Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: ЭКСМО
- Kategorie: Krimi
- Serie: Русский бестселлер
- Sprache: Russisch
Николай Рукатов – чиновник очень высокого ранга. По роду своей службы он «ворочает» миллиардными инвестициям, решает судьбы крупных региональных проектов в масштабах страны. Каково положение, таков и доход. Многие хотели бы погреть руки на капитале Рукатова. Но как подобраться к этим деньгам? Самый верный способ – через родных чиновника. И вот у его жены Надежды появляется молодой любовник, а про падчерицу Ирину вдруг «вспоминает» родной отец. Неожиданно обе женщины исчезают. Не на шутку перепуганный функционер бьет тревогу и обращается в полицию. Сыщики МУРа Гуров и Крячко спешат с поисками, прекрасно понимая, что пропавшим грозит смерть, потому что в такой игре человеческая жизнь ничего не стоит.
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 264
Veröffentlichungsjahr: 2024
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Оглавление
Глава 1
Николай Иванович Рукатов сидел перед остывающей чашкой кофе и бессмысленно крутил в руках ложечку. Кофе по вечерам он не любил. Тем более после тяжелого рабочего дня. Хотелось выпить коньяку, но тогда жена снова заведет свои излюбленные воспитательные разговоры, а дочь отвернется и будет демонстративно смотреть в сторону. Тягостная обстановка прощания. Скорее бы уж они шли к терминалу посадки.
Надежда Рукатова для своих сорока пяти лет выглядела просто изумительно. Гладкая кожа, стройная фигура, быстрые карие глаза заставляли мужчин оборачиваться на нее. И даже сейчас, без макияжа, одетая без обычного шика, чтобы удобнее было в самолете, жена выглядела обворожительно и очень женственно. Короткие непослушные волосы она поправляла элегантным взмахом тонкой руки и при этом успевала бросить взгляд на окружающих — оценил ли кто этот изящный жест, любуется ли ею украдкой какой-нибудь мужчина. А лучше — сразу несколько.
Дочь Ирина была очень похожа на мать, только по характеру она более замкнутая. Отношения у Николая Ивановича с Ириной не ладились. Началось все еще в ее подростковом возрасте, а потом как-то стали привычными и разногласия, и раздражение, и молчание. Долгое, тягостное, которое могло тянуться часами, когда они вдвоем находились в одном помещении. Но, к счастью, Ирина предпочитала закрываться в своей комнате, а ужинать в то время, когда бывала дома в одиночестве.
Немного спокойнее и не так тягостно стало в доме Рукатовых после того, как Ирина начала обучение в Лондоне. Кажется, даже короткие диалоги с отцом стали приобретать большую душевность и тепло. Хотя это Николаю Ивановичу могло только казаться. Он скучал по девочке, привычная тоска по хорошим отношениям с ней не отпускала, а может, наоборот, приобретала болезненные формы с возрастом.
— Ты не хмурься, Коленька, — ласково посмотрела на мужа Надежда Владимировна и легко провела пальчиками по его руке, лежавшей на столике. — Я буду писать тебе часто-часто. Там же почти в каждом кафе есть Wi-Fi. И буду слать тебе сообщения и фотки по Интернету.
— Осторожнее там со слонами, — пошутил Рукатов, и его каменно-напряженное лицо слегка расслабилось.
— Они теплые, Коля, — расплылась супруга в улыбке. — Ты даже не представляешь, как приятно вставать слону на спину босой ногой.
— Хватит уже мотаться там по экскурсиям, — недовольно пробормотал Рукатов. — Сто раз уже видели все. Валялись бы на пляже или около бассейна, ели экзотические фрукты.
— Мы же отправляемся на экскурсии не потому, что не видели в Таиланде или Камбодже еще каких-то интересных вещей, и не потому, что там появились новые достопримечательности. Это сама атмосфера, дух страны, ее национальный колорит. Свое-образнее народа я еще не видела в своей жизни.
— Съезди в Южную Америку, купи путевку в деревню племени Огненных Муравьев, — буркнул Рукатов.
— Что бы нас там сожрали? — хмыкнула Ирина.
— Ладно, Коля, ты езжай, — предложила жена. — Нам еще долго тут, а ты устал после работы.
— Ладно. — Рукатов отодвинул так и не тронутую чашку с кофе и поднялся. — Отдыхайте, девочки, развлекайтесь. Легкого вам перелета без дебоширов, хорошей погоды на курорте.
Он наклонился, поцеловал жену в щеку, подошел к дочери, которая так и не подняла на него лица. Чуть помедлив, поцеловал Ирину в темя и, помахав рукой, двинулся к эскалатору. На глаза попалось табло с наименованием рейсов. SU272, вылет 21.10. Да, подумал Николай Иванович, еще два часа им сидеть в аэропорту, и от этой мысли ему вдруг захотелось скорее попасть домой. Прийти, бросить ключи на столик, разуться, прошлепать босыми, натруженными за день ногами по прохладному полу в комнату, раздеться, взять из холодильника бутылочку пива, вытянуть ноги на диване перед телевизором и смотреть бездумно на экран, потягивая холодное пиво. Отрешиться вообще от всего мира.
Зазвонивший мобильный телефон вернул его снова в окружающий мир.
— Да, — недовольно ответил он, выходя через послушно разъехавшиеся стеклянные двери терминала.
— Николай Иванович, — быстро заговорил мужской голос в трубке. — Надо что-то срочно решать с этой областью.
