Часодеи. Часовая башня E-Book

Наталья Щерба

• Herausgeber: Росмэн / Rosman
• Kategorie: Für Kinder und Jugendliche
• Serie: Часодеи
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 375

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Временной Разрыв между планетами увеличился, и на его просторах существует таинственный Расколотый замок, скрывающий великие секреты часодеев. Ключники должны собраться и запустить часы на главной башне. Василиса стремится стать искусной часовщицей и, несмотря ни на что, ведет собственную игру: поступает в эфларскую школу часодейства, отправляется в опасное путешествие на поле цветов-старочасов и раскрывает тайну за тайной, вызывая гнев Астрагора! Но главное испытание ждет Василису и ее друзей в новогоднюю ночь — нужно успеть принять важное решение до полуночи. «ВРЕМЯ НА НАШЕЙ СТОРОНЕ!»

Leseprobe

МОСКВАРОСМЭН2024

Сильный порыв морского ветра ударил в тяжелые витражные ставни и с грохотом распахнул их. От шума Василиса проснулась и резко села в постели.

В прямоугольнике окна небо выглядело хмурым и сонным, только на горизонте, где через плотную пелену туч пробивались лучи восходящего солнца, разлилась ярко-алая тонкая полоса.

Пожалуй, пора вставать. Висящие над зеркалом часы в виде желтого лунного диска показывали без пяти шесть. Скоро они превратятся в тарелку, утыканную ложками и вилками, — время завтрака. После этого циферблат станет оранжевым солнцем, обозначающим свободное время, а ровно в два часа дня обернется круглым подносом с ручками — знак семейного обеда. Когда поднос сменит чайник, наступит время чаепития — строго соблюдаемая традиция в замке: на низком овальном столике появится чашка горячего чая и не исчезнет, пока Василиса не выпьет все до дна.

Если часы превратятся в колесо, значит, близится поездка; а ровно в десять часов вечера, когда придет пора укладываться спать, на стену вновь вернется луна. Василисе ужасно нравились эти часодейные часы, ведь они еще и сообщения передавали! Например, когда приезжал кто-нибудь из семьи, раздавалось три громких удара, и циферблат превращался в герб Огневых — сломанную золотую стрелу на черном фоне. Если замок посещали почетные гости, часы показывали их фамильный герб или знаки отличия. Няня детей — госпожа Фиала, добродушная полноватая женщина средних лет — рассказывала Василисе, что, когда в доме царило напряжение, например происходила крупная ссора, часы начинали спешить, а если семье угрожали извне, ход времени на часах замедлялся, циферблат тускнел и даже покрывался толстым слоем серой пыли.

Но еще более интересными оказались главные часы, висящие на самой высокой башне замка — Часовой. При первом осмотре Черновода отец рассказал Василисе, что часы — сердце любого часового замка, они оберегают его Время. По ним сверяют все остальные часовые механизмы дома, о них заботятся в первую очередь. Эти часы останавливаются только в случае, если замок полностью разрушен. Во время войны, при осаде, сражение в крепости шло до тех пор, пока работали главные часы. Если они останавливались, жители замка сдавались, потому что вместе с временем уходила последняя надежда возродить свой дом…

Чтобы прогнать сонливость, Василиса энергично помотала головой, вскочила и принялась размахивать руками и ногами. В замке вставали рано, до завтрака оставалось всего два часа, а она еще собиралась немного полетать над морем.

Черновод представлял собой огромный многоэтажный замок, на самом верху которого располагались восемь одинаковых башен с узкими конусообразными крышами. Башни носили названия сторон света: Северная, Северо-Восточная, Восточная, Юго-Восточная и так далее. Они окружали Часовую Башню по кольцу, и в каждую вел отдельный вход.

Зеленая комната Василисы находилась на самом верху Восточной башни. Распахнув ставни, отсюда можно было наблюдать за кораблями, уплывающими в сторону бескрайнего моря. Справа, на юго-востоке, тянулась далекая цепь островов, едва заметных в густой туманной дымке. Василиса дала себе обещание как-нибудь решиться на долгое путешествие и непременно там побывать.

С первого дня появления в Черноводе у Василисы вошло в привычку каждое утро летать вокруг замка. Поначалу она боялась, что кто-нибудь ее остановит, но этого ни разу не случилось: может, в пределах определенного пространства разрешалось летать без опаски, а может, Нортон-старший дал приказ не мешать дочери упражняться в полетах.

Единственное, что не нравилось Василисе, так это близкое соседство с Нортом, проживающим в Юго-Восточной башне. Однажды, сидя на подоконнике, она так засмотрелась на закат, что не заметила, как Норт тихо открыл окно своей комнаты и кинул в сестру большой грецкий орех, метко попав ей в лоб.

У нее потом весь день голова гудела! После этого она стала осторожней и даже рано утром, вылетая на прогулку, всегда посматривала на окна башни справа. К счастью, в Северо-Восточной башне никто не жил, а комната Дейлы находилась далеко — в Южной. В Северной проживал сам Нортон-старший, и детям запрещалось ступать даже на лестницу, ведущую в эту башню. Западная башня звалась Одинокой: она всегда пустовала.

Василиса прекрасно помнила угрозу Елены запереть ее там, но, несмотря на страх, она все же хотела когда-нибудь туда заглянуть — просто так, ради любопытства. В ее воображении Одинокая башня представлялась мрачной и холодной, где по голым каменным стенам развешаны ужасные пыточные орудия — веревки, крючья и цепи, а с потолка свисает седыми космами древняя паутина. Василиса готова была поспорить, что для полного устрашения в этой комнате находится портрет самой Елены Мортиновой.

И все же при первом ознакомительном осмотре замка отец почему-то пропустил эту башню, даже вход на лестницу преграждала тяжелая железная дверь с часовым механизмом.

Время летело незаметно. Василиса часами пропадала в семейной библиотеке, пытаясь как можно больше узнать о часодействе. Обычно она проходила туда через нуль-зеркало, установленное в ее комнате, потому что в коридоре постоянно грозила опасность встретить Норта или Дейлу.

Василиса радовалась, что видела брата и сестру только за завтраком или обедом и всегда в присутствии кого-нибудь из прислуги. Все трое молча поглощали еду, лишь изредка обмениваясь холодными, ненавидящими взглядами. Ужинать разрешали в своих комнатах, и Василиса, конечно, никогда не упускала такой возможности.

В предпоследний день августа, как обычно, Василиса спустилась в столовую на завтрак. Несмотря ни на что, девочке нравилась эта комната. В самом центре стоял овальный стол, накрытый белоснежной скатертью, вдоль стен тянулись ряды низких деревянных буфетов, заставленных серебряной посудой. С невысокого потолка над столом свисали на длинных шнурах вычурные бронзовые люстры, на стенах, покрытых неяркими полосатыми обоями, висели старинные картины в тяжелых рамах — морские пейзажи, корабли, изображения крылатых людей, а у дальней стены, в глубине камина, забранного высокой узорной решеткой, всегда горел веселый, трескучий огонь.

Когда становилось особенно скучно, Василиса скользила взглядом по интерьеру, рассматривая каждую вещь, даже самую маленькую. Особенно ее интересовали изящные песочные часы на каминной полке в виде скалы, окруженной феями с разноцветными стеклянными крыльями. Иногда она отрешенно смотрела на пламя — в общем, что угодно, только бы не общаться с Нортом и Дейлой.

Сегодня утром в столовой не осталось и следа привычной сонной тишины. Василиса сразу поняла причину оживления: за овальным столом восседал отец. Он выглядел невозмутимым и немного усталым — наверное, едва снял дорожный плащ.

Хотя Нортон-старший иногда появлялся в замке на короткое время (об этом сообщали часы в Зеленой комнате), Василиса видела отца только в первый день своего прибытия в Черновод, когда они вместе осматривали замок.

— Здравствуй, Василиса, — в обычной равнодушной манере произнес отец. — Ты опоздала.

Василиса хотела ответить, да так и застыла на месте — она увидела ту, что сидела по правую руку от Нортона-старшего.

— Привет, милочка, — кисло сказала Елена Мортинова, обращая на девочку холодные ярко-голубые глаза. — Мы тебя заждались, дорогая. — Несмотря на ласковые слова, ее голос источал яд.

