Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: Strelbytskyy Multimedia Publishing
- Kategorie: Krimi
- Sprache: Russisch
У заведующей детским садом Натальи Быстровой украли на работе бриллиантовую диадему, которую ей на несколько дней дали на хранение. Молодая женщина в шоке. Мало того, что на карту поставлено ее доброе имя, так еще она должна будет нести материальную ответственность перед хозяином диадемы. Что же делать? Обращаться в полицию нельзя, поскольку в историю с ювелирным украшением замешан очень большой человек в городе… И тогда Быстрова обращается к частному сыщику Игорю Гладышеву. Она слышала, что Игорь порядочный и умный человек, и он обязательно поможет ей вернуть диадему…
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 329
Veröffentlichungsjahr: 2022
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Александр Чернов
Бриллиантовая диадема
У заведующей детским садом Натальи Быстровой украли на работе бриллиантовую диадему, которую ей на несколько дней дали на хранение. Молодая женщина в шоке. Мало того, что на карту поставлено ее доброе имя, так еще она должна будет нести материальную ответственность перед хозяином диадемы. Что же делать? Обращаться в полицию нельзя, поскольку в историю с ювелирным украшением замешан очень большой человек в городе… И тогда Быстрова обращается к частному сыщику Игорю Гладышеву. Она слышала, что Игорь порядочный и умный человек, и он обязательно поможет ей вернуть диадему…
Звонок
Ура, свершилось! Наконец-то я могу причислить себя к разряду автовладельцев! Машину я купил, правда подержанную, зато немецкую, причем «БМВ», а автомобили этой марки, как известно, в старости бегают намного лучше, чем машины отечественного автопрома в молодости.
А купил машину благодаря тому, что нам в детской юношеской спортивной школе, в коей я работаю тренером по вольной борьбе, повысили заработную плату, причем сразу настолько, что я за какие-то полтора года сумел накопить небольшую сумму — к имевшемуся у меня уже капиталу — на бэушную тачку. Это не хвастовство, это горькая ирония относительно зарплаты, которую нам платит государство.
В гаражном кооперативе, состоящем из четырех линий железобетонных боксов, я заранее арендовал для своей машинки гараж со смотровой ямой, подвалом, полками, верстаком, пусть радуется: как-никак машина — вторая жена, а у меня единственная, ибо я не женат, — почему бы не побаловать свою девочку хорошими «бытовыми» условиями, а уж заботу и внимание со своей стороны я ей обещаю.
От дома до гаражей пять минут ходьбы. И вот, миновав первую линию боксов, я подошел ко второй и открыл ворота под номером 97. Вот она!.. Черная машина, блестевшая лаком, так и манила дотронуться до ее гладкой восхитительной поверхности.
Погладил я машину рукой, сел за руль отделанного местами пластиком под дерево автомобиля, выехал из бокса и закрыл ворота. Это моя первая самостоятельная поездка за рулем, поэтому легко представить, как у меня тряслись поджилки и вибрировали руки, когда я вновь сел за руль и потихоньку поехал прочь из гаражного кооператива. К счастью, было раннее утро, и никого, кто видел бы выезжающего из гаражей чайника, вокруг не было. Это пацанам, кому по двадцать лет, говорят, езда с ходу дается, а мне уже тридцать шесть, многое упущено, но ничего, я большой, смелый и сильный, справлюсь. Ну, Игорь Гладышев, ну, камикадзе, держись! Обратной дороги нет!
Люблю Москву — проспекты, улицы, бульвары! Ее дома, шум деревьев, небо, воздух, солнце… Еще что?.. Жителей, конечно же, очень сильно — женщин, времена года, особенно весну. Сейчас, между прочим, самое прелестное время года в разгаре. Так что люблю пьянящий, настоянный на аромате цветущих садов ветерок, врывающийся в окошко машины! Эх, черный «бумер», черный «бумер»!
Это я, конечно, хорохорюсь. На самом деле я ехал в ужасном нервном напряжении, вцепившись в руль, готовый при любой угрозе моему здоровью со стороны участников дорожного движения выпрыгнуть из машины. Но вот, слава богу, и конец пути. Прямая как стрела дорога упиралась в большущую арку, на двух колоннах которой располагались футбольные мячи, а на дугообразном перекрытии рельефными буквами выбита гордая надпись «Стадион «Трактор». На базе стадиона и находится наша ДЮСШ.
На автостоянке у глухой стены пока пусто. Я припарковал свой «БМВ», миновал арку, а пару минут спустя уже входил в одно из зданий ДЮСШ, где располагались спортзалы для различных видов борьбы восточных единоборств и бокса. Проплутав по лабиринтам здания, я оказался в длинном коридоре, оканчивавшимся залом для «вольников», «классиков» и самбистов. Это и есть мое рабочее место.
Поскольку сегодня я впервые ехал на автомобиле, то встал пораньше и прибыл рано. Детей, которые учатся во вторую смену, а я их тренирую в первую, пока еще нет. Свой спортзал я люблю. Он небольшой, уютный, застелен ковром для борьбы, а стенки обиты матами, чтобы во время тренировки дети ненароком не ударились о бетонные стены и не получили травмы. Имеется кое-какой спортивный инвентарь, а недавно приобрели тренажеры. В общем, зал что надо! Для настоящих мужчин.
Я быстренько переоделся, размялся, качнулся на тренажерах, побаловался с гирями и штангой, затем принял душ. Время пока еще оставалось, и сел в тренерской комнате (она же кабинет завуча) и стал заполнять электронный журнал.
Минут через пятнадцать пришел Иван Сергеевич Колесников — завуч ДЮСШ. Мне ужасно не повезло в том, что именно рядом с моим спортзалом находится кабинет начальства, следовательно, я всегда на виду у завуча. Впрочем, мужик он мировой, за нас, тренеров, в огонь и воду, но все же лучше бы его кабинет располагался где-нибудь в другом месте.
Колесников — некогда легкоатлет, ныне страдающий одышкой пожилой мужчина. У него широкое, с ноздреватой отвисшей кожей лицо со свирепым выражением. Всем своим видом Колесников напоминает дряхлого бульдога.
