Рожденная огнем. Книга 1. Дюжина и Ледяной лес E-Book

Ашлин Фаулер

• Herausgeber: Азбука
• Kategorie: Für Kinder und Jugendliche
• Serie: Детский кинобестселлер
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 282

Veröffentlichungsjahr: 2023

Beschreibung

Дюжина — девочка без имени, без прошлого, без семьи. Она отреклась от прежней жизни, чтобы стать Охотницей и вступить в борьбу с монстрами, наводнившими королевство Эмбер. Но ее главная цель — отомстить за семью, безжалостно уничтоженную коварным пещерным кланом. Терзаемая чувством вины и ненавистью, Дюжина хранит свою тайну от всех обитателей Охотничьей заимки, где юных рекрутов обучают искусству войны. Когда на заимку вторгаются гоблины и похищают единственного близкого Дюжине человека — Семерку, она решает любой ценой спасти напарницу. Пока взрослые охотники бездействуют, Дюжина пускается в погоню. Компанию ей составляет Пес, каменный Хранитель заимки, и двое ее давних недругов — Пятак и Шестой. Вчетвером им предстоит пройти трудный путь, полный захватывающих приключений и опасностей. Книга впервые издается на русском!

Leseprobe

Содержание

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Благодарности

Aisling Fowler

FIREBORN. TWELVE AND THE FROZEN FOREST

Originally published in the English in Great Britain by HarperCollins Children’s Books,

a division of HarperCollinsPublishers Ltd., under the title:

FIREBORN. TWELVE AND THE FROZEN FOREST

Text copyright © 2021 by Aisling Fowler

Map art copyright © 2021 by Virginia Allyn

Interior art copyright © 2021 by Sophie Medvedeva

All rights reserved

Перевод с английского Анны Петрушиной

Оформление обложки Татьяны Павловой

Фаулер А.

Рожденная огнем. Книга 1 : Дюжина и Ледяной лес : роман / Ашлин Фаулер ; пер. с англ. А. Петрушиной. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2022. : ил.

ISBN 978-5-389-22540-4

12+

Дюжина — девочка без имени, без прошлого, без семьи. Она отреклась от прежней жизни, чтобы стать Охотницей и вступить в борьбу с монстрами, наводнившими королевство Эмбер. Но ее главная цель — отомстить за семью, безжалостно уничтоженную коварным пещерным кланом. Терзаемая чувством вины и ненавистью, Дюжина хранит свою тайну от всех обитателей Охотничьей заимки, где юных рекрутов обучают искусству войны.

Когда на заимку вторгаются гоблины и похищают единственного близкого Дюжине человека — Семерку, она решает любой ценой спасти напарницу. Пока взрослые охотники бездействуют, Дюжина пускается в погоню. Компанию ей составляет Пес, каменный Хранитель заимки, и двое ее давних недругов — Пятак и Шестой. Вчетвером им предстоит пройти трудный путь, полный захватывающих приключений и опасностей.

Книга впервые издается на русском языке!

© А. А. Петрушина, перевод, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2022Издательство АЗБУКА®

Бену—моей главной опоре и моему вдохновению

Присягаю на верность Охотничьей заимке.Клянусь служить семи кланам как своему собственному.Клянусь защищать их от внешних бед и невзгод.Отрекаюсь от кровных уз и кровной мести,презрев свое имя и прошлое.Охотники— моя семья отныне и навсегда.Клянусь, что никогда не отступлю перед лицом тьмы и не позволю восторжествовать тирании.

Небо над Охотничьей заимкой было зловеще-­темным, в воздухе пахло снегом. Серыми, как грозовая туча, глазами Дюжина смотрела на проносившиеся облака и, поплотнее завернувшись в шкуры, притоптывала ногами, чтобы хоть немного согреться. Веселый гомон юных рекрутов витал в воздухе вокруг нее, и Дюжина угрюмо наблюдала за ними, силясь побороть свое нетерпение.

— Разрази меня гром! — гаркнула Виктория, инструктор по оружию, окинув подопечных возмущенным взглядом. — Как вы думаете сражаться, если даже поднять амуницию не в состоянии? Те, кто взял ношу не по силам, немедленно отправляйтесь в оружейную и выберите что полегче.

Горстка рекрутов поспешила прочь. Дюжина только зубами скрипнула. Однако потеря само­обладания на уроке боя была чревата печальными последствиями. Из всех Охотников именно Виктория особенно сурово карала виновных: посылала в ночные дозоры, запирала в карцерах, повергавших в ужас всех и каждого. К тому же грядущее занятие сулило много интересного: припорошенный снегом тренировочный плац усеивали деревянные колоды, обещая нечто из ряда вон выходящее.

— Мороз вас подери! — рявкнула Виктория на опоздавших. — Плететесь, как сонные мухи! Легкая добыча для всякой твари отсюда до Ледяного леса.

Воцарилось судорожное молчание.

— Самые сообразительные уже поняли, в чем суть сегодняшнего урока, — вещала оружейница, хотя в ее голосе отчетливо слышалось сомнение. — Вы будете сражаться, стоя на колодах, — для развития координации и устойчивости. Цель — не коснуться земли.

Дюжина едва не улыбнулась в предвкушении. Вот это вызов!

— Тем, кто не отточил предыдущие навыки, придется несладко, — предупредила Виктория, недвусмысленно посмотрев на самых юных по­допечных, которые выглядели явно встревоженными. — А теперь разбиваемся на пары и отрабатываем вчерашнюю тактику. Главное, помните: бдительность, бдительность и еще раз бдительность!

