Хозяйка ворон и железный доктор E-Book

Галина Герасимова

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Ведьмы ведут следствие
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 399

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

У доктора Гарта работа в морге, реабилитация после атаки троллей и неожиданный отпуск в приграничье. У хозяйки отеля Кайлы — воскрешение из мертвых и расследование, кто и почему захотел от нее избавиться. И у обоих — общее прошлое, которого один не помнит, а другая не хочет вспоминать. Горный перевал хранит свои тайны. Никто не знает, чем обернется следующий день: встречей с нечистью, погоней или покушением. Но в одном можно быть уверенным: нападением на хозяйку «Вороньего гнезда» дело не ограничится! В новой книге Галины Герасимовой читателя ждут: - Загадочный горный отель, пропитанный магией и тайнами прошлого. - Деятельная героиня, у которой не только стальной позвоночник, но и стальные нервы. - Нелюдимый харизматичный герой с большим сердцем. - Тьма в облике ворона и самобытный народ птицелюдов. - Запутанные семейные отношения. - Заслуженный отпуск, стремительно перешедший в работу.

Leseprobe

Галина Герасимова Хозяйка ворон и железный доктор

Ведьмы ведут следствие

Иллюстрация на переплете Midva

© Герасимова Г., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава 1

За семь лет станция Ансельма ничуть не изменилась. Все тот же старый вокзал, где некуда примостить саквояж. Шумный, грязный и такой тесный, что горожане предпочитали оставаться снаружи с подветренной стороны. Даже в морге пахло лучше, уж в этом доктор Рейнхольд Гарт, сотрудник следственного столичного управления, не сомневался.

Наверное, по мнению начальства, Рейн должен был испытывать ностальгию, вступая на приграничные земли. Но возвращаться туда, где однажды чуть не умер, удовольствие ниже среднего. Пусть даже сейчас он приехал не на службу, а отдыхать.

Серьезно, почему было не отправиться на Умберские острова? Теплое море и горячий песок определенно лучше пронизывающего ветра приграничья, ранней весной все еще до отвращения промозглого. Правда, Рейн на острова не собирался – соленая вода противопоказана для протезов, но хотя бы сплавил билеты Квону в качестве свадебного подарка!

– Тьен, вам не нужен кеб? Всего пара кровентов – и я домчу вас, куда хотите! – окликнул его простуженный голос.

Рейн повернулся металлической частью лица к кучеру, и у того слова застряли в горле. Возница побледнел, отступил на шаг. Привычная реакция на необычную внешность.

Доктор прикинул, не воспользоваться ли услугой и добраться до отеля в комфорте, но кеб плохо приспособлен к горным дорогам в отличие от омнибуса. Конечно, можно дождаться паромобиля из города, но после неудобной узкой полки в поезде и шумных соседей Рейн предпочел бы поскорее оказаться в отеле. Ноги ныли. Боль была фантомной, но от этого легче не становилось.

– Нет, – ответил он привычным механическим голосом и отвернулся, направляясь в сторону остановки.

За спиной послышался вздох облегчения.

Стоило дойти до омнибуса, как Рейн засомневался в правильности выбора: мест практически не осталось. Несмотря на ветреную погоду, в салоне висела духота: успевшие занять сидячие места дамы энергично обмахивались веерами, но толку было чуть. Когда доктор вцепился металлической рукой в поручень и, скрипя шарнирами, поднялся по ступеням, пассажиры потеснились (вернее, вжались в стенки), и все равно он с трудом втиснулся в салон. Примостился у дверей, стараясь не замечать взгляды исподтишка: любопытные, испуганные. Он к ним почти привык.

Раздался короткий гудок, омнибус тронулся с места – и резко остановился.

– Подождите!

Звонкий голос заставил пассажиров повернуть головы. К омнибусу, удерживая в одной руке увесистый на вид саквояж, а другой подобрав юбку, бежала молодая женщина в темно-зеленом дорожном пальто и круглых очках на курносом носу. Медные волосы, собранные в пучок, растрепались от бега, и несколько прядей выбились из прически – яркие, горящие на солнце как огонь. Такой цвет не редкость для приграничья, хотя аристократы не из местных воротили от рыжих носы. У чистокровных анвентцев кожа была белоснежной, а волосы как вороново крыло – чего только стоила королевская семья, с которой и брали пример!

Женщина добежала до омнибуса и попыталась подняться с тяжелым саквояжем в одной руке.

– Вы не поможете? – Она с надеждой посмотрела на Рейна, словно не видела в его изуродованном лице ничего безобразного.

Давненько его не просили помочь! Доктор хмыкнул, наклонился и, подхватив ее за талию, поставил рядом с собой. Тотчас убрал руки, подозревая, насколько неприятно прикосновение железного протеза. Но стоило омнибусу тронуться, как попутчица вцепилась в него мертвой хваткой.

– Да у вас мышцы как железные! – воскликнула она и тут же прикусила язык, заметив протез. – Ой, простите. Я в хорошем смысле.

Виновато улыбнувшись, попутчица отпустила его руку и схватилась за поручень. Удержать саквояж и одновременно устоять на ногах, когда омнибус подпрыгивал на кочках, оказалось непросто, а сидячие места были заняты. Понаблюдав за этими мучениями, Рейн в какой-то момент просто перехватил ее ношу. Ему-то какая разница, как стоять – с одним саквояжем или двумя? Но для хрупкой женщины вещи и правда были тяжелыми.

– Спасибо, – откликнулась она растерянно и несколько удивленно, внимательно разглядывая его из-за стекол очков.

Испугается? Рейн ожидал, что женщина отшатнется, но та не сдвинулась с места, разве что стала задумчивее.

Наконец омнибус въехал в город. Рейн поглядывал в окно, узнавая и одновременно изумляясь, насколько изменился Ансельм. Разросся, отстроился. На месте леса появился жилой район, на рыночной площади растянулись крытые павильоны. Только старый паб «Ржавый гвоздь» остался неизменным. Первая остановка как раз была у него, и большинство пассажиров вышло. Жаться друг к другу больше не было нужды.

– Еще раз спасибо.

Попутчица протянула руку к саквояжу, но Рейн окинул взглядом ее худенькую фигуру и лаконично спросил:

– Куда?

– А… – Она на мгновение замялась. Наверное, удивилась его механическому голосу, но затем махнула рукой. – До «Вороньего гнезда».

– По пути, – тем же не терпящим возражения голосом сказал доктор и указал ей на свободное место.

Женщина едва не упала, когда омнибус тронулся с места, и поспешила сесть.

– Я – Кайла, – спохватившись, представилась она и посмотрела с каким-то непонятным ожиданием.

– Доктор Гарт, – откликнулся Рейн, по привычке назвавшись по фамилии. Он почти не сомневался в бессмысленности знакомства. Вряд ли они продолжат общение по прибытии в отель: общество железного доктора выдерживали только закаленные стражи из управления. Так что Рейн не обольщался и планировал провести две недели отпуска в тишине и покое.