Несколько минут спустя стали прибывать дети, а когда вся группа в количестве пятнадцати человек оказалась в сборе, пацаны построились на ковре, и я вышел на середину зала.
— Здравствуйте, юноши! — рявкнул я громовым голосом.
— Здравствуйте, тренер! — ответил мне хор мальчишек от десяти до двенадцати лет.
— Напра-во! В обход по залу шаго-ом марш!
Я был в ударе и разминку провел по высшему разряду, то есть заставил пацанов выложиться по полной программе, а потом занялся разучиванием нового приема — броска через бедро.
Пару часиков спустя, во время занятий со второй группой мальчишек, в спортзал заглянул Колесников и недовольно бросил:
— Гладышев, тебя к телефону.
Оно и понятно, какому завучу понравится, когда тренера отвлекают от занятий со спортсменами. Чтобы пацаны в мое отсутствие чего не натворили, я дал команду принять упор лежа и отжиматься до упаду, а сам выскочил в длинный узкий коридор и скользнул в кабинет к Ивану Сергеевичу.
Колесников глянул на меня поверх очков, издал хрюкающий звук и недовольно и громко, явно желая, чтобы на том конце лежащей на столе телефонной трубки его услышали, проговорил:
— Жадные у тебя друзья, Гладышев! Не звонят, как все нормальные люди, на мобильник, а все сэкономить норовят, названивают на городской телефон.
Я развел руками, глянул на трубку и перевел укоризненный взгляд на Колесникова. Завуч уткнулся в какие-то документы, лежащие у него на столе, а я взял телефонную трубку.
— Алло?!
— Здравствуйте, Игорь Степанович! Извините за то, что звоню вам на городской телефон, — оправдываясь, затараторила женщина с довольно-таки приятным голоском, а я вновь осуждающе взглянул на Колесникова — услышал все же абонент реплику моего начальника. — Но дело в том, что наша общая знакомая Вера Ягодкина дала мне только ваш рабочий и домашний телефоны, посчитав, что мобильный без вашего разрешения давать не вправе. Я сначала позвонила вам домой, но никто не взял трубку, и вот звоню вам на работу.
Вера Ягодкина, моя соседка по дому и хорошая приятельница, поступила совершенно верно — этикет при раздаче телефонных номеров соблюдает, за что спасибо ей нижайшее от нашего завуча, что сидит сейчас с кислой миной и корпит над документами.
— Здравствуйте, извините, не имею чести знать вашего имени-отчества, — проговорил я галантно, а сам выставил свободное от трубки ухо в направлении зала, прислушиваясь, не шалят ли пацаны, но нет, там было тихо.
— Наталья Александровна, — с готовностью подсказала женщина.
— Чем могу быть полезен, Наталья Александровна?
— Видите ли, Игорь Степанович, — замялась женщина, — я работаю заведующей в детском садике, и у нас случилось ЧП.
Честно говоря, я был озадачен.
— Извините, а я-то тут при чем? — спросил я, не скрывая удивления.
— Вера Ягодкина мне говорила, что вы занимаетесь всякого рода таинственными происшествиями, а не так давно даже помогли ей в одном деле.
— Ну, насчет того, что занимаюсь таинственными происшествиями, громко сказано… — проговорил я раздумчиво, соображая, как бы увильнуть от предлагаемого мне дела.
Действительно, был у меня кое-какой опыт поискового, но никак не сыскного плана, просто есть у меня свойство впутываться во всевозможного рода истории, а потом с риском для жизни выпутываться из них. Помог я как-то и Ягодкиной найти ее пропавшую дочь Элку. Но это вовсе не значит, что я занимаюсь частным сыском.
Очевидно, чувствуя мою нерешительность, заведующая детским садом настойчиво проговорила:
— Игорь Степанович, я очень прошу вас помочь мне. Это очень важно.
Я все еще колебался.
— Наталья Александровна, я думаю, вам лучше обратиться в полицию, — проговорил я, подыскивая подходящий аргумент для отказа, но никак не находил. — Там квалифицированные следователи, они наверняка лучше меня, обычного дилетанта в криминалистике, помогут разобраться в вашей ситуации.
Заведующая детским садиком просительным тоном проговорила:
— Дело весьма деликатного свойства, Игорь Степанович, поэтому я не могу обращаться в полицию. Я умоляю вас, помогите мне!
Уши Колесникова от волнения трепетали. Нет, все же в ближайшее время придется раскошелиться на радиотелефон и вести телефонные разговоры вдали от завуча, а то от любопытства у него уши скоро вытянутся и станут похожими на ослиные.
— Честно говоря, я даже не знаю… — протянул я, никак не решаясь дать однозначный ответ.
— Я вам хорошо заплачу, — привела Наталья Александровна последний довод из имеющихся у нее в арсенале, чтобы склонить меня к выполнению ее просьбы.
Не могу сказать, чтобы в принятии мной решения взяться за дело главную роль сыграл денежный фактор, хотя он и не так уж мало для меня значит — скорее любопытство, любознательность, азарт охотника, выслеживающего дичь, но как бы там ни было, я согласился:
— Хорошо, Наталья Александровна, я берусь за ваше дело.
В телефонной трубке было отчетливо слышно, как у заведующей детским садом вырвался вздох облегчения.
— Огромное вам спасибо, Игорь Степанович! Вы так меня выручили! Я, честно говоря, и не надеялась, что вы согласитесь. Вы очень отзывчивый человек!..
Да, я такой, потому и вляпываюсь в разного рода истории, попаду, видимо, и сейчас. Я бы еще с удовольствием послушал в мою честь дифирамбы, да пацаны ждут и завуч проявляет недовольство, то и дело бросает в мою сторону свирепые взгляды, требуя, таким образом, прекратить разговор. Потому я прервал хвалебную речь женщины.
— Извините, Наталья Александровна, но у меня сейчас тренировка, я тороплюсь, — произнес я скороговоркой, показывая взглядом завучу, что, мол, все, закругляюсь. — И тем не менее что у вас случилось? Надеюсь, у ваших ног не лежит труп, а вы не звоните мне, держа в одной руке телефонную трубку, а в другой — окровавленный нож?
