Метро 2033: Код зверя E-Book

Кира Иларионова

• Herausgeber: АСТ
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Вселенная метро 2033
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 446

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

«Метро 2033» Дмитрия Глуховского — культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж — полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают «Вселенную Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа. Герои этих новых историй наконец-то выйдут за пределы Московского метро. Их приключения на поверхности Земли, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания. Теперь борьба за выживание человечества будет вестись повсюду! В душе каждого из нас спит частица зверя, но мало кто задумывается о том, как чуток этот сон. И совсем уж единицы сделали пробуждение звериной сущности человека своей профессией. Как правило, они прикрывались умными и красивыми словами о торжестве науки, целесообразности, безопасности, вынужденной необходимости, но чаще — просто выполняли приказы из папок с грифом «совершенно секретно» и не задавали лишних вопросов. А потом грянула Последняя Война, и почти все тайны старого мира умерли вместе с ним. Но только почти. А в новом мире, кажется, звериная сущность куда предпочтительнее человеческой. Но так только кажется…

Leseprobe

Кира Иларионова Метро 2033: Код зверя

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© Д.А. Глуховский, 2014

© К. Иларионова, 2014

© ООО «Издательство АСТ», 2015

Свой среди своих

Объяснительная записка Вячеслава Бакулина

Нынче я начну, как в Евангелии: «Писатель Дмитрий Глуховский породил книгу “Метро 2033”; книга “Метро 2033” породила писательницу Анну Калинкину; писательница Анна Калинкина…» Стоп! Если следовать этой логике дальше, то получится, что наша «Первая леди Вселенной» породила всех остальных коллег по перу одного с собой пола, что, конечно, неправда. Однако Анна была первой. Она достаточно легко доказала – и продолжает доказывать с завидной регулярностью по сю пору, – что в этой стране женщина может добиться в таком, кажется, сугубо мужском жанре, как постапокалиптика, и известности, и приличных тиражей. А уже следом за ней на просторы «Вселенной» вышли Элона Демидова, Ирина Баранова, Ольга Швецова, Кира Иларионова и все прочие прекрасные «метростроительницы». И еще выйдут, дайте только срок. Но почему?

А почему бы нет? Вполне себе закономерный процесс. Уже достаточно давно женщина из «друга человека» превратилась в равноправного и заслуживающего равного же уважения с коллегами-мужчинами партнера в решительно всех сферах деятельности. Ни у кого не вызывают удивления женщины-военные вплоть до министров обороны (ну-ка, знатоки, сколько их сейчас? Относительно недавняя фотография с главами военных машин Норвегии, Швеции, Нидерландов и Германии до сих пор будоражит умы в Сети) и женщины-космонавты, женщины-политики и женщины – главы крупных корпораций.

А фантастика? И не какое-то там фэнтези, сказочки и розовые сопли, а самая что ни на есть «мужская»? Да тоже все в порядке, уверяю вас. И «твердая» НФ, и космобоевик, и хоррор, и киберпанк, и все тот же постап. Причем если Элис Мэри Нортон стала легендой под «мужским» псевдонимом, а Урсулу Крёбер Ле Гуин издатели вынуждали ставить на обложки ее ранних книг «бесполое» У.К. Ле Гуин, то уже Лоис Макмастер Буджолд свою женскую природу совершенно не скрывала. И на полученных ею за романы космической саги (!) о Форкосиганах «Небьюлах» (2 шт.) и «Хьюго» (4 шт.) это никак не отразилось.

Да, разумеется, на сей день наши «метрописательницы» еще не достигли уровня своих титулованных западных коллег. И – да, не буду отрицать: тексты, написанные женщиной и мужчиной на одном и том же материале, отличаются друг от друга почти всегда и почти во всем. Но ведь тем они интереснее! И пусть иные читатели «Вселенной» (как правило, мои любимые матерые сталкеры в возрасте «до шестнадцати и старше») бухтят по поводу «соплей» и «так себе боёвок» в книгах серии, написанных женщинами, – пусть их! Когда-нибудь они повзрослеют и научатся если не писать сами, то хотя бы завидовать молча и с достоинством. Пока же факт неоспорим: во «Вселенной Метро 2033» писательницы – совершенно уместны и органичны. В доску «свои парни», да простится такой эпитет мне, жалкому MСP…

Вместо пролога

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Допуск: А-2

Эксперимент «Целестис[1]» начать.

Цель эксперимента: создание универсального солдата путем генно-хирургической модификации.

Задачи эксперимента:

1) повышение биологической сопротивляемости объекта радиоактивному излучению;

2) увеличение мозговой активности объекта;

3) увеличение физических возможностей организма, повышение болевого порога, увеличение скорости регенерации тканей;

4) программируемое управление объектом.

12 апреля 1970 г.

* * *

От кого: доктор Островский М.А

Исследовательская база № 3 имени Павлова И.П.

Соловецкие острова.

Кому: Начальнику научного центра Парамонову В.И.

г. Архангельск.

Документ № 23-00

Тема: Проект «Целестис» этап № 10

Разработка прототипа № 10 вируса CH закончена. В целях обеспечения материальной базы эксперимента в лабораторию поступила партия подопытных в количестве 10 объектов. Начинаем этап предварительной подготовки. О результатах будет сообщено по мере их получения.

23 сентября 2007 г.

* * *

От кого: доктор Островский М.А

Исследовательская база № 3 имени Павлова И.П.

Соловецкие острова.

Кому: Начальнику научного центра Парамонову В.И.

г. Архангельск.

Документ № 23-576

Тема: Объект № 13

После ряда хирургических операций, направленных на модификацию тела, и курса инъекций препарата CH-10 в живых осталось 5 объектов. К дальнейшему обучению и экспериментам условно пригоден 1. У него наблюдаются не прогнозированные ранее способности, связанные с повышением КПД работы мозга. Подробности будут сообщены дополнительно по мере исследования. Объект проявляет чрезмерную агрессивность. Подавить препаратами не удается. Запись прилагаю.

«Здравствуй, Тринадцать».

«Здравствуйте, Михаил Анатольевич».

«Как ты себя чувствуешь?»

«Нормально».

«Хочешь чего-нибудь?»

«Нет».

«У тебя хорошие показатели на этой неделе. И дисциплина улучшилась. Мы решили тебя побаловать, так сказать. Проси, что хочешь, в разумных пределах, конечно».

«Ничего не хочу».

«Может, подумаешь? Вкусность какую или игрушку?»

«Чего я хочу… чего я хочу… чего хочу…»

Пауза. Рычание.

«ХОЧУ, ЧТОБЫ ВСЕ ВЫ СДОХЛИ!!»

Конец записи.

2 июля 2013 г.

* * *

От кого: Начальник научного центра Парамонов В.И.

г. Архангельск.

Кому: доктору Островскому М.А

Исследовательская база № 3 имени Павлова И.П.

Соловецкие острова.

Принято решение: курс препаратов закончить. Провести необходимые исследования, задокументировать результаты эксперимента. Препарат CH-10 считать нерезультативным. Цель проекта, создание универсального солдата, не достигнута. Объект № 13 ликвидировать по причине полной неуправляемости. Возникли противоречия с вышестоящими инстанциями, поэтому считаю рациональным временно свернуть проект. Капсулы объектов перевести в режим анабиоза, базу законсервировать. Всему персоналу покинуть территорию. Не позднее 6-го к вам прибудет транспорт для эвакуации в Архангельск.

4 июля 2013 г.

* * *

6 июля 2013 года мир умер…

* * *

В предрассветных сумерках из недр Соловецкого Кремля показалась человеческая тень и стелющимся, бесшумным шагом направилась в сторону аэродрома. Наблюдавшее за монастырем странное существо, издали напоминающее обросшую длинной густой шерстью корову, коротко свистнуло, давая понять собратьям, что приближается один из Охотников и желательно уносить лапки. Ничто не мешало человеку дойти до амбара. Даже ветер затих, будто предаваясь тихой скорби по ушедшим. Через некоторое время неизвестный покинул здание с канистрой, в которой плескалось топливо.

