Рожденная пламенем E-Book

Эбби-Линн Норр

• Herausgeber: Иностранка
• Kategorie: Für Kinder und Jugendliche
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 343

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

«Элементали» — захватывающий книжный сериал в жанре городского фэнтези, повествующий о девочках-подростках, ставших могущественными повелительницами стихий. Под силу ли обычным старшеклассницам, пусть и наделенным даром природной магии, справиться с пробудившимся злом? Романы Эбби-Линн Норр, создательницы нескольких циклов бестселлеров, проданы в 14 стран и разошлись тиражом более миллиона экземпляров. Сильные героини, реалистичная магия, приключения, интриги, милая романтика и хорошо продуманные сюжеты: вот секреты успеха книг Эбби-Линн. Норр — искусная рассказчица, от ее романов не оторваться, и, что замечательно, они не содержат ненормативной лексики и сцен насилия. Книги уменьшенного формата с запечатанным обрезом и мягким переплетом предназначены поклонникам жанра от 14 лет и старше, и прекрасно поместятся в небольшой сумочке. Они выглядят нарядно благодаря яркой обложке и легко читаются. Отличный подарок для девушки — по любому поводу. Рыжеволосая Сэксони Кэгни — одна из самых благополучных старшеклассниц канадского городка Солтфорд. У нее замечательные родители, два вполне дружелюбных брата и множество друзей, а потому никаких дурацких комплексов. Сэксони хороша собой, умна, весела и иронична, парни вьются вокруг, а подруги готовы проводить с ней все свободное время. Но у Сэксони есть серьезный недостаток: она бывает невнимательна к людям и вспыхивает как огонь по малейшему поводу. Именно эта черта характера и доставит девушке массу неприятностей во время головокружительной поездки в Венецию, поскольку с пламенем не шутят, — особенно если оно поселилось у тебя в животе!..

Leseprobe

16+

A. L. Knorr

BORN OF FIRE

Copyright © A. L. Knorr, 2016

All rights reserved

Издательство выражает благодарность литературному агентству Synopsis Literary Agency за содействие в приобретении прав

Перевод с английского Елены Шинкаревой

Серийное оформление и оформление обложки Татьяны Гамзиной-Бахтий

Иллюстрация на обложке Александра Андрейчука

Норр Э.-Л.

Рожденная пламенем : роман / Эбби-Линн Норр ; пер. с англ. Е. Шинкаревой. — М. : Иностранка, Азбука-Аттикус, 2025. — (Элементали).

ISBN 978-5-389-27225-5

Рыжеволосая Сэксони Кэгни — одна из самых благополучных старшеклассниц канадского городка Солтфорд. У нее замечательные родители, два вполне дружелюбных брата и множество друзей, а потому никаких дурацких комплексов. Сэксони хороша собой, умна, весела и иронична, парни вьются вокруг, а подруги готовы проводить с ней все свободное время. Но у Сэксони есть серьезный недостаток: она бывает невнимательна к людям и вспыхивает как огонь по малейшему поводу. Именно эта черта характера и доставит девушке массу неприятностей во время головокружительной поездки в Венецию, поскольку с пламенем не шутят, — особенно если оно поселилось у тебя в животе!..

© Е. Н. Шинкарева, перевод, 2024

© А. А. Андрейчук, иллюстрация на обложке, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024Издательство Иностранка®

РОЖДЕННАЯ ПЛАМЕНЕМ

Пролог

Никодемо установил треножник и еще раз отрегулировал звук на камерофоне. Нажал кнопку включения, потом шагнул к стулу и сел так, чтоб оказаться четко в фокусе. Опустившись на стул, он почесал голову и взъерошил жидкие светлые волосы. Они поредели с годами, да и сил поуменьшилось. Но возраст не ослабил решимости и способности любить.

Никодемо так и не привык к камерам и потому чувствовал себя неуютно. Он задумался об иронии судьбы: на его совести немало опасных и сомнительных с моральной точки зрения поступков — за некоторые он заслужил, возможно, вечное проклятье, — а ноги прирастали к полу и ладони потели, когда в него впивался глазок камеры.

Он откашлялся и заговорил на итальянском спокойным бархатным голосом, напоминая себе, что, по всей вероятности, эта запись никогда не всплывет. Она только страховка на случай… Никодемо отмахнулся от продолжения этой мысли. Не хотелось думать об этом «на случай».

Понадобилось менее трех минут, чтобы записать последнюю часть видеосериала. Он наклонился и выключил камеру. Просмотрел запись. Улыбнулся с довольным видом — с первой попытки все получилось достойно. К идеальному результату Никодемо не стремился.

Он глубоко вздохнул и на секунду склонил голову. Опустил веки и вызвал в памяти ее влюбленное лицо. Сердце больно ударилось о грудную клетку. Никодемо открыл глаза и стряхнул с себя наваждение. Включил ноутбук и загрузил в него запись. Зашифровал и заархивировал файл вместе с другими. Потом отослал своему адвокату с простой припиской: «Последняя часть. Еще раз спасибо. Ник».

Он обернулся на стук в дверь тесной каменной клетушки. Показалось гладкое безбородое лицо Данте. Ник вспомнил, каким был в его возрасте: мир дарил ему безграничные возможности, а он хватал их спелые гроздья охапками. Теперь лучшие времена Ника позади.

— Вот ты где, — сказал Данте по-итальянски, на своем родном языке. — Ты же не струсил, нет?

Никодемо позволил себе улыбнуться подростку.

— Нет. А ты?

Данте широко распахнул дверь и шагнул внутрь, волнение и интерес сквозили в его движениях и отражались на лице.

— Разумеется, нет. — Глаза парня остановились на треножнике, потом взгляд метнулся к ноутбуку. — Что делаешь? Записываешь мемуары? Да не тревожься. Я не допущу, чтобы случилось что-нибудь… э-э-э, плохое.

Никодемо не ответил на вопрос и выключил компьютер.

— Знаешь, твой отец, скорее всего, уволил бы меня без раздумий, а тебя запер дома на веки вечные, узнай он о наших планах.

— Только это случится задним числом, и он будет нам благодарен. Ты станешь сильней, чем когда-либо прежде, и никогда больше не испытаешь боль.

Никодемо вздохнул. Такова теория. Риск, на который он идет, того стоит. Но вот боль… Сможет ли он ее выдержать? Никодемо перевел взгляд на Данте — он собирался доверить свою жизнь… мальчишке? А больше просить некого, ни один разумный человек не позволит ему так рисковать.

Данте, не в силах устоять на месте, пританцовывал от нетерпения. Никодемо старался не таить обиду на парнишку, жаждущего увидеть несколько часов агонии старшего товарища. Когда все закончится, он окажется в большом долгу перед Данте, ведь тому предстоит вытащить его из адского пламени.

— Отрепетируем еще разок? — предложил Никодемо, складывая треножник и убирая его вместе с ноутбуком в кожаную сумку.

— Ник, мы репетировали уже десятки раз, — отозвался Данте. — Сегодня дома никого, вилла опустела. Идеальная возможность. Все будет в порядке.

Никодемо кивнул и придвинул стул к стене. Протянул сумку Данте:

— Отнеси его ко мне в комнату, ладно?

— Конечно, — кивнул Данте, забирая сумку.

Они вышли из клетушки вдвоем и зашагали по длинному темному коридору. Каменный пол сменился земляным, потолки стали ниже. Они спустились на три ступеньки вниз, в холодный сырой проход, приведший их в старинную каменную келью. Снаружи вдоль стены стояли ведра с водой. Никодемо с мрачным видом осмотрел их.

