Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: Азбука
- Kategorie: Gesellschafts- und Liebesromane
- Sprache: Russisch
Никки давно мечтала купить этот коттедж. Из его окон открывается чудесный вид на маленький пляж, скрытый от посторонних глаз. Это место очень много значит для нее, и она верит, что будет здесь счастлива. Но надежды на безоблачное будущее рассыпаются, когда Никки получает анонимную открытку в несколько слов. Перед ней снова предстает прошлое... Двадцать лет назад на побережье Корнуолла обрушился свирепый шторм, перевернувший всю жизнь Никки. Она потеряла отца, а ее сестра — мужа, однако не только эта семейная трагедия мешает Никки спокойно спать. С тех пор она хранит тайну, которая обладает разрушительной силой. А неизвестный отправитель шлет новые послания, угрожая раскрыть ужасную правду, и это лишь вопрос времени — в маленьком городке новости разносятся быстро... Впервые на русском!
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 454
Veröffentlichungsjahr: 2025
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Veronica Henry
THE SECRET BEACH
Copyright © 2024 by Veronica Henry
All rights reserved
Перевод с английского Ольги Александровой
Оформление обложки Виктории Манацковой
Генри В.
Тайный пляж : роман / Вероника Генри ; пер. с англ. О. Александровой. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2025.
ISBN 978-5-389-30173-3
18+
Никки давно мечтала купить этот коттедж. Из его окон открывается чудесный вид на маленький пляж, скрытый от посторонних глаз. Это место очень много значит для нее, и она верит, что будет здесь счастлива. Но надежды на безоблачное будущее рассыпаются, когда Никки получает анонимную открытку в несколько слов. Перед ней снова предстает прошлое... Двадцать лет назад на побережье Корнуолла обрушился свирепый шторм, перевернувший всю жизнь Никки. Она потеряла отца, а ее сестра — мужа, однако не только эта семейная трагедия мешает Никки спокойно спать. С тех пор она хранит тайну, которая обладает разрушительной силой. А неизвестный отправитель шлет новые послания, угрожая раскрыть ужасную правду, и это лишь вопрос времени — в маленьком городке новости разносятся быстро...
Впервые на русском!
© О. Э. Александрова, перевод, 2025
© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2025
Издательство Азбука®
Пролог
Двадцать лет назад
Никки стояла на верхней ступеньке лестницы. И в лучшие времена эта лестница считалась небезопасной, не говоря уже о том, чтобы попытаться спуститься по ней прямо сейчас под порывами шквалистого ветра и почти горизонтальным дождем, крошечными иголками впивающимся в веки. По радио и телевизору целый день передавали штормовое предупреждение. Ни один нормальный человек в такую погоду на улицу носа не высунул бы. Только сумасшедший. Может, она и впрямь сошла с ума? Иногда она и сама так думала. Но она не видела его уже больше недели, все как-то не складывалось — то одно, то другое. И вот теперь она упорно ползла вниз, кроссовки скользили по мокрым камням, налипшая на их края глина отнюдь не облегчала спуска, и было совершенно не за что ухватиться, кроме чахлых кустов дрока.
Когда она выезжала из города, волны уже перекатывались через волнорез и переваливали через ограждение, демонстрируя свой злобный нрав. Ветер, неослабный и беспощадный, с пронзительным стоном носился по извилистым улочкам, словно упорно преследуя кого-то. Вероника колосистая гнулась к земле, явно готовясь к худшему, торговцы закрыли магазины пораньше, предусмотрительно забаррикадировав двери мешками с песком, автомобилисты поспешно отъезжали подальше от пристани. Все хорошо знали порядок действий. Никто не проигнорировал штормовое предупреждение.
Люди наивно считали август жарким и солнечным месяцем, однако именно в августе нежданно-негаданно налетают сильнейшие штормы. Хотя завтра наверняка все будет выглядеть, как будто ничего не случилось. Вновь засияет солнце, а море станет спокойным и безмятежным. Появятся туристы, жаждущие наверстать время, потраченное на сидение в четырех стенах за головоломками и книжками в мягкой обложке. Весело зазвенят кассы, выбивая чеки на открытки, фадж [1] и мороженое.
Но прямо сейчас шторм разгулялся не на шутку.
Спустившись, она прыгнула на песок. Мрачное сине-фиолетовое море бурлило, хаотично вздымаясь. Похоже, оно само не знало, в какую сторону его качнет; оно казалось опасным и непредсказуемым, точно пьяница после закрытия питейного заведения. Она вытерла ладонями лицо, мокрое то ли от дождя, то ли от соленых брызг, то ли от слез. Она сама не заметила, что плачет. Она не должна. Нужно держаться, а иначе он сожмет ее в объятиях, поцелуями сотрет слезы, и она дрогнет.
Она приняла решение. Решение, чреватое минимальным сопутствующим ущербом. Он не найдет аргументов против ее железной логики. В жизни иногда приходится чем-то жертвовать. И нужно поступать благородно.
Сделав глубокий вдох, чтобы немного успокоиться, и прижавшись к скале, она принялась пробираться в сторону камней, образовавших их укрытие. Она знала береговую линию как свои пять пальцев, хотя та менялась с каждым приливом, с каждой фазой Луны, песок и скалы перемещались, краски смешивались и сливались. Она знала и запах побережья — горький, солоноватый, точно от вскрытой устрицы. А еще песок, обжигавший подошвы ног жарким летним днем, но сегодня казавшийся холодным и твердым как железо. И шум моря. Если сейчас в ушах стоял зловещий гул, то в теплые летние ночи море убаюкивало вкрадчивым шепотом. Она старалась не думать о том, что это их последняя встреча.
Тайная.
На их тайном пляже.
Глава 1
Сейчас
«Потрясающее расположение с несравненными панорамными видами, — говорилось в описании. — Бывший коттедж береговой охраны на изрезанном побережье Северного Корнуолла станет идеальной резиденцией на вершине утеса».
Жизнь в маленьком городке имела свои преимущества, особенно если вы знакомы с нужными людьми. Когда Джоэл, друг Никки Норт, сообщил ей о том, что на продажу вот-вот выставят дом ее мечты, она была первой на очереди. Она смотрела, как Джоэл вынимает из кармана виниловой куртки ключ, вставляет его в замок, после чего, прищурив один глаз, наносит прицельный удар по двери ногой.
— Снова заклинило, — сказал Джоэл. — Из-за соли. Тебе следует заменить ее на пластиковую.
«Ни за что!» — подумала Никки. Пластиковая дверь вообще не подойдет для такого коттеджа. Дом, сложенный из серого камня, соседствовал с тремя идентичными домами с шиферной крышей, крыльцом посередине и четырьмя подъемными окнами. Над дверью было расположено световое окошко с надписью «Номер четыре», сделанной черными с золотом курсивными буквами.
Дверь нужно лишь немного отшкурить и покрасить. Возможно, темно-синий цвет подойдет лучше, чем теперешний грязно-белый. Никки с Джоэлом прошли по крыльцу с деревянными скамейками, идеально подходившими для того, чтобы ставить под ними сапоги и туфли, и оказались в большой комнате. Мебели в ней не осталось, края ковра скатывались к середине. У Никки чесались руки убрать ковер, поскольку под ним, как она успела заметить, были сосновые половицы.
— В свое время в доме поменяли электропроводку, — включив свет, сказал Джоэл. — А пару лет назад родственники владельца коттеджа установили здесь центральное отопление.
Запах сырости говорил о том, что после его смерти отопление вообще не включали. Но ничего, можно будет растопить камин, и дом быстро прогреется. Никки усиленно сдерживала улыбку. Это был дом ее мечты, пусть даже и вдвое меньше ее нынешнего жилья. Впрочем, она не нуждалась в большой площади. И в том, чтобы школа находилась в пешей доступности. Преимущества опустевшего гнезда. На ее дом уже выстроилась очередь покупателей. У Джоэла имелся свой круг клиентов, желавших приобрести недвижимость в Спидвелле. Короче говоря, Никки была готова к переезду.
