Гибель королей E-Book

Bernard Cornwell

THE DEATH OF KINGS

Copyright © 2011 by Bernard Cornwell

All rights reserved

Перевод с английскогоМарины Павлычевой

Оформление обложкии иллюстрация на обложкеСергеяШикина

КартавыполненаВадимомПожидаевым-мл.

Корнуэлл Б.

Гибель королей: роман/ Бернард Корнуэлл; пер. с англ.М.Павлычевой, А. Яковлева.— СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2018. (The Big Book.Исторический роман).

ISBN978-5-389-14635-8

16+

Лорд Утред Беббанбургский всю жизнь сражался за своего короляАльфреда, хотя и не дождался достойной награды за свою доблесть. Он хранит клятву верности, данную королю, но не хочет присягать его наследнику, принцу Эдуарду, слишком слабому, чтобы удержать власть. На смертном одре Альфред просит Утреда представлять его интересы на переговорах об объединении страны. Если все христиане Британии объединятся, то, когда молодой Эдуард унаследует корону, его трон будет надежно защищен. Вся страна с содроганием ждет смерти своего правителя, ведь на британские земли претендуют многие, в том числе варвары с севера. Утред должен принять непростое решение, которое навсегда изменит его жизнь и ход истории: взять в руки меч или сложить оружие, и пусть мечта Альфреда о едином королевстве умрет вместе с ним...

Шестой роман из цикла «Саксонские хроники».

©М.Павлычева,перевод, 2018

©А.Яковлев,переводисторической справки, 2018

©Издание на русском языке, оформление.ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2018 Издательство АЗБУКА®

Посвящается Энни Леклер, писателю и другу, который помог мне написать первую строку

Королевская династия Уэссекса

Географические названия

Написание географических названий в Англии времен англов и саксов характеризовалось разнообразием, так как не устоялось само их звучание. Так, Лондон мог называться Лундонией,Лунденбергом, Лунденном, Лунденом, Лунденвиком, Лунденкестером и Лундресом. Уверен, некоторые читатели предпочтутдругие варианты тех географических названий, что приведены в списке ниже, но я обычно использую написание, которое дает «Оксфордский» или «Кембриджский словарь английских географических названий» для эпохи около 900 года н. э., хотя и оно не является непреложной истиной. В 956 году названиеострова Хайлинга писалось как «Хейлинсиге» и «Хаэглингейгге». Я тоже проявил непоследовательность: мне нужно было бывместо «Англия» писать «Инглаланд», а еще я предпочел современное «Нортумбрия» древнему «Нортхюмбралонд». Я сделал это ради того, чтобы показать, что границы древнего королевства не совпадали с границами современного графства. Такчто мой список столь же причудлив, сколь и само написание географических названий.

Баддан-Бириг— крепость Бэдбери-Рингз, Дорсет

Беббанбург— Бамбург, Нортумберленд

Беданфорд— Бедфорд, Бердфордшир

Бемфлеот— Бенфлит, Эссекс

Бланефорд— Блэндфорд-Форум, Дорсет

Буккестан— Бакстон, Дербишир

Буккингахамм— Буккингэм, Буккингэмшир

Вигракестер— Вустер, Вустершир

Винтанкестер— Винчестер, Гемпшир

Гегнесбург— Гейнсборо, Линкольншир

Глевекестр— Глостер, Глостершир

Грантакастер— Кембридж, Кеймбриджшир

Дамнок— Данвич, графство Дарем

Кент— графство Кент

Контварабург— Кентербери, Кент

Кракгелад— Криклейд, Уилтшир

Кумбраланд— Кумберленд

Ликкелфилд— Личфилд, Стаффордшир

Линдисфарена— Линдисфарн (Священный Остров), Нортумберленд

Лунден— Лондон

Медвэг, река— река Мидуэй, Кент

Натанграфум— Нотгроув, Глостершир

Окснафорда— Оксфорд, Оксфордшир

Ратумакос— Руан, Нормандия, Франция

Рочесестер— Рокзетер, Шропшир

Сарисбери— Солсбери, Уилтшир

Сеобириг— Шобери, Эссекс

Сестер— Честер, Чешир

Сефтесбери— Шафтсбери, Дорсет

Сининг-Тун— Кингстон-на-Темзе, Большой Лондон

Сиппанхамм— Чиппенхэм, Уилтшир

Сирренкастр— Сайренсестер, Глостершир

Ситринган— Кеттеринг, Нортгемптоншир

Скроббесбург— Шрусбери, Шропшир

Снотенгахам— Ноттингем, Ноттингемшир

Суморсэт— Сомерсет

Твеокснам— Крайстчерч, Дорсет

Темез, река— река Темза

Торнсэта— Дорсет

Тофкестер— Таустер, Нортгемптоншир

Трент, река— река Трент

Турканден— Теркден, Глостершир

Уилтуншир— Уилтшир

Уимбурнан— Уимборн, Дорсет

Фагранфорда— Фейрфорд, Глостершир

Феарнхэмм— Фарнхэм, Суррей

Фифхидан— Файфилд, Уилтшир

Фугхелнесс— остров Фаулнесс, Эссекс

Хамбр, река— река Хамбер

Хотледж, река— Хадли-Рей, Эссекс

Хрофесеастр— Рочестер, Кент

Хунтандон— Хантингдон, Кеймбриджшир

Эксанкестер— Эксетер, Девон

Энульфсбириг— Сент-Неот, Кеймбриджшир

Эофервик— Йорк, Йоркшир (даны называли его Йорвик)

Часть первая.Колдунья

Глава первая

–Дни похожи один на другой, — сказал отец Виллибальд, — за редким исключением. — Он радостно улыбнулся, будто рассчитывал, что я восприму его слова как нечтоважное. Но я промолчал, и он сник. — Дни похожи... —снова заговорил он.

— Я тебя услышал, — буркнул я.

— ...за редким исключением, — уныло закончил Виллибальд.

Виллибальд нравился мне, хотя принадлежал к церковникам. Во времена моего детства он был одним из моих учителей, и сейчас я считал его своим другом. Серьезныйпо натуре, Виллибальд обладал мягким характером, и, если кроткие когда-либо и правда унаследуют землю, мой друг будет богатейшим из них.

Дни действительно похожи один на другой, пока что-нибудь не изменится, и то морозное воскресное утро казалось таким же обычным, как все остальные, пока эти идиоты не попытались убить меня. Было ужасно холодно. Всюнеделю лил дождь, но в то утро лужи замерзли, а иней выбелил траву. Отец Виллибальд приехал вскоре после восхода и нашел меня на лугу.

— Вчера в темноте мы не смогли найти твое поместье, — ежась, объяснил он раннее появление. — Переночевали в монастыре Святого Румвольда. — Виллибальд махнул в сторону юга и добавил: — Как же мы там замерзли!

—Эти монахи — жадные мерзавцы, — проворчал я.

Предполагалось, что я должен еженедельно привозить в монастырь воз дров, однако я игнорировал эту обязанность. Монахи вполне могли самостоятельно поработать топорами.

— Кем был Румвольд? — спросил я у Виллибальда. Я знал ответ, но хотел немного помучить старика.

— Он был очень набожным ребенком, господин.

— Ребенком?

— Младенцем, — уточнил он и вздохнул, догадавшись, куда ведет разговор. — Румвольд прожил всего три дня.

— Трехдневный младенец стал святым?

Виллибальд всплеснул руками:

—Чудеса случаются, господин. Они действительно случаются. Говорят, маленький Румвольд воспевал хвалу Господу, когда сосал грудь.

— Я чувствую нечто подобное, когда хватаюсь за титьку какой-нибудь девки, — сказал я. — Это же не делает меня святым?

Виллибальда передернуло, и он благоразумно сменил тему.

— Я привез тебе сообщение от этелинга, — проговорил он, имея в виду Эдуарда, старшего сына Альфреда.

— Ну говори.

— Он теперь король Кента! — радостно объявил Виллибальд.

— И он отправил тебя в долгий путь только ради того, чтобы сообщить мне об этом?

—Нет-нет. Я просто подумал, что, возможно, ты об этом не слышал.

— Естественно, слышал.

Альфред, король Уэссекса, сделал своего старшего сына королем Кента. Предполагалось, что, пока Эдуард будет учиться править, его ошибки не принесут особого вреда, потому что Кент как-никак часть Уэссекса.

— Он уже погубил Кент?

— Конечно нет, — возмутился Виллибальд, — хотя... —Священник вдруг замолчал.

— Хотя — что?

