Маленький свободный народец E-Book

Терри Пратчетт

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Für Kinder und Jugendliche
• Serie: Плоский мир: Тиффани Болен
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 344

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Девятилетняя Тиффани Болен не любила сказки. Вернее, не доверяла им. Почему принца непременно называют прекрасным, а принцесса глупо себя ведёт и чуть что падает в обморок? Почему всё именно так, а не иначе? Тиффани казалось: сказки просто хотят, чтобы им верили, и морочат людям головы… Но однажды, чудесным летним днём, девочка встретила на берегу реки сказочное чудовище. Оно существовало на самом деле и совершенно точно собиралось кого-нибудь съесть. Вскоре выяснилось: это чудовище не единственное… Что ж, Тиффани как раз решила стать ведьмой, значит, разбираться с такими вещами – её забота. Ведь ведьма совсем не обязательно должна быть старой и злой!

Leseprobe

Терри Пратчетт Маленький свободный народец

Глава 2 Мисс Тик

Тиффани прочла записку и улыбнулась.

– Ага! – сказала она. И, поскольку стучать было не по чему, добавила чуть громче: – Тук-тук!

– Кто там? – раздался женский голос.

– Тиффани, – сказала Тиффани.

– Какая такая Тиффани? – уточнил голос.

– Тиффани, которая и не думала шутить.

– О. Звучит обнадёживающе. Входи.

Она откинула полог. Внутри было темно, а ещё тесно и жарко. За маленьким столиком сидела щуплая фигурка. Нос женщины выглядел очень острым и длинным. Она носила большую чёрную соломенную шляпу, украшенную цветами. Трудно было представить шляпу, более не соответствующую такому лицу.

– Ты ведьма? – спросила Тиффани. – Если да, то это ничего.

– Разве можно с порога задавать такие вопросы? – ахнула женщина, заметно оторопев. – Ваш барон, знаешь ли, объявил ведьм вне закона на своей земле, а ты только вошла и сразу: «Ты ведьма?» С чего ты это взяла?

– Ну, ты вся одета в чёрное… – сказала Тиффани.

– Кто угодно может носить чёрное, – перебила учительница. – Это ровным счётом ничего не значит.

– И на тебе соломенная шляпка с цветочками, – продолжала Тиффани.

– Вот! – сказала учительница. – В том-то и дело. Ведьмы-то носят остроконечные шляпы. Это всем известно, глупышка.

– Да, но, кроме того, ведьмы очень умны, – хладнокровно возразила Тиффани. Какой-то особенный блеск в глазах учительницы заставлял её гнуть свою линию. – Они рыщут вокруг, оставаясь незамеченными. Возможно, они часто одеваются совсем не как ведьмы. А ведьма, которая пришла бы сюда, уж точно знала бы про барона. И если всем известно, как выглядят ведьмы, то она постаралась бы выглядеть не так.

Женщина некоторое время молча сверлила её взглядом.

– Невероятно смелый полёт мысли, – сказала она наконец. – Из тебя получился бы неплохой дознаватель по ведьмам. Знаешь, что они жгут ведьм? Любая шляпа на моей голове доказывает, что я ведьма, так?

– Вообще-то лягушка на шляпе тоже немного вас выдаёт, – сказала Тиффани.

– Я – жаба, – поправила рептилия, притаившаяся среди бумажных цветов на полях шляпы. – Точнее, жаб.

– Для жабы ты малость желтоват.

– Я просто приболел.

– И ты разговариваешь, – сказала Тиффани.

– Тебе никто не поверит. – Жаб спрятался в цветах. – Твоё слово против моего молчания.

– У тебя, случайно, нет при себе спичек? – спросила женщина у Тиффани.

– Нет.

– Хорошо. Это я так, на всякий случай.

И снова повисла тишина. Учительница пристально разглядывала Тиффани, словно собираясь с духом перед продолжением разговора.

– Меня зовут, – сказала она, – мисс Тик. И я ведьма. А это иностранное обращение я предпочитаю потому, что в сочетании с моим именем оно звучит весьма подходяще для ведьмы.

– В смысле, как такое нервное подёргивание? – спросила Тиффани, наморщив лоб.

– Что-что? – холодно переспросила мисс Тик.

– Ну, тик – это когда овца, например, моргает и моргает или там шкурой дёргает. Но хорошая порция скипидара…

– Я имела в виду, что всё вместе звучит как «мистик». А мистик – тот, кто имеет дело с мистикой, со всякими загадочными и волшебными вещами.