Вход в каморку был очень низкий. Никодемо толкнул металлическую дверь — она противно заскрежетала, — скрючился и протиснулся внутрь. Выпрямился. Его обступила темнота. В каморке пахло застарелой мочой и плесенью. Никодемо принялся осматривать дверь из закаленной стали.

Данте поставил сумку у стены и пролез следом. Заметил, что Ник осматривает металл.

— Что такое? Думаешь, дверь тебя не выдержит?

— Так, любопытствую. Я не собираюсь с ней сражаться.

Никодемо внимательно изучил мрачную обстановку. Взгляд его остановился на белой пуховой подушке, лежавшей на деревянном настиле, служившем кроватью. Он поднял ее и понюхал. Лаванда? Он вскинул брови и взглянул на Данте.

— А что? Я просто думал о твоем комфорте. Здесь дико воняет, — объяснил Данте и порывисто обнял Никодемо, изумив того до крайности. Потом яростно поцеловал сначала в правую щеку, потом в левую. — Я горжусь тобой, — он вынул из кармана секундомер и показал Нику. — Отсечка на шестнадцать часов. Вернусь проверить, как ты.

Никодемо кивнул.

— Давай покончим с этим.

Глава 1

Я закрыла глаза, прислонилась головой к иллюминатору и глубоко вздохнула. Мы находились в воздухе. Наступил конец чертовски трудной недели, и я была счастлива как никогда, что все позади.

— Этот вздох прозвучал жутко серьезно для особы вашего возраста, — заметила сидящая рядом со мной дама. — В первый раз летите самолетом?

Я повернулась к соседке. Женщина с коротко стриженными седыми волосами внимательно рассматривала меня поверх очков. На коленях у нее лежала раскрытая книга. Лицо излучало материнскую теплоту.

— Впервые над Атлантикой. Но проблема не в перелете.

— Нет?

— Поберегитесь: если меня разговорить, остановить будет трудно. — Я повернулась к окну: мое искаженное отражение повторило движение. — Я слишком много болтаю. Так мне не раз говорили.

Дама помолчала пару секунд.

— Нам предстоит долгий полет. Зачем направляетесь в Венецию?

— Получила работу няни по программе для иностранной молодежи. Два мальчика. Проведу с ними все лето.

— Что ж, — брови дамы взметнулись вверх. — Звучит просто отлично: превосходный опыт в вашем возрасте.

— Да, я очень рада этой возможности.

— Тогда с чего такой хмурый вид?

Я закусила губу. Стыд запылал на моих щеках, и, к моему ужасу, слезы обожгли опущенные веки. Участие доброй незнакомки вызвало нестерпимое желание вывалить на нее все проблемы.

— Я облажалась.

— Очень типичный для человека поступок.

— Ненавижу соответствовать стереотипам, — выпалила я.

— А вы им соответствуете?

Я потянула за кончик стянутых в хвост огненно-рыжих волос.

— Я ведь рыжая.

— И что?

— И вспыльчивая. Рыжеволосая и вспыльчивая. Думаете, это правда? Что к рыжему цвету волос непременно прилагается вспыльчивость?

— Хм, стереотипы возникают не без причины. В них всегда есть крупица правды. Или волосок правды, если на то пошло, — она весело пошевелила бровями.

— Остроумно.

— Благодарю. Но нет, я думаю, что все мы вспыльчивы где-то там, в глубине, в сердцевине нашего нутра. Просто кому-то труднее сдерживать себя, но стоит просто чаще тренироваться. И дышать. — Она подняла вверх палец с изящным маникюром. — Дышать глубоко здорово помогает. — Она захлопнула книгу и сунула ее в кармашек сиденья перед собой. — В чем же вы так страшно облажались?

Я накрутила на большой палец провод от наушников.

— У меня два брата. Эр Джей и Джек. Обычно мы неплохо ладим. Но Джек — тот, что младше, — всю неделю действовал мне на нервы. Сломал застежку на чемодане, уронил шоколад на диван, а я села и испачкала любимые джинсы. А потом спрятал мой паспорт и веселился, пока я три дня безуспешно искала его и рвала на голове волосы от отчаяния.

— Какая досада.

Я кивнула.

— Вот именно. А три дня назад после ужина отец сказал Джеку, что его очередь мыть посуду. Но тот отправился играть в видеоигры. Я не сразу это заметила, потому что ушла собирать вещи. А когда вернулась в кухню, там все еще царил кавардак. Мама уже легла спать: у нее голова разболелась. Отец возился в гараже с Эр Джеем. И я сорвалась. Меня так все достало, что я просто взбесилась. — Я замолчала, а сердце заколотилось, пока я снова переживала случившееся.

— И что вы сделали?

— Ввалилась к нему в комнату и… — я схватила ртом воздух и прижала ладони к лицу. Лицо пылало, голос подрагивал. — Вырвала у него из рук пульт, грубо схватила за шиворот, приподняла и потащила к двери. И вопила на весь дом, что он должен выполнять свои обязанности. — Я замолчала и закрыла глаза, прячась от ужасных воспоминаний о том, что произошло дальше. Дама ждала, не нарушая тишины. — Я не хотела… — я закашлялась. — От поскользнулся на листке бумаги: у него в комнате вечный бардак. И упал. То есть упали мы оба. Но он ударился о дверной косяк. Этот звук… жуткий треск… — я содрогнулась.

— Он не пострадал?

— Ударился лицом.

Дама поморщилась.

— Прокусил нижнюю губу, отколол кусочек переднего зуба и получил фингал под глаз. — Я потерла лицо, стараясь прогнать воспоминание. — Было столько крови. Меня чуть не стошнило. Не от крови, или не только из-за нее. Я просто…

— Чувствовали себя паршиво.

Я кивнула и посмотрела в окно в кромешную темноту.

— Мне до сих пор паршиво. Родители пришли в ярость. Запретили мне ехать в Венецию.

— Но все же вы здесь. Что произошло?

Я снова посмотрела на ее доброе лицо.

— Джек. Он бывает жутким сорванцом, но парень он очень великодушный. Он знал, что я сожалею. Я ведь два дня ничего не ела после случившегося. И он заставил родителей передумать. Даже сознался, что доводил меня всю неделю.

— Похоже, он славный мальчик.

— Это так. Куда лучше, чем я.

— Уверена, вы слишком строги к себе.

— Чего уж хорошего, если я не в состоянии контролировать свой гнев и причиняю вред другим людям?

— Что ж, Джек вас простил. И родители, по всей видимости, тоже. Так что теперь стоит простить саму себя. Начать с чистого листа и попытаться этим летом в себе разобраться. Вы теперь няня. Прекрасная возможность поучиться терпению и самоконтролю, не так ли?

— Верно. — «Но только в теории», — добавила я про себя.

— Оставьте прошлое в прошлом. Сделайте выводы и двигайтесь вперед. Все совершают ошибки. Просто примите решение стать лучше.

Желудок мой сжался при воспоминании об окровавленном лице Джека. Я скрестила руки и выдохнула.

— Я стану.

Глава 2

Шестилетние мальчишки не должны выглядеть так, будто им четыре. Не должны смотреть на мир глазами, полными боли. У них не бывает сухой бледной кожи, редеющих волос и залысин, остро выступающего позвоночника. Они не прихрамывают. И под глазами у них нет фиолетовых теней.

Исайя выглядел именно так. Я не специалист, но могу отличить по виду больного ребенка от здорового. Этот мальчик точно был болен.

