Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: Strelbytskyy Multimedia Publishing
- Kategorie: Krimi
- Sprache: Russisch
- Veröffentlichungsjahr: 2022
У бывшего спецназовца Георгия Привольнова не задалась семейная жизнь. Жена Наталья бросила его и вместе с сыном рванула в Москву. Георгий не прочь наладить с женой отношения, но, к сожалению, приходит известие об убийстве Натальи. Бросив дела, Привольнов мчится в столицу и узнает, что квартиру, где жила Наталья, заняли кавказцы, а сына Сашку выставили на улицу. Со дня убийства прошел месяц, мальчишка беспризорничает, а следствие стоит на одном и том же месте. Привольнов берет дело в свои руки. Он разыскивает сына и самостоятельно проводит расследование преступления. И вскоре узнает, что мотивом убийства является компьютерный диск, который пропал у банкира Дементьева в тот день, когда к нему приходила Наталья…
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 271
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Александр Чернов
БЕСПРИЗОРНИК
У бывшего спецназовца Георгия Привольнова не задалась семейная жизнь. Жена Наталья бросила его и вместе с сыном рванула в Москву. Георгий не прочь наладить с женой отношения, но, к сожалению, приходит известие об убийстве Натальи. Бросив дела, Привольнов мчится в столицу и узнает, что квартиру, где жила Наталья, заняли кавказцы, а сына Сашку выставили на улицу. Со дня убийства прошел месяц, мальчишка беспризорничает, а следствие стоит на одном и том же месте. Привольнов берет дело в свои руки. Он разыскивает сына и самостоятельно проводит расследование преступления. И вскоре узнает, что мотивом убийства является компьютерный диск, который пропал у банкира Дементьева в тот день, когда к нему приходила Наталья…
Известие
Как обычно в половине восьмого Жорик Привольнов отправился на работу. Стояло раннее сентябрьское утро, не такое жаркое, как еще месяц назад, однако достаточно теплое для того, чтобы можно было обходиться без верхней одежды.
Привольнову тридцать шесть лет, он выше среднего роста, широкоплечий. Одевается неброско, как сегодня, например — в черные джинсы и белую, обтягивающую мощный торс футболку. У Жорика скуластое гладковыбритое лицо с суровыми чертами, кустистые брови, темные зоркие глаза, короткая стрижка. Не красавец, конечно, но женщинам он нравится. Однако Жорик не бабник. Он мужчина серьезный. Между прочим, холостяк.
Привольнов спустился в подземный переход, прошел по тесному, застроенному с двух сторон стеклянными лотками нутру его и вынырнул у большого магазина детских игрушек. На этой стороне дороги находилась нужная Привольнову остановка. Едва Жорик влез в переполненный автобус, как зазвонил мобильник. Было тесно. Вызывая кое у кого из пассажиров излишними в давке телодвижениями скрытое недовольство, Жорик, изловчившись, достал из заднего кармана брюк телефон и приложил к уху. Звонила давняя знакомая Тамара Ситникова.
— Алло, Жорик! — раздался в трубке ее низкий взволнованный голос. — Ты где сейчас?
Звонок озадачил Привольнова. Хотя он и был с женщиной в приятельских отношениях, однако не до такой степени, чтобы звонить ему в восемь утра и интересоваться, где он находится.
— В автобусе еду на работу, — ответил Жорик. — А в чем дело-то?
— Зайди ко мне после работы домой. — Ситникова была здорово возбуждена. На последнем слове голос у нее сорвался. Она прокашлялась и добавила: — Очень нужно.
— Хорошо, Тома, я обязательно зайду.
Через пару остановок Привольнов соскочил с автобуса.
Работал Жорик в ЧОП охранником. В частное охранное предприятие его взяли с удовольствием как бывшего спецназовца. Устроил его на работу приятель, тоже бывший спецназовец, а ныне начальник отдела профилактики майор милиции Стражников. Само собой, протекция милиционера сослужила хорошую службу. На работе к Привольнову относились с почтением — как-никак протеже начальника всех участковых района. Но Жорик хорошим отношением к нему не злоупотреблял, работал на совесть. В общем, Привольновым на службе были довольны, он службой тоже. Заработка на жизнь ему хватало, и даже кое-что оставалось про запас.
Весь день Жорика мучил вопрос: зачем он понадобился Ситниковой? Нутром Привольнов чувствовал, что дело у Тамары важное, причем касающееся его самого, но вот что за дело — ума не мог приложить. После работы, не мешкая, отправился к знакомой домой.
Жила Тамара на другом конце города, и, чтобы добраться до нужного места, потребовалось более часа времени. Жорик соскочил на конечной остановке автобуса, поплутал среди домов жилого массива и вышел к пятиэтажке, замыкавшей собой небольшой тихий квартал. Поднялся на второй этаж и надавил на кнопку звонка. За дверью тотчас раздались шаги, затем наступила тишина, гостя разглядывали в глазок, но наконец щелкнул замок, и дверь открылась.
Тамара Ситникова была тридцативосьмилетней хрупкой блондинкой с миловидным лицом. Вдова. Несколько лет назад ее муж, военный летчик, разбился на самолете. От брака осталась дочь Оксана, которая сейчас училась в другом городе в театральном институте. Сама Тамара работала врачом в военном госпитале.
— Привет, Жорик! — излишне радушно, чем следовало бы, учитывая характер их не очень близких отношений, воскликнула Ситникова. — Проходи. Я тебя давно поджидаю.