Арочный проем у подножия лестницы отделял комнату от маленькой обеденной зоны, за которой находилась кухня. Ух ты! Пятьдесят оттенков коричневого. Бежевый линолеум, кухонная мебель под красное дерево, желто-коричневый кафель, стены цвета овсяного печенья. Допотопный встроенный холодильник, электрическая плитка со спиральными конфорками, типа тех, от которых вы в прежние времена прикуривали сигареты. Впрочем, все это мало беспокоило Никки. На кухне также имелась плита «Эверхот», нуждавшаяся лишь в хорошем чистящем средстве. А из окна Никки увидела стену вокруг нижней части сада, а за ней — бескрайнюю оловянную поверхность океана, мерцавшую и дрожавшую. И кого будет волновать обшарпанная кухонная мебель, когда из окна открывался такой вид?
Она должна получить этот дом.
«Не следует слишком раскатывать губу», — сказала она себе. Этот дом был настоящим искушением для покупателей вторичного жилья, а запрашиваемая цена — наживкой, чтобы заставить людей просто открыть дверь.
— Удобный туалет.
Джоэл щелкнул задвижкой на двери в глубине кухни, продемонстрировав розовый унитаз без стульчака. Стоявший в туалете аммиачный запах свидетельствовал о том, что покойный хозяин не отличался особой меткостью.
— Туалет придется убрать, — сказала Никки. — Тут получится идеальная кладовка.
Она уже представляла на стенах деревянные полки с аккуратными рядами продуктов.
Джоэл с улыбкой закрыл дверь:
— Ну что, посмотрим второй этаж?
Они поднялись по узкой деревянной лестнице. Наверху были две большие комнаты, одна комната поменьше и ванная с сантехникой цвета авокадо.
— Ну ладно, оставляю тебя оглядеться. — Вынув из кармана телефон, Джоэл принялся пролистывать сообщения.
Оказавшись в дальней спальне, Никки прижалась лбом к оконному стеклу. Вид из окна оказался еще эффектнее: уходящий в бесконечность серебристый ковер. Она бросила взгляд на сад внизу. Заросли спутанной травы и ежевики, а над ними обвисшая бельевая веревка. Дальний конец участка окружала стена сухой кладки, ну а за ней, за полоской кустарника, находилась каменная лестница, по которой Никки спускалась бессчетное число раз. У подножия лестницы среди высоких скал прятался пляж, сложенный миллионами и миллионами битых ракушек. Местные назвали его бухтой Дьявола. Когда Никки была подростком, они с друзьями считали это место своим тайным пляжем. Время от времени оползни, вызванные зимними штормами, разрушали ступеньки, однако затем их периодически обновляли. Спуск по лестнице требовал немалой силы духа и выносливости, но это того стоило.
При мысли, что она находится совсем рядом с местом, ставшим важной частью ее жизни, Никки внезапно почувствовала душевный трепет и мысленно приказала себе успокоиться. Шансы практически равнялись нулю. Да и денег у нее было меньше, чем у других.
Никки посмотрела на соседский сад, резко контрастировавший с дикими зарослями на заднем дворе коттеджа номер четыре: элегантный ландшафтный дизайн с известняковыми плитами, белой галькой, тиковой террасной доской и шелестящими на ветру мягкими травами. Возле каменной стены на границе участка устроена огороженная черным бамбуком площадка с деревянным настилом и уличным джакузи. В таком джакузи, вероятно, приятно сидеть в звездную ночь и смотреть на небо.
Покинув комнату, она отправилась на поиски Джоэла.
— А кто живет в соседнем доме?
Джоэл закатил глаза:
— Лондонцы. Сдают дом в аренду на время каникул. Должно быть, гребут деньги лопатой.
Никки не заглотила наживку. Они все здесь зарабатывали на приезжих, и в первую очередь сам Джоэл, продававший им недвижимость, но у местных вошло в привычку жаловаться на них. Никки старалась не поддерживать подобные разговоры. Будучи организатором свадебных торжеств, она и сама с этого неплохо имела. Большинство ее клиентов были приезжими, мечтавшими сыграть свадьбу у моря. Не стоит кусать руку кормящего тебя!
У Никки внезапно упало сердце. И действительно, сдача в аренду подобной недвижимости приносила хорошую прибыль, а значит, коттедж мог легко перехватить инвестор. На секунду она даже пожалела о том, что пришла растравлять себе душу. Ведь это был дом ее мечты. Еще со школьных времен, всякий раз спускаясь по лестнице на тайный пляж, она смотрела на бывшие коттеджи береговой охраны и мечтала, что в один прекрасный день... Впрочем, мечтать не вредно.
Хотя почему бы и нет? Никки усердно работала. Усердно копила деньги. А значит, тоже имела право жить здесь. И теперь, как говорят, наконец пришло ее время. Она вспомнила о своем ненаглядном Билле, который сейчас качается в гамаке на Бали и зарабатывает деньги с помощью компьютера, довольный как слон. Никки могла в мгновение ока вернуть сына домой, но ведь она сама разрешила ему покинуть родное гнездо. И этот дом мог стать наградой за ту боль, которую она испытала, отпустив сына в тропический рай. Он будет возвращаться в ее жизнь и снова исчезать, кто бы сомневался, однако прямо сейчас она не могла просто сидеть сложа руки и ждать, когда он вернется. Она должна создать для себя новое будущее. Хотя может ли дом заменить человека? Скорее всего, нет. Тем не менее она влюбилась в этот маленький коттедж, и ей нравилось то чувство, которое он вызывал.
Никки нравилось, как серебряный свет океана проникал в каждый уголок дома.
Нравилось уважительное отношение к себе этого жилища, пусть и хорошо потрепанного жизнью.
Нравилось то, что здесь у нее уже возникло ощущение родного дома.
Она опомнилась, поймав на себе взгляд Джоэла.
— Если хочешь, дом твой, — сказал он.
— Что? — Никки показалось, что она ослышалась.
— Продавцы говорят, их отец хотел, чтобы дом достался кому-нибудь из местных. И они просят продать как можно скорее. — Джоэл развел руками. — Если ты согласна на цену предложения, я позвоню и передам им, что все в порядке.
— Они наверняка могут получить больше. — Никки не верилось, что она это сказала.
— Возможно, — ответил Джоэл. — Но владелец завещал отдать все деньги на благотворительность, поэтому цена никого не волнует.
— А-а-а...
— Кое-что пойдет и на спасательную станцию.
Джоэл знал, что это важно для Никки. Как-никак она была членом экипажа, а работа спасательной станции в значительной мере зависела от пожертвований и посмертных даров.
У Никки колотилось сердце. На самом деле она вообще не рассчитывала, что у нее будет хотя бы малейший шанс, и вот теперь, когда несбыточная мечта стала явью, эмоции слегка зашкаливали. Она должна рискнуть.
— Совершенно верно. Цена предложения. Договорились.
Она протянула руку. Джоэл улыбнулся, они обменялись рукопожатием. Они были знакомы давно. В школе Джоэл учился на два класса младше Никки; он играл в футбол с ее братом Грэмом. Арендное жилье, которым занимался Джоэл, обслуживала ее семейная компания «Норт пропети менеджмент», оперативно устранявшая любые неполадки, поэтому Джоэл постарается изо всех сил, чтобы сделка прошла успешно.
— А можно мне осмотреть сад?
— Оставайся здесь сколько влезет. Как я понимаю, дом теперь твой.
Никки знала, Джоэл вернется в контору довольным. Сделки с короткой цепочкой без каких-либо сложностей у риелторов были на вес золота. И если все сложится удачно, Никки уже к лету въедет в коттедж номер четыре береговой охраны.