— Мы же все уже решили? — насторожился Рукатов.
— Не знаю, может, губернатор вышел на кого-то мимо нас в Москве. Короче, они пошли на попятную и не пускают инвестора без отката. А инвестор пошел на принцип, отказывается платить в два кармана. Говорит, что есть и другие области, где имеются условия для размещения энергоемкого производства. Надо включать «тяжелую артиллерию» и додавить местного губернатора. Этот проект у нас в плане стоит.
— Нет, не так, — поморщился Николай Иванович. — Дай мне денек-другой поду-мать. Тут не давлением решать надо. Я найду им другого инвестора и весь откат отдам в местный карман. Пусть подавятся. А завод надо размещать именно у них.
— Другой кусок предложить? — с сомнением спросил голос. — Ладно, тебе видней.
Гуров сидел в шестом ряду между Орловым и Крячко. Вчера вечером генерал позвал их к себе, грозно посмотрел на старых друзей, потом как-то сник, грустно улыбнулся и стал таким, каким его никто из подчиненных никогда не видел, разве что только старые друзья.
— Ребята, — обнял оперативников за плечи Орлов и подтолкнул к угловому дивану у окна. — У вас совесть есть?
— Ясно, — засмеялся Крячко. — Укатали сивку крутые горки. Надо сейчас собраться и всем вместе поехать...
— Ой, Станислав, — запротестовал Орлов, — не начинай! Чревоугодие еще никогда не врачевало душевные раны и душевную усталость.
— Теперь камушек в мой огород, — кивнул Гуров, усаживаясь и закидывая ногу на ногу. — Каюсь. Завтра премьера, все приглашены, особо привередливым Мария позвонит сама.
— Вот, — удовлетворенно улыбнулся генерал и назидательно поднял перед сыщиками указательный палец. — Искусство, а не алкоголь разбавит усталость в мужской душе. Только чувство прекрасного, а не горького.
— Правда, ребята, — согласился Крячко и сразу стал серьезным. — Давно мы не собирались вместе. Так же нельзя. Работа ухайдакает так нас основательно. Давайте завтра махнем вечером в театр, купим Маше цветов, ввалимся после окончания в гримерку. Шумно, в погонах, при наградах.
— Шпоры не забудь надеть, — посоветовал Гуров.
— Вот ради такого случая не поленюсь договориться с конной полицией, — завелся Крячко и вдруг замер с широко раскрытыми глазами: — Слушайте! А ведь это идея! Трое, верхом, в парадной для строя... и с цветами. Начищенные до блеска сапоги...
— Все, развеселил, — махнув рукой, остановил его Орлов. — Ну вот и договорились. Значит, завтра идем в театр, а в субботу собираемся у меня за городом. Выпьем, поговорим, зажарим чего-нибудь. Женщины пусть сами по себе щебечут, а мы... по-свойски.
Сейчас Гуров сидел и вспоминал, что как раз за два часа до начала спектакля все чуть было не сорвалось — Орлова неожиданно вызвали к заместителю министра, а у Крячко сломалась машина за МКАДом. И все-таки друзья успели. За минуту до первого звонка, но успели. Гуров обрадовался, что не стал ничего говорить Маше, и сейчас сидел и смотрел на сцену, физически ощущая, что Станислав Крячко и Петр Орлов расслабились, увлеклись действием, происходящим на сцене. Ну вот и славно, подумал он, смена обстановки — самый лучший способ отдыха.
Занавес, антракт, загорелись светильники. Лев с улыбкой наблюдал, как его друзья расслабленно посматривают по сторонам, как им не хочется даже вставать из удобных кресел. Крячко проводил взглядом зрелую даму в вечернем платье и пробормотал вялым голосом без всякого энтузиазма:
— Помнится, раньше в буфете подавали пиво.
— Пива хочешь? — хмыкнул Орлов. — Театрал-эстет.
— Нет, я не настаиваю, — оживился Станислав возможности побалагурить. — Но должна же быть свобода выбора?
— Петр, — незаметно толкнул Орлова плечом Гуров. — Смотри, вон двое тебе машут. Знаешь их?
— Твою ж в душу, — проворчал генерал, потом сделал радушное лицо и, поднявшись, начал пробираться по ряду к выходу.
— Кто это? — тут же насторожился Крячко. — Нет, не наши. Не из МВД.
Орлов исчез до конца последнего акта, но когда друзья собрались идти поздравлять Марию с премьерой, снова появился.
— Извините, ребята! Должность у меня такая. Представительская. Всех я должен знать, со всеми поддерживать хорошие отношения. И не зависит от того, носит человек форму или нет. И деловые круги, и силовики, и кого только нет в перечне моих обязательных встреч.
— Вот почему Гуров не хочет становиться генералом, — понимающе покивал головой Крячко.
— Вам легче, вы можете оставаться просто сыщиками, а я уже не могу.
— Но кто-то же должен нам создавать условия для нормальной работы, — принимая административный удар на себя, улыбнулся Гуров. — Все, хватит ныть! Пошли поздравлять. Мы же решили сегодня отрешиться от службы!
— Я ною? — засмеялся Орлов. — Да если бы не я, вы бы все...
Время перевалило за полночь и замерло. Гуров сидел рядом с женой на заднем сиденье такси и смотрел на проносившиеся мимо улицы. Не замерло только движение на дорогах, но оно в Москве не замирает почти никогда. А вот свет в окнах домов стал гаснуть, меньше стало прохожих на тротуарах. Город опускался в полусон.
