Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: Черным-бело / Chernym-belo
- Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
- Sprache: Russisch
Мавна всегда жила спокойно: работа в кофейне, посиделки с друзьями, вязание и выпечка. Но в их маленький городок приходит беда. По ночам на улицах бродят твари, похожие на бешеных собак, людей находят обескровленными, а многие и вовсе пропадают без вести. Смородник — огненный чародей, охотник на упырей. Ему нужно отыскать главаря болотных тварей, и для этого он предлагает сделку работнице кофейни, которая, как он думает, связана с нежитью. К чему приведёт этот вынужденный союз, если с первой встречи они понимают, что слишком разные, и раздражают друг друга буквально во всём? Если ты чувствуешь ложь — ищи того, кому сможешь довериться. Чародеи и упыри в альтернативном постсоветском сеттинге. Кто или что стоит за пропажей детей? Искрящая любовная линия в стиле слоубёрн: он закрытый и мрачный, она — свет и жизнь. История начиналась как маленький фанфик по дилогии «Сонные Топи» Анастасии Андриановой, но выросла в самостоятельную дилогию. Атмосфера типичного района в маленьком городке: панельки, заправки, ларьки с шаурмой. Каждая глава — как отдельная серия, где уют и юмор смешаны с триллером и детективом. Больше 50 внутренних иллюстраций и карта города, нарисованные Анастасией Андриановой! Над визуалом также работали: прыгучий апельсин|middfoxx (обложка) и Chashirskiy (портреты любимых героев).
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 611
Veröffentlichungsjahr: 2025
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Оглавление
Прежде чем начать
Если вы открыли эту книгу, значит, готовы погрузиться в историю, которая будет одновременно и уютной, и романтичной, и жуткой, и смешной.
Но прежде я хочу сказать кое-что.
Если вы читали мою фэнтези-дилогию «Сонные Топи», которая состоит из книг «Сквозь топь и туман» и «Через пламя и ночь», то встретите здесь знакомые имена и характеры персонажей. Во время написания дилогии я так прониклась героями, что подумала, насколько же интересно будет понаблюдать за ними в современном мире, похожем на наш. Мой эксперимент немного вышел из-под контроля, поэтому мы с вами находимся здесь.
Не переживайте, сходства заканчиваются на именах и характерах. Перед вами — совсем другая история, и если вы не читали «исходную» дилогию, послужившую вдохновением, то это никак не помешает вам следить за приключениями героев в этой книге.
Ну а если «Отсутствие жизни» натолкнёт вас на мысль прочитать «Сонные Топи» — что ж, я буду только рада!
В добрый путь.
1
Сколько времени должно пройти, чтобы избавиться от кошмара?
Полгода — явно недостаточный срок.
Стоило закрыть глаза, как снова начинали мелькать вспышки воспоминаний, острые до головной боли.
Поздний весенний вечер. Хруст инея под ногами. Чьи-то шаги — крадутся за спиной, всё громче и громче. Звучат так, будто это не две ноги. Четыре. Зверь.
Мавна оборачивается, но в темноте не разглядеть. Фонари в этой части пригорода ещё не поставили. Глухой рык. Сердце проваливается в пятки. Рык переходит в протяжный визг, будто ножом проводят по стеклу. Мавна пускается бегом. Шаги превращаются в топот, веет смрадом гниения, засохшей крови и болот.
Мавна падает — как в дурацком фильме ужасов, спотыкается о корягу. Или это была не коряга?
Смрад становится гуще, от него буквально нечем дышать. Визг снова опускается до утробного, вожделеющего урчания. Мавна кричит, когда что-то острое смыкается вокруг её щиколотки, гремит выстрел, улицу опаляет вспышка неестественно-алого света, на мгновение становится видна тварь, напавшая на неё: тощая, с горбатой спиной, пасть полна кривых зубов. Тварь загорается и несётся к перелеску, а её крик стоит в ушах до сих пор.
До сих пор.
* * *
Мавна глубоко вдохнула, сидя на кровати. Она давно поняла, что лучшее лекарство от тревоги — руки, занятые делом. Не вспоминать. Сосредоточиться на других делах. Дышать. Жить.
Мавна несколько раз распускала нити и начинала сначала. Стежки никак не хотели ложиться ровно, топорщились, и вышитые грибы получались будто бы мохнатыми, но так Мавне даже больше нравились. Она погладила мягкую шляпку расшитого мухомора и украдкой улыбнулась.
Последний год состоял сплошь из волнений, и, кажется, у Мавны больше не осталось ни одной вещи, на которой она не вышила что-то своими руками. Не говоря уже о полчищах вязаных носков, шарфов и шапок, которые она то распускала, то вязала заново.
Мавна затянула узелок и встряхнула кардиган, придирчиво разглядывая. По бордовым рукавам теперь распускались букеты шерстяных грибов: в основном мухоморов. Купава наверняка снова посмеётся и скажет, что это выглядит странно, но Мавна осталась довольна. Накинула обновлённый кардиган поверх футболки, перелезла через кровать и покрутилась перед зеркалом.
Рукава были длинноваты и закрывали пальцы, но что поделать, в местном секонд-хенде выбирать размер не приходилось — либо покупай и совершенствуй на свой вкус, либо иди в торговый центр.
А походов в него Мавна всеми силами избегала. Поторговавшись с собой, она оставила только возможность изредка забегать с подругой в кино, и то лишь потому, что у кинотеатра был отдельный вход.
Волосы, каштановые с рыжим отливом, волнами падали на плечи и закрывали самые мелкие грибочки, которые Мавна вышивала с особой старательностью, поэтому она заколола низкий пучок, оставив несобранными пару прядей у лица. Потянувшись к столику, Мавна взяла помаду — тёмно-вишнёвую, которой никогда не решалась пользоваться, и духи — свои любимые, тоже вишнёвые. Сняв колпачок, лишь слегка, еле дотрагиваясь, подкрасила губы — чтобы сделать только чуть ярче и добавить блеска. Краситься «в полную силу» она не хотела: думала, что яркие губы вместе с её пухлыми веснушчатыми щеками будут выглядеть неуместно и вульгарно. Зато духи брызнула от души, и комната наполнилась терпко-сладким ароматом.
Мавна сделала фото: такое, чтобы в кадр попал вышитый грибами рукав кардигана, её шея и губы. Немного смущаясь, отправила Варде. Телефон тренькнул в ответ так быстро, будто у Варде уже был открыт их диалог.
«Красавица!» — и стикер с лягушонком, целующим экран.
Мавна хихикнула, прижав пальцы ко рту. Набрала:
«Встретимся?»
Варде печатал пару минут. Но ответ оказался коротким:
«Сегодня работа, прости. Люблю тебя».
Мавна отправила сердечко и вздохнула. Что ж, не расстраиваться же. Вчера виделись, значит, завтра встретятся, и она похвастается законченной вышивкой. Варде точно оценит, он любит хенд-мейд. Может, и ему что-то вышить? На шапке, например. Или на свитере… Мавна решила, что обязательно предложит.
С размаху плюхнувшись спиной обратно на кровать, Мавна подняла телефон над лицом. Через окно в комнату заглядывал золотистый свет — впервые за неделю не лил дождь, и сидеть в такой день дома не хотелось. К тому же у Мавны был выходной, в кофейне сегодня управлялся Илар. Мавне казалось, что, дай брату волю, и он вообще не вылезал бы оттуда — так прикипел к делу, что проводил бы за работой дни и ночи. Хотя ночами он чаще уходил по другим «делам», прихватив с собой ножи и биту.
«Ты на учёбе?» — написала она Купаве.
«Еду домой. День дрянь. Вези пиццу», — быстро ответила подруга.
По лицу сама собой расползлась довольная улыбка. Нет, конечно, Мавна очень сочувствовала тому, что у Купавы сегодня не задалось, но как же приятно было предвкушать скорую встречу! Да ещё и пиццу сама предложила — нечасто Купаву уговоришь на вредности, максимум— похрустит попкорном.
Мавна ещё раз взглянула в узкое напольное зеркало, старое настолько, что кое-где темнели потёртости. Потянулась пальцами к губам — смыть помаду или нет? Не глупо ли выглядит? Решила оставить как есть, Купава уж точно не будет смеяться, даже если она выглядит нелепо. Закинув на плечо сумку, Мавна вышла из дома и вывезла из сарая старенький велосипед.
Их семья жила в пригороде, среди деревенских домиков, и за их улицей начинались болота, окружённые перелесками. Здесь совсем не пахло городом — только свежестью, листвой и туманами, которые с наступлением осени стелились гуще и плотнее. Зато к Купаве нужно было ехать в город, и в пути Мавна провела больше часа. Впрочем, ехала она небыстро: никогда не умела ловко крутить педали, моментально уставала и пыхтела, когда дорога вела в горку.
Купив на полпути две пиццы, Мавна наконец добралась до красивой белой новостройки в шестнадцать этажей. Велосипед она оставила на парковке, закрепив противоугонный замок.
Ей нравилось приезжать в город: тут шумели машины, мигали вывесками магазины и звенели тарелками кафе. Но всё-таки на родной окраине жилось куда уютнее. Если бы не те жуткие твари на болотах, было бы вообще прекрасно…
«Поднимаюсь», — написала Мавна и, отвязав от багажника коробки с пиццей, набрала код на панели домофона.
Родители купили Купаве квартиру в новенькой многоэтажке за поступление в вуз, но Мавна совсем не завидовала. Ей очень нравилась белоснежная студия с панорамными окнами, но становилось тоскливо, когда она понимала, что подруга живёт тут совсем одна, и вечерами даже не с кем поговорить — звонки по видеосвязи не в счёт. Купава только пожимала плечами и отвечала, что ей всё нравится. И иногда звала Мавну жить к себе, но та не соглашалась оставлять своих, только изредка приезжала с ночёвкой.
Дверь уже была приоткрыта, и едва Мавна постучалась, как изнутри прозвучал голос Купавы:
— Заходи-заходи!