Больше в дороге они не разговаривали. Попутчица отвернулась к окну, делая вид, что заинтересована унылым пейзажем. Пару раз Рейн ловил на себе быстрые взгляды, но она тут же отводила глаза. Несколько пассажиров вышли на окраине, и в омнибусе кроме Рейна и Кайлы осталась пара стражей, зеленых юнцов. Один темноволосый, с тонкими аристократическими чертами лица – вот уж кого невозможно обвинить в смешении крови! – в черном мундире с иголочки, явно из богатеньких. Скорее всего, папаша или кто-то из родственников отправил мальчишку на границу, чтоб выбить дурь и спесь. Другой, рыжий и вихрастый балагур, чем-то напомнил Рейну сослуживца. У Курта тоже был нос с горбинкой и слегка приподнятая верхняя губа.

«Коллинс» – назвал приятеля «аристократ», и Рейн помрачнел, разглядывая рыжего мальчишку с уже другим интересом: фамилия совпадала, может, и в самом деле родня. Курт ведь частенько вспоминал младшего брата, как и всю родню. Все вспоминали семьи, скучая и надеясь, что срок службы пройдет поскорее.

Из их боевой десятки дождался только Рейн. Парней доктор помнил хорошо: все-таки почти год вместе прослужили. А вот от событий последних двух месяцев службы остались обрывки, прорывающиеся кошмарами и тягостным чувством вины, от которого невозможно избавиться. Воспоминания ему запечатали в лечебнице, когда поняли, что еще немного, и Рейн попросту сойдет с ума. Но запечатанная память не мешала осознавать, что произошло. Да и зеркало каждый день показывало изувеченное тело. Доктор знал, что ни в чем не виноват. Никто не виноват, что отряд наткнулся на горных троллей, единственных тварей, не восприимчивых ни к магии, ни к простому оружию. Но Рейн выжил, хотя остался инвалидом. А остальные…

Омнибус тряхнуло на очередной кочке, выдернув Рейна из тягостных раздумий. Юнцы на него не смотрели, их гораздо сильнее интересовала попутчица. Подпихивали друг друга локтями, шептались. Не хватало, чтобы знакомиться полезли!

Рейн закатил глаза, не желая слушать ни смешки, ни жеманную речь. Похоже, мальчишек отправили для усиления охраны отеля: «Воронье гнездо» стояло у горного перевала, среди леса, а весной просыпалась всякая дрянь, чтобы нажраться после зимней спячки. Конечно, в отеле имелась и своя охрана, не чета этим желторотикам, но страже Ансельма надо было отчитаться, что помогают.

Стражи в городе находилось немало, что неудивительно: граница с Хаврией лежала в жалких пятидесяти милях от Ансельма. Можно сказать, лазутчики под носом. Через единственный перевал вел старый, почти заброшенный тракт. Немногочисленные деревушки прятались за высокими каменными оградами, а их жители пасли отары овец, охотились и собирали редкие травы. Высоко не поднимались – чем ближе к перевалу, тем чаще попадалась нечисть. Там патрули из магов несли службу, чтобы защитить жителей. Иногда вместо нечисти встречались контрабандисты – лихие ребята, вооруженные до зубов и не боявшиеся ни стражи, ни обитателей гор.

Парни практически договорились, кто подойдет знакомиться с прекрасной незнакомкой, но тут омнибус резко накренился и встал. Водитель коротко выругался и открыл двери.

– Выходите. Приехали, – мрачно заявил он.

– А что случилось? – Рыжий парень, похожий на Курта, бряцая обмундированием, выскочил первым.

Рейн спустился следом за вторым стражем, стараясь не угодить в глубокую лужу. Последней выбралась Кайла, едва не свалившись со ступенек. Могла бы не вылезать, толку с нее все равно было чуть.

Колесо застряло в яме. Угораздило же вляпаться на полпути! И обратно далеко, и до отеля…

Рейн вздохнул. Отель высился на склоне: двухэтажное монументальное здание, похожее на крепость, с башенкой с часами. В незапамятные времена на его месте стоял замок, носивший то же звучное название, что и отель, но замок ушел в небытие вместе со своими владельцами. Казалось бы, до отеля рукой подать, но доктор знал, как обманчиво расстояние на лесистой возвышенности. По расхлябанной дороге миль семь-восемь. Нет, пройти-то Рейн сможет, но потом весь отпуск проваляется на кровати!

– Может, попробуем вытащить? Не хочется по лесу идти, стемнеет, пока доберемся. – Коллинс с сомнением посмотрел на омнибус, зябко поводя плечами, и отшатнулся, когда над ним тенью пролетел ворон. Ворон уселся на нижние ветки сосны, снисходительно и с достоинством поглядывая на людей. Важно каркнул. Вторя ему, в лесу тоскливо завыла нечисть. – Тьен, вы не поможете?

Рейн не сразу сообразил, что обращаются к нему.

Поднимать омнибусы ему еще не доводилось. Протезы Гарт берег и старался эксперименты на них не ставить. Во-первых, делались они на заказ и стоили как его полугодовая зарплата. Во-вторых, где он замену в этой глуши отыщет? В Ансельме вряд ли получится найти хорошего мастера, готового быстро и недорого разобраться с поломкой, а потом вживить протез в тело. Но не оставлять же омнибус как есть?..

Тварь завыла ближе, и Рейн кивнул рыжему.

– Давай.

– Тогда мы с Лезаром с этой стороны, а вы с той.

– А толку? – возразил его приятель. – Не хочу марать руки. Все равно обод погнут.

– Да вроде нет…

Обод выпрямился волшебным образом. Кайла все так же стояла рядом с омнибусом, растерянно оглядываясь по сторонам и щурясь на солнце. Руки прятала за спиной, как нашкодивший ребенок, но Рейн уловил отголосок магии. Ребенок, как же! Не каждому столичному магу удалось бы с такой легкостью поработать с металлом. Интересно, где она училась? И что, обладая подобной силой, забыла в этой глуши?

– Отличная работа, тьен. Поднажмем? – кивнул Коллинс, решив, что обод выровнял Рейн. Тут же закатал рукава и первым навалился на омнибус.

Доктор нехотя последовал его примеру. Машина поддавалась с трудом. Со скрипом, как заметил бы Рейн, у которого протезы чуть ли не искрили. Но из ямы они ее все-таки вытолкали.

Остаток дороги прошел без приключений – и слава богу, и так хватило. Он добирался из столицы несколько суток и до чертиков устал. Все, чего хотелось, – поскорее оказаться в номере.

Кажется, в итоге на молодых стражей большее впечатление произвел протез на его руке, а не подслеповатая попутчица, раз они к ней так и не подошли. Зато на Рейна посматривали со смесью страха и уважения и как бы не надумали знакомиться с ним!

Омнибус остановился за каменными воротами. Доктор подхватил оба саквояжа – свой и Кайлы – и по длинной лестнице неспешным шагом направился к отелю. Подъем беседе не способствовал. Стражи обогнали их еще внизу лестницы, а во дворе свернули к одноэтажной пристройке: охрана отдыхала там. Рейн невольно позавидовал их молодости и здоровью – у него-то ноги ныли, даром что железные.

Двери отеля были открыты, а просторный холл, скромную обстановку которого разбавляли полосатые диванчики, пустовал, если не считать скучающего портье у стойки и горничной в нелепом чепце, несущей куда-то вазу с цветами. Увидев их, девушка застыла на месте с таким неподдельным страхом в глазах, что Рейну стало не по себе. Может, зря он поддался уговорам главного инспектора и поехал в отпуск? Это дома к его устрашающей внешности притерпелись, а здесь только людей пугать!

