Морские террористы E-Book

Михаил Нестеров

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Abenteuer, Thriller, Horror
• Serie: Спецназ ГРУ
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 379

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Оказывается, пираты существуют не только на экране. На российское судно, перевозившее шедевры мирового искусства, напал военный корабль под командой морского офицера американской армии Шона Накамура. Но современные флибустьеры просчитались – шедевры оказались копиями. От досады главарь пиратов приказал убить пассажиров судна. Но один свидетель все же остался, и теперь морских террористов ждет возмездие. Диверсионная группа Евгения Блинкова по прозвищу Джеб получила задание уничтожить «пиратский бриг» и уже отправилась «в гости» к Накамуре. Правда, трусливый японец прячется вблизи военно-морской базы США, а к ней не так просто подступиться…

Leseprobe

Михаил Нестеров Морские террористы

Автор выражает особую признательность еженедельнику «Независимое военное обозрение», газете «Независимая газета», автору путеводителя «Юго-Восточная Азия» Валерию Шанину и авторам брошюры «Эти странные японцы» С. Кадзи, Н. Хама и Д. Райсу за использование их материалов в своей книге.

Все персонажи этой книги – плод авторского воображения. Всякое их сходство с действительными лицами чисто случайное. Имена, события и диалоги не могут быть истолкованы как реальные, они – результат писательского творчества. Взгляды и мнения, выраженные в книге, не следует рассматривать как враждебное или иное отношение автора к странам, национальностям, личностям и к любым организациям, включая частные, государственные, общественные и другие.

Искусство обмана состоит в том, чтобы сначала обмануть, а потом не обманывать.

Стратагема китайских полководцев

В случае успеха ты – царь; в случае неудачи ты – разбойник.

Китайская поговорка

Глава 1 «МОРСКОЙ ПЕРЕХВАТЧИК»

1

Сиамский залив, 4 марта 2003 года

…Пиратский флагман «Си Интерцептор» («Морской перехватчик») прятался за расположенным в южной акватории Сиамского залива Горбатым островом, издали походившим на плывущего верблюда: голова – юг острова; два покрытых плесенью горба – его центральная часть; а за ней на севере рифы и пенящееся вокруг них море.

Капитан Накамура, не оборачиваясь лицом к старпому, спросил:

– Верблюды умеют плавать?

– Не знаю, Шон, – с легкой оторопью и с запинкой ответил Филипп Райнер. И, угадывая настроение капитана, дополнил: – Если корабль пустыни и умеет плавать, то тщательно скрывает это.

– Великий обманщик… Ты прав. Война и есть путь обмана.

Японец ответил на вызов по рации: радист сообщил о появлении на экране радара русского судна.

Отметив время, Накамура прошел в рубку и кивнул радисту, расположившемуся за столом спиной к рулевому:

– Диспетчеры базы в Куантане пытались выйти на связь с русскими?

Последние час-полтора радист, словно гидроакустик, внимательно прослушивал эфир. На вопрос Накамуры он ответил: «Нет».

– Давай связь с ними.

Российский корабль, названный в честь российского живописца Федора Решетникова, вышел из Владивостока в середине февраля. Сделав двухдневную остановку в корейском Пусане, сутки простоял в японском порту Нагасаки. С заходом в Тайбэй «Решетников» совершил длительный путь до южной части Вьетнама и вот уже несколько часов пенил гребным винтом воды Сиамского залива. Судно шло к тайской военной базе, дислоцированной вблизи пограничного перехода в Малайзию.

Эти сведения капитан пиратского флагмана получал на протяжении нескольких дней и на своей базе тщательно готовился к нападению. И только сегодня рано утром скоростное судно с двумя «атакующими» глиссерами на борту снялось с якоря и затаилось на пути «Федора Решетникова».

– Капитан? Добрый день! – Накамура приветствовал командира корабля на безупречном английском после того, как его радист коротко пообщался с радистом «Решетникова». – Я Дэйв Аркуш, дежурный диспетчер базы. Рад приветствовать вас в наших водах.

– Здравствуйте! Я Александр Винник.

Накамура держал спину прямо и поигрывал витым проводом рации. Начав переговоры с капитаном российского транспортника, он усмехнулся. Глядя через стекло рубки на палубу, в очередной раз оглядел вооруженную до зубов команду, готовую атаковать «Решетникова» в любую минуту.

«Ясный день скрывает лучше, чем темная ночь». Это правило китайского полководца Накамура давно взял на вооружение. Нападения на морские суда в темное время суток осуществлялись им лишь в том случае, если его жертвы ждали на рейде своей очереди постановки к причалу. Тогда быстроходный флагман Накамуры выходил из своего тайного укрытия, а дальше все развивалось по законам абордажного боя. Нередко, так же как сейчас, Накамура вел переговоры с радистом судна от имени диспетчерских служб порта и таким способом получал дополнительную информацию об экипаже, грузе, техническом состоянии судна.

Он знал многое об экипаже и грузе «Решетникова»; техническое состояние корабля его мало интересовало. Главное, чтобы судно не пошло ко дну вместе с ценным грузом. Об этом Накамура подумал в ином ключе: экипаж и музейные работники могли утянуть за собой сокровища в морскую пучину.

– Чем порадуете нас, Дэйв? – спросил капитан Винник.

– Отличной погодой, кэп! На безветрие могут пожаловаться разве что яхтсмены. Но зато какое солнце!.. Если вы не против, вас проводят в порт три наших судна. Они патрулируют район Горбатого острова. Вы увидите его на правом траверзе. Он похож… на плывущего верблюда. Кстати, вы не знаете, умеют верблюды плавать?

Установившееся в рации молчание позабавило Накамуру, и он рассмеялся. Но он слышал словно голос с небес:

«Нет ничего важнее, чем знать, как обмануть неприятеля: обмануть его своими приемами; заставить его обмануться в его собственных приемах; обмануть его, потому что он честен…»

«Этот капитан Винник честен? – задался вопросом Накамура. – Он уже обманулся, значит – честен. Но жадные люди – такие же обманчивые, как и честные. Честность и жадность. Между ними бездна, глубже Марианской впадины».

Накамура, продолжая следовать военным хитростям великих полководцев, добивался доверия противника и внушал ему спокойствие, скрывая свои планы. Он подготовил все, как подобает, дело за коротким, но стремительным, как полет стрелы, нападением.

Но, обещав своим воинам легкую победу, Накамура сделал все, чтобы их не обмануть. Их добыча спешила в Южный Таиланд. Это тропики с кокосовыми плантациями, райскими островами и коралловыми рифами, кишащими рыбой. Океанские побережья, мангровые заросли, пещеры, гроты. Малярия, диарея, холера, чума, японский энцефалит. Дурная слава – малазийские, тайские, камбоджийские пираты.

– Куда вы отправитесь с нашей базы, капитан? – спросил Накамура.

– Я так далеко не загадываю. Вначале мне нужно пришвартоваться к вашей базе.

– И все же.

– Куантан, Малайзия, – с неохотой ответил Винник.

