Пеликан. Месть замка Ратлин E-Book

Джек Гельб

• Herausgeber: Like Book
• Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2023

Beschreibung

Когда-то стены замка Ратлин были обителью гордого клана Макдонеллов. Сейчас же в этих руинах, окутанных вечным туманом, нет ни малейшего отголоска былой славы. С поднятым белым флагом клан был беспощадно уничтожен по приказу королевы Елизаветы. Финтан Макдонелл, чудом выживший в страшной резне, лишился дома, семьи и покоя. Всё, что у него осталось – священная клятва мести. Оба генерала – Норрейс и Дрейк, вот-вот отбудут из Плимута в торговую экспедицию. Финтан ни за что не упустит этот шанс – он готов на всё, чтобы подобраться к убийцам семьи. Чтобы свершить свое правосудие, Финтан становится частью команды капитана Дрейка, даже не догадываясь о том, куда и с какой целью на самом деле отправляется "Пеликан". Долгожданное издание книги популярного блогера и фикрайтера Джек Гельб! Первая книга пиратской дилогии о мести и возмездии! Видео Джек Гельб в Tik Tok набирают больше двух миллионов просмотров, а фанатская база растет в геометрической прогрессии. Джек Гельб пишет в жанре альтернативной истории, берясь за описание целого пласта человеческих судеб в разные века. Ее первый роман «Гойда» стартовал с 10 000 экземпляров и вошел в список финалистов премии «Эксмо. Дебют»! «Пеликан. Месть замка Ратлин» переносит нас в золотой век пиратства, расцвет кругосветных путешествий и военных завоеваний! Любовь, ненависть, вражда, трусость и храбрость переплетаются в один тугой узел на корабле величайшего из всех пиратов. Обложка для книги нарисовала прекрасная Selann, популярная российская художница. Ее неповторимый авторский стиль точно передает все грани триумфа и отчаяния героя, побуждая нас заглянуть в его прошлое и переживать за его будущее.

Leseprobe

Джек Гельб Пеликан. Месть замка Ратлин

Чем шторм громче, тем быстрее он проходит

© Джек Гельб, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Глава 1. Туман

Портраш, графство Антрим 1577 год

Каменный хребет гнулся под тяжким бременем. Внизу, уже изголодавшись, бились морские бесы. Их кучная возня сбивалась седой пеной.

Граф Рене Готье стоял перед обветшалым мостом, ведущим к замку Данлюс. Тьма сгустилась, плотно укутав собой зловещие руины. Воля его колебалась, как ветхая ткань на ветру. Едва ли что можно было разглядеть под ногами. Даже при свете дня восхождение к замку было задачей нелегкой, а теперь, когда опустилась беспробудная ночь, и говорить нечего. В тот момент, когда граф вот-вот обернулся бы назад, вернулся по скалистой дорожке обратно в бухту и стал бы искать ночлега в жалких домишках, он увидел знаменье, явившееся за миг до отречения от данной клятвы.

Замок был жив. Он дышал изнутри, отбрасывая длинные тени в кромешной тьме. Этот проклятый огонь и был той мятежной неупокоенной душой, ради которой Рене явился сюда. Пересилив страх, граф ступил на ветхий мост. Камни пугливо шевельнулись, перестукнувшись друг с другом. Рене замер, прислушавшись, и через несколько мгновений продолжил идти вперед, на зов багряного пламени, что трепыхалось в груди замка.

Обломки дверей давно гнили на каменном полу. Граф перешагнул через них и оказался в зале. В углу, под правым боком каменной лестницы, и бился трепыхающийся огонек. Вверх тянулась резкая полоса черной сажи и копоти. Пламя оживало в этих стенах не в первый раз.

Граф настороженно обернулся, оглядываясь. На ободранных стенах плясали длинные тени, глумливо извиваясь по прихоти пламени.

– Ты здесь? – спрашивал Готье.

Эхо еще не успело стихнуть под высокими сводами, как багряная вспышка блеснула на лезвии меча – клинок рассек кромешную тьму и обрушился в шаге от проворного Рене. Новый замах не заставил себя долго ждать, но и граф был начеку. Пригнувшись, Рене схватил камень с земли и метко швырнул в голову противника, в ответ услышав злобный рык сквозь зубы. Отступая назад, Рене оступился, уклоняясь от нового разящего удара. Черная фигура выпрямилась, быстро переводя дыхание. Граф мог разглядеть глаза с суженными от ярости зрачками, источающие слепое отчаяние за гранью помешательства. Ржавая борода неровными клочьями выступала на худом подбородке и впалых щеках. Грязно-красные волосы исполосовали бледное лицо, замаранное одеяние свисало бесформенным рваньем.

– Кто ты?! – вопрошал Готье, не отводя взгляда.

Стиснув зубы до скрипа, оборванец приставил лезвие к самому горлу графа.

– Ты Финтан Макдонелл? – спросил Рене, ощущая холод на своей шее.

Меч дрогнул, и графу показалось, что в следующее мгновение он расстанется с жизнью: грубое лезвие поцарапало шею, и тонкая струйка крови спустилась под воротник.

– Откуда ты знаешь это имя? – сипло спросил Финтан.

– Я знал того, кто был там, в Ратлине, – ответил Рене.

* * *

В такие дни кажется, что время застыло. Оно замерло в мутном тяжелом тумане. Серость разъела горизонт, и тот сросся с темно-серой водой, стал единым замершим монолитом: непоколебимым, молчаливым и холодным, как вечность. В этой пустой и бесполезной вечности, где-то внизу скалистого мшистого утеса, волны бились о скалы, а чайки пронзительно срывались друг на друга. Этот отдаленный гулкий шум мог ненадолго отвлечь от тяжелой мысли: время сковано неподъемными цепями, оно замерло на месте, и этих скал еще не касалась такая сила, что способна вновь заставить день сменяться ночью. Сутки слипались, небо то светлело, то темнело, но один день ничем не отличался от другого.

В этом тумане, который застилал собой все вокруг так, что верх нельзя отличить от низа, а день от ночи, плыла одинокая фигура, закутанная в черную шерстяную куртку и шарф, закрывавший от суровой непогоды. Тень брела, больше похожая на мрачное видение, скверный вымысел, нежели на человека с бьющимся сердцем и горячей кровью. Бесцельно бредущий призрак замер. Его пробила дрожь. Виной тому были вовсе не холод и сырость, которые неслись семью ветрами. Туман, подлый подельник греха и обмана, прятал в молочной завесе каменную громадину – замок Данлюс. Давно поверженный каменный великан покоился тут на растерзание всем проклятьям холода и моря. Тянулся гнусный писк, который следует после резкого шума, разрыва снаряда над самым ухом. После нескольких мгновений воцарилась тишина, жуткая тишина, которая правила в могучих стенах некогда живого замка, залы которого были натоплены, отогреты изнутри, а снаружи гордо вывешивались знамена смелого и непокорного клана Макдонеллов.