Ваза выпала у горничной из рук, осколки разлетелись по полу.

– Упы-ырь! – тоненько взвыла девушка, прижимая дрожащие руки к губам.

Следом раздался протяжный сигнал системы безопасности. Рейн с недовольством посмотрел на вызвавшего охрану портье, и тот вжал голову в плечи, превратившись из уверенного в себе мужчины в нашкодившего мальчишку, каких на работе у доктора было полным-полно. Ничего не сказать – хорошая вышла встреча! Чудовищем его называли, а вот упырем – впервые.

– Выключи, – коротко приказал доктор.

Портье закивал, но от неожиданности или страха выпустил артефакт из рук, и тот покатился по столешнице, продолжая мигать тревожным красным светом.

Расстояние до стойки Рейн преодолел в несколько шагов и сжал артефакт между пальцами. Лучше бы никуда не уезжал! Заперся бы на пару недель дома, почитал детективы, сыграл бы с Квоном в костяшки, наконец. Ему было не по себе от чужого внимания. Странно, что Кайла тоже оставалась на месте и выглядела столь же раздосадованной, как и он.

– Ланти, Эмиль, какого черта? – раздраженно спросила она, топнув ногой.

В этот момент двери распахнулись, и в холл ворвалась охрана. Доктор отреагировал по старой доброй привычке: защищать стариков, женщин и детей. К этому на границе приучили в первую очередь. Кайла оказалась за его спиной, а Рейн повернулся к охранникам, надеясь, что здесь сначала выясняют ситуацию, а не бьют. На здоровой руке он сплел магический щит из жгутов воздуха, прикрывающий от возможного удара.

– Стойте! – проскрипел Рейн.

– Спасибо за службу, ребята, но мы тут сами разберемся, – выглянула из-за плеча доктора «слабая женщина», ничуть не взволнованная эффектным появлением службы безопасности.

– Тьенна Абель! Вы живы?! – охнул оказавшийся ближе других мужчина с коротким ежиком седых волос и первым опустил пистолет.

Наступившую следом гробовую тишину нарушили хлопанье дверей и чужие голоса: постояльцев напугал звук сирены, и они спешили узнать, что случилось. Первыми подошли девушка со строгим пучком на голове в скромном темном платье и ее отец, солидный и грузный, с шикарными усами, в несуразном расшитом золотой нитью костюме. Чуть позже, прижимая к груди книгу в черной обложке, появился длинноносый молодой парень в простеньком костюме с эмблемой магической академии, а последней пришла пожилая матрона с собачкой на руках. Шавка облаяла всех присутствующих похлеще сигнализации.

Доктор попятился, не желая становиться объектом всеобщего обсуждения и искренне жалея о своем первом за два года отпуске.

Тут на втором этаже показался худощавый пожилой мужчина, одетый в щегольскую форму. Подскочил к перилам, перегнулся через них, рассматривая холл.

– Что за шум? Эмиль, почему сработала охранка? – с визгливыми интонациями спросил он. Увидел на полу осколки вазы, испуганную горничную и спокойно стоящего стража – и сделал для себя неверные выводы. – Ланти, твоих рук дело? Я же сказал – уволю, если снова чего-нибудь учинишь!

– Господин Рюдигер, но я…

– Хватит оправдываться. Можешь собирать вещички, уедешь утренним омнибусом, – зло выцедил он.

Горничная задрожала и всхлипнула, прижимая пальцы к губам, а мужчина уже повернулся к постояльцам.

– Простите, господа, ложная тревога, – расшаркался он перед ними.

– А с каких это пор вы решаете, кто будет работать в моем отеле? – достаточно громко спросила Кайла, чем обратила на себя внимание.

Рюдигер медленно повернулся, затем бросился обратно к перилам и уперся взглядом в новоприбывшую.

– Кайла? Как?! Как… ты?.. – Его голос взлетел в тонкий фальцет, а пальцы судорожно сжали дерево.

– Давно не виделись, дядя, – невозмутимо поприветствовала Кайла, поправляя на носу очки.

Мужчина побледнел и в ужасе отшатнулся, а Рейн вдруг сообразил, что упырем назвали не его.

* * *

Кайла расположилась в мягком кресле рабочего кабинета отца с чашкой горячего чая, переслащенного и крепкого. Она чувствовала себя чужой в собственном доме. Здесь все переменилось. Старинные канделябры сменились магическими шарами-светильниками, патефон в углу не играл вальс, а горестно молчал, и даже прислуга смотрела на нее с опаской.

Не так Кайла представляла себе возвращение. Нет, она, конечно, догадывалась, что мало кто обрадуется появлению законной хозяйки отеля, раз ее успели похоронить, а наследство поделить. Но неужели ни одной живой душе не было до нее дела?

– Значит, ты утверждаешь, что я умерла? – Она оторвала взгляд от пыльных дорожных ботинок, выглядывающих из-под длинной юбки, и посмотрела на сидящего напротив Беннета. Он постарел. Раньше в волосах были седые ниточки, а теперь он весь стал белый как лунь. И брюшко наметилось, хотя крепкое телосложение никуда не делось.

– Согласно свидетельству вашего мужа, вы были погребены под снежным обвалом в горах, неподалеку от охотничьего домика. Дом тоже завалило снегом, – объявил ей начальник охраны. Пистолетом он больше не угрожал и на своих парней прицыкнул, когда один заикнулся, что надо бы отвести тьенну в участок, а то мало ли кто притворяется, артефакты по смене внешности нынче в моде. А стражи быстро бы распознали морок. – Вас пытались откопать до ночи, но снег не прекращался, вот и пришлось остановить поиски. Никто не смог бы выжить под лавиной целые сутки.

– Вот ведь незадача. Я исключение, – невесело усмехнулась Кайла.

– И это очень странно. Как вам удалось выжить?

Беннет подался вперед, сложив пальцы домиком. Между большим и указательным пальцем белой кляксой выделился старый шрам, полученный на службе: в детстве Кайла любила слушать его истории о приграничье, больше байки, чем правду. А сейчас собиралась рассказать свою.

– Немного везения, ночь в ледяной тюрьме и пара местных, дотащивших до своего дома. Они меня и выходили.

– Это чушь собачья! В тех местах не живут люди, – подал голос Рюдигер.

Дядя немного заикался от удивления, но больше не шарахался, когда Кайла поворачивалась в его сторону.

– Считаете, мне помогли медведи? У этих людей крохотное поселение на склоне, два-три дома, собственное хозяйство, козы. Они охотятся в горах, чтобы выжить. Я вернулась бы раньше, но пока не растаял снег, спускаться было опасно. Да и переломы заживали. – Тут она поморщилась, позволив себе вытянуть ноги. Почти не лукавила. Сломанные кости ныли в дождливую погоду.

– Беннет, почему ты вообще слушаешь ее? Понятно же, перед нами самозванка! Козы? Охотники? Что еще она выдумает?! – не выдержал дядя и указал на дверь. – Выметайся отсюда! Как ты смеешь притворяться нашей кровиночкой? Да разве Кайла позволила бы себе подобные речи? Она была такой тихой, такой скромной…

– Во-первых, дядя, кровиночка я не ваша, бог миловал. – Кайле надоела показная вежливость. Дядя был мужем ее покойной тетки, приехал из самой столицы и упоминал об этом при каждом удобном случае. Провинция, что они могли знать? Он и при жизни тетушки не жаловал ее семью. – Во-вторых…

Она выразительно посмотрела на Рюдигера, отмечая и дорогую, явно на заказ шитую одежду, и цепочку золотых часов, выглядывающую из кармашка. Раньше он не мог позволить себе подобной роскоши.