Мавна шагнула за порог, закрывая за собой дверь. Квартира, как и всегда, встретила её ароматом живых лилий.
— Моя же ты дорогая, даже две! — воскликнула Купава, и Мавна не сразу поняла, что это про пиццу. На неё налетел вихрь: подруга сгребла её в охапку и прижала к себе, обдавая ароматом ванильно-ландышевых духов. — Разувайся, проходи.
Купава сунула Мавне в руку бокал с белым вином и потянула за собой в спальню.
— От кого цветы? — поинтересовалась Мавна.
— А-а, — Купава махнула рукой и закатила глаза. — Ерунда. За обедом в кафе пристал какой-то.
Они уселись на кровать — огромную, застеленную мягчайшим пледом молочного цвета и заваленную подушками. Мавна охнула, провалившись в перину и, как частенько бывало в гостях у Купавы, ощутила себя глиняной кружкой среди хрустальных бокалов — ну или плюшкой в окружении меренговых рулетов. Бордовый кардиган с яркой вышивкой неуместно выделялся на светлом, тогда как сама Купава была одета в белоснежный шёлковый домашний костюм.
— Прелестные грибочки, — заметила Купава, открывая коробку с пиццей. Мавне понадобилась минута, чтобы сообразить, что комплимент относился не к начинке, а к вышивке на кардигане.
— О. — Она смущённо оглядела свои рукава. — Спасибо. Долго с ними возилась.
— Да я уж помню, ты писала. — Купава отделила кусок, и сырные нити потянулись за треугольником теста. — Кардиган из секонда?
— Ну да…
Мавна тоже взяла кусок пиццы, но не спешила есть, поглядывала на Купаву. Та прикрыла глаза от наслаждения.
— М-м-м… — Прикрыв рот, Купава проглотила кусок и повернула лицо к Мавне. — Там в торговом центре осенние коллекции появились. Много симпатичного. Я тебе там присмотрела брюки и куртку, может, сходим?
Мавна отложила пиццу. Есть расхотелось.
— Ты же знаешь. Нет, не сходим.
Купава примирительно потёрлась щекой о плечо Мавны и промурлыкала:
— Прости-прости. Я знаю. Просто подумала, ну вдруг появится желание. Извини пожалуйста, моя хорошая.
Мавна оттаяла. Конечно, она понимала, что Купава предлагает это не со зла — прощупывает почву и проверяет, не стало ли Мавне лучше. Но нет. Торговые центры она теперь долго будет обходить стороной. Если не всю жизнь. Слишком неприятное воспоминание было связано с тем местом, и клыкастая тварь тут ни при чём.
Мавна погладила Купаву по чёрным волосам и чмокнула в висок. В кармане джинсов тренькнул телефон. Взглянув на экран, Мавна фыркнула и убрала его обратно.
— Ты не ответишь? Кто там?
Мавна вздохнула, всё-таки берясь за свой кусок пиццы.
— Илар. — И призналась: — Я на него обиделась.
Купава округлила синие глаза.
— На Илара? Да ла-адно! За что?
Она перекатилась на живот, устроив коробку с пиццей перед собой, и включила сериал по телевизору, убрав звук на минимум. Подперев голову руками, Купава внимательно уставилась на Мавну.
Мавна замялась. Повод для обиды был, но вслух прозвучал бы смешно. Особенно неловко было рассказывать это Купаве — такой восхитительной красавице, что смотреть на неё было больно, как на солнце. К щекам прилила кровь. Опустив глаза, Мавна поковыряла протёртость на джинсах и со вздохом призналась:
— Он придумал название для кофейни. Вывеску даже заказал. Ты бы посмотрела… Там написано «Булка». И спиралька нарисована, ну, как булка-улитка. А когда я пришла, этот дурак заржал и сказал, что назвал кофейню в мою честь.
Мавна замолчала и с горящим лицом повернулась к Купаве: засмеётся или нет? Они дружили много лет, ещё с начальной школы, но с каждым годом разница между ними становилась всё более очевидной. Рядом с Купавой Мавна чувствовала себя неуклюжей и некрасивой, полной и вялой, ничего не добившейся в жизни. Купава никогда не давала поводов для таких мыслей, но Мавна всё равно невольно сравнивала их, и сравнение никогда не было в её пользу.
Но Купава не засмеялась. Сдвинула брови и фыркнула.
— Ну и идиот! Парни вообще такие дурни, знаешь ли. Не отвечай, пока не извинится.
Мавна облегчённо улыбнулась.
— Ты согласна, да? Это уже слишком. Но как же твоё решение отказаться от оценочных суждений?
Купава поморщила красивый нос.
— Это не оценочное суждение, а факт. Илар — придурок, хочешь, я ему это скажу в лицо?
Хихикнув, Мавна толкнула подругу в плечо.
— А то я не знаю, что ты просто ищешь повод лишний раз встретиться с этим придурком.
Купава закатила глаза.
— Ничего я не ищу. Если захочу, в любой момент приду к вам. Да и вообще… я люблю умных парней. Только где бы их ещё найти?
— Это точно.
Мавна покивала со знанием дела и, расслабившись от поддержки подруги, тоже с ногами залезла на кровать и устроилась на боку, подтянув колени к груди. Нащупала пульт и сделала звук погромче.
Некоторое время они молча смотрели в экран и жевали тёплую пиццу, лёжа бок о бок, изредка делая по маленькому глотку вина. Пахло благовониями и живыми цветами, духами, пиццей и свежестью — так приятно, что Мавна зарылась в плед, улыбаясь от удовольствия. Жалко, что не получится допоздна засидеться с Купавой — она обожала, когда они всю ночь смотрели дурацкие шоу и громко комментировали их, смеясь и похрустывая чипсами. Но в этот раз придётся уйти, Илар вечером звал её в кофейню, чтобы обсудить новое меню, и Мавна, несмотря на все свои обиды, не могла бы бросить их общее дело.
— Что у тебя были за трудности? — спросила она.
Купава только отмахнулась.
— Ерунда. Не будем зацикливаться на негативе. Когда ты пришла, я уже обо всём забыла. Скажи лучше, как там твой лягушачий принц?
Мавна прыснула со смеху.
— Кто-кто?
— Ну, Варде твой.
— Почему лягушачий принц?
Купава повела плечом.
— А как ещё называть парня с татуировкой лягушки на предплечье? Ты сегодня поедешь к нему?
Купава спрашивала с искренним интересом. Как только Мавна заявила полгода назад, что начала встречаться с парнем, с которым познакомилась в интернете, Купава отреагировала так живо, будто сама завела с ним отношения. А однажды даже вызывала его на серьёзный разговор — Мавна тогда подумала, что Варде либо испугается и сбежит, либо поймёт, что красавица Купава намного лучше её самой. Но всё обошлось, и Купава даже осталась довольна, Варде показался ей милым и приятным. Иногда такая опека раздражала и пугала, но чаще Мавна была тронута заботой.
— Нет. — Мавна мотнула головой. — Он сегодня работает.
Купава отложила в сторону корочку пиццы и фыркнула.
— Рабо-отает. Кем? Что на этот раз? Репортажная съёмка? Моделинг? Раздача листовок? Пленэр перед школьниками?
— Ты же хорошо к нему относишься, — укорила её Мавна, переворачиваясь на спину.
— Я считаю, что он приятный малый. Но, подруга, мне не нравится, что какой-то он ветреный. А ты подумала, что дальше? Что он будет приносить в семью? Вас прокормит только твоя кофейня?
Мавна закрыла лицо ладонями, смущённо рассмеявшись.
— Купа-ава! Ну что ты говоришь! Какие нам сейчас дети? Ему всего двадцать два, я на год младше. Варде — творческий парень, он найдёт себя и успеет встать на ноги. Не будь к нему такой строгой.
— Я смотрю в будущее, — весомо парировала Купава. — Мне важно, чтобы моя подруга была счастливой и спокойной. Весёлой и уверенной в завтрашнем дне.
Купава шутливо ущипнула Мавну за руку. Мавна взвизгнула, вырываясь. Они завозились, щекоча и тиская друг друга. Плед и коробки от пиццы полетели на пол.
Когда они угомонились, Мавна со вздохом взяла телефон и открыла сообщение от Илара, на которое так и не ответила.
— Я пойду. Не могу этого дурака бросить. Иначе он введёт в осеннее меню латте «Моя сестра — булка» или красное пирожное «Щёки Мавны». Надо попридержать его безумную фантазию. Да и серьёзно дела обсудить.
— Только не прощай его слишком быстро, — посоветовала Купава. — Пусть искренне извинится и возьмёт свои слова обратно. И вовсе ты не булка. Роскошная девочка в уникальном кардигане. А тех, кто тебя обидит, сразу отправляй на разборки ко мне.
Купава угрожающе поднесла кулак к лицу, изображая удар в челюсть. Мавна посмеялась, качая головой.
— Я понимаю, что ты всеми силами хотела бы отправить Илара к себе, но лучше просто напиши ему, хорошо?
Она подхватила сумку со стула и побежала к выходу, а в спину ей полетела подушка от Купавы.
* * *
За несколько часов погода успела испортиться, и небо затянуло дырявое покрывало серых туч. Ветер бросал охапки листьев на асфальт, а кое-где даже уже зажгли фонари, хотя, на вкус Мавны, было ещё недостаточно темно.
Она катила на велосипеде по влажной от накрапывающего дождя дороге и рассматривала городские кафе, подмечая полезные детали. В одном ей понравилась неоновая вывеска с изображением кофейного стаканчика, в другом — подвесные кашпо с папоротниками, в третьем — удобные картинки с ценами прямо на окнах.
Проезжая мимо одного кафе, она раздражённо фыркнула: на штендере мелом были написаны глупейшие слова — «Нет такой проблемы, которую не решит чашка кофе и десерт».