Сейчас перед глазами были лишь обглоданные временем и запустением руины, но в памяти воскрес герб – щит, разделенный на четыре равных фрагмента. На первом красный лев вставал на дыбы и хищно скалился, предаваясь пламенной свирепости. Подле него, по левую сторону, изображалась рука, держащая крест. На нижних двух фрагментах располагались рисунки трехмачтового галеона и рыбы. В самом центре, меж четырех знаков, орел распахивал крылья, и поверх него еще один корабль гордо поднимал три флага. Память с пугающей точностью воскрешала это изображение в памяти, беспощадно терзая старые раны.

Пересилив себя, странник отвел взгляд и продолжил свой путь. Через пару минут тень-призрак добрался до крутого склона, где его ожидали грубо вырубленные ступени, если так можно было назвать кривые уступы, пробитые вразнобой, блестевшие от влажного тумана. Преодолев спуск, странник оказался в укромной бухте, надежно скрытой от посторонних глаз широкоплечими скалами, которые нависали исполинскими великанами. Если же чей-то зоркий глаз и смог бы с моря углядеть это укромное пристанище, ему пришлось бы сойти на шлюпки, ибо тут коварная черная вода лукаво прикрывала зубастые и голодные скалы.

Давно и удобно расположившееся тут запустение не собиралось никуда уходить, плотно укутавшись в туманы и шум прибоя. Тусклый и унылый вид набережной заверял, что в этих краях время остановилось, ибо иного объяснения, отчего же ветхий причал еще не сгнил, попросту не было. Доски на пирсе давно разошлись, если когда-то и были подогнаны по размеру, во что сейчас верилось с трудом. К этому жалкому пристанищу притулились несколько худеньких или, напротив, разбухших лодок. Какой-то бледный продрогший бедолага стоял по колено в воде и красными от холода руками пытался залатать пробоину. Чайки, покачиваясь, либо ходили по берегу с величием благородного феодала, оглядывающего свои владения, либо с яростным запалом сражались за рыбьи головы и хвосты, которые нет-нет да и перепадали из рыбной лавки, помимо которой тут, в бухте, приютилась еще пара покосившихся домиков.

Погрузившись в свои мысли, укутанная тень побрела прочь с причала, глядя себе под ноги, когда звериная чуйка заскреблась в холке. Взгляд поднялся сам собой и, прежде чем рассудок, принялся истолковывать увиденное. Тот, кто наблюдал за странником, был весьма заметной фигурой и даже непомерно громоздкой. Здоровяк более двух метров ростом полулежал на камнях, опираясь на один локоть. Мех на старом плаще был невесть из какой грубой щетины, уже порядком поредевший – то тут, то там не хватало клока. Судя по распахнутой на груди рубахе, здоровяку был нипочем гнев семи ветров. Первая же мысль о пьянице, не добредшем до укрытия, быстро улетучилась – ничем спиртным не пахло и в помине, крепкий здоровяк попросту был не из мерзлявых. На теле синели отметины недюжинных схваток, заметнее всего был шрам прямо на груди, у самого сердца. Помимо рубцов и ожогов, синели и рисунки на обгорелом под палящим солнцем теле, уже порядком расплывшиеся и выцветшие, выдававшие бывалого морского волка. Волосы и борода изредка пресекались проседью. На вид ему могло запросто быть за сорок, а то и за пятьдесят лет, и с первого взгляда было видно – здоровьем он не обижен. Финтан, как и любой беглец и изгнанник на его месте, насторожился, ибо уже два года как подобные встречи не сулили ничего хорошего. Несколько мгновений они смотрели друг на друга.

– Благословите в дальний путь, – здоровяк нарушил тишину и протянул руку.

Плечи Финтана невольно расслабились от добродушного тона.

– Вы обознались, – мотнул головой Финтан. – Я не священник.

– Да ну? – удивился незнакомец. – Да плевать! Неужто пожалеешь пару добрых слов? Путь мне держать неблизкий, сгодится благословение хоть кого!

– Бог давно отвернулся от меня, – горько усмехнулся Финтан.

Здоровенная ручища все еще была протянута, но слегка дрогнула от страшных слов.

– Отчего ж? – участливо спросил незнакомец.

Финтан прищурился и, сам не зная того, хмуро свел брови.

– Видно, Бог боится смотреть мне в глаза после того, что он сделал, – просто ответил Макдонелл.

Великан присвистнул.

– О как… – вздохнул здоровяк, почесав затылок. – Что ж, голубчик, не буду тогда докучать тебе. Дела, гляжу, у тебя много сквернее моих.

Невольно губы Финтана дрогнули, и греющее душу коварное лукавство все же блеснуло на поверхности.

– Все не так уж и скверно, как день назад. Большому кораблю – большое плавание, – напутственно произнес Финтан.

Морской волк посмеялся с этих добрых слов. Он положил ручищу на грудь и, оставаясь верным своему слову, не стал больше докучать.

* * *

За два года мост, соединяющий замок с островом, еще больше разрушился. Камни осыпались и падали в черную воду. Ни один здравомыслящий человек, ценящий хоть сколько-нибудь свою жизнь, не ступил бы на этот мост, да и нечего делать было в заброшенном и разграбленном замке Данлюс.

Финтан замер на несколько мгновений, глядя издали на развалину древнего родового гнезда, подняв бледное лицо к небу. Бескрайняя пелена заволокла все вокруг. Он вслушивался в вой семи ветров, в обманчивые песни морских волн. Точно язычник, читающий знаки судьбы в полете птиц, он вглядывался в небо с прищуром, и пасмурное небо резало ему глаза даже таким невнятным блеклым светом, который украдкой просачивался сквозь серые облака.

Без тени сомнения и страха Финтан Макдонелл прошел по мосту, опустив голову себе на грудь. Едва ли он мог что-либо разглядеть – шарф и поднятый воротник закрывали взор. Скользкие камни то и дело покачивались, точно норовя пугливо отползти в сторону. Некоторым булыжникам это даже удавалось, и они летели вниз. Достигнув водной глади с резким всплеском, они надежно укрывались непроницаемой толщей холодного моря и долгие годы безмятежно покоились на сером морском песке.

Миновав мост, Финтан оказался под высокими сводами: голыми, пустыми и израненными пушечными орудиями и мародерами. Замок умирал, неумолимо и уродливо. Тем больнее было Макдонеллу ступать по фамильной обители, чем более полно и ярко в его памяти оживали годы величия и процветания.