– Что? – нервно спросил он, одергивая воротник.

– Горы меняют людей. Когда лежишь под снегом и понимаешь, что он вот-вот обрушится на тебя всей своей массой, много чего успеваешь передумать. Например, почему вы так настояли на нашей с Луисом поездке, а сами отговорились в тот день болезнью и остались дома, – почти ласково сказала Кайла, сохраняя на губах улыбку, хотя ее уже потряхивало от негодования. Выдержала паузу, пока дядя стремительно бледнел.

– Т-ты что, обвиняешь меня?! – Он вцепился в подлокотники кресла, трясясь от негодования.

– Нет, как я могу! В отличие от вас я не собираюсь говорить бездоказательно, иначе приехала бы сюда не одна, а с детективом. – Кайла перестала улыбаться, отставила чашку в сторону и строго спросила: – Где Ильман?

Старый управляющий был единственным, кого Кайла действительно хотела увидеть. Самый преданный их семье человек, почти родной, рядом с ним она чувствовала бы себя спокойнее. Знала: Ильману точно можно доверять. Но помимо дяди в кабинете находились только бледный как мел портье – надо же, как он возмужал, а ведь был совсем мальчишкой! – стоящая навытяжку охрана и немногословный маг, тьен Гарт, который помог донести саквояж. Впечатлительную горничную отпустили на кухню успокаивать нервы ромашковым чаем.

Глядя на мага, Кайла надеялась, что ошиблась – хотела бы ошибиться. Тот улыбающийся мужчина, которого она помнила, мало походил на этого сурового доктора. К тому же Гарт ни видом, ни словом не показал, что они знакомы. Фамилия, опять-таки, не такая уж редкая…

Его лицо было изувечено, особенно слева – металлическая щека мешала ему нормально разговаривать и будто превращала лицо в маску автоматона. Кайле хотелось приложить к ней ладонь, скрыть ее, чтобы подтвердить свою догадку или опровергнуть. Из-за этого гостя вся подготовка, холодная сосредоточенность и уверенность в себе трещали по швам! Если Гарт именно тот, о ком она думает, и если он узнает Кайлу, то об устроенном спектакле можно забыть!

Но маг не спешил с разоблачением. Стоял у окна и молча вглядывался в окружающий отель лес. Когда смеркалось, отсюда можно было видеть, как тьма поглощает лес, откусывая от него кусок за куском, пока не остается узкая дорожка деревьев вдоль реки.

Не хотелось втягивать доктора в свои дела, но Беннет попросил Гарта остаться до конца разбирательств. Гость не вызывал у начальника охраны доверия: то ли его пугали протезы, то ли военная выправка.

– Спрашиваешь об управляющем, а где твой муж, тебя не волнует? – с подозрением прищурился Рюдигер.

– Почему это должно меня волновать? – Кайла перевела взгляд на дядю. Она рассматривала мага непозволительно долго, не хватало еще, чтобы слуги восприняли ее внимание превратно. – В поезде соседки поделились новостью о певичке Наби из Хаврии и тем, как Луис восхищен ее талантами. Подозреваю, они ужинают в «Большой утке» или наслаждаются спектаклем. – Она криво усмехнулась. О том, что господин Луис изменяет своей жене, не знал разве что слепой и глухой. – Так я повторюсь: где Ильман?

– Больше он здесь не живет, – с каким-то злорадством ответил Рюдигер. – Я взял на себя его обязанности. И, надо сказать, справляюсь с ними весьма неплохо.

– Как вас не стало… то есть я хотел сказать, после того как вы пропали, – тотчас поправился Беннет, решив пояснить сказанное, – тьен Ильман отошел от дел. Вы же помните, он не очень-то ладил с вашим мужем.

– Иначе говоря, Луис его уволил, – перевела Кайла это хождение вокруг да около.

– Старик возомнил, что может командовать! Ему просто указали его место, – развел руками Рюдигер.

– А где ваше место, дядя? Вашего имени даже нет в семейном реестре! – осадила его Кайла, с трудом подавив вспышку гнева. Она не представляла «Воронье гнездо» без Ильмана. Он знал об этом месте все: сколько надо запасти дров на зиму, закупить продуктов, чтобы они не испортились, а постояльцы не остались голодными, как выдворить из номеров насекомых и окоротить не менее надоедливых гостей-охотников: именно охотники гостили в «Вороньем гнезде» чаще всего. Ильман и сам походил на умудренного жизнью ворона: вечно нахохлившегося, ворчливого, но мудрого. Теперь задабривай его, чтобы вернулся!

– Жаль, я надеялась, что Ильман подтвердит мою личность. Все-таки он нянчил нас с сестрой с младенчества. Беннет, если ты сомневаешься…

– Тьенна Абель, я, конечно, помню вас не с пеленок, но вот с такого возраста. – Охранник приподнял руку, показывая от пола чуть больше ярда. – Когда вы стащили мой пистолет и спрятали его среди игрушек! Думаете, я вас не узнаю?

– Память тебя подводит, пистолет стащила моя сестра, – рассмеялась Кайла, подговорившая близняшку на авантюру.

Взгляд Беннета потеплел.

– Точно, подводит, – согласился он, усмехаясь в пышные усы. Если это была проверка, то последняя. – Не буду больше мешать, вы наверняка устали с дороги. Зовите, если потребуюсь. И это… берегите себя, госпожа. Я рад, что вы живы.

– Спасибо, – на этот раз куда искреннее улыбнулась Кайла. – Возвращайся к работе.

Охранник тяжело поднялся с кресла.

– И ты так просто уйдешь? – Рюдигер схватил его за руку. – Оставишь меня с этой обманщицей? Ты клялся защищать нашу семью! Или вы заодно?..

– Тьен Осмонд, проявите уважение к хозяйке дома. – Беннет отцепил от себя его руку и осуждающе покачал головой. – Ваша племянница чудом осталась жива, разве это не повод для радости?

– Племянница? – чуть ли не зашипел мужчина и вперил в Кайлу гневный взгляд. – Учти, милочка, за подобные аферы грозит тюремный срок. А тюрьма в Ансельме о-очень неприятное место.

– А что, дядя, вы уже там бывали? – непринужденно уточнила Кайла, заставив Рюдигера скрипнуть зубами. В тюрьме он, может, и не был, а вот грешки за собой чуял.

– Ну-ну, посмотрим, как ты запоешь, когда раскроется правда! Я сейчас же сообщу властям!

Он вскочил с кресла и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Направился к башне отправлять вестника. Беннет дернулся было его остановить, но Кайла качнула головой – не стоит. «Безутешные» родственники успели поставить ее пустой саркофаг в семейном склепе, а значит, Кайлу ждет долгое разбирательство с бумагами и восстановление собственного имени. Все равно завтра придется ехать в город и объясняться, а на ночь глядя к ним никто не явится.

