Крестоповал. Смертельная роль E-Book

Альберт Байкалов

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Abenteuer, Thriller, Horror
• Serie: Спецназ
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 323

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

На этот раз бывший офицер спецназа ГРУ Матвей Кораблев занимается несвойственным ему делом: по просьбе сослуживца он снимается в кино. На съемочной площадке Матвей знакомится с симпатичной актрисой Инной и подвозит ее до дома. Через несколько дней девушка звонит Кораблеву и договаривается о срочной встрече. Он приезжает в назначенное место и обнаруживает актрису мертвой... По делу об убийстве назначен следователь, но Матвей решает провести собственное расследование. Ведь преступление касается его лично...

Leseprobe

Альберт Байкалов Смертельная роль

Пролог

Едва оторвавшееся от горизонта солнце уже основательно раскалило землю. В этой части суши оно скорее напоминало застывшую вспышку ядерного взрыва. Одну из тех, что сотни раз освещали за последнее столетие этот клочок Американского континента и наконец однажды, вопреки законам физики, не потухшую, а начавшую вращаться вокруг Земли.

Безжизненное холмистое пространство выгоревшего песка и россыпей камней, скупо украшенное гигантскими кактусами, никак не оживляли десяток бетонных сооружений с похожими на бойницы окнами, караульная вышка и флагшток с главным символом США. Этот клочок белой в синюю полоску материи с россыпью звезд штатов в верхнем левом углу особенно остро смотрелся на фоне безжизненного пространства. Секретный объект министерства обороны походил на базу колонизаторов где-нибудь на Марсе в недалеком будущем или на съемочную площадку, где снимался фильм о «звездных войнах». Военные, одетые в песочного цвета униформу и панамы с широкими полями, все, как один, в солнцезащитных очках – обязательном атрибуте экипировки в этих краях, сновали, подобно термитам в потревоженном термитнике, волоча какие-то коробки и ящики. Солдаты уже с трудом передвигались в загустевшем от жары воздухе. Их фигурки колыхались в мареве, иногда то отрываясь от поверхности и на мгновение зависая над землей, то вдруг, наоборот, касаясь ее и превращаясь в бесформенные пятна песочного цвета. Несколько человек подметали пластиковыми метелками раскаленный бетон, который здесь был вместо не выдерживающего высоких температур асфальта. С утра весь персонал базы занимался приготовлениями к приезду важного гостя. И хотя здесь это было явлением нередким, по повисшему в воздухе напряжению чувствовалось, что уровень его чрезвычайно высок. За несколько минут до того, как на обильно политую водой площадку приземлился огромный вертолет, база словно вымерла.

Шли последние приготовления перед испытанием. Для сержанта Смита, стоявшего сейчас у дверей, за которыми начиналась лестница, ведущая на второй этаж смотровой площадки, это был рядовой день. Таких на базе «Дремлин», или, как ее между собой называли дружки Смита, в «Зоне», он пережил не одну сотню. Вырубленный полвека назад в пустыне Невада полигон вот уже на протяжении года служит для сержанта местом и работы, и отдыха. В его обязанности входило раз в три дня заступать на дежурство на центральный пульт охраны. На двадцать четыре часа сержант становился ответственным за то, чтобы на эту территорию, нашпигованную сотнями электронно-оптических датчиков, магнитных сенсоров и прочих охранных систем, не проник враг. Кроме технических средств охраны, за которые отвечал Смит, полигон контролировался и людьми. Десятки патрулей, пеших и на машинах, охраняли самые сокровенные тайны Великой страны. Смит всегда будет гордиться тем, что служил здесь, в святая святых США. Жаль только, что невозможно рассказать родным об этом. Он обязан хранить тайну до самой смерти, и за этим будут ревниво следить специальные отделы ЦРУ. Каких-то десять лет назад он и подумать не мог, что когда-то окажется в месте, ставшем частью американской массовой культуры, темой фантастических фильмов и передач. Ведь именно где-то здесь, на бескрайних просторах прерии, именуемой «Зоной 51», по слухам, находится таинственный ангар с летающей тарелкой инопланетян, разбившейся в пятидесятых годах прошлого века.

Сегодня на базу прибыла госсекретарь США. Она прилетела на вертолете и сразу направилась в один из исследовательских корпусов центра. Спустя час, в сопровождении нескольких сотрудников, женщина прошла на вышку, у которой перед ее прилетом было приказано встать Смиту. Все, что от него требовалось, это открыть перед высокой гостьей массивную дверь. Осталось дождаться, когда гостья уйдет.

Смит размышлял над тем, как проведет первый за этот год отпуск, когда увидел, как в его сторону направляется невысокий, круглоголовый мужчина лет пятидесяти. Он сильно торопился. Было заметно, мужчина расстроен, что по каким-то причинам задержался и отстал от госсекретаря и ее свиты. Его круглую голову украшала кепка с длинным козырьком. На широком носу солнцезащитные очки. Клапан нагрудного кармашка рубашки с коротким рукавом украшала именная табличка с фотографией и штрих-кодом. Ни тебе фамилии, ни имени. Мужчина на ходу снял очки. Его глубоко посаженные глаза оказались какими-то бесцветными, а взгляд был уставшим.

Непонятно почему, но сержант проникся к нему уважением.

«Наверное, это конструктор очередной военной разработки, которую будут сегодня здесь испытывать, – подумал Смит, делая шаг в сторону и берясь за ручку дверей. – Или представитель Госдепа, который приехал принимать вместе с госсекретарем работу».

Марвин Браун шагнул в услужливо открытую сержантом дверь наблюдательного пункта, торопливо поднялся по ступенькам железной лестницы на второй этаж смотровой площадки и оказался в помещении наблюдательного пункта. Еще утром здесь были включены кондиционеры, и было прохладно. Но не настолько, чтобы на следующий день проснуться с температурой. За использованием облегчающего в этих краях жизнь климатического оборудования следил специалист высокого уровня. Стоит ему лишь слегка нарушить инструкции, и госсекретарь может надолго слечь с простудой.

– Марвин Браун! – громким голосом представил его мужчина в военной форме без знаков отличия.

Браун знал, это заместитель начальника центра Шон Оскальд.

На просторной бетонной террасе, одна стена которой была сделана из армированного стекла, на расположенных в ряд пяти креслах сидели трое мужчин и одна женщина. Все, за исключением нее, – представители научного центра США новейших разработок в области военной электроники. Кроме них и Оскальда – никого. Даже охрана осталась в одном из модулей жилого сектора.

