они убили его. Король Гавилар мертв.
— Не может быть, — сказала она. — Он самый могущественный человек в стране, а то и во всем мире. Окруженный осколочниками. Ты ошибаешься, Герех. Он...
«Он вынослив, как буря», — хотела она сказать. Но, конечно, это было не так — он просто хотел, чтобы люди так думали. «Моему владычеству никогда не будет конца...» Когда он говорил такие вещи, ему трудно было не верить.
Лишь увидев труп, Навани осознала правду — та начала просачиваться в сознание, одевая холодом, как зимний дождь. Тело Гавилара, изломанное и окровавленное, лежало на столе в кладовке; охранники отталкивали испуганных слуг, когда те просили объяснений.
Навани стояла над мертвым мужем. Даже видя его с кровью в бороде, в разбитом осколочном доспехе, бездыханным и с зияющими ранами на теле... даже теперь она задавалась вопросом: не уловка ли это? То, что лежало перед ней, было невероятно. Гавилар Холин не мог просто взять и умереть, как обычный человек.
Она попросила показать обрушившийся балкон, где Гавилар был найден без признаков жизни после падения. Они сказали, что Ясна все видела. Обычно невозмутимая, девушка сидела в углу, сжатой в кулак защищенной рукой закрывая рот, и плакала.
Только тогда вокруг Навани начали появляться спрены потрясения, похожие на треугольники изломанного света. Только тогда она поверила.
Гавилар Холин мертв.
Садеас отвел Навани в сторону и с искренней печалью объяснил свою роль в этих событиях. Она слушала, оцепенело и отрешенно. Она была так занята, что даже не заметила, что большинство паршенди тайно покинули дворец — бежали в темноту за мгновение до того, как их приспешник напал. Их вожди остались, чтобы прикрыть отступление.
Словно в трансе, Навани вернулась в кладовую, к хладным останкам Гавилара Холина. Его бесполезному телу. Судя по взглядам слуг и лекарей, они ожидали от нее проявлений горя. Возможно, рыданий. Конечно, в комнате толпами появлялись спрены боли, даже несколько редких спренов страданий, похожих на растущие из стен зубы.
Она чувствовала что-то похожее на эти эмоции. Печаль? Нет, не совсем. Сожаление. Если он действительно мертв, тогда... выходит, это конец. Их последний настоящий разговор оказался очередной ссорой. Пути назад не было. Раньше она всегда говорила себе, что они помирятся. Что они проберутся сквозь тернии и найдут обратную дорогу к тому, что было. Если не к любви, то хотя бы к спокойствию.
Теперь этого никогда не будет. Все кончено. Он мертв, она вдова, и... вот буря, она же молилась об этом! Осознание пронзило Навани. Она надеялась, что Всемогущий не прислушался к глупым мольбам, написанным в минуту ярости. В тот миг она возненавидела Гавилара, но на самом деле не хотела его смерти. Ведь так?
Нет. Нет, все должно было закончиться совсем иначе. И тогда она почувствовала еще кое-что. Жалость.
Труп Гавилара Холина, лежащий на столе в луже крови, казался непревзойденным оскорблением в адрес его грандиозных планов. Он думал, что вечен, не так ли? Он жаждал воплотить в жизнь какую-то великую мечту, слишком важную, чтобы поделиться ею с Навани? Что ж, Отец Бурь и Мать Мира равнодушны к желаниям людей, какими бы грандиозными те ни были.
Чего она не чувствовала, так это горя. Его смерть была важным событием, но для нее она ничего не значила. Важным казалось одно: теперь ее дети никогда не узнают, кем он стал.
«Я не пойду на низость, Гавилар, — подумала она, закрывая глаза. — Во имя того, кем ты когда-то был, я позволю миру остаться в заблуждении. Ты получишь свое наследие».
Потом она застыла. Его осколочный доспех — точнее, доспех, который был на нем, — сломался около пояса. Она сунула пальцы в его карман и коснулась свиной кожи. Вытащила знакомый мешочек со сферами, но обнаружила, что тот пуст.
Бури! Куда он их положил?
Кто-то в комнате кашлянул, и Навани вдруг осознала, как это выглядит со стороны: она роется в его карманах. Навани вынула сферы из волос, положила их в мешочек, затем сунула ему в ладонь, потом коснулась лбом его сломанного нагрудника. Пусть решат, что она возвращает ему дары, и ее свет в символическом смысле становится его светом в смерти.
