6,99 €
Mehr erfahren.
Детектив Грейс Келлер всегда считала, что знает, как защитить жителей Сиэтла. Но недавняя трагедия выбила ее из колеи: ее напарник погиб, оставив за собой незакрытые дела и тяжесть вины. В это время в городе объявился загадочный убийца, который наслаждается властью, играя с жизнями своих жертв. Женщины в городе исчезают одна за другой. Чтобы понять убийцу, Грейс должна погрузиться во тьму его разума. Что превращает человека в безжалостного монстра с неутолимой жаждой страданий? Пока город живет в страхе, она должна установить связь с безликим врагом, чтобы предугадать его следующий ход. И с каждым ответом, который она получает, кольцо вокруг убийцы становится все теснее. Но хватит ли у нее времени и сил, чтобы остановить его, прежде чем он снова поглотит души невинных? Новый триллер о профайлере, составляющем профили серийных убийц. Мрачный и эмоциональный триллер, который не оставит равнодушным.
Das E-Book können Sie in Legimi-Apps oder einer beliebigen App lesen, die das folgende Format unterstützen:
Seitenzahl: 380
Veröffentlichungsjahr: 2025
Ähnliche
Оливия Нортвуд Монстр внутри
© Нортвуд О., 2025
© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025
* * *
Кто убьёт человека не за убийство или
распространение нечестия не земле,
тот словно убил всех людей, а кто сохранит жизнь человеку,
тот словно сохранит жизнь всем людям.
«Триллер Оливии Нортвуд «Монстр внутри» – это одно из открытий 2025 года. Это мощное, глубокое психологическое произведение, которое показывает страшные вещи, но делает это бережно. Мы окунаемся в сложное расследование, мы сталкиваемся с болью, потерями, ошибками, а герои – с последствиями своих решений. Кажется, на эту тему написаны десятки тысяч книг, но эта вам обязательно запомнится. Потому что изворотливость этого убийцы сложно забыть. Потому что этих персонажей забыть невозможно».
«Остросюжетный детектив с напряженным сюжетом и атмосферой «Твин Пикс». Детективы Грейс Келлер и Джеймс Нортвуд идут по следу жестокого насильника; мы заглянем и в его мысли – готовьтесь к мельчайшим деталям расследования и правдоподобной жестокости».
«КАК ЖЕ ЭТО БЫЛО БОЖЕСТВЕННО! Здесь есть буквально все, за что я так люблю жанр триллера, и даже больше! Просто браво!»
«Грейс Келлер, пережив тяжёлое потрясение, возвращается к работе и берётся за новое дело вместе со своим новым напарником. Им предстоит расследовать серию загадочных убийств, жертвами которых стали обезображенные молодые девушки. Все эти трагедии могли бы не произойти, если бы не страшное прошлое, с которым столкнулись все участники расследования.
Возможно ли сочувствовать убийце? Как бы изменилась жизнь каждого из них, если бы не ужасные события? Смогут ли детективы найти общий язык, когда эмоции берут верх над разумом?»
«Острая, яркая книга, держащая в напряжении на протяжении всего повествования, и лишь к финалу у вас получится перевести дух».
«Мне безумно понравилось. В истории есть все то, за что я и люблю жанр. Спасибо!»
1 Глава
Он съехал с шоссе после поворота на Фолл-Сити и остановил машину в низине возле реки Сноквалми, где гравийная дорога под колёсами фургона сменилась глиняной. Заглушил двигатель и вышел из машины. Вблизи, между стволами деревьев, мигала неисправная неоновая вывеска фермы «Фолл-сити». Под ногами скользила листва. Воздух остро пах сырой землёй, прелыми листьями и свежестью после дождя. Грозовые облака расползлись по небу. Лунный свет пробивался сквозь слегка поредевшие, чёрные от влаги ветви.
Цикады истерично заходились стрёкотом в кустах. Прозрачная сентябрьская ночь будто рябила от их надрыва, содрогалась, как в лихорадке.
Он обошёл машину и распахнул задние дверцы фургона. Внутри, на сиденье и под ним, лежали картонные коробки, немного древесины и строительных материалов ещё с тех пор, как он занимался обустройством арендованного дома. На дне кузова, укрытом полиэтиленовой плёнкой, лежала девушка: полуобнажённая и совершенно неподвижная.
Платье из дешёвой синтетической ткани, наверняка купленное на распродаже, разорванное в клочья, лежало рядом. На ней была только обувь и чёрный бюстгальтер из тонкого кружева. Он заткнул ей рот скомканными трусами, прежде чем заклеил строительным скотчем.
В штанах стало нестерпимо тесно. Он смотрел на неё, на то, как синяки уже начинали проступать на её бледной коже, на алые капельки крови между бёдер. Этот момент он любил больше всего. Сладкое и томительное ожидание. Предвкушение того, что он сделает с ней чуть позже.
Он связал ей руки за спиной, ноги туго стянул верёвкой: на запястьях и над щиколотками виднелись красно-фиолетовые следы и ссадины. Дыхание было слабым и прерывистым. Ему это нравилось настолько, что он готов был снова её трахнуть. Он знал, что она ждёт его. Но нужно набраться терпения. Он вспомнил, как завизжала та шлюха в прошлый раз, когда он не сдержался. Она вывела его из себя, и он заставил эту суку замолчать. После этого ему почти сразу захотелось снова ощутить власть над кем-то, почувствовать, как жизнь медленно покидает кого-то по его прихоти.
На этот раз он всё сделает правильно. Не спеша, чтобы запомнить каждое мгновение. Она, конечно, очнется, когда он приступит к делу, но сейчас должна оставаться без сознания.
Он забрался в кузов фургона и подтянул её к себе за ноги. Тело было расслабленным и податливым. Кожа – холодной и липкой от пота. Руки соскользнули, от чего она дёрнулась и очнулась. Он достал из кармана складной нож «Смит и Вессон». Она замычала, как корова, стоило прижать лезвие к внутренней части её бедра и надавить. Её глаза распахнулись. Они больше не были голубыми, в них не было цвета – зрачки расширились от страха. В глазах сверкнул проблеск сознания, она попыталась отползти от него, сомкнула колени, чтобы защититься. Он наблюдал за ней с нескрываемым любопытством, играл, как хищник с добычей. Ему нравилось, когда они сопротивлялись. Решив, что всё и так слишком сильно затянулось, он схватил её за плечи и ударил затылком об пол фургона. Её веки задрожали, взгляд помутился, дыхание стало судорожным.
«Пора, – думал он. – Сейчас».
Он снова и снова касался её бёдер ножом, оставляя на коже засечки и глубокие порезы. Она, уже плохо соображая, выла, как животное, пойманное в смертельную ловушку. Но если бы спросили его, он бы посоветовал ей поберечь силы и голос.
Из ран сочилась кровь, стекая на пол фургона, собираясь в лужицы на расстеленной под ней полиэтиленовой плёнке.