Хотелось отдохнуть. Накатила усталость, и все сложнее было гордо держать голову и спину. Может, она слишком боялась провала, а может, давно не общалась с таким количеством людей. Но прежде чем отдыхать, стоило разобраться с Гартом. Кайла подошла к стоящему у окна магу и протянула ему руку.

– Мне, наверное, стоит представиться еще раз. Кайла Абель, хозяйка этого отеля. Простите, что не сказала сразу. Сами видите, тут… – Она неопределенно махнула рукой, не зная, какими словами описать эту встречу.

– Вижу. Рейнхольд Гарт.

Сердце забилось как сумасшедшее, и Кайла искренне понадеялась, что охватившую ее бледность можно списать на волнение из-за встречи с «любящими» родственниками. Все-таки он! Хотя старательно делает вид, будто не помнит ее. Или действительно не помнит? Она даже не знала, огорчаться или нет от такой догадки!

Кайла ответила на рукопожатие. Вторая рука – не железная, а вполне здоровая – была мозолистой, сильной. И рукопожатие вышло крепким, а не бережным и осторожным, как раньше.

– Эмиль, подойди на минутку, – сдержав дрожь в голосе, позвала она портье. Когда тот приблизился, с опаской посматривая то на нее, то на мага, уточнила: – Надо подобрать комнату тьену Гарту. Просторную, но тихую и без соседей. Мне показалось, что вы любите тишину, – пояснила она в ответ на слегка приподнятые брови. Брови у него были красивые, темные и густые, да и глаза – цепкие, чистого серого цвета. Если подумать, они познакомились примерно в это же время, в горах… Она одернула себя: нашла время предаваться воспоминаниям!

– В южном крыле свободна угловая комната, – проверил по записям Эмиль.

– Подойдет, – поспешно согласилась Кайла. Домочадцы жили в северной части дома, так что это не рядом, уже неплохо. – Хорошего отдыха, тьен Гарт. Обращайтесь, если потребуюсь. – Вроде бы она пока не ляпнула ничего недозволительного.

Доктор кивнул и, забрав ключ, ушел к лестнице, припадая то на одну, то на другую ногу. Наверное, и ей не стоило задерживаться, а то постояльцы заняли гостиную, изнывая от любопытства рассмотреть хозяйку дома. Не то чтобы Кайла собиралась от них прятаться – интерес был ожидаем, но хотя бы кратковременную передышку в тишине она заслужила.

– Я буду в своей спальне. Не беспокойте меня до вечера, – бросила она Эмилю.

Задерживать ее никто не стал. Кайла вышла из кабинета и поднялась по старой скрипучей лестнице на второй этаж. По самим ступенькам шла медленно и степенно, как и положено хозяйке дома, а вот по коридору, где не было никого из прислуги, почти летела, надеясь поскорее оказаться в своей комнате и немного привести в порядок мысли и чувства.

В отличие от холла коридоры ничуть не изменились. Скульптуры птиц по-прежнему вылетали из стен, а ветви искусно вырезанных деревьев переплетались в арках, создавая ощущение волшебного леса. Пахло сосновым бором. В другой раз Кайла бы остановилась, ностальгируя по старым временам, но сейчас слишком много всего навалилось.

Она притормозила у некогда родительской спальни. В последние годы сюда перебрался Луис и, как ожидалось, хранил личную жизнь под замком – дверь была заперта. Спальня хозяйки отеля располагалась чуть дальше по коридору: супруги давно перестали ночевать в одной комнате. Бывшая детская, которую они делили с сестрой, светлая и просторная, с огромным окном обладала самым потрясающим видом на горы во всем отеле. Захлопнув дверь детской, Кайла выдохнула и прижалась к ней спиной.

Так, успокоилась. Вдох. Выдох. Кайла с трудом сдержала прерывистое дыхание. В конце концов, первая встреча прошла не так и плохо. Дядя отреагировал именно так, как они рассчитывали. Луис… Жаль, что с ним пока не довелось свидеться, ну да скоро она исправит это упущение. Если бы не Рейн, все вообще шло бы идеально. Какого черта он забыл в «Вороньем гнезде»? Неужели вернулся сюда на службу?

Она тряхнула головой, запрещая себе думать о нем, и огляделась, узнавая комнату и одновременно удивляясь, как много изменилось. Исчезла вторая кровать – ее место занял массивный дубовый стол, а сказки на книжных полках сменились томами по экономике и целебному делу: развлекаться Минте было некогда. Куклы… Раньше их было много, а осталась одна-единственная, в соломенной шляпке, из-за которой они с сестрой разодрались. Кукла примостилась в самом углу, под лампой, понуро свесив голову.

Подойдя к окну, Кайла распахнула его настежь, вдыхая вечерний воздух, но насладиться им как следует не успела. В дверь постучали. Промелькнула паническая мысль, что Рейн все-таки узнал ее и решил поговорить.

Кайла открыла дверь и с невероятным облегчением увидела горничную с виноватой миной на лице. Из-под чепца выбивалась кудрявая прядь. Ланти держала в руках ее саквояж. Горничная-катастрофа – как охарактеризовала девушку Минта.

– Я же просила не беспокоить! – Испуг вылился в раздражение, и горничная забеспокоилась еще сильнее.

– Вы забыли внизу вещи, я принесла.

Ланти протянула ей саквояж, с трудом удерживая его на вытянутых руках. Руки дрожали то ли под весом, то ли от страха.

– Спасибо, – смягчилась Кайла. Ланти подоспела как нельзя кстати. – Что-то еще? – спросила она, когда горничная не ушла, а продолжила мяться у порога, неловко поправляя под чепчик выбившиеся волосы.

– Простите, что назвала вас упырем! – выпалила Ланти, с отчаянием посмотрев на хозяйку. – Просто все считали, что вы умерли. Вас даже в семейном склепе отпевали и похоронили. В смысле пустой саркофаг. – Она окончательно смутилась и, почти плача, договорила: – Пожалуйста, позвольте мне остаться. Я буду очень стараться!

– Я и не собиралась тебя увольнять, – заверила Кайла, прерывая поток обещаний. Не хватало, чтобы горничная разрыдалась перед ее комнатой, а по отелю пошли слухи, что хозяйка не только упырь, но и деспот.

– Но господин Рюдигер…

– Никого не может уволить без моего согласия. Иди работай. А если дядя будет тебя обижать, скажи мне.

Ланти всхлипнула, но уже сквозь улыбку и рассыпалась в благодарностях.

– Я устала, – напомнила Кайла. Больше повторять не пришлось, горничную как ветром сдуло. – Как я устала! – вновь, уже для себя, сказала она, занося саквояж в комнату.

Разобравшись с вещами, сняла очки: линза в них едва держалась. Хорошо, что, когда вывалилась в первый раз, не разбилась, а упала на юбку. Тогда поезд подъезжал к станции, и чинить было некогда, Кайла и так едва не опоздала на омнибус. Зато сейчас было время подправить.

Она позволила магии легонько коснуться оправы, делая металл мягким и податливым, как глина. Действовать приходилось медленно и осторожно, чтобы не перегреть и не повредить структуру. Кайла не впервые работала с металлом, но ей давно не доводилось исправлять столь мелкие детали. Помнится, в отличие от сестры, у которой магический дар был слабее, но стабильнее, у Кайлы в Академии магии поначалу ничего не получалось: заготовки ломались, а металл стекал лужицами, обжигая пальцы. Учитель магии сердился, а отец журил и высылал деньги на дополнительные занятия, уверенный, что однажды Кайла возьмет магию под контроль. Жаль, она и года там не отучилась…

Она вставила линзу и плотно закрепила результат, возвращая оправе форму. Осталось немного остудить – и готово.