Что ж, видимо, у того, кто это написал, никогда не случалось настоящих проблем. Мавна точно знала: хоть залейся долбаным кофе, он не заполнит дыру в груди, пробитую виной и тоской. И даже если у тебя будет собственная кофейня, боль и страх никуда не уйдут.
Она мотнула головой. Ну вот, не успела проехать и половину пути, как мысли снова затянула тревога. Записать бы успокаивающий голос Купавы и слушать его вместо музыки — тогда глупые надписи не смогли бы вывести её из равновесия.
Дорога вильнула, уходя вниз под небольшим углом. Задумавшись, Мавна не сразу заметила поворот. Крутанула руль, и колесо заскользило по влажному асфальту. Мавна зашипела, вытянула ногу, чтобы затормозить, но было поздно: велосипед полетел в сторону, а саму её отбросило и ударило обо что-то твёрдое. На миг небо и земля поменялись местами, на руку плеснулся откуда-то вдруг взявшийся кипяток, а коленки больно саданулись об асфальт.
Она не успела ничего понять, как вдруг кто-то сжал её плечо и рывком поднял на ноги. Вскрикнув от неожиданности, она увидела перед собой незнакомца в чёрной куртке.
— Упырица? — прошипел парень.
— Да ты больной! Пусти!
Мавна дёрнулась, но хватка была слишком сильной. Ей стало страшно.
Она надеялась, что парень сейчас скажет, что пошутил, и предложит помощь бедной девушке, упавшей с велосипеда, но, судя по озлобленному лицу, ему было совсем не до шуток.
— Отвечай!
Мавна возмущённо ударила его ногой в колено.
— Отпусти меня!
Она подняла глаза, с негодованием разглядывая своё препятствие. Парень был намного выше её, с чёрными волосами — довольно длинными, почти до плеч, но на висках подстриженными короче. Брови сдвинуты к переносице, тёмные глаза сверкали настоящей яростью, от которой по спине пробежали мурашки. К чёрной с белым принтом футболке прилипла лапша, а рядом валялся перевёрнутый пластиковый лоток, от которого шёл пар. Так вот откуда был кипяток: кажется, Мавна своим столкновением лишила незнакомца обеда, но это же не повод хватать и трясти её, ещё и говорить какую-то чушь. Присмотревшись, Мавна увидела татуировки на шее и руках парня. Догадка пришла сама собой.
— Ты пьяный? Или обкуренный? Пусти, или я позову полицию! Тебя быстро загребут, идиот!
Кажется, угроза подействовала, и через секунду пальцы ослабили хватку, но всё-таки крепко держали за рукав. Наклонившись, парень принюхался и сморщил нос.
— Если ты не упырица, то чем от тебя несёт?
— Духами, — буркнула Мавна. — Отвалишь ты от меня в конце концов? Что тебе нужно? Я заплачу за твой обед. Сколько там? Удельцев пятьдесят, не больше.
Она презрительно откинула мыском лоток с лапшой и мимолётом удивилась: где он взял кипяток на улице? Неужели ходил по кафе и просил налить? Принюхавшись в свою очередь, она не различила запаха алкоголя, только сигарет, мяты и чего-то сладкого.
— Ладно. — Парень наконец-то отцепился от неё и провёл ладонью по волосам, зачёсывая назад. — Раз ты не упырица, то извини. Нервы сдают.
Его лицо немного смягчилось. Мавна отскочила и спешно подняла свой велосипед. Колено болело, на джинсах красовалась дырка с рваными краями. Эх, вторые такие же удобные она уже не найдёт…
Сердце колотилось от пережитого испуга. Она обернулась на этого ненормального и презрительно сморщилась. Наверное, его можно было бы показывать детям и подросткам, чтобы они знали, с кем нельзя связываться ни в коем случае: Мавна не удивилась бы, предложи он купить запрещённые вещества прямо из своего кармана. Татуировки, чёрная одежда, серьга в ухе, хмурое худое лицо с крупным носом, вертикальный шрам от левой брови до щеки, недовольно искривлённые губы и — она сразу и не заметила — мотоцикл за спиной.
Но что-то заставило её подождать с бегством.
Пригладив растрепавшиеся волосы и поправив кардиган, Мавна развернула велосипед в сторону незнакомца.
— Слушай, я не хотела, правда. И я не упырица. Но… Мой брат тоже часто говорит про каких-то упырей. Кого ты имел в виду?
Она решила начать издалека. Если этот странный человек знает о тварях, которые не так давно появились в пригороде, то сможет рассказать что-то новое. И Мавна узнает, кто на неё напал весной и на кого охотится Илар с друзьями. А если это бред наркомана, то, что ж, она просто поедет дальше и забудет своё позорное падение на незнакомца с лапшой.
Парень сверкнул сузившимися глазами и скрестил руки на груди.
— Я имел в виду упырей. Ты плохо слышишь?
— Хамить будешь своим подружкам, — огрызнулась Мавна. — Я отлично слышу, а ты даже по сторонам не смотришь, встал посреди дороги. Кто угодно бы в тебя влетел, и я — ещё самый безобидный вариант.
— Кто бы говорил! Я стоял на обочине! — Парень ощетинился. — А вот ты совсем не смотришь, куда летишь!
Мавна закипала от злости. Разговор не клеился. Ну и ладно, пора к Илару. Да только это самое слово никак не давало покоя.
— Слушай, ты мне ужасно не нравишься… — начала она, но парень её перебил, буркнув:
— Взаимно.
Мавна рыкнула от злости, удивляясь сама себе. Она давно не злилась по-настоящему, но этот татуированный идиот сумел вывести её из себя буквально за пару минут.
— Ты мне ужасно не нравишься, но я думаю, тебе есть о чём поговорить с моим братом. Он давно ходит бить каких-то тварей у болот. И если вы поделитесь друг с другом информацией, это будет лучше, чем стоять тут и рычать на девчонку, которая из-за тебя ушиблась, испугалась и ошпарилась, между прочим.
Чёрные брови снова сошлись вместе, челюсти сжались, резко очертив высокие скулы. Мавна села на велосипед и положила одну ногу на педаль, готовая тут же уехать, если ответ ей не понравится. Она выжидающе уставилась на парня, тоже сделав самое хмурое лицо, на какое только была способна. Мавна старалась не думать, что всё равно выглядит в лучшем случае как озлобленный хомячок — с её-то пухлыми веснушчатыми щеками и чуть курносым носом.
Парень молча достал из кармана смартфон и навёл в сторону Мавны. Она уже испугалась, подумав, что он зачем-то хочет её сфотографировать, но нет.
— Живая, — буркнул он, внимательно склоняясь над экраном, чуть не уткнувшись в него горбатым носом.
— Вот это открытие, умник.
— Ладно. Далеко тут?
— В пригороде.
Парень кивнул и надел мотошлем с нарисованным черепом какого-то рогатого животного — то ли козла, то ли барана. Мавна фыркнула. Интересно, а носки у него тоже чёрные и с черепами? Ну что за карикатурный тип.
— Веди.
Он завёл мотор, и улица наполнилась шумом. Мавна быстро взглянула на небо, набрякшее ещё сильнее, и понадеялась, что в пути их не застанет дождь. От падения переднее колесо велосипеда немного искривилось, и ехала она с трудом. Треск мотора позади сильно нервировал.
«Говорила же мама не связываться с незнакомцами. Особенно с такими мутными. Дура, дура…»
Она кляла себя на чём свет стоит, но в сознании билась слабая надежда.
Что, если он не наркоман и не пьянь, а правда знает что-то об упырях?
Что, если он поможет Илару?
Что, если он знает что-то, что поможет всем им?
Они проехали квартал, когда терпение незнакомца закончилось. Он снял шлем и крикнул:
— Мы всю дорогу так плестись будем?
— Ты сломал мне велосипед, — шикнула Мавна. — Быстрее не могу.
Со стоном парень заглушил мотор, спрыгнул с сиденья и пошёл пешком, покатив мотоцикл рядом с собой.
— Мне некомфортно, когда ты тащишься сзади, — сказала Мавна, обернувшись. — Можешь выйти вперёд?
— А дорогу я в твоих мыслях прочитаю?
— Да можешь ты нормально разговаривать или нет?
— А сама-то?
Мавна с удовольствием ударила бы его в челюсть — так, как шуточно показывала Купава. Но плечо ещё ныло от крепкой хватки, да и страшно было драться. Вряд ли она сильно ударит, зато он точно сможет её опрокинуть на землю, если даст сдачи.
— Я могу нормально разговаривать, — процедила она сквозь зубы, несколько раз глубоко вдохнув для успокоения. — Меня зовут Мавна. А ты?..
Поколебавшись секунд десять, парень буркнул:
— Смородник.
Мавна задумалась.
— А человеческое имя у тебя есть?
— А у тебя?
— Да чем тебе моё имя не нравится?! — ахнула она возмущённо.
— А тебе моё?
Мавна в сердцах ударила кулаком по рулю, и тут же пожалела: рука заболела. Мавна зашипела, на глазах выступили слёзы от боли и злости.
— Заткнись, пожалуйста, и молчи всю дорогу, пока я тебя не убила.
Она услышала хриплый смешок у себя за спиной. Смородник выкатил мотоцикл так, чтобы идти вровень с ней. Так и правда было спокойнее, но Мавна всё равно на всякий случай высматривала полицейских и выбирала путь по самым многолюдным улицам. Пугало только, что в пригороде они неизбежно станут узкими и пустынными. Надо бы позвонить Илару, чтобы встретил…
К счастью, уже скоро показался знакомый поворот, и впереди, под склонившимися ветвями клёнов, замигали жёлтые огоньки витрины. Мавна прибавила скорость, так радуясь прибытию, что даже почти не ощутила укола обиды, вновь увидев огромные светящиеся буквы «БУЛКА» над входом.