Кончиком лезвия он тронул её между ног – она снова замычала: «Нет, нет, нет», – и повёл им по животу, остановившись у правой груди. Поставил колено на живот, навалился на неё, прижимая к полу, распорол бюстгальтер, схватил рукой полную, большую грудь с крупным розовым соском и надавил на складку кожи внизу. Нож вошёл легко, прорезая жировую ткань и молочную железу.
Она распахнула глаза и закричала. Крики приглушала ткань во рту и серебристый скотч, который местами уже отклеился из-за её слез и пота. Он видел, как напряглись её мышцы, выпятились сухожилия на шее и набухли вены на лбу и висках. Она дергала ногами, тряслась, натужно дышала и звучала на все лады. А затем к запаху крови и бензина в кузове фургона примешался запах мочи. Но его это не остановило, он продолжил резать, сжав губы от напряжения. Края раны выглядели отвратительно – в голове промелькнула мысль о том, что ему нужен нож с длинным тонким лезвием, каким обычно нарезают хамон.
Когда наконец удалось отделить грудь от тела, он примерился к приятной тяжести плоти на ладони и решил, что для первого раза вышло не так уж и плохо, – до этого момента он ограничивался только порезами, – и положил грудь в коробку под сиденьем. Любуясь проделанной работой, он и не заметил, что она затихла. Он приложил два пальца к её шее – слабый пульс ещё прощупывался, – расстегнул и спустил до колен джинсы. Она больше не сопротивлялась – это почти его расстроило.
Он набросил на тонкую шею то, что еще несколько часов назад было платьем, чтобы не оставить следов, и обхватил её руками, сцепил между собой большие пальцы, наклонился вперед, надавил всем своим весом и начал сжимать. Он чувствовал, как под его пальцами ломается с глухим скрежетом щитовидный хрящ, слышал звонкий щелчок, когда лопнула хрупкая подъязычная кость. Он видел, как её лицо приобрело сначала багровый, а затем синюшный оттенок. Всё закончилось в тот момент, когда по её подбородку потекла кровь вперемешку с пузырящейся слюной.
Он не разжимал пальцы ещё долго, даже после того, как убедился, что её сердце не бьётся, крепко держал добычу в руках и отпустил только тогда, когда руки мелко задрожали от усталости. Он выпрямился, слез с неё, стянул и завязал в узел презерватив – он не из тех идиотов, что всюду раскидываются своей ДНК, – выволок тело из кузова фургона и бросил на землю.
Закрыв задние дверцы, он сел за руль и завёл машину. Вокруг сгустилась ночь, небо снова заволокло тяжёлыми облаками крысиного цвета, в тишине раздался ворчащий рокот далёкой грозы, заглушив на какое-то мгновение шум двигателя.
2 Глава
Грейс Келлер стояла посреди гостиной, держа в руках чашку с кофе, и смотрела в окно. Прохладное осеннее утро заливало комнату розовым светом, билось в стёкла порывами сырого ветра, мелодично шелестело мокрой, алеющей на самых верхушках крон листвой, шумело протекторами редких машин по мокрому асфальту.
Туман укрыл Сиэтл плотным мягким саваном. В ясную погоду из высоких окон открывался притягательный вид на озеро и устричные фермы. Но сейчас Грейс видела только неясные очертания города и собственное искажённое отражение.
Сентябрь застал её врасплох. Словно она набрала полные лёгкие жаркого и тяжёлого июньского воздуха и выдохнула только сейчас, в стылую осеннюю серость.
Всё лето Грейс провела в забытье. После того как её напарник, детектив Уитфорд, погиб, она жила словно на вдохе, в постоянном напряжении и безнадёжно упустила момент, когда её незапланированный отпуск подошёл к концу. О том, что последние три месяца её жизни были хуже некуда, напоминали счета от психотерапевта, сложенные в стопку на консоли в прихожей и придавленные связкой ключей, и оранжевые блистеры с антидепрессантами в шкафчике над раковиной.
Лейтенант Майкл Мак-Куин дал ей время, чтобы зализать раны, но Грейс сомневалась, что ей это под силу. Она не верила, что готова вернуться к работе, сколько бы все вокруг ни твердили обратное.
Грейс бросила взгляд на негромко работавший телевизор. Внизу экрана горела ярко-красная бегущая строка: «СРОЧНЫЕ НОВОСТИ».
Грейс подошла ближе, взяла с журнального столика пульт и прибавила громкость. Снова какой-то полицейский погиб при исполнении в районе Нортгейт. В этом не было ничего удивительного: любой коп знал, что девяносто процентов преступлений из всех, что совершались в Сиэтле, приходились на Нортгейт. Эван Уитфорд тоже погиб там. Когда это случилось, они жили вместе уже около полугода.
Детективы тогда вели дело об убийстве кассира на заправке. Преступником оказался безработный Тревор Джонс. Его вычислили по камерам видеонаблюдения уже на следующий день. Джонса поймали возле дома. Грейс осторожно, но решительно подошла к нему, держа руку на поясной кобуре, уверенная в том, что им ничего не угрожает, что Джонс не станет усугублять своё положение нападением на полицейских. Уитфорд прикрывал её, он держал «Глок-19» на вытянутых перед собой руках. Группа захвата оцепила участок улицы, патрульные перекрыли движение. Грейс достала наручники и уже готовилась зачитать ему правило Миранды[1], когда он достал пистолет из-за пояса джинсов и выстрелил. Выстрелил в того, кто, по его мнению, представлял опасность, – в Уитфорда – и ринулся в переулок.
Грейс дёрнулась, словно пуля прошла сквозь её тело. Звук выстрела обездвижил её, лишил привычных ориентиров и осел надрывной вибрацией внутри. Она механически обернулась, упала на колени и зажала рану на шее Уитфорда. Жизнь покидала его тело слишком быстро, сочилась сквозь сжатые, напряжённые добела пальцы и собиралась в лужу на грязном, заплёванном тротуаре.
Чувствуя толчки, с которыми алая кровь выплёскивалась наружу, Грейс истерично всхлипывала. Звуки, рвавшиеся из её горла, мало напоминали человеческие. Уитфорд смотрел ей в глаза, крепко сжимал её запястья своими руками, он пытался сказать что-то, отдалённо напоминающее просьбу: «Отпусти меня». Но Грейс не могла его отпустить. Она зажимала его рану даже после того, как он перестал дышать, даже после того, как его взгляд остекленел, а руки безвольными плетьми упали на асфальт. Грейс обнимала его, прижимала остывающее тело к себе, не подпуская к нему прибывших медиков из службы спасения.
Её одежда пропиталась кровью. Кровь была всюду: на лице, на теле, её вязкие капли склеили длинные волосы Келлер.
Тревора Джонса поймали спустя несколько часов после смерти Уитфорда, и в его деле появилась пометка: «Убит при задержании».
Грейс смерть Джонса не удовлетворила, и она выпала из жизни отдела по расследованию убийств на долгих три месяца, пока лейтенант Мак-Куин не сообщил ей, что пришло время возвращаться.
