Рожденная магией E-Book

Хейзел Бек

• Herausgeber: АСТ
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: На пороге тайны
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 539

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Ведьм не существует, верно? У Эмерсон Вилди прекрасная жизнь. Самый молодой президент торговой палаты в истории Сант-Киприана и успешная владелица книжного магазинчика. Ее окружают друзья, всегда готовые прийти на помощь. О чем еще можно мечтать? Но однажды на Эмерсон нападают странные существа, и она неожиданно убивает их с помощью… магии. В этот момент она обнаруживает, что вся ее идеальная жизнь была ложью. Теперь Эмерсон должна научиться контролировать свой дар, а также разобраться со старыми чувствами к своему другу детства Джейкобу Норту, чтобы победить опасного врага, который таится на тихих улочках и в реках Сант-Киприана. Эмерсон придется рисковать не только магической силой, но и жизнью… Справится ли она?

Leseprobe

Хейзел Бек Рожденная магиейРоман

Hazel Beck

Small Town, Big Magic

* * *

This edition is published by arrangement with Harlequin Enterprises ULC

Все права сохраняются, включая право на полное или частичное воспроизведение в какой бы то ни было форме. Это художественное произведение. Имена, персонажи, места и события, описанные в этом произведении, либо являются плодом воображения автора, либо используются для вымышленных событий. Любые сходства с реальными людьми, живыми или мертвыми, предприятиями, компаниями, событиями или местами полностью случайны.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© 2022 by Megan Crane and Nicole Helm

© Миро А., перевод, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Эта книга посвящается ведьмам настоящего и прошлого, тем, кто прячется от мира, и тем, кто открыто творит магию.

1

Если вы погуглите мое имя – я делаю это каждый вторник, потому что эта прихоть поднимает мою самооценку, а я стараюсь давать волю своим прихотям согласно строгому расписанию, – первые двадцать сайтов в выдаче будут посвящены повешению Сары Эмерсон Вилди в 1692 году в городе Салем, штат Массачусетс.

Угадайте, почему?

Если вы пролистаете три страницы, то найдете меня – Эмерсон Вилди. Не ту несчастную казненную женщину, которую религиозные фанатики напрасно обвинили в колдовстве и повесили, а владелицу книжного магазина и президента местной торговой палаты. Не хочу хвастаться, но я – самый молодой президент торговой палаты города Сант-Киприан штата Миссури.

Мужчин в наши дни поощряют приукрашивать правду, но если правду говорит женщина, то ее считают чересчур уверенной в себе – и в этом случае «уверенность в себе» это вовсе не комплимент.

Если вы не станете тратить время на просмотр постановки пьесы «Суровое испытание» Артура Миллера про салемских ведьм и не удостоите вниманием грустные видео разочарованных в жизни густо накрашенных подростков на YouTube, вы увидите ролик о том, как за последние пять лет я способствовала обновлению нашего небольшого городка Сант-Киприан и помогла привнести в его жизнь десять новых сфер деятельности. Вы прочтете о международном Рождественском фестивале, который благодаря моим усилиям и самоотверженности привлекает, как вы уже догадались, людей со всего мира. И о тех многих вещах, которые я каждый день делаю для поддержки горячо любимого мною города.

И я горжусь тем, что ежедневно вношу свой вклад в его развитие.

В отличие от большинства людей, которые читают лишь о суде над ведьмой Сарой, я знаю о ней все. Я изучила историю Сары еще в четвертом классе, когда готовила о ней презентацию для школьного урока.

Мои сверстники предпочитали слушать наглые и неправдоподобные заявления нашего одноклассника Скипа Саймона о том, что он является потомком известного преступника Джесси Джеймса, но я не из таких. Изучение биографии Сары изменило мою жизнь. Правда в том, что Сара была яростной феминисткой, которая хотела жить по своим правилам. Она не шла ни на какие уступки и не хотела играть роль порядочной пуританки, а в итоге стала представлять угрозу для власть имущих своего времени. Она заявила о собственных жизненных правилах, трубила о независимости на каждом углу, и в итоге ее казнили.

Сара была не просто трагедийной фигурой. Она также была мученицей, но не хотела, чтобы ее считали ни той, ни другой.

Оглядываясь назад, я понимаю, что, будучи в четвертом классе и с такой учительницей, как миссис Тимкинс, я со своим докладом перегнула палку.

Однако с той поры Сара стала для меня путеводной звездой. Я горжусь тем, что среди моих предков была настолько исключительная, неудержимая женщина. Если быть точной, Сара – моя прабабушка в девятом поколении. Я всегда считала, что обязана своему роду, да и самой Саре, быть сильной, независимой женщиной и не позволять патриархальным традициям и чему-то в этом духе сковывать мою личную свободу.

– И я не позволяю, – смело заявляю я притихшим родственникам, когда мы собираемся утром на кухне в нашем родовом доме.

Сейчас март, вторник, и у меня есть планы. У меня всегда какие-то планы. Но на сей раз они слишком эпохальные даже для меня. Сейчас пуритан уже не существует, и правду о женщине рассказывать некому, но у меня свой вызов, брошенный мне жизнью.

Я пришла в этот мир для того, чтобы сделать Сант-Киприан лучше.

Не смейтесь. Невозможно изменить мир к лучшему, если ты не можешь изменить к лучшему собственный газон на заднем дворе. И вот сегодня я намерена сделать и то, и другое.

Со времен моего первого проекта для сообщества Сант-Киприан, который я сделала во втором классе школы, я вложила всю душу в это чудесное сокровище, стоящее на берегу реки, – в городок, в котором всем нам посчастливилось жить, и в магазины, что выстроились вдоль мощеных улиц, один из которых мой собственный независимый книжный магазин.

Я сделала это во имя всех женщин, что жили до меня и которым не разрешалось делать ничего подобного. И во имя тех женщин, что пытались проложить собственный путь в жизни, за что общество их отвергло.

Ура! Можно триумфально воздеть руки к небу.

Что я и делаю, стоя у себя на кухне. Но есть еще кое-что, что бодрит девушку так же, как победный жест, – это чашка кофе. С сахаром. Соединив все три ингредиента для бодрости духа, я готова начать новый день.

Но сперва мне надо встретиться со своей соседкой по дому.

Моя соседка, она же лучшая подруга Джорджия Пенделл, выросла в покосившемся старом доме по соседству с моим, но переехала ко мне, когда «устала от жизни со своими родителями» – это ее полные драматизма слова, не мои. Она живет здесь уже пять лет и со временем заняла весь третий этаж и даже одну из спален которую, как я предполагала, она должна была превратить в рабочий кабинет, но вместо этого она сделала там библиотеку.

Я содрогаюсь при виде комнаты, которую Джорджия называет библиотекой. Она наводнила ее книгами, выстроенными в шаткие башни, и не позволяет мне там прибраться. В последний раз, когда я пыталась зайти в комнату, дверь едва приотворилась, ударившись об очередную стопку книг.

Но Джорджия настаивает, что все именно так и задумывалось.

Ну да ладно. Дом семьи Вилди достаточно просторный, и мы с подругой живем в нем с комфортом. Он даже больше, чем нам нужно. Мои родители уехали в Европу, где ведут гламурную жизнь, а моя сестра сбежала в неизвестном направлении сразу после выпускного. После этого дом показался мне слишком большим. С разницей в год Сант-Киприан покинули мои родители, а потом и сестра. Это сбило меня с толку, но как всегда я взяла себя в руки. Ребекка, моя сестра, всегда стремилась к свободе. А мои родители… Что ж, городок у нас маленький, а они хотели иметь больше социальных возможностей, поэтому и уехали так далеко, как только могли – в Европу. А у меня был мой город. И друзья. Я привыкла жить в нашем историческом районе с моей бабушкой. Но несколько лет назад она умерла, и я осталась одна. Какое-то время дом казался мне зловещим, скрипящим половицами существом, который вскоре проглотит меня с потрохами. Было ощущение, будто зимний мороз просачивается внутрь и не дает мне согреться. Коридоры стали слишком длинными, а свет ламп – слишком тусклым.

А может быть, я просто горевала. Оплакивала потерю бабушки и разлуку со своей семьей, у каждого члена которой были свои причины, чтобы удрать из нашего старого дома. У моей сестры Ребекки вообще вечно были какие-то причины, которые она не считала нужным выражать словами. Родители вернулись лишь на бабушкины похороны, а потом снова поспешно уехали в Европу на поиски приключений.

