Ураганные Войны E-Book

Теа Гуанзон

• Herausgeber: АСТ
• Kategorie: Fantasy und Science-Fiction
• Serie: Хиты зарубежной эпической фэнтези. Теа Гуанзон
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 611

Veröffentlichungsjahr: 2024

Beschreibung

Империя Ночи ведет захватническую войну против Сардовийского Союза. Штормовики – грозное орудие, способное уничтожать целые воздушные флотилии в считаные мгновения. Таласин — сирота, сражающаяся в рядах сардовийской армии. Аларик — предводитель Кованных Тенью и законный наследник Императора Ночи. Случайная встреча на поле боя сводит их вместе. Они полны решимости стереть друг друга в порошок, однако у судьбы свои планы на заклятых врагов. Надвигается опасность, способная уничтожить всё на своем пути, и только они способны остановить ее. Сможет ли ненависть уступить место любви, когда на кону стоит будущее целого мира? И что делать, если отношения Аларика и Таласин бросают вызов всему, во что они раньше верили?..

Leseprobe

Теа Гуанзон Ураганные войны

Посвящаю крыскам, своим первым читателям

Хиты зарубежной эпической фэнтези. Теа Гуанзон

Thea Guanzon

THE HURRICANE WARS #1

Печатается с разрешения HarperVoyager, an imprint of HarperCollins Publishers и литературного агентства Andrew Nurnberg.

© Holly Macdonald, художественное оформление, 2023

© Kelly Chong, иллюстрация, 2023

© HarperCollinsPublishers Ltd, 2023

© Thea Guanzon, 2023

© Попова Ангелина, перевод, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Пролог

Вначале он услышал девушку, лишь потом увидел ее: словно первый всплеск лучей рассветного солнца, пронзающий мглу, высокий золотой напев прорвался сквозь гул беспорядочного боя.

Молодой человек бежал по замерзшему озеру навстречу этой мелодии, и лед под его ногами с хрустом испещряло трещинами. В пылающем городе, отстроенном за древним лесом на берегу озера, морозный воздух терзали крики, треск арбалетов и рев пушек. Среди всего этого шума он слышал лишь эту мелодию, и она манила его. Сквозь пышные ветви длиннохвойных сосен виднелись распадающиеся угольки из красного золота, кроны стали лохматыми силуэтами с дугой дыма под семью лунами.

Дым достиг и ледяного озера, но был рожден не огнем, а эфирным пространством. Тень разрасталась в морозном воздухе подрагивающими кольцами и брала в плен любого, кто пытался бежать из города. Любого, кроме него и его легионеров. Взмахом руки в латной перчатке он один за другим рушил барьеры, встававшие у него на пути, и наконец…

Вот она.

Горный ветер выбил из ее каштановой косы несколько мокрых прядей, подчеркнувших овал ее лица, кожу оливкового цвета, которую украшали веснушки. Лед под ней вибрировал, но она стояла твердо, завихрения тьмы боялись света в ее руках, у ее ног лежало подрагивающее тело его солдата. Молодой человек устремился вперед, его оружие отразило ее удар, который мог стать смертельным для лежавшего легионера. Она отскочила назад, и он встретился с ней глазами, ее магия отливала золотом, но в его карих радужках она была огнем. Возможно, война началась именно в этот момент – между ударами двух сердец. В окутанном ночью пространстве.

Он бросился на нее.

Часть I

Глава первая

Свадьбы в разгар войны, когда каждый день мог стать последним, были не редкостью. Почти все священнослужители отправились на передовую, чтобы поднимать боевой дух сардовийских войск песнопениями о доблести Махагира Вострое Сердце и провожать раненых солдат в последний путь – в вечные сумерки ивовых рощ Жнеца Адапа. Но Каэде и Солу, соратникам Таласин, очень повезло, ведь в Хладлюме, крупном городе в горах, где временно разместился их полк и где решили обручиться влюбленные, один священник все-таки оказался.

«Неудивительно, что этого дедулю оставили здесь», – подумала Таласин, наблюдая за ним из темного угла длинного дома с соломенной крышей, в котором проходило торжество. Пожилой ссутулившийся священник в бледно-желтых одеяниях с трудом поднял большой оловянный кубок над потрескивающим огнем, свет которого отражался в гладкой, как шар, лысине старика. Тонким и дрожащим голоском он нечленораздельно бормотал заключительные слова обряда бракосочетания, а невеста не сводила с него пристального взора.

Взглядом Каэды можно было плавить стеклометалл. Удивительно, что этого немощного старичка не располосовало на месте. Наконец священник совладал с кубком с кипевшим в нем золотистым вином из личи и дал испить содержимое сначала Солу, затем Каэде. Так молодожены получали благословение Тонбы, богини домашнего очага.

Таласин стояла в стороне от собравшихся и, когда священник трепещущим голосом объявил, что теперь Каэда и Сол связаны на всю жизнь, захлопала в ладоши вместе с остальными солдатами. На губах Сола появилась улыбка, которую Каэда тут же накрыла поцелуем, более не злясь на неловкого священника. Толстые стены из известняка содрогнулись от радостных возгласов их соратников.

– Надеешься обручиться следующей, рулевая? – пошутил кто-то из-за плеча Таласин, и та закатила глаза.

– Придурок. – Таласин была близкой подругой Каэды, поэтому имела радость весь вечер слышать в свой адрес подобные колкости, от которых ей хотелось грубо отбиваться. – Почему меня вообще должно волновать… – Сию же секунду к ней пришло осознание, она обернулась и сразу поняла, кто был этим шутником. – При всем уважении, старпом.

– Вольно, – ответил Дариус с улыбкой, едва различимой в его кустистой бороде.

Пять лет назад, когда Таласин стала частью полка, волосы старшины напоминали смесь соли и перца, но сейчас осталась почти только соль. Он заговорил тише, чтобы люди вокруг не услышали:

– С тобой хочет поговорить амирант.

Взгляд Таласин метнулся в сторону толпы, где она чуть ранее заметила Идэт Велу. Она увидела, как главнокомандующая вооруженными силами Сардовии зашла в боковую комнату в сопровождении грузного офицера с усами в форме подковы.

– Генерал Бишимма уже вернулся из Ненавара?

– Да, совсем недавно, – ответил Дариус. – Насколько я понял, операция с треском провалилась и им пришлось отступить. Они хотели обсудить с тобой какое-то важное дело, так что… ступай.

Таласин пробралась через толпу. Она не стеснялась расталкивать всех локтями и не сводила взгляда с двери в другом конце длинного дома, за которой скрылись Бишимма и амирант. Внутри у нее все горело от любопытства. И далеко не только из-за того, что ее вызвали.

От имени объединения озлобленных государств-наций, известного как Сардовийский Союз, генерал Бишимма посещал с делегацией закрытые острова Доминиона Ненавар на юго-западе от Континента, чтобы обсудить вопрос формирования альянса. Если верить истории, это уже не первая попытка. Раньше генерал служил военным советником, но поменял свой значок на щит и меч. Тем не менее ожидалось, что он искусно применит свои навыки ведения переговоров и убедит королеву Ненавара помочь Сардовии одержать победу в войне против Империи Ночи. Судя по тому, что Бишимма вернулся довольно скоро, что-то пошло не по плану, но факт остается фактом: он был на Ненаваре.

При мысли о Доминионе Ненавар Таласин всегда ощущала нутром некую смесь любопытства и беспокойства. Она ни разу не была на островах и вообще никогда не покидала границ Сардовии, постоянно сужающихся из-за войны, но любое упоминание этого архипелага, прячущегося где-то за горизонтом Вечного моря, оставляло странное ощущение пустоты, словно она забыла о чем-то важном, что ей безумно хотелось вспомнить.

За свои двадцать лет она еще ни разу ни с кем не поделилась, что чувствует связь с этим загадочным местом. Это было чем-то очень личным, о чем она боялась говорить вслух. Тем не менее поговорить с тем, кто побывал там, казалось ей правильным решением, которое должно было помочь приблизиться к разгадке.

Таласин бодро направилась к генералу, но, проходя мимо одного из младших капралов, которые сопровождали его на миссии, замедлила шаг. Он был еще совсем мальчишкой с розовыми от холода щеками, на стоячем воротничке его формы таяли снежинки, занесенные с улицы. Вокруг него столпилась небольшая группа восторженных гостей, внимавших рассказу о путешествии на Ненавар.

В военную форму были одеты все, в том числе Таласин: шерстяные бриджи, плотные сапоги и утепленные куртки цвета апельсиновой кожуры. На должное оформление помещения и изящные платья просто не осталось времени: эта свадьба была лишь мгновением спокойствия перед очередной перестрелкой.

– Вернулись мы ни с чем, как и в прошлый раз, когда отправлялись туда с делегацией, – рассказывал младший капрал. – Помните, как было пару лет назад? В этот раз они хотя бы пустили нас дальше гавани, дали разрешение на высадку, но только чтобы мы отдохнули и пополнили запасы. Королева – они называют ее Захия-лахис – опять так и не приняла нас. Бишимма оставил стражу в гавани и в одиночку верхом отправился в столицу, но, похоже, его даже не пустили в королевский дворец. «Дела чужеземцев Доминиона не касаются», – сказали нам тогда стражи в гавани, когда мы попытались объяснить цель визита.