– Хотите на себе испытать шариатское гостеприимство? – Накамура снова рассмеялся. – Там не стоит показывать на кого-либо пальцем – отрубят руку. Закажете в ресторане свинину – закопают живьем. Предложите выпить с малайцем – утопят в чане с дерьмом. Шучу, конечно. Хотя за восемь лет, что я торчу в приграничной зоне, насмотрелся всякого. Слышали что-нибудь о малазийских охотниках за головами? Дикари до сих пор охотятся на людей с отравленными стрелами и прячут их черепа в замаскированных святилищах.

– Это тоже шутка?

– Нет, это очень серьезно.

Антенна радиолокационной станции, возвышающейся над ходовым мостиком, передавала на экран точные координаты российского судна, отметка которого находилась в верхней части.

– О'кей, капитан, мы видим вас, – Накамура легонько постучал ногтем по дисплею. – Ваш курс – два-два-семь. Возьмите полтора градуса южнее. Скоро увидите остров. Я тотчас свяжусь с капитанами патрульных катеров, они проводят вас. Удачи!

– Спасибо!

– Не стоит благодарностей. Я только делаю свою работу.

Накамура оборвал связь и приказал Райнеру:

– Включай глушитель. Русские не должны услышать диспетчера на базе.

Шон Накамура мог варьировать в плане выбора подавления радиочастот. Это ему позволял сделать малогабаритный комплекс радиоэлектронного подавления, начиная со сплошного подавления средств УКВ радиосвязи в радиусе досягаемости русского транспортника. Его старший помощник остановился на глушении в широком спектре частот, имитирующих естественные отказы аппаратуры.

Накамура прошел в нос судна. Справа от швартовного клюза находился линемет – гарпун, по сути, похожий, однако, и на пожарную пушку. Рядом с ним стоял с сигаретой, как пушкарь с разожженным фитилем, одетый в тельник боевик по имени Ксавье Гимо. Еще один линемет нашел себе место на корме.

Название этой операции Накамура мог взять из названий картин, находящихся на «Решетникове». Например, «Буря у скалистых берегов» Айвазовского или «Путешествие Посейдона по морю» того же русского мастера. И еще несколько многообещающих и в тему названий.

Флагман Накамуры развивал скорость сорок пять узлов. Дальность плавания – около шестисот миль. Экипаж – пять человек плюс абордажная команда – двадцать головорезов. Вооружение – три 25-миллиметровые артустановки «бушмастер», десять пулеметов М-60, гранатомет и переносной зенитно-ракетный комплекс «стингер». Все это, включая линеметы, было готово к работе.

Еще два легких катера, спущенных на воду, терлись о черный борт «Интерцептора». На носовых и кормовых платформах крепились скорострельные пулеметы и 40-миллиметровые гранатометы. Двенадцать вооруженных пиратов ожидали команды капитана.

2

У «Решетникова» была трудная судьба. Он был рефлагированным (несколько лет ходил под японским флагом) и линейным. Сейчас это трамповое судно, осуществляющее нерегулярные плавания. От других морских транспортов его отличала такая деталь, как палуба с остеклением.

Общение с дежурным диспетчером базы приподняло настроение Александра Винника. Его судно вторглось в воды, где каждый риф виделся скоростным пиратским катером, каждая отмель – менее скоростным, но не менее грозным судном обеспечения. Современные пираты уже достигли уровня подготовки морских диверсантов, а в плане оснащения шли на шаг впереди.

Винник покинул рубку и обошел ее с левого борта. Постучав в каюту заведующей Дагестанским республиканским музеем изобразительных искусств Марии Логиновой и услышав «Да!», словно она отвечала по телефону, вошел.

Сегодня они еще не виделись. Винник не был уверен, позавтракала ли седая шестидесятипятилетняя дама с резкими чертами лица. Позавтракала, определился Винник, когда оказался в уже основательно прокуренной каюте: Мария Логинова не курила натощак. А капитан смолил в любое время суток на пустой и переполненный желудок.

– Я получил хорошие новости, – сообщил Винник, принимая приглашение присесть за стол. – Нас встретят и проводят до базы тайские пограничники.

– С собаками? – мрачно пошутила старушенция, глядя в иллюминатор.

– С акулами, – невольно принял ее тон капитан, пригладив стриженные под ежика волосы.

– Как вам сказать, – Логинова собрала на лбу столько морщин, что Винник брезгливо поморщился. – Вы всю дорогу или все плавание, не знаю как назвать, трясетесь за груз – так вы называете картины. Это при том, что вы в курсе: в нашей коллекции нет подлинников, а лишь искусные копии. На корабле только два оригинала: «В водном потоке» Густава Климта – холст, масло, Нью-Йорк, частное собрание, и «Ваза с рыбами и водорослями» Мишеля Эжена.

– Тоже холст-масло? – съязвил Винник. И напоролся на суровый взгляд «Марьи-искусницы», прозванной так корабельными острословами.

– Стекло, резьба, – отрезала она. – Это ваза из частной коллекции.

Вот теща у меня такая же, вздохнул капитан, отбрить запросто может.

Плавание официально называлось благотворительным круизом с заходом, в том числе на открытые военные базы Восточной и Юго-Восточной Азии. Инициатива круиза принадлежала музеям Армении и России и была одобрена в Главном штабе ВМФ и Минкультуры. Цель акции – ознакомление «азиатов» с работами выдающихся маринистов России. В акции приняли участие два иностранца – хозяин полотна «В водном потоке» и владелец «Вазы с рыбами и водорослями». На что Винник в самом начале похода грубо отреагировал: «Была бы у меня какая-нибудь «морская» мазня, и я бы откликнулся на предложение походить по морю на халяву».

Кроме Логиновой, отдельные каюты на судне имели представители Курской областной галереи имени Дейнеки и Армянского общества культурных связей. В этих центрах, как и в Государственном русском музее в Санкт-Петербурге, хранились полотна Айвазовского и других маринистов.

Про копии Марья заметила верно, отметил Винник. Поклонники живописи в Корее, Японии, Китае не подозревали, что созерцают подделки. Они охотно в больших количествах скупали наштампованные по этому случаю иллюстрации. Так что по большому счету благотворительная акция таковой не являлась.

Во время стоянок в портах «Решетников» превращался в своеобразную галерею. Вдоль бортов на монтажных конструкциях выставлялись картины. Кормовая часть рубки превращалась в магазин, где можно было купить глянцевый постер любой понравившейся работы.

Едва судно отходило от причала, Александр Винник был готов увидеть преследующие его катера. Поскольку посчитать, сколько миллионов долларов развешано вдоль бортов, особого ума не надо.

С другой стороны, если бы в круизной программе были объявлены копии, они не обеспечили бы такого успеха и приличных кассовых сборов.

Все это и тревожило душу Винника с самого начала похода.

С опозданием, он все же решил ответить на вопрос Логиновой:

– Я, пардон, не за мазню беспокоюсь, а за людей. Вы почему-то не хотите понять, что картины – это приманка для пиратов. Слухи о нашей плавучей галерее опережают нас.

– Молва, – проскрипела Логинова. – Хотела бы я посмотреть на пиратов.