Как ни была расстроена и озабочена заведующая детским садом, она все же издала смешок:
— Нет, нет, Игорь Степанович, никакого трупа. Но о том, что произошло, сами понимаете, я вам не могу рассказать по телефону. Обо всем сообщу при личной встрече.
— Хорошо, запишите номер моего мобильного телефона, позвоните мне через пару часиков, и мы договоримся о встрече.
Я продиктовал женщине номер мобильника и положил трубку. Одновременно со звуком легшей на рычаги трубки клацнула бульдожья челюсть завуча.
— Что, Гладышев, спокойная жизнь надоела, и ты опять впутываешься в чужие дела?! — рявкнул Колесников.
— Да ладно, Иван Сергеевич, — проговорил я задумчиво, гадая, что сулит мне встреча с заведующей детским садиком.
Я выскользнул из кабинета начальства и вошел в зал. К счастью, пацаны не баловались, лежали на ковре и переговаривались. При моем появлении они тотчас приняли упор лежа и стали с удвоенной энергией отжиматься, делая вид, будто во время моего отсутствия усиленно качались. Я не стал придираться из-за того, что мальчишки сачкуют, сделал вид, будто поверил им, и скомандовал:
— К отработке приема «бросок через бедро» приступить!
Детский сад
Как мы и договаривались, Наталья Александровна позвонила мне и сообщила адрес детского сада — Новоспасский переулок, дом 30. Я обещал приехать сразу, как только освобожусь. Закончив в шесть часов последнюю тренировку, я сел в свой автомобиль и поехал по требующемуся мне адресу.
К несчастью, детский сад находился далеко от моей работы, да еще эти вечные пробки, и потому мне пришлось ехать по оживленным улицам города довольно долго. Наконец закончилась и моя поездка, приведшая меня к двухэтажному П-образному утопающему в зелени строению с внутренним двориком и несколькими большущими беседками — игровыми местами для детсадовских групп. Рабочий день уже давно закончился, двор опустел, очевидно, даже нерадивые родители забрали своих малышей, но заведующая, как мы договаривались, должна быть на месте.
Я припарковал автомобиль у левого крыла здания, где был главный вход, покинул машину и, пройдя по аллейке из елочек, приблизился к входу. Табличка на стене гласила, что в этом здании располагается Детский сад № 24 и называется он «Теремок».
Тук-тук, кто в теремочке живет? Я надавил на кнопку видеодомофона, расположенного рядом с глухой железной дверью, и, когда мужской грубый голос спросил: «Кто там?!» — ответил:
— Это я, медведь, пустите в теремок!
Все тот же голос, не меняя интонации, ответил:
— А не пошел бы ты, медведь, лесом?! Ходят тут шутники всякие…
Понятно, медведь уже в теремке, и с чувством юмора он не дружит.
— Извините, — проговорил я, переходя на тон солидного человека. — Мне заведующая детским садом Наталья Александровна нужна. У меня с ней встреча назначена.
Медведь за железной дверью «Теремка» сразу подобрел.
— Ах, вы к заведующей, — залебезил он. — Сейчас открою!
Щелкнул язычок электронного замка, и дверь приоткрылась. Я распахнул ее шире, миновал тамбур и ступил в крохотный вестибюль детского сада.
Конечно же, медведем оказался охранник в песочного цвета униформе. Ничего удивительного в том, что детский сад охраняет какой-нибудь ЧОП типа «Альянс-мезальянс плюс», не было. У нас одна половина города работает, другая ее охраняет, никто без работы не остается.
Рабочее место охранника — за дугообразным ресепшн, расположенным у входной двери. Неподалеку находилась еще одна дверь, ведшая в берлогу, где, очевидно, спал медведь, тьфу, представитель ЧОПа в ночное время.
Охранником был невысокий широкоплечий мужчина лет сорока пяти. У него широкоскулое лицо, маленькие глубоко посаженные глаза, шишковидный нос, пшеничного цвета пышные усы и наоборот — очень редкие волосы на голове. Я легко мог его представить себе в ковбойской шляпе, клетчатой рубахе, кожаных штанах и с бляхой на груди, разъезжающим в качестве шерифа на коне или стареньком автомобиле по своим владениям — какому-нибудь захолустному американскому городку штата Вирджиния, Оклахома, Нью-Мексико или еще какому иному. Вон где может быть его место, а он здесь охранником прозябает.
— Ваши документики, — попросил охранник и, когда я показал ему паспорт, без которого нынче никуда, даже в детский сад не пустят, проговорил: — Вы извините, что я вам так ответил. Садик «Теремок» называется, вот все кому не лень и прикалываются на этот счет. Я думал, очередной шутник звонит, поиздеваться хочет.
Я хмыкнул:
— Да все в порядке, ковбой. Выходит, я не оригинален по части шуток про «Теремок». Ладно, где Наталья Александровна?
Охранник, записавший мои данные в журнал учета посетителей, вернул мне паспорт и указал на противоположную сторону вестибюля, где на двери, расположенной справа, висела табличка «Заведующая Быстрова Наталья Александровна».
— Пройдите, она все еще на работе, видимо, вас дожидается.
Последовав совету ковбоя, я миновал вестибюль и постучал в двери заведующей.
— Войдите, — раздался уже знакомый мне по телефонному разговору мелодичный голосок.
Я повиновался. Небольшой кабинет, в который я вошел, был обклеен веселенькими обоями, завешан детскими рисунками, заставлен цветочками в горшочках, игрушками и красочно оформленными книжками в шкафах, что вполне соответствовало типу детского заведения, в коем находился этот самый кабинет. По-видимому, для того, чтобы детишки, попавшие сюда, не очень-то пугались начальства.
Разумеется, мелодичный голосок, звучавший в телефонной трубке, не мог принадлежать монстру, а только миловидной женщине, какой и оказалась в действительности заведующая детским садом. Ей было года тридцать два. Блондинка с длинными до плеч волосами, чуть вздернутым носом, большущими глазами, пухлыми губками, Быстрова производила хорошее впечатление. Она не была, подобно некоторым дамам, занявшим пост начальника в относительно молодом возрасте, экстравагантно одета, устрашающе накрашена, напудрена, не носила длинных вычурно разукрашенных ногтей, высокой взбитой прически и т. д. Обычная, но тем не менее привлекательная и какая-то домашняя женщина, очевидно, именно такой и должна быть заведующая детским садом.