– А, это такой колом-бур, игра словами, да?[5] – сказала Тиффани. – Я вспомнила, тик – это ведь ещё такое дерево, в дальних странах растёт, то есть ты могла бы быть и мисс Дуб. А с другой стороны, тебе повезло, что фамилия не на «к», потому что тогда все звали бы тебя мисс Ка, то есть…

– Я смотрю, разговор развивается быстро, прямо как пожар. Того и гляди будут жертвы.

– А ты правда ведьма?

– Вот зануда… Да ведьма я, ведьма. Все признаки налицо: говорящее животное, привычка поправлять людей, когда они произносят слова неправильно (кстати, не колом-бур, а каламбур), пристрастие совать нос в чужие дела, и да, остроконечная шляпа тоже имеется.

– Можно, я дёрну за верёвочку? – спросил жаб.

– Да, – ответила мисс Тик, не сводя глаз с Тиффани. – Дёргай.

– Люблю дёргать за верёвочку, – заявил жаб, осторожно пробираясь по полям шляпы ближе к затылку её обладательницы.

Раздался щелчок, и с медленным «хлллоппп-хлллоппп» тулья шляпы рывками стала расти и суживаться, бумажные цветы полетели на пол.

– Э… – сказала Тиффани.

– Хочешь что-то спросить?

Раздался последний «хлллоппп», и тулья окончательно превратилась в конус.

– Откуда вы знаете, что я не побегу рассказать о вас барону? – спросила Тиффани.

– Потому что у тебя нет ни малейшего желания бежать и рассказывать, – ответила мисс Тик. – Ты развесила уши. Ты же и сама хочешь стать ведьмой, верно? И, быть может, летать на помеле?

– Ой, да! – воскликнула Тиффани.

Она часто грезила о полётах.

Слова мисс Тик вернули её на землю.

– Правда? А тебе понравится носить очень-очень, просто жутко тёплые панталоны? Лично я, когда приходится летать, надеваю две пары шерстяных, а сверху ещё тканые. Выглядит, доложу тебе, не слишком женственно, сколько кружев ни нашей. Там, наверху, по-настоящему холодно. Люди почему-то всегда об этом забывают. А ещё волоски… Не спрашивай меня о волосках. Ни слова о волосках не скажу.

– А почему ты не можешь заколдовать себя так, чтобы не мёрзнуть? – спросила Тиффани.

– Могу. Но ведьме такого делать не пристало. Стоит разок использовать волшебство, чтобы согреться, как начнёшь использовать его и для другого.

– Но разве ведьмы не этим занимаются? Разве не… – начала Тиффани.

– Когда ты научишься магии, я имею в виду, по-настоящему научишься, когда будешь знать всё, что только можно узнать о магии, тебе останется выучить ещё один урок, самый важный, – сказала мисс Тик.

– Какой?

– Никогда ею не пользуйся. Ведьма колдует, только когда это действительно необходимо. Работать с магией тяжело, и непросто удержать её в узде. Мы действуем иначе. Ведьма замечает всё, что происходит вокруг. Ведьма думает головой. Ведьма верит в себя. Ведьма всегда носит с собой верёвочку…

– У меня тоже всегда с собой верёвочка! – воскликнула Тиффани. – Вдруг пригодится…

– Хорошо. Хотя для ведьмовских дел одной верёвочки мало. Ведьма с удовольствием замечает тонкости и мелкие детали. Ведьма видит насквозь и вокруг. Ведьма зрит в корень и глубже. Ведьма умеет взглянуть с другой стороны. Ведьма знает, где она и когда она. Ведьма способна увидеть Дженни Зелёные Зубы.

– Откуда ты знаешь, что я её видела?

– Я же ведьма. Вот и подумай, – сказала мисс Тик.

Тиффани оглядела палатку. Смотреть было особенно не на что, даже теперь, когда глаза привыкли к темноте. Звуки снаружи просачивались сквозь плотную ткань.

– Думаю…

– Да? – откликнулась ведьма.

– Думаю, ты слышала, как я говорила с учителем.

– Верно. Я всего лишь слушала ушами, – кивнула мисс Тик, ни словом не упомянув о блюдце с чернилами. – Расскажи-ка мне об этом чудище с глазами как суповые тарелки. Кстати, откуда вообще в этой истории взялись тарелки?

– Я читала о таком чудище в книжке, – стала объяснять Тиффани. – Там написано, что у Дженни Зелёные Зубы глаза как тарелки для супа. И есть картинка, но не очень хорошая. Поэтому я измерила тарелку, чтобы знать точно.