Капитан промолчал. Кивнув на прощанье, он вышел из каюты и так же, как и его коллега на флагмане, прошел в нос судна, переступив якорную цепь.

3

Флагман вышел из укрытия, когда расстояние до транспортника колодезного типа с удлиненным баком было не более трех кабельтовых. Рулевой тотчас показал русскому мореходные качества «Интерцептора» – перехватчик набирал скорость, лишь немного уступая глиссерам.

Капитан Винник припал к биноклю и тщетно пытался определить классификацию этого веретенообразного судна водоизмещением не больше шестидесяти тонн. Он впервые видел патрульные суда такого типа; на большем расстоянии и при небольшой дымке он принял бы его за всплывшую немецкую субмарину времен Первой мировой войны. Но это был американский катер «войн шестого поколения» типа «Пегас», предназначенный для обеспечения действий спецназа в прибрежных районах и для перехвата быстроходных лодок контрабандистов.

Не больше тридцати метров в длину, стелящийся по воде катер шел, казалось, на таран. На душе Винника отлегло, когда «Морской перехватчик» сбросил обороты и лег на параллельный курс, и его, как к берегу, все ближе стало прибивать к борту «Решетникова». На расстоянии полкабельтова Винник сумел невооруженным взглядом рассмотреть команду в зеленоватой повседневной одежде и шкипера, отсалютовавшего ему по-американски, – сомкнутые пальцы Накамуры коснулись правой брови. Винник также был без головного убора и ответил схожим жестом.

Плюнув на приличия, он снова вооружился биноклем, снова тревога закралась в его душу. Он увидел необычное вооружение на носу катера. За каким чертом им водяные пушки? – недоумевал Винник.

Пока он пребывал в сомнении, Накамура растягивал удовольствие и не спешил атаковать русского, играя с ним. Рулевой по его команде сближался с судном так, словно «Морской перехватчик» действительно прибивало к «Решетникову» волной.

Взгляд Винника наткнулся на название катера – оно подходило ему. Однако имело двойной смысл: интерцептор – это еще и регулируемая пластина на крыле самолета впереди элерона, и служит она для улучшения устойчивости самолета. А это морское судно обладало отличной устойчивостью, то есть было предельно сбалансированно.

Александр Винник попытался выйти на связь с рубкой, но массивная носимая радиостанция изобиловала помехами. Капитан подозвал вахтенного:

– Передай радисту, пусть пошлет сообщение диспетчеру базы: «Сопровождение получил. Спасибо. Просьба классифицировать «Си Интерцептор».

– Есть!

– Одну секунду. Радисту: приготовиться послать SOS по международному каналу.

Где еще два судна, о которых говорил диспетчер? – ломал голову капитан, отпустив вахтенного.

Радист транспортника Вячеслав Минаев маялся с радиоаппаратурой, ничего не понимая. Сняв наушники, он сбежал по трапу и нашел капитана в носу судна.

– Что у тебя? – спросил Винник с нарастающей тревогой.

– Ничего не понятно, Александр Семенович. Каналы забиты. Аппаратура работает в «отказе», – покачал головой Минаев.

– Ищи наименее забитый канал.

«Перехватчик» был уже в пятидесяти метрах. Накамура видел сомнения русского капитана и чувствовал его настроение. Он был артистичен и в этом плане походил на американского пирата Джо Бремера, в прошлом – офицера американских ВМС. Бремер разыгрывал театрализованные действа. Его флотилия, замаскированная под старинные парусники, догоняла и окружала грузовые и пассажирские суда. Для пассажиров и членов экипажа «съемки приключенческого фильма» заканчивались, когда за борт цеплялись абордажные крючья и на судне появлялись флибустьеры. Ограбив судно, пираты-артисты уносились на своих быстроходных судах на свою базу.

Еще одно мгновение, и русский капитан поймет все. Его душу уже терзают сомнения, привычно рассуждал Накамура, но он всеми силами успокаивает себя. Он бежит от правды, однако она догоняет его, подхлестывая со всех сторон.

Вот сейчас Накамура скопировал с Джо Бремера. Он потянул из-за спины черную шляпу с роскошным плюмажем и элегантным жестом водрузил ее на голову. Прошло несколько мгновений, и он снял ее, отвесив русскому почтительный поклон с приседанием. Одновременно с дурашливым реверансом на флагшток «Интерцептора» взметнулся черный флаг.

– Пираты! – Только сейчас до Винника дошла вся правда. Он смотрел ей в глаза… и боялся увидеть истинное положение вещей.

– Пираты!! – выкрикнули еще несколько человек на транспортнике.

Накамура стоял у борта: в левой руке шляпа, пальцы правой руки поглаживают рукоятку малого самурайского меча кодати. Он не считал меч своей душой, святыней и фамильной драгоценностью – таковым меч не был. Кодати достался ему в качестве трофея во время нападения на японское судно. Меч был изготовлен в четырнадцатом веке мастером Мурамаса и, согласно легенде, прошел испытание: клинок погрузили в ручей, и листья, плывшие по течению, при прикосновении к мечу рассекались надвое. Для Накамуры это была лишь сказка.

– Покажите-ка ему наши «самострелы».

«Пушкари» развернули линеметы в сторону «Решетникова». Накамура надел шляпу и свободной рукой отдал команду: «Пли!»

Линеметы отстрелялись абордажными крючьями. «Кошки» перелетели через леера «Решетникова» в районе колодца – самого низкого места на этом морском транспорте; обратный механизм линеметов тут же натянул тросы. Рулевой повернул штурвал, резко сближаясь с судном.

– Полный вперед! – выкрикнул Винник на ходу в рубку. С таким же успехом он мог отдать команду «Стоп, машина!» – перехватчик по скорости и маневренности превосходил его судно в разы.

Он не был уверен, прошел ли сигнал бедствия по международному каналу. Помехи в рации и объяснения радиста подсказали ему: пираты предусмотрели все, в том числе и заглушили все радиочастоты. И – еще одно обстоятельство. Теперь он знал в лицо человека, с которым беседовал в эфире.

«Спасите наши души!» Для Винника это стало главным. Главное – не допустить беспредела, избежать жертв. Save our ship [1]. Сейчас Винник на своем примере понял, почему в сигнале бедствия слово «корабль» заменили словом «души».

Едва Винник открыл дверь в рубку, услышал усиленный громкоговорителем голос:

– Капитан, остановите судно! Иначе я открою огонь всеми огневыми средствами. Их у меня больше, чем вы думаете.

Да, он прав, простонал Винник. Он увидел те недостающие катера. Такие же черные, как и «Интерцептор», они на высокой скорости обогнали «Решетникова» и уставились на него пулеметными стволами и жерлами гранатометов.

– Стоп, машина!

Едва чувствуемый толчок – это «Интерцептор» столкнулся с «Решетниковым» бортами, – и на палубу российского судна высыпали пираты.

Ими руководил кряжистый американец Скип Зинберг. С белыми, как снег, седыми волосами, вооруженный пулеметом с коробчатым питанием, Скип отдавал привычные команды:

– На мостик! В машинное отделение! Вторая палуба!