«Полицейские продолжают погибать в Нортгейте, – с вызовом говорила диктор. – Комиссар полиции Сиэтла пока не давал комментариев. Нам стало известно, что помощник мэра Джейми Брюэр и губернатор штата Вашингтон лично выразили соболезнования семье погибшего офицера. Напомню, что лето в этом году было омрачено убийством другого полицейского».
Сердце Грейс пропустило несколько ударов, сбилось с ритма, она чувствовала его толчки на корне языка, к горлу подступала тошнота.
Келлер замерла перед телевизором.
«В июне в Нортгейте при попытке задержания Тревора Джонса погиб детектив Эван Уитфорд. И тогда губернатор ограничился соболезнованиями и церемонией за счёт государства со всеми полагающимися почестями».
В эфире появилась архивная видеозапись, сделанная кем-то из очевидцев в день, когда Грейс потеряла его. На ней Грейс с искажённым от скорби и ужаса лицом прижимала к себе тело убитого напарника. Залитая его кровью, растерянная, с загнанным взглядом, Келлер сильно напоминала психически больную. Не было никаких гарантий, что в действительности она была здорова.
«Жители Сиэтла и района Нортгейт обеспокоены сложившейся криминогенной обстановкой. Они буквально требуют от городских властей увеличить бюджет на расходы полиции и вплотную заняться незаконным оборотом оружия и запрещённых веществ в Нортгейте».
На экране появилось видео: толпа людей с транспарантами стояли рядом с родителями погибшего офицера возле офиса мэра и требовали от него жёстких действий в отношении преступников.
«Пора перестать терзать себя этим». – Вынырнув из мутного оцепенения, Келлер выключила телевизор и обняла себя руками.
Грейс села за стол и поджала губы. Она отвыкла завтракать в одиночестве. В квартире, которую Келлер сняла после смерти Эвана, ничего не напоминало о нём. Избавляясь от его вещей, подарков и общих фотографий, Грейс надеялась, что станет легче. Ничего не вышло. Иногда она по привычке накрывала стол на двоих.
Еда остыла и казалась непривлекательной, но поесть было нужно, в последний раз она ела вчера утром. Иногда тревожность становилась такой сильной, что Грейс забывала о еде и не понимала, как её организм ещё не перестал функционировать.
Коротко завибрировал её телефон. Грейс невидящим взглядом уставилась на экран и поднялась на ноги – стул скрипнул по полу деревянными ножками.
Писала мама, проверяла, как она заботится о сестре. Холли недавно вернулась в Сиэтл, чтобы продолжить обучение в Вашингтонском университете.
Грейс хотелось спросить: «Как я могу хоть о ком-то заботиться, если не в силах позаботиться о себе?»
* * *
Грейс ехала по Вирджиния-стрит к западному офису полиции Сиэтла, располагавшемуся в районе Даунтаун. Раньше она была в восторге от того, что путь до работы занимал не больше двадцати минут на машине. Но со временем радость сменилась раздражением. У неё не было времени, чтобы настроиться на работу или переключиться, перед тем как попасть домой.
Сегодня движение было очень плотным, а после пересечения Пятой авеню и вовсе встало. Дождь начался сразу, стоило ей только выйти из дома, – на плаще до сих пор поблёскивали капли дождя, а тщательно уложенные феном волосы стали волнистыми от влаги.
Видимость была паршивой. Подавшись вперёд, чтобы что-нибудь рассмотреть, Грейс медленно нажала на педаль газа на своём чёрном «Челленджере» и мельком взглянула на время. Было уже около девяти – утренний брифинг она явно пропустит.
Дворники с противным скрежетом метались по ветровому стеклу, мельтешили перед глазами, расчищая полукруглые арки в сплошном потоке воды.
Почти сразу после здания Окружного суда Грейс плавно свернула на Восьмую авеню, въехала на парковку позади участка и заглушила двигатель.
В кармане плаща завибрировал телефон. Звонила мама.
Грейс потёрла шею сзади, провела ладонью по волосам, отгоняя тревогу, и приняла вызов.
– Грейси? – встревоженно начала мама.
– Привет, мам. – Грейс переключила звонок на громкую связь, положила телефон на приборную панель, опустила солнцезащитный козырёк и взглянула на себя в зеркало.
– У тебя всё в порядке, милая?
Достав из сумки помаду нейтрального оттенка, Грейс нанесла немного на блёклые губы.
– Да, я просто… – Келлер откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. – Сегодня первый рабочий день после… Отпуска.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила мама. – Позавтракала? Или, как обычно, всё на бегу?
Грейс усмехнулась.
– Мам, мне тридцать два.
– Тем более, Грейси. Береги себя.
– Так точно, миссис Келлер. И да, я позавтракала.
– Ты уже виделась с Холли?
– Завтра собираемся встретиться. – Келлер взяла телефон в руки. – У вас всё хорошо? Как папа?
– Всё пытается найти себе занятие с тех пор, как вышел на пенсию. Он совершенно не умеет отдыхать.
– Мам, – Грейс усмехнулась и прикрыла глаза, – не дави на него. Ему сложно.
Отец Грейс, Дэниэл Келлер, всю свою жизнь проработал в полиции и вышел на пенсию в звании капитана. Во многом именно отец повлиял на её выбор профессии.
Грейс любила мать, но с отцом у неё была особая связь. Кэролайн Келлер не одобряла решение Грейс поступить в Полицейскую академию сразу после школы. Грейс была послушной девочкой. До определённого момента она поступала так, как хотелось маме. А потом внезапно осознала, что планирует прожить ту жизнь, которую никогда не хотела. Отец поддержал её, и маме пришлось смириться.
– Ты продолжаешь терапию?
– Да.
– Тебе лучше?
– Лучше, хуже… Мне никак, мам. И я не уверена, что мне станет легче, потому что я всё никак не могу поверить, что он… – Грейс почувствовала, что глаза защипало от подступающих слёз. Ей хотелось поскорей закончить этот разговор.
– Я знаю, Грейс. – Кэролайн помолчала, тщательно подбирая слова. – Мы с отцом скучаем, приезжай, когда сможешь.
– Обязательно, но сейчас мне нужно работать, мама.
– Люблю тебя, зайка.
– И я вас. – Грейс сбросила вызов, вздохнула и вцепилась пальцами в руль. Её била мелкая дрожь, хотя в салоне было тепло.
В машине на парковке Грейс спрятала удостоверение и значок во внутренний карман пиджака, расстегнула плащ, расправила складки на брюках, закрепила чуть ниже талии кожаный пояс, поставила заряженный «Глок-17» на предохранитель и вложила в кобуру. Она давно не ощущала приятную тяжесть оружия на бедре.
* * *
В приёмной участка Келлер встретил дежурный офицер – юнец со щенячьим взглядом. Он страшно занервничал, стоило ей только подойти к стойке.