Но проказница-удача махнула цыганской юбкой и повернулась к путнику неположенным местом. С дерева, гневно клекоча, в небо начал подниматься король нынешнего мира – Крылатый невероятных размеров. Он жаждал мести, ведь на этот клочок земли летали за добычей его самки – и не вернулись. С местными обитателями птер уже сталкивался, и никто из островной мелкоты не мог уничтожить трех его лучших охотниц. Никто, кроме двуногого, похожего на тех с грохочущими палками, что живут на территории, подконтрольной гнезду. Но сейчас этот – один, он – легкая добыча.

Заметив птеродактиля, человек выхватил пистолеты. Из предыдущих стычек ему было прекрасно известно, что крылья твари очень уязвимы, а на земле она теряет большую часть своей маневренности. Не переставая, впрочем, быть невообразимо опасной. Когда мутант спикировал, путник быстро перекатился вбок, буквально на пару миллиметров разминувшись с когтями атакующего птера. И тут же, услышав сухой щелчок разрядившегося оружия, рванул в ангар.

– Нет, ну вы издеваетесь, – тихо пробормотал человек, опасливо выглядывая из здания. – Так мы в догонялки играть будем, пока у меня не закончатся снаряженные магазины, или ему не надоест, – щелкнув затвором пистолета, он откинул голову, ощущая, как стена холодит затылок. – Как писали в документах? Очистить разум… Мое сердце замедляет ход, мне не нужен воздух, мертвые не умеют дышать… Я – труп… Мой разум свободен и всесилен… Он – ветер… Я – ветер… Я…

Крылатый недоуменно смотрел на дверь ангара. Ну, сколько этот муравей собирается трусливо прятаться вместо того, чтобы спокойно проследовать к нему в пасть? Огромный альфа-самец привык к отсутствию конкуренции. Он – охотник, все остальные – дичь. Таков современный мир, все предельно просто. Да только на этот раз мутант ошибся, потому как фигуру, в полный рост показавшуюся на крыше здания, невозможно было считать добычей. Чуткий слух монстра не улавливал тихого биения сердца, заставляющего сладостно трепетать всю его сущность в предвкушении пира. Воздух вокруг двуногого плавился и плыл, будто жир свежепойманной белухи на жарком солнце. Свет бледнеющей луны обрамлял человека, делая его подобным призраку из старых мистических фильмов, монстру, впрочем, неизвестных. Властители старого и нового миров пристально смотрели друг на друга. Воздух между ними физически ощутимо пощелкивал электрическими разрядами, пахнуло озоном. Мгновение, и человеческая фигура исчезла из поля зрения противника. Слишком быстро, чтобы монстр хоть уголком хищного глаза заметил движение. Смертельную опасность он почувствовал, лишь когда совсем рядом зазвенел рассекаемый сталью воздух, и руки-крылья с подрезанными сухожилиями подломились, обрушивая тело на землю. Но даже теперь животное не сдавалось: мотнув головой в сторону, где секунду назад находился человек, оно сомкнуло пасть… на пустоте. В ответ отточенный клинок плавно вошел в точку сочленения черепа и шейных позвонков, одним резким ударом разрубая спинной мозг. Испугаться птер не успел, но в его тускнеющем взгляде, слишком разумном для обычного животного, сквозил укор.

Путник мотнул головой, и его движения вновь стали человеческими; в груди размеренно забилось упорное сердце. Вытерев мачете о крыло твари, он направился к брошенной недалеко канистре. Теперь уже ничто не помешает покинуть остров.

А за спиной осмелевшие мутанты повылазили из своих нор и уже принюхивались к телу гиганта.

Удивительно, но мотор завелся с первого раза.

– Да, все-таки золотые руки у тебя, Кирилл, – пробормотал человек, выруливая из бухты. – Были… ну что ж, прощайте, Соловки, – махнув монастырю рукой, он отвернулся.

Человек не мог видеть, как сильный поток ветра пронесся по двору Кремля, сметая пыль и налет радиоактивных паразитов. Некогда яркие черепичные крыши и белые стены, за прошедшие годы утратившие лоск и внутреннюю силу, вновь обретали цвет и четкость линий. Обрушившиеся под влиянием непогоды червленые купола с тихим скрежетом вернулись на свои законные места. На их навершиях гордо красовались символы старой религии. Наглухо закрывшиеся ворота крепостных стен замкнули пятигранный контур, так похожий на огромное сердце. Ветряные потоки вихрями закручивались во внутреннем дворе и перекатывали наружу, унося с собой серый маслянистый пепел – единственное воспоминание о жителях острова. Гермоворота подземной лаборатории, многие годы служившей персональным адом стольким безвинным людям, распахнулись навстречу очищающей силе.

Подобно живому существу Кремль дышал. Древнее строение, пережившие века до Последней войны и столько лет после, впервые осталось абсолютно пустым. Одиночество ему не нравилось, и по всей территории, раздражая глаз непривычными одеяниями, вразнобой начали появляться люди из разных эпох: монахи, заключенные, военные, ученые. Слишком яркие, чтобы быть живыми, они изредка шли помехами, как картинка на экране старого барахлящего телевизора. Среди всей этой массы появились и одиннадцать детских фигурок. Поднявшись на стену, они грустно смотрели вслед удаляющемуся катеру, провожая в большой мир близкого друга, практически брата. Летящее на всех парах судно постепенно уменьшалось в размерах, но лишь когда его поглотил рассветный горизонт, фигуры начали спускаться со стен. Спускаться в их новый Дом, новый Мир… Мир воспоминаний.

* * *

Николай Терентьевич был, пожалуй, одним из старейших жителей бункера – три дня назад отпраздновал свое восьмидесятитрехлетие. Однако возраст ничуть не мешал старику нести караул у гермоворот. Не мог он сидеть без дела, а так как в убежище давно ничего из техники не ломалось, то и заняться, кроме дозора, было нечем.

В этот раз, как и во все предыдущие, дедушка сидел под лампой-вонючкой, пил бурду, которую здесь называли чаем, и читал очередную книжку. Караван из Полярных Зорь должен был прийти не раньше чем через неделю, все сталкеры благополучно вернулись. Потому, услышав стук, Николай даже растерялся немного и схватился за автомат. Удары были слабыми, неритмичными, точно не условный стук караванщиков или, на худой конец, заплутавшего местного. Только с пятого круга старик понял, что сбивчивая дробь – самый обычный сигнал SOS. По уставу караульный не имел права открывать гермоворота, пока не услышит оговоренных позывных. Но проситель за дверью выбивал сигнал о помощи так упорно, что старик нарушил правило. К тому же интуиция, ни разу не подводившая потомственного военного механика, буквально молила открыть ворота, иначе он потом очень сильно пожалеет.

За дверью на грязном весеннем снегу лежал человек в черном защитном костюме. По виду не взрослый, скорее всего – подросток.

– Бедняга, эк тебя уморило – на снежку отдохнуть прилег. А если бы мутанты или еще гадость какая? – бормотал старик, затаскивая неизвестного в бункер и закрывая гермоворота.

На двери красовалась побледневшая от времени и непогоды надпись «Убежище № 4 г. Кемь».

Отражение первое Охотник

Глава 1 Добро пожаловать в Кемь

Мерное постукивание жестких подошв армейских сапог по проржавевшим рельсам железной дороги, некогда путеводной нитью соединявшей дальний север с сердцем страны. Тихое стрекотание живности в корявых кустах. Проплывающая мимо скудная растительность, скидывающая зимние одеяния.

Весна. Когда-то она приходила в этот край молодой румянощекой красавицей, украшая раскидистые деревья россыпью нежных почек, пела веселым звоном капели. Просыпались от долгого холодного сна животные, пробивалась сквозь увядший, чуть пряный ковер молодая зелень. Люди встречали приход весны улыбками. Чествовали в древнем языческом обряде, сжигая в очищающем огне чучело ее суровой старшей сестры зимы. Когда-то весна была надеждой… Это время прошло, сгорело безвозвратно в горне ядерной войны. На месте гремучих зеленых лесов, коими славился город – низкие, безлистные, будто скрученные неизвестной силой, жалкие пародии на деревья и язвы выжженной, бесплодной земли. Сюрреалистический кошмар. Теперь с приходом тепла просыпаются монстры, что в разы опаснее своих зимних собратьев. Порождения чьего-то больного разума, они вселяют страх в сердца и души выживших людей. Уродливые, бессловесные, движимые лишь неутихающим чувством голода, с каждой новой весной они продолжают рвать на части остатки вида, некогда гордо именовавшего себя царем природы. Силы и мужества бороться с ними хватает немногим, но пока такие люди живут, у человечества еще есть шанс. Пусть призрачный, едва видимый, едва ощутимый, но шанс выиграть войну за место под солнцем. Когда-нибудь это обязательно случится, но не сейчас. Еще не сейчас. А пока… Стуча сапогами по шпалам, охотник шел в убежище под железнодорожной больницей, что за прошедшие три года так и не стало ему домом.