Воздух тогда был смешан с медом и хмелем. Двери распахивали настежь, чтобы выпустить натопленный жар, а вместе с ним и бойкие песни с разнузданными куплетами. Но два года назад жизнь покинула эти стены, ее отсюда вырвали, прогнали на остров Ратлин, а оттуда – в пещеры. Дальше уже было некуда бежать.

Но день сменяет ночь, старые светила сменяются новыми. Наконец путеводная звезда Финтана воссияла на небосводе. Нет, юноша не видел ее света, и даже если бы грузно-свинцовая толща облаков разошлась по велению чьей-то могучей воли, он бы не увидел ее. Но сердце билось иначе, и сердце было не обмануть, оно согревалось этим ярко-багряным светом, светом самой жизни.

Нельзя было терять ни мгновения. Миновав пустые залы, Макдонелл спустился по разбитой лестнице со съехавшими вниз плитами. Глаза быстро приспособились к привычному полумраку подземелья. На ощупь Финтан побрел к тайнику в стене. Неизвестно, от чьих глаз он скрывал свои сокровища. Может, и от своих собственных, не будучи в силах смотреть на единственный осколок некогда великого рода. Разобрав камни и вытащив реликвию, обернутую в потертое сукно, Финтан крепко сжал в руках семейную святыню – отцовский меч и герб. Это все, что он смог сохранить. Больше ничего не осталось.

* * *

Раннее утро. По крайней мере, об этом провозгласил колокол, звучавший в паре километров от притаившейся бухты. Ничто больше вокруг не указывало на то, что близится новый день. Вся та же серая завеса окружала скалы и море, все путала и меняла местами небо и воду, верх и низ, стирая меж ними грань.

Лодка стукнулась о причал, вернув Финтана из мира смутных грез – странствия научили впадать в легкую дрему сидя и иногда даже стоя. Ощущение жизни медленно возвращалось к продрогшему телу, по коже пробежали мурашки. Глаза, расслабленные лишь на несколько минут, вновь зорко принялись вглядываться в тени, что блуждали по побережью. Знакомые рыбаки, лодочники и лавочники, нелепые и сгорбленные, брели сквозь туман. Какие-то долговязые дети с редкими зубами и впалыми щеками подманивали чаек рыбьими головами, а затем с оголтелым криком то ли ловили птиц, то ли распугивали их, стреляя из рогаток, или попросту швыряя булыжниками в птиц.

– Сэр? – сипло спросил старый лодочник.

Финтан очнулся и поглядел на перевозчика. В истерзанном цингой и скверной сыростью теле едва теплилась жизнь. Глубоко посаженные желтоватые глаза выглядывали из-под выдвинутых надбровных дуг. Дряблую кожу, казалось, можно было снять, как чулок или перчатку, которая сильно велика.

– Пора, – молвил лодочник.

Туман настиг и полностью окутал их. Финтан крепче прижимал к себе холщовый мешок, пальцы непроизвольно впивались в эти жалкие пожитки. Казалось, что не лодка движется, а могучие черные скалы-исполины грозно надвигаются, в последний момент не дают страшному року случиться и, смилостивившись в последний миг, отходят прочь. К плеску весел стали примешиваться голоса. Сердце забилось чаще, и единственное, что не дало приступу безумия настигнуть разум, – нос корабля с фигурой великолепной воительницы.

Взойдя на корабль, Финтан какое-то время стоял у борта, чувствуя приступ тошноты. За спиной раздавались свист и насмешки, по большей части от басистых моряков.

– Глянь-ка, как крутит салагу, а это мы с якоря не тронулись! – глумились моряки не столько от злобы, сколько со скуки.

Мучительная тошнота не отступила, но Финтан понял, что вот так, перекинувшись через борт, ничего не добьется. Когда началось плавание, он даже не заметил. Горизонт по-прежнему был спрятан где-то там, в недостижимой дали, черные скалы молчаливо ждали, когда корабль уже уберется прочь из их обители.

Единственное, что оживило Финтана, когда он тупо и безучастно глядел на крутые дикие берега, – проклятый замок. Отсюда, с моря, разруха была видна куда больше. Когда-то родные стены, величественные и стойкие, сейчас медленно и мучительно принимали свою участь. Первыми обветшали крыши. Мост, по которому он еще накануне совершил восхождение, вряд ли продержится долго. Что-то упрямо твердило, что Финтан последний раз оказался в опустевших и обесчещенных стенах родного замка.

Новый приступ тошноты болезненно скрутил изгнанника. Едкая желчь обожгла горло и рот. Прошло несколько минут, прежде чем туман милосердно укрыл от глаз некогда родные стены, и корабль продолжил свой путь.

Небо постепенно делалось черным, равно как и вода. Финтан выбрал укромное место на палубе, откуда его не так сильно продувало, и, укутавшись сильнее, закрыл глаза в надежде, что сможет хоть немного выспаться. Но этим надеждам было не суждено сбыться. Грубый пинок в бок заставил открыть глаза.

– Эй, не разваливайся! – громыхнул жесткий бас. – Холодрыга лютая, хочешь дрыхнуть – в трюм.

– Мне не холодно, – ответил Финтан.

Моряк сплюнул и усмехнулся, скрестив руки на груди.

– Плевать мне на тебя, – пробасил он. – Тебя, дохляка, продует, и разнесешь заразу.

Финтан поднялся на ноги, хоть и едва держался на ногах от усталости.

– Мой тебе совет, голодранец, спустись в трюм и поспи нормально. Видал я покойников покраше тебя! – молвил моряк.

– И давно ты стал заглядываться на покойников? – спросил Финтан.

Не успел он договорить, как тяжелый кулак заехал ему по лицу.

– О, да ты остряк, парень? – рявкнул матрос.

Тяжелый сапог несколько раз ударил в бок, но все чувства смазались. Голова плыла и кипела болезненным варевом. Огонь наполнял виски, провоцируя новый приступ тошноты. Когда самообладание медленно вернулось к продрогшему истощенному телу, Финтан ощутил, что его куда-то приволокли за шиворот.

– Проспись, а, – матрос сплюнул наземь и поднялся по крутым скрипучим ступеням наверх.

Сон подбирался к ослабевшему разуму. Противиться не было сил.

«Только не снова…» – пронеслось в голове Финтана Макдонелла, прежде чем кошмар захватил его разум.

И вновь затхлый запах сточных вод ударил в нос, и вновь Финтан стоял на зловонном дворе под недоверчивым взглядом тюремщика. Мира вокруг попросту не было, а если он и существовал, то предпочел затаиться, утонуть в непроглядном тумане. Лишь могучий замок тянулся вверх, как будто, плывя в этой тягучей серости, можно сохранить ощущение, где верх, а где низ.

– И откуда ж такое добро? – сипло спросил стражник, пробуя на зуб золотую медаль.