— О, ничего, — с деланой беззаботностью ответил старик и притворился, будто заинтересовался овцой. —Сколько у тебя черных овец?

— Может, мне стоит хорошенько потрясти тебя за ноги, пока я не вытрясу все новости? — предложил я.

— Просто Эдуард, в общем... — Священник заколебался, затем решил, что будет лучше все рассказать мне, пока я действительно не вздумал схватить его за ноги и потрясти. — Просто он захотел жениться на девушке из Кента, а его отец не согласился. Но это совсем не важно!

Я расхохотался. Пусть Эдуард еще слишком юн, но из него не получилось идеального наследника.

— Эдуард взбесился, да?

— Нет-нет! Все это был юношеский каприз, и он давно стал историей. Отец уже простил его.

Я больше не задавал вопросов, хотя, возможно, мне и стоило бы внимательнее отнестись к этой новости.

— Так в чем состоит послание Эдуарда? — спросил я.

Мы стояли на нижнем лугу моего поместья в Буккингахамме, которое находилось на востоке Мерсии. Формально земля принадлежала Этельфлэд, но я платил ей аренду продуктами, а поместье было настолько большим, что могло прокормить тридцать дружинников, многие из которых в это утро отправились в церковь.

—Кстати, а почему ты не в церкви? — уточнил я у Виллибальда, прежде чем он успел ответить на мой первый вопрос. — Сегодня же праздник, верно?

— День святого Алнота, — сообщил он с каким-то особенным удовольствием. — Мне нужно было найти тебя! —Его голос зазвучал восторженно. — У меня новости от короля Эдуарда. Каждый день похож...

— За редким исключением, — грубо перебил я его.

—Да, господин, — покорно произнес он, потом озадаченно нахмурился, — но чем ты тут занимаешься?

— Смотрю на овец, — ответил я, и это было правдой — я действительно смотрел на две или больше сотни овец, которые тоже глядели на меня и трогательно блеяли.

Виллибальд повернулся к отаре.

— Замечательные животные, — сказал он так, будто знал, о чем болтает.

— Всего лишь баранина и шерсть, и я решаю, какая овца будет жить дальше, а какая умрет.

Наступило время забоя овец, тот мрачный период года, когда мы резали наших животных. Несколько штук мы оставляли на развод весной, а большую часть резали, потому что на всю зиму для всех отар и стад корма не хватало.

— Понаблюдай за их спинами, —предложил я Виллибальду. — Быстрее всего снег тает на шерсти самых здоровых. Вот они-то и останутся в живых.

Я приподнял его шерстяную шляпу и потрепал старика по седеющим волосам.

— А на твоих волосах снега нет, — весело сообщил я, —иначе мне пришлось бы перерезать тебе горло.

Я указал на овцу со сломанным рогом:

— Бери эту!

— Слушаюсь, господин, — откликнулся пастух, маленький шишковатый дядька с бородой, закрывавшей пол-лица.

Он приказал двум гончим оставаться на месте, врезалсяв отару, с помощью крюка на своей палке зацепил овцу, подтянул ее к краю поля и погнал к другим животным, собранным в дальнем конце луга. Один из гончих псов —драный, покрытый шрамами, — принялся покусывать овцу за задние ноги, пока пастух не прикрикнул на него. Вообще-то, он не нуждался в помощи при выборе овец, которым предстояло жить или умереть. Пастух с детства умел отбирать животных, но господин, отдающий приказ забивать их, должен проявить к ним хоть крохотное уважение и провести с ними некоторое время.

— Судный день, — пробормотал Виллибальд, натягивая шляпу почти до самых ушей.

— Сколько уже? — спросил я у пастуха.

— Джиггит и мумф, — ответил он.

— Этого хватит?

— Хватит, господин.

— Тогда режь остальных, — велел я.

— Джиггит и мумф? — удивился Виллибальд, все еще ежась.

— Двадцать пять, — ответил я. — Яйн, тайн, тетер, метер, мумф. Так считают пастухи. Не знаю почему. Мир полон тайн. Некоторые люди даже верят в то, что трехдневный младенец может быть святым.

— Нельзя насмехаться над Богом, господин. — Отец Виллибальд старался сохранять суровый вид.

— Мне можно. Так чего хочет юный Эдуард?

— О, это самое замечательное, — с энтузиазмом начал Виллибальд и замолчал, потому что я поднял руку.

Оба пастушьих пса рычали. Оба припали к земле и смотрели на лес. Шел дождь со снегом. Я вгляделся в деревья, но ничего угрожающего среди черных зимних веток не увидел.

— Волки? — уточнил я у пастуха.

— Да я волков не видал аж с тех пор, когда рухнул мост, господин, — возразил тот.

У собак на загривках шерсть встала дыбом. Пастух пощелкал языком, успокаивая их, потом коротко свистнул, и одна гончая потрусила к лесу. Второй пес взвыл, недовольный тем, что его не пускают вперед, но пастух тихо произнес короткую команду, и тот успокоился.

А первая собака приближалась к лесу. Это была хорошообученная сука. Она перепрыгнула через обледеневшую канаву и исчезла в зарослях остролиста. Один раз гавкнув, собака вышла из кустов и снова перепрыгнула канаву. На мгновение задержалась, оглянулась на лес и помчалась к нам. А из лесного мрака вслед ей полетела стрела. Пастух свистнул, и гончая ускорилась. Стрела упала позади нее.

— Разбойники, — бросил я.

— Или охотники на оленя, — предположил пастух.

— На моего оленя, — заметил я, продолжая вглядываться в лесную чащу.

Зачем браконьерам стрелять в пастушью собаку? На ихместе самым правильным было бы убежать. Может, это очень глупые браконьеры?

Дождь усилился, к нему добавился холодный восточный ветер. На мне был толстый меховой плащ, высокиесапоги и лисья шапка, так что холода я не чувствовал, а вотВиллибальда, несмотря на шерстяную накидку и шляпу, уже по-настоящему трясло в его черном одеянии.

—Надо бы увести тебя в дом, — сказал я. — В твоем возрасте вредно мерзнуть.

— Я не ожидал, что польет дождь. — Вид у Виллибальда был жалкий.

— К середине дня пойдет снег, — добавил пастух.

— Ведь у тебя где-то поблизости хижина? — спросил я у него.

— Сразу за рощей. —Он указал на север, в сторону плотно растущих деревьев, между которыми вилась тропинка.

— Там есть очаг?

— Да, господин.

— Веди нас туда, — велел я.

Я решил оставить Виллибальда в тепле и съездить за плащом и лошадью, чтобы отвезти его к себе домой.

Мы двинулись на север, и собаки снова зарычали. Я оглянулся и увидел людей у края леса. Они стояли неровной шеренгой и смотрели на нас.

— Ты их знаешь? — поинтересовался я у пастуха.

— Они не местные, господин, и их эддера-а-диз, — ответил он, имея в виду, что их тринадцать. — Несчастливое число, господин. — Он осенил себя крестным знамением.

— Что?.. — начал отец Виллибальд.

— Тихо, — перебил я его. — Разбойники, — догадался я, продолжая смотреть на чужаков.

Обе пастушьи собаки скалились.

— Святого Алнота убили разбойники, — обеспокоенно пробормотал Виллибальд.

— Значит, не все, что делают разбойники, плохо. Но эти — полные идиоты.

— Идиоты?

— Напасть на нас — редкий идиотизм, — пояснил я. — Их поймают и разорвут на части.

— Если они прежде не убьют нас, — заметил Виллибальд.

— Шевелись!

Я подтолкнул старика к леску и, сжав рукоять меча, поторопился за ним. Вместо Вздоха Змея, моего большого боевого меча, я сегодня вооружился клинком поменьше и полегче, тем, который забрал у дана, убитого мною в Бемфлеоте. Хотя это был хороший меч, я пожалел, что сейчас со мной нет Вздоха Змея. Я оглянулся. Все тринадцать чужаков уже перебрались через канаву и спешили за нами. У двоих были луки. Остальные вооружились топорами, ножами или копьями. Виллибальд начал задыхаться и замедлил шаг.

— Что это? — с трудом произнес он.

— Бандиты? — предположил я. — Бродяги? Не знаю. Бегом!

Я буквально втолкнул его в лес, вытащил меч из ножен и повернулся лицом к преследователям, один из которых уже доставал стрелу из колчана на поясе. Его действия убедили меня в том, что благоразумнее будет уйти в лес вслед за Виллибальдом. Кольчуги на мне не было, только толстый меховой плащ, который не мог защитить от охотничьей стрелы.