Привольнов протянул коробку конфет, прихваченную по дороге в магазине, и переступил порог квартиры.
— Здравствуй, Тома. — Он чувствовал себя почему-то не в своей тарелке. — Это тебе.
Ситникова взяла конфеты, закрыла за гостем дверь и проводила его в кухню. Там уже был накрыт стол. На нем стояли чайник, две чашки, варенье в розетке, печенье в вазочке и еще кое-какие сладости.
— Садись! — Тамара положила на стол конфеты и вместе с гостем уселась за стол. — Чаю налить?
— Давай, — пожал плечами Привольнов. — Не откажусь.
Когда Ситникова наливала чай, носик чайника то и дело звякал о чашки. Женщина ужасно волновалась. Волнение Тамары передалось и Привольнову. Он постарался взять себя в руки. Поднял чашку, поднес ко рту. Жорик ждал начала разговора. Наконец Тамара решилась.
— Я хотела поговорить с тобой о Наташе, — заявила она, поставив чайник.
Так вон в чем дело. Жорик напрягся. Наташа — бывшая жена Привольнова. Года два назад она бросила его и, прихватив сына и мать, уехала в другой город. Адреса Привольнову не оставила. Однако Жорик подозревал, что Ситникова, подруга и сослуживица Наташи, знает, где осела его бывшая супруга. Однажды она сообщила о кончине тещи Привольнова Марии Андреевны. Правда, сослалась на то, что новость узнала из письма Наташи, которое та якобы отправила без обратного адреса. Да врет, наверное, просто адрес давать не хочет. А сведениями о своей семье Жорик живо интересовался.
— Да, я слушаю, — затаив дыхание, сказал Привольнов.
— В общем, дело вот в чем, — длинные нервные пальцы хирурга, словно по клавишам рояля, пробежались по краю стола, потом затеребили край открывающего колени платья. — Наташи больше нет.
На душе у Жорика стало пусто. Давно он не получал дурных известий.
— Как это нет? — упавшим голосом спросил Привольнов, прекрасно понимая, о чем идет разговор, однако втайне все еще на что-то надеясь.
— Погибла Наташа, убили ее, — произнесла Ситникова и испытала облегчение оттого, что самая трудная часть разговора позади. Она заторопилась, желая побыстрее избавиться от груза неприятных сведений, которыми располагала: — Вчера сообщение из Москвы пришло, Наташа там осела. Ну, милиционеры мне телеграмму прислали, чтобы я, значит, кого-нибудь из ее родственников нашла. Короче, Жорик, тебе нужно поехать в столицу и забрать сына. Вот адрес. — Тамара взяла лежавший на краю стола листок бумаги, положила его перед Привольновым. Не выдержав, всхлипнула.
А Жорик был далек от того, чтобы заплакать. Он личность сильная. Много чего в жизни повидал, в том числе и смерть близких. Привольнов стиснул зубы.
— Подробности о смерти Наташи известны? — после паузы глухо спросил он.
Тамара сняла с крючка чистое посудное полотенце, промокая им глаза, покрутила головой.
— Нет. В телеграмме об этом ничего не сказано.
Привольнов взял листок с адресом, стал вертеть в руках. Со стороны даже могло показаться, что Жорик холодно воспринял известие о гибели бывшей жены, но это не так. На самом деле он был глубоко потрясен.
— Не могу сказать спасибо за сообщение, — наконец произнес он и сунул листок в нагрудный карман. — Не тот случай. Но за чай благодарю. Ладно, прощай! — Привольнов встал и направился прочь из кухни.
Тамара проводила гостя.
Поездка в Москву
Дела на работе Жорик уладил быстро. Узнав, в чем дело, шеф без лишних слов отпустил Привольнова на месяц в отпуск. Уже на следующий день вечером, купив билет на самолет, Жорик вылетел в Москву.
Привольнов был в шоке. Чего скрывать, в душе он надеялся на воссоединение с семьей. Он рассчитывал, что Наташа, которую он до сих пор горячо и нежно любил, все же в скором времени согласится с ним сойтись. Теперь все планы рухнули. Косвенно в смерти бывшей жены он обвинял Ситникову. Самого себя, конечно же, в первую очередь, сам виноват в том, что жена сбежала. Но если бы Ситникова в свое время дала ему адрес Наташи, то он обязательно съездил бы к ней, поговорил и, возможно, давно бы сумел убедить ее начать совместную жизнь заново. И сейчас Наташа была бы жива. Теперь Наташи нет. Единственное, что утешало Привольнова в сложившейся ситуации, это близкая встреча с сыном. Сашка остался на свете единственным родным и близким для Жорика существом. Впрочем, он таковым же являлся для сына.
Москва встретила Привольнова неприветливо. Наверное, так же неприветливо встречает нового человека любой другой город на земле. Во всяком случае, так чужакам кажется. Нет, никто на Жорика не смотрел враждебно. Просто Привольнов чувствовал себя немного неуверенно, белой вороной, что ли. Чужая земля, чужой город, чужие люди.
Из аэропорта Домодедово Жорик добрался до города, там, на метро, до шоссе Энтузиастов. Еще три остановки на трамвае, и Привольнов у цели.
