Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: ЭКСМО
- Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
- Serie: Алый Клен. Российские хиты ориентального фэнтези
- Sprache: Russisch
В древности люди верили, что у человека три души. Одна после смерти остается с семьей у поминальных табличек, вторая отправляется в цикл перерождений, третья же хранит могилу. А какие-то души и вовсе рассыпаются на осколки. Что, если осколки таких душ способны находить друг друга даже сквозь века? Молодой аспирант Лун Ань верил в науку и в то, что у всего есть логичное, четкое объяснение. Соглашаясь на участие в неоднозначном эксперименте с медитациями, он меньше всего ожидал встретиться с тем, что невозможно вписать в рамки научных обоснований. Его партнер по эксперименту, молодой популярный блогер Ван Цин, кажется полной противоположностью Лун Аня, но вскоре оказывается, что и его одолевают странные видения. Юношам предстоит заглянуть за грани привычного и понятного мира, погрузиться в далекое прошлое и узнать многое о своих семьях. История жестокой войны, одиночества, предательства и сломанных судеб наконец находит тех, кто готов пережить ее снова. Смогут ли они изменить судьбу, или трагедия повторится вновь?
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 725
Veröffentlichungsjahr: 2024
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Адела Кэтчер Тысяча эпох. Искупление
Оформление HerbstRegen
© Адела Кэтчер, текст, 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
Пролог
В небе сияла, отливая серебром, полная луна. Ван Сяоши не спалось, и он рассматривал ее круглые, полные света бока, запрокинув голову до онемения в шее. На соседней кровати, раскинув руки в стороны, спал Фа Шэньхао. Скосив на него глаза, Ван Сяоши усмехнулся.
Нет, нужно попытаться сегодня же!
Вскочив, он наспех натянул одежду поверх нижней рубахи и сунул ногу в сапог. Второй пришлось искать под кроватью Фа Шэньхао. Тот что-то пробормотал во сне, а потом с силой пнул его ногой в бедро.
– Хватит рыскать, спи!
– Ну уж нет! – упрямо возразил Ван Сяоши, все же выудив сапог из темноты и уронив край покрывала другу на лицо. – Я хочу с ним познакомиться! Когда, если не сейчас?
– С ним? – сбросив покрывало, сонно моргнул Фа Шэньхао.
– Со старшим! С Лун Байхуа!
– Пф! Так и будет он с тобой разговаривать среди ночи! Он уж спит давно!
Ван Сяоши помотал головой. Длинные растрепанные волосы лезли в лицо, и он убрал их назад ладонью, устроив на голове еще больший беспорядок.
– Вот увидишь, мы станем друзьями! И он обязательно преподнесет мне нефритовую подвеску!
Услышав эти слова, Фа Шэньхао сел в кровати и уставился на Ван Сяоши круглыми от удивления глазами. Через мгновение он рассмеялся, указывая на него пальцем:
– Совсем разум потерял! Чем слушал Учителя? Ни разу за последнее столетие ни один человек, кроме членов семьи Лун, не удостаивался такой чести – получить подвеску Белого Дракона! Лун Байхуа наподдаст тебе пинков да выгонит! И будет прав!
Ван Сяоши фыркнул, натягивая сапог и прикрепляя к поясу ножны с мечом.
– Значит, я буду первым!
– Ага, удачи! – продолжая посмеиваться, Фа Шэньхао улегся на бок, повернувшись к нему спиной, и засопел.
Уверенность друга в том, что у него ничего не выйдет, только придала Ван Сяоши сил. Вот уже четыре года он был среди учеников Старейшины Фа, отца Фа Шэньхао, и с самого начала грезил о том, что когда-нибудь станет достойным обучаться у семьи Лун.
Этот клан жил на севере, в краю снегов и ледяных водопадов. Их слава простиралась даже за пределами государства. Лучшие последователи дао, научившиеся использовать духовную силу не только в бою, но и для целительства. Узнать их секреты все равно что разгадать все тайны мира! У Ван Сяоши голова пошла кругом, когда он узнал, что к Учителю Фа прибыли с визитом Мастер Лун и его сын, старший ученик семьи, Лун Байхуа. Они ведь ровесники – обоим по шестнадцать! Разве не найдут они общий язык?
Выбравшись на улицу, Ван Сяоши с упоением втянул носом ночной прохладный воздух и устремился было в сторону гостевых покоев, но вовремя спохватился. Если уж налаживать такие серьезные связи, то не с пустыми же руками! Что же можно преподнести в подарок и в знак дружбы Лун Байхуа?
– Придумал! – воскликнул он, хотя рядом никого не было. С Ван Сяоши случалось, что он говорил вслух, ни к кому особо не обращаясь. Фа Шэньхао с детства над ним из-за этого подшучивал. – Храм Пяти Сокровищ! Что может быть лучше?
До святилища минут десять быстрым шагом, он не потратит на это много времени. Учитель Фа гордился чистейшей, наполненной духовной силой водой из источника, над которым и был возведен Храм. Ученикам запрещалось посещать его когда им вздумается, но разве у Ван Сяоши не веский повод сделать это?
Он почти добрался до святилища, когда вспомнил, что не взял с собой никакого сосуда. Куда же ему набрать воду? Не нести же ее Лун Байхуа в пригоршне!
Хлопнув себя по лбу, Ван Сяоши побежал на кухню. Все уже спали, так что она была пуста. Едва не навернувшись в темноте о попавшее под ноги пустое ведро, он отыскал оставшийся с ужина глиняный сосуд из-под сливового вина, поднес его к носу. Пахло сладко и терпко. Не столь важен внешний вид подарка, как его содержимое, так что Лун Байхуа вынужден будет довольствоваться этим. Ван Сяоши в стесненных обстоятельствах! Пусть скажет спасибо, что хоть такая посуда нашлась среди ночи.
В Храме горели свечи, которые никогда не гасли, поддерживаемые духовными силами Старейшины. Учитель наверняка узнает, что в святилище кто-то пробирался, но не поймет, кто именно. Ван Сяоши и тут постарался, максимально заблокировав собственную ци, чтобы не выдать своего присутствия. Источник мягко шуршал водами в углублении, устланном белым мрамором. Набрав воды и заткнув сосуд, Ван Сяоши поспешил к гостевым покоям, куда изначально и собирался.
Оставалось только выманить Лун Байхуа на улицу. Он задумчиво постоял перед покоями, уставившись на резное круглое окно комнаты. Огляделся вокруг и заметил сливовое дерево, росшее чуть поодаль. Плоды почти созрели, но были еще достаточно твердыми. Собрав несколько штук, Ван Сяоши отложил сосуд с водой и принялся кидать сливу в окно.
Стук. Стук. Стук.
Вдруг в комнате мелькнуло встревоженным мотыльком пламя зажженной свечи. Обрадовавшись, Ван Сяоши подхватил подарок, с легкостью забрался на крышу и вскоре услышал шаги на крыльце.
– Сюда! – четким шепотом, который показался в ночной тишине очень громким, позвал он.
Едва успев выпрямиться, он заметил напротив юношу, чья внешность поразила его с первой же секунды. Он был наслышан о том, насколько семья Лун отличалась от других, но не ожидал увидеть нечто подобное. Длинные, белые, как полная луна над их головами, волосы юноши были забраны в высокий хвост. Сизые серебристые глаза строго смотрели на Ван Сяоши, словно видя его насквозь. На поясе подрагивала прочная тесьма широкого плетения с белой подвеской. Тот самый Белый Нефритовый Дракон! Неужели семья Лун даже ночью не расставалась с этим драгоценным символом своей исключительности?
– Что ты здесь делаешь? – холодно спросил юноша.
– Лун Байхуа! – воскликнул Ван Сяоши, выставив перед собой глиняный сосуд из-под вина. – Вот мы и встретились! Прими этот дар из Храма Пяти Сокровищ!
Глава 1 Тысяча эпох
Говорят, люди, как истории, раскрываются постепенно и лишь так, как захочет сам рассказчик. Первое впечатление значит очень многое – как когда вы открываете книгу и знакомитесь со стилем автора. Кто-то судит уже по обложке, а кому-то нужно дочитать до самого конца, прежде чем составить свое мнение. Некоторые и вовсе пролистывают до финальных глав с целью докопаться до истины как можно раньше. Они с жадностью пробегаются глазами по строчкам, пытаясь вообразить, с чего же все началось.