— Не останавливаться! — крикнул я Виллибальду и захромал по тропинке.

В битве при Этандуне меня ранили в правое бедро. Ранение не мешало ходить, и я даже мог небыстро бегать, но сейчас мне вряд ли удалось бы оторваться от преследователей. Они уже были на расстоянии полета стрелы. Вторая стрела со свистом пронеслась сквозь ветки. «Дни похожи один на другой, — подумал я, — кроме тех дней, когда становится интересно». Деревья и плотный кустарник мешали загонщикам разглядеть нас. Они решили, что я побежал за Виллибальдом, и тоже ступили на тропу. Я же спрятался в плотных зарослях остролиста и укрылся плащом, чтобы они не заметили мои светлые волосы. Преследователи прошли мимо укрытия и даже не посмотрели в мою сторону. Два лучника шли впереди.

Я пропустил их вперед и выбрался из зарослей. Я слышал их разговор и по говору понял, что они саксы, возможно из Мерсии. Наверняка грабители. Поблизости сквозь густые леса проходила римская дорога, и вольные людишки устраивали засады на путников. Последние, чтобы защититься, путешествовали большими караванами. Я дважды водил свой военный отряд на охоту за такими разбойниками и был уверен, что мне удалось убедить их не заниматься своим ремеслом рядом с моим поместьем. Вот почему сейчас никак не мог понять, откуда взялись эти чужаки. Они совсем не походили на бродяг, случайно забредших в чье-то поместье. По спине пробежали мурашки.

Я осторожно приблизился к краю леса и увидел чужаков рядом с хижиной, которая больше напоминала стог сена. Пастух построил ее из веток и присыпал землей,а наверху оставил отверстие для дыма. Хозяина нигде видно не было, а вот Виллибальда чужаки уже успели схватить. Судя по всему, они не причинили ему вреда, — вероятно, его защищала ряса священника. Сторожил моего друга только один человек, остальные, должно быть, догадались, что я все еще в лесу: они внимательно вглядывались в заросли, скрывавшие меня.

А потом неожиданно слева от меня выскочили две пастушьи собаки и с лаем бросились на чужаков. Гибкие и стремительные, они кружили вокруг разбойников, то и дело бросаясь на них, щелкая зубами у их ног и отбегая. Только один из чужаков был вооружен мечом, но по тому, как неуклюже он замахнулся на суку, когда она подскочила к нему, и промахнулся, я понял, что владеть им он не умеет. Один из лучников поднял лук и оттянул тетиву, но вдруг рухнул, как будто его ударили невидимым молотом. Он повалился на спину, а стрела взвилась в небо и упала между деревьями позади меня, не причинив никому вреда. Собаки припали на передние лапы и, оскалившись, зарычали. Поверженный лучник пошевелился, но встать, по всей видимости, не смог. Прочие разбойники испуганно сбились в кучу.

Второй лучник поднял лук и вдруг отпрыгнул, выронил оружие и прижал руки к лицу. Я разглядел струйку крови, яркой, как ягоды остролиста. Кровь окрасила белый снег под ногами лучника, который не отнимал ладоней от лица и сгибался от боли. Собаки взвыли и ринулись в лес. Пошел мокрый снег, тяжелые ледяные капли громко застучали по голым веткам. Двое чужаков двинулись к хижине пастуха, но были остановлены окриком вожака. Он был моложе остальных и выглядел более состоятельным. Незнакомец был одет в длинный кожаный жилет, под которым я заметил кольчугу. Значит, он либо воин, либо просто украл кольчугу.

— Господин Утред! — позвал он.

Я не ответил. Мое укрытие было надежным, по меньшей мере пока. Но шевелиться мне нельзя: ведь они наверняка оглядывают заросли, напуганные нападением невидимого противника. Кстати, а кто это был? Скорее всего, боги или, возможно, христианский святой. Алнот, вероятно, ненавидит разбойников, если они убили его, а эти чужаки — точно разбойники, и кто-то послал их, чтобы умертвить меня. В этом не было ничего удивительного, потому что в те годы у меня имелось немало врагов. Враги есть у меня и сейчас, но я теперь живу за надежным палисадом в Северной Англии, а в ту далекую зиму восемьсот девяносто восьмого года Англии еще не существовало. Были только Нортумбрия и Восточная Англия, Мерсия и Уэссекс, и в первых двух правили даны, Уэссекс принадлежал саксам, а в Мерсии царил хаос: одну часть занимали норманны, другую — саксы. Я сам себе напоминал Мерсию, потому что родился саксом, а воспитан был даном. Я продолжал поклоняться северным богам, но судьба обрекла меня защищать саксов-христиан от вездесущих данов-язычников. Так что многие даны могли желать моей смерти, однако мне трудно было представить, чтобы для этого дела кто-то из них нанял бы разбойников из Мерсии. Были еще и саксы, которые с радостью посмотрели бы, как хоронят мой хладный труп. Мой кузен Этельред, господин Мерсии, даже заплатил бы за то, чтобы увидеть, как забрасывают землей мою могилу. Но он подослал бы ко мне воинов, а не бандитов, ведь так? И все же мне мерещился за этими чужаками именно он. Правитель Мерсии был женат на Этельфлэд, дочери Альфреда Уэссекского, однако я уже успел наставить Этельреду большие рога, и он, по всей видимости, решил щедро отблагодарить меня за это, подослав тринадцать разбойников.

— Господин Утред! — снова окликнул молодой, но ответом ему послужило лишь испуганное блеяние.

Овцы рекой текли по тропинке через лесок. Их подгоняли собаки, покусывая за копыта. Когда овцы добежали до чужаков, собаки разделились и стали сгонять животных так, чтобы те обступили чужаков плотным кольцом. Я от души расхохотался. В то холодное воскресное утро лучшим полководцем показал себя не я, Утред Беббанбургский, человек, который на берегу моря убил Уббу и разгромил армию Хэстена при Бемфлеоте, а простой пастух. Его обезумевшие от страха овцы настолько плотно сгрудились вокруг чужаков, что те не могли и шагу ступить. Собаки завывали, овцы блеяли, и тринадцать разбойников все острее ощущали панику.

Я вышел из леса.

— Кто звал меня? — крикнул я.

Молодой предводитель ринулся было ко мне, но тут же натолкнулся на плотное кольцо овец. Он попинал их, потом выхватил меч, но чем энергичнее он пробивал себе дорогу, тем сильнее паниковали овцы, а собаки не пускали их из кольца. Молодой чужак в сердцах выругался и подтащил к себе Виллибальда.

— Выпустите нас, или мы убьем его! — заявил он.

— Он христианин, — сказал я, показывая ему висевший у меня на шее молот Тора, —так что мне плевать, что вы с ним сделаете.

Виллибальд ошеломленно уставился на меня, но в следующий момент обернулся, привлеченный полным муки возгласом: один из разбойников взвыл от боли. Снег опять окрасился красным, и на этот раз я увидел, кто все это учудил. Отнюдь не боги, а пастух, который вышел из-за деревьев с пращой в руке. Он достал из мешка камень, вложил его в кожаный ремень и раскрутил пращу. Та со свистом рассекла воздух, он отпустил один конец, и новый камень полетел в сторону чужаков.

Они в панике пригнулись. Я знаком дал понять пастуху, чтобы он выпустил их из своеобразного загона. Тот свистом отозвал собак, и люди и овцы мгновенно разбежались в стороны. Из чужаков на месте остался только первый лучник, который все еще не оправился после удара камнем в голову. Молодой предводитель — он оказался храбрее остальных — двинулся ко мне, вероятно решив, что товарищи поддержат его. Однако никто за ним не последовал. Его лицо исказил неподдельный страх, он обернулся, и в этот момент сука бросилась на него и вонзила клыки в руку с мечом. Он заорал, попытался стряхнуть собаку, но к ней на подмогу уже мчался другой пес. Парень еще орал, когда я мечом плашмя ударил его по затылку.

— Можешь отозвать собак, — сказал я пастуху.

Первый лучник все еще был жив, но на волосах над правым ухом у него запеклась кровь. Я сильно пнул его в ребра, и он застонал, хотя и не пришел в сознание. Я передал его лук и колчан пастуху.

— Как тебя зовут?

— Эгберт, господин.

— Теперь ты богач, Эгберт, — бросил я.

Жаль, что он так и не стал богачом. Я бы с радостью вознаградил Эгберта за его труды, но я к тому моменту сам был почти нищим, поскольку потратил деньги на людей, кольчуги, оружие — в общем, на все, что требовалось для разгрома Хэстена, — и вступил в зиму практически без средств.

