Имя на солнце E-Book

Татьяна Тронина

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Serie: Новая юность
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 379

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Очередная невероятная и романтичная история от Татьяны Трониной. Взрывной микс жанров и уютная, «ламповая» атмосфера прошлого. Обычная женщина из наших дней попадает в прошлое, становится юной красавицей, спортсменкой, комсомолкой! Поможет ли героине опыт ее долгой жизни? Или вновь обретенная молодость способна разрушить все доводы рассудка? Первая книга цикла «Новая юность».

Leseprobe

Татьяна Тронина Имя на солнце

© Тронина Т., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Я четко запомнила тот момент, с которого началась эта невероятная история. Правда, тогда я еще не догадывалась, что скоро мне предстоит отправиться в прошлое, чтобы спасти там человека, который с детства занимал все мои мысли.

В марте мы все, бывшие одноклассники выпуска 1979 года, решили встретиться. Сорок шесть лет прошло после школы! На круглую дату в прошлом году мы не смогли прийти в полном составе, зато в этом нас всех оставшихся собрал у себя на даче Николай Дельмас (ударение на последнем слоге, это французская фамилия). Он спросил меня, когда показывал мне свой зимний сад, помню ли я его старшего брата Артура?

А я ответила:

– Коля, я не просто его помню, я вообще очень часто о нем вспоминаю. Если честно, то я была в него влюблена. Знаешь, такой глупой, безответной, девчачьей любовью…

Николай вдруг растерялся – черты его лица словно поплыли, размазались, взгляд тоже расфокусировался – как будто я исчезла, и мой бывший одноклассник смотрел теперь сквозь меня куда-то далеко в прошлое. Вот именно тогда все и началось, с этого неслышного «щелчка» в голове Николая, когда он заметил в своем прошлом и меня тоже. Как будто переместил меня туда. Но я это уже позже поняла…

– Алена, но ты никогда не говорила об этом, – вырвалось у него.

– О том, что влюблена в Артура? А должна была разве? – удивилась я. – Да ты и не спрашивал никогда. Ты вообще о нем не говорил, ну а мне как-то неудобно… Зачем бередить тебе раны.

– Это так неожиданно… Сорок шесть лет спустя я вдруг узнаю, что ты любила моего брата!

– А я должна была тебе сразу доложиться? – засмеялась я. – Ты странный! Я же говорю, то мое состояние – обычная девчачья влюбленность. Все ли о них рассказывают? Да и с чего бы я вдруг стала тебе исповедоваться? Тогда, давно, признаваться в своем неравнодушии к Артуру – как-то неловко. Потом, позже – мы с тобой и не встречались вот так, как сейчас, практически наедине. Помню еще, одноклассники назначали встречи, но то я их пропускала, то ты. Да и нечасто эти встречи происходили, класс-то наш не такой уж и сплоченный. И смысл мне говорить о несбывшемся тебе или кому-то еще?! Ну вот как-то внутри все остается… Поначалу живешь с этим ощущением влюбленности, а потом оно с течением времени превращается словно в облако, во что-то очень эфемерное. И думаешь – а существовало ли оно вообще? Или пригрезилось? Артур ушел из жизни тогда же, сорок шесть лет назад, и все внутри меня словно запечаталось… Короче, я не знаю, как это объяснить – мое молчание, в смысле.

– Скажи мне, Алена Кирюшина, моя дорогая подруга… Артур был в курсе, что ты в него влюблена? – чеканя слова, с жадным любопытством спросил Николай.

– Откуда?! Да в него все девчонки были влюблены, мне кажется, – ответила я. – И потом, эта его девушка…

– Валерия.

– Да, точно, Валерия! – вспомнила я. – Лера-холера, точно-точно, я слышала, ее так Бабаня называла.

– Кто?

– Ты сам ничего не помнишь! – засмеялась я. – Это соседка по дому, из первого подъезда. Вы жили в третьем подъезде, а мы с мамой в четвертом. Моя бабушка Муся и Бабаня – подруги, они обе из Кострова, после войны и эвакуации оказались тут, в Москве, в одном доме, нашем. Кстати, покойный сын Бабани, Володя, и моя мама…

– Ты погоди… Прости, что перебиваю. У меня в голове все смешалось, – нервно произнес Николай. – Артур ведь не просто умер, он погиб. Его убили!

– Да, все так, – послушно согласилась я. – Страшная история, непонятная. И вот в том числе и поэтому не хотелось об Артуре говорить, вдруг это вызовет у тебя боль. А сейчас ты меня сам спросил прямо – помню ли я Артура? Помню. – Я постаралась вежливо улыбнуться.

– Наверное, его только ты и помнишь. И еще я помню, конечно, – с тоской произнес Николай. – Больше некому. А ведь Артур был самым настоящим гением. Все его преподаватели так говорили. Только они тоже все давно умерли! Но моему брату тогда прочили невероятное будущее. Кто знает, если бы Артур остался жив, то он, возможно, уже стал бы нобелевским лауреатом.

– Да, очень-очень жаль, что с ним все так произошло, – согласилась я. – Нелепо. Жестоко!

Мы некоторое время молчали, уставившись друг на друга поверх цветочных листьев, словно находились сейчас в джунглях. Николай выглядел очень хорошо для своих шестидесяти трех лет – пусть и седой весь, и морщинки на лице, но достаточно подтянутый, бодрый. Без животика, характерного для мужчин его возраста. Ну, оно и понятно – он никогда не пил и не курил вообще. А его жена Наташа, как поняла, следила за питанием всей семьи. У Николая с Наташей было трое взрослых сыновей, все как на подбор красавцы, их портреты висели на одной из стен дачи.

Дача – не роскошный особняк, нет, но насколько я могла судить – хорошая, крепкая дача, построенная очень давно, в середине двадцатого века. Наверное, ее уже можно было назвать старинной.

Николай заказал для нас, бывших одноклассников, специальный микроавтобус, что-то вроде «маршрутки», какие раньше были. А называется «Газель»! На ней нас сюда привезли, на ней же и развезти обещали – ведь до пригорода не всем удобно добираться. Да и возраст сюда прибывших… Мне хозяин уделил чуть больше внимания, чем остальным гостям, затащил в этот зимний сад для отдельного разговора, ведь мы с Николаем не только одноклассники, но и жили когда-то в одном доме.

…Закуску на дачу доставила кейтеринговая служба – очень вкусные салаты, горячее, на десерт жена Николая обещала торт, который делала сама «из настоящего сливочного масла», как сообщила она всем с тихой гордостью. Очень милая женщина. Я ее видела несколько раз раньше, она неизменно присутствовала рядом с Николаем, они оба – как попугайчики-неразлучники, даже на встречах бывших одноклассников вечно вместе, хотя жена Наташа всем нам, здесь собравшимся, и не одноклассница.

Нас, бывших, осталось немного. Посчитали при встрече – всего двенадцать человек; где еще пять выпускников – никто не знает, то ли живы, то ли разъехались по разным уголкам страны и земного шара. Остальные уже умерли. А было в два с половиной раза больше… Но «святые девяностые» и пандемия не пощадили наш класс.

– Ты работаешь? – спросила я Николая, прислушиваясь к голосам в соседних комнатах. Гости смеялись, переговаривались громко, ахали иногда – наверное, когда делились новостями.

– Да, мне еще год с небольшим до пенсии, – ответил он. – Но это ничего не значит, буду и дальше работать. А ты?

– Так я уже давно на пенсии… Если помнишь, я библиотекарь, всю жизнь с книгами.

– Непонятное время. Женщинам нашего года рождения повезло, они не попали под новые законы о пенсии, мужчинам – нет. Это переходный период, когда каждый год разный для женщин и мужчин, – усмехнулся Николай. – В одном году одни выходят на пенсию, в другом – другие… Потом-то уже наступит единообразие, женщины пойдут с шестидесяти лет на пенсию, мужчины с шестидесяти пяти… если только не повысят возраст еще раз. Но нет, я не жалуюсь, я… Да я даже не знаю, о чем я. А я технарь, инженер, нужная профессия. Нарасхват сейчас.

– Ты тоже гений.

– Алена, не льсти мне, – засмеялся Николай. – Гением был Артур, а я так, способный, да и только.