Не доезжая до кофейни, Мавна остановилась. Радость вдруг сменилась противным холодком, пробежавшим по спине. Кажется, всё-таки не стоило вести сюда этого подозрительного типа. Что, если он связан с какой-то преступной группировкой? А она ведёт его прямо в кафе, которое стало для их семьи уголком тепла и делом жизни. Вдруг назавтра «Булку» ограбят? Разобьют окна, на которые Илар потратил кучу денег? Вынесут кассу и кофемашины? Что, если тут теперь будут собираться бандиты и требовать бесплатное обслуживание?
Она покосилась на Смородника. Он выглядел недовольным — хотя Мавна уже сомневалась, что он вообще способен улыбаться или хотя бы не выглядеть так, будто вот-вот откусит кому-нибудь голову. На его футболке до сих пор виднелось несколько прилипших кусочков лапши, и мимолётом Мавна подумала, что его, наверное, сильнее обожгло кипятком, чем её саму. Она мотнула головой.
— Послушай. Обещай, что никому не расскажешь про это место. Просто поговоришь с моим братом и забудешь о нас. Хорошо?
Мавна хотела добавить, что её брат — высоченный широкоплечий детина с накачанными руками и сильным ударом, но решила, что Смородник и сам всё поймёт, когда увидит Илара. И оценит свои риски.
Смородник, чуть прищурившись, вгляделся в здание кофейни и неожиданно серьёзно кивнул. Мавна даже удивилась, как легко он согласился.
— Идёт. Мне нет до вас никакого дела. Не обольщайся.
Мавна пропустила колкость мимо ушей. Что поделать, раз человек такой: что ни скажет, так непременно с ядом в голосе. Ну, ей с ним осталось видеться каких-то полчаса, потом она просто пожалуется Купаве и Варде и забудет эту неприятную встречу. Скорее бы.
— Мотоцикл тут оставь. — Мавна кивнула на маленькую велосипедную парковку у стены кофейни, куда сама пристроила свой скрипящий велосипед.
— Нет уж, потащу с собой в помещение, — буркнул Смородник, опуская подножку.
Мавна выдохнула, стараясь не сорваться. Осталось потерпеть совсем немного, сейчас она сдаст этого невыносимого типа Илару и наконец-то расслабится, заварит себе чай и обработает разбитую коленку.
В кофейне было тихо, только несколько посетителей занимали пару столиков. Уже от двери Мавну окутали тёплые ароматы кофе, выпечки с корицей и пряностей. Эх, жаль всё-таки, что так мало людей к ним ходит. Илар буквально в лепёшку разбивается, все силы вкладывает в их кофейню, но… Наверное, слишком высока конкуренция сетевых кафе. Маленькое семейное дело будто бы оставалось невидимкой среди городских заведений, и Мавне было обидно видеть, как пустуют столики, несмотря на старания Илара.
Она поискала глазами брата и увидела, что он сидит за столиком в углу, поставив лампу и окружив себя бумагами и блокнотами. Щёку он подпёр кулаком и, несмотря на свои размеры, выглядел растерянным взъерошенным мальчишкой. В груди тепло ёкнуло, и Мавна наконец-то почувствовала себя в безопасности, даже несмотря на тяжёлую поступь Смородника позади себя.
— Илар! — позвала она и подняла руку, привлекая его внимание.
Оторвавшись от бумаг, Илар поднял взгляд и расплылся в улыбке.
— О, бул…
Мавна показала кулак, но лицо Илара уже переменилось, когда он увидел Смородника. Поднявшись с места, Илар подошёл ближе, расправляя на ходу плечи.
— Сестра, всё в порядке? — спросил он напряжённо.
Мавна переступила с ноги на ногу, поправляя сползающие рукава кардигана.
— Илар, это Смородник. Он хочет с тобой поговорить. Об упырях.
Лицо Илара вытянулось. Он настороженно разглядывал Смородника, а тот, прошагав к соседнему столу, тяжело рухнул на стул и вытянул длинные ноги.
— Если он за тобой увязался, просто скажи, и я его мигом выкину, — шепнул Илар, склоняясь к уху Мавны.
Она замотала головой.
— Нет-нет. Я сама подумала, что тебе может быть интересно. Он очень странный, но кто знает, может, неспроста упомянул упырей? Поговорите, и всё. Если что — вызову полицию.
Илар шумно выдохнул, взъерошивая светлые вихры. Мавна смотрела на него снизу вверх — за всю жизнь она уже устала удивляться, насколько же они с братом были непохожи. Она — низкая и не худая, с рыжевато-каштановыми волосами, карими глазами и веснушками. Илар — всего на год старше, но высоченный, под два метра, мускулистый, светловолосый, с серыми глазами и правильным красивым лицом, хоть на календарь снимай.
— Ладно. Поговорю. А тебе лучше это не слушать, сходи на кухню, отдохни.
Он заметил порванные джинсы и погладил Мавну по плечу.
— Ушиблась?
— Да нет. Нормально. — Мавна закусила губу, поглядывая на Смородника. Он стянул свою кожаную куртку, и стало видно, что все руки от плеч до пальцев покрыты вязью рисунков, сливающихся в сплошное неразборчивое пятно. — Ладно, не буду мешать. Уже ухожу.
Она хотела чмокнуть Илара в щёку, но вспомнила про свою обиду и, в последний раз обернувшись, чтобы убедиться, что парни не станут драться прямо в кофейне, шмыгнула за дверь, ведущую в кухню.
Мавна была рада, что Илар не позволил ей слушать разговор. От одного слова её бросало в дрожь — упыри. Ну где их городок и где упыри? Разве бывают в Союзных Уделах такие твари? Это что-то из сказок и страшных снов, из старых фильмов и потёртых библиотечных книг. Упырей не бывает. Это выдумка фантастов — или просто дремучих людей, которые боялись собственной тени.
Но кто-то ведь на неё тогда напал.
И вот уже несколько месяцев пустыри за домами по ночам разрывало от воя. Выли так, что кровь стыла в жилах, и Мавна даже летом плотно закрывала своё старое окошко, через которое всё равно проникали звуки. И если выглянуть из окна, то можно было увидеть, как на болотах бегают тени на четырёх лапах, похожие на голенастых собак с горбатыми спинами.
Однажды она столкнулась с подобной тварью нос к носу. И с тех пор засыпала только со снотворным, а онлайн-встречи с психологом стали частью повседневной жизни.
Мавна не любила вспоминать тот случай — произошедшее и так отпечаталось на обратной стороне век, засело на подкорке и скреблось в груди омерзительной тревогой, из-за которой порой трудно было дышать.
А потом в перелесках и на улицах, близких к болотам, стали находить мертвецов.
Нечасто, но всё же этого хватило, чтобы переполошить городок. Соцсети и местная газета буквально взорвались, самые умные стали записывать ролики про то, как защищаться в случае встречи с тварями. Люди в Сонных Топях и раньше пропадали, в особенности дети, но теперь стали появляться разорванные тела.
А Илар и другие парни просто решили, что на их плечах лежит ответственность за весь район и начали собираться вечерами, устраивая «охоту».
Мавна боялась спрашивать. Боялась слышать подробности и даже представлять себе, что там происходит. Ей хватало того, что Илар возвращался под утро — уставший и задумчивый, с буро-чёрными брызгами крови на одежде. Недавно купленная бита быстро стала бурой от неоттирающихся пятен, а кроссовки он менял чаще, чем когда-либо.
И никто из них не говорил о том, что по болотам просто бегают бродячие собаки. После первой же вылазки парням стало ясно, что это какие-то неведомые твари, не знающие ни страха, ни усталости. Местные мальчишки будто разом повзрослели и посерьёзнели, даже её вечно смешливый Илар.
Поёжившись, Мавна мотнула головой, будто хотела стряхнуть бегающие по коже мурашки. Она потёрла глаза и оглядела кухню.
На столах теснились подносы с пышущими жаром булками и пирогами, ёмкости с поднимающимся тестом и противни с заготовками. Мавна проверила печи — нужно ли ещё что-то вынуть? Отправила выпекаться очередную партию булок с корицей и села на стул.
Закатав штанину, осмотрела коленку. Капнула антисептиком, закрепила полоску пластыря. Вроде бы разбила несильно, но синяк наливался большой, заходя на бедро. Зато на руке ожога не осталось, только немного покраснела кожа. Уже хорошо.
Обычно в кофейне помогала Айна, их единственная наёмная работница, а Мавна и Илар выходили по сменам. Но сегодня Айна отпросилась пораньше, и Илар остался к вечеру один. Вот не обзывался бы, и Мавна бы пришла ему помогать. Но Илар и не просил. Как только отец помог ему и дал денег на своё дело, брат всецело посвятил себя кофейне и уже два года почти не вылезал из неё — разве что тренировался в дворовой «коробке» и по ночам уходил бить неведомых тварей.
Телефон в кармане пикнул. Мавна посмотрела на экран. Писал Варде, спрашивал, как она. Мавна решила не рассказывать о том, что упала с велосипеда, и просто отправила стикер. Для переписки не было ни сил, ни настроения.
Хотелось приоткрыть дверь и хоть вполуха послушать, что происходит в зале. Подрались или разговаривают? А вдруг что-то страшное обсуждают? Или решили каждый друг про друга, что собеседник — идиот?
Суетливо осмотревшись, Мавна поставила чайник. Подготовила два заварника, в один насыпав зелёный чай с кусочками яблока, в другой — чёрный с мятой. Похлопала себя по щекам, горячим от волнения. Когда вода закипела, взяла поднос с чаем и кружками и вышла в зал.
— Ну как вы тут, мальчики? — тихо спросила она, приближаясь к столу.
Илар сидел на стуле верхом, развернув его спинкой вперёд. Смородник склонился, уперев локти в стол. Судя по лицам, дружбы между ними не случилось, но и драки тоже не предвиделось. Уже неплохо.
Мавна поставила поднос и разлила чай по кружкам, немного накапав на стол. Протёрла капли салфеткой, украдкой поглядывая то на Илара, то на Смородника.
— Всё хорошо, — буркнул Илар. — Мы почти закончили. — Он глотнул чаю. — Спасибо.
