Подарок наследного принца E-Book

Николай Леонов

• Herausgeber: ЭКСМО
• Kategorie: Krimi
• Serie: Черная кошка
• Sprache: Russisch
• Veröffentlichungsjahr: 2024

Seitenzahl: 526

Beschreibung

Новый роман о выдающемся сыщике Льве Гурове – герое старейшей детективной серии. За 25 лет вышло около 200 томов тиражом десятки миллионов экз. Полковник МВД Гуров расследует дело об аварии автомобильного контейнера на одной из кавказских дорог. Машина перевозила архив сочинского суда, поэтому первая версия следствия – попытка злоумышленников уничтожить важные документы. Однако, при тщательном осмотре выяснилось, что архив не пострадал. Что же тогда на самом деле произошло на горном серпантине? Гуров теряется в догадках, пока не встречает человека, который сообщает сыщику, что эта авария – часть хитроумного плана, задуманного ради грандиозного хищения международного масштаба...

Leseprobe

Николай Леонов, Алексей Макеев Подарок наследного принца (сборник)

Подарок наследного принца

Глава 1

Кто участвовал в переездах – на новую квартиру или в новый офис, – тот знает, что все эти хлопоты сродни пожару и без потерь тут не обойтись. Что-то уронили при погрузке, что-то во время транспортировки разбилось, а что-то вообще забыли захватить или отвезли не туда, куда нужно. В приличной семье за сборы всегда отвечает жена, за транспорт и грузчиков – муж. А вот в крупной компании, в серьезном учреждении обязательно имеется административно-хозяйственная служба. Она существует почти незаметно, ее другие сотрудники офисов не особенно и видят, но все работает, лампочки меняются, стены красятся, плитка обновляется. АХО в хорошей компании – это, если говорить образно, и папа, и мама. А иногда и добрая бабушка.

Правда, не многие знают, каково самой этой службе все успевать, все помнить, быть ко всему готовой. Начальник административно-хозяйственного отдела сочинского суда Алексей Владимирович Моксин был из тех руководителей, которые считают, что, если хочешь, чтобы работа была выполнена хорошо, сделай все сам. Не самый эффективный способ руководства подразделением, но Моксин как-то все успевал. Созванивался, договаривался, приезжал лично и выбирал строительные материалы, оборудование для офисных помещений и рабочих кабинетов. Лично присутствовал при вывозе строительного мусора или починке мебели в зале судебных заседаний.

Но такое масштабное мероприятие, как переезд части суда в новое помещение, проконтролировать одному крайне сложно, и Моксину пришлось волей-неволей делегировать часть работы и ответственности своему помощнику Игорю Валовику. Каково же было удивление Алексея Владимировича, когда он увидел в коридоре два несгораемых шкафа с архивными делами под номерами «214» и «221».

– Игорь! Это что такое? – Голос Моксина из громогласного превратился в шипящий, да еще с каким-то зловещим присвистом. – Я спрашиваю, это что такое?

Валовик, в расстегнутой до пупа рубашке и с грязными ладонями, подбежал с виноватым видом к начальнику и начал оправдываться:

– Алексей Владимирович! Рабочие не погрузили. Я пока контролировал погрузку стеклянного стола, они забыли про эти сейфы.

– Игорь, когда ты поймешь, что в современном мире ценится не работа, а конечный результат? – зло бросил Моксин. – Кого интересует, что ты хотел и о чем ты думал. Ты не сделал, вот что главное. Я тебя просил лично, понимаешь, лично проследить!

– Ну, может, на завтра машину вызовем?

– Какое на завтра! Завтра здесь будут люди ходить, работа начнется, а у нас два сейфа на дороге торчат, да еще и с документацией, с судебными делами!

– Вон, машина еще не ушла, – с радостным блеском в глазах ткнул пальцем Валовик в сторону «КамАЗа».

– А почему она здесь стоит? – удивился Моксин, но потом махнул рукой. Сейчас было важно другое.

Подойдя к водителю, который проверял какие-то шланги, откинув кабину машины, Алексей Владимирович поинтересовался:

– А ты чего пустой стоишь? Ты что сегодня возил?

– Я ходку сделал, а потом у меня через штуцер масло стало гнать. Вот пока заменил, пока туда-сюда. Уже уезжаю. Нас до четырех прислали, в пять я должен быть в гараже.

– Подожди! – оборвал водителя Моксин и полез в карман за телефоном.

Набирая номер, он обошел машину, заглянул в пустой металлический фургон, двери которого были открыты настежь. Привычка решать все быстро и эффективно сделала свое дело. И связи, наработанные за столько лет, тоже играли большую роль.

– Сан Саныч! – торопливо заговорил в трубку телефона Моксин, обрадовавшись, что заместитель директора транспортной компании взял трубку так быстро. – Вопрос на один час, Сан Саныч. Одну ходку еще, к тому же и машина пустая под загрузкой, разреши задержать ее на часок. Чуть-чуть не успели все перевезти.

– Ну как вы там планируете? – спросил собеседник, скорее для порядка, чем действительно возмутился этой просьбой. – Ладно, ты, Алексей Владимирович, сам проконтролируй, чтобы за час уложиться. Ну, и с водителем там реши, накинь ему от щедрот лично на карман. Я тоже, знаешь, не могу нарушать законодательство и заставлять их работать сверх лимита времени. Дай ему трубку.

Моксин протянул трубку водителю, а сам демонстративно полез в карман и достал бумажник. Он слышал, как заместитель директора говорил:

– Захарченко, ты еще один рейс сделай. Тебя там, на месте, премируют, а в гараже я предупрежу, что ты по делу задержался. Понял?

Четыре часа утра – это еще утренние сумерки. Солнце где-то за вершинами Большого Кавказского хребта готовится подняться и осветить серпантин, который то появляется на открытых участках, то теряется за кронами деревьев. Дорога Туапсе – Майкоп очень удобна для тех, кто хочет сократить путь к морю. Но не везде она в хорошем состоянии. Есть здесь участки со щебенчатым покрытием, отчаянно пылящим под колесами. Есть участки, где дорожное полотно не огорожено, и приходится ехать по краю пропасти. Нет, это не зловещая пропасть, которая рисуется в воображении неискушенного человека, не обрывистый провал в скалах. Здесь это даже красиво, когда по крутому склону вниз спускается лес. Густой, прохладный, наполненный птичьим пением.

Андрей Борисов вел машину осторожно, радуясь, что нет встречных машин, что никто не пылит в лицо. Жена мирно дремала на пассажирском сиденье, иногда открывая глаза и бросая сонный взгляд на окружающую зелень, и снова закрывала их со сладким томным вздохом. Еще несколько часов – и море!

Выдранные с корнем деревья топорщили в серых утренних сумерках корявые грязные скрюченные пальцы, белеющая поломанная древесина была похожа на обнаженные кости. Широкая борозда содранной травы и вывороченных камней, уходящая вниз, сразу бросилась в глаза водителю. Тихо выругавшись, он затормозил, а потом совсем остановил свою машину, заглушив двигатель.

– Что, Андрюша? – открыв глаза, непонимающе посмотрела на Борисова жена, а потом села на сиденье прямо, увидев, что он вышел из машины и пошел вперед по дороге. Теперь и она увидела след.

Андрей вернулся в кабину и схватил с приборной панели мобильный телефон.

– Сиди здесь! – коротко и властно сказал он ей.

– А что там, Андрей? – Катя уже заранее испугалась ответа мужа. Это было страшно – ехать на море, испытывать такие приятные эмоции и вдруг столкнуться с чьей-то бедой.

– Машина сорвалась вниз. Сиди здесь!

Когда дежурный управления внутренних дел услышал сообщения с перевала, он еле слышно выругался, потом попросил:

– Вы можете побыть там минут десять? Я сейчас отправлю к вам наряд.

Через пятнадцать минут к месту аварии подъехали три полицейских машины. Борисова быстро допросили, но сделано это было для порядка, а не потому, что он мог сообщить какие-то важные сведения. Ехал, увидел, никаких следов, никаких других машин. Свидетелем аварии не был, звуков не слышал. А еще через пять минут прибыл микроавтобус с бригадой МЧС.

– Кто здесь старший от районного УВД? – спросил эмчеэсовец, глянув вниз, и тут же представился: – Старший лейтенант Павлов. Краевой спасотряд.

К нему подошел майор с повязкой оперативного дежурного на руке и хмуро спросил:

– У вас снаряжение с собой?

– Снаряжение? – Павлов сдвинул на затылок мягкую форменную фуражку. – Снаряжение-то есть, только быстро спуститься не получится. Тут и так заросли, как на Амазонке, да еще грузовик натворил дел.

– Там может быть раненый человек, – напомнил майор.

– Да знаю я, знаю! – тоже нахмурился Павлов и, повернувшись к своей машине, крикнул: – Парни, доставайте снаряжение! Сашка, «птичку» свою давай!