– Коля! Коля, ты где? – послышался голос Наташи.

Мы вернулись в гостиную, там уже почти все собрались за столом, явились со двора Камынин и Абросимов – они любовались видами вокруг дачи.

Праздничный стол, ни одной бутылки крепкого алкоголя, только вино.

Но и от вина большая часть присутствующих отказалась – мало уже кому было можно пить. Думаю, не все являлись такими сознательными, но Николай нас с самого начала предупредил, что в нашем возрасте уже надо сдерживаться, это раз, а еще мы не для того собираемся – это два. Кто хочет напиться – пусть собираются где-то отдельно.

Наша встреча не для возлияний, она про воспоминания о прошлом. Николай – строгий, правильный. Не командир, нет, но именно лидер. Им все восхищались – тому, как он сохранился, каким прекрасным отцом и мужем он показал себя, какая у него нужная профессия.

Он не всегда выглядел столь значимо; раньше, сорок шесть лет назад, он терялся, заслоненный фигурами других мужчин его семьи – во-первых, главным тогда являлся Петр Дельмас, отец Николая и Артура, известный архитектор. Потомственный. Собственно, история Дельмасов в России началась с их предка, тоже архитектора, француза – Жана-Батиста Дельмаса, похороненного на Введенском кладбище Москвы в семейном склепе еще в девятнадцатом веке. Ну а во-вторых, тогда, сорок шесть лет назад, еще был жив старший брат Николая – Артур. Гений, учившийся на последнем курсе Бауманки. Красавец и однолюб. Нелепо погибший из-за рыжеволосой девы по имени Валерия.

Я ее, оказывается, смутно помнила. Такая… яркая и смелая девушка. С громким смехом, решительная. Интересно, что с ней стало потом? И можно ли было как-то спасти Артура тогда?

Я ведь правда была в него влюблена. С раннего детства. А в десятом классе он мне, юной, семнадцатилетней, вообще казался каким-то неземным недоступным существом.

В семидесятые парни ходили с длинными волосами, была такая мода. Не слишком одобряемая, неприемлемая для некоторых профессий и некоторых мест, для определенных территорий, но к этой «патлатости», в отличие от более «строгих» шестидесятых, население уже привыкло. Тем более в таком большом городе, как Москва. Сейчас, наверное, Артур смотрелся бы фриком – с этой его гривой волос, штанами-клеш и батнике с огромным воротником. Но тогда подобный образ шел на «ура» у молодежи.

На меня Артур не обращал внимания – я выглядела стеснительной книжной девочкой. Одеваться я не особо умела, да и сложно было тогда с одеждой, красивую приходилось специально «доставать», а это столько усилий, да ну; с волосами я тоже ничего не делала, меня стригла мама по своему вкусу.

Как и большинство книжных девочек, с людьми я тоже не умела общаться. Одним я, думаю, казалась слишком пресной, другие мною либо пользовались в своих интересах, либо отыгрывались на мне. Наверное, я была чем-то похожа на героиню фильма «Влюблен по собственному желанию», только не такая пухлая и не такая решительная, я – больше ленивая мямля. Жизнь у меня не задалась, это я честно признаю, и к своим шестидесяти трем годам я ничего не накопила в прямом и переносном смысле. У меня не было ни семьи, ни детей, ни больших вкладов в банке. Мама умерла десять лет назад, другая родня отсутствовала.

Я и не изменилась особо с годами, мне кажется. Осталась все такой же скучной, одинокой, ленивой и тревожной. Не девочкой, но уже тетушкой, которая все свободное время посвящала чтению книг.

Собственно, именно поэтому я и помнила об Артуре все эти годы. Просто потому, что ничего более яркого, чем эта юношеская любовь, в моей жизни и не случилось.

Бывший муж Гена не в счет, он тоже мной пользовался, вернее, моей жилплощадью. Когда Гена нашел более обеспеченную женщину, согласную его содержать и тоже давать ему кров, то муж быстренько покинул меня. Мы развелись, и я незамедлительно поменяла свою фамилию на девичью – Кирюшина, не хотела никакого напоминания о нем.

…Вечером нас, гостей, развезли по домам все на той же «Газели», по дороге мы дружно восхищались Дельмасами и много смеялись.

Но дома, в своей квартире, оставшись одна, я почувствовала себя совсем разбитой. Вот что значит не приняла вовремя таблетки. Я человек мнительный, старалась придерживаться распорядка, и любое его смещение вызывало у меня панику. Наверное, надо не забывать брать с собой лекарства, чтобы не отклоняться ни на час от режима.

Ночью мне приснился Артур, каким я его помнила. И я во сне была тоже молодая и почему-то красивая. Мы с Артуром гуляли по городу. Как будто лето – июль, скорее всего. Светило солнце, все дышало счастьем и красотой, а потом пошел дождь – «грибной», – когда одновременно светит солнце и идет дождь. Настоящий июльский дождь, теплый и ласковый. В моем сне отчетливо пахло мокрым асфальтом. Запах земли или асфальта под дождем называется «петрикор», вспомнила я во сне мудреный термин. Мне приснился запах дождя, как странно…

Я проснулась в четыре утра от ужасного сердцебиения, приняла очередную порцию таблеток, в этот раз тех, которые мне прописал кардиолог. Кажется, и давление тоже поднялось? А вдруг я сейчас умру от инфаркта или инсульта? Надо срочно померить давление…

Если я сейчас умру, то мой труп найдут не сразу. Собственно, почему пожилые люди так часто звонят в скорую без особых причин? Потому что страшатся смерти в одиночестве.

Нет, я совсем не старушка, в моем возрасте люди еще о-го-го, но не все, а лишь отдельные счастливчики с хорошей генетикой и следящие за своим здоровьем. Ну и еще повезло тем, у кого есть деньги на врачей. Большие деньги, уточню.

Снова заснуть я так и не смогла, принялась читать книгу. Я последние несколько лет перешла на чтение на ридере, иначе бы разорилась, бумажные книги стали дороги, да и негде уже их было складывать.

В десять утра раздался звонок, на экране телефона высветилось имя – Николай Дельмас.

– Алло, Коля, привет, – вяло отозвалась я и дежурно зачастила: – Все хорошо, добралась вчера нормально. Спасибо за вечер, такой чудесный, огромное спасибо Ната…

– Алена… – перебил меня Николай. – Алена, ты не спишь уже? Сейчас я подъеду к тебе. Срочно. Очень важный разговор.

– Ты меня пугаешь, – с тоской призналась я. Прислушалась к сердцу – да, оно опять забилось сильнее обычного.

– Потом… Я приеду и все объясню. Но это очень важно, ты обязана меня выслушать.

С этими словами Николай завершил звонок.

Я некоторое время лежала в мучительной задумчивости, положив ридер себе на грудь, затем заставила себя встать. Умылась, причесалась, приготовила завтрак – подогрела в микроволновке вчерашние сырники. Заварила цикорий с молоком; на чашку напитка из цикория – одна маленькая ложка сахара.

За завтраком опять читала по привычке и даже забыла, что жду гостя. Вздрогнула от звонка домофона, не сразу вспомнила, что к чему.

– Да? – сорвала я трубку переговорного устройства.

– Алена, это я, открывай, – услышала я голос Николая. – Какой у тебя этаж?

– Пятый. Открываю.

Через минуту Николай уже заходил ко мне в прихожую в красивом современном пальто из непромокаемой ткани. Это пальто его очень молодило, надо признать.

– Здравствуй, Алена, – быстро поцеловал он меня в щеку. – Там то ли дождь, то ли снег на улице… Все в грязи. Есть что на ноги надеть, тапочки какие-нибудь?

– Ой…

– Ничего, понял, я в носках. – Николай скинул ботинки, свое шикарное пальто небрежно бросил на стул в прихожей. – Куда идти?

Мы расположились на кухне, я предложила напиток из цикория Николаю, он согласился. Пока готовила, все хотела спросить, знает ли его жена Наташа, что он поехал ко мне домой, не будет ли она его ко мне ревновать. Но это было так глупо, что я молчала.

– Алена, ты бы хотела вернуться в прошлое? – вдруг спросил мой гость.

– Не знаю, – подумав, ответила я. – Это же невозможно.