Оскальд развернулся лицом к окну, за которым была развернута батарея противовоздушной обороны «Пэтриот». Две машины с поднятыми вверх контейнерами, где находились ракеты, выбрасывали из выхлопных труб в разгоряченный воздух дым работающих дизелей. Чуть в стороне вращался на мобильной платформе локатор.

– До подлета цели осталось две минуты, – раздался мужской голос из установленных под потолком динамиков.

– Обратите внимание, – прошел к стеклянной стене полковник, – самолет вошел в зону видимости, и мы можем наглядно увидеть, как он будет уничтожен ракетой.

На фоне голубого неба отчетливо стала видна летящая черная точка.

– Цель в разрешенной зоне поражения, – вновь раздался голос.

Гусеничная машина с задранными вверх контейнерами вдруг ожила. Один из люков открылся, а позади заклубилась пыль. Послышался рокот, за ним последовал хлопок, и ракета с шипением устремилась к цели. Некоторое время все завороженно наблюдали за удаляющейся светящейся точкой, пока она не слилась с самолетом. Еще немного, и в небе образовался огненный шар. Обломки имитатора воздушной цели полетели на землю.

– Цель уничтожена, – сообщил бесстрастный голос.

– На данном этапе вам была продемонстрирована система в действии, – снова заговорил полковник. – Как видите, и самолет, и объект ПВО в безупречном рабочем состоянии.

– Цель номер два, – объявил голос.

Оскальд извлек из кармана небольшой продолговатый предмет, напоминающий трубку спутникового телефона, демонстративно отвернул похожую на сигару антенну и надавил на несколько кнопок.

Над полем появился второй самолет. Он шел примерно по тому же курсу, что и первый. Контейнеры ракеты неожиданно дернулись за целью и замерли.

Имитатор продолжал полет. Теперь уже произвела пуск вторая установка. Ракета, как и первый раз, благополучно нагнала цель, описав в небе дугу, и взорвалась.

– Как вы понимаете, обе цели должна была поразить установка под номером один. Однако второй пуск не выполнен по причине сбоя радиоэлектронного оборудования, обеспечивающего ее работу. Вернее сказать, оно полностью выведено из строя и требует серьезного ремонта. Все дело в том, что на этой машине вся электронная начинка была собрана на основе микросхем, которые мы поставляем русским. Зная их параметры и технические характеристики, наши разработчики умышленно заложили в них скрытые дефекты. При воздействии на собранное из таких комплектующих оборудование определенной частоты оно выходит из строя. Таким образом, высокотехнологичные системы в одно мгновение превращаются в груды металлолома.

– Значит, сейчас над нами пролетал спутник, который вывел из строя эту машину? – попыталась угадать госсекретарь.

– Увы, – ее реплика вызвала улыбку у Оскальда. – В данный момент генератор располагается здесь. – С этими словами он поднял прибор, находившийся у него в руке, на уровень груди. – В наших условиях расстояние позволяет использовать портативные устройства.

– Я плохо разбираюсь в этом, но поверьте, впечатляет! – округлила глаза госсекретарь.

Браун отвернулся, чтобы не встретиться взглядом с коллегой. Оба знали, на самом деле генератор частот стоял на армейском джипе, находившемся в ста ярдах от вышки. Чтобы произвести впечатление, они немного слукавили. Но в целом система работала безупречно, и дело оставалось за малым: параллельно с внедрением новейшего оборудования в США окончательно разрушить работающий в этой области промышленный потенциал русских. Тогда они полностью перейдут на детали, произведенные за пределами своей страны. Именно здесь необходима поддержка Государственного департамента. Браун надеялся подкорректировать внешнюю политику так, чтобы иметь возможность влиять на отдельные отрасли экономики России. На фоне повальной коррупции в высших эшелонах власти и концентрации капитала отдельных лиц на счетах в банках США и дружественных им стран сделать это стало возможным. Поэтому было принято решение продемонстрировать перед предстоящим разговором госсекретарю возможности военных.

– Конечно, Россия не Ирак, – вздохнул между тем Оскальд, убирая предмет, который выдавал за портативный генератор частот, в карман. – Еще предстоит много работы. Но и она уже практически полностью зависима от нашего производителя.

– Вы удивили меня сейчас новостью о состоянии ПВО России, – сказала госсекретарь. – С трудом укладывается в голове…

Конечно, женщина лукавила. Госдеп как никто был в курсе таких дел. Но нельзя было признаваться, что это входит в круг ее обязанностей. Нужно быть чуточку наивным в глазах зубров передовых технологий. Наверняка перед поездкой на базу госсекретарь получила консультации по всем вопросам, а визит носил чисто формальный характер. Госдеп должен собственными глазами увидеть то, подо что будут выбиваться деньги и проводиться внешняя политика.

– Не сомневайтесь, семьдесят пять процентов радиодеталей на системах ПВО России произведено либо у нас, либо в подконтрольных компаниях дружественных нам стран, – продолжал между тем вводить в курс дела Оскальд. – То же самое происходит и с самолетами. Бортовая электроника на них собрана из зарубежных комплектующих. По первой команде специальное устройство, которое может быть установлено как на спутнике, находящемся на околоземной орбите, так и на любом другом носителе, мгновенно выводит из строя оборудование, имеющее эти детали, и превращает грозное оружие в ненужный хлам. Русские вынуждены использовать иностранные детали ввиду того, что собственная промышленность разрушена и обескровлена. Поверьте, осталось совсем немного, и мы выйдем на тот уровень, когда их война с НАТО попросту будет обречена на провал. Ни один танк, самолет и тем более ракета не смогут выполнить задачи. Хочу еще раз повториться, что данная система хорошо себя зарекомендовала во время войны в Ираке. Таким же образом была выведена из строя практически вся авиация диктатора Саддама, начинка которой в основном сделана из произведенных во Франции составляющих. Не за горами тот день, когда ядерный чемоданчик президента этой страны станет не более чем формальностью. Он и сейчас имеет запасной по причине ненадежности системы…

– Неужели русские не могут обойтись без наших деталей? – удивлялась госсекретарь. – Я не могу прийти в себя…

– Сейчас еще дела обстоят не совсем так. – Оскальд посмотрел на Брауна, и тот шагнул вперед:

– Позвольте мне. Именно моему отделу поручено разработать и осуществить план, в результате реализации которого русские в ближайшее время должны перейти полностью на иностранную электронику. Несомненно, они создают уникальные образцы вооружения, но сильно отстали в силу объективных причин от остальных стран в области высокоточной электроники. В качестве примера могу привести тот факт, что один из министров, отвечающий за передовые разработки, осмелился представить президенту китайский компьютер как детище российского производства.