Глава 2
Свернув за угол дома, Никки толкнула скрипучую старую калитку и пошла прямо по высокой траве. Свежий морской воздух, словно услышав радостную весть, устремился навстречу. Никки сделала глубокий вдох, почувствовав вкус солоноватого бриза, стелющегося по обросшим ракушками скалам. В Спидвелле воздух провонял рыбой и дизельным топливом стоявших в гавани судов, подгоревшей картошкой и жареным кофе. Однако здесь, примерно в миле от города, воздушные потоки с Атлантики не содержали примесей и лишь слегка отдавали морскими водорослями.
Никки разглядела среди некошеной травы бледно-желтую примулу, белые нарциссы, кустики фиолетовых крокусов, и внезапно на нее накатила грусть по бывшим хозяевам дома, которых эти первоцветы радовали каждую весну, совсем как сейчас радовали Никки.
На секунду у нее возник вопрос: не приснилась ли ей эта сделка с Джоэлом? Не каждый день мечта, к которой ты долго и упорно шел, становилась явью. Теперь Никки наконец-то сможет наслаждаться морским пейзажем и покоем — нет, не изоляцией, а одиночеством и возможностью самой решать, с кем и когда встречаться. По всем стандартам, жизнь Никки считалась насыщенной, а в маленьком городке все вокруг были в курсе ее дел. Нередко узнавая о них даже раньше, чем она сама.
Никки достала телефон, проверила наличие сети и нажала на иконку «Фейстайма». Она никак не могла привыкнуть к тому факту, что вот так просто можно сразу увидеть лицо Билла, находившегося на Бали, на другом конце света. Сейчас там еще ранний вечер, а значит, сын, скорее всего, ответит.
Есть! А вот и он сам. Всякий раз, как она видела его улыбающееся лицо, у нее подпрыгивало сердце.
— Привет, ма!
Обтягивающая майка, руки, покрытые карамельным загаром, отросшие почти до плеч волосы. Похоже, направлялся в бар на пляже. Будучи цифровым кочевником, Билл умел делать на своем ноутбуке чертовски сложные вещи в любой стране, где мог весь день ходить в шлепках и качаться в гамаке. А потому выбор был очевидным.
— Угадай, что я сейчас купила?
— Значит, ты его получила?
Никки поднесла к камере скрещенные пальцы, затем убрала руку, чтобы продемонстрировать Биллу вид на море.
— Когда ты в следующий раз сюда приедешь, то увидишь это из окна своей спальни.
— Ух ты! Круто!
— Правда, спальня чуть поменьше твоей бывшей комнаты. — Это по-прежнему слегка беспокоило Никки.
Они оба знали, что ему больше не требовалась собственная комната. Но для любой матери казалось немыслимым избавиться от детской своего ребенка, а потому Никки решила оставить маленькую комнату для Билла. Впрочем, она знала, что сын, скорее всего, не будет баловать ее частыми визитами. Сейчас он находился на том этапе жизненного пути, когда матери оставалось лишь пожелать ему, чтобы он был в безопасности, здоров и счастлив. В сущности, все так и было. Поначалу Никки переживала, что Билл не поступил в университет, однако сейчас она не могла не признать, что он в результате нашел себя. Никки больше не нужно было строить свою жизнь вокруг сына. Очень странное чувство. Горькое и одновременно сладкое. Свобода, полученная дорогой ценой.
— У меня ведь есть своя комната в папином доме. На случай, если мне понадобится где-то перекантоваться, когда я приеду тебя навестить.
— Ну конечно есть. — Она знала, ей предстоит изрядно потрудиться, чтобы обставить комнату сына, даже если он будет проводить там всего пару дней в году; это и означает быть матерью. — У тебя все хорошо?
Билл показал большие пальцы вверх:
— Отлично! — (Максимум того, чего Никки сумела добиться. Собственно, она и не хотела знать больше. Она поцеловала кончики пальцев и помахала сыну рукой.) — Ма, еще увидимся!
Вот и все. Он исчез. Наверняка отправился пропустить стаканчик с какой-нибудь длинноногой девчонкой с замысловатыми татуировками. Счастливчик!
Побродив по саду, она перебралась через стену внизу и спрыгнула на идущую за ней тропинку. Никки направилась на запад, в сторону от коттеджей, и шла до тех пор, пока не обнаружила небольшой просвет в плотной живой изгороди. Человек, не знавший о существовании просвета, наверняка прошел бы мимо, поскольку ничто не указывало на то, какое чудо пряталось за изгородью.
Никки протиснулась в отверстие и оценила состояние лестницы. За долгую зиму всякое могло случиться. Однако на первый взгляд ничего не поправимого не произошло. Чтобы спуститься к морю, следовало обладать хорошей координацией движений и не бояться высоты, так как спуск был почти отвесным и нога с трудом умещалась на узкой ступени. Впрочем, Никки столько раз это проделывала, что уже давно научилась твердо ставить ногу на середину ступеньки и не смотреть вниз.
Как только она начала спускаться, на нее обрушились порывы свирепого ветра, совсем не похожего на тот ласковый бриз, которым она наслаждалась в саду. Добравшись до пляжа, она увидела, что бурные волны — прилив уже начался — оставили от пляжа лишь узкую полоску. Никки остановилась, чтобы отдышаться, от окружающей красоты закружилась голова. Сумрачный сланец скал, блеклая сырость песка, серая сталь моря, увенчанного сверкающей белой пеной. Шум волн и их своенравный характер завораживали. Но только круглый дурак мог считать, что способен оценить их высоту. Здесь вы никогда не были в безопасности.
Никки знала это лучше других.
Летом море будет ленивым и притягательным, вода — нефритовой, а нагретый солнцем пляж — бледно-розовым. И тогда крошечная бухта станет раем для того, кто рискнет спуститься сюда. Здесь можно было скрываться от всех хоть целый день. Никки помнила длинные жаркие летние дни и то, как приходилось волочить тяжелый рюкзак с банками сидра, рулетиками из ветчины, тюбиками крема для загара, потрепанными книжками Джекки Коллинз и сиди-плеером. Самое счастливое время жизни, так как тогда все казалось простым. Она с друзьями загорала, плавала и танцевала, пока солнце не закатывалось за горизонт, оставляя лишь темно-оранжевую полоску. Никки помнила упругую бронзовую кожу, веснушки и просолившиеся волосы, беспечный смех и отсутствие любых обязательств, кроме необходимости на следующее утро вовремя встать, чтобы не опоздать в школу или на работу.
А потом она содрогнулась, вспомнив совсем другие времена, когда пляж стал ее убежищем. Вспомнив холодные руки, белые облачка ледяного дыхания, бутылку обжигающего бренди. Надежды, взмывшие до небес и разбившиеся, точно волны о скалы. Бурю эмоций: радость, отчаяние, страсть и ужасные, ужасные сомнения. Никки, всегда такая уверенная в себе, была измучена своей неспособностью принять взвешенное решение. Впрочем, в конце концов она поняла, что правильнее всего будет просто уйти. Но, к сожалению, поняла слишком поздно.
Волны со свистом накатили на нее, лизнув носки кроссовок. Никки отпрыгнула назад, после чего вскочила на плоский камень, на котором они в свое время выстраивали банки и бутылки — своего рода импровизированный бар. Затем она вытянула вперед руки, подставив себя под удары ветра. Она не собиралась копаться в прошлом. У нее были успешный бизнес, сын, самостоятельно прокладывающий дорогу в жизни, а теперь еще и дом, который она ждала целую вечность.
— Мир — это моя устрица! — крикнула она.
Никки надеялась, что ее никто не видит, так как со стороны она наверняка выглядела полоумной, которая вопит, точно банши. Однако мир действительно был ее устрицей, и ей оставалось лишь извлекать жемчуг из устричной раковины. Столько, сколько она сумеет добыть.
Глава 3
И вот примерно два месяца спустя в ясный ветреный майский день Джоэл вручил Никки связку ключей и плетеную корзинку со сконами, баночкой малинового джема и горшочком топленых сливок.