Говорят, лучшие истории начинаются с конца.
Именно поэтому я решила начать интервью с Го Юном с этого вопроса.
– У этой истории счастливый финал?
Он улыбается. Очень открыто – не привыкшие к публичности люди, тем более столь юные, редко улыбаются вот так, не обращая внимания на направленные на них камеры и гримера на диванчике у входа в студию, который задумчиво кусает кончик косметической кисти и с интересом рассматривает стаканчик с кофе, хотя на нем даже ничего не написано.
– У нее нет финала.
– Ведь все когда-то заканчивается, верно?
– Я бы так не сказал. (Смеется.) Еще в детстве мне доказали обратное.
– Что ж, хорошо. Тогда следующий вопрос, и он тоже «с конца». Правильно ли я понимаю, что четкого научного доказательства того, что приведено в качестве результатов исследований, так и нет?
– И не будет. Ни у кого из участников проекта не было цели что-то доказать. Все просто делали то, что любили. Ну, во всяком случае, те, кто знал все с самого начала. «Долго и счастливо начинается здесь», – такая наклейка была на ноутбуке Хао Синя.
– Что она значила?
– Вы читали его книгу «На полях сценария»?
– Еще нет, простите.
– Ничего. Я не хотел вас смутить. Хао Синь порой сложно пишет, когда дело касается книг. Но его заметки действительно было интересно читать. Знаете, все распечатанные сценарии были исписаны на полях. У него ужасный почерк. (Смеется.) Хотя я тогда не знал даже, как пишется мое собственное имя.
– Вы сыграли в этой истории большую роль?
– Роль? Конечно, нет. Мне тогда было пять, и я жил в павильонах, потому что больше было негде. Фа Линь меня поймал, когда я пытался стащить его кредитку. Он так кричал.
– За кредитку?
– Нет. Пытаясь меня схватить, он пролил кофе на свою любимую рубашку. Это его разозлило куда больше, чем кредитка. Так мы и познакомились.
– И что произошло потом?
– Потом он перестал кричать. Я думал, он выгонит меня, но этого не случилось. Я понятия не имел, чем именно он занимался. Казалось, они просто снимают дораму. Много дорам. В соседнем павильоне все мужчины носили крайне тяжелые доспехи. Там же висел тот самый знаменитый меч.
– Меч?
– Вы точно не читали книгу Хао Синя. (Смеется.) Отец вам не рассказывал?
– Нет.
– Они как-то забежали в этот павильон по ошибке, причем прямо в разгар действия. Фа Линь обезумел бы от злости, если бы узнал, что я вам об этом говорю. Надеюсь, когда выйдет это интервью, он не будет сильно ругаться. Все-таки это было давно. Так вот, этот огромный меч висел там под самым потолком для сцены со вторжением демонов в Небесное Царство. До сих пор непонятно, кому это пришло на ум, но пришло. Господин Ван его уронил. Не по сценарию, случайно. Повезло, что не кому-то на голову.
– Никто не пострадал?
– Нет, конечно, нет. Хотя меч и по сценарию должен был упасть, только позже.
– Он об этом знал?
– Нет. Но долго смеялся, когда узнал.
– Так это были не съемки дорамы?
– Фа Линь вообще не занимался съемками. В павильонах были камеры, но только из соображений безопасности и с целью облегчить работу команды. Изначально это было своего рода развлечение для тех, у кого имелись на это деньги.
– Как квесты?
– Не совсем. Проект «Тысяча эпох» был ожившей мечтой для многих. Кто-то в буквальном смысле не мог продолжать жить реальной жизнью после того, как пробовал такое погружение. Именно поэтому его закрыли.
– Но вы продолжаете работу в этом направлении?
– Да. Но сейчас это внутренний проект. И у него другая цель.
– Какая?
– Помощь. То, что изначально было мечтой профессора Фа (Фа Юйлань – психолог и нейробиолог, преподаватель Пекинского университета, один из авторов проекта «Искупление». – Прим. ред.). В его основе лежит та же идея – что каждый человек имеет право узнать и проработать ошибки, которые мешают ему быть счастливым. Более того – сделать это до того, как эти самые ошибки будут совершены.
– Используя знания из прошлых жизней?
– Это не прошлые жизни. Мы до сих пор не знаем, что это. Просто картинки, ситуации, сюжеты, которые приходят в голову. Человечество еще до конца не разобралось даже, что такое сны. Откуда нам знать, прошлое это или нечто, что происходит с нами параллельно, пока мы спим? Исследований масса, но ни одно не отвечает на вопрос однозначно. Профессор Фа не стала концентрироваться на изучении гипотез о снах, хотя, насколько я знаю, ее студентка сейчас пишет научную статью по осознанным сновидениям. Ей же для работы хватает медитации.
– А с чего все началось?
– Странно. (Смеется.) Вы задаете мне этот вопрос только сейчас, хотя до этого вас интересовал финал. Началось все с того, что отец заплакал.
– Заплакал?
– Да. Во время первой медитации. Он сказал, что видит человека. Он не знал, кто это. Профессор Фа спросила его, что он чувствует, глядя на него, но ответ был: «Ничего». Даже когда она снова задала этот вопрос, он опять сказал: «Ничего». Но он плакал. На приеме присутствовала доктор Куан (Куан Ли – автор научных книг, исследователь в области нейропластичности человеческого мозга, один из авторов проекта «Искупление». – Прим. ред.). Видите, как все сложилось?
– Вы верите в совпадения? Судьбу?
– Лучше задайте этот вопрос отцу.
– Участники сразу ощутили какую-то связь? Им нравилась идея проекта?
– (Смеется.) Да они ненавидели эту затею с самого начала. Оба. До сих пор не знаю, как все это вообще получилось. Когда у Фа Линя появятся седые волосы, он точно будет винить в этом их. Если уже не появились. Я не знаю, может, он красится или носит парик.
– Нам это вырезать?
– Да, пожалуй. Это было немного грубо.
Отрывок из серии интервью «Роль в твоей жизни». На вопросы Мань Су отвечает Го Юн, самый младший участник проекта «Искупление».
* * *
– Вы готовы?
Фа Юйлань отложила планшет, не заблокировав экран. Ей нечего было скрывать от сидевшего перед ней человека. Она знала о нем все. За последние несколько месяцев, пока проводился сбор анамнеза, вычислялись результаты многочисленных тестов и сводились данные, они стали ближе, чем мать и новорожденный ребенок. Это был ее подход к собственной работе, в которой главным принципом служил максимальный контакт с пациентом. Однако ни разу до этого она с такой тщательностью не проверяла все полученные материалы, не перечитывала по несколько раз перед сном. Порой она даже вскакивала по ночам, чтобы броситься к компьютеру и начать сверять данные снова, опасаясь, что ассистенты могли что-то забыть.
– Да, доктор Фа.
Она ободряюще улыбнулась и указала рукой на дверь, что вела в смежную с кабинетом комнату.
– Проходите, устраивайтесь. Я зайду через десять минут.
Все было бы куда проще, будь этот человек и правда ее пациентом. Когда они отбирали кандидатов для проведения первого теста, она и подумать не могла, что среди молодых ученых появится так много желающих.
Какая ирония, что в руки к ней попал тот, кто совершенно не верил в ее эксперимент.
Фа Юйлань вздохнула и снова взяла планшет, перелистнув анкету на первую страницу, которую, как и тысячи других в этой папке, знала наизусть.
С фотографии на нее смотрели внимательные карие глаза на строгом, почти лишенном эмоций лице. Мало кто улыбается на официальных снимках, и, когда к ней впервые попало это личное дело, Фа Юйлань решила, что юноша просто не любит фотографироваться. Но все оказалось иначе. Он крайне редко улыбался, смеялся или ярко проявлял свои чувства и в жизни.
Имя: Лун Ань
Возраст: 24 года
Семейное положение: не женат
Должность: аспирант кафедры высшей нервной деятельности и психофизиологии
Фа Юйлань прикрыла глаза и выдохнула. Ей и самой не помешало бы держать себя в руках, но сложно делать это, когда всего через несколько минут они должны были приступить к первому шагу эксперимента, к которому она и ее команда готовились много лет. И Лун Ань идеально подходил по всем параметрам, кроме желания в нем участвовать. Хотя ей он об этом напрямую, разумеется, не говорил.
Она извлекла из кармана телефон, включила запись звука и поднесла смартфон к губам:
– День тридцать четвертый. Первая глубокая медитация. Подход – наблюдение.