– И что же, тот не заметил подвоха? – не поверила госсекретарь.

– Не могу сказать точно, – признался Браун. – Хочется добавить, что большую роль в своей работе я отвожу русским чиновникам, ведь именно им принадлежат главные заслуги в отставании России. Манипулируя ими, мы срываем государственные заказы, направляем финансовые потоки в нужные нам и бесперспективные для русских русла, вынуждаем закупать устаревшее производственное оборудование. Взять хотя бы модернизацию завода «Ангстрем». Благодаря нашей работе русские приобрели сильно устаревшее оборудование для производства микросхем, снятое с линий дрезденской фабрики «ФАБ-30», крупного производителя микрочипов нашей компании «АМД». Но даже его еще не установили. Оно до сих пор пылится в Нидерландах. Если учесть, что данное оборудование потеряло свою актуальность еще в начале двухтысячных годов, можете себе представить экономическую и политическую выгоду нашей страны от сделки? – Браун выдержал паузу, наслаждаясь произведенным эффектом, и уже более спокойно продолжил: – Однако все эти меры пока недостаточно эффективны. По нашим данным, в этом году новым президентом запланирован очередной транш на создание в России подобного производства. Ведутся интенсивные разработки в новых областях. Есть у них в этой области и сильные специалисты, а это главное. Так, например, вызывает большую озабоченность Адоратский Андрей Денисович. Ученый, до некоторых пор неизвестный широкой публике, осуществил настоящий прорыв в создании вакуумных и гибридных твердотельных изделий. Под его проект планируется целевое финансирование. Научный коллектив под его руководством не только семимильными шагами сокращает отставание, он идет совершенно новым путем. Одновременно Адоратский разработал платформу по адаптации зарубежных комплектующих, которая делает продемонстрированное вам сейчас оборудование бесполезным.

– Вы хотите сказать, что этот Адоратский создал какой-то прибор, который все же позволяет русским использовать наши детали? – испытующе уставилась на Брауна госсекретарь.

– Именно так, – потухшим голосом подтвердил тот. – Но пока оно лишь в стадии проектного решения. То есть на бумаге. Однако, по данным, полученным агентурным путем, ему достаточно нескольких миллионов долларов, чтобы претворить это в жизнь.

– Неужели вы допустите, чтобы один человек сделал все это, – показала рукой в окно госсекретарь, – бесполезной тратой денег налогоплательщиков?

– Мы работаем по нескольким направлениям. Но, например, попытки переманить его на Запад пока не увенчались успехом. Вопрос физического устранения не рассматривается. – Браун кашлянул, мельком глянул на Оскальда и продолжил: – У него есть преемники. Выход из создавшегося положения мы видим один: нужно добиться прекращения финансирования программы.

– Все, что вы мне здесь сказали и продемонстрировали, конечно, заслуживает внимания со стороны правительства, но основное направление Госдепа – это внешняя политика, – заговорила госсекретарь. – Не вижу прямой связи между полученной мною информацией и своей деятельностью. Скорее, это прерогатива ЦРУ и министерства экономического развития.

– Как раз сейчас у нас возникла необходимость в более тесном сотрудничестве именно с вами, – торопливо заговорил Браун. – Нам нужно иметь более широкие возможности манипулировать российской элитой. Сделать это можно только в том случае, если мы получим доступ к их счетам и недвижимости за пределами России. Вернее, нам практически все известно, но мы ограничены в возможностях.

– Я вас поняла, – поднялась госсекретарь. – После консультаций я приму решение на постановку вопроса перед Конгрессом.

– Кроме этого, существует еще одна проблема, которую я бы хотел обсудить с вами лично. Она напрямую касается конкретных людей.

– А здесь это сделать нельзя? – удивилась она.

– Есть вопросы национальной безопасности, которые касаются напрямую лишь меня и ни в коей мере не затрагивают интересов присутствующих здесь коллег, – улыбнулся Браун.

– Ну, что же. – Госсекретарь на секунду задумалась и добавила: – Я поставлю задачу своим помощникам решить этот вопрос, и в ближайшее время мы обязательно встретимся.

Глава 1

Держа направленным удлиненный глушителем ствол «Вала» чуть правее и выше объектива видеокамеры, Матвей Кораблев упал на живот и дважды надавил на спусковой крючок. Винтовка не ударила в плечо, как при стрельбе боевым патроном, а лишь слегка вздрогнула. Зато хлопок от имитатора выстрела оказался сильнее. Одним словом, хорошо сделанный муляж. Ну и пусть, кто кроме него это знает? Смотреть боевик настоящие бойцы если и станут, то лишь для того, чтобы посмеяться над очередной сказкой для взрослых.

Матвей «ужом» переполз чуть вперед и правее, снова изготовился для выстрела.

– Стоп! Стоп! Стоп!

Крик и хлопки в ладоши режиссера заставили зло выругаться. Матвей сплюнул в сторону и поднялся.

Тут же сбоку появилась гримерша с кисточкой в правой руке и палитрой в левой. Матвей знал, что девушку зовут Марина. Она в каждом дубле получала нагоняй за его рану над бровью. Много краски заставляло прищуривать глаз, мало – не давало выразительности и выдавало в кадре дублера.

– Ну что еще? – вздохнул Матвей, направляясь навстречу Громову.

Режиссер отмахнулся от семенившей рядом помощницы с текстом сценария на планшете и упер руку с громкоговорителем в бок:

– Я же говорил: выстрел, кувырок…

– Перекат, – поправил его Матвей и поморщился: – Не делается он в бою… Неправильно это. Навязан этот прием перемещения далекими от реальности людьми.

– Почему? – расстроенно спросил Громов.

– При перекате все, что находится на бойце, как на мельнице, крутится и делает его заметнее. Сил такой способ смены позиции отбирает больше, и не каждый сразу после этого кульбита может произвести прицельный выстрел по цели, а в бою от доли секунды зависит целая жизнь…

– А что может на бойце болтаться? – с наивностью школьника поинтересовался Громов, разглядывая амуницию Матвея. – Саперная лопатка, рюкзак… Может, снимем?