Мисс Тик сплела пальцы, положила на них подбородок и улыбнулась Тиффани. Улыбка была странная.

– Я ведь правильно сделала, да? – спросила Тиффани.

– Что?.. Ах да. Да. Очень… точно. Продолжай.

Тиффани поведала ей о битве с Дженни, умолчав только о том, какую роль сыграл Винни, – побоялась, что мисс Тик будет смеяться. Ведьма внимательно слушала.

– Почему именно сковородкой? – спросила она наконец. – Ты могла бы найти палку или кол.

– Мне просто показалось, что сковородкой будет лучше, – ответила Тиффани.

– Ха! Ещё как лучше. Дженни сожрала бы тебя с потрохами, вздумай ты пойти на неё с колом. Сковородка железная. Такие твари, как Дженни Зелёные Зубы и её родичи, не выносят железа.

– Но это же чудище из книжки со сказками! – воскликнула Тиффани. – Что оно делало в нашей речке?

Мисс Тик снова помолчала, разглядывая её, прежде чем заговорить.

– Почему ты хочешь стать ведьмой, Тиффани?

Всё началось с «Валшепных сказок для хароших детишек». На самом деле всё началось много с чего, но прежде всего – с книги.

Пока Тиффани была маленькой, ей читала мама, потом девочка стала читать сама. В каждой сказке обязательно была ведьма. Старая злая ведьма.

И Тиффани задумалась: где доказательства?

Нигде не говорилось, почему ведьма злая. Если ты старая, живёшь одна и выглядишь странно, потому что зубов не осталось, – всё, тебя уже будут называть ведьмой.

Если на то пошло, в книге вообще не было доказательств. Вот, скажем, прекрасный принц. Правда ли он был прекрасен или люди говорили так просто потому, что он был принц? Или взять хоть «девушку, которая была столь же красива, сколь долог день». Какой день? В разгар зимы дни заканчиваются, едва рассветёт! Сказки не любят, чтобы над ними думали, они хотят, чтобы им слепо верили, каждому слову.

И они рассказывают, что старая ведьма жила одна-одинёшенька в домике из пряников или в избушке на огромных куриных лапах, перемещавшейся с места на место. И что ведьма умела колдовать.

Тиффани знала только одну старуху, которая жила одна-одинёшенька в странном домике.

Нет, не совсем так. Но Тиффани знала только одну старуху, которая жила в странном домике, перемещавшемся с места на место: матушку Болен. И она умела колдовать, она творила с овцами настоящие чудеса, но в ней не было и капли злобы. А значит, сказки врут и верить им нельзя.

Но была и другая старуха, которую все называли ведьмой. И то, что с ней случилось, заставило Тиффани… крепко задуматься.

Как бы там ни было, ей больше нравились ведьмы, чем разодетые в пух и прах прекрасные принцы и уж подавно чем глупо улыбающиеся принцессы, у которых здравого смысла меньше, чем у букашки. К тому же у них были прекрасные золотые волосы, а Тиффани такими похвастаться не могла. Её волосы были коричневыми, скучного коричневого цвета. Мать звала их каштановыми или тёмно-русыми, но Тиффани знала: они коричневые, коричневые, коричневые, и точка, как и её глаза. Цвета голой земли. И что же, были в книге приключения для людей с коричневыми (ну хорошо – карими) глазами и коричневыми (ладно, каштановыми) волосами? Нет, нет и нет. Все истории доставались белокурым и голубоглазым или рыжим и зелёноглазым. А если у тебя волосы каштановые, тебе светит разве что роль прислуги или лесоруба. Или девушки из молочни. И всё бы закончилось не начавшись, если бы Тиффани так хорошо не удавались сыры. Она не могла быть принцем, ей не светило стать принцессой, лесорубом она быть не хотела – что ж, тогда она станет ведьмой и будет знать всё обо всём, как матушка Болен…

– Кто такая была матушка Болен?

Кто такая была матушка Болен? Люди теперь часто стали задавать этот вопрос. И ответ был только один: кем бы она ни была, она была рядом. Она всегда была где-то рядом. И казалось, жизнь всех Боленов вращается вокруг матушки Болен. Какие бы решения ни принимали люди в деревне, что бы ни собирались делать – они ни на минуту не забывали о том, что где-то над ними, на склонах холмов, сидит в своей пастушьей кибитке матушка Болен и всё видит.