– Ладно, переформулирую вопрос. Ты бы хотела вернуться в прошлое – молодой и начать все заново?

– Это невозможно, – повторила я.

– Ну допустим! Теоретически! – настаивал Николай. – Хотела бы?

– Ну-у, да-а… – Я протянула ему кружку. – Держи.

– Спасибо. – Он отпил из кружки. – Мм, а вкусно… Короче, а если я тебе это все смогу устроить? Возвращение в прошлое?

– Как? – удивилась я. Мне не хотелось думать, что Николай сошел с ума. Наверное, он просто шутит. Дурачится…

– Не пугайся, я не сошел с ума, – словно услышав мои мысли, поспешно сказал Николай. – Если помнишь, мой брат Артур учился на энергетическом факультете Бауманского университета. Вернее, тогда еще – МВТУ, наша «альма-матер» называлась техническим училищем, но не суть важно… Артур занимался исследованием солнечной энергии.

– Я в это не вникала, – растерянно ответила я.

Николай энергично продолжил:

– Ты в курсе, что на Солнце постоянно происходят вспышки плазмы? Солнечный ветер – это потоки плазмы, которые исходят от светила… Казалось бы, с ним все понятно – заряженные частицы преодолевают сопротивление звезды и разлетаются во все стороны, а примерно через сутки они достигают земной поверхности. И вот тут начинается странное! Пролетев почти сто пятьдесят миллионов километров, заряженные частицы должны остыть, так ты думаешь, да? Но это только в теории. На практике же они почти не остывают, понимаешь?! А излучение неравномерно, более быстрый поток солнечного ветра догоняет медленный, они сталкиваются и в определенной точке вообще высвобождают огромное количество энергии. У нас под носом источник энергии невероятной силы! И что мы можем? Мы можем только измерить плотность солнечного потока. Мы можем узнать о приближении магнитных бурь…

– У меня, когда магнитные бури, голова болит, – пробилась я сквозь речь Николая.

Но он меня словно не слышал:

– А ты в курсе, что снаружи Солнце в двести раз горячее, чем внутри? Это противоречит основным законам физики! Ну как это тебе объяснить попроще… Все мы знаем, что горячая каша холоднее у края тарелки, да? Значит, и Солнце должно быть горячее внутри, чем снаружи. А на деле все наоборот, но почему? Только недавно астрофизики выяснили, что на поверхности Солнца есть быстро движущиеся магнитные волны. Они-то и разогревают края светила. И именно эти волны генерируют огромное количество энергии. От этого греется корона – верхние слои Солнца. Но главная тайна Солнца – его ядро. Ученые давно предполагали, что в нем может быть сконцентрирована темная материя – загадочная субстанция, из которой состоит большая часть массы космоса. Темную материю открыли еще в начале двадцатого века. Вернее, вычислили, а вот уловить таинственное вещество никому еще не удавалось!

– Понятно, – вырвалось у меня.

Николай посмотрел на меня внимательно, выдохнул и подытожил уже спокойнее:

– Короче, ты ничего не поняла. Попытаюсь простыми словами… Помнишь старый черно-белый фильм «Весна»? Там играет Любовь Орлова, Фаина Раневская еще… Эффектная и строгая ученая работает в институте Солнца, расположенном в фантастическом сферическом здании, где она и другие советские деятели науки занимаются поиском нового вида возобновляемого топлива… Ну, короче, если бы Артур был жив, то на основе его исследований тоже открыли бы особый институт Солнца и стали бы добывать энергию светила. И заодно бы разобрались с темной материей. То есть это было бы комплексное грандиозное исследование Солнца, и мы бы обладали источником энергии почище всех электростанций, вместе взятых…

– Но и сейчас есть солнечные батареи, – решила я возразить.

– Да, но тот способ добычи энергии Солнца, что существует сейчас, – как бы слишком сложный, дорогой и не очень эффективный. У Артура имелось свое ноу-хау, современные солнечные батареи и в подметки не годились бы его изобретению.

– Институт Солнца – это фантастика? – уже с интересом спросила я.

– Нет, подобные институты существуют, пусть их и немного… В Иркутске есть Институт солнечно-земной физики, например. В Ташкенте, это Узбекистан – есть так называемый Гелиокомплекс «Солнце», он же Физико-технический институт, его организовали во времена СССР в 1943 году на базе Физико-технической лаборатории, существовавшей в Ташкенте с 1940 года. Это невероятное сооружение, выглядит фантастически, туда экскурсии ездят. В 1948 году ученым Азимовым в институте была основана лаборатория космических лучей, положившая начало работам в области физики высоких энергий в Узбекистане. Если бы не распад СССР… – Николай не договорил, махнул рукой. – А во Франции есть Одейлийская солнечная печь – тоже своего рода институт Солнца. Подобных вычурных, необычных внешне сооружений в мире всего два, одно во Франции, второе в Узбекистане. Короче, все эти институты – у нас в Иркутске, и в Узбекистане, и во Франции – изучают влияние солнечного излучения на климат Земли, на человека и среду его обитания.

– Понятно, – скромно произнесла я.

– Ох… ладно. Я слишком увлекся. Но если бы Артур был жив… и у него все бы получилось с исследованиями, то мы бы, наша страна, сейчас жили лучше всех в мире, – усмехнулся Николай. – Ты понимаешь, источник энергии и еще вдобавок темной материи – он совсем рядом. Это наше Солнце. Так вот про темную материю. Время от времени Солнце излучает немного больше нейтрино от аннигиляции темной материи, идущей из центра самого Солнца.

– Так, запуталась… – призналась я.

– Все, не гружу, – помахал перед лицом ладонью Николай. – Но я еще не сказал тебе главное. Если бы Артур разработал устройство, которое в состоянии поймать неуловимую темную материю из центра Солнца… то мой брат был бы в шаге от того, чтобы проникнуть в пятое измерение. И… люди могли бы путешествовать во времени!

Я молчала. Ну я просто не знала, что сказать, что спросить… В принципе, я верила в то, что Артур работал над чем-то таким сенсационным, я, как страстный книголюб, читала и истории о путешествиях во времени тоже…

– Артур изобрел машину времени? – наконец выдавила я.

– Да. Нет. Вернее, почти изобрел. Если бы он не погиб, то довел бы свои исследования до конца. Но он не успел. И я всю жизнь, последние сорок шесть лет, пытался разобраться и довести до логического конца все его наработки. С вопросом солнечной энергии я не особо разобрался, скажу честно, а вот с устройством, которое ловит темную материю из центра Солнца и дает возможность путешествовать во времени я справился. Ну, как справился… Я сделал это устройство, но еще не проверял возможности своего изобретения.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – удивилась я. – Запатентуй свое открытие, напиши исследование, монографию, ну, чего там ученые делают… И именно тебе дадут Нобелевку, я уверена. Если все подтвердится, конечно.

Николай сморщился, замахал руками:

– Мне не нужны ни деньги, ни слава… Про Нобелевку вообще нет смысла говорить. Я хочу спасти брата. Если бы Артур был жив, он бы совершил гораздо больше открытий и научных прорывов. И вообще… мои родители не умерли бы раньше срока. Артур погиб – и это очень ударило по нашей семье. Маму это ужасное событие буквально подкосило, она умерла, отец ушел из жизни за ней следом.

– Мне так жаль, – вздохнула я.

– Спасибо. Но это все лирика. В общем, Аленушка, я перехожу к самой сути. Итак, я доработал устройство, изначально придуманное Артуром и позволяющее отправиться в прошлое. Я собирался поставить эксперимент на себе.

– На мышах надо сначала попробовать! – вырвалось у меня.

Но Николай словно ждал это фразы и отреагировал моментально:

– Нет времени на пробы. В конце апреля произойдет мощная вспышка на Солнце, она позволит захватить часть темной материи и с ее помощью отправить человека в прошлое. Такие глубинные вспышки случаются крайне редко, один-два раза в столетие. Но… это будет выглядеть как исчезновение – в настоящем. Да, я исчезну. Полностью. Я «умру» для Наташи, для своих сыновей… Меня не будет в этом мире. Короче, я ничего им не сказал. Если я решусь отправиться в прошлое – я просто стану без вести пропавшим для своих родных. Ну и для прочих окружающих соответственно.

– Ужас какой! – возмутилась я.