Финтан не мог пошевелиться, не мог молвить ни слова.

– Украл, поди? – хрипло засмеялся стражник. – Но ты прав, это не мое дело. Пошли, доходяга.

Ноги шевелились против воли. Финтана обдавал холодный пот, и, будь при нем хоть крупица собственной воли, он бы не смел войти вновь под темные своды сырого подземелья. Но сейчас человеческая воля была бессильна, и заколдованный жернов продолжал идти по кругу. Они спускались глубже и глубже. От спутника несло спиртом, потом и гнилым мясом.

– Этот гордый, – предупредил стражник, тяжело громыхая сапогами. – Почти не ест. Заморить себя не заморит – все они так, нос воротят от жратвы, а потом, уже обезумев от голода, жрут с пола как миленькие! А куда деваться? Погорюет старик и посмирнеет.

Сердце колотилось так громко, что заглушало сиплую болтовню пропойцы-стражника. Тот миг неумолимо приближался. Финтан стоял напротив окованной двери, и стражник озирался по сторонам.

«Нет, не надо, не открывай…» – хочет сказать Финтан, но аркан уже затянут, и голоса нет. Теперь все, что остается, – это смотреть, снова видеть это, быть в этих покоях незримым и бесплотным наблюдателем.

Поворот ключа прозвучал приговором. Дверь отворилась.

– Живей, – горкло бросил стражник, прислонившись к стене.

Финтан переступил порог. Чувствительные глаза, вспоенные безлунными ночами и одиноким мраком, быстро привыкли к кромешной тьме. Нет никаких слов, чтобы передать ту скорбь в фигуре старика. И скорбь – совсем не то чувство. Его невозможно описать, не испытав в своем сердце, не разбив его навсегда и безвозвратно на мелкие кусочки, а затем смешав и перетерев с холодным битым стеклом. Переживя такое, теряешь дар речи, и поэтому для этого чувства нет названия. Но когда Финтан смотрел на отца, на Сорли Макдонелла, на ум приходило только слово «скорбь». Старик не шевелился.

– Прости, – шепотом произнес Финтан. – Я опоздал…

Старик не шевелился. Все шло слово в слово, ни на строчку не отклоняясь от накатанного желоба.

– Я узнал, где ты, и я пришел дать тебе слово, что вытащу тебя, – бормотал Финтан, и последние слова срывались сиплым свистом.

Незримая удавка затягивалась туже. Руки холодели. Финтан не мог вымолвить ни слова о том, как он пережил резню, как искал отца на материке, как пробрался сюда, как делают крысы, даже когда никакой лазейки нет. Разум не находил никаких слов. Сердце было на пределе, если не переступило его. Смерть и боль стали верными спутниками Финтана, и теперь, впервые за несколько месяцев, он не терял, а находил. Сын терпеливо ждал, когда отец очнется. Но проходило слишком много времени.

– Ты не узнаешь меня? – не выдержав, на грани помешательства, а может, и переступив эту грань, прошептал юноша.

И Сорли Макдонелл очнулся. Мрак расступился, и очень скоро Финтан возжелал бы, чтобы кромешная тьма вновь сомкнулась, как воды черного океана. Взгляд шевельнулся и медленно обратился на Финтана. Старые глаза уже принадлежали миру мрака и забвения, и им не нужен был свет, чтобы видеть так же ясно, как днем. Старик видел огненно-рыжие волосы, ниспадавшие на худое лицо, видел зеленые глаза, застывшие с мольбой и ожиданием. Узкие ноздри едва-едва трепетали, боясь дышать. Старик Сорли вглядывался в это лицо, и чем дольше он глядел, тем сложнее ему было в это поверить. Голос ослаб за долгий срок безмолвия, но все же уста старого Макдонелла дрогнули.

– Фин… Финтан… – с трудом произнес старик.

Вздох облегчения и всеокрыляющей, всепрощающей радости наполнил душу юноши. По всему телу прошла дрожь, точно его окатили ледяной водой. Слова стояли в горле, рот пытался глотать воздух, чтобы совладать с охватившим его волнением и счастьем. Финтан не знал, что улыбался, просто в какой-то миг ощутил, что скулы сводит крутой болью, но не мог ничего с собой поделать. О прозрении отца и были все молитвы, и они сбылись, и тут же рассыпались в прах.

– Я молился каждый день, чтобы ты сдох, как и все… – прошептал старик тихо и глухо, но Финтан расслышал все.

Проблеск разума в его усталом взгляде пробирал до дрожи. Сорли не просто уставился перед собой, он четко глядел в глаза.

– Я не… – задыхаясь, попытался оправдаться Финтан.

– Будь ты проклят, – сказал старик Сорли и вновь умолк.

Улыбка все еще не сошла с лица юноши. Финтан не верил услышанному, но проклятье оттого никуда не делось. По щекам старика покатились слезы. Голос Финтана срывался, дрожал на грани отчаяния, а через несколько мгновений черта была преступлена. Он выл нечеловеческим голосом, умоляя отца о прощении, но Сорли был глух к этим мерзким стенаниям. В итоге стражнику пришлось силой уволочь его прочь из тех покоев смерти, в которые Финтан будет всю жизнь возвращаться в своих кошмарах.

Мучительное пробуждение настигло уже в порту.

– Прибыли в Плимут, господа! – торжественно провозгласил матрос на весь трюм.

Глава 2. Прибежище

Наконец-то под ногами была твердая земля. Глаза не сразу привыкли к солнечному свету, который брезжил сквозь рваные клочки облаков, плывущих по небу. В порту бурлила жизнь, от которой легко отвыкнуть, если провести долгие месяцы в хмуром Портраше.

Здешний воздух полнился бранью, рыбой и едким запахом смолы. Набережная не знала продыху, принимая новых гостей и товары. Здоровенные матросы ковыляли, перегруженные тугими мешками с мукой, овсом или шерстью. На самых дальних двух причалах стояли суда на ремонте, оттуда разносились грызня пилы и биение молотков. В отдалении стояли несколько господ в черном с испанскими воротниками. С пристальным вниманием они оглядывали кипевшую жизнь вокруг них, но, очевидно, благородные господа обособляли себя от оной. Предпочитая роль наблюдателей, они, переговариваясь меж собой, прикрывали пол-лица руками в белых перчатках, чтобы их беседу не прочли по губам.

Рассудок Финтана, изъеденный ночными кошмарами, еще был слаб и никак не был готов к обрушившемуся на него с самого пробуждения гаму. Ночь с ее ненасытными кошмарами скорее измотала, нежели дала новых сил. Оглушенный и растерянный, он пребывал в смятении какое-то время. Двое бесцеремонных грузчиков едва не сшибли его с ног. Финтан успел посторониться, уклонившись от них.