Затем, чувствуя его кровь на своем лице, она встала и сделала вид, что взяла себя в руки. Несколько часов после этого, сражаясь с хаосом, в который погрузился перевернутый вверх дном город, она беспокоилась, что приобретет репутацию бессердечной. Вместо этого люди, казалось, находили ее стойкость утешительной.
Короля больше нет, но осталось королевство. Гавилар покинул этот мир так же, как жил в нем: устроив грандиозную драму и предоставив Навани собирать черепки.
Во-первых, спрен должен к вам приблизиться.
Тип самосвета имеет значение; некоторых спренов естественным образом привлекают определенные самосветы. Кроме того, важно успокоить спрена тем, что он знает и любит. Допустим, для спрена огня просто необходимо жаркое пламя.
Лекция по фабриальной механике, прочитанная Навани Холин перед коалицией монархов, Уритиру, йезеван, 1175 г.
Лирин был поражен тем, как спокойно он себя чувствовал, проверяя десны ребенка на цингу. Годы лекарской подготовки сослужили ему сегодня хорошую службу. Дыхательные упражнения, предназначенные для того, чтобы избавиться от дрожи в руках, для шпионажа подходили так же хорошо, как и для операций.
— Вот, — сказал он матери ребенка, вытаскивая из кармана маленький резной панцирь. — Покажи это женщине в обеденном павильоне. Она принесет сока для твоего сына. Проследи, чтобы он выпивал его до последней капли каждое утро.
— Благодарна очень, — сказала женщина с сильным гердазийским акцентом. Она крепко прижала к себе сына, а затем посмотрела на Лирина затравленными глазами. — Если... если ребенок... найдется...
— Я позабочусь, чтобы тебя известили, если мы услышим о других твоих детях, — пообещал Лирин. — Сожалею о твоей потере.
Она кивнула, вытерла щеки и понесла ребенка на сторожевой пост за городом. Группа вооруженных паршунов приподняла ее капюшон и сравнила лицо с рисунками, присланными Сплавленными. Хесина, жена Лирина, стояла рядом и читала описания, как требовалось.
Позади них утренний туман скрывал Под. Город был похож на скопище темных, окутанных тенями глыб. Словно опухоли. Лирин с трудом разглядел натянутый между зданиями брезент, служивший ненадежным укрытием для многочисленных беженцев из Гердаза. Целые улицы были перекрыты, и призрачные звуки — звон тарелок, разговоры людей — поднимались сквозь туман.
Эти лачуги, конечно, не выдержат бури, но их можно быстро разобрать и спрятать. В противном случае просто не хватило бы жилья. Люди могли на несколько часов забиться в буревые убежища, но не могли так жить постоянно.
Он повернулся и посмотрел на очередь ждущих приема. Хвост очереди исчезал в тумане, сопровождаемый кружащимися, точно стаи насекомых, спренами голода и спренами изнеможения, похожими на струйки пыли. Бури! Сколько еще людей сможет вместить город? Деревни ближе к границе должны быть заполнены до отказа, если такие толпы пробираются далеко внутрь.
Прошло уже больше года со времени прихода Бури бурь и падения Алеткара. Все это время страна Гердаз — меньший сосед Алеткара на северо-западе — каким-то образом продолжала сражаться. Два месяца назад враг наконец решил сокрушить королевство навсегда. Вскоре после этого число беженцев увеличилось. Как обычно, солдаты сражались, в то время как простые люди были вынуждены покинуть свои дома. Их поля были вытоптаны, они голодали.
Город Под сделал все, что мог. Арик и другие мужчины — когда-то они были стражниками в поместье Рошона, а теперь не имели права носить оружие — организовали очередь и не давали никому проникнуть в город до того, как Лирин их осмотрит. Он убедил светлость Абиаджан, что ему необходимо осмотреть каждого. Она беспокоилась о чуме; он просто хотел перехватить тех, кто нуждался в лечении.
Ее бдительные солдаты двигались вдоль очереди. Паршуны с мечами. Они научились читать и настаивали, чтобы их называли певцами. Спустя год после их пробуждения Лирин все еще находил подобные вещи странными. Впрочем, ему-то какая разница? В каком-то смысле мало что изменилось. Паршуны были подвержены тем же страстям, что и светлорды-алети. Тот, кто ощутил вкус к власти, желал большего и потому искал его при помощи меча. Обычные люди истекали кровью, и Лирину оставалось только зашивать раны.