Мой желудок еще не успокоился, а в глаза словно песку насыпали. Но последствия смены часовых поясов забылись, как только появился Исайя, которого, словно малыша, принес на руках отец. Я мысленно пробежалась по отправленному мне приветственному письму с описанием принявшей меня к себе семьи и их сыновей. «Кристиано Басседжио — 9 лет, поклонник футбола, имеет талант к математике. Исайя Басседжио — 6 лет, тихий милый ребенок, любит сказки на ночь и „Лего“». Никакого упоминания болезни. Почему мне никто не сказал, что один из ребят, вверенных моему попечению этим летом, сущий доходяга?

Мое негодование растаяло как дым, когда Исайя повернулся. Дыхание мое прервалось, как только наши взгляды пересеклись. Глаза у него были черные словно уголь, и впились они в меня с такой же яростью и отчаянием, как его пальцы вцепились в воротник отца.

Голова Пьетро наклонилась к Исайе, и он поцеловал проплешинку на светлой макушке сына. Нежная любовь отца трогала сердце своей красотой.

— Милый, поздороваешься с новой няней? — мать мальчика, Эльда, присела рядом со мной на диван. У нее был нежный акцент, еще более нежный голос и усталый взгляд.

Исайя, не отрывая от меня глаз, потянул ко мне ладошки, свешиваясь с рук отца.

— Матерь божья, — пробормотал на это Пьетро.

Я рефлекторно выставила руки, и мальчик наклонился так сильно, что его отцу ничего не оставалось, как передать ребенка мне. Исайя опустил голову мне на плечо так же, как чуть раньше на плечо Пьетро — нет, сначала он коснулся моей щеки маленькой ладошкой, потом сунул ее себе под скулу и только тогда положил голову. И обмяк, повис, точно мешок с косточками.

Сердце мое заколотилось.

— Привет, Исайя, — сказала я тихо, но внутри меня все бурлило. Вопросы бешеным потоком проносились в мозгу, но не выскакивали у меня изо рта, а застревали за стиснутыми зубами. По рукам поползли мурашки. Исайя был очень горячий.

Лица Эльды и Пьетро вытянулись, на них читалось явное потрясение. Вдобавок Эльда прижала ладони к вискам, а глаза ее округлились так, что сверху показались белки.

Я перевела взгляд с нее на ее мужа и обратно.

— Исайя со всеми такой?

— Напротив, — ответила Эльда. — Он никому не разрешает прикасаться к себе, кроме родных. — Она заговорила с мужем на итальянском — я улавливала нотки благоговейного трепета. Пьетро, пододвинув к дивану табурет и устроившись возле жены, отвечал в таком же духе.

Исайя посмотрел на меня, и страдание, отраженное в его черных глазах, тисками сдавило мне сердце. Мое горло сжалось. Что мучает этого мальчика? Почему он потянулся ко мне, к незнакомке? И что он со мной сделал — никогда раньше я не привязывалась к ребенку так быстро. Я тщательно скрывала захлестнувшие меня эмоции под вежливо-заинтересованной миной.

Возможно, усталость и смена часовых поясов дали о себе знать, отсюда такая бурная реакция. Я почувствовала, что Эльда и Пьетро не отрывают от меня глаз. Тишина в комнате становилась гнетущей.

— Думаю, мы прекрасно поладим, так ведь? — спросила я Исайю.

Эльда смущенно закашлялась, и я подняла на нее глаза.

— Исайя не разговаривает, — пояснил Пьетро.

— О! — Я не сумела скрыть удивление. Так мальчик — немой? Еще один существенный факт, который забыли упомянуть. Мне пришла в голову мысль: я ведь могу пожаловаться в агентство по подбору на то, что меня ввели в заблуждение. Но Исайя растекался по мне своим горячим тельцем, и, глядя на его смущенных родителей, я отбросила эту мысль как недостойную.

— Вернее, больше не разговаривает, — добавил Пьетро.

Эльда опустила глаза.

— Так раньше он говорил? — Ситуация становилась все более странной и запутанной. — Что-то случилось?

Пьетро почесал затылок.

— Мы не знаем. Врачи не могут объяснить. Мы показывали его трем разным специалистам. — Он выразительно пожал плечами. — Сын с рождения слабенький, но с речью проблем не было. А потом однажды… — Пьетро щелкнул пальцами и отрывисто цокнул. — Просто замолчал.

Эльда не отрывала глаз от пола. Интересно, чьего взгляда она так старательно избегала — моего или собственного мужа?

— Когда это случилось? — я положила ладонь на спину Исайи и почувствовала под рукой горячие выступы позвоночника.

— Кажется, ему уже исполнилось три? — Пьетро обернулся к жене за подтверждением.

— Три с половиной, — ответила Эльда. Взгляд ее метнулся в мою сторону, но обошел мужа. У меня возникло странное ощущение, что она знает о состоянии сына куда больше, чем известно ее супругу. Я отмахнулась от нелепой мысли: только приехала, а уже строю предположения о порядках в чужой семье.

— Для него большое значение имеет вода, — веско добавила Эльда, пронзая меня взглядом карих глаз, — надо пить побольше. Его организм быстро обезвоживается. Это самое важное, что вам надо усвоить. В остальном с ним будет мало хлопот. Меньше, чем можно ожидать, судя по его виду. — Кажется, по ее лицу скользнуло извиняющееся выражение.

Я кивнула.

— Хорошо. Много воды. Понятно.

Пьетро взглянул на часы.

— Давайте обсудим все остальное позже — мне надо отвезти мальчиков в школу и возвращаться в офис. — Он поднялся и кликнул второго моего подопечного, Кристиано.

В холле раздалось гулкое топанье, и подвижный загорелый мальчик примчался с маленьким футбольным мячом под мышкой. Он затараторил по-итальянски, обращаясь к отцу, а тот так же быстро отвечал.

— Кристиано, познакомься со своей няней, — представила меня Эльда.

Мы поздоровались, и уголки моего рта сами собой поехали вверх — такой заразительной была его широкая улыбка. Я залюбовалась ямочками на щеках мальчика, его огромными, как у коровы, карими глазами с роскошными ресницами. Ровные зубы блестели словно фарфоровые. Кристиано был красив, гибок и излучал кипучую энергию. Двигался быстро и резко. У него были темные волосы и смуглая кожа. Мальчик напомнил мне шоколадное печенье. Он являл собой точную копию отца, только глаза у Пьетро были голубые. От Кристиано веяло здоровьем, и в этом он представлял полную противоположность младшему брату.

Я решила, что именно Кристиано, скорее всего, повинен в урагане, видимо, регулярно проносящемся по этому дому. Вилла была просторная и красивая, но выглядела как после стихийного бедствия. Повсюду валялись игрушки, цветные карандаши и маркеры, машинки и элементы футбольной экипировки. Игрушек хватило бы на десятерых мальчишек, не то что на двоих.

— Это Сэксони. С ней тебе придется разговаривать по-английски, договорились? — обратилась Эльда к Кристиано.

Тот кивнул, слегка махнул мне рукой и снова поздоровался.

— Привет. — Голос его заполнил весь дом, добираясь до самых потаенных уголков. Кристиано бросил на пол футбольный мяч и пнул его через всю прихожую. Еще раз мельком взглянул на меня, развернулся и бросился вслед за мячом.

— Прихвати свой рюкзак, пожалуйста! — крикнула сыну вдогонку Эльда. — Отец отвезет вас в школу через десять минут.

— В школу? — удивилась я. — Разве летом они не на каникулах? — Больше всего меня поразило, что Исайя проводил время не только в постели.

— Осталось всего несколько дней, — пояснила Эльда. — Они посещают частную школу. Расписание там отличается от государственных заведений.

— Андьямо1, — Пьетро протянул Исайе руку.