Смородник, метнув жадный взгляд в сторону витрины с выпечкой, влил в себя кружку дымящегося чая, выпив всё одним долгим глотком. Мавна болезненно поморщилась: вот же безбашенный, так и горло обжечь можно. Но тот даже не шикнул и снова наполнил опустевшую кружку.
— Я с тобой свяжусь, — бросил он Илару.
Не поблагодарив и не попрощавшись, Смородник встал, набросил куртку, подхватил рюкзак с соседнего стула и широким шагом пошёл к выходу, тяжело ступая в массивных ботинках.
— Так а номер взять не хочешь? — окликнул его Илар.
Смородник хмуро обернулся.
— У тебя на вывеске куча контактов. Разберусь.
Илар пожал плечами.
— Как знаешь.
Мавну осенило. Она подскочила и побежала обратно на кухню — так быстро, как только могла. Чуть не обжёгшись, вытащила из печи противень со свежей партией коричных булок, сунула обожжённый палец в рот, схватила бумажный пакет и щипцами кинула туда пару дымящихся булок. Завернув пакет, она бросилась обратно.
Рёва мотора ещё не было слышно. Пробежав мимо ничего не понимающего Илара, она выскочила наружу.
Моросил дождь, и ветер задул ещё сильнее, срывая с клёнов огромные оранжевые листья. Огни кофейни дробились на мокрой поверхности асфальта, и пахло ещё почти по-летнему, но всё же иногда ощущалось дыхание скорых первых холодов.
Смородник стоял, привалившись к своему мотоциклу. Мавну он не заметил, достал из кармана пачку сигарет и, вынув одну, зажёг без всяких спичек — просто слегка щипнув кончик пальцами.
— Ого, — выдохнула Мавна, когда на сигарете загорелся крохотный огонёк. — Это что, чудо какое-то?
— Типа того, — процедил Смородник сквозь зубы и выпустил дым из носа. — Чего тебе?
Мавна, смутившись и ощущая себя полной дурочкой, протянула ему пакет с горячими булками.
— Вот. Из-за меня ты не смог пообедать. И смотрел на витрину с выпечкой. Держи. В знак примирения.
Нахмурившись, Смородник с подозрением заглянул в пакет.
— Что это?
— Булки. С корицей. Ты не любишь?
Он убрал пакет в рюкзак и задумчиво посмотрел на Мавну.
— Люблю. — И добавил скованно: — Спасибо.
Мавна хмыкнула.
— Сразу два хороших слова от тебя. Продолжай в том же духе.
— А это я уже сам решу, в каком духе мне продолжать.
Он быстро докурил, выкинул сигарету в урну, надел шлем с козлиным черепом и завёл мотор. Мавна стояла на ступенях у входа, глядя, как мотоцикл разворачивается, чтобы скрыться за поворотом. Махнуть рукой она так и не решилась — посчитала, что ни к чему. Ветер бросил ей в лицо дождевые брызги, и она поспешила вернуться в кафе, к Илару.
2
Какао в кружке остывало. Растаявшие зефирки превратились в пышную сладкую пену, слегка подсохшую по краям. Мавна пригубила напиток и отломила вилкой большой кусок пирога с яблоками, грушей и корицей — самого осеннего из всех, какие она умела печь.
После одного более-менее погожего денька снова зарядили дожди, и в окно постоянно стучали капли, а порывы ветра бросали дубовые листья, которые прилипали к стеклу. Если смотреть на них краем глаза, то казалось, будто это чьи-то ладони скребутся в окно.
Мавна вздохнула. Спускаться и подогревать какао было лень: она так уютно устроилась в крутящемся кресле, завернувшись в плед. На экране ноутбука призывными яркими обложками выстроились рекомендуемые видеоролики: выбирай что хочешь: от серийных убийц до обзоров косметики. И гирлянда над рабочим столом, подключённая через порт ноутбука, мигала умиротворяюще тепло, будто шептала: «Не ходи никуда, посиди со мной, бес с ним, с этим какао».
Экран телефона засветился, показав сообщение от Варде.
«Что делаешь? Погодка так себе, да?»
Мавна отложила вилку и набрала ответ одним пальцем, не беря телефон в руки:
«Сижу за компом. Скучаю». — И смайлик с поцелуем.
Им так и не удалось встретиться с того дня, когда она ездила к Купаве с пиццей. То работа, то дождь — оставалось только перекидываться сообщениями и видеокружочками.
Не то чтобы Мавна сильно расстраивалась, ей всегда очень нравилось проводить время в своей комнате, самой лучшей на свете. Но всё-таки и с Варде увидеться хотелось бы: он умел поднять ей настроение, с ним было интересно. И спокойно.
Как обычно, рука потянулась к значку видео про пропавших без вести.
Сколько похожих роликов Мавна пересмотрела за год? Наверняка почти все существующие, а некоторые даже по два-три раза.
Кому-то это могло показаться странным, но со дня пропажи Лекеша, соседского мальчика, с которым они были дружны, Мавна только и делала, что смотрела, читала и слушала про людей, которые исчезли при самых разных обстоятельствах. Некоторых находили живыми — в заточении или просто заблудившихся, другие погибали, а третьи так и числились пропавшими. И это давало ей надежду. Надежду, что однажды все, кто исчез в Сонных Топях, вернутся домой.
Лекеш пропал по её вине. Его не находили живым. Но и не находили мёртвым. Могло ли это означать, что однажды он всё-таки вернётся? Вернётся и снимет с её груди душащий камень.
Время шло, ничего не менялось. И чем больше роликов она смотрела, тем сильнее её бросало от «Лекеша точно найдут» до «я остаток жизни проживу с этим грузом». Даже семья мальчика съехала из Топей через несколько месяцев после пропажи, когда полиция закрыла дело за неимением состава преступления и подозреваемых. И только Мавна упрямо верила, что если пораскинуть мозгами, то разгадка непременно найдётся. Надо только что-то делать. Искать как-то иначе… Но как?
Мавне не давали покоя болота за чертой города. Ещё до того, как там появились те четвероногие твари. Мог ли мальчик убежать туда и потеряться? Провалиться в топь или выйти через перелесок к другому концу города?
Лекеш пропал около торгового центра. В тот день Мавна забрала его из школы по просьбе матери, подруги Мавны, Любеши. Она работала допоздна и иногда просила Мавну присмотреть за сыном, а Мавна не возражала, они с Лекешем отлично ладили. Она иногда представляла, будто он её младший брат. В тот день они выбирали осеннюю одежду, Мавне хотелось какое-то тёплое платье. Лекеш выпросил мороженое, а Мавна так себе ничего и не купила. Напоследок решила зайти ещё в один магазин, а Лекеш, заскучав, попросился на улицу. Она разрешила: уж слишком он канючил и давно уже рвался на воздух. И это оказалось ошибкой.
С тех пор больше никто не видел белобрысого шустрого мальчишку. Камеры записали, как он выходит из дверей и сворачивает за угол. На этом всё.
Его искала полиция, волонтёрские отряды и неравнодушные соседи. Его искали Любеша с мужем, Мавна, Илар, их родители и весь район. Его искали гадалки и экстрасенсы, а духовники в церквях велели молиться усерднее.
Мавну тогда постоянно вызывали на допросы в полицию. Благо записи с камер точно давали понять, что она непричастна к исчезновению, но от этого было лишь немногим легче. Вопросы следователей ходили по кругу и доводили до истерики. Только к ночи она наконец-то попадала домой и подходила к окну: за ним серо-зелёными покрывалами расстилались болота. И казалось, будто зовут её.
Её тянуло искать любую информацию о болотах и о пропавших людях. На несколько месяцев она буквально погрязла в этих темах и перечитала всё, что только смогла найти. Информация попадалась самая разная: от сугубо научной до почти фантастической. От количества невероятных историй кружилась голова, но каждый день Мавна читала и читала до тех пор, пока буквы не начинали расплываться перед глазами, а голова не раскалывалась от распирающих её мыслей.
И однажды на форуме, где делились личными историями о болотах — как правило, истории были жуткими, с разной долей выдумки, — на её комментарий ответил парень с лягушкой на аватарке. Написал ничего не значащую ерунду. А спустя день отправил заявку в друзья, снабдив её комментарием: «Привет, соседка». Тогда она даже пожалела, что поставила правдивую локацию в профиле.
В те недели Мавна тонула. В круговерти из общения со следователями, в поисках, в надеждах, в страхах и в чувстве вины. А теперь ей казалось, что если бы она тогда не ответила Варде, то окончательно захлебнулась бы в чём-то липком и тёмном.
Палец щёлкнул по очередному ролику про исчезнувших детей. В первое время Мавна плакала на каждом видео, да и вообще каждый день. Но теперь устала. Все сюжеты в роликах были похожи друг на друга: горе, тайна, слёзы и надежда. Всё как у них.
Хорошо, что за дождём и ветром не было слышно воя с болот. Да и наушники она себе купила большие и мягкие, закрывающие всё ухо, пыльно-розовые — они приглушали внешний шум.
Совсем не хотелось думать о том, что могло случиться с девятилетним мальчиком, если бы он встретился с теми тварями. Да и вообще не хотелось думать о них, и Илар всеми силами старался сделать так, чтобы Мавна как можно реже о них слышала. Его телефон стоял на беззвучном, на «охоту» он уходил поздно вечером, не поднимаясь в свою комнату, и почти переехал в гостиную, чтобы никого не тревожить поздними уходами и ранними возвращениями.
Пару дней назад Мавна видела, что Илару написал тот странный парень — Илар был в душе, когда на экране его телефона, оставленного в гостиной на журнальном столике, высветилось сообщение от неизвестного номера. Мавна не смогла побороть любопытство и открыла сообщение, но, к её разочарованию, оно было пустым, только сброшенный контакт. В профиле тоже не нашлось ничего интересного: вместо аватарки — чёрный кружок, вместо никнейма — набор цифр. И только по описанию можно было понять, кто это:
«Смородник. Частные вызовы. Дорого».