Воспитанники дружно шарахнулись прочь от Дюжины. Та закатила глаза. Не ее печаль, если другие так боятся соперничать с нею. Ее взгляд бродил по знакомым постройкам. Кухня, столовая, конюшни, оружейный склад и помещение для отдыха окружали восьмиугольный плац. Прочные многовековые здания, неподвластные никаким стихиям, казались крохотными на фоне крепостных стен, устремлявшихся ввысь. По сравнению с ними даже дом совета — величественное здание с резными колоннами — выглядело игрушечным домиком. Высоко над головой между бастионами двумя дугами перекинулись небесные мосты, делившие квадрат неба на четыре части. Для Охотников, дежуривших на мостах, вся местность на многие мили вперед была как на ладони.

— Дюжина! Опять без пары? — нахмурилась Виктория. На плацу злорадно захихикали. Свирепо глянув на весельчаков, она придвинулась к девочке вплотную и понизила голос. — В одиночку многому не научишься. Тебе нужен достойный соперник, иначе хороших результатов не добиться. — Ее голубые глаза смотрели пристально и требовательно.

Дюжина не успела возразить, как чья-то рука стиснула ее предплечье.

— Я п-п-потренируюсь с тобой, — пробормотала Семерка, старательно избегая взгляда оружейницы.

Виктория с красноречивым вздохом пошла прочь.

— Две чудилы нашли друг друга, — буркнул кто-то.

Дюжина обернулась, готовая дать бой, щеки пылали от гнева. Однако незримый шутник уже смешался с толпой.

Бледная девчушка с копной рыжих волос ликовала, и Дюжина чертыхнулась про себя. Уж лучше тренироваться с пугалом, чем с Семеркой. Бдительностью природа ее обделила, а навыки владения оружием вызывали смех сквозь слезы. Хотя обеим девочкам было по тринадцать, сложением Семерка явно уступала напарнице, Дюжина на ее фоне смотрелась великаном. Как спарринг-­партнеры они совершенно не подходили друг другу, однако их частенько ставили вместе. Воспитанники чурались обеих: Семерку считали чудачкой, а Дюжину боялись.

Большинство колод оказались заняты, и девочкам пришлось пересечь плац в поисках свободного местечка.

— А г-г-где Хрум? — спросила Семерка, плетясь вслед за подругой по несчастью. — Весь день его не видала.

Хрумом звали ручного бельчонка Дюжины, хотя именно Семерка нашла его, когда тот крохотным малышом вывалился из дупла. Нашла и отдала Дюжине, чему последняя дивилась до сих пор.

— Понятия не имею. Он вечно гуляет сам по себе, — откликнулась Дюжина и моментально прикусила язык, чтобы не сболтнуть лишнего.

Кивнув, Семерка неуклюже достала меч. Дюжина потянулась за топорами у себя на спине и, ощутив на ладонях их упоительную тяжесть, грациозно вскочила на колоду:

— Приступим?

Давясь от смеха, Семерка запрыгала по чурбанам:

— Шатаются!

— В этом вся соль, — пояснила Дюжина, не в силах скрыть раздражение в голосе. — Ну, начинаем?

От взрывов смеха, удивленных возгласов и лязга стали на плацу закладывало уши, но стоило Дюжине взмахнуть топором, как ее напарница роняла меч или сама валилась на землю. В конечном итоге Дюжине пришлось тренироваться в одиночестве, пока Семерка просто смотрела на нее.

Поворот, удар, уклонение, блок, атака, шаг назад. Дюжина стремительно наращивала темп, топоры вихрем мелькали в воздухе. Пот лился с нее ручьями, однако она и не думала останавливаться, с наслаждением балансируя на шатких колодах.

— Б-берегись! — воскликнула вдруг Семерка. Следом раздался вопль и грохот падения.

Обернувшись, Дюжина увидела высокого темноволосого паренька. Тот распростерся на земле и с перекошенным от ярости лицом сплюнул пригоршню грязного снега. Дюжина узнала в нем Пятака — самого ненавистного ей обитателя заимки и своего заклятого соперника.

— Он к-крался к тебе со спины, — негодовала Семерка.

Пятак поднялся, нависая над нею всей массой.

— Здесь обучают бою, тупица! — окрысился он. — А в бою обычно сражаются. — Пятак презрительно покосился на ее нелепую стойку, на неуклюже занесенный меч. — По крайней мере, те, кто овладел этим искусством.

— Ты не о себе, часом? — фыркнула Дюжина.

— Не секрет, что я лучше всех управляюсь с мечом, — похвастал Пятак. — Думал помочь тебе. Проверить рефлексы. Монстры ведь подкрадываются без предупреждения.

— Помочь? — пронзительно заверещала Семерка. — Ты хотел ее п-покалечить. На л-лице было написано.

— Серьезно? — Пятак закатил глаза. — Мои мысли ты тоже прочла? Сражен, покорен. Столько времени скрывать такой т-талант.

Все, кто стоял поблизости, разразились громким смехом, Семерка же едва не плакала от обиды. Дюжину внезапно обуял гнев. Она спрыгнула с колоды, крепко сжимая топоры в обеих руках.

— Кстати, о талантах. У тебя он проявляется только в пакостях? — Она старалась говорить спокойно. Пятак злобно прищурился, но ее это не смутило. — В науке владения мечом ты отнюдь не лучший, а чувство юмора у тебя и вовсе…

Пятак шагнул было к ней, но тут сквозь толпу зевак пробился коренастый паренек с песочной шевелюрой.