Благородные господа в черных одеяниях сразу привлекли внимание, и, судя по тому, как бархатная стайка стала перебрасываться меж собой взглядами и снисходительными пересмешками, внимание это было взаимным.

– Доброго дня, господа. Я ищу мастера Френсиса Дрейка, – голос предательски дрогнул, когда это проклятое имя сорвалось с уст.

– Что-что? – переспросил один из аристократов, слишком круто и театрально подавшись вперед и изобразив неимоверно глубокое интеллектуальное усилие на своем лице.

– Мастер Френсис Дрейк, – спокойно произнес Макдонелл.

Едва ли колкость стала для него неожиданностью.

– Ах, мастер Дрейк? – Благородный господин в бархате премного удивился.

Будучи и без того высокого роста, он выпрямился еще больше, сильнее подчеркивая собственное превосходство.

– С каким же делом? По вашей речи вы не то ирландец, не то шотландец. Я с трудом понимаю, что вы там бормочете. И все же, вы ищете мастера Дрейка? С каким же делом? – глумливо продолжал господин, бросая насмешливый взгляд то на Финтана, на его потертое одеяние, то на своих друзей, которые так и ждали подобного развлечения.

– Вас это не касается, господин, – сухо ответил Финтан.

– Говорите чуть-чуть медленнее, – усмехнулся аристократ, вновь смерив собеседника взглядом.

– Ваш слух уже слабеет, мастер Дэвис? – вмешался один из аристократов, не дав Финтану высказаться. – Неудивительно, дружище! Для ваших-то лет. Но тем не менее прискорбно, прискорбно.

Обращение «дружище» выглядело как минимум неуместно – вмешавшийся молодой человек был самым юным в своей компании. Из-под шляпы, сдвинутой чуть набекрень, струились волосы цвета воронова крыла, собранные на затылке в низкий хвост. Под высокими скулами залегли тени, какие свойственны людям, не год и не два жившим впроголодь. Однако юноша не выглядел обделенным – пусть и несколько худоватое, но все же здоровое открытое лицо излучало прямо-таки завидное здоровье. Тонкие губы самодовольно ухмылялись, ибо брошенные слова возымели успех и откликнулись усмешкой. Светло-голубые глаза ясно глядели из-под полуопущенных век. Самой выразительной чертой был узкий орлиный нос с горбинкой и острым кончиком.

– Я Джонни, – представился юноша и, откинув плащ с плеча и обнажив испанскую рапиру, протянул руку.

– Шеймус Уолш, – молвил Финтан, пожимая руку.

– В другой бы раз соврал, что мне жаль покинуть столь приятное общество, – молвил Джо, когда они уже немного отошли прочь от благородных господ, но все же их могли слышать, на что, очевидно, Джо и делал расчет. – Но не в этот раз. Вы прямо-таки мой спаситель! Так что в качестве благодарности меньшее, что я могу сделать, – это представить вас капитану. Он прекрасной души человек и превосходный генерал.

– Должно быть, на хорошем счету у самого величества? – спросил Финтан.

– Раз он возглавляет это дело, так оно и есть, чему я, между нами, несказанно рад, – признался Джо, положа руку на сердце. – Едва ли я знал за свою жизнь человека более достойного.

Финтан скрестил руки на груди и пожал плечами, гоня прочь мысли о той проклятой ночи.

– Вижу его, – молвил Джо и сорвался с места.

Финтан не успел ничего подумать, как поспешил за своим проводником, пробиваясь сквозь толкотню. Подоспел Джо буквально в последний момент, когда трос стремительно ускользал по земле, меж сотен тяжелых сапог. Шляпа слетела с головы и упала прямо на грязную землю, но всем было плевать, и больше всего – самому Джо. В последний момент он успел схватить веревку, и ладони обожгло резким трением. Финтан не оставался в стороне и подоспел вовремя. Они втроем удержали грубый трос, не дав грузу беспощадно обрушиться и размозжить под своей тяжестью матросов.

– Ты чертовски вовремя! – рыкнул капитан, к которому и ринулись на помощь молодые люди.

Дрейк отряхнул руки, порядком натертые тросом, и помог встать с земли работягам, которые поскользнулись и грохнулись. Проворность Финтана и Джонни была как никогда кстати. Капитан выпрямился в полный рост и прогнулся в пояснице. Он выглядел лет на сорок, хотя на самом деле был несколько старше. Русые волосы, убранные назад, знатно растрепались и выглядели небрежно. Острая борода и усы были заметно темнее шевелюры. На висках и лбу, исчерченном несколькими неглубокими морщинками, блестели капельки пота, которые капитан вытер рукавом коричневого сюртука. На поясе поблескивала рапира, достойная быть оружием великого полководца. Финтан сразу заметил сложный узор, выкованный, скорее всего, за пределами Англии с большим мастерством, знанием дела и из дорогого металла. И тем страннее было видеть, как такое сокровище скромно выглядывает из тени плаща, более под стать каперу средней руки, нежели генералу ее величества.

– Я тебе привел кое-кого, – произнес Джонни, отряхивая от грязи шляпу, по которой уже успели пару раз пройтись.

– И кого же? – спросил капитан, разглядывая Финтана.

– Шеймус Уолш. А кто он – вообще-то без понятия, – пожав плечами, усмехнулся Джонни.

Дрейк прыснул себе под нос, тряхнув рукой, сжав и разжав кулак несколько раз.

– Картежник? – спросил Дрейк.

– Умею в пикет, но не азартен, – ответил Макдонелл.

– Тогда я безмерно рад, что мой дорогой Джонни обзаводится такими друзьями, – довольно кивнул Френсис, бросив короткий взгляд на Джонни, который только-только надел шляпу и оправлял волосы под ней. – Ты, часом, не от Ландсберга?

Финтан мгновение колебался, но все же отрицательно мотнул головой. Дрейк поджал губы и с коротким недовольством оглядел пристани.

– Нет, от графа Готье, – произнес Финтан. – У меня есть рекомендация.

Эти слова, очевидно, смутили капитана. Подозрительная тень сомнений легла на лицо Френсиса, и он пристально вгляделся в юношу перед собой.

– И почему капитан узнает об этом в последнюю очередь? – вздохнул Френсис.

– Мой господин до последнего тянул с тем, чтобы отпустить меня, – сказал Финтан. – Видимо, я прибыл даже раньше, чем его послание к вам, которое он отправил мне вслед.