Она развернула ноутбук монитором к кровати и легла на бок, обняв одну подушку, а вторую устроила между коленями. Кровать Мавны всегда была завалена подушками и плюшевыми лягушатами — подарками Варде. Её забавляла его тяга к лягушкам, но она с радостью приняла эту игру и всячески поддерживала: тоже всегда искала что-то с лягушками для него.
Она не сразу расслышала стук в дверь. Когда ударили тяжелее, пришлось снять наушники и спросить:
— Кто?
— Я, — глухо прозвучал голос Илара. — Зайду?
— Заходи.
Мавна перекатилась на живот и уставилась на дверь. Илар вошёл, и в комнате сразу стало тесно — потолок здесь был скошенный, и Илар мог стоять во весь рост только в центре, под коньком. Пройдя вперёд, он с размаху плюхнулся на кровать, и один из плюшевых лягушат свалился на пол. Мавна, цокнув языком, подняла и отряхнула игрушку.
— Какой ты кабан всё-таки.
— А у тебя бардак вечно, — парировал Илар.
— Не бардак, а стиль такой. — Мавна насупилась. — Каждая вещь на своём месте, между прочим.
Она и правда с большой любовью украшала каждый уголок своей комнаты: гирлянды, шишки, рисунки, ароматические свечи, а зимой — снежинки на окнах.
Со стороны могло показаться, что у неё действительно всё свалено в кучу: вязаные салфетки, открытки на пробковой доске, вышивка на пяльцах, ловцы снов, книги и блокноты, органайзеры для ниток и карандашей, вязанные крючком пёстрые квадраты для пледа. Но на самом деле Мавна тщательно следила за порядком и каждую деталь приносила только тогда, когда решала, что именно её тут и не хватает. Но Илар всё равно ворчал. Это он ещё комнату Варде не видел — вот уж где бардак. Но невероятно привлекательный бардак.
— Ладно-ладно, — сдался Илар и виновато глянул на Мавну — наверное, вспомнил её недавнюю обиду на «булку» и боялся снова расстроить её. — Ну ты как? Как смена прошла? Погодка ужас, да?
Мавна поставила видео на паузу.
— Смена хорошо. Но посетителей было немного. Твой новый латте все хвалят, ты молодец. — Мавна потрепала Илара по мягким непослушным волосам и улыбнулась. Он положил голову ей на колени, занял почти всю кровать и безнадёжно примял широкой спиной подушки. — А у тебя как?
Она вглядывалась в лицо брата, стараясь — и одновременно боясь — увидеть какие-то отметины, которые могли появиться после ночных вылазок. Синяки. Ссадины. Шрамы. Кровоподтёки. Царапины. Но лицо Илара оставалось чистым и гладким, только у виска виднелась крохотная царапина, уже зажившая, оставшаяся с прошлого раза.
В груди у Мавны неприятно тянуло. Сколько раз она хотела попросить его бросить выходить вечерами. Казалось, что она дёрнула за ниточку и вытащила из тёмных глубин клетку, полную страха: не уследила за соседским мальчиком, попала в когти страшной твари и всем этим безвозвратно изменила брата.
— Сестрёнка? Ты плачешь?
Мавна шмыгнула носом.
— Нет. — Утёрла кулаком глаза, но слёз и правда не было. — Просто ты у меня такой взрослый стал. Смотрю на тебя и не верю. Береги себя, пожалуйста, хорошо?
Она погладила его по волосам, а Илар поймал её руку и легонько сжал. Грустно улыбнулся, и на одной щеке появилась мальчишеская ямочка.
— Сестрёнка, я тебе сказать хотел. Только обещай, что не будешь переживать.
Мавна насторожилась. От живота до горла разлился противный холодок.
— Что случилось? Кого-то убили? Кто-то ещё пропал?
Она хотела отодвинуться, но Илар так и не выпустил её руку.
— Нет. Никто не умер и не пропал. Мне звонил куратор поискового отряда по делу Лекеша. Я у них обозначен как «контакт на месте», родные ведь уехали в Берёзье. Он сказал, что они нас не бросают, но всё равно на первый план выходят самые новые поиски. Те пропажи, которым не больше трёх дней. А у нас уже прошло…
— Тринадцать месяцев, — прошептала Мавна.
— Да. Но они сделали всё возможное. Отпусти ситуацию. Ты не виновата, веснушка. Всякое бывает, но мы старались. Постарайся жить дальше.
Он нежно погладил Мавну по щеке и чмокнул похолодевшую ладонь.
Мавна замерла, не в силах пошевелиться. Ни тёплая пижама, ни пледы не могли бы её отогреть — холод шёл изнутри, разливался под кожей. Она почти привыкла к нему, за последние месяцы уж слишком часто её знобило от ужаса и бессилия, но сейчас стало тяжело до тошноты, до сбившегося дыхания.
Сначала от них отвернулась полиция. Теперь и волонтёры.
— Мы теперь одни?..
— Мы всё сделали, пойми. Нам помогали в поисках. И раз даже родители Лекеша потеряли надежду, то почему ты должна тратить свою жизнь на его поиски?
Илар говорил мягко, но Мавна всё равно почувствовала укол злости.
— Ты не понимаешь, — шикнула она. — На тебя не пытались взвалить вину. Ты и сам не грыз себя за то, что не уследил за ребёнком. За своим другом. У нас в городе творится чёрт знает что, и каждая плохая новость налипает, как снег на провода. Провода — это мои нервы, Илар, и они вот-вот оборвутся.
Она провела по голове Илара одеревеневшими пальцами. За год с небольшим Мавна с братом сделали что могли. Илар с парнями облазили все колодцы, гаражи и глухие дворы, обыскали каждый угол в пригороде и большинство городских улиц. Мавна и Любеша с Купавой расклеивали объявления и обзванивали все службы, полиция смотрела записи с городских камер… Кажется, уже не осталось ничего, что они не пробовали. Но Лекеш не находился: ни живым, ни мёртвым. Как сквозь землю провалился.
Илар сел на кровати, обхватив подушку, и посмотрел на Мавну внимательным долгим взглядом.
— Ты не переживай. В конце концов, не может же вечно длиться эта неизвестность, правильно? Отвлекись. Всё само устаканится.
Мавна вяло кивнула. От своей беспомощности тошнило. Но ещё сильнее тошнило от собственной глупости: если бы она включила голову и не отпустила тогда чужого ребёнка одного, сейчас Лекеш и его семья были бы вместе.
— Я ещё на выходных съезжу в город, снова поспрашиваю, — продолжил Илар, теребя уголок подушки. — Чтоб тебе было спокойнее. Но знай, я и сам думаю, что ничего уже не изменится. Успокойся и живи дальше. Перестань зацикливаться на прошлом.
Мавна не стала возражать вслух. Спорить с упрямством брата бесполезно. Она продолжала каждый день проверять форумы и сайты, где писали о пропаже Лекеша. С каждым днём посты собирали всё меньше откликов, а в последние пару месяцев ей вообще ответили только пару раз. Но кто знает, может, однажды всё-таки что-то изменится…
Экран телефона мигнул уведомлением. Мавна бросила на него косой взгляд.
«Новое видео, которое может вас заинтересовать!
“В Среднем Уделе шесть лет пропадают дети”».
Мавна нажала на кнопку блокировки и сухо сглотнула. Она посмотрит этот ролик, но потом. Когда немного отойдёт от новости о предательстве поисковиков. Может, там она найдёт что-то, что натолкнёт её на новые мысли.
А сейчас она просто обняла Илара и уткнулась носом в его футболку, пахнущую стиральным порошком и цитрусовым парфюмом.
* * *
— Ну наконец-то мы нашли время встретиться!
Варде прижал её к себе и чмокнул в губы. Мавна ощутила запах клубничной жвачки и улыбнулась.
— Да уж. Последняя неделя какая-то бешеная выдалась. Столько дел в кафе, твоя работа. Ещё и проблемы с поисками…
— Что случилось?
Варде сочувствующе посмотрел на неё, переплёл их пальцы и повёл к входу в дом. Велосипед Мавна оставила во дворе, у забора, чуть не помяв колесом цветущие астры, с рассадой которых Варде носился с весны.
— Да так… — Мавна замялась, думая, рассказывать или нет. — Поисковики отошли от дел. Но нас предупреждали. Так что это… нормально.
Варде снова привлёк её к себе.
— Звучит ужасно.
Они вошли в дом. Варде жил с отцом, на улочке, состоящей из четырёх домов, на окраине болот. Тут ещё громче слышался вой по ночам, но с Варде было нестрашно. Он успокаивал Мавну и тоже считал, что никаких упырей нет, а по болотам бегают бродячие собаки, лысые и больные, вероятно, бешеные. Мавна пыталась рассказать ему про нападение и то, как Илар с парнями забивают этих тварей, но Варде не любил такие разговоры, уводил в сторону — чтобы Мавна лишний раз не волновалась.
— Я так хочу есть. — Мавна вздохнула, бросила сумку на стул и открыла холодильник. Внутри стояли какие-то банки, обёрнутые крафтовой бумагой. — Что тут у тебя такое?
— О, это папино. — Варде усмехнулся, перекатив жвачку из одного угла рта в другой. — Чайный гриб. Хочешь?
— Нет-нет. Вижу йогурт, спасибо.
Мавна достала бутылочку, поставила на стол и вынула из сумки пакет с двумя булками.
— Вот, держи. С пеканом, как ты любишь.
— И никакой корицы? — спросил Варде, смешливо щурясь. Он развернул пакет и заглянул внутрь.
— Ни единой крошечки.
— Прекрасно.
Он выплюнул жвачку и откусил кусок от булки. Едва узнав про кофейню, Варде заявил, что у него жутчайшая аллергия на корицу, и Мавна строго следила, чтобы ему никогда не попалась коричная булка. Зато с орехами он просто обожал.