– Не то слово, – согласился Николай.

– Ну так предупреди родных. Они поймут!

– Они не поймут. И у Наташи слабое сердце, мое исчезновение ее убьет. Поэтому я решил путешествовать во времени, никого не предупредив. Так лучше. В общем, собрался я в прошлое и вчера хотел со всеми попрощаться. И заодно с вами, моими бывшими одноклассниками. И тут ты мне вдруг заявляешь, что прекрасно помнишь Артура, что ты любила его… Алена. – Он пристально посмотрел мне в глаза. – Ты одна, тебе нечего терять. Надеюсь, я не обижаю тебя этими словами? Но ты никого не осиротишь, если отправишься назад, в прошлое. Ты, а не я. Да, приятный бонус – ты вновь станешь молодой. Ты словно попадешь в петлю времени, которая отбросит тебя назад, в нужную точку.

– А если я помру во время твоего эксперимента? – спросила я.

И тут Николай мне ответил – да так, что я поняла, что он не псих и не фанатик науки, готовый на обман, лишь бы добиться желаемого результата. Он ответил мне как нормальный человек:

– Не исключено. Риск есть.

– А если я откажусь?

– Ну… это твое право, я не стану тебя заставлять и уговаривать. – Он вдруг сник, осунулся, весь пыл его словно испарился.

– Если я откажусь, ты можешь рискнуть сам отправиться в прошлое? – спросила я.

– Нет. Я окончательно передумал. Я не слабак, но… моя семья, ее спокойствие дороже мне, чем спасение брата. Когда я доделал труд своей жизни, я вдруг понял, что он мне, этот труд, и не нужен вовсе. Я определился со своими ценностями, пусть и поздно.

Мы опять замолчали.

– Коль… – Я заговорила первой. – И что, твоя жена Наташа даже не догадывалась, чем ты занимаешься?

– Наташа – бухгалтер, она из другого мира, – ответил Николай. – А я инженер, я бауманец до мозга костей, я вечно обложен со всех сторон электросхемами… Сижу в компьютере, а на экране у меня тоже эти схемы, формулы, диаграммы. Таблицы расчетов. Раньше, в девяностые, я подрабатывал, чинил разные приборы – телевизоры, магнитофоны, холодильники, компьютеры, да все подряд ремонтировал. Тем и выжили мы тогда… То есть Наташа привыкла, что я всегда вожусь с проводами, что-то там подключаю, паяю, запах канифоли витает в воздухе, стол забрызган застывшими каплями припоя, все полки в моей комнате забиты коробками с резисторами, транзисторами, самыми невероятными деталями… Что пробки то и дело у нас вылетали, пока я не поменял всю проводку в квартире… Наташа все время сравнивала меня с Шуриком из фильма «Иван Васильевич меняет профессию» и даже не догадывалась, насколько она была близка к истине, – засмеялся Николай. – Ведь я работал над машиной времени. Той, которую придумал мой брат Артур, мне лишь надо было довести эту схему до ума.

– Это больно? – спросила я.

– Что? – вздрогнул Николай.

– Пронзать время? – с торжественной интонацией произнесла я, чувствуя, как мои губы при этом невольно кривятся в улыбке.

– Надеюсь, нет. Ведь все завязано на электричестве, мощном разряде. Если путешественнику во времени суждено умереть, то он умрет мгновенно, не успев ничего почувствовать. Человек превратится практически в пепел!

– Это хорошо, – призналась я задумчиво. – Легкая и быстрая смерть. И кремация не нужна. Я иногда представляю, что я умираю у себя дома одна и лежу тут… Возможно, мучаясь перед смертью, а потом превращаюсь во что-то такое… брр.

– Алена, перестань. Не концентрируйся на этом.

– А ведь правда, мне нечего терять, никто не заплачет, если я вдруг пропаду. Квартира, наверное, отойдет государству… Слушай, а давай попробуем! – оживилась я. – Перебросим меня в прошлое!

– Алена, не иронизируй. Шутки тут неуместны, – ласково произнес Николай. – Я открылся тебе, а ты…

– Все, не буду. Я согласна. Я готова отправиться в прошлое вместо тебя.

– Ты серьезно? Ты уверена в своем решении? – настойчиво переспросил он.

– Да. Мне действительно нечего терять. Ну и потом… я никогда не жила – в прямом смысле этого слова, а тут у меня появится шанс именно прожить свою жизнь, а не как прежде – просуществовать ее, уткнувшись в книги, спрятавшись от реальности в выдуманные писателями миры.

– Ты мне веришь?

– Я покоряюсь твоей воле, твоим убеждениям и твоим знаниям. – Эти слова я проговорила как заклинание.

– Что тебя больше всего пугает? Скажи, это важно.

– Меня пугает и все, и ничего одновременно, – подумав, ответила я уклончиво. – Но больше всего не нравится, что мне придется опять переживать все эти грустные эпохи… Развал СССР, девяностые… да и как обходиться без смартфонов, компьютера, без всех этих благ цифровизации?!

– Мы попробуем минимизировать эти потери, и я тебе скажу как. У меня уже все подготовлено и продумано. Не бойся, ты встретишь непростые времена во всеоружии.

– Я вновь стану молодой? – спросила я.

– Да, тебе будет семнадцать. Ты попадешь в 1979 год. Все, как тогда. И плюс твой сегодняшний опыт. Но ты должна спасти Артура, я тебя очень прошу, – умоляюще произнес Николай.

– Я постараюсь. Обещаю! Но как именно мне придется спасать Артура? – с интересом спросила я. – И что именно тогда произошло? Я ведь знаю эту историю только в общих чертах, без подробностей.

– Сейчас я тебе все объясню. – Николай встал, прокашлялся и принялся ходить по кухне туда-сюда, сложив руки на груди и сосредоточенно глядя себе под ноги. – Что тогда произошло, сорок шесть лет назад? Итак, конец весны, начало лета 1979 года. Мы с тобой оканчиваем школу, сдаем выпускные экзамены, а мой старший брат Артур учится на предпоследнем курсе Бауманки, он готовится к сессии, в следующем году у него защита диплома. Артуру двадцать два.

– Двадцать два… – завороженно повторила я. – Мальчишка же совсем. Ребенок еще!

– Да, он очень юн, особенно с нынешней точки зрения… но он не юнец, он мужчина и по характеру, и по уму, – возразил Николай, не прерывая своего движения по кухне. – Он влюблен в Валерию, они уже договорились о свадьбе – это должно было быть через год, когда Артур закончит вуз. Валерия – девушка яркая и… даже не знаю… она очень с характером, короче. Валерия учится в педагогическом институте, ее отправляют пионервожатой в детский лагерь на Черном море. На целое лето, до сентября. Возвращаться в пересменки почти невозможно – дорого, с билетами напряженка, да и муторно в поезде мотаться… Короче, она должна уехать из Москвы на целых три месяца. Причем уезжает она почему-то раньше, где-то в конце мая. Надо лагерь к летней смене подготовить – кажется, так было дело. Вопросы?

– Пока все понятно, – послушно кивнула я.

– В лагере Валерия знакомится с неким Борисом. Он тоже вожатый, и он… как это сказать? Он принадлежит к «золотой молодежи». Его родители занимают высокий пост. Откосить от работы в лагере Борису нельзя, времена такие, но и сложностей в этом деле он не видит, поскольку рядом Черное море и прочие прелести… Да и Борис не просто сын высокопоставленных родителей… Они у него, как понимаю, так называемые «цеховики». Его отец – директор крупного предприятия. Ты помнишь, кто такие цеховики?

– В жизни с ними не сталкивалась, а по советским детективам помню. Цеховики – это те, которые гнали на предприятии «левую» продукцию, продавали ее и денежки за нее клали себе в карман. Подпольные миллионеры в советское время. Их сажали, да не пересажали всех, зато в девяностые годы настало их времечко.