Капитан чуть приподнял брови и резким взмахом вновь сбил шляпу с головы задиры и обратился удовлетворенным взглядом к незнакомцу. Конечно, внешний вид Финтана не внушал доверия, его предстоит еще завоевать, пройти немало испытаний. И сейчас было одно из первых – пристальный взгляд капитана, пронизывающий насквозь. Пришлось подавлять суетливое волнение, кричащее желание чего-то маленького и ничтожного в глубине своей души, которое истошно кричало и просило, умоляло броситься в бегство. К этому отвратительному существу Финтан прислушивался слишком долго, и сейчас пора было отринуть эту сущность. Он расправил плечи, и со стороны даже могло показаться, что юноша подражает капитану, если не откровенно поддразнивает его. Так или иначе, Финтан заложил руки за спину, и так они смотрели друг на друга, пытаясь разгадать другого, не дав разгадать себя.

– От кого ты, повтори-ка? – наконец спросил капитан.

– От графа Рене Готье, – ответил Макдонелл.

Не как оправдание или защиту, а как гордое знамя он достал и предъявил письмо.

– Рене? Который младший сын? – Френсис потер подбородок, явно пребывая в замешательстве от таких новостей.

– Я служил их семье много лет, и меня отправили в Лондон вместе с его светлостью, графом Рене Готье, – глаза Финтана невольно прикрылись веками. – Всю свою жизнь я мечтал покорить море, и мой господин смилостивился и посему написал рекомендацию вам, генерал Дрейк.

Френсис бегло пробежался по строкам и подписи. Взгляд помрачнел, капитан грозно зыркнул исподлобья.

– Почему-то мне казалось, что у нашего месье почерк поаккуратней, – развел руками Френсис, не скрывая недоверия в своем голосе.

– Мой господин сломал правую кисть, когда писал эти строки, и пришлось писать левой рукой, – чуть помрачнев, вздохнул Макдонелл. – Он передал еще один знак, чтобы заверить вас.

С этими словами Финтан достал из внутреннего кармана кольцо-печатку и протянул его капитану. Дрейк принял драгоценность, поглядел на него и передал Джонни, который тоже немало заинтересовался таким поворотом событий. Макдонелл терпеливо ждал исхода этого суда, который вершился здесь и сейчас, на шумной пристани. Его лицо находилось в полушаге от человека, который в любой момент мог вспомнить Ратлин.

Тревога снедала Финтана, и его будто прибило к земле намертво, когда капитан резко обратил лукавый взгляд, улыбнулся и что-то произнес. Финтан не понял ни единого слова. Капитан говорил на неизвестном языке: скорее всего, это был французский. Финтан застыл, застигнутый врасплох, не в силах перебороть оцепенение. Когда молчание затянулось, Френсис, вероятнее всего, повторил свой вопрос, и ответа по-прежнему не было.

Финтан усмехнулся и развел руками.

– Я служил не так долго, чтобы выучиться латыни. Или французскому? – признался Макдонелл. – На слух мне трудно понять.

– Давай сразу к той части, где ты объясняешь, какого черта я не должен повесить тебя на воротах? – спросил капитан, скрестив руки на груди. – А то что-то кажется, именно это я и должен сделать, Рыжий Лис, пока ты ничего не украл и у меня.

– Я не вор, – твердо ответил Финтан. – Потому я прошу вас о большой чести, капитан, – при встрече с графом верните ему кольцо и передайте мою искреннюю благодарность его светлости, ведь именно благодаря его заступничеству я служу в вашей команде.

– Ты гляди, какой напористый! – насмешливо присвистнул капитан. – Уже служит у меня, проныра!

Макдонелл с широкой улыбкой развел руками.

– Я добьюсь места в вашей команде, капитан, – Финтан опустил взгляд. – Выйти в море и служить подле вас – моя мечта, ради которой я просыпаюсь по утрам и засыпаю ночью. Вам лучше не знать, через что я прошел, чтобы оказаться здесь, в Плимуте. Поверьте, вы ужаснетесь, узнав, как дорого я готов заплатить.

Френсис не таил удивления и переглянулся с Джонни.

– Польщен, – после некоторой паузы молвил Дрейк. – И от кого же ты так обо мне наслышан?

– От отца, – произнес юноша, голос почти не изменил ему, лишь едва-едва дрогнул. – Он тоже был капитаном.

– И как его имя? – спросил Френсис.

– Вы вряд ли вспомните его, если я назову, – Финтан отвел глаза.

Сердце продолжало колотиться, но уже смиряло пыл. Капитан коротко кивнул Джонни, их третьему скорее наблюдателю, нежели собеседнику. Юноша принял этот жест, коротко кивнул, коснувшись кончиками пальцев своей шляпы, и удалился прочь, оставив капитана и Финтана.

– Что ж, Шеймус, ты наглый сукин сын, и мне это нравится, – молвил капитан и кивком пригласил следовать за собой.

Они дошли до трехмачтового небольшого галеона, и Дрейк с торжествующей гордостью оглядел судно.

– Под стать Магеллану, – мечтательно протянул капитан.

С уст юноши сорвалась резкая усмешка. Имя морехода блеснуло светлой памятью о тех временах, когда душа не была разбита на части, обескровлена и наполнена едким ядом. Когда-то было такое время. Финтан ухватился за уроки истории, как за соломинку. Далекое воспоминание, но такое живое. Промасленные страницы с выцветшими чернилами так сложно разъединялись меж собой, и приходилось мусолить палец снова, чтобы листы пергамента разошлись.

– Надеюсь, что нет, – ответил Финтан, и хмурый его голос смягчился.

Как будто запах воска и старых переплетов отцовской библиотеки был здесь, подле него.

– Отчего ж? – Дрейк повел светлой бровью.

– Магеллан получил несколько гнилых корыт, – пожав плечами, ответил юноша, рассматривая фрегаты у пирса.

Они казались нереальными, просто картинками из книги, теми рисунками, которые вдохнули в него в самом детстве мечту о покорении необузданного моря.

– Но Магеллан, конечно, вдохнул в них жизнь, – Финтан слишком поздно заметил, что его уста чуть дрогнули и уже начали расплываться в светлой улыбке.

Вовремя взяв себя в руки, он собрался с силами.

– Повторю, – сглотнув, произнес Финтан. – Надеюсь, эти корабли не похожи на ту рухлядь.

– Неплохо, Рыжий Лис, – улыбнулся капитан с лукавым прищуром. – Сколько тебе лет?

– Двадцать, – ответил Финтан.

Дрейк недовольно цокнул и сплюнул наземь.

– Подумай хорошенько, прежде чем ступать на борт, – предупредил Френсис. – Даю ли я добро? Да, черт возьми, ты тот еще сорвиголова, я погляжу. В море мне нужны такие парни. Но, чур, потом пеняй на себя.

– Я не первый год вынашиваю это намерение, – произнес Макдонелл, положа руку на сердце.

– Ну, стало быть, недельку еще походишь, не убудет с тебя, – пожал плечами капитан и обратился взором к морю.