– Это примерно то же самое, что снимать в операционной фильм про хирургов без халатов, – стоял на своем Матвей.

– Но я в кино…

– Для кино может и пойдет, – согласился Матвей, – но в бою так делают только те, кто начальную военную подготовку на ваших боевиках получил.

– Зритель не знаком с нюансами, – стоял на своем Громов. – Ему эффекты подавай. Без них фильм обречен на провал.

– Ну, раз так стоит вопрос…

– В общем, повтор с этим… – не дал договорить Громов и пощелкал пальцами.

– С перекатом, – упавшим голосом напомнил Матвей. – Хорошо.

Матвей снова терпеливо дождался, когда гримерша поправит висевший над глазом «лоскут» кожи, и занял свою позицию за стеной разрушенного дома, откуда его герой выскакивает и идет на боевиков…

Второй день Матвей выполняет трюки на съемках фильма Артура Громова «Кавказ – дело тонкое». Удружил Валера Рыкунов. Бывший сослуживец и друг свалился как снег на голову с предложением вместо него сняться в кино. И не в каких-то там эпизодах, а исполнить трюки за игравшего главного героя артиста. Леонид Юрасов был одного с Матвеем роста и комплекции. Слегка совпадали и внешние данные. Юрасов имел такой же прямой нос и волевой подбородок. Только Матвей был светловолосым, а он – брюнет. Изначально актер намеревался все играть сам, однако за неделю до окончания съемок подвернул ногу.

Для Матвея оставалось загадкой, как киношники вышли на Рыкунова. Спецназовцы – люди не публичные. Зачастую их жены не знают, чем занимаются мужья, которым даже на короткое время попасть под объектив камеры новостного канала означает закончить карьеру.

Матвею уже в первый день стало стыдно за то «мыло», в создании которого он, по воле случая, согласился принимать участие, поэтому запал быстро прошел. Теперь на съемочной площадке его удерживало только данное другу обещание.

– Тишина! Внимание! – завопил режиссер. – Приготовились! Аппаратная! Камера!..

– Дубль три, кадр семь! – звонким голосом объявила ассистентка, и раздался стук хлопушки.

– Мотор!..

Матвей снова сделал шаг вправо, развернулся и бросил тело вперед…

На этот раз он поступился принципами, сделал все, как просил режиссер. Ну и пусть радуется. Главное, в кадре его лица не узнать. Мастер по гриму на площадке – один из немногих, кто знает свое дело. Да и сюжеты с участием Матвея скоротечны…

– Ну вот, – радостно вопил Громов, утирая пот, – получилось!

Рупор он, наконец, поставил рядом с раскладным стульчиком, на котором сидел, и взял с подноса принесенную чашку кофе.

Про Матвея все разом как-то забыли. Он поискал взглядом Хаустова, чтобы вернуть реквизиты. Гример стоял рядом с Латушкиной и что-то быстро говорил на ухо, при этом поглаживая ее по плечу. Голубоглазая блондинка, игравшая в фильме роль подружки главного героя, а значит, в какой-то степени и его, нервно курила, глядя перед собой. Матвей разочарованно вздохнул. Сигарета явно не шла этой нервной очаровашке, как и большинству женщин. Сам он никогда не курил, хотя мог. Отчасти – по необходимости, спецназовец должен уметь выдать себя за кого угодно. Так, однажды на ученьях во Владивостоке, где группе была поставлена задача условно вывести из строя стоящий на рейде крейсер, он в течение недели был самым настоящим бомжом, собирающим на пирсе окурки и пустые бутылки. Матвей с отвращением вспоминал этот привкус табачного дыма. Еще ужасней, когда он исходит от красивых женщин. Ну, а страшненькие и вовсе окончательно делают себя мужеподобными исчадиями ада.

– Куда все это? – Подойдя к Хаустову, Матвей поднял на уровень груди забитый поролоном камуфлированный рюкзак и бутафорскую винтовку.

– Еще костюм, – отстраняясь от Латушкиной, напомнил Хаустов.

– Здесь снимать? – на полном серьезе спросил Матвей.

– Зачем? – встрепенулся Хаустов, забирая из рук Матвея реквизит. – Сдадите Олечке…

– Вы сегодня последний день? – неожиданно спросила Латушкина.

– Угадали, – кивнул Матвей, глядя в красивое личико актрисы.

Сегодня она была не только без грима, который по роли прибавлял ей добрый десяток лет, отсутствовал вообще какой-либо намек на обычный макияж. Впрочем, таким женщинам, как она, он был и не нужен. Матвей считал, что тенями и тушью должны пользоваться те, кому чего-то недодала природа. У этой же было все. Длинные ресницы, голубые глаза, в которых наверняка утонул не один поклонник, тонкие брови… А от ямочек, появляющихся на щеках, когда она улыбалась, даже у него ныло под ложечкой. Сегодня ее глаза были слегка припухшими и красными, более чувственными казались губы.

– Вы чем-то расстроены? – попытался угадать Матвей.

– Вот этого не надо! – строго нахмурил брови Хаустов.

– Почему? – удивился Матвей.

– Сейчас она скажет, что поругалась с гримершей, а завтра утром вся «желтая» пресса будет обсуждать сенсационный лесбийский скандал в актерской среде, – с раздражением выпалил гример.

– Вам нравятся женщины? – шутливо спросил Матвей, вновь посмотрев на красивое личико актрисы.

– Пойдемте, я распоряжусь принять у вас реквизит, – с нотками недовольства проворчал Хаустов.

Матвей направился за ним, на прощанье улыбнувшись актрисе и по привычке мысленно ставя ее рядом с Мартой.

Зеленоглазая брюнетка, ворвавшаяся больше года назад в его жизнь, заменила эталон красоты в лице бывшей жены Ирины. После предательства любимой ему перестали нравиться рыжие. Где-то на уровне подсознания этот цвет ассоциировался с изменой.

Матвей повернул ключ зажигания и тут же уловил появление рядом с машиной еще одного человека. Он повернул голову и увидел в окне красивое личико Латушкиной. На щеках женщины появился легкий румянец, а сама она выглядела слегка запыхавшейся. Он надавил на кнопку стеклоподъемника. В салон вместе с шумом города ворвался волнующий аромат ее духов.