Нужный дом представлял собой длиннющую кирпичную девятиэтажку, стоявшую вдоль дороги. Двести семьдесят вторая квартира находилась в седьмом подъезде. На двери был установлен кодовый замок, поэтому Привольнову пришлось подождать, когда в подъезд войдет кто-либо из жильцов. Проскользнув в дверь, Жорик поднялся на четвертый этаж, поставил у ног небольшую дорожную сумку и нажал на кнопку звонка. В квартире долго никто не отзывался, и лишь после того, как Привольнов позвонил в третий раз, где-то в глубине квартиры щелкнул замок, потом загрохотала наружная дверь, и на площадку выглянула хозяйка. Ею оказалась лахудра лет тридцати, с крашенными в рыжий цвет свалявшимися волосами и бульдожьим лицом. Зубы у нее были золотые, в углу рта торчала сигарета. Одета в потертый халат, на бледных жилистых ногах с синими прожилками вен дырявые тапочки.
— Ну, чего раззвонился! — мимоходом глянув на дорожную сумку Жорика, с ходу заявила лахудра. — Не видишь, люди не хотят открывать. К кому пришел?
— Что, значит, к кому? — подивился Привольнов. — К кому позвонил, к тому и пришел.
Лахудра сделала затяжку и, скривив губы, выпустила дым в сторону.
— Здесь две квартиры, — заявила она презрительно. — Неужели непонятно? А коридор общий. Так кто тебе нужен?
— Мне в двести семьдесят вторую.
— Ну, я из нее. Слушаю. — Лахудра вытащила изо рта сигарету и щелчком отбросила ее в угол лестничной площадки.
— Да как вам объяснить, — замялся Жорик, соображая, с чего лучше начать. — Я муж Наташи Привольновой.
Молодая женщина шире открыла дверь, уперлась одной рукой в косяк, а другой — в крутой бок.
— А я жена Васьки Рыжего, — хохотнула она. — Ну и что? Объясни, кто такая?
Трудно было говорить о мертвой Наташе. Привольнов выдавил:
— Молодая женщина здесь жила. А потом ее убили.
С лахудрой вдруг произошла метаморфоза. Из нахальной и самоуверенной она превратилась в скромницу. Глазки у нее забегали, а сама она даже как-то уменьшилась в размерах.
— Ах, вот оно что! — пробормотала она. — Ну, жила здесь такая, а теперь я поселилась. Ты извини, мужик, но мне пора. Меня приятель ждет. — Женщина сделала шаг назад, взялась за дверь и попыталась закрыть ее.
Привольнов вовремя поставил ногу.
— Эй, эй, красавица, погоди! — воскликнул он. — Мне поговорить нужно.
— Я ничего не знаю, мужик. — Лахудра дернула дверь сильнее, однако Жорик удерживал ее ногой крепко. — Пусти, говорю.
— Так дело не пойдет! — возмутился Привольнов. — Я издалека приехал, разыскиваю сына Александра. Мне очень нужно его найти.
— Да не знаю я никакого Александра! — вдруг разозлилась лахудра. Ей не терпелось избавиться от назойливого гостя. — Я же объяснила тебе, мужик: переехала недавно, ни о чем знать не знаю, ведать не ведаю. — Женщина вдруг с неожиданной силой толкнула Привольнова в грудь, Жорик отлетел к стене, а она захлопнула дверь. Щелкнул замок и на двери в квартиру.
Жорик в сердцах сплюнул. Он вновь подошел к двери, однако, сколько ни звонил, из квартиры так никто и не вышел. Раздосадованный Привольнов, прихватив сумку, спустился на лифте на первый этаж и выскочил из подъезда.
Придется отправиться в ОВД. Там-то уж наверняка должны знать об обстоятельствах гибели Наташи и о местонахождении Саши. Выспросил дорогу. Районный отдел внутренних дел находился через пару остановок. Жорик решил прогуляться пешком, поближе познакомиться с московскими улицами. Шел по шоссе Энтузиастов, пялясь то на раскинувшийся по одну сторону дороги Измайловский парк, то на ряд домов, тянувшийся по другую.
Минут через пятнадцать добрался до ОВД. Молодой сержант на проходной долго не мог взять в толк, чего от него хочет Привольнов. Потом куда-то позвонил, с кем-то поговорил, но, в конце концов, назвал номер кабинета и пропустил в ОВД. Жорик поскитался по зданию, отыскал нужную дверь, постучал и вошел.
В помещении стояли два стола, несколько стульев, шкаф и сейф. На одной стене рядом с раковиной висело полотенце, на другой — портрет президента. Плотные красного цвета шторы на окне с решеткой из толстых прутьев создавали в кабинете полумрак.
За столом спиной к окну сидел средних лет мужчина в гражданской одежде. В лице, фигуре и осанке его было нечто медвежье. Если бы было чуть темнее, то сослепу точно можно принять за бурого мишку, а то и за североамериканского его собрата гризли. Те же покатые плечи, руки-лапы, нос пуговкой, глазки-бусинки и оттопыренные ушки, почти на макушке. Мужчина указал глазами на стул.
— Садитесь. — Когда Привольнов устроился на стуле напротив него, потребовал: — Паспорт, пожалуйста.
Жорик достал документ, протянул милиционеру. Тот взял паспорт, со скучающим выражением на лице полистал страницы, удовлетворенно кивнул и бросил на край стола.
— Следователь Викулов Виктор Владимирович, — представился «гризли», откинулся на спинку стула и сложил руки-лапы на солидном, округлой формы брюшке. — Я веду дело об убийстве гражданки Привольновой Натальи Дмитриевны.