Накамура ступил на борт захваченного судна и походкой вальяжного человека поднялся на мостик.

С бледным лицом и трясущимися руками Винник начал было:

– Это незаконно! Вы…

– Бросьте, капитан, – Накамура лениво махнул рукой. – Вы мне еще лекцию по морскому праву прочтите. Знаете, что вы должны сделать? Сказать мне спасибо за творческий подход.

– Чего вы хотите?

– Вы знаете, капитан: картины из ваших музеев.

Было странно видеть на посеревшем лице Винника улыбку. Потом он разразился нервическим смехом. Он сказал то, чего не должен был говорить ни при каких обстоятельствах! Он невольно выписал смертный приговор своей команде и людям, за которых он отвечал головой.

– Интересуетесь подделками? На борту копии!.. Вы в своем уме – как вас там зовут? Только не Дэйв Аркуш.

– Меня зовут Шон. Шон Накамура. – Японец, назвав свое имя, поставил своего рода росчерк под смертным приговором…

Теперь и он побледнел. «Правда, – прострелило откровение в голове Накамуры. – Это чертова правда!» Ему не требовалось доказательств – они были художественно выписаны на лице русского капитана.

«Обмануть собственных воинов, обещав им легкую победу», – снова пронеслось в его голове. Он сам влез в их шкуру. Всю информацию о судне-галерее он получал из самого надежного источника и по определению не мог посчитать ее непроверенной. Со всей России и окрестностей собирают всего Айвазовского и подвергают картины неоправданному риску: в случае катастрофы на море ко дну навсегда уйдут мировые шедевры. Уже сейчас русские художники растут в цене, каждое полотно – миллионы долларов. Именно в таком ключе он получил предостережения и не принял их как приказ – не трогать российское судно. Все это время в нем теплиплась надежда: «А вдруг?..» И вот сейчас кровь взыграла в венах Накамуры, вытворяя с ним что-то невообразимое.

…Словно отвечая русскому капитану, японец растянул непослушные губы в улыбке. Облизнув их, он в полном молчании покинул мостик.

Безразличие завладело всем его телом и мыслями. Он смотрел и не видел деревянные ящики, которые его боевики складировали у правого борта. Он насмехался над теми, кто, сорвав с ящиков крышки, любовался полотнами великих русских мастеров и видел в них блеск золота. Впрочем, у него оставался шанс проверить слова капитана.

Взгляд Накамуры вырвал из толпы русских моряков пожилую женщину.

– Кто вы? – Шон медленно подошел к ней. – Представьтесь, пожалуйста. Говорите по-английски?

– Разумеется. Мария Логинова, – последовал ответ. – Заведующая Дагестанским республиканским музеем изобразительных искусств.

Накамура удивленно приподнял бровь. Голос Логиновой по-старчески дребезжал, но не дрожал от страха.

– Вы-то мне и нужны. – Он поманил ее и остановился напротив тары. Жестом приказал Скипу Зинбергу взять картину в руки. – Как называется это полотно? – спросил он у Логиновой.

– «Буря на Черном море». 1875 год. Курская областная…

– Достаточно, – перебил японец. – Кто автор?

– Как кто? Айвазовский Иван Константинович, конечно.

Накамура освободил меч от ножен и коснулся острием кодати левого верхнего края картины, вершины скалистого берега, о который бились водяные валы. Он чуть нажал на меч, не спуская глаз со старухи, и быстро, словно делал харакири, вспорол полотно…

Да, он что-то заметил на лице женщины – капельку разочарования, но не то, на что все еще рассчитывал.

Это правда…

Искусство обмана состоит в том, чтобы сначала обмануть, а потом не обманывать.

Накамура медленно убрал меч в ножны, но не выпустил рукоятки. Он поглаживал ее, как и во время абордажа, потом крепко сжал. Затем повернул рукоять…

Логинова стала для него олицетворением поражения, самообмана. Ее невозмутимость разжигала в груди Накамуры лютую ненависть. Старуха что-то говорила, только Шон не слушал ее. Он стоял к ней вполоборота и смотрел в сторону моря, которое под его взглядом только что не закипело и не потопило флагман. Все, как на картине…

Глаза японца налились кровью. И когда его голова была готова лопнуть от неимоверного давления, он выхватил меч и одним точным сильным ударом снес женщине голову. И проследил за ней взглядом – она откатилась к ногам Винника и замерла. Русский капитан смотрел на нее несколько мгновений, затем рухнул рядом, потеряв сознание.

Взгляды Накамуры и Зинберга встретились.

– Всех в расход, – еле слышно распорядился Шон.

Он вынул из кобуры браунинг с магазином на пятнадцать патронов и выбрал новую жертву: представительницу Армянского общества культурных связей. Он выстрелил ей точно в переносицу и, сместив «ствол», поймал на мушку стоящего рядом матроса. Вслед за этим раздалась длинная очередь из пулемета, огня добавили автоматы и пистолеты… Прервался чей-то крик:

– Я американец! Из Нью-Йорка! Моя картина…

– Не имеет значения, – снова еле слышно прошептал Шон.

Он срезал корабельный колокол и спустился по веревочному трапу на палубу «Интерцептора». Там он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он точно знал, что в рубке никого нет, но представил того, кому могли принадлежать детские глаза за стеклом рубки. Они смотрят на него, с головы до ног забрызганного кровью, с мечом и колоколом поверженного им корабля…

Накамура тряхнул головой, прогоняя наваждение.

4

«Интерцептор» шел курсом на север на огромной – около девяноста километров в час – скорости. От него шарахались чайки. От его вида бледнели капитаны встречавшихся на пути судов; их дрожащие голоса бросали в эфир: «Вижу «Интерцептор»! Курс… Скорость…» Неуловимый, чернее ночи пиратский перехватчик наводил ужас на все, что двигалось по Сиамскому заливу, и все, что пролетало над ним. Два вертолета береговой охраны Вьетнама, перехватившие сообщения капитанов, шли наперерез «летучему голландцу». Летчики «Ми-24» видели прицельную помеху в секторе пеленга, назначение которой – помешать обнаружению пиратского флагмана. Но их первая задача – опознать «Интерцептор» визуально.

Вьетнамские пилоты управляли грозными машинами и были уверены в себе и огневой мощи ударных вертолетов. Под ними всего лишь катер, с высоты казавшийся обугленной щепкой, обломком разорвавшегося морского судна. Однако «щепка» мчалась по воде с приличной скоростью, всего лишь втрое уступая крейсерской скорости винтокрылых машин.

– Вертолеты, Шон, – доложил Райнер.

– Отлично, – сухо обрадовался Накамура.

Он вышел на палубу и, заслонившись от солнца рукой, глянул в небо.

– «Хайнды», – Накамура назвал русские «вертушки» согласно классификации НАТО. Скрестив на груди руки, он обернулся, показывая этот жест рулевому. Тот сбросил скорость. – Скип, готовьте «стингер», – последовала очередная команда капитана.