Через несколько минут в воздух поднялся квадрокоптер с камерой и медленно пошел в ущелье, зависая над особенно сложными участками предстоящего спуска. Старший лейтенант с оператором смотрели на экран монитора, обсуждая детали. Еще минута, и квадрокоптер завис над смятой кабиной «КамАЗа», едва не задевая ветки деревьев. Как ни пытался оператор подвести его ближе, чтобы увидеть, что там, в кабине, ничего не получалось.

А еще через пятнадцать минут начался спуск. Оперативный дежурный, убедившись, что в данном случае не поможет даже вертолет, уехал к себе. На месте остались два экипажа ГИБДД, которые регулировали движение, пропуская на узком участке машины то в одну сторону, то в другую. Движение стало плотнее, пошли большегрузные машины. Водители хмуро поглядывали из кабин на изуродованный склон.

Прошло больше двух часов, прежде чем Павлов со своим помощником спустились, наконец, на дно ущелья. Здесь было много камней и открытых участков, усыпанных мелким щебнем. Почти не было кустарника. Старший лейтенант, освободившись от тормозного механизма на веревке, бросился к кабине машины. Железо было смято на одну сторону, ни одного целого стекла. Но больше всего настораживало обилие крови. Павлов лег на камни и стал протискивать руку в кабину через искореженный проем лобового стекла. Судя по всему, водитель лежал на боку, головой на пассажирском сиденье.

– Ну что? – спросил сидевший рядом на корточках помощник.

– Температура низкая. Скорее всего, он мертв, – с кряхтением ответил Павлов. – Сейчас доберусь до шеи, до артерии… Крови до хрена… Пульса нет…

Когда старший лейтенант поднялся на ноги, правая рука у него была по локоть в крови. Левой рукой он вытащил из нагрудного кармана рацию и передал наверх результаты обследования и регистрационный номер автомашины. Ему ответили, что «Скорая помощь» прибыла и будет ждать окончательной информации. Спасатели натянули вторую веревку выше по склону на высоте пары метров над дном ущелья и закрепили ее конец на противоположной стороне. Сверху стали спускать инструмент для резки металла.

Через час удалось срезать крышу машины. Павлов ощупал карманы погибшего, вытащил бумажник и стал диктовать по рации:

– Водительское удостоверение на имя Захарченко Павла Петровича. Регистрационное свидетельство на автомашину. Банковская карточка на имя Захарченко. Передайте сведения полиции. Спускайте «лежак», будем поднимать тело. Что? Нет, он был в кабине один.

Когда тело подняли наверх, оперативно-следственная группа начала свою работу. Подъехавшего представителя транспортной компании посадили в машину, где молоденькая девушка-дознаватель начала допрос:

– Скажите, Александр Александрович, водитель Захарченко выполнял рейс по вашему заданию?

Грузный мужчина с бритым гладким черепом вытирал голову платком и все вытягивал шею, пытаясь увидеть, что делают криминалисты на дороге.

– Машина была направлена по договору в сочинский суд для перевозки мебели. Они там не уложились по времени и попросили одну машину задержать на час. Я разрешил. А утром узнал, что Захарченко не вернулся в тот вечер в гараж.

– Вам не сообщили сразу о том, что одна машина не вернулась? – удивилась дознаватель.

– Ну, это излишние строгости, – поморщился представитель компании. – Фактически водители обязаны прибывать в гараж и делать отметку о времени прибытия, километраже, расходе горючего, но все это можно сделать и утром. После тяжелого рейса водитель устал, а ему нужно гнать машину в гараж, а потом возвращаться домой ночью за полсотни километров, поэтому мы часто разрешаем своим ребятам в некоторых случаях ночевать дома, а утром возвращаться.

– И что, никто не заинтересовался, что машины уже двое суток нет в гараже?

– Заинтересовался, – со вздохом ответил мужчина. – Мы уже обзвонили и родственников, и знакомых Захарченко. И в суд звонили, искали их представителя, который с машиной должен был ехать. Точнее, поехал, но его тоже не могут найти. Короче, мы сегодня утром намеревались официально заявление в полицию подавать об исчезновении машины и водителя. Но вот… нашли ее быстрее и без нас.

Лев Иванович Гуров отложил в сторону электробритву и осмотрел в зеркале свое лицо. Порядок! Он терпеть не мог, когда утром едешь на работу, когда впереди напряженный день, а тебя что-то отвлекает или даже раздражает – щетина на лице, несвежая рубашка, забытый дома телефон. Мысли были привычные, но далекие от действительности. Полковник Гуров давно работал в этом ритме, давно приучил себя к порядку и соблюдению определенных правил. Без них выдержать нагрузки его профессии оперативника уголовного розыска довольно сложно. И не важно, что ты уже не старший опер- уполномоченный МУРа, а сотрудник центрального аппарата уголовного розыска МВД. Работы хватает и напряжения тоже. Просто это уже другой уровень проблем и ответственности. А приезд на работу небритым и в несвежей рубашке – это что-то уже из области фантастики или очень далекой лейтенантской молодости, когда, собственно, и мобильных телефонов еще не было.

Маша подошла неслышно, постояла за спиной мужа, а потом прижалась щекой к его плечу.

– Ну, вот, – сказала она, – опять все наши планы полетели в тартарары.

– Не переживай ты так, – улыбнулся Лев Иванович и слегка похлопал жену по руке. – Не получилось в этом году, получится в следующем. Разве они куда-нибудь денутся, эти Эмираты? И они останутся на своем месте, и горячий песок, и море тоже не утечет в другое место.

– Не море, а Персидский залив, – поправила его Маша и вздохнула: – Я все понимаю. Просто трудно смириться с мыслью, что поездка сорвалась, когда ты так настроена была, готовилась.

– Вот вернется твоя Виола оттуда, – пообещал Гуров, – привезет кучу фотографий, впечатлений и рассказов, и сразу возникнет ощущение, что мы там тоже с ней побывали.

– Ага, – засмеялась Мария, – если не мы в Эмираты, то хотя бы Эмираты к нам! Ладно, полковник, я не хандрю, я привыкла. Когда будет возможность, тогда и махнем!

Она провела рукой по гладко выбритой щеке мужа, потом притянула его голову к себе и прижалась теплыми губами к уголку его губ. Гуров очень любил этот ее жест, а Маша просто обожала свежевыбритые щеки мужа.

– Ну, ладно, полковник, тебе пора на работу, а мне готовиться к спектаклю. Виола отдыхает, а мне играть ее роли.

Они посмотрели друг другу в глаза. Это был как ритуал, сложившийся годами. Один взгляд, внимательный. Все хорошо? – Все хорошо! И тогда можно спокойно ехать на работу, и Маша может спокойно погружаться в свое творчество. А потом будет вечер, тишина их любимой уютной кухни и стол под абажуром. И вечерний чай, и тихий разговор о том, как прошел день, или ни о чем, просто разговор. И понимание, что все хорошо, что на душе спокойно. Это нужно было обоим. Понимание, что на душе мир и покой, что дом и вот этот абажур – незыблемое, центр их мира, то, что их объединяет. И тогда можно жить, работать, решать проблемы, сталкиваться со злом и бедами, но знать, что будет вечер, будет абажур и чай перед сном. И любимые глаза напротив.

Утренняя оперативка была отменена. Гуров посмотрел на часы, потом на широкую спину Крячко возле сейфа и предложил:

– А давай-ка еще по чашечке кофе?

– Давай, – согласился Станислав. – Эта погода сегодня навевает тоску и клонит в сон. Прошел бы уж приличный дождь, вымыл бы улицы, а потом снова солнце и голубое небо. А то ни туда ни сюда. Хмурится, давит на психику.

– Вот не знал, что у тебя психика такая нежная, – засмеялся Лев и пошел к столику в углу их кабинета готовить кофе. – Столько лет с тобой работаю бок о бок и всегда думал, что ты – кремень, скала.

– Тсс… – Крячко обернулся и опасливо посмотрел по сторонам. – Ты только никому не говори! А то еще узнают, что у меня нежная трепетная душа, что я по ночам стихи пишу, а поутру нюхаю цветы на лоджии.

Зазвонивший на столе внутренний телефон заставил замолчать обоих. Как-то вдруг стало понятно, что шуткам придется подождать. А возможно, и кофе тоже. Крячко поднял трубку, послушал и, отключившись, развел руками:

– Все. Попили. Орлов вызывает.

– Ну, пошли, – пожал плечами Лев и поставил на стол банку с кофе.

– Он тебя одного вызывает.

Когда Гуров вошел в кабинет начальника, генерал Орлов поднялся из-за стола и, протянув ему руку, произнес:

– Хочу компенсировать тебе сорвавшийся отпуск.

– Неужели премию выпишешь? – удивился Лев.

– Почти, – загадочно усмехнулся генерал. – Командировочные. Но на море, правда, Черное, но все же. Нужно слетать в Сочи на несколько дней. Глядишь, выгадаешь пару часиков искупаться и на пляже поваляться.

– Сочи? Что там стряслось?