Один стрелок подался вперед, внутрь круга, и глаза его заговорщически блеснули.

– А драконов-то вы там увидели?

Таласин остановилась. Остальные разговоры вокруг стихли, а несколько солдат с любопытством вытянули шеи.

– Нет, – ответил младший капрал. – Но я не ходил дальше пристани, а на небе были тучи.

– Вряд ли они существуют, – фыркнул какой-то пехотинец. – Нам известны лишь слухи. Но, по-моему, ненаварцы правильно сделали, что заставили весь Лир верить, будто у них есть драконы. Кто станет лезть к ним, зная, что у них в распоряжении армия огромных огнедышащих червей?

– Я бы все отдал за такого червя, – с тоской вставил стрелок. – Мы бы выиграли войну даже с одним.

Все начали спорить, сможет ли дракон одолеть штормовик. Таласин решила им не мешать.

Как только девушка отошла в сторону, перед глазами у нее внезапно, за считаные секунды, пронеслась череда неясных образов, непонятно почему. Кольца гладкой чешуи, в которых играл солнечный свет. Некое подобие короны, острой, как клинок, и прозрачной, как лед. Едва она попыталась разобраться в этом видении, как оно исчезло. После услышанного что-то пробудилось внутри Таласин и попыталось пробиться сквозь пелену ее забвения.

«Что это было?»

Опа моргнула. Образы исчезли.

Быть может, Таласин слишком долго вдыхала дым сосновых поленьев от многочисленных кострищ, освещавших длинный дом, не говоря уже о пламенном жаре, какой исходил от такого количества людей в маленьком замкнутом пространстве. На свадьбу к Солу – доброму, харизматичному и всеми обожаемому юноше – явилась почти четверть полка.

Все они точно не пришли бы ради его невесты – грубой, нелюдимой и язвительной девушки по имени Каэда, которая Солу была дороже всех на свете.

Таласин дошла до двери в боковую комнату, где находились амирант и генерал Бишимма, и обернулась, чтобы взглянуть на молодоженов. Вокруг шумели их добрые друзья, в кружках плескался горячий эль, а военный оркестр наполнял помещение заводной мелодией флейты, горна и барабана из козьей шкуры. Сияющий от радости Сол прижался губами к тыльной стороне ладони Каэды, а та оставила тщетные попытки притвориться недовольной. Казалось, впервые в жизни они лучились таким счастьем, что им не мешала даже зимняя форма рулевых и венки из высушенных цветов на шеях – единственное, что отличало жениха и невесту. Иногда свободной рукой Каэда накрывала свой пока что плоский живот, а иссиня-черные глаза смуглолицего Сола начинали блестеть, как гладь Вечного моря под летним солнцем.

Таласин не представляла, как они собираются растить ребенка в разгар войны, захватившей весь Континент, но все же была рада за них. Чувство, которое она испытывала, смотря на Каэду и Сола, было бы неправильно назвать завистью: это было желание, с которым она жила двадцать лет в приюте. Желание быть нужной, где-нибудь и кому-нибудь.

«Каково это, – думала Таласин, когда Сол хихикал над словами Каэды и прятал лицо в изгибе ее шеи, обнимая девушку за талию, – вот так смеяться вместе? Каково ощущать эти прикосновения?»

Она дала волю эмоциям лишь на мгновение: представила себя в чьих-то объятиях – и тело свело от призрачной боли.

Проходивший мимо пьяный солдат споткнулся и расплескал эль под ноги Таласин. В нос ударил кислый запах, и девушка вздрогнула, на секунду вспомнив детство: как от воспитателей, скорых на грубые слова и жестокие поступки, воняло моченым зерном и скисшим молоком.

С тех пор прошло уже очень много лет. Приют в трущобах Тукановой Головы был разрушен вместе со всем, что там было, и всех ужасных воспитателей наверняка раздавило обломками. И все же воспоминания, вызванные пролитым элем, так разволновали Таласин, что теперь было бы трудно завести разговор о «каком-то важном деле» с командованием. Девушка выпрямилась и выровняла дыхание, после чего аккуратно постучала в дверь боковой комнаты.

В эту же минуту, будто в ответ на ее мысли, праздничную атмосферу, словно нож, пронзил гулкий медный звон сигнального гонга.

Музыка и разговоры стихли. Товарищи Таласин и она сама стали оглядываться по сторонам, пока со сторожевых башен продолжал разноситься настойчивый сигнал. Поначалу ошеломленные, гости стояли в неверии, но вскоре по длинному дому прокатилась волна оживления: все начали действовать.

Империя Ночи атаковала.

…….✲……..

Таласин выбежала из дома под серебристый купол ночного неба. В венах бурлил адреналин, не давая ощутить, как ледяной воздух щиплет лицо. В домах по всему Хладлюму жизнерадостное золото оконных квадратиков стало исчезать в темноте. Гася свет, горожане надеялись избежать бомбардировки, но это наверняка не поможет. В небе висели диски и серпы всех семи лун Лира, которые заливали заснеженные горы ярким искрящимся светом. Прилети кесатхские войска на штормовике, весь город сдуло бы, словно семена одуванчика на сильном ветру. Дома в Хладлюме были сделаны из камня и известкового раствора и накрыты деревянными стропилами с несколькими слоями соломы. Такие сооружения могли выдержать жестокость стихии, но ничто не могло выстоять против грозовых пушек Империи Ночи.

Хладлюм был тихим отдаленным городком в высокогорье Сардовии, дремлющим под вечнозелеными покрывалами длиннохвойных сосен. Но в эту ночь он погрузился в хаос: укутанные в шубы горожане в панике мчались к убежищам и отчаянно пытались докричаться друг до друга в вихре начавшегося сражения. Наконец случилось то, чего все боялись, то, для чего сюда прислали полк Таласин.

Стрелки занимали позиции на стенах, пехотинцы устанавливали на улицах баррикады, а рулевые поспешили к площадке с кораблями. Таласин вгляделась в звездное небо: скорее всего, штормовика не будет, иначе уже был бы виден его силуэт.

Она ускорила шаг и присоединилась к десяткам торопливых армейцев, чьи ботинки втаптывали снег в мокрую грязь. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они добежали до окраины города, где на платформах из стальных сотовых панелей были пришвартованы продолговатые кораклы с парусами в оранжево-красную полоску, украшенными знаменем Союза. Спереди и сзади эти воздушные корабли были изогнуты как каноэ, а за малый размер и острую корму – в эту ночь они поблескивали при ярком лунном свете – их прозвали «осами».

Таласин сорвалась с места и помчалась в сторону своего коракла, когда неожиданно заметила, что рядом с ней к своему кораблю бежит и Каэда.

– Ты с ума сошла! – обратилась к ней Таласин, сумев перекричать гомон из гонгов и отрывистых указов командиров. – Ты на втором месяце!..

– Не кричи ты так! – зашипела Каэда. На фоне падающего снега ее лицо цвета эбенового дерева, особенно линия подбородка, приобрело особую строгость. – С росточком и со мной все будет нормально, береги лучше себя. – Она хлопнула Таласин по плечу и скрылась, прежде чем та смогла что-либо ответить, в потоке других рулевых.

Таласин огляделась вокруг в поисках Сола и тихо выругалась, когда заметила, что его «оса» уже поднялась в воздух: она хотела спросить его и убедиться, что он не давал согласия на участие Каэды в схватке. Насколько Таласин могла судить, Каэда и Сол впервые вступали в совместное сражение как супруги.

Но сейчас думать надо было не об этом. Вдалеке, на горизонте, где раскинулся лес, уже показались кораклы Империи Ночи. Их суда назывались «волками»: у них были заостренные носы, они нападали стаями и были вооружены до зубов. В этот раз их было так много, что они заслонили собой горизонт, грозно шелестя черно-серебристыми парусами на прохладном ветру.

Таласин запрыгнула в кокпит и натянула коричневые кожаные перчатки, которые все это время носила в кармане куртки. С привычной легкостью она поочередно дернула несколько рычагов. Паруса «осы» поднялись, а кристаллические эфирные сердцевины, врезанные в деревянный корпус, вспыхнули ярким изумрудным светом и привели судно в движение. Внутри сердцевин потрескивала магия ветра из измерения Шквалмиг, которой их наполнили сардовийские заклинатели. Из трансивера, представлявшего собой ящик, оснащенный циферблатами и проволоками из проводящих металлов, доносился статический шум, а эфирная сердцевина внутри него, наполненная магией Громпути, измерения вечных гроз, сверкала белым светом. Обычно сердцевина издавала звук грома, но после определенных модификаций она способна была выступать в качестве приемника и передавать голоса пилотов на так называемой эфирной волне.