Маша рядом зашелестела букетом цветов. Она всегда забирала из театра домой самый красивый букет или тот, который дарил ей муж. Остальные оставляла в театре, но чаще раздаривала подругам и молодым актрисам. Девушки смущались, но им было лестно, что сама Мария Строева передает им свои букеты как признание их актерского мастерства, их таланта, удачно сыгранной роли. Мария Строева это умела — создавать вокруг себя атмосферу позитива.
— Лева, сколько мы с тобой уже просто так не гуляли по городу? — тихо спросила Маша.
Гуров повернул голову и удивленно посмотрел на жену. Глаза ее сделались задумчивыми и печальными, как перед долгой разлукой. Он обнял Машу за плечи, притянул к себе, и она, благодарно ткнувшись ему головой в подбородок, сказала «мур».
— Хочешь, мы сейчас погуляем? — предложил Лев. — Представляешь, долгий-долгий рабочий день позади, наступил поздний вечер, и нам абсолютно некуда спешить. Никто нас нигде не ждет, и мы предоставлены сами себе. Можем гулять сколько хотим.
— А кто из нас должен быть романтиком? — тихо улыбнулась Маша. — Ты, полковник, или я, актриса?
— Если бы я не был романтиком, я бы на тебе не женился.
— А каким романтиком надо быть мне, чтобы выйти замуж за полковника полиции, который целыми днями возится с уголовниками? — Маша подняла глаза на мужа и добавила: — Пошли. Правда, хочется просто пройтись.
Они остановили такси и пошли по ночной улице, глядя на огни рекламы, на яркие витрины магазинов. Маша просунула руку Гурову под локоть и повисла на нем совсем как тогда, когда они еще не были мужем и женой, но уже... проводили вместе вечера. Лев вдруг хитро посмотрел на Машу и потянул ее в подземный переход.
— Неужели целоваться? — тихо засмеялась она.
Гуров прижал ее к стене прямо на ступенях и поцеловал в губы. Оторвавшись от них, посмотрел ей в глаза и прошептал:
— И не только. Я же помню, что последний раз ты ела черт знает когда.
Он потянул ее в подземный переход, откуда они вышли к вокзалу. Найдя маленькое пустое кафе на первом этаже, Гуров усадил Машу за угловой столик и принес две чашки ароматного чая с лимоном и бутерброды. Они сидели, пили чай и шептались, низко склоняясь друг к другу головами. Редкие посетители, встречающие поздние поезда, или пассажиры, ожидающие посадки, заходили, брали чай, булочки, выпивали и уходили.
— Мы с тобой как влюбленные на свидании, — засмеялась Маша, покосившись на продавщицу.
Гуров посмотрел на жену и подумал о том, что давно не видел у нее таких спокойных глаз. Глаз, в которых было вот такое спокойное счастье.
— Знаешь, о чем я сейчас подумала? — Маша продолжала крутить в тонких пальцах пустую чашку. — Мир становится таким простым и понятным, когда два человека могут вот так позволить себе побыть вдвоем, когда им комфортно вдвоем. Когда этот мир остается за дверью квартиры, стоит им только вернуться к себе домой.
Гуров кивал головой и соглашался. А сам думал о том, что завтра он встанет и пойдет совсем в другой мир. Далекий и от постановок выдуманного мира театра, и даже от мира их квартиры. Он пойдет в мир преступников. Мир уродов, потому что склонность к совершению преступлений, как теперь уже доказали медики, заложена в некоторых из нас на уровне хромосом. И они крадут у ближнего, тащат из кармана, квартиры, поезда. Тащат у государства порой в миллионных масштабах. Убивают, лгут, совершают подлости, потому что иначе не могут. Такова их жизнь. И такова его работа, разыскивать этих уродов и отдавать следователю, а потом судьям, чтобы им выносили приговоры и изолировали от общества хоть на какое-то время. Но они опять будут возвращаться и снова совершать гнусности и подлости. И нельзя их изолировать навсегда, потому что шанс надо давать даже им.
Надежда Рукатова вышла из душа в пушистом белом халате, который изумительно подчеркивал цвет ее загорелых крепких ножек. Женщина знала свои достоинства и знала, что нравится Максиму. Именно вот так, в халатике, с еще влажным телом, с влажными волосами, которые сворачиваются кудряшками, с ароматом геля для душа.
Мужчина, сидевший в кресле у окна, скользнул взглядом по ее телу, рывком поднялся и, проходя мимо Надежды, провел рукой по груди и животу.
— Я быстро, детка!
Она прикрыла глаза от нахлынувших ощущений из-за этого короткого, умелого прикосновения. Максим был моложе ее на шесть лет, и у Надежды всегда начинало сладко ныть внизу живота, когда она думала о том, что этот молодой крепкий мужчина выбрал именно ее, что ему нравится секс с ней, что он без ума от нее как от женщины. Порой она даже пугалась, а не обман ли это. Но потом соглашалась сама с собой, что так разыгрывать страсть и желание невозможно. Он же просто зверь в постели. О, как ей это нравилось, нравилось оказываться в его власти, в его сильных руках, нравилось отдаваться его бешеным фантазиям.
Хотелось угождать ему, исполнять его требования, желания, капризы. О, сколько всего она совершала такого, о чем раньше и подумать бы постеснялась. Но Максим раскрепостил ее, он как будто распахнул двери и выпустил на волю все ее женское естество.