Жорик склонил голову:
— Понятно.
— Вы, гражданин Привольнов, кем доводились убитой? — Следователь буравил глазками-бусинками посетителя.
— Муж, — заявил Жорик, тут же поправился: — Бывший муж, — и сбивчиво стал объяснять: — Ну… мы уж года два как не жили вместе. Но официально не были разведены.
Викулов качнул своей медвежьей головой.
— Я понял. — Он подался вперед, положил локти на стол и, сцепив руки в замок, подпер ими подбородок. — Что вам сказать, Георгий Петрович, — изрек он соответствующим печальному событию грустным тоном. — Примите мои соболезнования. В настоящее время по факту убийства вашей бывшей супруги ведется расследование. К сожалению, пока никаких результатов по нему в интересах следствия сообщить не могу.
— Я понимаю, товарищ следователь, — кивнул Привольнов. — Но не могли бы вы хотя бы в общих чертах рассказать, что произошло? Я нездешний. В Москве знакомых у меня нет, а потому, кроме как в милиции, узнать о подробностях убийства Наташи мне не у кого.
Следователь потер подбородок, сложил руки на столе.
— Что вам рассказать-то, — произнес он раздумчиво. — Убили вашу бывшую жену зверски. Смаковать подробности убийства не буду, чтобы еще больше не травмировать вас. Скажу только, что убийца, которому хозяйка квартиры, по-видимому, сама открыла дверь, с ходу ударил женщину ножом в область груди. Затем нанес несколько ударов в шею. Потом преступник перевернул квартиру вверх дном, что-то разыскивая. После чего отмыл в ванной от крови руки и покинул квартиру. По горячим следам убийцу найти не удалось.
Как бы ни хотел не травмировать своим рассказом Жорика следователь, ему это не удалось. Привольнов живо представил себе истекающую кровью Наташу, ее молящий о пощаде взгляд, сдавленные крики о помощи и внутренне содрогнулся.
— Когда произошло убийство? — спросил он ставшим вдруг чужим голосом.
— Сейчас скажу точно. — Следователь пододвинул к себе лежавшую на краю стола папку, открыл ее и, полистав подшитые листы, сообщил: — Двадцать второго августа.
— Двадцать второго августа? Так давно? — удивился Привольнов. Он быстро сопоставил в уме числа и произнес: — Но ведь со дня смерти прошло уже больше месяца.
Следователь, очевидно, счел замечание Привольнова за критику неоперативной работы следственного отдела.
— Но не так уж и давно, — заявил он с нотками неудовольствия в голосе. — Розыскные мероприятия — дело непростое. Бывает, следствие затягивается на долгие месяцы, а то и на годы.
— Я не об этом, — махнул Жорик рукой. — Я имею в виду то, что мне только вчера сообщили о смерти Наташи.
— Ах, вон вы о чем, — успокоенный тем, что со стороны Привольнова нареканий и недовольства ходом следствия не будет, произнес Викулов, и уже мягче стал объяснять: — Видите ли, Георгий Петрович, мы понятия не имели, куда и кому сообщить о смерти Натальи Дмитриевны. Родственников у нее в Москве нет. Кто-то сказал, что в Виленске бывший муж живет. В квартире мы нашли книжку с адресом некой Ситниковой из Виленска. Вот ей и дали телеграмму. И еще в ОВД по вашему месту жительства. Это оттуда вам сообщили?
— Нет, Ситникова.
— Значит, подруга вашей жены оказалась проворнее. Хотя это непосредственная работа милиции, — посетовал следователь. — Но как бы там ни было, главного мы добились — вы приехали в Москву за сыном.
— Конечно, — живо откликнулся Привольнов. — Где он сейчас?
— Как где? — Викулов неопределенно пожал плечами. — Дома, наверное. Вы заходили в квартиру вашей бывшей супруги?
— Да. Но там живут другие люди.
Неширокие, коротковатые, словно обритые с двух сторон, брови следователя приподнялись.
— Вот как? Странно. Там никто, насколько я знаю, жить не должен. И что вам сказали про мальчика?
— Что понятия не имеют, где он находится, — обескуражено признался Привольнов.
Следователь развел руками.
— Извините, но здесь я ничем вам помочь не могу. Я всего лишь следователь, а несовершеннолетними занимается отдел по работе с молодежью. Попробуйте обратиться туда. Вам там наверняка скажут, куда определили мальчика.
— Ладно, спасибо за информацию, — Жорик встал. — Где находится отдел?
— На первом этаже в пятнадцатом кабинете. — Когда Привольнов выходил от Викулова, тот сказал: — А с вашим сыном я беседовал как со свидетелем. Хороший парнишка.
Жорик кивнул и закрыл за собой дверь.
В пятнадцатом кабинете мордатый дядька в форме майора с деланным вниманием выслушал Привольнова и отфутболил его к участковому инспектору. Порядком измотанный дорогой и скитаниями, Жорик потащился назад к дому, где жила Наташа.
После расспросов и поисков вышел к многоэтажке, на торце которой располагалось отделение милиции. Поднялся по ступенькам крыльца и вошел в дверь. Отделение располагалось в обычной двухкомнатной квартире, с обшарпанными стенами, с сильно вытертыми многочисленными посетителями полами. Участковый оказался на месте. К нему в кабинет Привольнов и вошел.