Какое-то время мне здесь было не по себе. Так что я вздохнула с облегчением, когда моя позитивная эксцентричная лучшая подруга наконец переехала ко мне.

У нас были некоторые бытовые неурядицы, связанные с ее переездом, но благодаря ей мне стало казаться, что, поскрипывая по утрам, половицы старого дома Вилди поют мне песню, и вообще мне уже не было так одиноко.

Я не позволяю себе чувствовать одиночество. Прогоняю это ощущение всякий раз, как оно появляется, как прогоняют назойливую муху. Потому что чувствовать одиночество – все равно что предавать всех женщин Вилди, живших до меня, а я не хочу быть разочарованием нашего рода.

Теперь я – хранитель нашего исторически ценного дома, который принадлежал семье Вилди почти три сотни лет с тех пор, как первый предок, носящий нашу фамилию, принял правильное решение, перебравшись из дальнего колониального поселения в Массачусетсе в эту часть штата Миссури, где встречаются две великие реки: Миссисипи и Миссури. Я люблю размышлять о том, что здесь сплетаются глубокие корни моей семьи, как сплетаются воедино две реки. Мне нравится этот дом с высокими потолками, неровными полами и комнатами причудливой формы. И мне нравится его месторасположение – у самого начала главной улицы, словно он отмечает это место точкой на карте.

И еще мне очень нравится, что моя лучшая подруга всегда рядом со мной.

Но прежде чем я пойду открывать свой книжный «Слияние рек», мне нужно попросить Джорджию прийти на официальную встречу друзей сегодня вечером. Я молодая, амбициозная, независимая женщина, стоящая во главе торговой палаты самого очаровательного города штата Миссури – а значит, и всей Америки – и у меня много задач. Я сильный лидер и знаю, когда мне лучше посоветоваться с друзьями по поводу их решения. Мои друзья первые, к кому я обращаюсь, если мне нужна помощь.

Это не из-за одиночества. Даже если бы члены моей семьи не разъехались, я все равно ставила бы своих друзей на первое место. Но теперь друзья и есть моя семья. Я осталась здесь, а мои родные уехали, но я продолжаю убеждать себя, что это они – белые вороны, а со мной как раз все в порядке. То, что они не могут даже нормально со мной общаться – Ребекка вообще не пишет и не звонит, а родители присылают лишь короткие сообщения, это их проблемы, а не мои. Им же хуже.

А мои друзья остались здесь. Они любят Сант-Киприан и любили мою бабушку. И я люблю их так же, как этот город.

Мы все время видимся, но я также частенько созываю их на официальные собрания, чтобы мы могли быстро и эффективно решать насущные вопросы.

Я спешу к узкой винтовой лестнице, что поднимается в башню дома. Я никогда не любила эту часть дома – от нее так и веет сказками о принцессах и постыдно-романтических вещах, которым не место в жизни практичной независимой женщины. Но именно эта часть дома подходит Джорджии как никакая другая. Словно для нее и была построена.

У подножия лестницы стоит толстая балясина в виде ухмыляющегося дракона – зачем нужны подобные украшательства? У Вилди никогда не было никаких причуд. Будь у нас герб, мы бы высекли на нем слова «прагматизм» и «спокойная решительность», но мы живем на Среднем Западе, и наличие герба – это перебор.

Ухмыляясь, дракон смотрит на меня так, словно знает нечто мне не ведомое.

– Вряд ли, – говорю я дракону и прикрываю глаза рукой, устыдившись собственных слов.

В моей жизни нет места глупым разговорам с неодушевленными предметами. Особенно с драконом. Странноватым драконом, сидящим у изножья лестницы с таким видом, словно он стережет дом.

– А ну прекрати, – ворчу я себе под нос, отчасти обращаясь к дракону, и спешу наверх.

Я поднимаюсь на третий этаж, прохожу мимо комнаты, из которой Джорджия сделала библиотеку. Как же хочется пролезть внутрь и навести там хоть какой-то порядок! Но иногда уважение к личному пространству подруги должно перевешивать естественное желание систематизировать книги, поставив их на стеллажи. Дверь в комнату Джорджии в конце коридора распахнута настежь; она сидит на деревянном дощатом полу, повернувшись к огромным, почти во всю стену, окнам башни. В распахнутые ставни влетает прохладный весенний ветер, и Джорджия сидит, подставив лицо солнцу.

Ее кудрявые рыжие волосы развеваются на ветру, а браслеты на запястье издают целую симфонию металлических звуков. Она считает себя отчасти хиппи, отчасти просто девушкой, свободной духом.

Корни семьи Джорджии уходят в пуританское сообщество штата Массачусетс, которое участвовало в судах над ведьмами, но в отличие от меня она увлекается всей этой магической белибердой. Чтобы меня позлить, она делает вид, будто у нее есть какие-то сверхъестественные способности, но больше всего ей нравятся магические атрибуты.

Торжественным голосом она заявляет, что разбирается в кристаллах и умеет сжигать веники из шалфея. Еще она разговаривает со своим котом, как будто он ее понимает, и интерпретирует его мяуканье так, словно знает его язык. И она безапелляционно утверждает, что Элоуин, одна из наших лучших подруг, может заваривать чай, который лечит и простуду, и разбитое сердце, и может наложить проклятие на слабовольного мужчину.

Но есть нечто уютное в том, как Джорджия всем сердцем верит в глупые ритуалы. На сей раз она разложила вокруг себя разноцветные кристаллы, озаренные утренним солнечным светом.

Я стою в дверном проеме и жду, пока она поднимется и соберет свои кристаллы – единственное ее имущество, которое она содержит в некоем подобии порядка. Раньше я помогала ей собирать камни после ритуала, но она заявила, что я кладу кварц рядом с малахитом, а каждый знает, что так делать нельзя. И что красные и синие камни не стоит выкладывать по средам, и это должно быть очевидно каждому. В конце концов я сдалась.

Порой приходится крепко стискивать руки в карманах, чтобы удержаться от желания снова ей помочь.

– Что привело тебя в мое логово так рано поутру? – спрашивает Джорджия, не глядя на меня. Она пытается сделать вид, будто предвидела мое появление, но скорее всего она просто слышала, как в коридоре скрипнула под моими ногами половица.

Она шевелит пальцами в воздухе, и в тот же момент подвешенные на окно ветряные колокольчики начинают позвякивать. Маленькое чудесное совпадение. И я его игнорирую.

– Ты свободна сегодня вечером?

– К сожалению, нет. О дивный поворот судьбы! Кто видел, как я танцую, знает, что судьба зовет меня в Испанию обучаться фламенко, есть тапасы и пить вино.

Другими словами, да, она свободна.

– Мне нужно созвать собрание.

Джорджия со вздохом смотрит на меня через плечо.

– Не все дружеские встречи должны быть по важному поводу.

– Но некоторые должны. – Я широко улыбаюсь.

– Это насчет тех постеров, которые я вчера помогала расклеивать?

Я улыбаюсь еще шире. Если бы у нас был конкурс на лучший постер, мой несомненно бы его выиграл. Я – лучший дизайнер постеров.

– Это насчет нового, одобренного администрацией города садового фестиваля «Багряник», Джорджи.

– Знаю. И еще я знаю, что когда ты пытаешься внедрить нечто новое и одобренное администрацией, Скип Саймон набрасывается на тебя, как саранча.

– Пока он этого не сделал.

– Но сделает.

Как всегда.

– Он не может устоять перед искушением, – вздыхаю я. – А я буду бороться. – На этот раз уж точно. – Надо до него достучаться и при этом вновь не опозорить его перед всеми жителями города.

Скип Саймон – представитель такого же семейства, как и мое собственное, много поколений прожившего в этом городе, но почему-то всегда получалось так, что я его позорила. Прилюдно. Не из-за незаслуженной победы в конкурсе докладов в четвертом классе школы.

Все дело в той игре в кикбол. Думаете, взрослый мужчина будет припоминать женщине, что в юности она случайно (подчеркиваю!) попала ему мячом в лицо, сломала ему нос и тем самым выставила его на посмешище перед пятиклассниками? За последние шесть месяцев Скип дважды упоминал о том случае.