Рассматривая в зеркало свое лицо, уже лишенное девичьей нежности и привлекательности, Надежда в который раз спрашивала себя, а почему Максим с ней. Разве мало вокруг женщин моложе, красивее, стройнее? При его-то данных, при его привлекательности, умении влюблять в себя он мог бы, не напрягаясь, собрать себе целый гарем. И все женщины его гарема знали бы, что каждая — не единственная, и все равно таяли бы в его объятиях, млели, ожидая своей очереди, в душе лелея сладкую и коварную мысль, что предыдущая женщина оставила в душе любовника неприятный осадок и толику разочарования. И только вот она прямо сейчас всколыхнет его душу, насытит его тело, его желания истинным огнем страсти, нежности и любви.
— Где моя девочка? — пророкотал за спиной бархатный глубокий голос, от которого у Надежды внизу живота затрепетали мягкими крылышками бабочки.
Она прикрыла глаза и безвольно опустила руки. Туман страсти накрыл ее окончательно. Весь мир перестал существовать, только его тело, только его руки и губы. Ей хотелось умереть прямо здесь и сейчас в его объятиях, под его напором, в его сильных властных руках.
Собранные в комок влажные простыни, халатик, повисший на спинке стула, тапочки, разбросанные по комнате, и тишина, в которой так гулко стучало ее сердце. Она не умерла! Он снова провел ее через все круги ада и рая, и теперь ее бог лежит рядом, поглаживая свою возлюбленную по груди, касаясь нежно губами ее плеча.
— Ну как ты? — спросил Максим. — Тебе было хорошо?
— Ты еще спрашиваешь, — судорожно вздохнула Надежда. — Разве с тобой может быть плохо. Это было великолепное сумасшествие.
— Я рад, что могу дарить тебе эти сладкие минуты.
— Ты мне даришь вторую жизнь.
— Скоро вторая твоя жизнь станет еще краше, еще слаще. Она превратится в постоянный рай. Вчера мне звонил помощник управляющего и напомнил, что подошло время паевого взноса за апартаменты. Дом уже заложен, квартиры распределяются. Важно успеть, чтобы была возможность определиться с этажом, ориентацией по сторонам горизонта. Первыми расхватывают квартиры, которые выходят окнами к океану.
— Да, — промурлыкала Надежда. — Утром взгляд на океан, кофе в постель из твоих рук и в сопровождении твоего поцелуя.
— Ты деньги привезла?
— Что? — вывел ее из состояния блаженства этот вопрос, заданный Максимом несколько более сухо, чем все его предыдущие вопросы и нежности. — Деньги? Да, привезла. — Она поднялась и накинула халат на плечи. — Что там с первым домом? Когда сдают? Ты писал, что в этом месяце.
— В этом и сдают. — Максим сел на кровати и взял сигареты со стула. — Я разговаривал с маркетологами. План у них уже готов, договора аренды подписаны процентов на восемьдесят. Теперь, может, уже и больше. По их расчетам, арендой мы погасим долг за квартиру за восемь месяцев. Так что в середине следующей зимы квартира наша! А через полгода — еще одна. Если мы на будущий год вложим вырученные от продажи квартир деньги в строительство новых апартаментов, то года через три станем владельцами целой сети...
— Нет, Макс, — дернула плечом Надежда, подошла к окну и раздвинула портьеры.
— В смысле? — не понял любовник, щурясь от табачного дыма.
— И перестань курить в номере! — вдруг вспыхнула она. — Сколько раз тебя просить?
— Ладно, — рассмеялся Максим. — Ты должна слушаться своего мужчину и потакать ему. В помещении должно пахнуть мужчиной.
— Но не сигаретами вонять. Понимаешь, у меня другая мечта, Максим. Это, конечно, красиво все, понастроить с десяток апартаментов в Паттайе и в Бангкоке. Деньги будут поступать через посредников. Только все это не мое. Нужно заключать с кем-то договора, чтобы квартиры сдавали, следили за ними. И чем больше квартир, тем больше канители.
— Ну, Надюша, все не так сложно, все гораздо проще, чем ты думаешь. Квартиры в городе можно сдавать через одно агентство. Они и уборку будут проводить, и контролировать арендаторов, и своевременно деньги получать с жильцов, и перечислять за аренду нам.
— Не то! — продолжала говорить Надежда, глядя в окно на океан и пляжи по кромке прибоя. — Я хочу свой отель.
— Чиво? — опешил Максим, поперхнувшись дымом.
— Чиво! — передразнила она его. — Отель свой хочу. Чтобы был построен в моем вкусе, чтобы я была хозяйкой и могла устраивать там все, как мне нравится, свои порядки, свою кухню. Чтобы все знали, что это русский отель, и приезжали ко мне. И постоянных уважаемых клиентов я бы встречала сама.
— Это ж геморрой какой! Самой за всем следить. Весь этот долбаный клиринг, кухня, ремонты всякие.
— Не клиринг, а клининг, ты хотел сказать, — жестко произнесла Надежда. — И я бы попросила тебя, Максим, воздержаться в моем присутствии от этих твоих словечек и сравнений.
Максим смотрел на нее все с тем же снисходительно-довольным видом, но вдруг до него дошло, что она не только не шутит, но и градус недовольства у нее повысился до опасного предела. Он чуть было не упустил этот важный момент, когда флирт на равных следует прекращать, потому что он всего лишь любовник, пусть и шикарный, всего лишь помощник, пусть и толковый. Деньги в деле не его, не он тут полный хозяин. А чтобы оставался шанс когда-нибудь стать хозяином, не следует переходить грань.