Обхватив пальцами штурвал, Таласин поднялась над землей, и из ее корабля стали вырываться маленькие клубы зеленого выхлопного дыма. Коракл заскользил по воздуху и встал в клин к другим сардовийским воздушным кораблям.

– Какой у нас план? – задала она вопрос в рупор приемопередатчика, и ее голос разнесся по частоте эфирной волны, на которую был настроен полк.

Из головы клина ответил Сол, только он был способен говорить так спокойно и непринужденно во время сражений. Его голос заполнил кокпит Таласин через второй рупор в приемопередатчике:

– Их в десять раз больше, так что лучше всего подойдет классическая оборонительная тактика. Старайтесь не подпускать их к городским стенам, пока все жители не спрятались в убежища.

– Есть, – ответила Таласин. Она не рискнула спросить у него о Каэде: не сейчас, когда их слышит остальной полк, когда он нужен им во всеоружии. Но она не сдержалась и добавила: – Поздравляю со свадьбой, кстати.

– Спасибо, – засмеялся Сол.

Сардовийские суда образовали плотный рой по периметру Хладлюма и встретились нос к носу с кесатхскими. Хотя ни у одной «осы» не было шансов против «волков» Империи Ночи с их многозарядными арбалетами и пробивающими железо органными орудиями, кораклы с лихвой компенсировали это своей маневренностью, которую Таласин в течение следующих головокружительных минут использовала сполна. Она рассекала ночной воздух, уворачиваясь от смертоносных молний чужих громовых пушек и стреляя в ответ из арбалетов, закрепленных на корме судна. Вражеские корабли не обладали той же маневренностью, поэтому почти все ее заряды попали точно в цель, разорвав полотнища парусов и расколов деревянные корпуса.

Но у «волков» было слишком большое численное преимущество, поэтому прорыв оборонительного обвода был лишь вопросом времени. Рычащий гул вражеских кораблей подбирался все ближе к россыпи соломенных крыш Хладлюма, обезоруживающе ярко освещенных лунами.

И вдруг вдалеке…

Над одной из заснеженных вершин в клубах изумрудного эфирного дыма стали проглядывать очертания гигантского двухмачтового броненосца Кесатха. Противостоять ему предстояло двум сардовийским фрегатам: хорошо оснащенным судам с прямыми парусами, меньше вражеских броненосцев, но не уступающим им по вооружению. Все это время они ожидали в близлежащей долине, как раз на случай необходимости дать отпор кораблям, подобным этому. Внутри Таласин все сжалось и затянулось в тугой узел.

Крови будет много. Но зато Империя прилетела не со штормовиком. А раз нет штормовика, у них появилась надежда.

Таласин полетела в центр схватки и бросилась в бой, отчаянно отстреливаясь и маневрируя. Боковым зрением она видела, как суда ее товарищей взрываются ярким пламенем и разбиваются о вершины гор и крепкие стволы деревьев. Еще совсем недавно они отмечали свадьбу Каэды и Сола, объятые беззаботным и шумным весельем.

Это было лишь попыткой избежать реальности. Не осталось ни единого укромного уголка, где можно было бы скрыться от Ураганных Войн. Империя Ночи уничтожала все, к чему приближалась.

Внутри Таласин зажглись первые слабые угольки. Чувство исходило из сердца и пронзало до самых кончиков пальцев, словно раскаленные добела иголки под самой кожей.

«Прекращай, – скомандовала она себе. – Никому нельзя знать. Ты обещала амиранту».

Таласин затушила разгорающееся в душе чувство. Она осознала, что за то время, пока она потеряла бдительность, ее облетело несколько «волков», но было уже слишком поздно: железные снаряды их органов пронзили ее корабль со всех сторон. И уже в следующий миг Таласин штопором рухнула навстречу земле.

Глава вторая

Во сне Таласин снова стала пятнадцатилетней девчонкой и вернулась в Туканову Голову Этот парящий город напоминал сложный слоеный пирог из насыпного грунта, деревянных перекладин и звериных шкур, скрытый от глаз за высокими стенами из глинобитного кирпича и соли. Внизу простиралась Великая Степь с выжженной солнцем травой. Таласин убегала от стражей, набив карманы своей изношенной одежки лепешками и сушеными ягодами, и на каждом выдохе проклинала лавочника за внимательность.

Туканова Голова всегда – точнее, когда-то – отличалась своей высотой, а не площадью. С юных лет ее жители привыкали к перемещению по вертикали, и Таласин не была исключением. Она с легкостью взбиралась по лестницам и выступам, проносилась по крышам и шатким мостикам между зданиями, а стражи едва поспевали за ней, дуя в свистки из птичьих косточек. Она бежала без остановки, взбиралась все выше и выше, ощущая знакомую боль в руках и ногах и прилив страха, когда стражи нагоняли ее. Но она все бежала и бежала вперед, вверх, к небу, пока не достигла защитной стены, оставив не смолкавший пронзительный писк свистков далеко позади.

Таласин собиралась пройтись вдоль городских стен, а затем спуститься в трущобы, где она жила вместе с другими изгоями. Стражи туда не совались, не желая преследовать безродную уличную крысу, стащившую корку хлеба и парочку фруктов. Девушка выпрямилась, балансируя на глинобитном выступе стены, а под ее ногами раскинулись бескрайние просторы Великой Степи, густо поросшей высокой травой и хризотамнусом. Таласин собиралась продолжить путь, но тут увидела его.

Штормовик.

На ровном горизонте показались его очертания: сглаженный продолговатый корпус и целая сотня громовых пушек, свисающих по всей длине корабля, от носа до кормы, словно механические лапы чудовищного паука. Таласин помнила его пятисотметровым. Но сейчас, во сне, он был размером с целый мир.

Корабль приводили в движение десятки эфирных сердцевин, напитанных магией дождя, и ветра, и молнии, силу которых смогли обуздать коварные заклинатели императора Гахериса, и сквозь полупрозрачный корпус из стеклометалла сердцевины пульсировали сапфировым, изумрудным и бриллиантовым светом. Штормовик навис над Тукановой Головой, возвещая о горькой участи беззащитного города, и вокруг корабля стали сгущаться темные грозовые тучи. Под давлением огромных вращающихся турбин Шквалмига выгорело и прильнуло к земле бескрайнее море степной травы. Небо продолжало чернеть.

Таласин застыла от ужаса. В реальности в тот день она побежала вниз и скрылась в первом попавшемся убежище, но здесь, во сне, ее тело отказалось слушаться. Штормовик подбирался все ближе, потоки поднимающегося ветра пронизывали насквозь, словно железные стрелы, и вот…

Она проснулась.

Таласин распахнула глаза и шумно вдохнула через приоткрытый рот. В легкие тут же попал густой дым, и девушка закашлялась до боли в горле, полоснувшей, словно лезвие. Все вокруг светилось красным и блестело осколками стеклометалла. Толстые перчатки помешали Таласин отстегнуть ремень на поясе с первого раза, и когда ей это наконец удалось, она вывалилась в сугроб, а сверху посыпались осколки бортового иллюминатора ее «осы».

На несколько секунд девушка перестала что-либо ощущать, но почти сразу туман забытья рассеялся, и через трещины в ширме между сном и явью стал пробиваться огонь войны и суровая зима, и сердце ее забилось так часто, что, казалось, могло выпрыгнуть из груди. Она не в Тукановой Голове, и она не видела затмивший небо штормовик Империи Ночи. Нет, она где-то за Хладлюмом, смотрит через плечо на свою «осу», упавшую на бок. Тонкие лопатки турбин изогнулись под неправильным углом, полосатые паруса доедал яркий огонь из треснувшей эфирной сердцевины с магией Огнеринта, до этого питавшей лампы, и уже медленно занялись уцелевшие останки судна.

Таласин постаралась выровнять дыхание, и к ней вернулось ощущение пространства и времени. Ей двадцать лет, а в Великой Степи Сардовии уже давно стерты все следы цивилизации. Это сделала армия Кесатха за отказ подчиниться воле Императора Ночи.

Если Сардовия проиграет битву при Хладлюме, одной из важнейших стратегических точек, за ней падет и все Высокогорье.

Уже прокашлявшись от дыма, Таласин отползла от разбитого корабля. «Волки» заставили ее «осу» хаотично кружиться над сосновым лесом на границе Хладлюма и перелететь через заледеневшее горное озеро, достигнув противоположного его берега. Вдалеке, сквозь крупные льдины, дрейфующие в темной воде, в просветах между крепкими сосновыми стволами, она различала разрушенные здания, стремительно движущиеся силуэты и полыхающий огонь. Ни намека на кораклы, кесатхский броненосец и сардовийские фрегаты. Значит, обе стороны перешли к наземным боевым действиям. Похоже, она была без сознания довольно долго. Наконец голова перестала кружиться, ноги вспомнили, как ходить, и Таласин заставила себя подняться, после чего медленно побрела через озеро, выбирая наименее опасный путь по льдинам.