Время действий Скипа Зинберга и стрелка-оператора исчислялось мгновениями. Оператор подключил батарею блока энергоснабжения и охлаждения к бортовой сети ракеты через штепсельный разъем, а емкость с жидким аргоном к системе охлаждения – через штуцер. Скип легко, без видимых усилий бросил шестнадцатикилограммовый ракетный комплекс на плечо и первым делом поймал цель в оптический прицел.

– Не жди от меня команды, Скип, – на всякий случай предупредил ветерана Накамура.

К этому времени «Интерцептор» шел на самом малом.

Шон видел «вертушки» невооруженным взглядом. Они могли атаковать «Интерцептор» неуправляемыми ракетами или управляемыми «скорпионами». Но прежде должен дать предупредительную очередь из пушек или четырехствольных пулеметов поперек курса флагмана. А перехватчик, сбросив скорость, показывал летчикам, что не собирается уходить от преследования.

Скип перевел спусковой крючок «стингера» в первое рабочее положение, активируя блок энергоснабжения и охлаждения. Гироскопы раскрутились, готовя ракету к пуску. «Хайнд» торчал в прицеле сопровождения цели и был обречен. Вьетнамские пилоты угодили в западню и перед фактически сдавшимся судном не стали отстреливаться тепловыми ловушками, разве что включили инфракрасную систему создания помех «Липа».

Скип перевел спусковой крючок во второе рабочее положение, активируя бортовую батарею. Моментально сработал воспламенитель стартового двигателя ракеты, и она с оглушительным шипением вылетела из пускового контейнера. Стартовый двигатель отделился после десяти метров полета ракеты, в работу включился маршевый двигатель и разогнал ее до скорости два Маха.

Только что в небе было два вертолета. Теперь один и то, что осталось от второго, – огненный шар, рассыпающий вокруг горящие обломки.

– Он кое-чему научился, – с усмешкой заметил Накамура. Второй «Хайнд» резко сошел с курса и, отстреливаясь наконец-то ловушками, стал набирать высоту и уходить прочь от смерти, поселившейся в капитанской каюте «Интерцептора».

Команда «Полный вперед!», и флагман возобновил движение.

Через тридцать минут бешеной гонки судно вошло в островную бухту. В самом ее конце открылись решетчатые шестиметровые ворота, замаскированные вьющимися тропическими растениями, и рулевой провел «Интерцептор» в грот, где остановился впритирку с острыми гранями этой природной пещеры.

Накамура первым покинул борт судна. Прежде чем выбраться из грота через люк по металлической лестнице, капитан без особого воодушевления поблагодарил команду:

– Хорошо поработали, ребята…

Малазийские пограничники натолкнулись на российский корабль поздно вечером. Он молчаливой громадой вторгся в территориальные воды Малайзии и на запросы по радио и громкоговоритель не отвечал. Пользуясь прикрытием огневых средств второго патрульного катера, пограничники рискнули подняться на борт.

Командира группы едва не вырвало от картины, представшей перед его ошалелыми глазами. Верхняя палуба была усеяна трупами. Запекшаяся кровь выкрасила палубу в красный цвет…

Военные сообщили об инциденте на базу и обшарили все судно. В машинном отделении они нашли радиста. Минаев забился за дизель-генератор, мотал головой и твердил, как сумасшедший, одно и то же: «Нет, нет! Нас не слышат…»

Лишь две недели спустя в госпитале Куантаны он дал показания, с трудом и страхом выговорив название пиратского судна: «Си Интерцептор».

Глава 2 НАДЕЖДА

1

Вашингтон… два года спустя

…Она уже во второй раз назвала свое имя и сокращенное название агентства, в котором возглавляла отдел дешифровки, и все больше недоумевала: какого черта медлит этот недоумок! Почему бы ему просто не ответить на приветствие? Что, для этого нужно вторично поздороваться?

– Меня зовут Николь Накамура, – снова представилась женщина, не скрывая раздражения. – Я работаю в Агентстве национальной безопасности.

Николь была одета в белые брюки и ярко-синюю джинсовую куртку с броскими желтыми строчками. Сейчас все клепки на куртке были расстегнуты, показывая белоснежную майку.

Сегодня Николь проснулась рано – не было и семи. Она никуда не торопилась, тем не менее на прическу затратила не больше пяти минут. Просто разделила волосы, стриженные «под мальчика», на косой пробор, зачесала прядки и зафиксировала их лаком. От укладки и следа не осталось – едва она вышла из гостиницы на улицу, как сразу же попала под шквалистый порыв ветра.

Николь посмотрела в окно. Полицейский в солнцезащитных очках, поставив ногу на колесо ее «Хендая», заполнял на колене квитанцию. Сейчас он оттянет «дворник» и отпустит его, ловко подставив к стеклу квитанцию об уплате штрафа, и ленивой походкой направится к следующей машине.

Человек, сидевший напротив Николь, часто завтракал в этом кафе с русским названием «Витязь». Во всяком случае, Николь, приезжая из Форт-Мида в Вашингтон на один или два дня, всегда видела его в этом кафе. Иногда он приезжал чуть раньше и тогда мог позволить себе выпить две чашки кофе и неторопливо выкурить сигарету. Когда у него не хватало времени, он проезжал мимо и, скорее всего, пил растворимый кофе в российском посольстве. Это даже не привычка, а некий ритуал, настройка на рабочий день. Николь по себе знала, что значит иметь свой уголок, где тебя ждут приветливые взгляды официантов и завсегдатаев.

Она не знала, как часто он заезжает в кафе после работы. Ей было достаточно одного визита этого человека в «Витязь» в начале восьмого вечера. То случилось ровно шесть месяцев назад. Выбор пал на подержанную, но все еще солидную машину марки «Додж» серебристого цвета. Она выехала из ворот российского посольства, и Николь на своем «Хендае» увязалась за ней. Когда водитель остановил машину напротив кафе и вскоре скрылся за стеклянными дверями, Николь расценила это как профессиональный ход посольского работника: если он принадлежал к разведке, то наверняка заметил слежку. С другой стороны, «хвосты» – постоянные спутники как оперативников, работающих под прикрытием, так и карьерных дипломатов. Накамура знала и другой факт: ФБР частично переключила свое внимание на терроризм. Теперь для наблюдения за русскими уже нет достаточного количества бригад контрразведки.

Она записала номер его машины и на следующий день сделала на него неофициальный запрос.

– Вас зовут Михаил Иванов?

– Допустим.

«Черт бы побрал этих русских!» – выругалась она. И выплеснула злость и недоумение в лицо этому человеку.

– Вы готовы платить за геологические карты любой части США, включая военные базы. Это при том, что в магазинах за десять долларов можно купить любую карту. Готовы платить за информацию по стоимости содержания американских военных баз за границей. Однако эти данные можно получить бесплатно: просто найти эту базу в телефонном справочнике Пентагона, доступном любому человеку, и позвонить туда. При этом никто никого не будет обвинять в шпионаже. Я ни цента не затратила на то, чтобы узнать ваше имя. Открыв электронную версию документа, озаглавленного «Список сотрудников СВР и ГРУ в Америке», я нашла среди прочих вашу фамилию. Кроме того, ваше имя фигурировало в диплистах, списках сотрудников посольств и консульств России в нашей стране. В распоряжении АНБ – а эта мощная служба, которая занимается электронной разведкой и противодействием информационным атакам, – есть ваши установочные данные и фотографии. Я без труда получила их, задействовав на этом этапе своего знакомого из агентства.