— Надюша, ну, прости, — мягко сказал Максим, поспешно туша сигарету в пепельнице и отмахиваясь рукой от дыма. — Я же просто шутил. Неужели ты думаешь, что я смогу тебя обидеть? Это все игра, сама понимаешь!
Вскочив с кровати, он подбежал к На-дежде и сжал ее в объятиях, поглаживая по голове, по спине, плечам, и начал шептать ей ласковые слова, говорить о том, как любит ее, как ему повезло, что он ее встретил в жизни. Что сегодня будет самый замечательный вечер в их жизни, потому что ему вдруг захотелось романтического ужина, захотелось вместе с ней увидеть звезды и ощутить запах моря на берегу, где нет ни души.
Надежда слушала любовника, постепенно освобождаясь от возникшего вдруг непонятного напряжения. Странное раздражение уходило, таяло, как воск, от теплых и умелых мужских рук.
Николай Иванович Рукатов уже вторые сутки, приходя утром на работу, сразу включал ноутбук и выходил на свою страничку «В Контакте». Когда его секретарша Вероника заметила это, то сразу сообразила, что причиной было не увлечение зрелого мужчины, занимавшего высокий пост на государственной службе, общением в социальных сетях.
— Ждете сообщения от жены, да? — спросила она, глянув на экран.
— Да, вторые сутки не появляется, — кивнул Рукатов. — А говорила, что там через одно кафе имеют Wi-Fi.
— Вы не волнуйтесь, Николай Иванович! — засмеялась девушка. — Я в Таиланде отдыхала уже два раза. Там ведь знаете как. Или отдыхать и на пляже валяться, или уж смотреть и впитывать их культуру. А если ездить активно по экскурсиям, то это означает, что порой приходится в час ночи возвращаться в промежуточный отель, падать там без ног, а через пять часов вскакивать и снова на автобус. График очень жесткий, автобусы носятся под сотню по...
Вероника поняла, что, не подумав, «брякнула» глупость. Зачем она про эти автобусы и скорость? Ясно, что графики сжатые, но пугать и так волнующегося человека не стоило. Он ведь теперь будет думать еще и о возможной аварии.
— Я попрошу вас, Вероника, — задумчиво заговорил Рукатов, — поройтесь в Интернете, посмотрите, не случалось ли там каких происшествий с туристами из России, аварии какие-то, может, террористы. Знае-те, ведь все бывает в нашем неспокойном мире.
— Да-да, конечно! Я обязательно посмотрю. Если хотите, я все время буду поглядывать на новости. Хотя у меня и так Интернет постоянно включен, и в новостной ленте обязательно что-нибудь уже мелькнуло бы, случись что с нашими туристами. А раз нет, значит, ничего и не произошло. Но вы не волнуйтесь, я сейчас просмотрю подробнее.
Рукатов с удивлением смотрел на смущенную секретаршу, которая пятилась к двери и пыталась убедить его сумбурно и торопливо, что ничего страшного произойти не могло. На пороге она спиной столкнулась с входившим в кабинет невысоким худощавым мужчиной.
— Ой, простите, — пискнула Вероника и выскочила за дверь.
— Чего это она? — с усмешкой кивнул в сторону приемной гость. — Накачку получила от тебя?
— Да нет, какая накачка. Попросил просто в Интернете порыться, может, новость какая из Таиланда, может, случилось что. Жена с дочкой у меня уехали туда отдыхать, и вот второй день ни слуху ни духу.
— Брось, Николай Иванович! — уверенно заявил мужчина. — Отдых за границей на курорте тем и хорош, что не надо все время докладываться домой о том, как отдыхаешь. Не тирань жену. Пусть наслаждается отдыхом. И от тебя отдохнет. Зато вернется соскучившаяся, отдохнувшая, довольная. И поедет у вас семейная жизнь как по заново смазанным рельсам. Куда она у тебя улетела, в Таиланд? В каком городе?
— Паттайя.
— Ну, это многое объясняет, — засмеялся визитер. — Паттайя — это вам не подмосковный дом отдыха, это даже по меркам Юго-Восточной Азии величина. Кто хоть раз бывал в Таиланде, знает этот город. Это один из самых популярных курортов. Я и то там два раза бывал. Не скажу, что уж такой заядлый турист, но впечатлений получил, домой было не увезти. Знаешь, чем он славится? Своими барами, танцами гоу-гоу и шоу трансвес-титов.
Рукатов посмотрел на гостя с недоумением и даже как-то многозначительно откинулся на спинку своего рабочего кресла, словно брезговал слушать такое.
— Ты не делай большие глаза, — махнул рукой гость. — Там помимо мужчин и женщин легкого поведения есть и более подходящие для семейного отдыха занятия и развлечения. И состояние пляжей, говорят, за последние годы улучшилось, только они все еще не дотягивают до стандартов остального Таиланда. Грязновато там на пляжах, и многие просто купаются в бассейнах отеля, а в океане только тогда, когда их вывозят на острова.
— Спасибо за лекцию, — проворчал Рукатов.
— Не переживай, жена два дня не сообщала о себе? Это нормально. Завтра обязательно объявится. Не пытайся звонить, не мешай людям отдыхать.
Глава 2
— Утро великого сыщика! — воскликнул Крячко, вешая зонт на вешалку-стойку у входа.