Он вернулся к своей работе. Сегодня Лирину предстояло осмотреть еще по меньшей мере сотню беженцев. Где-то среди них скрывался человек, который был причиной многих страданий. Именно из-за него Лирин сегодня так нервничал. Однако следующим в очереди был не он, а оборванный алети, потерявший в бою руку. Лирин осмотрел рану беженца, но той было уже несколько месяцев, и лекарь ничего не мог поделать с обширными рубцами.
Лирин поводил пальцем взад-вперед перед лицом мужчины, наблюдая, как его глаза следят за ним. Признаки шока были очевидны.
— У тебя недавно были раны, о которых ты мне не рассказываешь?
— Никаких ран, — прошептал мужчина. — Но разбойники... они забрали мою жену, лекарь. Забрали ее... оставили меня привязанным к дереву. Просто ушли, смеясь...
Досадно. Ментальный шок скальпелем не вырезать.
— Как только войдешь в город, ищи четырнадцатую палатку. Скажи тамошним женщинам, что я тебя послал.
Мужчина с пустым взглядом тупо кивнул. Он хоть понял, что ему сказали? Запомнив черты лица беженца — седеющие волосы с завитком на затылке, три большие родинки в верхней части левой щеки и, конечно же, укороченную руку, — Лирин сделал пометку спросить о нем в четырнадцатой палатке сегодня вечером. Там помощники наблюдали за беженцами, склонными к самоубийству. Ничего больше Лирин не мог сделать, учитывая, что приходилось заботиться о стольких людях.
— Ступай. — Лирин мягко подтолкнул мужчину к городу. — Палатка четырнадцать. Не забудь. Я сожалею о твоей потере.
Мужчина ушел.
— Ты говоришь это так легко, лекарь, — раздался голос сзади.
Лирин развернулся и тут же почтительно поклонился. Абиаджан, новая градоначальница, была паршуньей с совершенно белой кожей и изысканными мраморными разводами на щеках.
— Светлость, — сказал Лирин. — О чем вы?
— Ты сказал этому человеку, что сожалеешь о его потере. Ты так охотно говоришь это каждому из них, но, кажется, сострадания в тебе не больше, чем в камне. Неужели ты ничего не чувствуешь к этим людям?
— Я чувствую, светлость, но приходится соблюдать осторожность, чтобы их боль не раздавила меня. Это одно из первых правил лекарского ремесла.
— Любопытно. — Паршунья подняла защищенную руку, завернутую в рукав хавы. — Помнишь, как в детстве вправлял мне вывих?
Абиаджан вернулась — с новым именем и новым поручением от Сплавленных, — после того как бежала вместе с остальными после Бури бурь. Она привела с собой много паршунов, все из этих краев, но из тех, что раньше жили в Поде, вернулась только Абиаджан. Она молчала о том, что пережила за прошедшие месяцы.
— Какое любопытное воспоминание. Теперь та жизнь кажется сном. Я помню боль. Смятение. Суровую фигуру, которая принесла мне еще больше боли, — хотя теперь я понимаю, что ты стремился исцелить меня. Столько забот из-за маленькой рабыни.
— Меня никогда не волновало, кого я исцеляю, светлость. Раба или короля.
— Уверена, тот факт, что Уистиоу заплатил за меня хорошие деньги, не имеет к этому никакого отношения. — Она прищурилась, глядя на Лирин, а потом снова заговорила, как будто произнося слова из песни: — Ты сочувствовал мне, бедной растерянной рабыне, у которой украли разум? Ты оплакивал нас, лекарь, и ту жизнь, которую мы вели?
— Лекарь не должен плакать, — тихо сказал Лирин. — Лекарь не может позволить себе плакать.
— Как камень, — повторила она и покачала головой. — Ты не видел спренов чумы у этих беженцев? Если эти спрены проникнут в город, они могут убить всех.
— Не спрены — причина болезни. Зараза распространяется через воду, грязь, а иногда через дыхание тех, кто ее переносит.
— Суеверие, — отрезала она.
— Мудрость Вестников, — не сдался Лирин. — Нам следует соблюдать осторожность.