* * *

С крепостной стены открывался вид на море. Впервые за долгие месяцы, едва ли отличимые друг от друга, там, вдалеке, виднелся горизонт. Тонкая грань, разделяющая воду и небо, была чем-то новым и завораживала взгляд. Финтан стоял, упершись локтями о холодный камень. Усталый взгляд бездумно устремился куда-то вдаль, где догорал бледный зимний закат, прячась в низких облаках.

Воздух становился все холоднее и холоднее. Выдохнув облако пара, юноша потер немеющие руки. Пальцы еще шевелились, но почти не ощущались, лишь изредка покалывали жжением.

«Дрейк. Норрейс». Эти имена будто были выдавлены раскаленным клеймом на груди, и будто благодаря этой метке давно мертвое сердце все еще билось.

Финтан кутался сильнее, укрывая уши и голову шарфом. Крепостные стены едва ли кому-то пригодятся в этот поздний час. Караула тут не несли, так что были все шансы остаться незамеченным и провести эту ночь в глубоком сне, какой приходил к юноше только на открытом воздухе, несмотря на пронизывающую сырость и холод.

Если бы кто и шел, то вряд ли заметил бы забившуюся в угол бесформенную фигуру, и никому в голову бы не пришло, что живой человек по своей воле и без принуждения будет ночевать как бездомная крыса на голых камнях, когда двери крепости открыты для страждущих. Так надеялся Финтан. Уткнувшись носом в шарф и согреваясь собственным дыханием, он сомкнул глаза.

– Вы живы? – спросил чей-то голос.

Чья-то рука открыла лицо Финтана, сняв шарф, плотно прилегающий к лицу.

К лицу и шее тут же хлынул промозглый воздух, заставив вздрогнуть всем телом и даже постучать зубами.

– Прошу вас, немедленно вернитесь в крепость, вы тут окоченеете насмерть! – велел женский голос.

Финтан злобно хмурился спросонья, пытаясь разглядеть, кому не спится по ночам. Прямо над ним склонилось лицо молодой девушки. Холодная ночь быстро наполнила пунцом ее маленький узкий нос и щеки. Во влажных от холодного ветра глазах плавали отблески фонаря, что стоял на земле. Черные неровные брови обеспокоенно свелись к переносице. Только когда сонные глаза юноши привыкли к темноте и смогли внимательнее вглядеться в это, в общем-то, приятное и даже красивое лицо, стал заметен мерзкий изъян. По верхней губе до самой ноздри тянулся глубокий шрам. Наверное, это-то и заставило Рыжего Лиса перевести взгляд за спину девушки, которая, судя по одежде, была служанкой. Прямо позади нее стояла фигура госпожи в меховой накидке и бархатном платье с вышивками.

– Мне не холодно, – ответил Финтан, вновь закутываясь.

Пока госпожа лишь удивленно подняла светлые брови, служанка прикоснулась грубыми костяшками к носу и щекам юноши, к крайнему неудовольствию последнего. Финтан резко повел головой, не давая трогать себя, и стиснул зубы от боли, ибо пребольно ударился затылком о стену.

– Да он продрог насквозь! – испугалась юная служанка, обернувшись через плечо.

– Юноша, вы пойдете с нами в замок, – приказала госпожа. – Если вы ищете смерти, так не в стенах моего дома!

– Вставайте-вставайте! Небось, уже ног не чувствуете? – Служанка со шрамом не оставила права на возражения, схватила Финтана за локоть и потянула с неожиданной для девчушки силой.

Крайне довольная собой, калека убрала пряди черных кудряшек, которые выбились, когда чепец съехал набекрень. У госпожи Рыжий Лис вызывал немало внимания, но это был скорее пристальный надзор за незнакомцем, нежели теплая радость и интерес, которыми зачастую одаривают людей, когда чувствуется, что вам суждено стать хорошими друзьями. Однако холодный оценивающий взгляд чуть сгладился какой-то теплой радостью узнавания.

– А я вас видела, вы о чем-то беседовали с моим мужем? – спросила она.

Теперь эта радость была взаимна. Макдонелл не скрывал разливающейся внутри доброй радости.

– Вы госпожа Дрейк?.. – восторженно молвил юноша и низко поклонился.

Женщина подала свою руку, и юноша поцеловал ее.

– Боже, да вы замерзли! – ужаснулась миссис Дрейк, едва окоченевшие уста коснулись ее кожи. – Мы возвращаемся в замок, и это не обсуждается, молодой человек. Френсис не простит мне, если кто-то из его людей погибнет еще до отправления.

– Вы слишком добры ко мне, госпожа Дрейк, – молвил Финтан, положа руку на сердце. – Мне не выразить своей благодарности, и, право, боюсь, я не заслуживаю вашего гостеприимства.

– Не выдумывайте, и пойдемте скорее в тепло, – приказала Мэрри.

Финтан растер руками лицо, не только для того, чтобы разогнать кровь, но и с тем, чтобы скрыть ухмылку. Рыжий Лис, поражаясь такой удаче – лично познакомиться с госпожой, с большим желанием согласился следовать за дамами.

– Вы от Ландсберга? – спросила госпожа Дрейк.

– Нет, – мотнул головой Финтан, но мысленно отметил это имя. – Мое имя Шеймус Уолш, я направлен служить подле вашего супруга.

– Рада слышать, – кивнула госпожа Дрейк, когда они остановились возле большой двери.

Служанка со шрамом бойко заколотила тяжелым кольцом, поразив Финтана тем, сколько прыти в этой калеке. Дверь отворили, и все трое зашли внутрь. В коридорах не топили, но по сравнению с крепостной стеной, обдуваемой со всех сторон подлыми морскими ветрами, ощущалась разительная перемена.

– Вам нужно согреться, – сказала госпожа Дрейк. – Рей, сделай нам чай.

Рыжий Лис поглядел на Рей – как будто решил проверить, точно ли слова адресованы служанке. То, как девчушка со шрамом засуетилась, не оставило сомнений.

– Благодарю, госпожа Дрейк, – сипло молвил Финтан и прочистил горло. – Вы так добры.

– Отчего вам так не спится в стенах человеческого жилья, что вы забились в угол на радость всем ветрам? – осведомилась хозяйка.

– Они меня убаюкивают, – прикрыв глаза, признался Рыжий Лис.

– Вот как? – удивилась Мэрри.

– О да, – с удовольствием протянул Финтан. – Будь сон зверем, ко многим он приходит как домашний пес – он сам находит вас, где бы вы ни решили вздремнуть. Мягкий теплый бок прижмется к вашему или будет греть ваши ноги. Он будет оберегать ваш разум от всех тревог, которых у вас, госпожа, вероятно, немало. Но мой сон иной.