— Она всегда опаздывает, — тут же ввернул Норт, а Дейла кивнула, подтверждая.

— У тебя красные глаза, — заметил отец, пристально вглядываясь в лицо Василисы. — Наверняка от ветра... И часто ты летаешь?

— Она каждое утро носится над морем, хотя это запрещено! — пожаловалась Дейла.

В ее голосе проскользнули завистливые нотки, ведь только у нее в семье Огневых не было крыльев.

— Мне никто не запрещал, — огрызнулась Василиса. — Я просто тренируюсь.

— Неслыханная наглость, — усмехнулась Елена, постукивая пальцами по своему часовому браслету. — Нортон, ты должен отдать ее в какую-нибудь закрытую школу, где царит строгая дисциплина, а за каждый проступок стегают розгами. Она воспитывалась вдали от цивилизации, ей не хватает изящества. В моей школе над ней смеяться будут.

Василиса даже не посмотрела в сторону госпожи Мортиновой. Для себя она давно решила игнорировать подружку отца. Правда, Василиса не ожидала, что придется так скоро с ней встретиться, да еще и завтракать за одним столом. Стараясь унять дрожь в руках и ногах, вызванную скорее неприязнью, чем волнением, девочка села на свое привычное место — напротив камина — и уставилась на песочные часы, окруженные феями.

Повисла гнетущая пауза.

— Для полетов над морем нужны защитные очки, — неожиданно произнес Нортон-старший и в упор посмотрел на дочь. — Особенно если хочешь научиться летать быстро… Норт, ведь у тебя есть несколько пар? Сделай сестре подарок.

Покраснев, брат медленно кивнул, словно его кто-то схватил за шкирку и с силой пригнул голову.

— Не забудь, сегодня же, — строго добавил отец, и мальчишка еще больше скис — понял, что это приказ.

— Нортон, не стоит потакать детям в прихотях, — сладко пропела Елена. — Им нужна дисциплина. Так запросто ты разрешаешь ей летать, она почувствует свободу и вскоре, помяни мое слово, будет во всем тебе перечить. Да и позволять своей... младшенькой, — острый взгляд на Василису, — носиться неизвестно где, без присмотра… А вдруг убьется? — Последние слова прозвучали до жути двусмысленно, с некоторой затаенной надеждой.

— А мне кажется, есть более надежные способы убиться, не правда ли? — не выдержала Василиса. — Например, попасть во временную петлю с какой-нибудь сумасшедшей.

У госпожи Мортиновой вытянулось лицо, и ей понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с собой. Но вот ее лицо вновь приняло безмятежное выражение. Она даже снисходительно улыбнулась: мол, что дети только не выдумывают.

— Интересно, — неумолимо продолжила Василиса, — наказывают ли за эфер «Огненного креста»? Наверняка наказывают, это же преступление!

И Елена не выдержала.

— Ах ты ж фейра! — прошипела часовщица, приподнимаясь, но ее мгновенно прервали: Нортон-старший звонко постучал кофейной ложечкой о ножку своего серебряного кубка.

— Василиса, ты будешь наказана за грубость, — как ни в чем не бывало сказал он. — Ну а теперь, если общество не возражает, мы могли бы приступить к завтраку.

На столе появилось большое серебряное блюдо — блинчики с разными начинками, а рядом несколько чаш со сливками, вареньем и разными сладкими соусами.

После сегодняшнего долгого полета Василиса очень проголодалась. Поэтому, несмотря на гнев, вызванный столь несправедливым наказанием, девочка ухватила сразу три блина под самым неодобрительным взглядом Елены.

— Никакого воспитания, — только и пробормотала госпожа Мортинова.

Вдруг двери столовой широко распахнулись, пропуская еще одного гостя. Сегодня Марк щеголял в стильном, но обычном для часовщиков наряде — длинной тунике с воротником-стойкой и широкими манжетами, которую носили поверх брюк.

— Прошу простить меня за опоздание, — начал он, поклонившись хозяину. — Меня задержало одно важное дело, требующее моего личного присутствия.

После такого высокопарного высказывания он подошел к Елене и галантно поцеловал ей руку. Василиса закашлялась, чтобы скрыть рвущийся наружу смех: трепетное отношение золотого ключника к великой часовщице невозможно было не заметить.

Нортон-старший улыбнулся краешком рта — очевидно, его тоже это забавляло.

— Мы только приступили, мой дорогой. — Госпожа Мортинова послала мальчику самую приветливую из своих улыбок.

— Присаживайся на свободное место, Марк, — небрежно кивнул Нортон-старший.

Марк обменялся приветствием с Нортом, учтиво кивнул Дейле, вызвав легкий румянец на ее щеках, и опустился на стул рядом с Василисой.

— Привет, рыженькая, — тихо поздоровался он и добавил почти неслышно: — Что-то у тебя слишком довольный вид для человека, по вине которого погибло двое друзей.

— Диана просто заснула, — процедила в ответ Василиса. — А с Фэшем все в порядке…

Марк не ответил, но по его злорадной ухмылке девочка поняла, что с Фэшем Драгоцием наверняка не все в порядке, и сердце ее тревожно забилось.

Между тем разговор за столом зашел о предстоящем празднике: завтра вечером, в последний день лета, в Черновод съедутся часовщики со всей Эфлары. Гости будут чествовать ключников и праздновать спасение мира. А кроме того, Нортон-старший собирался созвать закрытый для посторонних совет по случаю «обостренной политической ситуации». Больше по этому поводу отец ничего не сказал, хотя Василисе очень хотелось узнать, что же он имеет в виду.

Елена сообщила, что всю организацию мероприятия возьмет на себя: встречу почетных гостей, украшение всех зал и, конечно, банкетное меню. Василиса слушала вполуха, раздумывая о том, как бы ей увильнуть от этого дурацкого праздника, тем более что всем будет заправлять несносная Мортинова. Может, притвориться больной? Или всерьез подраться с Нортом, чтобы ее наказали? Последняя мысль девочке особенно понравилась.

— Должны присутствовать все ключники, — громко произнесла Елена и пристально глянула на Василису, как будто догадывалась, о чем она думает. — Конечно, кроме нашей зачасованной бедняжки Фрезер. Как же расстроились феи… — Она зло ухмыльнулась.

— Уже известно, кто напал на Диану? — громко спросила Василиса, с надеждой взглянув на отца.

Она даже привстала от волнения. Марк с Нортом мгновенно навострили уши, а Дейла заинтересованно прищурила глаза.

— Известно, — в полной тишине ответил Нортон-старший. — Группа специально обученных часовщиков ходила в прошлое этого знаменательного события с целью узнать и записать, что же произошло. Такие вещи следует проделывать с большой осторожностью, чтобы не нарушить ход истории. Мы выяснили все, что хотели знать.

— И кто же это? — продолжала напирать Василиса.

Взгляд Нортона-старшего посуровел:

— Это секретная информация. Не для болтливых тинейджерских ртов.

— Уверена, что это сделала Резникова! — тут же разозлилась Василиса. — А вы ее… покрываете! А может, и он! — Девочка ткнула в Марка пальцем. — Он точно мог напасть на Диану!

— Или ты? — гаденько ухмыльнулся тот, состроив недоуменную физиономию. — Может, это тебя… хм… покрывают?

— Ты первым прорвался ко мне и забрал Алый Цветок!

— Прекратить дискуссии! — сурово прикрикнул на них Нортон-старший. — Я запрещаю говорить об этом. Вы и так услышали достаточно... Будет лучше, если мы вернемся к обсуждению праздника.

— Неплохо бы пересмотреть список гостей, — мигом ввернула Елена. — Прилетит несколько человек из РадоСвета. Астариуса не будет, он опять закрылся в своей Звездной Башне. По слухам, наш великий часодей снова блуждает в будущем… — Она выгнула бровь в явном неодобрении. — Даже удивительно, как он ухитряется не пропускать занятия со своими учениками.

— Возможно, приближается его время. — Глаза Нортона-старшего таинственно блеснули. — Но не будем об этом сейчас.

Василиса заметила, что при этих словах на лице Елены появилось необычайное волнение, которое она сразу же постаралась скрыть.