— Тебе наверняка это на фиг не нужно, — сказал Джоэл. — Но я дарю такую корзинку всем своим клиентам. И тут же напоминаю им, что в Девоне лучшие в Англии сливки, а в Корнуолле — лучший в Англии джем.
Спидвелл находился на границе двух графств. Сам город относился к Корнуоллу, но, прошагав полмили вверх по побережью, вы попадали в Северный Девон. Поэтому именно в Спидвелле велись самые жаркие споры насчет сливок и джема.
Никки сунула сконы в корзину велосипеда.
— Меня не волнуют, чьи сливки лучше, — ухмыльнулась она. — Джоэл, спасибо тебе большое. Я знаю, сколько сил ты потратил, чтобы все получилось.
— А вот люди говорят, что риелторы — это отбросы общества. — Джоэл с улыбкой поднял руку.
Никки победно хлопнула его по ладони. В знак благодарности Джоэл еще получит бутылку шампанского.
Спрятав в карман ключи, Никки села на электровелосипед и, выехав из города, на всех парах покатила вверх по извилистой горной дороге вдоль побережья. Когда впереди показались коттеджи, она вдруг почувствовала прилив странного волнения. Подростком она испытывала точно такое же сладостное волнение, предвкушая наполненный весельем, смехом и музыкой день с друзьями и гадая, кто там будет и что может произойти. Она свернула на гравийную дорожку перед своей лужайкой. Своей лужайкой, своим садом, своей входной дверью. Коттедж отчетливо выделялся на фоне бледно-голубого неба, солнце бросало мягкий отсвет на серый камень.
Бриз сменился едва заметным движением воздуха, напоенного ароматом соли и трав. На секунду Никки остановилась и, посмотрев на табличку «Продано», преисполнилась гордости за то, что осмелилась пойти на такой риск. Она до сих пор не могла поверить, что дом принадлежит ей. Затаив дыхание она вставила ключ в замочную скважину. А вдруг она совершила ужасную ошибку?
Все оказалось даже лучше, чем ей запомнилось после первого посещения. Солнечный свет проникал во все уголки дома, при этом не подчеркивая недостатки, а, наоборот, смягчая их. Никки шла по комнатам и, казалось, слышала, как дом говорит с облегченным вздохом: «Наконец-то появился человек, который будет холить и лелеять меня». А она наверняка будет. У нее чесались руки с ходу взяться за работу, и она начала с ковра, который хотела убрать еще в день осмотра коттеджа.
На подъездной дорожке уже стоял контейнер для мусора с эмблемой «Норт пропети менеджмент». Контейнер привез ее брат Грэм. Кроме того, он должен был доставить кое-какую мебель в фургоне компании. Впрочем, большинство вещей пока находилось на складе, так как прямо сейчас Никки требовались лишь кровать, маленький столик, стулья и кресло, чтобы плюхнуться в него вечером после трудного дня. Во время ремонта она собиралась ночевать здесь, а на худой конец — у мамы, изъявившей готовность предоставить дочери постель в их фамильном доме «Маринерс», если той станет совсем уж невмоготу от пыли и грязи.
Никки открыла заднюю дверь и выглянула в омытый росой сад. Сад показался ей еще более запущенным, чем раньше: сплошное хитросплетение зеленых ростков с редкими цветными вкраплениями. А за этими зарослями виднелась морская гладь. Никки никогда не уставала от вида моря, с его тайными глубинами, изменчивой формой и капризным настроением, совсем как у кинозвезды с миллионом обличий. Впрочем, сейчас было некогда витать в облаках. Море никуда не уйдет, а Никки ждала работа.
Два часа спустя Никки отнесла к контейнеру два мусорных мешка. Хотя дом был пустым, кое-какой хлам там оставался: грязные тюлевые занавески на окнах, обрывки допотопного коврика возле унитаза, старые газеты на полках сушильного шкафа. Расхаживая туда-сюда по дому, она начинала лучше понимать его. И теперь знала, откуда открывается лучший вид на море и где больше света. Она даже попробовала представить, как будет здесь жить и как разместит свои вещи.
Пока она перекидывала мешки через край бака, возле соседнего дома припарковался автомобиль. Старый серебристый «сааб»-универсал. Открытый багажник под завязку забит барахлом. Должно быть, отдыхающие. Судя по количеству вещей, наверное, приехали на две недели. Входная дверь была распахнута. Никки заглянула внутрь посмотреть на новых жильцов, но никого не увидела. И в этот самый момент оттуда стремительно вылетело какое-то коричневое существо и, устремившись к крошечной полоске травы перед коттеджем Никки — такой же участок перед соседним домом был вымощен безупречным известняком, — оставило там внушительную кучку.
— Эй!
Пес посмотрел на Никки бесстыжими глазами. Длинноногий, жесткошерстный, с красивой мордой. Никки понятия не имела, что это за порода, но пес был симпатичным и, несмотря на совершенное им правонарушение, ей понравился. Ведь он вовсе не виноват, что хозяева за ним плохо смотрят.
Никки вернулась к себе за пластиковым пакетом, убрала в него увесистую улику и решительно направилась к открытой соседской двери.
— Ау?! — крикнула она, постучав по изысканной деревянной двери.
Цвет «темный баклажан». Ни у кого в Спидвелле не было подобной двери. Шикарной, эффектной и манящей.
— Привет! — отозвался кто-то из глубины дома, и через секунду на пороге появился мужчина.
Стройный, с густыми, зачесанными назад волосами, с пытливым взглядом больших глаз за стеклами очков в роговой оправе. Темно-синяя рубашка заправлена в джинсы спереди и свободно выпущена сзади. И шлейф дорогого одеколона с ароматом жарких ночей в экзотической стране.
— Вам подарок. — Протянув мужчине пакет, Никки кивнула на пса, который, почуяв неладное, от греха подальше ретировался в дом.
— Боже мой! — воскликнул мужчина, его голос был мягким и тягучим, как патока. — Прошу прощения. Позвольте, я это возьму. — Недрогнувшей рукой он взял у Никки пакет. — Мне нет оправданий. Те, кто позволяет своим собакам гадить на соседских лужайках, — худшие из людей.
— Так и есть.
— Как я могу искупить вину?
Никки была обезоружена. Теперь она уже жалела о своей резкости.
— Проследите за тем, чтобы он больше так не делал, — пожав плечами, с улыбкой сказала она.
На лице у мужчины появилось озабоченное выражение.
— Боюсь, мы не слишком удачно начали наше знакомство. На самом деле я собирался пригласить вас выпить со мной, поскольку мы будем соседями. Но Гэтсби, похоже, испортил момент.
— Соседями?
— Да. Я наконец-то решился на отчаянный шаг и переехал сюда из Лондона. — Он протянул Никки руку. — Адам. Адам Фицрой.
— Ой! Простите, пожалуйста. Я решила, что вы просто отдыхающий. Здравствуйте.
Она взяла его руку. Рука была теплой, рукопожатие — крепким. Не агрессивным, для демонстрации своего превосходства, а дружеским и доброжелательным. Тем временем возникший за спиной Адама четвероногий правонарушитель с самым невинным видом уселся у ног хозяина.
— Гэтсби, — строгим голосом произнес Адам, — тебе придется очень постараться, чтобы подлизаться к... — Повернувшись, он вопросительно улыбнулся Никки, и она поняла, что забыла представиться.
— Никки, — сказала она, проклиная себя за неучтивость. — Никки Норт. Я буквально сегодня въехала сюда. Только утром получила ключи.
Гэтсби устремил на нее умильный взгляд своих карих глаз.
— Лично я не могу долго сердиться на Гэтсби, — признался Адам. — Но я пойму, если в вашем сердце не найдется крупицы жалости, чтобы его простить.
Никки невольно улыбнулась:
— А что это за порода?
— Жесткошерстная выжла. Хотя, боюсь, он недостоин своего имени. За все это время он ни разу даже лапой не шевельнул, чтобы приготовить мне коктейль.