В первый раз с того момента, как он устроился у меня на коленях, Исайя пошевелился и стал слезать. И вновь меня поразила хрупкость его крошечной фигурки. Мальчик посмотрел мне в глаза, и сердце мое упало. Взгляд у него был такой… затравленный. Он пересек комнату и взял отца за руку. Тут примчался Кристиано. Теперь я могла сравнить Исайю с братом: они встали бок о бок. Трудно было поверить, что они близкие родственники. Кристиано, рассеянно поглаживая Исайю по макушке, поболтал о чем-то с отцом. Эльда поднялась и попрощалась с мальчиками. Поцеловала обоих, потом опустилась на колени возле Исайи и что-то сказала ему успокаивающим тоном. Тот кивнул в ответ.

Перед тем как мальчики скрылись из виду под лестницей, Исайя еще раз оглянулся на меня. Косой солнечный луч, проникший через окно, осветил его правый глаз, и мне почудилось в нем какое-то красное мерцание — всего на долю секунды. Я удивленно моргнула. Причудливая игра света — конечно, тут ведь солнце не как в Канаде.

Когда мальчики ушли, Эльда повернулась ко мне.

— Вы, должно быть, умираете от усталости.

— Есть немного, по правде говоря, я готова была рухнуть прямо там, на ковер у дивана.

— Сейчас покажу вам ваши апартаменты.

Они оказались совсем крошечными, но милыми. Там имелась собственная кухня и чудесный вид на канал. Мы с Эльдой договорились обсудить расписание и привычки мальчиков позже вечером. Она попрощалась и предоставила меня самой себе.

Я выудила из сумочки телефон и повалилась на кровать. Стала строчить сообщение трем лучшим подругам: Акико Сусуми, Тарге Мак’Оли и Джорджейне Сатерленд: «Долетела! Встретилась с семьей. Успела выяснить, что улица по-местному — „калле“ и что в Венеции этим летом ожидается адская жара. Как вы там, девчата?» Отключила телефон и положила его на тумбочку. Ответы прилетят не скоро. Нас этим летом разделяли восемь часовых поясов.

Я закрыла глаза и вздохнула от усталости и счастья. Попыталась вздремнуть, но сон долго не шел. Глаза Исайи с угольными обводами все стояли перед моим мысленным взором.

Глава 3

— Думаю, ты волшебница, не иначе! — воскликнула Эльда как-то утром в конце первой недели моего пребывания в ее доме, увидев сверкающие чистотой гостиную, кухню и столовую. — Я и забыла уже, как выглядят наши полы.

— Спасибо, но самым сложным магическим трюком будет научить Кристиано самостоятельно убирать свои вещи, — заметила я, подставляя чашечку для эспрессо под сопло кофемашины и наливая ей порцию.

Мы с Эльдой часто проводили несколько минут в компании друг друга на кухне перед ее уходом, до того как просыпались и одевались мальчики.

— Да уж, если тебе это удастся, не останется малейших сомнений, что ты волшебница, — кивнула она и, нагнувшись, принялась застегивать ремешки на красных кожаных туфлях.

— На вас всегда такие изумительные туфли, — восхитилась я. — Где вы их покупаете?

— Добро пожаловать в Италию, страну самой красивой обуви. Как-нибудь покажу тебе свои любимые магазинчики. Конечно, лучшие находятся в Милане, но и в Венеции есть парочка неплохих мест.

Мы с Эльдой еще поболтали до ее ухода, потом я принялась готовить обед для Кристиано. Сегодня у Исайи не было никаких занятий и внеклассных мероприятий, так что нам предстояло провести целый день вместе. Мой последний рабочий день перед выходными. Я размышляла, чем нам с Исайей заняться, раз мы будем только вдвоем. В голове роился миллион идей, но я не знала, заинтересуют ли они мальчика и хватит ли у него сил на такие развлечения.

— Буонджорно2, — улыбнулась я, когда в комнату вошел Пьетро с Исайей на руках. Поставила эспрессо на кухонный островок, куда легче было дотянуться. Мужчина подхватил чашку и поблагодарил меня.

— Доброе утро, Исайя. — Я все еще не привыкла к цепкому взгляду темных глаз мальчика. И хотя он не мог или не хотел разговаривать, я пришла к выводу, что он понимает бо́льшую часть моих слов. За несколько дней работы няней я убедилась, он знает английский куда лучше, чем его старший брат.

Исайя потянулся в мою сторону. Пьетро передал мальчика мне на руки: для меня этот утренний ритуал стал уже привычным. Теплое тельце Исайи прильнуло к моей груди. Я поцеловала его в макушку, чувствуя губами исходящий от ребенка жар. Не похоже, что его лихорадило, но температура тела всегда была на верхней границе нормы. Эльда объяснила мне, что у Исайи она чуть выше обычной: такой он с самого рождения.

— Я собиралась спросить Эльду перед ее уходом, можно ли отвести Исайю сегодня днем посмотреть на мастеров-стеклодувов на Мурано? Эльда передала мне приглашение на частный мастер-класс: у нее нет времени туда сходить. Срок приглашения истекает в конце недели. Я подумала, что ему понравится. Мне тоже понравится, без сомнения.

— Прекрасная идея, — одобрил Пьетро. — Сходите, конечно. — Он порылся в бумажнике, вытащил визитку и протянул ее мне. — Позвоните Джованни, он вас довезет. Не стоит ждать паром. И ничего ему не платите, — добавил он, подымая вверх палец. — У нас с ним договоренность.

— Грацие!3 Вы так добры.

Пьетро и Кристиано попрощались со мной, и я повернулась к Исайе.

— Ну, вот мы и вдвоем, молодой человек. Ты голоден?

Он покачал головой.

— Хочешь съездить сегодня на Мурано? — спросила я мальчика.

Он слегка пожал плечами. Потом на секунду задумался и кивнул.

— Славно, но есть еще дела на пару часов. Я приберусь в кухне, а ты можешь пока поиграть.

Исайя кивнул и медленными неровными шагами поплелся по коридору к себе в комнату. Я наблюдала за ним, нахмурив брови. Казалось, у него ни на что нет сил. Кристиано носился без остановки с утра до вечера — безудержный худой и потный комок хаоса. Но я ни разу не видела, чтобы Исайя бегал или пинал мяч. Он не держал в руках ничего тяжелее деталей от «Лего» и цветных карандашей. И я в сотый раз задалась вопросом, в чем же причина его вялости и упорного молчания.

Как-то вечером я потратила несколько часов на исследование этого вопроса: изучала медицинские сайты, где говорилось о детях, утративших навык речи по причине травмирующих событий. У многих после курса лечения речь восстанавливалась. Но Эльда и Пьетро в один голос твердили, что Исайя жил как у Христа за пазухой, ничего страшнее похода к стоматологу с ним не случалось. Он жил в безопасности, под постоянной опекой. Просто с рождения был слабеньким и вялым.

Телефон звякнул, пока я убиралась в кухне.

Написала Тарга: «Наконец-то в Польше! Напомни мне больше не пускать маман в самолет. Ни за что».

Я: «Чего это? Она норм?»

Меня удивило, что Майра, мать Тарги, страдает аэрофобией. Она казалась мне самой сильной и невозмутимой на свете женщиной. Я жутко робела в ее присутствии.

Тарга: «Похоже, непереносимость высоты. Зацени…»

Она прислала мне фото гигантского особняка с чертовой тучей окон на фасаде, увитом плющом. Глаза мои округлились.

Я: «Это тут ты проведешь лето?»

Тарга: «Круть, скажи? Тут полно всяких русалок и морских пейзажей, увешано все от пола до потолка. Этот польский богатей какой-то коллекционер».

Я: «Познакомились уже? Что за чел?»

Тарга: «Нет еще. Вечером за ужином. Я спать. До связи».