– Вы работает в АНБ. Значит ли это, что меня сегодня в кафе обслужат бесплатно?

– Это означает вопрос. Вас, российских разведчиков в нашей стране, за последние годы прибавилось вдвое. И я хочу спросить: лично для вас поездка в Штаты – это награда, возможность кайфовать вдали от родины? Не хотите отвечать на этот вопрос?

Николь резко подалась вперед и буквально задышала в лицо собеседнику.

– Послушайте, вы, тупица, дело не в том, есть ли у меня информация для вашего резидента! Я занимаюсь дешифровкой данных в Агентстве национальной безопасности, «сижу на анализе», и этим все сказано.

– Извините, я вас не понимаю. Я удивлен вашей настойчивости. Вероятно, вы меня с кем-то перепутали?

Все, это конец разговора. Николь даже не пыталась продолжить его, дабы не выставить себя упрямой, а значит, некомпетентной дамой.

Она встала из-за столика и поправила сиреневую салфетку.

– Извините, вы мне просто понравились, и я таким оригинальным образом решила с вами познакомиться. Я тоже часто завтракаю здесь, завтрашний день – не исключение. Следующие двадцать семь дней я буду отдыхать в Испании. Конкретно – в городке Мальграт.

Рассчитавшись в кассе за завтрак и оставив щедрые чаевые, она вышла на улицу. Сняв со стекла «Хендая» квитанцию, положила ее в сумочку. Заняв место за рулем, несколько мгновений посидела с закрытыми глазами.

2

Резидент российской военной разведки Валентин Расстегаев принял подчиненного немедленно. Лет сорока, небольшого роста, предпочитающий строгим костюмам клубные пиджаки и отличающиеся от них по цвету брюки, он переспросил Иванова:

– Она назвалась Николь Накамура?

– Да, Валентин Сергеевич.

Расстегаев неторопливо раскурил трубку.

– Броская фамилия.

– Не для японки. Очень распространенная фамилия. Я знаю теннисистку и футболиста с такой фамилией. Есть еще актер Накамура – он вроде бы играл женские роли. А моя собеседница «белой» сборки. Может быть, замужем за японцем.

– Опиши внешность этой дамы.

– Ей примерно тридцать три года. Типичная американка – трудно понять, умна она или глупа. Она не дура, которая корчит из себя умницу. Если перефразировать нашего классика, то в ней все красиво: и глаза, и губы, и фигура. Даже очки ей к лицу. Понимаете, если бы она заявила о себе как о клерке в банке, я бы поверил, как не усомнился бы в ее причастности к труппе из ночного клуба. Правда, росточком она не вышла, – Михаил чуть приподнял руку, – метр шестьдесят, не больше.

– С Мадонну, – сравнил резидент.

– Ну да. Она пару раз улыбнулась – явно натянуто, но не беспомощно, может быть, чуть потерянно. Опять же – красиво и согласно ситуации.

– Не играла?

– В эти моменты мне показалось – нет.

– Значит, ее общее настроение… – Расстегаев вопросительно приподнял бровь.

– Просматривается утраченная надежда на диалог.

– Николь Накамура, – еще раз повторил резидент. – Подходит ей это имя?

– Я как раз хотел сказать об этом. Нет. Это не ее настоящее имя.

– Насколько часто ты сталкивался с подобными ситуациями, чтобы сделать такой вывод?

– Нечасто, – откровенно признался Иванов. В разведшколе ему давали схожие задания. Клали перед ним фото человека, внешность которого он тщательно изучал, давал ему имя, а затем переворачивал снимок и на обратной стороне читал его имя. Задача – из области вероятностей: определить, подлинное ли имя он дал. Он развивал в себе навыки из области «принято думать», что отвергало конкретику, но понуждало к анализу.

Он и резидент – люди разных поколений, раскручивались по-разному, но из одного источника. И вот сейчас они рассуждали одинаково, словно читали мысли друг друга. Собственно, ситуация в кафе «Витязь» просилась называться провокацией со стороны американских спецслужб.

Такой способ провокации еще долго не устареет, полагал Расстегаев. Это всегда давление на противника. Собственно, речь шла о правилах игры. И в этом конкретном случае российская сторона обязана предъявить американской стороне ноту протеста со стандартным содержанием.

– Может, Николь Накамура сама захотела, чтобы наша разведка заинтересовалась ее персоной, – вслух, дабы не оставалось белых пятен, рассуждал резидент.

– Разумеется. Только не видно мотива. Проблемы с трудоустройством? Но она работает на АНБ.

Агентство национальной безопасности размещается в огромном комплексе зданий армейской базы Форт-Мид, штат Мэриленд, и организационно входит в состав Министерства обороны. АНБ занимается радиоэлектронной разведкой: прослушивание радио и телеэфира, телефонных, компьютерных, факсовых аппаратов, радаров и любых других излучающих систем. А также обеспечением безопасности линий связи, расшифровкой и разработкой шифров, закрытой перепиской военного и правительственного аппарата. В состав АНБ входят три основных подразделения: управление радиоразведывательных операций, защиты коммуникаций и научных исследований.

– Как она вышла на меня? – вслух рассуждал Иванов.

– Это не самое слабое место. Она же объяснила тебе все шаги и ступени, по которым поднялась до тебя. Она права – дело, по большому счету, не в ее мотивах, а в ее принадлежности к АНБ. Лет двадцать назад любой на моем месте дал бы команду на повторную встречу.

Лет двадцать назад в распоряжении американских спецслужб имелись установочные данные и фотографии практически на любого гражданина СССР, выезжающего на Запад, за пределы соцстран в служебную командировку, туристом или по частному приглашению. Такие материалы ЦРУ регулярно получало через спецслужбы дружественных или союзных США государств. Помимо этого американцы без особого труда добывали списки пассажиров различных авиакомпаний, морских и океанских судов, услугами которых могли пользоваться советские разведчики.

– Так что насчет моего завтрака в «Витязе»? – нарушил молчание Иванов.

В любом случае он отменяется, вертелось на языке резидента. Николь Накамура придет раньше и оставит под салфеткой кое-какие данные, касающиеся АНБ и российского разведчика, как только он вытрет губы салфеткой, его арестуют.

Расстегаев без труда представил заметку в местной газете: «При проведении конспиративной встречи с агентом был задержан сотрудник вашингтонской резидентуры ГРУ Михаил Иванов, по совместительству исполнявший обязанности третьего секретаря российского посольства. Взятый с поличным шпион был доставлен в ФБР, откуда его в соответствии с дипломатическим протоколом вызволил консул России. Прикрытие, которым пользовался русский шпион, – официальное, предоставленное в распоряжение ГРУ Министерством иностранных дел. Иванов, пользующийся прикрытием МИДа, защищен дипломатическим паспортом».