– По сути, событие мелкое, правда, погиб человек. Но есть нюансы. Вчера на участке трассы Туапсе – Майкоп в районе поселка Кирпичное в пропасти нашли «КамАЗ» с фургоном. Ущелье там не глубокое, но склоны очень крутые и обильно поросшие древесной растительностью. Короче, машина свалилась вниз с высоты метров восемьдесят. Все всмятку, водитель погиб.

– Дело районного отдела полиции, – покачал головой Гуров. – Почему оно заинтересовало Главк?

– Потому что машина вечером не пришла в пункт назначения и где-то моталась два дня. А от Сочи до места аварии всего 160 километров, и ехать туда всего три с небольшим часа, даже по их серпантинам. А еще потому, что машина перевозила архивные сейфы с судебными делами. Заказчиком выступал сочинский суд.

– Дела пропали?

– Спасателям с большим трудом удалось спуститься в ущелье. К сожалению, водитель был мертв. Вскрывать фургон я пока запретил до прибытия нашего представителя. То есть тебя.

– Значит, ты хочешь, чтобы я распутал это дело? Порылся там как следует?

– Нет, – махнул рукой Орлов. – Кому распутывать, и так найдется. Тут дело в другом, Лева. Мне нужно, чтобы первым оценил ситуацию и положение дел человек, которому я верю, как себе самому. Ты мне там нужен со своим экспертным мнением. За очень короткий срок ты должен на месте принять решение о необходимости создания оперативно-следственной группы МВД, не ниже. В группу мы включим специалистов из нашего ведомства, Генпрокуратуры, Центрального аппарата Следственного комитета и Экспертно-криминалистического Центра МВД.

– Ого! – воскликнул Гуров. – У тебя что, есть серьезные подозрения?

– Есть! – кивнул генерал. – У меня есть информация от местного дознания. Возможно, что это не несчастный случай, не просто авария на дороге. Это попытка скрыть нарушения в рамках судебных разбирательств по некоторым делам. В том числе по коррупционным делам, связанным со строительством олимпийских объектов в Сочи.

– Резон, конечно, в твоем предположении есть, – согласился Гуров. – Но для чего такие сложности, зачем привлекать внимание к пропаже машины, которая неизвестно где была двое суток. Не проще было угнать ее и точно так же сжечь под видом того же ДТП? Но сразу. Почему через два дня?

– Вот поэтому я и посылаю тебя, Лева. Ты мне и ответишь на эти вопросы. Черт ее знает, какова цель. Может быть, кому-то дали несоизмеримо малый срок, а он виновен в миллиардных хищениях. Может быть, кого-то освободили незаконно от уголовного преследования, может, просто посадили невиновного, а настоящий виновник отдыхает на курорте. Мы этого не знаем, но все это возможно. Главное, что есть шанс схватить за нечистую руку тех, кто занимался подтасовками. А учитывая объемы, которыми там ворочали… будь поосторожнее. И захвати оружие. Мало ли.

– Не переживай, Петр, – улыбнулся Гуров. – Не в первый раз. Ты же знаешь, что я человек осторожный.

– Знаю. Ты глубоко там не лезь. Мне нужно твое мнение, а потом начнет работать группа, все будет официально и на высоком уровне. Тогда и копнем как можно глубже. А пока ты будешь там один, и ты будешь уязвим. Ехать надо срочно и без подготовки. Нет времени знакомиться с компроматами на местных руководителей, с криминальным миром. Все на месте.

– Когда вылетать? – деловито спросил Лев.

– Самолет через три часа. Билет тебе заказан.

Через два часа Гуров был в Домодедово. А еще через час лайнер поднял его в небо и понес в сторону Кавказского побережья. Ну, вот, думал Лев, прикрыв глаза, такова моя работа. Еще утром мы с Машей грустили, что в этом году не получится отдохнуть на курорте. Еще три часа назад я даже и подумать не мог, что полечу в Сочи. И вот я уже в воздухе. Какие плюсы и минусы я имею? Мне предстоит серьезное и важное дело. Учитывая напутствие Петра и обстоятельства, с которыми он меня познакомил, поработать придется там с напряжением всех своих сил. Ну, это обычное дело. Зато будет возможность подышать морским воздухом и подставить лицо южному солнцу. Правда, у меня с собой минимум вещей и нет даже плавок, чтобы искупаться и позагорать, но это не смертельно. Особенно если учесть, что жить я буду на всем готовом, включая туалетные и постельные принадлежности. И питание тоже. А вот что касается моря… Сейчас в курортном городе купить все, что тебе нужно для пляжа, можно чуть ли не на каждом углу, особенно в районе пляжной зоны. Вопрос, будет ли у меня возможность искупаться, а следовательно, есть ли необходимость покупать плавки…

В суете посадки Гуров не успел рассмотреть пассажиров бизнес-класса и только сейчас обратил внимание, что на соседнем кресле сидит женщина лет тридцати. Она с наслаждением вытянула ноги, и Лев догадался, что ей невыносимо хочется сбросить туфли на высоких каблуках. Но настоящая леди не может позволить себе при постороннем мужчине остаться босиком.

– Поверьте мне, – тихо сказал он, чуть наклонив голову к плечу соседки. – Я столько лет летаю в командировки по всей стране, и мне ли не знать, что порой снять обувь – желание сильнее голода, жажды и всего остального, о чем, бывает, мечтает человек. Если хотите, я отвернусь.

Женщина с интересом посмотрела на него. На ее холодном холеном лице появились живые эмоции. Мягко очерченные красивые губы чуть тронула улыбка.

– А вы наблюдательны, – сказала она, скользнув взглядом по дорогому костюму Гурова и его ботинкам. – И вы правы. К черту условности, когда ты весь день на ногах, а лететь еще два с лишним часа.

Лев тактично отвел взгляд, но по движениям соседки понял, что она сняла туфли.

– Спасибо вам, – блаженно откинулась на спинку кресла женщина. – Давайте тогда уж знакомиться, мой спаситель. Меня зовут Регина.

– Лев Иванович, – склонил голову Гуров. – Летите отдыхать? Море, солнце, процедуры?

– Да, надо иногда давать отдых не только телу, но и голове, своему внутреннему «я». В этой круговерти современной жизни главное вовремя уловить, когда вот-вот наступит надлом. И тогда надо остановиться. Хоть на минуту, хоть на день. Видите, даже не успела заехать домой и переодеться во что-то более удобное.

– Да, вы правы, – согласно кивнул Лев.

Он слушал женщину и по привычке пытался понять, кто она. Бизнес-леди? Точно нет. Если у человека мелкий бизнес, то заявление слишком громкое о немыслимых нагрузках и бешеном темпе жизни. Серьезный бизнес, и она действительно вымоталась? Ну, уж нет, эту среду Гуров тоже знал хорошо. Если у человека серьезный бизнес, если он просто занимает высокую должность в качестве топ-менеджера, то и в отпуске у него много дел по работе. Не бывает при таком статусе у человека свободного от своей работы времени. Чем выше должность, чем серьезнее бизнес, тем больше времени приходится уделять новым проектам, развитию, иначе все встанет и погибнет. Только динамика, только движение вперед. И много времени занимает одна из важнейших функций руководителя – функция контроля.

Гуров вспомнил, что заметил эту даму еще в VIP-зоне терминала. Она просто сидела и смотрела в сторону большого окна. Потом листала какой-то глянцевый журнал. А многие пассажиры бизнес-класса даже там не расставались с телефонами, кто-то открыл ноутбук. Информация, переписка, принятие управленческих решений. Нет, эта Регина не занимается бизнесом. Может быть, она высокопоставленный сотрудник муниципальной администрации? Нет, слишком ее рассуждения о надломе искусственные, надуманные какие-то. Хотя нельзя отрицать, что разные люди по-разному реагируют на те или иные трудности. Может, и надлом, может, она умеет абстрагироваться от своей работы полностью на какое-то время. И спокойно отключает телефон. Чаще всего у таких людей и бизнес идет плохо, потому что нельзя отпускать ситуацию ни на минуту.

А может, у нее муж бизнесмен? Наслушалась от него и пытается рисоваться перед незнакомцем, вот я, мол, какая крутая. Это было одно из любимых занятий Гурова в ситуации, когда он не мог заниматься своей работой и вынужденно бездельничал. Он любил изучать людей, пытался определить статус человека рядом с собой, образ его жизни, даже образ мыслей. Мало кто, чья деятельность не связана с работой с людьми, задумывается, что внутренний мир человека накладывает неизгладимый отпечаток на его внешность. Причем не только на манеру одеваться, а на черты лица, на его выражение.

– Вы не смотрели прогноз погоды в Сочи на ближайшую неделю? – спросил Лев. – Что нас там ждет?

– Смотрела, – важно кивнула головой Регина. – Жаркая погода. Безветренная и без осадков. Даже кратковременных. Так что – пляж, пляж и только пляж. Ну, и прохладительные напитки вечером.

– Я человек не завистливый, – засмеялся Лев, – но вам завидую. Вы так аппетитно рассказываете и предвкушаете.