Носить очки было непривычно. Неудобно. Они натирали уши и переносицу, к тому же Кайла то и дело забывала их надеть. Наверное, будь у нее плохое зрение, как у Минты, она помнила бы об очках, а тут…

Минта стала терять зрение лет пять назад. Пошла по стопам отца – он был слеп как крот и носил огромные очки, чтобы хоть что-то видеть, вот и сестра быстро утрачивала зрячесть. Целители разводили руками, считая, что это просто нервное перенапряжение, но зрение так и не восстановилось.

На столе стояла фотокарточка их маленькой семьи: отец обнимал мать, а та, в свою очередь, дочерей, и все счастливо улыбались фотографу на фоне дирижабля… Того самого дирижабля, что рухнул в горах десять лет назад и убил родителей. Того самого, из-за которого ее собственная жизнь превратилась в хаос.

В тот год в Хаврии проходила очередная горная ассамблея, в которой отец – владелец шахты с магическими кристаллами, почти иссякшей и не приносящей доход, – принимал непосредственное участие. Добыча магических камней была делом выгодным, но опасным: на узких тропах встречались не только горные твари, но и контрабандисты.

Разумеется, никто из соседей – ни сама Анвента, ни Хаврия – в контрабанде не признавались, но проблема стояла остро. Изначально сопровождать родителей должна была Минта, а Кайла – остаться дома, чтобы встретить жениха; за месяц до полета отец организовал ей договорной брак с Луисом. Но в последний момент Минта уговорила Кайлу полететь с родителями вместо нее: она влюбилась в красивого статного Луиса, едва увидела, и хотела добиться от парня взаимности. По взаимной любви и невесту можно заменить на ее сестру, тем более что знакомство Кайлы с женихом было шапочным. Ну выдадут замуж другую близняшку, какая разница? Семьи-то все равно породнятся!

Кайла не нашла причин отказать. Не так часто ее тихая и порядочная сестра просила помощи. Если бы ей дали выбор сейчас – лететь или остаться, она поступила бы так же.

Кайла провела пальцами по снимку. Выживших в крушении не нашлось. Спасатели отыскали дирижабль лишь спустя несколько недель, когда над мертвыми телами успел поработать мороз, снежные тролли и волки. Кого-то удалось опознать. Большинство хоронили по кускам в закрытых гробах.

В память впечатались кричащие газетные заголовки того времени, хотя она сумела прочитать их лишь спустя полгода: «Кто приложил руку к гибели семьи Абель?», «Трагедия в воздухе», «Счастливая случайность: одна из близнецов «Воронов» осталась дома». Газетчики строили теории, делились предположениями, приходили в отель и выражали сочувствие. Сочувствие, за которым скрывалось желание вызнать что-то новое или выжать слезу у ныне единственной хозяйки «Вороньего гнезда».

В том, что при крушении дирижабля погибла настоящая Кайла, Минта так и не призналась. Сначала слишком винила себя и боялась, что, если люди узнают правду, окончательно от нее отвернутся. Затем, когда встретилась с сестрой, Кайла взяла с нее обещание молчать. Пусть сестра жила под чужим именем, но с любимым человеком, сумев принять утрату семьи и обрести новую.

Впервые они встретились спустя год после крушения, когда Кайла достаточно окрепла, чтобы ходить самой. Тогда ею двигала обида: почему именно с ней должна была приключиться беда? Она хотела накричать на сестру, обвинить ее, но застала Минту, плачущую навзрыд.

Минта была испугана и подавлена: она ждала ребенка от Луиса, человека, которого любила всем сердцем. И новость была хорошей, просто замечательной, но все произошло слишком быстро: их скоропалительный брак, ее беременность… Минта еще не отошла от похорон, а должна была стать опорой новой семье. Как она могла справиться с этим? Ее жизнь тоже была разрушена: беззаботная юность сгорела вместе с семьей, а от желающих «бескорыстно» помочь сиротке приходилось отбиваться. Но родители учили сестер быть сильными, и Минта встала на ноги, сломанная, но не сломленная. Все это время Луис был рядом и поддерживал ее, стал островком безопасности, где она могла укрыться от суровой правды жизни.

Возвращение сестры из мертвых стало для нее настоящим чудом, и Кайла поверила: Минта действительно ее ждала. Не было ни дня, когда сестра не корила себя в случившемся. А теперь тяжесть вины стала чуточку меньше. Но убедить Кайлу вернуться в семью не получилось – слишком сложно было объяснить, как она выжила в горах и кто ей помог. Год – долгий срок. Кайле даже пришлось пригрозить сестре клятвой о неразглашении, чтобы не подставить Урха!

Но видеться сестры продолжали – раз в полгода в отдаленных местах, где их не могли застать случайные постояльцы или прислуга. Минта никогда не жаловалась на жизнь, и Кайла была уверена: у нее все хорошо.

Снимок в руках задрожал. Минта смотрела на нее с привычным спокойствием. Она всегда была такой: сдержанной, доброй, мягкой. Лепи что хочешь, гни под себя. Почти как металл в руках Кайлы.

И кто посмел на нее напасть?..

* * *

…Рыжие волосы и кровь на снегу. Почти неузнаваемые черты лица: это сделал снег, зверь или человек? Много крови: липкой, со вкусом металла. Кажется, весь морозный воздух пропах ею, и они пропахли. Сломанные ноги, настолько заледеневшие, что Минта не чувствует боли. Она силится переступать ими – и не может. Кайла почти тащит ее на себе, молясь, чтобы успеть. До пещер чуть больше часа. Сама бы она добралась туда гораздо быстрее, но не с такой ношей.

А в пещерах живет старый Урх. Он вытянет. Он и не таких вытягивал! Даже ее спас, с перебитым позвоночником и ожогами по всему телу. Только бы дотащить.

И будто появляются новые силы.

– Терпи, пожалуйста, терпи.

А кровь стекает по подбородку, и серый мех ее шубки становится бордовым…

* * *

…Капля крови упала на стекло, и Кайла охнула, прижав палец к носу. Еще несколько капель шлепнулись на руку и остались на столе. Черт! Давненько с ней такого не случалось. Это ведь не магическое истощение, магии в избытке. Просто переволновалась.

Она прислонилась к столешнице, закрыла глаза. Как там учил Урх: наклоняйся вперед, а не назад. И нос зажми. Кайла зажала. Вместе с тем попыталась сдержать расплывающиеся в улыбке губы, такой разобрал смех: вот выйдет в коридор умыться, вся в кровище, а там впечатлительная Ланти! То-то крику будет. Хотя тогда уж лучше дядюшка. Рюдигера она попугала бы с удовольствием.

Кайла не сдержалась, хихикнула – и сама испугалась звука. Нет, все-таки переволновалась, так и до истерики недалеко. Не каждый день возвращаешься из мертвых. Особенно туда, где кто-то жаждет твоей смерти.