Никки рассмеялась:
— Выходит, вы фанат Скотта Фицджеральда?
Она прочла роман «Великий Гэтсби» несколько лет назад, когда какая-то пара попросила устроить им свадьбу в духе Гэтсби.
Немного помолчав, Адам сказал:
— Кличку придумала моя жена. Весьма опрометчиво. По-моему, Гэтсби был ужасным человеком. Но жена считала, что это гламурно.
— А-а-а... — Никки посмотрела по сторонам. — Она переезжает вместе с вами?
— Хм... нет. — Адам смущенно уставился себе под ноги, и Никки поняла, что допустила оплошность. — К сожалению, моя жена умерла. — Он посмотрел прямо на Никки. — Буквально в начале эпидемии ковида. Она была консультирующим анестезиологом. Трудилась на переднем крае борьбы с ковидом. — Адам пожал плечами, явно давая понять, что все пробелы Никки должна заполнить сама.
— Мне так жаль. — Никки поднесла руку к горлу, почувствовав, как оно сжалось от наплыва эмоций. — Мне так жаль. Это ужасно. Я... — Она осеклась, ей было безумно стыдно за то, что повела себя как последняя склочница.
— Похоже, чтобы не ставить людей в неловкое положение, мне стоит носить бейджик. — Он похлопал себя по груди. — Где будет написано: «Понесший тяжелую утрату», или просто «Вдовец», или типа того. Меня реально напрягает тот неловкий момент, когда люди не знают, что сказать.
— Могу себе представить, — согласилась Никки. — Это, должно быть, чертовски неприятно.
— Так и есть. — Бросив на Никки пристальный взгляд, Адам слегка смущенно передернул плечами.
— Сочувствую вашей утрате, — сказала Никки, понимая ничтожность всех слов. — А как звали вашу жену?
Адам явно удивился. Люди редко задавали вопросы. Как правило, они старались поскорее сменить тему разговора.
— Джилл.
— Джилл, — эхом повторила Никки, тем самым признавая сам факт существования этой женщины.
— Джилл Честертон. Она не стала брать мою фамилию, когда мы поженились. Думаю, из-за своей работы. Я особо не возражал. Короче говоря, я не отношусь к тому типу мужчин, которые считают, что жена непременно должна носить фамилию мужа. Определенно. Потому что это... — Он смутился и замолчал. — Простите. Я мелю ерунду. Я всегда чувствую себя жутко неловко, когда говорю о ней, так как знаю, что заставляю других испытывать неловкость.
— Лично меня — нет.
— Ну да. Я и сам вижу. Что крайне необычно. И для меня действительно очень ценно. — Он улыбнулся ей.
Внезапно Никки пожалела, что стоит перед ним в рабочем комбинезоне с эмблемой «Норт пропети менеджмент» с закатанными штанинами и с банданой на голове, словно расхристанный участник поп-группы «Бананарама».
— Я понимаю, — тихо произнесла Никки.
Она действительно понимала, как важно иметь возможность поговорить о тех, кого вы когда-то любили и навсегда потеряли. Какое это, должно быть, облегчение снять камень с души и поделиться воспоминаниями, рассказать о своих чувствах и о тех редких мгновениях, которые имели для вас особое значение, поскольку на смену тревогам о благополучии ваших любимых пришел страх, что вы способны предать их забвению.
Никки никогда не могла позволить себе подобной роскоши.
Оба замолчали, но повисшая тишина была комфортной. Адам задумчиво взъерошил волосы, и они тут же легли обратно. Его волосы были темными с проседью, цвета мокрых серых камней на пляже внизу.
— Послушайте, — произнес он, — у вас наверняка сейчас куча дел. Почему бы мне не приготовить нам по коктейлю где-нибудь около шести? Вы ведь тоже недавно в здешних местах?
Никки поняла, что он решил сменить тему разговора, однако его беззаботный тон казался слегка наигранным. Уж кто-то, а она знала, сколько сил для этого требуется.
— Господи, вовсе нет! Я родилась и выросла в Спидвелле. Но сколько себя помню, всегда мечтала об одном из этих коттеджей. Я полжизни провела на здешнем пляже. — Никки кивнула на вершину утеса.
— Жду не дождусь, когда смогу все хорошенько исследовать. Может, поделитесь со мной кое-какой конфиденциальной информацией?
— Конечно. Увидимся в шесть. — Наклонившись, Никки погладила пса по голове. — Ну все, я тебя прощаю. До встречи, Гэтсби.
Она направилась по дорожке к своему дому, чувствуя жар в груди, которого прежде не было. Она была рада, что ее соседом оказался нормальный человек, а не вечно сменяющие друг друга отдыхающие. Ведь курортники зачастую пренебрегали интересами тех, кто жил рядом. Шумные дети, громкая музыка, тошнотворный дым барбекю, брехливые собаки... Короче, сплошные засады. А к тому времени, как вы на них пожалуетесь, они уже вернутся домой и их сменят другие.
Адам Фицрой. На секунду у Никки возникло искушение прогуглить его, но она решила, что это чересчур навязчиво. Она вполне может узнать все, что ее интересует, из первых уст. Информацию о его жене она тоже не станет гуглить. Придет время, и он сам все расскажет.
Никки была абсолютно уверена, что с ним не будет скучно. Адам, похоже, олицетворял собой определенный тип: импозантный мужчина в годах, любезный, обаятельный, не чуждый модных тенденций. Лощеный, но не заносчивый. Уверенный в себе, но не наглый. Словно у Ричарда Э. Гранта внезапно нашелся давно пропавший брат с чертами Алана Рикмана.
«Осторожно, Никки! — с усмешкой сказала она себе. — Когда безвылазно живешь в родном городе, очень легко прельститься новизной приезжего человека».
Вернувшись в дом, Никки заметила, что маленький проволочный ящик на задней стороне входной двери забит корреспонденцией. Никки достала почту и небрежно ее просмотрела. Реклама «Лидла», письма из благотворительных организаций, что-то вроде счета за газ. И открытка. Простая белая открытка с посланием на обороте. Оно было написано курсивом, черной ручкой:
В маленьком городке не бывает секретов.
Никки почувствовала укол страха. У нее екнуло сердце и сразу пересохло во рту. Она перевернула открытку, чтобы найти хоть какие-нибудь зацепки. К сожалению, сейчас уже забыли о такой вещи, как почтовый штемпель. Только лиловая марка первого класса в правом углу. Открытка, адресованная лично Никки. Теми же черными чернилами прописными буквами было выведено: «НИККИ НОРТ». Это вовсе не походило на флаер, однако, поскольку Никки находилась в самых разных списках на рассылку, она нередко получала загадочные послания от компаний, чьи маркетинговые обращения скорее сбивали с толку. Быть может, через неделю-другую придет следующая открытка, и все сразу встанет на свои места.
Взяв с собой послание, Никки достала из сумочки очки для чтения и еще раз внимательно его изучила. Определенно написано от руки. Никки посмотрела в окно, словно собираясь увидеть там неизвестного отправителя.
Проблема с чувством вины состоит в том, что она делает тебя параноиком.
На секунду он вновь возник перед мысленным взором. Никки поспешно отогнала воспоминание. Никто не мог этого знать. Они сделали все, чтобы ни одна живая душа в Спидвелле об этом не догадалась.
Поддавшись порыву, Никки разорвала открытку и бросила в мусорное ведро. Какая-то глупость не испортит ей радость от переезда. Она этого не допустит. И вообще, странное послание ровным счетом ничего не значит. Она придала ему слишком большое значение. Никки решительно взяла строительный нож. Ей хотелось поскорее выбросить ковер из гостиной в контейнер для мусора и посмотреть, в каком состоянии половицы под ним.
А коктейли с новым соседом станут лучшей наградой.