Она никогда не видела его раньше и предположила, что он появился здесь во время её продолжительного отпуска. Приёмная в западном офисе полиции Сиэтла была светлой, просторной. Жужжал автомат со снэками и газировкой, кто-то размеренно стучал по механической клавиатуре. Тянуло кофе и сладкой глазурью, которой поливают пончики.
Грейс знала, что стоит ей подняться на этаж отдела по расследованию убийств, она утонет в звуках и запахах. Келлер улыбнулась, когда в памяти стали всплывать моменты из прошлого: громкий смех и утренние разговоры коллег, беспрерывно работающие принтеры, громкая кофемашина, настойчивый аромат крема после бритья, пороха и пота.
– Прошу прощения, офицер, – тихо начала она, чтобы не спугнуть растерянного парня. – Детектив Грейс Келлер. – Она достала удостоверение и широко улыбнулась, чтобы походить на себя с фотографии восьмилетней давности. На ней была девчонка с широко распахнутыми прозрачно-голубыми глазами и румянцем на щеках. Теперь взгляд потемнел, Грейс разучилась улыбаться, с лица исчез здоровый румянец. – Мне нужен временный ключ-пропуск. Вы мне поможете?
– Келлер! – Дежурный офицер так и не успел ей ответить. За спиной Грейс услышала хорошо знакомый мужской голос и звук тяжёлых шагов и обернулась. – Я тебя заждался. – Лейтенант Мак-Куин остановился возле неё, притянул к себе и обнял за плечи. – Идём, я должен тебя кое с кем познакомить.
За то время, пока они не виделись, Грейс успела соскучиться. Пусть лейтенант и не давал забыть о себе. В его волосах прибавилось седины, носогубные складки хорошо читались на осунувшемся лице, под глазами залегли перманентные тени. Внутренние расследования всегда отнимают слишком много сил. Смерть полицейского из твоего отдела лишает сразу нескольких лет жизни. На лейтенанта давят со всех сторон: комиссар, власти, родственники погибшего, подчинённые, пресса. Сложно пережить это и сохранить свежий цвет лица.
Келлер шла следом за лейтенантом Мак-Куином, подстроившись под его широкий шаг. Мысль о том, чтобы зайти в офис без него, казалась ей невыносимой, Грейс не хотела отставать.
Отдел по расследованию убийств располагался на третьем этаже, в дальнем конце коридора, ведущего от лифта. Грейс едва не налетела на Мак-Куина, когда тот остановился у двери. Через открытые наполовину жалюзи на стеклянной перегородке Грейс увидела, что в общей зоне собралось как минимум двадцать полицейских, в том числе и те, чьих лиц она не помнила. Тревога подступила к горлу, внутренности скрутило от волнения, ладони мелко тряслись, ей вдруг стало холодно.
Мак-Куин приложил ключ-карту к считывателю. Загорелся зелёный индикатор, и лейтенант взялся за дверную ручку.
– Надеюсь, собрание не в честь моего возвращения? – Коллеги бы не оставили без внимания её возвращение, но праздник по этому поводу – совсем другое. К этому она не была готова.
– Прости, Келлер, об этом я как-то не подумал. – Он сконфуженно улыбнулся. – У нас новый детектив.
Грейс сдавленно выдохнула. Она знала, что им нужен был кто-то на место Эвана. Знала, что стол в их с Уитфордом кабинете пустовал. Никто из тех, с кем Грейс работала, не смог бы занять это место из уважения к её потере, к её боли.
– Эван…
– Грейс, я тоже его потерял. – Мак-Куин строго взглянул на неё, покачал головой и открыл дверь.
Общая зона убойного отдела представляла собой просторное, светлое помещение с панорамными окнами и видом на библиотеку. На столах стояли пустые картонные стаканчики для кофе и коробки со сладостями. Вдоль стен пыхтели принтеры и копировальные аппараты, множащие листовки и документы. Всё было на своих местах. В точности так же, как и в тот день, когда погиб Эван и она была здесь в последний раз. Не хватало только его самого среди смеющихся и переговаривающихся коллег.
Стоило им с Мак-Куином войти, полицейские, как по команде, обернулись.
В их взглядах, обращённых к ней, не было злости или обвинений, того, с чем она так боялась столкнуться. Только любопытство и сочувствие. Молчание затянулось до ужасной неловкости, пока один из детективов, Дилан Малхерт, не подошёл к Грейс. Он похлопал её по спине, приобнял за плечи и сказал:
– С возвращением, Келлер, нам тебя не хватало.
– Ну да, Ди. Как же работать без талисмана? – Она рассмеялась, и коллеги обступили её со всех сторон. Отовсюду доносилось: «С возвращением», «Привет, детектив Келлер», «Рад, что ты вернулась, Грейс», «Мы ужасно соскучились, Грейс». У Грейс закружилась голова.
– Да-да, мы все очень рады, – проворчал Мак-Куин. – Келлер, познакомься с детективом Нортвудом. И зайди ко мне. – Мак-Куин протиснулся сквозь толпу подчинённых, взял из коробки пончик и направился к своему кабинету.
– Джеймс Нортвуд. – Мужчина, всё это время стоявший возле стола с кофемашиной, подошёл к ней и протянул ладонь.
– Грейс… детектив Келлер, – представилась она и пожала его руку. – Простите за всё это. – Грейс улыбнулась и виновато поджала губы. – Сегодня всё внимание должно было достаться вам.
– Не страшно, детектив.
Грейс рассеянно разглядывала его. Джеймс наверняка был из тех, кто в полицию пришёл после службы в армии. Что-то в повадках и во взгляде детектива Нортвуда заставляло Грейс чувствовать себя под прицелом снайперской винтовки. Смотрел он цепко и внимательно. Бывшего военного в нём выдавала эта болезненная выправка и плохо скрываемая, опасная мощь. Белую рубашку тянуло в груди и в плечах, которые даже на вид казались крепкими. Он был красив: гладко выбритые щёки, горбинка на носу, острая линия нижней челюсти, словно высеченная из камня.
– Кажется, лейтенант вас заждался. – Джеймс махнул рукой в сторону кабинета Мак-Куина.
В его голубых прозрачных глазах вспыхнул металлический блеск. Он машинально сгрёб пятернёй волнистые тёмные волосы и зачесал их назад, чтобы пряди не падали ему на лоб.
– Грейс?
Грейс задумалась и не сразу среагировала.
– Да, спасибо. Рада была познакомиться, – шепнула она и, положив сумку на чей-то стол, подошла к стеклянной двери, скрытой горизонтальными жалюзи.
– В чём дело? – В кабинете Келлер сняла плащ, повесила его на спинку стула и села напротив Мак-Куина.
– Нортвуда перевели из отдела по борьбе с сексуальными преступлениями. Он блестяще сдал экзамены на должность детектива отдела убийств. У него хорошие показатели и…
– Я очень рада за детектива Нортвуда. – Грейс понимала, почему Мак-Куин оправдывался. Кем бы ни был этот детектив Нортвуд – он никогда не заменит Эвана никому из них. – Я всё понимаю, сэр.