– Извините, пожалуйста, – быстро заговорила она, – забыла, как вас?..

– Матвей, – напомнил он.

– Матвей, моя машина не заводится! Вы не могли бы подвезти меня до метро?

– Почему лишь до метро? – удивился он, неожиданно ловя себя на мысли, что впервые после знакомства с Мартой у него появилось желание провести время с другой женщиной.

– Я далеко живу, – начала было актриса, но он не дал ей договорить. Выйдя из машины, обошел ее с другой стороны и открыл дверцу:

– Садитесь.

– Вы где живете? – спросила Инна, пристегивая ремень безопасности.

– На Профсоюзной. – Матвей наконец завел двигатель и стал выезжать со стоянки.

– А я на Мосфильмовской, – сказала, будто похвасталась, Инна.

– Это повлияло на выбор профессии? – пошутил Матвей.

– Скорее профессия на выбор места жительства, – улыбнулась она. От ее плохого настроения не осталось и следа.

– Вы чем-то были расстроены? – бросил на нее осторожный взгляд Матвей.

– Пустяки, – отмахнулась Инна.

Матвей выехал на улицу и, чтобы как-то поддержать разговор, поинтересовался:

– Вы москвичка?

– Родилась в Питере, – выдержав паузу, ответила Инна. – А вы разве не знаете?

– Я не слежу за жизнью звезд, – догадавшись, к чему она клонит, ответил он.

– Какая я звезда? – смутилась Инна. – Вот Юрасов, да!

– Вы впервые с ним снимаетесь в одном фильме?

– Представьте себе, да.

– И как?

– В смысле?

– Что он собой представляет как человек?

– Вы думаете, я с ним спала? – почему-то расстроилась она. – Наши СМИ только и занимаются, что перемывают кости да подкладывают нас друг другу в постель…

– Знаете, а давайте заедем в ресторан! – неожиданно для себя предложил Матвей. – Я страшно проголодался!

– В таком виде?! – ужаснулась Инна и почему-то удручающе посмотрела на свои ноги.

– А почему бы и нет? – удивился Матвей. – Сейчас разгар дня, они полупустые. Кто на нас с вами будет смотреть?

– Увидите, стоит мне появиться даже в самом захудалом заведении, как туда через минуту примчатся папарацци, – надула она бантиком губки. – Все эти официанты и администраторы только и думают, как заработать пару сотен «зеленых». У них все номера телефонов «желтых» газет и глянца…

– Давайте проверим? – загорелся Матвей. – Я на Грузинской знаю небольшое и уютное кафе. Оно расположено в глубине тихого квартала, и там почти не бывает в это время людей.

– Кафе? – воскликнула Инна. – Еще не хватало, чтобы меня увидели в забегаловке! Вы знаете, какой поднимется шум?

Но Матвей уже принял решение и лишь улыбался. Он проворно перестроился в левый ряд и повернул.

– Матвей! Или как вас там!.. Я не одета! Что вы себе позволяете?! – стала вяло, больше для порядка, возмущаться артистка, но в ее голосе не было той настойчивости, которая обязательно присутствует, когда человек действительно не хочет того, к чему его принуждают.

– Хотите анекдот? – неожиданно спросил Матвей, ловко обходя «Майбах» и снарядом посылая машину вперед.

– Не хочу, – неожиданно сухо ответила она.

Как ни странно, именно эта фраза, брошенная скучным, вмиг уставшим голосом, подействовала на него как ушат холодной воды.

Матвей посмотрел на ее красивый профиль и сбросил скорость.

«Чего это ты, Матвей Сергеевич, так раздухарился? Как мальчишка! Сказала она тебе, не хочет, какого черта? Да и кто ты, и где она?»

– Значит, отказываетесь? – на всякий случай спросил он, прикидывая в голове, как короче проехать к ее дому.

– Почему же? – неожиданно улыбнулась Инна. – Поехали уже.

Набокин Родион Иосифович не спеша направлялся по дорожке, ведущей от Букингемского дворца к пруду Серпантин. Только что произошла смена караула, на которую собиралась разношерстная публика, растекающаяся сейчас в разные стороны по Гайд-парку. Родион Иосифович не был в числе зрителей, поскольку этот ритуал знал хорошо еще задолго до того, как въезд в Старый Свет стал доступен даже домохозяйке. Об этом позаботился папа, партийный чиновник, во времена горбачевской перестройки прорвавшийся к рычагам власти и кормушке, что, впрочем, одно и то же, и отправивший свое чадо учиться за рубеж. Конечно, в юности не отличавшийся прилежностью, Родион лишь бегло был знаком с достопримечательностями столицы туманного Альбиона. Предаваясь утехам, он прожигал молодость в многочисленных пабах, ресторанах, клубах и на вечеринках. Тогда еще чопорная и суровая Англия и подумать не могла, какой балаган могут устраивать гости с Востока, которые на удивление быстро осваивались и чувствовали себя здесь уже тогда полноправными членами общества. Однако сейчас, разменяв пятый десяток, он стал более сентиментальным. С возрастом вошло в привычку предаваться воспоминаниям и мечтам, прогуливаясь здесь. Ему нравились парки Лондона своей непринужденностью и чистотой. В ясные дни, которыми природа не радует англичан, на широких зеленых полях одинаково стриженной травы здесь можно было увидеть валяющегося в костюме клерка или устроившую под деревом пикник молодую семью. Упитанные белки, с трудом передвигающиеся от сытой жизни голуби, грациозные лебеди в озерах совсем не боялись людей. Приезжая сюда из унылой и серой России, Родион отдыхал душой и телом. И не потому, что ему приходилось круглые сутки у себя на родине трудиться, не разгибая спины. Нет, он был благополучным человеком и занимал достаточно высокий пост в Министерстве промышленности, чтобы работать не покладая рук. Просто убогая и серая Россия, с витающей в воздухе безысходностью, давила всей своей грязной массой, даже высокие заборы его загородных вилл не спасали от нее. Родион боялся видеть ту нищету, в которой прозябает большая часть страны, чтобы не портить себе настроение. Его охватывал настоящий ужас, когда случайно по телевизору он слышал, что где-то люди живут на три тысячи рублей детского пособия всей семьей. А когда на экране гигантской панели вдруг возникали беззубые бабы на фоне полуразвалившихся халуп, попросту гнал детей прочь из комнаты, чтобы не подрывать их психику. Хотите острых ощущений, смотрите фильмы ужасов, там все выдумано…