Матушка была само безмолвие холмов. Возможно, поэтому она любила Тиффани, пусть неловко и неумело, как могла. Старшие сёстры девочки болтали без умолку. Тиффани никогда не шумела в кибитке наверху. Она обожала там бывать. Любовалась на канюков в небе и слушала тишину.

Там, наверху, тишина звучала. Звуки, голоса, блеяние и топоток овец – всё это, всплывая из низин, лишь придавало тишине глубину и наполненность. И матушка Болен заворачивалась в это безмолвие, как в плед, оставив внутри местечко для Тиффани. На ферме вечно царит суета. Много людей, и у всех много дел. Нет времени на тишину, нет времени, чтобы прислушаться. А матушка Болен всегда хранила молчание и всегда слушала…

– Что? – Тиффани заморгала.

– Ты сказала: «Матушка Болен всегда меня слушала», – пояснила мисс Тик.

Тиффани сглотнула ком в горле.

– Мне кажется, моя бабушка была немного ведьмой, – призналась она с ноткой гордости в голосе.

– Правда? Почему ты так думаешь?

– Ну, ведьмы могут сглазить, верно? – спросила Тиффани.

– Так говорят.

– Мой отец говорит, небо синеет оттого, что матушка Болен на него глазеет.

Мисс Тик закашлялась.

– Ну, глазеть и сглазить – это, видишь ли, не совсем одно и то же… Глазеть – это просто смотреть, или, скажем, таращиться, а сглазить – это пожелать, чтобы у человека нос лопнул или уши отвалились.

– Мне кажется, матушка Болен не просто смотрела, – убеждённо сказала Тиффани. – А ещё она разговаривала со своими собаками.

– И что же она им говорила?

– Ну, всякое, например: «Ко мне!» или «Вперёд!». И они всегда слушались, что бы она ни велела.

– Но это же просто команды, которым учат всех овчарок, – сказала мисс Тик небрежно. – Тут нет никакого ведьмовства.

– Всё равно, – упёрлась Тиффани, начиная заводиться. – Она сделала овчарок своими фамильярами, так? У всех ведьм есть животное или животные, с которыми они разговаривают. Эти животные называются «фамильяры». Вот у тебя фамильяр – жаба, а у неё были овчарки.

– Нет во мне ничего фамильярного, – возмутился жаб. – Разве что капелька нахальства.

– А ещё она знала всё о травах, – стояла на своём Тиффани. Она была твёрдо намерена сделать матушку Болен ведьмой, даже если придётся спорить весь день. – Вылечить могла любую хворь. Отец говорил, у неё и пирог с бараниной встанет и заблеет. – Тиффани понизила голос: – Она даже мёртвого ягнёнка могла оживить.

Весной и летом матушку Болен почти невозможно было застать в четырёх стенах. Большую часть года она проводила в кибитке, кочуя вместе со стадами по склонам холмов. Когда Тиффани впервые увидела бабушку в доме на ферме, матушка Болен клала в большую чёрную печь мёртвого ягнёнка.

Тиффани закричала и не могла перестать. И тогда матушка Болен ласково подняла её на ноги, и усадила к себе на колени, и стала утешать, приговаривая: «Тише, тише, малышка-джиггат», а бабушкины овчарки, Гром и Молния, сидели на полу, глядя на хозяйку с изумлением. Она не очень-то ловко управлялась с детьми, они ведь ни «бе-е», ни «ме-е».

Когда Тиффани замолчала, потому что у неё кончился воздух, бабушка посадила её на коврик на полу и открыла печь. И девочка увидела, как ягнёнок в печке ожил.

Став постарше, Тиффани узнала, что «джиггат» на древнем счётном языке пастухов означает «двадцать» или «двадцатый». Старики до сих пор использовали этот счёт, «йан, тан, тетра»{6} для того, что считали особенным. Тиффани была двадцатой внучкой матушки Болен.

Став постарше, она узнала и то, что, когда протопленная печь остывает, внутри её всего лишь тепло. Мать ставила туда тесто для хлеба, чтобы поднялось, а кот по кличке Крысодав любил спать в печке, иногда прямо на тесте. В тёплой печи можно было отогреть ягнёнка, который родился в снежную ночь и замёрз едва ли не до смерти. Всё оказалось просто. Никаких чудес. Но чудо не перестало быть чудом, когда она узнала, как оно было сотворено.

– Это хорошо, и всё же опять-таки ведьмовство тут ни при чём, – снова разрушила чары мисс Тик. – Впрочем, чтобы стать ведьмой, не обязательно иметь ведьму среди предков. Хотя это, конечно, облегчает дело. Многое передаётся по наследству.