– Итого, сколько на этот раз? Пять. Нет шесть, точно шесть, – тихо бормотал он себе под нос. – Мда, за последний год живности в округе стало существенно меньше. Надо будет на досуге подумать, куда со станции берлогу перенести. Поближе к гнездовьям тварей.

Привычка разговаривать с самим собой появилась сразу после смерти Терентьича, долгое время бывшего единственным близким человеком в бункере. Из-за собственной скрытности охотник чурался людей, предпочитая их обществу долгие вылазки на поверхность, где для отдыха оборудовал берлогу в здании железнодорожной станции. Часы, проведенные в разрушенном городе в поисках очередного гнезда, разливающийся по жилам адреналин постоянных схваток с исковерканной живностью, удовлетворение от очередной отнятой жизни, просачивающийся в легкие воздух с привкусом смерти – все это как ничто другое способствовало бы превращению в зверя. А такие беседы с собой помогали ему не забывать человеческую речь, собственную сущность.

Размышления охотника прервала открывшаяся ему необычная картина. Странный старик, явно не из местных, с сильно отросшей шевелюрой и бородой непонятного из-за грязи и спутанности цвета, в одежде столь ветхой, что и не определить, чем она была изначально, тащил через рельсы полупустой мешок. А в небе над ним, победно клекоча, разворачивался для атаки молодой крылатый. Услышав боевой клич, мужчина поднял голову и застыл истуканом. На лице его отразился страх с примесью необъяснимой покорности. Охотник сорвался с места, моментально переходя на спринтерский бег.

– Мужик! По крыльям стреляй! – прокричал он, скидывая с шеи ремень потертого «калаша». – Да не стой же ты столбом, твою… Стреляй!

Монстр, сложив кожистые крылья, уже падал на свою жертву. Видя, что старик не реагирует, охотник тихо зарычал. «Не успеваю», – пронеслась в голове предательская мыслишка, заставив взвинтить организм до максимума. Легкий импульс по энерготокам, и натруженные за вылазку мышцы вновь стали эластичными, возвращая телу прежнюю скорость. Время привычно замедлило бег, стучавшее в ушах сердце замолкло, оставив разум кристально чистым. Совершив прыжок, которому позавидовали бы и кошки, охотник, сбив с ног старика, покатился вместе с ним по насыпи, едва разминувшись со смертоносными когтями твари. Резво вскочив, он развернулся к противнику, извлекая из ножен клинки. Отточенная сталь тонко запела, будто в предвкушении. Закрутив крыльями вихри из пыли и мелкого мусора, крылатый опустился на задние лапы и с гневным криком вытянул длинную тонкую шею в небо. В ответ охотник лишь по-звериному оскалился – в глазах его плескалась ярость. Сделав шутливый реверанс, будто приглашая тварь на танец, он одним быстрым неуловимым движением прыгнул вперед, метя в столь необдуманно подставленную самоуверенной тварью шею. Слишком быстрые для молодого крылатого клинки достигли цели, и темная, дымящаяся в прохладном весеннем воздухе кровь монстра оросила землю. Туша начала заваливаться назад, булькая разорванным горлом в предсмертной жалобе.

Вытерев мачете о траву и вернув их в ножны-колыбели, охотник направился к сидящему на насыпи старику, больше не обращая внимания на бьющегося в конвульсиях монстра.

– Мужик, раз уж ты добровольно откинуться решил, то хоть табличку на шею повесь с надписью: «Я ходячий труп». Ну, чтоб я лишний раз не напрягался, – он помог старику подняться на ноги. – Ты хоть слышал, что я тебе кричал? Какого лешего не стрелял?

– А? – мужчина медленно перевел взгляд от затихшего птера к нежданному спасителю.

Перед ним стоял человек среднего роста, довольно худощавое телосложение которого скрывал темный камуфляжный костюм и броня. На голове незнакомца красовалась черная маска-балаклава, открывающая взору лишь колючие зеленые глаза и насупленные брови.

– Так это. Нечем мне стрелять. У меня только вот, – он тряхнул поднятой с земли ржавой кочергой. – И то, она мне больше ходить помогает.

Охотник с резким выдохом провел ладонью по лицу.

– И откуда ты такой блаженный взялся? Без огнестрела на поверхность вылезти…

– А зачем мне оружие? – мужичок потопал к своему мешку. – Оно ж только чтоб в себе подобных стрелять и нужно. А я отшельник, один в лесу живу. Зверье уже привыкло, не трогает.

– Ага, видел я, как зверье тебя не трогает.

– А это ненашенское. Крылатых у нас в округе давно какой-то благодетель извел. Выжег все их гнезда к такой-то матери, – мужик кивнул на труп. – А этот – совсем молодой самец. Изгнал, наверно, его вожак из стаи, вот он и прилетел на ничейную территорию свою создать…

– Короче, Склифосовский, – видя, что старику явно хочется поговорить, а делать это он будет долго и не по существу, прервал охотник. – У себя в лесу ты можешь сколько угодно обниматься с белочками, или что там сейчас водится, хавать радиоактивные грибочки и голышом прыгать в полнолуние через костер. В городе такое не прокатывает. И если я перебил всех крылатых, это не значит, что другой живности здесь не осталось. Поэтому вот, – он вручил мужчине «калаш». – Он, конечно, в жутком состоянии, и магазина максимум половина, но отогнать зверье хватит. Хотел я его до бомбаря донести, да хрен с ним, тебе нужнее. Возвращайся в свой лес и в городе лучше не появляйся. Следующий раз тебе может не фортануть, и меня рядом не окажется. Бывай, – махнув рукой, охотник развернулся в направлении бывшей железнодорожной больницы.

– Эээ… – старик с обалделым видом смотрел на столь нежданно свалившийся в руки автомат. – Постой! Скажи хоть, как тебя зовут, я помолюсь за тебя.

– Молись за себя, старикан, – прокричал охотник в ответ. Чуть помедлив, сказал: – Вик, меня зовут Вик, – и едва слышно добавил: – И твой Бог давно от меня отвернулся.

* * *

Нарушая все известные протоколы, связист тихо посапывал у огромной стационарной радиостанции, уронив лохматую голову на сложенные руки. Тонкая ниточка слюны уже успела украсить влажным пятном рукав форменного кителя. Парень счастливо улыбался во сне, видимо, вспоминая жизнь до Последней войны. Неожиданно приборы ожили, и пробившийся сквозь невообразимый шум далекий голос заставил связиста встрепенуться, осоловело уставившись на станцию.

– Полярные Зори, Полярные Зори, ответьте… Полярные Зори, ответьте, прием…

Неверными от недосыпа и волнения руками парень придвинул к себе микрофон. Нервничать было с чего. Станция молчала уже многие годы, дежурства на ней велись больше для перестраховки и успокоения совести. И тут такое!

– Полярные Зори на связи. Слышу вас! – дрожащим голосом ответил солдатик, зажимая тангенту.

– Ну, наконец-то. Вы что там все, уснули? С кем имею честь говорить?

– Дежурный Андрей Чижов, – от этого уверенного, практически приказного тона рука парня непроизвольно потянулась к форменному кепи, чтобы отдать честь. Однако он вовремя спохватился, осознав всю глупость ситуации, и с нервным смешком продолжил: – Кто вы и где находитесь?

– Отставить вопросы. Мне нужен Олег Борисович Ярчук. Он же все еще занимает пост начальника гарнизона?

– Так точно. Только вот… – связист замялся. – У нас сейчас ночь и…

– Мне исключительно все равно, что у вас там! – яростно прокричал собеседник. – Позови мне Ярчука, моя информация предназначена только для его ушей. Скажи, Лесник на связи.