– А вам что мешает провести так время? – удивленно посмотрела на него Регина. – Дела? Деловая командировка? Чем вы занимаетесь, Лев Иванович?

– Я занимаюсь скучными делами, – притворно вздохнул Гуров. – Меня ждет ворох документации, кондиционированный воздух, много горячего кофе, чтобы не уснуть, и в лучшем случае прекрасный вид из окна. Который будет меня расстраивать, поэтому смотреть я в него буду редко.

– Вы какой-нибудь проверяющий?

– Вот именно, – кивнул Лев. – Аудитор с широкими полномочиями. И с ограниченными временными ресурсами.

Они еще немного поговорили на эту тему, и он, к своему большому удивлению, обнаружил, что Регина представления не имеет о том, кто такой аудитор, и решил сменить тему разговора на более пространную, заговорив о том, как изменилась его жизнь, когда профессиональный рост позволил летать в бизнес-классе.

– Я познакомился с большим количеством интересных людей. И знаменитыми музыкантами, и политиками, и актерами. Вы не поверите, но я знаком даже с Радиславом Гандапасом.

– Да? – мило улыбнулась Регина и тут же поинтересовалась: – А кто это?

Да, мысленно покачал головой Гуров, эта дамочка точно не бизнесмен. Не знать самого знаменитого бизнес-тренера в стране? Скорее всего, она точно или жена, или любовница состоятельного человека и о ведении бизнеса знает только понаслышке. Женщина из общества, но сама в этом обществе ничего из себя серьезного не представляет. Интерес к беседе начал постепенно улетучиваться. Но и время полета уже заканчивалось. Впереди ждали весьма напряженные будни, жара, много документов, допросов. И много размышлений.

Глава 2

Секретарша вежливо открыла дверь, пропуская Гурова в кабинет. Заместитель директора Кравчук тяжело и как-то уныло поднялся из-за стола и сделал несколько шагов навстречу, протягивая руку.

– Проходите, прошу вас, – показал он на приставной стол и кресло.

Сам уселся напротив, сложив перед собой большие руки. Гуров посмотрел на руки, на густые непослушные волосы мужчины и подумал, что он, наверное, сам когда-то был шофером, прекрасно знает эту деятельность, поэтому в компании и отвечает за техническую сторону, гараж, исправность и график выездов. Ему и водителей проще понять, если когда-то крутил баранку.

– Благодарю вас, Александр Александрович. – Гуров сел и, расстегнув папку, достал бланк. – Разговор коротким и быстрым не будет, я вас по телефону предупредил. Во многом предстоит разобраться.

– Да я не против, товарищ полковник, – озабоченно потер руки Кравчук. – Я же только «за». Меня беспокоит только одно. Чтобы расследование было объективным, а не поспешным. Знаете, ведь как бывает. Только без обид и без личностей. Приезжают, а в голове уже все сложилось, уже виновных назначили, а сами еще и вопроса не задали. Простите уж, я вас, конечно, не имел в виду.

– Во-первых, зовите меня Львом Ивановичем, – предложил Гуров. – А во-вторых, мы с вами нежничать не будем. У вас человек погиб, подчиненный, тут уж не до нежностей. Я буду задавать вопросы, а вам придется отвечать на них. Если вам что-то не понравится, возражайте, но только аргументированно. Можете даже жаловаться, если это будет не во вред нашему делу.

– Да, – нахмурился Кравчук, – Пашка, Пашка… Как его угораздило?

– Ну, вопрос, можно сказать, риторический. Давайте-ка лучше пока ограничимся другим кругом вопросов: что за человек был Павел Захарченко, почему он не вернулся в гараж, где ездил двое суток. Тогда, возможно, мы сможем понять, говоря вашими словами, «как его угораздило».

– Спрашиваете, каким был Павел? Хороший парень, – поспешно выпалил Кравчук, но тут же замолчал под взглядом московского полковника.

– Знаете, Александр Александрович, хороший парень— это не профессия, не панацея от несчастного случая и не индульгенция на будущие грехи. Это просто означает, что когда-то, с кем-то и при каких-то обстоятельствах этот человек повел себя в соответствии с представлениями того или иного человека, окрестившего его хорошим парнем. Заумно? – засмеялся Гуров. – Я просто хотел вам показать, что все это – лишь субъективные понятия и нет абсолютного добра и абсолютного зла. Все относительно в этом мире. Мне нужна характеристика Захарченко. Вы писали когда-нибудь характеристики на своих сотрудников по запросам со стороны? Вот и попробуйте мне устно описать вашего погибшего водителя.

– Хорошо, – с серьезным видом кивнул Кравчук, – я вас понял. Объективно так объективно. Люди у меня все разные. Как и в любом коллективе. Есть лодыри, есть хитрож… ну, такие, которые норовят поменьше поработать и побольше получить. Есть просто обычные скучные, ничем не выделяющиеся люди, а есть старательные ребята, которые все выполняют, за машиной следят. Нравится им именно работа водителя, вот в чем дело. И Захарченко был из таких. Любил он свою работу, технику любил. И она его, как у нас говорят. Можете посчитать это шоферскими байками, но если машина своего водителя невзлюбит, то работать она ему не даст. Поэтому водители и не любят пересаживаться в чужую машину, даже временно. Может не принять, намаешься только.

– Но машина-то у Захарченко была своя, он не подменял никого? – попытался уточнить Лев.

– Пашка ездил на закрепленной за ним машине. Его она была. И проблем никогда не было. Следил, как положено, ухаживал. И она его, на моей памяти, ни разу серьезно не подводила. А по мелочи техника всегда, бывает, барахлит.

– Подкалымить, «левый» рейс сделать за счет предприятия? С этим у него как было? Я прошу вас отвечать честно. Важно знать, во что мог впутаться Захарченко, что могло привести к аварии. Мы же можем с вами сейчас точно сказать, что произошло там, на трассе.

– Я скажу так. – Кравчук помолчал немного, подбирая слова, потом продолжил: – Не злоупотреблял моим доверием Захарченко. Не наглел. А если что и было, так это бывает на любой работе и при любой профессии. Токарь на рабочем месте может по заказу для своего знакомого красивый нож сварганить. Повар в столовой может выкроить лишнюю порцию для своего приехавшего в гости из другого города родственника. Да что греха таить, и в полиции кто-то может помочь хорошему другу или родственнику, чуть на шаг отойдя в сторону от инструкции, заведенного порядка, и тому подобное. Скажете, нет?

– Согласен, бывает, – кивнул Гуров. – Значит, Захарченко святым не был. Ладно, пойдем дальше. Вам известно о родственниках, знакомых Захарченко, которые имели судимости? Когда-нибудь Захарченко связывался с криминалом?

– Вот этого нет! – мгновенно отреагировал Кравчук, причем, как заметил Лев, даже с каким-то облегчением. – Обычный парень, а с этими делами никогда не связывался.

– Хорошо, теперь изложите мне ваше понимание ситуации и всего произошедшего с ним. Итак, вы его отправили на заказ в местный суд перевозить мебель и другое имущество с одного адреса в городе на другой. Дальше!

– Да, так и было. Они заказали нам три машины на время с девяти утра до четырех вечера. Перевозить было не столько много груза, как много было с ним канители. Столы и шкафы разбирать нельзя, поэтому их укладывали прямо в контейнеры, да так, чтобы не повредить, не поцарапать. Навалом, как картошку, не повезешь. Потом еще оборудование зала судебного заседания. Стойки всякие, большие столы судей. Так что машины большей частью простаивали, пока грузчики все в них устанавливали и укладывали. На новом месте, по новому адресу – обратно все то же самое. А заказчику хотелось все перевезти за один день.

– Это я понял, – поторопил Гуров. – Что дальше?

– А дальше, где-то без десяти четыре, когда, по идее, машины уже закончили работу, позвонил из суда их хозяйственник, Моксин его фамилия. Мы с ним общались, он все организовывал и представлял заказчика. Ну, и попросил он еще одну ходку сделать на свободной машине. Что-то там они не успели или забыли отправить. Очень просил. Ну, я согласился и дал указание Захарченко. Все-таки солидный заказчик.

– Вот так просто по телефону, без всяких дополнительных соглашений? Или в вашем деле это мелкий момент, не стоящий споров и разногласий с заказчиком?

– Бизнес имеет свои правила, – пожал плечами Кравчук. – Часто важнее бумаг договоренности, личные знакомства, доверие и репутация. Я знаю начальника АХО сочинского суда много лет. Был с ним знаком и до того, как он стал работать там. Моксин всегда занимался хозяйственными делами во многих структурах. Я привык верить ему. И если что-то пошло не так, то это серьезно, и я просто помог ему, по телефонному звонку, знал, что не подведет. И я его не хотел подводить, чтобы в следующий раз он снова обратился ко мне, а не в другую компанию. Это называется – доверие, а его теряют только раз. Подвел один раз, не пошел навстречу, и в следующий раз тебе могут уже не позвонить, найдут другого партнера. А «сарафанное радио» оно что в Москве, что в Краснодарском крае работает быстро.