Я: «От Акико и Джорджи что слышно?»

Тарга: «Ничего. От Акико и не стоит ждать вестей, забыла? А Джорджи, скорее всего, еще в воздухе».

Я: «Ок».

Я нахмурилась. Моя лучшая подруга Акико предупредила нас на прощальном ужине, что будет в основном вне доступа. Дедушка отправлял ее на лето в глухую деревушку в Японии. С дедом ее я ни разу не встречалась. Акико не спешила нас знакомить, и я перестала про него спрашивать. К тому же он мне заранее не нравился: Акико слушается его беспрекословно. Как можно послать семнадцатилетнюю девочку в какую-то дыру в чужой стране к людям, которых она в жизни не видела?!

Я отмахнулась от раздражающих мыслей и продолжила уборку кухни.

Потом заглянула в комнату Исайи. Он сидел на полу в спальне, прислонившись спиной к комоду. На коленках лежала книжка. Мальчик поднял глаза и протянул книжку мне.

— Хочешь, почитаем ее вместе? — спросила я, входя.

Он пересел на детский диванчик у окна. Я опустилась рядом, а он забрался ко мне под мышку и прижался к моему боку. Тепло сразу разлилось у меня по телу.

— Почитать тебе вслух?

Он кивнул.

Я взглянула на обложку: книга называлась «Ла Фениче». Феникс. На обложке изображение красивой птицы в красных языках пламени, вырастающей из серого пепла.

— Классная история, приятель. Но я не могу ее тебе прочесть. Она на итальянском, а я обещала твоим родителям, что буду разговаривать с тобой только по-английски. Есть у тебя книжки на английском?

Исайя задумался, потом вышел в коридор. Я слышала, как отворилась дверь в комнату Кристиано. Через пару секунд мальчик вернулся с другой книжкой. Собрание сказок разных стран. Я открыла самую первую, но Исайя покачал головой и забрал книжку.

— Что, тебе эта не нравится?

Он перевернул страницы и отдал мне книгу, раскрыв ее на сказке, которую хотел послушать.

— «Жар-птица, славянская сказка», — начала я читать. — Надо же, любишь сказки про огненных птиц?

Он вздохнул и забрался ко мне под бок.

Я принялась читать медленно, четко выговаривая каждое слово. К тому времени, как молодой царевич Иван увидел светящуюся птицу во фруктовом саду, Исайя заснул. Я закрыла книгу и подумывала разбудить его, но не хотелось тревожить. Я смотрела на его белесую голову, тонкие голубые прожилки вен на висках, тонкие бесцветные ресницы, едва заметные на лице. Сердце мое переполнялось нежностью.

Дышал Исайя медленно и как будто с легким усилием. Теплое обмякшее тельце убаюкивало меня, приводя в состояние бездумного оцепенения. Я не заметила, как моя щека коснулась его макушки, а веки отяжелели, словно промокшая ткань, и закрылись.

Глава 4

Проснувшись, я собрала сумку для нашей поездки на Мурано. Положила в нее два яблока, бутылочку воды и солнцезащитный крем. Исайя молча наблюдал за приготовлениями. Я поймала на себе его любопытный взгляд, когда засовывала в сумку небольшой дорожного формата флакон средства после загара с алоэ вера.

— Девушки с белой кожей, как моя, знают все хитрости, — подмигнула я ему. — Алоэ незаменимо при солнечных ожогах, а бледным призракам, таким как мы с тобой, осторожность не помешает.

Его нижняя губа чуть отвисла от удивления.

Мы с Исайей вышли из дома ровно в тот момент, как к их частному причалу пристало водное такси. Высокий стройный мужчина в полосатой рубашке за штурвалом улыбнулся мне и взмахнул капитанской кепкой.

— Чао! — воскликнул он, и лицо его расплылось в широкой ухмылке. — Я Джованни. Бенвенутти а Венециа4, Сэксони. Как прошла первая неделя здесь? — Он привязал лодку и протянул руку Исайе. — Джорно, Исайя.

— Спасибо, прекрасно прошла, — ответила я. — Правда, это мой первый опыт в качестве туриста. Знакомлюсь понемногу с этими маленькими сорванцами.

Я шагнула в лодку и положила руку на голову Исайе. И только коснувшись светлых волос мальчика, сообразила, что забыла надеть ему панаму. Я залезла в сумку, вынула свою хлопковую летнюю шляпу и нацепила ему на макушку, пока мы отчаливали. Мысленно пнула себя за забывчивость и заслонила лицо от солнца рукой.

Мы проплыли под маленьким арочным мостиком и оказались на открытом пространстве. Туристы фотографировали красавицу-лодку из тикового дерева, когда мы проносились мимо. Из окон повсюду свисало белье, а за деревянные шпалеры цеплялись глицинии и плющ. Покрытые водорослями ступеньки спускались в мутную воду. Эльда рассказывала, что раньше в каналах купались и стирали белье. Теперь это делать запрещено.

— Итак, ты сегодня едешь на Мурано? — спросил Джованни.

— Да, у нас билеты на частный мастер-класс по выдуванию стекла, — пояснила я.

Исайя придвинулся ближе ко мне и вложил ладошку мне в руку, прислонив голову к моему плечу.

Джованни уставился на мальчика, и рот его слегка приоткрылся.

— Я знаю семью Басседжио уже очень давно, — сказал он серьезным тоном. — И ни разу не видел, чтобы Исайя так с кем-то сближался. По крайней мере, с тех пор, как перестал разговаривать.

Перед нами простиралась Адриатика, горизонт был усеян точками островов. Мы ускорились и шустро пересекали водную гладь в направлении Мурано. Я опустила глаза на Исайю и улыбнулась, увидев, что тот закрыл глаза, подставив лицо прохладному бризу.

— Эльда и Пьетро тоже это отметили. Помните, каким Исайя был, когда еще разговаривал? — я напрягла голос, стараясь перекричать ветер.

— Черто, черто5, — ответил он, кивнув. — Я знаю обоих мальчиков с рождения. — Ход лодки замедлился: мы подплывали к Мурано. Перед глазами выросли яркие цветные здания. — Все случилось в одночасье, — он щелкнул пальцами. — Еще вчера он щебетал, а на следующий день… — Джованни рассек ладонью воздух.

— А он всегда был не очень крупный для своего возраста?

— О да, — кивнул Джованни. — Он всегда был маленьким и слабеньким.

Я подавила желание закрыть Исайе уши руками, сообразив, что ему не стоит слушать, как мы его обсуждаем. Бросила осторожный взгляд в его сторону, но мальчик увлеченно разглядывал морскую гладь.

— Прости, приятель, — пробормотала я вполголоса и обхватила рукой его худые плечики.

Джованни пришвартовался у причальной станции на Мурано. Причал вел в тупик, но рядом начиналась пешеходная дорожка, по которой прогуливались туристы. Высокий каменный фонтан в форме львиной головы высился на краю пристани. Мы с Джованни договорились, в какое время он за нами заедет, и он отчалил, помахав нам на прощание.

— Как дела, приятель? — я прижала ладонь к щеке Исайи. Она была горячая, что неудивительно при этаком солнце. Я вся вспотела, а вот мальчик хоть и пылал, но оставался сухим.

— Держи, попей, — я отвернула крышку бутылки и протянула ему. Исайя жадно глотнул, потом еще и еще, и вернул мне ее пустой. — Ого! Сделаю себе пометку в следующий раз брать бутылку побольше.

Я поправила ему шляпу и взяла за руку. Мы шли мимо магазинчиков, заставленных изделиями из цветного стекла всевозможных видов и форм. Люстры, вазы, статуэтки животных, бокалы и пивные стаканы, украшения, рамочки для фотографий, посуда. Похоже, из стекла можно изготовить бессчетное количество вещей.