А еще у нас был инцидент с оливковой ветвью перемирия. Только это была не оливковая ветвь, а дополнительная порция рыбных палочек из кафе, которое ему очень нравилось. Я купила их для него и думала, что он обнаружит палочки в течение часа и мы зароем топор войны. Но вместо этого Скип уехал на неделю в отпуск – хотя сказал всем, что простудился, а по возвращении у него был загар, полученный на мексиканском пляже, – и обнаружил, что теперь все зовут его «Зловонный Саймон». Он не поверил, что меня действительно тоже не было в школе на той неделе, поскольку я и правда заболела простудой и я не смогла достать рыбные палочки из его личного шкафчика.

Потом у нас возникло недопонимание во время неудачного посещения города Ханнибал, где находится музей героев Марка Твена. А через год – инцидент на лодке. И неприятность в девятом классе, которую даже мои друзья не посчитали случайностью. Но откуда мне было знать, что школьный интерком, который передает сообщения по громкой связи на всю школу, так легко включается? И что Скип и его подружка-первокурсница захотят использовать эту комнату с интеркомом для поцелуев?

Еще несколько лет вслед ему летели непристойные чавкающие звуки от других учеников школы.

А потом был выпускной бал.

Наши родители заставили нас пойти туда вместе, несмотря на многолетние разногласия. Они считали, что две старейшие семьи Сант-Киприан должны относиться друг к другу дружелюбнее, а моя своенравная сестра была не из тех, кому можно было поручить нечто подобное. Наши родители выпили по паре бокалов, расслабились и завели пластинку о том, как долгие годы мечтали увидеть нас со Скипом вместе.

Но мы с ним не разделяли их надежды.

И все же мы согласились, поскольку Сант-Киприан – маленький городок и потому что было разумно сделать нашим родителям одолжение. Ладно, признаюсь, это я решила сделать одолжение, но на какое-то время Скип стал менее резко высказываться в мой адрес. Мы даже заговорили о перемирии, хотя наш диалог не клеился.

А потом я его подставила. Случайно, но никто в это не верит.

Когда у тебя есть сестра, от которой вечно одни проблемы, и она «теряет» шиншиллу твоего любимого учителя биологии, ты вряд ли будешь думать о танцах. Я ползала по залу в красивом выпускном платье в поисках несчастной потерянной шиншиллы. Пушистого мистера Чуршиллу я в итоге нашла и надеялась, что Скип простит меня за то, что я с ним не танцевала.

Но он не простил. Среди выпускников разошелся слух, что я заранее планировала подставить Скипа на выпускном. Как будто я могла поступить с ним так, как поступила бы девушка из подростковой романтической комедии. К тому же начали поговаривать, что Скип планировал опозорить меня каким-то ужасным способом, хотя он уже меня опозорил, выбрав для вечеринки белый смокинг.

Хотела бы я сказать, что мы оставили подростковые разногласия в прошлом. Но… После так называемых выборов, когда его величественная и грозная мать практически заставила всех в городе проголосовать за своего испорченного сыночка, настал день коронации. А я была руководителем проекта по очистке города и мытью полов в зданиях. Я понятия не имела, что чистящее средство, которое мы использовали в мэрии, где проходило торжественное назначение, такое скользкое. У меня были ботинки с протекторной подошвой.

А у Скипа – нет. Он поскользнулся, упал, ударившись лицом о пол, и да – второй раз сломал нос. И обвинил в этом меня.

Чем сильнее я старалась быть со Скипом милой, тем больше его позорила. Со временем он стал обвинять меня не за какой-то отдельный инцидент, а за все на свете. Если хоть одно плохое слово говорилось о нем в нашем городе, он уже считал, что в этом виновата я.

Но ведь он наш мэр. А какой мэр может нравиться всем жителям без исключения? Добро пожаловать в большую политику.

К сожалению, этот довод его не убедил. Хотя я пыталась.

Скип может мне и не верить, но пока он общается с влиятельными жителями нашего города ради собственной выгоды, остальные будут его недолюбливать. Он стал мэром потому, что происходит из влиятельной семьи, а еще потому, что голосовал за сохранение города таким, какой он есть. Несмотря на то, что в Сант-Киприане живет много прогрессивных людей, остальные боятся перемен. Печальная правда.

Это не значит, что жителям нравится именно Скип. И все равно когда о нем, его команде или очередной кампании говорят плохо, винят в этом именно меня. И когда ему начинает казаться, что я не права (а происходит это всякий раз, когда я вмешиваюсь со своими идеями), он открывает на меня охоту.

Вот поэтому мне нужна помощь моих друзей: мы вместе придумаем, как заставить Скипа принять мои новые идеи по новому садовому фестивалю «Багряник». Я все равно буду улучшать жизнь Сант-Киприан и повышать его привлекательность для туристов, и я не собираюсь отменять фестиваль, который приносит доход, лишь бы ублажить мэра Скипа Саймона.

Джорджия выжидающе смотрит на меня. А значит, она ответит нечто такое, что мне не понравится.

И действительно, Джорджия кивает так, словно видит нечто невидимое. Она подходит к своему мешку с кристаллами и вынимает один из них. А потом берет мою руку и вкладывает блестящий черный камень мне в ладонь.

– Храни его у себя.

– Ты же знаешь, что я в это не верю. – В моем голосе звучит отчаяние. Обычно мы позволяем друг другу быть собой. Она разрешает мне во все вмешиваться и наводить свои порядки. А я разрешаю ей витать в облаках и быть неорганизованной девушкой с причудами.

Но, позволив ей нарушить мои границы, я все-таки беру кристалл.

– Знаю, – произносит она мягко и протягивает мне руку. Она не собирается читать мне нотации, просто хочет стиснуть мне пальцы. – Пожалуйста, сегодня сделай так, как мне хочется.

– Ладно. – Я засовываю камень в карман. – Что насчет сегодняшнего вечера?

– Я приготовлю брауни.

– Супер. – Что может быть лучше плана, который согласован с подругой? Только план, в котором есть место липкому шоколадному лакомству.

Мне нужно договориться о встрече со всеми друзьями еще до того, как я открою свой книжный магазин к началу рабочего дня. Надо собрать их всех. Естественно, мои друзья просто потрясающие, и у них есть те качества, которые нужны мне сегодня на собрании.

Мой кузен Зандер Риверс. Паромщик, как и все остальные члены его семьи. Он умеет поднять всем настроение и всех смешит, особенно когда я начинаю слишком давить. И кстати, он считает, что я вечно на всех давлю.

Но еще Зандер ценен для наших собраний тем, что он работает в главном баре города и в курсе всех слухов. Он знает, о чем думают жители, о чем они говорят, и мне становится проще делать для местных то, что им нужно.

Не то что Скип Саймон. Он относится к местным свысока и делает только то, что сам считает нужным. А я – нет.

Моя подруга Элоуин Гуд. Очень жесткая и злопамятная: качества, которых у меня нет, но которые я ценю.

Джорджия. Она умеет позаимствовать экстремальные идеи Элоуин и немного смягчить их так, чтобы они нам пригодились. И убеждает Элоуин, что та именно так все и задумывала. К тому же Джорджи приносит на встречи сладости – ведь сахар помогает решить любые вопросы.

Джейкоб Норт…

При мысли о нем мне меня охватывает жар. Пытаясь скрыть смущение за улыбкой, я выхожу из комнаты Джорджии.

Твердым шагом я иду по коридору к лестнице и говорю себе, что это минутные эмоции. Джейкоб умеет выбесить. Я много лет убеждала себя, что каждое сообщество по сопротивлению местной власти – или сообщество, которое выдвигает новые идеи, называйте как хотите, – нуждается в таком, как Джейкоб, который может указать на недостатки в плане действий. На каждый недостаток в каждом плане. А их бесконечное множество. Я часто говорю себе, что Джейкоб – не суровый пессимист. Просто он подходит к делу с холодной головой и пониманием реального положения вещей. И оба эти качества уравновешивают мрачные фантазии Элоуин, позитив Джорджии, юмористичные реплики Зандера и мою, как называет ее сам Джейкоб, манию величия.

– Нам нужна система сдержек и противовесов, – ворчу я, спускаясь по лестнице.

Спустившись на первый этаж, я пишу сообщение Зандеру. Он подберет Джейкоба у переправы и расскажет ему о наших планах на вечер. Пусть сам с ним поговорит, тогда мне не придется выслушивать жалобы Джейкоба. А я напишу Элоуин, хотя она никогда не проверяет свой телефон. Так что мне придется остановиться у ее чайного магазинчика по пути к своей книжной лавке.

Весенняя погода все еще капризна, так что я беру пиджак, перекидываю сумку через плечо и выхожу из дома, по привычке останавливаясь на секунду в дверях. Ведь я люблю Сант-Киприан, и мне нравится этот ритуал.