При моем появлении Быстрова вскочила из-за письменного стола, за которым что-то писала, и порывисто подалась к двери. Она оказалась худенькой, среднего роста, с хорошенькой фигуркой. Темный деловой костюм подчеркивал белизну ее шелковистой кожи, изящные линии тела, выше бедра юбка — красоту стройных ног. Быстрая, легкая, ею можно было залюбоваться.
— Игорь Степанович?! — вдруг остановившись на полпути, спросила она, видимо, сомневаясь, тот ли человек пришел, которого она ждала.
Я кивнул.
— Он самый. Наталья Александровна?!
— Да-да, проходите, садитесь, — захлопотала хозяйка кабинета. Она была явно взволнована, о чем свидетельствовали и суетливые движения, и розовые щечки, к которым прилила кровь, и если бы были видны ее скрытые длинными волосами ушки, то и они наверняка были красными.
Быстрова предложила мне сесть за стол совещаний, но я не хотел, чтобы заведующая детским садом сидела за столом начальника, а я в роли подчиненного торчал на дальнем конце стола, потому пристроился на диванчике у стены, заставив тем самым молодую женщину придвинуть стул и сесть напротив. При таком раскладе мест нашего дуэта обстановка, как мне показалось, будет более непринужденной, а соответственно, и беседа пройдет в доверительном тоне.
Быстрова вдруг спохватилась:
— Вам чай? Кофе?
Но я пресек ее попытку встать категоричным жестом:
— Не беспокойтесь! Я уже попил кофе на работе. Лучше расскажите, что случилось.
— Ах, да, — расслабившись, произнесла Наталья Александровна и вновь опустилась на стул. Она несколько секунд собиралась с мыслями, потом медленно заговорила: — Понимаете, Игорь Степанович, я не просто так стала заведующей детским садом. — Внезапно у Быстровой стали красными не только щечки, но и скулы, шея, нос и даже лоб. Она запнулась, затем решительно произнесла: — Один очень хорошо известный в нашем городе человек, я не хочу называть его фамилию, принимает, скажем так, живое участие в моей жизни. Вот он и поспособствовал моему продвижению по службе.
— Неожиданное признание, — изрек я добродушно, ни в коей мере не стараясь подшучивать над молодой женщиной — не тот случай, она и так смущается. — Все то, что вы сейчас говорите, имеет какое-либо отношение к цели моего визита?
— О, да-да, — торопливо сказала Наталья Александровна. — Самое непосредственное.
— Тогда будем называть вещи своими именами, — заявил я и в знак того, что настроен бескомпромиссно, слегка ударил по подлокотнику дивана. — Этот хорошо известный в нашем городе человек ваш любовник?
Быстрова опустила взгляд, но через секунду вновь открыто посмотрела мне в глаза:
— Да.
— Тогда вам уж придется назвать имя этого человека.
Заведующая детским садом заколебалась:
— Понимаете, он очень хорошо известная личность в нашем городе, у него семья — жена, дочь, сын.
— Я не болтун, Наталья Александровна, — позволил я себе улыбнуться. — Тайну нашей беседы я вам гарантирую. Впрочем, если вы не хотите, я не настаиваю…
Я хотел добавить: «Все что нужно, я все равно узнаю», но поскольку диван был неудобным, и я, перед тем как произнести фразу пошевелился, чтобы удобнее устроиться, заведующая детским садом, решив, будто я собираюсь встать и уйти, предвосхитила мои слова.
— Ну, хорошо, хорошо, — проговорила она поспешно. — Это Сергей Николаевич Варламов — один из заместителей мэра.
Честно говоря, мне эта фамилия ни о чем не говорила. Ни с одним из замов мэра я никогда не встречался, да и самого мэра только по телевизору видел. Тем не менее я с видом человека, осознающего всю величину личности Варламова, покачал головой:
— Понятно.
— На свадьбу своей дочери, которая должна состояться через месяц, — продолжала Быстрова, — Сергей Николаевич решил купить диадему с бриллиантами. Это эксклюзивная вещь, стоимостью несколько миллионов долларов. Большую ценность представляет и шкатулка, изготовленная специально для диадемы.
Я в душе присвистнул — живут же заместители мэра! Тут на машину-то еле-еле наскреб!
— Он оставил задаток за шкатулку, а ее забрал у продавца с тем, чтобы проверить истинную ценность ювелирных украшений. Для чего он договорился на завтра с ювелиром-экспертом провести осмотр и оценку диадемы и шкатулки.
— Но позвольте, — воскликнул я, все еще ошеломленный стоимостью ювелирных украшений. — Как же продавец согласился дать такую дорогую вещь Варламову под задаток, наверняка в десятки раз меньший стоимости диадемы и шкатулки?
Наталья Александровна снисходительно улыбнулась:
— На том уровне, на каком ведет свои дела Сергей Николаевич, принято доверять друг другу. Продавец — Владимир Андреевич Сукнов. Его бизнес — золото, бриллианты, ювелирные украшения, в общем, все то, что связано с изготовлением, покупкой и продажей драгоценностей. Он тяжеловес в мире бизнеса, близкий друг Варламова, а таких людей не обманывают. Кроме того, поверьте, у Сукнова есть рычаги воздействия на зама мэра в случае невыполнения им условий соглашения покупки — это и векселя, и ценные бумаги, и репутация зама мэра.
— Отрадно, что хоть на таком уровне сохранились добропорядочные человеческие отношения, — не смог я скрыть иронии. — У высоких людей высокие отношения. В нашей среде не то что диадему и шкатулку — упаковку от них никому доверить нельзя — сопрут!
Наверное, я сморозил глупость, потому что заведующая детским садом посмотрела на меня как-то странно.
— Не обращайте внимания, — проговорил я извиняющимся тоном. — Мой глупый длинный язык иной раз мелет что попало! Думаю, в ближайшее время наказать его, да побольней. Пирсинг вот хочу сделать!