Обзаводясь здесь недвижимостью, в которую вложил почти три четверти своего состояния, Родион считал, что создает для себя и своей семьи кусочек рая вдали от хмурой и такой страшной родины. Однако на самом деле, на уровне подсознания, он попросту искал на будущее убежище, отделяя себя Ла-Маншем и своеобразной политикой Англии в отношении богатых перебежчиков от возможного уголовного преследования. Лондон будто засасывал капиталы нуворишей. До поры до времени никто не видел в этом ничего предосудительного: люди едут туда, где лучше. Оно и понятно, куда более спокойно жить размеренной жизнью на чужбине, чем дома как на пороховой бочке среди людей, у одной половины которой в крови страсть к переворотам и революциям, у второй – к воровству и пьянству.

За размышлениями Родион не заметил, как оказался в той части парка, что ближе к Оксфорд-стрит. В своих поездках он не раз бывал здесь, но никогда не замечал никакой активности, о которой в последнее время говорили в России. Родион огляделся. Люди сидели на скамейках и прогуливались, подобно ему, но никто не выступал и ни к чему не призывал. По слухам, именно здесь любой желающий может встать и высказать все, что думает о политике, демократии и обо всем, что с этим связано. На фоне последних выступлений оппозиции и «Марша миллионов» в Москве в российских СМИ ведутся страстные обсуждения проектов по примеру Гайд-парка. По-видимому, стоящие за этим люди попросту хотят таким образом хапнуть еще государственных денег. Из собственных наблюдений Родион знал, что англичане больше работают для улучшения своего благополучия и, вопреки утверждениям, почти не митингуют.

Он добрел до выхода из парка и посмотрел на часы. Пора. Как бы невзначай, огляделся – вроде никто следом не идет и, одернув пиджак, направился к переходу.

В операционном зале банка было немноголюдно. Пара человек тихо говорила у стойки ресепшен, а одна дама сидела за столом напротив клерка. Негромкие голоса терялись в высоких сводчатых потолках.

– Что вам угодно? – спросил возникший сбоку невысокий сухощавый мужчина. Серый костюм служащего банка размывал его, делал незаметным на фоне этого замка денег.

– Я хотел бы оплатить со своего счета сделку, – так же тихо ответил Набокин.

– Пройдемте, – указал на высокие двустворчатые двери клерк.

Этот зал был меньше первого и выглядел более современно. Клерк представил его молодой высокой особе в очках и удалился.

– На мой счет вчера поступили деньги, – протягивая документы, заговорил Набокин. – Сегодня я хотел бы оплатить частью их сделку…

– Набокин Родион Ярославович? – повторила девушка, четко проговаривая непривычные русское имя и отчество.

Глядя в монитор компьютера, она быстро пробежала пальчиками по клавиатуре и нежно тронула клавишу «Ввод». Брови ее при этом слегка вздрогнули, но тут же встали на место.

– Что-то не так? – слегка подался вперед Родион.

Пять миллионов долларов были перечислены из России через несколько небольших банков в офшоре и вчера должны были поступить на его счет сюда. Неожиданно Родиона охватило волнение. Он оглянулся на двери – стоящие в них двое сотрудников о чем-то тихо говорили, и непроизвольно выпрямил спину.

Между тем девушка наконец оторвала взгляд от монитора, перевела его на Набокина и встала:

– Подождите минуточку.

Вернулась она с каким-то полным круглолицым мужчиной.

– Роберт Кейтс, – представился он. – Старший менеджер банка. Пройдемте со мной.

– А что, собственно, случилось? – направляясь следом за мужчиной, спросил заплетающимся языком Набокин.

Под ложечкой неприятно заныло. Еще бы, на волне заявлений президента о борьбе с коррупцией нет-нет да и посещали страшные мысли. Конечно, система ревниво бдит свои интересы и не позволяет отдельным выскочкам покушаться на свое благополучие. Но иногда возникает необходимость объявить крайнего, и кто-то становится жертвой во имя спокойствия и благополучия остальных.

Они оказались в коридоре с зелеными стенами, по обе стороны которого располагались массивные двустворчатые двери с золочеными ручками и именами на перламутровых табличках. Открыв одну из них, Кейтс пропустил его вперед себя. Родион шагнул через порог и оказался в небольшом уютном кабинете без окон.

– Садитесь, – показал на стул с высокой спинкой Кейтс.

– Благодарю, – теряясь в догадках, Родион сел.

– В первую очередь от лица банка хочу принести вам извинения за невозможность сегодня удовлетворить вашу просьбу, – заговорил Кейтс.

– В чем причина? – напрягся Родион.

– Причина техническая. – Кейтс сложил на уровне подбородка пальцы и внимательно посмотрел в глаза Родиону: – Ваш счет заблокирован.

– Кем? – упавшим голосом спросил Набокин. Мир сделался вдруг уныло-серым.

– С вами имеет желание поговорить один человек. – Оставив его вопрос без ответа, Кейтс встал и вышел из-за стола: – Минуточку…

«Неужели конец?!» – накатившая волна жара, едва за сотрудником банка закрылась дверь, казалось, иссушила Родиона. Он запустил два пальца под воротник сорочки и потянул. Затылок стал наливаться свинцом, а в висках гулко застучало. Он поискал взглядом графин с водой. Куда там! Это не следственный изолятор ФСБ, который ему снился в начале карьеры помощника заместителя министра.

«Сколько веревочке ни виться…» – пропел в голове тонкий и гнусавый голосок.

«Это технический сбой!» – заглушил Набокин другой мыслью мерзкое пение.

«Никакой не сбой, – снова ответил голосок. – Доигрался! Сейчас арестуют. Ты подашь прошение о предоставлении политического убежища, тебе откажут, так как Россия докажет, что господин Набокин – носитель государственных тайн, и все! Сколько дадут? Сейчас тебе сорок два…»

«Господи, о чем это я?! – мысленно взревел Родион, пытаясь заглушить второе «я». – Кто в наше время сажает заместителей министров? Я ведь, в случае чего, всех за собой потащу! Не один на западные деньги разваливал микроэлектронику и запускал заранее обреченные на провал проекты для сжигания нераспиленных бюджетных средств».