Кайла настежь открыла окно, вдыхая вечернюю прохладу. Свежий воздух пришелся кстати. Она соскучилась по этому виду: по темному лесу, речному переливу – будто луна окунулась в воду и разбилась на рябь, по белоснежным вершинам и заросшим травами склонам. Совсем рядом, в какой-то сотне-другой ярдов от отеля, ползли заросли вербейника, словно в насмешку напоминая о своем кроветворном свойстве.

Кайла протянула руку – и тьма, обрастая крыльями, бросила ей на ладонь желтый цветок.

– И как это называется, Кроу? – строго спросила она, сжимая сорванный вербейник. Ворон, окончательно принявший форму, опустился на подоконник, поглядывая на хозяйку желтым глазом. – Я же просила тебя оставаться дома! Там ты нужнее.

Кроу издал рокочущий звук и расправил крылья, всем видом показывая, что не согласен.

– Кровь? Это так, от волнения. – Кайла шмыгнула носом и протянула руку, чтобы провести по иссиня-черным перьям. Отдернула. Ворон был не в настроении, мог и клюнуть.

– Да не сожрут они меня, подавятся! – не согласилась с ним хозяйка отеля, оставив попытку погладить птицу.

Сбросив ботинки, Кайла забралась с ногами на подоконник. Минта наверняка бы разворчалась – она терпеть не могла, когда сестра так сидела. Неприлично, опасно. Вот уж матушка в молодости – та тоже ворчала по поводу и без! А Кайле и раньше было плевать на приличия, теперь и подавно.

Кроу каркнул и перелетел с окна ей на плечо. Тяжелый! Клюв уткнулся в шею, осторожно, чтобы не оцарапать и не навредить.

– Вру я все. Я рада, что ты здесь. – Кайла склонила голову, ощущая под щекой теплые перья. – Это… сложно. Сложнее, чем я думала. Как думаешь, справлюсь?

Ворон согласно прокряхтел.

– Конечно, справлюсь, куда я денусь, – пробормотала Кайла и все-таки запустила пальцы в мягкие перья. – Не сожри никого, пока я здесь. Из гостей, имею в виду. Мышек там отлавливай или крыс. Хватит ведь на первое время?

Кроу нахохлился, но Кайла знала: он ее услышал.

Глава 2

Номер оказался комфортнее, чем ожидал Рейн: прихожая со шкафом для верхней одежды и зеркалом в полный рост, гостиная с чайным столиком и спальня с видом на горы. Была и отдельная ванная комната: белоснежные хрустящие полотенца выглядели так, словно их ни разу не использовали, а из медных кранов текла холодная и горячая вода.

Горничная заскочила сразу после его заселения. Занесла бутылку красного вина и поднос то ли с поздним обедом, то ли с ранним ужином – извинение от отеля за задержку. Горячая мясная похлебка, ломоть домашнего хлеба, рагу на пару: Рейн не стал отказывать себе в ужине, тем более что не собирался сегодня никуда спускаться. Все было свежее и вкусное, а может, он просто проголодался в дороге.

Интересно, если попросить приносить в номер еду и книги, удастся ли не выходить до конца отпуска? Бумага и чернила здесь уже есть. Найдется, чем себя развлечь!

Рейн немного помечтал о спокойствии, но с сожалением отринул привлекательную возможность. Вистон потом всю жизнь будет ему припоминать, как бессовестно он растратил подарок от начальства. Сколько там в управлении отвалили за эту поездку? Кажется, порядка полусотни кровентов, его месячное жалованье. Пусть Рейн ни разу не брал отпуск за последние два года, он не требовал взамен особого к себе отношения. Начальник запросто мог сэкономить, зарезервировав пансионат неподалеку от столицы, но вместо этого вызвал его к себе и долго втолковывал, что со своими страхами надо бороться.

* * *

– Пойми, тебе надо себя преодолеть. Когда ты в последний раз куда-нибудь выезжал? – Вистон смотрел на него исподлобья, обложившись стопками нераскрытых дел, просьб и жалоб.

– Давно.

Рейн и в солнечном кабинете чувствовал себя неуютно, что уж говорить о путешествиях. Он даже на работу предпочитал приходить ранним утром и уходить затемно – меньше вероятности встретить кого-то на улице. А поездка? Там ведь не спрячешься! Новый человек в чужом городе на виду и на слуху, особенно когда есть о чем посудачить. Его устрашающий вид – отличный повод для сплетен.

– Вот и съездишь, отдохнешь. – Комиссар положил перед ним билеты, встал и отошел к окну. Закурил, неспешно наслаждаясь дымом, хоть сигареты были из дешевых. – Я бы и сам съездил. Бывал там однажды. Чистый воздух, лес, неспешные прогулки. Тихо. В город, опять-таки, можно выбраться, если наскучит. Но тебе не наскучит?

– Не хочу.

– Вот только не начинай! – взвился Вистон. Секретарь в соседнем кабинете наверняка навострил уши. Комиссар опомнился и заговорил тише: – Билеты куплены, гостиница заказана. Обратно деньги не возвращают. Что тебе, жалко съездить? А мне для отчетности нужно, чтобы не урезали финансирование: мой предшественник слишком любил отправлять по курортам своих родственников, вот начальство и свирепствует. Сказали, если не поедут самые заслуженные и недооцененные работники, в следующем году не поедет никто. Да не смотри ты на меня так, словно на своем разделочном столе представляешь! Знаешь же, я непробиваемый.

* * *

Рейн знал и спорил больше для проформы. Вистон место начальника управления заслужил по чести и не слишком обрадовался: ему пришлось столкнуться и с бюрократией, и с взяточничеством, и черт знает с чем еще! Рука руку моет. Комиссар не прочь был эти самые руки заковать в наручники и отправить на рудники… Но сразу не получалось. Приходилось юлить, выкручиваться и, сохраняя шаткое равновесие, добиваться поставленной цели.

Ставить палки в колеса тому, кто и так старается ради управления изо всех сил? Доктор не был настолько черствым, а Вистону и без того приходилось несладко. Неудобный, негибкий, как приговаривали просители-аристократы, когда их сынки попадали в передрягу, с ним сложно было договориться. С прошлым комиссаром Форцем приходилось куда легче… Но ведь за это его с места и сняли!

На поездку Рейн согласился, хотя и предпочел бы провести отпуск в собственной квартире. Там привычнее. И пусть ворчат, что у него не прибрано, зато все под рукой: и ключ – подтянуть болт на протезе, и обеззараживающий раствор, если этот самый протез натрет кожу. Вот как сегодня.

Он наскоро принял душ. Производитель протезов гарантировал влагоустойчивость – дочь мастера, потерявшая ногу по молодости и глупости, сама ходила с подобным. Первое время Рейн остерегался воды, предпочитая обтирания, но со временем убедился – мастер не соврал. Но проверять возможность подводного плаванья не рискнул: тут у любого нормального человека сердце остановится, если из воды вылезет железный монстр.

Доктор поморщился и, достав из саквояжа очки, присел на кровать. Не то чтобы он плохо видел, но детали в очках рассматривать проще, а протезы – не та вещь, с которой можно шутить. Ниже колена обе ноги были механическими, и под металлическими заклепками, которыми фиксировался протез, образовались мелкие ссадины. Рейн больше полугода привыкал к протезам, подбирал, подстраивал под себя, но до сих пор иной раз натирало до крови в местах, где металл переходил в живое тело. Левая нога вроде ничего, не ныла. А вот правая сегодня что-то пошаливала.