— А что у нас с другим великим часодеем?

— Астрагор обещал прислать несколько Драгоциев, — продолжил отец Василисы. — Так как Диана Фрезер заснула… назовем это так… Железный Ключ понесет один из часового круга, а именно — Захарра Драгоций. Насколько я знаю, очень способная девочка, она не раз путешествовала во времени.

Василиса радостно встрепенулась. Марк со свистом выдохнул: видимо, ему не нравились все Драгоции без исключения.

— Когда они приезжают? — быстро спросила Елена Мортинова.

— Они прибудут сегодня часов в семь вечера. Думаю, пройдут по часовому мосту, как и всегда.

— Ох, такой неприятный переход…

Василиса тихонько хмыкнула, но, как ни странно, все это заметили.

Елена поджала губы.

— Нортон… А ты не думал, что твоей дочери просто необходимо вступить в Орден Непростых и таким образом связать себя клятвой молчания? Она слишком болтлива.

Василиса хотела сказать, что не собирается никуда вступать и вообще вовсе не болтлива! Но передумала, иначе получилось бы, что она действительно разговорилась.

— Пока вы не разошлись, я хочу сделать одно объявление. — Нортон-старший обвел взглядом всех своих детей. — К сожалению, вскоре я буду вынужден уехать. Возможно, надолго.

— Куда?! — вырвалось у Василисы.

Над ухом раздался еле слышный шепот Марка:

— Настают тяжелые времена, не так ли, Огнева?

Василиса незаметно толкнула его коленом, заслужив в ответ тихий, насмешливый свист.

— Во время моего отсутствия вас будет опекать госпожа Мортинова, — игнорируя восклицание дочери, продолжил Нортон-старший. — Она любезно согласилась взять на себя заботы о вашем официальном поступлении в Школу светлых и темных часов. Ну и будет приглядывать за вами…

— А также заниматься подготовкой путешествия во Временной Разрыв, — мягко дополнила Елена. — Я уже попросила Астариуса, чтобы на своих уроках он побольше уделял внимания временным переходам.

— Да, именно так, — поддержал Нортон-старший. — Нам всем хотелось бы как можно скорее найти замок Эфларуса. Ну а я, думаю, успею вернуться к Празднику Листопада.

Елена кивнула и грациозно подняла руку, вновь призывая к вниманию.

— В стихе о Ключах сказано, что Расколотый замок укажет Хрустальный Ключ, — произнесла она щебечущим голоском. — Будем надеяться, что Мариша оправдает наши надежды и мы сможем вернуть время в самый легендарный из часовых замков… Сможем возродить его, подарить замку Эфларуса новую жизнь!

— Надеюсь, так и будет…

Василиса не слушала: от сильного волнения у нее вспыхнули жарким огнем щеки и кончики ушей.

Отец дал обещание защищать ее! И вот он уезжает неизвестно куда, неизвестно насколько… И мало того, оставляет ее на попечение злейшего врага — Елены!

— Значит, мы действительно будем путешествовать по Временному Разрыву? — спросил Норт. На его лице появилось боязливое выражение. — А это не очень опасно?

— Теперь, когда нашим планетам ничто не угрожает, беспокоиться не стоит, — заверил отец. — Кроме того, как я уже говорил, вас не оставят без присмотра.

— О да, конечно, не оставим.

На лице Елены появилось странное задумчивое выражение. Она не смотрела на Василису, но у девочки сложилось впечатление, что великая часовщица сейчас думает только о ней.

— Да, Нортон, ты спрашивал, как идут дела с приготовлениями к школе… Апартаменты для твоих дочерей уже готовы. У Дейлы будет отдельная комната в стиле барокко — алые ткани, золотая лепнина, зеркала и расписные гобелены на стенах. Ты же знаешь, это мой любимый стиль! Эпоха раннего часодейства, времена мушкетов, париков, кружевных платьев… Новая заря механицизма, эра великих ученых и отважных путешественников. — Она мечтательно улыбнулась, и взгляд ее затуманился. — Я люблю наведываться в это время… Сколько же прекрасных вещей было создано в те годы!

— Мне больше нравится Викторианская эпоха, — в тон ей ответил Нортон-старший. — Времена сумасбродных открытий и великих путешествий… Времена чудовищных механизмов, век свободомыслия, крушения старых стен и создания новых идеалов. Мой дед, — ты знаешь, о ком я, — славно потрудился, и время отплатило ему благодарностью, его не забыли.

Василису удивило, как изменилось лицо отца: его глаза, обычно холодные и равнодушные, сейчас сверкали лихорадочным огнем.

— О да, твой дед был великим человеком, — почтительно склонила голову Елена. — Он подарил часовому миру много ценных изобретений.

— Ты наверняка ничего не знаешь о своем знаменитом прадеде, — вдруг шепнул Марк Василисе. — А ведь это был по-настоящему великий часовщик. И хотя он не всегда действовал по закону, часто используя запретное часодейство… Все современное часовое общество прославляет его дела. А ты даже не знаешь об этом. Вот почему ты ненастоящая Огнева.

Василиса не ответила, но так сильно ткнула вилкой в блинчик с вишневым вареньем, что разбрызгала всю начинку.

— Да еще неаккуратная. — Марк брезгливо стряхнул несколько капель, попавших ему на рукав.

— Для Василисы тоже готова комната? — В голосе отца проскользнул вежливый интерес.

— О да, — рассеянно ответила Елена. — У другой твоей дочери комната будет не хуже… Ну, может, в более спокойных тонах. Ты же видишь, твоя младшая и так слишком нервна.

Василиса живо представила, какое жилище приготовила ей Елена. Почему-то вновь вспомнилась Одинокая башня.

Девочка решительно встала и произнесла:

— Я не хочу жить в Рубиновом Шпиле.

За столом воцарилось молчание.

— И где же ты собираешься ночевать в таком случае? — холодно спросила Елена. — Может, в Лазоре, с простыми ремесленниками?!

— А это возможно? — мигом обрадовалась девочка. — Если это правда, то я бы…

Она взглянула на хмурое лицо отца и замолчала.

— Великое время, ты хочешь жить с ремесленниками? — Елена Мортинова так искренне изумилась, что растеряла всю свою надменность. — В комнатах, где живут по несколько человек? В грязи, убожестве и вечном несмолкаемом шуме?

— Да, звучит чудесно, — согласилась Василиса, подумав, что среди спокойных тонов ей будет куда хуже.

— Я очень хочу жить в Лазоре, — твердо произнесла она, глядя только на отца.

— Ты хочешь жить в доме моего врага? — сухо осведомился тот. — В доме часовщика Лазарева?

— Да, — с вызовом ответила Василиса. — Он твой враг, а не мой.

Норт с Дейлой одновременно скривились, будто каждый из них съел по половине лимона.

— Ну что ж, хорошо, — вдруг согласился Нортон-старший. — Пусть будет так.

Елена шумно и нервно вздохнула, очевидно, не одобряя излишней снисходительности хозяина дома.

— Мы тебя и там достанем, Огнева, — тихо шепнул надоедливый Марк Василисе, когда она вновь опустилась на стул. Судя по всему, его очень забавляла семейная перепалка.

— Отстань от меня, — огрызнулась Василиса.

Вместо ответа Марк сильно наступил ей на ногу, каблук его сапога оказался очень острым.

— Ты не передашь мне блинчик? — улыбаясь самым фальшивым образом, попросил он.

Василиса молча взяла блинчик с блюда, хорошенько обмакнула его в сливки и ловко припечатала к идеально выглаженной тунике Марка.

Дейла ахнула, прикрыв рот руками, Норт даже привстал от неожиданности, отец изумленно поднял бровь, а у Елены выскользнула вилка и звонко поскакала по полу.

За столом воцарилось тягостное молчание. Лицо Марка каждую секунду меняло цвет: то бледнело, то краснело, то казалось идеально белым. Его глаза смотрели в одну точку, и лишь губы мелко дрожали, выдавая гнев. По всему было видно, что только присутствие взрослых мешает ему убить Василису на месте.

— Ты ведешь себя отвратительно, — холодно произнес Нортон-старший. — Будь добра, покинь нас, Василиса.