– Слушаюсь! – парень вскочил и очумело уставился на микрофон.

Немного подумав, он все же потянулся к телефону внутренней связи и набрал номер начальника гарнизона, заранее втянув голову в плечи в ожидании выволочки.

Минут через пятнадцать в помещении появился Олег Борисович. Кинув хмурый, не предвещавший ничего хорошего взгляд на вытянувшегося в струнку солдатика, он присел за приборы, подвинув ближе микрофон.

– Ярчук на связи.

– Олег? Олежа, это ты? – прокряхтели в ответ динамики. – Здорово, дружище!

Лицо начальника расслабилось, хмурые складочки на лбу исчезли, губы расплылись в улыбке.

– Колян, жив, чертяка! А я тебя уже похоронить, отпеть и помянуть успел. Все-таки пять лет, как о тебе ни слуху, ни духу. Как сам? Где пропадал? Рассказывай!

– Позже за жизнь поговорим. Дело у меня к тебе. Серьезное, – со значением добавил далекий собеседник, акцентируя внимание на последнем слове.

– Понял, подожди минуту.

Ярчук повернулся к солдатику, который от любопытства вытянулся к динамикам, не опасаясь свернуть шею или вызвать гнев начальства.

– Так, дежурный, а ну брысь отсюда. Снаружи постой. Закончу, позову.

С тихим вздохом и выражением вселенской скорби на лице молодой человек покинул помещение.

– Все, мы одни. Говори, что у тебя за дело.

– Не буду томить, да и времени нет. Помнишь наш последний разговор?

– О проекте «Целестис»? Ну, допустим, помню. Только при чем тут твой истерический бред? Опять в гости белочку позвал? – мужчина глухо засмеялся.

– А при том, Олежек, что белочка ко мне на свидание как раз не пришла, а вот тебе пора штурмовой отряд из лучших бойцов собирать и снаряжать их в поход до Кеми. Как я и надеялся, одному из детишек удалось выжить. Более того, добраться до большой земли.

Разом перестав потешаться над старым другом, Олег Борисович до белых костяшек вцепился в столешницу. Лицо его одеревенело, как от судороги.

– Хм… Информация достоверна?

– Более чем. Из первых рук, так сказать. Я лично с ним сегодня встретился и был впечатлен. Техника боя великолепна. Скорость, сила, реакция…

– Николай, ты же понимаешь, – какой он боец, нам не важно. Не ты ли мне плакался, как жестоко и несправедливо вы с сиротками поступали? Но факт остается фактом. Если ты не ошибся, и этот парень из программы, в его крови препарат.

– Я. Не. Мог. Ошибиться. Я годы рядом с ними провел. Ну, да это все вода. В общем, вам необходимо взять с собой медицинский термобокс для перевозки препаратов. Поместите в него пробирки с… – Лесник помолчал. – Да, неважно, с чем, хоть с отваром из грибов. Главное, чтоб никто из отряда, за исключением ведущего, не был в курсе, что в нем плацебо. А то, не дай Бог, сболтнут парню лишнего, не отмашемся потом.

– А может, проще сразу все ему рассказать?

– Не прокатит. Судя по нашей беседе, он более чем агрессивен. Да и как, по-твоему, он отнесется к человеку, бывшему, пусть и годы назад, его тюремщиком?

– Все, все. Понял и осознал. Готовься. Адрес тот же? Дня через три-четыре к тебе заглянут мои ребятки. Отправлю человек десять, из личного подразделения. Такие горы свернут и не поморщатся. Командиром Ермолов пойдет.

– Тот же, тот же. Куда я отсюда денусь, – в нескольких километрах от Заполярного Рая мужчина, сжимая микрофон самодельной рации, уставился в хмурое небо за узеньким окном землянки. – И не нужны горы. Нам всего-то нужно дойти до Москвы. Если необходимое оборудование где и есть, то только в столице. Надеюсь, мои расчеты верны… Все, Олеж, до связи. Да поможет нам Бог.

Треск в динамиках утих. Но Ярчук еще долго сидел за столом, вперив в приборы невидящий взгляд.

* * *

Услышав условный стук караванщиков Полярных Зорь, дозорный открыл гермоворота. На территорию убежища вступил тяжеловооруженный отряд солдат в полной выкладке. Все один к одному – бугаи типа «шкаф + антресоль». За исключением высокого мужчины интеллигентного вида, довольно неуместного в подобной компании. Выделялся он не только внешностью, но и снаряжением: новенькая офицерская «элька[2]», из оружия – лишь висящий на шее автомат.

Вперед, сняв респиратор, вышел мужчина лет сорока, с короткой стрижкой и гусарскими усами пшеничного цвета. Его суровую физиономию от левого виска к подбородку пересекал грубый шрам, три рубца – будто след от чьих-то когтей. Судя по звездочкам на камуфляже – капитан.

– Здоров, старик. Мне к твоему начальнику назначено, – пробасил офицер чуть скрипучим голосом.

– И тебе не хворать, – отозвался дозорный неопределяемого на вид возраста в старой, замызганной ушанке. – А к начальнику не положено. Вы вообще кто будете? Караванов на этой неделе не ждем. Как и на следующей, и через неделю, и…

– Слушай, старый. Если не знаешь, кто мы, на кой черт герму открыл? Хотели бы, давно уже весь бомбарь перерезали. Сказал же, назначено.

– А я говорю, не положено! Начальник занят. Когда я к нему с радикулитом пришел, он меня выставил и очень доверительно попросил не беспокоить. О как, – старичок ткнул указательным пальцем в потолок.

– Раз самому лень идти, развалина, вон, молодого своего отправь, – слишком спокойно проговорил капитан, сжимая кулаки, упакованные в кожаные перчатки без пальцев.

– Повторяю. Не положено. Занят начальник, – повысив тон, ответил дозорный.

– Да я тебя…

Отведенную для удара руку капитана перехватил интеллигент.

– Ермол, прибереги ярость для выполнения задачи, – тихий спокойный голос и колючий взгляд заставили усача спустить пар.

– Сам с ним разбирайся, – буркнул мужчина, буквально стряхнув щуплую руку.

Интеллигент примиряющее улыбнулся и обратился к дозорному, с любопытством наблюдавшему за сценой.

– Уважаемый… Простите, как вас? – мужчина скинул с плеч небольшой рюкзак, порылся в нем и достал ополовиненную упаковку анальгина.

– Михалычем кличут, – взгляд старика уперся в таблетки, глаза загорелись.

– Уважаемый Михайлович. Будьте так любезны, отправьте вашего помощника к начальнику. Он действительно нас ждет, – лекарство перекочевало в сухонькую ладонь дозорного.

– Это мы сейчас, это мы мигом. Толя! – прокричал старик в сторону прикорнувшего у костра парня. – Толян, етить твою растудыть!

– Чего? – промямлил проснувшийся парень, потирая глаза.

– Давай, метнись-ка к Натанычу, – дозорный обвел быстрым взглядом отряд. – Кажи, гости к нему. Из Рая. Говорят, назначено им.

– Толян то, Толян се… заколебал, старый пень, – парень поднялся и лениво потопал в глубь убежища. Стихающему эху шагов, отражающемуся от влажных стен темного тоннеля, вторила удаляющаяся недовольная ругань.

Совсем скоро дозорный вернулся. Торопливо, едва не срываясь на бег, пересек остаток коридора до гермоворот.

– Иван Натанович просил проводить вас к нему. Проследуйте за мной, пожалуйста, – быстро проговорил паренек и в том же темпе рванул обратно.

Переглянувшись, капитан с интеллигентом углубились вслед за ним в лабиринт коридоров убежища. Обыкновенные бетонные стены, местами украшенные влажными подтеками, капающая с проржавевших труб вода, небрежные жгуты кабелей под потолком, слабо мерцающие оголенные лампочки на тонких проводах – жалкая картина, с головой выдающая древность укрытия. Внутренние помещения небольшие: три основных зала – сердце колонии, и пара десятков крохотных каморок. Где-то под полом слышались крепкая мужская брань, стук металла и скрежет механизмов. Видимо, технические подсобки находились уровнем ниже. Все это было наполнено убойной смесью запахов пота, машинного масла, сгоревшей еды, сырости и затхлости.