В саквояже лежал флакон с обеззараживающим раствором. Сначала растереть, чтобы восстановилось кровообращение, затем продезинфицировать ссадины. Специальное лекарство, входящее в состав раствора, остужало воспаленную кожу. Рейн вытянул механическую ногу и выдохнул сквозь зубы, когда ссадины перестали гореть. После этого позволил магии залечить ранки.

Жаль, он не мог отрастить новые ноги. И руку. И залечить лицо… Правда, однажды на работе такой шанс представился. Рейну передали заметки одного гениального ученого. Тот изучал переселение в другое тело – всего-то и стоило, что подгадать дату собственной смерти и смерти того, кто станет донором. Заманчивое предложение. Преступников в городе хватало, и смертная казнь не была такой уж редкостью. Доктору не раз и не два намекали, что могут выделить «материал» для эксперимента. Вот только Рейн не был настолько сумасшедшим, чтобы рисковать собственным рассудком или жизнью. По крайней мере, пока.

Доктор в очередной раз криво ухмыльнулся, насколько позволяли механические пластины, подумал, что стал скорее автоматоном, чем человеком, и продолжил лечение.

Закончив с правой ногой, с тем же вниманием обработал левую. Протер сами протезы: содержание их в чистоте – залог его здоровья! Рукой занялся в последнюю очередь: в ней механика была сложнее, требовалась хорошо проработанная мелкая моторика, протез приходилось протирать и смазывать на ночь. За годы доктор привык к сопровождающему ему запаху железа и масла.

Тонкие домотканые штаны и рубаха сменили привычную плотную форму, и Рейн, достав недочитанный в поезде детектив, улегся на кровать. Спать он пока не планировал, хотя мягкая постель так и манила, а белье пахло горными травами. Но сегодняшний вечер Рейн собирался посвятить Окфорду Ривернейну и его «Делу о пустом саквояже». Не сказать чтобы доктор был любителем художественной литературы: книжку он одолжил у Квона после того, как почти месяц слушал разного рода теории о вымышленном герое-детективе – циничном сыщике, распутывающим самые загадочные дела. Говорили о нем все, начиная от стажеров и заканчивая тем же Вистоном. Рейн был уверен, что, появись на пороге управления автор популярной истории и попросись на работу, его взяли бы без испытательного срока.

Рейн не взял бы. Просто потому, что сыщик, столь гениальный в книге, не знал даже основ. Попался на удочку карманника, который при обыске спрятал рубин в кармане детектива и благополучно забрал камень, когда обыск прошел безуспешно. Принял убийство ядом за обычное утопление. И таких ляпов было полно по всей книге. Но история читалась бодро, не отнять. Рейн начал еще в поезде и сам не заметил, как заглотил половину. Вроде бы и примечательного ничего, но все же хотелось узнать, кто украл драгоценности из саквояжа баронессы и как сыщик поймает преступника.

Увы, дочитать не получилось. Отчаянный крик разорвал умиротворяющую тишину, и Рейну стало не до книги. Так не кричат в шутку: кто-то испугался по-настоящему. Пришлось забросить детектив и поспешить, насколько позволяли протезы, по длинному коридору к центральной лестнице.

Здесь собралось немало постояльцев и работников отеля: сонных, взбудораженных, удивленных. Душно пахло розами. Полутемный зал рядом с уютно обставленной оранжереей освещали магические огни. К сожалению, недостаточно яркие, чтобы выхватить каждый уголок. Трупов, на первый взгляд, не было. На второй тоже. А кричала матрона с собачкой, тьенна Мейбур, как обратился к ней охранник. Собачка едва слышно повизгивала, прижатая к пышной груди, зато ее хозяйка старалась за двоих.

Когда Рейн присоединился к остальным гостям, крики уже поутихли, сменившись всхлипами и рыданиями. Виновницу переполоха всячески пытались утешить. Молоденькая тьенна – гостья, которую они видели в холле днем, оказалась сестрой милосердия и в первую очередь убедилась, что соседка не пострадала. Разве что напугалась. Рейн едва узнал ее без пучка: на ночь она распустила волосы, и естественная хрупкая красота (нежная бледная кожа, черные волосы и такие же темные глаза) – внешность, достойная аристократки Анвенты! – невольно привлекла внимание всех присутствующих мужчин. Всех, кроме длинноносого любителя книг, аспиранта из академии магии. Тот смотрел то на сад, то на пострадавшую, а никак не на юную особу. Рейн встречал этот фанатичный взгляд. Парень увлекался нечистью и жадно ловил каждое слово о происшествии.

Сквозь слезы тьенны Мейбур постепенно выстраивалась картина случившегося.

– Я отпустила Виви прогуляться, а сама пошла следом. Виви – она очень любопытная, ей все интересно. Она никогда не пугается. А тут заскулила, вся подобралась и бросилась ко мне. Может, если бы не Виви, я бы и внимания на него не обратила! – Матрона перемешивала слова со всхлипами, не давая никому и слова вставить, и все сильнее сжимала Виви в объятиях. У собачки был больший шанс умереть в ее руках, чем стать закуской неизвестной твари. – Он стоял у балкончика, наблюдал за нами из-за фикуса. Худой как сама смерть, почти слился с тенью. С черными крыльями и с клювом, как у ворона.

– Птицелюд какой-то, – шепнул кто-то из постояльцев.

Вот за это Рейн и не любил тихие места: там любое незначительное событие раздували до невообразимых размеров!

– Точно, птицелюд. Если бы я не закричала!..

Рейн подумал, что будь здесь настоящий монстр – такой, как описывала его женщина, крик не помог бы. Оторвать голову – дело одной секунды, раз уж она заговорила о птицелюдах.

Про эту нечисть доктор знал не понаслышке. Все пограничники знали, а некоторым даже не повезло встретиться. Разумные твари, ходящие на двух ногах, способные организовываться в стаи. Большинством монстров в горах двигал голод, и они шли напролом, но птицелюды были другими. Осторожные, хитрые, эти твари могли выслеживать жертву неделю, подбираться к ней, чтобы прикончить наверняка. Рейну довелось видеть разграбленное птицелюдами стойбище. На десять мертвых жителей – одна крылатая тварь, и это был не худший расклад.

– После вашего крика монстр сбежал? – уточнил Беннет, стоящий рядом с местом несостоявшегося преступления: фикус был сломан, а земля вокруг истоптана. Похоже, охранник, как и Рейн, сомневался, что это был птицелюд.

– Да. Балкон был открыт, и он… Но я не уверена, все произошло так быстро!

Тьенна Мейбур сжала узкие губы и посмотрела в глубину оранжереи, словно ждала, что притаившийся монстр выскочит оттуда. Разумеется, все остальные тоже уставились в полумрак, и тусклое освещение сыграло плачевную роль – теперь в каждой тени постояльцам виделись чудовища.

– Может, лучше уехать? Что нам теперь делать? – шепотом спросила сестра милосердия. Она обхватила себя руками, силясь справиться с волнением.

Отец девушки в нелепом халате и тапочках с помпоном ободряюще похлопал дочь по руке и подкрутил ус.

– Не бойся, дорогая. С твоей помолвкой все будет в порядке. Просто позовем стражей. Пусть ловят, раз уж здешняя охрана не в состоянии.