Колыбельная ведьм. Скриптум Первый E-Book

Влада Мишина

• Herausgeber: Джем
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: GameStory.League Of Dreamers
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 448

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Альтернативный XIX век. Ведьмы и ведьмаки живут бок о бок с простыми людьми и управляются Ковеном. Несмотря на перемирие с главным религиозным институтом в мире — Орденом Первозданного, — скрытая вражда магии и веры продолжается. Молодая ведьма, специалист по проклятиям, Эстер Кроу оказывается втянута в расследование ритуальных убийств, в которых обвиняют таких, как она. Сумеет ли она очистить доброе имя ведающих и открыть тайну смерти брата, или туманная Венеция поглотит её, несмотря на покровительство древнего ведьмака и верховного инквизитора?

Leseprobe

Влада Мишина Колыбельная ведьм. Скриптум Первый

© Текст. Влада Мишина, 2024

© Иллюстрации. Арина Живаго, Екатерина Латыпова, Little Lynx, Ульяна Николаева, 2024

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2025

* * *

Маме.

Спасибо, что научила меня любви к книгам, от которых трепещет сердце.

Глоссарий

Ведающие – люди, обладающие магией.

Ковен – орган высшей власти ведающих, состоящий из нескольких лож и советов. Советы Ковена есть по всему миру, но основной находится в Венеции.

Триумвират Ковена – правящая верхушка Ковена, трое сильных ведьмаков и/или ведьм, избирающихся для управления делами ведающих.

Верховный ведьмак (ведьма) – член Триумвирата Ковена.

Орден Первозданного – одна из крупнейших религиозных институций в мире, испокон веков искоренявшая хаос магии. Придерживается монотеистической веры в единого бога – Первозданного.

Зимний Совет – ежегодные переговоры Ордена и Ковена. Первый Зимний Совет в 1735 году положил конец открытой вражде и охоте на ведающих.

Верховный Первосвященник – глава Ордена Первозданного, верховный иерарх Его церкви.

Верховный инквизитор – глава судебного подразделения Ордена Первозданного для борьбы с неправомерным использованием магии.

Совет дожей – светская власть в Венецианской республике, держащая условный нейтралитет в отношениях между ведающими и духовенством.

Дож – член Совета дожей, один из правителей Венеции.

Догаресса – жена дожа.

Академия – общее название учебного заведения ведающих. Несмотря на то что колледжи Академии существуют в разных странах, первым и самым престижным является Венецианский колледж, основанный в год заключения перемирия между Орденом и Ковеном.

Болезнь Сангиуса – хворь магического происхождения, поражающая ведающих, работающих с сильными проклятиями. Неизлечима.

Ведьмы и ведьмаки – ведающие, успешно сдавшие выпускные экзамены Академии.

Триада – основа мироздания, согласно религии ведающих состоящая из Отца, Ума и Матери. Орденом Первозданного признана язычеством (неофициально – ересью).

Геката – Триединая (или триликая) богиня луны, перекрёстков и магии. В Триаде занимает роль Матери.

Обитель Триады – загробный мир в религии ведающих.

Пролог

Моя дорогая Элеанора,

надеюсь, это письмо найдёт тебя в добром здравии.

Знаю-знаю, в Обители Триады нет болезней и горестей, но вежливость никто не отменял. К тому же переучивать британца писать шаблонные письма – всё равно что заставлять наших воронят не попадать в неприятности.

Кстати, о них.

Сегодня я рассчитал миссис Денверс. Если ты читала мои прошлые письма (а я продолжаю в это верить, иначе не переводил бы столько бумаги каждый месяц), то наверняка помнишь, что она была в нашем доме няней целый месяц. Это успех: предыдущие не задерживались дольше недели. Однако и её постигла незавидная участь покинуть Кроухолл.

Что же произошло, спросишь ты? Всё просто: я был в экспедиции и за время отсутствия получал из дома исключительно положительные вести. Эстер и Тадеуш, судя по телеграммам, вели себя как настоящие наследники фамилии – достойно.

Представь моё удивление, когда по возвращении я увидел их обритыми наголо! Разумеется, идея принадлежала Тадеушу, но провернула всё Эстер, поддавшись на его уговоры. К тому же сила пробудилась пока только у неё. Она использовала бытовое заклинание бритья, которое они подслушали под дверью моей ванной.

Ты бы наверняка сразу вернула им волосы, но я посчитал, что в качестве наказания они могут походить и так. Откуда мне было знать, что наши сорванцы станут мастерски пародировать друг друга и превратят мою жизнь в Геенну на добрые несколько недель?

Ах да, миссис Денверс. Её уход отчасти связан с этими событиями. Прошу, не хмурься, я не выгонял её: получить полный расчёт и покинуть Кроухолл было её личной инициативой, я бы даже сказал, настойчивой.

Дело в том, что Эстер и Тадеуш умны. Прежде чем использовать заклинание бритья на себе, они, разумеется, проверили его на наименее важном, по их мнению, обитателе Кроухолла – миссис Денверс. Слава Гекате, им хватило ума не выбиратьжертвойподопытную миссис О’Бирн, иначе, боюсь, любые мои наказания показались бы истинным избавлением.

Нет-нет, не переживай, экономка любит их всей душой, но ей хватает одного взгляда, чтобы породить в детских сердцах благоговейный страх. Возможно, именно этого не хватало няне Денверс.

Знаешь, я ведь прекрасно понимаю, что пишу эти строки только для себя. Может, ты видишь их, может – нет. Если Обитель всё-таки существует и мне когда-нибудь будет дарован путь в неё, я обязательно расспрошу тебя об этом.

Но пока я просто завершу это письмо, положу в конверт и запру в сейфе, как и сотни предыдущих. Мне всегда казалось, что вести дневник – трата времени, однакообщение с тобойпослания тебе как раз и стали моим дневником. Надеюсь, ты не против. А если против, то дай мне знак.

Нора, пожалуйста, дай мне хоть какой-нибудь знак.

Искренне твой,

А. Кроу

I. Ведьма

«…в 1735 году в Венеции состоялся первый Зимний Совет, на котором Ковен и Орден заключили перемирие, положив конец охоте на ведающих. Этот год было решено избрать для нас началом нового летоисчисления».

(Запись в дневнике верховного ведьмака Триумвирата Ковена.)

ИЮНЬ

154 год от Зимнего Совета

1889 год от Рождества Первозданного

Фитили парящих под потолком свечей подрагивали, вторя взволнованному дыханию полусотни ведающих, собравшихся в большом круглом зале. Пока ещё ведающих, но совсем скоро – ведьм и ведьмаков.

Честно говоря, я бы предпочла, чтобы нас вызывали по одному и просто выдавали дипломы, и желательно в уютном тихом кабинете ректора или, ещё лучше, в кабинете профессора Санторо. Я ничего не имела против главного зала Академии: он отлично передавал всю величественность магии. Элементы готической архитектуры переплетались с пышностью итальянского барокко. Высокий купольный потолок был исписан реалистичным звёздным небом; в центре, на светлом мраморном полу, красовался фонтан, увенчанный символом Академии – растущим полумесяцем, заключённым в сложную геометрическую форму звёздчатого тетраэдра и опоясанный тонким кругом, символизирующим полную луну. Над залом находилась галерея, к которой с двух сторон от фонтана вели две лестницы. Всё это создавало особую магию, но я хотела уюта.

Взгляды всех ведающих, ожидающих начала церемонии, были устремлены к галерее. И по какой-то неведомой причине мои однокурсники каждые несколько минут шагали всё ближе к ней, делая нашу и без того плотную толпу удушающей.

Я поморщилась, стараясь не огрызнуться на наступившего мне на ногу юношу. В голове билась одна мысль: «Ненавижу толпу!»

– Ты на выпускном, а не на заклании! Расслабься, сестрёнка. – Ехидный шёпот Тадеуша ненадолго помог мне отвлечься от нарастающей паники.

Искоса посмотрев на него, я поняла, что брат, как всегда, был абсолютно спокойным и радостно улыбался. Ещё бы: в отличие от меня, он обожал всевозможные сборища.