«Клянусь небритой бородой Всеотца, здесь холоднее, чем в сердце императора Ночи», – подумала девушка. Малейший выдох превращался в облачко серебристого тумана. Сквозь него Таласин смогла различить, как из леса на дальнем берегу высыпала толпа обеспокоенных людей: это были сардовийские солдаты и горожане. Кто-то из них направился к пещерам, а кто-то решил рискнуть и вышел на лед. На всех падал свет семи лун, резко выделяя очертания гор, окружавших местность.

«Надо перебраться через озеро, – решила Таласин. – Надо вернуться в Хладлюм. Вернуться в бой».

Таласин уже почти дошла до лесистого берега, как вдруг из-за деревьев вылетела темная дымка и поплыла над снегами, превращая лед на озере в ползучие завихрения угольно-черного цвета.

Девушка остановилась, и сгусток темноты начал опутывать ее, испуская эфирную рябь. Это не было порождением ночи или дыма от огня на горе, где успел разразиться бой. Двигающаяся тьма была чернее и плотнее. Живее. Она вырисовывала круги на замерзшем озере, оставляя за собой тянущиеся щупальца.

Таласин уже встречала эти теневые облака, ими сопровождалась не одна битва. Свиваясь в кольца, они могли быстро обездвижить любого, кто оказался внутри. Сардовийские солдаты на собственном горьком опыте узнали, что попытки пройти сквозь эти кольцевые барьеры приводили к серьезным увечьям, а иногда эти тени могли и вовсе распилить на части. Они были излюбленным оружием Кованных Тенью – воинов, составлявших устрашающий легион Империи Ночи. Раз император Гахерис выпустил их на волю, шансы Хладлюма отбиться от атаки, похоже, сошли на нет.

Как и шансы на выживание.

Таласин застыла как статуя, прислушиваясь к хрусту шагов на ледяной поверхности и ко вскрикам тех, кто не заметил зловещую темноту, окутывающую воздух.

– Схватить сбежавших, – послышался неподалеку мужской голос, гортанный и скользкий, будто масло.

Таласин сдержала ругательство. Если легион здесь и прочесывает местность у озера, значит, он больше не нужен в городе и полк Сардовии отступил. Они потеряли Хладлюм. Теперь, когда форпост Высокогорья оказался в лапах Империи Ночи, захват остальных территорий будет лишь вопросом времени.

Таласин пронзили ужас и паника, затем они уступили место кипящей ярости. Она не сделала ничего плохого. Жители Хладлюма не сделали ничего плохого. Да и никто в Сардовии. Всего несколько часов назад ее полк радовался, что Сол и Каэда обрели будущее, а сейчас их истребляют, как мышей-полевок. Вырезают одного за другим. Здесь и сейчас есть только она, ночь, темная вода и Кованные Тенью, подступающие со всех сторон. Это еще не конец: не на ту напали.

Ярость зажгла в сердце Таласин искру. Это был тот же огонь, что она всегда подавляла в себе, но в этот раз он был сильнее. Жгучий, лучистый, требующий правосудия.

И обжигающий. Внутри Таласин словно вспыхнула каждая клеточка.

Нужно было выпустить огонь, пока он не поглотил ее.

«Твои способности никому нельзя видеть, – предупреждала амирант. – Ты еще не готова. Нельзя, чтобы они узнали».

«Иначе они тебя найдут».

Таласин закрыла глаза в попытке сосредоточиться, проглотить эмоции, словно желчь, но вдруг лед под ее ногами сдвинулся с места, и она услышала, как он захрустел и потрескался под тяжестью чьей-то брони. Затылок Таласин кольнул чей-то тяжелый пристальный взгляд, по-видимому, изучавший герб Сардовийского Союза на ее куртке – феникса. Он же украшал паруса ее полка.

– Потерялась, птичка?

Снова этот скользкий голос. Размеренные шаги стали ближе, а за ними раздался характерный рокот статического шума, который можно услышать при открытии Врат Теней. Внутренний огонь Таласин вырвался наружу, словно барьер наконец треснул.

Бежать было некуда.

«Я не собираюсь умирать. Не здесь. Не сейчас».

Девушка резко обернулась, чтобы встретиться с нападающим лицом к лицу.

Легионер был не меньше двух метров ростом, каждый сантиметр тела покрывали обсидиановые пластины, а руки в латных перчатках сжимали огромный двуручный меч, созданный из чистой тьмы с прожилками серебряного эфира. Острие издало потрескивающий звук, когда его хозяин замахнулся им на Таласин.

Все как тогда, в день нападения на Туканову Голову. Инстинкт. Тело изо всех сил боролось за жизнь.

Магия вырвалась наружу, словно Таласин расправила крылья.

Она отразила удар меча волной сияющего света. В сознании вспыхнуло переплетение нитей эфира, связывающих воедино все измерения и их элементы, и Таласин схватилась за эти нити, открыв путь к Светополотну. Сила вырвалась наружу из кончиков ее растопыренных пальцев, чистая и бесформенная, не подчиняясь испуганной девушке, и озарила округу всеми оттенками ослепительного золота.

Последний раз это случилось пять лет назад, в Тукановой Голове. Войска Кесатха рыскали по руинам – тому, что осталось от города после нападения штормовика, – в поисках выживших. Тогда солдат нацелил на Таласин арбалет и был моментально поглощен Светополотном до последней косточки. Но этот огромный легионер смог парировать атаку, превратив свой меч в длинный темный щит, с которым сияние соприкоснулось с ослепляющей вспышкой. Таласин была в ярости и застала своего противника врасплох, ее свет поглотил тень и повалил легионера наземь, опалив его доспехи.

Сардовийские войска прибыли слишком поздно, чтобы спасти Туканову Голову, но как раз вовремя, чтобы вызволить тех, кто пережил яростное нападение штормовика. Старпом Дариус стал свидетелем той сцены с солдатом и поспешил забрать Таласин, чтобы показать амиранту.

Здесь и сейчас, у озера Высокогорья, никто не придет ей на помощь. Пока она не вернется к однополчанам в Хладлюм, она предоставлена самой себе.

И она никому не позволит встать у нее на пути.

«Сосредоточься, – из раза в раз повторяла амирант во время тренировок. – Эфир – это первичный элемент, сплетающий воедино все другие элементы и измерения. Время от времени в мире появляются эфироманты – люди, способные направлять течение эфира. Поющие под Дождем. Танцующие с Огнем. Кованные Тенью. Зовущие Ветер. Избранные Молнией. Заклинатели. И ты.

Светополотно – одна большая нить, а ты Ткач. Она подчинится любому твоему приказу.

Изъяви ей свою волю».

Огромный легионер подергивался, лежа на льду, как перевернутая на панцирь черепаха, сквозь трещины в громоздких доспехах сочилась кровь. Таласин взглянула на него и сощурилась. Она вытянула руку в сторону, растопыренными пальцами оттягивая полог между этим миром и остальными, снова открывая проход в Светополотно, одно из измерений магической энергии, сосуществующее с другими в эфирном пространстве. Оружие, материализовавшееся в ее раскрытой ладони, напоминало длинный кинжал с широким лезвием, который не раз спасал сардовийских пехотинцев в ближнем бою, разве что у Таласин он состоял из золотого света и серебряного эфира. Его зазубрины сияли во мраке, словно лучи солнца.

Паника лежащего Кованного была почти что осязаемой, и даже маска не могла ее скрыть. Он попытался на локтях отползти назад, но Таласин сокращала расстояние между ними. У легионера будто отказали ноги, и, возможно, раньше Таласин поколебалась бы убивать кого-то настолько ослабленного и беззащитного. Но Ураганные Войны воспитали в ней жесткость, вытравливая из нее наивного ребенка бесконечными смертями, пока в душе не осталось ничего, кроме ярости. У ее ног лежал не кто иной, как солдат легиона.

В душе осталась лишь ярость. И свет солнца.

Таласин вонзила кинжал в грудь легионера. По крайней мере, намеревалась, ведь за секунду до соприкосновения лезвия с пластинами, защищающими торс, что-то…

… кто-то…

… выплыл из темноты…

… и ее кинжал скользнул по лезвию боевой косы, призванной из Врат Теней.

Потеряв концентрацию, Таласин перестала контролировать свои силы, и сотканный из света кинжал растворился в воздухе, оставив сжатую руку девушки пустой. В очередной раз ее спас инстинкт, и она отпрянула, ведь секундой позже в сантиметре от нее в разящем ударе просвистело оружие.

Металлический свет семи лун пятнами вырисовал силуэт еще одного легионера, который, хотя и не был таким же массивным, как поверженный Таласин гигант, все же оказался высоким, широкоплечим и устрашающим. Поверх удлиненной кольчуги с рукавами на нем была опоясанная кираса из багровой и черной кожи, наплечники с шипами и чешуйчатые нарукавники, переходящие в черные латные перчатки, пальцы которых были заострены на концах наподобие когтей. Сверху на нем была зимняя куртка цвета ночи, на голове капюшон, и мех на нем обрамлял бледное лицо, нижняя часть которого скрывалась под обсидиановой маской с рельефом из вечного оскала неестественно острых волчьих зубов.