– И что же это за зверь? – спросила хозяйка.

– Не знаю, – пожал плечами Макдонелл. – Что-то маленькое и хитрое, которое не изловить никакими силками и ловушками. Оно обожает сырое кровавое мясо и чует любую отраву за милю. Мне не поймать его, даже не схватить за хвост. Все, что я могу, – лечь и закрыть глаза, не шевелиться, стать холодным и надеяться, что оно выглянет из своего убежища, бесшумно подкрадется и обнюхает меня влажным носом. Это подарит мне несколько часов покоя, но стоит мне шевельнуться, стоит вздохнуть чуть громче обычного – и тень улизнет прочь. Оно любит холод. Оттого я и сплю на улице, открываясь всем ветрам, – чтобы приманить это нечто.

Госпожа Дрейк слушала этот рассказ, изредка ее брови хмуро сдвигались, а около губ залегала складка то ли презрения, то ли сочувствия – порой эти два чувства имеют примеси друг друга. Если она и хотела что-то сказать, то в последний момент передумала и лишь жестом пригласила следовать за ней. Коридоры и пара лестниц вывели к просторной комнате с высокими сводчатыми потолками. Окна были занавешены тяжелым расшитым бархатом, на настенных гобеленах бушевало море, топя лодки и большие корабли. Трещал камин, и комната успела наполниться теплом к приходу госпожи и ее спутника.

Длинный стол тянулся вдоль всего зала. На краю блестели лакированные фигуры для игры в шахматы. Игра, верно, была прервана на середине, и пешки с ладьями лежали вперемешку. У стола хлопотала та самая Рей, перенося посуду с подноса на стол. Помимо чая, было подано сладкое угощение: засахаренные фрукты, драже и марципановые пирожные. Финтан с досадой оглядел угощение и сглотнул.

– Уже все готово, госпожа Мэрри, – молвила Рей, суетливо расставляя серебряные блюдца.

Финтан стоял в оцепенении, пока хозяйка замка плавно приблизилась к столу и заняла место во главе.

– Присаживайтесь, можете угощаться, – пригласила миссис Дрейк.

– Благодарю, – кивнул Рыжий Лис и сел подле Мэрри.

– С капитаном вы тоже говорили о жутких зверях? – спросила госпожа.

– В какой-то мере, – кивнул Финтан.

– В какой-то мере? – переспросила Мэрри.

Финтан хотел было ответить, но отвлекся на служанку. Девушка бесцеремонно тянулась через весь стол, прихватывая сразу три пирожных в руку, задев еще два соседних. Зыркнув из-под длинных черных ресниц на госпожу и на гостя, девчушка, видимо, ничуть не стыдилась ни своей жадности, ни аппетитов. Встретившись взглядом с Финтаном, она спокойно и с большим наслаждением, безо всякого стеснения, набила рот сладостями, а пока жевала, кажется, взглядом искала, чем бы еще полакомиться. Манеры оставляли желать лучшего – она облизывала пальцы, испачкав губы, щеки и даже нос в сахарной пудре. В этот момент все уродство шрама как будто оживало, вилось мерзким червем, снова и снова кривя в общем-то красивое лицо на новый манер. С таким увечьем точно не пристало так кривляться. Финтан отвернулся и, к своему удивлению, заметил, что госпожа Дрейк либо не замечает поведения служанки, либо попросту дает на то дозволение.

– В какой-то мере, говорили не столько о жутком, сколько о непонятном звере, – продолжил Рыжий Лис. – То есть речь шла обо мне.

Мэрри усмехнулась, как умеют усмехаться благородные дамы, умеющие держать себя в обществе, и чему юной Рей только предстояло научиться. Служанка зажимала рот руками, чтобы сладости не упали перед ней на стол. Рыжий Лис вновь решил не обращать внимания на эту обжору, отмечая для себя, что раз эта девчушка имеет право себя так вести, на то есть причина. Причину эту надо если не разгадать в ближайшее время, то хотя бы не пренебрегать ее существованием.

– Капитан проверял меня, – продолжил Финтан.

– Он показывал тебе «Пеликана»? – спросила Мэрри.

– «Пеликана»? – переспросил Рыжий Лис, сведя брови.

Кажется, Рей хотела встрять, но толком разобрать ни слова не получилось. Она почти сразу закашлялась, не прожевав толком сладостей. Видимо, кусок пошел не в то горло, и это, судя по всему, было попросту вопросом времени, когда случится нечто подобное.

– Рейчел?.. – беспокойно воскликнула госпожа Дрейк и выпрямилась в кресле.

Служанка жестом заверила, что все в порядке. По мере того как женщина обеспокоенно смотрела на Рейчел, Рыжий Лис все больше уверялся, что эта Рейчел тут не просто так и что-то за этим кроется, ведь ее не просто терпят, но, очевидно, и оберегают.

– «Пеликан» – это галеон, – госпожа Дрейк вновь обратилась к гостю. – На нем супруг и отправится в плавание через несколько дней.

Голод, подтачивающий силы Финтана уже второй день, становился невыносимым, но Рыжий Лис стойко переносил эту слабость. Однако щедрое застолье усиливало его страдания.

– Вы можете угощаться, Шеймус, – вновь призвала Мэрри.

– Мне все еще нехорошо с дороги, – замотал головой Рыжий Лис.

– В самом деле? – удивилась госпожа. – В таком случае то, как вы держались перед капитаном, еще более похвально.

– Как много вам удалось разглядеть, – усмехнулся Финтан.

– Когда становишься хозяйкой замка, приходится глядеть в оба, – пожала плечами Мэрри.

– Как будто гостям не приходится, – молвил рыжий и сразу же поспешил добавить, положа руку на сердце: – Разумеется, я не о вашем доме.

– Неужели речь о доме Готье? – спросила Мэрри.

– Вы же понимаете, что этикет меня обязывает отозваться хорошо о доме моих господ, что бы там ни творилось, – пожал плечами Финтан. – Как бы вам ни было странно слышать это от человека, предпочитающего спать на улице.

– В самом деле, довольно необычно, – кивнула госпожа Дрейк. – Однако удача на вашей стороне. На службе у моего супруга вам придется частенько ночевать под открытым небом.

– Скорее надо думать о том, как бодрствовать, – сказал Финтан. – Сон, он так или иначе придет.

– А что же вы рассказывали про увиливающее хитрющее существо? – прищурилась Мэрри.

– Оно само подползет, когда мое тело рухнет без сил, – ответил Рыжий Лис.

– Что за существо? – оживилась Рейчел. – Вы о чем?

– Мастер Уолш не лишен поэтического дара, – ответила за него госпожа Дрейк. – И свою бессонницу описывал… может, вы сами повторите? Боюсь, я не перескажу все так же красочно.