– Не исключено, это зондажная акция с целью возможной дальнейшей вербовки, – вслух рассуждал Иванов, помня и о том, что в неофициальном соревновании спецслужб взятие с поличным разведчика, работающего под дипломатической крышей, считается высшим достижением. И не посмел открыться перед шефом в других мыслях. Резидент обменяется шифровками с Москвой, а там наверняка пожертвуют рядовым разведчиком. Зондажная эта акция, другая ли, но перспектива (пусть она пока немотивированная) заиметь своего агента на дешифровке в АНБ стоила десятков провалов рядовых тружеников плаща и кинжала. На мотивы в Москве наплюют, перекроют другими, более звучными напевами. Скандал с выдворением очередного разведчика – уже не скандал, а рутина. Их десятки тысяч высланных.

3

Николь с трудом дождалась утра, проведя бессонную ночь в мотеле. Ставила себя на место русского резидента, находила много причин отказаться от повторной встречи; чаша весов колебалась то в одну, то в другую сторону.

На парковочной площадке заработал двигатель мощного «Питербилта», и через пару минут многотонный грузовик тронулся в сторону Балтимора. Николь стояла у окна и провожала его глазами. Седовласый водитель грузовика чем-то напомнил ее похожего на карапуза отца – Томаса Йорка, – вечного неудачника с пивным животом. Он мечтал накопить денег и провести остаток дней в Майами. Сейчас ему пятьдесят шесть, он ишачит в соляных шахтах под Гуроном. Экономит каждый цент на севере, чтобы сдохнуть на юге. Он каждый год просматривает красочные буклеты и меняет заманчивые участки, убегающие от Майами к тому же северу.

Николь уже не помнила, когда последний раз звонила родителям. Кажется, прошло больше года. Пока что мать терпит его – Томас целый день на работе и возвращается домой за полночь. Но что будет, когда он выйдет на пенсию, будет торчать на глазах у жены и совать нос в каждую мелочь. По всему миру так. Даже в Японии. Глаза Николь сузились до щелочек.

Около года назад в агентстве Николь предоставили отпуск и выходное пособие на четыре недели. Вот уже семь месяцев она не работает в АНБ, однако путевка на испанский курорт и дорога оплачены и лежат на ней мертвым грузом. Еще до встречи с русским разведчиком Николь приняла решение: в столичном бюро она обозначила дату вылета в Испанию и согласно обязательствам доплатила в кассу незначительную сумму как пеню, набежавшую за эти двенадцать месяцев. Она полагала, что повторная встреча на «нейтральной» территории будет выгодна обеим сторонам.

«Черт бы побрал этих непредсказуемых русских! – повторилась Николь. – Примут они мое предложение? Обязаны принять!»

Она поежилась – возле окна было холодно. И вообще в номере холодно. Что окончательно заглушило мысли о чуть тепленьком душе.

Николь умылась и вышла во внутренний дворик мотеля. Отказалась от идеи позавтракать в баре, усмехнувшись над хаосом, царившим в ее голове. Она собирается в Вашингтон, до которого около полутора часов пути на машине, и там позавтракает в компании с русским разведчиком. Или просто выпьет чашку кофе. Лишь бы он пришел. Как все просто…

И горечь, разлившаяся в груди: она прождала Иванова в «Витязе» около получаса…

Николь бросала частые взгляды в окно в надежде увидеть серебристый «Додж». И вздрогнула, когда напротив нее остановился парень в джинсовой куртке. В одной руке он держал букет цветов, в другой конверт.

– Мисс Накамура?

– Да, – она смотрела на него поверх очков.

– Здравствуйте! Вам просили передать. – Посыльный цветочного магазина протянул ей букет, запечатанный конверт положил на край стола и ответил улыбкой на попытку Николь вручить ему чаевые: их он уже получил от клиента, сделавшего в магазине заказ.

Николь вскрыла конверт и прочла на листке тисненой бумаги:

«Испания. Мальграт. Ресторан „Сельмар“. 7 марта. Четыре часа после полудня».

Она улыбнулась. Это уже кое-что. Нет, не кое-что, это контакт.

Глава 3 ПАУЗА МОЛЧАЛИВОГО ВЗАИМОПОНИМАНИЯ

1

Испания

Два испанских городка Мальграт-де-Мар и Санта-Сусана настолько тесно прижались друг к другу, что гости этих бывших рыбацких деревень, ставших курортными центрами, порой не распознают между ними границ.

Евгений Блинков и Николай Кокарев приехали в Мальграт на сером «Пежо» в начале третьего, потратив на дорогу больше часа. Трасса Е15 шла вдоль средиземноморского побережья и была хорошо знакома агентам флотской разведки. Блинков часто сравнивал испанские курортные зоны, городки и гостиницы на любой вкус и всегда приходил к мнению: отель «Берег мечты», ставший для агентурной группы базой и прикрытием, – лучший на всем побережье.

Николай припарковал машину на платной стоянке на окраине Мальграта. Парни прогулялись до ресторана «Сельмар», расположенного в старой части города, минуя застроенные сувенирными лавками, кафе и бутиками улицы.

Они заняли места за дальним столиком и заказали кофе. Блинков попросил официантку принести свежую газету. Он успел оглядеться и пока среди немногочисленных посетителей этого, по сути, рыбного ресторана не заметил женщину, чью фотографию и описание он получил накануне лично от начальника разведки флота, прибывшего на испанскую базу.

Снимок Николь, судя по всему, был сделан из салона авто через окно кафе «Витязь». На фото остались блики от витринного стекла – концентрические радужные пятна и прямые, как стрелы, диагональные отсветы, словно указывающие на объект военной разведки. Это обстоятельство настроило Блинкова на мистический лад: на его взгляд, эти световые копья указывали на жертву, как в знаменитом триллере «Оман».

Последние сорок восемь часов агенты провели в тревожном ожидании. Имея минимум информации, они все же пришли к определенному выводу. Руководство «Аквариума», заинтересованное в контакте с сотрудницей АНБ, не решилось отправить на повторную встречу действующего разведчика, дабы избежать очередного «шпионского скандала». Зачем? – спрашивал себя Блинков, мрачнея от этого короткого вопроса, находя длинный ответ. Дело, по большому счету, не в рядовых агентах, а в руководителе агентурной группы капитане 2-го ранга Абрамове. Можно пожертвовать отставным разведчиком, благо его подразделение дислоцировалось в Испании. Агенты Абрамова имели «глубокое» прикрытие, относились к категории разведчиков, работающих под видом бизнесменов, журналистов и так далее. У них не было дипломатического иммунитета в стране пребывания, и тем самым они рисковали в случае своего провала оказаться под арестом.