– Эван погиб, Грейс. Я не знал, вернёшься ты или нет. Раскрываемость упала процентов на десять из-за нехватки людей. На меня давили, ясно тебе? Капитан и все остальные… – Мак-Куин сделал глоток кофе из стакана и причмокнул тёмными мясистыми губами.
– Сэр, я всё понимаю, – повторила Грейс. – И я понимаю, что не готова сейчас поднимать процент раскрываемости.
– Это тут совершенно ни при чём. Ты знаешь, что я тебе доверяю. – Мак-Куин задумчиво подпёр подбородок кулаком и взглянул на Грейс. – Эван погиб, да… – Он помолчал, пытаясь подобрать правильные слова. – Так случается. И теперь ты вернулась. Ты отличный детектив, Келлер. Поэтому даже не рассчитывай на то, что я сделаю тебя статисткой или своей секретаршей и похороню под кипой бумаг. Ты должна на самом деле вернуться к своей работе, а не просто приезжать в офис. Тебе нужен напарник.
– Нет, нет, нет, – запротестовала она, стараясь держать эмоции под контролем и звучать как можно более непринуждённо.
Грейс даже улыбнулась для гарантии.
– Беда в том, Келлер, что это не предложение.
– Ну, спасибо, сэр, – раздражённо ответила Грейс, поднялась на ноги и подошла к двери.
– Сядь, Келлер. – Мак-Куин встал вслед за ней и захлопнул дверь, которую она уже успела открыть.
Грейс села в кожаное кресло для посетителей и с вызовом взглянула на него.
– Это не обсуждается. Ты будешь работать с напарником.
– И это…
– … Нортвуд.
«Ну разумеется». – Келлер сложила руки на груди и сжала челюсти.
Ответить Грейс не успела. В дверь постучали.
– Да! – рявкнул Мак-Куин и промокнул лоб носовым платком.
– Простите, лейтенант. Поступил вызов. Звонил шериф округа Кинг. Владелец фермы «Фолл-Сити» обнаружил тело за пределами своей территории. Дело передают нам.
– Что скажешь, Келлер? – Лейтенант усмехнулся. – Сдаётся мне, сейчас твоя очередь брать дело.
3 Глава
Джеймс Нортвуд водил серебристый «Рендж Ровер». В прогретом салоне пахло кожей, табаком и едва уловимо – каким-то древесным парфюмом. Его автомобиль внутри оказался безукоризненно чистым. В её «Челленджере» можно было найти и пустой стаканчик из «Старбакс», и папки с документами из архива, и сменный комплект одежды.
Грейс успела продрогнуть, пока они шли по парковке. Внутри она, после того как пристегнула ремень безопасности, подкрутила температуру на печке и смахнула с плаща капли дождя.
Ход у внедорожника был мягкий и валкий. Он уверенно ехал навстречу ливню, прорезая притуплённым носом пространство перед собой.
Грейс не выезжала на места преступлений последние три месяца. Её била мелкая дрожь, тревога скручивала внутренности в тугой узел, она чувствовала лёгкую тошноту.
Джеймс вёл машину не сводя глаз с дороги. Его взгляд был напряжённым, челюсти плотно сомкнуты, а на руках, сжимающих руль, проступил рисунок вен. За всё время он не произнёс ни слова. Грейс сидела рядом, отрешённо глядя в окно, ей ужасно хотелось, чтобы Джеймс заговорил. Напряжённую, густую тишину в салоне изредка нарушал скрип дворников по стеклу.
За тонированным стеклом проносились пейзажи пригорода – монотонные и безликие до боли в висках. Облупленные, приземистые коробки дешёвых забегаловок вблизи озера Саммамиш сменились сначала тихими провинциальными улочками Ньюпорта, а затем буйным лесом по обе стороны от автомагистрали I-90.
Неизвестность пугала: мелко тряслись руки, на лбу выступила испарина.
Келлер вспомнила слова отца. Тот сказал как-то: «Страху нужно дать выкипеть, превратить его в движущую силу». Он знал, о чём говорил, не понаслышке. Работая в полиции, худшее, что ты можешь сделать, – поддаться страху.
Грейс молчала, чтобы не наговорить глупостей, чтобы новый напарник не счёл её испуганной девчонкой, чтобы он знал, что к ней можно повернуться спиной.
Погрузившись в монотонное урчание двигателя и шелест протекторов по асфальту, она думала о том, что они увидят, когда доберутся до места. В её мыслях не было ничего утешительного. Будущее расследование стояло перед глазами слепым пятном.
– Я вижу, вы не в восторге от моей компании? – Джеймс решился заговорить первым.
– Вовсе нет… – Грейс позволила себе перевести дух. Она спрятала руки в карманы плаща и крепко сжала их в кулаки. – Сегодня мой первый день после отпуска. Вы наверняка слышали, что случилось.
– Смотрел утренние новости, – деликатно сказал он и наклонил голову к плечу, не отрывая взгляд от дороги. – Им стоит прекратить говорить об этом во время утренних новостей.
Грейс улыбнулась. Её позабавил контраст: утром она решила, что ей стоит перестать терзать себя этим.
– Телевизионщики не могут ранить меня сильнее, чем я сама.
– Мне очень жаль вашего напарника. Жаль, что так случилось.
– Спасибо.
Мертвенное оцепенение, вызванное иррациональным страхом, сошло с Грейс, как талый снег с крыш, когда начинается оттепель, – разом. Воздух в салоне разрядился.
Дорога плавно повернула влево, и машина встала в хвосте вереницы, вытянувшейся перед поворотом на Престон. Джеймс включил сирену, вытащил из бардачка проблесковый маячок и прикрепил к крыше. Машины стали неуклюже отъезжать в сторону, открывая им путь.
Было уже около полудня, когда Джеймс наконец сбросил скорость перед дорогой на Фолл-Сити.
Они увидели блокпост: две полицейские машины, автомобиль шерифа и несколько патрульных офицеров в форменных дождевиках стояли у въезда на территорию фермы.
Нортвуд затормозил рядом с одним из полицейских и опустил стекло. Патрульный наклонился к машине и положил на дверцу руку в кожаной перчатке.
– Офицер Беннер. – Полицейский протянул ладонь для рукопожатия и Джеймсу, и Грейс.
– Детектив Нортвуд, – представился Джеймс. – И моя напарница детектив Грейс Келлер.
«Напарница», – мысленно повторила Грейс.
Она уже давно не слышала, чтобы её кто-то так называл. В её голове это слово всё ещё звучало голосом Эвана.
– Сэр, можно ваши удостоверения?
– В чём дело, офицер Беннер?
– Простите, сэр, меры предосторожности. Доктор Хэмптон пригрозил, что, если мы пропустим прессу или зевак, которые затопчут улики, – можем попрощаться с работой. – Он пожал плечами и шмыгнул носом.