Остальные разбойники исчезли, сбежали. Виллибальда трясло.

— Они искали тебя, господин, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы. — Им заплатили, чтобы убить тебя.

Я задержался возле лучника. Камень, выпущенный пастухом, пробил ему череп, и между заляпанных кровью волос проглядывали кости. Одна из собак обнюхала его, и я похлопал ее по плотной шерсти.

— Хорошие собаки, — обратился я к Эгберту.

— Волкодавы, господин. — Он взвесил на руке пращу. — Но вот это получше.

— А ловко ты с ней обращаешься, — отметил я. Это было мягко сказано: на самом деле в его руках праща превращалась в смертоносное оружие.

— Все двадцать пять лет отрабатывал удар. Нет ничего лучше камня, чтобы отогнать волков.

— Значит, им заплатили, чтобы они убили меня? — уточнил я у Виллибальда.

— Так они сказали. Им заплатили за твое убийство.

— Иди в хижину, — велел я, — согрейся. — Я повернулся к молодому предводителю, которого стерег пес покрупнее. — Как тебя зовут?

Поколебавшись, он с явной неохотой произнес:

— Верфурт, господин.

— И кто заплатил тебе, чтобы ты убил меня?

— Не знаю, господин.

Кажется, он действительно не знал. Верфурт и его люди пришли со стороны Тофкестера, небольшого поселка на севере. Он поведал, как какой-то человек пообещал ему заплатить серебром по моему весу, если Верфурт убьет меня. Тот неизвестный наниматель сообщил, что напасть на меня лучше всего в воскресенье утром, так как все домочадцы будут в церкви. Для этой работы Верфурт завербовал с десяток бродяг. Вероятно, он понимал, что предприятие рискованное — обо мне ходила определенная слава, — но жажда наживы перевесила.

— Тот человек был даном или саксом? — спросил я.

— Саксом, господин.

— И ты не знаешь его?

— Нет, господин.

Я задал ему еще несколько вопросов, но он смог добавить лишь то, что незнакомец был тощим и лысым, без одного глаза. Описание ничего мне не дало. Одноглазый и лысый? Да это может быть кто угодно. Я допрашивал пленника, пока не выжал из него все бесполезные сведения, а потом вздернул и его, и лучника.

А Виллибальд показал мне волшебную рыбку.

* * *

Дома меня ждала делегация. Из Винтанкестера, столицы королевства Альфреда, прибыло шестнадцать человек,и среди них оказалось по меньшей мере пять священников. Двое, как и Виллибальд, приехали из Уэссекса, ещедвое, мерсийцы, представляли Восточную Англию. Я былзнаком с обоими, хотя и не сразу узнал их. Тридцать летназад я вместе с этими близнецами, Сеолнотом и Сеолбертом, был в заложниках в Мерсии. Нас, детей, захватили даны. Меня такая участь порадовала, а близнецы ее возненавидели. Сейчас этим совершенно одинаковым, крепко сбитым, круглолицым и седобородым священникам было под сорок.

— Мы следили за твоими успехами, — сказал один из них.

—С восхищением, — закончил другой.

Сейчас, так же как и в детстве, я не мог различить их. Они всегда заканчивали фразы друг за друга.

— С отторжением, — начал один.

— С восхищением, — добавил другой.

— С отторжением? — не без раздражения спросил я.

— Известно, что Альфред разочарован.

— Тем, что ты сторонишься истинной веры, но...

—Мы ежедневно молимся за тебя!

Два других священника, оба западные саксы, были людьми Альфреда. Они помогли ему завершить составление свода законов и сейчас, судя по всему, приехали ко мне с советами. Священников сопровождали одиннадцать воинов: пятеро из Восточной Англии и шестеро из Уэссекса.

И они привезли волшебную рыбку.

— Король Эорик, — сказал то ли Сеолнот, то ли Сеолберт.

— Желает заключить союз с Уэссексом, — закончил его близнец.

— И с Мерсией!

— С христианскими королевствами, как ты понимаешь.

— А король Альфред и король Эдуард, — подхватил нить беседы Виллибальд, — отправили дары королю Эорику.

—Альфред еще жив?

— Хвала Господу, да, — ответил Виллибальд, — хотя и болеет.

— Он близок к смерти, — вмешался один из западных саксов.

— Альфред, когда родился, уже тогда был близок к смерти, — проворчал я, — и с тех пор, сколько я его знаю, он всегда умирает. Он проживет еще не меньше десятка лет.

— Дай, Боже, чтобы так и было, —сказал Виллибальд и осенил себя крестом. — Но ему уже пятьдесят, и он угасает. Король на самом деле умирает.

— Потому он и жаждет заключить союз, — продолжал западносакский священник. — Поэтому господин Эдуард обращается к тебе с просьбой.

— Король Эдуард, — поправил своего коллегу Виллибальд.

— Так кто обращается ко мне? — уточнил я. — Альфред Уэссекский или Эдуард Кентский?

—Эдуард, — сказал Виллибальд.

— Эорик, — хором сообщили Сеолнот и Сеолберт.

— Альфред, — произнес западносакский священник.

— Все они, — заключил Виллибальд. — Это важно дляних всех, господин!

Как выяснилось, Эдуард, или Альфред, или они оба хотели, чтобы я поехал к королю Эорику из Восточной Англии. Эорик был даном, но принял христианство и прислалблизнецов к Альфреду с предложением объединить в великий союз христианские части Британии.

— Король Эорик считает, что переговоры должен вести ты, —пояснил Сеолнот или Сеолберт.

— Опираясь на наши советы, — поспешно добавил одиниз западных саксов.

— Почему я? — спросил я у близнецов.

За них ответил Виллибальд:

— А кто знает Мерсию и Уэссекс лучше тебя?

— Многие.

— И эти многие пойдут за тобой куда угодно, — польстил мне Виллибальд.

Мы сидели за столом, на котором были расставлены кувшины с элем, доски с хлебом и сыром, миски с похлебкой и яблоками. В главном очаге горел огонь, отбрасываяблики на закопченные балки. Пастух оказался прав: дождьперешел в снег, который изредка залетал в зал через дымовое отверстие. Там, за палисадом, на голой ветке качались Верфурт и лучник, их тела уже стали пищей для голодных птиц. Бо́льшая часть моей дружины находилась в зале и прислушивалась к разговору.

— Не самое подходящее время года для заключения союзов, — заметил я.

— У Альфреда осталось мало времени, — сказал Виллибальд, — а он очень желает этого союза, господин. Если все христиане Британии объединятся, то, когда молодой Эдуард унаследует корону, его трон будет надежно защищен.

В его словах был резон, но вот зачем такой союз Эорику? Сколько я себя помню, этот король из Восточной Англии всегда метался между двух огней — христианами и язычниками, данами и саксами. С чего это вдруг он решил объявить о своей лояльности саксам?

— Из-за Кнута Ранулфсона, — пояснил один из близнецов, когда я задал вопрос.

— Он повел своих людей на юг, — добавил другой.

— В земли Зигурда Торрсона, — сказал я. — Знаю, я передал эту новость Альфреду. И Эорик боится Курта и Зигурда?

— Да, боится, — ответил Сеолнот или Сеолберт.

— Сейчас Кнут и Зигурд нападать не будут, — уверенно заявил я, — но вот весной могут.

Кнут и Зигурд, даны из Нортумбрии, как все норманны, были одержимы идеей завладеть всеми землями, где говорили на английском. Они снова и снова вторгались на эти территории и снова и снова терпели неудачу, однако очередные попытки с их стороны были неизбежны, так как сердце Уэссекса, сильнейшего бастиона всех саксов-христиан, слабело. Альфред умирал, и с его смертью Мерсию и Уэссекс обязательно наводнят язычники, неся с собой кровь и пожары.

— Но зачем Кнуту или Зигурду нападать на Эорика? — спросил я. — Им не нужна Восточная Англия, им нужны Мерсия и Уэссекс.

— Они хотят получить все, — ответил Сеолнот или Сеолберт.

— А за истинную веру будут жестоко карать, если мы ее не защитим, — добавил старший из двух западных саксов.

— Вот поэтому мы и молим тебя выковать этот союз, — объяснил Виллибальд.

— На Рождество, — вставил один из близнецов.

— И Альфред отправил Эорику подарок, — с энтузиазмом продолжал Виллибальд. — Альфред и Эдуард! Они проявили небывалую щедрость, господин!