– Недолго гадюшнику осталось. И надо было только добро разбазаривать на того ущерба, – недовольно бурчал Ермолов по дороге.

– А по-твоему, самое разумное – начинать дело с отправленного в лазарет старика? – хмыкнул в ответ его спутник. – Причем больничка ему светила в лучшем случае. А скорее – морг, ну или куда они тут трупы отправляют. Ермол, ты, вроде, взрослый мужик, а все туда же: сначала кулаками махать, потом думать. Как сопляки твои, честное слово!

Возразить капитан не успел – их проводник остановился у невзрачной двери и, пробормотав «вам сюда», немедленно ретировался. Улыбнувшись поведению паренька, интеллигент постучал в дверь и тут же ее открыл.

– Ермолов, Лесник. Проходите, проходите. Я вас заждался, – отставив в сторону недопитую кружку, мужчина средних лет в стареньком, но все еще добротном костюме поднялся из-за стола и пожал протянутые в приветствии руки.

– Да вы не стойте, присаживайтесь, – он махнул на два грубых стула. – Рассказывайте, по какому поводу к нам. Может, вам налить чего?

– Не стоит, – отрицательно покачал головой капитан. – Мы, собственно, по делу. Нам нужен один твой человек. Одолжишь?

– В этом весь ты, Гусар, – сразу быка за рога. И никаких преамбул, – мужчина сел в кресло, деловито сложив на груди руки. – Я бы с удовольствием, как не помочь старому партнеру. Да только сам знаешь, какая у нас обстановка. Каждый боец на счету. И так молодых по пальцам пересчитать можно.

– А нам твои бойцы без надобности. Вон, целый отряд головорезов у гермы прохлаждается. Нам охотник твой нужен.

– Эти-то у меня вообще в дефиците, – начальник убежища грустно улыбнулся. – Впрочем, вас интересует кто-то конкретный?

– Самый что ни на есть конкретный, Иван Натанович, – вступил в разговор интеллигент. – Самый лучший. Вик.

При звуке этого имени мужчина поперхнулся чаем и закашлялся. Глаза его удивленно расширились. Отдышавшись и поправив чуть съехавший на бок галстук, он заговорил, позабыв о напускной манерности:

– Зачем вам этот отморозок? Он же на привале всю группу порешит и не поморщится. А потом вернется и меня к праотцам отправит. За то, что против воли его куда-то послал.

– Он что, настолько плох?

– Более чем! Года два назад солдатика моего прирезал. Одного из лучших, кстати. Семь ударов клинком в корпус! Разве здоровый человек так поступит?

– Хреновые, значит, у тебя лучшие, чтоб так просто отдаться, – хмыкнул в роскошные усы Ермолов. – И чего вы его еще не расстреляли, если настолько боитесь?

– Дык, полезный же, сукин сын, – развел руками Натанович, будто извиняясь. – Мы до его появления от живности местной страдали. А сейчас – посмотрите, вы же без происшествий добрались? То-то. Вот за прошедшие три года, как он в убежище живет, все мутанты в округе издохли не своей смертью. К тому же поначалу, пока Терентьевич, что его в бомбарь пустил и у себя приютил, жив был, царство ему небесное, Вик вполне адекватно себя вел. Чурался только всех. На людях появлялся исключительно в полной боевой и с неизменным подшлемником на морде. Так что, как он выглядит, никто толком не знает. Кроме Ольги с младенцем, что с ним сейчас живут. А тут еще и малой приболел… – мужчина сделал большой глоток остывшего чая и продолжил: – Так вот. Вначале Вик нормальным мужиком был. А как Терентьевич от инсульта умер, так у него будто крыша поехала…

– Ну, будет вам, – чуть раздраженным голосом перебил его Лесник. – Вы лучше ответьте, отдадите нам своего неадеквата? Не бесплатно, конечно.

На стол перед начальником убежища лег внушительных размеров мешок. С наигранной ленцой перебрав содержимое, мужчина протянул гостям ладонь.

– Так и быть, по рукам. Но договариваться сами будете. Мне шкура дорога.

– Разберемся как-нибудь, – ответил Гусар, поднимаясь. – Показывай, где берлога твоего охотника.

На лицо мужчины выплыла ехидная улыбка.

– А она вам без надобности. Все равно на территории бомбаря он практически ни с кем не разговаривает. Вик сейчас на вылазке. Должен вернуться с минуты на минуту. Так что советую поймать его у гермы, снаружи. В противном случае разговора не получится. Давайте я вас провожу, а то заблудитесь в наших катакомбах.

Начальник убежища вышел из-за стола, явив миру старые разбитые туфли. Распахнув дверь кабинета, вытянул руку, корректно и ненавязчиво предлагая гостям выметаться. Первым, хмыкнув, вышел интеллигент. За ним, чуть приотстав, – Гусар и сам начальник. Поняв несложную мимику компаньона, Лесник ушел еще на несколько метров вперед, предоставляя мужчинами возможность поговорить приватно.

– Слушай, Ермол. Как там обстановка с караванами? Что-то они последнее время вне графика ходят. Проблемы какие? – шепотом обратился мужчина.

– Да мэр это все, – капитан скривился так, будто птер нагадил ему точнехонько на хромовые сапоги. – Он каким-то образом разузнал, что раз в месяц из его гарнизона бесследно исчезает группа одних и тех же бойцов. Теперь ходит весь такой подозрительный, разнюхивает. Парней моих вызвал на разговор по душам, после которого они бесследно пропали на несколько дней. Вернувшись, напоминали куски кровоточащего и ноющего фарша, а не элитных штурмовиков. Приходится обучать новых ребят и быть осторожней.

– Мда, неприятная ситуация, – задумчиво протянул Натанович. – А может, рассказать ему? Половину проблем можно будет смело вычеркнуть.

– Иван. Это не моя и не твоя тайна, а дело Ярчука. Ему и решать. И давай закроем тему. Лучше расскажи, что у вас с Общинными.

– Да все как обычно. Что им сделается, если они даже нашествие орды Шеки, считай, и не заметили? – он раздраженно махнул рукой. – Сидят себе в своем периметре и вовсю эксплуатируют имеющийся живой материал. Мы им на глаза тоже стараемся не показываться.

– И что, так и не собрались помочь заключенным? – Ермолов остановился, схватив за локоть Натановича и глядя на него исподлобья. Лесник сделал вид, что не заметил остановки спутников, и прошел дальше.

– Ермол, тебе же прекрасно известна обстановка в убежище. У меня молодых ребят от силы десяток наберется. Остальные – старики, инвалиды и пьяницы. Ну, еще бабы. Куда мне с таким воинством хорошо укрепленный объект осаждать? И им не поможем, и сами залетим по самые яйца, – он вырвал руку из хватки капитана и продолжил путь.

В конце коридора уже виднелся небольшой костерок, освещавший предбанник внутренних гермоворот.

– К тому же это их проблемы. И я не обязан в них вмешиваться. Там этих рабов знаешь сколько? Раза в два больше населения моего бомбаря. Взбунтовались бы, глядишь, и удалось свергнуть угнетателей.

– Трус ты, Ванечка. И слабость свою сладкими речами прикрываешь, – глухо буркнул в ответ капитан.

– Я бы назвал себя реалистом. Звучит приятнее.

Начальник убежища подошел к вытянувшимся в приветствии дозорным. Давешнего старичка на посту уже не было. Видимо, его сменил другой представитель местной фауны, мало чем отличавшийся от предыдущего.

– Ну что, господа, – Иван Натанович чуть повысил голос, в театральном жесте разводя руки. – Вот мы и пришли. Удачных переговоров, а я вернусь в кабинет. Работы по горло.

Обменявшись рукопожатиями с гостями, он неспешным шагом удалился.

– Какая у него там работа? – тихо спросил напарника Лесник, поднимаясь к внешней герме.

– Главная его работа – протирание штанов, – раздраженно проскрипел Гусар. – Крыса он. Забудь.