Грейс едва сдержала смех. Она знала, каким засранцем может быть судмедэксперт Скотт Хэмптон.
Офицер Беннер выглядел неважно: замёрз, лицо было мокрым от дождя. Они показали свои удостоверения, и офицер кивнул.
– Поезжайте сразу к дому, на задний двор. За мусорными баками есть выход с территории. Дальше вас проводят.
– Так точно, босс, – улыбнулся Джеймс и поднял стекло.
Они проехали мимо машины службы спасения, задняя дверца была открыта, а внутри парамедики пытались привести в чувство мужчину, нашедшего тело. Им предстояло его допросить, и лучше бы сделать это как можно скорее, пока из памяти не стёрлись детали.
Когда Джеймс остановился, Грейс отстегнула ремень безопасности и вышла из машины, чувствуя дрожь и слабость в ногах.
Дождь слегка поутих, превратившись в колючую морось. Поднялся ветер. Грейс застегнула плащ на все пуговицы и туго затянула пояс на талии.
Офицер поднял оградительную ленту оцепления. Подлезая под неё, Грейс испытывала страх, смешанный с азартным волнением. Несмотря ни на что, Грейс была рада вернуться к работе, но боялась того, что может увидеть на месте обнаружения тела. Многие вещи уже не пугали её, но иногда, крайне редко, преступникам удавалось поселить в её груди первобытный, животный страх, когда инстинкты кричали: беги.
Ещё один полицейский показал им, где лучше спуститься в овраг: дождь размыл тропинки, под слоем опавших листьев почва неприятно хлюпала, подошвы ботинок вязли в грязи.
Грейс спускалась боком, держась за мокрые, мшистые стволы деревьев. Оказавшись внизу, в овраге, она быстро огляделась и напряглась, когда увидела изуродованный труп женщины. Келлер сжала челюсти и сглотнула собравшуюся во рту слюну. К корню языка подступила тошнота. Ей казалось, что время замедлилось, а звуки стихли. Перед глазами, словно тени, мелькали люди в полицейской форме и в костюмах криминалистов, под подошвами их ботинок пружинила мокрая листва. Дождевые капли набухали на тонких ветвях деревьев и падали на её плечи. Грейс чувствовала, как они разбивались о плотную ткань плаща.
Мёртвая обнажённая женщина лежала на спине с раскинутыми в стороны руками и ногами. Её обесцвеченные волосы были спутаны, в них набились мелкий мусор и сухие листья. На мертвенно-бледном теле ярко выделялась потемневшая, свернувшаяся кровь, чёрные следы тления и грязные раны с личинками мясных мух в них. Она равнодушно смотрела на них выстуженными смертью и туманом глазами. У Грейс закружилась голова: грудь женщины была отсечена, из-под повреждённых мышц белели рёбра. Высокие серые носки с блестящей нитью сползли, оголив тонкие лодыжки и острые щиколотки жертвы. Вид её почти девчачьих ног растрогал Грейс.
– Детектив Келлер! – Знакомый мужской голос с простуженными нотками заставил Грейс вздрогнуть.
Она попятилась назад и упёрлась спиной в грудь Джеймса.
– Прости, – обернувшись к нему, шепнула она.
Грейс расправила плечи и подошла ближе к доктору Хэмптону.
– Грейс, рад тебя видеть. – Он сдвинул маску на подбородок и сдержанно улыбнулся.
Всем своим видом Скотт Хэмптон излучал отрешённое спокойствие и профессионализм. На нём был безукоризненно чистый одноразовый защитный костюм, надетый поверх белой рубашки и узких чёрных брюк.
Холодная, нордическая внешность Скотта завораживала: светлые волосы, вытянутое строгое лицо с почти вертикальными скулами, льдистые глаза и бесцветные брови. Во всём его образе чувствовалась педантичность человека, проводившего гораздо больше времени с мёртвыми, чем с живыми. В прошлом Грейс несколько раз ходила с ним в бар после успешно раскрытого дела, а ещё Скотт приглашал её на вечеринку по случаю своей помолвки. Скотт был ненамного старше Грейс, они с лёгкостью нашли общий язык.
– Привет, Скотти. – Келлер поборола в себе желание обнять его, уткнуться носом в белый воротничок рубашки и расплакаться.
Воспоминания, связывающие их, всё еще были болезненными: доктор Хэмптон осматривал её после перестрелки, в которой погиб Эван. Он выдал ей один из своих рабочих халатов, после того как её одежду забрали в хранилище улик. Она была уверена, что готова вернуться к работе, но стоило ей встретить кого-то, кто знал Эвана, кто так же хорошо, как и она, знал, каким он был человеком, эта уверенность испарялась.
Грейс не дала волю чувствам, хотя ей казалось, что всё это можно увидеть на дне её взгляда, вместо этого она подошла ближе и твёрдым, бесстрастным голосом спросила:
– Что у нас?
К этому моменту к ним подошёл Джеймс и представился, они с доктором Хэмптоном обменялись кивками.
Один из криминалистов выдал Грейс и Джеймсу по паре одноразовых латексных перчаток.
Грейс рассматривала синюшное и одутловатое лицо жертвы: полные губы приоткрыты, изо рта вывалился распухший язык, в уголке губ и на подбородке запёкшаяся кровь. В широко распахнутых, мутных глазах застыл животный страх. На щеках, под глазами геморрагические[2] пятна – Грейс знала, что это признак удушения.
– Можете что-то сказать? – Джеймс надел перчатки, присел перед телом и поднял взгляд на Хэмптона.
Скотт некоторое время собирался с мыслями, прежде чем начать говорить.
– Тело было найдено лежащим на спине. Судя по трупным пятнам, тело не перемещали после смерти, кровь локализовалась в нижерасположенных участках тела. При нажатии пятна не меняют своего цвета. Тёмно-фиолетовый цвет свидетельствует о том, что смерть наступила почти мгновенно.– Хэмптон наклонился над телом, поднял верхнее веко и опустил нижнее.– Экхимозы – мелкоточечные кровоизлияния,– объяснил он.– Допускаю, что смерть наступила в результате механической асфиксии. Странгуляционная борозда[3] отсутствует, и я снова допускаю, что жертву задушили руками, предварительно накинув на шею ткань. – Скотт жестом подозвал криминалиста, и тот показал фрагмент ткани в пакете для сбора улик. – В ткани присутствует нить люрекса, поэтому я позволил себе предположить, что это фрагмент одежды жертвы.
– Нить чего? – переводя взгляд с Хэмптона на Грейс и обратно, спросил Джеймс.
– Блестящая нить, – объяснила Грейс.
– Судя по личинкам мясных мух и состоянию трупных пятен, она лежит здесь не менее семидесяти двух часов. Точную дату смерти назову после вскрытия.
– Крови много. Раны нанесли при жизни? – Келлер нахмурилась, внимательно рассматривая хаотичные ножевые ранения, кожа вокруг них вздулась, подкидывая неприятные ассоциации с лопнувшей оболочкой сосиски для гриля.