Фрагменты старых рукописей, многократно переведенные с одного языка на другой, упоминали о быстро распространяющихся болезнях, унесших десятки тысяч жизней. О подобных вещах молчали современные тексты, которые читали Лирину, но до него доходили слухи о чем-то странном на Западе — о новой чуме, как это называли. Подробностей было мало.
Без дальнейших комментариев Абиаджан двинулась дальше. За ней последовали ее сопровождающие — группа возвысившихся паршунов и паршуний. Хотя их одежда была алетийского фасона, цвета были более светлыми, более приглушенными. Сплавленные объяснили, что певцы в прошлом избегали ярких цветов, чтобы одежда не отвлекала внимание от узоров на их коже.
Лирин чувствовал, что Абиаджан и другие паршуны находятся в поисках себя. Их акцент, их одежда, их манеры — все они были отчетливо алетийскими. Но они замирали всякий раз, когда Сплавленные говорили о предках, и искали способы подражать этим давно умершим паршунам.
Лирин повернулся к следующей группе беженцев — на этот раз целой семье. Ему стоило бы радоваться, но он все равно не мог не думать о том, как трудно будет прокормиться родителям с пятью детьми, когда все ослабели от голода.
Когда он отправил их дальше, вдоль очереди к нему двинулась знакомая фигура, прогоняя спренов голода. На Лараль теперь было простое платье служанки, на левой руке перчатка вместо удлиненного рукава; она несла ведро с водой для ждущих беженцев. Но при этом молодая женщина шла не как служанка. В ней ощущалась некая решимость, несхожая с вынужденной покорностью. Конец света казался ей просто неприятностью, почти того же разряда, как раньше неурожай.
Она остановилась рядом с Лирином и предложила ему пить — налила в чистую чашку из своего бурдюка, а не зачерпнула прямо из ведра.
— Три человека от начала, — прошептала Лараль, когда Лирин сделала глоток.
Лекарь хмыкнул.
— Ниже ростом, чем я ожидала, — заметила Лараль. — Он считается великим полководцем, лидером гердазийского сопротивления. А похож на бродячего торговца.
— Гений приходит во всех формах. — Лирин знаком попросил снова наполнить его чашку, чтобы продолжить разговор.
— И все же... — сказала она и замолчала: мимо прошел Дурнаш, высокий паршун с мраморной черно-красной кожей и мечом за спиной. Когда он достаточно отдалился, она тихо продолжила: — Я удивляюсь тебе, Лирин. Ты ни разу не предложил нам сдать этого скрытого генерала.
— Его казнят.
— Но ты ведь считаешь его преступником, не так ли?
— Он несет ужасную ответственность, потому что продолжал сражаться против превосходящих сил противника. Он отдал жизни своих людей в безнадежной битве.
— Некоторые назвали бы это героизмом.
— Героизм — миф, которым потчуют идеалистически настроенных молодых людей, особенно когда хотят, чтобы они проливали за кого-то кровь. Из-за этого одного из моих сыновей убили, а другого забрали. Оставь себе свой героизм и верни мне жизни, растраченные впустую в глупых конфликтах.
По крайней мере, казалось, что все почти закончилось. Теперь, когда сопротивление в Гердазе окончательно рухнуло, можно было надеяться, что поток беженцев уменьшится.
Лараль смотрела на него бледно-зелеными глазами. Она была проницательна. Как бы ему хотелось, чтобы все сложилось иначе, чтобы старый Уистиоу протянул еще несколько лет. Лирин мог бы назвать эту женщину дочерью, а Тьен и Каладин теперь могли бы лечить людей, работая вместе с ним.
— Я не сдам этого гердазийского генерала, — сказал Лирин. — Перестань так на меня смотреть. Я ненавижу войну, но не осуждаю твоего героя.
— И твой сын скоро придет за ним?
— Мы послали Кэлу весточку. Этого должно быть достаточно. Убедись, что твой муж готов с отвлекающим маневром.
Она кивнула и пошла дальше, чтобы предложить воду стражникам-паршунам у входа в город. Лирин быстро осмотрел нескольких беженцев, а затем добрался до группы закутанных в плащи фигур. Он успокоил себя быстрым дыхательным упражнением, которому учил его наставник в операционной много лет назад. Хотя внутри у него бушевала буря, руки Лирина не дрожали, когда он махнул фигурам в плащах, чтобы те приблизились.