Вернувшись в комнату, Василиса первым делом достала коробку, в которой хранилась ее школьная форма, подаренная отцом на день рождения, и принялась раскладывать вещи на кровати. Она была крайне рассержена тем, что ей пришлось завтракать в столь ненавистной компании, да еще отдельно злилась на Марка, которому все-таки удалось вывести ее из себя. И отец уезжает надолго… А ее ждет наказание! Вспомнив об этом, Василиса чуть не зарычала: ну это ж надо, чтобы столько всего плохого случилось в одно маленькое утро!

Ее школьная форма состояла из трех комплектов: обычная одежда для уроков — белая рубашка, черный сарафан и широкий темно-синий галстук; белый комбинезон из плотной ткани со множеством карманов и кармашков и черный шерстяной плащ с застежкой в виде черно-белого знака школы. Василиса уже знала, что ее будущая часовая школа имеет свой геральдический знак: внутри восьмиконечной звезды — розы ветров — находился круг, разделенный плавной линией на две половины — светлочас и темночас. В самом центре круга крепились две маленькие изогнутые стрелки: белая указывала на черную половину, а черная — на белую.

Этот знак в качестве нашивки красовался на левом рукаве рубашки.

Несмотря на то что директором светлочасов была Елена Мортинова, Василисе очень хотелось попасть в школу, чтобы как можно скорее догнать друзей в мастерстве управления часовой стрелой. Конечно, это будет не просто, но она постарается… А еще Василиса надеялась, что отец не забудет о своем обещании разрешить ей пожить во время учебы в Лазоре. Правда, неизвестно, как воспримет эту новость отец Ника, Константин Лазарев. А вдруг он не захочет поселить у себя дочь своего злейшего врага?

Василиса решила, что сейчас ей просто необходимо полетать над водой, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок, но тут в овальную дверь ее комнаты громко постучали.

— Войдите!

— Приветик!

На пороге возникла улыбающаяся Захарра. Василиса радостно вскрикнула и кинулась ей на шею. Она была так счастлива видеть сестру Фэша, что долго не хотела выпускать ее из объятий.

— Вижу, ты и в самом деле соскучилась, — шутливо произнесла Захарра, отстраняясь. Судя по всему, она была тронута приемом Василисы, хотя и старалась этого не показывать.

— Ты когда приехала? Надолго? Ты будешь учиться в Светлочасе? — мгновенно закидала вопросами свою гостью Василиса.

Невольно она кинула взгляд на часы, но те по-прежнему изображали солнце.

— Еще не знаю, — ответила Захарра. — Я прибыла раньше остальных, чтобы подготовить комнаты для наших… Они все прилетят попозже.

Она прошла к окну, распахнула ставни из витражного стекла, запрыгнула на подоконник и бесстрашно свесила ноги в пропасть.

— Слушай, какой отсюда шикарный вид! — Захарра восхищенно цокнула языком. — Ваш замок великолепен!

Недолго думая Василиса присоединилась к ней.

— Мне очень нравится Черновод, — кивнула она. — Еще бы брат с сестрой жили где-нибудь далеко… И Елена никогда бы не приезжала… Слушай, а ты случайно не знаешь, как принимают в эту часовую школу? — вновь начала она расспросы.

— Конечно, знаю! — Захарра покосилась на подругу с некоторым удивлением. — Вначале мы пройдем через Тайнос и получим значок круга, на котором будем учиться. Я очень надеюсь, что попаду на высший круг, иначе Астрагор меня накажет… Все Драгоции обязательно должны быть лучшими. Ну, пока не будем об этом. — Она тряхнула головой. — Слушай, я так проголодалась. Как у вас с едой?

Захарра одним движением перекинула ноги через подоконник в комнату, подошла к столику и с интересом заглянула под крышку серебряного блюда.

— Можно, я себе что-нибудь закажу? У вас вкусно кормят?

Василиса кивнула — в замке отца отлично готовят, даже привередливая Мортинова хвалит. Но ее саму куда больше интересовала школа. Поэтому она снова спросила:

— А что такое Тайнос?

Захарра, приподнимавшая в этот момент тяжелую крышку-колпак, с грохотом уронила ее обратно.

— Неужели твой отец тебе ничего не рассказывал? — В ее голосе слышалось настоящее изумление.

— Нет… — Василисе стало неловко.

Может, Нортон-старший просто забыл или считает, что это неважно… Хотя Норт с Дейлой наверняка все знают об этой школе, пусть и жили раньше на Остале, и давно уже готовы к приемному экзамену.

— На самом деле все просто: новые ученики попадают в школу через лабиринт, — заметив ее замешательство, принялась объяснять Захарра. — Фэш мне рассказывал, что все это жутко интересно. Ему хорошо говорить, он сразу вышел на высший круг… Кажется, на восьмой. Ну, неважно. А в конце ты подходишь к часам, и они определяют уровень твоих способностей. Если стрелки показывают один, два или три часа — ты попала на нулевой уровень. Если от четырех до семи часов — на средний. Ну а чтобы заработать высший круг, надо иметь время от восьми и выше… Я должна оказаться на высшем круге, правда, у меня всего лишь первая степень… Фэш меня просто засмеет, если вдруг я не попаду на высший, и мне придется его убить, потому что я просто не вынесу его издевательств. — Она хмыкнула, улыбнувшись каким-то своим мыслям.

Василисе очень хотелось спросить у Захарры, приедет ли Фэш на праздник, но она не решилась.

— Интересно, на какой круг попадет Ник? — подумала она вслух. — Сможет ли он попасть на высший, если у него третья степень?

Захарра прыснула:

— Невозможно! Он ведь даже не ключник. Вот для твоего брата могут сделать исключение.

— У Норта первая степень.

— Ну тогда уж точно попадет, с вашими-то семейными связями.

— Погоди, ты же сказала, что результат зависит от часов этого лабиринта, Тайноса? — Василиса с недоумением взглянула на Захарру. — Разве их можно обмануть?

— Часы Тайноса нельзя обмануть. Они очень старые, но ни разу не показывали неправильно. Так Фэш рассказывал. — Говоря с Василисой, Захарра не сводила глаз с крышки, очевидно, ожидая заказа. — Но подделать результаты можно… Тем более все равно придется сдавать устный экзамен перед директором… Кстати, советую повторить основные законы времени.

Под крышкой что-то звякнуло.

— Я заказала горячие бутерброды с сыром, будешь?

Василиса помотала головой — недавно же съела гору блинов за завтраком.

— А если я не пройду лабиринт? — снова забеспокоилась она. — Примут ли меня в школу?

Об устном экзамене директору Светлочаса она старалась пока не думать.

— Конечно! У тебя же высшая степень. Этот лабиринт — проверка твоей силы духа и, конечно, способностей. Обычно результаты часового посвящения и результаты школы совпадают. Даже если ты заблудишься в лабиринте, то тебя спасут, а ты просто получишь «ноль». Конечно, в этом случае тебе придется начинать все с самого начала. Но сама подумай, — Захарра кинула на подругу насмешливый взгляд, — как они могут завалить на экзамене одного из ключников? К тому же именно в твоем сердце поселилась холодная синяя искра.

— Почему холодная? — испугалась Василиса. — Я никак ее не чувствую — ни холодную, ни теплую. Иногда мне вообще кажется, будто все привиделось.

Захарра отправила в рот остатки бутерброда и, вытерев руки бумажной салфеткой, присела на зеленый коврик перед камином. Некоторое время девочка молча жевала, задумчиво взирая на подругу снизу вверх.

— Нет, не привиделось, — наконец заявила она. — В прошлый раз во время цветения первого Алого Цветка синюю искру захватил сам Эфларус. С ее помощью он запустил время на Часовой Башне своего легендарного замка… Вот почему все надеются, что и в этот раз синяя искра вернет время в разрушенный замок… Конечно, если его найдут.

Василиса прислушивалась к себе, но, как и раньше, совершенно не чувствовала, есть у нее в сердце синяя искра или нет. А кроме того, ей очень хотелось узнать у Захарры, знала ли та о плане Астрагора заполучить искру только для себя? Но почему-то Василиса промолчала и на этот раз.