Худощавый капитан, примерно одних лет с Жориком, стоял вполоборота к окну и поливал кактусы из пластиковой бутылки. На широченном подоконнике кактусов разместилась целая коллекция. Видать, хороший мужик участковый, раз растения любит. Жорик кашлянул. Мужчина обернулся, и Привольнов смог как следует рассмотреть его. У капитана было курносое невыразительное лицо с расплывчатыми чертами и большим губастым ртом. К узкому лбу, свидетельствовавшему отнюдь не о выдающихся умственных способностях капитана, прилипла влажная от пота челка с отпечатавшимся на ней ободком от фуражки. Капитан, по-видимому, не отличался чистоплотностью. Волосы у него были жирными, кое-где на кителе с засаленным воротником перхоть.
— Ко мне? — поинтересовался милиционер, будто кроме него в комнате был еще кто-то. — Проходи, садись, я сейчас. — Капитан вылил остатки воды из бутылки в цветочный горшок, поставил бутылку на подоконник, затем подошел к столу и уселся в кресло. — Ну, рассказывай, с чем пожаловал.
Фамильярность блюстителя порядка могла покоробить кого угодно, но только не Жорика. Он на своем веку повидал много хамов, в том числе и на более высоких, чем участковый инспектор, чиновничьих должностях.
— Я Привольнов Георгий Петрович, — Жорик поклонился, насколько это было возможно проделать в сидячем положении. — Муж Натальи Дмитриевны Привольновой. Приехал за сыном.
В бледно-голубых глазах капитана промелькнула растерянность. Однако он быстро справился с собой и с фальшивым радушием воскликнул:
— А, Жора! Ну, хорошо, что приехал, молодец! Давай знакомиться, я участковый Григорий Кременчук. Можешь меня Гришей звать, — и капитан протянул через стол влажную то ли от пота, то ли оттого, что возился с водой, поливая цветы, руку.
«Хорошо, что не Гришкой, Гриней или Гришаней», — подумал с неприязнью Привольнов, пожимая капитану руку. Участковый вызывал у него антипатию.
— Рад познакомиться, — приятно улыбнулся он. — Где мой сын, Гриша?
Участковый инспектор отчего-то стушевался.
— Э-э… Жора, видишь ли, — пробормотал он. — Как бы тебе объяснить… В общем, пропал твой пацан.
К лицу Привольнова прилила кровь и тут же отхлынула. Неужели новая беда?
— Что ты хочешь этим сказать, капитан? — Жорик взял себя в руки. — Моего сына тоже убили?
Кременчук сообразил, что его прозвучавшее двусмысленно заявление было истолковано не так, как он хотел.
— Нет, нет, боже упаси! — произнес он поспешно. — Твой парнишка жив, просто запропастился куда-то. Слышал я, бродяжничает он где-то по Москве.
У Жорика от жалости сжалось сердце, а к горлу подступил комок.
— Что значит, бродяжничает? — спросил он удивленно. — У него что, дома нет?
— То-то и оно-то, — замялся Кременчук. Он исподлобья взглянул на Привольнова. — Ты, кстати, в квартире своей жены был?
— Был.
— И что? — Капитан смотрел выжидающе.
Жорик пожал плечами.
— Ничего. Там баба какая-то дверь открыла, она ничего не знает.
Привольнову показалось, что участковый инспектор облегченно вздохнул.
— Да-да, — сокрушенно произнес капитан. — Туда уже людей заселили. — Он поспешно перевел разговор на другое: — А пацана твоего, Жорка, разыскать срочно нужно. Он наверняка на каком-нибудь из вокзалов ошивается.
Внутри Привольнова вдруг поднялась волна злости и выплеснулась наружу.
— Чего же ты его раньше не нашел? — спросил он желчно. — Это твоя обязанность была мальчишку куда-нибудь определить.
Капитан сделал печальное лицо.
— Ты извини, брат, — сказал он примирительно, — но замотался. Работы валом. Не проследил вовремя за твоим сыном, а когда спохватился, он уже пропал. Но ничего, найдем его обязательно. Ты где остановился?
Жорик был ужасно зол на капитана.
— Пока нигде, — буркнул он. — А ты что хочешь меня на ночлег устроить?
— Нет, уж, — покрутил головой участковый. — Устройство приезжих на ночевку в мои обязанности не входит. Так что ты уж сам давай подыскивай себе место, где остановиться. Можешь у бабушек поспрашивать, они тебе койку сдадут. А спросил я адрес, чтобы связь поддерживать.
— Номер мобильника запиши, — бросил Жорик и продиктовал цифры. После чего занес в память мобильника номер телефона отделения милиции и сотового телефона участкового.
— Как узнаю что-нибудь о твоем сыне, — произнес Гриша, забирая у Привольнова ручку, — сразу сообщу. Ну и ты позванивай. И вот еще что, Жора, сам без дела не сиди. Тоже пацана разыскивай. Москва негостеприимный город. Так что твоя задача — поскорее забрать сына и отчалить.
Уж очень настойчиво пытался свой в доску участковый избавиться от Привольнова. Жорик усмехнулся.
— Это как получится. Ну да ладно, я приму к сведению все твои рекомендации. Бывай! — С этими словами Жорик встал, быстро вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.