«Как же, не сажают? – пробился откуда-то изнутри неуемный голосок. – Еще как сажают! Будешь козлом отпущения за все министерство! Ведь кто-то же должен ответить! Почему не ты?»

«Но все, что я делал, это пожелание руководства, – слабо защищался Набокин. – Я всего лишь звено цепочки…»

«То-то и оно, – театрально вздохнул голос-оппонент. – Чтобы ты вдруг не заговорил, тебя еще до экстрадиции грохнут. Напоят чаем, например, с полонием, и загнешься…»

Когда двери открылись, Родион вздрогнул, как от удара током, и вскочил со стула.

– Харви Смит, – протянул руку невысокий темноволосый мужчина.

– Родион Иосифович. – Пожимая сухую и узкую ладонь англичанина, Набокин попытался понять, с чем пришел этот человек, однако в его карих глазах не было ни злости, ни радости от встречи.

Мужчина опустился на стул напротив Родиона и выжидающе уставился на него.

Родион снова сел.

– Я уполномочен сообщить вам, что перечисленные на ваш счет деньги пришли из банка с сомнительной репутацией. В ходе дополнительной работы было установлено, что и там они оказались после не совсем понятных и законных операций.

– Но как?! – Родион дернулся, но быстро взял себя в руки: – Эти деньги мои, и я могу доказать это!

– Вы хотите сказать, что пять миллионов долларов получены вами в результате биржевых игр?

– Почему? – изумился Родион, не до конца понимая, к чему клонит новый знакомый. – Я владею двумя компаниями…

– По закону, действующему в России, вы не можете быть в бизнесе, – одернул его Смит.

– Формально, да, – согласился с ним Родион. – Но у меня жена этим занимается.

– Годовой суммарный оборот, заявленный ею в налоговые органы, говорит о том, что такая сумма не могла возникнуть от ее деятельности.

– Откуда вам известно? – округлил глаза Набокин.

– Сейчас речь не об этом. – Смит положил на стол руки и внимательно посмотрел в глаза Родиону. Он словно хотел заранее знать ответы на вопросы, которые собирался задать.

– Я понял, что счета заблокированы не просто так, – сник и отвел взгляд Родион. – Чего вы хотите взамен?

– Это уже деловой разговор, – обрадовался Смит.

Неделю после съемок Матвей занимался тем, что ходил в спортзал да наведывался за город, где втайне от Марты занимался строительством дома. Деньги, которые он вложил в это, были общими с ней, заработанными год назад в Африке. По идее их могло хватить на десяток особняков или на один огромный дворец, но Матвей ограничился скромным двухэтажным коттеджем, вокруг которого планировал разбить небольшой сад.

День близился к вечеру, когда Матвей толкнул дверь и шагнул через порог, сразу окунувшись в доносившиеся с кухни ароматы.

Марта возилась у плиты и вскрикнула при его появлении.

– Как ты меня напугал! – прижала она перепачканную в тесте руку к груди.

– С каких это пор ты стала меня бояться? – Матвей чмокнул ее в лоб и заглянул в глаза.

– Все хочу у тебя спросить, когда будем созерцать тебя на экране? – спросила Марта, беря с плиты сковороду.

– Скоро, – заверил ее Матвей. – Сейчас это быстро. Не то что раньше, по десять лет один фильм снимали.

– Правильно, в наши дни почти все спецэффекты на компьютере делают. – Она плеснула на сковороду растительное масло и вернула ее на плиту. – А раньше тонны взрывчатки на один сюжет тратили.

– Откуда ты знаешь? – удивился он.

– Угадала? – улыбнулась Марта.

– Не совсем. – Матвей замер, намереваясь рассказать про то, как режиссер Громов втискивается в минимальный бюджет, но звонок сотового не дал этого сделать.

Он глянул на определитель. Странно, но номер был ему не знаком. Выходя из кухни, на ходу приложил трубку к уху:

– Слушаю вас!

– Матвей, это я, Инна, – раздался, как гром среди ясного неба, голос артистки.

Матвей зашел в комнату и прикрыл за собой двери.

– Вы меня слышите? – с тревогой в голосе продолжала она.

– Здравствуйте, Инна, – ломая голову над тем, откуда у нее его телефон, наконец ответил Матвей.

«Может, эта «штучка» работает на контору? – мелькнула в голове мысль. – Глупости! – тут же возразил он себе. – Такое только в кино бывает».

Следующее предложение озадачило его сильнее:

– Мы можем встретиться?

– Отчего же не можем? – вопросом на вопрос ответил он, размышляя, как сказать Марте, что ужин с ней отменяется.

– Тогда давайте там же, где мы были в первый раз…

«Как будто был второй», – вслух подумал Матвей.

– Что вы сказали? – переспросила Инна.

– Нет, ничего, – спохватился он.

– Только не в самом ресторане, а где-нибудь рядом…

– Я понял. – Матвей быстро восстановил в голове район, где был расположен ресторан, и сказал: – В сквере через дорогу.

– Поняла.

– Когда? – напрягся он, косясь на бесшумно вошедшую следом Марту.

– Чем раньше, тем лучше, – продолжала интриговать кинозвезда.

– Хорошо, еду…

– Ты куда-то собрался? – спросила Марта, когда Матвей отключился.

– Один человек хочет встретиться, – не стал он кривить душой.

– Женщина? – насторожилась Марта.

– Нет, – ответил Матвей, проскальзывая мимо нее в коридор, – она артистка.

– Что? – протянула Марта. – А ну рассказывай, кто такая?

– Ничего серьезного, – натягивая кроссовки, успокоил ее Матвей. – В последний раз после съемок подвез эту фифу домой.

– Через ресторан? – прищурилась она.

– Откуда знаешь? – Матвей замер.

– Ты же поросенок, – грустно улыбнулась она. – У тебя на рубашке в тот день появилась капля соуса гаро, который в нашем районе делают только в «Эдеме».

– Но почему в нашем? – удивился Матвей. – Я мог поехать в любой другой грузинский ресторан.

– Ты сказал, с артисткой, значит, это была та самая Латушкина?

– Может, ты еще ее размер обуви назовешь? – беззлобно съязвил он, завязывая на кроссовках шкурки.

– Нетрудно при ее росте догадаться, что как у меня.

– Про рост откуда знаешь? – напрягся Матвей.