— Может, школьный лабиринт — это временна́я петля? Зона безвременья… — задумалась Захарра. — И нам придется самостоятельно из нее выбираться… В любом случае, чтобы попасть в ученики к самому Астариусу, вначале надо поступить в эту чудную черно-белую школу.

— Наверное, Астариус обучает самому сложному часодейству, — предположила Василиса. А про себя подумала, что в этом случае ей придется еще больше стараться, чтобы не отставать от других учеников.

— Я думаю, что сейчас он будет обучать только ключников. Ведь скоро нам предстоит идти во Временной Разрыв, — спокойно ответила Захарра. — Ты наверняка уже знаешь, что я… Впрочем, сама смотри.

Она вытянула нечто из верхнего кармана платья и протянула подруге. Василиса не поверила собственным глазам: на ладони Захарры лежал знакомый маленький ключ.

— Я буду железной ключницей вместо вашей Дианы Фрезер…

У Василисы вдруг болезненно сжалось сердце. Похоже, ее опасения подтвердились: Диану не собираются расчасовывать в ближайшее время… И кто знает, спасут ли вообще.

— Я не хотела занимать чужое место, — уловив ее настроение, натянуто сообщила Захарра. — Но не скрою, я немножко рада, что так получилось. — Она с вызовом посмотрела на Василису. — Зато Астрагор отпустил меня на Эфлару. Кто знает, когда мне представился бы такой невероятный шанс?

— Никто тебя не обвиняет, Захарра, — поспешила заверить ее Василиса. — Просто мы все очень переживаем за Диану… Даже представить не могу, как расстроился Ник.

— Фэш тоже расстроился, — неожиданно произнесла Захарра. — Еще месяц назад я слышала, как он просил дядю позволить ему перейти на Эфлару, чтобы помочь Диане. Ведь в случае зачасования человека или феи дорог каждый час… Чем больше времени пройдет, тем меньше надежды спасти зачасованного от вечного сна… — Девочка зябко повела плечами. — Но Астрагор очень рассердился, назвал его своевольным… Кричал, что все феи в мире должны сдохнуть на радость часовщикам. Ведь они принадлежат к более тонкому миру, к эферному… А многие, как и Астрагор, считают, что эферные существа — это ошибка природы и появились из-за искривления пространства и времени. То есть в результате ошибочных действий часовщиков, из-за неправильного часования... Но я думаю, что это абсолютная неправда. А ты?

Василиса кивнула. Это Диана-то ошибка природы? Она усмехнулась, представив, что сказала бы на это сама фея. Но тут же вспомнила, как неласково встретил железную ключницу Астрагор, и в ее сердце вновь вспыхнула тревога.

— А что Фэш? С ним все в порядке?

— Ну-у, — замялась Захарра, — его заперли на два дня в самом нижнем подземелье. Каждый из учеников Астрагора был там хотя бы раз, и, знаешь, это очень неприятное место. — Она кинула на Василису долгий взгляд, словно бы раздумывая, стоит ли ей говорить кое-что еще. — Несмотря на недавнее наказание, Фэш будет на вашем празднике, — решилась она. — Только знаешь что? Вы с Ником лучше не подходите к нему.

— А что, ему теперь вообще не разрешают ни с кем общаться? — изумилась Василиса.

— Нет, конечно. — Захарра в волнении закусила губу, словно боялась проговориться. — Да он и не появится, наверное… Фэш теперь стал старшим, очень много учится. Представляешь, он умеет оборачиваться треуглом! Правда, пока что никто не знает, так что не болтай об этом. Тем более что Фэш хочет отточить свое превращение, ведь это такое сложное часодейство. Особенно если ты оборачиваешься неразумным эферным существом — русалкой, тонкорогом или треуглом…

У Василисы сложилось впечатление, что сестра Фэша намеренно отходит от темы. Но она не решилась настаивать на подробностях, потому что у Захарры испортилось настроение. Кроме того, Василиса вдруг вспомнила, что Диана тоже умела превращаться в русалку… Выходит, фея была очень сильной часовщицей.

— Раз твой брат стал такой важной персоной, то мы с Ником подождем, пока он сам снизойдет до общения с нами, — полушутливо произнесла Василиса.

Она улыбнулась, но на душе словно кошки заскребли. Почему Фэш больше не хочет с ними общаться?

— Он и вправду всегда важничает, — отмахнулась Захарра. — Да и хватит про него. Ты лучше скажи, как поживает наш будущий луноптах?

— Яйцо лежит у меня под кроватью в самом дальнем углу, — невольно понизив голос, ответила Василиса. — Я засунула его в свою вязаную шапку, она очень теплая.

— Трещины на скорлупе не появились?

Василиса с грустью покачала головой.

— Не переживай, — успокоила ее Захарра, — времени еще много! Вот если пройдет больше трех месяцев…

Раздался стук в дверь, и девочка примолкла.

— К вам можно?

В комнату вошел Ник в своей обычной белой рубашке с косым вырезом и простых черных штанах. Но сейчас на его ногах была обувь часовщика — черные тапочки с вытянутыми носками. За те два месяца, что Василиса его не видела, он еще больше подрос, похудел и загорел. А волосы так сильно выгорели на солнце, что стали казаться снежно-белыми.

— Ник!!!

Василиса наконец-то очнулась от потрясения и бросилась ему на шею. Друг неловко обнял ее, а потом осторожно пожал руку Захарре.

— Ты приехал к нам на праздник? — удивилась Василиса. — Вместе с отцом?

— Нет-нет, но папа еще здесь, ждет на пристани, — сообщил Ник. — Ты же знаешь, как он относится к твоему отцу… Он сказал, что, пока жив, никогда не переступит порог Черновода… Э-э, прости. — Он смутился. — В общем, не придет. Он и меня не хотел отпускать с тобой повидаться, говорит — опасно.

— Почему? — Захарра удивленно вздернула бровь. — Неужели эфларцы не празднуют победу сообща? Ваша планета спасена, разве это не хороший повод для перемирия?

Ник не сдержался и фыркнул.

— Скажи это своему учителю Астрагору, — с намеком произнес он. — Вот кто с радостью перессорил бы всех эфларцев.

Захарра подняла руки ладонями вперед, будто защищаясь.

— Э нет, меня не впутывай! К счастью, я не вхожу в старший круг учеников и поэтому ничего не знаю.

Ник слегка нахмурился.

Василиса была уверена, что он подумал о Фэше и сейчас начнет расспрашивать Захарру. Но тот заговорил совсем о другом:

— Феи опять не приехали на собрание РадоСвета. И конечно, не будут на вашем празднике. Белая Королева страшно злится из-за произошедшего с Дианой… Черная Королева, как всегда, молчит. Все поговаривают о войне… Вот тебе и спасли мир, получается, — горько завершил он.

— Ты сильно не переживай, — пренебрежительно фыркнула Захарра. — Когда найдут Расколотый замок, то, вот увидишь, сразу все соберутся — надо же его богатства поделить.

Ник недоверчиво покивал, в задумчивости оглядывая Зеленую комнату Василисы.

— Потолок низковат, — неожиданно произнес он. — Даже странно для такой высокой башни… Наверное, под конусом крыши есть просторный чердак. Как думаешь, Василиса?

— Не знаю. — Она смущенно пожала плечами. — Когда я летала вокруг башни, то не заметила ни одного чердачного окна. Крыша состоит из плотных рядов черепицы — даже зацепиться не за что, если только за верхний шпиль.

— А вот у нас в Змиулане очень большие комнаты, — гордо заявила Захарра. — Даже у прислуги… А Фэш вообще теперь живет в Главной Башне, вместе со старшими… У каждого из них огромные апартаменты с красивой мебелью, отдельной ванной и даже выходом на крышу.

Ник глубоко вздохнул.

— Послушай, Захарра, — начал он равнодушным тоном, — твой брат приедет на завтрашний праздник или нет? Он вообще собирается показываться на Эфларе?

В глазах девочки зажглись насмешливые огоньки.

— Конечно, приедет! Не волнуйся, лучший друг. Он же среброключник.

— А-а… ага. — Ник нахмурился, сильно сдвинув брови к переносице. И вдруг порывисто спросил: — Почему он ни разу не связался со мной? Через инерциоид или часовую почту… Ему что, запрещают?