– Так что же произошло, куда делся Захарченко?

– Не знаю, – покачал головой Кравчук. – Я сам голову сломал, что только не думал. Утром мне сообщили, что его «КамАЗ» не вернулся в гараж. Ну, я не стал паниковать, вернется, объяснится. А потом закрутился и только к вечеру вспомнил. Позвонил в гараж, а мне отвечают, что не прибыл. Ему и на мобильник звонили, а он недоступен. Тогда я попросил ребят съездить к нему домой, только как-то помягче там с родителями. Мол, случайно рядом были, заехали узнать, не вернулся ли он из рейса. А дома, честно говоря, уже паника. Ребята, наши водители, тогда по собственной инициативе объехали его друзей, девчонку. Никто ничего не знает. И я решил, если за ночь не прояснится, утром писать заявление в полицию. А утром вот такое дело… нашли его машину в ущелье…

К начальнику АХО суда Гуров намеревался приехать сам. В своем кабинете, на своей территории люди обычно разговаривают откровеннее, ведут себя свободнее. Но здесь случай был другой, да еще характеристику на Моксина сыщик получил своеобразную: ушлый, пронырливый, не упустит своей выгоды, лис, на котором пробу ставить негде. Нет, решил Гуров, играть будем на моем поле.

Сухощавый, в летнем тонком костюме и сандалиях, Моксин выглядел потным и растрепанным. Хотя и одежда у него была опрятная, и волосы с легкой проседью были расчесаны, но что-то в этом человеке выдавало если не панику, то большую суету прошедших дней, которая вымотала его до предела. А ведь он боится, догадался Лев. Интересно, чего может бояться такой человек? Чего-то знает? Эти знания для него опасны? Он это чувствует или ему конкретно угрожали?

– Садитесь, Алексей Владимирович! – сделал Лев жест в сторону стула напротив своего стола. – Полковник Гуров, Лев Иванович. Оперуполномоченный по особо важным делам Главного управления уголовного розыска МВД России.

Он специально «подлил масла в огонь», представившись и так полно назвав свою должность. Моксин как-то сразу весь внутренне подобрался, лицо его стало напряженным, а на верхней губе выступила испарина.

– Да, я слушаю вас, – хриплым голосом отозвался он и прокашлялся в кулак.

– При каких обстоятельствах вы два дня назад при переезде части суда в другое помещение задержали автомашину автопредприятия? Почему она осталась и должна была совершить еще один рейс, в то время как две другие машины, отработав положенное время по договору, ушли в гараж?

– Это обычное дело при переезде, – быстро и уверенно заговорил Моксин. – Знаете ведь поговорку, что три переезда равносильны одному пожару. Всегда какие-то сбои и потери. Просто забыли два сейфа с архивными документами отправить в предыдущий рейс. Я и уговорил автохозяйство пойти навстречу и оставить одну машину для последнего рейса.

– А как вы умудрились забыть сейфы? Я бы не удивился, скажи вы о стульях, старых столах или стремянке. Но два сейфа с архивом!

– Да, неприятный момент, но случается. В конце концов, мы же отправили их в тот же день.

– И они прибыли на новый адрес, по которому вы перевозили имущество? – Гуров внимательно посмотрел в лицо хозяйственнику.

– Нет, – после странной паузы ответил Моксин. – Они не прибыли. Машина свалилась в пропасть. Вы же знаете, наверное? По этому же вопросу меня вызвали?

– Да, по этому. Скажите, кто принимал решение об очередности погрузки имущества, у вас имелся определенный план?

– Решение принимал я, но исполнение…

– Что «исполнение»? – насторожился Лев, уловив заминку в словах Моксина.

– Про сейфы забыл мой помощник. Я ему поручал загрузку и очередность. Но он каким-то образом умудрился забыть. Я случайно увидел сейфы. Точнее, привычка самому все проверять и перепроверять. Обошел помещения и увидел их в коридоре.

– Вы имеете в виду Игоря Валовика?

– Да, – с какой-то агрессивностью ответил Моксин.

– Вы нашли его? Он появился на работе?

– Нет. – Хозяйственник сразу сник и даже опустил голову. – Валовик как уехал с последней машиной, так больше и не возвращался в суд. Я его не видел два дня, он не отвечал на звонки. Потом, когда в пропасти нашли машину, я решил, что он там… вместе с водителем. А оказалось, что Игоря в машине не было. Я даже не знаю, что и предположить.

– Его пробовали искать?

– Ну, как вам сказать… Сначала я решил, что это просто прогул, что Игорь позвонит, сообщит причину невыхода на работу. Но потом день прошел, а на второй я уже предпринял попытки его разыскать, послал к нему домой сотрудника.

– У Валовика есть семья, близкие друзья, родственники?

– Семьи нет, он не женат. Переехал сюда из Ставрополя четыре года назад. Работал то там, то там, потом к нам попал. Парень в общем-то исполнительный, хотя современная молодежь, она какая-то инфантильная, нет того отношения к своим обязанностям, которое заложено в нашем поколении.

– Где вы его еще искали?

– Да… больше нигде, – пожал плечами Моксин, явно чувствовавший себя не в своей тарелке. – Думал, появится, и я его взгрею.

– Взгреете, – повторил Лев. – Сначала его нужно найти. Что было в тех сейфах?

– Я же сказал вам, архивные дела, – начал было Моксин, но Лев неприязненно перебил его.

– Я спрашиваю вас конкретно, что было в сейфах, какие там были дела? Вы можете предоставить мне перечень судебных дел, которые хранились в пропавших сейфах?

Теперь Моксин окончательно сник. До этого как-то прямо не звучало – пропавшие дела. А теперь московский полковник произнес эти слова. Произнес как приговор. Пропажа архивных дел суда – это не шутка. Значит, вот почему начались разбирательства на таком высоком уровне, аж из МВД приехал человек, а не из краевого управления внутренних дел.

– Через два часа я жду от вас полный перечень дел, пропавших вместе с теми сейфами! – отрезал Гуров. – И не тяните. Запрос из Москвы уже ждет вас в офисе. По всей форме.

Отправив Моксина выполнять задание, он созвонился с местным подразделением МЧС. Ничего нового ему не сообщили. Тело водителя поднято наверх и отправлено в морг на вскрытие. Сверены номерные знаки, номер двигателя, рамы, кузова «КамАЗа», и все совпадает с данными гаража. Фургон вскрывать не стали, потому что пришел запрет из Москвы. Машина находится под охраной полиции.

Гуров попытался понять, как можно охранять валявшуюся в пропасти машину. Вероятно, следить за тем, чтобы никто туда не спускался и ничего не трогал. Назвать это охраной было сложно. На его вопрос, смогут ли завтра утром прибыть сотрудники МЧС для организации спуска и осмотра машины, ответили утвердительно. В восемь утра Гурова должна была ждать группа под руководством старшего лейтенанта Павлова.

Удовлетворившись этим, Лев стал просматривать список архивных дел, одновременно через Интернет знакомясь с обстоятельствами того или иного дела. В основном они относились к общей юрисдикции, арбитражных дел там не было. Учитывая опыт обращения с Интернетом и знание вопроса, ему удалось найти и приговоры по указанным делам. До двух часов ночи в ведомственной гостинице УВД он соотносил номера дел с приговорами, пытаясь понять их сложность и важность. Большая часть – мелкие уголовные дела, связанные с хищениями личного имущества, имущества организаций и предприятий, некоторые – со злостным хулиганством, нанесением тяжких телесных повреждений, а еще два – с убийством.

Все это было обычным набором, но Гурова насторожило, что все архивные дела относились к 2013 году, то есть к предолимпийскому. Как он и ожидал, в списке нашлись и уголовные дела по хищениям, нецелевому использованию средств, нарушениям и коррупции при строительстве олимпийских объектов в Сочи. Он нашел несколько известных фамилий, вспомнил резонансные дела. Но были в этих двух пропавших сейфах и более мелкие, по которым виновные были осуждены на незначительные сроки, осуждены условно или назначено наказание, связанное с отбыванием срока в колонии-поселении. Были и оправдательные приговоры.

«А ведь прав оказался Орлов, – подумал Лев, потягиваясь за столом. – Ай да Петр, сообразил, что не случайно все это могло произойти. И свой человек должен был найтись у преступников, замысливших замести следы. Вполне можно было этого Валовика подкупить. Теперь не восстановить многого, так что, как говорится, и концы в воду. Да, ловко придумано! Но… – осадил он себя, – выводы делать все же рановато. Завтра будем спускаться в ущелье, тогда и продвинемся еще на шаг в этом деле. Получим еще несколько ответов на важные вопросы. По крайней мере, я на это очень надеюсь».

Олег Павлов оказался невысоким общительным светловолосым парнем. Полевая форма с эмблемами МЧС сидела на его фигуре ладно и даже с некоторым шиком. Подкупало даже то, что старший лейтенант поздоровался с полковником из полиции без всякого подобострастия, а просто с деловым уважением. Гуров как-то сразу понял, что парень любит свою работу, что он толковый специалист.