Собравшись с мыслями, она поднялась из-за стола и прошла к двери, за которой совсем недавно скрылся Лун Ань. Фа Юйлань негромко постучалась.
– Можно?
– Да.
Плитку, которой был отделан пол ее кабинета, заменил мягкий ковер, полностью заглушавший шаги. В комнате было прохладно, горел неяркий искусственный свет от одной-единственной панели под потолком с матовым голубоватым стеклом. Пахло только свежестью. Фа Юйлань и сама не стала сегодня пользоваться даже легкими духами, чтобы ничто не могло отвлечь ее или пациента.
Лун Ань босой сидел на полу с закрытыми глазами. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда Фа Юйлань вошла. Вокруг не было никаких предметов мебели. Когда дверь беззвучно закрылась, все посторонние звуки, доносившиеся из коридоров научного центра, исчезли, будто их отрезало.
Опустившись на ковер, Фа Юйлань приготовилась терпеливо ждать. Она внимательно смотрела на красивое, спокойное лицо юноши перед собой, готовая отмечать даже малейшие изменения в нем. Теперь, когда все подготовительные работы и исследования были завершены, ей оставалось самое сложное – ждать. Ждать и наблюдать, фиксируя каждую деталь, любую мелочь. И в этом ей уже не помогут ни приборы, ни цифры.
Какое-то время было слышно лишь тихое дыхание их обоих. Несмотря на легкое волнение, сердце билось спокойно и ровно. Фа Юйлань чуть развернула руку, чтобы взглянуть на часы. Прошло пятнадцать минут. Этого времени всегда хватало. Запись продолжалась.
– Лун Ань, вы меня слышите?
Короткий медленный кивок.
– Что вы видите?
– Ночной сад.
– Вы узнаете это место?
– Да. Передо мной постройка с покатой крышей. Я слышу чьи-то шаги.
Фа Юйлань покрепче сжала пальцами телефон.
– Вы кого-нибудь видите? – спросила она.
Лун Ань не ответил. Его тело оставалось совершенно неподвижным. Дыхание было поверхностным и неглубоким, но очень ровным.
Решив не спешить с вопросами, Фа Юйлань не стала больше ничего говорить. Она сосредоточенно смотрела на лицо перед собой, чуть наклонившись вперед. Главное – ждать. Лун Ань и раньше говорил ей о том, что видит это место, но еще ни разу он не замечал вокруг себя людей. Медитации были короткими и длились не больше пяти минут в активной фазе.
Она снова взглянула на экран телефона. У них оставалось не так много времени, но она не станет его торопить.
– Я вижу человека, – произнес наконец Лун Ань.
Фа Юйлань тихо выдохнула.
– Вы четко видите его?
– Да.
– Вы его знаете?
– Нет.
– Вы что-нибудь чувствуете?
– Нет. Ничего.
С этим уже можно было работать. Появление других людей в видениях при медитации – хороший материал для анализа. Фа Юйлань коротко посмотрела на небольшую камеру в углу комнаты и снова перевела взгляд на Лун Аня. Нахмурилась. Его лицо совершенно не изменилось и оставалось все таким же спокойным и лишенным эмоций, но ресницы стали влажными. У нее перехватило дыхание, когда по щеке этого всегда сдержанного и собранного человека, про которого на кафедре и в их центре шутили, что он давно женат на науке, скользнула слеза.
– Лун Ань, вы по-прежнему видите этого человека? – осторожно спросила Фа Юйлань.
– Да.
Она быстро облизала пересохшие губы.
– И вы ничего не чувствуете, глядя на него?
– Ничего, – прозвучал тот же ответ, что и до этого.
Фа Юйлань положила телефон на пол рядом с собой и, протянув руку, мягко взяла Лун Аня за кончики пальцев.
– На сегодня хватит, – произнесла она.
Лун Ань открыл глаза, посмотрел на нее. Фа Юйлань улыбнулась и выключила запись на телефоне. Когда она снова взглянула на него, он, чуть нахмурившись, стирал с лица влажный след.
– На сколько от нуля до десяти оцениваете свое состояние?
– На восемь, – отозвался Лун Ань.
– Хорошо. Вы запомнили человека, которого увидели? Сможете нарисовать?
Лун Ань кивнул и поднялся с пола. Оставив Фа Юйлань, он вышел за дверь, которая медленно и беззвучно закрылась за ним. После нескольких секунд внешнего шума тишина этой комнаты показалась оглушающей. Фа Юйлань снова посмотрела на камеру под потолком и со вздохом пожала плечами. Когда она опустила взгляд, то заметила, что у нее звонит телефон, поставленный на беззвучный режим без вибрации.
– Я думала, ты не увидишь, что я звоню, – услышала она, когда поднесла его к уху.
– Приходи в мой кабинет, – сказала Фа Юйлань.
Куан Ли на другом конце связи фыркнула:
– Сначала пришли мне рисунки, я хочу сразу загрузить все в базу и подумать, сможем ли мы с этим работать.
Фа Юйлань вздохнула:
– Ты видела, да? Что думаешь?
– Прилипала к монитору все эти полчаса. И впервые за все время подумала, что этот эксперимент реально может к чему-то привести, – произнесла Куан Ли. Фа Юйлань услышала, как она что-то набирает на клавиатуре своего ноутбука. – До этого я понятия не имела, почему из всех кандидатов ты и наше прекрасное руководство выбрали именно его. Не только же за умение рисовать.
– Почему именно сейчас?
Куан Ли шумно вздохнула в трубку.
– Юйлань, я же говорила: люди никогда не плачут без причин.
* * *
Вокруг царила настоящая суматоха. По дорогущей мраморной лестнице, которая одна стоила как весь этот зал целиком в аренду на два года, сновали люди: мужчины в камзолах, женщины в пышных платьях с глубокими декольте. От обилия оттенков в одежде и интерьере рябило в глазах, а от живых пышных цветов в напольных вазах пахло густо и сладко.
– Вы слышали, сегодня прибыл месье Моро? Поговаривают, он просто сказочно красив, – произнесла женщина с высокой прической в золотистом платье с оборками.
– А еще богат, – обворожительно улыбнулась ее собеседница с выразительной родинкой на скуле. – Но не думай, Сесиль, что тебе хоть что-то светит. На него уже положила глаз моя кузина.
Обе женщины громко рассмеялись. Стоявшая рядом с ними третья подруга нахмурила густые брови и поджала губы.
Фа Линь ударил себя ладонью по лбу и наклонился к микрофону.
– Ты каким местом читала сценарий?! – рявкнул он, видя, как девушка с родинкой поморщилась, потому что орал он в буквальном смысле прямо в ее голове через наушник. – Она тебе сестра, а не кузина! Сестра! Тебе так сложно запомнить это простое слово?
Сидевший по его правую руку ассистент Хао Синь чуть развернулся к нему на крутящемся стуле и хлопнул его по плечу.
– Не ругай ее, у нее вчера до полуночи была Америка шестидесятых, и вот там у нее как раз кузина. Никто и не заметил!
Фа Линь вырубил микрофон и сбросил с себя его ладонь.
– Конечно, не заметил! Посмотри на лицо клиентки! – он указал на стекло перед ними, которое отделяло их служебное помещение от роскошного зала и с другой стороны выглядело как огромное зеркало с позолоченной рамой. – Она уже недовольна. И знаешь, кому за это спасибо не скажут?
Хао Синь отмахнулся и снова зашелестел кучей распечаток на столе.
– Может, ей просто жмет платье? От этих корсетов женщинам нечем дышать. Зря она отказалась надеть что-то попроще. Сколько у нас еще эта сцена?
Фа Линь взглянул на часы.
– Еще два часа. А вечером у меня Македонский. Черт! – Он вскочил на ноги и начал лихорадочно ощупывать себя в поисках телефона. – Мне нужно позвонить костюмеру: на доспехах должны быть золотые вставки, а не красные! Я же им говорил, какого хрена все опять выясняется в последний момент?
Хао Синь вздохнул и закатил глаза.
– Ну и работа у тебя…
Фа Линь вытащил телефон из кармана и нажал на журнал вызовов. Прежде чем набрать номер, он поднял взгляд на их прозрачное зеркало и похолодел. На него тут же уставились остальные члены команды, которых в этой небольшой комнатке было человек семь. Все стали двигаться медленнее, хотя до этого суетились, как пчелиный рой.