Они сидели за круглым маленьким столом и переглядывались, обмениваясь смущёнными улыбками. Осеннее прозрачное солнце освещало Варде сзади, и его светло-русые волосы казались золотистыми. И весь Варде сейчас выглядел по-мальчишески тонким, хрупким, и объёмный свитер, из длинных рукавов которого выглядывали худые запястья, только усиливал это впечатление. Мавна потянулась через стол и с нежностью убрала завиток волос, упавший ему на лоб.
Ей очень нравилось смотреть на Варде. У него было живое лицо: может, не слишком красивое, но приятное и подвижное. Он нечасто, но искренне улыбался, и зелёные глаза в обрамлении пушистых коричневых ресниц чуть щурились. Ей нравилось, как он одевался: мягкие рубашки и большие свитера, вельветовые брюки и замшевые ботинки — всё уютное, в землисто-мшистых тонах. Его хотелось обнимать и щипать за худые щёки, оберегать и подолгу разговаривать, приносить булки из кофейни и…
— Забыла! — Мавна снова схватила сумку. Порылась и выудила свёрток, перевязанный бечёвкой. — Вот. Это тебе. Подарок.
Варде отложил булку и с удивлением взял кулёк. Потянул за кончик бечёвки и развернул шуршащую бумагу. На стол выпали вязаные носки, полосатые, цвета мха и горчицы. У Мавны зарделись щёки от удовольствия, когда Варде с улыбкой начал разглядывать её подарок.
— С ума сойти! Ты сама связала?
Она кивнула.
— Ты ж моя умница! Ну что за золотые руки!
Варде нагнулся и поцеловал Мавну в лоб. Ей стало так тепло на душе и приятно, что только ради этого чувства стоило снова и снова радовать Варде нехитрыми подарками. Она ведь вязала носки с мыслями, что ему непременно понравится. Представляла, как он улыбнётся, что скажет — и со спицами в руках не думала ни о чём плохом.
— Спасибо тебе, — произнёс Варде уже серьёзно. — Мне с тобой невероятно повезло.
Он подошёл и поцеловал её уже по-настоящему. Губы Варде всегда были приятно-прохладными, как утренняя роса, и сладкий запах клубничной жвачки, смешавшийся с ароматом пекановой выпечки, закружил Мавне голову.
— Чем ты вчера занимался?
Варде неопределённо махнул рукой.
— Да так. Ретушировал фото. Сто штук, по двести удельцев за каждую. Неплохо, но муторно. И голова разболелась.
— Бедный. Таблетки есть?
Мавна снова полезла в сумку, чтобы поделиться обезболивающим.
— Всё есть, не нужно. Успокойся.
Варде проговорил это мягким расслабляющим тоном, и Мавна поняла: несмотря на весь уют от долгожданной встречи, она и правда была напряжена, как пружина. Наверное, это и на лице у неё было написано, и проявлялось в суматошных, но скованных движениях. Затянувшиеся поиски, волнение за Илара, травматичные воспоминания о нападении, ещё и то последнее видео — всё навалилось на неё и мешало вдохнуть. Она суетилась, заполняла дни мелкими делами и старалась крутиться без остановки, но в груди всё равно росла и давила тревога. В последнее время даже советы психотерапевта мало помогали — ну или она плохо им следовала.
Аккуратно обхватив её кисть, Варде поднял Мавну со стула и привлёк к себе. Зарылся лицом в её волосы, а вторую руку положил ей на спину. От него веяло прохладой, запахами росы и мха — успокаивающе, ненавязчиво и приятно.
— Может, просто посидим на лавочке? У пруда. Тебе же там нравится. Согласна?
Мавна кивнула и выдохнула.
— Давай.
Позади дома прямо на участке был пруд: место тут топкое, и вода сама задерживалась в ямах, лишь чуть копни. Сейчас поверхность пруда затягивали пожелтевшие кувшинки и бурые листья, сорванные ветром с осин и дубов. Мавна села на лавочку и спрятала озябшие пальцы под длинными рукавами. Варде присел рядом и, спросив разрешения, приобнял её за плечи. Мавна прижалась к его боку.
— Мне тут ролик попался, — выдохнула она. — Вроде ерунда какая-то, а вроде… Когда больше не во что верить, начинаешь тянуться к любой чуши.
— Что за ролик? — спросил Варде настороженно.
Мавна задумчиво помолчала, ковыряя дырку на джинсах, которая осталась после падения. Надо бы поставить красивую цветную заплатку, не выкидывать же.
В тот вечер, как только Илар ушёл к себе, она клацнула по иконке нового видео. Бодрым голосом парень-блогер рассказывал о нескольких детях, пропавших за последние годы в Среднем Уделе — никого из них так и не нашли. Когда на экране появилась фотография объявления о пропаже Лекеша, у Мавны по спине пробежали мурашки.
— Там парень выдвинул теорию, что у нас в Уделе могут действовать секты или преступные группировки, — тихо сказал она, глядя на рябящуюся от ветра поверхность пруда. — Кто-то похищает детей со своими целями. От шести до десяти лет.
Варде фыркнул.
— Как оригинально. При чём тут группировки? По всему миру такое случается. Бывает разное. А иногда… — он подбирал слова. Мавна и так знала, что у него в голове: работорговля, продажа в богатые бездетные семьи, что-то ещё похуже… Но Варде никогда не произнесёт эти страшные слова вслух. Не при ней. — Иногда люди просто исчезают, Мавна. Бесследно. На то тоже есть сотни причин, а если блогерам так хочется поиграть в следователей, то всегда можно вступить в волонтёрский отряд и помочь делом. Ты согласна?
Мавна медленно кивнула. Конечно, она понимала, что вряд ли какие-то из идей, озвученных в ролике, имеют право на жизнь: если бы дело было в сектах и группировках, то наверняка полиция обо всём знала. А уж то, что сказал блогер в конце видео…
— Он ещё говорил про наши Топи, — неохотно призналась Мавна, заранее зная, какой будет реакция Варде. — Будто на болотах живёт что-то нечеловеческое. Мистическое. И похищает людей. Потому что… Ну он показывал карту. И там были отмечены места пропажи всех детей за пару лет. И все они исчезли где-то недалеко от болотистой местности. Да, пропадают не только дети, за последние годы и взрослых много исчезло, но ролик был именно про детей, и оттого особенно жутко. Осознавать, что их столько…
Варде заправил волосы ей за ухо и поцеловал в висок, не дав договорить. Мавна насупленно покосилась на него: на тонком лице играла сочувствующая улыбка.
— Девочка моя, нельзя же вот так всему верить. Ну что за «мистическое»? — Он хмыкнул. — Я всю жизнь тут живу. На болотах не больше мистики, чем в квартире твоей городской подруги, уж поверь.
— Ты не был в квартире моей городской подруги.
— Не суть. Да, здесь поднимаются туманы. Да, падают деревья, у которых сгнили корни. Ночами кричат птицы — природа, никуда не денешься. Воют собаки — администрация не хочет тратить деньги на стерилизацию бездомных животных, поэтому проблема обостряется. А в остальном — ничего особенного. Просто местность. Со своими странностями. Но без мистики, уж поверь. Ты думаешь, полиции известно меньше, чем этому блогеру? Да он ради просмотров расскажет что угодно. Даже про снежного человека и инопланетян.
Мавне нравилось слушать голос Варде, вкрадчивый и успокаивающий. Но её коробило, когда он пытался замять тот факт, что весной на неё всё-таки набросился какой-то зверь. И Илар… Нет, это точно были не собаки.
— Ты же не станешь сама в это соваться? Не будешь безрассудной?
Она вздохнула и молча положила голову на плечо Варде. Он продолжал невесомо гладить её по волосам.
— Я всё понимаю. Ты и так стараешься изо всех сил. Я же вижу. Ты выматываешься и изводишь себя, но нельзя прыгнуть выше головы. Ты делаешь всё что можешь. Не всегда человеческих сил достаточно — такие уж мы беспомощные существа. Обещай мне, что забудешь хотя бы про это глупое видео и про всё мистическое. Так недолго и свихнуться.
Мавна не стала обещать. Молча переплела их пальцы и замерла, дыша глубоко и медленно. Пусть Варде просто говорит. Пусть успокаивает её и утверждает, что она прекрасно справляется. Ей так этого не хватает. Конечно, и Илар, и Купава тоже в один голос твердили, какая она молодец и всё делает правильно, но хотелось слышать подтверждение ещё от кого-то, и Варде казался самым спокойным и здравомыслящим из всех, кого она знала.
— Останешься на ночь? — спросил он.
— Я ничего с собой не взяла, — вздохнула Мавна. — Давай в другой раз, хорошо?
— Без любимой пижамы ни шагу? — поддразнил её Варде. — В фильмах девушки хорошо смотрятся в футболках своих парней.
Мавна хихикнула.
— Твои футболки мне даже до бёдер не доходят, так что смотреться буду не очень. У меня и зубной щётки нет. А ещё я маме обещала, что вечером мы переберём всю зимнюю одежду и решим, какую отдать на благотворительность, а какую отнести в химчистку. И Купаве обещала сфотографировать одну книгу, ей для учёбы…
— Всё-всё. — Варде со смешком тронул пальцем кончик её носа. — Я понял. В другой раз. Всё хорошо, не оправдывайся.
Они посидели ещё немного, выпили чаю с брусничным листом, который Варде собирал тут же, у болот. Он показал Мавне свои новые наброски и развороты в блокнотах: с рисунками, стикерами и гербарием. Мавна покормила рыбку-петушка в аквариуме, переставила книги на полках — чтобы стояли аккуратно, корешками вперёд и по алфавиту. Потом они долго лежали на диване в обнимку и целовались, но Мавна боялась, что вот-вот с работы вернётся отец Варде: конечно, он знал про неё, но не хотелось, чтобы их застукали вот так, как подростков. Поэтому скоро Мавна засобиралась домой.