Глава 2 Тот, кто не любит лгать

Гермоворота с грохотом опустились. Щелкнули затворы, наглухо закупоривая убежище. Поднявшись по короткой лестнице, бойцы оказались на свежем воздухе. Некоторое время они молча наслаждались пусть и временной, но все-таки свободой от затхлых помещений. Глазам их открылась умиротворяющая картина постапокалиптической природы, несмело вступившей в раннюю весну: расцветающее теплыми тонами закатное небо, подмигивающая сквозь чуть подтаявший снег промерзшая земля, далекий крик неизвестного животного. С молчаливого согласия респираторы решили не надевать – согласно показаниям приборов, местность была относительно чистой.

Вдалеке, в районе ветхой железной дороги, появилась невысокая черная фигура.

– Посмотри-ка, Николай, это не наш клиент там маячит? – Ермолов кивнул в сторону приближающегося человека.

– Наш. В общем, говорить буду я, согласен? Не то ты в самом начале переговоров в драку полезешь.

– Да ладно, ладно. Разговаривай, переговорщик, – капитан улыбнулся и легонько толкнул интеллигента кулаком в плечо.

– Полегче, бугай, переломишь, – больше шутливо, чем действительно недовольно ответил Лесник. – И еще, – он понизил голос: – Я тебя умоляю, что бы ни случилось, держи в узде своих орлов. Охотник нужен живым, и за его изрешеченную тушку нас с тобой по головке не погладят…

– Понял, не дурак, – Гусар окинул взглядом свое рассредоточившееся по местности согласно боевому расписанию маленькое войско, удовлетворенно хмыкнул: – Бойцы. Всем подойти ко мне.

Солдатики собрались вокруг командира, подобно верным псам, готовые внимать каждому его слову. Не забывая при этом сканировать пространство в поисках возможной опасности.

– Предупреждаю, клиент шуганый. Местами неадекватный. Потому без моего приказа огонь не открывать, даже если он вас резать живьем начнет. Поняли?

– Есть, – взвился в воздух слаженный ответ десятка луженых глоток.

– Есть на жопе шерсть, – буркнул капитан, пряча в усы довольную улыбку.

Медленным, пружинистым шагом охотник приближался к двери убежища. Еще на подходе он заметил непривычное скопление народа у гермы. Причем не абы какого, а явно вооруженный боевой отряд. «Общинники до нас добрались, что ли? Хотя нет, что-то подсказывает, что это по мою душу», – с подобными мыслями он прошел мимо солдат к спуску в бомбарь. Точнее, попытался пройти. Его остановил оклик:

– Погоди, Вик. Поговорить надо.

Охотник развернулся на голос, стащил с лица намордник респиратора и вперил тяжелый взгляд в незнакомца. Высокий мужчина, где-то под метр восемьдесят с лишним, черные с легкой проседью длинные волосы аккуратно зачесаны в хвост. Острые, буквально сканирующие карие глаза и тонкие черты лица, на котором в честь близости убежища не было ни респиратора, ни противогаза. Он казался Вику смутно знакомым.

– Говори, – глухой ответ походил на рычание дикого зверя.

– Мы прибыли за тобой из Полярных Зорь. Ты нам нужен для дела невероятной важности. У тебя есть шанс…

– Короче, – скрежет металла в голосе.

– У нас на руках есть то, что может вернуть остатки человечества под солнце, – интеллигент выдержал театральную паузу, ожидая реакции.

– Продолжай, – раздраженно буркнул охотник. Однако в его тусклых глазах начал зарождаться интерес.

– Вот в том чемоданчике, – мужчина махнул в сторону одного из бойцов, – вакцина, повышающая сопротивляемость организма радиации. Но ее очень мало, а для синтезирования в промышленных масштабах у нас в Полярных Зорях недостаточно оборудования. Однако, – очередная пауза заставила Вика скрипнуть зубами. – Однако, согласно полученной нами информации, все необходимое есть в Москве.

– Охрененно познавательно. А я тут при чем?

Лесник подошел к охотнику и, положив руку ему на плечо, доверительным тоном продолжил:

– Иван Натанович заверил нас, что ты потрясающе разбираешься в животных. Ходит слух, будто ты даже умеешь с ними разговаривать и приручать, за что некоторые кличут тебя Демонологом.

– Руки, – прорычал Вик, скидывая с себя панибратские объятия.

– Собственно, в этом качестве ты нам и требуешься. До Москвы путь неблизкий, нам необходима подстраховка, – ничуть не обескураженный подобным поведением, мужчина лучезарно улыбнулся на удивление ровными и здоровыми зубами. – Так что думаешь?

– Доказательства.

– Пожалуйста, пожалуйста. Убедись, как говорится, воочию.

С этими словами Лесник подошел к одному из бойцов, забрал у него чемоданчик и открыл. Заглянув внутрь, Вик поморщился от резкого запаха медикаментов, всколыхнувшего, казалось, давно забытые неприятные воспоминания. В боксе ровными рядками в объятиях надежных фиксаторов покоились восемь тонких, длинных пробирок с колышущейся мутно-серого цвета жидкостью. Он перевел взгляд на лицо интеллигента и некоторое время молчал, будто пытаясь запомнить каждую точеную черточку. Едва заметно кивнув собственным мыслям, Вик развернулся к мужчине спиной и сделал шаг к входу в убежище.

– Не интересует, – глухо бросил он.

– Но… – начал было опешивший Лесник.

Ермолов положил руку на плечо компаньона и сжал.

– Дубль два. Моя очередь, – коротко шепнул капитан и продолжил достаточно громко, чтобы Вик его услышал: – Эй, охотник! А как сейчас пневмония народными средствами лечится?

Парень едва заметно вздрогнул и остановился. Медленно, будто неохотно, повернул голову и глянул на Ермолова через плечо.

– В смысле?

– В прямом. Я спрашиваю, как детская пневмония травками да наговорами лечится? – капитан в нарочито расслабленном жесте зацепился большими пальцами за отполированную пряжку ремня.

Охотник отвернулся и опустил голову.

– Лучше, чем совсем никак.

– А что, если я скажу тебе, что мальца можно вылечить? Традиционным способом, – Ермолов достал из подсумка картонную коробочку и легонько тряхнул.

Покоящиеся внутри блистеры таблеток едва слышно зашуршали. Будто уловив этот «зов», Вик резко развернулся. Капитан перекинул упаковку в другую руку и хмыкнул. Шрамы, вспахавшие его лицо, преобразили улыбку в оскал.

– Да-да, антибиотики. В вашем клоповнике таких нет и не будет. Давно все аптеки повыбрали. Забавно, правда? – Ермолов вытянул руку, будто пытаясь рассмотреть плотную коробочку на просвет. – После войны остатки людей чаще убивают не заканчивающиеся патроны или мутировавшие твари, а отсутствие вот этих маленьких друзей.

Охотник смотрел на мужчину исподлобья, сжимая кулаки.

– Цена? – буквально рыкнул он.

– Все та же – ты идешь с нами в роли проводника. Никаких подстав, все по-честному – баш на баш.

Ткань маски-балаклавы на лице охотника натянулась, обозначив контур улыбки.

– То есть ты. Предлагаешь мне. Добровольно стать твоей шлюхой? – слова парня лязгали металлом. – Продать свою жизнь в обмен на ребенка? Не моего ребенка. И ты думаешь, я соглашусь?

– Смирись, Виктор. Ты уже согласился. Иначе почему ты все еще стоишь здесь? – Ермолов кинул упаковку парню.

Пролетев по небольшой параболе, коробочка, зашелестев таблетками, упокоилась в крепкой хватке охотника.

– И да, я всего лишь предложил разменять твое никчемное существование на жизнь младенца. У которого, может быть, – только «может быть», но все же, – иная судьба.

Вик сжимал бесценные по нынешним меркам антибиотики. Картон в его руке начал сминаться, и казалось, что сейчас охотник просто швырнет упаковку на землю, затопчет окованным «берцем» и, плюнув сверху, молча скроется в темноте убежища. В ставшей привычной для человека тьме.

Не швырнул, не растоптал.

– Ладно, – прошелестел Вик, пряча таблетки в рюкзаке. – Ладно!

– Отлично, тогда… – начал было Ермолов, разворачиваясь к своим бойцам.