– Это. Что. Еще. Такое?! – заорал Фа Линь, вновь тыкая пальцем в сторону зала, в котором сегодня ютилась Франция с этими ее корсетами и балами.
Хао Синь встал со своего места и подошел ближе к нему. Прищурился.
– Я ничего не вижу.
Закипая, Фа Линь медленно повернул к нему голову:
– Не видишь? Что делает во Франции восемнадцатого века журнал Cosmopolitan за прошлый месяц, мать твою?
Хао Синь изменился в лице, когда все же увидел злосчастный журнал, который лежал на краю столика с цветами. Актеры и сама клиентка, к счастью, внимания на него не обращали, иначе у Фа Линя уже случилась бы настоящая истерика. Каждый раз во время самого действа он клялся и божился, что бросит все это и уйдет на нормальную работу, но что-то ему мешало, и он снова и снова возвращался к своим постановкам. Хотя до сих пор не мог ответить честно, что именно в них находил. Журналистам Фа Линь говорил стандартную позитивную муть, что это чудесный способ делать людей счастливыми.
Кстати, о журналистах… Сегодня же гребаное интервью для канала CCTV-11. Как он мог забыть?
Хао Синь только подливал масла в огонь.
– Не знаю, что там делает Cosmopolitan, но как ты отсюда увидел, что он за прошлый месяц? Узнал любимое чтиво по обложке?
Фа Линь почувствовал, как от злости немеют пальцы. Или от желания вцепиться этому засранцу в горло и задушить к чертовой матери.
– Шутить вздумал? – прошипел он и повернулся к остальным сотрудникам, которые так и замерли все: кто с какими-то коробками в руках, кто с микрофонами и датчиками, кто со стаканчиками кофе. – Чей журнал? – спросил Фа Линь уже громче. – Разве я не просил проверять локацию? И когда я говорил, что проверять нужно каждый цунь[1], я не преувеличивал!
Сотрудники молчали и лишь переводили взгляды друг на друга. У Фа Линя в руке завибрировал телефон, и, по его мнению, лишь это спасло этих бездарей от кровавой расправы. Он еще выяснит, кто из них оставил современный журнал на исторической локации, где, по сценарию, женщины еще не могли задумываться о том, в какой позе лучше всего происходит стимуляция точки G, потому что понятия не имели, что она у них вообще есть. Именно такой заголовок и красовался на обложке журнала.
И – нет, Фа Линь его не читал!
Еще раз взглянув на хитро улыбавшегося, в отличие от всех остальных, Хао Синя, он ответил на звонок.
– Слушаю!
– Господин Фа, это Хуа Чжу, телеканал CCTV-11. Мы уже приехали и все подготовили, ждем только вас.
Черт! Фа Линь отвел телефон от уха и снова посмотрел на часы. Еще только десять утра, почему они приехали так рано?
– Сейчас буду, – сказал он и добавил уже для Хао Синя: – Присмотри здесь за всем. Если эта мадемуазель предъявит мне хоть одну претензию, будешь отвечать лично!
Спустя двадцать минут он уже сидел в своем кабинете и пытался сделать доброжелательное лицо, хотя взбесили его сегодня с самого начала дня еще в утренних пробках. Пока операторы настраивали камеры, а журналистка, чье имя он опять забыл, представляла его как автора одного из самых нашумевших проектов года, Фа Линь перебирал в голове все пункты, которые они должны были подготовить для локации Александра Макендонского.
– Итак, мы начинаем, – широко улыбнувшись в камеру, журналистка повернулась к нему. – Господин Фа, вы совершили прорыв в индустрии развлечений. Как вам пришла в голову идея создать «Тысячу эпох»?
Этот вопрос ему уже задавали сотни раз за последние полгода, так что Фа Линь, сопротивляясь желанию закатить глаза и вздохнуть, ответил то же, что и всегда:
– Современному человеку очень важно иметь возможность сбежать от реальности. Мы все это делаем. Читаем книги, смотрим зрелищные дорамы, ходим на квесты и играем в видеоигры. Но меня всегда беспокоило отсутствие полного погружения. И это именно то, что дает «Тысяча эпох» – шанс полностью забыть о существовании реальности как таковой.
Журналистка кивнула. Оператор, на камере которого была цифра «1», скептически поднял бровь. Фа Линя это даже не разозлило. Он привык к тому, что те, кто не видел их локации и само действо собственными глазами, до конца отказывались верить в это самое «полное погружение».
– Как вы обеспечиваете полное погружение?
Фа Линь снова перевел на нее взгляд.
– При помощи соответствия локаций и сценария представлениям заказчика. Есть клиенты, которые просто хотят попасть в определенную эпоху. Америка шестидесятых, годы расцвета японской культуры, средневековая Англия – мы выполняем любые желания. У меня есть целая команда историков, которые воссоздают все в мельчайших деталях. И это не просто прогулка. Мы согласовываем с клиентом сценарий, если он заранее хочет знать все, что будет происходить.
– А есть те, кто любит сюрпризы?
– Да. Некоторые клиенты не хотят заранее знать сценарий, но мы несколько раз проводим встречи, уточняем, какие именно эмоции они хотят получить.
– Сколько длится погружение?
Фа Линь пожал плечами:
– Всегда по-разному. Это зависит от сценария и, разумеется, достатка клиента. Самое долгое погружение длилось неделю.
Журналистка широко улыбнулась.
– Кто-то так не хотел возвращаться в реальность?
– А кто хочет? «Тысяча эпох» – только начало. Со временем я планирую развить проект, чтобы давать людям возможность в буквальном смысле уезжать в отпуск туда, куда они хотят. И не просто на курорт, а в свою мечту. Любое время. Любые сценарии. Это лучше многосерийных дорам, не так ли? – Фа Линь криво улыбнулся.
Он вспомнил, что с утра так и не выпил кофе. Вот почему у него весь день пошел наперекосяк. А еще нужно позвонить костюмеру! Гребаные доспехи.
– И все же дорамы тоже неплохи, – решила восстановить справедливость девушка. Она коснулась рукой воротника своей блузки и еле заметно кивнула Фа Линю. Тот опустил взгляд на свою рубашку и поправил съехавший микрофон. – Вы задействуете профессиональных актеров?
– Иногда да, иногда нет. Зависит от многих факторов. Не всегда нужны именно профессиональные актеры. Порой куда важнее внешность человека и его сходство с фотографиями, которые приносит клиент.
Журналистка удивленно округлила глаза.
– Какими фотографиями? Известных личностей, с которыми хочется встретиться?
Фа Линь не сдержался и усмехнулся. Ну почему корреспонденты не читают то, что пишут в Сети, прежде чем приходить к нему и задавать все эти вопросы?
– Кто-то хочет встретиться с кумиром, но это не ко мне. Есть концерты, фанмиты, и этим я не занимаюсь. Однако в «Тысячу эпох» могут обратиться люди, потерявшие кого-то. Не успевшие что-то сказать близкому человеку. И я им помогу.
Улыбка исчезла с холеного лица напротив. Девушка слегка нахмурилась.
– Вы… Господин Фа, вы подбираете актеров, похожих на тех, кого больше нет, чтобы родные могли снова пообщаться с ними?
Фа Линь кивнул.
– Если это желание клиента. Кто-то хочет воссоздать события своей жизни, которые были много лет назад. И участников тех событий уже может не быть рядом. Для этого есть актеры. Внешнее сходство, поведение, манера общаться тут будут значить куда больше, чем мастерство игры или диплом Центральной академии драмы.
Журналистка задумчиво кивнула.
– За это вас называют бездушным бизнесменом, который наживается на горе других?
Значит, она все же покопалась в социальных сетях, прежде чем прийти сюда? Фа Линь стиснул зубы, но потом расслабился и улыбнулся. На этот раз искренне.
– Меня еще и не так называют. Те, кому подобное не по карману, способны только на это.
Девушка повернулась к менеджеру – высокой худой женщине с очками в золотой оправе, которая все это время молча сидела в углу на диване, – и покачала головой. Та кивнула, не изменившись в лице.
Фа Линь откинулся на спинку своего кресла.
– Решили это вырезать?
Журналистка вяло улыбнулась.