– Да. В том числе и отсечение груди. Молочную железу удалили, когда она была ещё жива.
– Признаки сексуального насилия удалось обнаружить?
– Скорее всего. Я обнаружил гематомы в области вульвы, ссадины на внутренней стороне бёдер. Это свидетельствует о грубой, насильственной пенетрации. Но об этом можно говорить только после более тщательного осмотра.
– Визитную карточку оставил?
– На наружных половых органах следов спермы не обнаружено. Возможно, он использовал презерватив.
Ненадолго повисло молчание, прерываемое только щелчками затвора фотокамеры, негромким шёпотом ассистентов и сообщениями, поступавшими на рации патрульных офицеров, оцепивших место преступления.
Затем внимание Грейс и Скотта привлёк Джеймс. Он, осторожно придерживая жертву за голень, запустил пальцы под резинку сначала одного её носка, а затем другого, откуда вытащил скомканные наличные деньги.
– Занималась проституцией? – неуверенно спросила Грейс.
– Вполне возможно. – Джеймс пожал плечами и передал находку криминалистам.
Грейс решила, что, работая в отделе по борьбе с сексуальными преступлениями, Джеймс успел изучить, как женщины, занимающиеся проституцией, хранят деньги.
– Если моя догадка верна, она наверняка есть в базе. Направьте отпечатки в лабораторию, и нужно попробовать установить личность. Когда вы сможете дать полный отчёт по трупу?
Джеймс был холоден, отстранён, он выглядел настоящим профессионалом.
В голове вдруг зазвучал голос матери: «Как бы тебе ни хотелось обратного, мужчины устроены иначе, чем женщины. Не только физически, но и психологически. Они по-другому думают, иначе чувствуют. И чем раньше ты это поймёшь, тем меньше будешь от себя требовать».
Грейс была не согласна с этим, но глядя на то, как справлялся Джеймс, стала сомневаться.
– После вскрытия и лабораторных исследований. – Скотт пожал плечами и улыбнулся. – Не раньше.
– Которое вы проведёте?.. – спросил Джеймс и выжидающе уставился на Хэмптона.
– Вскрытие проведу сегодня, но исследования могут занять какое-то время. Особенно токсикология. Вы же знаете, это не просто. И лучше вам договориться с теми парнями из лаборатории. – Док указал на парочку криминалистов в защитных костюмах.
Они стояли чуть поодаль и переговаривались, решая возникшую задачу. Один из них сушил следы от шин на земле грушей-спринцовкой, а другой заливал их гипсом.
– Мы приедем сразу после вскрытия. Сообщите, к какому времени подъехать в лабораторию.
– Без проблем. – Хэмптон пожал плечами.
– Сделайте как можно больше фотографий для отчёта, – попросила Грейс, когда криминальный фотограф подошёл ближе.
– Конечно, иначе чем ты обклеишь стены в своей спальне. – Скотт усмехнулся и стал раздавать указания ассистентам, объясняя, как им следует погрузить тело на носилки.
– Ты в порядке? – Воспользовавшись моментом, когда остальные были увлечены работой, Джеймс подошёл ближе к Грейс и коснулся её предплечья. Келлер сквозь ткань плаща почувствовала тепло его пальцев. – Знаю, как такие вопросы выводят из себя, но я… Могу сам съездить и взглянуть на тело в прозекторской.
– Я не «дева в беде». – Грейс с вызовом взглянула ему в глаза. – Меня не нужно спасать.
Вокруг было тихо, криминалисты и доктор Хэмптон остались с телом. К месту преступления протискивался фургон судмедэкспертизы – модернизированный «Форд F-350» с эмблемой криминалистической лаборатории Сиэтла, в который должны были погрузить тело. Группа полицейских с собаками прочёсывала берег реки, пробираясь сквозь грязь и слякоть, липнущую к шерсти немецких овчарок и к подошвам ботинок кинологов.
Грейс жалела, что нагрубила Джеймсу. Она не должна быть с ним грубой. В том, что погиб Эван, нет его вины. Но Эвану никогда не приходило в голову говорить ей: «Я могу сам», даже после того, как они начали встречаться. Грейс снисходительно относилась к таким проявлениям заботы. Она слишком долго проработала среди мужчин, чтобы раздражаться из-за их желания её защитить. Но сейчас она сорвалась на Джеймсе, потому испытывала слишком много эмоций одновременно: ужас, тревогу, отчаяние.
«… Думаешь, её можно напугать сексистскими шуточками? – усмехнулся Эван во время очередной попойки в баре возле участка, когда кто-то из коллег постарше сказал, что хорошеньким девчонкам не место в полиции. – Глянь на неё. Её и разозлить сложно. Иначе бы уже давно надрала тебе зад. Разочаровать – пожалуйста. Она уже думает, как бы отсюда свинтить».
После смерти Эвана вывести её из себя было очень легко. Джеймсу просто не повезло.
Грейс старалась настроиться на рабочий лад – разговор с Джеймсом сбил её с толку. Закрывая глаза, она видела истерзанное, осквернённое тело совсем ещё молодой женщины, её пустой, мутный взгляд и вывалившийся язык. Грейс не могла не думать о том, что это только первое тело, что остальные им ещё предстоит найти.
Грейс вспомнила одну из лекций по криминологии в Полицейской академии. Профессор говорил, что расследование убийства, когда оно совершено маньяком, – бездна, сотканная из мельчайших деталей и тонкостей. Потому что преступник в таком случае показывает следователям только то, что хочет показать.
«Это вам не бытовое убийство на почве ревности», – усмехался он.
Грейс понимала, о чём он говорит, и тогда, и сейчас. Она не строила иллюзий, что им удастся быстро вычислить убийцу. Осмотр места происшествия займёт много времени, как и получение всех результатов лабораторных исследований. Ещё какое-то время уйдёт на то, чтобы установить личность жертвы, если им повезёт и она есть в базе. Иначе это может затянуться надолго: таких женщин, как она, никто не ищет, до них никому нет дела. Если догадки Джеймса верны и она действительно занималась проституцией.
– Нужно поговорить с владельцем фермы. – Грейс поднялась по склону и подошла к Джеймсу со спины. Он курил, стоя возле мусорных баков на территории фермы. – Прости, – шепнула Грейс, поджав губы, и сделала несколько шагов в сторону машины службы спасения, стоявшей на заднем дворе. Газон перед входом в дом был исполосован протекторами шин.
Фургон «Скорой помощи» стоял с открытыми задними дверцами, внутри, завёрнутый в тёплое одеяло, сидел мужчина: лицо его было серым, обескровленным, синие губы подрагивали. Рядом стояла женщина, вероятно жена. Высокая, с взлохмаченными волосами, в шлёпанцах и ночной рубашке. Она наблюдала, как один из парамедиков пытался оказать помощь её мужу. Выглядела она неважно, но всё же чуть лучше мужчины.