Он знал, «мыло» с участием Инны Марта не смотрит принципиально, «желтую» прессу игнорирует, глянцем пренебрегает. Все, что ей нужно, она находит в Интернете.

– В Интернете посмотрела, как только узнала, что тебе предложили подурачиться в том же фильме, где она главная героиня, – подтвердила его предположение Марта. – Как правило, сейчас режиссеры берут не смыслом, а эффектами да актерским составом. Учитывая этот факт, решила, что эта особа будет там примой. Если же брать во внимание, что мы с тобой уже больше года вместе, предположила, что тебя может потянуть на свеженькое…

– Со «свеженьким» и «потянуло» – перебор, а в общем ты меня удивляешь! – Матвей выпрямился и поцеловал ее в губы.

– Твоя школа, – бросила она ему вдогонку.

Матвей еще издали почувствовал недоброе. У входа в сквер стояла карета «Скорой помощи», с другой стороны – полицейский «УАЗ». За деревьями виднелись снующие фигурки и красная, с белыми полосками, лента.

В последний день съемок актриса была явно не в духе. Именно это подтолкнуло Матвея к разговору с ней. Обыкновенное желание помочь. Но она ограничилась легким флиртом и скорым обедом в ресторане. Потом он довез Латушкину к самому дому. Ничего лишнего. Это обстоятельство давало повод думать, что ее звонок и произошедшее здесь событие как-то связаны.

Матвей старался изобразить из себя случайного прохожего. Играя брелоком с ключами, он не спеша подошел к толпившимся недалеко от скамейки людям.

Последние сомнения развеялись быстро. Инна умерла, сидя на скамейке, лишь слегка завалилась на бок. На ней были бежевая блузка и джинсы, а на груди алело большое пятно. Рядом сидел на корточках мужчина в очках и резиновых перчатках. Роясь в стоящем перед ним старомодном саквояже, он что-то диктовал молодому парню, и тот записывал за ним на листе, под который положил потрепанную папку. Матвей быстро разобрался, что за персонажи участвуют в последнем массовом сюжете с участием известной кинозвезды. Главная роль и здесь отведена ей. Правда, на этот раз Латушкиной уже не надо ничего ни говорить, ни делать, просто нужно побыть трупом. Очкарик – судмедэксперт. Парень, торопливо записывающий все, что он говорит, – оперативный уполномоченный. Стоящий рядом с тусклой миной капитан – участковый. В отдалении двое в строгих костюмах – представители руководства МВД. Не каждый день артистов убивают. Только вот почему в таком случае описывать труп доверили практически стажеру? Ответ прост, «зубры сыска» по горячим следам сами взялись за поиск свидетелей. Труп, он и в Африке труп, а вот живой свидетель в таком месте – это явление исключительно редкое…

– Что за шум, а драки нет? – спросил Матвей невысокого мужчину в бейсболке.

– Женщину убили, – окинув его подозрительным взглядом, с затаенным страхом ответил тот.

– Вижу, что не мужчину, – пошутил Матвей.

Легкое касание за плечо заставило его обернуться.

Позади стоял Дешин. Само появление на месте убийства следователя не произвело на Матвея впечатления. Он не сомневался, что друг окажется здесь в числе первых. Это его район, а он в нем самый уважаемый сыскарь.

– Привет! – протянул для приветствия руку Матвей. – А ты что здесь делаешь?

– Шутка удалась, – кисло ответил Дешин, отвечая на рукопожатие. – Отойдем?

Среднего роста, со слегка вытянутым лицом и дугообразными бровями растерянного человека, Дешин не особо походил на матерого следака. Вернее сказать, вовсе не походил. А если брать во внимание его потуги в освоении приемов самообороны и нападения, которым учил его Матвей, то остатки романтического ореола этой профессии смывались, как грим на лице актера.

– Предугадывая твой вопрос, сразу начну отвечать. – Матвей оглянулся на толпу зевак и тихо добавил: – Она ждала меня.

– Кто бы сомневался. – Дешин достал пачку сигарет, однако Матвей бесцеремонно взял ее из его рук и смял.

– Ты чего себе позволяешь? – округлил глаза Дешин.

– Ты обещал эту гадость перестать сосать? – понизив голос, строго спросил Матвей.

– Я… Да с утра только одну…

– Нельзя быть немножко беременным. – Матвей поискал глазами урну и, не найдя, сунул смятую пачку в карман. – Не позволю табачным корпорациям наживаться на пагубном пристрастии товарища.

– Ну, допустим, ты сейчас еще и свидетель…

– А вот об этом я бы хотел с тобой отдельно поговорить. – Матвей снова бросил взгляд на толпу, взял Дешина под руку и увлек по дорожке, ведущей к тротуару. – Я все расскажу как на духу, – быстро заговорил он, решив немного развеселить друга. – Только ты нигде меня…

– Хорошо, – вяло кивнул Дешин. – Что-нибудь придумаю…

– Я не хотел ее убивать, – перешел на шепот Матвей. – Само как-то получилось. Видать, обострение началось.

– Послушай, клоун, – вырвав руку, одернул пиджак Дешин, – нашел место, где шутить!

– Извини, – расстроенно попросил прощения Матвей, – что-то я действительно перегнул.

– Ты в своем спецназе, видимо, остатки человеческой жалости потерял…

– В общем, месяц назад мне предложили сняться в качестве дублера в фильме…

– Там вы познакомились, – договорил за него Дешин. – Ты суть изложи!

– Неделю назад я пригласил ее в ресторан.

– У вас были близкие отношения? – попытался угадать Дешин.

– Нет, – покачал головой Матвей. – В тот день она была чем-то сильно расстроена, и меня что-то толкнуло…

– Вляпаться в новую историю, – договорил за него Дешин.

– На этот раз ты, Борис Геннадиевич, прав, – кивнул Матвей.

– О чем говорили?

– Представьте себе, ни о чем.

– Вы что, молча сидели?

– Нет, чавкали и вилками стучали, – пошутил Матвей. – Ни о чем, что заслуживает твоего внимания.

– Она не сказала, чем была расстроена? – продолжал допытываться Дешин.

– Нет, – покачал головой Матвей.

– Понятно, – задумчиво протянул Дешин.

– Еще очень боялась папарацци и «желтой» прессы.

– Так, с этого места поподробнее.

– Что я должен поподробнее? – не понял Матвей.