Своим видом он повергал в невероятный ужас. Хотя Таласин ни разу не встречала этого Кованного Тенью, она узнала его. О том, кто он, говорила серебряная брошь на его ключице, изображавшая химеру: львиная голова с распахнутой пастью была прикреплена к вставшему на дыбы туловищу угря с копытами саолы. Это была императорская печать Кесатха.

У Таласин перехватило дыхание: ее объял страх, жгучий, как зима в этих горах.

Люди всегда говорили, что у Аларика из дома Оссинаст, хозяина легиона Кованных Тенью и единственного сына и наследника Гахериса, очень пронзительные серые глаза. При свете семи лун эти глаза сияли ярким, но холодным серебром, и сверкания им добавляла магия. Взгляд был направлен прямо на Таласин.

Ее предупреждали о нем. Она знала, что однажды ей придется встретиться с ним.

Этот день наступил слишком рано.

Он набросился на нее, коса из дыма и угля поблескивала в его руках. На лице Таласин застыл ужас, губы ее дрожали. Инстинктивно ей удалось снова призвать Светополотно и материализовать в дрожащие руки по кинжалу. Правым она закрыла голову, чтобы защититься от атакующего удара, столкновение лезвий отозвалось вибрацией в ее руке. Девушка попыталась как можно сильнее оттолкнуть нападающего, но тот быстро восстановил равновесие и атаковал вновь.

Так значит, будет бой.

Таласин часто тренировалась с сардовийским мастером меча, но удар металлического клинка не шел ни в какое сравнение с настоящей пульсирующей магией Врат Теней, а отработка движений с наставником была легким ветерком по сравнению с бурей сражения, где ее активно пытаются убить. Усложняло битву и то, что противник был почти в два раза больше, и то, что, если верить слухам, он готовился стать одним из Кованных, едва научился ходить.

Таласин только и успевала уклоняться и парировать удары, пока Аларик своими наступательными движениями кружил их обоих в смертельном танце по всему озеру, позабыв о раненом легионере. Теневые барьеры вокруг них растворялись один за другим, будто молодой человек сам рассеивал их, но с какой целью? Возможно, он получал от развернувшегося действия особое садистское удовольствие и играл с Таласин, словно кошка с мышью. Узнать его истинные намерения было невозможно, а пытаться выяснить у него она не собиралась.

Наследный принц Кесатха был неумолим. Его удары были подобны разрядам молнии – мощные, они били во все точки одновременно. Раз, два, миллион: удар за ударом тень сливалась со светом в снопе эфирных искр. Более хрупкие льдины давали паутину трещин под подошвами зимних сапог Таласин, брызги озерной воды попадали на ноги и обжигали холодом даже через шерстяные штаны. Коса Аларика легко справлялась с кинжалами Таласин, девушка не раз отчаянно мысленно приказывала Светополотну дать ей щит, пыталась добиться того, что не выходило с самого начала ее тренировок по эфиромантии, но это никак не удавалось. Несколько раз в очередной попытке призвать щит она становилась максимально открытой для удара, и его коса встречалась с ее спешно созданными хрупкими кинжалами, сложенными в крест, в самый последний миг, успевая оставить на руках девушки ровные порезы с темной дымкой.

В какой-то момент Таласин оказалась на самом краю одной из дрейфующих льдин. Аларик замахнулся косой сбоку, а у нее не было времени для поворота, защиты, она все еще не знала, как делать щит…

Девушка сложила руки. Два кинжала превратились в боевой цеп с Моргенштерном, и она замахнулась им в сторону Аларика. Золотая цепь обвилась вокруг лезвия косы, и Таласин изо всех сил потянула оружие на себя.

Аларик сместил вес и уперся ногами в лед, пресекая ее попытку нарушить его равновесие. Они стояли в паре сантиметров друг от друга, обоих от падения в воду отделяло одно неверное движение, оружие – по-прежнему связанное цепью Таласин – они держали сбоку от себя. В какой-то момент с головы Аларика сполз капюшон, и взору явился ореол черных волнистых волос, взъерошенных в пылу сражения. Его глаза – не скрытые за хищным оскалом маски – были пронзительны и пугали своей пристальностью. Он был выше Таласин, так что ей пришлось поднять подбородок, чтобы встретиться с молодым человеком взглядом.

От перенапряжения она тяжело дышала, но и он казался обессилевшим: его широкая грудь вздымалась и опускалась неровными рывками. Он заговорил мелодичным низким голосом, настолько глубоким, что казалось, тьма вокруг них обоих сгустилась.

– Не знал, что на стороне Сардовии есть Ткач Света.

Таласин стиснула зубы.

Девятнадцать лет назад, во времена, сейчас известные как Катаклизм, развязалась война между двумя соседними государствами Сардовийского Союза: Солнцеворотом, где жили все Ткачи Света на Континенте, и королевством Кесатх, где царствовала тьма. После убийства Ткачами Озалуса Оссинаста на престол взошел его сын Гахерис и привел Кесатх к победе, после чего силой присоединил Солнцеворот, вышел из состава Союза и провозгласил свое королевство Империей Ночи. Гахерис присвоил себе титул императора Ночи, после чего вместе с образованным им легионом Кованных Тенью истребил всех Ткачей Света и уничтожил все их святилища. Только вот…

– Твой кровожадный папаша-тиран в свое время пропустил одного, – бросила Таласин Аларику.

Девушка встала на цыпочки и…

… что есть сил столкнулась с ним лбами.

Глаза застлала ярчайшая вспышка боли и разлетелась на множество добела раскаленных иголок. Но сквозь боль она смогла увидеть, как принц Кесатха пошатнулся и его угольно-черная коса растворилась в сжатой латной перчатке. Вторую руку он поднес ко лбу, чтобы потереть место, где, как очень надеялась Таласин, у него треснул череп. Но она не стала задерживаться, чтобы выяснить это: она превратила цеп обратно в кинжал и свободно вонзила в плечо своему противнику, заставив того глухо вскрикнуть. Сияющий кинжал исчез, девушка резко развернулась и побежала прочь по льдинам, превозмогая распирающую головную боль, ее путь к лесу освещало лунное сияние.

Она ни разу не оглянулась, боясь того, что может там увидеть.

Глава третья

Таласин нырнула в заросли длиннохвойных сосен и терновника ровно в ту минуту, когда по всей горе разнесся жалобный вой рога. Это был сигнал к отступлению, поэтому Таласин пришлось изменить планы и направиться не в город, а к пристани. Лицо девушки было покрыто синяками и царапинами, на руках виднелись порезы, теплая куртка пропиталась потом, адреналин и боль отдавались звоном в ушах.

Наконец Таласин выбралась из леса. Вечернее небо над пылающими руинами Хладлюма окрасилось в кроваво-красный цвет. Впереди огромные деревянные каракки Сардовийского Союза раскрыли паруса, чтобы подхватить задымленный воздух, трюмы уже поднялись над землей примерно на метр, а по бокам палуб повисли веревочные лестницы, по которым, словно муравьи, беспорядочно карабкались горожане и солдаты. Таласин ускорила шаг по направлению к самой большой из каракк, «Летнему бризу», и, чувствуя одновременно тревогу и облегчение, взобралась на ближайшую веревочную лестницу.

Товарищи еще не бросили ее, но уже готовились улететь. Чтобы отдать огромную территорию Империи Ночи. Территорию, которую нельзя было терять.

Взобравшись на палубу, Таласин осталась на четвереньках. На каракке царил хаос: люди сновали из стороны в сторону, лекари обрабатывали глубокие раны. Солдат в мешанине из копоти, грязи и крови Таласин могла различить лишь по незапятнанным участкам военной формы.

Веревочные лестницы подняли, и с помощью магии ветра каракка отправилась в путь над заснеженным Высокогорьем, испуская облака изумрудного дыма. Таласин посмотрела вниз, на оставленный ими Хладлюм, горящие крыши и разрушенные стены которого постепенно исчезали из виду. Не в силах видеть руины города, подарившего им мгновение радости и спокойствия, она отвернулась. И тут она увидела на палубе в паре метров от себя нечто такое, от чего застыла в ужасе и не могла пошевелиться. Уже и без того шаткая почва ушла у нее из-под ног.

Прислонившись к перегородке, Каэда обхватывала руками обмякшего Сола, его голова покоилась у нее на коленях. Одежда обоих была запачкана кровью, широкой струей вытекающей из дыры в его груди. Рядом лежала окровавленная арбалетная стрела.

Еще до того, как она нетвердыми шагами приблизилась к ним, Таласин поняла, что Сол мертв. Взгляд его немигающих иссиня-черных глаз был направлен в небо. Слезы текли по щекам Каэды, пока она приглаживала темные волосы Сола. Обручальное кольцо, которое надел на нее муж всего несколько часов назад, сверкало в сплетении света лун и ламп.