Гуров сидел на своем любимом диване напротив окна с дымящейся чашкой кофе и созерцал блики восходящего солнца на стеклах многоэтажек Большой Якиманки.
— Полотно, достойное кисти не менее великого Венецианова, — продолжил Крячко, засунув руки в карманы брюк и разглядывая напарника.
— Почему Венецианова? — осведомился Гуров, величественно шевельнув бровью. — Более поздние портретисты не в состоянии передать все величие моего образа?
— Видишь ли, Лев Иванович, — рассмеялся Крячко, проходя к своему столу, — Венецианов не только великий портретист, он считается основоположником сюжетного стиля в портретном искусстве. А тут такой ракурс, такой колорит. Известный сыщик на своем диване! Мыслитель от сыскного дела.
— Ты где нахватался таких познаний в области живописи? — Гуров снова стал самим собой и откинулся на спинку дивана, согнав с лица наигранное величие.
— Родственники приезжали, в Третьяковку водил. Почерпнул, так сказать.
— Понятно. Только мне кажется, что Венецианов рисовал в основном женщин.
— Да ты что? — изобразил Крячко несказанное удивление, одновременно собирая в папку необходимые для планерки бумаги.
Офицеры Главного управления уголовного розыска собирались на утреннюю планерку в кабинете генерала Орлова. Кто-то приходил сосредоточенный, кто-то зевал во весь рот, предвкушая скорый отдых после ночного дежурства. Молодые офицеры бурно обсуждали какое-то событие. Крячко, войдя в кабинет, сразу оказывался в центре внимания. Ровное доброжелательное отношение к коллегам, ироничный склад ума, бурная фантазия и неистребимое чувство юмора всегда пользовались успехом в коллективе. К Крячко обращались по поводу подарков к юбилеям и по другим поводам. Никто, кроме него, не мог быстро придумать оригинального по форме и сути поздравления. Крячко всегда и все про всех знал, все обо всех помнил, у него всегда был готов, к слову, свежий анекдот и не избитая к возникшей ситуации байка.
Гуров прошел на свое место, здороваясь за руку с коллегами и обмениваясь кивками. Как обычно, напарник застрял еще на середине комнаты. Лев услышал, как Крячко рассказывает кому-то о художниках. Снова прозвучала фамилия Венецианова, теперь уже применительно к какой-то истории, связанной с молоденькой и хорошенькой смотрительницей музея, которая имела место не так давно в жизни самого Крячко. Гуров улыбнулся и покачал головой. Неисправимый балагур. Вошедший генерал Орлов одним своим присутствием прекратил все вольные хождения по кабинету и весь посторонний шум. Офицеры быстро заняли свои места за длинным столом для совеща-ний.
Началось обычное утро Управления. Доклады по вчерашним заданиям и делам «на контроле», отчеты. Планы работы на следующий день, планы работы по конкретным делам. Командировки, отчеты о командировках. Обзоры наиболее важных происшествий по стране, громких дел. Отдельно — по Москве и Питеру. Отдельно — по особо опасным преступлениям. Задания, задания, задания. Офицеры быстро писали в своих ежедневниках, приглушенно обменивались информацией, обещали подготовить то или иное.
И вот долгожданное разрешение всем быть свободными. Задвигали креслами, зашуршали ботинками по ковру кабинета. Заядлые курильщики с вожделением начинали похлопывать себя по карманам, где лежали пачки с сигаретами. Наступало время утренней «пятиминутки». Возвращаясь с совещания от генерала, кто-то шел в курилку, кто-то выпить чашечку кофе или чая, прежде чем приступить к текущим делам. Те, кому предстояло срочно уезжать, с сожалением разводили руками.
— Гуров, Крячко! — раздался вдруг голос Орлова, склонившегося над бумагами за своим столом. — Задержитесь-ка, ребята.
Сыщики переглянулись и вернулись к столу шефа, усевшись за приставной столик. Когда Орлов вот так просил задержаться после планерки, это чаще всего означало какое-то особое задание или поручение, которое по каким-то причинам Орлову не хотелось давать при всех. Иногда, правда, очень редко, Петр Николаевич предлагал старым друзьям собраться вместе, посидеть как-нибудь вечерком, вспомнить молодость, выпить.
Генерал отложил бумаги и поднял глаза на сыщиков. Гуров сразу понял, что речь пойдет не о предложении посидеть, повспоминать. Орлов был собран, немного даже угрюм, значит, дело не совсем приятное.
— Так, ребята, — наконец заговорил он, — дело есть одно. Не скажу, что очень важное, но сделать его надо.
— Ясно, — хмыкнул Крячко. — Некое задание с «верхов» нарисовалось?
— Ну да, — кивнул Орлов. — В ином случае я бы заговорил об этом при всех на планерке. Дело щекотливое, желательно его не особенно афишировать.
— В стенах министерства? — с сомнением спросил Гуров. — Я полагаю, Петр, нам не предстоит со Станиславом ничего предосудительного, что нарушало бы закон?
— Перестань, Лев Иванович! — поморщился генерал. — Что ты все сарказмом исходишь?
Он поднялся и прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Сыщики молча наблюдали за шефом. Надо подождать, когда он созреет, тогда и будет изложена суть задания. Как всегда четко, аргументированно.