– Да, все примерно так, про цеховиков ты в курсе, значит, – кивнул Николай. – Продолжаю. Итак, у Валерии с Борисом бурный роман на фоне Черного моря. Борис делает ей предложение, влюбленная пара возвращается в Москву в конце августа, Валерия приходит к Артуру домой и сообщает, что между ними все кончено. Артур запирает ее в комнате и не хочет ее выпускать. Во дворе появляется Борис – он был в курсе, что его невеста пошла расставаться со своим бывшим женихом, и потому решил держать ситуацию под контролем. Валерия ему кричит из окна, что ее заперли. Артур выпускает Валерию и идет вниз – разбираться теперь с Борисом. Во дворе происходит ужасная сцена. Скандал – два парня и одна девушка, рыжая бестия. Затем скандал перерастает в поножовщину. У Бориса нож, им он в пылу ссоры убивает Артура. Артур очень быстро истекает кровью и умирает. Все.

– Помню, ужасная история, – пробормотала я. – Я не видела, но мне мама потом рассказала… Но там непонятно. Говорят, Артур сам на свой нож наткнулся? Когда из ревности напал на Бориса.

– Ха-ха, – жестко отчеканил Николай. – Вообще-то мой брат вышел из дома без ножа! Он не собирался убивать своего соперника! Нож изначально имелся у Бориса, но Бориса отмазали его родители. У них же связи! У нашей семьи тоже были связи, допустим, но как выяснилось, не совсем те и не с теми… Мы проиграли процесс. К тому же Валерия, будучи свидетелем, подтвердила невиновность Бориса. Я сейчас рассказываю хронологию тех печальных дней… – Он помолчал, переводя дыхание. – Кстати, я не стал потом узнавать в подробностях, как там дальше жили Валерия и ее хахаль Борис… Да хорошо они жили, чтоб им пусто было, такие подлые и страшные люди они оказались!

– Бориса не посадили?

– Нет же, говорю. Ему удалось уйти от наказания, – продолжил чеканить Николай. – Твоя задача, когда ты окажешься в прошлом – отговорить моего брата от всяких решительных действий. Вообще от любых разборок с Борисом.

– Сразу начать отговаривать, как попаду в прошлое?

– Нет. Временной переход мы осуществим в конце апреля, значит, ты окажешься в прошлом тоже в конце апреля. Пока еще ничего не произошло, у Артура и Валерии – любовь-морковь, и ты ничего не сможешь сделать. А вот пото-ом, как Валерия уедет, в конце мая, вот тогда и попытайся привести Артура в чувство. Эти моменты мы с тобой еще сто раз успеем обдумать и обговорить, сейчас только общий план обсудим. Главное: когда Валерия уедет из Москвы, у тебя будет время до конца лета. Вот тогда и действуй.

– А что значит – действуй? – озадачилась я. – Я что, должна буду, э-э… соблазнить Артура? Я?!

– Попробуй. Если пожелаешь. Ты же всю жизнь любила его? Либо повлияй на него с помощью доводов рассудка. Потихоньку, не сразу расскажи брату об опасности конфликта с Борисом.

– Но как? Сказать Артуру, что я из будущего? И открыть ему, что он может погибнуть?

– Да. Он поверит и не разболтает никому. Потому что сам занимается этой темой – путешествиями во времени. Так и скажи ему: «Я из будущего от твоего брата Николая». Я передам тебе доказательства, чтобы Артур тебе сразу поверил. – Он помолчал, потом добавил веско: – Самые простые решения, как правило, самые верные. Вопросы?

Я задумалась. Вопросов у меня возникло слишком много. Но, пожалуй, главный вопрос – о том, кем я стану в мире прошлого.

– Коль… – с сомнением произнесла я. – Тебе не кажется, что там, в прошлом, люди с недоверием отнесутся к моей копии. Это что же, у меня в 1979 году вдруг появится сестра-близнец? Или я, как в популярном литературном жанре (кстати, он так и называется – «попаданцы»), окажусь в своем собственном юном теле? – сказав это, я нервно хихикнула.

Николай ответил, тоже несколько нервничая (и от меня это не укрылось):

– Попасть в собственное тело ты не сможешь, это уже совсем из фантастики что-то такое… Ты будешь собой, отдельной второй собой, и да, ты будешь похожа на себя саму из прошлого. Но не слишком сильно.

– Вторая я?!

– Господи, Аленка, все люди примерно одинаковые, все девушки похожие, достаточно сменить прическу, стиль одежды… И вот уже не отличить! Но я понимаю, это проблема, да… Поэтому при перемещении твой фенотип поменяется. И количество меланина в организме тоже.

– Что поменяется? – растерялась я.

– Ты станешь немного другой э-э… масти. Я поменяю настройки твоего физического тела при переброске в прошлое. В первую очередь возраст. И чуть изменятся твои рост, телосложение, гормональный фон… Мозговая и двигательная активность! Разумеется, в лучшую сторону с моей подачи! При перемещении многие показатели человеческого организма можно корректировать, собственно, именно поэтому я так и затянул все исследования… Об этом и Артур когда-то задумывался, кстати, но он не считал этот момент принципиальным.

– И кем же я там стану? – с осторожным любопытством спросила я.

– Собой, но лучшей версией себя. Физически и умственно. У тебя поменяется цвет волос и глаз, именно это я имел в виду, когда говорил о масти.

– Разве эти показатели можно изменить?

– Да. Если усилить или ослабить воздействие энергии Солнца на определенные отделы организма, отвечающие именно за эти показатели. Ну, короче, ты будешь похожа на Алену из прошлого, но совсем немного. Лишь чуть-чуть похожа. Так что никто не сможет всерьез придраться, что вы с ней сестры-близнецы. Да, и еще – ты при трансформации не превратишься в совершенное существо, в робота, не знаю еще в кого… нет, ты просто станешь чуть лучше. Повторю, опять же – чуть! Да и вообще, любой человек может стать более совершенной версией самого себя, если захочет. Правда, не у всех хватает на это сил и мотивации… Гормонов, в конце концов! Да и воли – чтобы развиваться, а не тормозить, не лежать, как Обломов на диване…

Я вздохнула. «Можешь, но не хочешь», – когда-то твердила мне мама. Эти слова ассоциировались у меня с безнадежностью. Они не вдохновляли, наоборот, они убивали все желание действовать.

И вообще… Чем дальше, тем больше я сомневалась в успехе предприятия, которое затеял Николай, хотя он и приводил вполне логичные аргументы в пользу своей машины времени.

– А как я объясню окружающим, кто я? – Вопрос этот не давал мне покоя. – Где мне там жить? На что жить? А вдруг случится это, как его… нарушение пространственно-временного континуума, когда я встречусь с собой прошлой? А вдруг будущее изменится из-за моего появления… ну как в том рассказе про бабочку у Рэя Брэдбери? «И грянул гром», рассказ так называется. Я попаду в прошлое, а в этой реальности, здесь, где ты остался – вдруг начнется какой-нибудь апокалипсис?

– Ты, Аленка, слишком много читала, – засмеялся Николай. – И судишь о ситуации по популярной фантастической литературе. Ничего этого не произойдет. Само по себе твое появление в прошлом ничего не изменит. Никакого нарушения континуума тоже не случится – потому что ты будешь уже другой. Даже не близнецом себе, а сестрой-двойняшкой, а двойняшки, если ты обращала внимание, иногда довольно сильно различаются. Но вот если ты начнешь предпринимать некие действия в прошлом, вовлекать в них других людей – то да, некоторые события можно изменить, я надеюсь. Кстати, деньги не проблема, их у тебя будет много, объясню потом про этот аспект подробнее… А ты, повторю, должна аккуратно вывести Артура из той опасной ситуации, из которой он не смог выйти живым в прошлом, и ты это сможешь сделать, если заранее предупредишь его о последствиях встречи с Борисом и заставишь моего брата забыть о Валерии.

– Соблазнив его? – с сомнением произнесла я. – Я?! Ну даже если сделать меня чуть лучше, добавив мне чуть больше энергии… я не смогу заставить кого-то влюбиться в меня.

– Опять двадцать пять! – рассердился Николай. – Мы же это только что уже обсудили. Действуй по обстановке, не надо никого соблазнять, просто обрисуй Артуру ситуацию – думаю, этого хватит для того, чтобы прошлая трагедия не повторилась.

– Ладно, с этим примерно разобрались, а что с документами? – не унималась я. – С жильем? Не на вокзале же мне там ночевать?