— Он полностью свободен в своих действиях, — заверила Захарра. — Да, и вот, я уже передала Василисе, что Фэш просил вас не подходить к нему на празднике…

— С ним все в порядке? — быстро спросил Ник. — Ему что, не разрешают с нами общаться? Или он просто не хочет подставлять нас под удар?

— Не мели чепухи! — вдруг рассердилась Захарра. — С Фэшем все нормально. Он теперь входит в Круг самых старших учеников наравне с Роком и Войтом. Войта вы пока не знаете, но он тоже будет на празднике. Короче, Фэш теперь один из лучших часовщиков в семье, хотя ему всего четырнадцать... Ну, почти пятнадцать, — поправилась она. — Кстати, дядя принял в Орден Непростых и этого вашего… Марка. Золотого ключника. В награду за то, что тот принес ему чашу Алого Цветка.

— Теперь у Марка тоже есть татуировка? — с любопытством спросила Василиса.

Захарра с Ником одновременно повернулись к ней.

— Что ты знаешь об этом? — первым спросил мальчик.

— Ничего особенного, — ответила чистую правду Василиса. — Я просто видела на шее у Фэша черное крыло — прямо под линией волос… Разве это не знак Ордена Непростых?

— Это знак Ордена Драгоциев. — Захарра повернулась спиной и, приподняв короткие волосы, обнажила шею: у нее обнаружилось точно такое же крохотное крыло летучей мыши, как у брата. — Это означает, что мы связаны клятвой семейной верности, только и всего.

— Это ужасно. — Невольно на лице Ника проступило отвращение. — Ужасно ставить клеймо всем своим родственникам. Этот ваш Астрагор настоящий псих.

— Говори, да не заговаривайся, — процедила Захарра и, смерив мальчика уничижительным взглядом, обернулась к Василисе: — Я пойду… Нам отдали комнаты в Юго-Западной башне. Я живу в самой верхней. Если что, заходи, Василиса.

— Эта Захарра какая-то неприятная, — высказался Ник, лишь только сестра Фэша исчезла в проеме овальной двери. — Конечно, Фэш тоже не подарок, но он хороший друг… Во всяком случае, был.

Ник замолк. Он выглядел расстроенным, и Василиса поспешила сменить тему:

— Значит, ты не останешься у нас до завтра?

— Смеешься? Отец этого не допустит, да и, признаться, мне никто не предлагал поселиться в Черноводе. В другой раз я бы попросил тебя устроить небольшую экскурсию, но у меня мало времени — отец ждет возле ворот. Мы прилетели на тонкорогах. Дело в том, что вскоре мой папа поедет к феям — узнать, как там дела, есть ли новости по поводу спасения Дианы… Я хотел напроситься с ним, но поездка назначена на первое сентября — день нашего приемного экзамена.

— Я тоже поехала бы! — горячо откликнулась Василиса. — Может, и мне попробовать отпроситься? Жизнь Дианы гораздо важнее школы…

— Прогулять в первый же день? Нет. — Мальчик покачал головой. — Именно поэтому отец отказался брать меня с собой. Я предлагал ему поехать завтра, но он не может — у него есть срочные дела. С другой стороны, папа обещал все подробно разузнать.

— Твой отец наверняка справится с этим лучше нас, — согласилась Василиса.

— Жалко, что я не смогу прийти на ваш праздник. Мне бы очень хотелось увидеть этого гада Фэша и поговорить с ним по душам. — Ник сурово поджал губы.

— Как все усложнилось, — посетовала Василиса. — Я думала, что теперь, когда Эфларе ничего не угрожает, нам всем станет намного легче… И Диану расколдуют… Ой, я хотела сказать — расчасуют.

Ник улыбнулся и взял ее за руку.

— Честно говоря, я хотел попросить тебя поговорить с Фэшем… Возможно, он что-то придумал бы насчет Дианы… Поспрашивал бы у своих… — Мальчик скривился. — Драгоции знают много эферов, способных вернуть часовщика к жизни. Может, не совсем законным способом, но… Понимаешь, я очень боюсь, — перешел он на быстрый, взволнованный шепот. — Боюсь, что феи и часовщики так будут заняты своей ненавистью друг к другу, что забудут о Диане… Что им судьба одной-единственной феи, когда вот-вот разразится новая война? — Он встревоженно замолк.

— Ну ладно, я попробую, — успокаивающе произнесла Василиса, хотя сама очень даже сомневалась в успехе этой затеи.

Глаза у Ника подозрительно заблестели. Наверное, именно поэтому он торопливо засобирался:

— Я пойду, отец и так уже заждался. Не забудь о нашем суперФэше.

— Понятно... Давай я тебя провожу! — вызвалась Василиса, но Ник остановил:

— Ни в коем случае. Отец просил, чтобы ты не выходила: чем меньше людей узнают, что мы говорили с тобой, тем лучше.

Он попрощался и ушел, а Василиса вдруг вспомнила, что забыла спросить о детях часовых мастеров, проживающих в Лазоре во время учебы. Но, поразмыслив, она решила, что лучше сама все спросит у старшего Лазарева потом, когда представится случай.

Нортон-старший не забыл, что обещал наказать Василису за грубость и плохое поведение за завтраком. И вот, когда девочка еще пребывала в радостном волнении после встречи с друзьями, он сам пришел за ней в комнату.

Несмотря на некоторое сближение после прошедших событий, Василиса по-прежнему чувствовала в присутствии отца странную робость и даже страх. Она признавалась себе, что не может довериться ему полностью, не может понять, как он к ней относится, какие у него планы насчет дочери...

Первым делом Нортон-старший щелкнул пальцами — и огонь в камине погас, словно от дуновения ветра. Небрежный взмах рукой — и витражные ставни плотно закрылись. Еще один щелчок пальцами — исчезли огни во всех напольных светильниках, кроме одного. В комнате воцарился полумрак.

— Ты не должна пререкаться со старшими, — бесстрастно начал отец. — Не должна идти напролом. Будь хитрой, научись же наконец осторожности. В той игре, которую ты выбрала, малейшая ошибка может стать фатальной. Зачем ты злишь Елену? Ведь ты пострадаешь в первую очередь.

— Да она сама начала, — попыталась возразить Василиса, но отец остановил ее движением руки:

— И что ты делаешь сейчас? Опять пререкаешься. Вот почему я проведу тебя в подземелье замка и преподам очень серьезный урок.

По голосу Нортона-старшего Василиса поняла, что ее ожидает нечто неприятное. В полнейшей тишине они прошли по кружному коридору верхнего этажа и спустились по главной лестнице на самый нижний. Повсюду на стенах висели картины-витражи — абстракции из геометрических фигур ярких цветов. Василиса то и дело замедляла шаг — если долго смотреть на такую картину, то кусочки мозаики складываются в удивительную комбинацию: вот вроде бы ты видишь лицо, но уже в следующий миг понимаешь, что это, скорее, часть механизма часов...

Возле высоких кованых дверей, ведущих в Залу Триады — ту самую, где стояли три трона, — Нортон-старший остановился.

Повернувшись к дверям спиной, он поднял руку в повелительном жесте. Василиса проследила взглядом за его движением — отец указывал на картину, изображавшую Черновод в миниатюре: все восемь башен и черно-серебряный циферблат на главной Часовой Башне. Неожиданно по поверхности картины прошла еле заметная волна, послышался тихий треск, и уже в следующую секунду все полотно осыпалось мелкой стеклянной крошкой, открывая ровный прямоугольный проем, ведущий в темноту. Василиса вспомнила, что и Елена проделывала такой же фокус во время первого приезда Василисы в Черновод, но с другой картиной.

— Для меня и моих близких доверенных лиц в этом замке не существует преград, — почему-то объяснил Нортон-старший. — Мы можем разрушать стены и вновь делать их целыми, так как умеем управлять Временем.

— Наверное, чтобы пройти через какую-нибудь стену, надо знать, когда она была еще не построена, и ненадолго вернуть ее именно в то время, — подумала Василиса вслух.