Отсюда открывается вид на уходящую вдаль главную улицу, выложенную брусчаткой, такую прямую, словно проектировщик хотел показать, что над этой улицей не властны бесконечные изгибы необузданной реки Миссури. Здания, расположенные с обеих сторон улицы, выстроены из местного известняка и кирпича. А в их ряду все еще стоит необычный, обшитый деревянными панелями коттедж. Многие дома входят в список исторических ценностей. Магазины могут похвастаться большими витринами и вывесками с собственными логотипами, что раскачиваются на ветру. В это время года владельцы выставляют на тротуар рекламные доски и горшки с первоцветами.

Я выхожу на улицу, и в моем сердце звучит та же мелодия любви к городу, которая поселилась во мне еще в детстве.

«Сант-Киприан – мой, а я принадлежу Сант-Киприану».

Мне все равно, если люди сочтут это странным. А они именно так и делают, поэтому я научилась держать свои чувства в тайне. В большинстве случаев.

Солнце сегодня яркое, и после ночного дождя все вокруг искрится. Я машу рукой Холли Бишоп, которую вижу через окно ее пекарни, и обмениваюсь приветствиями с Гусом Хуве, который подметает тротуар перед своим антикварным магазином.

Мне никогда не понять, почему мои родители предпочли жить в Европе и почему сбежала моя сестра. Это наш дом. Город прекрасен, и он становится еще лучше оттого, что он – наш. Я практически могу видеть всю его историю, которую сохранили выложенные брусчаткой улочки.

Мою историю. Историю семьи Вилди. Ту самую историю, которая не имеет ничего общего с казнями наших предков-ведьм на востоке страны. Наоборот, эти улицы помнят сильных, непреклонных женщин, которые хотели, чтобы каждое следующее поколение нашей семьи жило лучше, чем предыдущее. И я ответственна за эту преемственность. За свою бабушку, которая управляла книжным магазином «Слияние рек» с тех пор, как его передала ей ее бабушка, что в свою очередь получила его от своей бабушки – настоящей задиры, которая заправляла магазином по продаже ружей, где можно было купить все что угодно еще в те времена, когда наш городок стоял на границе между двумя штатами.

Я останавливаюсь у чайного магазина Элоуин – «Только чай и ничего личного». Это двухэтажное кирпичное здание – квартира Элоуин находится прямо над магазином. Его построили в 1800-х годах, и оно не самое старое в городе. Обстановка внутри напоминает очаровательный европейский коттедж. Белые стены, окна, поделенные рамами на равные прямоугольники, кадки с роскошными цветами на подоконнике. Вдоль задней стены на стеллажах в старомодных банках стоят чаи, и начинает казаться, что ты зашел в сельскую аптеку и попал в девятнадцатый век.

Элоуин продает чаи и заявляет, что они могут лечить болезни. Абсолютно любые, словно это волшебные зелья. Людям глупо верить в нечто подобное, но все же это хорошее бизнес-решение: туристы стекаются сюда, уверенные, что чай из местного магазинчика может их излечить. А я всегда одобряю хорошие бизнес-решения.

Я научилась не сравнивать «целебные чаи» Элоуин с предсказаниями судьбы, хиромантией или картами Таро. И все же мое отношение к ним ее раздражает.

Элоуин выходит из подсобки в черном фартуке. Светлые волосы она собрала в неопрятный пучок на затылке.

– С каких это пор ты решила купить чай?

– И тебе доброе утро.

Она смотрит на меня без всякого выражения, так что я перестаю улыбаться своей фирменной улыбкой представителя торговой палаты.

– С тех пор, как ты начала игнорировать сообщения в телефоне. Так что мне пришлось зайти, чтобы узнать, свободна ли ты сегодня вечером.

Элоуин прищуривается.

– Зачем?

– Итак, Винни, – начинаю я максимально примирительным тоном. Я называю ее кличкой, за которую она убьет любого, кто произнесет ее вслух.

– Не называй меня так. Не надо втягивать меня в расклейку плакатов, сбор мусора по всему городу и участие в скучном собрании комитета.

Я никогда не понимала ее позицию.

– Даже если все это поможет твоему бизнесу?

– Даже если и так.

Я вздыхаю. Порой мне кажется, что я – единственная, кто заботится о нашем городе. Ну ладно, какой смысл спорить с ней в сотый раз. Элоуин заботится обо мне. А значит, она мне поможет, как всегда, даже если ее придется силком тащить на собрание, подгонять пинками и выслушивать ее отчаянные крики.

Иногда в прямом смысле.

– Мне надо придумать, как обойти упорство Скипа и добиться своего, – говорю я. – Но так, чтобы не опозорить нашего прославленного мэра перед жителями, а то он возненавидит меня еще больше.

Элоуин суетится, вынимая чай из мешочков и раскладывая его обратно. Она достает разные листья из банок на стеллаже, заваривает их горячей водой, и между нами поднимается густое ароматное облако пара. Я делаю вдох и чувствую, как у меня расслабляются плечи. Немного, но все же.

– Ты отлично умеешь позорить Скипа. Это одно из твоих качеств, которые мне больше всего нравятся, – ухмыляется она.

– Талант позорить Скипа осложняет мне жизнь. Мне нужна ваша помощь.

Элоуин хмыкает, но я знаю, что она наконец смягчилась. Она всегда так делает.

– Возьми вот это. – Она протягивает мне чашку чая, который только что заварила в стакане навынос.

Она ждет, что я спрошу ее о свойствах напитка. Но я молчу. Она все равно ответит, что чай очистит мою ауру и установит связь с луной. Или какую-нибудь еще глупость. Я предпочитаю ничего не знать, иначе придется притворяться, будто ее слова – не абсурд.

– Спасибо, – улыбаюсь я. И моя улыбка искренна. – Сегодня в шесть?

– Джорджия испечет брауни?

– Ты знаешь ответ.

– Тогда приду. – И тут ее улыбка становится сардонической. – Хотя не обещаю, что не буду подавать идей, как опозорить Скипа еще больше. Он еще тот засранец.

Я пытаюсь сделать вид, что не одобряю ее слов, но не могу. Как ни прискорбно, она говорит правду. Скип – засранец.

Но с другой стороны, я одна из ее старейших подруг, и я не должна поощрять ее злость.

В любом случае я покидаю ее магазин с улыбкой на лице и спешу по главной улице к своему книжному.

Книжный магазин «Слияние рек» расположен в самом старом здании Сант-Киприан. Оно построено из белого кирпича и покрыто зеленой крышей. Ставни есть на всех четырех окнах: на большом арочном окне-витрине на первом этаже и на трех окнах поменьше на втором. Толстая входная деревянная дверь выкрашена в жизнерадостный красный цвет. На втором этаже есть балкон; сейчас ограждение невзрачное, из черного кованого железа, но мне хочется покрасить его в какой-нибудь яркий цвет еще до того, как вокруг зацветут цветы.

В этом году все мои мысли заняты фестивалем «Багряник», так что у меня нет времени на покраску. Я люблю «Слияние рек» всем сердцем, но порой я ставлю свои обязанности в торговой палате на первое место. Книги продаются, так что украшательство балкона может и подождать.

Я вхожу в здание, которое принадлежало нескольким поколениям моей семьи. Переворачиваю табличку другой стороной, с «Закрыто» на «Открыто», и с удовлетворением оглядываю первый этаж магазина. Моя бабушка гордилась бы мной.

И, несмотря на неизбежную скорую разборку со Скипом, мне хорошо.

Я люблю своих друзей, которые помогут мне придумать, как сдержать нашего несносного мэра, и у меня есть секретное оружие.

Я – Эмерсон Вилди, последняя в роду могущественных женщин, и я могу справиться с чем угодно.

2

В будни по утрам в книжном затишье, поэтому еще с вечера воскресенья я планирую, чем буду заниматься до прихода первых клиентов, и записываю дела в ежедневник, который всегда ношу с собой. Джорджия любит потешаться надо мной и называет этот ритуал «модным нынче планированием жизни». Сама она целыми днями изучает историю в краеведческом музее, которым ее семья владеет уже очень много поколений, и в последний раз записывала дела в ежедневник целую вечность назад.

А я живу в настоящем. Это предполагает планирование. И еще – желтые липкие стикеры с напоминаниями. Не судите строго.