— Угомонитесь, оба! — скомандовал Шестой, решительно взяв задиру за локоть. Лучший друг Пятака, Шестой обладал более спокойным нравом, однако Дюжина все равно послала ему самый свирепый из своих взглядов.

— Я всегда спокойна! — парировала она чуточку громче, чем следует.

— Вижу, — ухмыльнулся Шестой.

— Чего столпились? — сурово прикрикнула Виктория, направляясь к собравшимся. — Продолжаем тренировку.

Ребята бросились врассыпную с такой скоростью, словно по пятам за ними гнался голодный волк.

— Спасибо, — пробормотала Семерка, едва ее обидчик с приятелем скрылись из виду.

— За что? — изумилась Дюжина.

— За то, что вступилась за меня.

Дюжина приготовилась дать ей суровую отпо­ведь, но слова застряли у нее в горле: Семерка лучилась благодарностью, от улыбки на щеках образовались ямочки. На долю секунды она стала походить на… Дюжина тряхнула головой, отгоняя пришедшую на ум мысль — воспоминания о прежней жизни до добра не доводят. Однако губы ее невольно растянулись в ответную улыбку.

Потрясенная, Дюжина спешно отвернулась от напарницы и вновь запрыгнула на чурбан.

— Ты вступилась за меня первой, — бросила она через плечо. — А Пятак пусть скажет спасибо. Таскать на себе такое самомнение — тяжкий труд. Надеюсь, мне удалось хоть немного облегчить его ношу…

Семерка открыла рот, но тут подоспела Виктория, выражение ее лица не сулило ничего хорошего.

— Ну, чего застыли? Дюжина, удиви меня.

Скрестив руки на груди, оружейница, прищурившись, наблюдала, как Дюжина виртуозно орудует топорами. Внезапно в висок девочке прилетел камушек.

— Ой! — вскрикнула Дюжина и впервые покачнулась на зыбкой опоре.

Виктория склонила голову набок и подбросила на ладони пригоршню мелких камушков.

— Ты должна быть начеку, чтобы отразить любой удар. Никогда не теряй бдительности, никогда.

Дюжина ушам своим не верила. Наставница и впрямь метнула в нее камень?

— Пятак прав, — сообщила оружейница, не сводя с Дюжины глаз. — Монстры нападают без предупреждения и спуску не дают. А теперь давай заново. — Она кивнула на топоры.

И метнула очередной камень.

Еще с десяток камней достигли цели, прежде чем Дюжина научилась отражать их, не теряя равновесия.

— Неплохо. Весьма неплохо, — растянув губы в улыбке, похвалила Виктория, после чего пересыпала камешки в ладонь Семерки и двинулась прочь, на ходу распекая других подопечных.

Семерка, разинув рот, уставилась на напарницу:

— М-мне померещилось или она и впрямь тебе улыбнулась?

Сгустились зимние сумерки. Охотники скользили вдоль стен заимки и, с хрустом ступая по обледенелой земле, зажигали факелы. Дюжина краем глаза следила за причудливым мельтешением их теней. На небесных мостах вспыхнули жаровни. Мороз крепчал, с неба сыпались редкие снежинки. Вокруг раскрасневшихся от холода рекрутов клубились облачка пара, ребята низко надвинули меховые шапки, чтобы согреть озябшие уши. Дивные ароматы окутали плац, возвещая о скором ужине. Энтузиазм группы угасал на глазах.

— На сегодня достаточно! — скомандовала Виктория, жестом подозвав к себе учеников. — Не могу сказать, что многие меня порадовали. Ничего, будете тренироваться до тех пор, пока не отточите навыки. А сейчас верните оружие на склад. Ужин через полчаса. И помните: бдительность, бдительность и еще раз бдительность. — Она пристально, точно гипнотизируя, оглядела собравшихся, однако самый лютый взор достался Семерке. — А нам с тобой предстоит серьезный разговор.

По пути в оружейную Дюжина то и дело оборачивалась. Наверняка Виктория решила устроить ее напарнице взбучку за то, что та отлынивала от тренировки. Девочка обреченно плелась за инструктором. Дюжина подавила сиюминутный порыв дождаться бедолагу, стараясь выбросить из головы ее опущенные плечи и затравленный взгляд.

Оружейный склад — длинное приземистое здание — был любимым местом Дюжины. Было что-то умиротворяющее в запахе стали, полированного дерева и вываренной кожи доспехов, в которые учащиеся облачались для тренировок. Мерцающие ряды копий, мечей и топоров простирались до мрачных глубин склада, где хранились диковинки: булавы, кистени, боевые молоты.

Дюжина сняла со стены факел и, протискиваясь между развеселившимися товарищами, уверенным шагом двинулась вдоль бесчисленных арбалетов к стойке с топорами. Из-за высокого стеллажа со стрелами до нее донесся голос Пятака:

— Меня от нее тошнит. Дерзкая, заносчивая. Будь моя воля, она бы вылетела отсюда как пробка. — Он выразительно щелкнул пальцами.

— Это решать не тебе, — парировал Шестой. — Сам знаешь, у Охотников так не принято. Куда ей идти? Куда идти всем нам? — В его словах звучало столько боли, что Дюжина невольно вздрогнула. — Да и потом, ты первый начал ее задирать. Радуйся, что легко отделался.

— Зануда, — фыркнул Пятак. — Скажи, тебя правда ничего не смущает? Чтобы попасть сюда, мы пожертвовали всем — семьей, домом, именами. А теперь нам приходится сосуществовать бок о бок с самой кошмарной особой во всем Эмбере. Уверен, родичи сами отказались от нее. Кому сдалось это пещерное отродье.