Подарок был уложен в серебряный ларец, украшенный драгоценными камнями. Вокруг фигуры Христа с поднятыми руками на крышке шла надпись: «Edwardmec heht Gewyrcan», обозначавшая, что Эдуард велел изготовить этот ковчег. Однако, скорее всего, это его отец отдал приказ, а потом отнес подобную щедрость на счет своего сына. Виллибальд с благоговением поднял крышку. Внутри ковчег был обит красной тканью. На маленькой подушечке размером с ладонь лежал рыбий скелет. Полный скелет без головы, с белым хребтом, с ребрами.

— Вот, — выдохнул Виллибальд, как будто боялся громким голосом потревожить кости.

— Дохлая селедка? — не веря своим глазам, изумился я. — И это дар Альфреда?

Все священники поспешили перекреститься.

— Может, вам подкинуть еще рыбьих костей? — веселился я. Посмотрел на Финана, своего ближайшего друга и командира моей дружины. — Ведь у нас есть дохлая рыба, да?

— Целая бочка, господин, — подтвердил тот.

— Господин Утред! — Как всегда, Виллибальда ошеломила моя колкость. — Это, — он дрожащим пальцем указал на скелет, — одна из двух рыб, которыми наш Господь накормил пять тысяч!

— Другая, наверное, оказалась просто огромной, — проговорил я. — Что это было? Кит?

Старший из западносакских священников устремил на меня суровый взгляд.

— Я советовал королю Эдуарду не возлагать на тебя эту миссию, — заявил он. — Я говорил ему, что нужно послать христианина.

— Так выберите кого-то другого, — парировал я. — Я бы предпочел праздновать Йоль1у себя дома.

— Он желает, чтобы это был ты, — с недовольным видом признался священник.

— Альфред тоже желает этого, — добавил Виллибальд и улыбнулся. — Он считает, что ты напугаешь Эорика.

— А зачем ему понадобилось пугать Эорика? — удивился я. — Мне казалось, что речь идет о союзе. Я ошибся?

— Король Эорик разрешает своим кораблям грабить наши торговые суда, —пояснил священник, — и долженвозместить ущерб, прежде чем мы пообещаем ему свое покровительство. Король считает, что тебе удастся убедить его.

— Как я понимаю, нам придется уехать дней на десять. — Я мрачно оглядел священников. — И все это время я должен буду вас кормить?

— Да, господин, — радостно ответил Виллибальд.

Странная это штука — судьба. Я отказался принятьхристианство, предпочел северных богов, но всем сердцемполюбил Этельфлэд, дочь Альфреда, а она была христианкой, и это означало, что мой меч — на стороне креста.

А из этого, в свою очередь, следовало, что я проведу Йоль в Восточной Англии.

* * *

В Буккингахамм прибыл Осферт и привел с собой ещедвадцать моих дружинников. Я вызвал их, потому что решил отправиться в Восточную Англию в сопровождении большого отряда. Может, король Эорик и предложил заключить союз, может, он и согласится на все, что от негопотребует Альфред, но переговоры лучше вести с позициисилы, поэтому я собирался произвести впечатление мощью. Осферт и его люди наблюдали за Сестером, римскимлагерем на северо-западной границе Мерсии, где нашел убежище Хэстен после разгрома при Бемфлеоте. Осферт, в типичной для него манере, торжественно поприветствовал меня. Парень редко улыбался, и его лицо всегда выражало неодобрение, как будто он осуждал все, на что падал взгляд. Но, думаю, в глубине души он радовался возвращению домой. Он был сыном Альфреда, рожденным от служанки в те времена, когда король еще не познал сомнительных радостей христианской веры. Альфред приказал воспитать сына-бастарда как священника, однако Осферт предпочел путь воина. Это был странный выбор — он никогда не испытывал азарта сражения, никогда не поддавался дикой ярости, которая заставляет человека хвататься за меч и затмевает разум, — однако сумелупотребить качества, унаследованные от отца себе во благо и стал великолепным солдатом. Он отличался серьезностью, вдумчивостью и методичностью. Там, где мы с Финаном проявляли упрямство, Осферт действовал ловкостью и умением, что было совсем не плохо для воина.

— Хэстен все еще зализывает раны, —сообщил он мне.

— Зря мы его не прикончили, — буркнул я.

После того как я при Бемфлеоте разгромил флот и армию Хэстена, он отступил в Сестер. Меня так и подмывало последовать за Хэстеном и раз и навсегда покончить с ним, но Альфреду понадобилось, чтобы его дружина вернулась в Уэссекс, а мне не хватало людей для осадыримской крепости в Сестере. Вот поэтому Хэстен все ещебыл жив. Мы наблюдали за ним, искали доказательства тому, что он вербует войско, однако Осферт считал, что на новые атаки сил у него пока не хватает.

— Ему придется наступить на горло своей гордости и принести кому-нибудь присягу верности, — заявил он.

— Зигурду или Кнуту, — сказал я. В настоящий момент Зигурд и Кнут были самыми могущественными данами в Британии, хотя ни один из них не являлся королем. Они имели земли, богатство, скот, серебро, корабли, людей и амбиции. — Только вот зачем им Восточная Англия? — вслух спросил я.

— А почему бы нет? — в свою очередь, поинтересовался Финан. Он был для меня самым близким человеком, тем, кому я всецело доверял в сражении.

— Потому что они хотят заполучить Уэссекс, — ответил я.

— Они хотят заполучить всю Британию, — возразил Финан.

— Они ждут, — предположил Осферт.

— Чего?

— Смерти Альфреда. — Он практически никогда не называл Альфреда отцом, словно, как и его отец, стыдился своего статуса.

— О, вот тут и начнется настоящий хаос, — с явным предвкушением произнес Финан.

— Из Эдуарда получится хороший король, — с осуждением проговорил Осферт.

— Ему придется побороться за трон, — заметил я. — Даны будут проверять его на прочность.

— А ты будешь сражаться за него? — уточнил Осферт.

— Эдуард мне нравится, — уклончиво пробормотал я.

Он мне действительно нравился. Когда Эдуард был ребенком, я от души жалел его, потому что отец отдал его на воспитание жестоким священникам, чья обязанность заключалась в том, чтобы сделать из него идеального наследника, к которому перейдет христианское королевство Альфреда. Потом мы встретились с ним через много лет — это случилось как раз перед битвой при Бемфлеоте, — и я был потрясен, когда увидел перед собой напыщенного и нетерпимого к чужому мнению молодого парня. Однако в обществе воинов высокомерие быстро исчезало. В той битве он отважно сражался, а к настоящему времени, если верить россказням Виллибальда, успел разобраться в том, что именно можно считать грехом.

— Его сестра наверняка захочет, чтобы ты поддержал его, — многозначительно сказал Осферт, на что Финан от души рассмеялся.

Все знали, что Этельфлэд — моя любовница, точно так же как и то, что ее отец — отец Осферта, но большинство делало вид, будто не знает этого, и Осферт, намекая на мои отношения с его единокровной сестрой, никогда не позволял себе больше, чем вот такие многозначительные замечания. Я бы предпочел провести Рождество с Этельфлэд, но Осферт предупредил меня, что ее не пригласили в Винтанкестер. Что до меня, то я знал: никто не обрадуется моему присутствию за столом Альфреда. Кроме того, на меня уже возложили миссию доставить волшебную рыбку Эорику, и я опасался, что Зигурд и Кнут примутся разорять мои земли, пока я буду путешествовать по Восточной Англии.

Прошлым летом Зигурд и Кнут отплыли на юг и, пока армия Хэстена грабила Мерсию, подошли к южному побережью Уэссекса. Эти два дана задумали отвлечь на себя солдат Альфреда и тем самым дать возможность Хэстену разгуляться на северных границах Уэссекса, но король послал меня во главе своего войска. Хэстен был разгромлен, а Зигурд и Кнут вдруг обнаружили, что у них не хватает силенок захватить хотя бы один укрепленный бург на земле саксов, и вернулись на свои корабли. Я знал, что они не успокоятся. Ведь они даны, а это значит, что от них можно ждать любой гадости.

На следующий день я вместе с Финаном, Осфертоми еще тридцатью дружинниками по тающему снегу выступил на север в землю олдермена2Беорнота. Этот седой ихромой, вспыльчивый донельзя старик мне нравился. Егоземли располагались на самом краю сакской Мерсии, и всетерритории к северу от него принадлежали данам, а этоозначало, что в течение последних нескольких лет он былвынужден защищать свои поля и деревни от набегов людей Зигурда Торрсона.

— Господь всемогущий! — приветствовал он меня. —Неужто ты надеешься отпраздновать Рождество под моейкрышей?