Я пью снадобье от Элоуин – сладкое и пряное, и такое же вкусное, как всегда. Я наслаждаюсь моментом. Мне нравится быть здесь. А счастье не приходит по заранее намеченному плану. Счастливые моменты нужно смаковать. Я сохранила магазин таким, каким он был еще при моей бабушке; просто избавилась от современной мистической литературы и раздела с книгами по метафизике. Если читатели хотят купить нечто подобное, пусть закажут онлайн, ничего не имею против.

Это позиция мне как владельцу независимого книжного магазина далась не просто.

Бабушка считала, что магазин должен стать для читателей домом. Первый этаж декорирован как гостиная. Здесь диваны, на столиках кипы книг легких жанров и антикварные лампы для чтения. У задней стены – уголок для малышей в стиле детской комнаты, там есть нечто вроде палатки, похожей на кроватку с навесом, которую в нерабочее время магазина вечно занимает Джорджия.

Второй этаж выглядит как кухня: здесь стоят кулинарные книги – на полках и внутри декоративной печки. А возле зоны «кухни» создан укромный уголок у окна, по периметру которого располагается книжная полка. На некоторых полках стоят садовые инструменты, живые и искусственные растения, и книги по садоводству – от иллюстрированных изданий с фотографиями пионов до пособий для садоводов.

Я беру с полок несколько книг, несколько декоративных украшений и спускаюсь вниз. Я уже повесила плакаты фестиваля «Багряник», обновила информацию на сайте по туризму и теперь собираюсь разместить у себя в магазине информацию о фестивале, который состоится через неделю.

Обычно посещаемость «Багряника» самая низкая из всех фестивалей в году. Некоторые винят в этом капризную весеннюю погоду. Кто-то говорит, что розыгрыш уникальных саженцев деревьев по итогам праздника интересует не всех, но это просто завистники. В нынешнем году мои идеи должны поставить «Багряник» в один ряд с другими успешными фестивалями нашего города. Конечно, его посещаемость будет меньше, чем у нашего хэллоуинского праздника «Сладость или гадость» или зимнего «Рождества вокруг света», но это не значит, что «Багряник» нельзя улучшить.

Потому что Драконий багряник растет только в нашей местности, там, где встречаются две реки – Миссисипи и Миссури. Люди съезжаются к нам из разных уголков страны, чтобы посмотреть на единственный вид багряника, цветы которого днем кажутся розовыми, а ночью – белыми. Заядлые ботаники обожают сезон цветения этого дерева, хотя, судя по наплыву людей на фестивалях в Хэллоуин и Рождество, многим еще предстоит открыть для себя прелести нашей флоры.

Я хочу раскрыть как можно большему числу людей красоту багряника. И я много трудилась над тем, чтобы уговорить некоторых владельцев бизнеса работать ночью накануне фестиваля. Развесить гирлянды и устроить распродажу прямо на тротуарах. Уверена, это привлечет еще больше посетителей.

Я как раз заканчиваю оформлять витрину, а в магазин уже заходят первые посетители. Две подруги со стаканчиками кофе в руках, хотя на двери ясно написано: с едой и напитками не входить. Они ничего не купят. Я достаточно давно в этом бизнесе и по тому, как люди заходят в магазин, могу понять, купит ли человек книгу.

Через некоторое время ко мне заходит молодая семья. Они приобретут по одной книге для каждого ребенка. Через какое-то время я подведу их к нужной полке. Я унаследовала чутье к подобным вещам от бабушки. Она всегда знала, какую именно книгу порекомендовать клиенту.

Как только они оплатили покупку, я вернулась к своей витрине, оформленной в честь праздника «Багряник». Поставила сюда стопку книг про багряник и наши местные деревья, рядом с ней – маленький горшочек, в котором, словно букет, разместились садовые инструменты. Вопрос: куда именно мне повесить плакат? Вдруг знакомый низкий голос произносит мое имя.

Я спиной чувствую человека, стоящего позади меня, но игнорирую это ощущение.

Я оборачиваюсь и в дверях магазина вижу Джейкоба Норта. Вот так сюрприз. Мы с Джейкобом могли бы подружиться, но он не так часто заезжает в город. Он живет на другом берегу на ферме, и у него нет времени на бесцельные прогулки. Только по субботам он приезжает, чтобы лично смотреть за своим прилавком на фермерской ярмарке. Волосы у него всегда немного примяты, плечи шире, чем у сыровара Берни, и он выглядит так, словно вот-вот начнет недовольно хмуриться, хотя лицо у него вполне привлекательное.

Я улыбаюсь ему, а он мне – нет. Я не принимаю это на свой счет, поскольку Джейкоб вообще не склонен улыбаться. Он довольно угрюмый. Кто-то мог бы назвать его сварливым и лишенным чувства юмора, но они просто его не знают. Он честный и верный друг… который воспринимает жизнь слишком серьезно.

И это говорю вам я – королева амбиций, нетерпения и силы воли. Кстати, эту корону я ношу с гордостью.

– Корин хотела встретиться со мной здесь, – говорит он так, словно оправдывает свое присутствие в моем магазине. Он все еще стоит в дверях, заложив руки в карманы.

– Ого, она наконец задумалась о том, чтобы закупать местные ингредиенты?

Корин Мартин – шеф-повар старейшего ресторана Сант-Киприан. Это небольшое уютное заведение с американской кухней; внутри стоят несколько столиков, втиснутых в историческое здание, и если позволяет погода, посетители могут расположиться в чудесном патио на открытом воздухе.

Джейкоб поставляет продукты с фермы в два новых ресторана в городе, а Корин упрямо закупает более дорогие ингредиенты для блюд в других местах, при том, что местные дешевле и лучше.

Потому что все местное – всегда лучшее. Особенно если оно производится в нашем городе.

– Она наконец решилась. Наверное, она предложила встретиться здесь, чтобы ты окончательно убедила ее в правильности ее решения.

Я несколько лет пыталась уговорить Корин сотрудничать с фермой Джейкоба.

– Разве это не твоя работа?

– Ей будет приятно, если она получит твое благословение. Ты же знаешь.

Я не могу сдержать ухмылку. Это была моя цель – чтобы владельцы бизнеса в Сант-Киприане приходили ко мне, если им нужна помощь, совет или чтобы я их выслушала. Я много работала над репутацией успешного владельца бизнеса, которому важно развитие нашего города. И чтобы те, кому нужен мой совет или помощь, всегда могли ко мне обратиться, ведь я всем сердцем забочусь о местном бизнесе.

Люди не просто мне доверяют – они мне верят. На это потребовалось время. Молодой девушке нужно время, чтобы доказать, что она понимает, что делает, не то что какому-то мэру, который просто провозглашает, что лучше всех подходит на эту должность, и одерживает внушительную победу на выборах. Но я умею ждать. Чем больше я помогала своим знакомым-предпринимателям, тем чаще они приходили ко мне за советом. Я была права, когда избрала такую стратегию. И я рада, что Джейкоб это подтверждает.

– Ты же знаешь, я тебя поддержу, – обещаю я ему. – Туристы будут с удовольствием посещать рестораны, еду в которые поставляют местные фермеры. К тому же мы сможем поддержать самих фермеров. – Мне не обязательно говорить об этом Джейкобу. Он и так знает, потому что давно стал частью этого плана. Но он очень молчаливый и больше всего любит тишину. А я – нет. Так что буду болтать. – Ты уже обдумал идею с козьей йогой? Занятия на твоей ферме в окружении коз? – спрашиваю я невинным тоном. Может, и не совсем невинным.

Он смотрит на меня без всякого выражения.

– Я не буду участвовать в очередной ерунде из Интернета.

Еще как будет. Мне просто нужной найти к нему подход, и тогда Джейкоб смирится с этой идеей. Он всегда так делает.

– Козья йога – не ерунда из Интернета. И с каких пор ты рассуждаешь, как старикашка? – Судя по его лицу, сейчас он точно нахмурится. Так что я быстро продолжаю: – Научно доказано, что и животные, и йога помогают понизить кровяное давление, облегчить тревожность и концентрировать внимание.

Все это пригодилось бы самому Джейкобу, но об этом я умолчу. Я пытаюсь представить, как он занимается йогой, и образ этот просто уморителен. Он же такой… большой и сильный мужчина. Не то что стройные жители города в модных костюмах из спандекса, которые вечно участвуют в групповых йога-практиках.

Я не могу прогнать образ Джейкоба в спандексе и с козой на спине.

– Тебе стоит попробовать.