– Это будут решать редакторы. Давайте продолжим…
Проект «Тысяча эпох» действительно был ожившей мечтой для многих. Фа Линь отвечал на кучу вопросов от разных журналистов, писал и выкладывал рекламные ролики, но на самом деле никогда не мог найти время, чтобы по-настоящему задуматься о том, зачем это делал. Да, это приносило ему заработок, и очень хороший. Уж точно больше, чем он бы зарабатывал, преподавая в университете или трудясь в каком-нибудь посольстве, – куда еще идти с дипломом исторического факультета? Но деньги не были единственной причиной.
Хотел ли он просто приносить людям счастье? Видеть улыбки на их лицах, замечать неверие в их глазах, когда перед ними открывалось то, что раньше они могли лишь представлять в фантазиях? Этого он не знал. Ему казалось, что должно быть что-то еще, что-то большее, ради чего он проводил на работе по четырнадцать, а то и по шестнадцать часов в сутки без выходных.
И снова – ему некогда было серьезно об этом задуматься. Всегда находились дела поважнее.
У Александра Македонского был конь Буцефал. Это Фа Линь знал. Чего он не знал, так это по какой причине лошадь, которую им прислали, оказалась кобылой. И что он должен был с этим делать? Это еще хуже, чем доспехи не того цвета.
Эта новость пришла сразу после окончания интервью. Журналисты уехали монтировать сюжет, а Фа Линь вернулся к своей стандартной круговерти. Насколько по лошадям вообще заметно, какого они пола? Что-то подсказывало Фа Линю, что разница весьма внушительная.
Животное в открытом павильоне мирно жевало нарезанные яблоки, которые ему скармливала сопровождавшая его девушка в высоких сапогах, и косилось на Фа Линя блестящим глазом. Кобыла была красивая, с лоснящимся, как уголь на солнце, черным крупом. Идеальный Буцефал. Вот только…
Фа Линь успел лишь забрать пару долек яблок из рук девушки, когда у него снова зазвонил телефон. Юйлань?
– Сестра? – зажав трубку между плечом и ухом, произнес он.
Лошадь фыркнула.
– А-Линь, привет! У меня хорошие новости – мы готовы начинать! Мы можем встретиться завтра?
Фа Линь машинально протянул горе-Буцефалу яблоко и коротко вскрикнул, отдергивая руку, когда чуть не лишился пары пальцев вместе с угощением.
– А-Линь? – неуверенно позвала Юйлань.
– Я здесь, – произнес он, поудобнее перехватив телефон и все еще думая над тем, что делать с лошадью, потому что он не мог допустить ни малейшей ошибки в воссоздании исторической действительности, это был его принцип. – Что вы готовы начинать?
– Второй этап! – отозвалась сестра так, словно Фа Линя эти слова должны были несказанно обрадовать. – Мы готовы переходить к постановке. У меня есть рисунки пациента, по которым Хао Синь может подготовить сценарий.
Фа Линь хлопнул бы себя по лбу, если бы у него были свободны руки. Девушка, приехавшая вместе с кобылой, отряхнула ладони, когда он забрал у нее последние дольки яблок. И зачем их вообще резать? Эта лошадь может съесть и целое яблоко за один укус! С Фа Линем заодно…
Со вздохом он все-таки скормил животному еще угощение и, обойдя его сбоку, наклонился, чтобы увидеть свою проблему воочию.
– А-Линь? – снова окликнула его Юйлань с другого конца связи. – Тебе неудобно говорить?
– Как тебе сказать… – пробормотал Фа Линь, осознав, что понятия не имеет, как превратить кобылу в коня за четыре часа.
Юйлань усмехнулась в трубку.
– Перезвони мне, это правда очень важно.
– Хорошо, – машинально ответил он и выпрямился.
У него еще слишком много работы сегодня.
Глава 2 Ван Цин
Это утро Фа Линю не очень нравилось. Правильнее было бы сказать – совершенно, абсолютно не нравилось. Обычно в сутках он предпочитал ночное время, которое наступало не как у всех нормальных людей – после десяти вечера, а ближе к трем. Тогда замолкал вечно разрывающийся телефон, переставали приходить нескончаемые сообщения, и Фа Линь возвращался домой по пустым городским улицам. Именно в такие моменты за рулем автомобиля у него появлялось время хотя бы немного подумать, уложить в голове все то, что произошло за день, вспомнить, чего он сам хочет. Правда, последний вопрос он чаще всего от себя гнал: посмотреть со стороны – у него было все, чего может хотеть человек.
Однако утром все начиналось сначала. Фа Линь мог практически поймать этот момент, когда мир словно разгонялся до предельной скорости, превращаясь в самую быструю на свете карусель. Главное было – успеть до этого бешеного старта проглотить свой кофе. И вот сегодня это сделать пока не удалось.
– Где этот паршивец? – рявкнул Фа Линь в коридоре павильона, отведенного под склад и гримерки, на одну из сотрудниц, которая просто подвернулась под руку. Девчонка была совсем молоденькой, едва-едва выпускница университета, а может, вообще подрабатывала параллельно с учебой. Она отскочила от него, как мышь от кота, явно не ожидая, что он вот так заорет, пока она будет просто проходить мимо. У нее аж задрожали руки, которыми она прижимала к груди тяжелые костюмы из дорогих тканей.
Фа Линь коротко глянул на ее ношу и хмыкнул, оценив приготовленные для постановки одежды. Кто бы ни спонсировал исследования сестры, они явно не поскупились. Он взял стаканчик с кофе в другую руку и снова впился глазами в девушку.
Та вскинула брови и помотала головой:
– Я не знаю, господин Фа. А вы о ком?
Фа Линь уже шел дальше по коридору, решив не отвечать на ее вопрос. Ему все равно некогда всем вокруг все объяснять. Если бы он каждому, кто на него работает, разжевывал все, он бы не добирался до своего кабинета и к концу дня.
Проблуждав по павильону, он начал нарезать по нему второй круг. Проходя мимо одной из гримерок, он услышал знакомый звонкий голос и резко притормозил. Дверь была приоткрыта. На ней не было никаких опознавательных знаков, потому что это вам не съемки какой-нибудь дорамы, где у знаменитостей таблички на личных комнатах. Они здесь меняли актеров, как перчатки. Фа Линь даже имена чаще всего не запоминал или выбрасывал из головы сразу же, как заканчивалась постановка. Но чтобы забыть этого человека, надо было как минимум сделать лоботомию.
– Вот ты где! – пинком распахнув дверь до конца, воскликнул он. – Ван Цин!
Сидевший перед высоким зеркалом юноша, которого Фа Линь без труда узнал по голосу и со спины, развернулся и расплылся в широкой улыбке. На нем уже был парик, правда, криво надетый, и это единственное, чем он был хоть как-то готов к сегодняшнему действу, которое, между прочим, должно стартовать через полчаса. Черта с два они вовремя начнут, как успел понять Фа Линь, оценив его внешний вид.
Едва Фа Линь набрал в легкие воздуха, чтобы высказать ему все, что думает по этому поводу, Ван Цин усмехнулся, глядя в телефон, который держал все это время перед собой, и развернулся, направив его на себя и Фа Линя за спиной.
– А вот и мой прекрасный двоюродный брат, ребята! – произнес он и вытянул руку, чтобы помрачневшее еще сильнее лицо Фа Линя оказалось в кадре. – Правда, он с утра выглядит не очень добрым? Я вам говорил, а вы мне не верили!
– Ван Цин, – грозно и медленно проговорил Фа Линь, сжимая стаканчик с кофе в руке так, что пластиковая крышечка издала жалобный треск. – Ты еще не готов, у нас начало через полчаса!
Ван Цин запрокинул голову и посмотрел на него снизу вверх. Фа Линь глянул на экран его телефона. Все как он и думал – очередной стрим с подписчиками. Он вообще отлипает от этих своих влогов? Он закатил глаза и махнул свободной рукой:
– Хватит снимать!
Его двоюродный брат, которого он чаще называл «катастрофа», «придурок» и «паршивец», чем по имени, надул губы и помахал своей невидимой аудитории, прежде чем вырубить уже наконец трансляцию. Фа Линь выдохнул и толкнул его ладонью в мягкий от густой копны волос в парике затылок. Ван Цин усмехнулся и потянул за выпущенные у лица с обеих сторон пряди.
– Как я выгляжу? Мне уже пришла куча комментариев, где народ говорит, что я похож на героя какой-то костюмированной дорамы.
Фа Линь отпил свой кофе, который уже стал противно теплым, и поморщился.
– Ты похож на занозу в моей заднице. Почему тебя приходится искать по всей площадке?