— Это верно, — не глядя на нее, произнес отец. — Верно для строений, созданных людьми из досок, кирпичей или камней. Но, как я уже рассказывал, Черновод выдолблен в коралловом рифе, возведенном самой природой, поэтому в прошлом вместо этих стен поднималась со дна морского узкая каменная глыба… Чтобы заставить исчезать стены нашего замка, следует искать нужное время в будущем, когда этих стен не будет и в помине… Впрочем, как и нас всех. — Уголки его рта дернулись вверх.

Василиса косо глянула на отца. Ей стало любопытно, что на самом деле имеет в виду Нортон-старший: то ли он сам заходил в будущее так далеко, когда никакого замка и в помине быть не может, то ли знает точную дату его полного разрушения. Интересно, насколько ее отец силен в часодействе? Может ли он вольно путешествовать по будущему и, соответственно, знать его?

Тем временем Нортон-старший первым шагнул в туннель, и тотчас над ними зажглись необычные светильники: усеявшие все пространство белые матовые шарики были похожи на крупные жемчужины-звезды в ночном небе. Красноватый камень стен слабо сиял и, перемешиваясь с матовым жемчужным блеском, дарил пространству некое странное, иллюзорное освещение. На миг Василисе почудилось, будто она очутилась в одном из зыбких утренних снов, где всегда так трудно отличить реальное от нереального.

Она старалась не отставать от ускорившего шаг отца, поэтому при очередном повороте не рассчитала и по инерции ткнулась ему в спину, когда Нортон-старший вдруг остановился.

— Осторожнее, — предупредил он. — Сейчас мы попадем в огромную залу, через которую проложена довольно шаткая лестница. Один неверный шаг в сторону — свалишься и пропадешь навеки в черной воде. И рядом не окажется глупого и безрассудного мальчишки, умеющего замедлять время… Впрочем, тогда вам просто повезло и великое время оказалось на вашей стороне.

Василиса поняла, что отец намекает на Фэша, который помог ей сбежать из замка через тайный подводный ход. Хотя на самом деле их всех спасла Диана: превратившаяся в русалку фея приказала им плыть в направлении голубых огней. Эх, Диана, Диана…

Василиса выглянула из-за отца да так и застыла: узкая длинная лестница перед ними уходила куда-то далеко вниз. Ее ступени и перила светились призрачным ярко-зеленым светом, словно их опутали тонкими неоновыми жгутами.

Со всех сторон на узкую полоску изумрудного света наваливалась густая чернильная темнота, и было непонятно, где верх, а где низ, как будто лестница пролегала в открытом космосе.

Нортон-старший сделал несколько шагов и обернулся к дочери, подавая ей руку: при этом странном освещении его лицо показалось девочке жутковатой мистической маской. Стремясь не выказать перед отцом робости, Василиса крепко ухватилась за него и бесстрашно шагнула на первую ступень.

— Это редкий природный коралл необычайно насыщенного цвета, — осторожно ступая, произнес Нортон-старший. — Благородная порода… Его привезли издалека специально для украшения особых архитектурных элементов. Благодаря узорным нитям коралла лестница хорошо видна в темноте, и, если у часовщика есть голова на плечах, он не заблудится и сможет вернуться по ней обратно в замок… Кроме того, этот материал хорошо сохраняет время, вот почему вода не накрывает лестницу. Видишь, мы находимся как бы в воздушной трубе.

Василиса скосила глаза в сторону, недоумевая, о чем это говорит отец. В тот же миг у нее перехватило дыхание: вокруг едва колыхалась темная, вязкая, мутная, без единого просвета вода, какая, наверное, бывает только на очень большой глубине. Присмотревшись, девочка заметила границу между массой воды и воздушным пространством лестницы, и ей стало по-настоящему страшно.

— Осторожнее, Василиса, — задумчиво повторил отец. — Черная вода может заманить… Чуть оступишься и попадешь в ее временно́е поле, где давление моментально сплющит тебя в лепешку.

Произнеся столь жуткое предупреждение, Нортон-старший не спеша пошел вперед, будто прогуливался в парке, а Василисе стоило большого труда не пуститься наутек. После секундного колебания она все же продолжила идти за отцом, справедливо полагая, что вряд ли сможет выбраться отсюда самостоятельно.

Ступеньки мягко пружинили под ногами, спуск казался нескончаемым.

— Куда же мы идем? — не выдержав, спросила Василиса.

— Увидишь.

Нортон-старший вдруг с силой потянул ее за руку, увлекая в полутемную нишу. И тотчас за ними опустилась плотная черная завеса, отрезав путь назад.

Над головой зажегся яркий, тревожный огонек круглого светильника, и Василиса поморгала, привыкая к свету.

— Мы в лифте, — пояснил отец.

И верно, кабина начала медленно опускаться. Василиса украдкой разглядывала Нортона-старшего, но его лицо сохраняло бесстрастное выражение. Интересно, можно ли пройти в это дальнее подземелье через какое-нибудь нуль-зеркало в доме? Тогда почему же отец ведет ее такой длинной дорогой?

Черная завеса медленно приоткрылась, пропуская в большой зал, освещенный голубоватым, призрачным светом.

— Добро пожаловать в Зал Печальных Камней, — провозгласил Нортон-старший. — Это наше самое секретное место в замке… Представляю, как бы обрадовался твой хороший знакомый Константин Лазарев, узнай он, что я собираю здесь «спящих».

Василиса удивленно взглянула на отца: о чем он говорит?

Перед ними, образуя длинную галерею, тянулись два ряда каменных статуй, изображавших людей с крыльями. Среди них были мужчины, застывшие в горделивых, величественных позах: кто со стрелой во вскинутой руке, кто в момент нанесения удара. Были и те, что сложили руки в жесте мольбы или отчаяния. Были женщины в пышных развевающихся одеждах, искусно выточенных до самых мельчайших складок и деталей кружев. Василиса с удивлением разглядывала их красивые, с тонкими, гармоничными чертами одухотворенные лица — у каждого, без исключения… Внезапно ее зоркий взгляд выхватил каменные фигуры детей — девочки и мальчики в старинных костюмах, некоторые совсем маленькие... Особенно Василису поразил мальчик с длинными кудрявыми волосами. На вид ему было не больше десяти лет, руки он сложил на груди, как будто задумался, да так и превратился в камень.

В призрачно алом свете коралловых стен белые статуи приобретали легкий розоватый оттенок, отчего жутковатое впечатление только усиливалось. Но больше всего Василису изумило то, что лица этих людей не казались каменными, наоборот, создавалось впечатление, что все «спящие» просто замерли на какое-то неуловимое мгновение.

— Кто они такие? — одними губами прошептала девочка.

— Часовщики, — едва слышно ответил Нортон-старший. — Те, кто встал на пути Ордена Непростых.

— Они... мертвы?

— Давно.

По спине у Василисы пробежал холодок. Эти люди казались спящими, но живыми. Словно зачарованная, девочка шла все дальше и дальше, стараясь не пропустить ни одной статуи в этом страшном зале.

Невольно Василиса задержалась возле статуи мужчины и женщины… Они крепко держались за руки. У мужчины были длинные волнистые волосы, прямой, но отрешенный взгляд и горькая улыбка, четко обозначившая ямочки на щеках. Словно он смирился с тем, что случилось, и прекратил обороняться. Женщина казалась очень красивой: большие печальные глаза, тонко очерченное лицо с высокими скулами, приоткрытые в полуулыбке губы. Ее густые и длинные волосы мягкими локонами спадали на плечи. Она смотрела вдаль, будто не замечая ничего вокруг. За их спинами распростерлись широкие острые крылья с резко очерченной каймой.

— Почему они держатся за руки?

Нортон-старший уже прошел немного вперед, но вопрос Василисы заставил его вернуться. Он окинул пару цепким, настороженным взглядом, затем повернулся к дочери и посмотрел ей прямо в лицо, словно пытался угадать, о чем она думает.

Прошла долгая минута, прежде чем он сказал:

— Они погибли вместе.

— Но кто они? — Голос Василисы дрогнул. Она вдруг преисполнилась глубоким сочувствием к этим двум незнакомым людям.

— Не спеши сопереживать им, — жестко произнес Нортон-старший, догадавшись, о чем она думает. — Неизвестно, что они совершили и почему были за это столь жестоко наказаны.

— А этот кудрявый мальчик? — вспомнила Василиса. — Он тоже провинился? Он ведь совсем маленький…

— Я не могу знать обо всех находящихся в этом зале.