— Пятак! — возмутился Шестой.

Соседний стеллаж скрипнул. Дюжина — челюсти сжаты, на скулах играют желваки — толкнула его со всей мочи. Пятак поплатится за оскорбление! Стеллаж покачнулся и с грохотом обрушился на стойку с копьями.

Пятак с Шестым шарахнулись в сторону, чудом не угодив под смертоносный ливень из стрел и массивных полок. Под изумленные и испуганные возгласы ребят стеллажи заваливались друг на друга, точно костяшки домино. Звенела сталь, летели щепки, визжали воспитанники.

Судорожный вздох Дюжины прозвучал оглушительно в гробовой тишине, воцарившейся после погрома.

— Священный мороз! — процедил Шестой, оправившись от испуга. — Дюжина, ты совсем спятила?

— Так это Дюжина сотворила? — В мерцающем свете факелов возникло лицо Пятака, сияю­щее торжеством. — Ну все, теперь ты влипла по-крупному!

Его ехидная физиономия стала последней каплей. Дюжина подалась вперед, намереваясь вцепиться обидчику в глотку.

— ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? — Суровый окрик Виктории ледяным ветром разнесся по складу. Все на мгновение умолкли, а потом затараторили на разные лады. Через секунду оружейница, трясясь от ярости, нависла над Дюжиной.

Та выпрямилась, воинственно вздернув подбородок.

— Твоему поступку нет оправданий! — прорычала Виктория, пытаясь оценить масштаб разрушений. На виске у нее пульсировала вздувшаяся вена. Дюжина почувствовала, как пальцы наставницы впиваются ей в предплечье. — Ты предстанешь перед старейшинами. Снова!

— Пятак обозвал ее пещерным отродьем, — отчеканил Шестой, демонстративно отвернувшись от приятеля. — Из-за этого все и случилось.

По толпе пролетел возмущенный ропот.

— Пятак, это правда? — зловеще сощурилась Виктория.

Обиженно покосившись на друга, Пятак шагнул вперед и покаянно кивнул:

— Да, но я не в плохом смысле…

— Молчать! Меня не интересует, почему вы оба сделали то, что сделали. Идите за мной и держите рты на замке!

Оружейница направилась к выходу, Пятаку и Дюжине осталось только униженно плестись следом.

На улице валил снег, из окон струился теплый оранжевый свет, придавая мрачным постройкам непривычно гостеприимный вид.

Когда Дюжина проходила через низкий дверной проем, кто-то легонько вспрыгнул ей на плечо. Хрум! Бельчонок мягко прижался к щеке девочки, и ее настроение сразу же поднялось. Мех зверька блестел в тусклом свете, как медь, глаза сияли, а хвост распушился.

— Привет, — шепнула девочка питомцу. — Где ты пропадал?

Бельчонок приветственно лизнул ей ухо и радостно застрекотал при виде горстки орехов, которую она извлекла из кармана. Набив орехами рот на манер хомяка, Хрум зарылся в ее пушистый воротник и сонно засопел.

— Не отставать! — рявкнула Виктория.

С хрустом ступая сапогами по свежему снегу, она пересекла тренировочный плац, бросая сердитые взгляды в сторону кухни. У Дюжины заурчало в желудке, и она с горечью осознала, что в отличие от Хрума поесть ей сегодня не светит. Печально вздохнув, девочка убрала топоры за спину и поплелась за Викторией.

— Во имя Эмбера, чего ты вздыхаешь? Сама виновата! — зашипел Пятак и, повысив голос, добавил: — И куда это ты пялишься?

Заметив их, Семерка втянула голову в плечи и едва не свалилась с колоды. Очевидно, Виктория велела ей тренироваться вместо ужина. Дюжина с отчаянием наблюдала, как напарница совершает ошибку за ошибкой. Хуже того, она старательно подражала товарке, ее обращению с топорами, забыв, что орудует мечом.

«Выпрямись!» — мысленно скомандовала Дюжина, когда Семерка в очередной раз плюхнулась на обледенелую землю. Ей хотелось подбодрить бедолагу, однако она поостереглась. Она здесь не затем, чтобы заводить друзей, — лишние хлопоты. Собравшись с духом, Дюжина вслед за Викторией поднялась по ступеням здания совета.

Великолепные двустворчатые двери были украшены резьбой с изображением батальных сцен из легендарных охот. За ними находился Большой зал, самое внушительное помещение в заимке.

Вдоль обшитых деревом стен громоздилось антикварное оружие, над каминами были прибиты головы зимних волков, огров и прочих диковинных существ, их стеклянные глаза злобно сверкали в полумраке. Дюжина моргнула, привыкая к необычному освещению. В следующий миг по ее телу пробежала дрожь. Размах и интерьер Большого зала нарочно задумывались так, чтобы произвести сильное впечатление на редких посетителей, поразить их могуществом Охотников.

Дом совета единственный на заимке освещался не факелами, а лунными камнями. Врезанные в потолок крохотные кристаллы в сумерках заливали помещение таинственным серебристым сиянием. Раньше Дюжина не очень-то верила в их существование. Лунные камни сродни колдунам — все о них слышали, но никто не видел. Добывавшие их рудокопы зачастую оставляли драгоценную находку себе. При мысли о пещерном клане у Дюжины внутри все помертвело. Она тряхнула головой, отгоняя тягостные воспоминания.