Поиск
Из всего того, что участковый ему наговорил, Привольнов понял лишь одно: на милицию рассчитывать нечего, нужно действовать самому. Не откладывая дела в долгий ящик, Жорик решил с ходу заняться поисками сына, причем, все же придерживаясь совета участкового, именно с вокзалов. Он купил карту Москвы, просмотрел ее и выбрал отправную точку — Комсомольскую площадь. Именно там находилось сразу три вокзала. На метро Жорик добрался до нужного места.
Два вокзала рядышком и один напротив них через площадь особого впечатления на Привольнова не произвели. Вокзалы как вокзалы, особенность лишь в том, что все три находятся в одном месте. Впрочем, Жорик сюда приехал не за впечатлениями. Рабочий день закончился, был час пик, кругом толпы народа. Хотя, наверное, если судить по количеству людей в транспорте, то час пик в городе бывает с утра и до ночи.
На Казанском вокзале нужного ему контингента Привольнов не обнаружил: все чистенько, пристойненько, обычные люди спешат по своим делам. Отправился к Ленинградскому и Ярославскому. Бомжатник начинался с подземного перехода. Он кишмя кишел нищими, беспризорниками, калеками. Пахло немытыми телами, застоявшимся табачным дымом, луком, мясом. Наверху публики, именуемой группой риска, оказалось еще больше. Подозрительные типы деловито сновали по улице, о чем-то договаривались, жевали пирожки, сэндвичи, бутерброды и прочую готовившуюся прямо здесь же на улице дешевую еду.
Привольнов походил по вокзалам и их окрестностям, высматривая сына, однако его нигде видно не было. Вернулся к переходу, пооколачивался среди опустившихся личностей. Описывая приметы, поспрашивал кое у кого о Сашке, однако никто из деклассированных понятия о нем не имел. Опустившиеся люди вообще неохотно шли с Жориком на контакт. Возможно, из-за того, что прилично одетый человек не может внушать — с точки зрения бомжей — доверия, возможно, из-за того, что Привольнова принимали за милиционера, а то и за стукача. Жорик не отчаивался, он и не рассчитывал так скоро найти сына.
Пока Привольнов проводил розыскные мероприятия, стало темнеть. День таял, а вместе с ним таяла надежда найти сегодня Сашку. И Привольнов отважился на отчаянный шаг, он решил сыграть живца. Дождавшись в здании вокзала, когда совсем стемнеет и зажгутся фонари, Жорик вернулся на пятачок и притворился в стельку пьяным. Для пущей убедительности, что он не только легкая, но еще и богатая добыча, Привольнов повесил на шею свой недешевый сотовый телефон, а в нагрудный карман рубашки засунул пачку денег, причем так, чтобы был виден краешек тысячерублевой банкноты. Прогулявшись по переходу, а потом по пятачку, Жорик купил в киоске бутылку пива и, держа ее в одной руке, сильно шатаясь, направился прочь от вокзалов.
Дошел до Казанского, постоял на углу его и, словно невзначай, оглянулся. Клюнули! Сзади за Привольновым на небольшом отдалении друг от друга шли несколько беспризорников. Оборванцы делали вид, будто не знают друг друга, и вообще, просто так, без видимой причины прогуливаются. Жорик свернул за угол, направился по тротуару. К счастью, блюстителей порядка видно не было, не то к Привольнову непременно прицепились бы, ему пришлось бы доказывать, что он не верблюд, а беспризорники, поняв, что их водят за нос, смылись.
Справа тянулся мост. С одной стороны пространство под ним было огорожено деревянными щитами. Там шли строительные работы. К мосту Привольнов и направился. Он подошел к забору, отыскал плохо подогнанную доску, отодвинул ее и нырнул на строительную площадку, якобы в туалет. Оказавшись по ту сторону забора, прильнул к щели в щите. Через дорогу к мосту бежала стайка ребятишек.
Строительная площадка освещалась прожектором. На ней стоял громадный компрессор. Днем рабочие снимали под мостом асфальт. Груды асфальта лежали в нескольких местах площадки. Жорик быстро снял с шеи шнурок с телефоном, вытащил из нагрудного кармана деньги и сунул их и телефон в карманы джинсов. Затем встал, слегка раздвинув ноги, и оперся одной рукой о забор, изображая справляющего нужду пьяного человека.
Компания подростков появилась сразу и отовсюду. Привольнов даже не понял, откуда подростки взялись. Его вдруг облепила куча детворы, несколько рук потянулись к шее, несколько к нагрудному карману рубашки, несколько ухватились за сумку. Все еще изображая нетрезвого человека, Жорик, крепко держа сумку, распрямился и развернулся.
— Эй, эй! — воскликнул он невнятно, будто во рту у него была каша. — В чем дело?
Не обнаружив денег и мобильника, не сумев сорвать с плеча сумку, подростки на мгновение в растерянности замерли, затем вновь кинулись в атаку. Двое пацанов повисли сзади на шее Привольнова, по столько же на обеих руках, и с десяток рук зашарили по телу Жорика, по его сумке. Такого натиска Привольнов не ожидал. Пора принимать меры по спасению своего имущества. Он резко разогнулся, сбросил с шеи цепкие руки. Детвора посыпалась с него, как с груши плоды. Но подростки сдаваться и не собирались. Со всех сторон принялись пинать и бить Жорика кулаками куда придется. Удары и пинки были довольно ощутимы. Чего доброго разъяренные пацаны свалят на землю и запинают до смерти. С них станется. Нужно было думать уже не о спасении имущества, а о спасении собственной шкуры.