– А может, тебе стоит рассмотреть лам в качестве животных для йоги? – говорит он с сарказмом.

Почему он насмехается над этой идеей?

– Заманчиво. Но лама не может забраться человеку на спину, как коза.

Он изучает меня взглядом, а я удивляюсь, что не заметила, как от дверей он продвинулся в глубь магазина.

– Как думаешь, какого размера мои козы?

И вдруг… я перестала думать о козах вовсе.

Нас прервала Корин, которая ворвалась ко мне в магазин. Слава богу. Она выглядит как обычно вздрюченной, а седые локоны торчат из-под бейсболки с логотипом ее ресторана. Наверное, утром она что-то пекла и забыла снять фартук. Порой я удивляюсь, как она может следить за кухней в своем ресторане, когда кажется, что сама она вечно на грани нервного срыва. Но ее заведение получает великолепные отзывы и на сайтах ресторанных обзоров, и на сайтах о путешествиях.

Я проверяю. Смотрю отзывы обо всех заведениях нашего города. Каждую неделю.

Корин просто находка для Сант-Киприан, и если она согласится закупать бóльшую долю продуктов у Джейкоба, мне останется только уговорить ее сотрудничать с пекарней Холли, которая сможет продавать ей хлеб. Вот тогда я смогу заявить всем, что все заведения нашего города входят в проект, согласно которому рестораторы закупаются у местных производителей.

Я распространю эту новость по всему Интернету, чтобы заманить к нам хипстеров от Чероки-стрит до Сант-Луиса. Недостаточно поддерживать клиентскую базу, которая уже есть, – председатель торговой палаты должен расширять ее.

– Джейкоб сообщил, что ты решила закупать продукты для ресторана на «Ферме Нортов», – вместо стандартного приветствия говорю я. Ведь у меня в голове уже роятся новые идеи.

Корин хмыкает.

– Просто у моих поставщиков выросли цены. Мне придется повысить стоимость блюд в меню, и завсегдатаи меня возненавидят. Я завишу от них в нетуристический сезон.

– Это обоснованные опасения. – Я подхожу к Корин, кладу руку ей на плечо и веду ее к Джейкобу. – Уверена, что он будет ворчать, но в итоге ты получишь самые выгодные цены в Сант-Киприане и его окрестностях. И отменные продукты. Ворчание компенсируют довольные посетители твоего ресторана.

Корин кивает.

– Ты права, Эмерсон. Просто я ненавижу перемены. И риски. «Ланч-Хаус» это… все, что у меня есть.

Я дружелюбно стискиваю ее плечо.

– Перемены и риски – это не просто. Если бы это было так легко, у всех был бы успешный бизнес, но как мы знаем, это не так. Ты продержалась в Сант-Киприане только потому, что делаешь свое дело, несмотря на трудности. Я многому научилась у тебя, Корин.

Она смотрит на меня, и ее лицо сморщивается от улыбки.

– Мне нужны были слова поддержки. – Она быстро меня обнимает и поворачивается к Джейкобу. Взгляд у нее становится острым, и я вижу перед собой шеф-повара ресторана, которая знает, что ей нужно.

– Итак, Джейкоб. Давай все обсудим.

Они идут в зону магазина, обставленную под гостиную. Я часто побуждаю владельцев бизнеса, у которых нет подходящего места для встреч, пользоваться этой зоной. Тут тихо, и я всегда рядом, чтобы содействовать переговорам. Приятно смотреть, как Джейкоб и Корин склонились друг к другу и обсуждают дело, которое поможет им обоим. И самому городу.

В магазин заходят несколько покупателей, я приветствую их и помогаю чем могу. Джейкоб и Корин заканчивают переговоры, когда колокольчик звонит снова. Я смотрю в сторону двери и внутренне содрогаюсь.

– Скип.

Я думала, у меня будут еще сутки на подготовку к разговору, поскольку Скип обычно не проверяет местные сайты и не смотрит на стенды, где я развешиваю плакаты. Наверное, кто-то ему показал.

Скорее всего это были те несколько наиболее легковозбудимых членов торговой палаты, которые входят в мой магазин вслед за ним. Они безуспешно пытаются скрыть ухмылки и жадные до скандала взгляды. Притворяются, что разглядывают книги, но единственное, что они действительно хотят увидеть – это разборку между Скипом и Эмерсон.

– Ты не хочешь это объяснить? – вопрошает он, размахивая моим потрясающим плакатом с анонсом ночной феерии, которая пройдет на фестивале «Багряник».

Я судорожно припоминаю все когда-либо прочитанные профессиональные советы по ведению беседы. Вежливая улыбка, внятное донесение своей мысли. Я не собираюсь беситься из-за его претензий, потому что я делаю самое лучшее для города. Нашего с ним города.

Я напоминаю себе, что Скип – мэр и ему придется заботится о Сант-Киприане. Может, мы делаем это по-разному, но по сути заняты одним и тем же.

Если бы я только могла объяснить ему, что мои задумки лучше, чем его, мы бы преодолели нашу глупую напряженность.

Притаившиеся за его спиной члены торговой палаты – придирчивые любители критиковать других – не помогают общему делу.

Я пытаюсь излучать спокойствие:

– Я и владельцы бизнеса хотим расширить границы «Багряника», чтобы им интересовались не только ботаники, но и все жители и гости нашего города. Для этого нам надо включить в программу ночные мероприятия. Мерцающие огоньки и распродажи заинтересуют людей. Работающие допоздна рестораны и бары накормят их. Паромщики будут дежурить у переправы, чтобы катать посетителей…

– То есть ты придумала эту уловку, чтобы твой дядя и кузен подзаработали побольше денег, – усмехнулся Скип.

Я не позволю его обвинениям вывести меня из себя.

– Да, семейство Риверов получит выгоду, также как и все остальные владельцы заведений на главной улице. Все они со мной согласились.

– Я мэр, и я не согласен.

Боюсь, теперь я не излучаю спокойствия, но все статьи об урегулировании конфликтов, которые я изучала, подчеркивают важность спокойствия.

– Ты не владелец бизнеса, Скип. Ты политик. Это не твоя вотчина, а моя.

А вот это было лишнее. Я знаю, что когда его щеки краснеют, это верный признак того, что он сейчас взорвется. Я кое-как изображаю свою профессиональную улыбку и стараюсь говорить примирительным тоном:

– Ты же знаешь, что все, чего я хочу, – это сделать Сант-Киприан лучше. Для этого бизнес должен развиваться и приносить прибыль, к нам должны приезжать туристы, особенно в несезон.

– Ты не можешь делать это без согласования со мной. Не можешь – и точка.

Он ошибается. Сомневаюсь, что он перечитывал устав города. А я перечитываю его ежегодно.

– Все уже сделано, – говорю я твердо, и моя улыбка немного гаснет.

Скип предпочитает не работать, а играть в гольф и ездить на парадах в кабриолете с откинутым верхом. Это меня вполне устраивает. Я не политик. Но когда ему вдруг вздумается вмешаться лишь потому, что я решила что-то изменить, у нас всегда выходит конфликт. Мы словно ходим по минному полю, в котором готовы взорваться старые истории с позорными инцидентами.

Мы не можем договориться. Он не может уступить. Скип считает, что обязательно должен победить. Он должен раздавить меня во имя своего уязвленного мужского самолюбия.

Я его понимаю. Правда. И я хотела бы ему поддаться, чтобы мы пошли дальше. Но интересы города слишком важны. Этот фестиваль важен.

– Все будет так, как задумано. – Я прячу руки в карманы, чтобы не сжимать их в кулаки прилюдно, и нащупываю кристалл Джорджии. Я сжимаю его и держу крепко. – Потому что у меня есть все требуемые разрешения и одобрение жителей города. Ты ничего не можешь сделать.

Пара человек за его спиной перешептываются, кто-то хихикает, и когда Скип слышит эти звуки, его лицо краснеет еще сильнее.

– Ты уверена, что не могу?

– Скип, это не соревнование. Я просто имела в виду…

– Ну берегись, Эмерсон.

Скип наставляет на меня указательный палец так, словно сейчас ткнет меня в плечо.

Камень у меня в кармане становится… горячим, и пока я пытаюсь понять, с чего вдруг, между мной и Скипом встает Джейкоб.

– Ты бы не горячился, – кидает он Скипу.