Виктория обила снег с сапог и двинулась вверх по лестнице. Мягкие, с высоким ворсом ковры, присланные в благодарность пустынными кочевниками, заглушали их шаги. Лунные камни озаряли длинный зал, вдоль которого располагались покои трех старейшин. У Дюжины екнуло сердце, когда Виктория направилась к самой дальней двери. Значит, их ведут к старейшине Силвер. Чтобы отвлечься, Дюжина принялась разглядывать дары различных кланов, бережно развешанные по стенам: обтянутые лягушачьей кожей ходули от болотного народа; исполинская резная люстра в форме штурвала — подношение речного клана; плащ из мягкой, точно мех, коры от лесного народа; крылья с ярким опереньем от обитателей гор.

Троица поравнялась с покоями, а Дюжина все пожирала трофеи глазами. Проснувшись, Хрум высунул голову из ее воротника и, посмотрев вокруг, тоскливо заверещал. Дюжина только вздохнула в знак согласия. Меж тем Виктория постучала в дверь, и та молниеносно распахнулась.

— Виктория? — От старейшины Силвер веяло властностью. Высокая, стройная и, несмотря на возраст, поразительно грациозная. Пышные белоснежные локоны не смягчали суровых черт лица: острый, чуть крючковатый нос, тонкогубый рот и пронзительно-голубые глаза цвета обледенелого озера. Сейчас эти глаза обежали троицу и остановились на Дюжине. — Опять?

В голосе старейшины звучало неприкрытое разочарование. Дюжина закусила губу, силясь подавить приступ раскаяния. Хрум поглубже зарылся в воротник — от греха подальше.

— Да, — раздраженно подтвердила Виктория. — Наша парочка опять отличилась. Я пройду?

Силвер, кивнув, посторонилась.

— Ждите здесь, — не оборачиваясь, рявкнула наставница и скрылась в покоях.

Пятак привалился к стене по одну сторону от двери, Дюжина — по другую. Оба старательно игнорировали друг друга и напряженно прислушивались к невнятному бормотанию за дверью. Наконец до них донесся властный оклик Силвер:

— Входите!

Пятак протиснулся вперед, и Дюжина с трудом утерпела, чтобы не толкнуть его что есть мочи.

Просторные покои отличались скудностью обстановки, буквально голые стены. Три сводчатых окна выходили на тренировочный плац, в очаге весело полыхал огонь. Над камином висела голова исполинского Игрекса, в отблесках пламени мерцали смертоносные рога и тонкие, точно иглы, клыки. Подле очага стояли два кожаных кресла, однако Силвер предпочла сесть на жесткий не­удобный стул у массивного письменного стола. Не понаслышке знакомая с привычками старейшины, Дюжина сразу углядела в этом дурной знак.

— Любопытную историю поведала мне Виктория, — бросила Силвер и, едва провинившиеся рекруты приблизились, сложила ладони домиком. — Ваше счастье, что никто не пострадал, однако Виктория говорит, складу нанесен колоссальный ущерб.

— Ломать не строить, — свирепо заметила оружейница.

— Это все Дюжина, — затараторил Пятак. — Я тут ни при чем, правда!

Дюжина подавила желание рассмеяться. Силвер терпеть не могла попыток увильнуть от ответственности. К своему несчастью, Пятак этой простой истины так и не усвоил.

Старейшина окинула его ледяным взглядом, и вся бравада Пятака мигом испарилась.

— Ни при чем? — зловещим шепотом повторила она. — А вот Виктория говорит, что ты в открытую оскорбил пещерный клан.

Пятак судорожно сглотнул и побледнел как полотно.

— Да, — промямлил он, — однако на то имелись веские… хм… причины.

— Например? — Силвер не спускала с него глаз.

— Дюжина… ну, в общем… она…

Губы девочки дрогнули в ухмылке. Происходящее забавляло ее сверх меры.

— Вы только посмотрите на нее! — завопил Пятак, багровея. — Еще и скалится! Вечно она глядит на всех сверху вниз, королева нашлась! Занос­чивая, мерзкая…

— Довольно, — скомандовала Силвер, не повышая голоса, однако у Дюжины волосы на затылке встали дыбом. Пятак будто подавился, слова застряли у него в горле.

— Давай-ка уточним: Дюжина своим поведением спровоцировала тебя на оскорбление? — От сурового тона старейшины кровь стыла в жилах.

Пятак облизнул губы и пискнул, как загнанная в угол мышь.

— Произнеси присягу, — велела Силвер и стиснула кончики пальцев так, что они побелели.

Пятак поморгал, закашлялся. Присягу повторяли за завтраком и за ужином, никогда более. Справившись со смущением, он бойко протараторил заученные строки:

Присягаю на верность Охотничьей заимке.Клянусь служить семи кланам как своему собственному.Клянусь защищать их от внешних бед и невзгод.Отрекаюсь от кровных уз и кровной мести,презрев свое имя и прошлое.Охотники—моя семья отныне и навсегда.Клянусь, что никогда не отступлю перед лицом тьмы и не позволю восторжествовать тирании.

В воцарившейся тишине полено, догорая, ярко вспыхнуло, искры устремились в дымоход.

— «Отрекаюсь от кровных уз и кровной мес­ти», — нараспев повторила Силвер. — Что, по-твоему, это значит?

— Значит, мы должны забыть, к какому клану принадлежим, и принимать всех на равных, — дрогнувшим голосом ответил Пятак.