— Я тебя понимаю, Гуров, — снова заговорил Орлов. — У тебя неприязнь ко всем делам и делишкам, которые кто-то «наверху» пытается выпятить как более важные, нежели дела, касающиеся простых смертных. Ты привык работать так, что для тебя все равны на этом свете и перед законом. Правильно. Тебе повезло, что тебе дали за эти десятилетия сформировать себе такой имидж. Сначала по молодости лет смотрели сквозь пальцы на твою позицию, потом с начальством тебе повезло, что прикрывало тебя, потом сам стал матерым сыщиком, и тебе стало прощаться некое свободомыслие.
— История жизни, — хмыкнул Крячко. — Петр, кончай, давай уже к делу.
— Я бы перешел. — Орлов вернулся к столу и уселся в кресло, глядя сыщикам в глаза. — Перешел бы, если бы мне самому не было поперек горла такое отношение. Но... мы с вами носим погоны, а людям в погонах положено выполнять приказы.
— Вот и отдал бы сразу, — проворчал Гуров. — Мы же понимаем, что это и тебе надо. Неужели не поможем? Так что там стряслось?
— У одного высокопоставленного чиновника пропали жена и дочь.
Крячко разочарованно посмотрел на Орлова, вздохнул и принялся чистить спичкой ногти.
— Ну? Пропали. И что в этом такого, почему нельзя при всех и официально их искать? — пожал плечами Лев. — Это заведомо как-то связано с криминалом, ему угрожали? Почему этим не занимаются оперативники по розыску без вести пропавших? Это их хлеб.
— В этом и суть, — терпеливо стал объяснять Орлов. — Роль разыскников сыграете вы со Станиславом. Вы за короткий срок должны понять, есть ли что за этим мужем и отцом, чтобы похищать его родственников. Не исключено, что это просто шантаж. От него или начнут требовать каких-то шагов на профессиональном поприще, либо просто вымогать крупную сумму денег. И я хочу, чтобы в этот критический момент у меня были полная информация и возможность хоть что-то анализировать и на что-то опираться при принятии решений.
— Хорошо, мы поняли, — ответил за обоих Гуров. — Работать будем быстро, но видимость создавать, что все делаем ни шатко ни валко и с позевотой. Странно, что пропали сразу двое, а не один член семьи. Есть уверенность, что это не несчастный случай? Каковы обстоятельства пропажи людей?
— Вот тут, ребята, начинается самое интересное. — Орлов откинулся на спинку своего рабочего кресла и наконец улыбнулся. — Пропали жена и дочь во время отдыха в Таиланде.
Крячко замер со спичкой в руках, которой чистил под ногтями, а потом медленно поднял голову и посмотрел на генерала. Гуров тоже смотрел на шефа, но так, как будто пытался перевести на русский язык текст, произнесенный на незнакомом языке.
— Что за... — пробормотал он и замолчал.
— Понимаю, — усмехнулся Орлов. — Вижу, произвел впечатление. Немая сцена как в «Ревизоре». Стал бы я огород городить, если бы не все эти нюансы. Теперь понятно, насколько все сложно?
— Излагай, — спокойно предложил Лев, переварив новую информацию.
— Значит, так. Сообщение о пропаже двух наших туристов пришло от представителя турфирмы из города Паттайя. В какой момент они пропали, сказать до конца точно пока возможности нет. Еще позавчера группа выехала на экскурсию в отдаленные районы, уж не скажу, как называется. Двоих не было. В группе решили, что женщины передумали или проспали. Когда группа вернулась, все занялись другим отдыхом, каждый по своему усмотрению. Потом руководство отеля обратилось к представителю турфирмы с претензией, что двое из этой группы не сдали полотенца, которые им выдают при посещении бассейнов на территории отеля. Вот как-то так. Пошли искать, а номер пуст. Ни записок, ни другой информации о намерениях или проблемах. Обе просто исчезли.
— Значит, все же не во время экскурсии, — заметил Крячко. — Как-то на несчастный случай уже не тянет.
— Рано, Станислав, — возразил Гуров. — Они могли вполне не поехать на экскурсию вместе со всеми по банальной причине — проспали, а потом вышли на улицу и, к примеру, попали под машину. Я предлагаю все же подумать о том, как мы этим делом заниматься будем. Таиланда нам только не хватает.
— Надо ехать, Лев, это очевидно, — кивнул Орлов. — С этим вопросом проблем нет. Получите командировку, и вперед. Я тут навел кое-какие справки. Там без тайского языка не пропадешь. Почти все, кто связан с индустрией туризма, владеют или русским, или английским.
— Нет, ребята, — оживился Гуров после короткой паузы, во время которой расставил для себя приоритеты предстоящего дела. — Я предлагаю разделиться. В Паттайю полетит Станислав, с его артистизмом только и изображать беззаботного туриста. Он сольется с массами, почувствует обстановку, а между делом и не особенно маяча перед глазами отдыхающих проведет официальное расследование. Без помощи властей там не обойтись, это однозначно. Так что придется выслать и в консульство, и в местную администрацию письма с просьбой оказать содействие.
— Хорошо, — кивнул Орлов. — Я согласен. У тебя и здесь работенки хватит.
— Да, придется очень быстро отработать профессиональную среду этого чиновника, связи жены и дочери, набросать предварительные версии и отработать основные. Что мы знаем об этом чиновнике?
— Зовут его Рукатов Николай Иванович. Заместитель руководителя Федеральной службы по развитию территорий.
— И такая у нас есть? — удивился Крячко.