– Он почти успел, – прошептала Каэда, заметив севшую рядом Таласин. – Наших «ос» подбили, и мы с трудом добрались до пристани. Мы забирались по лестнице – он пропустил меня вперед, – и когда я развернулась, чтобы помочь ему залезть на палубу, прилетело это. – Она дернула головой в сторону арбалетной стрелы. – Эта штука вонзилась ему прямо в грудь. Все произошло так быстро. Я даже не увидела, как это случилось, я…

Каэда глубоко прерывисто вздохнула и замолчала. И не было слышно, как она всхлипывает, но слезы продолжали струиться. Она обессиленно положила руку на грудь Солу, пораженную метким болтом кесатхского арбалета, и пальцы ее окрасились кровью из смертельной раны.

Таласин была в растерянности. Она знала, что Каэда из тех людей, кто презирает мельчайшие проявления жалости и грубо пресекает любые попытки их утешить. Таласин не сумела расплакаться из-за Сола, ведь жизнь в Великой Степи довольно скоро отучила ее лить слезы, еще задолго до Ураганных Войн. В какой-то степени это было преимуществом: рыдай она из-за каждого убитого в бою солдата, слезы лились бы без остановки. Но по такому случаю… Она смотрела на бездыханное тело Сола, вспоминая его милую улыбку и добрые шутки, осознавая, как он осчастливил ее подругу, и собственная неспособность выразить настоящие эмоции раздражала. Неужели Сол не заслужил слез, которые от изнеможения Таласин не могла ради него пролить?

Взгляд девушки упал на живот Каэды, и к горлу подступил комок.

– Надо сказать Веле, что ты беременна: она переведет тебя в запасные войска.

– Я буду сражаться до последнего, – тут же гортанно прорычала Каэда. – И только попробуй рассказать ей. Я самая ценная рулевая в Союзе. Вы без меня не справитесь. – Свободной рукой – одна по-прежнему лежала на неподвижной груди Сола – она коснулась живота. – С ребенком все будет хорошо. – На секунду нижняя губа Каэды дрогнула, после чего рот сжался в тугую, твердую полоску. – Он сильный, как его отец.

На лице Каэды отразилась смесь скорби и решительной непреклонности, и Таласин решила отступить. К этому можно вернуться позже. Она окинула взглядом людную палубу, высматривая священника, проводившего церемонию венчания, и увидела бледно-желтую ткань, которая выглядывала из-под импровизированного савана, накинутого на неподвижное тело, лежащее на спине.

В таком случае придется действовать самой. Как и в прошлые разы прямо на поле боя, когда ее полк оказывался вдали от святилищ и лечебниц.

Таласин наклонилась к Солу и аккуратно закрыла его застывшие глаза, его кожа цвета дуба побледнела и лишилась живого тепла.

– Да упокоится твоя душа среди ивовых деревьев, – тихо произнесла она. – Когда земли затопит Вечное море, мы свидимся вновь.

Каэда издала еще один горький вздох, на этот раз больше всего похожий на всхлип. Каракка продолжала свой путь, проплывая мимо гор и долин на веслах зимы и звездного блеска.

…….✲……..

– Почему Кесатх не напал со штормовиком?

Вопрос Таласин нарушил напряженную тишину, которая воцарилась в кабинете амиранта после совещания. Полчаса назад девушка помогла завернуть Сола в саван и нашла свободную койку для Каэды. Сейчас же она сидела напротив Велы, вместо сырой и прожженной одежды она была укутана в одеяло поверх хлопковой формы.

– Учитывая рельеф местности и обстановку сражения, более суровые погодные условия, которые создал бы штормовик, могли бы оказаться губительными для обеих сторон. Если бы сошла лавина, желание сражаться наверняка упало бы у всех, – рассуждала Вела из-за своего стола со спокойной важностью в голосе. – Не говоря уже о том, что по сравнению с городами на равнинной и прибрежной местностях Хладлюм сравнительно маленький и густонаселенный, и Кесатх сам понес бы серьезные гражданские и прочие потери.

– Так значит, поэтому лгы и сами были без штормовика, – заметила Таласин.

– Верно.

На обветренном бронзовом лице амиранта промелькнуло подобие злобной усмешки. Год назад один из легионеров выколол женщине левый глаз, и теперь на глазнице поблескивала искусная повязка из меди и стали, что лишь придавало ее образу большей солидности в военных рядах.

– Что касается Кесатха, то, полагаю, они были уверены, что победят и без штормовика. А кроме того, им было достаточно спугнуть наши войска, а не преследовать, ведь в итоге они получили, что хотели.

– Именно, – коротко подал голос старпом Дариус.

Он стоял, опершись о стену и скрестив руки на груди. Вместо командира-весельчака, с которым Таласин разговаривала в длинном доме, сейчас она видела лишь истощенное его подобие.

– Теперь, когда Гахерис захватил Хладлюм, он получил огромное преимущество, чтобы завоевать оставшуюся часть Высокогорья. Пройдет немного времени, и он поставит короля Горы на колени.

Вела ничего не ответила, и Дариус вздохнул, обратив на нее мрачный взгляд.

– Идэт, Сардовийский Союз стал терять земли каждый год. Скоро нам будет некуда бежать.

– А что ты хочешь, чтобы мы сделали? – спросила Вела. – Сдаваться не вариант, и мы оба понимали это, когда оставили Кесатх. У Гахериса все просто: с любым, кто помешает ему вершить судьбой Империи, он жестоко расправится.

Теперь молчал Дариус, хотя и не сводил взгляда с амиранта, а та пристально смотрела на него в ответ. Уже не в первый раз Таласин ощущала себя посторонним человеком, заставшим разговор, не предназначенный для его ушей. У Велы с Дариусом был особый безмолвный язык: они познакомились, когда Вела была новобранцем во флоте Кесатха, а десять лет назад они и еще несколько командиров с группой верных солдат дезертировали в Сардовию, прихватив с собой восемь штормовиков. Велу и Дариуса переполняла решимость не допустить распространения тирании императора Ночи на весь Континент. Но Ураганные Войны затянулись, Сардовия лишилась уже двух штормовиков, и Таласин начала замечать, как уверенность лидеров ее полка стала пошатываться.

Дариус устало потер лицо.

– Если бы только делегация Бишиммы оказалась успешной, – пробормотал он. – Если бы только Доминион Ненавар согласился помочь.

– На них изначально не стоило рассчитывать, – вставила Вела, – если они отказались слушать в прошлый раз. Бьюсь об заклад, ненаварцы до сих пор таят обиду за тот случай, когда все-таки помогли Сардовии.

И снова у Таласин участился пульс, как и всегда при малейшем упоминании Доминиона.

– Так это правда? – выпалила она. – Тогда, во время Катаклизма, Ненавар присылал корабли Ткачам на Солнцеворот? – Она не раз слышала, как об этом перешептываются в тавернах и на рынках, какие ходят слухи в казармах.

– Да, – подтвердила Вела. – В то время я была старшиной кесатхского флота. Я видела ненаварскую флотилию издалека, но она ни разу не подплывала к нашим берегам. Император Гахерис послал к ним штормовик.

– Разработка штормовика была делом всей жизни его отца, – вставил Дариус, неприязненно скривив губы. – Тогда со дня убийства Озалуса в одном из сражений прошло не так много времени, и взбешенного Гахериса только успели короновать. Он приказал отправить первый штормовик, еще не проверенный. Но он сработал исправно, и у ненаварской флотилии не оставалось шанса на спасение.

Таласин представила себе: свистящие стрелы ветра, потоки проливного дождя, смертоносные раскаты грома, и все они обрушиваются на темнеющее Вечное море, дробя корабли Ненавара, словно спички. После того как Гахерис присоединил завоеванный Солнцеворот к Кесатху и ознаменовал рождение Империи Ночи, он поставил конструирование этих чудовищных кораблей на поток, и с тех пор огромные бронированные и почти непобедимые суда несли невообразимые разрушения на все земли, где только побывали.

Одному штормовику для полноценной работы требуется энергия сотни эфирных сердцевин, а Кесатх в то время уже практически опустошил свои шахты, поэтому Гахерис обратился к соседям. Все остававшиеся тогда в Сардовийском Союзе государства отказали ему, и Гахерис решил забрать запасы сердцевин Сардовии силой. Империя Ночи завоевывала города один за другим и расширяла территорию. Именно тогда Вела и Дариус вместе со своими подчиненными восстали против императора и привезли технологию конструирования штормовиков в Сардовию. С тех пор прошло десять лет, но войне не видно конца.

– Кстати о Гахерисе, – начала Вела, взглянув единственным глазом на Таласин, – отцах, сыновьях…

– Точно. – Дариус еще больше помрачнел. – Стало быть, Аларик Оссинаст теперь знает, что ты Ткач Света.

Таласин кивнула.

– Он уже наверняка доложил Гахерису, – заметила Вела. – Теперь они ни перед чем не остановятся, чтобы устранить тебя: не только чтобы ты не могла противостоять их магии, но и в качестве мести за личную обиду. Ткачи Солнцеворота убили отца Гахериса у того на глазах, и он воспитал эту жажду крови обидчиков в собственном сыне. Считай, ты теперь ходячая мишень.

– Простите меня, – пробормотала Таласин, чувство стыда заставило кровь прилить к щекам.

В прошлом Сардовии не хватало рулевых, а Таласин показала неплохой навык управления «осой». Ее не раз предупреждали, чтобы она не показывала свои способности к эфиромантии: ловить нити, связывающие измерения, и подчинять себе одно из них, Светополотно.

– Ты просто пыталась защититься, – успокоил ее Дариус. – Но тебе действительно пора перейти к серьезным тренировкам.

– Одних тренировок надолго не хватит, – мрачно вставила Вела.

– Но, к счастью, у нас может быть еще одно решение.

Не успела Таласин попросить объяснить, как амирант обратилась к Дариусу:

– Проверь, пришел ли Бишимма.

Дариус велел Бишимме пройти в кабинет, и тут Таласин вспомнила, что еще в Хладлюме они с Велой хотели поговорить с ней. Воспоминание о недавно прошедшей свадьбе кольнуло сердце, но вместе с этим снова загорелся огонек любопытства. Как и изрядная доля тревоги.

В ответ на приветствие Таласин командир с усами-подковой лишь коротко и невнятно что-то пробормотал. Но девушка не расстроилась: Бишимма, похоже, был сильно погружен в свои мысли. Он подошел к столу Велы и развернул на нем бумажный свиток.

Амирант пригласила Таласин подойти ближе, и та встала рядом с Дариусом. Бумага оказалась старой выцветшей картой юго-восточного побережья Сардовии и Доминиона Ненавар, между которыми протянулся пролив Вечного моря. Детализированность Сардовии сильно бросалась в глаза при сравнении с Ненаваром, представлявшим россыпь островов неточной формы, многие из которых не были подписаны: по всей видимости, у картографа не нашлось времени изучить местность.

Таласин это не удивило: карту наверняка составляли с высоты корабля, и даже это было удачей, ведь никто в здравом уме не отправится парить на деревянном судне над землями, которые, по слухам, охраняют огнедышащие драконы.

Тем не менее на пожелтевшей бумаге можно было заметить несколько наименований, ориентиров и пометок, нанесенных свежими чернилами. Сильнее всего выделялся черный крест поверх изображения горной цепи. Он стоял на равном отдалении между Порт-Самоутом, куда прибывала делегация Бишиммы, и столицей Эскайя, в которую, если вспомнить рассказ младшего капрала в длинном доме, Бишимма в одиночку ворвался.

– Итак. Как я уже сказал, пока нас столь грубо не прервали твари из Кесатха, – пробурчал Бишимма, – сделать это возможно. – Он макнул перьевую ручку в стоящую рядом чернильницу и прочертил пунктиром маршрут. – Одна «оса» всяко неприметнее, чем целая каракка, так что ей не придется лететь окольными путями, как тогда пришлось нам. Если она совершит вылет из центра Сардовии через Кладбище кораблей и полетит по периметру леса до самого побережья, то сможет остаться незамеченной. Если она не будет приближаться к аванпостам на Соленых островах, империя ничего и не заподозрит.

Таласин подняла бровь.

– У меня такое ощущение… командир, – начала девушка, но быстро осеклась и добавила обращение, как только Бишимма уколол ее пристальным взглядом, – что все это время вы обсуждали то, что предстоит сделать мне.

– Все верно.

Тон Велы был настолько твердым, что у Таласин тут же пропало желание говорить что-либо еще. Амирант могла быть устрашающей, когда ей было нужно: дезертир с Кесатха не смог бы подняться в сардовийской армии до командира, если бы допускал неподобающее поведение солдат.

– Судя по всему, дураки, которых приставляли сопровождать делегацию, уже растрепали, что я ворвался в столицу Доминиона, – догадался Бишимма, обратившись к Таласин.

Девушку словно прижали к стене, и она в ответ лишь пожала плечами, чем как нельзя очевиднее выдала себя на пару с младшим капралом.

– Я тогда подумал, что, если появлюсь у Захии-лахис прямо на пороге, она не сможет отказать мне в аудиенции. – Бишимма скривился. – Но дворцовые стражи погнали меня копьями, чуть не проткнув вместе с лошадью. Я не успел даже мельком увидеть королеву Урдую. Но кое-что мне все же довелось заметить. – Он ткнул пальцем в крест на карте. – По пути назад, в Порт-Самоут, в небе с левой стороны я увидел такую ослепительную вспышку света, будто упало солнце. Оказалось, с вершины горы вверх ударил столб света и осветил небо на многие километры вокруг. Я не мог задержаться и присмотреться: нужно было как можно скорее вернуться на корабль. Я боялся – после того, что я устроил у дворца, королева могла учинить расправу надо мной и всеми, кто со мной прилетел. Но зато я точно знаю, что за свет успел увидеть там.

Генерал выпрямился и уверенно посмотрел в глаза Таласин, которая не сводила с него вопрошающего взгляда.

– Это был Просвет, – пояснил он. – После того как Гахерис захватил Солнцеворот и уничтожил все места силы Ткачей, все Просветы исчезли из Континента.

Таласин округлила глаза. Просвет. Оставленный эфиром в материальном мире разрыв пространства, рядом с которым Светополотно не нужно призывать. Место скопления чистой энергии, у которой она может подпитаться и усилить свою магию, так же как имперский легион набирается сил и укрепляет навыки с помощью своих Затемнений, коих по всему Кесатху расположено множество.

Грудь Таласин приятно кольнуло от волнения.

Но когда она вспомнила, куда ей нужно добираться до Просвета, минутное окрыляющее чувство превратилось в тяжелое, близкое одновременно к ужасу и отчаянию.

– Вы хотите отправить меня на Ненавар. Одну.

– Извини, что нам приходится это делать, – ответила амирант. – Но генерал Бишимма прав: одну маленькую «осу» вряд ли кто-то обнаружит. Наши отношения с Доминионом не сложились, поэтому сомневаюсь, что они дадут тебе официальное разрешение на свободное перемещение, сколько бы делегаций мы ни отправили. Да и нет у нас больше времени их отправлять: Империя Ночи надвигается.

Таласин сглотнула.

– То есть мне нужно проникнуть на чужую территорию.

– Долети до места, прикоснись к Просвету, улети, – подытожила Вела. – И постарайся никому не попасться.

– Легко сказать, – проворчала Таласин, но вспомнила, что обстоятельства требовали воздержаться от колкостей.

Вела нахмурилась.

– Замечания неуместны, рулевая. После того, что кое-кто учудил в Ненаваре, мы рискуем разозлить ненаварцев еще больше. – Она бросила взгляд на Бишимму, будто ожидая от него реакции, но на лице генерала не дрогнул ни один мускул.

– Я заслужил, – бросил он.

Губы Велы шевельнулись, будто она хотела сказать ему что-то еще, но в итоге амирант обратилась к Таласин:

– Поверь, знай я, что просьба о помощи у Доминиона хотя бы в этот раз…

– Нет, вы правы, амирант, – перебила Таласин, тряхнув головой. – Времени нет.

За десять лет непрерывной войны Сардовия уступила Империи половину своих территорий. Теперь даже больше половины, ведь Высокогорье уже фактически потеряно. Иного пути у них не было.

– Не может же девочка просто взять и прилететь в Доминион без подготовки, – заговорил Дариус в первый раз за то время, что в кабинете находился Бишимма. – Если ее поймают, если она не сможет дать отпор…

– Верно подмечено.

Некоторое время Вела крутила эту мысль в голове, ее взгляд был сосредоточен на карте, на тех огромных расстояниях, которые предстоит преодолеть Таласин, чтобы добраться до Просвета.

– Тогда дадим себе две недели. Таласин, с завтрашнего дня мы с мастером Касдар увеличим интенсивность твоих тренировок, и ты полетишь в Ненавар в полной боевой готовности.

– Мне как раз хватит этого времени, чтобы максимально продумать сухопутную часть маршрута к Просвету, – добавил Бишимма. – Я сверюсь с историческими документами и данными разведки, пусть у нас и того и другого немного. Сделаю все, что в моих силах.

Свернув карту, генерал сунул ее себе под мышку, попрощался и покинул кабинет. Таласин снова осталась с Дариусом и Велой и в этот момент почувствовала, насколько амирант обеспокоена. От столь суровой и непоколебимой женщины такую реакцию ожидаешь в последнюю очередь.

– В иных условиях двух недель было бы недостаточно, но больше мы себе позволить не можем, – пробормотала Вела. – Аларик не забудет свое поражение, Таласин. Я помню его заносчивым и упрямым мальчишкой, а воспитание превратило его в горделивого и беспощадного мужчину. Мне даже представить страшно, что он сделает при вашей следующей встрече.

– Может быть, мне удалось убить его, – с каплей оптимизма предположила Таласин. – Ну, когда я вонзила ему в плечо кинжал.

Дариус горько усмехнулся.

– Это столько проблем бы решило, да?