Больше он ничего не говорит. Но нечто в том, как он стоит, скрестив руки и прямо глядя на Скипа, заставляет того закипеть от злости. Злобу, вспыхнувшую между ними, я буквально могу увидеть невооруженным взглядом. Хотя это просто напряжение, повисшее в комнате – а у меня разыгралось воображение. Мне даже кажется, что кристалл раскаляется и пульсирует в моей руке.

– Ставлю на Джейкоба, – произносит кто-то за моей спиной.

– Я тоже, – отвечаю я и вдруг вздрагиваю, потому что это совершенно не те слова, которые помогут установить мир между мной и Скипом.

Зато я сказала честно.

– Хочешь выйти поговорить, Норт? – предлагает Скип, и лицо у него теперь удивительного пурпурно-красного цвета.

– А ты? – поднимает бровь Джейкоб.

Теперь зрители хихикают и перешептываются не таясь. Скип, конечно, мерзкий, но он не образец физической подготовки. Даже несмотря на свое уязвленное эго, он понимает, что Джейкоб скрутит его одной левой.

И тогда Скип делает то, что и другие мужчины, которые считают себя важнее всех остальных. Он отступает.

Он выскакивает в дверь магазина, а толпа обсуждает его и смеется ему вслед. Не сомневаюсь, что и в этом позоре он обвинит меня.

Я громко вздыхаю. Вмешательство Джейкоба мне приятно, но оно не помогло уладить ситуацию. Как и многие другие богатенькие сыночки, Скип побежит домой жаловаться мамочке, а она использует все свои деньги и влияние, чтобы испортить мне жизнь. Но мы живем не в Салеме и над Сант-Киприаном не витает угроза обвинений в колдовстве. Так что в отличие от Сары меня не повесят.

Вот почему я созову своих друзей сегодня вечером. Нам нужен план, как договориться со Скипом. Я боюсь не за себя, а за фестиваль «Багряник». Ведь Скип мелкий, ничтожный человек.

– Он не должен тебе угрожать, – мрачно бормочет Джейкоб.

Я достаю руки из карманов и пытаюсь отмахнуться от неудачного разговора.

– Я вечно делаю из него идиота. Я этого не хочу, но мне никто не верит.

– Он этого заслуживает. И сейчас не ты сделала из него идиота.

– Но обвинит он меня, – вздыхаю я. – Почему-то он всегда так делает и потом вываливает на меня свои обиды, а я хочу найти способ помириться. Так будет лучше для города, а это важнее всего. Я уверена, что расширение программы фестиваля нам необходимо.

Джейкоб все еще стоит, скрестив руки на груди, он зол, и нервы у него как оголенный провод. Он весь искрит.

– Ты придешь сегодня вечером?

Джейкоб сдержанно кивает – он все еще смотрит Скипу вслед.

– Да, я приду.

И он пришел. Вечером он пришел на собрание вместе с Зандером за десять минут до Элоуин, которая впорхнула в комнату в черных, многослойных, похожих на саван одеждах. Никто не стучит в дверь. Ведь двери дома Вилди открыты для моих друзей с детства. Моя бабушка настаивала, что это правильно.

Я заказала пиццу, а Джорджия испекла брауни; мы разместились в большой гостиной, как делали еще со времен школы. Единственный человек, которого здесь не хватает, это Ребекка, но я уже особо не думаю о своей сбежавшей сестре.

Почти никогда не думаю, правда. Она уехала. Это ее выбор. Она не хочет с нами общаться. И мне кажется, что это предательство…

Что ж, я не контролирую действия других людей. А жаль.

Каменная печь, сделанная из местного известняка, главенствует в этой комнате. Она была в доме со времен его постройки, а на стене за печью выложено камнями изображение звезды. Видимо, в тот момент, когда я расплачивалась с доставщиком пиццы, Джорджия развела огонь. В мерцании огня на стенах пляшут тени, и комнату наполняет приятный запах горящих поленьев.

– Я сегодня в обед пошла выпить кофе, и Холли только и говорила, что о вашей стычке со Скипом, – произносит Джорджия, откусывая большой кусок пиццы. Она сидит в кожаном кресле, подвернув под себя ноги.

Я морщусь – ничто в этом городе не остается тайной. Люди любят сплетничать, и, словно переданный по испорченному телефону, завтра по городу разнесется слух, что я побила Скипа на заднем дворе своего магазина и превратила его в кровавое месиво.

А ему это очень не понравится.

– Это была не стычка. А дискуссия.

Я не могу пресечь слухи в городе, но могу повлиять на то, насколько мои друзья преувеличивают случившееся. Джейкоб хмыкнул, и я уставилась на него. Он стоит в углу комнаты с пиццей в руках. Сколько бы раз он ни приходил к нам в дом, ему здесь всегда не очень комфортно; он вечно стоит возле двери, словно готов сбежать в любую минуту.

– Ты встал между нами, изображая моего телохранителя, и это мне вообще не помогло.

– Вы собирались драться? – вдруг заинтересовалась Элоуин. – Ты и Скип?

– Наверняка Холли рассказывает всем, что там случилась большая драка, но это не так. – Я неодобрительно морщусь. – Скип просто указал на меня пальцем, а Джейкоб тут же встал между нами в позе Капитана Америки и приказал ему этого не делать.

В комнате повисает напряженная тишина – это не впервой, но я никогда не пыталась разобраться, в чем дело. Они смотрят на Джейкоба так, словно его желание защитить меня имеет под собой нечто большее. Хотя это, конечно, не так.

Да, в старшей школе я какое-то время думала, что он в меня влюблен, но мы выросли, и история не получила продолжения. Мы просто друзья. Кто захочет рискнуть дружбой ради мимолетного влечения?

– Как помешать Скипу испортить мне фестиваль? – спрашиваю я, возвращая внимание присутствующих к действительно важной теме.

Потому что иначе меня заставят рассказать, что именно происходило утром, когда Джейкоб вошел в магазин, про атмосферу и про нагретый кристалл, а это не очень удачная идея. Потому что мне кажется, что я тоже была влюблена в него в старшей школе. Но ведь теперь мы взрослые.

– Мы можем отравить Скипа, – предлагает Элоуин.

Она растянулась на широком диване, чтобы никто не сел рядом с ней. Никто, кроме кота Джорджии Октавиуса, который устроился в уголке дивана и умывается, наблюдая за собранием. Он выглядит отчаянно заскучавшим. Он всегда так выглядит.

– Элоуин…

– Мы могли бы его отравить, – настаивает Элоуин, глядя на меня со значением. – Если быть точной, то я могла бы.

– Меня не интересуют противозаконные способы борьбы. Я хочу знать, как с ним поладить.

– Тебе это не удастся, – заверяет Джорджия. – Невозможно поладить с испорченным ребенком.

Я удрученно вздыхаю, потому что это правда.

– Ладно, возможно, не совсем поладить. Но предложить ему мировое соглашение. Если он даст мне провести фестиваль «Багряник», то я ему… что?

Элоуин щелкает пальцами так, словно у нее есть отличная идея.

– Надо организовать драку между Скипом и Джейкобом. Продавать на нее билеты и принимать ставки. Город разбогатеет, и нам не понадобится фестиваль.

– Ты вечно такая кровожадная, – замечает Зандер со своего места. Он уже съел свою пиццу и сидит у камина.

Элоуин поднимает бровь, и между ними как всегда повисает напряжение.

– Да, когда обстоятельства того требуют.

– Потому что ты так решила, – говорит Зандер уже без смеха.

– Я сама себе хозяйка, Зандер. – Взгляд Элоуин становится холодным. – Ты тоже так попробуй.

– Может, тебе стоит предложить Скипу какую-нибудь работенку? – высказывается Джорджия. Глядя на традиционную пикировку Элоуин и Зандера, она лишь закатывает глаза.

В старшей школе Элоуин и мой кузен разбили друг другу сердце, но они никогда не просили меня занять чью-либо сторону. Мы все – друзья, и не важно, как сильно они измучили друг друга после расставания и как много негатива так и осталось между ними. Я пыталась их помирить, но они отвергли все мои попытки.

– Например, пусть выступит на торжественном включении гирлянд в ночь фестиваля, – продолжает Джорджия. – Он может произнести речь и почувствовать себя важным.

Я обдумаю это предложение. Насколько я знаю, единственное, чего хочет Скип от должности мэра города, – почувствовать себя важным.

– Это может сработать. Он любит толкать речь.

– Но он не примет предложение, если оно будет исходить от тебя, – угрюмо заявляет Джейкоб.