– Все-таки вы рано приехали, товарищ полковник, – сразу же сказал Павлов, пожимая Гурову руку. – Пока мы все выгрузим, пока натянем ниточку вниз. Нам несколько опор по пути поставить нужно, потому что оборудование тяжелое. Фургон, да еще в таком смятом состоянии, консервным ножом не разрежешь. И осторожность нужна. Вы ведь не знаете, что там внутри? И я не знаю.

– Послушайте, – взял Лев старшего лейтенанта за плечо и подвел к обрыву. – Вас как зовут?

– Вообще-то Олег, – ответил Павлов, предвидя, что полковник начнет его торопить, давить на него, ссылаясь на обстоятельства.

– Вот что, Олег, – продолжил Гуров, задумчиво глядя вниз. – Давай ты меня будешь звать не по званию, а просто Лев Иванович. Так удобнее для работы. А во-вторых, я просто хотел познакомиться и понять здесь, на месте, что нам предстоит.

– Предстоит большой геморрой, – усмехнулся Павлов. – Я уже спускался туда, знаю.

– Я сейчас отъеду, кое-кого еще допрошу. Но сначала ты мне скажи как спец, сколько времени займет подготовка и сам спуск?

– Налегке в первый раз мы спустились туда вдвоем за два часа. Потом еще час спускали ручной инструмент. И часа четыре тело поднимали. Так что, Лев Иванович, если вы сегодня столик вечером на набережной в ресторане заказали, то не советую.

– Ну, на столик я еще не наработал. Я просто хотел понять, сколько все это займет времени, учитывая, что придется еще образцы собирать для экспертизы.

– Только не говорите, что вы привезете эксперта-криминалиста женщину! – усмехнулся спасатель.

– Нет, спускаться с вами буду я сам. И образцы собирать буду сам. И вам помогу, чтобы лишних людей не занимать. Я вот к чему клоню, Олег. Дело долгое и трудоемкое, спешка будет только вредна. Если что-то не успеем или забудем сделать, то лишний раз туда лезть сложно. Я предлагаю вот что! Спустимся сегодня, когда вы наладите лебедку и все необходимое. Там поработаем дотемна и там же переночуем. Есть у вас что-то для ночевки в непредвиденных условиях?

– Хорошая мысль, – с каким-то облегчением ответил Павлов. – Я уж думал, что вы кабинетный работник, а вы – молодец! Давайте так, через два часа возвращайтесь, я подготовлю снаряжение для вас, комбинезон, обувь. Запрошу у дежурного все необходимое для ночевки троих человек и сухой паек. Сегодня работаем, а завтра с утра уже со свежими силами будем поднимать все, что нужно.

– Спасибо за похвалу, – засмеялся Лев, похлопав старшего лейтенанта по плечу. – Вернусь через пару часов.

За два часа он успел проехать по Шаумянскому перевалу, осмотрев другие опасные, на его взгляд, участки. То место, где в пропасть упал «КамАЗ» Захарченко, не было самым сложным и опасным. Два экипажа, патрулировавших район в ту злосчастную ночь, не отмечали ничего особенного. Не было сведений о лихачах на дороге или пьяных, неадекватных водителях, из-за которых могла произойти трагедия. Все было в пределах нормы, за исключением того, что под утро «КамАЗ» свалился в пропасть, да еще в таком месте, где много десятков лет не случалось ничего такого.

Павлов ждал Гурова, уже переодевшись в комбинезон. На краю обрыва были сложены мотки веревок, какие-то кронштейны, опоры, инструмент и оборудование для резки металла.

– Всем этим нам предстоит там работать? – спросил Гуров, кивнув на оборудование.

– Все это нам предстоит туда спускать, – без улыбки ответил старший лейтенант. – Комплект механизированного инструмента с гидроприводом «БАРС» весит 35 килограммов, а еще гидравлические ножницы – девять с половиной килограммов. У вас как со здоровьем? Лучше сразу скажите, чтобы знать, на какую вашу помощь мы можем рассчитывать. Спуск каждого лишнего человека – это большая потеря времени и ресурсов. А завтра, по прогнозам, ущелье накроет грозовой фронт.

– Моя работа требует пребывания в хорошей физической форме, – улыбнулся Лев. – Для меня комбинезончик найдется?

– Пойдемте. В машине переоденетесь.

Спускаться пришлось спиной вперед. Но под ногами была не ровная поверхность отвесной скалы на скалодроме, а вырванные корни небольших деревьев, рыхлая земля и камни, колючий густой кустарник, поваленные расщепленные стволы. Гуров падал на бок через каждые пять шагов, у него болела шея из-за того, что все время приходилось ее выворачивать, чтобы видеть, что у тебя за спиной. Разбил колено, сильно ударился локтем о камень. Повиснув в страховочной обвязке на веревках, он отдыхал, потряхивая руками, дрожь в которых уже не проходила, и с завистью смотрел, как ловко спускаются по этому постапокалиптическому ландшафту Павлов и его помощник Боря Гробовой.

– Не торопитесь, Лев Иванович! – крикнул Павлов. – Ноги пошире и чуть согните в коленях.

– А то я не знаю, – проворчал себе под нос Лев и оценивающе посмотрел через плечо вниз.

Нижняя часть склона была не такая крутая, но зато больше захламленная обломками деревьев, осыпавшимся щебнем и крупными камнями. Гробовой был уже внизу. Он отвязывался от страховочного фала и вытягивал второй фал, который предстояло натянуть на противоположном склоне. По нему сверху двое спасателей начнут спуск оборудования. Олег внимательно следил за спуском полковника. Кажется, в его взгляде уже сквозило сожаление, что он взял с собой в этот спуск слабо подготовленного человека.

– Все нормально! – помахал ему рукой Лев с жизнерадостной улыбкой. – Спускаюсь!

Когда спуск закончился, самому освободиться от страховки Гурову не удалось. Павлов помог снять «сбрую», усадил его отдыхать, а сам направился к Гробовому натягивать грузовой фал. Было ощущение, что спасатели нисколько не устали, что для них такие упражнения – обычное дело, которое делается почти автоматически. Что-то весело говорил Павлов, ему вторил густой бас Бори Гробового.

Лев сидел, прижавшись спиной к стволу небольшого дерева, и смотрел на искореженный «КамАЗ». Кабина сплюснута, крыша срезана. Видимо, спасатели сделали это, когда извлекали тело водителя. Металлический фургон фуры был смят по диагонали, особенно пострадала задняя часть. Почему так получилось, непонятно, видимо, какое-то время машина валилась по склону задней частью вниз.

Придется повозиться, подумал он, глядя на сплющенный фургон. Видел много раз, как работают спасатели, как они вскрывают машины, как достают людей из обломков. Павлов справится и здесь, но будет это нелегко. Во-первых, нельзя просто ломать, пилить и резать газовым резаком. Ведь неизвестно, что там внутри. Точнее, известно, что там должны быть сейфы с архивом, а их повредить нельзя. Ничего, время есть. Ребята опытные, сделают все быстро. Сейчас спустят оборудование, и займемся.

– Лев Иванович, проблема! – крикнул откуда-то сверху Павлов.

Гуров поднял голову, потом поднялся на ноги. Переломленный пополам пятиметровый ствол сосны съехал и задел грузовой фал, по которому перемещался груз.

– А, черт! Нам его не сдвинуть! – Он с досады стукнул себя кулаком по бедру и сморщился от боли, так как попал по недавнему ушибу, который заработал при спуске. – Что можно сделать, Олег?

– Расчищать придется, – ответил старший лейтенант и повернул голову к Гробовому: – Боря, возьми веревку, закрепи справа на оттяжку. Я сейчас бензопилой буду срезать толстые ветви, и мы уроним дерево в твою сторону и освободим лебедку.

– Опасно, командир! – прогудел в ответ спасатель. – Чуть ворохнется ствол – и придавит в один момент.

– Ты не понял, Боря, я буду резать ветви со стороны лебедки, буду освобождать траекторию спуска, а ты зафиксируй дерево по горизонтали, чтобы направление силы было вдоль склона.

– Ладно, понял, – кивнул Гробовой и, накинув на плечо моток веревки, полез по склону вверх.

«Вот что значит опыт, – подумал Гуров. – Павлов сразу увидел решение проблемы с точки зрения физики и интуитивно определил точки приложения сил, прикинул степень противодействия и участие гравитации. Да, в их деле опыт – самое главное». Крикнув Павлову, что пока займется образцами в кабине, он пошел к своей сумке с криминалистическим набором, но старший лейтенант вдруг запротестовал:

– Нельзя, Лев Иванович! Инструкция! Одному работать нельзя.

– Да куда она денется? Машина же плотно лежит на дне ущелья. Думаешь, она поползет дальше или снова начнет переворачиваться? Так здесь ведь уже не склон.