— Есть и такая. Ему 51 год, жене 45, дочери 24. Остальное расспросишь сам. Жена в Таиланде не впервые, дочь — девушка тоже самостоятельная. У жены есть свой бизнес, дочь — студентка, учится в Лондоне на финансиста.
— Развитие территорий, — задумчиво произнес Гуров, постукивая костяшками пальцев по крышке стола. — Инвестиции, выделение грантов, проекты федерального уровня. И не рядовой помощник, заместитель руководителя. Значит, основная текучка на нем, значит, лучше его ситуации на местах никто не знает.
— Ну? — посмотрел на сыщика Орлов. — Да, от этого человека зависит на местах многое в этой чиновничьей отрасли. Поэтому я и предположил сразу, что тут может быть все не так просто. И притом, ребята, пропали ведь сразу два члена семьи, а не один.
— Это как раз больше говорит о возможной случайности, несчастном случае, — пожал Гуров плечами. — Похищение сразу двоих? Смысл? Очень много канители с двумя женщинами, а этот Рукатов наверняка и за одну из них сделает все, что угодно, и выложит любую сумму. Смысла нет похищать двоих.
— А если учесть ситуацию? — предложил Крячко. — Женщины выехали на отдых за границу. Удобнее же совершить похищение там, чем у нас в стране. А там они всегда вдвоем, вот и пришлось похищать обеих. Только знаете, ребята, боюсь, что в этом варианте мы будем иметь один труп. Тут я с Львом Ивановичем согласен. С двумя женщинами канители на порядок больше. Не нужны им две заложницы, если только вопрос у похитителей к Рукатову не мелкий, и если они хотят пользоваться его услугами и дальше, а не совершают единовременный акт вымогательства. Например, у Рукатова или в банке, или под подушкой огромное количество денег, которые он легализовать не может, а они об этих деньгах узнали. Вариант?
— Увы, и такое может быть, — кивнул Гуров.
В телефонном разговоре Гуров настоял на том, чтобы встретиться с Николаем Ивановичем Рукатовым у него дома. Чиновник, как показалось сыщику, так и не понял, для чего это нужно и почему нельзя встретиться в его кабинете на работе или просто на какой-то нейтральной территории. Он был даже готов приехать в кабинет к сыщику, что Гурова не устраивало однозначно. Легенда, что делом Рукатова занимается подразделение по розыску без вести пропавших, рухнула бы мгновенно. Тем более что по стечению обстоятельств жил Рукатов на Большой Полянке, в элитном жилом комплексе «Полянка, 44», в двух кварталах от здания МВД.
Беззвучный лифт поднял Гурова на четвертый этаж. Рукатов открыл дверь, молча кивнул и пропустил гостя в квартиру без рукопожатия. Холл-амфитеатр с темным потолком в три уровня с потушенными светильниками создавал какую-то унылую и тягостную атмосферу. Повинуясь жесту хозяина квартиры, сыщик прошел в гостиную, осматриваясь по сторонам. Не дожидаясь гостя, Рукатов уселся в большое кресло, закинул ногу на ногу и выжидающе посмотрел на него. Гуров не торопился садиться на предложенное место на диване. Он составлял впечатление о жилище. Отделка, конечно, дорогая, современная. Современный и очень интересный дизайн, что говорит о хорошем вкусе хозяев. Рукатов, очевидно, был человеком по натуре опрятным. Несмотря на его душевное состояние, порядок всюду царил идеальный. Даже пиджак висел на спинке стула очень аккуратно, симметрично, а не был брошен кое-как. А ведь Рукатов должен быть сейчас, мягко говоря, в растрепанных чувствах. И галстук вон распущен и съехал на одну сторону. А взгляд сосредоточен, хотя и направлен в неопределенную точку в пространстве. Может быть, я плохо представляю себе характерный типаж современного чиновника высокого ранга, подумал Лев. Почему же плохо представляю, поправил он сам себя, я с ними не просто сталкиваюсь, я с ними плотно работаю с начала 90-х, как только эта каста начала нарождаться.
Мужик сильный, усаживаясь напротив Рукатова, продолжал он размышлять. Это ясно, даже исходя из его должности. Иной бы так высоко и не поднялся. Там работают аппаратчики, умеющие держать удар, умеющие выкручиваться из безвыходных ситуаций и выполнять приказы своего начальства любой ценой. Они там научились перешагивать через людей, друг через друга. Вопрос в том, насколько это у Рукатова распространилось на собственную семью, насколько он сентиментален по отношению к близким.
— Ну что же, Николай Иванович, — заговорил Гуров, сложив руки на животе и отметив, что Рукатов быстрым взглядом оценил стоимость не самого дешевого костюма своего гостя. Хорошо, это важно, он уже судит по себе и проводит какие-то знаки равенства.
— Вы хотели что-то у меня узнать, — сказал Рукатов.
— Да, именно. Видите ли, специфика нашей работы заключается в том, что, приступая к масштабному и всестороннему розыску, мы опираемся на сведения о пропавших, полученные из семьи. Ведь никто не знает вашу жену и дочь лучше вас. А причин их исчезновения мы не знаем. Поймите меня правильно, ведь нам предстоит предполагать все, что угодно, учитывать любую причину.
— Да, понимаю вас. Конечно, у вас есть опыт в таких делах. Собственно, поэтому я в полицию и обратился.
— Вот и отлично. Тогда расскажите мне о вашей семье.
— Что? — не понял Рукатов. — В каком смысле?