— А-а… бандерлоги! — грозно, стараясь нагнать на пацанов страху, вскричал Привольнов и принялся раздавать направо и налево подзатыльники и тумаки. — Держись, засранцы, всех покалечу!
Не все из нападавших желали быть покалеченными. Кое-кто прекратил драться, но кое-кто продолжал орудовать руками и ногами. Привольнов дал еще двоим-троим наиболее агрессивным пацанам пинком под зад, и ватага, наконец, сообразив, что имеет дело с абсолютно трезвым и к тому же хорошо физически подготовленным мужчиной, отпрянула.
— Атас, братва! — вдруг заорал кто-то из оравы оборванцев, и беспризорники бросились врассыпную. Кто-то полез через забор, кто-то рванул в дырку в заборе, а кто-то ринулся через строительную площадку в другой конец ее.
Жорик выбрал худенького подростка, рванувшего к щели в заборе, и кинулся следом за ним. Настиг пацана в тот момент, когда он наполовину проскользнул в дырку. Привольнов поймал мелькнувшую в воздухе пятку, потянул на себя, и тут же получил второй пяткой в нос. Из глаз посыпались искры. Он на мгновение выпустил из рук свою жертву, но тут же вновь поймал уже за обе ноги. Добыча забилась, будто пойманная в силок трепетная лань. Жорик потянул за ноги, и они заработали так, словно подросток изо всех сил крутил педали велосипеда.
— А-а!.. — неожиданно тоненьким голосом истошно заорал пацан. — Пусти, козел! Пусти!
Привольнов держал добычу крепко. Он с усилием потянул на себя ноги и, словно пробку из бутылки, выдернул пацана из дырки в заборе.
— Пусти! Пусти! — продолжал орать оборвыш. Его голос наверняка был слышен на всех трех вокзалах.
Однако Жорик, невзирая на крики, сграбастал мальчишку, прижал к себе и закрыл рукой рот.
— Сам козел! — рявкнул он на ухо подростку. — Заткнись, не то ухо откушу.
Беспризорник еще некоторое время продолжал молотить в воздухе руками и ногами, наконец выдохся и затих.
— Все, успокоился? — спросил Жорик. — А теперь давай я убираю руку и потихоньку отпускаю тебя на землю. Но ты молчишь. Лады?
Парнишка кивнул, однако, едва Привольнов убрал ладонь с его лица, вновь заорал:
— На помощь, братва! Помогите, педик жизни лишить хочет!
— Я тебе дам педик! — психанул Жорик и дал подростку затрещину. — Заткнись, щегол, а то хуже будет. — Привольнов опустил пацана на землю, одной рукой цепко взял его за запястье, а другой схватил за ухо и потянул вверх.
— Пусти, дурак! — выкрикнул пацан. — Больно же!
— А кричать не будешь? — поинтересовался Жорик.
— Не буду, — неожиданно буркнул мальчишка и, шмыгнув носом, вытер свободной рукой сопли.
Скользкое, давно немытое ухо Привольнов отпустил, однако запястье пацана продолжал удерживать.
— А теперь давай побеседуем, — заявил Жорик. — Ну-ка, присядем. А то умаялся я с тобой.
Пацан попался ершистый. Он все время дергался, норовя выскользнуть из рук, смотрел на Жорика с ненавистью, шипел, в общем, всячески давал понять, что хоть он и попался, он личность опасная и себя в обиду не даст. Посмеиваясь, Привольнов усадил своего пленника на груду асфальта, сам устроился рядом на сумке.
Свет от прожектора падал на мальчишку, и Жорик смог как следует рассмотреть его. Парнишке было лет двенадцать-тринадцать. У него была короткая, лесенкой, стрижка, свидетельствовавшая о том, что парикмахер, потрудившийся над его прической, впервые держал в руках ножницы и расческу и, скорее всего, был одним из друзей подростка, такой же босяк, как и он сам. Чумазое лицо овальной формы, глаза чуть раскосые, пухлые губы, острый нос. Одет в выгоревшую майку, потертые джинсы, старенькие кроссовки. Помыть, причесать, одеть — и парнишка ничем не будет отличаться от миллионов живущих на свете обычных пацанов.
— Не видал, что ли? — неожиданно смутился мальчишка. — Чего вылупился-то?
— Да запомнить хочу личность, которая ограбить меня хотела, — заявил Привольнов и перехватил в правую ладонь левое запястье парнишки, давая своей и его руке передохнуть.
Беспризорник показал зубы с двумя большими верхними резцами.
— А ты какого черта пьяным прикидывался?
— Поймать тебя хотел, — объявил Жорик.
Мальчишка прищурился.
— А ты мент, что ли? — В его голосе звучала подозрительность.
— Да нет, вообще-то, но если хочешь, могу отвести тебя в милицию.
— Ха! — поднял Привольнова на смех беспризорник. — Нашел чем испугать. Да я с ментами быстрее общий язык найду, чем с тобой.
— Вот как?! — Жорик сделал вид, будто удивился, хотя в душе посчитал, что его пленник прав. С такими, как Гришаня, общий язык можно найти быстро. — Значит, милицией тебя не испугаешь. Что ж, оставим ментов в покое. Но прежде чем продолжить разговор, давай-ка познакомимся. Меня Жорой зовут. А тебя?
— Не твоя забота, — пробурчал пацан. — Говори, что надо.