—Я предпочитаю хорошую еду, — ответил я.

— А я — приятных гостей, — отпарировал он и закричал слугам, чтобы те взяли у нас лошадей.

Он жил чуть на север и восток от Тофкестера в огромном доме, окруженном амбарами и конюшнями, которые защищал надежный палисад. Сейчас земля между домом и самым большим амбаром пропиталась кровью — там работали забойщики скота. Люди перерезали подколенные сухожилия у испуганных животных, валили их наземлю и держали, пока помощники убивали их ударом топора в лоб. Еще дергающиеся трупы оттаскивали в сторону, и там женщины и дети ножами свежевали их, а потом за дело принимался мясник. Собаки внимательнонаблюдали за всем этим и дрались за требуху, которую имизредка подбрасывали. В воздухе стоял сильный запах крови и навоза.

— Хороший выдался год, — сообщил мне Беорнот. — В два раза больше голов, чем в прошлом году. Даны оставили меня в покое.

— И не устраивают набеги? И не угоняют скот?

— Ну, было пару раз. — Он пожал плечами. За год, что прошел с нашей последней встречи, у него отнялись ноги, и теперь его повсюду носили на стуле. — Мне много лет, — продолжал он. — Мое тело умирает по кускам. Ты, наверное, хочешь эля?

Расположившись в зале, мы обменялись новостями. Он от души расхохотался, когда я рассказал ему о покушении на свою жизнь.

— Что, теперь принято обороняться овцами? — Он увидел, как в зал вошел сын, и крикнул ему: — Иди сюда, послушай, как господин Утред овцами выиграл битву!

Сына звали Беортсиг, и он, как и отец, был широкоплеч и носил бороду. Он посмеялся над историей, но его смех показался мне натянутым.

— Говоришь, эти мерзавцы пришли из Тофкестера? — уточнил он.

— Так сказал тот ублюдок.

— Это же наша земля, — покачал головой Беортсиг.

— Отверженные, — небрежно бросил Беорнот.

— И глупые, — добавил Беортсиг.

— Их нанял некто тощий, лысый и одноглазый, — сообщил я. — Вы не знаете такого?

— Очень похож на нашего священника, — не без удивления произнес Беорнот. Беортсиг промолчал. — Так что привело тебя сюда? —поинтересовался он. — Надеюсь, не желание опустошить мои бочонки с элем?

Я поведал ему о том, что Альфред поручил мне скрепить договор с Эориком и как посланники этого короля объяснили стремление своего господина заключить этот союз страхом перед Зигурдом и Кнутом. Беорнот скептически скривился.

— Зигурда и Кнута не интересует Восточная Англия, — сказал он.

— А Эорик считает, что интересует.

— Он дурак, — заявил Беорнот, — и всегда был дураком. Зигурду и Кнуту нужны Мерсия и Уэссекс.

— Как только они завладеют этими королевствами, господин, — негромко заговорил Осферт, обращаясь к нашему хозяину, — они захотят заполучить и Восточную Англию.

— Это верно, — согласился Беорнот.

— Так почему бы сначала не завладеть Восточной Англией? — продолжал Осферт. — И не пополнить людьми свои банды?

— Думаю, пока Альфред жив, ничего такого не случится. — Беорнот перекрестился. — И я буду молиться, чтобы он жил подольше.

— Аминь, — произнес Осферт.

— Итак, ты решил потревожить Зигурда? — спросил у меня Беорнот.

— Я хочу знать, что он собирается делать.

— Готовиться к Йолю, — предположил Беортсиг.

— Что означает, что весь следующий месяц он будет пьян, — добавил его отец.

— Он на целый год оставил нас в покое.

— А у меня нет желания ворошить осиное гнездо, — продолжал Беорнот. Он говорил с наигранной беспечностью, но было ясно, что старый олдермен тверд в своем намерении. Он понимал: мое продвижение на север может спровоцировать Зигурда, и тогда его поля снова будут топтать подковы вражеских коней, а мечи данов окропят кровью его земли.

— Я вынужден ехать в Восточную Англию, — сказал я, — а Зигурду наверняка придется не по душе идея союза между Эориком и Альфредом. Он может послать своих людей на юг, чтобы все узнали о его недовольстве.

Беорнот нахмурился:

— Или не послать.

— Вот это я и хотел бы выяснить, — сообщил я.

Беорнот что-то проворчал себе под нос, потом обратился ко мне:

— Господин Утред, тебе стало скучно? У тебя руки чешутся убить парочку данов?

— Я просто хочу их пощупать.

— Пощупать?

— Скоро половина Британии будет знать об этом договоре с Эориком, — пояснил я, — а кто больше всех заинтересован в том, чтобы помешать ему?

— Зигурд, — сразу признал Беорнот.

Иногда я воспринимал Британию как мельницу. В основании у нее лежит тяжелый и надежный жернов — Уэссекс, сверху — такой же тяжелый бегун из данов, а Мерсия перемалывается между ними. Мерсия виделась мне тем местом, где саксы и даны сражаются больше всего. Альфред поступил мудро, распространив свою власть на большую часть юга королевства, однако даны продолжали править на севере, и до настоящего момента силы были примерно равны, но обе стороны искали себе союзников. Даны уже пытались соблазнить валлийских правителей, однако те, хотя и питали тайную ненависть к саксам, все же опасались гнева христианского бога сильнее, чем данов, поэтому в большинстве своем валлийцы поддерживали хрупкий мир с Уэссексом. На востоке лежала непредсказуемая Восточная Англия, якобы христианское королевство, где правили даны. Восточная Англия могла бы склонить чашу весов. Если Эорик отправит своих людей сражаться против Уэссекса, тогда победят даны, но, если он вступит в союз с христианами, данов будет ждать неизбежное поражение.

Зигурд, размышлял я, захочет помешать подписанию договора, и у него для этого есть две недели. А не он ли послал ту шайку из тринадцати человек, чтобы убить меня? Здесь, перед очагом в доме Беорнота, ответ на этот вопрос казался мне очевидным. И если это он, то каков будет его следующий шаг?

— Значит, хочешь пощупать его? — уточнил Беорнот.

— Но не провоцировать, — пообещал я.

—Без резни? Без грабежей?

— Я ничего такого не стану затевать, — снова пообещал я.

— Одному Господу известно, что тебе удастся обнаружить, не прикончив парочку мерзавцев-данов, — задумчиво произнес Беорнот. — И все же. Иди и вынюхивай. Беортсиг пойдет с тобой.

Он посылал своего сына и дюжину дружинников, чтобы убедиться, что мы не нарушим обещание. Беорнот опасался, что мы собираемся опустошить несколько ферм данов и вернуться обратно с богатой добычей из скота, серебра и рабов, и рассчитывал, что его люди помешают этому. Однако я на самом деле только хотел понять, что творится на вражеских территориях.

Я не доверял Зигурду и его пособнику Кнуту. Оба мне нравились, но я знал, что они убьют меня с той же легкостью, с какой забивают зимний скот. Из двоих Зигурд былбогаче, а Кнут — опаснее. Он был молод и уже успел снискать себе репутацию лихого рубаки, человека, чей меч уважали. Все это привлекало к нему множество людей. Они шли к нему даже из-за моря, приплывали в Британию, чтобы последовать за вождем, который обещает богатую добычу. Весной, думал я, даны обязательно вернутся илидождутся смерти Альфреда, так как знают, что смерть короля несет с собой неопределенность, а неопределенность дает массу возможностей.

Беортсиг думал о том же.

— Альфред действительно умирает? — спросил он, когда мы уже выехали на север.

— Так все говорят.

— Так говорили и раньше.

—Много раз, — согласился я.

— И ты веришь в это?

— Сам я его не видел, — ответил я.

Во дворце меня не ждал бы радушный прием, если бы я захотел повидать короля. Мне сообщили, что на Рождество Этельфлэд уехала в Винтанкестер, но, скорее всего, ее вызвали к одру умирающего короля, а не к пиршественному столу.

— И Эдуард станет преемником? — допытывался Беортсиг.

— Так хочет Альфред.

— А кто будет королем Мерсии? — не унимался он.

—В Мерсии нет короля.

— А должен быть, — с горечью произнес он. — Причем не западный сакс! Мы же мерсийцы, а не западные саксы.