– Я всё чаще сомневаюсь в том, что мы родственники, – пробормотала я.

– Зря! – отмахнулся Тадди. – Тебе повезло разделить со мной семейную красоту.

Он провёл рукой по густым светлым волосам с едва заметной рыжиной. Хотя нет, это у меня волосы отливали привычным британцам рыжим цветом, а на голове Тадеуша он удивительным образом становился золотым. То же можно было сказать и про глаза: брат был обладателем тёплого зеленоватого оттенка, помогающего ему одним взглядом завоёвывать доверие любого. Я же обычно видела в зеркале нечто среднее между холодным зелёным и прозрачным голубым. Эти цвета, как говорил опять же Тадеуш, делали мой взгляд надменным и осуждающим. Я давно смирилась с этой несправедливостью и даже научилась любить свою внешность.

Однако в чём-то брат был прав: наши тонкие носы с чуть вздёрнутым кончиком, ямочки на подбородках и высокие скулы были показателем родства. Не будь их, я бы точно начала сомневаться в том, что мы близнецы.

– Тадди, мы можем разделять многое, но не любовь к шумным сборищам, – наконец ответила я.

Брат театрально закатил глаза и тут же отвернулся к миловидной однокурснице. Как обычно.

Я давно привыкла к тому, что мой близнец умел находить общий язык со всеми. Тадеуш с самого детства знал, что сказать и как понравиться каждому. Девушки готовы были продать душу за его внимание, а мужчины – за дружбу. Я тихо усмехнулась, вспоминая, как брат получил зачёт по алхимии, просто сделав комплимент одеколону профессора Бронте.

Да, его улыбки работали даже на преподавателей, правда, не на всех.

Я подняла взгляд на галерею: туда из высоких каменных дверей с барельефами богини Гекаты шагнула статная пожилая дама – профессор Санторо.

Вот с ней никакие улыбки никому не могли помочь. Её уважение способны были вызвать только знания и дисциплина.

Поймав мой взгляд, профессор едва заметно кивнула.

– Ты, как обычно, с нашей Франческой перемигиваешься? – ухмыльнулся Тадеуш.

– Если профессор услышит, как ты её называешь, наречения тебе не видать.

– Вот не надо! Фрэнни знает, что её предмет для меня святое. Проклятия я всегда учил: мне их ещё преподавать.

– Ты уже говорил с ней?! Она взяла тебя ассистентом? – Мысли о давящей толпе окончательно отступили.

Стать профессором проклятий было мечтой Тадеуша, тем, к чему он действительно подходил со всей серьёзностью. Однако Санторо, которая была единственным преподавателем Академии в этой сфере, не давала ему особых надежд на ассистентуру после выпуска.

– Не совсем взяла… Она наконец намекнула, что такое возможно. Но есть ещё кандидаты, – тихо сказал Тадеуш, осматривая толпу студентов.

– Мы были лучшими на курсе! – пробормотала я. – Кого, кроме тебя, они вообще могут рассматривать?

Брат отвёл взгляд. Я достаточно хорошо его знала, чтобы понять: он что-то недоговаривал.

– Тадди, кто другой кандидат?

Получить ответ не вышло: все студенты разом затихли, и я ощутила, как главный зал Академии наполнился гудением магии – наречение начиналось.

На галерею вышел высокий мужчина. Он был облачён в чёрное, и его лицо от линии волос до подбородка скрывала мрачная маска со странными узорами. Казалось, весь его тёмный образ был призван выделить белоснежную седую прядь в коротких волосах цвета вороного крыла.

«Неужели в этом году нас будет нарекать сам Ворон? – думала я. Сердце пропустило удар. – Мы правда окончили Академию, как и хотела мама…»

Тадеуш, не отводя взгляда от галереи, сжал мою руку. Я мысленно усмехнулась, наконец поняв, что он тоже только притворялся, что не волнуется. Стоило сжать его руку в ответ, как тугое напряжение в груди ослабло: вместе нам всегда проще было переживать тревоги. И если прикосновения, объятия и рукопожатия обычно были нужны только Тадеушу, так быстро привыкшему к типичным для итальянцев приветственным поцелуям, то сейчас и я была до безумия рада держать его за руку.

Профессор Санторо обвела студентов бесстрастным взглядом.

– Я приветствую вас, ведающие Венецианского колледжа Академии, – голос женщины торжественно разнёсся по залу. – Каждый из вас прошёл долгий путь, изучая, тренируя и постигая магическое искусство. Каждый из вас достоин чести называться ведьмой и ведьмаком.

Тадеуш едва слышно хихикнул:

– Что, каждый может быть и тем и другим?

Я зашипела на него, призывая к порядку, но он лишь усмехнулся.

Профессор продолжала говорить о важности проведённых в Академии лет, о будущем, что мы построим. Разумеется, она напомнила о том, как ещё несколько веков назад ведающие вынуждены были скрывать свои силы. О кострах. Предубеждениях. Страхах. При этом Санторо ни слова не сказала про Орден Первозданного и про тех, кто был в этом виноват.

Я понимала, что наше поколение просто хотели отучить от ненависти, показать, что новый мир, начавшийся с заключения мира на Зимнем Совете, зависит в том числе и от нас. Но что-то внутри противилось такому замалчиванию. Что-то древнее, впитанное с кровью сожжённых на кострах предков.

– Теперь настал ваш час принять ответственность – быть наречёнными, – завершала свою часть Санторо. – И эту честь вам окажет верховный ведьмак, член Триумвирата Ковена, синьор Ворон.

Мужчина, облачённый в чёрное, шагнул ближе к балюстраде галереи.

– Просто Ворон, – сказал он спокойным глубоким голосом, который явно не видел смысла повышать.

Да и зачем? При первом же его движении зал и так погрузился в звенящую тишину.

Профессор Санторо вздёрнула бровь, нехотя отступая назад. Должно быть, ей не понравилось то, как верховный ведьмак исправил её. Пожалуй, только член Триумвирата и мог позволить себе такую дерзость.

Ковен был нашей властью и защитой. Ведающие попадали под его контроль с момента проявления силы. Множество лож Ковена управляли различными делами нашего общества, а его советы находились по всему миру, но в первую очередь все подчинялись, конечно же, Триумвирату. В него входили трое сильных ведающих, избираемых общим голосованием раз в поколение. Все мы признавали власть Триумвирата, который представлял наши интересы наравне с правительствами различных стран.

Я могла быть подданной Британской империи, но Ковен всегда оставался важнее короля. И если бы, не дай Геката, я совершила магическое преступление, судил бы меня тоже Триумвират или представители одной из лож.

– Вы наверняка ждёте торжественной речи. И получили бы её, будь на моём месте Лукреция.

Я не сразу поняла, что он говорил о своей коллеге – верховной ведьме и единственной на данный момент женщине в Триумвирате. Все и всегда уважительно называли её верховной ведьмой Фиоре, но никогда просто Лукрецией.

Хотя если верить слухам о возрасте Ворона, то удивляться не стоило. Ему было простительно любое панибратство.

– Однако Лукреция занята, – продолжал мужчина, по-прежнему говоря тихо и почти скучающе. – Что касается Белогора, то он пытается убедить кайзера в том, что мы не отродья дьявола и появление Академии в Германии не станет Судным днём.

В зале раздались сдавленные смешки: мы знали, что Ковен уже несколько месяцев пытался вести переговоры с Германией, но осторожным статьям в газетах было сложно верить. А вот ехидные слова члена Триумвирата описывали ситуацию очень точно.

Так в зале прозвучало имя последнего члена Триумвирата – Белогора. В отличие от верховной ведьмы Фиоре, фамилию этого ведьмака не знал никто, и к нему обращались просто: верховный ведьмак Белогор. Однако и в этом случае Ворон отступил от традиций, оставив только имя.

– Поэтому вы вынуждены лицезреть меня, – сказал мужчина, склонив голову в едва заметном поклоне.

Я скептически осмотрела его маску, без которой никто и никогда его не видел. Лицезреть – это вряд ли.

– Речь пропустим. Мне ещё читать все ваши имена, – верховный ведьмак коротко кивнул своим мыслям.

По толпе студентов прошёл ропот.

– Как же без речи? – шепнула Кирин, худенькая и обычно немногословная выпускница факультета целительства.

– И без поздравлений лучших студентов?.. – соглашался с ней рыжеволосый парень из боевых ведающих, чьё имя я за пять лет учёбы так и не узнала.

– Нам даже церемониальное пламя не явят? – намного громче, чем остальные, возмутился Тадеуш.

Краткий миг возмущения студентов прервала профессор Санторо. Она недовольно кашлянула, призывая нас к тишине, и щёлкнула пальцами. В воздухе перед Вороном загорелось первое имя, вычерченное каллиграфическим почерком.

Член Триумвирата откинул белую прядь, упавшую на маску, и начал церемонию наречения.

– В сто пятьдесят четвёртый год от Зимнего Совета… Антонио д’Аллегро, нарекаю тебя ведьмаком.

Имя в воздухе сменилось.

– Вильгельмина Айдингер, нарекаю тебя ведьмой.

Поначалу после каждого имени студенты начинали аплодировать, но Ворону явно не хотелось удлинять церемонию. Он почти скороговоркой произносил имена, не давая нам возможности даже взглядом найти нового наречённого счастливца. Огненные буквы в воздухе едва успевали сменяться.

– У вас с ним много общего, – недовольно буркнул Тадеуш.

– О чём ты? – спросила я, пытаясь уследить за гаснущими буквами очередной фамилии.

– Ему, как и тебе, очевидно, хочется побыстрее скрыться из виду.

– Не все любят внимание, как ты, Тадди.

Брат кисло улыбнулся, но я знала, что он уже давно смирился с различиями между нашими характерами. Мы всегда принимали и любили друг друга такими, какие мы есть.

– Эстер Кроу, нарекаю тебя ведьмой. Тадеуш Кроу, нарекаю тебя ведьмаком.

Услышав своё имя, я замерла.

«Ведьма». Привычное слово заиграло новыми красками. Ворон уже давно называл следующие имена, но мы с Тадеушем смотрели друг на друга, не слыша ничего.

– Мы сделали это, сестрёнка, – улыбнулся Тадди.

– Мы справились! – от волнения я сорвалась с шёпота на писк, за что получила укоризненный взгляд от профессора Санторо.

Остаток церемонии прошёл быстро.

Едва только отзвучало последнее имя, Ворон бросил короткое и насмешливое «Поздравляю» – и скрылся за дверьми галереи.

Несколько девушек, стоящих недалеко от меня, грустно вздохнули.

– Они даже лица его не видели… – пробормотала я, не понимая причины, такой романной реакции.

– Таинственный могущественный мужчина с колким юмором. Большинству этого хватает, чтобы вздыхать, – ухмыльнулся Тадеуш.

– Глупо, – подытожила я.

– Вот влюбишься хоть раз, тогда и поговорим, – отмахнулся брат.

Восторженные ведьмы и ведьмаки постепенно покидали зал, чтобы отправиться праздновать. Тадеуш уже потянул меня к выходу, как с галереи раздался голос Санторо:

– Синьорина Кроу, задержитесь.

Я замерла, боясь представить, что могло понадобиться от меня профессору в такой момент. «Неужели отчитает из-за того, что я болтала на церемонии?..» – Эта мысль была самым разумным вариантом, хоть и весьма неприятным.

Профессор спустилась, когда в зале остались только мы с Тадеушем. Я сразу решила пойти по пути извинений, чтобы не затягивать неловкий выговор.

– Профессор, простите, я…

– Синьорина Кроу, хватит трястись. Я не собираюсь вас отчитывать, – махнула рукой Санторо. – Да и вы больше не студентка, а самостоятельная сильная ведьма.

Я выдохнула, незаметно вытирая вспотевшие ладони о юбку.

– Простите, профессор. Привычка.

– Я знаю, что вы не любите совершать ошибки. Но если совершили, то готовы извиниться. Это я тоже знаю и уважаю.

Женщина бесстрастно взглянула на Тадеуша. Он немного нервно ей улыбнулся и отошёл, давая нам возможность поговорить.

Я мысленно поставила себе цель непременно спросить про его ассистентуру. У нас с профессором были довольно хорошие отношения, и надежда на то, что она прислушается к моим словам, пусть и маленькая, но была.

– Вы уже определились со своей дальнейшей карьерой? – спросила женщина, проницательно глядя мне в глаза.

– Конечно, профессор. Мы обсуждали с вами, что я начну работу над диссертацией по природным проклятиям, – ответила я, надеясь, что Санторо не забыла о наших договорённостях и отправила запрос на место моей дальнейшей деятельности – в Йоркшир.

– Да-да, это я помню, – женщина неопределённо кивнула. – Но рассматриваете ли вы другие перспективы?

– Хм… Не думаю, профессор. Вы знаете, к чему я шла с первого же года обучения.

Словно не услышав моих слов, Санторо продолжила:

– Довольно скоро я планирую сменить профессорский плащ на кое-какой иной…

Я уже поняла, о чём она собиралась сказать, и молилась Гекате, Первозданному да всем, кому только можно было, чтобы моя догадка оказалась ошибкой. Но, увы, боги были не на моей стороне, потому что профессор произнесла именно те слова, которых я так боялась:

– Мне бы хотелось, чтобы должность профессора по проклятиям после меня заняли вы.

«Нет! Нет-нет-нет!» – вот и всё, что было в голове. Краем глаза я увидела, как Тадеуш дёрнулся. Мне вспомнились его слова о других кандидатах на должность ассистента и странный взгляд на меня. Он знал, точно знал, что Санторо рассматривала мою кандидатуру.

– Не сразу, конечно. Сначала вы станете моим ассистентом, возьмёте под крыло первые курсы…

– Нет, – быстро пробормотала я.

– Mi scusi?..[1] – Санторо недовольно изогнула бровь.

Я бросила быстрый взгляд на брата, набираясь смелости.

– Благодарю вас за доверие и столь щедрое предложение, профессор. Получить его от вас – большая честь. Но я этого не хочу.

Женщина внимательно посмотрела на меня, а следом – на Тадеуша. В следующий миг на нас опустился немного давящий магией прозрачный полог тишины.

– Девочка, семья – это очень важно, но нельзя всю жизнь жертвовать своими желаниями ради брата, – растеряв всю профессорскую строгость, профессор смотрела на меня с почти материнским неодобрением.

– Вы правы, – мне с трудом далась спокойная улыбка. – Но я ничем не жертвую. Остаться в Академии, преподавать, быть в центре событий и среди шума студентов – это мечта Тадеуша. Вы сами знаете, что ваш предмет был для него главным. По проклятиям он не пропустил ни одной лекции, изучал всё, что мог найти, – готовился к академической карьере.

– Я прекрасно знаю, чего хочет Тадеуш, – строго сказала Санторо. – Он не прекращал информировать меня о своих желаниях последние три года. Но меня интересует, чего хочешь ты?

– Я хочу исследовать, писать, – честно ответила я. – Мне тяжело общаться с людьми и тем более будет тяжело преподавать.

Профессор поджала губы. Полог тишины над нами рассеялся.

– Я желаю вам удачи, синьорина Кроу. Можете идти, – холодно сказала она.

Я постаралась как можно незаметнее выдохнуть и поспешила отойти к брату.

– Синьор Кроу, вы задержитесь, – приказала Санторо, больше не глядя на меня.

Напряжённый Тадеуш вопросительно пожал мне руку. Я ободряюще кивнула, всем видом пытаясь показать, что всё будет в порядке, и шепнула:

– Буду ждать тебя у Флориана.

Уже на выходе из зала я вновь услышала голос профессора:

– Вы всегда преодолевали то, что давалось вам тяжело, синьорина. Надеюсь, впредь так и будет.

Мне оставалось лишь кивнуть и оставить брата решать его будущее.

II. В крысу превращу!

«В кафе «Флориан» начали подавать венский торт «Захер». Говорят, он ни в какое сравнение не идёт с оригинальным десертом из кондитерской «Демель» в Вене, но почему-то и у нас исчезает с витрины с завидной скоростью. Я опаздываю, однако очень хочу попробовать хоть кусочек. Если получится, постарайся отвоевать мне порцию».

(Записка Тадеуша, переданная Эстер на втором курсе.)

В кафе «Флориан» на площади Сан-Марко все столики были заняты. Впрочем, как и всегда: одно из самых старых и известных кафе в Италии продолжало держать марку качества, предлагая посетителям не только несравненный кофе, но и изобретательные десерты.

Только на этот раз в толпе не было почти ни одного студента Академии, кроме меня. Выпускники наверняка отправились праздновать в кабак, куда допускались только ведающие, – «Уголок Данте», а младшие курсы всё ещё сдавали экзамены.

Я с грустью опустила взгляд на свою форму. Синий сюртук с асимметричными серебряными пуговицами был украшен на левом плече вышитым символом Академии. Длинная строгая юбка того же цвета была удобной и элегантной: в ней можно было как бегать на практических занятиях за проклятыми предметами, так и присутствовать на важных церемониях, таких как наречение. Я любила форму Академии и, будь моя воля, продолжала бы в ней красоваться ещё долгие годы. Однако по правилам уже завтра мне предстояло отнести её в святилище Гекаты в качестве благодарственного подношения за помощь в учёбе.

Мысли в голове путались: сказывались волнение и радость. Увидев, что один из столиков освободился, я поспешно скользнула за него и попыталась привлечь внимание официанта.

– Прошу прощения… Вы не могли бы?..

Неуверенные слова тонули в гомоне людских голосов. Уставший официант бегал между столиками, не замечая моих робких взглядов и попыток приподнять руку.

«Подожду, пока станет поспокойнее. Спешить всё равно некуда», – решила я. В голову пришла забавная мысль: если бы я говорила со всеми, как нас учили на теоретическом курсе по изгнанию демонов, то заказ был бы уже на столе.

Мысленно усмехнувшись, я одними губами произнесла:

– Приказываю тебе именем твоим принести две чашки кофе!

Реакция на подобное обращение у официанта явно была бы бурная.

– Развлекаешься?

Я вздрогнула и резко обернулась к подкравшемуся Тадеушу. На его лице сияла довольная улыбка. Настолько довольная, что мне даже не надо было задавать никаких вопросов: он очевидно получил от Санторо одобрение его кандидатуры на должность профессора.

Но, разумеется, я приготовилась расспрашивать Тадеуша обо всех деталях: лишить его удовольствия лишний раз похвастаться было бы слишком жестоко с моей стороны.

– Ты что, ещё не взяла ничего? – удивился Тадди, садясь за стол напротив меня.

– Не знала, что ты хочешь, – соврала я.

– Ну, конечно. Мы ведь так часто пьём здесь что-то кроме кофе.

– Вот сам и заказывай! Мне не хотелось кричать на всю площадь в попытке дозваться официанта.

Тадеуш мягко улыбнулся, и я была благодарна за то, что он не стал и дальше шутить. Брат поднял руку, изящным движением подзывая официанта. Тот мгновенно оказался у нашего столика.

«Вот это настоящая магия. Магия уверенности», – я слабо улыбнулась. Оставалось надеяться, что на родине без Тадди мне лучше будет удаваться самой общаться с людьми. Иначе в йоркширских пабах я не смогу заказать даже воскресное жаркое[2].

Вскоре официант поставил перед нами две чашки кофе и комплимент от заведения в виде порции кантуччи[3].

– Как прошёл разговор с профессором? – спросила я.

Тадеуш грустно опустил глаза. Артист! Настоящий артист!

– Только давай сразу правду, ладно? – не выдержала я. – Вижу же, какой ты довольный.

– А как же интрига?! – всплеснул руками Тадеуш.

Однако оценив мой скептический взгляд, всё-таки рассмеялся.

– Ладно. Правда так правда. Ты сейчас говоришь с ассистентом Санторо и будущим профессором проклятий венецианской Академии!

– Всё решено?!

– Разумеется. Ты ведь сама сказала, что мы были лучшими на курсе по этой специальности. А раз ты предпочитаешь бегать по проклятым пустошам, то у них оставался только я.

После этих слов радость во мне сменилась стыдом. Я знала, что никогда не давала Санторо надежд на то, что мне интересен профессорский путь, но всё-таки именно меня хотели предпочесть Тадеушу.

– Тадди, я хотела извиниться. У меня и в мыслях не было, что профессор хотела предложить…

– Перестань, – на удивление серьёзно оборвал меня брат. – Мы оба знаем, что ты была бы идеальным преподавателем: отличница до мозга костей. И если бы ты сама этого хотела, то я просто выбрал бы другое направление.

– Ты будешь прекрасным профессором, Тадди, – улыбнулась я, салютуя ему чашкой кофе.

На щеках Тадеуша появился легкий румянец.

– Только если ты будешь напоминать мне об ответственности, – ответил он, чокаясь с моей чашкой уже надкусанным кантуччи.

Болтая обо всём и ни о чём, мы даже не заметили, как остались последними посетителями кафе. На Венецию уже опустилась туманная ночь, и официант быстро рассчитал нас, убирая посуду.

– Я поеду к отцу перед началом учебного года, – тихо сказал Тадеуш.

Уже собираясь встать из-за стола, я замерла.

– Я не смогу: активность на проклятых пустошах начинается через неделю и растёт до ноября. Мне надо быть там для диссертации.

Слова застревали в горле. Пусть они и были правдой, но мне самой казалось, что я просто сбегаю.

– Он был бы рад видеть нас обоих, – предпринял ещё одну попытку Тадди.

– Знаю. Я напишу ему.

Брат устало покачал головой.

– Колючка, ты же знаешь, что наша специализация подразумевает риски. Никогда не знаешь, какое проклятие попадётся. Никогда не знаешь, сможешь ли вернуться…

– Просила же не называть меня Колючкой, – я поморщилась. – Обещаю, что обязательно съезжу к папе. Но сейчас мне нужно сосредоточиться на деле, чтобы минимизировать те самые риски.

Тадеуш ничего не ответил. Однако я и так знала, что он не одобряет моё нежелание возвращаться домой.

Тадди был меньше похож на маму. Отец не смотрел на него с той же болью, с которой глядел на меня, и не требовал столько, сколько от меня.

Я постаралась улыбнуться. В конце концов, сегодня мы стали ведьмой и ведьмаком. Нужно было праздновать, а не спорить.

– Пойдём, проводишь меня и отправишься уже в «Уголок Данте», а то я вижу, что тебе не терпится.

– Всё-то ты знаешь! – ухмыльнулся Тадеуш.

Он, как никто другой, умел забывать тревоги почти мгновенно.

– Надо соответствовать гордому званию сестры.

Наверное, нам стоило уйти раньше. Мы наверняка могли предотвратить то, что последовало за нашими безобидными посиделками. Но за последние несколько лет такого не случалось, и мы расслабились.

В галерею Дворца Дожей, где располагалось кафе «Флориан», вошли три пошатывающихся докера.

– Парни, тут это! Мракобесы сидят!

Неприятного вида мужчина говорил на английском, и даже через бессвязную речь пробивался знакомый британский акцент. Должно быть, какое-то грузовое судно пришвартовалось, и они решили выпить на суше.

Тадеуш высокомерно взглянул на пьяниц.

– Пойдём отсюда, – я потянула брата за руку, но двое из докеров обошли нас, преграждая путь.

– Куда зат-торопились?.. – Тот единственный мужчина, кто говорил, противно икнул. – Совсем обнаглели! Ходят свободно, как нормальные люд-ди.

– Отошли. Быстро! – приказал Тадеуш.

Но по пьяным ухмылкам я уже видела, что докеры не послушаются. Они загоготали, а тот, что говорил, шагнул ближе к нам.

– Вас сжигать надо, как раньше.

Я зажмурилась, понимая, что теперь и от Тадеуша благоразумия ждать не стоило.

– А ну повтори! – зашипел брат.

Нужно было что-то придумать и как-то остановить его. Все ведающие время от времени сталкивались с теми, кто не принимал нас и нашу свободу в обществе. В некоторых странах это было серьёзной проблемой: люди под влиянием Ордена ненавидели магию. Но в Венеции, где находился основной колледж Академии и заседал Триумвират Ковена, такое случалось редко. Даже с учётом того, что и Святой Престол Ордена тоже был здесь.

– Господа, а как вы относитесь к крысам? – тихо спросила я.

– Эээ, чего? – не понял говорливый докер.

Я наигранно холодно улыбнулась, шагая ближе к мужчине.

– Крысы. Первыми бегут с корабля, переносят болезни, а в больших количествах способны сожрать даже человека…

– Ты чё несёшь? При чём тут крысы?..

– Крысы очень важны, потому что мне достаточно щёлкнуть… – я резко вскинула руку, сложив пальцы для щелчка, и докер отшатнулся. – Всего один щелчок – и вы станете крысами. А я потренирую на вас точность своих заклинаний. В конце концов, убийство крыс ничем не карается.

Молчавший до сей поры долговязый докер потянул своего говорливого друга за грязный рукав.

– Э, дружище, пойдём отсюда, они же того…

– Да ну их! Лучше выпьем! – поддержал его третий мужчина со шрамами от оспы на щеках.

Я видела борьбу на лице главного докера: страх смешивался с пьяной кровожадностью. Сложно сказать, что двигало им. Возможно, этот человек свято веровал в заветы Ордена. Может, ведающие когда-то навредили ему или кому-то из его близких. Другого объяснения столь лютой ненависти я не могла придумать.

Тадеуш встал рядом со мной.

– Пожалуйста, оставайтесь, – с ехидной улыбкой предложил он. – Нам так редко удаётся потренироваться на людях.

Докер смотрел на нас ещё мгновение, затем смачно сплюнул на землю и сделал знак своим друзьям.

– Уходим!

Я бесшумно выдохнула, надеясь, что они поскорее скроются из виду, но мужчина решил сказать последние слова:

– Сукины дети…

«Зря…» – подумала я, понимая, что теперь последствий было не избежать.

– Что ты сказал?! – закричал Тадеуш.

Я среагировала мгновенно: бросилась между братом и докером, едва успевая выставить энергетический щит. По рукам прошла вибрация магии – теперь от кончиков пальцев до локтя они светились серебристым цветом, в котором вспыхивали белые и тёмно-синие молнии. Я знала, что то же самое происходило и с моими глазами – за сиянием скрылись белки и радужки. У каждого ведающего сила проявлялась по-своему. В моём случае это была гроза в звёздном небе.

Тадеуш же стал безграничной тьмой. Его магия вихрилась по всей левой части тела, делая его наполовину похожим на густую ночную тень со всполохами фиолетового цвета. Эта мощь готова была поглотить зарвавшихся докеров.

– Тадди, остановись! – крикнула я, надеясь достучаться до брата.

– Он. Оскорбил. Нашу. Мать, – сквозь зубы прошипел он.

– Да, но он не стоит того, чтобы ты нарушал закон. Он не стоит твоих сил, Тадди! Ты знаешь, что будет, если используешь против него магию!

Видя, что Тадеуш не двигается, я медленно развеяла щит.

– Не оставляй меня одну. – Мой голос сорвался на шёпот.

Брат отпустил так и не завершённое заклятие. Его тьма рассеялась, и я успокаивающе улыбнулась ему.

А в следующий момент ощутила холод заточки, приставленной к горлу.

– Точно… Вам же нельзя использовать магию против нормальных людей, – шумно выдохнул мне на ухо главный докер, надавливая лезвием сильнее. – А ты пыталась надурить нас, ведьма!

Я едва могла дышать от запаха пота и алкоголя, окутавших меня. Из пока неглубокого, но ощутимого пореза на шее стекала тонкая струйка крови.

Тадеуш бросился ко мне, но два других докера скрутили его, выворачивая руки.

– Тадди! – пискнула я и тут же получила ощутимый тычок в спину.

– А ну, тихо ты! – велел докер.

Я надеялась, что появится хоть кто-то, способный помочь или сообщить о происходящем в Академию, но с наступлением ночи площадь Сан-Марко всегда пустела.

– Потащили их, парни, – загоготал мой пленитель. – Тут недалеко есть местечко.

Тадеуш начал что-то бормотать.

– Тадди, пожалуйста, не делай глупостей! Если используешь против них магию, тебе заблокируют силы, могут даже казнить… Тадди, мы справимся и так! – уговаривала я его.

К сожалению, долго кричать мне не дали и заткнули рот какой-то вонючей тряпкой. И всё равно я продолжала умоляюще глядеть на брата, надеясь, что он не станет использовать магию. «Мы справимся, мы обязательно что-нибудь придумаем, не нарушая закон».

Однако докеры решили вопрос более радикально.

– Ну-ка поспи чуток, пока мы с девкой развлечёмся… – прошипел один из них.

Смачный удар, и глаза Тадеуша закатились, а сам он повис на руках пьяниц. Я снова дёрнулась, мыча через кляп, но новый шёпот главного докера заставил меня замереть.

– Шагай, а то убьём этого.

Меня с силой толкнули в спину. Не удержав равновесие, я упала и больно содрала ладони о камень. Это могло быть моим шансом применить заклинание – сделать хоть что-то, однако страх за Тадеуша не позволял решиться на отчаянный поступок.

Докер-зачинщик грубо поставил меня на ноги и потянул вперёд, пока его товарищи тащили Тадеуша. Мы пересекли галерею, свернули в один из венецианских переулков…

«Использую магию и лишусь всего… Сил, свободы, возможно, жизни. Я подвергну угрозе Тадди. Но если не использую… Изобьют? Просто убьют?» О ещё одном варианте, который скрывался за словами «с девкой развлечёмся», я запретила себе думать.

Когда меня снова толкнули на землю, я едва не скатилась в канал. Узкая пустынная улочка казалась приговором: в такие места редко заходили карабинеры[4], не говоря уже о простых прохожих.

Тадеуша, как мешок, бросили рядом со мной. Он по-прежнему был без сознания. Валяясь на земле, я уткнулась лицом в камни, прижимая кляп и с трудом выталкивая его языком. Со второй попытки мне удалось от него избавиться, но во рту остался тошнотворный привкус гнилья.

– Зачем?! Что мы вам сделали? – закричала я, поднимаясь на ноги.

– Вы – язва! Вы противны Первозданному, вы отродья… – докер распинался о ереси и грехе.

Больше века прошло с того дня, как Орден Первозданного и Ковен заключили мир, а люди всё ещё были полны ненависти. Докер звучал как фанатик, и это было самым страшным. Таких бесполезно переубеждать.

– Держите её! – приказал он.

Меня тут же схватили с двух сторон, не позволяя даже дёрнуться.

– Ты только нам оставь что-нибудь. Не люблю, когда они в отключке, – сально захохотал долговязый докер.

– Да можем сразу вместе! – предложил третий.

Их главарь медленно подошёл ко мне и резким движением дёрнул за ворот формы, но она не порвалась.

– Тьфу, даже тряпки свои заколдовали! – выплюнул он.

В ярости мужчина размахнулся и отвесил мне тяжёлую пощёчину. Боль пронзила скулу, а перед глазами заплясали разноцветные точки.

«Я ведьма. И я не беспомощна. Я ведьма. И я не беспомощна. Я ведьма. И я не беспомощна…» Раз за разом мысленно повторяя эти слова, я понимала, что использовать магию против насильников всё равно было нельзя. Каким бы освобождающим ни было перемирие, законы о применении заклятий на простых людей всегда были на стороне вторых.

Но можно было заколдовать себя. Идея пусть и пришла в муках, но могла стать моим избавлением. В голове мгновенно всплыла схема плетения заклинания «Зеркало». Оно было сложным, но я провела так много часов за его тренировкой, что возможности ошибиться просто не было.

– Vultus est index animi[5].

Я представила Геенну так, как её описывали самые фанатичные последователи Ордена Первозданного. Огонь, сдирающий кожу и мясо с костей. Бесов, пронзающих плоть искорёженными вилами. Смрад серы и крики обречённых душ.

Докер продолжал возиться с моей одеждой, но мне было не до того. Я должна была отзеркалить образ ада в своих глазах. Шёпот с формулой был таким тихим, что его не мог услышать никто из насильников.

– Vultus est index animi!

«Смотрите на меня. Смотрите мне в глаза», – мысленно приказывала я. Наконец поймав мой взгляд, главный докер уже не смог отвернуться.

– Ч-что… Что это?.. – пробормотал он, а затем закричал: – А-А-А!

Мужчина отшатнулся, хватаясь за голову.

– Дьявол! У неё в глазах дьявол!

Те докеры, что держали меня, тоже отпрыгнули в стороны. Воспользовавшись моментом, я позволила магии снова осветить мои руки и глаза исключительно для устрашения.

– Вы видите дьявола, господа? – мой голос звучал тихо и хрипло. – Мне кажется, он пришёл по вашу душу.

– К чёрту!

Два докера просто развернулись и побежали, оставляя своего фанатичного друга со мной наедине.

«Ну же, убегай…» Но пьяница не шевелился.

Я начинала уставать. Обычно заклинание «Зеркало» использовали для передачи знакомых образов. Например, когда нужно было показать место, в котором колдующий был, а смотрящий – нет. Однако в Геенне я, к счастью, не была, и этот выдуманный образ тянул все мои силы.

– Я очищу мир от хаоса! – до смерти испуганный докер всё же не готов был отказаться от веры в своё дело.

И ровно в тот момент, когда он бросился на меня с заточкой, я потеряла контроль над заклятием.

– Ах!.. – крик застрял в горле.

Пусть форма Академии и была заколдована, чтобы не изнашиваться и не рваться, но она не могла уберечь от удара колющим оружием, даже таким маленьким.

Но прежде чем фанатик достиг цели, за его спиной возникла высокая фигура. В темноте блеснул золотой набалдашник трости в виде головы льва.

От удара ею по голове докер со стоном повалился на землю.

– Что за… – непонимающе хмурился он, но, посмотрев на того, кто меня спас, радостно улыбнулся: – Вы! О, вы пришли спасти меня от ведьмы?!

Смотря на появившегося в переулке мужчину, я задавалась тем же вопросом. Спас ли он меня? Или пришёл убить? Второй вариант был куда вероятнее, ведь передо мной стоял инквизитор Ордена Первозданного.

Это было понятно по золотому треугольному символу с алой лентой, висящему у него на груди; по красному кушаку под чёрным пальто с очевидно церковной пелериной; по взгляду, брошенному на меня, – холодному и бесстрастному: только инквизиторы могли так смотреть на ведающих, как будто не видя нас и не считая достойными дышать с ними одним воздухом.

– Вставай, – голос слуги Ордена, несмотря на спокойный тон, звучал резко.

Докер поспешно поднялся на ноги.

Пока всё это происходило, я разглядывала лицо инквизитора. Оно было бледным, с широкими острыми скулами и тёмными, в тон кудрям, собранным в хвост за спиной, бровями. Из-за них его светлые голубые глаза казались особенно яркими. Мужчина был красив. Но не его жёсткая красота привлекла моё внимание: это было воспоминание. Я знала эти черты.

– Ричард? Ричард Блэкуотер? – мой шёпот был отрывистым.

В памяти всплыло лицо хмурого мальчишки с яркими голубыми глазами, которого я встретила на первом подготовительном курсе Академии. Если бы не глаза, мне никогда не удалось бы узнать его в этом мужчине.

– Эта ведьма напала на меня, господин инквизитор! Нужно убить её! А лучше пытать! – фанатичный докер почти подпрыгивал от радости.

Я же просто смотрела на своего старого знакомого, который стал воплощением всего, что ненавидели ведьмы.

– Значит, инквизитор. Инквизитор Блэкуотер, – снова сказала я, но уже громче.

Казалось, мужчина забыл о присутствии докера, смотря только на меня.

– Я здесь, чтобы блюсти порядок именем Первозданного, – холодно сказал он.

– Разумеется, – кивнула я.

Символ Ордена, висящий на его груди, лучше любых слов говорил о том, что он будет делать. Не убьёт, конечно, но в подземелья Ордена отведёт. А потом Ковену сообщат, что двое ведающих нарушили закон, за что были казнены. Даже свидетелей предоставят. Большую часть времени так и судили за «неправомерное использование магии». Перемирие на словах и на бумаге, а на деле – умелое театральное представление со смертельным для ведающих исходом.

– А можно я посодействую?! – заискивающе пролепетал докер.

– Молчать, – в голосе инквизитора звучала сталь. – Назовите свои имена.

– Эстер Кроу. Тадеуш Кроу без сознания, – быстро ответила я, больше всего на свете желая быстрее проверить состояние брата.

– Э-э-э, Бенни. В смысле, Бенджамин Макбрайд. Но к чему?.. – докер уже растерял весь свой запал и снова стал заикаться от страха.

– Бенджамин Макбрайд, вы обвиняетесь в попытке изнасилования и убийства Эстер Кроу, а также в нападении на Тадеуша Кроу.

Видимо, на наших с докером лицах было одинаковое выражение шока, потому что инквизитор едва заметно усмехнулся.

– Вы согласны с обвинениями, леди Кроу? Или я в чём-то ошибся?

Ответить мне не дал Бенни:

– Да как вы смеете! Неужели инквизиция тоже теперь стелется перед этими бесами?! Меня околдовали!..

Честно говоря, я не ожидала того, что попытался сделать докер. Но фанатики, особенно пьяные и напуганные, как оказалось, были способны на всё. Бенджамин Макбрайд, сжимая свою возлюбленную заточку, закричал:

– Я очищу от тебя мир!

Лезвие царапнуло мою одежду на уровне сердца. Я не успела даже испугаться. А в следующий миг Ричард одним рывком откинул докера от меня и придавил к земле тростью.

– Как инквизитор первого круга Ордена Первозданного, я имею право вынести тебе приговор без суда, – ярость в голосе больше ничем не напоминала безразличный холод. – Бенджамин Макбрайд, я приговариваю тебя к смерти за многократные попытки убийства Эстер Кроу.

Инквизитор поставил трость на горло докеру.

«Неужели он правда его убьёт?..» Моё сердце колотилось так сильно, что становилось трудно дышать. А ещё у меня не было выбора.

Неважно, что собирался сделать докер, неважно, как сильно я испугалась и хотела, чтобы он получил по заслугам, – убийство не было выходом. Суд не должен был вершиться в безлюдной подворотне. Милосердие и здравый смысл противились происходящему.

– Ричард, пожалуйста, не убивай его! – крикнула я, видя, как трость впилась в горло фанатика.

Инквизитор замер. Докер, поскуливая, лежал на земле, с ужасом глядя на своего палача.

– Он виновен. Его всё равно казнят, – уже спокойнее ответил Ричард.

– В Ордене – казнят, – согласилась я. – Но судьба этого человека – дело обычных карабинеров, которые посадят его в тюрьму.

– Ты жалеешь своего насильника? – с едва слышной издёвкой спросил инквизитор.

– Нет. Но таким, как я, слишком больно смотреть на самосуд.

Я очень надеялась, что не перешла черту. Напоминать слуге Ордена о том, как его предшественники судили ведьм, в моём положении было неразумно. На мгновение мне показалось, что он всё-таки убьёт докера: уж слишком напряжённой была обтянутая перчаткой рука на трости.

Ричард Блэкуотер. Мальчик, который когда-то вытащил меня из венецианского канала и проводил до Академии. И который, едва узнав, кто я, сказал, что ненавидит меня.

– Будь по-твоему, – тихо сказал он.

Взмах трости, короткий удар, и докер потерял сознание.

– Поднимай брата. Я знаю, что вы умеете лечить. И уходи. Я направлю сюда карабинеров, – приказал инквизитор.

Больше не глядя ни на меня, ни на фанатика, он развернулся и спокойно пошёл в сторону Сан-Марко. Самым разумным с моей стороны было возблагодарить Гекату за избавление сразу от двух напастей. Но пытливый ум не готов был оставаться с нераскрытыми тайнами.

– Ричард, постой! Ты… не помнишь меня? – поспешно спросила я.

Мужчина остановился, но так и не обернулся.

– У меня отличная память, леди Кроу, – без единой эмоции ответил он.

– Тогда зачем спас? Знаешь ведь, что я действительно ведьма. А я помню, что ты ненавидишь таких, как мы.

– Ненависть – слишком сильное чувство, которого мало кто достоин. Но, кем бы ты ни была, я не мог позволить грязному преступлению запятнать город Святого Престола.

Слова инквизитора задели меня за живое.

– Значит, я не достойна даже ненависти? Да, Ричард? – в голосе прозвучало несвойственное мне ехидство.

И оно принесло свои плоды.

– Для тебя я инквизитор Блэкуотер, ведьма!

Мужчина резко обернулся, пригвоздив меня к месту взглядом уже не ярких, а почему-то ставших холодными голубых глаз.

«Остановись, Эстер, не глупи!» – умолял внутренний голос, но я не слушала его: пережитый страх стирал границы дозволенного.

– О, уже не леди Кроу! – прошипела я. – Жалеешь, что не дал мне утонуть когда-то?

Ричард ответил не сразу. Долгое мгновение он смотрел мне в глаза, и его лицо не выражало никаких эмоций. Я была уверена, что мой арест теперь был лишь вопросом времени, как и положительный ответ на мой вопрос.

Но инквизитор продолжал удивлять.

– Нет. Не жалею, – тихо сказал он.

И, больше не говоря ни слова, ушёл в сторону площади, а я ещё несколько минут смотрела ему вслед, теряясь в собственных мыслях о пережитом безумии.

– Сестрёнка…

Голос брата вернул меня в реальность, и я бросилась к нему.

– Всё хорошо, всё позади! – уложив голову Тадеуша себе на колени, я мягко погладила его по волосам.

– Они ничего не сделали тебе?.. Ты не использовала магию? – Увидев лежащего на земле докера, он замолчал.

– Надо уходить, сейчас сюда придут карабинеры, – тихо сказала я и, коротко рассказав о произошедшем, помогла ему подняться.

– Инквизитор? – удивлённо пробормотал Тадеуш. – Нас спас инквизитор?

– Чудеса случаются, – я пожала плечами.

– Я бы не назвал это чудом… – возразил он.

Отойдя за угол дома, мы дождались прихода карабинеров, убедились, что докера действительно забрали, и только потом медленно двинулись в сторону Академии.

– Сестрёнка, я не хочу, чтобы ты уезжала, – тихо сказал Тадди. – Если такое произошло в Венеции, то страшно представить, что может случиться вдали от Ковена.

– Ты же знаешь, что дома – в Англии – Орден почти не имеет власти. Магия и Британия неразлучны, – я попыталась его успокоить.

– Там другие опасности. Ты добровольно едешь на самые проклятые пустоши. Там можно пропасть, и никто не найдёт даже тела…

Я остановилась, взяв брата за руку.

– Тадди, я обещаю, что буду писать тебе письма перед каждым походом на пустоши. Буду писать в них координаты, куда собираюсь. Писать всё, чтобы ты всегда мог меня найти. А ещё я обещаю приехать к тебе на Йоль.

Брат слабо улыбнулся.

– Может, к тому моменту я уже стану строгим, но любимым профессором.

– Если не будешь всё время проводить в кабаках, то непременно станешь.

Поддавшись порыву, я крепко обняла Тадеуша, вдыхая родной запах лавандового мыла, пропитавший его одежду. Он прижал меня крепче к себе и коснулся губами лба. Я ощутила, как на сердце стало спокойнее.

– Я люблю тебя, Тадди.

– А я тебя, Колючка.

III. Ворон

«Некоторые говорят, что его маска передаётся как титул, и под ней каждое поколение скрываются разные люди. Иные считают, что Ворон всё-таки один и он стар как сам мир, а под маской прячет ужасающие шрамы, оставленные древней магией.

Я, разумеется, не знаю правды, дорогие читатели, но могу с уверенностью сказать, что в одном верховному ведьмаку не откажешь – в безупречном чувстве стиля. Сегодняшняя рубрика посвящена не тайне маски, да и наше издание далеко от столь серьёзных тем, но мы, как и обычно, изучим каждую пуговку, каждое пёрышко в облачении одного из самых известных ведьмаков в мире!»

(Статья в специальном выпуске журнала «Венецианская мода».)

Путь до Академии прошёл спокойно и без новых сомнительных встреч. Вновь оказавшись в главном зале, Тадеуш поспешно поцеловал меня в щёку и произнёс:

– Спокойной ночи, сестрёнка!

– Ты не идёшь в дормитории?[6] – подозрительно спросила я.

– Меня ждут…

– Тадеуш Бенджамин Огастус Кроу! – строго сказала я, пародируя Санторо.

– Теперь что, из-за одного инцидента не выходить из Академии?! – закатил глаза Тадди. – Сама-то вон едешь на свои пустоши!

– Там шанс встретить пьяных докеров, ненавидящих ведьм, меньше, чем в кабаке.

– Колючка, я же иду в «Уголок Данте». Там только наши.

– А если по пути что-то случится? – не унималась я.

Мне была несвойственна подобная опека над братом, но столкновение в кафе «Флориан» знатно выбило меня из колеи и заставило тревожиться о каждой мелочи. Собственно говоря, делать то же, что и Тадеуш несколько минут назад, когда он пытался отговорить меня от поездки в Йоркшир.

– Так идём со мной – будешь меньше переживать, – предложил он компромисс.

– Мне нужно собираться.

– Я знаю, – Тадеуш ещё раз поцеловал меня в щёку и направился к выходу из зала. – Сладких снов, сестрёнка! И не забывай про обещание писать мне.

– Береги себя, – тихо попросила я.

Но брат уже покинул зал, не услышав этого.

Оставшись в одиночестве, я почувствовала, что пережитый страх берёт своё. Колени тряслись, и путь по многочисленным лестницам до дормиторий представлялся настоящей пыткой.

В такие минуты меня переставала радовать величественная архитектура Академии. Да, башня, альма-матер ведающих, выглядела поистине волшебно. Она возвышалась над Венецией, уходя далеко за облака, и напоминала своими коридорами Вавилонскую башню, а изяществом – Пизанскую.

Но как же тяжело было подниматься по лестницам до нужных этажей! У профессоров, конечно, были специальные магические переходы – быстрые и удобные. Но наш преподаватель по физической подготовке – профессор Аполло – ещё много лет назад настоял на том, чтобы запретить пользоваться этой магией студентам. Да и профессора ночью оставались без подобного удобства: магию развеивали, чтобы не тянуть из резерва поддерживающих её артефактов слишком много сил.

Я добрела до фонтана в центре главного зала и села на холодный каменный бортик. Магия больше не освещала воду: тратить энергию на её поддержание в ночи, как и в случае с переходами профессоров, было расточительством.

«Моя Академия», – улыбнулась я, запоминая родные стены. Они дарили ощущение защищённости, а скрытые за ними знания манили вернуться в аудитории. «И я обязательно вернусь. Но знания без должной практики бесполезны». Мысли об Академии и воспоминания о проведённых в ней счастливых годах помогали отвлечься от пережитого страха.

Внезапно в галерее надо мной послышались шаги.

Комендантский час был обязательным лишь для студентов, но от старых привычек сложно было отказаться за несколько часов. Поэтому я, как последняя первокурсница, соскользнула с бортика и прижалась спиной к стене за фонтаном, как раз под галереей. Там меня могли увидеть, только подойдя совсем близко к балюстраде и посмотрев точно вниз.

Шаги сверху остановились, и я услышала разговор.

– Я способна оценить способности своих студентов! – тон профессора Санторо был непривычно напряжённым.

– Никто не ставит под сомнение ваш профессионализм, – ответил ей глубокий мужской голос. – Но лишь один из ваших студентов смог на втором курсе снять инфернальное проклятие, с которым не справилась даже Лукреция.

Я с удивлением поняла, что моя преподавательница говорила с верховным ведьмаком Вороном.

– Это была случайность. Девочка умна, талантлива и трудолюбива, но тогда ей просто повезло, – резко ответила Санторо.

– А когда Эстер Кроу, практикуясь во французском колледже Академии, смогла вывести безопасную формулу экзорцизма – это тоже случайность?

Услышав своё имя, я перестала дышать.

– Что вы хотите от меня услышать, верховный ведьмак? – Санторо устало вздохнула. – Эстер – моя лучшая ученица за много лет. У неё талант, особенно в сфере проклятий. Но я не могу, не имею права лишать её выбора. А она чётко дала понять, что профессорская карьера ей неинтересна.

Только теперь я смогла понять суть разговора. Ковен контролировал Академию. Его мнение в выборе профессорского состава было решающим. Страх за судьбу Тадеуша неприятным холодком пробежал по позвоночнику, но я всё ещё не могла понять, какое дело было Ворону до ассистентуры вчерашних студентов и почему он настаивал на моей кандидатуре.

Я вжалась спиной в стену. Моё укрытие было в высшей степени ненадёжным, но использовать магию для отвода глаз было слишком рискованно. Если от профессора у меня ещё был шанс скрыться, то Ворон наверняка почувствовал бы даже малейший всплеск энергии. Поэтому, почти не дыша, я только мысленно молилась покровительнице ведьм: «О Геката, Мать Триады, укрой меня тенями…»

– Вы должны были подвести Эстер к решению стать профессором, как только заметили талант, – продолжал Ворон. – Сильных ведающих становится всё меньше не только из-за связей с простыми людьми. Главная причина – это недостаток знаний о собственных возможностях, неумение их развивать и передавать. Академия была создана для того, чтобы это исправить. Именно поэтому те, кто в ней преподаёт, обязаны быть лучшими.

– Неужели вы думаете, что я могла избрать своим преемником недостойного кандидата? – холодно и почти с угрозой ответила Санторо.

– Тадеуш Кроу – сильный ведьмак. В этой семье иного быть не могло. Но он не лучший.

– Тем не менее моим ассистентом, а вскоре и профессором проклятий, станет именно он, – не терпящим возражений тоном сказала профессор. – Я забочусь о благе ведающих. Я чту законы и мудрость Ковена. Но я всегда буду давать своим студентом право на собственный выбор.

На галерее воцарилась тишина. Мне отчаянно хотелось увидеть реакцию Ворона на слова Санторо. Достаточно было немного приподнять голову, бесшумно и осторожно…

Подняв взгляд, я поняла, что совершила ошибку. Казалось, сердце рухнуло вниз, а воздух отказался проникать в лёгкие, ведь прямо на меня смотрел сам верховный ведьмак.

«Он знает, что я слышала. Сейчас скажет Санторо, и… и всё», – забились в голове панические мысли. Я не знала, что сделает профессор. Откажет ли Тадди в ассистентуре? Или просто разочаруется во мне? Почему-то второй вариант был более страшным.

Хотя… Я же ничего плохого не сделала! Это они не удостоверились, что в зале никого нет! И никаких особых тайн раскрыто не было. Значит, бояться нечего.

Секунды шли, а член Триумвирата Ковена по-прежнему молчал.

– Это всё, о чём вы хотели поговорить? – спросила Санторо, когда тишина стала затягиваться.

– Да, профессор, – спокойно ответил Ворон. – Благодарю вас за уделённое время.

Может, он не заметил меня? Верилось в это с трудом.

– Buona notte[7], верховный ведьмак. Выход, думаю, вы найдёте сами.

Я видела, как профессор покинула галерею. Она всегда отличалась жёстким характером, но манера её разговора с членом Ковена была… впечатляющей. Надежда на то, что Ворон уйдёт вслед за ней, умерла очень быстро. Я успела лишь моргнуть, а когда вновь открыла глаза, мужчина уже стоял передо мной.

Из груди вырвался неприличный писк.

– Эстер Кроу, – протянул Ворон, склоняя голову.

Из-за маски было невозможно понять выражение его лица. Да и в голосе не проскальзывало ни единой эмоции.

– Это была случайность. Я не хотела ничего подслушивать или… – попыталась оправдаться я.

– Случайность? – верховный ведьмак вопросительно развёл руки. – Разве ведьма может верить в случайности?

– Я просто оказалась здесь не вовремя.

Мужчина шагнул ближе ко мне, осматривая, как диковинку в цирке или картину в музее. По крайней мере, мне так казалось, а я, с учётом маски, могла судить исключительно по языку тела.

– Ты не услышала ничего такого, о чём не знала бы сама. Да и Санторо тебя не видела. Скажи…

Я напряглась, не зная, чего ожидать.

– Испытала ли ты удовольствие от осознания того, как высоко Ковен оценивает твои способности?

Да. Конечно, испытала.

– Нет, – вслух ответила я.

Ворон усмехнулся.

– А что по поводу твоего выбора карьеры думает Александр?

Имя отца, упомянутое так легко и так не к месту, всколыхнуло во мне волну раздражения.

– Верховный ведьмак, я прошу прощения за то, что оказалась невольным свидетелем вашего разговора с профессором. Но мой выбор – это моё личное дело, и если вы хотите меня в чём-то убедить…

– Значит, ты даже не сказала ему, от чего отказываешься, – не слушая меня, подытожил ведьмак.

– Мои отношения с отцом вас не касаются.

«Прекрати дерзить!.. – убеждала я себя. – Тебе нужно помочь Тадди!»

– Простите, – это извинение далось мне с большим трудом.

– Прощу, – бесстрастно ответил Ворон. – Но лишь потому, что мы одни и никто не слышал, как ты обращаешься с членом Триумвирата.

«А то, как вы обращаетесь со мной и Тадеушем, пытаясь решать наши судьбы за спиной?..» Я прикусила язык, силясь сдержать волну негодования.

– Вы позволите Тадеушу стать ассистентом профессора Санторо? – этот вопрос был для меня самым важным в ту минуту.

– Ты же слышала разговор. Всё уже решено.

– Спасибо.

Ворон изящно качнул рукой, отмахиваясь от моей благодарности. Внезапно он поднял ладонь, обтянутую чёрной перчаткой, к своему лицу, точнее, к маске.

Это было очень простое движение. Его большой палец оказался под подбородком, ровно на пересечении чёрного каменного материала, из которого была сделана маска, и бледной кожи шеи. Казалось, достаточно было одной секунды, чтобы он открыл своё лицо.

Шок и дикое любопытство смешались в душе, пока я жадно наблюдала за тонкими – даже в перчатках – пальцами мужчины, скользнувшими по краям маски.

Столько слухов, столько теорий… Какое-то время Тадеуш всерьёз интересовался тайной личности Ворона. Его исследования никуда не привели, но я хорошо запомнила поговорку, которую многие считали истиной: «Узри ворона – и умри».

Мне было страшно. Я видела, как мужчина передо мной обхватил маску, готовясь избавиться от неё. Ворон был самым древним из членов Триумвирата. Легенды о нём уходили в далёкое прошлое и терялись во временах, когда ещё не была придумана письменность. Никто и никогда не видел его лица. «Тайна. Тайна, которую я могу узнать. Пусть даже она и может стать последней. О Геката! Позволь мне быть смелой… и узреть Ворона».

Конечно, я не собиралась отворачиваться, да и не могла. Моим пороком было любопытство.

Ведьмак лёгким движением скользнул по маске, откинул от лица белоснежную прядь и скрестил руки на груди.

– Потрясающее зрелище, – тихо рассмеялся он.

Если бы я писала роман, то описала бы его смех как бархатный. И, возможно, опасный. Мне хватило секунды, чтобы понять, что Ворон не собирался открывать своё лицо. То была или проверка, или попытка посмеяться над глупой выпускницей.

– Вы никогда не думали об актёрской карьере? – сдержать раздражение мне не удалось.

Я ненавидела чувствовать себя глупой и обманутой.

– Я видел страх в твоих глазах. Как он успел смениться новой дерзостью? – уже без тени смеха спросил мужчина.