Быстрова, не зная, как реагировать на мои слова, натянуто улыбнулась, затем вернулась к своему рассказу:
— Как я уже говорила, Сергей Николаевич договорился о встрече с ювелиром на завтра, но неожиданно ему срочно потребовалось ехать в составе делегации в Германию, и он сегодня утром примчался ко мне на работу. Зам мэра является неофициальным спонсором нашего детского сада, поэтому ничего удивительного в том, что он иногда появляется в нашем дошкольном заведении, нет, — потупившись, пояснила Быстрова. — Сергей Николаевич держит втайне от семьи покупку диадемы, он не хотел бы, чтобы жена, а главное, дочь, для которой и предназначен подарок, раньше времени узнали о готовящемся сюрпризе. Поскольку Сергей Николаевич доверяет мне, — молодая женщина вновь подняла взгляд, — то он попросил, чтобы я подержала диадему и шкатулку в своем сейфе, а завтра в садик придет ювелир и оценит драгоценности прямо здесь, в моем кабинете. Я согласилась… И вот… вот… — долгое время подавляемые Натальей Александровной эмоции просились наружу, ее миловидное личико перекосилось, казалось, еще немного, и она расплачется, как маленькая девочка.
Я уже давно понял, чем закончилась история с диадемой и шкатулкой, но, чтобы раньше времени не разводить слезы и сопли — еще успеется, — призвал заведующую детским садом к порядку:
— Продолжайте, пожалуйста, Наталья Александровна!
— Да-да, разумеется, — произнесла Быстрова после паузы, потребовавшейся ей, чтобы справиться с собой. — Так вот, Сергей Николаевич показал мне утром диадему в шкатулке, объяснил, что от меня требуется, оставил драгоценности и умчался. А я замоталась. К нам в садик сегодня утром приехал кукольный театр, мне нужно было определить артистам место проведения спектакля, гримерную, решить кое-какие технические вопросы, распределить места в актовом зале для посадки детсадовских групп… в общем, много чего. После того как Сергей Николаевич уехал, я вошла в свой кабинет, чтобы запереть шкатулку в сейф, но тут меня вызвала медсестра к малышу, у которого неожиданно открылась рвота. Я оставила коробку на столе и пошла в группу, где случилось ЧП. Мальчик действительно заболел, и я распорядилась, чтобы воспитатель вызвала в детский сад родителей. Про коробку, оставшуюся на столе, я совсем забыла. Вспомнила о ней лишь в конце спектакля. Я выскочила из актового зала, прошла в свой кабинет. Коробка так и стояла на столе. Я спрятала ее в сейф и вернулась в актовый зал. И вот, когда спектакль закончился и артисты уехали, я решила еще раз полюбоваться на диадему. В своем кабинете я открыла сейф, раскрыла упаковку, но шкатулки в ней не оказалось. Там лежала половинка кирпича.
«Все это было бы смешно, если бы не было так грустно», — констатировал я про себя. Я угадал концовку истории с драгоценностями. Уперли шкатулку. Мне очень хотелось высказать свое отношение к происшедшему, однако я сдержался, лишь пожурил Быстрову:
— Но как вы могли, Наталья Александровна, забыть спрятать такую дорогостоящую вещь в сейф?
Каким бы ни был мягким укор, он явился последней каплей, переполнившей чашу терпения Быстровой. Она разрыдалась. Я не спешил ее успокаивать, пусть выплачется.
Платочка у меня не было, зато на столе я увидел бумажные салфетки. Я приподнялся, взял салфетки и протянул их заведующей детским садом. Пробормотав слова благодарности, молодая женщина стала промокать салфетками глаза. Судя по тому, что в пачке салфеток было меньше половины, Наталья Александровна сегодня их уже использовала, и не единожды, причем для той же цели, что и сейчас. Наконец, решив, что Быстрова излила из себя достаточное количество жидкости, я проговорил:
— Успокойтесь, Наталья Александровна!
Но мои слова не возымели успеха — заведующая детским садом продолжала рыдать почем зря. Я встал, взял все с того же стола бутылку минералки, открыл ее и, плеснув воды в одноразовый стаканчик, сунул в руки Быстровой.
— Попейте.
Молодая женщина взяла стакан и припала к нему, словно усталый путник к роднику. Через пару минут она, наконец, успокоилась.
— Вы понимаете, Игорь Степанович, — все еще всхлипывая, заговорила Быстрова, — у меня и в мыслях не было, что кто-то может взять шкатулку. Никто о ней знать не знал, ведать не ведал. Да и мой кабинет сам по себе — крепость. Он надежно закрывается на ключ, и без моего ведома в него никто не мог попасть.
— Давайте о нюансах поговорим чуть позже, — предложил я. — А сейчас доведите свой рассказ до логического конца. Что вы сделали после того, как обнаружили пропажу?
— После того, как я обнаружила пропажу, — как прилежная ученица, отвечающая выученный урок, откликнулась заведующая детским садом, — я обежала всех сотрудников и спросила об исчезнувшей шкатулке. Но никто ничего не знал и не видел. Тогда я позвонила Вере Ягодкиной. Она моя старая приятельница, мы как-то сидели с ней в одной компании, и Вера рассказала о том, как вы ей однажды помогли найти ее пропавшую дочь Эллу. Вот я и решила обратиться к вам за помощью.
— А в полицию не стали обращаться потому, что не хотели афишировать свои отношения с Варламовым? — заключил я.
— И не только, — шмыгая носом, с угрюмым видом призналась Быстрова. — Сергей Николаевич доверяет мне, но, если я вдруг проявлю себя безалаберной женщиной, бросившей на произвол судьбы драгоценности, да к тому же по моей вине разразится скандал, он мне этого не простит, и тогда я не только утрачу его доверие, но и покровительство.
— А если вас косвенно обвинят в пропаже шкатулки и диадемы и повесят на вас несколько миллионов долларов, так будет лучше? — удивился я.