Мы нашли место, где проводили мастер-класс. В витрине там стояли самые изысканные изделия из стекла из всех, что нам попались за день. Я повернула красную стеклянную дверную ручку и обнаружила, что дверь заперта. Нахмурилась и проверила время на билете. Все было точно. Нажала кнопку на маленькой бронзовой табличке у двери.

— Прего6, — произнес приятный мужской голос, раскатисто протягивая звук «р-р-р».

— Буонджорно, у меня билеты на частный стеклодувный мастер-класс. Мы не ошиблись адресом?

— Нет-нет, заходите, прошу вас. Я сейчас к вам выйду, — ответил голос.

Раздался писк домофона. Я отворила дверь и придержала ее для Исайи. Порыв холодного ветерка из кондиционера освежил нас, и мы оба радостно вздохнули. В передней было пусто, и мы развлекались разглядыванием стеклянных предметов в витринах. Стены помещения были покрыты зеркалами. Я скорчила глупую рожицу, заметив, что Исайя наблюдает за мной. Ответом мне стала еле заметная улыбка.

Через несколько мгновений за прилавком вырос хозяин голоса. Мы с ним, моргая, смотрели друг на друга, потом на лицах одновременно расплылись улыбки. Славный, очень славный. Карие глаза его с теплотой поглядели сверху, с высоты кассового возвышения, сперва на меня, потом на Исайю. У парня были короткие вьющиеся черные волосы, начинающие редеть, хотя ему вряд ли исполнилось сильно больше двадцати. Широкие плечи его занимали собой все пространство тесного помещения, а при виде ямочек на щеках мое сердце предательски дрогнуло.

— Буонджорно, — пробормотала я, глупо ухмыляясь.

Он ответил еще более широкой улыбкой. Тепло разлилось внизу моего живота.

— Вы американка?

— Такой сильный акцент? Эх, — я щелкнула пальцами с видом притворного разочарования. — На самом деле я канадка.

— Ах, канадка. Прекрасно, и вовсе акцент не сильный. — Мы обменялись твердым жарким рукопожатием. Наверное, он работал перед огнем: ладонь его была намного теплее обычного.

— Я Рафаэль Димаро. Добро пожаловать в мою лавочку. Вы, должно быть… — он заглянул в список, приклеенный липкой лентой к прилавку, — Эльда Басседжио?

— Нет, я Сэксони, их няня. Она отдала мне билет, так как у нее нет времени им воспользоваться. Это ничего?

— Конечно. А это у нас кто? — он опустил взгляд на Исайю, с торжественным видом стоявшего подле меня.

— Это Исайя. — я сняла шляпу с головы мальчика и нахмурилась при виде фиолетовых теней под его глазами. Готова была поклясться, что минуту назад их еще не было.

— Добро пожаловать, Сэксони и Исайя, — поприветствовал Рафаэль, складывая ладони. — Вы готовы увидеть демонстрацию древнего стеклодувного мастерства? Узнать секрет, хранившийся тысячи лет? — Он загадочно пошевелил пальцами.

Исайя уставился на него во все глаза.

— Готовы, верно? — я взяла Исайю за руку, а он поднял на меня взгляд и кивнул. Я с удовольствием отметила, что на лице мальчика появился интерес. Наконец-то он оживился, пусть даже самую малость.

— Тогда прошу следовать за мной, — позвал Рафаэль, проводя рукой по лицу как фокусник, закрывающийся плащом.

Уголки губ Исайи приподнялись.

Я не ожидала, что в мастерской будет так душно. Порыв горячего воздуха смахнул мои волосы с лица назад. Слизистая глаз мгновенно высохла, а на верхней губе вступила влага. Неудивительно, что руки у Рафаэля такие теплые.

К мастерской вел короткий коридор, вдоль которого стояли полки с изделиями из стекла. У каменной стены зияли жерла двух печей, на безопасном расстоянии от них выстроились в ряд стулья. Из одной печи вырывалось красное сияние, другая была темной и холодной. На металлическом столике в рабочем беспорядке лежали инструменты, а у стены в линию стояли металлические трубки для выдувания стекла.

— Прего7, — Рафаэль жестом указал на стулья.

Мы с Исайей сели в первом ряду.

— Перед тем как начать, расскажу немного об истории… — Звякнула дверь, и Рафаэль осекся. — О, акчиденти8. Простите, забыл запереть входную дверь. Я обслужу посетителей и тут же вернусь. Извините.

Он быстро удалился, а мы с Исайей ждали. Я обмахивалась шляпой. С каждой минутой Исайя становился все беспокойней. Он пристально разглядывал огонь в печи, и тут я услышала его вдох. Хриплый, болезненный звук.

— Исайя?

Он повернулся и посмотрел на меня. Угольно-черные глаза налились болью, которой в них не было еще несколько секунд назад. Сердце мое на мгновенье замерло.

— Что такое, милый? — я склонилась над ним. — Исайя?

Он положил мне руки на плечи, пытаясь собраться с силами. Тот же красноватый отблеск, что и в первый день нашего знакомства, мелькнул в его глазах. Волосы на моем загривке встали дыбом. Отблеск мелькнул и исчез, как краткая вспышка, и рационально объяснить себе причину его появления мне не удалось.

У меня перехватило дыхание: я и представить подобного не могла. Я обхватила ладонями его щеки, а мой желудок сжался от страха. Мальчик пылал изнутри, дыхание его стало затрудненным. Я приложилась губами к его лбу: все понятно, жар. Эльда объясняла мне, что у Исайи бывают приступы лихорадки, но чтобы такие?! А если это уникальный, особенно серьезный приступ?

Не сводя глаз с ребенка, я вновь уловила странное свечение в его глазах. Положила руки по бокам его грудной клетки и чуть не отдернула: тощенькое тельце почти обжигало. Оно было еще раскаленнее лба.

Исайя снова сипло вздохнул. Задрал футболку и открыл худой бледный живот. Вокруг нас плясали странные тени — их порождала разожженная печь. Но я ясно увидела красное свечение внутри его живота, словно мальчик наелся тлеющих углей. Темные тени ребер выступали под кожей. Казалось, еще немного, и можно будет рассмотреть трепещущее сердце Исайи.

— Милый… — пролепетала я, не зная, что сказать. Положила руку на полку в поисках опоры. Все завертелось, и я зажмурилась, стараясь унять головокружение. Я надеялась, что мне все привиделось. Но когда открыла глаза, свечение никуда не исчезло.

Из соседней комнаты раздались голоса. Звякнула дверь.

Я постаралась вдохнуть поглубже.

— Надо отвезти тебя домой. Прямо сейчас.

Я опустила футболку на живот Исайи — свечение было заметно даже сквозь ткань! Что же это за болезнь такая? Отчего мальчик буквально разгорается изнутри и становится таким горячим, что непонятно, как ему удается выжить?

В мастерскую вошел Рафаэль.

— Извините за это… ох ты! — Он чуть не споткнулся о нас. Я поднялась и заслонила собой Исайю, чтобы спрятать свечение.

— Все в порядке? — улыбка Рафаэля исчезла, а брови встревоженно сдвинулись.

— Нет, извините. — Я взяла Исайю за руку, но держала чуть позади себя. Мальчик наклонил голову, словно испытывал стыд. Дыхание свистело у него в груди. — Исайе внезапно стало нехорошо. Надо отвезти его домой.

— Конечно-конечно. Мне так жаль. — Рафаэль поспешно отскочил в сторону. Потом проводил нас через магазин, все время спрашивая, не может ли как-то помочь.