Глава 4
В половине пятого солнце, легко и свободно плывущее по небу, точно головка одуванчика, начало потихоньку склоняться к морю. Никки налила в старинную ванну колпачок масла «Олверум» и наполнила ее горячей водой, чтобы смыть накопившуюся за день пыль. Никки удалось разрезать ковер на куски, скатать их и запихнуть в контейнер для мусора. Работа ужасно грязная, но зато доски под ковром оказались целыми. Следующей на очереди была ковровая дорожка на лестнице. Впрочем, дорожка могла подождать до утра. В ее волосы и рот набился песок, и теперь ей предстояло по крайней мере полчаса отмокать в ванне. Никки любила понежиться в ванне: горячая вода снимала напряжение и позволяла собраться с мыслями.
Она лежала в облаке ароматного пара, чувствуя, как расслабляются мышцы, и смотрела в маленькое оконце с толстым матовым стеклом. Интересно, во сколько обойдется окно побольше, чтобы во время купания можно было любоваться видом на море? На самом деле Никки мечтала о ванне на львиных лапах в центре комнаты, но это, похоже, ей сейчас не по карману. Ремонтом придется заниматься поэтапно и покупать вещи по мере поступления денег. На данный момент она собиралась приобрести самую дешевую кухонную мебель и сантехнику, сделать кое-где косметический ремонт, а потом покрасить стены белой краской. Майк и Джейсон, мастера из «Норт пропети менеджмент», были готовы приступить к работе и лишь ждали, когда хозяйка освободит дом от всего лишнего.
Занимаясь делами, Никки старалась выкинуть из головы таинственное послание, тем не менее, погрузившись в ароматную пену, мысленно вернулась к странной открытке. Логика говорила, что нет никаких причин для страха. Никто не знал ее секрета. И чего ради кому-то об этом напоминать? На секунду Никки стало не по себе, но она решила, что не позволит прошлому — далекому прошлому — омрачить радость от своих достижений.
Никки вышла из ванной, завернулась в полотенце и задумалась над тем, что лучше надеть, ибо выбор нарядов был весьма скудным. Она взяла с собой лишь рабочую одежду и парочку легких платьев, которые уже стали для нее своеобразной униформой для встреч с клиентами, поскольку ей казалось, что это соответствует представлениям людей об организаторе свадеб. Что ж, придется надеть одно из них. Не может же она прийти на коктейль в свитшоте и легинсах! Вся остальная одежда висела в одной из гостевых комнат в «Маринерсе», но сейчас было поздно возвращаться в город. Никки выбрала платье, казавшееся наименее официальным, а к нему — кеды «Конверс». В доме было одно-единственное зеркало над раковиной в ванной, и Никки не могла толком себя рассмотреть, хотя надеялась, что выглядит скорее стильно, нежели безвкусно. После сорока необходимо очень тщательно подходить к выбору одежды, чтобы не впадать в крайности и не выглядеть шлюхой или, наоборот, старой мымрой.
Хорошо, что у нее хватило ума захватить фен. Благодаря этому ей удалось справиться со своей стрижкой пикси, уложив волосы в художественном беспорядке. Год назад она коротко постриглась и сразу вздохнула с облегчением. Она сделала это, чтобы хоть как-то отвлечься и унять сердечную боль, после того как высадила Билла в Хитроу. В тот день парикмахерша уговорила ее перекрасить волосы в «ледяной блонд», и Никки вышла из салона, чувствуя себя непобедимой. Подобный цвет требовал особого ухода, зато отлично маскировал предательскую седину.
— Черт возьми! Ты помолодела на десять лет! — похвалила ее старшая сестра Джесс, очень серьезно относившаяся к подобным вещам; она тут же заставила Никки сделать коррекцию бровей, строго сказав: — В твоем возрасте это просто необходимо.
В отличие от Джесс, Никки не слишком сильно переживала из-за того, что с возрастом теряет привлекательность. Возможно, в первую очередь потому, что никогда не отличалась сногсшибательной внешностью. А вот Джесс, со своим личиком сердечком и сияющими зелеными глазами, всегда привлекала внимание.
Накрасив ресницы и сделав пару мазков блеском для губ, Никки пришла к выводу, что неплохо почистила перышки. Теперь она уже не походила на то огородное пугало, которым была утром. Не красавица, конечно, но в общем неплохо.
Когда Адам открыл дверь, ему хватило любезности скрыть свое удивление столь чудесным преображением. Никки с улыбкой подняла руки:
— Дико извиняюсь... но я пришла с пустыми руками.
— Ой, не стоит беспокоиться. Входите. — Он наклонился поцеловать гостью, и у нее возникло мимолетное ощущение тепла его щеки.
Адам сменил синюю рубашку на белую с голубым кантом на расстегнутых манжетах. Он был босиком — похоже, только из душа, — мокрые волосы зачесаны назад.
— Что будете пить? — Адам провел Никки в гостиную, которая была точной копией ее гостиной: камин слева, арочный проем, ведущий в соседнюю комнату, справа. — Я могу приготовить вам все, что хотите, хотя в последнее время я подсел на «Гимлет». В основном это джин и свежий лайм. И у вас точно не будет цинги.
— Звучит заманчиво.
Он направился к барной стойке, встроенной в стену справа от камина. Под открытыми полками с аккуратными рядами бокалов всех форм и размеров располагалась мраморная столешница, на которой находилось все необходимое для приготовления коктейлей. Адам взял из проволочной корзины три лайма, выжал их в шейкер, добавил пригоршню льда, после чего щедрой рукой налил туда джина «Хендрикс Нептуния».
Никки оглядела комнату. Кислотно-желтый цвет стен удачно контрастировал с мебелью, выглядевшей так, словно она была куплена во время отдыха в Провансе или в Апулии и отправлена в Корнуолл. В книжном шкафу романы лауреатов Букеровской премии, толстые книги по кулинарии и автобиографии. Большой марокканский ковер, на нем два элегантно потертых кожаных дивана и низкий кофейный столик. «Да уж, это не твой затрапезный коттедж», — подумала Никки. При желании такой дом можно было бы сдавать за несколько тысяч в неделю.
— Какая красота! — воскликнула Никки.
Все планы по отделке нового дома внезапно показались ей ужасно неамбициозными. В обстановке гостиной Адама явно чувствовалась рука мастера, выгодно представившего все то, что было накоплено за целую жизнь.
— Это заслуга Джилл. Она, так сказать, курировала ремонт. — Адам изобразил знак кавычек. — Она всегда мечтала жить в Корнуолле. Мы собирались переехать сюда, когда обустроимся. Она даже нашла место в больнице Труро. Но потом... — Он вздохнул. — Когда она умерла, я поручил все дела агентству, поскольку мне было не до того. В наши планы не входило сдавать дом в аренду. Мне потребовалось время, чтобы привести мысли в порядок, продать дом в Илинге, собраться с силами... и вот наконец я здесь.
— Надеюсь, вам будет здесь хорошо. И вы обретете мир в душе.
— Попытаюсь, — кивнул Адам. — Уверен, Джилл этого хотела бы. Я все время представляю, как она мной руководит, указывая, что и куда положить. — Адам пару секунд яростно тряс шейкер, после чего разлил напиток по двум высоким бокалам и один вручил Никки. — Будем надеяться, что я не слишком быстро превращу этот дом в занюханный «Тревелодж».
Они чокнулись.
— Добро пожаловать в Спидвелл, — сказала Никки.
Адам показал Никки на один из диванов, и она послушно села. Диван был невероятно мягким и роскошным. С такого наверняка не захочется вставать.
— Выходит, вы местная жительница? — спросил Адам.
— Я прожила здесь всю свою жизнь, — криво улыбнулась Никки. — И даже не стала поступать в университет.
— А почему вам захотелось переехать? — пожал плечами Адам.
— Это совсем маленький городок, что не всегда хорошо. — В памяти мгновенно всплыла разоблачительная открытка, и Никки поспешно глотнула коктейля, чтобы отогнать неприятное воспоминание. — Хотя, быть может, я не права. Мы сплачиваемся, когда дела принимают совсем плохой оборот.