Заведующая детским садом повела хрупким плечом:
— Не знаю. Но я пытаюсь спасти положение, для того и хочу вас нанять. — Она встала, подошла к письменному столу и, открыв ящик, вытащила из него деньги. Вернувшись ко мне, протянула пачку банкнот. — Здесь сто тысяч рублей. Это аванс. Найдете диадему и шкатулку, получите еще двести. Если вы будете нести какие-то траты, то представите мне счета, я их оплачу. Ну, так как, вы согласны мне помочь?
«Отчего не помочь хорошенькой молодой женщине, тем более за деньги?» — пока я пялился на пачку банкнот, говорила одна, оптимистическая, сторона моей души, в то время как другая, пессимистическая, молвила обратное: «Ох и найдешь ты, Игорек, с этими драгоценностями себе приключения на одно место!» И тем не менее оптимист во мне стал побеждать. Чему способствовали и прекрасные глаза Натальи Александровны, вернее, их выражение, а выражали они такую мольбу, отчаяние и надежду, что, сиди на моем месте человек с каменным сердцем, оно у него наверняка сомлело бы, чего уж говорить о мягкосердечном тренере детской юношеской спортивной школы, к тому же холостяке? Эх, скольких вы сгубили, прекрасные глаза!.. В общем, я подавил в себе пессимиста и, ни слова не сказав, взял протянутые деньги.
— У меня такой вопрос, Наталья Александровна, — проговорил я, пряча пачку банкнот в карман джинсов. — Вы сказали, что никто, кроме вас, не мог попасть к вам в кабинет. Это означает, что ни у кого, кроме вас, нет ключа от кабинета?
Заведующая детским садом вновь села на стул и сложила на коленях ухоженные руки.
— Есть, конечно. Все дубликаты ключей находятся у завхоза в сейфе, но она сегодня с утра уехала с отчетом в департамент, а потому доступ к ключам в течение всего дня был закрыт.
Что ж, завхоза из числа подозреваемых можно смело исключить, уже легче.
— А не мог кто-то взять ваш ключ? — поинтересовался я.
Быстрова покачала головой и категоричным тоном проговорила:
— Исключено. Обычно утром я забираю ключ у охранника, весь день ношу его с собой, а вечером вновь сдаю на охрану. Когда днем уезжаю по делам, тоже сдаю.
— А не мог охранник сделать дубликат ключа?
— Разумеется, мог, только зачем ему это нужно? Ведь ключ с вечера и до утра находится в его распоряжении, и, если ему что-то потребуется в кабинете, он может попасть в него в мое отсутствие на работе, — резонно заметила молодая женщина. — Если бы он знал заранее о том, что в кабинете окажется коробка с драгоценностями, тогда, да, можно предположить, будто он изготовил дубликат. Но я повторяю: никому, в том числе охраннику и мне, не было известно о том, что сегодня утром приедет Сергей Николаевич и привезет шкатулку.
— Значит, кому-то было известно, раз драгоценности исчезли, — вздохнув, резюмировал я.
Быстрова ответила мне тусклой улыбкой измученной переживаниями женщины.
— Действительно. Я как-то не подумала.
Мне в голову вдруг пришла интересная мысль.
— Послушайте, Наталья Александровна, — оживился я, — а ведь на ресепшн я видел монитор. В детском саду имеется видеонаблюдение?
Я выжидающе уставился на молодую женщину. Уж очень мне хотелось, вот так, с ходу, по записи с камер видеонаблюдения узнать имя похитителя драгоценностей. Но чудес на свете не бывает, что подтвердила Быстрова, заявив:
— Все не так просто, Игорь Степанович. Видеонаблюдение в самом деле есть, но у нас какая-то проблема с записывающим устройством. Я не очень разбираюсь в тонкостях дела, но запись почему-то иногда стирается. Вот и вчера стерлась, так что определить по записям с камер видеонаблюдения, кто именно входил в мой кабинет, нет возможности.
«Да уж, срубить легких денег не получится», — подумал я уныло и взглянул на часы. Было около девяти вечера. За окном уже смеркалось. Пора домой. Мне еще предстоял обратный путь на машине по ночному городу. В темноте я еще не ездил, страшновато как-то.
— Уже поздно, Наталья Александровна, — проговорил я, поднимаясь с дивана. — Сотрудников ваших, кроме охранника, на работе нет, проводить опрос не с кем. При искусственном освещении нужные детали тоже можно пропустить. Поэтому давайте договоримся так. Сегодня вечером я проанализирую полученные мной факты, составлю план действий, а завтра с утра приеду к вам и займусь расследованием пропажи шкатулки с диадемой.
Молодая женщина поднялась следом за мной.
— Хорошо, — проговорила она, протягивая мне узкую ладошку. — Утром я вас буду ждать.
Я слегка пожал руку Быстровой.
— Я думаю, ваш персонал будет содействовать мне в поисках похищенных вещей?
— Разумеется, я предупрежу с утра всех сотрудников, чтобы они правдиво отвечали на все ваши вопросы.
«Насчет правдивости вопрос спорный, — усмехнулся я про себя. — Но, если будут хотя бы охотно отвечать, и на том спасибо».
— Еще один момент, Наталья Александровна! Вы понимаете, что за один день это дело раскрыть нельзя, — проговорил я и, дождавшись, когда Быстрова в знак подтверждения правоты моих слов кивнет, сказал: — А завтра должен приехать оценщик драгоценностей, которых, как известно, нет. Что будем делать?
Заведующая детским садом развела руками.
— Иного выхода, как отложить встречу с ювелиром, нет. Я позвоню ему завтра и скажу, что Сергей Николаевич попросил подождать несколько дней с оценкой драгоценностей.
Вопросов пока у меня больше не было.
— В таком случае до завтра, Наталья Александровна!
— До встречи, Игорь Степанович!
Засим я откланялся и вышел за двери.
Следствие
Могу похвастаться: вчера вечером я довольно лихо (в моем понятии) промчался по вечернему городу, причем ничем не отличался от других водителей — вовремя переключал ближний свет на дальний, вовремя останавливался на красный свет на светофорах, вовремя переключал скорость и не задерживал движение других транспортных средств. Правда, не обогнал ни одной машины, но ничего, Шумахер тоже не сразу стал автогонщиком суперкласса.