Ван Цин удивленно вскинул брови и демонстративно указал на себя пальцем:
– Меня? Зачем меня искать, я с самого начала был здесь. Минако принесла мне все эти шмотки, которые я понятия не имею, как надевать.
Так эту девицу, что он встретил в коридоре, зовут Минако? Японка? Ну конечно, кто только у него ни работал. Фа Линь поставил стаканчик с недопитым кофе на столик перед Ван Цином и, вцепившись в его плечи, усадил его ровно.
– Может, тебе еще личного стилиста привести? Что сложного в этих шмотках? Халат один и халат два. Под ними хоть в трусах ходи, мне наплевать.
В отражении в зеркале он увидел, что Ван Цин широко улыбается. И почему Куан Ли так настаивала на том, чтобы именно его взяли на эту роль? Когда Юйлань прислала Фа Линю рисунки и наброски сценария, которые скорее были похожи на бред сумасшедшего, последним, о ком он подумал, увидев главного «персонажа», был Ван Цин. Да, у парня на портрете были широкая улыбка, длинные волосы и задорно блестящие глаза, что легко было заметить даже на карандашном рисунке, но на этом все сходство с его братом заканчивалось. Куан Ли же была непреклонна. Юйлань рассказывала, что она лично созванивалась с Ван Цином и уговорила его принять участие в этом эксперименте.
И тот согласился, когда ему разрешили снимать материал для канала. Помешанный.
Фа Линь критически оглядел его в зеркале. Парик с длинными волосами странно смотрелся с расстегнутой клетчатой серо-зеленой рубашкой и черной футболкой под ней. По груди шла надпись “I do very bad things very well”[2].
Ван Цин, воспользовавшись этой короткой заминкой, снова потянулся к телефону и открыл фотографию рисунка. Разумеется, Юйлань прислала ему все материалы. Или почти все, Фа Линь не был уверен, что в этой пустой голове, в которой сплошной ветер и просмотры-комментарии аудитории, удержится хоть пара фраз из сценария. Хао Синю предстоит потрудиться, чтобы напоминать Ван Цину его слова. Он тоже склонился и посмотрел через плечо брата на портрет.
– Мне кажется, мы совсем не похожи, – задумчиво произнес Ван Цин. Приподнял голову, взглянул на себя в зеркало, потом снова опустил глаза на рисунок. – Хотя мы оба красивые.
Фа Линь уже в который раз за утро закатил глаза.
– Давай быстрее. И что ты наделал с париком, все криво!
Справившись с этой длинной копной черных волос и запихнув Ван Цина в дорогой и красивый костюм, словно и правда сшитый для съемок какой-нибудь дорамы с большим бюджетом, Фа Линь снова окинул его взглядом. Что ж, осталось только надеяться, что эксперимент сестры и правда приведет к чему-то особенному. В три у него было запланировано масштабное погружение, к которому еще многое предстояло подготовить. Он рассчитывал освободиться от проекта Юйлань пораньше, хотя впервые они не решили четко, сколько времени под него отведено. Как сказала Куан Ли, все будет зависеть от поведения их пациента. Фа Линь видел его мельком рано утром – с виду обычный парень, только уж больно серьезный.
Ван Цин покрутился перед зеркалом, поправил широкий изумрудный пояс на талии. Одет он был в длинное мужское ханьфу серо-зеленого цвета. Костюм был довольно тяжелым, да еще и в два слоя. Фа Линь мысленно сделал отметку врубить в павильоне кондиционер на полную мощность, иначе все умрут от жары. Цвет одежды они тоже выбрали не случайно – даже эти детали присутствовали в описании, что прислала Юйлань.
– Идем. Пора уже, – глянув на экран телефона, который был весь забит всплывающими уведомлениями, сказал он.
Ван Цин почесал висок под длинной прядью и снова улыбнулся.
– Не забывай, что мне разрешили снимать.
Фа Линь стиснул зубы. Треснуть бы его, да жалко собственные труды. Вряд ли пациент Юйлань обрадуется, если человек, которого он рисовал, окажется перед ним с синяком под глазом. Он всмотрелся в лицо Ван Цина и вдруг подался вперед.
– Родинка!
Ван Цин сделал круглые глаза.
– Что – родинка?
Фа Линь уже рылся на столе в поисках консилера. У Ван Цина светлая кожа, единичка подойдет. Найдя нужный тюбик, он бросил его брату. Тот рефлекторно поймал.
– У тебя родинка под губой! Ты видел такую же на рисунке?
Ван Цин озадаченно нахмурил брови.
– Вроде нет.
– Вот и я нет! Быстро замазывай и иди в пятый павильон. Встретимся там, – Фа Линь схватил со стола стаканчик с уже холодным кофе и быстрым шагом прошел к двери. По коридору сновали ассистенты. Мимо пробежал с ноутбуком под мышкой Хао Синь, который его даже не заметил. Обернувшись к Ван Цину, так и продолжавшему стоять перед зеркалом с консилером в одной руке и телефоном в другой, Фа Линь рявкнул, наставив на него палец: – Живее, черт побери!
Это будет крайне непростой день.
* * *
– Ну что, как я вам? Знаю-знаю, это все выглядит довольно странно, вы не привыкли видеть меня таким. Но мне идет, так ведь? Неплохо смотрится, – улыбаясь, говорил на ходу Ван Цин, держа телефон перед собой. – Сейчас предстоит познакомиться с виновником всей этой драмы. Надеюсь, он вам тоже понравится. Видео такого формата у меня еще не выходили.
Он быстро пробежался глазами по сообщениям подписчиков, которые смотрели трансляцию.
– Да, я помню, что вы уже неделю ждете выпуск с пещерами. Но видите, какая тут заваруха, это же тоже интересно, правда? Посмотрим, сколько я буду занят в этом проекте, возможно, пещеры тоже получится снять очень скоро! – постарался успокоить всех Ван Цин. Он развернул телефон, чтобы показать коридор, по которому шел: – Заблудиться можно, тут столько дверей. Ага, вот и пятый павильон. Напишите потом в комментариях, как вам Фа Линь. Он тоже хорошенький, согласитесь? Всем, кому так не показалось, напоминаю, что было всего десять утра. Как будто вы выглядите лучше в такую рань.
Ван Цин засмеялся и толкнул тяжелую дверь, за которой было довольно темно. Горели только верхние лампы на металлических креплениях высоко-высоко под потолком. Он не стал переобуваться, потому что под этими длинными одеждами ног почти не было видно, и так и остался в кедах. Почувствовав что-то мягкое на полу, Ван Цин опустил голову, пытаясь рассмотреть покрытие.
– Вам, возможно, не видно, тут очень темно. Сейчас попробую поправить настройки. Теперь должно быть получше. Смотрите, вот так выглядит святая святых – один из павильонов «Тысячи эпох». Я рассказывал об этом проекте в прошлом видео. Вы спрашивали меня, почему я ни разу не участвовал. Вот как раз повод ответить – я люблю жить здесь и сейчас. Мне не нужна какая-то другая реальность, мне и так неплохо. И вы можете резонно задать вопрос, почему я все же согласился. Во-первых, ради вас. Да-да, вам же интересно, как это все выглядит изнутри. Во-вторых, моя сестра очень просила. Даже пришлось пройти эти странные тесты. Простите, не все могу рассказать, это закрытые исследования. Но обещаю, что буду освещать максимально подробно все, на что будет разрешение. И где, интересно, главный герой дня? Имя его я раскрыть тоже не могу. Давайте звать его «гэгэ»[3], идет?
Он собирался сказать, почему выбрал именно такое простое прозвище, но его кто-то взял за локоть. В темноте Ван Цин не сразу сообразил, что произошло, и от неожиданности резко втянул ртом воздух, едва не подавившись.
– Я не хотел тебя пугать, – раздался рядом насмешливый голос Хао Синя. Глаза уже постепенно начали привыкать к этому освещению, так что Ван Цин разглядел его гладкое лицо с очень мягкими, округлыми чертами. Он недавно выбрил виски, оставив волосы на верхней части головы прежней длины. Выглядело непривычно, хотя нельзя было сказать, что Ван Цин с ним часто виделся. Пару раз пересекался во время совместных обедов с Фа Линем, когда сам вообще был в городе.
– А где все? – спросил Ван Цин.
– Уже на местах. Ты опоздал. Фа Линь с тебя три шкуры спустит.