— Именно, — отчеканила старейшина. — Это ключевое и вместе с тем самое трудновыполнимое правило: похоронить прошлое, предать забвению семью, родной клан. Мы приносим поистине огромную жертву, однако она служит гарантом доверия к Охотникам. И ты готов разрушить все, к чему мы так долго стремились, из-за личной неприязни к одной из воспитанниц?

Пятак хотел возразить, но Силвер решительно пресекла его порыв:

— Если слух об этом происшествии распространится по Эмберу, отважатся ли кланы приглашать нас в свои деревни, дабы мы охотились на монстров, посягающих на них извне? Будут ли они и впредь считать нас беспристрастными? Доверят ли разбирать распри? Сколько времени, по-твоему, пройдет, прежде чем начнется очередная вой­на? — Старейшина негодующе тряхнула головой. — Ты произносишь присягу бездумно, не вникая в смысл слов. Советую тебе незамедлительно исправить это упущение. — Она перевела дух. — А теперь, с твоего позволения, мне бы хотелось побеседовать с Дюжиной наедине. Подожди за дверью, пока я определюсь с наказанием.

Вздрогнув, Пятак поспешил прочь.

— Противный мальчишка, — вздохнула Виктория. — Мнит себя центром вселенной.

— Кого-то он мне напоминает, — протянула Силвер, не в силах скрыть ухмылку.

— Меня? — оскорбилась Виктория. — Я вовсе не такая. — Она вдруг осеклась, нахмурилась. — Ведь так?

Силвер добродушно пожала плечами и обратила взор на Дюжину. Вся ее благожелательность моментально испарилась.

— Ты могла кого-нибудь покалечить, а то и вовсе убить.

Дюжина кивнула и виновато потупилась, осо­знавая справедливость упрека.

Молчание затягивалось. Наконец старейшина вздохнула и устало потерла веки.

— Как поступим с Дюжиной?

— Тебе решать, Силвер, — откликнулась Виктория. — Морок свидетель, сколько неисправимых юнцов ты направила на путь истинный, включая меня.

— Согласна, ты венец моей педагогической карьеры. — Женщины обменялись улыбками, между ними чувствовалась взаимная симпатия. — Однако здесь особый случай… — Силвер горестно покачала головой. — Дюжина, ну и что прикажешь с тобой делать? Наказания, которые повергают в трепет прочих рекрутов, на тебя совершенно не действуют. Дня не проходит, чтобы на тебя не жаловался кто-то из Охотников или учеников.

Дюжина моргнула в тщетной попытке убедить себя, что мнение Силвер для нее ничего не значит.

— Да, старейшина, — дрогнувшим против воли голосом откликнулась она.

— Я понимаю… почему ты держишься особняком. — Силвер замешкалась, с трудом подбирая слова. — Ведь нам обеим известны… хм… обстоя­тельства, приведшие тебя на заимку…

Дюжина оцепенела. Силвер ведь поклялась — поклялась никогда не возвращаться к этой теме!

— Ты не одинока в своем горе, — продолжила старейшина. — Не единственная из воспитанников утратила семью.

Дюжина стиснула зубы. Она не просто «утратила» семью — ее близкие погибли поистине чудовищной смертью от рук пещерного клана.

Заметив ее реакцию, Силвер умолкла и, горестно вздохнув, покосилась на Викторию в поисках поддержки.

— Искусством боя ты владеешь лучше многих, — объявила оружейница, от неожиданной похвалы Дюжина оторопела. — А то и вовсе лучше всех. Однако едва ли ты пройдешь боевое крещение.

У девочки внутри все опустилось.

— Но почему? Вы ведь сами сказали, я одна из лучших!

— Виктория знает, что говорит, — тихо сказала Силвер. — Как думаешь, почему? Что тебе известно о боевом крещении?

Дюжина уставилась в пол. Ну зачем, зачем Виктории понадобилось вести ее к Силвер? Старейшина Иней просто наорал бы на нее, отправил в ночной дозор и моментально забыл. Старейшина Аргайл и вовсе ограничился бы выговором. Почему Силвер так ее достает и заставляет терзаться угрызениями совести?

— Ну… — Дюжина замешкалась, собираясь с мыслями. — Насколько я знаю, в какой-то момент рекрутов группой посылают в Ледяной лес с заданием, сродни тому, какие выпадают на настоящей охоте, а по их возвращении решают, достойны ли они статуса Охотников. После чего прошедшие испытание выбирают себе новое имя.

Если, конечно, им посчастливится вернуться.

Девочка взглянула на исполинскую голову Игрекса и содрогнулась. Стеклянные глаза невидяще уставились на нее. Игрексы слыли самыми коварными тварями во всем Эмбере. Они проникали в разум и искажали воспоминания так, что ловец сам в итоге становился добычей. По легенде, Силвер победила этого монстра в Ледяном лесу во время боевого крещения, когда ей было всего пятнадцать. Это был подвиг, неслыханный для столь юной особы, он-то и стал основой ее блестящей репутации.

— И ты не предвидишь никаких затруднений? — Брови старейшины выразительно взметнулись вверх. — Уверена, что справишься?

— С топорами мне все по плечу, — отчеканила Дюжина, ощущая за спиной их приятную тяжесть. К счастью, никто из Охотников не подозревал об ее истинных планах, куда боевое крещение не входило совершенно.

— Думаешь, я одолела Игрекса в одиночку? — Силвер кивнула на трофей. Дюжина медлила. По легенде, все именно так и было. Силвер со вздохом покачала головой. — Легенды склонны при­украшивать действительность. Тот день мог стать для меня последним, если бы не мой отряд, не мои товарищи. Такова реальность. Вот почему я тревожусь за тебя. Кто встанет на твою защиту перед лицом опасности?