— Мне нужно провести осмотр, — тихо сказал Лирин, — чтобы, когда я вытащу вас всех из очереди, это не привлекло внимания.
— Начни с меня, — предложил самый низкорослый из мужчин.
Остальные четверо осторожно переместились так, чтобы окружить его.
— Не ведите себя так, будто охраняете его вы, тупицы, — прошипел Лирин. — Сядьте лучше на землю. Может быть, тогда вы будете меньше походить на банду головорезов.
Они подчинились, и Лирин пододвинул свой табурет к явному лидеру. На верхней губе у того красовались тонкие посеребренные усики, и было ему лет пятьдесят. Его загорелая кожа оказалась темнее, чем у большинства гердазийцев; он мог бы сойти за азирца. Глаза были глубокого темно-коричневого цвета.
— Ты — это он? — прошептал Лирин, приложив ухо к груди мужчины, чтобы проверить его сердцебиение.
— Да, — ответил гердазиец.
Дьено энне Калах. Дьено — «норка» на старом гердазийском. Хесина объяснила, что «энне» — почетная частица, подразумевающая величие.
Можно было ожидать — как, очевидно, и поступила Лараль, — что Норка окажется жестоким воином, выкованным на той же наковальне, что и люди вроде Далинара Холина или Меридаса Амарама. Лирин, однако, знал, что убийцы могут выглядеть по-разному. Норка, может, и коротышка без одного зуба, но в его худощавом телосложении чувствовалась сила, и Лирин при осмотре заметил немало шрамов. Те, что вокруг запястий, на самом деле... это были шрамы, оставленные кандалами на коже раба.
— Спасибо, — прошептал Дьено, — что предоставил нам убежище.
— Это был не мой выбор.
— И все же ты гарантируешь, что сопротивление спасется, чтобы жить дальше. Да благословят тебя Вестники, лекарь.
Лирин отыскал бинт и начал перевязывать рану на руке мужчины, которая не была обработана должным образом.
— Пусть Вестники благословят всех нас, чтобы этот конфликт побыстрее закончился.
— Да, и захватчики удерут, поджав хвост, обратно в Преисподнюю, которая их извергла.
Лирин продолжал свою работу.
— Ты... не согласен, лекарь?
— Твое сопротивление потерпело неудачу, генерал, — сказал Лирин, туго затягивая повязку. — Твое королевство пало, как и мое. Дальнейший конфликт приведет лишь к новым смертям.
— Но ты же не собираешься подчиняться этим чудовищам?
— Я повинуюсь тому, кто приставит меч к моей шее. Так было всегда.
Он закончил свою работу, затем бегло осмотрел четверых спутников генерала. Женщин нет. Как генерал читает послания, которые получает?
Лирин сделал вид, что обнаружил рану на ноге одного из мужчин. После небольшого наставления тот стал прихрамывать, а затем издал болезненный вой. Укол иглы заставил спренов боли, похожих на маленькие оранжевые руки, вырваться из земли.
— Это потребует операции, — громко сказал Лирин. — Или ты потеряешь ногу. Нет, никаких возражений. Мы займемся этим немедленно.
Он велел Арику принести носилки. Другим солдатам, включая генерала, достались роли носильщиков, что и дало Лирину повод вывести их всех из очереди.
Теперь им требовался отвлекающий маневр. Он пришел в виде Торалина Рошона, мужа Лараль, бывшего градоначальника. Спотыкаясь и пошатываясь, он вышел из окутанного туманом города.
Знаком приказав Норке и его солдатам следовать за ним, Лирин неспешно повел их к посту инспекции.
— Вы ведь не вооружены? — прошипел он себе под нос.
— При нас нет очевидного оружия, — ответил Норка, — но нас выдает не оно, а мое лицо.
— Мы к этому подготовились.
«О Всемогущий, пусть все получится».
Приблизившись, Лирин смог лучше разглядеть Рошона. Щеки бывшего градоначальника свисали, как сдутые мехи: он сильно похудел после смерти сына семь лет назад. Рошону было приказано сбрить бороду — возможно, потому, что он ею гордился, — и он больше не носил свою гордую воинскую такаму. На смену им пришли наколенники и короткие штаны кремоскреба.