– Но у меня есть условия, – сложив руки на груди, охотник упрямо посмотрел в глаза нахмурившемуся капитану. – Первое: я не подчиняюсь. Точка. Если я – проводник, это не я иду с вами, а вы идете за мной. Скажу бежать, вы побежите. Залечь – моментально прикинетесь трупами. Без вариантов.

– А второе? – спросил Ермолов, жестом останавливая набычившихся было бойцов.

– Второе проще, – Вик окинул более внимательным взглядом отряд. Когда его льдистые зеленые глаза останавливались на ком-то, объект изучения вздрагивал, как от холодного душа. – Этот, этот и этот, – он указал на трех бойцов, внешне ничем толком от остальных не отличавшихся. – Должны сегодня же отправиться обратно в свои Зори.

– С какой это стати, – проскрипел капитан. – Все они прошли самую жесткую подготовку. Проверены в боевых условиях, как против мутантов, так и против людей. Если они с поставленной задачей не справятся, никто не справится.

– Твои ребята дальше Кеми заходили? – охотник перевел взгляд на мужчину. – Хотя что я спрашиваю. Ответ очевиден, – он махнул рукой в сторону дороги, уходящей из города. – Буквально в пятнадцати, плюс-минус, километрах отсюда находится славная деревенька Вочаж. Первое серьезное препятствие. Так вот, эти трое его не пройдут.

– А я повторяю, мои парни справятся с любыми проблемами! – угрожающе повысил голос капитан, сжимая кулаки.

– Мне лучше знать. Хотя, если ты хочешь выписать им три билета на встречу с Костлявой, без права на помилование, – дело твое. И ладно, если они сами сдохнут. Так ведь весь отряд могут положить.

– Виктор, прошу тебя, объяснись. Право слово, мы не совсем тебя понимаем, – протянул молчавший доселе Лесник.

– Нечего понимать. Твари, поселившиеся в Вочаже, питаются страхом. И эти трое для банши – лакомые кусочки. Они не просто боятся, они страхом больны.

– Что за чушь? – хохотнул один из «претендентов на вылет», наводя автомат на охотника «от бедра», как герой дешевого боевика прошлого. – Может, тебе прямо сейчас показать, насколько я боюсь?

– Прокопенко, отставить!

– И что ты сделаешь? – даже подшлемник не мог скрыть хищной, звериной улыбки на лице Вика. – Выстрелишь?

Мгновение, одно смазанное для взглядов движение, как росчерк черной краски по грязно-белому полотну подтаявшего снега, и охотник уже стоял вплотную к бойцу, прижимая автомат плашмя к его груди. Серьезная разница в росте совсем не мешала Вику смотреть на солдата сверху вниз.

– Я вижу твою гнилую душонку насквозь, – едва слышно прошептал парень. – Я знаю, кто ты на самом деле.

Колючий изумрудный взгляд казался опасней приставленного ко лбу огнестрела. Чуть расширенные от сдерживаемой ярости зрачки и зарождающийся вихрь серебристых искорок манили, унося разум бойца в омут беспамятства.

Солдат стоял посреди безлюдной улицы. Чистенькие дома с наглухо зашторенными окнами, подметенные тротуары без малейшего следа мусора, высокие раскидистые деревья, усыпанные по-весеннему сочными резными листочками. В конце улицы виднелась цветущая сирень, сплошь покрытая нежными бело-фиолетовыми бутонами. Этот город, без названия, без отличительных черт, мог оказаться любым населенным пунктом из прошлого. Если бы был живым. Но он мертв. Его небо, затянутое серебристо-стальными тучами с медленно пульсирующими, подобно человеческому сердцу, всполохами света, не дарило тепла. Давящая, вязкая тишина мешала сделать новый вздох. Душа рвалась прочь из тела, стонала от невыносимой тоски. Просила. Умоляла.

Короткий порыв безвкусного холодного ветра сорвал с сирени маленький бутон и на ласковых ладонях донес его до парня. Боец поймал это чудо и поднес к губам. Ни запаха, ни нежности лепестков. Тонкая бумага, притворяющаяся живым цветком.

Краем глаза он заметил движение за спиной и рывком развернулся, выставляя перед собой автомат. Легкое теплое дыхание коснулось его затылка, новый всполох ветра донес едва уловимые нотки лаванды. Тихий шепот, воспринимаемый не слухом, а всем дрожащим существом, нежным касанием проник в разум.

– Я знаю, что ты скрываешь… – бесплотный бесполый голос, вмещающий в себя весь спектр возможных эмоций и бесчувственный, механический одновременно.

– Кто здесь?! – солдат вновь развернулся, но за спиной его ожидали лишь безмолвные улицы мертвого города, потерявшегося в «нигде» и «никогда».

Тень под его ногами дернулась, на ее голове прорезалась сквозная щель карикатурной улыбки. С едва заметным шелестом она удлинилась до горизонта. Заметив это, парень, вскрикнув, рванул ближе к тротуару. Механически хохотнув, тень с влажным шлепком отделилась от его ног и скрылась в ближайшем доме.

– Ты настолько труслив, что боишься даже своей тени… – этот голос ввинчивался в уши, дробился, отражаясь от стенок черепной коробки, и давил, сминал, крушил.

Его затылка вновь коснулось что-то холодное, чуть шершавое. Будто неведомая тварь решила попробовать, каков он на вкус.

– Выходи! – взвизгнул парень, крутясь вокруг своей оси и выцеливая подрагивающим автоматом то асфальт, то дом напротив.

Всего на мгновение ему показалось, что в оконном проеме он увидел нечто белое. Картина въелась в сознание бойца: из-под расплывшихся в улыбке бледных губ показались звериные клыки.

Подрагивающий палец тут же нажал на гашетку. Но вместо выстрела раздался хруст ломаемых костей, и тело парня буквально взорвалось фонтанами крови, бьющей, казалось, из каждой поры…

По округе разнесся грохот выстрела, спугнув с ближайшего корявого деревца обычных на первый взгляд ворон. И как финальный аккорд, раздался истошный крик боли. Боец отпустил автомат и, обеими руками зажимая кровоточащее разорванное ухо, упал на колени. Охотник стоял уже в нескольких шагах от него, с тихим шипением прижимая к груди едва заметно парящую в холодном воздухе ладонь. Глаза его были закрыты. За внутренней стороной век парень видел умопомрачительное переплетение тончайших силовых нитей своего тела. По ним толчками, в унисон с биением сердца, текла жизнь. Вот и почерневший узелок обожженной о ствол автомата ладони. Глубоко в груди, за решеткой из ребер, начал скапливаться сгусток энергии. Спустившись по руке, он вызвал под кожей легкое, даже приятное покалывание. Жжение в ладони почти сразу сошло на нет. Открыв глаза, Вик отнял руку от груди. Корочка на ожоге уже начала отваливаться, а под ней показалась нежная розовая кожица.

Заживление заняло всего мгновение, впрочем, достаточное для того, чтобы отряд отреагировал на выстрел. Командир, едва повысив голос, отдавал приказы вскинувшим было оружие бойцам. Медик метнулся к скулящему раненому. Вик все еще видел дрожащие факелы эмоций людей: малиновые и рыжие всполохи – злость капитана и солдат; зеленоватые – любопытство интеллигентного мужчины. И серые, вяжущие язычки – страх.

Вдруг разум его забил тревогу, на грани сознания появились невероятно быстро приближающиеся красные точки опасности. Рывком кидая тело в боевой транс, Вик ушел в сторону, пропуская мимо короткую очередь одного из двух оставшихся кандидатов на вылет. Дальнейшее разбазаривание боеприпасов остановил капитан, четким мощным ударом в висок отправив парня в нокаут. Охотник примирительно поднял руки.

– Успокойтесь, истерички, – тихо проговорил он.

– Под трибунал обоих, – глухо рыкнул Ермолов напарнику стрелявшего парня и продолжил, уже обращаясь к охотнику: – Какого хрена ты творишь, малец?

– Своего бойца спроси, когда визжать перестанет, – ответил Вик, скрещивая руки на груди. – Почему он дослал патрон? Может, всегда хочет стрелять первым, потому что боится?

Капитан молчал, сжимая кулаки. Как ни хотелось признавать, но охотник был прав. И даже если забыть о страхе, – эти трое были готовы стрелять в обход приказа. И как он сам раньше не заметил?