И это меня задевает, поскольку его слова – истинная правда. Я могу попросить его сказать грандиозную речь на открытии, но вдруг все закончится тем, что я выставлю его на посмешище перед его матерью? Я содрогаюсь от этой мысли.

– Это просто смешно, – бормочу я. – Скип ведет себя как ребенок, но я-то взрослая.

Все, конечно, кивают. Потому что это правда.

Зандер берет кусочек брауни с подноса.

– Может, кто-то другой из торговой палаты его попросит? Холли Бишоп неплохо ладит со Скипом.

Мой кузен умеет верно подметить отношения между людьми.

– Он будет знать, что предложение исходит от меня, но сможет сохранить лицо. Надо попробовать. – Я смотрю на Джейкоба, и мне кажется, что сейчас он озвучит десяток причин, чтобы этого не делать. Но почему-то на сей раз он молчит.

Тогда ладно. Может, это и не идеальный план, но все же лучше, чем его отсутствие.

Мы еще немного поболтали, наелись досыта, и потом каждый пошел по своим делам. Зандеру нужно идти в бар. Джейкобу – возвращаться к животным на ферме. Джорджии – к своим кристаллам, которые, по ее словам, уже к ней взывают.

Элоуин наклоняется ко мне, чтобы меня обнять, и шепчет:

– Обдумай предложение с ядом.

Не буду я этого делать. И все же на секунду я жалею о том, что у меня не такое, как например у Джорджии, живое воображение. Было бы забавно представить себе, что я могу наложить на Скипа заклятие. Тогда он увидел бы мудрость моих решений и сделал бы то, что мне надо.

Или я бы заставила его полюбить Сант-Киприан так же сильно, как люблю его я – итог был бы тот же.

«Но в жизни не существует магии, и ничего нельзя добиться так легко; есть лишь тяжелый труд», – думаю я, прибираясь в гостиной и перемывая посуду. Моя бабушка все время так говорила. Как и она, я никогда не боялась потратить время и надорвать спину, работая над тем, что мне нужно сделать.

«Никто не думал, что ты сможешь стать президентом торговой палаты, – напоминаю я себе, не обращая внимания на звуки текущей из крана и всасывающейся в слив раковины воды. – И вот результат».

Я ухмыляюсь, думая о том, чего нет и никогда не было у Скипа. Несмотря ни на какие препятствия, даже если это сведет меня в могилу, я найду способ победить Скипа.

Так или иначе, всегда побеждают Вилди.

3

Скип не принимает оливковую ветвь примирения. Ни от меня, ни от Холли, хотя она прилагает к этому героические усилия. В принципе это было ожидаемо. Но что не характерно – он не раскрывает свои тайные планы.

Обычно я не беспокоюсь насчет Скипа. Он умеет идти напролом, как разъяренный бык. Но сейчас все тихо. Всю неделю ничего не происходит, фестиваль «Багряник» приближается, а я превращаюсь в комок нервов. Я стараюсь не показывать волнения, но чувствую себя, словно шиншилла, запертая в клетке. Я знаю о шиншиллах больше, чем мне бы хотелось.

Утром, в день проведения фестиваля, я лежу в постели с открытыми глазами и жду, когда прозвонит будильник, поставленный на пять часов. Я не выспалась. Слишком много всего происходит. Сплошной стресс.

Сон, в котором я вижу свою сестру, стал повторяться слишком часто. Мы с Ребеккой здесь, в нашем доме, говорим о каких-то странных вещах, о которых никогда не говорили до того, как она сбежала. Но в прошлую ночь сон был еще более странным: оказавшись в том месте, где сливаются две реки, мы прижались друг к другу; вокруг нас бушует буря. Я прошу сестру остаться и бороться. Она просит меня спасаться и бежать. Но я не понимаю, с чем именно ей надо бороться и от чего мне убегать. И почему лиса указала мне один путь, а ворон указал ей другой.

Нечто так и висит в воздухе. Это не… вибрации, как называет их Джорджия. Это словно ответ на все вопросы, которые только могут быть. Потому что во всем происходящем есть что-то неправильное. Скип что-то планирует, а я не знаю, что именно.

Я могу лишь следовать собственному плану. В тысячный раз. Для фестиваля, который пройдет завтра, все уже готово, и я сделала столько шагов навстречу Скипу и его более грозной, чем он сам, матери, сколько могла.

Как только «Багряник» пройдет успешно, я наконец расслаблюсь и отосплюсь.

А потом наступит летний сезон, и для него у меня уже готов наполненный записями планировщик, припрятанный в моем кабинете.

Телефон заливается, словно колокольчик – это не звонок будильника, а рингтон – и я рывком сажусь на постели. Слишком рано для хороших новостей. Номер не определяется, но код местный. Наверное, мне звонят по поводу фестиваля.

– Надеюсь, я не разбудил тебя, Эмерсон, – слышу я голос, который совершенно не ожидала.

И тем более я не рассчитывала услышать его, когда я еще лежу в своей постели.

Скип.

Все внутри меня холодеет, но я беру себя в руки и улыбаюсь, глядя в стену. Я давно научилась этому трюку – так по телефону голос будет звучать бодро и весело.

– Ты все-таки решил открыть фестиваль? Я могу помочь тебе написать речи, если нужно…

– Я не собираюсь открывать фестиваль. – Мне не нравится его тон. Он продолжает: – Как мэр нашего города я обязан рассказать тебе об одном слухе, который дошел до меня сегодня утром.

Холодок внутри грозит разрастись в настоящую панику, но я стараюсь говорить спокойно.

– Слух? Ты услышал его до пяти утра?

– Просто перешептывания о том, что нечто ужасное случилось с твоими драгоценными багряниками, что растут на погосте кладбища. Печально. Наверное, тебе лучше проверить самой.

– Что ты имеешь в виду?

– Если честно, я сам не знаю. Я просто услышал разговор, но я знал, что ты захочешь немедленно проверить сама.

Он говорит таким самодовольным тоном! Я соскакиваю с постели и накидываю первую попавшуюся одежду. Не хочу разбудить Джорджию. Она не жаворонок, к тому же я сама хочу все проверить, прежде чем втягивать остальных.

Я сбегаю по лестнице, и ум мой мечется. Наверняка, когда я приеду, ничего страшного там не будет. Или Скип вообще пошутил. Просто насмехается надо мной.

Уже у задней двери я заколебалась. Вдруг Скип хочет меня опозорить? Отомстить. Может, мне лучше подождать? Позвонить Зандеру и попросить его проверить багряники самому во время одной из своих паромных перевозок, а не пересекать реку самостоятельно? Я могу позвонить Джейкобу. Он живет на той стороне реки, где расположено кладбище, но я… не хочу ему звонить. Не тогда, когда я сама ни в чем не уверена.

Мне нравится, когда наше взаимодействие с Джейкобом строится на фактах, а не на чувствах.

К тому же все вышеперечисленные варианты заставят меня ждать какое-то время, а я не могу. Даже не знаю, способна ли я отложить проверку багряников. Я делаю глубокий вдох и понимаю, что я, черт возьми, готова ехать.

Если Скип решил устроить засаду, то насколько она может быть опасной? Возможно, мне будет стыдно, но Скип не понимает, что не так-то просто меня опозорить. Особенно тогда, когда я знаю, что права, и уж тем более тогда, когда я работаю на благо города. Однажды я даже нарядилась в костюм цыпленка и пришла на заседание городского совета. Вот насколько серьезно я отношусь к своим обязанностям.

И кстати, возможно, если Скип нанесет мне ответный удар, он почувствует себя лучше и оставит меня и мои идеи в покое. И тогда это лучшее, что я могу сделать для фестиваля «Багряник».

Я оставляю Джорджии записку, что поехала на кладбище проверить багряники. Не объясняю почему. Потом я выскакиваю в заднюю дверь дома. Твердым шагом иду через двор по направлению к набережной реки. Двор представляет собой крутой холм, и мы с Джорджией решили позволить природе самой распорядиться ландшафтом. Я иду мимо обычных, ничем не примечательных багряников, что растут в старых частях штата Миссури. На них уже зародились первые почки. Иду мимо полян с высокой степной травой. Прохожу мимо гигантского старого тополя, на котором висит больше кристаллов Джорджии, чем раньше, и дохожу до лестницы, пристроенной к холму; она ведет от нашего заднего двора прямо к реке. Мой прапрапрапрадед установил ступеньки, чтобы спускаться по утрам к воде.