– Не в этом дело, Лев Иванович, – терпеливо повторил Павлов. – Понимаете, инструкции для того и пишутся, чтобы их соблюдали. В нашем деле инструкция – первый закон. Не надо думать, решать, рассчитывать или сомневаться. По инструкции так, значит, и делать надо так. По инструкции нельзя, значит, нельзя. И не важно, почему нельзя. Поскользнетесь, оступитесь, провалитесь через проломленный или гнилой металл, получите травму, а вытащить вас даже с небольшой травмой будет не просто, помощь вовремя не доберется. Всякое может быть. Так что лучше не рисковать. Сказано, что работать вдвоем, значит, так и следует поступать.

– Ладно, ладно, – примирительно поднял руки Лев. – Пришел в чужой монастырь со своим уставом. Принимаю! Буду делать по-вашему.

Спасатели провозились с упавшим деревом около часа, прежде чем оборудование удалось спустить на дно ущелья. Гробовой начал готовиться к вскрытию фургона фуры, а Гуров и Павлов стали обходить лежащую на боку машину.

– Олег, ты человек технический, – позвал Лев старшего лейтенанта. – Глянь своим наметанным глазом. Ты видишь неисправности?

– Ну, так-то сложно сразу сказать, – пожал плечами спасатель. – Вон, во время падения, когда машина кувыркалась с боку на бок, ей и кабину почти оторвало, и фургон смяло. Вы ведь сейчас заговорили о том, что причиной падения стала неисправность машины? Завтра должны приехать специалисты, чтобы провести детальную экспертизу именно этого вопроса.

– Я знаю, – кивнул Лев. – На этом настояло мое руководство в Москве. Дело не в том, что именно сломалось и что послужило причиной трагедии: то ли порвавшийся тормозной шланг, то ли прокол колеса, то ли лопнувшая рулевая тяга. Вопрос стоит по-другому: машина сама упала в пропасть по причине неожиданной поломки или ей помогли туда упасть? Скажу прямо, не специально ли ее туда столкнули, с уже мертвым или оглушенным водителем в кабине?

– Тоже вариант, – согласился Павлов. – Вам виднее, раз вы специально из-за этого случая прилетели сюда. Наверное, есть основания так думать. А сейчас что можно сказать навскидку? Если бы мы легковушку осматривали, то могли бы увидеть потеки тормозной жидкости, оборванный тормозной шланг. А у «КамАЗа» тормозная система пневматическая, здесь сжатый воздух. Причем довольно сложная: главный тормоз, резервный, остановочный, вспомогательный тормоз. Чтобы что-то отлетело, я не вижу, хотя для падения давления достаточно отверстия, незаметного на первый взгляд. Нет, так мы с вами не определим, и голову ломать нечего. А какие образцы вы хотите взять?

– Кровь. Хотелось бы узнать, в кабине кровь одного человека или нет. Ведь в машине ехал еще и сопровождающий, в кабине изначально было двое. Но второй пропал, его не могут найти два дня. Потом, мне хотелось бы обследовать руль, приборную доску, потолок кабины. Я не знаю, что там найдут во время вскрытия, но связать результаты вскрытия с анализом проб из кабины нужно попытаться. Например, следы какого-то вещества в крови, на слизистой оболочке и на руле. Вещества, которое способно заставить человека потерять сознание или вообще приводит к полной остановке сердца. Может быть, водителя отравили, может, ему сделали укол, и в кабине найдется шприц.

– Ясно, – кивнул спасатель. – Значит, вам предстоит облазить всю кабину сантиметр за сантиметром.

– Не только кабину, еще и фургон. Для чего машину угнали? Для чего вообще угоняют машины? Хулиганские побуждения вроде «покататься» я отметаю сразу. Для нас интересны две версии, Олег. Первая: машину угнали из-за содержимого ее фургона, и тогда он должен быть сейчас пуст. Или, по крайней мере, мы найдем лишь часть документов и вскрытые автогеном сейфы.

– А вторая, – подхватил Павлов, – машину угнали, чтобы использовать ее по своему прямому назначению. Это же грузовик, значит, для того чтобы перевезти что-то громоздкое и тяжелое.

– Молодец! – похвалил Гуров. – В условиях террористической угрозы я даже боюсь предположить, следы чего мы там можем найти.

– А если содержимое все еще там? Везли и не довезли. Что могли перевозить террористы, если предполагать, что это они угнали машину – взрывчатку, химические или отравляющие вещества? Тогда как?

– Типун тебе на язык, – хмуро буркнул Лев, продолжая двигаться вдоль днища машины и осматривать его.

– А что, – продолжил настаивать Павлов. – Я понимаю, что террористы, если это были они, вели бы себя аккуратно, нежно обращались бы со своим грузом. А вдруг водитель оказался героем, все понял, а может, от него и не скрывали целей и просто заставили под угрозой оружия вести машину? Может, он умышленно свернул в ущелье, чтобы груз не доехал? Пожертвовал собой!

Гуров остановился и внимательно посмотрел на спасателя. В словах Павлова был определенный смысл. Опыт у него в таких делах приличный, так что задуматься стоило. Правда, террористы водителя не отпустили бы одного со своим грузом, в кабине обязательно сидел бы кто-то еще. Да, должно быть так. По логике. Но какая может быть логика, когда речь, возможно, идет о решениях спонтанных, на грани жизни и смерти. Кто знает, что там произошло? Пока никто! Может, все просто, может, Захарченко просто поехал к знакомой девушке, любился с ней, ночь не спал, а потом уснул за рулем…

Павлов находился рядом, придерживая то чемоданчик с криминалистическими наборами, то поддерживая самого Гурова, когда он, лежа на животе, свесился головой почти до пола кабины. В какой-то момент полуоторванная кабина «КамАЗа» вдруг шевельнулась и со скрипом поползла по мелким камням. Лев не успел опомниться, как сильные руки спасателя удержали его и вытянули наверх. Еще миг, и его голову зажало бы между сиденьем и покореженной дверью.

– Скоро начнет темнеть, – пробасил подошедший Гробовой. – Принимай решение, командир.

– У тебя как? Готово все? – спросил Павлов.

– Да, оборудование готово, можно начинать резать. Но только через полчаса, в самый разгар работы, уже будет ничего не видно.

Старший лейтенант достал из нагрудного кармана рацию и вызвал своего оперативного дежурного. Доложив о проделанной работе, он попросил новые данные о прогнозе погоды. Оказалось, что волна влажного воздуха сместилась севернее и сейчас гроза бушует над Большим хребтом. Дождя и усиления ветра следовало ожидать только во второй половине следующего дня. Возможно, что все ограничится легким дождиком. Павлов доложил о своем решении заночевать в ущелье, а утром продолжить работу по обследованию машины. Если подъедет группа технических экспертов, то он поможет спустить их вниз.

Получив «добро», Павлов убрал рацию и кивнул своему помощнику:

– Накрывай, Боря, оборудование на всякий непредвиденный случай, а мы с Львом Ивановичем будем ставить палатку и займемся ужином. Ночуем здесь, утром заканчиваем с фургоном и, возможно, принимаем новых специалистов. Лев Иванович, вы костер умеете разводить?

– Обижаешь, – усмехнулся Гуров и потер руки в предвкушении ужина. – Я по части костров ас.

Ничего особенно сложного в устройстве лагеря не было. Палатка на пружинном каркасе разложилась сама. Три пластиковых надувных матраца, на которых не страшны были устилавшие днище ущелья камни, пуховые спальники, весившие не больше мужского пиджака. Все это можно легко превратить в спальные места за несколько минут. Сухих веток было хоть отбавляй. Гуров мастерски сложил костер и зажег его с одной спички. Правда, спички специальной, которая не гаснет на ветру. Быстро разогрелись походные пайки с мясной кашей, над костром зашумел чайник.

По большому счету в костре необходимости не было. Фольгированная подложка наборов с кашей разогревалась на газовой горелке и долго не остывала. Три кружки чая тоже можно было сделать в два счета. Но каждый, кто ночевал в походных условиях, знает, что без костра не будет того уюта, который требуется человеку. Ничто так не способствует отдыху и физическому, и эмоциональному, как посиделки перед сном у костра. Молчаливый Боря Гробовой то отходил, чтобы еще набрать веток, то снова усаживался с кружкой, подливая в нее чаю. Разговаривали в основном Гуров и Павлов.

– Я, Лев Иванович, в этих местах родился и вырос. Многие мои одноклассники мечтали моряками стать. А я вот в Академию гражданской защиты пошел. У нас ведь часто здесь случаются стихийные бедствия. Побережье, различные свойства воздушных масс. То Крымск, то Кубань. Наверное, с детства нагляделся, вот и потянуло выбрать работу, связанную с помощью людям. Так вот, без высших материй.

– Разве это не высшие материи, Олег? – усмехнулся Гуров. – Самые что ни на есть высшие, когда речь идет о служении людям по велению души, а не за большие зарплаты или потому что модно, престижно. Не все это могут понять. А скажи мне, местный житель, куда можно по этой дороге уехать? Я не в том смысле, что не знаю, куда она ведет. Я на карту смотрел, представляю. Мне интересно, в каком случае местные жители пользуются этой трассой?