— А многих из них ты… — У Василисы от волнения оборвался голос, и она замерла в нерешительности.

Отец вновь ее понял.

— Даже не пытайся задавать этот вопрос, — холодно произнес он. — Ты все равно не получишь на него прямого ответа.

— Но почему все они собраны в этом зале? — не выдержала Василиса. — Зачем?

Она боязливо оглянулась на статуи.

— Ты не понимаешь. — Глаза отца мрачно сощурились. — Да, это часовщики, навсегда застывшие в камне. Но любая из этих каменных фигур всего лишь слепок, образ человека, один миг из его судьбы. Зачасование — страшное действие... Оно разрушает судьбу человека, оставляя всего лишь один тонкий миг, картинку, образ… По странной воле Времени обычно запечатлевается самый одухотворенный момент жизни. Ты наверняка заметила, что все люди в этом зале по-своему красивы. Ты видишь их прямые спины, гордо вздернутые подбородки, смелые и яростные взгляды, благородные жесты… Даже самый подлый из людей хоть раз в жизни способен совершить благородный поступок. Вот почему, когда человека зачасовывают, из его сердца вырывают самое прекрасное и возвышенное мгновение его жизни… Этот зал служит напоминанием о том, что судьба каждого из нас в любой миг может оборваться, как у всех этих несчастных, поэтому всегда надо быть начеку… Я часто прихожу в этот зал.

— Значит, их всех-всех зачасовали?

— Да. По-особому… — Отец косо глянул на Василису. — Ты видишь тех, перед кем был проведен огненный крест. Судьбы этих людей навсегда стерты с полотна Времени. Все, что держит их в нашем мире, — это воспоминания их близких и знакомых, но и они бледнеют с каждым днем, и связь с прошлым постепенно истончается, пока не пропадет совсем.

— Так вот почему этот зал так называется? Зал Печальных Камней… — Василиса содрогнулась. Ей вдруг показалось, что вместо каменных статуй она видит длинные ряды надгробий.

— Многие из тех, кто присутствует здесь, были приговорены рукой Елены, — вдруг продолжил отец. — Она мастерица по таким эферам… Вот почему я привел тебя в это потаенное место. Ты должна наконец понять, что Елена Мортинова — опасный противник для тебя, Василиса… Ты не должна воевать с ней, перечить или злить… А теперь иди вперед и хорошенько рассмотри этих людей.

Василиса не посмела ослушаться и сделала робкий шажок, затем еще один и еще… Она шла вдоль молчаливых статуй, вглядываясь в застывшие, безжизненные лица тех, у кого отняли время и судьбу… Отец неотступно следовал за ней и, не скрываясь, внимательно наблюдал за ее реакцией. Поэтому Василиса постаралась отвлечься и стала рассматривать крылья «спящих». Несмотря на то что в сумрачном красноватом свете все каменные крылья казались одинаковыми, они различались по форме каймы и узору из выступающих пятен, жилок и переплетений. Все они казались легкими, хрупкими, ажурными, словно были вырезаны из тончайшей бумаги. Василиса заметила, что у многих фигур насчитывалось по шесть крыльев.

— Здесь много фей, — произнесла она, поворачиваясь к отцу.

— О да, все верно, — подтвердил тот. — Во время последней войны часовщиков, фей и лютов Орден не бездействовал…

— Значит, Диана тоже… — Василиса не справилась с волнением, и голос ее задрожал.

— Да, железная ключница тоже превратилась в камень, — равнодушно подтвердил отец. — Вернее, превратится в самом скором времени… Она заснула навечно… Вот почему спасти ее практически невозможно… С каждым часом надежда вернуть фею к жизни тает, ибо дух ее уходит все дальше и дальше от временно́го коридора.

— Но должно быть какое-то средство?! — в отчаянии выкрикнула Василиса. — Ведь феи наверняка знают, как спасти ее, да?

— Нет сомнений, что судьбой Дианы Фрезер больше всего обеспокоены те, кто живет в Чародоле, в Белом замке, — ответил Нортон-старший. — Вот пусть они и позаботятся о ее спасении. Правда, это сложно сделать без ее часовой стрелы, которая сейчас… находится у госпожи Мортиновой.

Василиса ошарашенно уставилась на отца:

— Но почему?! Как так случилось? Прикажи ей, ты ведь можешь, пусть отдаст немедленно!

Отец возвел глаза к потолку, словно бы сожалея, что ему приходится разговаривать со столь непонятливым ребенком.

— Часовая стрела заснувшей ключницы — наш залог общего мира, Василиса, — терпеливо пояснил он. — Если мы отдадим ее, феи попытаются отомстить. Начнется война, которая продлится неизвестно сколько времени, а мы так и не приблизимся к разгадке местонахождения Расколотого замка. И главное: даже со стрелой Диану Фрезер будет непросто вернуть к жизни. Другими словами, принимая во внимание все обстоятельства, из двух зол надо всегда выбирать меньшее.

— Так вот почему феи не приедут на праздник, — угрюмо произнесла Василиса.

— Да… И все-таки нам придется с ними помириться… — Нортон-старший в задумчивости оглядел ряды молчаливых статуй. — Рано или поздно.

— Но как же быть с Дианой? — горько переспросила Василиса. — Пока вы все решаете свои дела, она и дальше… спит.

Некоторое время отец молчал.

— Мы вернем одну фею к жизни, но при этом погибнут тысячи, — наконец произнес он. — Ты согласна пойти на это, Василиса? Как думаешь? Не лучше ли пожертвовать одной жизнью, но не допустить нового побоища… Ты не знаешь, что такое война, поэтому не имеешь права судить тех, кто войну видел и знает.

Василиса понуро молчала. Доводы отца казались железными, и Василиса не нашла, что возразить. Но и сдаваться она не собиралась. Оставалось надеяться, что отец как можно раньше отпустит ее с Лазаревыми к феям, и в Чародоле они узнают правду... Может, феи уже давно придумали, как спасти Диану. Жалко, что нельзя попросить у отца разрешение на поездку уже сейчас. Лучше пока не злить его еще больше.

— Я все поняла, — тихо сказала Василиса.

Отец удовлетворенно кивнул:

— Ты проведешь в этом зале ровно час. Хорошенько подумай о том, почему я привел тебя сюда… Как только время истечет, перед тобой откроется зеркальный путь прямо в коридор на верхнем этаже, ведущий в башни. Да, и не забудь сегодня же взять очки у Норта, потому что завтра, перед праздником, у тебя просто не будет времени.

Напоследок Нортон-старший холодно взглянул на дочь и исчез в серебристой дымке перемещения.

После его ухода в зале стало очень тихо. Ни единого постороннего звука — нерушимая, беззвучная, мертвая тишина. Василиса вдруг осознала, что здесь очень холодно. Задрожав, она обхватила себя за плечи да так и двинулась по проходу между статуями.

Какое все-таки жуткое место… Мысль, что она сейчас находится где-то глубоко внизу, в подводной части замка, не добавляла ей радостного настроения.

Проходя мимо кудрявого мальчишки, Василиса не выдержала и скосила на него взгляд. И тут же вздрогнула. На какое-то мгновение ей почудилось, что он смотрит на нее: такими живыми показались его глаза — внимательные, изучающие, даже любопытные. Превозмогая свой страх, Василиса осторожно дотронулась до ажурной кромки его правого крыла и тут же отдернула руку — камень оказался ледяным.

Неожиданно от статуи отделилась призрачная, голубоватая тень.

От испуга Василиса тоненько пискнула и тут же прикрыла себе рот ладонями.

— Привет, — прозвучал тихий мальчишеский голос. — Меня зовут Шайм.

Вглядевшись, она различила в голубоватом силуэте призрака очертания фигуры того же самого кудрявого мальчика.

— В тебе сейчас много часодейной силы, — медленно произнес он. — Я вижу синюю искру в твоем сердце… Смотри, сейчас к тебе слетятся все затерянные во времени, кто только есть в этом зале. А их тут много.

— А кто такие эти затерянные? — с замиранием сердца спросила Василиса и невольно осмотрелась по сторонам. — Они опасны?

Мальчик грустно покачал головой: