Кошмариус и исчезнувшее зелье E-Book

Норрис Мирт

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Für Kinder und Jugendliche
• Serie: Кошмариус. Уютное фэнтези о необычайном городке
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 281

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Кошмариус — уютный в своей неповторимой мрачноватости город, укромный уголок для живых (и мёртвых). Здесь на каждом шагу происходят странности. И этому совсем не рад многострадальный прозектор, господин Мортимер Кадаврус. Но, увы, кошмаритяне полны сюрпризов! А особенно Персиция — юная ведьма из лавки «Зелья на все случаи жизни и смерти», наследница могущественного ковена Солонасис. Девушка вовсю готовится к приезду своих именитых родственниц, ведь её ждёт важный экзамен. Чтобы не разочаровать ведьм, Персиция решает помочь отчаявшемуся оборотню. Она варит совершенно необыкновенное по своим свойствам зелье, способное решить его главную проблему. Кажется, что всё складывается как нельзя лучше, но действительно ли это так?

Leseprobe

Норрис Мирт Кошмариус и исчезнувшее зелье

© Мирт Н., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава 1. Нелёгкая доля прозектора

Всамом центре Кошмариуса располагается всем известная Кривофонтанная площадь. Названа она так в честь большого фонтана, который на самом деле кривой во всех смыслах слова – мало того что в основании его находится не круг и даже не эллипс, а что-то, отдалённо напоминающее форму большого неровного глаза, так ещё и сам фонтан выполнен в лучших традициях Кошмарного искусства – весь перекособочен.

На нём, словно запрыгнув когда-то давно друг на друга, да так и застыв в неудобных позах, взгромоздились каменные и медные изваяния всевозможных чертей, бесов, горгулий, демонов и прочей нечисти. Каждое из них по-особенному изгибается, выбиваясь из общего нестройного ряда, а ещё корчит жуткую гримасу и, конечно, заслуживает пристального внимания любого прохожего, кто хоть сколько-нибудь разбирается в скульптуре. Невозможно пройти мимо этого фонтана, не испытав на себе пристальный взгляд одной из этих чудных фигур и не покрывшись хотя бы мелкими мурашками.

Схожесть с огромным глазом на этом не заканчивается – от Кривофонтанной площади в разные стороны расходится несколько улиц, игриво извиваясь и переплетаясь переулками и тупиками, подобно тому, как кровеносные сосуды разбегаются в стороны от зрачка.

Как раз на одной из таких улиц, названной 13-я, находится обычный для Кошмариуса изогнутый двухэтажный особняк. Обнесённый неровным решётчатым забором, этот особняк имеет небольшой участок, акров в пять, но ничего примечательного на нём не растёт, разве что парочка жизнерадостных сорняков, которые выбиваются из чахлого газона. Дом принадлежит господину Мортимеру Кадаврусу, занимающему крайне важную, можно даже сказать наиболее значимую во всём городе должность прозектора.

Когда речь заходит о прозекторах, обычно представляют себе довольно скорбное ремесло, состоящее сплошь из составления бумаг о многочисленных усопших и осмотре их бренных тел после наступления смерти. И всем этим господин Кадаврус, безусловно, занимается. Но в таком городе, как Кошмариус, где грань между жизнью и смертью тоньше самой невесомой шёлковой нити, где умершие нередко возвращаются к жизни, а призраки соседствуют с живыми, работа прозектора не просто малоприятная волокита, но и череда совершенно неожиданных событий, от которых иной бы свихнулся. Скучно на такой службе никогда не бывает, тем более что по каким-то малопонятным причинам в юрисдикцию прозектора Кошмариуса подпадает огромное количество на первый взгляд никак не связанных с этой профессией делопроизводств: от ведения кадастровых ведомостей до практики частного психолога для отдельных уважаемых граждан. В общем, господин Кадаврус является одной из ключевых фигур в городе.

С виду это высокий и худощавый мужчина, немного сгорбленный в области шеи от долгих часов, проведённых за чтением различных документов и бумаг. У него тёмно-седые волосы, похожие на пух, нападавший после ветра с тополей. Под глазами у него почти всегда виднеются чернильные круги от постоянных недосыпаний, связанных с привычкой сидеть допоздна, несмотря на необходимость вставать рано утром.

Господин Кадаврус любит тяжело вздыхать, поскольку несёт непростое бремя своей прелюбопытнейшей, но крайне изнуряющей службы вот уже без малого тридцать лет. Он являет собой кошмаритянина высоких моральных устоев и консервативных взглядов, очень ответственный и порядочный джентльмен, который во всём старается соблюдать порядок, но постоянно сталкивается с хаосом, который для Кошмариуса и населяющих его жителей является естественным ходом вещей. А потому про то, что по долгу службы ему ежедневно приходится иметь дело с не самыми приятными особами, как живыми, так и умершими, и даже воскресшими, говорить излишне, ведь это само собой разумеется.

В последнее время господин Кадаврус вздыхал всё тяжелее и чаще, а серовато-сиреневые круги под его глазами становились всё темнее и больше, отчего он даже стал напоминать иссохшее чучело весьма вытянутой в длину совы. Он ужасно устал. Ему хотелось взять отпуск и отправиться куда-нибудь развеяться. Да вот только он не мог так просто оставить своё ремесло, поскольку даже день его отсутствия мог обернуться целой катастрофой. Большинство жителей Кошмариуса очень уважают прозектора города, и без него они пропадут. Ведь к нему обращаются с самыми разнообразными просьбами, приходят по очень щекотливым вопросам, с его помощью расследуют крайне загадочные и даже жуткие происшествия, которые происходят на улицах города намного чаще, чем того хотелось бы господину Кадаврусу.

И тем не менее никто из кошмаритян – по крайней мере, это касается всех, кто находится в более-менее здравом уме, – не хотел бы занять его место даже на один день. Парадоксально, но должность прозектора является одной из наиболее высокооплачиваемых и вместе с тем наименее востребованной среди соискателей. По сути дела, стать прозектором – это всё равно, что получить какое-нибудь умело наложенное проклятие. Это место сравнимо со злым роком или с приставучими кошмаритянскими блохами, которые если уж прицепились к кому-то, то всерьёз и надолго. Поэтому вполне понятны чувства уважаемого господина Кадавруса и его желание уехать из города, дабы отдохнуть где-то в другом месте.

Мечты о спокойном отпуске зародились у него ещё лет пятнадцать назад, и можно себе представить, насколько сильно мысли о заслуженном отдыхе терзали прозектора изнутри. Вероятно, поэтому он предпочитал проводить вечера за бокалом бренди[1] (что во многом способствовало образованию тех самых тёмных кругов под глазами), и в компании своего друга мистера Роджера, известного гробовщика и глубокомысленного философа из далёкого прошлого, который ныне пребывал в состоянии ожившего скелета.

В конечном счёте мечты эти стали похожими на навязчивую идею, которая очень мешала сосредоточиться на работе. Тут уж и его домочадцы стали замечать, что их хозяин выглядит совсем изнурённым. Упырь Драуг, дворецкий прозектора, постоянно варил ему то кофе, то своё фирменное какао. Откуда простой упырь без роду и племени, коим являлся Драуг, научился, варить какао, оставалось загадкой, но подобных загадок вокруг господина Кадавруса была целая прорва. Потому он предпочитал просто пить в меру сладкий и очень вкусный напиток с нотками шоколада и чуть подкисшим молоком, испытывая к своему верному дворецкому искреннюю благодарность.

А кухарка и домоправительница Агриппина, консервативная и очень бойкая старушка с ведьмовскими корнями, старалась радовать господина Кадавруса самыми лучшими блюдами, на которые только была способна она и фантазия известных кулинаров, ежегодно издающих по очередному толстенному тому о Кошмарной кухне, входящему в серию «Книга о гнусной и зловонной пище». Но как бы ни заботились дворецкий и домоправительница о господине Кадаврусе, по злой иронии судьбы именно они принесли в его дом неприятные вести.

Как-то поздним вечером, когда прозектор, вдоволь наговорившись с мистером Роджером, собирался подняться к себе, он, как это часто бывало, спросил Драуга:

– Не затруднит ли вас сделать мне ваше фирменное какао, друг мой?

Дворецкий напрягся и потупился. Он знал, как господин Кадаврус любит какао, но, увы, сейчас он не мог удовлетворить эту простую просьбу своего господина. Стараясь не смотреть в усталые глаза прозектора, он, извиняясь, ответил:

– Понимаете ли, сэр, какао кончилось.

– Как кончилось? И вы ещё не успели приобрести нового? – расстроившись, спросил господин Кадаврус.

Тут Драуг ещё больше занервничал, у него начала подёргиваться левая щека, как всегда с ним случалось, когда он волновался. Его большой жёлтый клык обнажился, и дворецкий начал неприятно причмокивать на каждом втором слове:

– Понимаете ли, чмок… тут такое дело, чмок… Какао кончилось… чмок… во всём городе… чмок-чмок.

Эта отвратительная привычка была у Драуга всегда. Вообще говоря, для упырей из-за больших клыков, коими они награждены с самого рождения, чуть причмокивать вполне нормально, но ведь Драуг – совсем другое дело. Он давно уже служил у господина Кадавруса, принимал разных высокородных гостей и за долгое время знакомства с прозектором набрался хороших манер и научился этикету, правда так и не смог до конца отделаться от этого своего причмокивания, которое начиналось всегда неожиданно и в самые неподходящие моменты.

– Как такое может быть?! – воскликнул господин Кадаврус в сердцах. – Как же оно могло закончиться во всём городе разом?

– Невероятное стечение… чмок… обстоятельств, сэр, чмок… – промямлил Драуг, потупив взор и внимательно изучая шнурки на своих ботинках.

Он был высоким и коренастым, а также патлатым и несколько страшноватым с виду, но сам всегда очень боялся расстраивать господ. А больше всего на свете ему не хотелось упасть однажды в грязь лицом перед господином Кадаврусом. Оттого он сейчас так нервничал.

– Да говорите вы толком! – рассердился прозектор. – И, ради всего святого, прекратите причмокивать!

– Слушаюсь, сэр! – с жаром откликнулся дворецкий и хотел уже было чмокнуть ещё разок, но, сделав над собой колоссальное усилие, смог перебороть это желание.

– Вы помните, не так давно в Кошмариусе было нашествие хорьков? – спросил он господина Кадавруса, собравшись с духом.

– Конечно, как можно забыть? – горько усмехнулся тот.

Господину Кадаврусу пришлось много натерпеться из-за этих хитрых и весьма назойливых зверьков, которые не только потаскали кур, утят и куропаток у многих фермеров в городе, чем сорвали им торговлю на несколько месяцев вперёд, так ещё и своими зубами попортили огромное количество деревянных заборов, оград и даже телег. Не так давно их удалось вытравить из Кошмариуса, но ущерб хорьки нанесли изрядный, попортив крови многим кошмаритянам.

– Так вот, – продолжал, сбиваясь, Драуг. – Тут выяснилось, что хорьки эти, будь они трижды неладны, оказались падки не только на птиц, но также охочи до какао-бобов, сэр… Это мне поведал продавец вашего любимого сорта… А он был чуть ли не единственным в городе… А теперь на мели… Беда-то какая…

– Да как же так? – не веря своим ушам, задал риторический вопрос господин Кадаврус, который уже понял, что какао ему не видать ещё по меньшей мере месяца три, а то и полгода.

Драуг, понимая, что расстроил своего хозяина, тщетно старался подобрать слова утешения, но господин Кадаврус только отмахивался. Вот так в одночасье прозектор остался без своего любимого напитка.

А спустя некоторое время после этих неприятных новостей Агриппина, вернувшаяся из ведьмовской лавки, куда она ходила за особыми ингредиентами для какого-то непростого блюда, огорошила господина Кадавруса ещё пуще, объявив, что в скором времени Кошмариус собираются посетить знаменитые ведьмы из самого старого и влиятельного ковена Солонасис. Если отсутствие какао прозектор худо-бедно ещё мог перенести, то неожиданный приезд ведьм его совершенно выбил из колеи. Каждая из них в прошлом наворотила в Кошмариусе столько, что если начать копаться в связанных с их деятельностью архивах, то волосы встанут дыбом. Их визит означал только одно – скоро в городе произойдёт что-то похуже нашествия хорьков. Нечто совершенно невообразимое, крайне неожиданное и в лучшем случае отвратительное. Так было почти всегда, когда ведьмы собирались в городе.

Конечно же, узнав об этом, бедный господин Кадаврус был полностью разбит. Всякие мысли об отпуске тут же стали скукоживаться в его голове, словно листок пергамента, кем-то брошенный в камин, пока не улетучились, подобно разлетевшемуся на сквозняке пеплу. Вместо них в голову хлынули потоком другие, неприятные и тревожные мысли.

Какой нежелательный поворот! Не было печали, да ведьмы постучали! Это невыносимо! Но пока он по старому обычаю лично не примет прибывших гостий, всё то время, что эти дамы гостят в Кошмариусе, а также до тех пор, пока он лично не удостоверится, что они снова убрались восвояси и после них город вернулся в нормальное для себя состояние, – ни о каком отдыхе не стоит даже и мечтать! Подумать только – жить без какао да ещё сидеть как на иголках в ожидании этого злополучного визита! За что же ему такое наказание?!

От этих дурных мыслей голова господина Кадавруса отяжелела настолько, что худющая шея, кажется, была больше не в состоянии удерживать её. Он побледнел ещё больше обычного, а затем схватился за лоб, как будто у него была горячка, и повалился, стеная, без сил на ситцевый диван приятного грязновато-чернильного цвета.

Глава 2. Зелья на все случаи жизни и смерти

Чувства господина Кадавруса можно понять. Будучи прозектором Кошмариуса, он был осведомлён о ведьмах ковена куда больше рядового кошмаритянина.

Эти бестии обосновались в городе с самого его основания в глубокой древности и участвовали если не во всех, то, во всяком случае, в доброй половине самых необычайных происшествий, которые когда-либо здесь случались.

Им принадлежала самая большая лавка, которая, как и большинство прочих разномастных торговых заведений, находилась на самой многолюдной и всегда чрезвычайно шумной улице, носящей очень подходящее для творящихся на ней порой бесчинств название – Подпольная. Строго говоря, это была даже не лавка, а самый настоящий торговый дом! Пока большинство старьёвщиков, ремесленников и торговцев вынуждены были довольствоваться маленькими палатками, передвижными вагончиками или в лучшем случае небольшой комнатой в доходном доме, ведьмы по-настоящему роскошествовали, занимая безраздельно все три этажа одного очень примечательного здания. Прежде всего это была самая высокая постройка на Подпольной, а потому, откуда ни посмотри, дом возвышался над всеми остальными, что в совершенном беспорядке громоздились тут и там вдоль улицы.

Кроме того, он был невообразимой формы – весь скручен и изогнут с разных сторон, благодаря чему походил на огромный мухомор. Его остроконечная крыша, выложенная выцветшей черепицей, напоминала ведьмовской колпак, что тоже в данном случае было очень символично. Дом-мухомор был увешан разномастными фонариками: бумажными и стеклянными, плетёнными из веток и литыми из стали, а также сушёными головами, скелетами птиц и прочими прелестными атрибутами, веками ассоциирующимися у кошмаритян с ведьмами.

Сама же лавка называлась тоже весьма претенциозно – «Зелья на все случаи жизни и смерти». Короче говоря, «Колдуний дом», как ещё называли это необычное заведение в народе, ни с чем нельзя было спутать.

Но и это ещё не всё! С самого начала ведьмы провозгласили себя единоличными хозяйками Кошмариуса и настояли на том, чтобы все городские чиновники во все времена соблюдали порядок, который они сами и будут определять. Учитывая разницу в колдовской силе, новые порядки принимались бедолагами-чиновниками почти безропотно, но если было нужно, то ведьмы могли прибегнуть и к шантажу, который в их исполнении всегда был действенен. Вероятно, многие необъяснимые странности, которые наблюдаются и по сей день в работе прозекторов, жандармов и прочих чиновников, связаны именно с этими особенностями ведения административных дел в Кошмариусе.

Ведьмы ковена Солонасис при всём своём влиянии предпочитали находиться в тени. Во-первых, это создавало некий флёр таинственности, столь обожаемый ими, а во-вторых, так было намного удобнее чинить свои ведьмовские проделки. Во все времена эти хитрые бестии умели обставить всё, к чему имели отношение, так, что никому – кроме немногочисленных посвящённых – и в голову не приходило думать о том, что какая-либо беда или необычайное явление, внезапно случившиеся в Кошмариусе, имеют прямое отношение к ним. Но никто не сомневался при этом, что именно «благородные» ведьмы справлялись с напастью, потрясшей и без того неспокойных кошмаритян, и спасали город. В древние времена подобных потрясений в Кошмариусе происходило довольно много, но с течением лет и веков их количество уменьшалось в пользу качества. Иными словами, внезапных напастей становилось всё меньше, но их масштаб возрастал.

Затем ведьмы во всех смыслах начали осваивать новые горизонты, пока около трёхсот лет назад и вовсе не посчитали, что город слишком разросся, да и они всё больше стали выходить из тени, что было совершенно неприемлемо. Потому они решили покинуть Кошмариус, оставив в городе только свою знаменитую лавку и одну самую молодую в роду наследницу. Юной ведьме надлежало вести все дела от имени ковена до исполнения семнадцати лет, а после держать отчёт перед родственницами.

Эта традиция быстро закрепилась и существует по сей день. Ведьмы очень любят придумывать всякие традиции и ритуалы как для себя, так и для других, а потому немудрено, что в Кошмариусе подобного добра навалом.

Вот обо всём этом в общих чертах знал господин Кадаврус. А о чём не знал, мог лишь догадываться. В любом случае он понимал, что ведьмы, в настоящее время скрывающиеся где-то за пределами города, наведываются сюда не просто так. Это значило, что непременно должно что-то произойти.

Господин Кадаврус упустил из виду, что в лавке «Зелья на все случаи жизни и смерти» в настоящее время работает юная ведьма, наследница ковена. Агриппина же, которая покупала у неё зелья и различные ингредиенты для своих кулинарных шедевров, не досаждала прозектору подробностями о том, где и что она берёт, вплоть до упомянутого ранее случая. А между тем рассказать о теперешней хозяйке ведьмовской лавки в знаменитом Доме-мухоморе следует.

Звали девушку Персиция. Это была очень предприимчивая юная ведьма шестнадцати лет от роду, с выразительными тёмно-зелёными глазами и волнистыми волосами цвета молодого мха. Персиция обладала волевым характером и всегда была уверена в своих силах. И, надо сказать, не безосновательно. Многие её начинания в качестве хозяйки семейной лавки были воплощены в жизнь и теперь успешно приносили прибыль, ведь многочисленные идеи юного дарования по усовершенствованию лавки и её ассортимента отличались оригинальностью и всегда шли в ногу со временем.

Многие определяют ведьм как пережиток замшелой старины вместе с графами и баронами, гофрированными воротниками и привычкой решать важные вопросы за обедом с семью сменами блюд. Всему этому, по мнению некоторых кошмаритян, давно уже место на старинных картинах и в энциклопедиях об истории Кошмариуса, но никак не в современном прогрессивном обществе. А между тем такое представление о ведьмах – это глубокое заблуждение, впрочем, старательно внушаемое и веками подпитываемое самим ковеном Солонасис.

Но если говорить о Персиции, то она с самого детства решительно отвергала всё, что может выдать в ней наследницу древнего рода, и внешне всегда старалась соответствовать самым новым стандартам деловой леди, напрочь отказываясь носить хотя бы какие-то традиционные ведьмовские наряды. Это только усугубилось, когда три года назад она стала заправлять всеми делами в Колдуньем доме. Никаких мантий, балахонов и остроконечных туфель она отродясь не надевала. Её наряды – это строгие и элегантные платья бутылочных тонов, жилеты и практичные брючные костюмы, изящные сапожки без малейших признаков исторической вульгарности. Кроме того, она очень любила широкие воротники, за которыми нужен серьёзный и ежедневный уход, что тоже весьма красноречиво говорило о том, что Персиция – не какая-то там ярмарочная гадалка со стеклянным шаром, в котором мутнеет нечто непонятное, что вряд ли предскажет вашу судьбу, но зато наверняка лишит вас пары лишних серебряных монет. Нет, одного лишь взгляда на юную ведьму было достаточно, чтобы понять – перед вами девушка решительная, с деловой хваткой и немалыми амбициями. Как уже говорилось, благодаря ей семейное дело процветало. На первом этаже лавки велась собственно торговля. Персиция продавала всё, чем только могут похвастаться ведьмы, веками постигавшие непростое ремесло ворожбы, а также изучавшие колдовские чары и алхимию: травы, сушёных жаб, ящериц и змей, заговорённые предметы всех мастей и форм, котлы, весы, поварёшки и ритуальные ножи, алхимические схемы и рецепты, и чёрт знает что ещё.

Но особое место в сердце Персиции занимали, конечно же, зелья. Как и гласило название лавки, здесь можно было приобрести абсолютно любые микстуры, отвары, настойки и эликсиры. Некоторые из них могли усыпить навеки, другие воскресить на некоторое время; были также зелья от всевозможных хворей и недугов и, наоборот, те, что эти самые хвори и недуги напускали. Проклинающие и благословляющие, отравляющие и успокаивающие, сводящие с ума и посылающие самые сладкие грёзы, пробуждающие аппетит и устраняющие лишние килограммы, отращивающие конечности и отнимающие слух и зрение. Словом, всякие. Зелья на все случаи жизни и смерти пользовались огромным спросом, поскольку не существует в Кошмариусе никакого правового акта, что запрещал бы их употреблять и применять по собственному усмотрению.

На втором этаже Дома-мухомора была Зельная, где проводились зельепития и дегустации для всех желающих испытать на себе действие того или иного ведьмовского варева. Там часто можно было встретить романтически настроенных юношей и молодых девушек, которым не хватает в жизни огонька, а также призраков, которые любят не только скитаться по тёмным закоулкам, склепам и развалинам, но и проводить время в необычных местах, коим, несомненно, был Колдуний дом.

Однако настоящий ажиотаж у завсегдатаев лавки вызывали специальные мешочные наборы «Ведьма на вашей кухне», разработанные Персицией не так давно. Точно подобранные, а также тщательно вымеренные и взвешенные ингредиенты продавались в очень симпатичных мешочках из хлопчатобумажной ткани с красивой вышивкой и маленькой бумажкой-инструкцией. Они отпускались Персицией не более пяти штук в руки и позволяли каждому желающему почувствовать себя великим зельеваром у себя дома! Ведь всего-то и нужно было, следуя инструкции, высыпать содержимое такого мешочка у себя на кухне в воду (для этого лучше всего подходили удобные латунные котлы, продающиеся здесь же, в лавке, но вполне можно обойтись и суповой кастрюлькой), подогреть, правильно размешать и наслаждаться тем, как зелье бурлит и приобретает характерный для себя необычный цвет.

Само собой, никакого сильнодействующего отвара таким образом сварить не выйдет, а мешочные наборы состояли в основном из слабеньких целительных зелий, что унимают зуд в пятке, хандру или надоевший насморк, но сам процесс зельеварения, который можно было сполна ощутить на собственной кухне, не выходя из дома и не рискуя попасть в какую-нибудь ненужную передрягу, очень подкупал кошмаритян, больших любителей пощекотать нервы, испытать что-нибудь этакое, но желательно при этом без особого вреда здоровью. Персиция уловила самую суть этих захватывающих чувств! Она своими наборами дарила жителям города ощущение того, что они настоящие зельевары!

И всё же, несмотря на этот ошеломительный успех, девушка в последнее время была сама не своя. Виной тому был уже упомянутый визит ведьм из её ковена. Юная ведьма давно привела в порядок все отчётности, сложив книги записей счетов в красивую стопку на трюмо на третьем этаже, где располагались все жилищные удобства, а также рабочий кабинет, и готовилась долго и с удовольствием рассказывать про свою зельную и мешочные наборы, но её сердце было неспокойно. И дело тут не в том, что в старой огромной и давно выцветшей и потрёпанной книге отзывов на первом этаже содержались такие, в которых не было ни одного печатного слова. Совсем наоборот, уважающая себя ведьма именно подобные отзывы считает своей маленькой победой. Нет, причина её тревоги заключалась в другом: в глубине души она понимала, что за три года так и не сделала ничего по-настоящему серьёзного. Портреты её предшественниц висели тут и там по всем стенам лавки, и с каждым новым днём Персиции казалось, что её матушка, бабка и многочисленные тётушки смотрят на неё всё более укоризненно. Каждая из них в своё время устраивала в городе настоящий переполох, который оставался в памяти кошмаритян потом ещё на долгие-долгие годы.

Так, например, несколько веков назад бабушка Кардиуса напустила на Кошмариус блох, разносящих какой-то особый вид чахотки, который не лечился обычными микстурами. Этой чахоткой благополучно перезаражалась половина жителей города, надоедливые блохи были повсюду, и никто не знал, что с ними делать.

Всё непременно обернулось бы катастрофой, если бы сама Кардиуса вовремя не стала продавать по очень скромной цене обычный с виду сироп от кашля на основе чертополоха, который мало того, что излечивал чахотку в считаные дни, так ещё и был хорошим средством от тех самых блох. В зельной на втором этаже на кирпичной стене до сих пор висит сохранившийся с тех времён транспарант с кричащей надписью: «От чахотки и от блох сбережёт чертополох!» Бабушка Кардиуса стала всеобщей любимицей, подняв и без того высокий авторитет ковена Соланасис совсем уже до неприличных пределов.

Подобных историй из прошлого многоуважаемых тётушек и бабушек Персиции было предостаточно. Она очень хотела бы не знать их, чтобы не трепать себе нервы, но, увы, знала очень хорошо. Казалось, что стены старого трёхэтажного Дома-мухомора сами нашёптывают ей эти истории каждую ночь голосами знаменитых ведьм. Всё это было неприятно, ранило её самолюбие и не давало покоя. В такие моменты она обычно пила сильнодействующее снотворное из кладбищенских трав, чтобы забыться во сне. Но поскольку снотворное напрочь лишало возможности думать о чём бы то ни было, а день прибытия ковена неумолимо приближался, Персиция решила развеяться. Именно поэтому как-то вечером в середине весны, когда зимняя промозглость сменяется весенним ветром, который вместе с непреодолимым желанием начать что-то новое, доселе неведомое, разносит по Кошмариусу противные простудные заболевания, – она пошла в свой любимый трактир на другом конце города.

Глава 3. Неожиданности

Персиция любила сладкое. Нельзя сказать, что это обстоятельство является каким-то из ряда вон выходящим для юной особы, но любовь Персиции ко всякого рода тортикам, печенью, кексам и булочкам с вареньем или патокой была так сильна, что больше походила на одержимость. Юная ведьма поглощала сладкое в неимоверных количествах, поскольку находила в нём некую отдушину, которая так необходима для такой занятой девушки, каковой она была. Трудовые будни были бы и вполовину не так хороши, если бы Персиция была лишена возможности есть булочки и пирожные.

Это пристрастие вынуждало юную ведьму скрупулёзно изучать всевозможные булочные, пекарни и кондитерские лавки Кошмариуса, и потому с уверенностью можно сказать, что никто во всём городе не знал лучше неё, где и когда можно купить самые вкусные печенья, пироги или конфеты. В Кошмариусе полно гастрономических заведений самого разного толка: от вполне обычных кафе, закусочных и столовых с невысокими ценами и доступной едой разной степени свежести и качества до изысканных ресторанов, где подают самые невообразимые блюда великой Кошмарной кухни.

Однако Персиция точно знала, что лучшие булочки с корицей или, скажем, самые свежие кексы скрываются в наиболее тёмных уголках неприметных улочек и переулков города, словно выжидая именно её, охотника за сладостями, и вовсе не желая доставаться случайным прохожим. Кроме того, иногда вкусные пирожные и свежую выпечку можно было отведать в самых неожиданных местах. Одним из таких мест был всем известный трактир «У старины Джо». И раз уж на душе у неё скребли кошки, а неприятные мысли перекрывали все остальные, Персиция резонно решила, что снова пришло время побаловать себя чем-нибудь вкусненьким, поэтому направилась именно туда.

Трактир «У старины Джо» с виду был ничем не примечательным питейным заведением, коих в Забулдыжном переулке, где он находился, было столько, что не всякий смог бы сосчитать, особенно после того, как посетит за вечер парочку из них. Он располагался в старом здании, стены которого состояли наполовину из осыпающегося от времени кирпича, наполовину – из ссохшегося и поросшего мхом дерева. Грязные и пыльные окна трактира почти не пропускали тусклый свет внутрь, отчего даже днём, когда на небе хозяйничала Младшая сестра, меньшая из двух лун, внутри царил полумрак, разбавляемый зажжёнными свечами, факелами и небольшими лампадками.

За внушительной и видавшей виды массивной барной стойкой полубоком к залу стоял бессменный трактирщик и по совместительству хозяин заведения, сам старина Джо. Он постоянно щурил правый глаз, пристально разглядывая посетителей, особенно тех, кого видел в своём трактире впервые, и неустанно протирал грязной тряпкой столовую утварь, как будто стараясь придать толстому стеклу пивных кружек, изящным бокалам и круглым тарелкам как можно более непримечательный вид, поскольку от этих его протирок вся посуда вне зависимости от новизны становилась совершенно невзрачной и покрытой бесконечными разводами и пятнами.

В трактир, подобно мотылькам, слетающимся к ночному фонарю, со всего города каждый вечер сбредались самые разные кошмаритяне. Чаще всего тут собиралась одна и та же компания завсегдатаев, знакомых между собой и с Джо давным-давно и вместе переживших не одну сотню весёлых ночей под звон бокалов и пряную закуску. Но нередко в трактир захаживали и новенькие, а потому хозяин никогда не переводил своего прищура от зала на первом этаже, где собирались посетители.

«У старины Джо» было местом, где не существовало запретных или неудобных тем для разговоров. Завсегдатаи с одинаковым удовольствием обсуждали как политику и творящиеся в городе дела, так и совершенно неожиданные для подобного контингента вещи, вроде классической поэзии или домашних любимцев. Здесь охотно сплетничали и любили пройтись по самым разным кошмаритянам, о которых в городе по той или иной причине ходила молва, а также не забывали перемывать косточки соседям или своим знакомым.

Ещё немалой популярностью здесь пользовались всякие байки, которые сочиняли и пересказывали чуть ли не каждый вечер. Любимыми темами для таких баек были рассказы о всякой чертовщине и встречах с потусторонним, как, например, страшилки про обитателей Разрушенного замка – формальной столицы всей страны Двулунии, которая при этом располагалась настолько далеко от Кошмариуса, что многие даже и не подозревали, что между этими двумя местами есть какая-то взаимосвязь.

Старина Джо, будучи стреляным воробьём, порою принимал участие в беседах, а его друзья-выпивохи нередко посвящали его в свои самые сокровенные секреты.

В баре подавали самые разные напитки, многие из которых были совершенно невообразимы: то шипели, подобно клубку змей, то весело булькали за спиной трактирщика, заполняя помещение парами самых разных цветов.

Зная особенности трактира «У старины Джо», Персиция, помимо основной своей цели – отведать вишнёвого, щавелевого или сливового пирога со сбитнем, приходила сюда скоротать вечерок за прослушиванием разных слухов и сплетен. Она тоже была одним из завсегдатаев, потому что часто посещала это место с мамой с самого детства. Та открывала будущей наследнице семейного дела не только дорогу в мир вкусной выпечки и согревающего медового напитка, но также кратчайший путь к постижению загадочной души кошмаритян. Ведь за кружкой эля или горячим глёгом, уставшие и нередко злые после долгих часов работы, прихожане трактира с полной уверенностью в том, что с этого момента сказанное ими в этом трактире навсегда останется в его стенах (что случалось, конечно, далеко не всегда), – отбрасывали всё напускное и вываливали друг на друга всё то, чем были забиты их головы и чем тревожились сердца. Тут только успевай запоминать и записывать – что и училась делать Персиция с малых лет. И вот теперь, уже повзрослев, юная ведьма делала это с ещё большим удовольствием и старанием, ведь именно за таким времяпрепровождением она несколько раз додумывалась до чего-нибудь очень любопытного. Подобным образом ведьмы Кошмариуса поступали испокон веков.

Старина Джо хорошо знал и Персицию, и её уважаемую матушку, а потому в его трактире действовало даже негласное правило: последний кусок свежего сладкого пирога всегда откладывался для ведьмы из ковена Солонасис, когда бы та ни пожаловала в его заведение. Если же Персиция не приходила до утра, он съедал его сам или отдавал Аннет, своей молодой официантке, с которой состоял, как говорят, в каком-то дальнем родстве. Говорят также и то, что это правило несколько раз спасало ему жизнь.

В тот день Персиция по своему обыкновению зашла в трактир и заняла любимый столик в глубине зала. Он стоял под старым факелом у каменной стены и был достаточно скрыт от глаз остальных посетителей, но в то же время умудрялся находиться близко к барной стойке, за которой стоял трактирщик.

– Привет, Персиция! – весело поздоровалась с ней официантка Аннет, подкатывая к разместившейся за столиком ведьме на своих странных роликах, похожих на чугунные утюги с приделанными к ним колёсиками. – Тебе как обычно?

Персиция пребывала в некоторой растерянности от заполонивших голову дурных мыслей, а потому лишь вымученно улыбнулась и кивнула, хотя обычно перекидывались с Аннет парой фраз. Официантка не обиделась. Она отличалась весёлым нравом и редкой для кошмаритян жизнерадостностью, а потому никогда не обращала внимания, если кто-то из посетителей хмурился или даже ругался.

Через пару минут, сверкая своими роликами-утюгами и сдувая сиреневые волосы на чёлке, Аннет поставила перед Персицией тарелку с большим куском вишнёвого пирога и бокал коричневато-золотистой жижи – её любимого сбитня, который, впрочем, был очень похож на кисель.

Увидев угощение, ведьма даже вздохнула с облегчением. Есть всё-таки в этом мире что-то незыблемое, что успокаивает расшалившиеся нервишки, подобно двум Лунам на вечно мрачноватом небе, – и трактир «У старины Джо» был из этой категории.

Трактирщик, заметив взгляд Персиции, подмигнул ей, не выпуская очередной кружки из своей смуглой волосатой руки, которая была видна из-под закатанной по локоть рубашки. В этот момент в бар с шумом ввалились охотники – ещё одни постоянные посетители, истории о бравых подвигах которых пользовались у местной публики особым спросом на протяжении многих лет.

Джо, как только те показались в дверном проёме, без промедления налил им по кружке эля: одному, что был высок, худощав и немного спесив, – светлого, а другому, в противоположность первому, толстому, крупному и с виду крайне весёлому, – тёмного. Затем он выждал, пока вновь прибывшие снимут пробу с напитков, и, усмехнувшись, завёл беседу:

– Как нынче охота? Или не сезон?

Услышав это, худощавый господин, которого звали Стэнли Молчаливый, скривился в некоем подобии улыбки и, не проронив ни слова, стал жадно хлебать из пинтовой кружки. Второй же, чьё имя было Меткий Билли, расхохотался и басом ответил:

– Джо, дружище, ты в своём уме?! На небе две Сестры! Какая тут охота? Что же мы, идиоты, высовываться из дома? Старина Джеремия уже, поди, оборотился и сейчас рыщет среди ночи где попало! Мы, конечно, с волками дело имеем, но ведь Джеремия наш приятель! Уж лучше мы у тебя перекантуемся пару вечерков, не возражаешь?

Как и его приятель, он тоже залпом опрокинул добрую половину кружки.

Нужно сказать, что эти охотники проводили в трактире если не каждый вечер, то, по крайней мере, по четыре-пять в неделю, что вызывало некоторые вопросы и подозрения относительно их основной деятельности. Ведь охотиться им, по их же словам, приходилось в Тёмном лесу, что находится в добрых десяти милях от Кошмариуса. Тут-то и возникает резонный вопрос: когда же они успевали это делать, если по вечерам постоянно торчали в трактире за выпивкой и игрой в карты, а по утрам спали крепким сном здесь же, в гостевой комнатушке на втором этаже, или в съёмной квартирке где-то неподалёку, в Забулдыжном переулке?

Тёмный лес знаменит своими редкими породами животных и многочисленными чудовищами, и, по словам охотников, им доводилось встречаться с большинством из них. Их россказни были полны красок и уморительных подробностей, вот только никак не были похожи на правду, что, впрочем, не мешало их популярности.

Стэнли Молчаливый, отличающийся умением говорить редко, но метко, допив эль, сказал:

– Ей-богу, славный малый этот Джеремия, жалко только, что оборотень!

– Точно! – согласился Джо. – Уж как он недавно здесь сокрушался! Вы бы видели! Вот только на днях заходил – рассказывал, как допекли его эти несносные сорванцы в последнее время.

Услышав про детишек, что находятся у их приятеля на попечении, Меткий Билли шумно зашмыгал носом, демонстрируя, что они внушают даже ему, смельчаку и бравому стрелку, ужас и трепет, как какое-то лесное чудище.

– Ага! – пророкотал он. – Помню, как он говорил, будто они носятся за ним с палками по всему Погосту, когда он звереет! Чтоб их черти взяли! Ха-ха!

Джо согласно кивнул и повторно наполнил приятелям кружки, а Меткий Билли продолжил:

– Чумные они у него всё-таки! Я б с такими долго не протянул! Но Джеремия есть Джеремия! Сам не в себе, а сердце, ишь ты! Доброе!

И он, словно поднимая тост за своего хорошего друга, снова жадно начал пить, отчего его неровная щетина стала покрываться пушистой пеной.

– Верно! – сказал трактирщик, переставая даже щуриться на зал от переполнявших его чувств. – Сам один как перст! А за сиротками присматривает! Заботится, как может! Что за добрая душа!

– Да, хороший он мужик, – вновь вставил своё слово Стэнли. – Жаль только, со зверем своим никак не совладает. Бедолага!

Персиция с интересом слушала этот разговор. Она хорошо знала Джеремию, даже, можно сказать, симпатизировала ему. Этот горемыка-оборотень был разнорабочим. Каким-то постоянным ремеслом он не занимался в силу своих особенностей. Ни одна контора в городе не была готова держать у себя в сотрудниках оборотня, а потому Джеремии приходилось перебиваться разовыми подработками. Время от времени он помогал и ей с разгрузкой и погрузкой товаров в её лавке или чинил прохудившиеся котлы и подгнившие деревянные стены.

Особой интеллигентностью Джеремия не отличался, назвать эрудированным его также при всём желании нельзя, но чего у него было не отнять, так это действительно доброго сердца. Это был порядочный кошмаритян, каких не так много, со своими странностями, которые неизбежно происходили раз в месяц, когда на небе встречались обе луны. Тогда вместо дядюшки Джеремии, как называли его не только детишки-сироты, но и все знакомые, на свет выходило жутко воющее, лохматое чудище, отдалённо напоминающее волка. Эти самые детишки, сорванцы и любители самых страшных историй и пугающих проказ, просто обожали такое время. Дядюшка становился их жертвой, и они часто гоняли его по всему городу, Великому Погосту и чёрт знает где ещё. Остальные кошмаритяне, подобно охотникам, старались во время Ночи двух лун не высовывать носа из дома – в Кошмариусе и помимо оборотня хватает ночных ужасов!

– Сколько ты его уже знаешь, Джо? – спросил Билли.

Трактирщик чуть нахмурился, прикидывая:

– Да без малого скоро пятнадцать лет будет, как он в мой трактир захаживает! Можно сказать, постоялец! Как и вы, двое бездельников!

Все трое рассмеялись. Билли раскатисто хохотал басом, широко разинув рот, его закадычный приятель Стэнли хихикал с закрытым ртом, зато подрагивая всем телом, словно его била лихорадка, а Джо покрякивал, издавая странные смешки: «Кхя-кхя-кхя».

В этот момент со второго этажа по скрипучей деревянной лестнице к бару скатилась чья-то голова. Народонаселение Кошмариуса столь разношёрстно, что какими-нибудь привидениями, вампирами и ведьмами удивить кого-либо сложно, так же как ожившими скелетами или каменными изваяниями, и всё же самостоятельные головы или другие части тела встречаются не так часто.

Внезапно появившаяся голова из трактира звалась Смитти. Голова была мужской и умела не только разговаривать, но и даже вполне сносно петь. Смитти был вдохновителем целого уличного ансамбля, известного всему городу как «Три с половиной музыканта». Название очень удачно передавало количество участников этого коллектива. Посудите сами: в нём было три вполне нормальных человека и голова, которая не может считаться целым человеком, но ведь добрая половина всего человеческого содержится именно в голове!