– Как раз больше всего по ней местные и ездят, те, кто о ней знает. Курортники, кто из других регионов на море едут в отпуск, чаще боятся, что здесь дорога плохая. В Интернете много можно отзывов почитать, что она непригодная и опасная. Хотя есть и другие отзывы, что дорога спокойная, укатанная, дает возможность много времени сэкономить, если не ехать через Краснодар и Новороссийск.

– Захарченко был местным, – задумчиво проговорил Лев. – Он эту дорогу должен был знать. Мне в ГИБДД сказали, что именно на этом участке они уже и забыли, когда подобное случалось. Удивительно, что слетел местный опытный водитель. Вот что настораживает.

– А если не по своей воле, если ваши версии с террористами или угонщиками, кто его под угрозой оружия заставил ехать, верны?

– Получается, что они тоже эти места хорошо знают. Ведь нам ни за что теперь не определить направление, по которому мог ехать Захарченко дальше. Или откуда он сюда вернулся. Он мог ехать в любом направлении.

– Или они местные, – предположил Павлов, – или у них наводчик местный. Проводник.

– Соображаешь, – улыбнулся Гуров. – Правильно мыслишь. Или кто-то из группы местный, или у них помощник из местных. Кстати, чаще всего так и бывает. Когда что-то криминальное замышляется приезжими преступниками и происходит в чужом регионе, то обязательно есть местный советчик. Это обычная схема.

Утро наступило где-то вверху, где заблестели вершины гор, запели птицы. А на дне ущелья еще стояли сырые утренние сумерки. Гуров расстегнул молнию, откинул по пояс верхнюю часть спального мешка, с наслаждением потянулся и втянул носом свежий, напитанный запахами зелени воздух. Все-таки на природе спать приятнее, после сна на чистом воздухе и в голове становится как-то светло и чисто, и дышать хочется полной грудью. И энергии в организме как будто прибавилось за ночь, и хочется работать, расходовать эту энергию.

В палатке он был один. А голоса снаружи свидетельствовали, что спасатели уже поднялись с самым рассветом и возились у костра. Вот и дымком запахло. Отбросив спальник, Лев выбрался из палатки.

– О, доброе утро, – улыбнувшись, сказал Павлов, устанавливая над небольшим костерком металлический котелок с водой. – Боря, полей Льву Ивановичу, а я сейчас кофе разолью. Вы как, Лев Иванович, относитесь с утра к чашечке кофе?

– Доброе утро, ребята, – обуваясь, отозвался сыщик. – Очень положительно отношусь. Еще бы с корицей да со сливками, вообще бы цены не было этому кофе.

– Вот чего нет, того нет, – развел руками Павлов. – Зато есть чистая родниковая вода, походный завтрак и несколько часов грязной и тяжелой работы.

– Оптимист ты, Олег! – хмыкнул Гуров. – Умеешь найти в любой ситуации самые приятные моменты. Забыл еще напомнить про предстоящий подъем наверх. У меня после вчерашнего спуска до сих пор ноги трясутся.

Спасатели, как выяснилось, еще вчера определили порядок и технологию вскрытия фургона «КамАЗа». Опять сказался опыт обоих специалистов. Смятый, сложенный параллелепипед имел вмятины, местами ребра жесткости были изогнуты. Гуров даже не предполагал, как подступиться к процессу вскрытия, зато Павлов сразу начал командовать. Причем, как убедился Лев, Боря Гробовой понимал своего командира с полуслова. Наверняка он и сам предполагал действовать именно так.

Проще всего было бы срезать сзади двери фургона, а потом уже осветить фонарями внутреннее пространство, пробраться, где ползком, где на корточках, вглубь и все осмотреть. Но дело в том, что смятую конструкцию в ее нынешней форме поддерживали в том числе те же самые двери. Если срезать их, фургон сложился бы еще больше. Возможно, не сразу, а именно тогда, когда внутрь заберется человек. Да и удалить двери было бы очень непросто. Даже срезав петли и замки, их пришлось бы выдирать с применением огромной силы, с помощью тягача или небольшого трактора.

– Боря, смотри, – постучал по кузову длинной сухой веткой Павлов. – Здесь фургон вдавлен сильнее всего, жесткость нарушена больше, чем в других местах. Если между ребрами каркаса резать, то можно листами весь пирог снимать, и будет большой проход.

– Надо крышу оттянуть ручной лебедкой, – предложил Гробовой. – Два троса за эти проушины на один блок и вон за тот дуб на склоне.

– Думаешь, выдержит? – щурясь, разглядывал дерево старший лейтенант.

– Выдержит. Нам же не поднимать крышу надо, а просто вывесить ее в этом положении.

– Хорошо, – согласился Павлов. – Только тогда нужна противодействующая сила. Вот здесь, ближе к кабине, стенку фургона оттянем чуть вбок.

Работа закипела. Спасатели работали слаженно, как они, наверное, действовали всегда. Сколько вскрыто машин, сколько проделано проходов в разрушенные здания, чтобы осмотреть, чтобы извлечь пострадавших и погибших. Через час, после всех подготовительных работ, Гробовой стал резать металл, и, наконец, часть кузова удалось отогнуть, удалив остатки внутренней изоляции и обшивки из фанеры.

Павлов посветил фонариком, заглядывая внутрь и поворачивая голову следом за лучом фонаря вправо и влево.

– Нет тут ни хрена, – изрек он то ли разочарованно, то ли облегченно. – Пусто! Или не было ничего, или уже разгрузили перед тем, как машину сбросить. Или вообще водитель ездил к своей девчонке, из-за которой голову потерял, поэтому и на нарушение трудовой дисциплины пошел. Бросила она его, а он ездил разбираться, уговаривать. Не вариант, а, Лев Иванович?

– Вариант, – отозвался Гуров. – Вариантов тут вообще столько, что хоть список составляй, а то все их в голове не удержишь. И ни одной зацепочки. Давай я полезу туда, Олег, если уже не опасно.

– Валяйте! – пожал плечами Павлов и отошел в сторону. – Я от входа вам вторым фонарем рассеянный свет сделаю, чтобы лучше видеть. А вы еще налобный фонарь возьмите. Мало ли, мелочь какая-то заинтересует.

Сейфы все же оказались на месте. Они находились в передней части фургона и были придавлены смятой боковой стенкой. Гуров тщательно осмотрел каждый сейф. Нет, следов вскрытия он не заметил. Правда, если их открывали хорошими приспособлениями, грамотно изготовленной отмычкой, копией ключей, то на глаз этого не определить. Но и резать металл никто не пытался. Интересно, подумал он, а документация внутри, или они уже пустые? Вот тебе и работенка!

Ладно, решил Гуров, с сейфами разберемся чуть попозже. Надо разбирать весь фургон и как-то поднимать их наверх. Может, по частям, может, просто изымать замки и отправлять их в лабораторию. А вот попытаться понять, что здесь могли перевозить еще, стоит. И документацию поднимать. И тщательно проверять, все ли дела на месте или какая-то часть пропала. Не факт, конечно, что машину угоняли еще с какой-то целью, но раз уж залез сюда, надо отрабатывать все версии.

И Лев начал движение от кабины назад, старательно и неторопливо осматривая стены и пол фургона. Сантиметр за сантиметром. Вот щепка со светлым изломом на краю. Кажется, это от фанеры. Но не факт, что именно от той, которой облицован фургон изнутри. Придется взять с собой и сравнить. Обрывок тряпки – похоже на кусок шерстяного спортивного костюма, но это не часть одежды, это уже давно тряпка, и в масле вся, и пахнет она горюче-смазочными материалами. Ладно, все равно придется взять на экспертизу, из этой она машины или из другой. Может, эксперты что-то определят.

Присев на корточки, Гуров увидел два пятна на полу фургона. Это, видимо, след от отработанного масла, разлил кто-то. Бывает, в фургонах возят всякое, да и канистру или бочку до места утилизации довезти надо, а может, какой-то старый мотор перевозили, вот и натекло. А это старая въевшаяся в фанеру краска. Ну, не очень старая, щепкой царапается. Придется взять для лаборатории образцы.

Вот, кажется, и все, бросил по сторонам последний взгляд Гуров. И тут он заметил на темном металле выступающего ребра каркаса фургона какую-то потертость – чем-то чиркнули по стенке фургона изнутри. Тоже, наверное, когда-то что-то возили, может, мебель, может, какие-то… Он замер и нахмурился. На его пальцах остался след светлого вещества. Это задели по металлу совсем недавно. Чем? Судя по всему, каким-то предметом или чем-то габаритным, но окрашенным, и краска осталась на металле фургона. Наверняка задели чем-то из перевозимой недавно мебели. А если нет? Лев снова опустился на колени, достал новый пакетик и медицинский ланцет. Потом эксперты разберутся, что это такое.