– Я тебя понял, – едва не выплюнул Ермолов. – Они остаются. И с первым же караваном отправятся домой.

– Раз организационные вопросы решили… – охотник спокойным шагом направился к спуску в бомбарь. – Готовьтесь. Выходим на рассвете.

Молчаливо наблюдавший за происходящим Лесник, проводив взглядом скрывшуюся в голодном жерле тоннеля фигуру, тихо обратился к капитану.

– Какой боец, ты оценил? Сила, мощь. Он даже от пуль увернулся играючи. Потрясающая работа. Настоящий цепной пес войны.

– Угу, оценил, – вытолкнул капитан сквозь зубы.

* * *

Теплый тусклый свет масляной лампы-вонючки, одиноко стоящей на покосившемся от времени железном столике, вырывал из объятий вечной темноты крохотную каморку. Нехитрая обстановка состояла из старой двухъярусной кровати, того самого столика, деревянной колыбели и вбитых в стену гвоздей, заменявших гардероб. Тем не менее, эта маленькая бетонная коробка была вместилищем самого дорогого, что осталось в убитом, растерзанном мире. В ней жили люди, которых связывали нежность, забота и, возможно, любовь. Если этим грубым изъезженным словом можно назвать то трепетное, несмелое, едва уловимое, но всепоглощающее чувство, теплящееся в их сердцах.

Только вот сегодня даже пыхтящая от натуги лампа не могла разогнать сгустившуюся, подобно грозовым тучам, грусть. Ольга сидела на кровати, прижимая к себе младенца. Охотник бродил из угла в угол, проверяя снаряжение.

– Опять уходишь? – прошептала девушка.

Здесь они всегда общались только шепотом. Не столько из-за ребенка, сколько из-за до безобразия тонких стен.

– Угу.

– Но ты ведь только из рейда, – серые глаза ее потемнели, как подтаявший весенний снег. В уголках уже начала собираться влага.

– Так надо, малыш.

– У тебя всегда так надо! Я уже слышала, что случилось наверху. И о твоем поступке, и о цели похода. Ты собираешься с ними в Москву! – девушка сжала младенца чуть крепче, чем следовало, на что он ответил ей обиженным хныканьем. – А ведь эти люди ничего тебе не рассказали! Просто наговорили бессвязной чуши, помахали перед носом таблетками, и ты… ты…

– Оль, не кричи, перед соседями неудобно. И дай мне ребенка, – Вик вытянул руки в просящем жесте.

Когда малыш вновь утих, Ольга наконец услышала ответ.

– Я не могу этого объяснить. Просто знаю: они не врут. Да, не говорят всего, но в основном честны. Этот рейд – шанс. Для меня, для тебя, для малыша… Шанс на будущее. Шанс иметь это будущее… – Вик аккуратно уложил мальчика в колыбель. – К тому же – ты меня знаешь, я не могу по-другому.

– Знаю, только от этого не легче, – по щекам девушки пролегли маленькие соленые реки.

Охотник присел на кровать рядом с Ольгой и сжал в теплых ладонях ее хрупкую ручку с привычно холодными тоненькими пальчиками. Она не поворачивала головы, уставившись в стену тускнеющим под напором приближающегося одиночества взглядом.

– Ты сможешь выполнить задание? – едва слышный шепот, едва уловимые движения пухлых губ.

– Я сделаю все возможное и даже больше. Если понадобится, я поднимусь до небес и переверну горизонт. Ты же меня знаешь, – легкая, полная нежности, улыбка.

– Ты сможешь вернуться?

Вик поднялся с кровати, отпустил ее ладошку, провел рукой по такому родному лицу, стирая слезы. Подхватил рюкзак и, накинув лямку на одно плечо, подошел к двери. Взялся за ручку.

– Оль, не ходи меня провожать. Валерка, конечно, только уснул, но может проголодаться в любой момент. Проснется, начнет тренироваться в оперном пении. Бабуська из-за стенки тебя потом живьем за бессонную ночь съест. Останься лучше с ним, хорошо?

– Ты сможешь вернуться ко мне? – вновь повторила девушка, будто пропустив все мимо ушей.

Не говоря больше ни слова, охотник вышел из каморки. Уже в коридоре его догнал истошный, срывающийся крик. И тоненький плач вновь проснувшегося ребенка.

– Ну почему ты не можешь просто соврать?!

– Потому, что я не умею… так… – тихий шепот трепетной пичугой взвился под потолок пустынного коридора, затерялся в переплетении труб и проводов, оставив после себя легкий привкус горечи на губах.

* * *

В полной боевой готовности, хотя и немного хмурые от недосыпа, бойцы во главе с Ермоловым и Лесником спокойно ожидали Вика у гермоворот. Вскоре появился и он. Выйдя на поверхность и набрав полные легкие прохладного предрассветного воздуха, охотник проделал несколько упражнений, разминая тело. Попутно поигрался с энерготоками, заставив кровь быстрее течь по жилам.

– Мы не успели вчера представиться, – обратился к нему интеллигент. – Я – Николай Львович, можно просто Лесник. Тот белобрысый усач – капитан Ермолов, или Гусар. Остальных ребят пусть он сам тебе представит…

– Советую и вам немного размяться перед утренней пробежкой. Вочаж необходимо пройти до зенита. Иначе ничем хорошим дело не закончится. Побрататься по дороге успеем, – Вик немного попрыгал, проверяя, не гремит ли рюкзак и насколько прочно он сидит на спине. Удовлетворенно кивнув собственным мыслям, охотник пробежался взглядом по лицам всех собравшихся.

– Ну, ни пуха, – и двинулся вперед легкой трусцой, задавая темп остальным.

Глава 3 Свой среди чужих

Андрей задумчиво рассматривал маячившую впереди темную фигуру. Выработанные годами муштры инстинкты стрелка разведки тянули его занять привычное место чуть впереди отряда. Однако четкий приказ командира – «следовать за проводником» – и новая должность снайпера такой свободы действий не давали. Вот и оставалось парню лишь буравить спину этого странноватого типа хмурым взглядом, размеренной рысцой топая в основной группе.

– Наградил же нас Бог попутчиком! У меня от него мурашки по коже, – бурчал рядом Кирилл.

Андрей лишь коротко кивнул. И дело даже не в том, что разговаривал он редко и с неохотой, за что и позывной ему дали соответствующий – Сом. Просто напарник всегда трещал без остановки, частенько получая нагоняи от прапора. А если ему еще и отвечать – все, пиши пропало. Насмерть заговорит.

Хотя в чем-то Кирилл все-таки прав. Мурашек, правда, Андрей у себя не наблюдал, а вот внутреннее напряжение, надежно поселившееся где-то за грудной клеткой после первой встречи с охотником, явно присутствовало. От одного взгляда этих льдистых глаз, казалось, выворачивающих тебя наизнанку, засосало под ложечкой. Но не опасностью веяло от охотника. Чем-то до боли знакомым, общим. И оттого становилось еще более не по себе.

До сего момента бодро бегущий впереди Вик резко остановился, жестом заставляя последовать своему примеру весь отряд. Присел, касаясь рукой земли, ожидая чего-то.

– Что он там химичит? – тихо спросил Кирилл, получив в ответ лишь пожатие плечами.

Словно услышав шепчущихся, что с такого расстояния казалось невозможным, Вик резко развернулся, прижимая указательный палец к губам. После чего встал и скользящим бесшумным шагом, будто и не касаясь земли вовсе, направился к отряду.

– Значит так, братцы-кролики, – едва слышно проговорил он, подойдя вплотную. Впрочем, услышали его все. – Сейчас гуськом по моим следам. И чтоб ни звука, даже не дышите. Все вопросы потом. Кто хрустнет веткой, камнем или просто шумно засопит, – собственноручно прирежу.

Кирилл открыл было рот, дабы направить поток негодования в спину удаляющегося в направлении корявых придорожных кустов Вика.

– Что-то подсказывает мне, Балалайка, – спорить не стоит, – прапорщик и, по совместительству, тяжелое вооружение, успокаивающе похлопал паренька по плечу, заставив его уподобиться рыбе, беззвучно открывающей и закрывающей рот. – Разве ты сам ничего не заметил?

– Заметил что? – прошептал Кирилл. – Тихо.