– Послушайте, просто дайте успокоительное, и он придёт в себя, – требовала она, отталкивая парамедика. – Джонни, милый, взгляни на меня.
– Мистер и миссис Даррелл? – спросил Джеймс, когда они подошли к машине.
Мужчина почти не обратил на них внимания, только едва заметно кивнул.
– Я детектив Джеймс Нортвуд. Моя напарница Грейс Келлер. – Грейс достала из кармана и раскрыла своё удостоверение перед миссис Даррелл.
Та неопределённо кивнула.
– Мы можем поговорить с вашим мужем? – спросила Грейс и, не дождавшись ответа, обратилась к нему: – Мистер Даррелл, вы можете рассказать нам, что произошло?
– Послушайте, мисс… – начала миссис Даррелл.
– Детектив Келлер, – поправил её Джеймс и сложил руки на груди.
Мужчина, бледный, со стеклянным взглядом, одёрнул жену и несколько раз кивнул. Он рассказал, что спустился к реке после жалоб жены на неприятный запах. Думал, что обнаружит труп животного, но вместо мёртвого оленя нашёл изуродованное тело женщины.
– Эта женщина… – прошептал Даррелл. – Одному Богу известно, кто сделал это с ней.
– У вас есть предположения? – спросила Грейс. – Может быть, вы слышали непривычные звуки накануне: шум двигателя, голоса или крики?
Мужчина покачал головой.
– У реки здесь очень быстрое течение. Шум воды… Понимаете?
– Мистер Даррелл, мы думаем, что тело пролежало на берегу не менее трёх дней. Вы уверены, что вы или ваши дети три дня назад не видели и не слышали ничего необычного?
Он пожал плечами.
– Совершенно ничего. У детей началась школа, они мало времени проводят на улице. К тому же им запрещено выходить за территорию. Не то чтобы они слушались…
Грейс знала, что значит быть ребёнком. Она знала, что родительские запреты только подогревают интерес.
– Мы можем поговорить с вашим старшим сыном?
Миссис Даррелл покачала головой.
– Нет, боюсь, вы не можете, детектив, – с натянутой улыбкой сказала она. – Не стоит ему об этом знать.
Грейс и Джеймс переглянулись. Они оба знали, что семье Даррелл просто не посчастливилось, знали, что никто из них не причастен к убийству.
– Постарайтесь не выезжать за пределы штата. На случай, если нам понадобятся ваши показания, мистер Даррелл. – Джеймс криво улыбнулся и похлопал его по плечу.
– В течение нескольких дней вас могут вызвать в участок для дачи показаний. Только не пугайтесь, это стандартная процедура, у вас не будет никаких проблем. – Грейс снова взглянула на дом.
Из открытой двери запахло кукурузным хлебом. Внутри что-то неприятно заныло. В доме её родителей в Спокане всегда, сколько она себя помнила, пахло выпечкой и свежесваренным кофе. В камине круглогодично потрескивали поленья. Очень часто его топили уже ранней осенью, когда она выдавалась дождливой и холодной. В вазах стояли любимые мамины цветы, а Холли, младшая сестра Грейс, будучи ещё ребёнком, носилась по комнатам и создавала шум, как и положено шестилетней девочке. Грейс тогда было восемнадцать, это был её последний год в старшей школе. С тех пор большую часть времени она скучала по дому.
– Детектив, – от размышлений и тоски по родителям её отвлёк слабый голос мистера Даррелла, – скажите, она страшно умирала? – Мужчина поднял на Грейс взгляд, его лицо исказилось от боли.
– Мы полагаем, что нет, – милосердно соврала Грейс.
4 Глава
Грейс открыла дверь в свой кабинет электронным ключом-картой и, глубоко вздохнув, переступила порог. Она включила свет и осмотрелась. Обычно её рабочий стол был завален свежей корреспонденцией, ещё тёплыми, едва-едва отпечатанными листовками с надписями в духе: «Ты знаешь, кто меня убил?», бумажными клеящимися стикерами с важными заметками и пухлыми папками – она постоянно забывала занести их в архив. То, что не помещалось на столе, Грейс складывала на подоконнике и на полу возле шкафа для верхней одежды.
Скомкав плащ, Грейс бросила его на одно из кресел для посетителей и села за стол. Она слегка нахмурила брови и сорвала с монитора компьютера розовый бумажный стикер с надписью от руки: «Я прибралась здесь, пока тебя не было, малышка. Ханна». Рядом с подписью Ханна нарисовала сердечко.
Грейс поджала губы, улыбнулась и заправила волосы за уши. Ей вдруг сделалось стыдно, что несколько раз за прошедшие три месяца она не отвечала на эсэмэски Ханны, а разговоры по телефону всегда заканчивались фразой: «Нам нужно с тобой встретиться», и никогда – встречами.
Ханна работала в отделе по связям с общественностью и вела блог западного участка полиции Сиэтла в социальных сетях. Они были довольно близки, Ханна поддерживала её во время пресс-конференций, которые Грейс давала, готовясь к повышению до звания сержанта.
Грейс оттолкнула от себя всех, кому было не наплевать. Но Ханна всё равно прибралась в её кабинете. В этом жесте было столько заботы, что Грейс расплакалась бы, если бы рядом не было Джеймса – незнакомца, внезапно по милости Мак-Куина ставшего неотделимой частью её жизни.
Стол Эвана Ханна не трогала. Он выглядел так, будто Эван отлучился всего на минутку: на спинке стула висела его кожаная куртка с потёртостями на карманах, на столе лежал любимый блокнот с чёрной обложкой, исписанный крупным почерком, и стояла настольная лампа.
Закрыв глаза, Грейс представила, что он сейчас вернётся с двумя стаканами кофе на подставке и скажет: «Восемь долларов за кофе, Грейс! Это обдираловка!»
Но он уже никогда не вернётся. Она скучала по его замашкам «парня из Монтаны», всё детство проведшего в трейлерном парке.
Грейс улыбнулась, ресницы слиплись от влаги, любое напоминание о нём неизменно вызывало слезы. Грейс улыбнулась в первый раз после случившегося, думая о том, каким он был, и мысленно записала это в свой личный список маленьких, но важных побед. Она всё еще понятия не имела, как ей смириться с тем, что за столом Эвана теперь будет сидеть Джеймс, но эта улыбка… Обещала, что когда-нибудь её невыносимая тоска по любимому человеку превратится в светлую грусть.
Грейс тихо всхлипнула, достала из кармана брюк телефон и отправила эсмэску Ханне: «Спасибо. Прости, что вела себя как засранка».
Пока она пыталась прийти в себя, у Нортвуда было время, чтобы осмотреться. Он держал в руке бумажный стаканчик с кофе из автомата внизу и смотрел на тихую Вирджинию-стрит из окна.
– Стол детектива Уитфорда? – Джеймс подошёл к столу Эвана и взял в руки блокнот.