Я выудила из сумки телефон и написала Джованни, что нуждаюсь в его услугах прямо сейчас. Тут же тренькнуло в ответ: заберет нас через десять минут. Я выдохнула и возблагодарила небеса, что Джованни оказался поблизости.

— Могу ли я чем-то помочь? — снова спросил Рафаэль.

— У вас есть вода? — спросила я, мысленно проклиная себя. Эльда ведь предупреждала, что Исайе нужно много пить. Но он минут десять назад осушил целую бутылку! Неужели недостаточно? Может, я поступила неосмотрительно? И сама стала причиной случившегося? Вина крепко схватила меня за горло.

— Да, разумеется. — Он наклонился над прилавком и открыл маленький холодильник. — Тут бывает так жарко, что без воды можно сойти с ума. — Он протянул мне холодную бутылку.

— Спасибо. — Я открыла ее и протянула Исайе. Мальчик глотнул раз, другой, сморщил личико и  сипло вздохнул, будто чуть не подавился. — Не так быстро, милый!..

Заверяя Рафаэля, что с Исайей все будет хорошо, я ужасно нервничала — понимала, что тревога читается на моем лице, но скрыть ее никак не получалось. Губы дрожали. С Исайей случилось что-то ужасное, когда он находился под моим присмотром. Почему Эльда не подготовила меня к такому повороту событий? Неужели такого раньше не происходило?

— Синьорина, прошу вас, — взмолился Рафаэль. — Оставьте мне свой номер. Я буду волноваться. Отпишитесь мне потом, что все хорошо. Пожалуйста.

Просьба красавца-стеклодува звучала так искренне и мило, что я замешкалась. На его месте я тоже хотела бы знать, что все завершилось благополучно. И я продиктовала ему свой номер. Потом подхватила Исайю на руки и заторопилась к причалу. В каждом вздохе мальчика слышался слабый свист.

Я с рекордной скоростью проделала обратный путь. Поставила Исайю на землю, вручила ему еще одну предварительно открытую бутылочку воды и позвонила Эльде, чувствуя, что мне отчаянно не хватает воздуха. Может, так ощущается паническая атака? Соберись, Сэксони.

— Сэксони? — при звуке тихого голоса Эльды мне сразу полегчало.

Я старалась не выдать своей паники.

— Эльда, вы не могли бы встретить нас дома? У Исайи жар.

— Где вы? — ее голос звучал сухо и по-деловому.

— На Мурано. Мы поехали на стеклодувный мастер-класс, но пришлось уйти раньше из-за Исайи… — Я поперхнулась, вспомнив странное сияние в его животе. — Он просто пылает. Джованни едет за нами.

— Я на пути домой. Дайте ему холодной воды как можно скорее. И, если есть под рукой ткань, которую можно намочить, положите ему на голову, чтоб охладить.

— Хорошо. До скорой встречи. — Эльда уже отключилась.

Я присела на корточки перед Исайей, понаблюдала, как он пьет. Потом протянула руку к фонтану с головой льва, намочила ладонь и прижала ее ко лбу мальчика. Он почти не сводил с меня глаз, и я прочла по ним, что ему больно и плохо, но он знает, что это пройдет, и потому спокоен. Мне стало ясно, что с ним такое уже случалось.

Я огляделась и, убедившись, что рядом не крутятся любопытные туристы, спросила:

— Позволишь? — я тронула край его футболки. Он кивнул, и я приподняла ее повыше. Свечение все еще оставалось заметным, хоть и не таким ярким, как прежде. Я опустила футболку и посмотрела в глаза мальчика. Красное мерцание пропало.

Поднявшись, я, изумленная и перепуганная до сердечной дрожи, принялась высматривать лодку Джованни. Что же это за болезнь, от которой глаза и тело светятся изнутри?

Глава 5

Поездка к дому прошла в заметном напряжении. Джованни гнал изо всех сил, а я обдумывала, как, в каких выражениях, передать Эльде и Пьетро то, что я видела. И почти не замечала, когда нас встряхивало на волнах. Исайя, сидевший рядом, завалился мне на колени, разогревая их не хуже мощного обогревателя, и я придерживала его рукой. Свечение… Я не могла забыть о нем. Мне ведь не померещилось?

Мы вернулись в пустой дом. Я внесла Исайю в его комнату и поудобнее устроила на кровати, ничем не накрывая. Положила ему на лоб мокрое полотенце и достала цифровой термометр из аптечки первой помощи в ванной. Пока термометр делал свое дело, принесла стакан воды и стакан льда и поставила на прикроватную тумбочку. Включив вентилятор над кроватью, села рядом с мальчиком и ждала, наблюдая, как вздымается и падает его узкая грудь.

Исайя смотрел на меня из-под полуприкрытых век. Я перевернула полотенце, поразившись тому, каким горячим оно стало. Пора освежить. Намочила его под краном и, вернувшись, вынула градусник изо рта мальчика. Он показывал температуру по Цельсию, 72 градуса, но я не понимала этого значения. Привыкла к измерениям по Фаренгейту. Воспользовавшись телефоном, пересчитала и, увидев результат, чуть не выронила устройство на пол. Руки затряслись.

— Кажется, термометр сломан, — нервно хихикнула я, обращаясь к Исайе. — Если ему верить, то на тебе можно печь блинчики. — Я швырнула испорченный градусник на тумбочку. Если бы температура достигла такого значения, мальчик был бы давно мертв. Посмотрела в телефоне, как бороться с жаром. — «Примите прохладную ванну», — прочла я вслух. Бросилась в ванную и открыла кран холодной воды. Руки тряслись, и еще я боялась, что меня стошнит. Кинула взгляд на унитаз, раздумывая, как скоро завтрак решит меня покинуть. Потом попила воды из-под крана — ма-а-аленькими глотками. Полегчало.

Я вернулась за Исайей, когда набралось достаточно воды, и осмотрела его. Глаза мальчика казались стеклянными, но не осталось и намека на красные отблески, свечение в тельце померкло. Он не бился в истерике, не колотил руками по кровати, как нередко делают заболевшие дети, и молчал. Просто лежал пластом.

— Подымайся, приятель. Пора принять ванну, хорошо? От нее тебе должно полегчать. — Исайя засипел, пока я несла его в ванную. Я стиснула зубы, услышав этот звук, меня снова начало подташнивать. Что, если он умирает? Где же Эльда? Почему так долго едет?

Я села на унитаз, пристроив мальчика себе на колено. Стянула через голову футболку и отметила с мрачным удовлетворением, что свечение совершенно точно исчезло. Сняла с него джинсовые шорты и положила в ванну в одних трусах. Схватила надувную игрушку для ванной и сунула ему под голову для удобства. — Так нормально?

Он слегка кивнул, и жуткий звук, с которым он втягивал в себя воздух, стал тише. На лестнице раздались торопливые шаги.

— Мы в ванной! — прокричала я, чувствуя, как спадает напряжение.

Эльда ворвалась в ванную.

— Мама здесь. — Она опустилась на колени возле ванны, коснулась лба сына. Потом бросила на меня благодарный взгляд. — Брава9, Сэксони.

Я попыталась выжать улыбку в ответ на ее похвалу. Сердце наконец перестало скакать бешеным зайцем, но ум никак не мог успокоиться. Что же такое с этим ребенком?

Мы вынули Исайю из ванны и натянули на него пижаму. Положили на кровать. Эльда присела рядом с сыном и в точности повторила мои действия, совершенные четверть часа назад: потрогала его лоб, положила ему на голову прохладное полотенце, измерила температуру. Исайя переносил это стоически. Теперь градусник показывал температуру чуть выше нормы. Наверное, я ошиблась, считывая результат. Или неправильно пересчитала шкалу.