Дюжина застонала про себя.

— Одного безупречного владения оружием мало. Конечно, без него нельзя одолеть монстров, однако наше предназначение постепенно трансформируется. Теперь мы скорее миротворцы, нежели охотники. Новая миссия требует единства, терпения, дипломатии и объективности. Ты не обладаешь ни одним из перечисленных качеств и, похоже, меняться не намерена. Если меня не подводит память, в нашу последнюю встречу ты обещала, что постараешься наладить отношения с ребятами. Ну как, наладила?

Дюжина отогнала образ Семерки и, потупившись, принялась изучать половицы.

— Нет, — ответила за нее Виктория. — На моих занятиях ты всегда в числе первых, но всегда без партнера. А тебе бы надо соревноваться с лучшими рекрутами, чтобы оттачивать мастерство! Даже у меня в твоем возрасте не было столь выдаю­щихся навыков, — с отчаянием заключила она.

Дюжину захлестнуло горестное чувство вины. Она подвела обеих наставниц!

Силвер ободряюще кивнула Виктории и громко позвала:

— Пятак, возвращайся, мы ждем.

Дверь приоткрылась, Пятак бочком проскольз­нул в покои и смиренно замер подле Дюжины.

Когда Силвер заговорила снова, ее голос звенел от ярости:

— Вы оба повели себя недопустимо, и ваше высокомерие, мягко говоря, внушает мне тревогу. Полагаю, вам следует хорошенько подумать о своем поведении. — Она умолкла, смерив их свирепым взглядом. — Сегодняшнюю ночь вы проведете в каземате. — (Пятак испуганно дернулся, у Дюжины перехватило дыхание. За меховым воротником мелкой дрожью затрясся Хрум.) — Там у вас будет достаточно времени поразмыслить, — безжалостно добавила старейшина. — Надеюсь, впредь вы воздержитесь от подобных выходок.

Силвер кивнула, будто уверяя себя в правильности принятого решения, и, поднявшись из-за стола, направилась к двери. Потрясенные воспитанники безропотно двинулись следом.

Вход в каземат находился возле оружейного склада. Едва Силвер отперла дверь, зияющая тьма хлынула наружу, протянув к будущим пленникам безмолвные пальцы. Дюжина содрогнулась, Хрум, успевший перебраться к ней на плечо, испуганно запищал. Пятак затаил дыхание, и его страх служил хоть малым, но утешением для его спутницы.

Дюжина оглянулась на плац, где по-прежнему тренировалась Семерка. Девочка сочувственно посмотрела на недавнюю напарницу и помахала мечом в знак солидарности. Дюжина коротко кивнула, однако на сердце сделалось легче. Когда она снова устремила взгляд в темноту, та уже не казалась такой жуткой.

Единственный факел Силвер отбрасывал причудливые тени, пока группа спускалась по винтовой лестнице в мрачный лабиринт подземелий. Старейшина направилась в узкий тоннель с выбитыми в земле камерами. Дюжина покрылась липким потом, запах влажной земли проникал в ноздри. Где-то незримо капала вода.

— Запри Пятака здесь, — скомандовала Силвер Виктории, в полумраке различался лишь ее профиль. — Дюжину я помещу чуть дальше.

Скрипнули петли, в замке повернулся ключ. Стиснув зубы, Дюжина расправила плечи и перевела дух. Они не увидят ее страха! Миновав еще несколько камер, Силвер распахнула массивную деревянную дверь с решеткой на уровне глаз.

— Заходи, — угрюмо велела она.

Дюжина обозрела темницу. Под исполинским пологом из паутины, какой мог бы гордиться паук-живоглот, виднелась куча заплесневелой соломы. В углу источала зловоние параша. Дюжина стиснула дрожащие пальцы в кулаки и обернулась к Силвер. На лице старейшины плясали тени, во взгляде читалось искреннее сострадание.

— Это лишь на один день, — мягко сказала она, коснувшись во мраке плеча Дюжины. — Употреби это время с пользой. Заклинаю. Подумай, есть ли у тебя будущее на заимке. Подумай, каким человеком хочешь стать.

Она шагнула обратно в тоннель и заперла дверь. В стене напротив темнела крохотная ниша. Силвер оставила там ключ и зажгла хроносвечу.

— Я пришлю тебе сонного молока, — бросила она, уходя. — Лишние страдания тебе ни к чему.

Дюжина медленно разомкнула кулаки, бесшумно подкралась к двери и, приникнув к холодным прутьям решетки, глядела вслед удаляющимся наставницам. Едва они скрылись из виду, воцарилась гнетущая тишина. Дюжина буквально чувствовала, как земная толща норовит обрушиться на нее, чтобы похоронить заживо. Паника в груди нарастала. Угадав настроение хозяйки, Хрум прильнул к ней и терся о шею до тех пор, пока тревога не улеглась, а дыхание не сделалось размеренным.

Дюжина почесала бельчонка за ушком, как тот любил.

— Прости, — шепнула девочка. — Это моя вина. Ты заслуживаешь лучшей доли.

Хрум согласно застрекотал, однако продолжал ластиться.

Досадуя на себя, Дюжина сомкнула веки, оставив щелочку, чтобы сквозь нее созерцать теплое сияние свечи. Если застыть в этой позе, можно мысленно перенестись в другое место и забыть о темнице.