– Например, способности? – спросила Тиффани.

– Отчасти да, – согласилась мисс Тик. – Но я имела в виду, скажем, остроконечные шляпы. Если бы твоя бабушка оставила тебе в наследство шляпу, ты могла бы здорово сэкономить. Обзавестись хорошей шляпой нелегко, особенно такой, которая защитит, если тебе на голову свалится фургон или фермерский дом{7}. После твоей бабушки, случайно, не осталось какой-нибудь крепкой шляпы?

– Вряд ли, – ответила Тиффани. – Она вообще почти всегда ходила с непокрытой головой, разве что в сильное ненастье набрасывала старый холщовый мешок как капюшон. Э… мешок подойдёт?

Впервые за весь разговор взгляд мисс Тик немного смягчился.

– Возможно, возможно… – пробормотала она. – У тебя есть братья или сёстры, Тиффани?

– У меня шесть сестёр, – сказала девочка. – Я – младшая. Большинство из них уже не живут с нами.

– А тебя всё равно уже не считают за ребёнка с тех пор, как появился младший братишка. К тому же единственный сын. Вот нежданная радость-то была, наверное…

Лёгкая улыбка мисс Тик вдруг стала действовать Тиффани на нервы.

– Откуда ты узнала про моего брата?

Улыбка погасла.

«С этим ребёнком надо держать ухо востро», – напомнила себе мисс Тик.

– Просто догадалась, – сказала она.

Никто не любит признаваться, что подглядывал.

– Это персикологические штучки, да? – вспылила Тиффани.

– Ты, наверное, хотела сказать «психологические».

– Да плевать! Думаешь, я не люблю его, потому что родители носятся с ним как с писаной торбой?

– У меня мелькнула такая мысль, – признала мисс Тик. Она решила, что можно уже не стесняться подглядывания. В конце концов, она – ведьма, а чего ещё ждать от ведьмы? – Пожалуй, меня навело на неё то, что ты сделала из него приманку.

– Он просто недоразумение ходячее! – закричала Тиффани. – Он отнимает у меня всё время, я вечно должна присматривать за ним, а он постоянно хочет сладкого. И вообще, – продолжала она, – мне некогда было раздумывать.

– Это верно, – заметила мисс Тик.

– Вот матушка Болен, та уж точно знала бы, что делать, если в речке завелись чудовища, – сказала Тиффани, не обратив на неё внимания. – Даже если это чудовища из сказок. И бабушка не допустила бы того, что случилось со старой госпожой Клацли. Бабушка бы им сказала, и они бы послушались. Они всегда слушали, когда матушка Болен говорила. «Выйди вперёд и заступись за тех, кто сам за себя заступиться не может», – любила повторять она.

– Хорошо. Так и надлежит поступать ведьме, – сказала мисс Тик. – Ведьмы следят за тем, что происходит. Ты говоришь, когда появилась Дженни, река сделалась глубокой, а весь мир – расплывчатым и дрожащим. Шу-шу-шу было?

– Да! – просияла Тиффани. – Было, я точно слышала!

– Ясно. Происходит нечто очень плохое.

– Я могу этому помешать?

– А вот теперь, – сказала мисс Тик, – я должна признать, что тебе удалось произвести на меня впечатление. Ты спросила: «Я могу этому помешать?» – а не: «Кто-нибудь может этому помешать?» – и не: «Мы можем этому помешать?». Ты принимаешь ответственность. Очень неплохо, особенно для начала. Но, увы, ты не можешь этому помешать.

– Но я же отколошматила Дженни!

– Тебе повезло, удар попал в цель, – сказала мисс Тик. – Однако поверь мне, тебе могли встретиться существа гораздо опаснее. Я ясно вижу, что грядёт интервенция куда большего размаха, и ты перед ней столь же беспомощна, как один из ваших ягнят в ненастную зимнюю ночь. Держись подальше, а я приведу помощь.

– Кто нам поможет, барон?

– О небо, конечно, нет. В таких делах от него не будет никакого проку.

– Но он защищает нас, – сказала Тиффани. – Так мама говорит.

– Правда? Да от кого он может вас защитить? В смысле, от кого он может вас защитить?

– Ну, от этих, как их… от противников.

– У него большая армия?

– Э-э, во‑первых, сержант Робертс. А ещё Кевин, Невил и Тревор, – сказала Тиффани. – Их тут все знают. Они всё больше замок охраняют.

– Кто-нибудь из них владеет магией?

– Я однажды видела, как Невил показывал карточные фокусы.