– Документы я тебе сделаю. Настоящие. Написанные чернилами и ручкой того времени. Ты возьмешь с собой деньги того времени, сделанные, кстати, в период до 1979 года, чтобы ты нигде не могла проколоться. Мы подберем тебе какую-нибудь легкую, не отнимающую времени работу…

– Коля! Я не для того ждала пенсии, чтобы опять начать работать! – засмеялась я нервно.

– Тогда поступи в какой-нибудь вуз, мы придумаем, что ты – приезжая из другого города, тебе дадут общежитие, а до того снимешь квартиру, тогда это было сложно, но не невозможно…

– А как я сдам экзамены? – схватилась я за голову. – Хотя, погоди… В принципе, я же многое знаю, многое запомнила. Язык у меня подвешен плюс еще какие-то общие фразы тогда было принято говорить про ведущую роль партии… Я, кстати, когда работала в библиотеке, очень неплохо вела общественные мероприятия, выступала с докладами.

– Не забывай, что мы немного усилим твою мозговую активность при переброске в прошлое, – мягко произнес Николай. – Эффект примерно тот же будет, как если бы ты пропила курс специальных таблеток, ноотропов, например. Ты можешь просто перечитать учебники тех времен – и вот он результат, ты легко поступишь в вуз. Тебе просто надо вспомнить все то, что ты и так учила когда-то.

– Ну и, безусловно, пусть это будет какой-нибудь гуманитарный вуз! – неохотно соглашаясь, произнесла я. – Остальные я не потяну, да и не хочу… А на что мне жить, пока я учусь? Нет, что деньги у меня будут, это я уже поняла. Я о другом. О том, чтобы окружающие не удивлялись – откуда у меня деньги вдруг взялись…

– Алена, ты забыла? В те времена студентам вполне хватало стипендии на жизнь. Жили при этом очень скромно, и конечно, многие подрабатывали в свободное время… Но стипендии хватало! Если хотелось чего-то большего, то юноши, я точно помню, разгружали вагоны или работали ночными сторожами… Как Шурик в фильме «Операция “Ы”», помнишь?

– Я не хочу разгружать вагоны!

– И не надо. Просто постарайся создать видимость очень скромной жизни, – терпеливо произнес Николай.

– Погоди… я что, увижу маму? – озарило меня внезапно. Я обмякла, сердце у меня забилось. – Коль, я же этого не выдержу.

– Ты увидишь свою маму молодой, живой и здоровой, и это должно тебя поддержать и дать сил, – спокойно произнес он. – Да, кстати, про общежитие можно забыть, если ты представишься маме какой-нибудь дальней родственницей, приехавшей поступать в Москву. Не исключено, что мама разрешит тебе поселиться у себя. У вас. Ты тогда сможешь проживать рядом с мамой, рядом с другой Аленой, которая и есть ты, но только из прошлого. За проживание заплатишь, само собой, заодно и маме с деньгами таким образом поможешь.

– Гениально, Коль, гениально. – Я разволновалась еще сильнее. Заплакала. – Нет, ты все-таки сумасшедший. Так сумел меня вовлечь во все это… Но это же невозможно, это чистая фантастика. Литература, жанр «попаданцы», точно!

Николай произнес успокаивающе:

– Мы все продумаем, мы все-все предусмотрим и выясним, у нас еще есть время подготовиться и все досконально изучить. К тому же я сам довольно давно работал над этой темой. Ведь изначально это я собирался отправиться в прошлое! Изучил рынок винтажа и антиквариата, где до сих пор торгуют предметами из прошлого, одеждой, например… Нашел, где можно достать архивные документы, печати, бланки… Чернила! У меня есть пишущий плоттер, который может красиво заполнить эти документы, как будто от руки написано, причем можно сделать настройки под определенную паспортистку из прошлого, чтобы и почерк совпадал. Печати поставим – не отличишь! Я… да ты не представляешь, сколько всего нужного и важного я сумел подготовить к этому моменту!

– А кем бы ты сам стал в прошлом? – с любопытством спросила я. – Если бы отважился вернуться?

– Я собирался представиться внебрачным и до того неизвестным сыном папиного друга, – немного смущенно произнес Николай. – Друг умер где-то в середине семидесятых, и тут я прибываю в Москву издалека – так и так, примите-помогите, правда о моем происхождении открылась совсем недавно, отец перед смертью рассказал мне о вас, своем лучшем друге, собираюсь поступать в Бауманский… Ну, в общем, та же история с общежитием и прочим. Я собирался дружить с самим собой из прошлого и с ним вместе, с собой то есть, спасать вместе Артура, – уже серьезно заключил Николай.

– Неплохо, неплохо… – одобрительно произнесла я.

– Значит, отправим в прошлое тебя? Рискнем? – В его глазах вновь вспыхнул азарт.

– Рискнем, – почти твердо проговорила я, соглашаясь. – Как будто это такая игра. Даже забавно!

– Это не игра, но… ладно, пусть будет игра, если это тебя успокаивает. Я сейчас поеду к себе, еще очень много дел, а ты пока продумывай свою легенду, чтобы я смог заранее учесть некоторые моменты в ней и подготовить все нужные вещи и документы. Будем переписываться.

– Погоди! Главное-то… – спохватилась я. – А что с вирусами? Вдруг я перенесу в прошлое те опасные вирусы, которые ходят сейчас? И начнутся страшные эпидемии…

– Это тоже исключено, – твердо произнес Николай. – Ты перенесешься в прошлое совершенно стерильной, если можно так выразиться. Все эти моменты я тоже учел.

– Да? А вдруг я перенесусь и как начну болеть тогдашними вирусами… – не унималась я.

– Не начнешь. Ты ими уже переболела когда-то, – усмехнулся он. – Ладно, все, мне пора!

Я немного успокоилась. Николай уехал, и я принялась честно продумывать свою легенду. Нашла старые мамины тетради, которые не смогла выбросить, достала альбомы с фотографиями…

Вся мамина и моя жизнь. Сначала черно-белые пожелтевшие фото – где на них еще запечатлена бабушка, потом я маленькая, наши с мамой снимки. Несколько фото с Бабаней – подругой моей бабушки. Бабаня – это баба Аня, так я маленькой называла ее, ну и привязалось к ней это прозвище. И много фотографий молодого мужчины в белой рубашке и в галстуке. Это был Володя, сын Бабани.

Они с мамой собирались пожениться. Но Володя погиб в автомобильной аварии. Мама вышла замуж примерно через два года после того за моего папашу. Когда мне исполнился год, развелась с ним. Бедная мама, бедная Бабаня, потерявшая своего единственного сына. Бедный Володя, чья жизнь оборвалась столь рано! Про своего папашу ни слова сожаления не скажу.

Я почему-то больше думала о маме, чем об Артуре. И еще я думала о себе – той, из прошлого.

Таких дурочек, как я, только поискать, просто чудо, что со мной ничего особо ужасного тогда не случилось, наверное, какие-то высшие силы хранили меня. Я в те годы совершенно не думала о жизни, не подозревала, что ее надо планировать и совершать какие-то определенные действия затем, чтобы пользоваться их результатом потом.

Я общалась в юности с какими-то странными людьми, от которых мне было больше вреда, чем пользы. Например, с этой ненормальной Ниной, своей одноклассницей – странной, завистливой, немного сумасшедшей. Она ведь пакостила мне всю дорогу и сплетничала за моей спиной. Занимала деньги и не отдавала их. Вечно просила помощи и не помогала, когда помощь требовалась уже мне. Она говорила только о себе, своих проблемах, я на долгое время стала ее утешительницей и жилеткой для слез. Выслушивала ее «страдания» часами. Позже, уже во взрослом возрасте, сидела вечерами с ее детьми, когда Нина развелась с мужем, сидела просто потому, что она меня уломала: «У меня же дети! Приезжай, помоги мне, посиди с детьми! Мы же друзья, ты должна меня поддержать, ты же подруга». В тот период она активно искала второго мужа, вечно отсутствовала дома, а я превратилась в няньку ее детей.

Все мои дела не шли ни в какое сравнение с ее делами, она же мать, у нее дети. Учеба моя никуда не убежит, работа тем более, личную жизнь мне не надо торопиться устроить, так считала она. А у нее все срочно, ведь она мать-одиночка! Как-то так вышло, что все стали вдруг ей должны и обязаны, а уж я особенно. Это был тот случай, когда она за помощь мне уже не то что спасибо не говорила, а возмущалась – чего я так мало ей помогаю.