Я промолчал. Когда-то в Мерсии были короли, но сейчас эта земля подчинялась Уэссексу. Так захотел Альфред.Его дочь была замужем за самым богатым из мерсийских олдерменов, и все говорило о том, что большинство саксов, проживавших в Мерсии, вполне довольны протекторатом Альфреда. Однако не всем мерсийцам нравилось доминирование западных саксов. Когда Альфред умрет, могущественные мерсийцы начнут поглядывать на свой пустующий трон, и среди них наверняка окажется Беортсиг.

— Наши предки были здесь королями.

— Мои предки были королями в Нортумбрии, — заявил я, — но я не хочу сесть на трон.

— В Мерсии должен править мерсиец, — настойчиво произнес он.

Кажется, ему было неуютно в моем обществе, или, возможно, его тревожило то, что он едет по землям, на которые претендует Зигурд.

Мы двигались прямиком на север, и под низким зимним солнцем наши тени скользили впереди нас. Первая ферма, мимо которой мы проехали, представляла собой сожженные руины. К середине дня мы добрались до какой-то деревушки. Ее обитатели наверняка заметили нас, поэтому я вместе со своими людьми отправился в ближайший лес. Мы рыскали в зарослях, пока не вытащили из укрытия семейную пару. Это были саксы, раб с женой. Они рассказали, что их хозяин — дан.

— Он дома? — спросил я.

— Нет, господин. — Мужчина стоял на коленях, дрожал и боялся поднять на меня глаза.

— Как его зовут?

— Ярл Йорвен, господин.

Я посмотрел на Беортсига, и тот пожал плечами.

— Йорвен — один из людей Зигурда, — пояснил он, — и совсем не ярл. У него в подчинении не больше сорока или тридцати дружинников.

— А его жена дома? — спросил я у коленопреклоненного мужчины.

— Там она, господин, и с нею дружинники, но их немного. Остальные ушли.

— Куда ушли?

— Не знаю, господин.

Я бросил ему серебряную монетку. Конечно, мне это было не по средствам, но господин есть господин.

— Приближается Йоль, — напомнил Беортсиг, — и Йорвен, наверное, уехал в Ситринган.

— Ситринган?

— До нас доходили слухи, что там собираются праздновать Йоль Зигурд и Кнут, — ответил он.

Мы отъехали от деревушки и вернулись на пропитавшийся водой выпас. Теперь солнце было затянуто тучами, и я подумал, что скоро начнется дождь.

— Расскажи мне о Йорвене, — попросил я Беортсига.

Он опять пожал плечами:

— Дан, естественно. Заявился два лета назад, и Зигурд отдал ему эту землю.

— Он родственник Зигурда?

— Не знаю.

— Сколько ему?

Снова пожатие плеч.

— Молодой.

А почему он отправился на праздник без своей жены? Я едва не задал этот вопрос вслух, но потом решил, что Беортсиг вряд ли знает ответ, а от его личного мнения мне проку мало, поэтому промолчал. Пришпорив коня, я въехал на холм, откуда мне был виден красивый дом Йорвена, с покатой крышей и бычьим черепом на высоком фронтоне. Солома была свежей и не успела покрыться мхом. Дом окружал палисад. Во дворе два человека наблюдали за нами.

— Хороший момент, чтобы напасть на Йорвена, — с беззаботным видом бросил я.

— Они не трогают нас, — напомнил Беортсиг.

— Думаешь, так будет всегда?

— Я думаю, что нам нужно вернуться, — сказал он, а в ответ на мое молчание добавил: — Если мы хотим добраться до дома засветло.

Вместо этого я поехал дальше на север, игнорируя жалобы Беортсига. Мы оставили владения Йорвена целыми и невредимыми, перевалили через невысокий хребет и увидели широкую долину. Поднимавшиеся столбы дыма указывали на деревни или фермы, а слабые отблески под пасмурным небом — на реку. Замечательное место, плодородная почва, достаточно воды. За такими землями и гоняются даны.

— Говоришь, у Йорвена тридцать или сорок дружинников? — обратился я к Беортсигу.

— Не больше.

— Получается, одна корабельная команда, — подытожил я. Значит, Йорвен и его приверженцы пересекли море на одном корабле и поклялись в верности Зигурду, который в награду отдал им приграничные земли. При нападении саксов Йорвен наверняка бы погиб, но он сознательно пошел на этот риск, а награда может оказаться больше, если Зигурд решит выступить на юг. — Прошлым летом Хэстен вам досаждал? —спросил я Беортсига, подгоняя лошадь.

— Нас не трогали. Бесчинствовали дальше на западе.

Я кивнул. Отец Беортсига устал от противостояния с данами и сейчас платит дань Зигурду. Ничем иным невозможно объяснить тот мир, что пришел на земли Беорнота. Хэстен же наверняка оставил земли Беорнота в покое по приказу Зигурда. Хэстен никогда бы не осмелился оскорбить Зигурда и обходил стороной земли тех саксов, которые платили за мир. Поэтому для набегов у него осталась большая часть Южной Мерсии, и он зверствовал тамдо тех пор, пока я не разгромил его при Бемфлеоте. После чего он в страхе бежал в Сестер.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил Финан. Мы спускались, направляясь к реке. Накрапывал дождь, дул ветер. Мы с Финаном ускакали вперед, чтобы нас не слышали Беортсиг и его люди.

— С какой стати человек отправляется на празднование Йоля без своей жены? — задал я мучивший меня вопрос.

Он пожал плечами:

— А может, она уродина. Или для празднеств у него есть кто-то помоложе и покрасивее?

— Не исключено, — согласился я.

— Его могли просто вызвать, — добавил Финан.

— С какой стати Зигурду созывать своих воинов в середине зимы?

— Потому что он знает насчет Эорика?

— Вот это меня и беспокоит.

Дождь усилился, порывы ветра стали резче. День, мрачный и холодный, близился к концу. Тут и там лежали ошметки нерастаявшего снега. Беортсиг все настаивал, чтобы мы повернули обратно, но я продолжал ехать на север и при этом намеренно держался поближе к двум крупным поместьям. Кто бы ни охранял эти земли, они наверняка уже заметили нас, однако никто не счел нужным выехать нам навстречу и выяснить, кто мы такие. Надо же, сорок вооруженных мужчин в кольчугах, со щитами и мечами, едут по их землям, а они не утруждают себя тем, чтобы узнать, что нам здесь надо? Это навело меня на мысль, что поместья охраняются плохо. Кто бы нас ни видел, они предпочли не связываться — в надежде, что мы проедем мимо.

А потом впереди обнаружилась довольно глубокая колея, почти канава. Я остановил лошадь на краю. Канава уходила в заливные луга на южном берегу реки, водная гладь которой стала рябой от дождевых капель. Я развернул лошадь и поехал прочь, сделав вид, будто меня не заинтересовало утоптанное дно канавы и глубокие отпечатки подков.

— Мы возвращаемся, — бросил я Беортсигу.

Канаву протоптали лошади. Ко мне вплотную подъехал Финан.

— Восемьдесят человек, — сообщил он.

Я доверял его суждениям и кивнул. Два отряда проехали с запада на восток, и копыта их лошадей протоптали канаву в пропитавшейся влагой почве. И куда же направляются эти два отряда? Я придержал своего коня, чтобы дать возможность Беортсигу догнать нас.

— И где, ты говоришь, Зигурд празднует Йоль? — спросил я.

— В Ситрингане.

— А где Ситринган?

Он указал на север.

— День пути, а может, и два. Там у него дом для празднеств.

Ситринган лежит на севере, а лошадиные следы ведут на восток.

Кто-то лжет.

Глава вторая

Яне осознавал, насколько важен Альфреду этот договор, пока не вернулся в Буккингахамм и не обнаружилтам шестнадцать монахов, которые увлеченно поедали моипродукты и пили мой эль. Самые младшие из них былибезусыми подростками, старший же, предводитель, — тучным дядькой моего возраста. Его звали брат Джон, и он настолько сильно заплыл жиром, что с трудом поклонился мне.

— Он из Франкии, — гордо объявил Виллибальд.

— Что он здесь делает?

— Брат Джон — королевский певчий! Возглавляет хор.

— Хор? —изумленно переспросил я.

— Мы поем, — молвил брат Джон раскатистым голосом, который, казалось, звучал из его необъятного брюха. Он повернулся к своим монахам, властно взмахнул рукой. — «Soli Deo Gloria»3. — И закричал: — Всем встать! Глубокий вдох! По моей команде! Один! Два! — Они запели. — Рот открыть! —командовал брат Джон. — Шире рот! Громче! Из желудка! Чтоб я вас услышал!