— Разумеется, нет. — Голос Пятака бесцеремонно ворвался в ее размышления. Дюжина открыла глаза и вновь испытала на себе давящий кошмар подземелья. Она не проронила ни слова, пока окончательно не овладела собой.

— Чего «нет»? — ледяным (к вящей своей радости!) тоном спросила она.

— Разумеется, у тебя нет будущего на заимке, — отозвался Пятак. — Ты не годишься по всем статьям! Ну какой из тебя миротворец? Смех один.

В глубине души Дюжина полностью разделяла его мнение: заимка — лишь средство для достижения ее цели. Не более.

— Ты прав, — согласилась она, втайне наслаж­даясь растерянностью обидчика, не ожидавшего такой реакции.

— Хм… серьезно? То есть, конечно, я прав! — быстро опомнился Пятак. — Вне всяких сомнений.

— Утешает, что из тебя миротворец еще хуже, — добавила Дюжина, постепенно входя во вкус. Даже страх перед беспросветной тьмой притупился. — Я просто не могу представить, что какой-то клан станет терпеть твое нытье. Не пройдет и недели, как они наймут ликвидатора и он разделается с тобой в два счета. А вот со мной он повозится куда дольше.

— Нытье? — Пятак чуть не захлебнулся от негодования. — Мои жалобы касаются только тебя, и они полностью обоснованны!

— Скажи это ликвидатору, — парировала Дюжина.

Раздался глухой стук, — похоже, Пятак с досады пнул дверь. Следом донеслось ехидное:

— Если не ошибаюсь, Силвер обещала тебе сонного молока? — Дюжина не ответила, ее ухмыл­ка поблекла. Хрум ощетинился. — Кого-то мучают кошмары? Бедняжка. Корчишь из себя железную леди, а сама хрупкий цветочек.

Он залился чересчур громким натянутым смехом. Стиснув зубы, Дюжина попятилась вглубь камеры, пока не набрела на ворох соломы. Устроившись на жалкой подстилке, она привалилась к стене и устремила взгляд на мерцающий огонек. Хрум скользнул к ней на колени и свернулся калачиком, девочка принялась гладить шелковистую шерстку; размеренные движения успокаивающе подействовали на обоих.

Мысли упорно возвращались к Силвер — она хотела разозлиться на старейшину, но вместо этого почувствовала стыд: она подвела ее… снова. К стыду примешивалась вина перед Семеркой: почему она не дождалась напарницу после занятий? Семерка никогда бы так не поступила. Задержись она на плацу, не услышала бы реплики Пятака и не томилась бы сейчас в темном подземелье. Девочка сгорбилась под грузом вины и попыталась отрешиться от происходящего.

Казалось, минула целая вечность, прежде чем в коридоре раздались шаги, пробудившие Дюжину от забытья.

— Ау? — с надеждой позвал Пятак.

Кто-то спустился по лестнице, свернул в тоннель и вскоре поравнялся с камерой Дюжины. Сквозь решетку она увидела невысокую фигуру в плаще, которая втиснула между прутьями стакан сонного молока. Рядом с ним посетитель осторожно положил небольшой сверток. После чего фигура отступила в тень. Хрум метнулся к двери, его носик подергивался в предвкушении.

— Спасибо!

Дюжина вскочила с убогой подстилки. Обычно она чуралась разговоров, однако сегодня можно сделать исключение. Вместо ответа из коридора послышались удаляющиеся шаги — посланник предпочел раствориться во мраке.

Девочка потянулась за стаканом в надежде, что молоко хоть немного заглушит невыносимый голод. Второпях она задела сверток, и тот вывалился наружу. Дюжина чуть не взвыла, сообразив, что это могла быть еда.

Кляня себя за неуклюжесть, она аккуратно отнесла молоко вглубь камеры и вновь опустилась на солому. Хрум так и вился вокруг стакана, девочка отстранила его ласково, но твердо:

— У тебя еще остались орехи. — Она потрепала бельчонка по набитым щекам. Хрум уставился на нее — сначала с недоумением, потом радостно. Мгновение спустя он уже бойко грыз скорлупку.

Дюжина намеревалась посмаковать молоко, но в итоге проглотила его залпом. Умиротворяющий травяной вкус притупил голод и страх. На душе стало спокойнее, мрак, казалось, отступил, дыхание выровнялось. Хрум вскарабкался ей на грудь, и девочка провалилась в сон.

Она очнулась, как от толчка, сердце лихорадочно билось. Вытянувшись на прелой соломе, Дюжина заморгала, силясь угадать причину тревоги. Наверное, ей приснился кошмар. Поджав передние лапы и воинственно распушив хвост, Хрум застыл натянутой струною, всматриваясь в кромешную тьму камеры.

Внезапно от стены донесся шепот.

Дюжина медленно села. Неужели у нее галлюцинации? Или в каземате водятся призраки? Вскоре звук повторился: сперва приглушенное бормотание, возня, потом рык. За стеною явно кто-то был. Земляной ком рухнул с потолка и, прорвав паутину, плюхнулся к ногам девочки.

Она озадаченно нахмурилась. В недрах земли таился кто угодно, только не призраки. По крайней мере, если верить зачитанному до дыр экземпляру «Магических тварей», который Дюжина знала практически наизусть.

Призраки — заблудшие души тех, кто принял мученическую смерть. Распознаются легко, поскольку сохраняют прижизненный облик, только неосязаемый. Призраки не способны воздействовать на неодушевленные предметы, однако могут контактировать с родственными по духу существами. При переселении в людей и животных наносят им ощутимый урон.Призрака нельзя убить. Единственный способ