Я сообщила Эльде, что мальчику стало плохо на мастер-классе, и принялась излагать последовательность событий. Я запиналась и заикалась, пытаясь сообразить, как рассказать ей о свечении. Это настолько невероятно, что походит на бред. Может, я сошла с ума? Теперь я сомневалась в том, чему стала свидетелем.

Эльда слушала меня молча. Я не могла понять, что у нее на уме. Три раза я собиралась рассказать о свечении, и три раза слова застревали у меня в горле. Исайя, бедное дитя, с пониманием, даже сочувственно, наблюдал, как я борюсь с собой. Прежде меня никогда не раздирали подобные противоречия. Вдруг Эльда решит, что я вру? Выдумываю ради пущего эффекта. Я еще плохо ее знала. Но если она видела проклятое свечение раньше, почему не рассказала мне об этом?

Я выдавливала из себя слова, не упоминая самое важное событие минувшего дня. И надеялась, что Эльда прольет свет на случившееся и как-то облегчит мне задачу — признаться в том, что ее сын выглядел так, будто сгорал изнутри, нелегко. Но она не сказала ничего, что могло придать мне уверенности.

— Бедняжка, вижу, как это тебя расстроило, — посочувствовала Эльда, когда я закончила запинаться. — Не стоит так волноваться, Сэксони. Такого рода вещи для Исайи привычны. Я говорила, что у него временами бывает жар. В течение дня он спадает. Ты все сделала как надо, и я тебе благодарна.

Мы вышли из комнаты Исайи, надеясь, что он поспит и ему станет лучше. Я искренне жалела, что не додумалась сфотографировать мальчика в мастерской стеклодува — было бы доказательство свечения в его животе и глазах. Если такое случится снова, я это непременно сделаю. Эльда, похоже, наблюдала за мной.

— Тебя это происшествие сильно потрясло, — сказала она. Ее тон и выбранные слова навели меня на мысль: ей не доводилось видеть это свечение. И потому моя реакция на случившееся кажется ей преувеличенной.

— Конечно, я… я беспокоилась за Исайю, — ответила я. — До каких значений обычно поднимается у него температура?

Она помедлила всего секунду.

— Как у всех. Где-то тридцать восемь с половиной, тридцать девять, — она быстро моргнула несколько раз.

Она лжет.

Нет, не может быть. Она его мать. Она любит своего мальчика и ради его блага поделилась бы со мной, его няней, всей необходимой информацией, помогая мне позаботиться о нем как следует. Так всегда поступают, если идет речь о здоровье ребенка. Верно?..

Я поднялась к себе в тревожном недоумении. И только успела затворить дверь, как раздалось треньканье телефона. Сообщение от Рафаэля: «Все в порядке?» Я улыбнулась — ему не все равно — и ответила: «Малыш в норме. Был жар, но уже спал. Спасибо, что спросили». — «Как же иначе. Бедный ребенок. Может, удастся устроить вам мастер-класс в другой раз. Как утешительный приз. В Канаде так говорят?» — «Да, случается. Спасибо, Рафаэль». — «Не за что. И зовите меня Раф». — «Ладно. Но обращаться ко мне Сэкси не рекомендую, опасно для жизни». Какое-то время ничего не происходило — мне хотелось думать, что мой собеседник смеется над шуткой. «Понял :)».

Я потерла руками глаза. Недели не прошло, а столько всего случилось — тут и светящийся мальчик, и красавчик с острова Мурано. Будет о чем вспомнить и поведать близким. Но если я расскажу подругам об Исайе, они мне не поверят. Я и так слыла в нашей компании «королевой драмы». Я, когда была помладше, имела склонность к преувеличениям, и теперь та дурная привычка вышла боком. Приходилось заново заслуживать доверие. А как это сделать, рассказывая невероятные истории о ребенке, глаза и живот которого сияют изнутри красным светом?

Я принялась искать в интернете про свечение глаз и кожи. Нашла кучу ссылок на сайты графического дизайна, рассказы в жанре фэнтези, фильмы и телешоу с демоническими персонажами и ангелами, а также сайты для поклонников вампиров. Но не всплыло ничего хоть отдаленно связанного с медициной и полезного для меня.

Я выключила телефон и уставилась в потолок. Перед глазами стоял озаренный внутренним огнем живот Исайи и тени ребер под его кожей. Меня передернуло. Как поговорить с Эльдой и Пьетро о том, что я видела, и не выглядеть при этом сумасшедшей?

Глава 6

Я проснулась утром моего первого выходного дня вялой и встревоженной. Прогулка по Венеции здорово помогла бы мне отвлечься. Исполненная решимости использовать карту и телефон только при крайней необходимости, я сунула их в сумочку. Более-менее я представляла, где нахожусь и в каком направлении искать площадь Святого Марка.

Я вышла из дома и зашагала к площади. По мере приближения к ней калле становилась все многолюднее из-за туристов, и пришлось здорово сбавить скорость.

Я прошла мимо милой кафешки, стилизованной под вагон старинного поезда. В полукруглой витрине были выставлены свежие на вид салаты, шарики моцареллы, брускетты, жаренные в кляре морепродукты и целая гора бриошей и всякой выпечки. Я выскользнула из потока туристов и нырнула в узкую дверь.

— Прего, — поприветствовала меня стоявшая за стойкой официантка с мелкими кудряшками.

— Один капучино, перфаворе10, — пробормотала я. Почти все итальянцы, работавшие в Венеции, говорили по-английски, но я хотела хотя бы попытаться использовать итальянские слова.

— Си, дуэ минути11.

Официантка принесла кофе, и я устроилась за столиком. Вынула телефон и второй раз просмотрела фотографии от Тарги и Джорджейны. Тарга прислала изображения особняка на берегу Балтики, парочку селфи с предметами искусства, а еще снимок красавца, который таращился на статую рыцаря. Очевидно, подруга застала его врасплох. Он походил на офицера флота — короткие светлые волосы, худощавая подтянутая фигура, форма вроде военно-морской и красивые скулы. Меня терзало любопытство: возникла ли надлежащая химия между ней и этим парнем — Антони. Насколько я знала, Тарга ни разу еще не влюблялась по-настоящему.

Я перешла к фотографиям Джорджейны. Дух захватывало от великолепия сада и дома Викторианской эпохи. Но и на этот раз меня больше заинтересовал снимок ее приемного двоюродного брата. Джорджи поймала его в тот момент, когда он тащил вдоль какого-то строения через лужайку стопку сломанных оконных рам. Я увеличила изображение и покачала головой. Парень был убийственно хорош. Жаль, что при этом он, судя по реплике подруги, не являл собой образец дружелюбия.

— Тутто бене?12 — спросила официантка, и я  вздрогнула от неожиданности. Видимо, пора было освободить столик для новых посетителей.

— Си, грацие13, — я сунула телефон в сумочку. — Как пройти к базилике? — наверняка та была уже рядом.

— Направо и еще раз направо. Вы всего в нескольких шагах, — ответила официантка.

Поблагодарив ее, я вышла и влилась в плотную толпу туристов. И меньше чем через две минуты моя нога ступила на культовую Пьяцца Сан-Марко. У меня закружилась голова, и я позабыла, как дышать.

Площадь обрамляли тысячи белых колонн. Она кишела людьми: те фотографировались, продавали разные безделушки, стояли в очередях. Базилика возвышалась над ними роскошной квадригой белых коней, выглядевших так, словно вот-вот примутся гарцевать прямо на крыше. На другой стороне площади играл оркестр, и я направилась туда, уворачиваясь от детей и огибая голубиный помет.