– Не спустит, я должен выглядеть как на том рисунке, а иначе в чем смысл?
Хао Синь хихикнул.
– Это единственное, что тебя спасает от его гнева. Он очень ругался, пока тебя не было.
– Он всегда ругается.
– Свет добавьте, – сказал Хао Синь, поправив гарнитуру на ухе. Павильон залило мягким серебристым светом, как от луны. – Да, вот так нормально.
Ван Цин присвистнул, когда смог увидеть весь павильон. Он действительно был очень просторным. Вокруг стояли небольшие деревца, посаженные в искусственную траву, которая выглядела как настоящая. В ней терялись петляющие каменные дорожки. Прямо по курсу находилась длинная постройка, похожая скорее на стену или крепость, с темной крышей высотой примерно в два этажа. На углах были декоративные элементы с красивым плавным изгибом, как на старых исторических зданиях.
Вскинув перед собой руку с телефоном, Ван Цин продолжил говорить, медленно направляясь за Хао Синем по дорожке:
– По сценарию у нас вроде как ночь. И мне еще лезть вон на ту крышу. Вам видно? Смотрите, как настоящие, – сказал он, проводя кончиками пальцев по листьям на нижней ветке дерева, – а на ощупь нет. Похоже на какую-то жесткую ткань. – Ван Цин принюхался: – И пахнет странно. Как в театре.
Хао Синь подождал, пока он поравняется с ним, и усмехнулся.
– Пахнуть так не будет, у нас все по высшему разряду. Добавим небольшой ветерок, смотри не упади.
Ван Цин фыркнул. Он привык снимать и работать в куда более плохих условиях. Он уже трижды прыгал с парашютом, лазил в горы, пробирался на заброшенные здания, которые находились в аварийном состоянии. Его не напугать «небольшим ветерком».
– Надень это, – сказал Хао Синь, когда они добрались до здания. В руку Ван Цина легла маленькая гарнитура. – Фа Линь будет орать тебе в ухо, старайся не реагировать очень остро. Это сказывается на естественности поведения.
Какое уж тут естественное поведение? Театр театром. Ван Цин покачал головой и все же нацепил гарнитуру. Одной рукой было неудобно, к тому же длинные волосы очень мешали. И от них уже становилось жарко.
– Все. Я ухожу, буду на связи. Меня ты тоже должен слышать. Фа Линь, проверка звука, – уже громче сказал Хао Синь.
– Начинаем, – ответил Фа Линь. Ван Цин услышал его в собственном ухе.
Хао Синь хлопнул его по плечу.
– Удачи. И снимать дальше уже нельзя, так что отдавай телефон. Это все-таки Древний Китай, там таких технологий не было.
– Как будто вот такие были, – постучав пальцем по гарнитуре в ухе, ответил Ван Цин, но телефон все же отдал, быстро попрощавшись со зрителями и пообещав выйти в эфир сразу после окончания.
Хао Синь забрал у него телефон и указал им на небольшую дверь в стене здания:
– Тебе туда. Пройдешь внутрь, там так себе освещение, иди осторожно, не упади. Поднимайся по лестнице, она там одна. Реквизит тоже там, на столике. Не забудь.
Ван Цин кивнул и пошел в указанном направлении. Без телефона в руках было непривычно, потому что он редко с ним расставался. Пальцам было как-то странно пусто, так что он сжал их в кулаки. Длинная одежда мешала. В обычной жизни он никогда не надевал на себя то, что хоть немного стесняло движения. Не с его профессией. Если это вообще можно было так назвать.
Внутри постройки, которая оказалась просто вытянутым и украшенным только снаружи ящиком, хоть и надежным, не было ничего, кроме маленького стола и лестницы, уводящей на крышу. Ассистент с фонариком на лбу помахал Ван Цину рукой с зажатым в пальцах креплением страховки. Все настолько серьезно?
– А это точно необходимо? – спросил он, когда подошел ближе. Мужчина, лицо которого он увидел только сейчас, потому что его невозможно было разглядеть нормально из-за света фонаря, пожал плечами:
– Господин Фа сказал, что положено.
Ван Цин вздохнул и улыбнулся, давая надеть на пояс страховку и пристегнуть крепления. Еле заметный трос уводил наверх к неширокому отверстию, которое и служило выходом на крышу, а оттуда – к высокому потолку. Ван Цин провел пальцами по тросу. Его почти не было видно, но вроде вполне надежно. Хао Синь не врал, когда говорил, что у них все по высшему разряду.
– Готово, – сказал ассистент. – Натяжение появится, когда выберешься. Ребята там следят. Но все равно осторожнее, лучше, конечно, не падать.
– Заметано, – улыбнулся Ван Цин. Он решил умолчать о том, сколько раз и откуда падал за свою жизнь.
Мужчина сунул ему в руку какой-то высокий глиняный сосуд. Он был небольшой, темный, заткнутый обычной пробкой. Ван Цин не смог рассмотреть получше, потому что раздался голос Фа Линя, звучавший словно в самой голове:
– Чего ты копаешься?! Долго еще ждать?
– Не кричи так, давление поднимется, – промурлыкал Ван Цин, прекрасно зная, насколько Фа Линя бесила эта фраза. У него и правда случались жуткие головные боли из-за давления, даже кровь периодически из носа шла. Ван Цин шутил, что он разваливается, как старый пень. Правда, это не мешало ему по вечерам пытать Юйлань, чтобы рассказала, насколько это опасно. Сестра уверяла, что Фа Линь в полном порядке, ему просто стоило чаще отдыхать и меньше нервничать.
Гарнитура так злобно пыхтела, что Ван Цин едва сдержал смех.
– А где мой… эм… партнер? Или как это называется?
Мужчина махнул рукой на стенку из гипсокартона в десяти шагах от них.
– С другой стороны. Он уже готов давно.
Ван Цин прикусил нижнюю губу. Не сказать, что ему было неловко, все-таки он не профессиональный актер и задержался не по своей вине, но бедняга, наверное, запарился в этих шмотках. Или у него какие-то другие? Если он видел кого-то во время медитации, даже разговаривал с ним, откуда ему знать, как выглядел при этом он сам? Человеческое подсознание сложная штука, тем более если пытаться вот таким образом обводить его вокруг пальца.
Юйлань не все ему рассказывала о своем эксперименте, а он и не хотел знать. Вся эта затея казалась очень странной. Ван Цин был твердо уверен в том, что жизнь должна идти своим чередом, что человек сам отвечает за свое счастье. Ни сестре, ни Куан Ли не удалось ему доказать, что каждому может чего-то не хватать. Сам он здесь лишь только по двум причинам: ради нового контента для своих подписчиков и помощи Юйлань.
Появилось странное желание поскорее покончить со всем этим, несмотря на то, что все выглядело довольно интересно.
Выдохнув, Ван Цин поднялся по лестнице и с легкостью выбрался на крышу. Черепица была шершавой, чтобы обувь не скользила. Это уже хорошо. Куда проще было бы надеть крепления страховки уже на крыше, но Юйлань очень просила Фа Линя воссоздать полную атмосферу того, что ее пациент увидел во время медитации, так что посторонним людям нельзя было вмешиваться в саму сцену.
Странно это все. Что в голове у этого парня, если он увидел все это во время глубокой медитации? Откуда его подсознание выхватило все эти картинки? И кто тогда он сам, точнее, человек, которого он играет? Юйлань поясняла, что они понятия не имеют, как его зовут и кем он является. В сценарии даже не было никаких незнакомых имен, только их собственные.
Когда Ван Цин выпрямился и проверил, надежно ли стоит на крыше, он и правда почувствовал легкий ветерок, который пах свежестью. От него стало прохладнее, словно он действительно находился где-то в пригороде в ночное время суток. Высота не была для него чем-то новым, поэтому он спокойно глянул вниз и взвесил на руке выданный ассистентом сосуд. Тот явно был пуст.
Больше у Ван Цина не было возможности осмотреться, потому что в следующее мгновение прямо перед ним появился человек, который взобрался на крышу с такой легкостью, что даже непонятно было, как именно это произошло. Он точно так же поднялся по лестнице или и правда вскарабкался сюда с другой стороны? Внизу было темно.