И только когда мне исполнилось лет тридцать пять, я догадалась разорвать с Ниной все отношения. И мне сразу стало легче.

Зачем я столько лет терпела Нину возле себя?

А зачем я выбрала себе в спутники жизни Гену? Нет, дело не так было – это он выбрал меня, я показалась ему удобной, а я просто согласилась стать его женой. И это чудо, что я не лишилась квартиры, когда разводилась с ним! Ну, во-первых, тогда была еще жива мама, она бы не позволила свершиться подобному. И во-вторых, Гена решил, что не стоит тратить на меня силы – поскольку его новая дама сердца оказалась намного богаче меня. Правда, и старше, но что такого. Гена понимал, что чем быстрее на ней женится, тем больше у него шансов завладеть ее ресурсами. А та дама еще и пьющей оказалась… Если сопьется, то все ее имущество станет принадлежать ему, удачно получится.

Чтобы дама быстрее спилась, Гена стал пить вместе с ней. Он умер первым в конце девяностых, его сердце не выдержало обильных возлияний.

Да, а почему я не стала строить свою карьеру? После школы пошла работать курьером на одно предприятие, затем, в двадцать пять, наконец соизволила поступить в институт культуры на вечернее отделение, во время учебы и после нее работала в библиотеке – и уже до конца жизни там. Ой, вернее, до пенсии.

Это прекрасная профессия – библиотекарь. Тем более я не могла без книг, я читала все свободное время. Но выжить библиотекарю в те времена – задачка не из простых. Если бы не пенсия мамы…

Господи, я же ничем не помогала маме, это она всю жизнь тянула меня.

Вспоминая прошлое, я принялась рыдать, у меня поднялось давление и опять началась тахикардия. Их надо спасти – маму и меня. Помочь им деньгами хотя бы. Советами! Действиями… Ну да, и Артура заодно надо спасти, но это так, между прочим, само собой.

Надо отредактировать собственную бездарную жизнь.

Ну а если ничего не получится с переброской и меня шарахнет электрическим разрядом, то тоже ничего страшного. Быстрая и легкая смерть взамен долгого и наверняка мучительного одинокого угасания в настоящем.

Я закинула в себя очередную дозу лекарств, заставила немного успокоиться.

Итак. 1979 год. СССР. Не работать и не учиться тогда – нельзя. Ибо существовал закон о тунеядстве. Надеяться на удачное замужество? Ведь домохозяйкам с детьми можно было не ходить на работу, если я ничего не путаю?

Нет, так не пойдет. Я должна взять в руки собственную жизнь, потому что брак – слишком ненадежное предприятие. Мне надо поступить в вуз. Ну и себя, свою другую версию, изначальную, будем называть ее Леной-прошлой… так вот, неплохо бы и ее затолкать тоже куда-то, заставить учиться, не дело становиться курьером после школы. В те времена еще работали социальные лифты, надо пользоваться моментом. Что делать с Леной-прошлой, буду размышлять потом, сейчас важнее продумать собственную легенду.

Хорошо бы подобрать мне легкую и достаточно денежную специальность. Хотя, конечно, работать мне уже совершенно не хотелось. Я в свои шестьдесят три не горела энтузиазмом, надо признаться. Да, работа – это важно, все люди должны трудиться, с этим я полностью согласна, но сил и желаний у меня в мои годы и после всего пережитого уже не было.

Вот если бы можно было работать, не ходя при этом на саму работу… Где найти такую?

Стоп, сказала я себе. Ответ же у тебя всю жизнь маячил перед глазами. Стань писателем. Поступи в Литературный институт. Там же сплошные гуманитарные дисциплины, ничего сложного. Все книги, которые надо там прочитать, всех эпох и стран, – ты уже прочитала. Самой что-то там писать? Ну, пока учусь в институте, можно писать небольшие рассказы, это легко. Разве мало я в своей жизни докладов и презентаций для библиотеки сочинила…

Я отправила Николаю сообщение: «Хочу стать писателем в прошлом. Это возможно? Только я не знаю, что именно писать».

Ответ от Николая пришел быстро: «Отличная мысль. Я дам тебе с собой в прошлое компьютер, в нем будет несколько важных программ, в том числе ты сможешь воспользоваться нейросетью и создавать тексты по тем образцам, которые тебе нравятся».

«Коля, я хочу поступить в Литинститут!» – написала я Николаю, уверенная, что ошарашила его.

Но Коля лишь деловито ответил: «Я все узнаю об этом и подготовлю нужные сведения».

Я с облегчением вздохнула, и мне сразу стало легче. Или это лекарства стали действовать?

Теперь мне надо было вспомнить своих родственников по материнской линии – чтобы как-то объяснить маме свой визит к ней. Вроде же как я родственница, прибыла в Москву из провинции…

Но я ничего не помнила. У нас не так и много было родни – это раз, да и как «встроиться» в те родственные связи? Сказать, что я племянница тети Вали из Самары? Но мама с тетей Валей созванивались раз в год, иногда они писали друг другу письма-поздравления с праздниками…

Меня в любой момент могли разоблачить. Не в том смысле, что могли узнать, что я прибыла из будущего, а заподозрили бы во мне обычную самозванку. Да и мама моя – пусть и очень добрая, готовая помогать, но очень здравая женщина, обмануть которую было непросто.

Снять квартиру и ждать поступления в вуз, где мне дадут комнату в общежитии? Но если съемная квартира окажется далеко от нашего старого дома? А ведь я должна быть там, в гуще событий, я должна быть вписана в ту жизнь как бы «своим» человеком. Иначе я не смогу никому помочь – ни себе прошлой, ни маме. Ну и Артуру заодно. Да и не сдавали тогда квартиры целиком, если только комнаты… Где человек был прописан, там и жил, тогда такого, как сейчас, разделения просто не существовало, когда одновременно были и «адрес прописки», и «адрес фактического проживания».

Я листала альбом со старыми фотографиями, и мне то и дело попадались фото Володи. Володя с Бабаней, Володя с юной мамой… Моя бабушка с Бабаней – подруги часто фотографировались. Бабушка умерла, когда я еще ходила в детский сад, и за мной иногда присматривала Бабаня, живущая в соседнем подъезде.

Я взяла в руки мамину записную книжку – старую, сохранившуюся еще с послевоенных годов, густо-густо исписанную. Мама любила новые вещи, но вот именно к этой записной книжке относилась особо трепетно, считала ее своего рода «дневником жизни». Ее жизни.

…Пожелтевшие страницы, на них адреса, телефоны. Часть из них начиналась с букв (это совсем давние времена), потом шли обычные московские семизначные номера, потом городские номера стали еще длиннее, впереди стояли уже коды. Затем пошли номера сотовой связи.

Вот опять про Бабаню – ее адрес, старый семизначный телефонный номер. Надо же, я его помню, оказывается. Рядом с ее именем – Анна Яковлевна – написано какое-то слово. Потом зачеркнуто. Интересно, что там было написано? И я вдруг догадалась, что именно. Тут стояло имя – Володя. Вот я странная, только сейчас догадалась! Володя ушел из жизни, и мама зачеркнула его имя, потому что слишком больно. И осталось только имя его матери, Бабани.

Бабаня. Абсолютно одинокая под конец жизни женщина, родившая без мужа и затем потерявшая единственного сына Володю. Затем потерявшая лучшую подругу (мою бабушку). У Бабани никого не было больше, только племянница, да и то не родная, она в Кострове осталась. Племянница (официально удочеренная бездетной сестрой Бабани), кстати, тоже умерла, я помню, я тогда как раз оканчивала школу.

У племянницы оставалась дочь, Бабаня много о ней говорила. Моя ровесница или чуть старше? Тоже Елена. То есть Лена, Алена, как и я. Хорошая девочка. Послушная, добрая… так о ней Бабаня отзывалась, со слов племянницы, изредка писавшей ей.

Господи, ну почему они все называли тогда друг друга одинаковыми именами? И у нас в классе, если вспомнить, было четыре Алены, три Татьяны и пять Наташ!