— Когда вас начинают донимать туристы?
— Нет. Ну это уж слишком. Туристы — наш хлеб с маслом. — Она замялась. — Вы слышали о крушении спасательной шлюпки?
— Двадцать лет назад, так?
— Да, в августе будет двадцать лет. Тогда я потеряла отца. — Никки, как и Адаму, хотелось открыто поговорить о своей трагедии.
— Боже мой! — Лицо Адама страдальчески исказилось.
— Погиб также муж моей сестры Джесс, — сказала Никки и, сделав над собой усилие, добавила: — Рик.
— Какой ужас! Соболезную.
— Нам тогда пришлось безумно тяжело. — Никки натужно улыбнулась. — Но мы сплотились. И у города есть план этим летом отметить годовщину трагедии. Я в организационном комитете. В наказание за свои грехи.
— Это ведь очень важно, да? Не забывать. Я был в музее. Очень трогательно.
Возле гавани находился крошечный музей. На десятую годовщину была открыта специальная экспозиция. Фотографии в натуральную величину всех погибших мужчин — пятерых со спасательной шлюпки и еще двоих с рыболовецкого судна, которых пытались спасти, — с их биографиями и свидетельствами близких, чтобы никто не был забыт.
— Моя мама принимала в создании экспозиции самое активное участие. Думаю, тогда ей это очень помогло.
— Похоже, вы до сих пор не оправились.
— Ничего не поделаешь. Жизнь продолжается.
Даже сейчас Никки не могла до конца понять, как ей удалось с этим справиться. Но ей пришлось. Ради мамы и Грэма. И Джесс. Особенно Джесс.
— Да, — тихо проронил Адам. — Конечно.
Они замолчали, вспоминая свои утраты. Никки уставилась на прислоненную к стене картину с изображением бурного моря. Картин было три. Должно быть, у Адама еще не дошли руки их повесить. Никки показала на них рукой, в которой держала бокал:
— Чудесные картины.
На больших полотнах смелыми размашистыми мазками было изображено море, менявшее цвет в зависимости от освещения в разное время суток: от темно-синего до жемчужно-серого и розово-фиолетового.
— Их написала Джилл. В последний раз, когда мы были здесь вместе. Думаю, тут они будут неплохо смотреться.
— Очень эффектно. Ей удалось идеально отобразить здешние виды.
— Мне нужно найти человека, чтобы повесить картины. «Сделай сам» — это точно не для меня. У меня руки не из того места растут.
— Я могу это сделать.
— Вы серьезно?
— Что касается «сделай сам», тут мне нет равных. Если хотите, могу сходить за дрелью. — Никки поставила бокал на кофейный столик. — Пожалуй, мне больше не стоит пить. А иначе картины будут висеть криво.
— Было бы замечательно. Хотя мне ужасно стыдно.
— Я родилась со строительным уровнем в руках.
— Идеальная соседка. Боюсь, в бытовом плане от меня мало проку. Впрочем, я умею готовить.
— А вот я нет, — развела руками Никки. — Но зато я умею есть.
— Ну тогда мы подходим друг другу.
— Дайте мне пять минут.
Вернувшись домой, Никки направилась к ящику с инструментами за электродрелью, рулеткой и подходящими крючками для картин. Собирая все необходимое, она размышляла об Адаме. Очевидно, он все еще продолжает скорбеть. Ей придется приглядывать за ним, поскольку в чужом городе ему временами будет тоскливо.
Уж кому-кому, а Никки хорошо известны превратности горя. Иногда человеку жизненно необходима дружеская рука, даже если он в какой-то момент ее и отталкивал.
Глава 5
Вернувшись, она застала Адама, задумчиво стоявшего перед картинами.
— Как по-вашему, в каком порядке их лучше повесить? По-моему, следует сделать так: розовый, серый и синий — восход солнца, полдень, ночь.
— На мой взгляд, логично. Впрочем, картины одного размера, так что при желании вы сможете менять их местами.
— Знаете, она писала картины в реальном времени. В один и тот же день. На террасе за домом. — Адам изобразил, будто он стоит перед мольбертом с кистью в руках. — Раз-два — и готово!
— Просто невероятно!
— По сравнению с ней я полный неудачник.
— А чем вы занимаетесь? — полюбопытствовала Никки.
Она не решилась строить догадки, так как к Адаму не подходили никакие ярлыки. Он был шикарным мужчиной, но в меру. Умным, но не всезнайкой. Артистичным, но не богемным.
— Боюсь, ничем особо гламурным. Я бухгалтер. У креативного класса. Но я не занимаюсь креативным учетом. Это совсем из другой оперы. — Он рассмеялся. — Художники, музыканты, писатели — разношерстная публика, у которой есть одно общее: они ненавидят цифры. Поэтому я веду их за ручку и стараюсь облегчить им жизнь.
— Звучит интересно.
— Если бы! Однако они не склонны говорить со мной о своей работе. Они чаще говорят о возмещении расходов. Вы не поверите, что они вытворяют и что сходит им с рук.
Никки расхохоталась. С помощью рулетки она наметила места, где, по ее мнению, следовало повесить картины. После чего приложила одну из них к стене, чтобы Адам мог дать добро.
— Надеюсь, высота выбрана правильно?
Сделав пару шагов назад, Адам сказал:
— Идеально.
— Хорошо. Если вас все устраивает, я начинаю сверлить.
— Вперед! Мы всегда сможем заделать дыру, если нам не понравится.
Спустя короткое время крючки уже сидели на месте, и Никки с Адамом общими усилиями повесили картины. Никки пришлось признать, что на желтом фоне они выглядели потрясающе. Лично она никогда не рискнула бы выбрать такой цвет, но он идеально сработал.
Адам смотрел на картины, вбирая в себя все вплоть до малейших деталей.
— Спасибо, — поспешно поправив очки, произнес он дрожащим голосом. — Отлично! Полагаю, вы заслужили еще один коктейль за ваши труды.
Поспешив к бару, он сразу принялся за дело. Никки смахнула цементную пыль с дрели, собрала инструменты и положила их у входной двери. На консольном столике у окна стояла свадебная фотография: Адам, выглядевший намного моложе, чем сейчас, черноволосый, в куртке Неру кремового цвета; рядом с ним какая-то женщина. Должно быть, Джилл. Высокая, элегантная, в шелковом вышитом кимоно, белокурые волосы собраны в пучок на макушке, глаза теплые и смеющиеся.
— Готово! — Адам отошел от бара с бокалом свежеприготовленного коктейля в руках.
— Спасибо. Какая чудесная фотография!
— Это был прекрасный день. Мы поженились в Кью-Гарденсе.
— Я организатор свадеб и слегка помешана на свадебных фото.
— Организатор свадеб? Ух ты! Вы, наверное, романтик.
Никки вернулась на диван и сделала глоток коктейля, обдумывая ответ. Была ли она романтиком? Она действительно любила свою работу. Ничто не могло принести ей столько радости, как вид счастливой пары, наслаждавшейся идеальным днем в компании друзей и родственников, а затем уходившей навстречу закату в новую жизнь. Но романтик?
— Возможно. — В голосе Никки прозвучала нотка сомнения. — Хотя по иронии судьбы я никогда не была замужем. — Я все сделала не в том порядке. Родила ребенка от друга детства. Мы даже хотели соединиться узами брака, но потом поняли, что на самом деле не подходим друг другу. — Думая о Вуди, отце Билла, она всегда испытывала прилив нежности. — Но, что самое приятное, мы до сих пор лучшие друзья. Меня постоянно спрашивают, нашла ли я себе пару. Люди, похоже, не понимают, что мне и одной очень неплохо.
Ну а помимо всего прочего, подумала Никки, у нее просто не было времени на личную жизнь.
Адам округлил глаза:
— Меня тоже постоянно об этом спрашивают. Что, по-моему, ужасно бестактно.