Молодой мужчина напротив выглядел очень холодным и отстраненным. Одет он был совсем не так, как Ван Цин, – на нем были свободные светлые одеяния, которые казались куда более легкими, чем его собственное ханьфу. И никакого парика. Его волосы были забраны в недлинный хвост. Высокий лоб обрамляло несколько более коротких прядей. Ван Цин уже готов был возмутиться вслух, забив на сценарий, какого черта его самого так вырядили, если можно было обойтись без этого, но слова застряли в горле, когда он встретил чужой внимательный взгляд. Серебристый свет в павильоне делал эти темные глаза почти бездонными.
Сердце отчего-то забилось чаще. Ван Цин сглотнул и выдохнул, пытаясь вспомнить, что вообще нужно было делать или говорить.
Человек напротив слегка наклонил голову вбок. Его темные брови еле заметно нахмурились. Взгляд от этого едва уловимого движения стал еще более острым.
– Эм… – начал Ван Цин. – Ну вот мы и встретились.
В ухе тут же раздалось противное громкое шипение.
– Что ты несешь? Говори по сценарию! – прорычал Фа Линь.
– Иди ты, – еле слышно произнес Ван Цин и потер висок, в котором почему-то закололо, словно вот-вот должна была разболеться голова.
– Что ты здесь делаешь? – спросил его юноша, тут же завладевая всем его вниманием. Его невозможно было не слушать, как невозможно было отвести от него взгляд.
Ван Цин улыбнулся, стараясь расслабиться. Сценарий был очень коротким. Юйлань говорила, что первая сцена будет ознакомительной. Ее очень важно было провести без посторонних людей с максимальным погружением, потому что от этого зависело, пойдут ли видения при медитациях дальше. По их с Куан Ли гипотезе, человек, получивший возможность воспроизвести то, что видит при таком подобии гипноза, в реальности, прочувствовать все, сможет открыть и другие картинки при дальнейшей работе. Если этого не случится, эксперимент можно будет считать провальным. Ему стоило собраться, раз уж он действительно решил помочь сестре.
Он прочистил горло, улыбаясь еще шире.
– Мне не терпелось с тобой познакомиться! Прими этот дар из Храма Пяти Сокровищ! – произнес он, надеясь, что правильно запомнил название того, что держал в руке. Что можно было носить в таких глиняных сосудах? Воду? Какой-нибудь алкоголь? Может, вино или настойку? Что вообще пили в Древнем Китае? – Почему так смотришь? Не нравится подарок?
– Сейчас глубокая ночь, – раздался в ответ спокойный, пробирающий холодом голос. – Не лучшее время для гостей, ты не находишь?
Ван Цин усмехнулся.
Что за бред? Чем они занимаются? Хотя, надо отдать Фа Линю должное, выглядело все и правда как настоящее. Вся эта атмосфера, костюм, в котором он вдруг начал чувствовать себя более комфортно уже только потому, что он подходил под общий антураж, будто они в каком-то историческом фильме. И еще этот серебряный свет. Ван Цин приподнял голову. Лампы на верхних панелях, которые были включены, когда он пришел, уже не горели. Высоко над ними светил крупный неяркий прожектор. Ван Цину даже показалось на мгновение, что это и правда луна, настолько натурально он выглядел.
Нужно будет позже сказать Фа Линю, что он неплохо постарался.
– Так давай спустимся и побеседуем! – махнув пустым сосудом, Ван Цин сделал шаг навстречу незнакомому юноше. – Вот увидишь, я тебе понравлюсь, и ты захочешь стать моим другом!
– Я никуда с тобой не пойду.
Вот упорный. Ван Цин даже забыл, что так и было по сценарию. Интересно, актеры, снимаясь в дорамах, так же вживаются в роли? Хотя у них все немного по-другому. Сложно вжиться в роль, когда у тебя сзади маячит зеленый фон, на котором снимают большинство фильмов в технике хромакей. Здесь, благо, нужна работа не на камеру, а на атмосферу. Может, поэтому он ощущал себя так, словно не играл вовсе?
Из этих размышлений его мгновенно выдернуло то, что парень сделал несколько широких, быстрых шагов ему навстречу. Он ступал спокойно и легко, будто они находились не на крыше, а на ровной поверхности, и даже не смотрел вниз. Ван Цин резко втянул носом воздух и рефлекторно увернулся от протянутой к нему руки.
Это было в сценарии?
– Осторожно, – сказал Фа Линь ему в ухо. Его голос показался Ван Цину напряженным.
Взгляд незнакомца горел, словно черная пропасть. Зрачки были расширены, так что даже не видно было границы между ними и темной радужкой. Следом за первым выпадом последовал второй. Ван Цин не понимал, что происходит, так что решил не поддаваться. Если это игра, он не против. Фа Линь просил его не импровизировать, но неожиданные действия партнера полностью развязывали ему руки.
– Что ты делаешь? Мы даже не познакомились нормально, а ты уже пытаешься меня схватить! – сказал он.
– Ван Цин! Сценарий! – одернул его Фа Линь.
Ван Цин повел плечами. От этого движения приятно прошуршала плотная изумрудная ткань его одежд. На запястье сомкнулись кольцом изящные тонкие пальцы. Хватка была такая крепкая, что Ван Цин лишь удивленно посмотрел на юношу, которого видел впервые в жизни.
– Лун Ань! – воскликнул он, невольно назвав имя, что было написано в распечатках, которые ему сунул Хао Синь этим утром.
Лун Ань отступил на шаг, тут же выпустив его руку. Он так резко подался назад, что Ван Цин качнулся, едва не потеряв равновесие. Из-за тяжелой и длинной одежды он не смог быстро перенести вес на другую ногу.
Ван Цин не успел подумать, что страховка все же пригодилась, когда понял, что никуда не падает. Он медленно повернул голову и посмотрел на свой локоть, за который его крепко держали. Лун Ань впивался в него ледяным взглядом. Лишь по тому, как тяжело, часто вздымалась и опадала его грудь, получалось заметить, что он не настолько спокоен, как можно было решить по выражению его лица. Короткие пряди, не забранные в хвост, подрагивали на легком ветерке, который продолжал дуть откуда-то из темноты.
– Спасибо, – только и смог произнести Ван Цин.
Лун Ань кивнул.
Фа Линь выдал матерную тираду, совершенно не стесняясь в выражениях.
Глядя на серьезное лицо напротив, Ван Цин улыбнулся и кивком указал на глиняный сосуд в своей руке:
– Им все же следовало налить туда вино. Нам стоит выпить за такое эпичное знакомство, Лун Ань, как думаешь?
Глава 3 Миражи
Выпить за знакомство не получилось. Ван Цин и заметить не успел, как все закончилось. Однообразное «твою мать, твою мать, твою мать» от Фа Линя в ухе сменилось подрагивающим от смеха голосом Хао Синя, который попросил ассистентов снять с них страховочные тросы и спустить вниз. А дальше все закрутилось с такой скоростью, что очнулся Ван Цин уже в той же гримерке, откуда выходил этим утром. В голове была какая-то каша, и он даже забыл сделать еще одну трансляцию сразу после постановки, как обещал подписчикам. Просто сидел и, чуть нахмурившись, смотрел на себя в зеркало.
Зеленый цвет одежд делал его лицо на контрасте немного бледным. От жары в павильоне на лбу выступили маленькие капельки пота. Длинные волосы растрепались, и Ван Цин зачем-то взял со стола расческу и провел ею по тяжелым прядям. Она почти сразу зацепилась и запуталась, но это были не его волосы, боли не ощущалось, так что Ван Цин смело продолжил движение с нажимом. Он бы так и портил парик, если бы в комнату не вошел Фа Линь.
Можно было ожидать, что он начнет орать прямо с порога, но этого не произошло. Брат просто приблизился к Ван Цину и с рычанием на выдохе выдернул из его руки расческу, на зубцах которой осталось несколько черных волос.
– Поверить не могу, что ты не смог сказать четыре строчки из сценария, как написано! Тебе настолько захотелось повыделываться?
Ван Цин покачал головой.
– А где Лун Ань?
В отражении он увидел, как Фа Линь за его спиной нахмурил брови.
– С Юйлань. Если бы она не была так взволнована результатами и не говорила без конца, что импровизация пошла не с твоей стороны, я бы уже впечатал тебя головой в этот стол.
Ван Цин ожидал, что почувствует облегчение, узнав, что сестра не сердится на него за отход от сценария, но ощущение оцепенения так никуда и не делось. Все тело казалось сжатым в пружину, кольца которой перепутались и отказывались разделяться. Он встряхнул головой.