— Хватит! — тоже заорал я, прежде чем они допели первую строку, потом передал меч Осви, своему слуге, и подошел к очагу, чтобы согреться. — С какой стати, — обратился я к Виллибальду, — я должен кормить поющих монахов?

— Нам необходимо произвести впечатление, это важно, — ответил он, с сомнением глядя на мою заляпанную грязью кольчугу. — Мы же представляем Уэссекс, господин, и мы должны показать всю роскошь двора Альфреда.

Вместе с монахами Альфред прислал знамена и хоругви. На одном красовался уэссекский дракон, на других были вышиты святые или иные священные изображения.

— Мы и эти тряпки потащим с собой? — уточнил я.

— Конечно, — ответил Виллибальд.

— А я могу взять знамя с Тором? Или с Одином?

Виллибальд вздохнул.

— Прошу тебя, господин, не надо.

— А почему бы нам не взять хоругви с женщинами-святыми? — осведомился я.

— Уверен, это можно, — сказал Виллибальд, довольный моим предложением, — если тебе так хочется.

— Одну из тех святых, которую раздели догола, прежде чем убить, — добавил я, и священник опять вздохнул.

Сигунн принесла мне рог с элем, и я звонко ее чмокнул.

— Здесь все в порядке? — спросил я у нее.

Она перевела взгляд на монахов и пожала плечами. Я заметил, что Сигунн вызвала у Виллибальда живейший интерес, особенно после того, как я обнял ее и прижал к себе.

— Моя женщина, — объяснил я всем.

— Но... — начал он и тут же замолчал. Он думал об Этельфлэд, однако у него не хватило духу произнести ее имя.

Я улыбнулся ему:

— У тебя ко мне какой-то вопрос, отец?

— Нет-нет, — поспешно проговорил священник.

Я посмотрел на самую большую хоругвь, огромный и яркий прямоугольник бледно-желтого полотна с вышитым распятием. Она была такой огромной, что ее могли нести только двое, а если бы дул сильный ветер, то им на подмогу понадобился бы еще кто-то.

— Эорику известно, что мы ведем с собой целую армию? — спросил я у Виллибальда.

— Его предупредили, что от нас прибудет сто человек.

— А Зигурда и Кнута он не ждет? — ледяным тоном осведомился я, и священник тупо уставился на меня. —Даны знают о договоре, — пояснил я, — и обязательно попытаются помешать.

—Помешать? Но как?

— А ты как думаешь? — усмехнулся я.

Старик побледнел.

— Король Эорик отправляет нам навстречу отряд, — сказал он.

— Сюда? — возмутился я, сразу подумав, что тогда мне придется кормить еще большую ораву.

— В Хунтандон, и оттуда они будут сопровождать нас на Элег.

— Зачем мы едем в Восточную Англию? —спросил я.

— Чтобы заключить договор, естественно, — ответил Виллибальд, озадаченный моим вопросом.

— Тогда почему Эорик не отправляет своих людей в Уэссекс?

— Эорик уже прислал своих людей, господин! Приехали Сеолберт и Сеолнот. Договор — это было предложение короля Эорика.

— Тогда почему бы его не подписать и не скрепить в Уэссексе? — продолжал я допрос.

Виллибальд пожал плечами.

— А это имеет значение, господин? — с долей нетерпения парировал он. — Ведь предполагается, что через тридня мы встретимся в Хунтандоне,но если испортится погода... — Он притих.

Я слышал о Хунтандоне, хотя и не бывал там. Город располагался где-то за нечеткой границей между Мерсией и Восточной Англией. Я поманил к себе близнецов, Сеолберта и Сеолнота, и они вскочили из-за стола, где беседовали с двумя священниками, приехавшими с Виллибальдом из Уэссекса, и поспешили ко мне.

— Если бы мне надо было отсюда ехать на Элег, — обратился я к ним, — какую дорогу мне следовало бы выбрать?

Они несколько секунд переговаривались, потом один из них сообщил, что кратчайший путь лежит через Грантакастер.

— Оттуда, — продолжил другой, — идет римская дорога прямиком на остров.

— Остров?

— Элег — это остров, —сказал один из близнецов.

— В болоте, — добавил другой.

— С конвентом!

— Который сожгли язычники.

— Хотя церковь уже восстановили.

— Хвала Господу.

— Конвент построила святая Этельред.

— А она была замужем за нортумбрийцем, — сказал то ли Сеолнот, то ли Сеолберт, решив умаслить меня, потому что я нортумбриец.

Я господин Беббанбурга, хотя в этой мощной крепости на берегу моря уже давно обитает мой злобный родственник. Он украл ее у меня, и я собирался ее вернуть.

—Итак, Хунтандон, — уточнил я, — стоит на дороге в Грантакастер?

Мое невежество удивило близнецов.

— Вовсе нет, господин, — объявил один из них, — Хунтандон гораздо дальше на север.

— Тогда зачем мы туда едем?

— Король Эорик, — начал другой близнец и замолчал. Стало ясно, что ни он, ни его брат не задумывались над этим вопросом.

— Этот путь не хуже любого другого, — предположил первый.

— Лучше, чем через Грантакастер? — грозно осведомился я.

— Почти такой же хороший, господин, — ответил один из них.

Бывают моменты, когда человек чувствует себя диким кабаном, на которого идет охота. Он слышит охотников, слышит лай собак и прикидывает, каким путем убегать, но не может выбрать одно конкретное направление, потому что звуки доносятся отовсюду и ниоткуда. Все, из того что мне было сказано, неправильно. Абсолютно все. Я подозвал Ситрика, который когда-то был моим слугой, а теперь стал дружинником.

— Найди кого-нибудь, — велел я, — кого угодно, кто знает Хунтандон. Приведи его сюда. Я хочу, чтобы он был здесь к завтрашнему дню.

— Где я его отыщу? — поинтересовался Ситрик.

— Откуда я знаю? Иди в город. Поговори с людьми в тавернах.

Ситрик, тощий и узколицый, обиженно посмотрел на меня.

— Мне искать этого человека по тавернам? — спросил он с таким видом, будто я требовал от него невозможного.

— Купца! — заорал я ему. — Найди кого-нибудь, кто много путешествует! И не напейся. Найди и приведи ко мне.

Взгляд Ситрика не прояснился, — и правда, кому же захочется идти куда-то в такой холод? На мгновение он сталпохож на своего отца, Кьяртана Безжалостного, но все же овладел собой и, резко повернувшись, пошел прочь. Финан, внимательно наблюдавший за Ситриком, успокоился.

— Найди кого-нибудь, кто знает, как добраться до Хунтандона, до Грантакастера и до Элега, — крикнул я вслед Ситрику, однако он ничем не показал, что услышал меня, и шагнул прочь из дома.

Уэссекс я знал достаточно хорошо, Мерсию — частями и продолжал изучать ее. Я знал все земли, что лежали вокруг Беббанбурга и Лундена, но вот остальная Британия была для меня тайной за семью печатями. Мне нужен был человек, который знал бы Восточную Англию так же хорошо, как я знал Уэссекс.

— Мы знаем все эти места, господин, — сказал один из близнецов.

Я не обратил внимания на его слова, потому что близнецы никогда не смогли бы понять мои страхи. Сеолберт и Сеолнот посвятили себя обращению данов в христианство, и они воспринимали готовящийся договор с Эориком как доказательство тому, что их бог выигрывает битву против языческих идолов. Так что от них было мало пользы в том, чтобы разрешить мучившие меня сомнения.

— А Эорик, — обратился я к ним, — отправляет своих людей на встречу с нами в Хунтандон?

— Да, в качестве эскорта, господин. Наверное, его поведет ярл Оссител.

Я слышал об Оссителе. Он был командиром телохранителей Эорика и, следовательно, главным дружинником Восточной Англии.

— И сколько человек он с собою приведет? — продолжал я свои расспросы.

Близнецы пожали плечами.

— Может, сотню? — сказал один.

— Или две? — предположил другой.

— А потом мы все вместе поедем на Элег, — радостно объявил первый.

— И запоем, как маленькие птички, — встрял в разговор брат Джон.

Они что, рассчитывают, что я отправлюсь в Восточную Англию с охапкой ярких хоругвей и в сопровождении команды поющих монахов? Вот Зигурд будет в восторге! В его интересах помешать заключению договора, а лучший способ добиться этого — устроить мне засаду где-нибудь на пути в Хунтандон. Я не утверждал наверняка, что он именно это и планирует, я просто предполагал. Насколько мне было известно, Зигурд действительно собирался праздновать Йоль, и зимняя кампания, имеющая целью помешать заключению договора между Уэссек