Он нес под мышкой табуретку и что-то невнятно бормотал, при этом его деревянная ступня царапала камень. По правде говоря, Лирин не мог сказать, пьян ли Рошон на самом деле или притворяется. В любом случае он привлекал внимание. Паршуны, стоявшие на посту инспекции, подталкивали друг друга локтями, один из них напевал в бодром ритме — что они часто делали, когда забавлялись.
Рошон выбрал здание неподалеку и поставил свой табурет, затем, к радости наблюдавших паршунов, попытался взобраться на него, но промахнулся и споткнулся, зашатался на деревянной ноге и чуть не упал.
Им нравилось наблюдать за ним. Каждый из этих новоявленных певцов раньше принадлежал тому или иному богатому светлоглазому. Смотреть, как бывший градоначальник превращается в спотыкающегося пьяницу, который проводит свои дни, выполняя самую черную из всех работ? Да это было увлекательнее, чем выступление любого рассказчика историй.
Лирин подошел к посту охраны.
— Этому нужна срочная операция. — он указал на человека на носилках. — Если я не займусь им прямо сейчас, он может потерять конечность. Моя жена присмотрит, чтобы остальные беженцы сидели и ждали моего возвращения.
Из трех паршунов, назначенных инспекторами, только Дор потрудился сверить лицо «раненого» с рисунками. Норка был первым в списке опасных беженцев, но на носильщиков Дор даже не взглянул. Лирин заметил эту странность несколькими днями раньше: когда он использовал беженцев из очереди в качестве рабочей силы, инспекторы уделяли внимание исключительно человеку на носилках.
Лирин надеялся, что с Рошоном, который будет обеспечивать развлечение, паршуны еще сильнее расслабятся. И все же его пробил пот, когда Дор замешкался на одном из рисунков. Письмо Лирина, возвращенное вместе с разведчиком, просившим убежища, предупреждало Норку, чтобы он взял с собой только рядовых охранников, которых не будет в списках. Неужели он...
Двое других паршунов смеялись над Рошоном, который, хоть и был пьян, пытался добраться до крыши здания и соскрести с нее остатки крема. Рассеянным взмахом руки пропуская Лирина, Дор повернулся и присоединился к ним.
Лекарь быстро переглянулся с женой, ждавшей неподалеку. Хорошо, что никто из паршунов не смотрел на нее, потому что она была бледна, как уроженка Шиновара. Лирин, вероятно, выглядел ненамного лучше, когда, сдержав вздох облегчения, повел Норку и солдат вперед. Их можно держать в операционной, подальше от посторонних глаз, пока...
— Всем прекратить свои занятия! — раздался сзади женский голос. — Приготовиться оказать почтение!
Лирину захотелось немедленно удрать. Он почти сделал это, но солдаты просто продолжали идти в обычном темпе. Да. Надо притвориться, что не услышал.
— Ты, лекарь! — окликнул его тот же голос.
Это была Абиаджан. Лирин неохотно остановился, в его голове проносились оправдания. Поверит ли она, что он не узнал Норку? Лирин и без того был не в ладах с градоначальницей после случая с Джебером, когда дурака вздернули и выпороли, а он настоял на лечении.
Лирин обернулся, изо всех сил стараясь держать себя в руках. Абиаджан поспешила к нему, и, хотя певцы не краснели, она явно была взволнована. Когда она заговорила, ее слова звучали отрывисто:
— Идем со мной. У нас гость.
Лирин не сразу сумел осознать услышанное. Она не требовала объяснений. Это было из-за... чего-то другого?
— Что случилось, светлость?
Неподалеку Норка и его солдаты остановились, но Лирин видел, как их руки шевелятся под плащами. Они сказали, что не взяли с собой «очевидное» оружие. Да поможет ему Всемогущий, если дойдет до кровопролития...
— Все в порядке, — быстро проговорила Абиаджан. — Мы благословлены. Идем со мной. — Она посмотрела на Дора и стражников. — Передайте весть. Никто не должен входить в город или покидать его, пока я не дам иного приказа.
— Светлость, — Лирин указал на человека в носилках, — рана этого беженца может показаться не очень серьезной, но я уверен, что, если не займусь ею немедленно, он...
— Это подождет. Вы пятеро, — она указала на Норку и его людей, — ждите. Все просто ждут. Понятно? Ждите и... А ты, лекарь, пойдешь со мной.