Привольнов перешел на задушевный тон:
— Да дело у меня к тебе серьезное, брат. Помощь твоя нужна.
— Да говори, чего тянешь-то! — возмутился пацан.
— Ладно, ладно, ерш чертов, — рассмеялся Привольнов. — Сейчас расскажу. Короче, мальчишку я разыскиваю, бродяжничает он где-то по Москве. Зовут его Сашка, фамилия Привольнов. Поможешь найти?
— Ты че, мужик, офигел, что ли? — В глазах подростка появилось насмешливое выражение. — В Москве тысячи беспризорников. Где ж я тебе его отыщу?
— А если подумать? — подмигнул Жорик. — Я ж не задарма работать предлагаю. Найдешь мальчишку, я тебе свою мобилу отдам, да еще так деньжат подкину. Внакладе не останешься.
Мальчишка взглянул заинтересованно.
— Мобилу давай, — протянул он руку.
— Умный, да? — хмыкнул Привольнов. — Лоха нашел? Сначала дело сделай, а уж расчет потом.
Беспризорник сразу поскучнел.
— Нет, мужик, не получится ничего, — объявил он. — Мы своих не продаем.
«Вот змееныш несговорчивый попался, — ругнулся в душе Привольнов. — Похоже, с ним каши не сваришь. Нужно было кого-нибудь другого за ноги хватать». Жорик решил оставить попытки договориться с беспризорником.
— Ладно, черт с тобой, проваливай! — Он отпустил руку пацана. — Надоел ты мне.
Однако, вопреки ожиданию Жорика, подросток не убежал, а остался сидеть на месте. Мужчина и отрок некоторое время разглядывали друг друга, потом Привольнов потрепал рукой всклокоченные волосы парнишки и встал.
— Ну, пока, пацан. Привет братве! — Жорик повернулся и направился к лазу в заборе.
Он отодвинул доску, проскользнул на другую сторону забора и пошел в направлении вокзала. Минуту спустя его нагнал мальчишка и зашагал рядом.
— Ладно, мужик, ты не обижайся, — хмуро проговорил беспризорник. — Среди людей, что на вокзале ошиваются, много всякой сволочи встречается. — И вдруг деловито потребовал: — Рассказывай, давай, что у тебя там за проблема. Зачем пацана ищешь?
Жорик покосился на идущего рядом голодранца, усмехнулся своим мыслям и, замедлив шаг, заговорил, причем откровенно, сам не зная, почему его вдруг на эту самую откровенность с оборванцем потянуло:
— Сашка — сын мой. Пил я раньше здорово, опустился, в общем, чуть ли не бомжевал. А потом подставили меня типы одни, пришлось с бухаловом завязывать да выбираться из переплета. За то время, что пьянствовал, жена меня бросила. Забрала сына, тещу и укатила в Москву. Да вот несчастья на семью обрушились. — Жорик горестно вздохнул: — Теща вначале умерла, а потом жену какая-то гадина убила. Менты, да и окружавшие мою семью люди пофигистами оказались. Никто не протянул парнишке руку помощи, никто не захотел присмотреть за ним. Сашка оказался на улице, бродяжничать стал. Вот теперь я и приехал за ним. Хочу разыскать да домой забрать.
Парнишка внимательно слушал Привольнова. Он шагал рядом, опустив голову, пиная по асфальту камешек. Когда Жорик закончил свой рассказ, беспризорник поднял голову и грустно заметил:
— Знакомая история. Я тоже никому не нужен на этом свете стал. Мать у меня алкашка, била меня, да и ее сожитель лупил. Жрать дома нечего, у мамаши на уме водка одна. Родне до меня дела нет. Вот и сорвался из дому. Теперь сам себе на пропитание добываю.
На углу под фонарем стояла напавшая на Жорика стайка беспризорников. Завидев Привольного и шедшего с ним мальчишку, компания заволновалась, однако спутник Жорика поднял руку и громко сказал:
— Все нормально, братва! Сейчас подойду.
Ребятишки успокоились, а парень остановился. Пришлось остановиться и Привольнову.
— Вот что, дядька, — сказал беспризорник. — Жалко мне пацана твоего и тебя. Попробую помочь. Не сегодня, конечно, сегодня уже поздно, а завтра поспрашиваю у знакомых о твоем сыне. Может, кто что о нем и знает. Ты завтра с утра в зале ожидания на каком-нибудь вокзале торчи. Я тебя найду. — Парень собрался уже было уходить, однако задержался. — Послушай, мужик, а ночевать-то тебе есть где?
Привольнов отрицательно покачал головой.
— Не устроился еще.
— А то, если хочешь, к нам давай, — беспризорник предлагал на полном серьезе. — Место найдем.
— Это в подвале где-нибудь? — хмыкнул Жорик.
Мальчишка пожал худенькими плечами.
— Ну почему в подвале? Можно и получше местечко найти.
— На чердаке, да? — Привольнов рассмеялся. — Нет уж спасибо. Обчистите еще ночью.
Расхохотался и беспризорник. В темноте блеснули два ряда белых зубов.
— Вообще-то, можем и обчистить. Ну, как хочешь, дядька Жорка. Я пойду. До завтра! — Парнишка развернулся и побежал к своим товарищам.
Вскоре он влился в стайку оборванцев, и компания исчезла за углом. Привольнов постоял еще немного, затем отправился в здание вокзала.