Еще одна Алена из прошлого, получается. Которая так никогда и не приехала из Кострова в Москву навестить Бабаню. Никогда ей не писала и не звонила. Это я помню, мы об этом с мамой говорили, когда Бабаня умерла в конце восьмидесятых. Ну, с другой стороны, та Алена, из Кострова которая, – Бабане даже по крови неродная.

Решено. Я стану Аленой из Кострова. Пусть и не родной, но формально – внучатой племянницей Бабани. Я приеду к старой подруге своей бабушки после смерти матери из своего провинциального городка поступать в Литературный институт в Москве. Я буду жить с Бабаней, и все нужные люди окажутся рядом со мной – мама, Лена-прошлая (моя другая версия), Артур. Бояться разоблачения мне нечего, потому что я уже знаю – внучатая племянница Бабани никогда не появится в Москве. Никогда.

Я немедленно написала об этом Николаю – о том, кем я стану в прошлом.

Он попросил у меня максимально полные сведения о внучатой племяннице Бабани, чтобы найти нужные сведения в архивах, подготовить документы.

А я ничего не помнила и не знала, кроме имени той девушки. Сколько ей было лет, какое у нее отчество, фамилия… Когда у нее день рождения?! Бабаня же наверняка была в курсе всего этого? Да, пусть та Алена ей и неродная, но официально внучатая племянница же!

На некоторое время я впала в отчаяние, но скоро Николай написал ответ – ничего страшного. Раз Бабаня не особо плотно общалась с племянницей и ее дочерью, только в переписке, возможны допущения. Отчество сделаем любым, фамилию девушке (то есть мне в прошлом) дадим Бабанину – Морозова. Если Бабаня удивится несовпадению имен, отчеств, дат и прочего – можно свалить все на конфликт девушки с близкими, повлекший за собой перемены в ее паспортных данных. Риск, конечно, но что поделать.

Не мою же девичью фамилию брать – Кирюшина!

Остальные дни мы с Николаем лихорадочно переписывались. Обсуждали детали моего путешествия в прошлое и все то, что может мне пригодиться – из вещей и сведений, касающихся того времени и всех участников событий.

Мою легенду приходилось постоянно корректировать просто потому, что некоторые детали прошлого уже забылись, хотя мы с Николаем и жили в те времена. Пока выясняли и уточняли все нюансы – всплывали новые тонкости, которые тоже надо было подогнать под легенду.

Например, мы выяснили, что в те времена в Литературный институт принимали только после двух лет работы (да и то желательно по профилю, например, лучше всего поработать заранее в каком-нибудь издательстве, да хоть кем там, хоть рабочим). Считалось, что писатель должен иметь какой-никакой опыт в жизни, что справедливо, кстати. Потом, правда позже, это правило отменили.

Но в 1979 году оно ломало нам весь план. Николай предложил мне «сменить» вуз, выбрать что-то другое, но я не согласилась. Предложила изменить свою легенду – пусть мне будет не семнадцать, а девятнадцать лет. И как будто я после школы уже успела поработать два года в какой-нибудь «многотиражке» города Кострова. Тем более что у Николая в запасе имелись пустые трудовые книжки той эпохи (помимо других документов – настоящих и незаполненных).

Николай сначала противился моей просьбе, затем согласился. И согласно новой легенде получалось вот что: я работала после школы в газете секретаршей в местной газете, ухаживала за больной матерью (она же неродная племянница Бабани). Когда моя «мать» умерла, то я рванула из Кострова в Москву в надежде успеть поступить в Литературный институт в этом, текущем 1979 году. Отправилась к своей бабушке-тетушке, двоюродной, пусть и неродной – Бабане. Там было еще несколько нюансов с особенностями поступления, касающихся творческого конкурса и его сроков, но мы с Николаем и с этим разобрались.

Новая, усовершенствованная легенда, как нам казалось, блистала непогрешимостью и логикой. Вызывала печаль и восхищение – талантливой девушкой-самородком из провинции, сиротой по сути.

Некоторое время у меня ушло на то, чтобы научиться программам, которые закачал в планшет Николай – чтобы я могла сама ими пользоваться. Это оказалось довольно сложной задачей, ведь я являлась не самым технически подкованным человеком. В том числе в силу своего возраста и склада характера… Я, честно сказать, не из тех продвинутых немолодых дам, которые на «ты» с новыми технологиями.

Самой неприятной частью нашего плана стало то, что Николай заставил меня снять коронки и вырвать два зуба (хорошо хоть не передних). Поскольку в них присутствовали штифты.

Оказывается, никакого металла в моем организме быть не должно, это каким-то образом могло сильно повредить ему при переброске во времени. Также металла не должно быть в одежде и в других моих вещах – тех немногих, что предполагалось взять с собой в прошлое. Нужную технику Николай собирался запаковать особым образом, отдельно и супертщательно, чтобы переход во времени не испортил ее (поскольку там имелись детали из металла).

Николай сделал все необходимые мне в прошлом документы – свидетельство о рождении, паспорт, аттестат об окончании школы, трудовую книжку, наштамповал довольно много справок на все случаи жизни… А, и еще изготовил комсомольский билет. Красная книжечка с печатями за каждый месяц – «уплачено». Две копейки были взносы в те годы, это я помню. А как же! В те времена, в том возрасте, в той стране – да и не быть комсомолкой? Это невозможно! Все документы были настоящими, заполненными так виртуозно, с неотличимыми печатями – что, пожалуй, ни одна экспертиза того времени не придралась бы к ним.

Отдельно Николай сделал мне медицинскую справку определенной формы и номера – ее требовали при поступлении в вуз. Справка якобы выдана мне в середине апреля 1979 года в Кострове. Если придерутся и скажут, что нужна свежая справка – мне уже придется получить ее где-нибудь в московской поликлинике прошлого. Фото на студенческий – тоже сделаю в прошлом, ну это само собой, неизвестно же, как я буду выглядеть в новом облике.

В 1979 году у меня не будет возможности подключиться к интернету. Да вообще он еще очень нескоро охватит весь мир своей паутиной!

Поэтому Николай закачал в планшет, которым мне предстояло пользоваться, все возможные сведения о том времени и тех людях. И сведения о том, что происходило потом. По сути, вся история человечества за последние почти пятьдесят лет станет мне доступной в прошлом – чтобы знать, чего и когда ждать, ведь мне же придется жить словно заново, да еще в непростую эпоху, так что надо учитывать все даты, все события и имена тех, кто к ним причастен.

О самом планшете. Как я поняла, он был каким-то особо дорогим, особо мощным (в него вместилось много информации) и прочным, так что если он переживет временной скачок в прошлое, то сможет еще долго работать. Планшет способен заряжаться от розеток того времени (как я поняла, они немного отличались от современных), тут никаких трудностей у меня не возникнет. Еще Николай дал мне с собой телефон, вернее, смартфон, в который были загружены карты тех времен, фотографии Москвы и страны (вдруг придется ориентироваться на местности). Этим телефоном, как средством связи, даже можно было пользоваться – но не просто так, а подсоединив к нему специальную антенну (кстати, в виде небольшой коробочки, совсем не похожей на антенну). Она позволит подключиться к ближайшему абоненту, то есть звонок пойдет с его номера. Но! Надо помнить, что тот абонент может услышать мои переговоры (если будет в тот момент сам говорить по телефону), поэтому лучше не болтать лишнего, если придется пользоваться таким способом связи. Фотографировать моим смартфоном тоже было можно, конечно же.

Еще Николай дал мне в дорогу книгу. Выглядела она довольно потертой, старинной, на обложке название – «Учетные списки и сведения о населении и сословиях Тобольской губернии за 1900 год». Слова с ятями на старинной гладкой бумаге, старинный выцветший шрифт. Скучнейшая книга, перелистать, да тут же отложить – имена, фамилии, цифры… бюрократический обломок старой эпохи.

Но в той книге «под старину» на самом деле были спрятаны сведения о моем окружении, всех соседях того времени и тех людях, что могли мне встретиться. Когда они родились, когда и отчего умерли. Книга – на тот случай, если планшет сломается. «Знающий судьбы – видит на несколько шагов вперед», – как высокопарно выразился Николай, объясняя мне, как ею пользоваться.

Деньги. С собой мне предстояло взять деньги того времени (напечатанные, как мы с Колей уже говорили, не позже 1979 года, разумеется).