Она зашагала прочь, не сомневаясь, что Лирин последует за ней. Встретившись взглядом с Норкой, лекарь кивком велел ему оставаться на месте и поспешил за градоначальницей. Что так выбило ее из колеи? От обычного царственного вида не осталось и следа.
Вдоль очереди беженцев Лирин пересек поле за городом и вскоре получил ответ. Из тумана вынырнула громоздкая фигура семи футов ростом, сопровождаемая небольшим отрядом паршунов с оружием. У этого ужасного существа была борода и длинные волосы цвета засохшей крови, и они, казалось, сливались с его одеждой — как будто шевелюра заменяла ему таковую. Его кожа была черной, с красными разводами под глазами.
Самое главное, у него был зазубренный панцирь, не похожий ни на один из виденных Лирином: со странной парой костяных выступов — или рогов, — торчащих над ушами.
Глаза существа излучали мягкий красный свет. Один из Сплавленных. Здесь, в Поде.
Уже несколько месяцев Лирин не видел подобных ему хотя бы мельком — в тот раз небольшая группа остановилась на пути к линии фронта в Гердазе. Та группа парила в воздухе в легких одеждах, держа в руках длинные копья. Они были наделены неземной красотой, в то время как панцирь на этом существе выглядел гораздо более зловещим, словно оно и впрямь выбралось из Преисподней.
Сплавленный заговорил на ритмичном языке, обращаясь к маленькому существу рядом с ним: это была паршунья-боеформа. «Певица, — напомнил Лирин самому себе. — Не паршунья. Называй ее правильно даже в мыслях, чтобы не ошибиться при разговоре».
Боеформа шагнула вперед, чтобы перевести сказанное Сплавленным. Даже те Сплавленные, кто знал алетийский, часто пользовались переводчиками, как будто говорить на человеческих языках было ниже их достоинства.
— Ты, — обратилась переводчица к Лирину, — лекарь? Ты сегодня осматривал людей?
— Да, — сказал Лирин.
Сплавленный что-то сказал.
— Мы ищем шпиона, — перевела боеформа. — Возможно, он прячется среди этих беженцев.
Лирин почувствовал, как у него пересохло во рту. То, что возвышалось над ним, было кошмаром, которому следовало бы остаться демоном из легенд, рассказанных шепотом у полуночного костра. Лирин попытался заговорить, но не смог выдавить ни слова, и ему пришлось откашляться, чтобы прочистить горло.
Сплавленный рявкнул в приказном тоне, и его солдаты рассредоточились вдоль очереди. Беженцы попятились, некоторые попытались бежать, но паршуны, хоть и маленькие по сравнению со Сплавленным, были боеформами, отличавшимися огромной силой и ужасной быстротой. Одни ловили беглецов, в то время как другие начали осматривать людей в очереди, откидывая капюшоны и изучая лица.
«Не оглядывайся на Норку, Лирин. Не выдавай своего волнения».
— Мы... — начал Лирин. — Мы осматриваем каждого человека, сравнивая его с рисунками, которые нам дали. Я даю слово. Мы сохраняем бдительность! Нет нужды запугивать этих несчастных.
Переводчица молчала, но Сплавленный немедленно заговорил на своем языке.
— Того, кого мы ищем, нет в этих списках, — сказала переводчица. — Это молодой человек, шпион самого опасного рода. По сравнению с этими беженцами он должен быть крепок и силен, хотя и может притвориться слабым.
— Но... это описание подходит ко множеству людей, — сказал Лирин.
Может быть, ему повезло? Может быть, это совпадение? Возможно, дело вовсе не в Норке. Лирин ощутил мгновение надежды, как солнечный свет, пробивающийся сквозь тучи.
— Ты бы запомнил этого человека, — продолжила переводчица. — Высокий, с волнистыми черными волосами до плеч. Чисто выбрит, на лбу клеймо раба. Включая глиф «шаш».
Клеймо раба.
«Шаш». Опасный.
О нет...
Рядом один из солдат Сплавленного откинул капюшон беженца в плаще, открывая лицо, которое Лирину полагалось знать в мельчайших подробностях. И все же суровый мужчина, в которого превратился Каладин, выглядел грубым подобием чувствительного юноши, которого помнил лекарь.
Каладин немедленно полыхнул буресветом. Невзирая на старания Лирина, смерть все же явилась в город Под.