Осенью быстро темнело, и Мавна очень хотела успеть вернуться засветло. Коленки сводило при мысли о том, чтобы ехать на велосипеде по тёмной улице. Варде предлагал подвезти на машине, но Мавна, пожевав губу, решила всё-таки сама: солнце ещё не село, пустыри отлично просматривались и правда выглядели мирными, только сонными.
С помятым колесом ехалось тяжело, и у начала поселковой улицы Мавна остановилась, чтобы перевести дух. Обернулась к болотам: жухло-бурым, затянутым вечерним туманом.
Не прошло и минуты, как оттуда донёсся леденящий душу вой. Где-то далеко в тумане мелькнули тени, и Мавна, испуганно охнув, закрутила педали с удвоенной силой. Через четверть часа она уже была дома — как раз до наступления сумерек.
3
Свет фонаря заливался в комнату через окно, но в крошечной спальне-кухне всё равно было темно, не считая синеватого мерцания экрана. Смородник устало потёр глаза и в который раз за вечер потянулся за увлажняющими каплями — после едкого дыма и нескольких бессонных ночей под веки будто песка насыпали.
Голову туго стягивало болью, в висках стучали молотки. Снова мигрень, чтоб её. Но от обезболивающих только сильнее захочется спать. Он покосился на лежащий на полу огромный матрас и досадливо скривил губы. Не время валяться, нужно ещё кое-что выяснить.
Уже несколько недель Смородник чувствовал себя так, будто бегает по кругу. Одни и те же форумы, версии, теории, места — но ни на шаг не ближе к разгадке. Проклятый упырь постоянно ускользал из рук — вернее, только дразнил, а в руки никогда и не давался. Иногда казалось, что вот-вот — и всё получится, но нет. И с каждой новой неудачей его отбрасывало лишь дальше от цели.
Мысли путались, перескакивали с одной на другую и размывались, никак не могли оформиться во что-то цельное — сколько он не спал? Наверное, уже трое суток. Каждый день и каждую ночь одно и то же: бесконечный просмотр тем в Сети, дорога, проверка новых мест, поиски без результата, злость на себя и растущая ненависть к остальным.
Но должно же найтись хоть что-то, в конце концов он не первый год выслеживает этих тварей и повидал всякое. Что с этим упырём не так? Или это сам Смородник уже потерял хватку? В одиночку охотиться куда тяжелее, конечно, чем в отряде, но выбора больше не было.
Тяжелее и опаснее. Руки под бинтами до сих пор болели, а прошло уже два дня. Обжёгся своей же искрой, спалив местами кожу до живого мяса — когда такое было? Как пацан невыученный. Позор.
Если встать и включить лампу, глазам стало бы легче, но тогда снаружи и из-под двери был бы виден свет. А в прошлый раз всё закончилось камнем, брошенным с улицы и разбившим окно. Нет уж, проще убавить яркость на минимум и для верности надеть тёмные очки. Плевать, всё равно никто не увидит и не назовёт его психом.
Матушка Сенница ясно дала ему понять в прошлый раз, что больше не осталось попыток, которые можно потратить впустую. Либо ловишь тысяцкого в ближайшие пару месяцев, либо выметаешься окончательно — а то и хуже. Без вторых шансов. Хотя, это, по сути, и был самый настоящий второй шанс.
* * *
Она позвала его к себе через две недели после отчисления из отряда. Консьержка внизу, с неохотой выдавая ключи, процедила, что Матушка ждёт у себя. Смородник тогда удивился — но не настолько, чтобы показать своё удивление. И вместо того чтобы подняться к себе, вышел обратно на улицу и свернул за угол — в крыло глав отрядов и их предводительницы.
Он бывал у Сенницы считаное количество раз, но чем старше становился, тем больше слетал флёр, окружавший её обитель в его голове. В детстве, едва он сюда прибыл, жилище Матушки виделось волшебным — золотистым, присыпанным пыльцой фей. Местом, где его называли сыном и гладили по голове. В подростковом возрасте всё чаще стало казаться, что ласковые речи и прикосновения — не больше чем дрессировка. Чтобы собака слушалась, её надо гладить и угощать. Называть хорошим мальчиком, но держать на коротком поводке. И с каждым последующим годом это впечатление лишь усиливалось — а может, это душа Смородника черствела, не способная принимать и отдавать тепло.
Тогда он переступил через порог, и в нос ударили удушающие запахи — ладан, карамель, ромашка, что-то вроде забродивших сладких фруктов. И с виду в её покоях всё было такое же, как и на запах: мягкое, душное, охристо-рыжее. Ковры с узорами, хрустальные светильники, парчовые подушки и тяжёлые шторы с бахромой по краям. Сама Сенница не изменяла себе: ухоженные седые волосы свободной волной прикрывали спину, на лице — очки в дорогой брендовой оправе — тысяч за тридцать удельцев; губы безупречно накрашены сливовой помадой, на ногах — шёлковые туфли на низком каблуке, с этнической вышивкой, поверх атласного песочного комбинезона она набросила парчовый халат, украшенный орнаментом. Полы халата свободно свешивались по бокам, как крылья огромной бабочки, и при каждом движении от Сенницы пахло терпким и сладким, ещё душнее, чем от зажжённых благовоний.
Смородник вошёл и остался стоять на ковре, чувствуя себя как никогда неуместным: пропахший дымом и бензином, в тяжёлых ботинках и грубой кожаной куртке. Надо было хотя бы расчесаться и надеть что-то другое… вроде бы у него была рубашка. Чёрная, но хоть такая. Всё лучше, чем футболка с непристойной надписью и скелетом руки, показывающей средней палец.
— Садись, мой мальчик, — прошелестела Сенница.
От её вкрадчивого голоса, от неизменно ласкового тона и мягких движений в душе что-то шевелилось — как сухая листва, подгоняемая ветром.
«Мой мальчик» — она называла так всех и всегда, но Смороднику на короткий миг верилось, что это предназначено только ему.
Он знал, что ничего хорошего его не ждёт. Пожизненное изгнание, за которым последует лишение всех привилегий: и жилья, и служебного мотоцикла. Ну хорошо хоть машину купил. В ней и спать можно. А на бензин и еду сам как-нибудь заработает. Если Сенница не решит сделать выбор в пользу чародейской казни, которая была справедливым наказанием за его провинность.
В груди противно царапалось что-то похожее на страх, смешанный с разочарованием.
Сенница налила в два бокала белое вино, разбавив его яблочным соком — мерзкое пойло, которому она никогда не изменяла, — изредка заменяя вино на вермут. Протянула один бокал Смороднику, но ему казалось, что если он сделает глоток, то упадёт замертво — столько яда плескалось в стальных глазах, обрамлённых сеточкой морщин. Он не знал точно, сколько Сеннице лет — наверное, не меньше шестидесяти, но за все годы, которые он провёл в этом логове, она почти не изменилась внешне.
Смородник не взял бокал. И не сделал ни шагу. Хотелось всё время находиться поближе к двери, ощущать спиной близость выхода — дать себе возможность сбежать. Он боялся, что Сенница снова — в который раз — околдует ласковыми речами, окружит мнимой доброжелательностью, а потом нанесёт удар под рёбра. Нет уж. Он больше не поведётся ни на «моего мальчика», ни на поглаживания по волосам, ни на предложение сесть рядом с ней на мягкие подушки. Он давно должен был стать умнее. Но на то ведь она и была главой, ратной Матушкой, что умела зачаровать — не метафорически, а вполне по-настоящему.
— Что же ты стоишь, как не родной? — прошелестела она. В голосе разливалась мягкая карамель, но глаза за стёклами очков оставались такими же ледяными. Смородник сделал полшага назад, упираясь спиной в дверь.
— Уже не родной, — скрипнул он.
Сенница пригубила напиток и поджала губы.
— Вот как. Ну как знаешь. Не стану спорить. После того что ты сделал — уже не родной. Поэтому буду кратка.
Она прошла вокруг дивана, отщипнула из вазы несколько виноградин и бросила в бокал. Затем села, провалившись между подушками, и закинула ногу на ногу. Смородник так и стоял, а в голове, нарастая, пульсировала мысль: «Беги, беги, беги-беги-беги…»
Он машинально нащупал в кармане кастет и стиснул.
Заметив его напряжение, Сенница усмехнулась.
— Какой же ты нервный, мальчик. Расслабься. Я же не враг тебе. Сколько мы с тобой знакомы? Шестнадцать лет? Никак не привыкнешь, шарахаешься, как дикий зверёк. Так жить нельзя.
Верхняя губа Смородника дёрнулась, обнажая зубы. Он едва сдержался, чтобы не нагрубить. Она могла поучать его раньше. Могла вить верёвки. Могла осыпать приказами — и он всё сделал бы, лишь бы снова услышать хоть пару добрых слов. Но тут Сенница права — так жить нельзя. Нельзя слепо ползать перед ней на коленях. Особенно когда она показала своё гнилое нутро.
— Или ты боишься? Не стоит. Я же не бессердечная. Вы все мне как дети. И ты тоже, Смородник. Мой непутёвый сынок.
Смородник прикрыл глаза на пару мгновений. Не поддаваться. Не поддаваться. Не слушать её. Замечать только главное. Только смысл. Только факты.
— Я тебя пока не выгоняю. Несмотря ни на что. Живи сколько угодно. Только посоветую по-матерински: не попадайся на глаза братьям и сёстрам. Они тебя живьём сожрут, вместе с костями. А я не хочу, чтобы тебя нашли в подворотне с перерезанным горлом. Будь тихим и незаметным. Но главное — найди для меня упыря-тысяцкого. Тогда я тебя прощу и оставлю всё как есть. А если не справишься за полгода… Что ж, тогда я не смогу больше сохранять ни твой угол, ни твою жизнь. Уж прости. Мне очень нужна эта возможность. Я слишком долго ждала.
Смородник хмуро посмотрел на неё.
— Почему ты не попросишь об этом других, раз так нуждаешься?