– Все верно, – продолжал развивать наболевшую тему Кокарев, следя глазами за пухленькой официанткой. – И все же я шизею от ломового приема наших боссов. А на него если и есть контрвыпад, то с аналогичной железякой. Они обозвали клиентку из АНБ контактером и обменялись с ней записками. Вроде она с места в карьер получила что-то типа испытания: хочешь пахать на нас, детка, сделай то-то и то-то. Все, как в наших сказках: дурачка посылают незнамо куда принести неизвестно что, а тот всегда возвращается с молодильными яблоками, заморской девкой и «дипломатом» с деньгами, причем значительно похорошевшим. Что ты так посмотрел на меня, Джеб? Подмена пола тут ничего не меняет: американская дура, мечтающая об американской же мечте.

– Контактер, – Джеб усмехнулся над этим словом, придуманным фантастами. – Я знаю другое слово – контактор, более подходящее к нашей миссии.

– Контактор? Что это за ерунда?

– Это электрический аппарат, предназначенный для дистанционных включений, выключений и переключений.

– Ну надо же… Нам стоит это попробовать.

Блинков сравнил себя с жертвенным ягненком и с соответствующим настроением поджидал включения силовых цепей.

По идее, на встречу с американкой должен был прибыть сам капитан Абрамов. Однако в силу ряда обстоятельств он не мог вылететь самолетом из Киева, где в данный момент завершал операцию, начавшуюся в первых числах февраля. Блинков представил его здесь, за этим столиком. Абрамов для встречи с Накамурой готовит одну из самых любопытных улыбок.

Впрочем, Блинков отогнал возникшие у него мысли, едва увидел женщину лет тридцати, в которой тотчас узнал Накамуру. Одетая в белую блузку-рубашку, воротник которой выглядывал из-под сиреневого пуловера, оживлял его цвет и словно отвлекал внимание от высокой груди, женщина заняла место за свободным столиком. Джеб успел отметить, что она не сменила укладку: все та же растрепанная стрижка «под мальчика», будто она специально перед зеркалом укладывала локон к локону так, как и во время встречи с российским разведчиком в «Витязе».

– Она, – подал знак Кокарев.

– Вижу, – отозвался Блинков. Он дал ей время сделать заказ, выпить коктейль, немного освоиться в самобытной атмосфере этого ресторана. И себе дал время понаблюдать за посетителями, определяя в них возможных оперативников наружного наблюдения. Впрочем, с точки зрения жертвы, это принципиального значения не имело.

– Снимайся с якоря, – отдал команду Кок, – и бросай его в другом месте. Скажешь ей: «Фани Юбенкс из Омахи? Очень приятно. Я от Кока». Она не станет задавать вопросов. А это значит, впереди нас ждет награда.

– Для меня лучшая награда – час без тебя.

– Вот увидишь, Джеб, она тебе скажет: «Мой отец алкоголик, мать проститутка. Дед и бабка – алкаш и шлюха – умерли от обжорства. Мой отчим изнасиловал меня, когда мне было десять лет. Поэтому я стала покуривать травку. Дальше меня замучили хронические мигрени, и врач прописал мне депрессанты. А дальше у меня случился выкидыш – мой парень оказался наркоманом, и я с горя пошла на панель. Там меня заметил шеф АНБ: «Переспим, красотка?»

Блинков научился не слышать болтовню Николая. Он затушил сигарету в пепельнице и подошел к столику американки.

– Не против, если я составлю вам компанию? – спросил он на чистом английском. Наверное, именно безукоризненное произношение произвело на женщину впечатление. Блинкову показалось, она напряглась, увидев в нем своего соотечественника. Она быстро взяла себя в руки и пожала плечами:

– Пожалуйста.

Джеб занял место напротив, подозвал официанта и попросил принести москатель.

– Отличное вино, – пояснил он. – Я пару лет живу в Испании и знаю толк в винах. – Он чуть задержал свой взгляд на ярких губах женщины, на ее высокой груди и закончил в стиле мачо: – И не только в винах. Меня зовут Женей. Близкие называют меня Джеб. А вы?..

– Николь Накамура, – ответила она, пристально рассматривая собеседника: фотогеничного, как ей показалось, длинноволосого, лет двадцати восьми, спортивного телосложения парня.

– Мне выпала не очень приятная миссия извиниться перед вами. – Блинков выдержал короткую паузу еще и потому, что невольно подстраивался под капитана Абрамова. Можно подражать ему, брать пример, учиться у него, но, увы, нельзя стать капитаном Абрамовым. – Назовем это инцидентом с записками, – закончил Джеб фразу, недовольно поморщившись. – Не знаю, как поступил бы я на месте моего руководства, но начальству всегда виднее, правда? Ведь каждый, кто оказывается наверху, первым делом плюет вниз. Определим приоритеты. Я частное лицо и руковожу частной же организацией.

– Меня этот вариант устраивает. В каких рамках ваше руководство перестраховалось в этом вопросе?

– Как таковые, рамки не очерчены. Все будет зависеть от ваших условий. Ведь у вас есть условия?

– Да.

Николь проследила глазами за ловкими движениями официанта – тот принес вино, налил в бокал и стал ждать реакции Блинкова, отпившего глоток.

Тот кивнул, и официант удалился. Блинков налил вина в бокал Николь и поднял свой в молчаливом тосте. Они выпили.

– Я согласна работать на вас при одном условии, – продолжила Николь. – Вы должны ликвидировать одного человека и предоставить доказательства его устранения.

– Кто этот человек?

– Мой муж.

Джеб искренне и громко рассмеялся, привлекая внимание посетителей ресторана.

– Извините, Николь, но я вынужден повториться. Кто ваш муж?

– В первую очередь он скотина. Его зовут Мориака Накамура. Он японец, родившийся на пути в Америку. В каюте третьего класса океанского лайнера, – дополнила она не без яда. – Треть японцев ответит на вопрос, кем бы он хотел родиться, явившись на свет заново…

– Американцем, – опередил ее Джеб. – Кем же еще.

– Да. По сути, эту проблему мой муж, который взял себе имя Шон, решил «попутно». Себя он в шутку называет хэнна гайдзин, что означает – странный иностранец. Он иностранец в Америке и на исторической родине.

– Американцев японского происхождения называют нисэями.

– Да, он натуральный нисэй, – проговорила американка, что из ее уст прозвучало как «натуральная свинья».

– Еще вина?

– Чуть-чуть. Достаточно, – Николь остановила его жестом руки. – Спасибо.

– Имя вашего мужа мы выясняли. В какой организации он работает, какой пост занимает?

– В другой ситуации я бы ответила: неважно. Вижу, вас двое, – она указала глазами на Николая Кокарева, сидевшего за дальним столиком кафе. – И это неважно. Вас не должны волновать и мотивы, которые понудили меня к этому резкому шагу. Мое обращение к вашей военной разведке не случайно. Ваше руководство также заинтересовано в устранении Накамуры, капитана «Си Интерцептора». Доложите о нашем разговоре вашему руководству. Встретимся завтра в семь вечера здесь же. Мориака Шон Накамура, «Си Интерцептор», запомнили? Имя и название катера исключит попытки вашего начальства выяснить мою принадлежность к Агентству национальной безопасности.

– Надеюсь на это.

– Всего доброго!

Николь оставила Джеба одного за столиком и легкой походкой вышла из ресторана.