После ужина я долго лежал на диване и пялился в телевизор, абсолютно не воспринимая, что по нему показывают. Мои мысли крутились возле иного предмета, нежели экран телевизора, по которому бегали, кричали, взрывали и палили из всех видов оружия какие-то люди из очередного голливудского боевика, — я думал о задании Быстровой.
Когда я вчера говорил с заведующей детским садом, что мне нужно проанализировать факты и составить план действий, я нисколько не кокетничал и не набивал себе цену. Я на самом деле мужчина вдумчивый, склонный к аналитическому мышлению, потому-то, наверное, у меня и получается разгадывать криминального рода загадки и выпутываться из сложных ситуаций. Это действительно так, раз пусть и небольшая, но слава обо мне дошла до заведующей детским садом. И план действий я составляю. Не на бумаге, конечно, а в уме. Сопоставляю полученные факты, по нескольку раз прокручиваю в голове варианты возможных ситуаций, а потому иной раз наперед знаю, как поступить в том или ином случае. Вот и в этот раз я лежал на диване, смотрел в телевизор, а сам раскладывал в голове все по полочкам, прикидывал, как и с чего начну на следующий день свое расследование. Часикам к двенадцати ночи я уже знал, что сделаю первым, а что вторым делом, когда снова приду в детский сад. Деньги, выданные мне Быстровой, я на всякий случай решил пока не тратить, мало ли что — вдруг не сумею разгадать тайну исчезновения шкатулки и диадемы, тогда как человек порядочный я верну аванс.
Напряжение сегодняшнего дня сказывалось — это и тренировки, и беседа с Быстровой, и главное — утомительная для новичка езда на автомобиле. Мысли стали путаться, глаза — слипаться, по телу разлилась истома. Я не стал противиться объятиям Морфея, с помощью пульта дистанционного управления выключил телевизор и уснул здесь же в гостиной на диване.
…Хотя занятий в первой половине дня у меня не было, утром я встал ни свет ни заря, дела, понимаешь ли. После серии стандартных для меня действия и процедур, включающих в себя зарядку, бритье, душ и завтрак, вышел из дома.
Что правда, то правда. Я оставил ее слова без ответа.
К девяти часам я прибыл в детский сад. Персонал наверняка был уже на местах, а родители со своими чадами еще шли. В вестибюле и тех и других встречал, заложив руки за спину и широко расставив ноги, охранник-шериф.
— Хелло, сэр! — сказал я, пожимая ему руку. — Наталья Александровна уже на ранчо?
Охранник, выпятив нижнюю губу, с достоинством пожал мою руку и степенно ответил:
— Подождите ее тут. Заведующая ходит где-то по зданию. Скоро должна появиться.
Зажрался шериф, а ведь наверняка ему было приказано заведующей содействовать мне во всех моих начинаниях. Пора поставить на место.
— Слушай, ковбой! — изрек я строго, глядя сверху вниз на низкорослого охранника. — Потрудись-ка позвать мне заведующую, это в ее да и в твоих интересах тоже. Седло, вернее, стул под тобой давно не качался? Работать на этом месте не надоело?
Губа у шерифа, из крайнего переднего положения переместилась в крайнее заднее, то есть из выпяченной, стала поджатой. Обиделся мужик, да и черт с ним — некогда мне деликатничать, дела нужно делать, да еще после обеда на тренировку успеть. Мужик хоть и неохотно, но все же взял телефонную трубку и позвонил Быстровой. «Надо бы номер мобильника у заведующей взять», — подумал я, направляясь к противоположной стене вестибюля.
Глядя на малышей, которых то и дело приводили родители, я загрустил. Вспомнилось, как я вот так же приводил своего сына в сад. Жаль, что мы с моей бывшей женой Инной разошлись. Не такой уж я плохой отец, каким она меня считала. Сколько сыну-то сейчас? Я прикинул — получалось двенадцать лет. Большой уже.
Вскоре в вестибюль впорхнула Быстрова. На ней сегодня было легкое платье, поверх которого накинут халат — как-никак, детское дошкольное учреждение, положено носить, — стройные ноги красиво облегают туфельки на высоком каблучке. На миловидном личике нет и следа вчерашних переживаний — легкий макияж, ласковая улыбка, озорной взгляд больших глаз. Заведующая детским садом не выглядела убитой, как вчера, наоборот, она казалась какой-то окрыленной, полной радужных надежд, очевидно, подобные чувства вселял в нее я, вернее, мой образ человека, способного помочь ей избавиться от навалившихся вдруг проблем.
— Доброе утро, Игорь Степанович! — проговорила Быстрова, протягивая мне для пожатия руку. — Вы как раз вовремя. Я только что освободилась и могу уделить вам немного времени. С чего начнем?
Я, как и вчера, слегка пожал ладошку молодой женщины и проговорил:
— Здравствуйте, Наталья Александровна. Рад вас видеть. А начнем с того, что вы мне дадите свой номер сотового телефона, чтобы я мог с вами напрямую связываться, а не вызывать через охранника.
— Не вопрос, Игорь Степанович, записывайте…
Быстрова продиктовала номер, а я ввел его в память своего мобильника.
— А теперь, — проговорил я, пряча сотовый телефон в карман, — давайте-ка мы с вами восстановим ход событий вчерашнего дня начиная с того самого момента, когда в детский сад приехал Сергей Николаевич.
— Я думаю, начать следует раньше, — кивком здороваясь с припозднившимся родителем, приведшим девчушку в детсад, проговорила Быстрова. — С того момента, как к нам приехали артисты. А то будет непонятно, почему наша конфиденциальная с Сергеем Николаевичем беседа проходила вне стен моего кабинета.
— Тогда не будем мелочиться и начнем сразу с того мгновения, как вы утром ступили в стены вверенного вам детского учреждения, — предложил я шутливо. — А то будет непонятно чем вы занимались до того, как приехали артисты.
Наталья Александровна приняла шутку, кокетливо улыбнулась.