– Чтобы убить Аларика, понадобится что-то посерьезнее кинжала в плечо, – отметила Вела. – Он сильнейший Кованный Тенью, каких свет не видывал уже сотни лет. Недаром он стал предводителем легиона, когда ему только исполнилось восемнадцать. Таласин, ты должна быть готова к следующему столкновению с этим человеком.

К горлу Таласин подступил комок. Она вспомнила, как повстречалась с темным принцем на льду. Как он закружил ее в смертельном танце. Она вспомнила, как при свете семи лун его серые глаза сверкали серебром, как они хищно смотрели на Таласин.

И вздрогнула.

Глава четвертая

Так незаметно прошла неделя. Вспоминая неудачную попытку уговорить Каэду рассказать амиранту о своей беременности, чтобы временно уйти в отставку, пока не родится ребенок, Таласин видела иронию в том, что от действительной службы временно отстранили ее саму, чтобы она могла сосредоточиться на тренировках. Каэду эта ситуация здорово рассмешила, и Таласин не смела упрекнуть ее: у подруги в последнее время и так было мало поводов даже для простой улыбки. Таласин стоило признать, что, возможно, оно и к лучшему, что Каэда может отвлечься на битвы.

Их полк разместился в Диких краях: глубоком, густо заросшем ущелье в Центральных землях Сардовии. Зима здесь была не такой суровой, как в горах, и пейзаж еще не растерял богатые краски осени. Это место настолько отличалось от Тукановой Головы, что казалось другой планетой. Ветхий приют, затерянный в трущобах унылого песчаного города, где не росли деревья, запомнился Таласин дырявой крышей и плесневелыми соломенными полами, забитыми выгребными ямами и безразличными ко всему воспитателями, спускавшими скудное жалование на женщин, игры в кости и рисаг – крепкий напиток из перегнанного ячменя и перебродившего молока овцебыка, – самый доступный и действенный способ согреться в Великой Степи.

Любое другое место казалось Таласин лучше этого злосчастного приюта, хотя на сей раз ей даже не довелось оценить все прелести новой казармы.

Каждую свободную минуту она училась подчинять себе эфир под чутким руководством Велы или в спарринге с Марой Касдар.

Светополотно рассекало любое материальное оружие как травинку, поэтому Таласин практиковалась с мастером на простых мечах, кинжалах, копьях и боевых цепах. Тренировки были изнурительными, но девушка стала замечать, как день за днем повышается скорость ее движений и увеличивается концентрация в управлении магией.

Теперь ей хотя бы не требовалось скрывать свои магические способности от товарищей. Если раньше амирант опасалась, что в полку могут быть лазутчики или Таласин выдадут захваченные в плен солдаты, то теперь, когда Кесатх знает, что у Сардовии есть Ткач Света, девушка могла пользоваться своей силой открыто, что нередко привлекало целые толпы восхищенных зрителей. Раньше ее тренировки в эфиромантии ограничивались парой часов свободного времени, и посылать Ткача Света такого уровня подготовки в одиночку сражаться с сотнями Кованных Тенью было по меньшей мере бесполезно. Но теперь, когда о ее существовании узнал Аларик Оссинаст, когда Гахерис наверняка еще сильнее возжелает разгромить Сардовию, где укрывается последний Ткач Света на Континенте…

Что ж. Таласин следовало подготовиться, чтобы дать достойный отпор.

Она часто думала об Аларике, хотя никогда не делала этого осознанно: просто он имел раздражающее и вместе с тем пугающее свойство всплывать в ее голове в самый неожиданный момент. Его статный образ в броне, то, как он управлял своей смертоносной магией с леденящей кровь уверенностью, – все это выглядело куда внушительнее неслаженных, неуклюжих движений ее хрупкой фигурки. И хотя со дня их опасной встречи прошло достаточно времени и порезы на ее руках давно зажили, Таласин снова и снова прокручивала в мыслях детали этого сражения, подмечала моменты, когда он мог с легкостью лишить ее головы, но не делал этого. Так ее победа была всего лишь удачей? Или он просто поддался ей? Но зачем?

Возможно, он не такой уж и хороший воин, каким его считают. Возможно, все судят лишь по его устрашающей внешности. Эти глаза…

Каждый раз, когда Таласин вспоминала глаза Аларика, их серебряный блеск в сочетании с бледностью скрытого маской лица, взгляд, который был устремлен лишь на нее, девушку одолевали смешанные ощущения. Безусловно, это был страх, но вместе с тем она ощущала нечто завораживающее. И это нечто побуждало притянуть воспоминание поближе к себе, чтобы…

Чтобы что?

Неважно. Она продолжит тренировки, коснется Просвета и к своей следующей встрече с Алариком будет более чем достойной соперницей. Она не станет сдерживать себя.

Тем временем битва за Высокогорье была в самом разгаре. Запрос на подкрепление пришел уже через несколько дней после прибытия солдат в Дикие края, основную их часть отправили обратно на фронт, и все последующие дни Таласин переживала не только из-за своей предстоящей миссии в Ненаваре, но и за Каэду, и неспособность быть рядом и помогать обессиливала. К счастью, Каэда вернулась невредимой за день до отправления Таласин. К несчастью же, вернулась она, лишь чтобы дождаться новых приказов: большая часть городов Высокогорья капитулировала, и теперь военный совет обсуждал вопрос о переброске всей техники и живой силы на центральные земли Побережья.

Многие назвали это тактическим отступлением. Таласин казалось, что для Сардовии Ураганные Войны уже стали одним большим тактическим отступлением, но делиться этой мыслью она ни с кем не стала: боевой дух в ее окружении и без того был почти на нуле.

– Ты вообще знаешь, как приобщаться к Просвету? – неожиданно спросила Каэда. – Как именно это работает?

Подруги сидели недалеко от казарм на выгоревшей красновато-коричневой траве среди хрустящих сухих листьев, а над ними возвышался отцветший, но все еще величественный кипарис цвета меди. Солнце над Дикими краями уходило за горизонт, его свет окрашивал края каньона в багровые тона, а недружелюбный северный ветер пощипывал морозом далекой полярной тундры. Отсюда было видно высохшее русло реки, которое с наступлением весенней капели наполнялось бирюзовой водой, но сейчас это была лишь широкая лента потрескавшейся земли, окаймленная зарослями чабреца и шалфея.

Это русло было бы ничем не примечательным, если бы не являлось местом Воздушного Коридора, откуда иногда сочилась магия Шквалмига. На берегу стоял сардовийский заклинатель в белом плаще, держащий сундук с горой пустых эфирных сердцевин, и терпеливо ждал, когда появится Коридор, чтобы напитать сердцевины магией.

Хотя заклинатели не могли напрямую призывать ни одно из измерений, их способность управлять Громпутем, Шквалмигом, Огнеринтом и Дожделивом – при наличии нужного источника магии – делала их самыми ценными эфиромантами во всем Лире. Здесь, на Континенте, на них держалась мощь обеих сторон в Ураганных Войнах, и все они оставались вне боевых действий, чтобы день и ночь питать эфирные сердцевины, так необходимые всем воздушным кораблям, в том числе штормовикам. Это было неблагодарной и утомительной работой, и Таласин ощутила укол вины: сколько «ос» она разбила во время сражений, сколько эфирных сердцевин, в них встроенных, оказалось уничтожено.

Не отрывая взгляда от заклинателя, Таласин решила ответить на вопрос Каэды:

– Точно не знаю, но мы уже когда-то обсуждали с амирантом, что должно произойти, если я встречу Просвет.

Она считает, что мое причащение не будет сильно отличаться от медитаций Кованных у их мест силы, что чутье само подскажет, что делать.

– То есть мало того что ты собираешься проникнуть в страну, известную своей нетерпимостью к чужакам и, вполне вероятно, населенную драконами, чтобы по приблизительно нарисованной карте найти где-то в горах просвет, так ты еще и толком не знаешь, что тебе делать дальше. – Каэда накрыла лицо рукой. – Мы обречены.

– Ну, если так рассуждать, это действительно кажется невозможным, – попыталась защититься Таласин. – Но я выясню, что делать. Обязательно.

Девушки погрузились в глубокое молчание. Снова подул северный ветер, зашелестел кипарис. Таласин не решалась завести разговор о Соле. Они похоронили его здесь, в ущелье, вместе с остальными погибшими, а потом Каэда на время улетела обратно в Высокогорье. Но не успела Таласин определиться, с чего начать разговор и стоит ли начинать его вообще, Каэда прервала тишину:

– Что тебе известно о Ненаваре?

«Я знаю, что он зовет меня, – подумала Таласин. – Знаю, что в нем есть нечто, знакомое мне. И хочу выяснить что».

Она ужасно хотела поделиться с Каэдой – поделиться с кем-нибудь — эмоциями, которые пробуждал в ней Ненавар, но не могла найти в себе силы. В этом она была похожа на подругу: не хотела давать людям повода жалеть ее. Каэда наверняка подумает, что Таласин, будучи сиротой, просто выдумала себе эту связь с Ненаваром, чтобы ощущать единство хоть с чем-то.