— Я знаю! Словно если у тебя нет второй половинки, ты уже не совсем полноценный.
— Я тоже не представляю себе, как впустить в свою жизнь другого человека. Конечно, у меня есть дети, но Эва сейчас в Берлине, нашла себе синекуру в мире искусства. Унаследовала материнский талант. А Оскар работает в сфере финансов в Нью-Йорке. Думаю, у него моя способность к цифрам, но, в отличие от меня, он умеет делать деньги. — Адам провел ногой по спине Гэтсби. — При всем при том есть еще Гэтсби. И больше мне никто не нужен. По крайней мере, пока.
— Я бы хотела иметь собаку, но меня постоянно не бывает дома. Это будет несправедливо по отношению к бедному животному.
— Положа руку на сердце, я даже не знаю, что бы со мной было, если бы не он. — Адам вскочил с места. — Пойду принесу чего-нибудь перекусить, а иначе мы совсем окосеем.
Он направился в сторону кухни, Гэтсби тенью последовал за ним. Никки снова откинулась на спинку дивана, потягивая «Гимлет» и расслабляясь. Что было настоящим блаженством. В последние несколько дней она только и делала, что донимала адвокатов и беднягу Джоэла вопросами, не сорвется ли в последнюю минуту сделка, и терзалась сомнениями, не слишком ли она размахнулась и не пожалеет ли потом о покупке дома. «Ты сделала выгодное вложение денег», — напоминала она себе, и та радость, которую оно доставило, оправдала каждый потраченный пенни.
Адам вернулся с глиняной миской домашнего хумуса с лимоном и чесноком, щедро посыпанного кедровыми орешками и кориандром. Никки, внезапно почувствовав жуткий голод, зачерпнула хумус треугольничком питы.
— Господи! Да это просто пища богов.
— Хумус — моя слабость, — признался Адам. — В одной чайной ложке не меньше миллиона калорий, но я готов только им и питаться.
— Надо же, и я тоже! — Никки зачерпнула большую ложку хумуса, надеясь, что не выглядит жадиной.
— Ни в чем себе не отказывайте. Мне меньше достанется. Жаль, у меня нет никого, для кого можно было бы готовить. — На его лицо набежала мимолетная тень. — Хотите, я дам вам немного с собой?
— Я могу предложить вам поставлять нам еду для грейзинг-платтер.
— А что такое грейзинг-платтер?
— Большая деревянная доска с мясной, сырной нарезкой, фруктами и соусами... в общем, со всем тем, на что хватит воображения.
— Что ж, это могло бы стать для меня неплохой подработкой. Собственно, я готов дать вам рецепт. Вы сами обеспечиваете кейтеринг?
— Только не я. Повариха из меня никакая. Я пользуюсь услугами компании, у которой есть филиал рядом с моим офисом. А моя мама печет торты.
— Какое, должно быть, чудесное занятие! Свадебные торты.
— Не стоит недооценивать стресс. Слишком много сильных эмоций. Но она любит готовить торты. Именно это и сподвигло меня заняться свадебным бизнесом. Маму буквально завалили заказами, и мы поняли, сколько людей приезжает сюда, чтобы пожениться. Вот так я и основала Приморское свадебное агентство.
— Отличный ход. Отличное название.
— С тех пор нашлось много желающих запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда. В любом случае я была первой, и хочется думать, что сейчас я лучшая.
— Не сомневаюсь, что так оно и есть.
— Ну а пока, если вам кто-то или что-то понадобится, только дайте мне знать, — сказала Никки. — Трубочист, мойщик окон. Доставка дров. А уж я постараюсь проследить, чтобы вас не ободрали как липку. Люди будут держать вас за дурака, если поймут, что вы приехали сюда с севера страны.
— И кто ж их за это осудит? — улыбнулся Адам. — Ловлю вас на слове. Возможно, мне понадобится кто-нибудь, кто смог бы присмотреть за Гэтсби на время моих отлучек. Один или два раза в месяц мне придется ездить в Лондон на встречу с клиентами.
Услышав свою кличку, Гэтсби, лежавший на ковре, перекатился на спину, поболтав в воздухе лапами.
— Моя племянница Джуно выгуливает собак, — сказала Никки. — У нее все расписано, но я замолвлю за вас словечко.
— Поверить не могу, что у меня в соседях оказался такой нужный человек.
Никки посмотрела на часы и поняла, что уже почти девять вечера. Время пролетело незаметно. Она вскочила с дивана:
— Я, пожалуй, пойду. Мне завтра вставать ни свет ни заря. Нужно заполнить контейнер для мусора. Если у вас есть мусор на выброс, не стесняйтесь.
Она явно перебрала джина и стала слишком болтливой. Ведь в последнее время ей было не до выпивки. Нет, определенно пора уходить.
Адам проводил ее к выходу. Она взяла инструменты:
— Большое спасибо за чудесный вечер.
— Двери моего дома всегда открыты для вас.
Он наклонился на прощание поцеловать Никки, совсем как тогда, когда она пришла в гости. Правда, на сей раз в обе щеки. Очень лондонский жест. В Спидвелле никто не станет тебя целовать, если не ждет чего-то большего.
— По-моему, — начал Адам, — мне очень повезло получить такую замечательную соседку. Если я могу что-то для вас сделать в ответ...
— Меня вполне устроят коктейли, — перебила его Никки, поспешно отступив, чтобы не выставить себя идиоткой.
Дома она сразу почувствовала легкое головокружение, так как коктейли, в сущности, представляли собой чистый джин с капелькой сока лайма. Готовить еду было слишком поздно, а потому, перед тем как лечь спать, она выпила большой стакан воды. Первая ночь на новом месте. В самой большой спальне в задней части дома. Никки залезла под пуховое одеяло. Джин действовал лучше всякого анестетика, а значит, она быстро уснет.
Но она не уснула. Непривычный алкоголь и сытный хумус способствовали тому, что мозг продолжал работать сверхурочно. В полночь, когда сна у нее по-прежнему не было ни в одном глазу, внезапно разыгрался дикий ветер. Угрожающе скрежеща и заунывно причитая, он неистово стегал коттедж. И как она ни старалась не поддаваться панике, непогода пробудила воспоминания. А вместе с воспоминаниями пришло чувство вины — вины, которую давно удалось похоронить. Или это был стыд? Очень трудно отличить одно от другого. Но что бы там ни было, чувство это заползало внутрь, наполняя тело звенящей тревогой, не дававшей уснуть.
Никки вспомнила о полученной открытке, разорванной на мелкие кусочки. Написанная там фраза крепко-накрепко отпечаталась в памяти. В маленьком городке не бывает секретов. Никки вздохнула и, разгладив подушку, в сотый раз перевернулась на другой бок.
А что, если бы в то утро, когда он прибыл, ее, Никки, не было бы в гавани? Обернулось бы все по-другому? Этого никому не дано знать, а следовательно, пора перестать себя мучить. Она и так слишком часто задавала себе сакраментальный вопрос. Она сделала вдох на счет четыре, затем — выдох на счет четыре, отдавшись на милость волн памяти.
Иногда она разрешала себе вспоминать, как все начиналось. Причем лишь отдельные эпизоды, чтобы считать это сладким сном. Вновь переживать хорошие моменты и останавливаться до того, как все пошло вразнос.
Глава 6
Двадцать лет назад
Рик Махони-Шамбор приплыл в гавань Спидвелла одним летним утром, с восходом солнца, позолотившего его выгоревшие, соленые от морской воды кудрявые волосы. Он стоял за штурвалом в обрезанных «ливайсах», обшаривая глазами причал, словно собираясь найти там девушку, брошенную им много лет назад. Отец Рика был из Корка, мать — из Тулузы: отсюда и его обаяние, горячая кровь и экстравагантная фамилия. Трудно сказать, что привлекало больше внимания: его стройный торс цвета золотистого фаджа, который продавался в местной кондитерской, или блеск дерева и латуни его винтажной яхты.