— Пусть будет так. А пришла я на работу в половине девятого. Взяла на охране ключи, прошла в свой кабинет, включила компьютер, проверила электронную почту. Сейчас вал всевозможных документов, приходится ежедневно с ними работать. Ответила на пару писем, затем отправилась в столовую проверить работу поваров. Сами понимаете, у нас маленькие дети, контроль над продуктами нужен особый. В девять десять мне на мобильник позвонил охранник, сообщил, что приехали артисты. Я вышла в вестибюль, чтобы определить комнату под гримерную и показать актовый зал. Обычно подобными делами занимается завхоз, но, поскольку она, как я вам уже говорила, с утра уехала по делам, роль распорядителя взяла на себя я. Под гримерную я выделила вот эту комнату. — Заведующая детским садом указала рукой на дверь, расположенную рядом с дверью в ее кабинет. — Потом повела артистов в актовый зал.
— Давайте-ка и мы пройдем тем же путем, что и вы вчера, — предложил я.
— Как вам угодно, — не стала возражать заведующая детским садом, повернулась и, цокая каблучками, направилась в самый конец вестибюля. — Вот здесь, — указала она на дверь в стене, расположенной справа от ее кабинета и гримерной, — находится вход на сцену. Но мы давайте войдем в актовый зал через главный вход.
Мы прошли в угол вестибюля и направились по длинному узкому коридору, ограниченному с одной стороны глухой стеной с двухстворчатой дверью посередине, с другой — от пола до потолка — окнами с видом на детские беседки. По аллейке какая-то мамаша тащила за руку упиравшегося карапуза. Ему явно не хотелось идти в детский сад.
— Ох уж эти родители, — заметив маму с сыном, покачала головой Быстрова. — Все тянутся и тянутся. — Она повернула ко мне голову, отчего ее длинные светлые волосы заскользили по плечам, и пояснила: — В хорошую погоду воспитатели принимают детей на улице, чтобы родители не таскали лишнюю грязь в здание. Прошло уже полчаса, как детей завели в здание, и уже начался завтрак, а родители все детей ведут и ведут.
— Мне бы сейчас на место этого малыша, — кивнул я в сторону воюющей на аллейке парочки. — Ни забот, ни тревог. Позавтракал в садике, и в кроватку!
— Да уж, — усмехнулась молодая женщина. — Я бы тоже не отказалась вернуться в то далекое детство, когда мне дарили куклы, а не давали на хранение шкатулки с диадемами.
Миновав двустворчатые двери, мы оказались в довольно-таки просторном прямоугольном, залитом солнечным светом помещении. Слева находилась сцена с большущим экраном с электроприводом. В настоящий момент экран был свернут. У сцены к потолку прикреплен кронштейн, на нем установлен мультимедийный проектор. В верхнем углу рядом со сценой — камера видеонаблюдения. На полу постелены ковры, на них в беспорядке стоят детские стульчики, рассчитанные на детей разных возрастов.
— Здесь специально не наводили порядок, — останавливаясь в центре зала, проговорила Быстрова. — Я распорядилась, чтобы все оставалось на своих местах до тех пор, пока вы не осмотрите нужные вам помещения.
Я молча осматривался, но вдруг спохватился, вспомнив о взятой на себя роли галантного воспитанного человека.
— Вы очень любезны, Наталья Александровна! Но что же было дальше?
Заведующая детским садом наверняка уже не раз мысленно восстанавливала ход произошедших вчера событий, поэтому отвечала на мои вопросы не задумываясь.
— Оставив артистов осваиваться в гримерной и актовом зале, я пошла в среднюю группу. К нам в сад поступил новый мальчик, и нужно было его устроить в группу. Потом посидела там же в группе на занятиях. Примерно в девять сорок я вернулась в актовый зал, чтобы посмотреть, как идут дела у артистов. В зале было пусто, но аппаратура оказалась подключенной, на сцене уже стояла кое-какая декорация к спектаклю. В этот момент в зал вошел Сергей Николаевич. Очевидно, охранник ему сказал, где я нахожусь, вот он и отыскал меня. Варламов принес пакет. Он закрыл дверь на ключ и стал объяснять, что мне следует сделать. Потом достал из пакета коробку со шкатулкой…
— Извините, Наталья Александровна, — перебил я молодую женщину. — Не могли бы вы мне показать, в каком именно месте проходил ваш разговор с заместителем мэра.
Заведующая детским садом переместилась с середины актового зала ближе к правому углу сцены и огляделась по сторонам, пытаясь поточнее определить нужное ей местоположение.
— Вот здесь примерно.
Я вновь приблизился к Быстровой на расстояние полутора шагов.
— Дальше, пожалуйста.
Наталья Александровна ненадолго задумалась, вспоминая, что произошло вчера утром, о чем свидетельствовали собравшиеся на ее чистом челе морщинки.
— Сергей Николаевич достал из пакета коробку, поставил ее вот сюда на сцену, — чуть нараспев, как человек, припоминающий что-то, проговорила Быстрова и указала на край сцены, у которой мы в этот момент стояли. — Потом он раскрыл коробку, она, знаете, такая, типа обувной, достал из нее шкатулку. Футляр для диадемы сделан под старину, но в него встроен современный цифровой замочек. Сергей Николаевич показал мне, как он открывается. Вытащил из шкатулки диадему. О, это была изумительная вещь, — с какой-то завистью и восхищением воскликнула заведующая детским садом. — Такая диадема может украсить голову любой принцессы…
Быстрова, видимо, хотела описать, какая именно это была обалденная вещь, но, видя перед собой непроницаемое лицо спортсмена, неспособного оценить всю красоту ювелирного украшения, махнула рукой:
— В общем, Сергей Николаевич очень торопился. Он в обратном порядке сложил драгоценности в коробку, сунул ее в пакет и отдал мне. Вдвоем мы вышли из зала и направились в вестибюль. У выхода из здания расстались. Варламов умчался готовиться к поездке в Германию, а я отправилась в свой кабинет.
— Давайте и мы переместимся в ваши апартаменты, — предложил я.
Заведующая детским садом, ни слова не говоря, повернулась и двинулась к выходу из зала. Я отправился следом. Мы покинули актовый зал, прошли по вестибюлю и свернули в кабинет Быстровой.
